Таинственная незнакомка

Эпилог

Глен-Олдин, остров Мэн

Апрель 1800 года

Ориана радовалась мягкому теплу весны, оно давало ей возможность пойти в старый сад, взяв с собой мандолину. Она сидела, перебирая струны, под цветущими деревьями, а ее лошадка, пони Глистри, пощипывала травку поблизости. Ориана играла и смотрела на виллу, в которой они с мужем провели столько счастливых месяцев, предаваясь радостям любви.

Совсем немного времени оставалось им наслаждаться покоем и красотой долины – через два дня они с Дэром собирались отплыть в Англию.

«Сто раз целуй меня, и тысячу, и снова, – пела Ориана. – Еще до тысячи, опять до ста другого...» По просьбе Дэра она положила на музыку любимое им стихотворение Джонсона[24]. На последних нотах в музыку ворвалась песенка дрозда. Ориана замерла и стала слушать коллегу-певца.

Чуть позже она увидела, что по тропинке от рудника идет ее муж, который ушел туда с утра, чтобы дать последние указания управляющему.

– Что за прекрасное создание затаилось здесь? – спросил он, притворяясь, что это для него сюрприз. – Леди Корлетт, почему вы не занимаетесь планом размещения гостей за сегодняшним обедом?

– Это сделают за меня Уингейт и Сьюк, а я решила воспользоваться последними оставшимися часами безделья. В Англии мы будем очень заняты.

Сначала они поедут в Дербишир – проверить улучшения, произведенные в жилищах шахтеров на деньги, полученные от первых благотворительных концертов, которые дала Ориана. После весенних скачек в Ньюмаркете Ориане предстояло выступить в Бери-Сент-Эдмондсе. На успех этого концерта можно было уверенно рассчитывать, герцогиня Хафорд энергично распродавала билеты.

– Скольких гостей мы ждем сегодня вечером?

– Твоих кузенов Гилкристов, лорда и леди Гарвейн, чету Керфи и новоиспеченных молодоженов мистера и миссис Бак Уэйли. – Ориана прислонила мандолину к стволу ближайшего дерева. – Нед поиграет нам потом, однако заполучить его стоило прямо-таки героических усилий, на него такой большой спрос!

Дэр процитировал с усмешкой:

– «Мистер Кроуи, знаменитый исполнитель из лондонского Воксхолла и театра «Садлерз-Уэллз». При таком впечатляющем титуле неудивительно, что он у нас на острове, так сказать, «музыкант нарасхват». – Дэр наклонился и бросил Ориане на колени пригоршню камешков. – Попробуй их классифицировать.

Ориана брала камешек за камешком и уверенно произносила их названия:

– Пирит. Кальцит. Кварц. Свинцовый блеск.

– Что за умница мой помощник! – похвалил ее Дэр. – Я возьму их с собой в Лондон и подарю Британскому музею или использую во время моей презентации в Королевском обществе.

Примерно через месяц после того, как они стали мужем и женой, сэр Джозеф Бэнкс представил Дэра в качестве кандидата на вступление в члены этого знаменитого общества. В начале года пришло письмо о его избрании с приглашением выступить на заседании общества и предложением представить свои труды для публикации. За зиму он заново просмотрел и дополнил свой трактат и закончил иллюстрации. Ориана сопровождала его в долгих странствиях по острову в поисках геологических феноменов, с которых он мог бы делать наброски для своих иллюстраций.

Прежде она не нуждалась в специальной обуви для прогулок. Теперь же на ней были именно такие ботинки. Их сильно изношенные носки торчали из-под голубой оборки ее платья. Взглянув на них, Ориана сказала:

– Не забыть заказать в Лондоне новую пару сапожнику.

Дэр достал записную книжку и карандаш.

– Я добавлю это к нашему списку. Что-нибудь еще? – спросил он. Ориана покачала головой. – Ни платьев, ни шляп? Может, экипаж для поездок по городу?

– Нет, если мы не хотим быть расточительными.

– Это было нужно в прошлом году. Как утверждают мои банкиры, новый финансовый год начался 25 марта, на Благовещение. Теперь я могу себе позволить потакать всем твоим прихотям и оплатить все счета твоих портних и модисток. Мои собственные потребности невелики, хотя я и собираюсь приобрести один предмет для Скайхилла.

Ориана терялась в догадках, какой же еще предмет необходим вполне благоустроенному дому.

– Что же это такое?

– Портрет моей прекрасной и талантливой супруги. Правда, я еще не решил, каким должно быть изображение – с мандолиной в руках или возле клавесина.

– Это должен быть двойной портрет, – заявила Ориана. – Знаменитый геолог пишет новый трактат или перечитывает «Теорию Земли» доктора Хаттона. А на письменном столе лежит вот это.

Она протянула ему сверкающие камни.

– Искусство и наука, – сказал Дэр, которому понравилась ее идея.

– Мне так хотелось бы послушать твое сообщение.

– Это будет закрытое заседание, только для членов общества. Но не забывай, что сэр Бэнкс также пригласил меня на презентацию в Королевский институт. Я решил посвятить свое выступление проблеме безопасности работы шахтеров, вот там ты непременно должна присутствовать. – Дэр встал и сорвал с дерева пышно распустившиеся цветки. Один из них он воткнул в прическу Орианы, а второй, сняв брошь Сент-Олбансов с ее корсажа, приколол к ее шемизетке. – Я расскажу о том, какие средства ты помогла собрать. Доход от первой серии благотворительных концертов превзошел все мои ожидания.

– Я хотела бы продолжить их. Ты ведь уже почти полностью опустошил денежные сундуки Благотворительного фонда помощи больным шахтерам.

Дыхание Орианы участилось, когда Дэр обнял ее за талию.

– «Укроемся с тобой в саду, – как сказал твой любимый поэт. – Любить в тени так сладко...» У вас, леди Корлетт, нижние юбки красивее и пышнее, чем у любой другой женщины на нашем острове.

– Откуда вы это знаете, сэр Дэриус? – ревниво спросила Ориана. – Кому это вы заглядывали под платье, кроме меня?

– Это всего лишь теория, – ответил он, целуя ее колено. – Будьте уверены, миледи, что я не намерен проверять ее на практике. Мои исследования кончаются здесь, – положив руку ей на бедро, сказал Дэр.

Ориана обняла его широкие плечи, и губы их слились. Поцелуй еще горел на ее губах, когда она произнесла задумчиво:

– Нам не надо оставаться в Англии дольше, чем это необходимо. Я хочу вернуться домой в конце лета, чтобы увидеть, как созревают наши яблоки.

– Дом, – пробормотал Дэр, касаясь губами шеи жены, – не имеет ничего общего с тем зданием, в котором я живу. Мое излюбленное обиталище – твое сердце, Ориана, и я счастлив, что ты пригласила меня поселиться в нем.