Такая вот любовь…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Чтобы хоть как-то скрыть свое потрясение, Мэгги села и положила в рот ложку салата.

— Любопытная реакция, — с юмором прокомментировал Джек, наблюдая за ней. — Знать бы, что она означает.

— Я тоже хотела бы это знать. — Она подняла на него глаза. — Ты серьезно, Джек?

— В таких вопросах не шутят.

— То есть жениться ты вовсе не хочешь, — констатировала Мэгги.

— Доедай свой салат, Мэгги, или оставь его в покое.

Мэгги резко отодвинула от себя тарелку, чтобы хоть как-то потушить боль, внезапно пронзившую ее сердце. Джек Маккиннон лишил ее той брони, которой она была так надежно защищена. Иначе почему его так называемое «предложение руки и сердца» не обрадовало ее, а лишь унизило? И дело не в категоричности его тона, а в том, почему он предложил пожениться. Ради ребенка. Не ради нее.

— В этом только моя вина. Я буду решать эту проблема сама.

В его глазах сверкнул гнев.

— Только не надо стучать себя в грудь и напоминать мне, что ты носишь фамилию Трент, — раздраженно сказал он. — Моя вина также есть. И если ты думаешь, что я позволю твоей семье проглотить моего ребенка, ты заблуждаешься.

— Джек, послушай, — нерешительно начала она. — Я знаю, что ты был усыновлен… Никто и никогда не лишит тебя родительских прав.

— Но только не твой отец. Нет, Мэгги. Я имею право голоса, нравится тебе или нет.

— При чем здесь «нравится — не нравится»? — вспылила Мэгги. — Эта свадьба… словно под дулом пистолета.

— Тоже выход из создавшегося положения. Такая же мысль может прийти и твоему отцу.

— Глупость! — фыркнула она. — Подобные времена уже давно миновали.

— Я выражался метафорически. Но что, если брак со мной он посчитает меньшим злом для единственной дочери, чем незаконнорожденный внук?

Мэгги вдруг пришло в голову, что этот еще не родившийся, но уже ставший яблоком раздора ребенок может быть весомым поводом для двух упрямых мужчин продолжать свою битву. Она решительно подошла к телефону и набрала номер родителей.

На секунду ее сердце сжалось, когда она представила себе, что эта новость может пошатнуть счастье матери…

— Папа? Это Мэгги. — Она взяла с места в карьер. — Пожалуйста, выслушай меня и не перебивай, хотя это и не телефонный разговор. Так получилось, что я познакомилась с Джеком Маккинноном и у меня будет от него ребенок. Я клянусь, что от меня мама никогда не узнает, почему ты ненавидишь его, но… — Она послушала несколько секунд, затем продолжила: — Папа, пожалуйста, если ты любишь меня, дай мне сказать. Это не вина Джека. Я… не оставила ему выбора. Джек предложил мне выйти замуж за него, но я не думаю, что нам следует связывать друг друга только из-за ребенка. Брак без любви… — Она снова замолкла, но затем решительно произнесла: — Нет, прекращать беременность я также не буду. А звоню для того, чтобы сказать, что не позволю — ни тебе, ни ему, — чтобы мой ребенок стал разменной монетой в ваших играх. Если ты не остановишься, я… — Она подняла глаза на Джека. — Если вы оба не остановитесь, я уеду туда, где ни один из вас меня не найдет. Извини, папа, если эта новость прозвучала для тебя как гром среди ясного неба. Пожалуйста, передай ее маме, но как можно осторожнее. Я люблю вас обоих, но сделаю так, как сказала. — Мэгги положила трубку.

— Неужели обошлось без хлопанья дверями?

Мэгги пожала плечами.

— Когда я узнала, что беременна, моя жизнь превратилась в маленький кошмар. Возникли вопросы: как сказать тебе? Как сказать им? Что вообще делать? Одно я знала точно: ребенок мой, и я никому не позволю принимать за себя решение!

— А почему ты решила, что это будет брак без любви? — только и сказал Джек.

— Разве ты хотя бы намекнул на то, что это не так?

— Потому что я не обнял тебя и не просил выйти за меня замуж на коленях? Эта новость шокировала не только твоего отца, но и меня, мне надо было прийти в себя.

— Да, конечно, — прикусив губу, беспомощно сказала Мэгги. — Прости.

— На самом деле даже не могу тебе описать то, что я испытал, узнав, что стану отцом.

— Я тоже, — призналась Мэгги. — Когда узнала, что стану матерью. Думаю, — вдруг улыбнулась она, — ребенок получится замечательный.

— И объединит нас.

На Мэгги вдруг накатила усталость. Она потерла виски.

— Ты устала, — взяв ее за обе руки, сказал Джек. — Можешь мне не верить, но меня очень волнует благополучие моего ребенка и твое здоровье. Тебе нужно отдохнуть и обязательно поесть. Но не буду больше тебя утомлять. Не провожай меня. — Он поднес ее руки ко рту и поцеловал каждую ладонь. — Я найду дорогу.

Он ушел, а Мэгги все еще сидела и не шевелилась. Поцелуи воскресили воспоминания о днях и ночах, проведенных на мысе Глосестер. Она с болью и горечью думала, что вряд ли когда-нибудь еще испытает нечто подобное — это смешанное чувство любви, счастья и радости от каждого прожитого дня.

Следующие несколько дней Мэгги решительно стояла на своем: брак ради ребенка не принесет счастья ни им самим, ни ребенку.

Наконец Джек отступил, бросив на нее взгляд из-под нахмуренных бровей, который словно говорил: «Это мы еще увидим», но больше о свадьбе не заикался.

Ее родители приехали на следующее утро. Мэгги спокойно сказала им, что она уже давно взрослая, и если совершает ошибки, исправлять их она должна учиться сама. Но не могли бы они стать чуточку терпимее к ней и Джеку? Пожалуйста.

Мать без раздумий встала на ее сторону. Казалось, что эта новость ничуть не повлияла на царившую атмосферу счастья между ними, но если отец при каждом упоминании Джека хмурился, то Белла ничем не выразила своей антипатии к мужчине, изменившему жизнь ее дочери.

— Я все знаю, — сказала она.

— Что? — смешалась Мэгги.

— О Сильвии Маккиннон, конечно.

— Откуда?

— Ну, дорогая. — Ее мать пожала плечами. — Наверняка даже ты помнишь, что шесть лет назад наш брак едва не развалился. Я чувствовала себя виноватой, что не могу подарить Дэвиду сына. Он был такой беспокойный тогда, начал меня избегать. Этому могло быть только одно объяснение: у него появилась другая женщина.

— И ты с такой легкостью об этом говоришь? — не поверила Мэгги.

— Нет, родная, — с чувством сказала Белла. — Поверь, мне было очень плохо. Но главное, что Дэвид вернулся ко мне. И сейчас только это имеет значение. Сейчас мы счастливы как никогда. На данный момент остается только одна проблема: Джек Маккиннон. Впрочем, эта проблема существует только в головах мужчин. Расскажи мне о Джеке. Дэвид отказывается даже слышать о нем.

И как-то незаметно для себя Мэгги рассказала матери обо всем.

— Значит, ты любишь его, — подытожила Белла и покачала головой.

— Да. — Мэгги сжала кулаки. — Теперь ты понимаешь, почему я не могу выйти за него замуж? Это разобьет мне сердце: быть рядом с ним, быть его женой, любить его. И знать, что твой муж с тобой только ради ребенка.

Через неделю Белла познакомилась с Джеком, и хотя Мэгги заметила некоторую натянутость со стороны матери, их встреча прошла гладко. Джек был вежлив, говорил мало. Когда он уехал, Мэгги поймала обращенный на себя проницательный взгляд матери.

— Ну, что ты о нем думаешь? — спросила она с некоторой опаской.

— Он и твой отец очень похожи.

— Ты тоже так считаешь?

— Это видно с первого взгляда. — Ее мать о чем-то задумалась и сказала: — Следующие несколько месяцев у твоего отца дела в Центральном Квинсленде. Я поеду с ним.

— Вот как! — несколько потрясенно отреагировала на новость Мэгги.

— Если хочешь, можешь поехать с нами.

— Нет, — запротестовала Мэгги. — Нет. — И улыбнулась, хотя не могла представить себе, как она справится со всем без поддержки мамы.

— Не волнуйся, — успокоила ее Белла. — Я постараюсь навещать тебя как можно чаще, ведь нас разделят всего лишь несколько часов полета. Ну и к тому же еще есть телефон, не правда ли?

Прошло несколько месяцев, прежде чем Мэгги оценила всю гениальность хода матери…

Беременность стала заметной спустя три месяца. Босс Мэгги был искренне рад за нее и сказал, что, если работа ей не в тягость, она может продолжать трудиться в фирме. Главное, чтобы это не навредило ребенку.

Самым сложным было рассказать обо всем Тиму Митчеллу. Потеряв поначалу дар речи, он затем озадачился и стал предлагать Мэгги себя в качестве отца ее будущего ребенка.

Она отказала со всей мягкостью и признательностью, на которые только была способна.

— Мэгги, ты не должна проходить через все это одна, — настаивал он. — Я ведь твой друг.

— Спасибо, Тим, — улыбнулась Мэгги. — Я очень на это надеюсь: такими хорошими друзьями грех разбрасываться. Пожалуйста, прости меня, что я тебе сейчас скажу, но за эти несколько месяцев со мной столько всего произошло. И я изменилась, Тим, — как можно мягче сказала она. — В мире, да нет, в нашем городе, столько красивых девушек! Будет лучше, если ты забудешь меня…

— Мы можем отправиться куда захотим, — мечтательно сказала она, лежа рядом с Джеком на прохладных простынях. — Например, в путешествие на плотах по Нилу.

— Почему ты об этом заговорила?

— А ты разве когда-нибудь плавал по Нилу?

— Да. — Он просунул палец под широкую кружевную бретельку ее ночной сорочки. Это прикосновение моментально вызвало в ее теле искру страсти. — А ты нет?

— Я ездила в Африку с родителями, когда мне было шестнадцать. Мне там очень понравилось, но я сама же испортила все путешествие, потому что заболела. Мне почему-то кажется, что в Африке ты будешь чувствовать себя как дома.

— Чем же я так сильно напоминаю тебе доктора Ливингстона? — улыбаясь, спросил Джек.

— Ну, — задумалась Мэгги, — возможно, потому, что тебя так легко представить исследователем, или охотником, преследующим свою добычу, или капитаном яхты посреди бушующего океана. Словом, там, где нужно бросить вызов стихии и самому себе, чтобы узнать предел своих возможностей.

Джек подумал и медленно произнес:

— В некотором роде это так и было — с того дня, когда я получил кредит в банке и рискнул сыграть в карты. Чтобы удержаться на плаву в первые дни, мне приходилось напрягать каждый нерв, каждую жилку.

— И тебе нравилось жить в постоянном напряжении?

— Бывали моменты, когда от страха у меня дрожали колени. — Его улыбка мелькнула так быстро, что Мэгги засомневалась, не показалось ли ей это. — Но мой ответ — да. — Джек опустил ее бретельку: — Как ни очаровательна твоя рубашка, но, по-моему, эта деталь одежды совершенно ни к чему…

— Это легко исправить. — Мэгги стянула шелковую рубашку через голову, скрестила ноги и выпрямила спину. Тряхнув волосами, которые золотыми нитями рассыпались по плечам, она неподвижно застыла.

В лунном свете она была похожа на искусно вырезанную статуэтку из слоновой кости. Прекрасная, совершенная, волнующая…

Джек резко сел и сказал:

— Если представить, что наше путешествие уже началось, я бы хотел поменять маршрут и отправиться на восток, заменить воды Нила песком арабских пустынь и стать шейхом. Тогда ты была бы единственной женщиной в моем гареме.

— И что же входило бы в мои обязанности? — Она скромно потупила глаза, до этого бросив на него призывный взгляд.

— Только одно, — хрипло сказал Джек, притягивая Мэгги к себе и захватывая ее губы в плен своими губами. — Ублажать своего господина.

— А если бы она оказалась вдруг гордой и не захотела расстаться со своей независимостью? — откинув голову назад и смежив веки, прошептала Мэгги, чувствуя, что ее тело вопреки словам отзывается на его ласки.

— Тогда бы он нашел, как завоевать эту гордую красавицу.

Мэгги закрыла глаза, и реальность отступила перед волшебством арабской ночи.

Через несколько дней Джек возник в ее кухне ближе к полудню и упомянул, что купил собственность.

— Ты говоришь про тот дом с гаражом? — не поверила Мэгги.

— Про тот самый, — подтвердил Джек.

— Но его купила компания «Хансон лимитед»!

— Копания принадлежит мне.

Джек сел за стол — Мэгги как раз собиралась завтракать.

— Умираю с голоду, — заявил он.

— Чем ты занимался, чтобы так проголодаться? — рассмеялась Мэгги.

— Утренней пробежкой.

— Тогда тебе надо что-нибудь посущественнее, чем это. — Она кивнула на свой завтрак, состоявший из йогурта, фруктов и булочки с джемом. — У меня есть ветчина и немного сыра. Хочешь, сделаю тебе бутерброды?

— Ты ешь, — вставая из-за стола и открывая холодильник, сказал Джек. — Я сам все приготовлю.

— Вот и ладно. — Мэгги села за стол.

Несколько минут они ели в молчании. Наконец Мэгги сказала:

— Значит, ты все же купил его.

— Да. Он мне понравился.

— И что собираешься с ним делать?

— Мэгги, я думал, ты уже поняла, что не так-то уж мне и нравится сравнивать все с землей, а затем строить все заново. Домик очень симпатичный и… — он подумал, — и у него есть характер. Я не собираюсь его сносить.

— Ты же не был в самом доме!

— Мэйзи была. Для меня этого достаточно.