Та самая ночь

Глава одиннадцатая

После того, как Бесс ушла, Коннор долго стоял на одном месте. Он слышал, как Бесс спускалась вниз и поднималась наверх, как ходила по своей спальне, видимо укладывая вещи. Он хотел пойти к ней, но его ноги будто приросли к полу, а голова отказывалась соображать после всего услышанного.

У них должен был быть ребенок, а он ничего об этом не знал. Она потеряла ребенка, а он даже не подозревал об этом. Его голова шла кругом.

Еще тогда, семь лет назад, он думал, что ведет себя по-дурацки, ни разу не увидевшись с ней после всего случившегося, но теперь он точно знал, что был круглым идиотом. Как он мог ни разу не позвонить ей и не узнать, как она себя чувствует физически и морально? Почему он ни разу не съездил к ней в университет, чтобы убедиться в том, что их встреча не имела никаких последствий?

Да, он был молодым, но все же достаточно взрослым, чтобы отвечать за свои поступки, и особенно, когда дело касалось Бесс. Он всегда относился к ней более бережно и заботливо, нежели к любой другой девушке, потому что считал ее своей сестрой.

Ребенок! Он не мог поверить этому. Столько лет он боролся со своей любовью к ней и лишь один раз не справился с собой. Но хуже всего было то, что, узнав об этом, она не захотела ничего рассказать ему. Вина за это целиком и полностью лежала на нем. Очевидно, она не ощущала в нем никакой поддержки или не догадывалась, как он отреагирует на подобную новость. Вероятно, ее смутила его манера поведения. С одной стороны, он постоянно демонстрировал, что она для него такая же младшая сестра, как и для Ника, а с другой, когда ему казалось, что она его не видит, он следил за ней с обожанием. Наверное, подобная неоднозначность его поведения и смутила ее.

Что за черт! Какой он самовлюбленный дурак! Семь лет назад он, как последний кретин, решил, что самое лучшее — забыть об этой ночи и сделать вид, будто между ними ничего не произошло.

Однако Бесс не могла и не хотела ничего забывать. Она была молода, неопытна и забеременела от человека, который, переспав с ней, не только ни разу не позвонил, но и вообще всячески избегал оставаться с ней наедине, когда она изредка приезжала домой. Она была одна, когда у нее случился выкидыш. Он даже не мог представить себе, что ей пришлось тогда пережить. Страх, боль, жалость… Он вел себя как подлец, и недаром именно таковым она его и считала. Несомненно, он заслужил ее презрение.

Но как загладить свою вину перед ней?

Его голова по-прежнему шла кругом, когда появилась Бесс. Она была одета в джинсы и футболку, которые они вместе покупали, чтобы ей было в чем делать ремонт.

— Я звонила в аэропорт, — мягко произнесла она. — Ураган прошел, и теперь все самолеты летают по расписанию. Мой рейс сегодня днем. Я хотела попросить тебя… Не сможешь ли ты подъехать со мной к родителям, чтобы я могла попрощаться с ними, а потом подкинуть меня в аэропорт?

Он все еще не мог произнести ни слова и только согласно кивнул в ответ. Ему казалось, что кто-то сдавил его горло. Она поблагодарила его и скрылась в своей комнате.

Голова его разрывалась от множества неразрешенных вопросов.

О господи! Что он собирается делать? Как за такой короткий срок осознать все случившееся и принять правильное решение? Есть у него на это время?

Нельзя допустить, чтобы они расстались сегодня, так и не решив свои проблемы. Ведь она может улететь навсегда. Они провели последние семь лет, практически не встречаясь, и избегая друг друга… он не мог позволить, чтобы так продолжалось и дальше. Он должен что-то предпринять, он не может дать ей просто улететь.

Коннор вновь чувствовал себя мальчишкой, который не знает, как ему поступить. Хелен и Патрик Куртис всегда относились к нему, как к родному сыну, несмотря на то, что он был приемным ребенком в семье, жившей на одной с ними улице. Он был готов на все ради них и совершенно не хотел обижать их любимую дочь.

Но теперь было слишком поздно говорить об этом. Он не только прошлой ночью спал с ней, но и семь лет назад лишил ее девственности и оставил одну, беременную.

Он все еще не принял никакого решения о том, как ему поступить в сложившейся ситуации, когда пришла Бесс и напомнила, что пора уже ехать к ее родителям.

Черт! Что же ему делать?

Он быстро оделся, и они спустились вниз. Он открыл перед ней пассажирскую дверцу, сел за руль, и они поехали к дому ее родителей.

Прощание было недолгим.

Они снова влезли в машину, Коннор взглянул на Бесс и заметил предательский блеск в ее глазах.

— Как ты? — тихо спросил он.

Она повернулась к нему, стараясь сдержать слезы.

— Ничего, я просто никогда не думала, что мне будет так трудно уезжать. — Вытащив из сумочки носовой платок, она высморкалась. — Я не в первый раз улетаю отсюда, но мне никогда еще не было так тяжело.

— Может быть, потому, что в этот раз ты в большей степени, чем обычно, ощущала себя дома?

Что-то в выражении ее лица подсказало ему, что он угадал.

Вместо ответа она снова выглянула в окно и помахала родителям, которые все еще стояли перед своим домом. Он завел мотор, тоже помахал Хелен и Патрику и нажал на газ. Машина рывком тронулась с места.

До аэропорта они доехали молча, и вовсе не потому, что между ними царило какое-то напряжение. Всю дорогу он пытался посмотреть на их отношения с разных сторон, но слова замирали у него на языке прежде, чем он успевал их произнести. Почему он никак не может понять, что он должен сказать ей?

Поставив машину на стоянку в аэропорту, он выключил мотор и достал из багажника ее дорожную сумку. Они вместе дошли до стойки регистрации. Бесс сдала багаж. И они пошли дальше к контролю. Дойдя до рамки металлоискателя, Бесс остановилась, медленно повернулась, подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Она была в черном деловом костюме, в котором выглядела стопроцентным юристом: черные брюки и оранжевая блузка под черным пиджаком, чтобы выглядеть не так мрачно. В уши были вставлены небольшие золотые колечки, на шее — тонкая золотая цепочка.

Бесс пристально смотрела на него своими бездонными голубыми глазами, и он чувствовал, что у него замирает сердце. Именно о такой женщине он всегда и мечтал: ему нравилось в ней абсолютно все.

Заправив за ухо выбившуюся из прически прядь, она сказала:

— Давай прощаться. Я думаю, что у тебя есть на сегодня более интересное занятие, чем сидеть со мной в аэропорту и ждать, когда объявят посадку.

Он засунул руки в задние карманы джинсов, покачался пару раз на каблуках и спросил:

— Ты уверена в этом?

Она улыбнулась.

— Абсолютно уверена.

— Прости, я плохо сейчас соображаю и не понимаю, о чем ты говоришь, — машинально отозвался он.

Прикоснувшись к руке Коннора, Бесс произнесла:

— Спасибо, что ты мне помогал, пока я была дома. Может, мы не сразу поняли друг друга, но, тем не менее, еще раз спасибо, что ты безотказно возил меня повсюду.

Стоило Бесс только дотронуться до Коннора, как его моментально бросило в жар.

— Без проблем, — только и сумел он ответить. Коннор собирался многое сказать Бесс на прощание, но вместо этого произнес стандартно — вежливую фразу: — Приятно было увидеться.

— Мне тоже, Коннор.

Наконец, собрав все имеющиеся у него силы, он выпалил:

— Прости меня за все, Бесс.

Он хотел добавить еще что-то, но Бесс не дала ему продолжить, мягко прикрыв рукой рот.

— Я же сказала тебе, что все в порядке. — Ее пальцы скользнули по его губам и замерли на плече. — Хорошо, что мы вновь друзья. Я скучала без тебя.

От ее слов у Коннора перехватило горло, и на глазах готовы были появиться слезы.

— Звони! — добавила Бесс.

И прежде, чем он успел ответить что-либо, она поправила на плече сумку и, дружески улыбнувшись ему, повернулась, миновала рамку металлоискателя и, не оглядываясь, пошла к двери зала ожидания для пассажиров.

Коннор стоял и напряженно смотрел ей вслед.

Внезапно он понял, что она действительно ушла, и он упустил свой последний шанс.

Все время, пока он шел к своей машине, и потом по дороге из аэропорта домой в голове у него крутилась только одна мысль: он потерял любимую женщину навсегда!

Прошла неделя.

Коннор стоял, прислонившись плечом к дверному косяку детской комнаты.

Все стены были покрашены краской цвета морской волны и сверху заканчивались бордюром, на котором были нарисованы дельфины, черепахи, медузы и морские коньки. На окнах висели белые воздушные занавески. У дальней стенки он поставил детскую кроватку и пеленальный столик. Над столиком повесил полку, на которую можно будет поставить детскую присыпку, крем, салфетки и прочие вещи, необходимые для ухода за новорожденным.

Все это он сделал сам, рядом с ним не было Бесс, которая могла бы подсказать, что нужно купить, и помочь выбрать. Все это время ему страшно недоставало ее. Один бог знает, как он скучал по ней!

В магазине Коннору повезло: там работала симпатичная продавщица, которая и дала ему парочку-другую полезных советов. На всякий случай он сохранил все чеки. Если Ник и Карен захотят что-нибудь поменять или вернуть, они всегда смогут это сделать.

Когда Ник и Карен вернулись после медового месяца, Коннор тут же показал им детскую.

Он так хотел сделать им сюрприз, доставить удовольствие своему лучшему другу и его молодой жене!

Эффект превзошел все ожидания. Ника потряс новый вид его старой комнаты, а Карен была готова расплакаться от счастья. Она крутилась по комнате, касалась каждой вещички и при этом растроганно шмыгала носом, ойкала и смеялась.

Коннор был рад, что его друзьям понравилась комната, но ему не хватало Бесс. Вот если бы она стояла рядом с ним и тоже видела бы реакцию брата и его жены, тогда он был бы абсолютно счастлив.

Все время пока Коннор в одиночестве заканчивал ремонт, он рисовал в своем воображении Бесс, работающую вместе с ним. В его ушах постоянно звучал ее голос, ее смех…

Потом его стали одолевать другие мысли. Он начал раздумывать над тем, что произошло бы, если бы они поженились и стали бы жить вместе. Рано или поздно им тоже понадобилась бы подобная детская. Бесс сделала бы в ней все по своему вкусу. Она бы укачивала их ребенка, сидя в кресле-качалке, а он бы стоял в дверях и любовался ими. Потом они вместе перекладывали бы ребенка в кроватку и, стоя рядышком около нее, восхищались бы младенцем.

Такая или подобная картина возникла у него в голове в очередной раз, когда он стоял вместе с Ником и Карен в комнате их будущего ребенка. Он в замешательстве потер нос, и только тут до него внезапно дошло, что же он натворил! Как он разрешил ей улететь? Почему он все понял так поздно!

Коннор так глубоко ушел в свои мысли, что не слышал, как к нему подошел Ник, и заметил его только тогда, когда друг положил руку ему на плечо.

— Наслаждаешься проделанной работой?

— Ага, — повернувшись к Нику, ухмыльнулся в ответ Коннор. Он не хотел признаваться, что думал сейчас совсем о другом.

— Я никак не могу поверить, что ты сделал все это вместе с Бесс. Жаль, что она улетела, не дождавшись нас. Мы даже не можем поблагодарить ее. — Он еще раз обнял Коннора за плечи. — Еще раз спасибо тебе, дружище! Ты даже не представляешь, что это значит для нас.

Коннор смущенно наклонил голову.

— Вы оба хотели этого. И я надеюсь, что у вас все будет хорошо! — Потом, вспомнив, он полез в карман и, вытащив свой бумажник, достал из него целую пачку чеков.

— Слушай, чуть не забыл, возьми на всякий случай, если вы захотите что-нибудь вернуть, — сказал Коннор и протянул ему чеки.

Ник взял их и засунул себе в карман джинсов, добавив при этом:

— Ты что, смеешься? Я боялся, что после нашего медового месяца на Гавайях Карен заставит меня сделать для нее бассейн с дельфинами, так она полюбила их, но ты спас меня. Теперь она вспомнила, что ей надо думать не о дельфинах… Твоя идея с ремонтом действительно отличная.

Глубоко вздохнув, Коннор сказал:

— Это была не только моя идея, но и твоей сестры.

Видимо, Ника насторожил тон, которым это было сказано, потому что он пристально посмотрел в глаза своему другу.

— Что-то произошло между тобой и моей сестрой, о чем я должен знать?

От неожиданности Коннор сделал шаг назад, и прежде, чем он успел что-либо подумать, слова сами слетели с его губ:

— Нет, конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?

— Да ладно тебе! — Ник проигнорировал его вопрос. — Ты думаешь, я никогда не замечал, как вы смотрите друг на друга? Да это было заметно, еще с тех пор, когда мы были детьми.

Коннор нервно рассмеялся.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Не прикидывайся невинной овечкой, не поможет! Вы любите, друг друга, это бросается в глаза. И мне, твоему другу, хотелось бы знать, как у вас идут дела. — Он пожал плечами. — Мы и так почти родственники, но, признаться, мне больше всего на свете хотелось бы называться не только твоим лучшим другом, но и шурином!

Незнакомое чувство неожиданно сжало грудь Коннора, а в уголках глаз стали собираться слезы. Он старался проглотить появившейся в горле ком, но это ему не удавалось.

— Ты уверен? — только и сумел с усилием вымолвить Коннор. Губы не хотели слушаться его, и голос сделался хриплым и надтреснутым. — Так, значит, ты не станешь возражать, если я буду встречаться с Бесс?

— У тебя просто поехала крыша. Почему я должен быть против? Наоборот, я очень хочу, чтобы ты женился на ней, и чтобы она была счастлива. — Ник предупредительно поднял палец. — Иначе я просто прибью тебя.

Коннор не мог поверить своим ушам, решив, что Ник насмехается над ним.

— А как к этому отнесутся твои родители? — с явным волнением спросил Коннор. — Неужели они не будут возражать, что какой-то парень без рода, без племени будет увиваться возле их дочери?

Лицо Ника сделалось серьезным. Он сдвинул брови, и жесткие морщины пролегли около рта.

— Только ты сам думаешь о себе подобным образом. Все остальные относились к тебе, как к нашему другу и как к еще одному члену семьи Куртис. Мама с папой будут счастливы, если вы с Бесс будете вместе. Может быть, в первый момент новость и покажется им неожиданной, но, как только они убедятся, что Бесс счастлива, у них не останется никаких сомнений. Счастье Бесс — это единственное, что их беспокоит, более того… я совершенно уверен в том, что сейчас они переживают за мою сестру, полагая, что у нее далеко не все в порядке в личной жизни. Я имею в виду, что они сомневаются в том, что она счастлива в своем Лос-Анджелесе.

— Ты меня не обманываешь?

Ник энергично потряс головой.

— Калифорния слишком далеко отсюда. Мы даже не очень часто разговариваем с ней по телефону, не то, что встречаемся. Но мы все прекрасно знаем, что она очень много работает и слишком много принимает лекарств. Она глотает болеутоляющие таблетки, как конфеты. Мы очень беспокоимся о ней. Родители и я считаем, что для нее лучше всего было бы вернуться обратно в Кристалл-Спринг. А уж работу мы для нее подыщем. Это не проблема.

Коннор сжимал и разжимал кулаки, слушая, что ему говорит Ник. Он был в шоке от всего услышанного и готов был прямо сейчас прыгнуть в машину и мчаться за ней в Калифорнию, чтобы немедленно привезти ее сюда.

— Ты думаешь, она согласится?

— Не знаю, — осторожно ответил Ник. — Все зависит от того, что будет ждать ее здесь.

Коннор посмотрел в глаза друга, такие же синие, как и у его сестры, и решился, наконец открыть свой секрет, который он хранил от всех более десяти лет.

— Я люблю ее! Я безумно люблю твою сестру, Ник!

Широкая, довольная улыбка появилась на лице Ника.

— Да? Как интересно! И она тоже любит тебя?

— Я не знаю, — честно признался Коннор. Заданный Ником вопрос испугал его гораздо сильнее, чем-то, что ее родители могут воспротивиться тому, чтобы они были вместе.

— Почему ты тогда стоишь здесь? — возмутился Ник. — Иди и сейчас же все выясни.

Коннор решительно выпрямился и согласно кивнул.

— Да, ты абсолютно прав, я должен немедленно пойти и все узнать, — сказал он, повернулся и, перепрыгивая через ступеньки, побежал вниз по лестнице.

— Позвони, если тебе понадобится моя помощь, — крикнул Ник ему вслед.

Коннор махнул ему рукой в знак согласия и поспешил дальше. Он торопился к женщине, которую любил больше всего на свете.

И ему было необходимо, как можно скорее выяснить, любит ли она его или нет.