Глава вторая

Ругая себя за малодушие, Морин на следующее утро осторожно выглянула за дверь, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Только после этого она вышла из дома. Меньше всего ей хотелось новой стычки с соседом, тем более что она предчувствовала новую встречу с ним на работе.

Морин вскочила в свой желтый «фольксваген» и, сплюнув три раза через левое плечо, повернула ключ зажигания. Мотор завелся с первой попытки. Она выехала на дорогу, с облегчением заметив, что красного грузового пикапа на стоянке нет. Должно быть, его владелец уехал на работу раньше.

Когда она подъехала к зданию корпорации «Макфабер», грузовик, разумеется, уже стоял здесь. Нервно оглядываясь, Морйн быстро прошла в здание, а затем — в офис мистера Блейка. К счастью, ее нового соседа нигде не было видно.

Она принесла своему шефу почту. Тот поднял глаза от стола и посмотрел на нее невидящим взглядом.

— Почта, сэр, — сказала Морин, кладя пачку корреспонденции перед ним.

— Да, конечно, — пробормотал шеф. Казалось, он смотрел сквозь нее, что с ним обычно случалось, когда он над чем-либо задумывался.

— Что-то случилось, мистер Блейк? — встревожилась она.

— Нет, ничего, — ответил он, но ответ его звучал не особенно убедительно. Морин знала, что его шурин отсутствовал на работе по болезни с того времени, как началось выяснение причин неудачи с дизайном фаберовского самолета. Возможно, озабоченность мистера Блейка объяснялась именно этим.

— Надеюсь, ваш шурин поправляется? — вежливо поинтересовалась она.

Он ошеломленно посмотрел на Морин.

— Я знаю, вы за него переживаете, — участливо сказала она. — Я уверена, с ним все будет в порядке.

— Ему уже лучше. Спасибо, Морин, — выдавил из себя мистер Блейк. — Думаю, он скоро выйдет на работу.

Было видно, что шефу не доставляет удовольствия разговор на столь личную тему.

— Пожалуйста, принесите мне личное дело Рэдли, — попросил он.

— Да, сэр, — улыбнулась Морин.

Ей очень нравился ее шеф, но сегодня на нем просто лица не было. Надо бы ему побольше отдыхать и поменьше волноваться, решила Морин. Его шурин, мистер Джеймсон, был человеком совсем другого склада. Он работал механиком, легко шел на контакт с людьми, но абсолютно не поддавался никаким убеждениям и не принимал никаких новшеств. Она усмехнулась: наверное, мистеру Джеймсону и новому механику предстоит схлестнуться, и даже очень скоро. Морин не могла думать о новом соседе без неприязни.

Она принесла мистеру Блейку нужную папку и вернулась к своей работе. Обычно ей очень нравилось ею заниматься, но иногда складывалось такое положение, хоть беги. Особенно тогда, когда корпорацию осаждали различного ранга чиновники и правительственные инспекторы. В последнее время на повестке дня стоял один вопрос — неудовлетворительные результаты первого пробного полета самолета, дизайн которого разрабатывала компания. Возможно, это и было причиной нервозности мистера Блейка. Казалось, с разработкой самого дизайна все было в порядке. Конструкторский отдел изо всех сил пытался доказать, что со своей задачей справился на «отлично». Оставалось одно — грешить на отдел контроля качества. Поэтому не только мистер Блейк, возглавляющий отдел, но и все сотрудники не находили себе места от беспокойства.

Конструкторский отдел, как становилось ясно, не виноват. Его специалисты представили убедительную компьютерную модель новой разработки, доказав, что реальный самолет должен иметь прекрасные полетные характеристики. Поползли слухи о том, что здесь не обошлось без диверсии. У корпорации «Макфабер», как и у большинства процветающих компаний, были враги. Одна из конкурирующих фирм, «Питерс авиэйшн», недавно пыталась перекупить контрольный пакет корпорации. Но старик Макфабер руками своих заместителей доблестно выиграл битву, оставив «Питерс» ни с чем. Но если «Питерс авиэйшн» удастся представить свой вариант разработки раньше, то совет директоров может проголосовать за недоверие корпорации «Макфабер» и согласится на покупку контрольного пакета. Ситуация была рискованной.

Как и остальные сотрудники корпорации, Морин ломала голову над причинами неудач пробного полета. Казалось бы, возможность диверсии исключена, но факты с каждым днем все убедительнее доказывали обратное. Странно, что в офисах корпорации не было видно старика Макфабера, разносящего работу, сотрудников в пух и прах и извергающего на них лавину проклятий. Наверное, его околдовала какая-нибудь дамочка из Рио-де-Жанейро…

— Хотела бы я хоть раз кого-нибудь околдовать, — пробормотала Морин, вызывая на экран своего компьютера данные о самолете. Мистер Блейк поручил ей напечатать отчет об испытаниях.

— Мисс Харрис, — донесся по селектору голос шефа, прервавший ее мысли.

— Да, мистер Блейк?

— Пожалуйста, спуститесь в офис мистера Макфабера и попросите у Чарлин последние данные по перерасходу средств на модификацию самолета, — сказал он.

— Сейчас схожу, сэр.

Она оставила компьютер включенным и спустилась в огромную приемную офиса Макфабера. Чарлин, симпатичная блондинка, с ненавистью смотрела на свой компьютер и что-то бурчала себе под нос.

— Ненавижу компьютеры, — сказала она, глядя на дисплей. — Просто ненавижу. Ненавижу компании, которые пользуются компьютерами. Ненавижу людей, которые их делают!

— Как тебе не стыдно! — укоризненно заметила Морин. — Обидишь его, а он возьмет и испортится.

— Ну и ладно. Пусть хоть совсем сломается! Эта тупая машина проглотила мою сегодняшнюю работу и отказывается выплевывать ее обратно!

— Успокойся, я тебе помогу. Ну-ка подвинься. — Морин улыбнулась и села за компьютер Чарлин. Не прошло и пяти минут, как «потерянный» файл был найден.

Чарлин подозрительно посмотрела на нее.

— Я не очень-то доверяю людям, которые умеют проделывать такие штучки. А что, если ты вражеский агент или что-то в этом роде?

— Вряд ли. У меня нет даже маскировочного халата, — усмехнулась Морин. — Мистеру Блейку нужны последние цифры по перерасходу средств. Можно было, конечно, запросить их у тебя, не выходя из офиса, но я представила себе, как ты бьешься в истерике, пытаясь переслать данные по модему.

Чарлин нахмурилась.

— Между нами говоря, я даже не знаю, как включается эта штука. Мне с самого начала эта работка не очень-то нравилась. Компьютеры, модемы, факсы. Если бы не зарплата — завтра же уволилась бы. Попробуй посидеть здесь, объясняя разным недоумкам, что мистер Макфабер уже год как в отъезде. Поговори со всякими людьми, которые ему звонят, и скажи каждому, что его нет в офисе, что дозвониться до него невозможно. И все потому, что он сидит себе на берегу Амазонки и размышляет о судьбе каких-нибудь древних инков!

— Ради Бога, извини, — прервала ее Морин, — но мне нужны цифры…

— Да, конечно, — со вздохом ответила Чарлин.

Она поднялась и, пошарив в полупустом шкафу для бумаг, подала Морин нужную папку.

— Смотри не потеряй. И вообще, не выпускай ее из рук. Мне мистер Джонстон за нее голову оторвет.

— Ну, не преувеличивай. Вице-президент готов почти целовать ковер, по которому ты только что прошла.

Чарлин самоуверенно улыбнулась.

— Я знаю. Из моих коготков ему не вырваться. Он такой милый.

— Я согласна, но не все же выглядят так, как ты. Кто-то должен быть похожим и на меня, — вздохнула Морин.

— У тебя очень симпатичная новая прическа. И макияж твой ничего, — попыталась успокоить ее Чарлин.

— И все-таки домой я возвращаюсь всегда одна, — пожала плечами Морин. — Может, и мне когда-нибудь повезет.

Она оглядела огромный, весь в коврах и плюше офис.

— А ты вообще когда-нибудь видела своего шефа?

— Один раз, да и то мельком. Это было, когда я только получила свое место. По-моему, он ничего. Правда, староват для меня. Седина пробивается, да и животик заметен… Образ жизни сказывается, наверное. — Она пожала плечами. — Хотя, может, все дело в том плаще, в котором он был. Еще на нем были темные очки и шляпа — в толпе я на такого ни за что не обратила бы внимания.

— Это же семейная корпорация. Почему нигде не видно его портретов? — заметила Морин.

— Был один, но он остался вместе со всем хламом в старом здании. Откуда мне знать почему! — Чарлин вздохнула. — Принеси папку, когда закончишь, ладно?

— Ладно. Спасибо тебе.

Она отнесла папку мистеру Блейку и снова села за компьютер. Странно, но некоторые цифры на экране, кажется, изменились. Посмотрев на лист, с которого набирала данные, Морин с облегчением убедилась, что все верно. Удивленно хмыкнув, она продолжила работу.

Когда она пришла в столовую, там было полно людей. Девушка давно уже решила, что ходить обедать в ресторан — пустая трата времени. К тому же, пока она добиралась до него по запруженной автомобилями улице, ее аппетит улетучивался. В столовой же, хотя еда там и имела привкус чего-то искусственного, обедать было намного удобнее и дешевле.

Морин взяла себе бутерброд и диетический напиток и уселась за столик поближе к окну. Она чувствовала себя уверенно среди этих людей, большую часть которых составляли мужчины. На ней была бежевая юбка и розовая блузка. Волосы, как обычно, уложены в пучок. По ее мнению, она выглядела очень молодо, элегантно и, может быть, привлекательно. Однако все портили очки, и тут была бессильна даже косметика. Одно время она перешла на контактные линзы, но развившаяся аллергия плюс масса глазных инфекций заставили ее оставить эту затею. Впрочем, сногсшибательной красоткой она быть и не собиралась. Как будто это что-то значит. Так или иначе, никто из мужчин в столовой на нее даже не посмотрел.

Морин жевала свой бутерброд, с улыбкой наблюдая за забавными прыжками белки на дереве, росшем напротив окна. Она не сразу осознала, что ее одиночество кто-то нарушил. Тот, встречи с кем она так тщательно избегала, присел почти рядом с ней, бросив на нее недружелюбный взгляд.

Морин не удостоила его ответным взглядом. Хватит с нее разговоров с этим наглецом. Бутерброд стал по вкусу напоминать ей кусок картона, но она не подавала виду.

— У Блейка работаешь? — спросил он.

— Да, — ответила она, не поднимая глаз от бутерброда.

Он открыл термос и налил себе в чашку горячего кофе.

— Платят хоть нормально?

— Мне хватает. — Она нервничала все больше и больше. Руки ее задрожали. Он заметил это, нахмурился и пристально, не отрываясь, посмотрел на нее.

— Я вижу, что хватает, — пробурчал он. — Одеваешься по высшему классу.

Это уж просто оскорбительно. Она была готова с жаром возразить ему, что покупает одежду в недавно открывшемся магазине, где цены низкие, а качество высокое, но… он был незнакомцем. И не просто незнакомцем, а грубияном и наглецом.

— Извините, я пошла работать, — отвернувшись, холодно заметила Морин.

— Чем вы там в отделе контроля качества занимаетесь? — язвительно спросил он, не отрывая от нее взгляда. — Работали бы как следует, и самолет при первом же полете не опозорил бы всю компанию.

Она поняла, что невольно краснеет. Господи, как же от него избавиться? — думала она. Морин почувствовала, что ей почему-то совестно и она уже готова извиниться.

— Но мистер… мистер Блейк работает не покладая рук, — запротестовала она. — А может, это чисто техническая проблема. Вы ведь механик, да?

Она говорила, не повышая голоса, но он все-таки огляделся по сторонам. Убедившись, что их разговора никто не слышит, он снова повернулся к ней.

— Поэтому-то я и удивился, что ты меня вчера решила подцепить на удочку. Выдумала эту штуку с якобы неработающим зажиганием.

— Я же вам объяснила — у меня в аккумуляторе окислились контакты. И ничего я не выдумывала. Вы сами видели. — Она нервно стиснула пальцы. — Мне кажется, вы слишком много о себе воображаете…

Это все равно что помахать красной тряпкой перед носом у быка, подумала Морин. Не без удовольствия она заметила появившийся в его глазах злой огонек.

— Мне знакомы эти фокусы с зажиганием, — резко сказал механик.

— Не знаю я никаких фокусов. Зато могу заменить масло или свечу, а если нужно — то и что-нибудь посложнее.

— Все-то ты умеешь, — ехидно заметил он. — А что, и в двигателях разбираешься?

— В фольксвагеновских — да, — с бравадой ответила она. — Мой дядя работал механиком. Он меня и научил.

Морин взглянула на него сверху вниз. Этот тип заставил ее проявить себя с неожиданной для нее самой стороны. Ее темперамент, до времени тщательно скрывавшийся, вырвался наружу. Она раскраснелась, руки ее дрожали, но больше оставаться тихоней она не могла.

— И, говоря откровенно, вы мне нравитесь не больше, чем этот дурацкий бутерброд, — она помахала бутербродом перед его носом.

Он удивленно поднял брови, и в движении его губ промелькнуло что-то почти чувственное.

— Дурнушки не в моем вкусе…

Морин не поняла, шутит он или нет. Возможно, что и нет. Он не улыбался, лицо его застыло как каменное. В конце концов, это неважно. Ей больше не хотелось оставаться здесь ни минуты. Она развернулась и на подгибающихся ногах быстро вышла из столовой. Из-за него ее обед и весь остаток дня были безнадежно испорчены. Никогда раньше она не повышала голоса на своих собеседников. Да, думала Морин, наверное, моя тайная сущность выходит наружу. Она почти засмеялась, вспомнив, как отшила наглеца. Это, пожалуй, позабавило бы ее родителей. От подобной мысли ей вдруг стало грустно. Она ускорила шаг.

После обеда мистер Блейк буквально завалил ее корреспонденцией, требующей ответа. Морин пришлось снова задержаться на работе. Когда она вышла на улицу, красного пикапа на стоянке, к счастью, не было. Она спокойно села в свою маленькую машину и поехала к себе.

Войдя в дом, Морин увидела, как Бэгуэлл играет в клетке с куском застывшей вулканической лавы. Заметив ее, попугай тут же забыл про камень и принялся радостно прыгать и танцевать.

— Хор-р-рошая девочка! — ворковал он. — Хор-р-рошая девочка! Пр-ривет!

— Привет, Бэгуэлл. — Она улыбнулась, остановившись около клетки, чтобы выпустить птицу. Попугай вскарабкался на верх клетки, распустил перья и несколько минут великодушно терпел, пока Морин гладила его по голове, после чего попытался клюнуть ее в пальцы.

— Ах ты, неблагодарный, — со смехом отдернула она руку. — Яблочко хочешь?

— Яблочко, — согласился он.

Она сбросила туфли и, отрезав кусочек яблока, протянула его попугаю.

— Бэгуэлл, ты заметил — дни становятся все длиннее. Хоть бы что-нибудь произошло…

— Хор-р-рошее яблочко, — пробормотал занятый яблоком попугай.

— Одно у тебя на уме, — вздохнула Морин. Она открыла холодильник, чтобы посмотреть, что можно приготовить на ужин. — Надо бы заглянуть в продуктовый магазин, — заметила она. — Сегодня у нас выбор небольшой — чипсы или бутерброды.

Она переоделась в джинсы и свитер, сварила кофе, сделала себе пару бутербродов и устроилась перед телевизором, безуспешно пытаясь найти что-нибудь поинтереснее, чем выпуски новостей. В конце концов, пришлось вставить в видеомагнитофон, который она подарила родителям на Рождество, кассету с фантастическим боевиком и в который раз смотреть фильм.

Бэгуэлл тут же начал повторять звуки стрельбы, разносившиеся по комнате из динамиков телевизора. Остановить его было невозможно.

— Ненавижу попугаев, — недовольно буркнула Морин, выключая видеомагнитофон.

Попугай слетел с клетки и стал важно прохаживаться по потертому дивану.

— Я хор-р-роший, — повторял он.

Она ласково погладила его по голове.

— Конечно, ты хороший, ты очень хороший.

Бэгуэлл спрыгнул к ней на ногу и через минуту, нахохлившись, задремал. Она осторожно отнесла его в клетку.

С попугаем Морин чувствовала себя не так одиноко, но, по меньшей мере, двенадцать часов в сутки он спал. Поэтому почти каждый вечер повторял предыдущий — она в одиночестве сидела перед экраном телевизора.

Попивая кофе, Морин уселась на диване с книгой по истории династии Тюдоров. Но сосед постепенно вытеснил из ее мыслей короля Генриха VIII. Этот человек раздражал ее больше, чем кто-либо другой, а его поведение в столовой здорово ее разозлило. У нее никогда не было врагов — механик был первым. Ну почему, почему он так невзлюбил меня? — недоумевала она.

Вообще-то Морин никогда не была душой компании. В детстве она тоже держалась особняком. Отец ее был образованнейшим человеком, профессором; он преподавал в колледже физику, а ее мать — английский язык. Благодаря им, за время учебы в школе она узнала много из того, что выходило за рамки программы. Морин почти не общалась со своими сверстниками, не понимавшими, как можно все время сидеть, уткнувшись в книгу. Ей нравилось читать, нравилось учиться — но из-за этого страдали ее отношения с окружающими. Мальчики в школе не обращали на нее внимания, точно так же, как теперь мужчины. Она была без ума от истории Англии, орнитологии и многого другого, а поход в музей был для нее лучшим способом провести выходной. Секс представлялся чем-то далеким и непонятным, и она вряд ли отличила бы противозачаточную таблетку от аспирина. Со временем она примирилась с тем, что ей далеко до ослепительной красавицы…

Ее внимание привлекли постукивания по стене, доносившиеся из спальни. Она отложила книгу и направилась туда, но звук внезапно прекратился. Морин подошла поближе к стене и присмотрелась, выискивая отверстие. Конечно, новый сосед за ней подглядывал! Впрочем, подумала она, это на него не похоже. Или она ошибается? Никаких отверстий в стене она не обнаружила и со вздохом, в котором смешались раздражение и разочарование, вернулась к книге.

Когда она выключила свет, то еще долго ворочалась в постели перед тем, как заснуть. День выдался нелегкий, и она была рада, что впереди — два выходных.

Раньше выходные были самым любимым временем Морин. Эти дни она чаще всего проводила на свежем воздухе, занимаясь цветником. Но теперь все было иначе. Она не сомневалась, что сосед следит за ней. Поэтому утром в субботу Морин, против обыкновения, не вышла во дворик сразу же после завтрака. Она постоянно ощущала на себе его пристальный взгляд. Наконец, решившись, она вышла из дома, собираясь посадить маргаритки на своей маленькой клумбе. Но, находясь во дворе, она чувствовала себя так, будто оказалась голой в людном месте. Не выдержав, она собрала садовый инвентарь и вернулась в дом.

Механик уехал около полудня. Услышав звук мотора, она с радостным возгласом бросилась к клумбе и с наслаждением копалась в земле. До того как он вернулся, Морин вскопала две небольшие грядки, добавила удобрения и посеяла семена. Ха-ха, думала она, если я стану работать в саду по ночам, у меня скоро будет прекрасный сад!

Разумеется, это было смешно — позволять соседу ломать твои устоявшиеся привычки. Она начала подумывать о том, чтобы выстроить высокий забор. Но ведь он стоит больших денег. А все ее жалованье уходило на оплату счетов — тут уж не до роскоши.

Остаток дня прошел как обычно. Морин посмотрела телевизор и рано легла спать. Утром в воскресенье после завтрака она пошла в церковь. Раньше она в это время предпочла бы понежиться на солнышке. Но пикап ее соседа весь день простоял около дома. Из его квартиры не доносилось ни звука, и только когда уже стемнело, она услышала тихий скрип автомобильных тормозов. Выглянув на улицу, она увидела, как он вышел из шикарного «мерседеса» с откидным верхом. Машина сразу же уехала.

Он выглядел совсем не так, как раньше. На нем был очень дорогой костюм цвета мореного дуба и шелковая рубашка. Она отпрянула от окна, заметив, что он взглянул на ее окна. Ну-ну, подумала Морин, он ехидничал по поводу ее манеры одеваться, а это, стало быть, выходной костюм механика?

Она задумалась. А может, он и есть диверсант? Сердце ее учащенно забилось. Он работает в корпорации совсем недавно, о нем никто ничего не знает. Вроде бы механик, но одевается как очень состоятельный человек. Диверсантам ведь хорошо платят. Его вполне могли нанять для того, чтобы он подпортил самолет Макфабера. Вряд ли это дело рук «Питерс авиэйшн», твердо решила она. По странному стечению обстоятельств, мистер Питерс, президент конкурирующей компании, был на очень хорошем счету среди прихожан той церкви, которую посещала Морин. Нет, Питерс на такое не способен.

Но у Макфабера есть и другие враги — вроде двух бывших членов его же совета директоров, выступавших за слияние с компанией Питерса.

Если механик в самом деле диверсант, подумала Морин, то у нее есть отличная возможность следить за ним, выяснить, кто к нему приходит, где он бывает, что делает. Секретный агент Морин Харрис! Она усмехнулась. Представила себе, как разоблачает диверсанта и спасает компанию Макфабера. Вот ее награждают медалью… Впрочем, хватит фантазировать, вздохнула она.

Конечно, наблюдать надо осторожно, так, чтобы он не заметил. Ей опять пришла в голову мысль: а был ли его переезд на теперешнее место жительства просто совпадением? Возможно, он заранее узнал, что она работает у мистера Блейка, и надеялся с ее помощью что-нибудь разнюхать. Нет, вряд ли. Что она знала о самолетах? Да практически ничего, ведь ее непосредственная работа была связана с вещами куда менее интересными, чем авиаконструирование.

Конечно, не исключено, что он действительно механик, но у него состоятельные друзья, вроде тех, кто привез его на «мерседесе». В ее голове всплывали сюжеты шпионских романов…

Следующая неделя пролетела незаметно. Своего соседа Морин видела лишь несколько раз, и то мельком. Она все же продолжала наблюдать за ним. Осторожно расспросив нескольких знакомых на работе, она выяснила, что его зовут Джейк Эдвардс и что он из Арканзаса. Отзывы давались самые хорошие, но он был всегда довольно замкнут, и о нем мало что знали.

Из-за игры в разведчика Морин не покидало чувство вины, хотя в глубине души она гордилась тем, что ей о нем многое стало известно. Угрызения совести вместе с явной недоброжелательностью механика заставляли ее действовать с предельной осторожностью. Ведь он уже неоднократно обвинял ее в слежке.

Чтобы избежать встречи с ним в столовой, Морин стала приносить еду с собой и обедать в офисе.

Последующая неделя в точности повторяла предыдущую. Когда соседа не было дома, она со всех ног бросалась заниматься своей клумбой, в другое время не показывая носа из-за двери. Ей не нужно было даже выходить наружу, чтобы забрать почту. Она выписывала лишь одну еженедельную газету, которую получала в почтовом отделении.

Единственная осечка получилась, когда ранним воскресным утром Морин на цыпочках кралась к мусорному ящику, чтобы выбросить отходы. Она только что проснулась и выглядела совсем по-домашнему в своей длинной мужской пижамной рубашке; распущенные, до пояса волосы… Внезапно она с ужасом увидела соседа, стоявшего у своего мусорного ящика и нагло пялившегося на нее. Девушка была так ошарашена, что не смогла произнести ни слова. Опрометью она бросилась в дом и закрыла за собой дверь на ключ. Позже, вернувшись из церкви, она так и не осмелилась выглянуть во двор. Весь день Морин в компании Бэгуэлла провела перед телевизором.

Видно, придется мне всю жизнь прятаться от этого типа, с тоской думала она. Ей, правда, не приходило в голову, что ее изоляция слишком очевидна, и он может обратить на это внимание.

В понедельник на работе ее ждало новое потрясение. В обеденный перерыв механик неожиданно появился в офисе мистера Блейка как раз в тот момент, когда она пила принесенный из дому кофе. Она застыла с чашкой в руке.

Вблизи Джейк казался еще больше. Он выглядел просто необъятным, но при этом большую часть его тела составляли мышцы. У него было широкое лицо с большими темными глазами под нависающими бровями, густые брови, что, впрочем, вполне гармонировало с его типом лица, так же как римский нос и квадратный подбородок. В «неотесанности» черт его лица было даже нечто привлекательное.

— У тебя что — началась зимняя спячка? — спросил он. Скрестив руки на своей огромной груди, механик облокотился на дверь с самоуверенностью человека, считающего себя непогре.

Она робко посмотрела на него.

— Простите, я вас не понимаю.

— Ты уже две недели намеренно меня избегаешь, — ответил он. — Наверное, это не так-то легко, когда живешь по соседству.

— Я не думала, что вы обратите внимание, — пробормотала она.

— Ну, твою желтую машинку трудно не заприметить, — возразил он. — Во дворе сами собой появляются цветочные клумбы и все такое. Я тебя не вижу и не слышу. Разве что случайно.

Морин наконец опустила чашку с кофе на стол.

— Знаете, мне меньше всего хочется, чтобы вы в очередной раз обвинили меня в преследовании, хотя я вселилась в этот дом первой.

— А ты покраснела, — заметил Джейк со странным выражением на лице.

— Просто я нервничаю из-за вас, — сказала она, стараясь не смотреть на него. — Последний постоялец все время где-то пропадал, но когда он был дома, то включал свой хард-рок так громко, что забывал обо всем на свете. Я ужасно боялась, что вы будете против Бэгуэлла.

— А, это твой любовник, — кивнул он и добавил с презрительной улыбкой: — Ни разу его не видел, но много раз слышал.

Какая противная ухмылка, подумала Морин, краснея еще больше.

— Это не любовник. Это попугай, — сказала она, чувствуя нарастающую неловкость. — Он, конечно, шумит по вечерам, но он… он все, что у меня есть. Я не могу никуда переехать. А если вы пожалуетесь на него властям, у меня могут быть неприятности. Без Бэгуэлла я не могу. Он живет со мной с тех пор, как я окончила школу.

Джейк нахмурился.

— Попугай?

— Да, большой амазонский попугай, — подтвердила она. — Ему семь лет, и он прекрасно поет, даже знает отрывок из оперы.

Его темные глаза внимательно оглядели лицо Морин, как будто он видел ее впервые.

— А ты очень молоденькая.

Это замечание слегка покоробило ее.

— Вовсе нет, мне двадцать четыре, — возразила она.

— А мне тридцать семь, — сказал он.

Не похоже, подумала Морин, но вслух произнести это не решилась.

— Для меня вы староваты, — тихо сказала она, сама не веря в то, что говорит. — Уже хотя бы поэтому я не собираюсь вас преследовать.

Лицо его потемнело. Ее манера поведения раздражала его. Поначалу ему льстило сознание того, что Морин с ним заигрывает. В ней не было ничего особо привлекательного, однако ее фигура странным образом заинтриговала и взволновала его. Это было неожиданно, так как в течение последних нескольких лет женщины его практически не интересовали.

— Я знаю, что ты не преследуешь меня, — ответил он гораздо мягче, чем хотелось. — Теперь я вижу, что ты обходишь меня за милю.

— Это не совсем так, — пробормотала она, как бы оправдываясь. — Я просто подумала… ну, если бы я каждый день появлялась в столовой… и все свободное время торчала около своей клумбы… Мне не хочется, чтобы вы решили, что я стараюсь лишний раз попасться вам на глаза. Вы уже обвиняли меня в слежке за вами. Зачем мне дополнительные неприятности?

— Ну знаешь, чтобы доказать это, тебе не обязательно работать в саду ночью, — усмехнулся он. — Ясно, что ты любишь это дело. Поэтому не стоит жертвовать им из-за меня.

— Спасибо. Мне очень не по себе последнее время из-за того, что я не могу вволю заниматься цветником.

Джейк почувствовал себя виноватым. Вообще-то у него не было никаких доказательств, но ведь все еще существовала вероятность того, что она что-то замышляет. Но, возможно, ей ничего не известно и она была настолько же безопасна, насколько наивна.

Он отошел от двери, на которую опирался.

— Не обращай на меня внимания. В выходные меня, скорее всего, не будет дома. А твой попугай мне совсем не мешает.

— Спасибо, — пролепетала она, выдавив нервную улыбку. Все же этот человек ее чрезвычайно раздражал.

Собираясь выйти, он вдруг оглянулся.

— А куда ты ходишь утром в воскресенье?

Она пожала плечами.

— В церковь.

— Я так и думал, — коротко сказал он, закрывая за собой дверь.

Эта встреча слегка успокоила Морин, и теперь дома она не чувствовала себя скованно. Раз так, сказала она себе, следить за ним будет еще проще. И тут же почувствовала укол совести, вспомнив, как он был обеспокоен тем, что вносил ненужные ограничения в ее привычную жизнь. Даже если он занимается промышленным шпионажем или чем-нибудь подобным, он может быть вполне достойным человеком.

В субботу она прекратила слежку и целиком отдалась работе в саду. Когда начало смеркаться, она все еще возилась в земле среди разбросанных везде мешочков с семенами и удобрениями и садового инвентаря.

День выдался великолепный. На голубом небе не было ни облачка, дул приятно освежающий прохладный ветерок. Идеальный день для посадки цветов. Она откинула назад свои длинные волосы, проклиная себя за то, что не уложила их до начала работы. Теперь с ними невозможно было справиться. Непослушные пряди то и дело норовили подцепить грязь с грядки или с рук Морин. Она выпачкалась в земле с ног до головы.

Уже собираясь закончить работу, девушка присела рядом с дорожкой, огибавшей дом, и открыла банку прохладительного напитка. Она не слышала шагов своего соседа до тех пор, пока он не приблизился к ней почти вплотную.

— Ты так испортишь себе руки, — заметил он.

Она вздрогнула, испуганная его бесшумным появлением, и чуть не пролила напиток.

— Извини, — смущенно пробормотал он, присаживаясь рядом с ней. Он выглядел шикарно в широких серых брюках, сшитой на заказ рубашке и кожаных туфлях. От него пахло дорогим одеколоном. Он тщательно побрился, его волосы были аккуратно уложены. Он совсем не походил на того механика в рабочем комбинезоне, и это лишь усилило ее подозрения. Нет, механики так не одеваются, мелькнуло в голове у Морин.

— Когда я устаю, я ничего не слышу вокруг, — сказала она, взглянув на него. — Я думала, вы уехали на выходные.

Джейк пожал плечами, вытащил из кармана сигарету, прикурил и положил свою позолоченную зажигалку обратно в карман.

— Я решил, что мне не мешает денек отдохнуть. — Он с любопытством посмотрел на нее сверху вниз. От его внимания не ускользнули пятна грязи на ее одежде и выпачканные в земле руки. — Это очень вредно для ногтей. Почему ты не надеваешь перчатки?

— Наверное, во мне живет что-то первобытное, — мечтательно ответила она. — Я люблю копаться в земле. А перчатки — довольно противная штука.

— Давно ты здесь живешь? — затянувшись, с интересом спросил он.

— Почти полгода, — ответила Морин. — Со времени гибели моих родителей.

Джейк испытал к ней что-то вроде сочувствия.

— Я знаю, что это такое — потерять кого-то из родителей, — сказал он. — Мои мать и отец тоже умерли, правда, не в одно и то же время. У тебя есть братья или сестры?

— У меня никого нет. — Она посмотрела на него, не решаясь спросить его о том же.

— У меня тоже никого нет, — сказал он, предвосхитив ее вопрос. — Но я научился ценить одиночество. Оно мне даже нравится.

— Не могу представить, как можно любить одиночество, — задумчиво возразила Морин, глядя на предзакатное небо.

— Неужели? — спросил он, слегка улыбнувшись. — Ты вот тоже из дома почти не выходишь, разве что по воскресеньям. И на работе ты все время одна.

— Это не значит, что мне нравится одиночество… О Господи!

Она вскочила и без всяких объяснений побежала в дом. Бэгуэлл сидел на столе около вазы с яблоками и грушами, отщипывая по кусочку то от одного, то от другого фрукта.

Когда она, запыхавшись, вбежала в комнату, он спокойно посмотрел на нее и удовлетворенно сказал: «Хор-р-рошо!» В клюве у него был кусок груши, а в лапе он зажал огрызок яблока.

— Ах ты, гадкая птица, — простонала Морин. — Мои прекрасные фрукты!

За ее спиной послышался какой-то звук, переросший в рокочущий смех, не лишенный своеобразного очарования.

— Это и есть Бэгуэлл, — представила она птицу своему новому соседу.

— Привет, Бэгуэлл, — сказал Джейк, подойдя поближе к столу.

— Не протягивайте к нему руку, — предупредила она. — Он может клюнуть.

— Я буду иметь это в виду. — Он улыбнулся, глядя на ужимки попугая, который, польщенный вниманием постороннего человека, красовался, распустив перья.

— Он любит мужчин, — заметила Морин. — Возможно, что он — на самом деле она.

— Он очень милый, — сухо сказал механик.

— Милый! Милый! Хор-р-роший! — обрадовался Бэгуэлл. — Пр-р-ривет!

Джейк рассмеялся.

— И к тому же умный.

— Он тоже так думает, — сказала Морин, робко посмотрев на соседа. — Хотите что-нибудь выпить? У меня есть прохладительные напитки, и я могу сделать кофе.

— Настоящий кофе? — язвительно спросил он. — Терпеть не могу растворимого.

— Кофе настоящий, — уверила она его, подумав, что он довольно прихотливый гость, и налила в электрокофеварку свежей воды. — А у вас есть еще какое-нибудь имя, кроме Джейка? — спросила она, делая вид, что не знает этого.

— Джейк Эдвардс, — сказал он, пододвинул стул и сел. — Ты не куришь?

— Нет, но я не возражаю, если вы закурите. — Она включила кофеварку и подала ему большую синюю пепельницу. — Вот, пожалуйста. Папа подарил мне ее на Рождество, чтобы ему было куда стряхивать пепел.

Она вздохнула, вспомнив, как это было. И сразу после Рождества его и мамы не стало…

Джейк внимательно наблюдал за сменой выражений на ее лице.

— Спасибо. — Он откинулся на спинку стула. В разрезе его рубашки она увидела густые черные волосы, говорившие о том, что ими в изобилии покрыто все его тело. Она ощутила, как жаркая волна накрыла ее. Он выглядел необычайно чувственным. Рабочий комбинезон скрывал его тело, а в теперешней одежде он производил на Морин неизгладимое впечатление.

Морин разглядывала его — он делал то же самое. Теперь она казалась ему довольно привлекательной — начиная от длинных черных волос и заканчивая ступнями, которые были немного крупноваты. Девушка передвигалась с редкостным изяществом, а ее улыбка была на удивление заразительной. Давно уже Джейк так не смеялся, давно ему не было так хорошо. Сидя рядом с Морин, он чувствовал себя комфортно и умиротворенно. От нее словно исходило тепло, согревавшее его. Он вспомнил, как неожиданно встретил ее утром на улице: длинные загорелые ноги, чувственная грудь, распущенные волосы до пояса. К его удивлению, после этой встречи он долго не мог заснуть ночью, думая о ней. Последние несколько лет женщины его особенно не интересовали. Содержанием жизни стала для него работа, вытеснившая из сердца нежность и любовь. Постоянная занятость не давала ему возможности привязаться к кому-нибудь особенно сильно. К этой женщине он тоже не хотел привязываться, но дружба с ней могла помочь ему выяснить, насколько она осведомлена о деле с неудачной разработкой фаберовского самолета. Он всерьез интересовался Блейком, а она была его секретаршей и могла послужить промежуточным звеном.

— В то утро на тебе была рубашка от мужской пижамы? — спросил он громко. Его темные глаза сузились, впившись в ее лицо. — У тебя есть любовник?