Так хочу быть рядом

Глава 2

Бухта сильно изменилась. Грифф и Тим были удивлены появлению новых пригородов и торговых центров, которые в их родном городе росли как грибы после дождя. Школа изменилась почти до неузнаваемости: администрация пристроила множество дополнительных помещений, включая большой новый спортзал и центр изобразительного искусства.

Ну, по крайней мере, хотя бы рыбный магазинчик выглядел так же, покрашенный в белый цвет с синей отделкой и с большими голубыми горшками, в которых росла красная герань. Море, небо и пляж тоже оставались столь же заманчивыми, как прежде, хотя вдоль набережной раскинулось множество крошечных кафе, а чтобы добраться до берега, им пришлось пройти через парк.

Приятели вспоминали, как раньше на пути к пляжу кто-нибудь из них запутывался в длинных зарослях сорной травы, а теперь на этом месте были аккуратно проложены пешеходные дорожки.

Тем не менее друзья отлично провели день: падали с досок для серфинга, загорали, плавали и ныряли на прибрежных рифах.

Естественно, Грифф обрадовался тому, что все же удалось приехать. Приятно провести время с друзьями. С некоторых пор он не раз ловил себя на мысли, что слишком много времени проводит на одних и тех же обедах и концертах с теми же самыми заносчивыми людьми, чьи взгляды на политику не особенно оригинальны, да и шутки заезженные.

Теперь, когда солнце ушло на запад, озаряя небо ярким розовым румянцем, придающим морю оттенки золота, трио вернулось в отель принять душ и переодеться перед встречей.

Грифф, облачившийся в светлые брюки и белую рубашку с открытой горловиной и длинными рукавами, закатанными до локтей, проверил телефон, ожидая сообщения от Аманды, хотя они и разошлись. Она уже высказалась по поводу его «мальчишника». И конечно, они снова поссорились. Он обвинил ее в том, что она ему не доверяет. Она утверждала, что поверит ему, лишь когда на ее пальце засверкает кольцо. В конце концов ушла, хлопнув дверью, а на следующий день отправила за вещами такси.

К сожалению, она не первая его подруга, которая уходила подобным образом. Впрочем, Гриффу не хотелось думать о проблемах в личной жизни. После целого дня, посвященного солнцу, морю и дружбе, он чувствовал себя так, словно родился заново и хотел бы сохранить это ощущение подольше.

Три мушкетера прошли по широкой лужайке, простиравшейся у входа в гольф-клуб Изумрудной бухты. Грифф внезапно остановился, словно натолкнувшись на невидимую стеклянную преграду.

Он лишь краем глаза заметил на балконе миниатюрную темноволосую женщину, но сразу понял, что это Ева.

Черт, ее здесь быть не должно!

Она стояла на балконе в белом платье без рукавов, смеялась и болтала с остальными. Даже на расстоянии Грифф узнал ее. Никакая другая женщина не была такой стройной и подтянутой. И ни у какой другой женщины нет такой великолепной осанки, естественной элегантности.

Вот черт!

Теперь Грифф знал, что обманывает себя. Его уверенность, что при встрече с Евой он останется безразличным, оказалась ложной.

Он вернулся в прошлое, вспоминая все, что было между нами. Как он помогал ей подобрать очки для подводного плавания, а потом учил нырять, делал с ней домашнюю работу по математике, танцевал с ней в школе. На ней было длинное шелковое платье цвета морской волны, оттенка ее глаз, рядом с ней он чувствовал себя принцем из сказки.

Он копил деньги на доску для серфинга, но потратил все накопленные карманные деньги на день рождения Евы, подарил ей подвеску с аквамарином на серебряной цепочке.

– Что случилось, Грифф? – Голос Барни вторил его мыслям. Они с Тимом смотрели на него подозрительно.

– Ничего, – быстро ответил Грифф.

Парни нахмурились, пожали плечами и пошли дальше. Грифф, резко помрачневший, не отставал от них.

Вот черт! Ничего, он справится. Привык скрывать свои чувства. Он делал это каждый день в суде. Конечно, можно было сыграть роль старого друга, который за последние двадцать лет почти не вспоминал о бывшей однокласснице. Да, он стиснет зубы и все вытерпит. Подумаешь, какие-то выходные.

Джейн предупредила Еву о приезде Гриффа лишь в самую последнюю минуту. Причем это было даже не предупреждение. Она сообщила об этом с большим восторгом, уверенная, что Ева обрадуется.

К тому времени Ева уже прибыла в бухту и поселилась в мотеле, в уютной комнате с видом на океан, соответственно, путь к отступлению уже отрезан. Когда Джейн поделилась этой новостью, она улыбнулась через силу и притворилась довольной.

– Подруги с ним не будет, – добавила Джейн. Существование подруги стало хорошей новостью. Вероятность того, что Грифф все еще одинок и свободен, беспокоила Еву. А поскольку он состоит в стабильных отношениях, то и зла на нее не держит.

Ева убеждала себя, что волнуется зря. Прошло столько лет. Грифф, наверное, ее уже давно забыл. С чего бы ему интересоваться ею? После того как она покинула город, он окончил университет и вел уверенную борьбу в системе правосудия. Теперь Гриффин Флетчер очень влиятельный адвокат. Справедливость для всех. Такая высокая и благородная цель.

Без сомнения, он посмотрит на балерину, которая целями днями кружится и совершает пируэты, и сочтет ее глупой, никчемной пустышкой.

По крайней мере, Ева смогла совладать с эмоциями на публике, а теперь, когда встреча выпускников в полном разгаре, беззаботно общалась со старыми школьными друзьями. Всем хотелось услышать о ее танцевальной карьере и жизни в Европе, но она старалась не афишировать лишние детали.

Ева была рада услышать об обычной жизни бухгалтеров и учителей, медсестер и фермеров, охотно смотрела фотографии их очаровательных детишек. Она как раз умилялась фотографии шестимесячных близнецов Роуз Гарднер, когда услышала взволнованный голос Джейн.

– О, привет, Барни, Тим. Привет, Грифф.

Грифф.

Несмотря на все усилия, сердце Евы затрепетало, словно пойманная в силок птица. Желание увидеть его было слишком велико, и сопротивляться ему она не могла.

Она думала, что хорошо подготовилась к первой встрече, но через мгновение поняла, что это вздор. Она дрожала, как последний осенний лист на ветке.

Вот он. Человек, который будет выделяться в любой толпе. Наверное, не выше, чем раньше, но, конечно, шире в плечах и груди. Непослушные каштановые волосы, высокие скулы, кривоватый нос и квадратная челюсть. Все как раньше. Те же умные серые глаза, от которых невозможно спрятаться.

Гриффа Флетчера нельзя было назвать красавцем, но, несомненно, он очень мужествен. На щеках залегли складки, которых не было в восемнадцать, он потерял свою легкую мальчишескую улыбку и теперь напоминал гладиатора, готового к битве. Ева почувствовала, что сама вот-вот вспыхнет в языках пламени.

– Грифф, – тараторила Джейн. – Как приятно снова тебя видеть! Разве не замечательно, что Ева тоже смогла приехать.

Джейн с улыбкой повернулась к Еве и поманила ее.

– Я сказала Гриффу, что ты не придешь. – Она хихикнула, будто это была удачная шутка.

Ева увидела яростное пламя в глазах Гриффа. У нее сложилось впечатление, что он определенно остался бы дома, узнав, что она приедет на встречу.

Она отчаянно хотела убежать, но заставила себя выпрямиться и выдавить из себя улыбку. Стало легче, когда она перевела взгляд с Гриффа на бывших одноклассников, Тима и Барни.

Барни изрядно поправился и уже не мог похвастаться пышной гривой, зато его голубые глаза мерцали, а улыбка была искренней и приветливой.

– Привет, Ева, – обрадовался он. – Приятно тебя снова видеть. – Он пожал ее руку и поцеловал в щеку. – Мне нужно будет получить твой автограф для дочери Софи. Она только начала учиться балету.

– Как замечательно. Твоя Софи молодец. – Ева улыбнулась Барни. – Сколько у вас сейчас детей?

– Мальчик и девочка, и мы ждем третьего.

– Барни хочет собрать собственную футбольную команду, – прокомментировал Тим, послав нахальную усмешку в сторону приятеля.

Ева рассмеялась:

– Надеюсь, жена твой план поддерживает, Барни.

Тим тоже чмокнул ее в щеку, сообщив, что работает в банке и у него с женой есть сын, двухлетний Сэм.

Наступила очередь Гриффа приветствовать Еву, и беззаботная атмосфера тут же сошла на нет, будто кто-то щелкнул выключателем. Внезапное напряжение стало ощутимо всем. Сердце Евы громко билось, она испугалась, что они услышат.

Грифф улыбнулся ей. Приветливой его улыбку не назовешь, однако случайным прохожим она, вероятно, показалась бы дружелюбной. Ева тем не менее отметила выражение его глаз. Холодное. Непостижимое. Вызывающее.

– Как у тебя дела, Ева? – Он слегка обнял ее и коснулся губами щеки. Ее кожа вспыхнула огнем, и она с трудом перевела дыхание, когда его большие руки коснулись ее обнаженных плеч, теплые и твердые. Потребовалось мгновение, чтобы оправиться и вспомнить, что надо ответить на простой вопрос.

– У меня все очень хорошо, спасибо, Грифф. – Слава богу, Ева умеет говорить спокойно, ведь в ее словах нет ни слова правды. Она чувствовала себя больной и испуганной. В конце концов, у нее есть тайна, которой она ни с кем не делится, надеясь, что так будет и впредь.

Ее бедра ныли в агонии. По глупости, в припадке тщеславия она надела высокие каблуки и теперь платила за это высокую цену. Взгляд серых глаз Гриффа задержался на ней. Ева снова затрепетала.

– А у тебя как дела? – с запозданием спросила она.

– Прекрасно, благодарю.

С условностями было покончено, и в воздухе повисла неловкая тишина. Тим и Барни обозревали свои ботинки, потом друг друга.

– Мы должны выпить, – предложил Тим.

– Конечно, – согласился Барни с явным энтузиазмом. Оба повернулись и направились к бару. Похоже, им не терпелось уйти. – Еще увидимся.

Грифф остался неподвижным, наблюдая за Евой с каменным выражением лица. Под его взглядом она чувствовала себя одним из тех преступников, которых он отправлял на скамью подсудимых. На этот раз ее лицо вспыхнуло, и она знала, что он это заметил.

– Ты не изменилась, – тихо отметил он.

Она покачала головой. Конечно, изменилась. Все они изменились – как снаружи, так и, без сомнения, внутри. Но она подыграла ему.

– И ты, Грифф. Ты тоже совсем не изменился. На этот раз улыбка почти коснулась его глаз.

Она спросила себя, собирается ли он сказать что-то примирительное. Было бы уместно, по крайней мере, поделиться несколькими любезностями, чтобы проложить мостик через пропасть долгих лет и безмолвия. И тайн.

– Слышал, ты добилась больших успехов. Теперь ты всемирно известна. Мои поздравления.

Получив эту похвалу от Гриффа таким ледяным тоном, она едва не заплакала. Но проглотила стоящий в горле ком, расправила плечи и подняла подбородок.

– Ты тоже очень успешен.

Он ответил едва заметным кивком и приподнятым краешком губ.

– Мы оба много работали.

– Да.

Люди вокруг них оживленно разговаривали, смеялись, пожимали друг другу руки и обнимались, но Еве ничего не лезло в голову.

– Если ты меня извинишь, Ева, я отправлюсь в бар и выпью.

– Конечно.

– Я уверен, мы снова встретимся в выходные.

– Я… да, обязательно.

Кивнув на прощание, он ушел, оставив ее со странным чувством. Будто она одна на сцене под ослепительным светом софитов, и все на нее смотрят. Она почти слышала музыку, сопровождающую партию «Умирающего лебедя», печальные ноты одинокой виолончели.

О, ради бога. Ева моргнула и огляделась. Вечер был в полном разгаре. Балкон и большая столовая полны веселых людей, которые на нее даже не смотрели.

Она побродила по клубу, сжимая в руке бокал шампанского. Посмотрела на доску, к которой были прикреплены старые фотографии. Снимки класса, спортивных команд, школьной поездки на остров Фрейзер. Ева увидела себя в волейбольной команде, Гриффа и его друзей в полосатых футбольных майках и шортах. Еще на одной фотографии она в балетной пачке и пуантах выступает соло на школьном концерте.

Старые фотографии вызывали непрошеные воспоминания – школьная дискотека, когда они с Гриффом танцевали вместе первый раз, свидания, когда он возил ее на машине в кино и они целовались до боли в губах в пахнущей попкорном темноте, барбекю в день его восемнадцатилетия, костер на пляже. А потом…

– Не хотите ли что-нибудь съесть?

Ева обернулась. Совсем юная девушка предлагала ей канапе на подносе.

– Прошутто кростини с сушеными вишнями и козьим сыром или картофельные кексы с копченым лососем, – перечисляла девушка.

Ева не была голодна, но взяла картофельный кекс. Все лучше, чем смотреть на фотографии. Ей даже удалось улыбнуться девушке, довольно, кстати, интересной, с темными волосами, подстриженными в модном асимметричном стиле. Нос у нее проколот серебряным гвоздиком, а в волосах пурпурные прядки, обрамляющие симпатичное личико в форме сердечка. Девушка ответила на улыбку.

– Возьмите салфетку, пригодится, – посоветовала она, кивнув на стопку.

– Спасибо.

Девушка смотрела на Еву, и в ее серых глазах было что-то интригующее, почти знакомое.

– Вы – Ева Хеннесси, – догадалась та. – Балерина.

– Да, все верно.

Глаза девушки загорелись.

– Вау! Вы живете в Париже, так ведь? Очень приятно познакомиться.

Ева улыбнулась, чувствуя себя спокойнее в знакомой атмосфере.

– Так здорово снова приехать в Австралию. А ты из бухты?

Девушка немного нервно рассмеялась:

– Вроде того. Но сейчас учусь в университете в Брисбене. – И тут она, должно быть, поняла, что слишком долго стоит на одном месте. – Я лучше пойду. – И она поспешила к соседней группе.

Вскоре Ева влилась в другую группу одноклассников, снова задавала дружеские вопросы или слушала рассказы об учителях, работе, детях, отпусках в Новой Зеландии или на Бали. Ей удавалось держаться в стороне от Гриффа, и она немного расслабилась. Если они с ним по обоюдному согласию будут подальше обходить друг друга, в конце концов вечер может выйти приятным.

Грифф чувствовал себя спокойнее, стоя в окружении одноклассников у бара. Половина его старой команды по регби пришла на встречу, и теперь парни взахлеб делились воспоминаниями о региональном турнире.

Однако все это время Грифф остро ощущал присутствие Евы, хотя она стояла в дальнем конце комнаты спиной к нему. Он сделал все возможное, чтобы перестать искать ее взглядом, но у него будто появился специальный радар, оповещающий о каждом ее передвижении.

– Не хотите ли что-нибудь, сэр? – спросила девушка, предлагая канапе.

– Спасибо. – Закуски выглядели аппетитно. Грифф улыбнулся. – Я возьму две штуки.

Девушка засмеялась, в ее глазах и улыбке промелькнуло что-то знакомое. На мгновение взгляд задержался на Гриффе, словно она изучала его. Чувство, обуревавшее его в тот момент, было тревожным, он даже приготовился что-то сказать, но она отошла к другим гостям и больше не смотрела на него. Он решил, что, должно быть, встреча с Евой вывела его из равновесия.

Ужин был подан, все устроились за длинными столами. Ева села со старыми подругами и их мужьями. Грифф нашел место за два стола от нее, почти вне поля зрения, и она делала все возможное, чтобы не стрелять глазами в его сторону. Дважды он поймал ее взгляд, оба раза выглядел сердитым, и она чувствовала, как ярко горят ее щеки.

– С тобой все в порядке, Ева? – спросила Джейн, которая сидела напротив.

– Да, конечно. – Ева чувствовала, что, скорее всего, пылает румянцем, и потянулась за своим бокалом. – Просто жарко.

Джейн сочувственно кивнула:

– Тебе, наверное, сложно переносить нашу жару после европейской прохлады?

– Да. Обычно мы забываем о жаре и просто помним прекрасный солнечный свет.

Остальные кивнули, соглашаясь, или вежливо рассмеялись.

Когда они покончили с главным блюдом, начались речи. Джонно Бриггс, который после школы стал профессиональным футболистом, рассказал забавную историю о том, как встретился с Барни в пабе Глазго. Отдали и дань уважения паре учителей, которые также пришли на встречу. Потом кому-то пришло в голову поговорить о самых успешных одноклассниках, и Еву попросили встать среди прочих. Когда она несколько неохотно поднялась с места, раздались громкие аплодисменты.

– Сделай для нас пируэт, Ева! – крикнул Барни. Она внутренне содрогнулась, вспоминая, как любила хвастаться своим мастерством в школьные годы. Сколько раз на пляже выполняла арабески и прыжки со шпагатом.

– Я не могу.

– Да ладно, давай, – подначивал шутливый парень с дальнего стола.

– Увы. Мое платье слишком тесное.

Ответ был принят с добродушным смехом.

По крайней мере, не пришлось говорить о боли в бедре. Она предпочла бы, чтобы никто об этом не узнал.

Пришел черед десертов. Еву снова обслуживала девушка с фиолетовыми волосами, которая говорила с ней раньше. Она весело улыбнулась ей и хитро подмигнула, словно они были давними подругами.

Ева обычно старалась не есть десерты, вот и на этот раз тоже съела лишь половину крем-брюле. Все стали подниматься из-за стола и собираться в группы. На одном конце бара была кофемашина, и Ева взяла чашку.

– Мы должны поговорить, – раздался глубокий голос за ее плечом.

Голос Гриффа. Ева чуть не пролила кофе.

Выражение его лица было серьезным. Можно было предположить, что он собирается узнать, почему она уехала. Попытается ли он раскрыть ее секрет?

Ева задрожала от ужаса.

– О чем ты хотел поговорить?

Улыбка Гриффа сказала ей, что сейчас не время шутить.

– Думается мне, мы оба выиграем от откровенного разговора. Давай выйдем на улицу. Кофе можешь взять с собой.

Ева и без того страдала от боли в бедре, а тут еще и высокие каблуки. Ей точно не донести чашку с горячим напитком.

– Я бы предпочла выпить его здесь.

Его выражение оставалось невозмутимым.

– Как хочешь. Нам некуда спешить.

Пытаясь подавить нервозность, она силилась выдавить из себя улыбку.

– Двадцать лет-то уже прошло. Куда бы ты хотел пойти?

Он кивнул в сторону стеклянных дверей, которые вели к другому балкону, поменьше.

– Там нас никто не потревожит.

Наедине с Гриффом. Отлично. С того момента, как решила вернуться в бухту, Ева знала, что этой встречи не избежать.

Когда он открыл перед ней дверь, она очутилась на балконе, освещенном лишь светом луны. Они стояли лицом к морю, бриз доносил до них шквал соленых брызг. Луна сияла над прибоем, бросая свет на серебристый завиток волн и белую пену.

Ева схватилась за балконную решетку, благодарная за опору. Теперь, при свете луны, Грифф казался даже выше.

– Итак. – Она смело взглянула ему в лицо. – Что бы ты хотел обсудить?

– Я думаю, ты и сама знаешь, Ева. Возможно, надеешься, что через двадцать лет я даже не заметил, как мы расстались, а я хотел бы знать, почему ты вдруг уехала из города, ничего мне не сказав.

Ева кивнула, глубоко вздохнув. Конечно, она догадалась, о чем он намерен спросить, и знала, что должна сказать ему правду. Если бы это было так просто! В молодости они могли говорить бесконечно, делились всеми своими тайнами. Ну, или почти всеми. Только вот прежнюю легкость и откровенность уже не вернуть. И теперь они практически незнакомцы.

У нее возникло искушение сослаться на мать в качестве оправдания, но это было бы трусостью. Хотя уехать тайком предложила именно мать.

«Я тебя понимаю, Ева, – сказала она в ту роковую ночь, когда они под покровом темноты покидали Изумрудную бухту. Ева плакала и просила разрешить ей увидеться с Гриффом. – Будь благоразумна, дорогая. Если ты постараешься объяснить, что мы собираемся сделать, расскажешь ему все. Он может предъявить свои требования, а это лишь все усложнит».

Ева попыталась возразить, но мать настояла. «Тебе нужно порвать с прошлым раз и навсегда. Ты должна думать о своей карьере. У тебя большое будущее, дорогая. Все так говорят – твой учитель, комиссия, судьи. Ты не можешь похоронить твой талант. Я тебе не позволю».

В глазах матери стояли слезы. Потенциальная карьера Евы была невероятно важна для нее. Она начала одевать Еву в балетную пачку, когда той было три года. Балетная карьера восемнадцатилетней Евы, вероятно, была Лиззи Хеннесси важнее, чем самой Еве.

Намного позже, набравшись опыта и повзрослев, Ева поняла, что ее бедная, одинокая мать отчаянно пыталась уберечь дочь от ошибки, которую совершила сама. Ева никогда не сомневалась в правоте матери. Словом, сделала то, что сделала. И карьера вознаградила ее тысячу раз.

Ветер взметнул волосы к лицу, Ева отвела их в сторону дрожащими пальцами.

– Мне стыдно, что мы уехали в такой спешке. Я всегда чувствовала себя виноватой.

– Ты была моей первой девушкой. И к тому же первой девушкой, которая меня бросила. – Он не выглядел агрессивным, больше походил на прежнего приветливого Гриффа. – Я признаю, мое самолюбие сильно пострадало.

Он подошел к перилам, встав рядом с ней и засунув руки в карманы. Ева могла видеть его профиль: широкий умный лоб, губы, которые когда-то пробовала на вкус с волнением и дерзостью.

– Я думал, что, должно быть, чем-то тебя огорчил. Мы оба были девственниками. В то время мне казалось, что ты этого хотела. Понимаю, ты была увлечена, но я часто задавался вопросом, не напугал ли я тебя.

– О, Гриф, никогда. – На глаза Евы навернулись слезы. – Дело не в этом, правда. А в том…

– Извините.

Они обернулись на голос. Это была та девушка – официантка с фиолетовыми прядками.

Может, ее послали за ними? Ева не могла определить, что чувствует – раздражение или облегчение.

– Что такое? – огрызнулся Грифф.

– Я надеялась поговорить с вами обоими. – Теперь девушка выглядела менее уверенной. На ней были белая рубашка и черная юбка, и еще она возилась с застежкой на талии.

Ева взглянула на Гриффа и увидела, что его глаза сузились.

– Ну? – нетерпеливо бросил он.

– Я хотела представиться. – В ее больших серых глазах можно было прочесть волнение. Или страх. – Понимаете. – Она подняла руки ладонями вверх в нервном беспомощном жесте. – Я ваша дочь.