Такая разная любовь

Глава 7

Олеся, увидев дом Гарика, замерла: дом был огромным. Этот дом хотелось назвать "Усадьба". С высоким полукруглым крыльцом, с лестницами, идущими полукругом к входной двери с двух сторон, с перилами из белого камня и белыми, из такого же камня, колоннами на крыльце.

– Ого! – вырвалось у нее само.

– Нравится? – горделиво спросил Гарик.

– Шикарно живешь! Может, я лучше сразу домой уеду, пока не узнала тебя поближе и не влюбилась? – попыталась пошутить Олеся.

– А может, я уже в тебя влюбился и не отпущу? – услышала она в ответ.

Внутри это был уже не дом, а почти музей: мраморные полы, резная мебель с позолотой, много зеркал. В центре холла росло высокое дерево в кадке. Если подумать, то сюда просилась статуя кого-то обнаженного. Олеся даже не удивилась бы, если бы это был сам Гарик, а тут вдруг дерево.

– Неожиданно! – кивнула она на дерево.

– Ну, не себя же с фиговым листочком на причиндалах мне сюда ставить! – хохотнул Гарик, – Хотя дизайнер и настаивал.

Олеся рассмеялась своей догадке и внимательнее посмотрела на Гарика. Парень снял куртку и оказался под ней больше, мощнее, что ли, и гораздо старше. Сейчас она бы дала ему столько же лет, сколько и Сержу.

– Проходи, не стесняйся. Ты есть хочешь?

При этих словах Олеся почувствовала, что голодна. Стресс, что ли, так на нее влияет, или этот странный Гарик. Но да, она хотела есть, и сейчас не отказалась бы от чего-нибудь сладкого, хотя это было совсем не про нее. На ночь глядя и сладкое? А фигура?

– Хочу! – призналась она, – И есть хочу, и шоколада хочу.

– Горького? – покосился Гарик на девушку.

– Нет. Терпеть его не могу. Молочного, а еще лучше – шоколадный торт.

– Детка, ты меня удивляешь! А как же калории и фигура? Не боишься испортить?

– Ну, ты же поможешь мне их сжечь сегодня, да? – Олеся не была наивной дурочкой и уже поняла, чем закончится их сегодняшнее знакомство, а точнее, где. Очень уж откровенными взглядами Гарик ее облизывал.

– Умная девочка! Люблю таких! Пошли, – Гарик, взяв ее за руку, повел вглубь дома.

Олеся уже приготовилась, что ее сразу же в спальню поведут. Нет, ну а что? Они уже оба озвучили свои мысли и желания, ломаться и строить из себя недотрогу сейчас было уже поздно, да и глупо. Этот Гарик и так уже все про нее понял. Осталось только еще больше облажаться и наивную дуру перед ним в спальне разыграть. Но привел Гарик ее не в спальню, а в столовую. Привел, держа за руку. Ладонь у него была большая и крепкая, с мозолями и сбитыми костяшками. И, кстати, Олесе очень понравилось, что ее, как маленькую девочку, ведут за ручку.

Ужинали они с Гариком вдвоем за столом, накрытым на двоих.

– Ждал кого-то или должен был привезти? – кивнула Олеся на накрытый стол.

– Теперь уже неважно. Важно, что уже все накрыто, и так удачно, на две персоны! – хохотнул он, не вдаваясь в объяснения.

Вообще, чем больше Олеся наблюдала за Гариком, тем больше возникало вопросов. Не вязался внешний вид этого Гарика, с накачанными плечами и руками, покрытыми татуировками, с его манерой есть и держаться за столом. А еще Олесю не покидало чувство, что кого-то этот мужчина ей напоминает. Это было странно, если учесть, что видит она его, и это совершенно точно, первый раз в своей жизни.

Гарик ел красиво, умело орудуя ножом и вилкой. Да и речь его не изобиловала жаргоном, хотя внешний вид буквально кричал о том, что Гарик связан с криминалом. Не с теми гопниками, с которыми когда-то свела ее жизнь, а брат подруги, так удачно, а главное, очень вовремя появившийся, спас. О, нет! Те гопники уже наверняка в тюрьме сгинули. Впрочем, туда им и дорога. Или это у Олеси навязанный сериалами стереотип сложился – если руки и даже кисти в татуировках, а на голове короткая стрижка, значит, бандит. Но на исполнителей рэпа, тоже любителей покрывать свое тело татуировками, этот Гарик уж точно не тянул!

– Хочешь о чем-то спросить? – услышала Олеся неожиданно.

Оказывается, не одна она тут кого-то разглядывала, за ней тоже наблюдали.

– Нет. Спрашивать не буду. Захочешь – сам расскажешь.

– И откуда ж ты такая умная и не любопытная взялась? – впился Гарик взглядом в Олесю.

– Сам же на обочине подобрал! – Олеся отшутилась и подняла бокал с вином в сторону Гарика. – Звучит как тост, не находишь?

– Ага. За наше случайное знакомство!

Они выпили, а потом Олеся все-таки проговорила:

– Надеюсь, мне потом, как в том же фильме, не придется закрываться руками и кричать что-то типа: “Не виноватая я! Он сам пришел!”

– Ну, ты глянь! Ты знаешь старые советские комедии? – удивился Гарик.

– Бабушка постоянно смотрела канал, где крутили только старые фильмы. Угол за шкафом сложно назвать отдельной комнатой. Хочешь не хочешь, а слышишь, а перед сном еще и видишь, если от стены решишь отвернуться.

Олеся сказала это, глядя в тарелку. Жалости она не хотела и не ждала. Поэтому даже ее подруга Лара не знала о ее нищенском детстве на одну бабушкину зарплату да мизерную детскую дотацию. Для Лары она – просто девушка из глубинки из самой обыкновенной семьи.

Кто-то в приютах воспитывался, кто-то с родителями алкашами жил, а она – с бабушкой и в коммуналке. Бабушки нет уже 5 лет, других родственников у Олеси не было. С единственной лучшей подружкой, почти сестрой, жизнь развела через полгода после переезда в большой город. Воспоминания вырвались сами, Олеся затолкала их обратно, и лишь тогда, спрятав их опять глубоко, подняла глаза на Гарика и уткнулась в его внимательный взгляд.

– Иди сюда! – он отодвинулся от стола и похлопал себя по бедру, приглашая присесть.

Позвал, не приказывая, как доминант, которым по факту и являлся. О, нет!

Позвал тихо и ласково, боясь спугнуть. Так зовут уличного щенка, забившегося под скамейку. И Олеся, не разрывая зрительного контакта, медленно встала и подошла. Гарик сам усадил ее к себе на колени и прижал к своей груди как маленькую девочку. Даже по головке так же погладил. Олеся уткнулась ему в грудь, слушала как бьется его сердце, вдыхала аромат его парфюма и боялась пошевелиться. Сидеть на коленях у этого странного и совершенно незнакомого мужчины Олесе было хорошо и спокойно. Глупо? Неожиданно? Да! Но все равно хорошо.

– Отпустило? – услышала она над головой тихий голос Гарика.

Олеся в ответ лишь кивнула, потом, сглотнув ком в горле, все-таки смогла сказать:

– Спасибо, – и отлепилась от его груди.

Гарик ослабил объятия, давая ей возможность отодвинуться, но ровно на ширину его ладони.

– Росла с бабушкой? – услышала такой же тихий голос.

– Да. Родители погибли, когда мне было 7 лет. Глупая авария. Кто-то на проселочной дороге проволоку натянул на уровне колес. Машина три раза перевернулась, а родители погибли на месте. Виновных, понятное дело, не нашли. Списали все на мальчишек из детского дома, стоящего на окраине города. Только бабушка сказала, что это точно не они. Я слышала, как бабушка это следователю доказывала, защищая тех мальчишек, – Олеся вздохнула и продолжила:

– Я не знаю, как бабушке позволили меня забрать. Наверное, взятку кому-то дала. Она жила в центре города в отдельной квартире, а когда я к ней пришла жить, оказалось, что она живет в коммуналке на окраине.

Гарик лишь кивнул, а потом через несколько вдохов Олеся услышала:

– А я детдомовец. Как раз в таком детском доме на окраине города и рос. Несколько ходок на зону еще по малолетству, потом, уже взрослым, загремел еще раз. Вот это все, – Гарик обвел рукой, – мои детские мечты о доме. Знания об этикете и правильная речь, а не по фене – это уже сам, с учителями. Тяжело, знаешь ли, сидя там, за забором с колючей проволокой, высоким слогом разговаривать, да и не с кем, если честно, – Гарик усмехнулся, – веришь, никому не рассказывал, а тебе почему-то рассказал.

– О том, что я росла с бабушкой, тоже никто из моих новых здешних знакомых не знает. Не люблю, когда жалеют. Ларка не поймет, она у нас из богатых, – Олеся произнесла это спокойно без зависти, но и без обожания, – золотая молодежь! Она когда меня к себе в подруги выбрала, я поверить не могла.

– Это где ж у нас такой рынок, где подруг себе выбирают? – усмехнулся Гарик.

– А это у нас в университете, – грустно улыбнулась девушка, – учимся мы с ней вместе. Я бабушке обещала, что закончу, а Ларку родители напрягают.

– А как же твой дружок? Серж, кажется? – вкрадчиво спросил Гарик.

– Да он больше с Ларкой, я у них так, только для тройничка, – Олеся опустила глаза и попыталась слезть с колен. После таких слов уже было стыдно так сидеть.

– Чего? – Гарик расхохотался. – Серьезно? Так что ж ты сразу то не сказала? Я б вызвонил еще девочек!

– Да иди ты! – Олеся и сама не поняла, как толкнула Гарика в грудь. Как только смогла то? Зато и стыд пропал, едва она услышала его смех в ответ на свой толчок ему в грудь. С таким же успехом она могла бы толкать паровоз.

В ответ на этот ее толчок Гарик притянул Олесю к себе, положив свою большую и горячую ладонь ей на затылок, и впился жадными губами в ее губы. Олеся ответила ему таким же жадным поцелуем. Целовался Гарик хорошо. Ей нравилось, когда именно так: жадно и требовательно.

Гарик сам же и разорвал их поцелуй, тяжело дыша:

– Малыш, пойдем в спальню. Не хочу здесь, на столе. Потом когда-нибудь, и то, если сама захочешь! – он хохотнул. – Но сегодня я хочу разложить тебя на своей кровати и услышать, как ты кричишь. Ты ведь покричишь для меня?

О, да! Олеся кричала. Так ее еще не ласкали. Все внимание этого странного мужчины было только ей одной. И только ее удовольствие было сегодня в приоритете.

Олеся и сама от себя не ожидала, что может достичь пика наслаждения несколько раз подряд. Да чего уж там, она текла под ним и кончала, как ненасытная кошка, только от его рук и языка. А он, казалось, получал от этого не меньшее удовольствие, постоянно шепча:

– Давай, девочка! Да! Вот так!

Гарик вошел в нее резко, когда у нее, казалось, уже не было больше сил ни на что, но он ворвался, и ее унесло еще раз. Унесло на этот раз в самое сильное и длительное пике удовольствия. Она кричала и извивалась под ним, а он вдалбливался в нее резко и глубоко, потом прижимал ее к своей сильной груди и шептал:

– Да, малыш, да! Ты самая лучшая!

Татуировки у Гарика были на всем теле. Это Олеся уже потом рассмотрела, когда они, обессиленные, лежали на его огромной кровати. На пошлых, черных с золотом, шелковых простынях.

– Молодым был и глупым, когда многие из них набивал, какие-то пришлось забивать уже будучи взрослым и осознанно, – пояснил Гарик, когда она, лежа рядом с ним, принялась обводить пальчиком одну из татуировок на его мощной груди. Накрыл ладошку девушки своей большой ладонью и произнес:

– Хорошо, что у тебя нет на теле ни одной. Терпеть не могу на девушках всякие там бабочки-цветочки.

Олеся уже почти провалилась в сон, когда услышала, что Гарик встает с кровати. Она даже потянулась было за ним рукой, на что он ей прошептал:

– Спи, малыш, я скоро вернусь.