ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Лондон, июль 1986

Сара Мур поправила бретельку мини-платья из золотой парчи и попыталась отстраниться от мужчины, с которым танцевала.

– Ведите себя прилично, – процедила она сквозь зубы.

В ответ он лишь крепче обхватил ее тонкую талию и притянул еще ближе к себе. Рост Сары был за метр восемьдесят, а каблуки добавляли еще десять сантиметров, что позволяло мужчине – далеко не коротышке – уютно устроить плешивую голову между ее крепкими грудями. Погрузив руку в рыжие локоны, струившиеся по спине партнерши, он поднял голову и прошептал:

– У тебя отличные сиськи.

В зеленых миндалевидных глазах Сары вспыхнуло едва скрываемое отвращение.

– А у вас поганый язык, – сказала она, отталкивая его.

– Кто-нибудь говорил, что из тебя вышла бы классная манекенщица? – спросил он, проводя пальцем по ее усыпанному веснушками носу.

– Да, – ответила Сара, крепко сжимая полные губы, чтобы спасти от грязного пальца рот. И правда. Ей это говорили постоянно. Несколько раз представители модельных агентств останавливали ее на улице, и она равнодушно брала их визитные карточки, которые тут же выбрасывала. Карьера манекенщицы не входила в ее жизненные планы.

– Настоящей манекенщицей, – продолжал мужчина, обхватывая влажной ладонью ее руку, словно желая подчеркнуть свою искренность. – Не такой, как весь этот мусор вокруг. Не успеешь ступить в Сохо, за каждой дверью поджидают так называемые модели. Но ты, ты – что-то особенное.

Саре все это надоело. Она много раз слышала подобные речи, причем произнесенные с гораздо большим чистосердечием и без надежды на вознаграждение, как в данном случае. Ее мало интересовала собственная внешность. Если она красива, в этом нет никаких ее заслуг. Внешность – просто результат случайного сочетания генов. Сара вздохнула:

– Послушайте, принести вам еще что-нибудь?

Он осклабился и обхватил рукой ее грудь.

– Ты знаешь, чего я хочу.

– Если вы сию же секунду не уберете руки, вас выведут из заведения, – прошипела Сара, подхватывая поднос с пустыми стаканами.

Мужчина успел щипнуть ее за попку, и Сара с трудом подавила желание опустить поднос на его потную плешь, однако она знала, что Бренда наблюдает за ней в зеркало. Сара работала в баре «У Микки» больше двух недель, но пожилая неряшливая администраторша, почему-то предпочитавшая полупрозрачную одежду, обтягивающую ее обвислые телеса, до сих пор относилась к новой официантке настороженно. Не хватало еще на ее глазах ударить подносом одного из клиентов.

– Держите, – сказала Сара, выуживая из декольте десятифунтовую банкноту и бросая ее на стойку бара.

Бренда убрала деньги в кассу и вернула Саре пятерку. Таковы были местные порядки. Все чаевые делились поровну между заведением и официантками. И горе любой девушке, пойманной на утаивании чаевых. Конечно, деньги, заработанные сверхурочно, – личное дело каждой, и, как говорила одна из официанток, для желающих заработать «сверхурочные» проблем нет. Сару тошнило от одной только мысли об этом.

– Тихий вечер выдался, – сказала Бренда, зажигая новую сигарету от окурка предыдущей. – Не хочешь взять перерыв?

– Я жду Билли, – ответила Сара, оглядывая зал.

Трудно было различить лица в тусклом свете, отбрасываемом несколькими лампами без абажуров. Подвальное помещение без окон казалось мрачным и унылым. Вдоль задней стены, терявшейся в темноте, тянулся ряд отдельных кабинок, обитых красным бархатом. Почти все официантки втиснулись в одну из них и увлеченно играли в карты. Никто не обращал внимания на потного лысого посетителя, так как всем было ясно, что здесь настоящих денег не заработаешь.

– Он сегодня придет, – сказала Бренда, давясь кашлем. – Микки вернулся.

Обнаженные руки Сары покрылись гусиной кожей. Микки Нэш объявится в баре сегодня вечером! Эту новость она ждала с того самого момента, как приступила к работе.

– Пожалуй, я действительно передохну, – стараясь выглядеть невозмутимой, произнесла Сара. – Можно сказать Мэгги и Кейти?

Прищурившись, Бренда взглянула на женщин, играющих в карты.

– Тогда быстрее. Сорок пять минут. Опоздаете – удержу из зарплаты.

Сара не стала напоминать, что она, как и все девушки, получает не зарплату, а лишь половину чаевых. Неудивительно, что в такие бесперспективные вечера, как сегодняшний, официантки подрабатывают проституцией. Сара была уверена, что Бренда прекрасно это знает и, вполне вероятно, получает свою долю.

– Мэгги! Кейти! Я иду к Алу. Встретимся там, – крикнула Сара, быстро направляясь к выходу. Она почти взлетела по лестнице, не желая находиться в баре ни одной лишней секунды.

Оказавшись на улице под красной неоновой вывеской «У икки», поскольку буква М перегорела, Сара с удовольствием вдохнула загазованный воздух Сохо. После въедливых запахов, царящих в баре – смеси сигаретного дыма, дезинфецирующих средств, несвежего пива и немытых тел, – даже автомобильные выхлопы казались освежающими. Сара понюхала прядь волос. Сколько бы она ни стояла под душем после смены, невозможно было избавиться от мерзкого запаха.

Вечер был теплым, и Бруер-стрит кишела народом, как днем. Сара легко лавировала между сутенерами, проститутками, мелкими жуликами и туристами, однако сдержанные точные движения не могли скрыть ее внутреннего огня. Не пройдя и ста метров, Сара метнулась на проезжую часть и перебежала улицу перед мчащимся такси.

Прохожие оборачивались ей вслед, но, казалось, Сара совершенно не замечает ни пристальных взглядов, ни восхищенного свиста. Даже в джинсах и просторной футболке она могла остановить дорожное движение, но оставалась совершенно безразличной к впечатлению, производимому на окружающих: как мужчин, так и женщин. Она была равнодушна к своей красоте, и это равнодушие лишь делало ее еще более привлекательной.

– Добрый вечер, красотка, – приветствовал ее Ал, владелец кафе, когда Сара вошла и села на свое обычное место. – Попробую угадать. Греческий салат с двойным соусом?

Сара с улыбкой кивнула. Накануне она заказала и двойной лук, надеясь избавиться от одного из слишком назойливых посетителей, который весь вечер пытался поцеловать ее. Забавно, как быстро испарилось его желание, когда она вернулась после перерыва. Ал поставил на стойку минеральную воду. За окном на противоположной стороне улицы призывно мелькали яркие розовые огни пипшоу: «СЕКС! СЕКС! СЕКС!» Сара поежилась и обхватила руками плечи, вдруг почувствовав себя слишком обнаженной.

Работая в баре, она безукоризненно играла свою роль, но в тихом уютном кафе Ала остро ощущала пропасть между настоящей Сарой Мур и вынужденно созданным образом полуголой уличной девки с толстым слоем косметики на лице.

Сара вынула из сумочки письмо, которое знала почти наизусть, и перечитала его, наверное, в сотый раз. Несколько недель назад, как раз перед выпускными экзаменами, кто-то сунул это письмо в ее ящик для корреспонденции в колледже, где она изучала журналистику. Явно хорошо осведомленный анонимный автор рассказал о процветании проституции и наркомании в баре «У Микки» в районе Сохо, предложив Саре проверить эту информацию и использовать ее для газетной статьи. Сначала Сара решила, что ее разыгрывает один из отвергнутых поклонников, но после поверхностного расследования стало ясно, что, по меньшей мере, основные изложенные в письме факты соответствуют действительности. Подтвердилось, что арендатором помещения является некий Микки Нэш, а владельцем – компания «Адмирал». Продолжая поиски, Сара выяснила, что эта компания зарегистрирована на острове Гернси в проливе Ла-Манш и имя одного из директоров – Робин Рипли. Вся остальная информация о компании была закрыта.

Университетские подруги Сары Мэгги Лоуренс и Кейти Кларк сомневались, что работа официантками принесет какой-либо интересный результат. В конце концов, в Сохо трудно найти клуб, где бы не процветали проституция и торговля наркотиками. Однако через две недели девушки были вынуждены признать свою ошибку. Наркотики и проституция представляли собой лишь вершину айсберга. Для начала оказалось, что половина мужчин, потреблявших в баре «У Микки» наркотики и снимавших проституток, – футболисты из команд первой лиги, но самое главное – некоторым из них платили за преднамеренный проигрыш. Сару, страстную поклонницу футбола, это особенно возмущало.

Она отложила письмо, осознав, что снова пытается найти хоть какие-то намеки на личность отправителя и что эти усилия, как обычно бесполезные, лишь раздражают ее. Микки Нэш – не дурак, и ясность мысли ей еще понадобится.

С улицы донеслись сердитые крики, и Сара взглянула в окно. Посреди дороги Мэгги и какой-то мотоциклист, видимо, чуть не сбивший ее, осыпали друг друга оскорблениями. Безусловно, виновата была Мэгги, но это не мешало ей поливать парня отборными ругательствами. Мэгги была невероятно близорука еще со школьной скамьи и носила очки, но Бренда не позволяла надевать очки в баре. Если честно, Бренда вообще не хотела брать Мэгги на работу.

Мэгги Лоуренс была невысокой толстушкой с водянисто-голубыми глазами и неопрятной копной разноцветных кудряшек. Сара не советовала подруге краситься сразу после перманента, но Мэгги не послушалась, и теперь в ее мышиного цвета волосах мелькали оранжевые пряди. Из-за этих, по выражению самой Мэгги, «последствий ядерного взрыва» и пристрастия к одежде на два размера меньше, чем требовала фигура, Бренда заявила, что Мэгги скорее будет отпугивать, чем привлекать клиентов, и согласилась взять толстуху на работу лишь после того, как Сара с глазу на глаз объяснила ей: или она берет всех троих, или никого.

Перебранка с мотоциклистом закончилась, и Мэгги тяжелой походкой пересекла улицу и остановилась перед дверью, шаря в сумочке в поисках очков. Нацепив их, она вошла в кафе и села рядом с Сарой.

– Бренда обойдется без своей половины. – Мэгги вытащила из декольте, едва прикрывавшего чересчур пышный бюст, пятифунтовую банкноту. – Представляешь, один скупердяй пытался сунуть монету в один фунт!

– С тобой все в порядке? – спросила Сара, слегка сморщив нос. Мэгги вычитала в каком-то журнале, что каждая женщина должна иметь свойственный лишь ей характерный аромат, и, выбрав для себя духи с резким запахом пачули, щедро обливалась ими.

– Что? Ах, это? Я ему задала жару. Он чуть не разревелся, – ответила Мэгги, закуривая сигарету.

Сара ни на секунду не усомнилась. Острый язычок Мэгги вполне мог заставить плакать взрослых мужчин.

– Неужели так обязательно курить и здесь? – простонала она, разгоняя рукой сизое облако. – Давай просто отдохнем.

– Отстань. Ал, пожалуйста, две сосиски с жареной картошкой и коку. – Мэгги показалось, что Сара смотрит на нее неодобрительно. – Ты возражаешь? Я голодна.

Сара промолчала и, достав из сумочки блокнот, стала расшифровывать стенографические записи. Мэгги снова высказалась за нее, к тому же она в плохом настроении. Похоже, это стало ее обычным состоянием. Раньше Мэгги с ее грубоватым юмором была веселой компанией, но Сара не смогла припомнить, когда они в последний раз смеялись от души. Всего несколько лет назад подруги покатились бы со смеху, представив, что будут работать в заведении, очень похожем на бордель. Правда, это было до летних каникул, проведенных в Уэльсе, каникул, в которые Мэгги утратила свою обычную веселость. «Почему вдруг в голову пришел Уэльс?» – подумала Сара.

– Бренда снова приставила меня к пятому столику, – сказала Мэгги, потягивая колу.

Сара взглянула на нее с надеждой.

– Хоть на этот раз ты все записала?

– Кажется, главное я помню.

– Мэгги!

– Я не умею стенографировать, а слишком долгое сидение в уборной выглядит подозрительно. Я же тебе предлагала укрепить в моем лифчике микрофон. – Мэгги ткнула себя в грудь – отличные переключатели.

Сара вырвала из блокнота чистый лист.

– Держи. Запиши сейчас, пока все не забыла.

Мэгги посмотрела в окно.

– А вот и Кейти. Неужели она действительно думает, что найдется мужчина, желающий раскошелиться на такое пугало?

– Ну и ведьма же ты!

Мэгги скомкала листок и, улыбнувшись во весь рот, бросила его Саре.

– Спасибо за комплимент.

– И у тебя снова зубы в губной помаде.

Мэгги выудила из сумочки зеркальце, протерла зубы и скорчила рожу своему отражению, затем снова провела по губам ярко-красной помадой. Сама Сара терпеть не могла косметику и красилась только на работу, Мэгги же и к завтраку являлась в полной боевой раскраске. Сара хотела сказать подруге, что ее хорошенькое личико только проигрывает от избытка косметики, но понимала, что момент для этого не совсем подходящий.

Кейти тяжело опустилась на стул. Она выглядела так, словно несла на своих плечах бремя всех забот в мире. Сара понимающе улыбнулась ей.

– Ненавижу эту забегаловку, – вздохнула Кейти.

– Опять никаких чаевых? – язвительно спросила Мэгги и взвизгнула, поскольку Сара лягнула ее по голени.

Кейти положила голову на руки, длинные прямые черные волосы упали на лицо, словно защищая ее от яда, сочащегося с языка Мэгги.

– Я не хочу туда возвращаться.

– Недолго осталось, – успокоила Сара, поглаживая руку Кейти. – Бренда сказала, что сегодня придет Микки. Мне потребуется всего пара дней.

– Сара, я должна тебе кое-что сказать…

– Ты ограбила старьевщицу, чтобы заполучить этот наряд? – прервала ее Мэгги.

– Ешь свою картошку и помалкивай, – огрызнулась Сара.

Кейти покачала головой.

– Я понимаю, что выгляжу несоответствующе.

Кейти действительно нельзя было назвать красавицей. У нее были не очень большие и слишком широко расставленные серые глаза, придававшие ей странный, какой-то диковатый вид, длинный нос и огромный рот. Если бы Кейти увлекалась журналами вроде тех, из которых Мэгги вычитала о характерных ароматах, она знала бы, что ей следует пользоваться еле заметным макияжем, но Кейти, наоборот, подчеркивала резкие черты лица яркими мазками над глазами и на скулах. Результат должен был бы оказаться катастрофическим, однако ничего подобного не случилось. По мнению Сары, Кейти выглядела потрясающе.

А наряд! Короткое черное платье, обнаруженное среди одежды, собранной благотворительным фондом для нуждающихся, черные колготки и тяжелые ботинки «Доктор Мартенс». На прозрачной просторной белой блузке, надетой поверх платья, Кейти нарисовала черный череп и кости, повторяя мотив серебряных сережек. Наряд дополнялся множеством массивных дешевых колец почти на всех пальцах. Последний писк моды, который Кейти скопировала с разворота «Фэйс».

– Ты выглядишь великолепно, – искренне восхитилась Сара. – Что ты хотела сказать?

– Мне предложили работу в «Мариэлле». Ну, они попросили меня приготовить кое-какую одежду для фотосъемки, чтобы посмотреть, на что я способна. Я пока не ответила ни «да», ни «нет». Я не могу работать дни и ночи, а тебя подводить не хочу.

Сара была искренне рада за подругу.

«Мариэлла» была самым популярным из новых женских журналов. Половина девушек с их курса записалась туда на практику, и вот Кейти предложили самостоятельную работу.

– Великолепно! Поздравляю. Конечно, ты должна согласиться. Мы с Мэгги и без тебя закончим расследование.

Мэгги неодобрительно фыркнула:

– Так и знала, что она не выдержит.

– А ты бы отказалась от такого предложения? – спросила Сара.

Мэгги залпом допила свою коку.

– Если хочешь знать, в воскресенье я отказалась от работы.

Сара приподняла брови.

– Неужели? Значит, в воскресенье… дай-ка подумать… – По представлению Мэгги, искать работу значило спать с как можно большим числом мужчин, работающих в средствах массовой информации, и надеяться на их благодарность. Сара вспомнила, что в последнее воскресенье из спальни Мэгги крался особенно непривлекательный тип. – Провинциальное радио или газета?

– Не имеет значения, – пробурчала Мэгги, обиженно надувшись. На самом деле воскресный любовник трудился в сельскохозяйственном журнале и работы ей не предлагал. Правда, он сказал, что хотел бы снова переспать с ней. Но если бы Сара об этом услышала, то прочитала бы еще одну лекцию на тему: «Нельзя использовать свое тело для карьеры«. Сара такая ханжа. Будто она иначе использует собственное тело в этом чертовом клубе! – Я отказалась. Мне нужна работа в Лондоне.

Обиделась! Мэгги бывала иногда, мягко говоря, упрямой, но, помня об ужасном детстве подруги, Сара старалась не осуждать ее.

– В провинциальных радио и газетах не так уж плохо работать. Мне вот еще никто ничего не предлагал.

– Обойдусь без твоей снисходительности. Я отказалась. Вот и все.

Мэгги снова взяла меню и заказала шоколадный пудинг.

– Я хочу поблагодарить тебя, – сказала Кейти.

– За что? – удивилась Сара.

– За то, что подтолкнула меня.

Сара практически заставила Кейти послать в «Мариэллу» резюме и несколько фотографий, подтверждавших ее необыкновенное чувство стиля.

– Я не сомневалась, что стоит им увидеть фотографии, как они будут умолять тебя работать в журнале. – Сара взглянула на часы. – У нас осталось двадцать минут. Ты узнала что-нибудь новенькое?

– Я весь вечер играла в карты и услышала от Элен кое-что интересное. Ну, вообще-то не интересное, а омерзительное. Вчера она ушла домой с одним футболистом…

– С кем?

– Она его не назвала. Ну и он рассказал ей, что очень часто четверо или пятеро игроков отправляются в клуб, выбирают самую некрасивую женщину и устраивают групповое изнасилование.

– Омерзительно, – согласилась Сара. – Жаль, что она не назвала его имя.

Лицо Мэгги залила краска. Всего два вечера назад четверо игроков из «Эштона» усадили ее за свой столик и пытались уговорить пойти с ними в другой бар. Они откровенно с нею заигрывали, ей это показалось подозрительным, и она отказалась. За что ей еще и это унижение? Это чертово «секретное расследование» придумала Сара, а Мэгги, как обычно, подчинилась и потащилась за ней. До каких пор Сара будет вмешиваться в ее жизнь? Для Мэгги то лето в Уэльсе было переломным, но Сара не изменилась, даже стала еще более самонадеянной.

Сара прервала ход ее мыслей.

– О чем говорили клиенты за пятым столиком?

Мэгги постаралась припомнить подслушанный разговор.

– Некто по имени Стив играет важную роль в контролировании футбольного тотализатора, – смущенно сказала она. Ну вот. Теперь Сара спросит фамилию Стива, а откуда ей знать? Пока мужчины обсуждали свои дела, она незаметно таскала у них сигареты. – На прошлой неделе Стив заплатил кучу денег одному футболисту, чтобы тот «сдал» матч, а он почему-то не смог… – Мэгги умолкла. Она не могла вспомнить не только фамилию Стива, но и имя футболиста, и название команды. Кроме сигарет, она крала у клиентов и выпивку, и теперь была слегка навеселе. Но должна же быть хоть какая-то компенсация за эту идиотскую работу. – И Стив здорово разозлился.

– Итак, ты не узнала никаких имен? Я же просила тебя делать заметки. – Сара едва сдерживалась. – Ты же знаешь, что речь идет о настоящем мошенничестве.

– Не понимаю, почему нельзя просто продать историю Билли Тода и покончить с этим. Теперь еще Кейти выходит из игры. Все разваливается.

– Сара, если хочешь, я останусь, – сказала Кейти, не поднимая глаз. Мэгги просто пытается свалить на нее вину, но Мэгги вечно к ней цепляется, а она никогда не может найти слов в свою защиту. А если она и отваживалась высказать свое далеко не лестное мнение о Мэгги, Сара бросалась на защиту подруги. Кейти считала несправедливым заставлять отдуваться Сару и потому по большей части помалкивала.

– Билли Тод – лишь незначительный эпизод всей истории. – Сара видела, как Элен несколько раз передавала кокаин Тоду, вратарю и капитану брайтонских «Эштон Атлетикс». Билли, явно неравнодушный к Саре, последние несколько вечеров настойчиво приглашал ее за свой столик. До сих пор она не видела, как он принимал наркотики, но он все время казался взвинченным. – Ладно. Тод принимает наркотики, но ведь не он распространяет их в баре Микки.

– Тогда продай Элен. – Мэгги ненавидела эту шлюху. В первый же вечер Элен заметила, что неплохо иметь в заведении толстуху, поскольку некоторые клиенты любят крупных женщин. – Эта тощая проститутка напрашивается на неприятности.

Сара раздраженно ответила:

– Наркотиками в клубе заправляет Микки Нэш. Элен просто выполняет его приказы.

– Думаю, нам пора возвращаться, – заметила Кейти, вставая, чтобы заплатить по счету.

Мэгги сунула очки в сумочку.

– Я только зайду в туалет.

Ал услышал ее и крикнул:

– Извини, дорогуша, туалет не работает.

– Дерьмо, – пробормотала Мэгги, закуривая одну из украденных сигарет.

Сара подхватила ее под руку.

– Ничего. Сможешь немного потерпеть?

Девушки поспешили обратно в клуб. За время их отсутствия появились новые клиенты, включая Билли Тода, и Бренда быстро распределила троицу по столикам. Кейти досталась группа японских бизнесменов, что подразумевало хорошие чаевые лично для нее, но ничего интересного в плане расследования. Мэгги приказали вернуться к пятому столику, а Сара присоединилась к Билли Тоду. Она тайком подала сигнал подруге, чтобы та не забывала о записях, но тут же вспомнила, что без очков Мэгги ничего не видит.

– Как дела, Билли? Я слышала, Микки сегодня возвращается.

– Ну и что? – Тод уставился на нее, и она заметила, что его зрачки сильно расширены. Выглядел он неважно. Светлый джемпер и свободные слаксы нуждались в стирке, а длинные черные волосы висели сальными прядями, усиливая впечатление неряшливости. – А тебе какое дело?

До сих пор их разговоры касались в основном футбола, Сара тщательно скрывала, что ее интересуют отношения Тода с владельцем бара.

– Я работаю уже больше двух недель и еще не видела его. Просто любопытно. Какой он?

– Парень как парень. Некоторым кажется шикарным. – Тод огляделся по сторонам. – Элен здесь? Мне надо поговорить с ней.

– О чем? – По подозрительному взгляду Тода Сара поняла, что слишком торопит события. Заметив направлявшуюся к туалету Мэгги, она решила напомнить подруге о необходимости делать записи. – Попробую найти ее.

Элен стояла на коленях под столиком в угловой кабинке. Лицо сидевшего за столиком плешивого обожателя Сары расплылось в блаженной улыбке. Сара от отвращения поморщилась, и в этот момент плешивый удовлетворенно хрюкнул.

Через пару секунд из-под стола появилась утирающая губы Элен.

– За сколько мы договорились? – спросил мужчина, открывая бумажник. – Пятнадцать?

– Двадцать, – проворчала Элен, выхватывая банкноту и вставая. – Сара, тебе что-нибудь нужно?

Смущенная тем, что ее застали за подглядыванием, Сара неуверенно сказала:

– Э… Билли хочет с тобой поговорить.

– О Господи! Я же ему сказала, что придется ждать Микки.

Элен направилась к туалету, и Сара последовала за ней.

– Пятнадцать фунтов, – простонала Элен, сполоснув лицо и прополоскав рот. – Прижимистый ублюдок. Говорю тебе… – Из кабинки послышались характерные звуки. Кого-то рвало. – Прелестно!

Сара постучала в дверь кабинки.

– Мэгги! Как ты?

Раздался шум спускаемой в туалете воды, и появилась раздраженная Мэгги.

– Похоже, я съела что-то несвежее.

– Хорошо, что у меня крепкий желудок, – взвизгнула Элен, подмигивая Саре.

Сара предпочла не обратить внимания на намек.

– С тобой все в порядке? У тебя это не в первый раз. Может быть, следует сходить к врачу?

– Я не беременна, если ты об этом.

– Я просто беспокоюсь о тебе.

– Лучше оставь меня в покое! – крикнула Мэгги и выбежала из туалета, хлопнув дверью.

– Сплошное очарование, – язвительно заметила Элен. – При такой внешности она могла бы быть поприветливее.

Сара резко повернулась к Элен, готовая броситься на защиту подруги. Кто такая эта Элен, чтобы критиковать Мэгги? Ей чуть больше двадцати – всего на год или два старше самой Сары, – а ее тощее тело и изборожденное морщинами лицо вполне могут принадлежать женщине под сорок! Но Сара сдержала готовый сорваться с языка поток оскорблений. Элен ей нужна союзницей, а не врагом.

– Я думаю, это просто предменструальное состояние. Обычно она не такая. Так ты поговоришь с Билли? Он очень возбужден.

– Передай ему, пусть катится к чертям собачьим. Мне эта клоака до смерти надоела.

– Действительно, местечко не из приятных.

– Ты и половины не знаешь. – Элен распахнула грязную желтую шаль, под которой оказался лишь черный бюстгальтер. – Как тебе нравится?

Сара взглянула на грудь Элен. На ключице было несколько круглых воспаленных ранок.

– Боже мой! Что это?

– Ожоги от сигарет, – равнодушно ответила Элен. – Подарок босса.

– Бренда? – возмущенно воскликнула Сара.

– Не дури. Микки.

– За что…

– Сара, ты неглупая девушка. Я видела, ты следила за мной. И, если я не сильно ошибаюсь, Билли рассказал тебе, что здесь творится.

Сара утвердительно кивнула, не в силах отвести взгляд от красных рубцов на груди Элен.

– Пожалуй, я представляю в общих чертах.

– Микки поймал меня с поличным. Билли выложил Микки, сколько я беру за грамм. Билли не может обойтись без наркотиков, я и накидывала понемногу.

– И это сделал Микки?

– Всего лишь предупреждение. Проклятый ублюдок! – Элен осторожно коснулась своей груди. – Теперь я не могу прирабатывать на кокаине, а он хочет, чтобы я продавала еще и стероиды. Я пыталась объяснить ему, что нашим клиентам стероиды не нужны, но он и слышать не желает. Кокаин возбуждает, а от стероидов съеживается член. Я же проститутка, так зачем мне работать себе во вред?

Сара пожала плечами.

– Представляю, как тебе больно. Мне очень жаль.

– Пожалей Микки, когда я скажу Стиву, сколько он прикарманивает. Не я одна запускаю лапу в кассу.

Снова это имя.

– Какому Стиву? – спросила Сара, прикидывая, сойдет ли ей с рук такой прямолинейный вопрос.

Элен расхохоталась.

– Господи, о чем же вы с Билли болтали? Выходит, он ничего не рассказывал тебе? А я-то хороша, распустила язык. Сара, если ты собираешься и дальше работать здесь, поскорее разберись в обстановке. Стив…

Дверь распахнулась, и в туалет ворвалась Бренда.

– Элен, выметайся отсюда. Микки вернулся, и настроение у него неважное.

Когда Бренда и Элен ушли, Сара заперлась в кабинке. Задрав платье, она вынула из-за пояса маленький блокнот и карандашик. Пока она записывала главные моменты разговора, перед ее глазами стояли отвратительные ожоги на груди Элен. Что же за садист этот Микки Нэш?

Никогда бы в жизни Сара не подумала, что комичный коротышка, облокотившийся о стойку бара, и есть Микки Нэш. Рост чуть выше полутора метров, белый смокинг с подкладными плечами, набриолиненные волосы, туфли с утолщенной подошвой. Карикатура, а не мужчина.

Сара уже собралась подойти и представиться, когда Микки метнулся к пятому столику.

– Что ты себе позволяешь, черт побери? – завопил он, хватая Мэгги за руку. – Бренда! Иди сюда!

– Убери от меня свои грязные лапы, карлик, – завизжала Мэгги, пытаясь освободиться.

Еще не представляя, что будет делать, Сара бросилась к столику, за нею заспешила Кейти.

– По местам, девочки, – приказала Бренда.

Кейти послушно подхватила поднос и понесла напитки японцам, но Сара не двинулась с места.

– Бренда! Это что? Шутка? Жирных шлюх поставляет Сейди с Вардур-стрит, не мы. – Микки ткнул пальцем в грудь Мэгги. Мэгги сжала кулаки. – А эта – не просто безобразная жирная свинья. Я пять минут следил за ней. Она обкрадывает клиентов.

Мэгги не ударила Микки, как того ожидала Сара, а разревелась и побежала к выходу.

– Кейти, мы уходим! – крикнула Сара, и Микки в первый раз обратил на нее внимание.

– Куда ты торопишься, дорогая, – спросил он, подкатываясь к ней. – Сейди ни в жизнь не догадаться, что делать с такой красоткой. Кто ты?

Сара опустила глаза на его макушку.

– Я – Сара. А вы только что оскорбили мою лучшую подругу.

Сара протиснулась мимо него и последовала за Кейти к двери.

– Можешь вернуться в любой момент, – крикнул ей вслед Микки. – Слышишь?

– Ты же не вернешься? – прошептала Кейти.

– Конечно, нет, – ответила Сара, прекрасно зная, что вернется.

Глава 2

Ударившись головой об изголовье кровати, Мэгги поморщилась и попыталась сползти пониже. Учитывая тяжесть, пригвоздившую ее к матрацу, это оказалось нелегкой задачей.

Мужчина, судорожно дергавшийся на ней, на мгновение замер.

– Ты в порядке, Мэдди?

– В полном, – солгала она, не потрудившись исправить его ошибку. И она не помнила его имени. Еще одна ночь, еще один бар, еще один мужчина. Дай Бог, этот имеет отношение к средствам массовой информации – иначе зачем же она пригласила его сюда? Но к каким именно? Судя по положению дел на данный момент, скорее всего к брошюре «Путешествуй автостопом».

Мэгги не мешала мужчине долбить ее, не чувствуя ничего, кроме некоторого обязательства перед ним. Это был товарообмен. Ее тело – за слабый проблеск надежды на начало карьеры. Но есть ли у нее хоть один шанс? Ей не удалась даже карьера проститутки.

Все, что сказал Микки два дня назад, – правда. Она действительно безобразная жирная свинья. Ее родители точно согласились бы с Микки, может, только не использовали бы так много слов. Их любимым словом было «никчемная». Родители не скрывали своего разочарования в дочери. В жизни Сильвии и Терри Лоуренсов не было места для ребенка, особенно для такого непривлекательного, как Мэгги.

Незапланированная беременность Сильвии оказалась для четы Лоуренсов неприятным сюрпризом и определила дальнейшие взаимоотношения в семье. На доходы от мелкого бизнеса в Ист-Энде родители отправляли Мэгги в одну закрытую школу за другой, как они говорили, «для ее совершенствования», но на самом деле они просто хотели избавиться от дочери. Мэгги неизменно исключали из очередной школы, и вся семья мучилась, пока не находилась новая. Именно в последнем пансионе Мэгги встретила Сару, первого человека, отнесшегося к ней с искренней добротой.

Но в летние каникулы эта так называемая подруга сбросила маску и проявила свою истинную сущность. Сара ничем не лучше ее родителей. Почему она должна быть другой? За что любить безобразную жирную никчемную свинью?

Дыхание мужчины участилось. Мэгги подумала, не стоит ли симулировать оргазм, затем решила, что в этом нет никакой надобности.

– Спасибо, спасибо… – выдохнул мужчина, обрушиваясь на Мэгги.

«О Господи! Этот хоть поблагодарил», – подумала Мэгги, высвобождая из-под него руку, чтобы взять сигарету.

– Не стоит благодарности.

Мужчина скатился с нее, испустил удовлетворенный вздох и довольно похлопал себя по пивному брюшку.

– Ты была потрясающей.

Мэгги села, прикурила сигарету и взглянула на часы. Одиннадцатый час, а Сара все возится в кухне. Как бы выпроводить мужчину и избежать неодобрительных взглядов подруги? Хотя надо признать, что в данном случае неодобрение было бы вполне обоснованным.

Мэгги нацепила очки и взглянула на мужчину. Если он не окажется правой рукой Руперта Мэрдока, она совершила огромную ошибку.

– Э, дорогой… – вдруг в памяти всплыло его имя. – Стив, мне действительно надо бежать. Ты не опоздаешь на работу?

– Нет, я свободен, как птица, – сказал он, кладя руку ей на плечо и поглаживая пышную грудь.

Мэгги смахнула его руку. Черт побери, у этого даже нет работы. Боже, она становится совсем неразборчивой.

– Достаточно, красавчик. Тебе действительно пора уходить.

Стив уловил в ее голосе угрозу и выскользнул из постели. Когда он стал искать в груде одежды на полу свое белье, Мэгги отвела взгляд.

– У тебя отличная квартирка, Мэдди!

– Я подумывала уволить уборщицу, но она филиппинка, и ей надо содержать семнадцать детей.

Мэгги выдохнула дым через нос. Она не убирала свою комнату с того момента, как они с Сарой переехали сюда, но не хотела объяснять этому бесцеремонному ублюдку, что ее аккуратность ничем не хуже его сексуальных упражнений. Это только задержало бы его уход. Она услышала, как закрылась дверь ванной. Если поспешить, удастся выдворить парня прежде, чем Сара его увидит.

– Ты не хотела бы еще как-нибудь встретиться? – спросил Стив, пытаясь застегнуть брючную «молнию» под пузом.

– А? Что? Конечно, – удивленно ответила Мэгги, прячась от его взгляда под пуховым одеялом, а про себя подумала: «Ни за что в жизни».

– Та работа, о которой я говорил. Я серьезно. Конечно, если ты заинтересуешься, придется переехать.

– Куда?

Работа! Мэгги ушам своим не верила.

– Ну, в Борнмут, конечно. Ты вряд ли сможешь работать в «Борнмут Клэрион», если будешь жить здесь.

Мэгги втянула голову в плечи. Второсортная газетенка за ее второсортное тело. Она провела рукой по бедру. Целлюлит. Вероятно, таков текущий обменный курс.

– Конечно. Когда я могу начать?

– Как только пожелаешь. У меня там милая квартирка с окнами на набережную, – сказал Стив, садясь на кровать и натягивая туфли, затем попытался поцеловать Мэгги, но она отстранилась. – Не хочешь проводить меня?

Мэгги дотянулась до халата и надела его под одеялом, потом встала и проводила его к парадной двери.

– Между прочим, Стив, – заметила она, когда он уже вышел на лестничную площадку, – меня зовут Мэгги.

– Кто это был? – спросила появившаяся из ванной Сара, завернутая в полотенце.

– Он предложил мне работу, – затараторила Мэгги, но под сочувственным взглядом Сары ее оживление моментально испарилось. – Мне плевать, что ты думаешь. Я соглашаюсь.

Мэгги промчалась в свою комнату и заперла дверь.

Зацепившись за лямку бюстгальтера, почему-то придавленного ножкой кровати, Мэгги громко выругалась и распахнула бельевой ящик. Нетерпеливо переворошив белье, она выдернула ящик из комода и вывернула все его содержимое на пол. На кучку белья выпала большущая плитка шоколада, Мэгги поспешно схватила ее и сорвала обертку. Уже вонзившись зубами в шоколад, она увидела свое отражение в зеркале. Такое впечатление, что все кровеносные сосуды в глазах вспухли и вот-вот лопнут. Ее лицо было круглым и в лучшие времена, а большое количество алкоголя в последние дни не улучшило картину. Мэгги ущипнула дряблую кожу на шее и поморщилась.

– Настоящая свинья, – сказала она, заметив большой багрово-желтый синяк от засоса.

Сара стукнула в дверь.

– Мэгги, нам надо поговорить.

– Убирайся! – крикнула Мэгги с полным ртом шоколада.

– Пожалуйста. Я хочу вернуться в клуб, но мне надо знать, не возражаешь ли ты.

Мэгги молчала. Сара действительно собирается вернуться в клуб? Как она может так поступить с ней?


Кейти вошла в магазин рабочей одежды, еще не совсем веря в то, что делает покупки для разворота в «Мариэлле». Накануне вечером ей звонила Сара, пожелала удачи и рассказала об отъезде Мэгги из Лондона. Сара думала, что это связано с безобразным инцидентом в клубе, и решила прекратить расследование. Кейти понадобилось добрых полчаса, чтобы переубедить Сару. Она даже предложила вернуться в клуб, но испытала огромное облегчение, когда подруга наконец решила закончить расследование в одиночку. Энтузиазм и энергия Сары, конечно, заразительны, но у Кейти – свои увлечения, а журналистские расследования просто не входят в их число.

– Чем я могу помочь вам? – спросил хозяин лавки, не привыкший к таким экзотическим посетительницам и недоуменно разглядывавший девушку с того момента, как она переступила порог.

– Я хотела бы посмотреть поварские штаны, – сказала Кейти, оглядывая вешалки. Она инстинктивно наклонила голову, но длинная челка не упала, как обычно, на глаза. Челки больше не было. И вообще волос почти совсем не осталось. Утром Кейти, окрыленная возможностью проявить себя в «Мариэлле», схватила ножницы, и в результате на ее голове остался ежик не длиннее полутора сантиметров, который она потом обесцветила пергидролем до абсолютной белизны.

Продавец не скрывал, что считает не совсем приличным для девушки демонстрировать публике столько нижнего белья, но Кейти плевать хотела на его мнение. Ее красная шифоновая блузка, завязанная узлом, оголяла живот и черный кружевной бюстгальтер, а шорты с заниженной талией были так высоко обрезаны на бедрах, что едва не разваливались на части. Но под защитой высоких байкерских сапог с металлическими накладками Кейти ни в коей мере не чувствовала себя уязвимой.

Кейти всегда хотела отличаться от других, выделяться в толпе. В немалой степени из-за того, что покойный отец называл ее Номер Четыре. Отец – ревностный католик, семейный диктатор и биржевой маклер – редко называл своих семерых детей по именам. Для него все они были просто номерами. Когда Кейти исполнилось девять лет, мать в качестве подарка повела дочь на фильм «Звуки музыки». Вернувшись из кинотеатра домой, Кейти заявила отцу, что их семья очень похожа на семейство фон Траппов, где детьми командуют с помощью свистка. Эрик Кларк, сторонник строгой дисциплины, приказал Номеру Четыре вычистить щеточкой для ногтей все паркетные полы в доме с шестью спальнями.

Эрик видел в этом не просто наказание – Номер Четыре должна была усвоить свое место в жизни. Мальчиков в семье Кларков поощряли поступать в университет, затем изучать банковское дело, «карьера» же девочек считалась не более, чем временной затычкой перед их истинным предназначением – исполнением роли жен и матерей, другими словами, перед тяжелой нудной жизнью, подобно той, на которую Эрик Кларк обрек свою жену Глорию и которую она вела тридцать пять лет. Мать и сестры смирились, но Кейти исполнилась решимости сделать все, чтобы отличаться от остальных Кларков. Никогда больше она не будет просто номером.

Из двух пар выбранных брюк Кейти отдала предпочтение чисто белым из плотной ткани, представив, как великолепно они будут смотреться, если подрезать широкие штанины чуть выше лодыжки. Она купила их, тем более что стоили они очень дешево.

Этот магазин находился в Ист-Энде за Брик-лейн, где проживала большая бангладешская община, и вокруг было много лавок с тканями и одеждой. Безграничное буйство красок, бросавших вызов традиционному британскому вкусу, поразило Кейти, но в данный момент ее бюджет ограничивал ее желания.

Она зашла в полутемный обувной магазинчик, где уже бывала прежде. Продавец, старый еврей, осколок общины, населявшей эти места в предыдущем поколении, бросил на Кейти быстрый внимательный взгляд и улыбнулся.

– Я не сразу узнал вас. Вы выглядите прелестно. И сапоги, как я вижу, прекрасно подходят.

Кейти поблагодарила за комплимент и спросила, нет ли у него чего-нибудь новенького. Старик исчез в кладовке и вскоре появился с парой черных сапог без «молний» и шнуровки.

– Новые, – сказал он.

Кейти внимательно осмотрела сапоги. Они ей понравились. Треугольные вставки с внутренней стороны, стальные пластинки на носках.

– Совершенство, – сказала она, натягивая один сапог. – Сколько они стоят?

– Сорок пять фунтов… – Увидев, что Кейти нахмурилась, старик добавил извиняющимся тоном: – Они из Австралии.

Кейти с сожалением сняла сапог.

– Потрясающие сапоги, но для меня слишком дорого.

Продавец вытащил из брючного кармана кусок мела и нарисовал на сапоге крест.

– Теперь они ношеные, то есть стоят на десять фунтов дешевле.

– Благодарю вас, – с чувством воскликнула Кейти. – Вы не должны были это делать.

– Что я могу сказать? Вы прелестны и носите купленную у меня обувь. Вы – отличная реклама.

Кейти испытала такой восторг, какой, наверное, чувствует Сара от удачного расследования. Вспомнив о подруге, Кейти задумалась. Сара буквально заставила ее написать письмо в «Мариэллу», и, как ни страшилась Кейти атаковать один из самых популярных журналов, упасть в глазах Сары, отказавшись от попытки реализовать собственные возможности, она боялась еще больше.

На оптовой распродаже изделий из кожи Кейти купила широкий черный пояс и набор пряжек-клипс, изображающих различные американские достопримечательности. Конечно, все по оптовой цене. Своей изобретальностью она частично была обязана родительской бережливости. Хотя семья была вполне обеспеченной, роскошества не поощрялись. Кейти приходилось покупать одежду вдали от модных дорогих бутиков, и она испытывала огромную радость, когда случайно находила на развалах что-нибудь стоящее.

К полудню Кейти добавила к своим приобретениям белый жакет из грубой хлопчатобумажной ткани, который намеревалась выкрасить в бутылочно-зеленый и обрезать рукава, несколько рубашек и футболок – очень дешево. Она пребывала в приподнятом настроении. Смешно даже называть поход по магазинам работой. Кейти не собиралась упускать шанс, предоставленный ей «Мариэллой».


Сара шла по улицам вечернего Сохо, чувствуя себя гораздо менее уверенной, чем несколько дней назад. Хотя она и раньше знала, что когда-нибудь придется встретиться с Микки один на один, но присутствие где-то поблизости подруг успокаивало. К тому же, несмотря на все доводы Кейти, Сара смутно ощущала, что своим возвращением в бар предает Мэгги.

Повернув на Бруер-стрит, она заметила Микки в том же белом смокинге. Он тоже заметил ее и приветствовал одобрительным свистом.

– Я знал, что ты вернешься. Иди сюда и поцелуй Микки.

Он чмокнул ее в шею, оставив на щеке липкий след бриолина. Сара напряглась, мысленно увидев ожоги на груди Элен.

– Хороший выдался вечер?

– Неплохой, неплохой. Почему бы тебе не поздороваться с Брендой? Я спущусь позже. Надо уладить кое-какие дела.

Микки покатился по улице, держа руки так, словно под мышками у него было по большому чемодану. Когда он свернул в узкий проход между домами, Сара глубоко вздохнула и пошла в бар, на вывеске которого теперь отсутствовала еще одна буква.

Появление Сары удивило Бренду.

– Микки говорил, что ты вернешься, а я не верила. Должно быть, увидел в тебе что-то, чего я не разглядела.

Сара пропустила насмешку мимо ушей. Вероятно, Микки пропесочил Бренду из-за Мэгги, вот она и пытается отыграться.

– Где мне сегодня работать? Билли здесь?

– Вон он. – Бренда указала на дальнюю кабинку. – Но не думаю, что сегодня ему нужна компания. Прибыла новая партия.

Сара взглянула на футболиста и не смогла скрыть изумление. Билли в открытую вдыхал кокаин через свернутую трубочкой банкноту.

– О…

– Не понимаю, что он в этом находит, – сказала Бренда, ставя на поднос бутылку шотландского виски и стаканы. Она подтолкнула поднос к Саре. – Это для пятого столика. И держи рот на замке. Фрэнк не любит пустой болтовни, когда занимается делами.

Сара со вздохом подхватила поднос. Бренда, как и все завсегдатаи бара, считала, что женщина должна быть красивой, но с коэффициентом умственного развития не выше десяти процентов от нормы.

Сара поставила поднос на пятый столик и села. Фрэнк и его компаньоны, казалось, не заметили ее появления.

– Как ты думаешь, сколько он запросит? – поинтересовался Фрэнк.

– Пятнадцать тысяч максимум, – ответил один из его собеседников. – Ему надо платить алименты, так что он может согласиться и на меньшее.

– А он надежен?

– Ты видел матч против «Эштона». Как сам считаешь?

– Какова доля Стива?

Сара наклонилась вперед и оперлась локтями о стол.

Фрэнк впервые обратил на нее внимание.

– Тебе что-то надо, дорогуша?

Сара пожала плечами и встала.

– Я думала, вам нужна компания.

– Ты в игре, Фрэнк, – плотоядно улыбнулся один из мужчин.

Фрэнк достал из кармана пачку банкнот и вручил Саре двадцатку.

– Бери, милашка, и береги свою добродетель. А теперь проваливай.

Сара взяла деньги и отошла под смех Фрэнка и его приятелей.

– Голову даю на отсечение, уличных девок ничем не прошибешь, совершенно бесчувственные, – услышала она голос Фрэнка. – Хотя этой я мог бы дать шанс. Настоящая красотка.

– Что ты им сказала? – спросила Бренда.

– Ничего, – ответила Сара, вручая ей деньги.

– Послушай, если будешь дуться из-за своей толстой подружки, ты мне здесь не нужна. Я тебя предупреждала, что она не во вкусе Микки.

– А кто в моем вкусе? – Из-за спины Сары выкатился Микки и посмотрел на нее снизу вверх. – Ты, малышка. Брен, будь добра, принеси-ка два джина с тоником на мой столик. – Микки положил ладонь на попку Сары. – Пойдем, посидим.

Сара устроилась рядом с Микки на диванчике в кабинке. Когда Бренда принесла напитки, Микки по-хозяйски положил Саре руку на колено.

– Ты ведь знаешь, что ты – нечто особенное, не так ли? – ухмыльнулся он. – Я только что из Нью-Йорка. Там неплохие девчонки, но с тобой и сравнить нельзя.

Сара подумала было скинуть его ладонь со своего колена, но решила, что придется терпеть и улыбаться.

– Салют, – сказала она, опустошая свой стакан одним глотком.

– Микки! – В кабинку влетела девица и плюхнулась на колени Нэша. Это оказалась Элен, тут же начавшая развязывать свою шаль. Сара вздрогнула в ожидании появления безобразных ожогов, и ее ужас усилился, когда выяснилось, что под шалью отсутствует бюстгальтер. – Отличный порошок. Могу сегодня избавиться от двадцати граммов. Никаких проблем.

– Проваливай, Элен, – рявкнул Микки, хлопнув ее по груди. – Убери эти мерзкие штуки от моего лица.

– Не обижай меня, Микки, – заныла Элен, прижимаясь к нему.

– Повторять не буду. Одевайся и не лезь ко мне!

Элен надулась, поправила шаль на груди и встала.

– Пожалуй, позвоню Стиву. Расскажу ему о тебе.

Быстрый, как змея, Микки вскочил, схватил женщину за горло и прижал к стене.

– Не смей угрожать мне!

Глаза Элен чуть не вылезли из орбит.

– М-микки, мне больно! Я просто пошутила. Отпусти меня… Пожалуйста.

Микки ослабил хватку.

– Убирайся, я потом с тобой разберусь!

Потирая горло, Элен свирепо уставилась на Сару. Она явно заподозрила, что новенькая пытается занять ее место.

– Эту идиотку я скоро выгоню, – сказал Микки, когда Элен отошла. – Моему клубу нужно несколько таких штучек, как ты. Да, Элен говорила, что ты задаешь слишком много вопросов.

– Я просто хотела выяснить обстановку, – объяснила Сара как можно равнодушнее, хотя ее охватила паника. Рука Микки уже пыталась раздвинуть ей ноги. – Я работаю здесь почти две недели, и каждый вечер заканчивается ничем. Я хочу встречаться с настоящими мужчинами. С такими, как вы.

Сара представила, как продает кокаин клиентам бара и сидит полуголой на коленях Микки. Ее чуть не стошнило.

– Ну, сегодня тебе повезло, – ухмыльнулся Микки, сражаясь с кружевной оборкой ее трусиков. Он носил кольца на каждом пальце, и Сара почувствовала, как один из бриллиантов царапает кожу.

Микки сжал зубами мочку ее уха. Сара задохнулась, оцепенела.

– Микки, я…

– Угостить тебя? Ну конечно. – Микки вытащил из кармана пакет кокаина и, высыпав немного порошка на стол, ловко сгреб его бритвой в тонкую линию. Затем он скрутил пятидесятифунтовую банкноту и вручил ее Саре.

Сара неуверенно взяла бумажную трубочку и несколько секунд просто смотрела на нее. Она никогда в жизни не принимала наркотики. Показная храбрость явно завела ее слишком далеко. С чего вдруг ей пришло в голову, что она годится для подобного расследования?

– Я не думаю…

– Вдохни! – В голосе Микки послышалась явная угроза.

Под его пристальным взглядом Сара вставила трубочку в левую ноздрю, закрыла пальцем правую – так, как она видела во множестве фильмов – и вдохнула весь порошок разом, желая как можно скорее покончить с этим. Кокаин тут же обжег ей горло, глаза наполнились слезами.

– Хорошо, – выдохнула она, давясь от горечи.

– Тогда повтори. – Слова прозвучали приказом, а не предложением.

Нос горел, как будто кровоточил, едкая жидкость сочилась по горлу.

– Думаю, одной порции достаточно.

– Еще разок, а потом найдем более уединенное местечко.

Микки приготовил для нее новую порцию кокаина и вернул Саре свернутую трубочкой банкноту.

Сара вдохнула кокаин и вскочила. Ей казалось, что миллионы булавок воткнулись в мозг. Когда Микки обхватил ее и повел из зала, она вся тряслась.

Он втолкнул ее в свой кабинет, закрыл дверь и включил лампу дневного света. Сара чуть не ослепла, но успела понять, что это начинает действовать наркотик, и испугалась. Как можно полагаться на отказывающиеся работать мозги?

Кабинет использовался и как кладовка, так что Микки пришлось отодвинуть груду коробок, чтобы добраться до своего письменного стола. Усевшись, он достал пакет с кокаином и ухмыльнулся.

– Пожалуй, придется догонять тебя. – Он вытащил из ящика зеркало, высыпал на него порошок, выровнял и поднял телефонную трубку. – Один короткий звонок, и я твой.

Сара стояла как вкопанная, почти ничего не соображая. Как она могла так сглупить?

– Стив? Привет. – Микки отвел трубку от рта. – Раздевайся. – Он раскрыл телефонную книжку. – Порядок, приятель. Я тебя надолго не задержу. Ронни провернул дело. Думаю, тебе понадобится его номер телефона. Ручка есть? – Микки прикрыл ладонью микрофон. – Ты меня слышала?

Сара не шевелилась. Микки продиктовал номер и положил трубку, затем подошел к Саре и дернул за бретельку, обнажив левую грудь.

– Ты что-то плохо себя ведешь, – сказал он, зажигая сигарету.

– О ч-чем вы?

Ее голова раскалывалась.

– Не прикидывайся дурочкой. Все вы, шлюхи, одинаковы. Дряни! – Микки стряхнул пепел и поднес сигарету почти к самому ее соску. – Хорошо, что есть такие мужчины, как я, чтобы держать вас в узде.

Инстинкт самосохранения, вдруг проснувшийся в Саре, разорвал наркотический туман. Почти не соображая, что делает, она отшвырнула руку с сигаретой и толкнула Микки спиной на стол. Пакет упал, и весь кокаин высыпался на пол.

– Чокнутая сука! – взвизгнул Микки, бросаясь на пол и пытаясь собрать порошок.

Сара лягнула ползающее перед ней тело, попав каблуком в бок. Полностью потеряв контроль над собой, она думала об одном: причинить ублюдку как можно больше боли.

– Поганая шлюха, я убью тебя!

Задыхающийся, ошеломленный ее вспышкой, Микки с трудом поднялся и влепил ей пощечину, оцарапав кольцами щеку.

– Ублюдок! Ублюдок!

Сара сжала кулаки и заколотила по мерзкой роже. Обезумев, она свалила Микки на пол и снова начала бить его ногами. Когда Микки сжался в комочек, где-то в глубине ее сознания появилась мысль, что, если она не остановится, то запросто убьет его. Она пнула его в последний раз, схватила телефонную книжку Микки, перепрыгнула через скрюченное тело, распахнула дверь кабинета и помчалась вон из бара так быстро, как только могла. От этого зависела ее жизнь.

Микки, шатаясь, доковылял до распахнутой двери кабинета.

– Остановите ее. Кто-нибудь! Держите ее.

Фрэнк и Бренда бросились в погоню, но Сара, увиливая от мчащихся машин, уже бежала по середине Бруер-стрит и на ходу вскочила в такси. Оглянувшись, она увидела исчезающих вдали Микки, Фрэнка и Бренду.

Глава 3

Сара подняла трубку, надеясь, что звонит Мэгги. Они не разговаривали с тех пор, как Мэгги уехала из Лондона, и квартира казалась ужасно тихой и пустой.

– Пожалуйста, позовите к телефону Сару Мур, – раздался мужской голос.

– Я вас слушаю.

– Здравствуйте. Говорит Саймон Холлэнд, редактор «Санди Войс». Я слышал, вы работаете над материалом, который может заинтересовать нас.

Он чеканил слова, будто диктовал секретарше.

– Извините?

– Надеюсь, моя информация достоверна. Вы вели журналистское расследование, устроившись официанткой в бар?

– Кто вам об этом сказал? – спросила Сара, немедленно подумав о Мэгги. Наверное, та проболталась одному из своих бесчисленных любовников.

– Полно, мисс Мур. Вы же знаете, как тесен наш журналистский мир и как быстро распространяются слухи. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Да.

– Материал готов?

Думать надо было быстро. Кто бы ни проболтался Саймону Холлэнду, ей выпала необыкновенная удача. Нельзя упускать свой шанс.

– Я еще не все раскопала, но знаю, что там торгуют кокаином.

– Это не новости. Еще что-нибудь?

– Стероиды.

– Кто их принимает?

– Я не вполне уверена…

– Мы не можем использовать в газете домыслы, – резко оборвал редактор.

Не сказать ли ему о своей уверенности в том, что есть люди, которые платят деньги за преднамеренный проигрыш в футбольных матчах? Но реальных фактов у нее нет. Холлэнд снова высмеет ее.

– Извините, кажется, мы попусту тратим время, – заявил он.

Сара помолчала секунду, ошеломленная скоростью, с которой ускользал от нее ее великолепный шанс, и, сознавая, что никогда не простит себе этого, сказала:

– А если один из наркоманов – Билли Тод?

– Вот это уже интересно, – сказал Холлэнд чуть мягче. – Приходите в редакцию завтра утром. Ровно в десять.


Джун Мур читала заголовок в «Санди Войс»: «БИЛЛИ ТОД ПРИНИМАЕТ НАРКОТИКИ. ПОЗОР КАПИТАНА «ЭШТОНА», – и руки ее тряслись от волнения. Под заголовком стояло имя Сары, хотя и не таким крупным шрифтом, как хотелось бы Джун, все же весь мир мог видеть его на первой странице газеты. Надев очки, Джун прочитала статью, смакуя каждое слово, написанное ее дочерью. Последняя строчка гласила, что продолжение – на страницах 2 и 3. Охваченная гордостью – еще бы! Целых три страницы! – Джун перелистнула газету и с удивлением уставилась на фотографию Сары, занимавшую большую часть третьей страницы: обычно газеты не помещают фотографии репортеров. Очевидно, начальство очень довольно работой Сары. Только почему дочь не хотела, чтобы Джун прочитала статью? Ведь она наверняка знала, как матери не терпится показать газету всем соседям?

Вскоре Джун обнаружила причину. История под фотографией привела ее в ужас. Джун читала и перечитывала материал, с трудом веря, что ее девочка подвергла себя такой опасности, чтобы раздобыть эту информацию. На фотографии отчетливо виднелись синяки и царапины на лице Сары. Что же за человек этот Микки Нэш, если мог сделать такое с ее малышкой? Когда Джун говорила с Сарой в последний раз, та казалась такой беспечной, хотя после инцидента прошло лишь несколько дней. Наркотики, проституция, насилие… как могла Сара так рисковать? Как она вообще узнала об этом баре?

Резко зазвонил телефон, и Джун поспешила по коридору, надеясь, что звонит Сара с какими-то объяснениями.

– Джун.

– Вы! – Джун почувствовала тошноту, как случалось каждый раз, когда она сталкивалась с угрозой. Бороться Джун не умела. Она была маленькой, чуть располневшей женщиной со встревоженным ничем не примечательным лицом, предпочитавшей скучную практичную одежду, которая, как она сама говорила, подходит ее возрасту. Правда, почти то же самое шестидесятилетняя Джун говорила себе и в тридцать лет.

Джун всегда старалась держаться подальше от жизни с ее бедами. Все – от идеального порядка, царившего в ее одноэтажном домике с верандой, до нехитрой еды, которую она готовила для благотворительной организации, – было рассчитано на то, чтобы не привлекать к себе чрезмерного внимания. И поэтому даже сейчас, когда ставка была так велика, она совершенно не могла быть грубой или агрессивной, отстаивая свою точку зрения.

– Вы читали «Санди Войс»?

– Да, но…

– Мне очень жаль. Я понял, что совершил глупейшую ошибку, как только послал Саре то письмо.

– Какое письмо? Я же просила вас не контактировать с ней.

– Я сообщил ей некоторую информацию о баре. Понятия не имел, что она отправится туда, чтобы провести расследование. И я…

– Что вы наделали! Вы с ума сошли? Что еще вы ей рассказали? А если она что-то узнала?

– Ничего. Письмо было анонимным. Я искренне считал, что эта история могла бы быть прекрасным шансом для начала ее карьеры.

– Какой шанс? Ее чуть не убили! – Мысль о том, что могло случиться с Сарой, лишила Джун всей ее кротости и вежливости. – Вы видели, что тот… тот извращенец сделал с лицом моей дочери… ну, считайте, что это ваших рук дело. Это на вашей совести. И я в последний раз предупреждаю: держитесь от нее подальше. – Джун выхватила из кармана кардигана носовой платок и вытерла навернувшиеся на глаза слезы. – Если у вас есть хоть какие-то чувства, вы оставите меня и мою дочь в покое.

– Я не могу.

Джун долго молчала, пытаясь найти нужные слова, чтобы выразить всю свою боль, и теребила кружевную салфетку на телефонном столике. Как же убедить собеседника, что нет никакого смысла продолжать этот разговор?

– Джун? Вы слышите меня?

Джун посмотрела на смятую газету в своей руке.

– Если вы еще хоть раз свяжетесь с ней – письменно, как угодно, тогда в этой газете появится ваше лицо. Я все расскажу журналистам. Поверьте: если это единственный способ остановить вас, я это сделаю.

Джун повесила трубку, опустилась на колени, расправила на ковре газету и, взглянув на фотографию Сары, разрыдалась. Она прекрасно знала, что никогда не сможет выполнить свою угрозу.


– Привет, мам, как ты себя чувствуешь? – ласково спросила Сара. Сопение на другом конце провода красноречиво ответило на ее вопрос. – Как бы я хотела быть сейчас с тобой.

– Поверить не могу, что прошло уже девять лет. Девять лет, – повторила Джун.

Ровно девять лет назад Гарри, отец Сары, умер от сердечного приступа в ванной их дома в Финсбэри-парк. Джун похоронила Гарри в Бэквеле, деревушке неподалеку от Бристоля, напоминавшей ей о первых чудесных годах, проведенных с мужем, и осталась там жить.

– Я тоже очень скучаю, – сказала Сара, вспоминая – словно это было только вчера, – как отец подбрасывал и кружил ее. Гарри всегда притворялся, что собирается разжать руки, и она визжала от восторга, зная, что отец никогда этого не сделает. Потом он крепко обнимал дочку, прижимался румяной щекой к ее щеке, щекоча ее своей бородой, а она запускала пальцы в его рыжие волосы и целовала его, зная, что во всем мире нет другого такого сильного и смелого человека, как ее папочка.

– Ты ходила на кладбище? – спросила Сара, еле сдерживая слезы.

– Рано утром. Мне пришлось добрых полчаса расчищать мусор вокруг могилы. Какой позор.

Сара с облегчением улыбнулась. Голос матери теперь звучал немного спокойнее. Наведение порядка всегда укрепляло дух Джун Дюнкерк.

– Что ты…

– Мам, ты можешь говорить немного громче? Здесь очень шумно.

Сара обвела взглядом помещение. Ряды столов, сидящие за ними журналисты с усталыми лицами в рубашках с закатанными рукавами. Кто-то свирепо колотил по клавиатуре компьютера, кто-то орал в телефонную трубку, одновременно следя за новостями на экранах телевизоров, подвешенных к потолку. Факсы и принтеры выплевывали длинные бумажные ленты, внося свой вклад в общий шум. Настоящий сумасшедший дом!

– Чем ты занимаешься? Надеюсь, ничего опасного? – крикнула Джун более, чем обычно, дрожащим голосом.

После стычки с Микки Нэшем Джун звонила дочери регулярно, чтобы проверить, сидит ли Сара в редакции. К собственному неудовольствию, Сара всегда оказывалась на месте. Просто удивительно, как быстро иссякла ее радость, а ведь получение работы в «Санди Войс» было настоящим триумфом.

– Я в полной безопасности. Не выходила из редакции всю неделю. – Сара заметила отчаянную жестикуляцию Дэйва Тичера, ее коллеги. – Мам, я перезвоню тебе вечером.

– Береги себя, слышишь? – сказала Джун прежде, чем повесить трубку.

– Привет, Боксер, хорошие новости! – крикнул Дэйв, боксируя с воображаемым противником.

– Может, хватит?

Прошел почти месяц со дня появления материала о Билли Тоде, но шутки по поводу стычки Сары с Микки Нэшем, казалось, никогда не прекратятся. Сара догадывалась, что это защитная реакция коллег-мужчин на ее первый материал, ставший сенсацией. Лучше делать вид, что Сара просто визгливая бой-баба, а не компетентный журналист. Ну что же, успех был колоссальным, а все остальное – неизбежные последствия.

– Так что случилось?

– Нэш арестован. – Дэйв увернулся от воображаемого бокового удара справа. – Сегодня утром в Пимлико была облава, и он попался.

– Откуда ты знаешь?

– Полицейский источник.

«Наконец-то», – с облегчением подумала Сара. Во время первой облавы в баре взяли только Билли Тода. Найти Нэша нигде не смогли, а потому центральной фигурой ее репортажа пришлось стать Тоду. В результате «Эштон» отстранил Билли от участия в играх на время расследования выдвинутых обвинений, и вряд ли ему удастся вернуться в команду в ближайшем будущем. Печальная и грязная история, но Сара продолжала убеждать себя в том, что это просто побочный результат настоящих преступлений, совершавшихся в баре Нэша.

– Отличные новости. А твой полицейский источник не упомянул о шансах на вынесение приговора?

– Хорошие шансы. Он думает, что Нэш получит семь лет. Но выйдет на свободу через четыре. Ты знаешь, как добросердечны судьи по отношению к преступникам. В любом случае, это несущественно. Холлэнд сказал, что уволит тебя, если не раскопаешь к ленчу какого-нибудь распутного викария.

– Отправляюсь прямо в Синод, – парировала Сара, но плечи ее поникли. В шутке Дэйва была большая доля правды. Казалось, «Санди Войс» сидит на бесконечной диете из сексуальных скандалов. Сара гордилась тем, что все ее материалы были совсем другого рода, но, вероятно, именно поэтому они часто отвергались ради сентиментальных историй или описания эротических подвигов девиц с телевидения, подзабытых поп-звезд и похотливых священнослужителей… или принимающих наркотики футболистов. Чувство вины перед Билли Тодом не проходило.

И вряд ли когда-нибудь ей удастся докопаться до сути в истории с Нэшем. Она хотела проверить имена и телефоны в записной книжке Микки, но, поскольку они не принадлежали знаменитостям, Саймон Холлэнд не заинтересовался. И никаких намеков на личность Стива. Сару раздражало то, что договорные матчи будут продолжаться безнаказанно… или еще хуже: какой-нибудь другой журналист раскопает правду первым. Если бы только она знала, кто послал ей то письмо!


Величественный зал, в котором проводилась церемония вручения дипломов, был забит до отказа. Сара шла по проходу, ругая себя за опоздание и отчаянно пытаясь найти среди публики мать. Кейти не могла присутствовать на церемонии, поскольку «Мариэлла» послала ее в Глазго на фотосъемку. Мэгги тоже не было, она провалила экзамены.

– Сара, Сара, я здесь!

– Привет, мама. Прости, что опоздала.

Сара повела мать к задним рядам, где успела заметить несколько пустых мест.

– Какое милое платье, – сказала Джун.

Сара скорчила шутливо-пренебрежительную гримасу. Ради торжественной церемонии она сменила обычные джинсы и футболку на зеленое, под цвет глаз, льняное платье. Она также попыталась укротить буйные волосы зеленым бархатным бантом, но, пока мчалась в колледж, рыжие локоны вырвались на свободу и теперь падали на плечи, подчеркивая молочную белизну обнаженных рук.

– Просто дешевка из универмага. – Сара хотела закрыть эту тему, но, обрадованная похвалой, широко улыбнулась. – Я рада, что тебе нравится.

– Ты читала программку? Я забыла захватить очки, – сказала Джун, копаясь в сумочке. – Когда твоя очередь?

– Сначала речи, затем начнут выдавать дипломы и – под конец – специальные награды, учрежденные достопочтенным Стюартом Харгривсом.

Как раз в этот момент ведущий призвал присутствующих занять свои места, свет погас, и Сара не заметила тревоги, исказившей лицо матери.


Для Джун церемония проходила как в тумане. Ей еле удалось сосредоточиться, когда Сара вышла на сцену и под аплодисменты министр вручил ей награду за статью о Билли Тоде. Наконец зазвучал национальный гимн, и все встали. Джун погрузилась в свои мысли, отчаянно пытаясь придумать приличный предлог, чтобы незаметно исчезнуть вместе с Сарой из зала от греха подальше.

– О чем ты задумалась, мама?

Джун вздрогнула.

– О, любовь моя, я так горжусь тобой.

– И у вас есть для этого все основания. Ваша дочь – необыкновенная девушка. И, позвольте добавить, очень красивая.

Комплимент исходил от мужчины в безупречном сером костюме в тонкую полоску. Сара много раз видела это лицо в газетах, но лишь сегодня впервые увидела его в жизни. Когда Стюарт Харгривс вручал ей награду, она была поражена тем, что, будучи ровесником ее матери, он так молодо выглядит: лишь появились первые проблески седины на висках и еле заметные морщинки вокруг чуть печальных карих глаз. Годы не сказались и на его осанке: высоко поднятая голова, прямая, как у военных на параде, спина.

Харгривс пожал Саре руку, широко улыбнулся, и она немедленно прониклась к нему симпатией.

– Спасибо, мистер Харгривс. В этом главная заслуга моей мамы.

Стюарт протянул руку Джун, но его рука повисла в воздухе.

– Я разговаривал с вашими преподавателями. Они возлагают на вас большие надежды, – сказал министр, старательно делая вид, что ничего не случилось.

– Я в дамскую комнату, – сказала Джун, отворачиваясь.

Пораженная не свойственной матери грубостью, Сара покраснела от смущения.

– Простите, – извинилась она, глядя вслед быстро удаляющейся матери.

– Похоже, еще один недовольный мною избиратель. – Стюарт выдавил смешок, но было видно, что резкость Джун расстроила его. – В любом случае, поздравляю вас с наградой.

Сара заметила, как напряженно, не отрываясь ни на секунду, Харгривс изучает ее лицо. Из светских хроник она знала о его репутации ловеласа, но сочла смехотворной мелькнувшую мысль о том, что он собирается «подцепить» ее.

– На самом деле я не испытываю особой гордости. Мне жаль Билли, не он настоящий преступник.

– В этом вы правы. Преступники, причем самые отвратительные, – те, кто распространяет наркотики. Я пытался провести законопроект об ужесточении наказания, но мои усилия оказались тщетными. Я разделяю ваши чувства, однако вы сделали все возможное. Только нельзя было подвергать себя такой опасности.

– К сожалению, это оказалось бесполезным. «Санди Войс» не интересуется дальнейшим расследованием. Им нужны только сентиментальные истории и сексуальные скандалы.

Харгривс задумался ненадолго, прежде чем ответить.

– Не знаю, будет ли от этого толк, но я мог бы дать ваш телефон телережиссеру, который недавно интервьюировал меня. Хотите? Его зовут Джозеф Маккейб, а его компания сейчас готовит программу о злоупотреблении наркотиками в спорте. Вы вдвоем могли бы что-нибудь придумать.

– Это было бы замечательно. Большое спасибо.

Сара поспешно нацарапала на клочке бумаги свой номер телефона, и Харгривс убрал его в карман пиджака.

– Не стоит благодарности. Кажется, вы большая поклонница футбола.

– Как вы узнали?

– О, это видно по тону вашей статьи о Билли Тоде.

– Футбол – одно из главных моих увлечений. Я унаследовала эту страсть от отца. Он не пропустил ни одного субботнего матча в Хайбери.

– Неужели? Я сам страстный болельщик. Болею за «Камден». Мы могли бы сходить как-нибудь на матч вместе.

Сара не знала, что и думать. Неужели Харгривс все-таки пытается увлечь ее? Замечание о ее красоте было несколько дерзким. Может, именно это обидело Джун.

– А вот и мама, – воскликнула Сара, заметив в толпе слегка сутулую фигуру матери.

– Мне пора идти, – сказал Стюарт, протягивая ей свою визитную карточку члена палаты общин. – Не забудьте связаться со мной, когда соберетесь на стадион.

Глава 4

В субботу Саре предстояла встреча с Джозефом Маккейбом. Несмотря на холодную погоду, она решила надеть свое единственное маленькое черное платье. Мистер Маккейб пригласил ее в «Кафе де Флер» в Ковент-Гардене. Для Сары это был пустой звук, но Кейти сказала, что у Фрэн Бест там постоянный столик, значит, местечко должно быть модным. Сара чувствовала себя неловко в компании надменных выскочек и старалась не видеть дурного предзнаменования в подобном выборе ресторана.

Она надела платье и быстро подкрасилась: только легкие зеленые тени на веках, чуть-чуть туши на ресницы и губная помада цвета жженого сахара. После часа, проведенного в горячей ванне, невозможно было справиться со взбунтовавшимися кудрями, и Сара заколола их на макушке.

Как обычно, она прибыла в ресторан слишком рано. Официант провел ее к столику, неприятно поразив ее своим скучающим видом. Заказав апельсиновый сок и исподтишка оглядывая зал, оформленный под французское бистро, Сара заметила, что все женщины также одеты в черное. «Будто на поминках», – подумала она, пробегая глазами меню, написанное только по-французски и без намека на такую вульгарность, как стоимость блюд.

– Должно быть, вы Сара? – раздался бесплотный голос.

Сара подняла глаза.

– Джозеф?

– Да, привет. Рад познакомиться с вами. Узнал вас по волосам. Бесподобно.

Сара озадаченно уставилась на Маккейба.

– О них упоминал Стюарт Харгривс.

– О, спасибо. – Сара приняла комплимент с некоторым облегчением, несмотря на слишком личное замечание о ней Харгривса. Но, по крайней мере, Джозеф говорит как нормальный человек.

– Простите, что затащил вас сюда, – сказал Джозеф, усаживаясь и беря в руки меню. – Просто я совершенно не запоминаю названия ресторанов. Когда я вчера разговаривал с вами, мне на глаза попался коробок спичек из этого заведения. Кто-то оставил на моем столе.

Сара ни на секунду не поверила объяснению, но почувствовала симпатию к Маккейбу. Как мило, что он понял ее неловкость. Другой на его месте стал бы разглагольствовать, что «Кафе де Флер» – единственное место в Лондоне, где можно прилично поесть.

Глядя, как Джозеф Маккейб заказывает ужин, Сара поняла, что он – сплошной комок нервов. Джозеф постоянно размахивал длинными изящными руками, подчеркивая слова, и постукивал ногой по ножке стола. Сара пыталась угадать его возраст, но внешность Маккейба была слишком противоречива. Белокурые волосы подстрижены по-молодежному, однако глубокие морщины вокруг серо-голубых глаз свидетельствовали о приличном возрасте. Маккейб был одет в черную водолазку и черный двубортный костюм. Кейти сразу бы назвала имя модельера, но даже Сара понимала, что костюм очень дорогой. И не в пример скованным жертвам моды за другими столиками, Джозеф носил свою одежду с естественной непринужденностью.

– Перейдем к делу, – сказал Джозеф, покашливая. Казалось, он не совсем точно представляет свою роль в разговоре. – Позвольте рассказать вам немного о моей программе. Наркотики в спорте – злободневная тема. Возьмем, к примеру, Билли Тода.

Сара никак не хотела бы говорить о нем, но деваться было некуда.

– Я слышала, он только что записался на курс реабилитации. Не думаю, что Четвертый канал готов финансировать документальный фильм, основанный на этой истории. – Сара тут же пожалела о своих словах. Глупо с ходу отвергать идею Джозефа.

– Ничего подобного. Я назвал Тода как пример распространения наркотиков в спортивном мире. Программа будет сфокусирована на допинге.

– Вроде анаболических стероидов?

– Совершенно верно. Спортивное руководство закрывает на это глаза. Считается, что речь идет лишь о нескольких китайских пловчихах. – Джозеф негодующе взмахнул руками. – Но проблема гораздо серьезнее. Стероиды уже здесь, в Британии, и я уверен, что они применяются не только культуристами-любителями, но спортсменами-профессионалами. Просто никто не желает об этом говорить.

Сара вспомнила Элен.

– Одна из проституток в баре Нэша говорила о продаже стероидов. Она не верит, что на них есть спрос.

– Вы знаете, откуда они берутся?

Сара открыла сумочку.

– Во время драки с Микки…

– Это просто невероятно, – прервал ее Джозеф. – Мне бы вряд ли хватило смелости.

– Откровенно говоря, здесь мне гораздо неуютнее, – призналась Сара, когда все тот же угрюмый официант с отсутствующим выражением на лице поставил на стол щедро украшенный цветами салат. – Это салат или букет? – спросила она, пытаясь пробить броню его самодовольства.

– Настурции, – прошипел официант.

– Я знаю, что съедобные цветы – последний писк моды, – со смехом сказала Сара, когда он отошел. – Моя подруга работает в «Мариэлле».

Джозеф приподнял брови.

– Лично я не понимаю, чем плох кочанный салат. Итак, вы говорили…

– Мне удалось прихватить вот это. – Сара протянула ему черную записую книжку.

Джозеф пролистал страницы.

– И что же?

– Почти никаких результатов. Большинство номеров не отвечают либо не вызывают никаких подозрений. Последний телефон, по которому я звонила, принадлежит цветочному магазину. «Сколько граммов кокаина прислать с заказанными вами тюльпанами, сэр?» – Сара улыбнулась. – Однако в конце есть кое-что интересное. Нью-йоркские номера, принадлежащие некоему Фиретто. Посмотрите на даты рядом с буквами Х, Г и Д.

Джозеф озадаченно взглянул на страничку.

– Я думаю, – сказала Сара, надеясь, что он не сочтет ее полной идиоткой, – эти буквы означают Хитроу, Гатвик и Дувр. А рядом – даты поставок.

– Да, теперь я понимаю. – Джозеф явно оживился.

– Не питайте слишком больших надежд. Это пока все мои достижения. Я звонила во все три аэропорта, и ни один Фиретто в эти дни не прилетал. И на таможне никого не задерживали. Я просто не знаю, что делать дальше.

– Работать над моей программой.

– Вы серьезно?

– Вы уже сделали половину работы. Вы умны и энергичны – именно то, что требуется для сбора материалов. Конечно, вам придется полететь в Нью-Йорк. Один мой нью-йоркский знакомый, репортер Патрик Бирн, полагает, что весь американский черный рынок контролируется одним наркокартелем. Вероятно, именно эти люди снабжают ваших приятелей в клубе Нэша. Но хочу предостеречь вас… – Он умолк на секунду, – тамошние официанты еще более враждебны.

Сара рассмеялась.

– Пожалуй, я справлюсь.

– А как же «Войс»? Вы только недавно поступили к ним.

– Сейчас припомню самый скандальный заголовок года. «Фредди Стар съел моего хомяка!» Холлэнд хочет, чтобы я охотилась за подобными «сенсациями», но я занялась журналистикой не ради сплетен о грызунах.

– Вы еще не слышали о том, что творят с грызунами в Нью-Йорке.

Окрыленная возможностью продолжать расследование истории Нэша, Сара все же почувствовала некоторую неувязку.

– Если Патрик Бирн – репортер, почему он сам не расследует это дело?

– Он пытался, но его газета этим не заинтересовалась. Несколько его заметок на эту тему сочли непатриотичными. Слишком близки Олимпийские игры в Сеуле, чтобы подвергать сомнению подготовку американских спортсменов.

– Ушам своим не верю.

– Сара, я не шучу. Связавшись с моей программой, вы наживете себе немало врагов.

Пылкость Джозефа не оставила у Сары ни малейших сомнений в том, что он говорит правду.

Глава 5

Холода и снегопады начались неожиданно рано, в самом начале ноября. Кипя от злости, Мэгги осторожно пробиралась по покрытому льдом водоему. Приехав утром на работу, она обнаружила, что ее сегодняшнее задание – встреча в местном зоопарке с королевским пингвином по имени Флаф. Стив, редактор отдела новостей и ее любовник, едва сдерживал смех, объясняя детали: бедный пингвин потерял аппетит.

В зоопарке выяснилось, что Флаф отказывался от пищи лишь после рождения сына, но в данный момент постепенно приходит в себя. Тем не менее редакции требовалась статья на сто слов и фотография, желательно Мэгги, кормящей голодающего пингвина.

– Осторожнее, он довольно своенравный, – предупредил смотритель, а когда Мэгги попыталась схватить птицу за хвост, Лайам, фотограф, расхохотался.

Пингвин метнулся к середине пруда, и Мэгги бросилась в погоню, полная решимости проявить себя настоящим профессионалом даже ради паршивой заметки для захудалой газетенки.

– Вперед, девочка! – подзадорил ее Лайам.

Мэгги была уже примерно в метре от птицы, когда послышался треск. Она прыгнула на пингвина и схватила его, тут же оказавшись по колени в ледяной воде. Смахивая ресницами слезы, Мэгги держала пингвина за хвост, а покатывающийся со смеху Лайам щелкал снимок за снимком.

– Не та птица соблюдает диету, – крикнула Мэгги, выдавливая смешок.

Вернувшись в редакцию, Лайам быстро отпечатал фотографии и приколол одну на доске объявлений. Вскоре кто-то нацарапал под фотографией: «Отгадайте, кто из них голодает?»

Это было последней каплей. Мэгги поняла, что необходимы какие-то срочные меры. Ей до смерти надоело писать о больных животных и милых бабулях, считающих своих внуков вундеркиндами. Не об этом она мечтала, изучая журналистику. В понедельник она купит «Гардиан» и начнет поиски приличной работы, а тем временем надо избавиться от Стива.

– Фантастические снимки, – сказал Стив. – Не забудь, что я заказал столик в ресторане на сегодняшний вечер.

Вместо ответа Мэгги лишь свирепо посмотрела на любовника. Отталкивающее зрелище. Стив умудрялся потеть даже при температуре ниже нуля. Ему было только двадцать девять лет, а он уже лысел – редкие волосы неопрятно свисали на лоб. И словно компенсируя каждый потерянный волос, он набирал еще один сантиметр в талии.

Сначала Мэгги надеялась, что положение Стива в газете принесет ей какую-то пользу, и даже представить не могла, каким ничтожеством он окажется. Сотрудники надували заведующего отделом новостей без зазрения совести и не скрывали презрения к его подружке. Время шло, а Мэгги так и оставалась на самой нижней ступени в неофициальной иерархии. Отсюда и задание с пингвином. Да, Стив стал обузой, а о том, как ужасен он в постели, даже думать не хотелось. Все. Стив – пройденный этап. Никчемный толстяк.

Толстяк! Мэгги посмотрела на себя. Зима всегда была ее худшим временем года. Она набирала новые фунты, да и лишние слои одежды не улучшали фигуру.

Мэгги ненавидела в своей жизни все, но свое тело ненавидела больше всего. Каждый взгляд на себя в зеркало заставлял ее чувствовать себя еще чуть более никчемной и бессильной. Слабительные, которые она принимала горстями, не помогали. Необходимо что-то предпринимать. Открыв телефонную книгу, Мэгги нашла телефон гимнастического зала, позвонила и записалась на курс занятий. И сразу почувствовала себя стройнее.


Фотомодель, позолоченная, как Ширли Итон в «Голдфингере», горько жаловалась на жар юпитеров и отмахивалась от визажиста. Прошло всего чуть больше часа с начала съемки, а Кейти уже жалела, что поступила по-своему, отбросив совет Фрэн заняться статьей об Ив Сен-Лоране.

Она взглянула на часы и поняла, что вот-вот в студии появятся Фрэн и главный редактор Нула Кардинэл. Если они увидят этот хаос, то не доверят ей даже бесплатного приложения.

– Мими, вернись и встань перед этой чертовой камерой! – взвизгнула Кейти, когда фотомодель направилась к двери. – Или я прослежу, чтобы тебя не снимали даже для вязальной страницы.

«Я говорю совсем, как Фрэн», – с ужасом поняла Кейти.

Полная решимости доказать, что для карьеры в модном журнале не обязательно проявлять чудовищное самомнение, Кейти обычно была безупречно вежливой, но сейчас ситуация стремительно выходила из-под ее контроля.

Девушка неохотно вернулась и сорвала раздражение на визажисте, бросившемся накладывать золотую краску на ее скулы. В этот момент улизнул курить фотограф, и Кейти решила использовать передышку, чтобы глотнуть свежего воздуха. Она вышла на площадку пожарной лестницы, открыла банку диетической колы и постаралась забыть о съемке.

Ее мысли закружились вокруг вещей, которые необходимо купить для квартиры. Сара, уйдя с головой в новую работу, редко возвращалась домой раньше полуночи. Кейти не возражала. Они обе были очень заняты и разделили домашние обязанности согласно своим возможностям. Если надо было платить – платила Сара, красить – красила Кейти.

Уже собравшись возвращаться в студию, Кейти заметила внизу Нулу и Фрэн, выходящих из такси. Обе женщины, с ног до головы одетые в черное, помахали ей. Кейти помахала в ответ, успев подумать, что они похожи на пару ворон, и бросилась в студию.

– Не вздумай говорить, что здесь недостаточно света, – визжала фотомодель, пытаясь вырвать экспонометр из руки фотографа. – Я и так зажарилась.

– Прекратите! – заорала Кейти, но скандал продолжался, пока не заскрипела решетка лифта, возвещая о прибытии Нулы и Фрэн.

Моментально все стихло. Руководящие дамы, казалось, скользили по студии, как призраки, и, если бы Кейти своими глазами не видела, как они вылезали из такси, то могла бы поклясться, что они восстали из гроба.

Первой нарушила молчание Фрэн.

– Кейти, что здесь происходит?

– Сложная съемка. Мими прекрасно работала, но ей тяжело под всем этим золотом.

Пунцовые губы Фрэн изогнулись в самодовольной улыбке. Она явно наслаждалась, унижая Кейти перед Нулой.

– Нет, я имею в виду все это… – Фрэн подцепила бюстгальтер белого бикини в стиле семидесятых и, держа его на вытянутой руке, презрительно скривилась.

– Красота и сила, – робко сказала Кейти. – Я обыгрываю идею агрессии в одежде. Думая о сильных женщинах, я представляю подружек Джеймса Бонда. «Узи» гораздо эффективнее подкладных плечиков.

– Модная идея, но ей не место в нашем журнале, – сказала Фрэн, бросая бюстгальтер на пол и наступая на него сапогом. – Дорогая, это «Мариэлла», а не фешенебельный «Мейфэр».

– Извините, – сказала Кейти, нагибаясь за купальником.

Ошибка! Она совершила ошибку. Позволила себе поверить в силу своей индивидуальности, но даже таким якобы супермодным журналам, как «Мариэлла», на самом деле нужны люди с традиционными взглядами, подобные Фрэн Бест.

Нула рассмеялась:

– А мне нравится.

Фрэн набросилась на нее.

– Нула, ты шутишь!

– Не шучу. Кейти права, и я думаю, что наши читатели достаточно умны, чтобы отнестись к этому с уместной долей иронии.

Казалось, Фрэн вот-вот лопнет от злости.

– Ты хочешь сказать, что я на это не способна? А те четыре страницы, что я посвятила в марте юбкам, похожим на грибы? Нула, ты прекрасно понимаешь, что это безвкусица и не подходит «Мариэлле».

Нула направилась к пожарному выходу.

– Фрэн, можно тебя на пару слов.

Фрэн поспешила за главным редактором, а Кейти осталась на месте, ожидая приговора. Мими подошла к ней и попыталась обнять так, чтобы не смазать краску с тела.

– Я думаю, что это была великолепная идея, – утешила она.

Кейти натянуто улыбнулась, но была уверена, что все кончено. Она посмела быть другой и теперь будет за это наказана. Фрэн не уступит и больше не потерпит ее в журнале, а Нула, в конце концов, согласится, как это не раз случалось прежде. Работа ускользала так же быстро, как появилась.

– Хорошая, но безвкусная.

– На прошлой неделе я видела, как Фрэн щупала официанта в «Кафе де Флер», – прошептала Мими. – Фрэн Бест могла бы написать книгу о дурном вкусе.

Явно разгневанная Нула решительно промаршировала через студию к Кейти.

– Кейти, Фрэн только что уволилась. Если хочешь, должность редактора отдела моды – твоя.


Сара откупорила бутылку и наполнила два бокала.

– Что ты готовишь?

– Рулет из шпината. Подумала, что салат из креветок не годится для Джозефа.

Сара поперхнулась вином.

– Что ты имеешь в виду?

Кейти подхватила горсть шпината, остужавшегося в дуршлаге, и скатала его в трубочку.

– Ну, я решила, что ты хочешь произвести впечатление на мистера Маккейба.

– Не хочу. Джозеф предложил отметить мой отъезд, вот я и подумала, почему бы не пригласить его сюда. Кроме того, ты сможешь наконец познакомиться с ним.

– Ты занята не меньше меня, – смущенно сказала Кейти, заворачивая шпинат в морские водоросли и начиная нарезать его. Сара уже несколько раз пыталась организовать это знакомство, но все они были так заняты, что это никак не удавалось.

– Знаю, знаю. – Сара изумленно смотрела, как аккуратно Кейти укладывает нарезанные рулетики на блюдо. – Как красиво. Если хочешь знать, я совершенно не увлечена Джозефом.

– Я тебе верю.

– Сегодня я звонила Мэгги, – изменила Сара тему разговора. – Но она сказала, что ей некогда, поджимает срок выхода газеты. Только я знаю, что она все еще обижается.

Не успела Кейти высказать свое мнение, как раздался звонок в дверь.

– Иди, впусти его.

Сара побежала к двери и провела Джозефа в гостиную.

– Фантастика. Изумительно, – сказал он, оглядываясь по сторонам и усаживаясь на деревянную церковную скамью.

Несмотря на занятость, Кейти каким-то образом удалось выкроить время, чтобы обставить гостиную в, как она это называла, «чистом готическом стиле». Несколько причудливо изогнутых подсвечников из кованого железа отбрасывали мерцающий свет на фрагменты гипсовых фигур, украшавших стены.

– Спасибо. Но вам придется повторить это Кейти. Это ее работа. Она сейчас в кухне, готовит из шпината что-то необыкновенное. Ну вот. Вещи собраны, и я готова к путешествию. Правда, возникли осложнения с моим свидетельством о рождении. Я даже испугалась.

– Но вы нашли его и получили визу?

Сара засмеялась.

– Вы точно, как моя мама. Это была ее вина. Видите ли, она хранила свидетельство среди своих «самых важных документов». Полагаю, мама считает меня полной недотепой, неспособной на простейшие вещи. Она сама поехала в Ньюпорт и получила мой паспорт.

– О, чуть не забыл. – Джозеф достал из черного кожаного рюкзака «Путеводитель по Нью-Йорку». – Маленький сувенир на память. Уверен, что вам удастся выкроить время на осмотр достопримечательностей.

– С таким боссом, как вы? Не думаю, но все равно спасибо.

Джозеф улыбнулся.

– Боитесь?

– Немного, но в основном волнуюсь.

– Только будьте осторожны, – серьезно сказал Джозеф. – Наркотики и спорт связаны с большими деньгами, и некоторые люди могут далеко зайти, защищая свои интересы.

– Джозеф, по-моему, вы насмотрелись низкопробных фильмов, – сказала Сара, не желая верить ему.

– Я совершенно серьезен. Не геройствуйте. Вам очень повезло с Микки Нэшом. С Фиретто вам понадобится гораздо больше, чем простая удача… если дилер действительно он. Простите, я хотел воодушевить вас, а не напугать. Я знаю, что вы справитесь. На самом деле, это им следует беспокоиться оттого, что придется иметь дело с такой тигрицей, как вы.

– Какая дерзость! – засмеялась Сара, втайне довольная его сравнением.

– Потрясающая комната, – сказал Джозеф, восхищаясь пышными муслиновыми драпировками на окнах.

– Спасибо, – откликнулась Кейти, входя в комнату. Одного взгляда на Джозефа ей хватило, чтобы изумиться, почему Сара не влюблена по уши в своего босса. – Какой красивый джемпер. «Миссони», не так ли?

– А на вас «Сом де Гарсон», – с застенчивостью, какой Сара прежде не замечала, ответил он.

Сара посмотрела на свои джинсы. Все остальные вещи уже были упакованы.

– А это «Левис», – сказала она, чтобы не отставать от компании.

За ужином, когда нью-йоркские планы были детально обсуждены, Кейти и Джозеф, весь вечер не сводившие глаз друг с друга, заговорили о моде и дизайне. Сара пыталась поддерживать разговор, но около одиннадцати зевнула и сказала:

– Ну, я иду спать, чтобы не опоздать на самолет.

Джозеф поднялся.

– Пожалуй, мне тоже пора уходить.

– Не заметила, что уже так поздно, – откликнулась Кейти.

– Я уверена, что Джозеф не откажется еще от одной чашки кофе, – заметила Сара, подмигивая подруге.

– Только если сварите вы…

Кейти покраснела.

– Конечно.

Сара попрощалась и пошла спать, уверенная, что стала свидетелем начала чего-то очень серьезного.

Глава 6

Сара стояла на носу парома, возвращавшегося к Манхэттену. Следуя совету путеводителя, она не вышла на Стэйтен-Айленде и теперь наслаждалась изумительными видами города. Ветер усилился, и Сара подняла воротник пальто. Разметавшиеся волосы упали на лицо, застилая вид статуи Свободы, проплывшей мимо по левому борту. Сверкая в холодном мартовском солнце и заставляя все манхэттенские небоскребы казаться пигмеями, приблизились башни-близнецы Международного торгового центра. Сару охватил восторг. Она провела в Нью-Йорке менее сорока восьми часов, но уже дала себе слово найти любой предлог, чтобы не возвращаться домой.

Покинув паром, она прошла по набережной к парку Бэттери, уклоняясь от верениц пыхтящих любителей бега трусцой. Редкая зелень не шла ни в какое сравнение с пышностью Центрального парка, и Сара села в такси. Она никак не могла освободиться от чувства, что все увиденное ей уже знакомо. Здания и названия улиц казались очень знакомыми по бесчисленным кинофильмам и полицейским телесериалам.

Сара велела таксисту отвезти ее на Геральд-сквер через Бродвей и этим спровоцировала свою первую стычку с местным жителем. Водитель настаивал, что удобнее ехать через Седьмую авеню, но Сара не сдавалась. Бродвей привлекал гораздо больше, чем какая-то Седьмая авеню. Когда она начнет работать, будет не до экскурсий, и ей не хотелось упускать возможность не спеша осмотреть этот безумный город.

За окошком машины – вместо ожидаемых театров – тянулись бесконечные безликие магазины. Сара взглянула на свою карту и поняла, что таксист был прав. Театры оказались сосредоточенными на Таймс-сквер в районе 47-й улицы. На 34-й улице Сара вышла из такси, дав водителю на чай доллар и поклявшись себе узнать город как можно лучше. Она вспомнила, как раздражаются лондонцы, когда американские туристы спрашивают дорогу на Лестер-сквер, произнося «Лисестер-сквер», или с детской наивностью интересуются, не является ли Ливерпуль-стрит родиной «Битлов».

Сара так же сказала себе, что только туристы задирают в Нью-Йорке головы, глазея на небоскребы, но, приблизившись к Эмпайр-Стейт-Билдинг не смогла удержаться. Она поднялась на лифте на восемьдесят шестой этаж и, выйдя на смотровую площадку, задохнулась не только от холодного ветра, но и от открывшегося перед ней вида. Она обошла площадку, мысленно отмечая названия всех узнаваемых зданий. Ближе к центру, словно тонкий ломоть сыра, тянулся к небу «Флэт Айэн»; справа сверкал шпиль «Крайслера» в стиле «ар-деко» двадцатых годов, а название еще одного небоскреба – слева от нее – было написано прямо на стене огромными черными буквами – «Мэйси». Кейти была бы в восторге.

Но в данный момент Кейти скорее всего наслаждается в постели с Джозефом. Сара все еще пыталась разобраться в своем отношении к случившемуся. Проснувшись в то утро перед отлетом, она нашла Кейти в кухне. Подруга, одетая лишь в джемпер Джозефа, варила кофе. Кейти и Джозеф не ложились – во всяком случае, ради сна – всю ночь. Кейти, казалось, чувствовала себя виноватой, и Саре пришлось потратить добрых четверть часа, уверяя подругу, что все в порядке, хотя в глубине души она не испытывала подобной уверенности. Кейти предложила проводить ее в аэропорт, но не смогла скрыть облегчения, когда Сара убедила подругу, что справится сама.

Саре, к собственному неудовольствию, пришлось признать, что она слегка завидует. С ней Джозеф даже не предпринимал попыток пофлиртовать, но, взглянув на Кейти, совершенно переменился. И Кейти, только недавно застенчивая и неуклюжая девушка, которую надо было подталкивать буквально ко всему, ответила ему, как опытная и уверенная в себе женщина.

Вероятно, именно Кейти и Джозеф стали причиной ее неожиданного желания остаться в Нью-Йорке. Они прекрасно подходили друг другу, и Сара не сомневалась: это надолго. Бесконечные подвыпившие мужчины, вваливающиеся в спальню Мэгги, нисколько не беспокоили Сару. Все те отношения были мимолетными и ничего не значили. Мэгги, как и Сара, считала, что всем мужчинам нужен только секс. И теперь, если бы Сара вернулась домой, вид влюбленной Кейти служил бы ей постоянным напоминанием о том, чем она обделена.

Сара посмотрела вниз на город. Где-то там ждет ее человек по имени Фиретто.


К началу второй недели своего пребывания в Нью-Йорке Сара довольно хорошо представляла планировку города. Ее биологические часы все еще не перестроились, и она ежедневно просыпалась в пять утра. Любые попытки снова заснуть оставались тщетными. К шести часам, казалось, просыпался весь город. Вряд ли самый закаленный человек смог бы спать под какофонию автомобильных гудков и городского шума, объявлявших о начале манхэттенского часа «пик».

Этим утром Сара нежилась в постели, подумывая, не заказать ли завтрак в номер, но затем решила, что бюджет программы не выдержит подобной роскоши, и неохотно встала. Необыкновенной силы – как и все в Нью-Йорке – душ выбил из нее остатки сна. Она с наслаждением вытерлась свежим полотенцем – в отеле их меняли каждый день – и надела свою «рабочую униформу»: белую блузку, бежевый габардиновый блейзер, широкие бежевые брюки и мягкие коричневые туфли типа мокасин. Затянув еще влажные волосы шоколадного цвета бантом и не став краситься, Сара подхватила сумку и замерла на секунду, собираясь с духом. Она еще не привыкла к скорости, с какой лифт спускался с восемнадцатого этажа.

В отеле был роскошный ресторан, но в нем Сара чувствовала себя неуютно, ей хотелось чувствовать себя как можно ближе к настоящему Нью-Йорку, поэтому она завтракала в небольшом ресторанчике напротив. Ее завораживали и особая атмосфера, и стремительные официантки, выкликающие заказы на каком-то своем таинственном языке. Еще в первые дни выяснилось, что «жареный завтрак» – это гора мяса, залитого кленовым сиропом, с чем ей ни за что не справиться в такой ранний час. Поэтому, сев у окна, чтобы не пропустить ни секунды оживленной жизни Манхэттена, она заказала булочку с корицей и первую из бесконечных чашек кофе.

Ожидая заказ, Сара просмотрела свои записи. Она упорно работала эти дни и успела побеседовать с несколькими врачами и чиновниками из спортивного мира. После приличного нажима они неохотно признавали, что наркотики проникли во все уровни американского спорта, но проблема была слишком необъятной для одной передачи, и Саре необходимо было найти несколько характерных историй, должным образом отражающих общую ситуацию. Несколько раз она звонила Патрику Бирну в редакцию «Пост», но пока он не нашел никаких сведений о Фиретто. Тем не менее Сара договорилась встретиться с ним в надежде получить какие-нибудь новые ключи к расследованию.

На десять часов ей удалось добиться встречи с помощником сенатора. Хотя у нее было мало надежды на то, что такой высокопоставленный чиновник предоставит интересующую ее информацию. Затем предстояла беседа с полицейским из отдела по борьбе с наркотиками. И обязательно надо было позвонить маме: дать знать, что ее любимую дочку пока не пристрелил в «Макдональдсе» какой-нибудь сумасшедший снайпер.

Мысленно готовясь к предстоящим делам, Сара допила кофе, заплатила по счету и вышла из ресторанчика. Теплый воздух вырывался из вентиляционных отверстий подземки и клубился над улицей. И это была реальность, а не декорации, созданные художником. Рискуя жизнью, Сара сошла на проезжую часть, чтобы остановить такси.


Помощник сенатора заставил ее прождать больше часа, так что пришлось переносить встречу с полицейским. Когда чиновник наконец явился, то дал согласие всего лишь на пятиминутное интервью, предупредив, что информация не подлежит оглашению. Непонятно, к чему были все эти оговорки, если он ни на йоту не отклонился от стандартной политической пропаганды о «мобилизации всех доступных средств для решения этой серьезной проблемы». Однако Джозефу нужны были реальные факты, а не пустая риторика. Сара надеялась на полицейского, но он оказался «настоящим мужчиной», которого больше интересовала возможность назначить ей свидание, а не бессилие полиции против распространения наркотиков.

В результате Сара приехала в ирландский бар «У Келли» в Ист-Сайде совершенно разочарованная. По телевизору показывали футбольный матч с Ирландией, и бар был забит болельщиками. Один из них, мужчина в мятом костюме, потягивающий «Гиннесс» из большой кружки, оказался Патриком. Он первый узнал Сару по краткому описанию, которое она дала ему, подозвал к своему столику и заказал ей черный эль.

– Вы выглядите усталой, – посочувствовал Патрик. Он говорил с мягким, едва заметным ирландским акцентом.

Сара поведала ему о своих трудностях.

– Мне кажется, что все здесь занимают круговую оборону во время общения с прессой. Много болтают, ничего не говоря по существу. Я просматривала свои записи после часовых интервью, и единственные четкие ответы: «Без комментариев».

Патрик кивнул и засмеялся.

– Но, произнося «Без комментариев», они теряют возможность появиться на телеэкране. Ни один здравомыслящий американец не упустит подобного шанса.

Сара вздохнула:

– Я так надеялась, что раздобуду нужную информацию.

– Ну, у меня есть для вас кое-какие хорошие новости. – Патрик посмотрел поверх ее плеча. – Вон тот парень очень разволновался, когда я упомянул при нем имя Фиретто. Эй, Луи, мы здесь!

Сара оглянулась и изумленно раскрыла рот. Направлявшийся к ним мужчина ростом был не меньше двух метров.

– Думаю, нет надобности добавлять, – заметил журналист, – что Луи Стивенсон – баскетболист.

Луи пересек бар в два широких шага, и Патрик познакомил его с Сарой. Видя, что Луи заметил, как она таращится на него, Сара, заикаясь, выдавила извинение:

– Простите за бестактность, но я никогда раньше не встречала таких великанов, как вы.

– Никаких проблем, мадам, – сказал он, протягивая огромную ладонь, в которой совершенно утонула рука Сары. И хватка у него была мощная. Затем он повернулся к Патрику, и, вскинув руки, они хлопнули друг друга по ладоням в приветственном жесте.

– Как дела, приятель?

– Теперь, когда увидел тебя, гораздо лучше. Ну и выпивка не помешала. Что заказать тебе?

– Диетическую колу. У меня сегодня еще тренировка.

Сара подтолкнула баскетболисту стул. От необходимости задирать голову у нее уже онемела шея.

– Значит, вы – та юная леди, которая расспрашивает о сукине сыне Ронни Фиретто, – сказал Луи, садясь. Его колени появились над столешницей.

– Легко догадаться, что он не относится к числу ваших друзей.

Под свирепым взглядом Луи Сара почувствовала себя полной идиоткой.

– Я правильно догадалась, что Ронни Фиретто – торговец наркотиками?

Луи мрачно кивнул.

– Этот подонок исковеркал множество жизней.

Сара хотела спросить, не был ли Луи связан с Фиретто лично, но побоялась, что он неправильно поймет ее.

– Где расположена штаб-квартира Фиретто? У меня записана пара телефонных номеров, которые могли бы принадлежать ему, но они не отвечают.

– Он все время переезжает. Подонок знает, что ему опасно сидеть на одном месте слишком долго. Вы понимаете, о чем я говорю? Если бы я нашел его после того, что он сделал с Винсом…

– Кто такой Винс?

– Мой друг. Винс был хорошим бегуном, прилично зарабатывал. Но тренер нажимал на него, велел принимать стероиды, а Винсу надо было содержать жену и двоих детей, так что он согласился. Теперь он полная развалина. Рак почки и печень не в лучшем состоянии. Потерял почти все зубы. Жена подала на развод и забрала детей. Сейчас Винс еле сводит концы с концами в Бронксе, его медицинская страховка на исходе. Он – конченый человек и никому не нужный.

– Винс согласится со мной встретиться?

– Мадам, я не хочу, чтобы ему в лицо тыкали камерой. Я видел эти программы. «А теперь перед нами тупой чернокожий, принимавший слишком много наркотиков». Винса уже достаточно использовали, с него хватит.

Сара покраснела. Луи попал в точку. Она уже воображала, как интервью будет выглядеть на телеэкране.

– Хорошо, я все понимаю. Но мне бы все равно хотелось встретиться с ним. Без камеры, на любых его условиях. Я имею представления о типах вроде Ронни Фиретто. – Она рассказала о том, что случилось в клубе Нэша и как она натолкнулась на имя Фиретто.

Ей явно удалось произвести впечатление на Луи, но он все еще был насторожен.

– Я поговорю с Винсом, но ничего не обещаю. – Он поднялся с жалобно скрипящего под ним стула. – Простите, но мне пора на тренировку.


Прошло больше недели после этого разговора, и Сара решила, что Винс не хочет с ней встречаться. Однако Луи позвонил и назначил ей встречу в Южном Бронксе.

Выйдя по привычке рано, Сара решила пройти часть пути пешком. Она шла по Третьей авеню в толпе ньюйоркцев, направляющихся на работу с удивительно мрачной решимостью. Многие женщины в деловых костюмах шли в кроссовках и носках. Сара знала, что, придя в свои офисы, они переобуются в туфли на высоких каблуках, однако не могла представить себе подобную картину на Бишопгейт в Лондоне. Это казалось слишком вызывающим, но ведь этим и отличаются жители Нью-Йорка. Их девиз: «Время – деньги!» Только вид нищих на всех углах, протягивающих за подаянием пустые пластиковые стаканчики, рассказывал совсем другую историю.

Таксист-испанец довольно долго не соглашался везти ее в Южный Бронкс, а согласившись, начал рассказывать на ломаном английском всякие ужасы об этом районе, пересыпая их расистскими замечаниями о чернокожих. Сара хотела было возразить, но передумала. Еще высадит ее неизвестно где. К тому же следовало признать, что некоторые из его историй действительно ужасали. Так что Сара помалкивала и хмуро смотрела в окно. За мостом через Гарлем-Ривер сталь и стекло Манхэттена сменились замусоренными пустырями Бронкса. Когда такси остановилось у старого многоквартирного дома, Сара уже была готова к самому худшему.

Таксист посмотрел на нее как на сумасшедшую. Луи нигде не было видно.

– Вы не могли бы немного подождать? Мой друг еще не приехал.

– Простите, мэм, – ответил таксист, запирая дверцы и направляя машину прямо через группу мальчишек, перебрасывающихся мячом посреди дороги.

Сара в нерешительности стояла на обочине, проклиная водителя за то, что он забил ее голову всякой ерундой, и пытаясь игнорировать неоспоримый факт: мальчишки прекратили игру и настороженно следили за ней. Она вспомнила, как много раз проходила мимо парней, играющих в футбол на Хайбери-Хилл. Никакой разницы, повторяла она себе, но сама не верила в это.

– Эй! – крикнул один из мальчишек, и все они вдруг побежали в ее сторону.

Сара не могла сдвинуться с места. Ребята окружили ее, и она закрыла глаза в ожидании первого удара.

– Эй, Луи! Это твоя новая подружка?

– Луи! Ты изменяешь Джини с белой девушкой?

Сара открыла глаза и снова почувствовала себя круглой дурой. Мальчишки столпились вокруг подошедшего сзади Луи. Баскетболист явно был местным героем. Он немного поболтал с мальчиками, затем повел Сару в дом, переступив через пьяную старуху, сидевшую у входа с бутылкой в обязательном пакете из коричневой бумаги.

Луи вызвал лифт, и, когда кабина наконец спустилась, Сара пожалела, что они не воспользовались лестницей. В лифте, явно пережившем поджог, воняло мочой, а стены были покрыты неразборчивыми надписями и непристойными рисунками. Сара с ужасом представила, как лифт ломается и она задыхается в таком ужасном месте.

– Там, на улице, я видел выражение вашего лица, – сказал Луи.

– Простите, – извинилась Сара, глядя себе под ноги. – Таксист всю дорогу рассказывал о Бронксе жуткие истории. Это на меня подействовало.

Лифт остановился, и Сара последовала за Луи на замусоренную площадку четырнадцатого этажа, удивляясь, как кому-то вообще удается вырваться из подобной обстановки. Луи постучал в железную решетку, закрывавшую дверь квартиры Винса, и Сара приготовилась к тому, что ждало ее внутри.

– Эй, приятель. Я привел даму, о которой рассказывал.

Дверь открылась. Сара протянула руку Винсу, преждевременно постаревшему мужчине со следами былой красоты на лице.

– Спасибо за то, что согласились встретиться со мной.

Он кивнул и медленно проковылял в крошечную, но чистую гостиную, совсем не такую, как ожидала увидеть Сара после грязи, царившей снаружи. Бедная обстановка и безупречная чистота только подчеркивали трагедию человека, пытающегося сохранить достоинство в ужасающих условиях.

– Садитесь, – сказал Винс и, морщась от боли, опустился на продавленный диван.

– Винс, если не хочешь, можешь ничего не говорить, – предупредил Луи, садясь верхом на принесенный из кухни стул.

Сара села рядом с Винсом.

– Луи прав, – мягко сказала она. – Если хотите поговорить, буду вам благодарна, но, если почувствуете, что я перехожу границы, только скажите.

Винс сильно закашлялся и еще долго после этого не мог отдышаться.

– Я не очень понимаю, что вы ожидаете услышать. Я совершил глупость. Наверное, я заслужил все, что получил.

– Чушь, Винс! – Луи ударил огромным кулаком по спинке стула. – У тебя не было выбора.

– У всех есть выбор. Я сделал неправильный.

– Но вас ведь подтолкнул Ронни Фиретто, не так ли? – осторожно спросила Сара.

– Все началось с нескольких таблеток. И я действительно почувствовал в себе новые силы. – Винс закрыл глаза и медленно покачал головой. – Потом мой тренер Спайк Сэмвел сказал, что надо принимать большие дозы. Я отказывался, но он настаивал: «Если хочешь побеждать, принимай стероиды». И я уступил.

– Как вы себя чувствовали?

– Сильным. Более агрессивным. Я мог дольше тренироваться, быстрее бегать. Я… я был спринтером… скинул четверть секунды со своего лучшего времени. Завоевал все главные призы в Штатах.

С некоторым усилием Винс показал на застекленный шкаф, полный сверкающих спортивных трофеев. Сара представила Винса, любовно полирующего кубки, и у нее защемило сердце.

– Должно быть, вы были очень хороши, – сказала она.

– Лучше всех, – резко бросил Луи.

Винс снова закашлялся.

– Принести что-нибудь? Воды? – спросила Сара.

Винс кивнул, и Сара вышла в сумрачную кухню. Единственное окно было разбито и заколочено досками. В сушилке стоял стакан с Микки Маусом – из тех, что бесплатно дают в дешевых закусочных, и Сара наполнила его до краев. На стене висела фотография: бегун, разрывающий финишную ленточку. Саре понадобилось несколько секунд, чтобы узнать Винса в здоровом мускулистом атлете на снимке. Чувствуя невыразимую печаль, она вернулась в гостиную.

Винс поднес стакан к губам, с трудом контролируя трясущиеся руки. Напившись, он вытер мокрый подбородок и продолжил:

– Я превысил нормальную дозу. Начал комбинировать.

– Что это значит?

– Стал смешивать стероиды, пытаясь подобрать подходящий баланс. – Он горько рассмеялся. – Как будто существует правильный баланс. Затем все полностью вышло из-под контроля.

– Каким образом?

– Винс, совершенно не обязательно вспоминать это снова. Леди, вы давите на него.

– Все нормально, Луи. Я хочу, чтобы люди знали: то, что я сделал – неправильно. Эта девушка считает меня чуть ли не героем. – Винс снова показал на свои трофеи. – Спросите Лоретту, какой я герой на самом деле.

– Это ваша жена?

– Теперь уже нет. – Большие глаза Винса наполнились слезами. – То, что я сделал с этой женщиной…

Он уже плакал не стесняясь. Сара крепко сжала его исхудавшие пальцы.

– Хотите остановиться?

– Я бил ее. Как я и сказал, наркотики возбуждали во мне агрессию. Дикую ярость, как они говорили. Ей достаточно было приготовить что-то, что я не люблю, и я ломал ей ребра. И продолжал принимать ту дрянь. Похвалялся своей силой. Дошло до того, что в День Благодарения моя жена попала в больницу с сотрясением мозга. Только тогда я понял, что со мной происходит, но Сэмвел сказал: «К черту твою жену, у тебя впереди Олимпийские игры». В тот день я в последний раз ударил жену, но в последний раз только потому, что она не захотела больше терпеть. Забрала детей и ушла.

Винс замолчал. Луи неловко заерзал на стуле.

– Не возражаешь, если я сварю кофе?

– Ты знаешь, где его найти, – сказал Винс и, когда Луи вышел из комнаты, добавил: – Он хороший человек.

– Почему вы все-таки согласились поговорить со мной? – спросила Сара. – Вы наверняка подвергаете себя опасности.

– Разве Луи не сказал вам? У меня рак. Ронни Фиретто теперь ничего не может со мной сделать. Я все равно скоро умру. Но я беседую с мальчишками в спортивных залах. Каждый из них мечтает прославиться, выбраться отсюда. Я знаю, что этот ублюдок навязывает им стероиды. Неужели недостаточно наркотиков на улицах? Эти дети пытаются достичь чего-то, а он ломает им жизнь.

– Вы сообщали в полицию?

Винс усмехнулся.

– И что бы я им сказал? Чернокожие дети принимают наркотики? Эй, посмотрите на первую страницу любой газеты.

– Но что-то можно же сделать…

– Я пытаюсь объяснить ребятам вред наркотиков, вот почему я согласился поговорить с вами. Может, вы опубликуете это. – Опершись на плечо Сары, Винс с трудом поднялся и зашаркал к шкафу со своими трофеями. Из нижнего ящика он достал пачку листочков. – Я взял это из кабинета Ронни. Не уверен, знает ли он, что это сделал я. В любом случае, мне все равно.

Сара взяла бумаги и помогла Винсу сесть. Это были бланки заказа и накладные на какой-то «Брасканил».

– Что такое «Брасканил»?

– Витамины. Только на самом деле стероиды.

– Откуда поступает этот «Брасканил»?

Винс пожал плечами.

– Не знаю точно. Думаю, откуда-то из Южной Америки.

– Фиретто еще живет по этому адресу?

– Нет.

– Вы знаете, где он?

Винс посмотрел ей в глаза.

– Если я скажу, вы должны пообещать, что ни словом не обмолвитесь Луи. Если он найдет Фиретто, то убьет его. Подонку самое место в аду, но я не хочу, чтобы из-за меня Луи разрушил свою карьеру. Будь у меня силы, я бы сам пристрелил ублюдка. – Винс закашлялся, и его лицо исказила страдальческая гримаса. – Обещайте мне.

– Обещаю.

Винс поспешно нацарапал адрес на клочке бумаги.

– Спасибо.

Сара поспешно убрала адрес и листочки в сумку.

– Вы имеете представление о том, кто снабжает его?

– Нет… Хотя подождите… как-то при мне упоминали одно имя… Пинт… Пинто, точно, но больше ничего я не слышал. Они замолчали, как только заметили меня.

– Винс, нет ли еще чего-нибудь, что помогло бы поймать Фиретто с поличным?

Винс отрицательно покачал головой.

– К сожалению…

Сара глубоко вздохнула.

– Я понимаю, что слишком много прошу, но не могли бы вы сказать что-нибудь перед камерой?

В этот момент в комнату вернулся Луи.

– Поживем – увидим, – ответил Винс.

– У тебя кончился кофе. Хочешь, принесу в следующий раз.

– Нет, спасибо. Все равно я его не пью. – Винс горько усмехнулся. – Вредит моим почкам.

– Сара, думаю, нам пора идти. Винсу необходимо отдохнуть.

Сара встала, пытаясь найти подходящие слова. Но любые сочувственные слова прозвучали бы неискренними и неуместными.

– Могу ли я сделать для вас что-нибудь?

Винс снова отрицательно покачал головой, но его взгляд сказал, что ему необходимо все.

– Мне действительно надо прилечь, – сказал он, но настоял на том, чтобы проводить их до двери.

Обернувшись, Сара заметила, что Луи сунул деньги в карман Винса.

– Я загляну в конце недели, – сказал он, а когда дверь за ними закрылась, сердито повернулся к Саре. – Насмотрелись?

Сара ничего не ответила и, поскольку не в силах была сновах войти в вонючий лифт, начала спускаться по грязной, тускло освещенной лестнице. Что-то хрустнуло под ее ногой, и, увидев, что это использованный шприц, она содрогнулась. Где-то наверху визжала женщина и разбивалось стекло. Сара больше не могла сдерживаться и расплакалась.

– Ну, ну, – Луи обнял ее своими огромными руками.

– Как ужасно, – рыдала она, спрятав лицо на его груди. – Этот несчастный человек…

Когда слезы наконец иссякли, она отстранилась и выбежала из здания, жадно вдыхая свежий воздух.

– Успокоились? – Голос Луи прозвучал менее вызывающе.

– Я не смогла сдержаться, – извинилась Сара.

– Знаете, там, в баре, я принял вас за еще одну бесчувственную ищейку. Похоже, я ошибся. Простите, если был груб с вами.

Сара улыбнулась, показывая, что не обиделась, и Луи помахал мальчишкам, игравшим в мяч на дороге. Сара посмотрела на них. Обычные мальчишки. Она должна остановить ублюдка Ронни Фиретто.


Два дня спустя Сара стояла перед офисом Фиретто в Нижнем Ист-Сайде. Сара сдержала слово и ничего не сказала Луи. Никто не знал, что она здесь. Она хотела воспользоваться именем Микки Нэша, надеясь, что ее историю не станут проверять, сочтя звонок в Англию слишком обременительным. Чтобы успокоиться, Сара мысленно представила себе, как Винс полирует свои кубки в том ужасном доме, и, сжав зубы, постучала в дверь.

– Что нужно?

– Я хочу поговорить с Ронни.

– Ну, – сказал темноволосый коренастый мужчина итальянского типа, открывший дверь.

– Привет. У нас есть общий друг… – начала Сара.

– О чем хочешь поговорить? – прервал мужчина, глядя ей прямо в лицо.

– Микки… Микки Нэш посоветовал обратиться к вам. Я была официанткой в его клубе в Лондоне. Он сказал, что, может, у вас найдется для меня работа.

Фиретто молчал, не сводя с нее глаз.

– Я могла бы убираться или ходить за покупками, – на ходу сочиняла Сара. – Мистер Фиретто, мне очень нужны деньги.

– Заходи.

И только тут Сара заметила в его руке бейсбольную биту.

– Вообще-то сейчас не совсем удобно. – Она в страхе попятилась. Как можно быть такой наивной! Джозеф был прав. Это не Англия. Наверняка у Фиретто есть еще и пистолет. – Сначала мне надо найти квартиру. Можно зайти к вам попозже?

– Я знаю, кто ты, чертова сука! – Мужчина схватил ее. – Микки очень зол на тебя, и знаешь что? Он просил – если я встречусь с тобой – передать тебе подарочек от него.

Сара развернулась и бросилась бежать. Бейсбольная бита урожающе застучала по перилам за ее спиной.

– Помогите! – закричала Сара.

Прохожие останавливались посмотреть, что происходит, но никто не пришел ей на помощь.

– Я убью тебя, сука!

Сара мчалась к показавшемуся вдали входу в метро.

– Эй, Сара, я разрежу тебя на мелкие кусочки!

Услышав собственное имя, Сара от неожиданности вздрогнула и споткнулась о булыжник. Она упала на землю и инстинктивно обхватила руками голову. Раздался хруст пальцев – бита Ронни Фиретто нашла свою цель.

Глава 7

Кейти разложила на столе снимки. Обувь была сфотографирована очень крупным планом. Особое внимание камера уделила деталям: строчкам, шнуровке, пряжкам. Кейти была довольна, только немного сомневалась – не отклонилась ли она слишком далеко от репортажного стиля?

– Что ты думаешь? – окликнула она Карли, свою помощницу, стоявшую в другом конце офиса, вперив взгляд в окно. Карли не ответила.

В это время кто-то подтолкнул к Кейти передвижную вешалку.

– Что делать с этими платьями? С одним неприятность, – сказал рассыльный, тыкая пальцем в дырку.

– Кто модельер? – в ужасе прошептала Кейти.

Мужчина непонимающе уставился на нее, как будто она говорила на языке урду.

– Оставьте их здесь. – Кейти тяжело вздохнула и просунула голову между платьями. – Сью, ты можешь рассортировать это?

Сью убрала несчастную вешалку. Кейти откинулась на спинку стула, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь ослабить напряжение. Утро она провела на электростанции, присматривая за съемкой нижнего белья. Большая часть времени ушла на то, чтобы избавиться от строителей, постоянно попадавших в кадр и лупивших глаза на полуголых манекенщиц. И почему она выбрала электростанцию? Телефонный звонок прервал ее мысли. Кейти открыла глаза и улыбнулась. Господи, как же она любит эту работу.

– Кейти?

– Привет, милый. Я так рада, что ты позвонил. Ну и денек!

– Я целый час пытался найти тебя.

Кейти различила в голосе Джозефа панику.

– Что случилось?

– Сара попала в переделку. На нее напали. Я еду в аэропорт.

Кейти взглянула на часы.

– Встретимся там через час. Я лечу с тобой.


Двенадцать часов спустя Патрик Бирн встретил Кейти и Джозефа в аэропорту Ла-Гардия.

– Где ваши вещи?

Кейти протянула пластиковый пакет с двумя платьями, сорванными с вешалки в редакции «Мариэллы».

– Это все, – сказала она, садясь на заднее сиденье. Джозеф скользнул рядом с ней и попытался взять ее за руку. – Не смей, – огрызнулась Кейти. Весь полет она сходила с ума и не могла заставить себя заговорить с ним. – Это ты во всем виноват.

– Кейти, как я мог знать?

– Ты знаешь, какая она. Поэтому ты и выбрал ее. Чтобы делать все то, что ты боишься делать сам.

– Я хотел сразу поехать в больницу, – прервал ее Патрик, – но можем сначала заскочить в отель.

Джозеф взглянул на Кейти, чтобы удостовериться, правильно ли понимает обстановку.

– Едем в больницу.

Они ехали в полном молчании. Кейти была слишком взвинчена, чтобы замечать достопримечательности Нью-Йорка. До больницы, занимавшей целый квартал, они добирались почти час. Патрик оставил Джозефа и Кейти в машине, а сам побежал в справочное бюро, выяснять, куда поместили Сару.

Пять минут спустя запыхавшийся ирландец вернулся.

– Она выписалась несколько часов назад.


Сара сидела в постели, спрятав перевязанные руки под одеяло, чтобы скрыть серьезность нападения.

– Это всего лишь сотрясение мозга. Луи, вам не стоило приезжать. Но все равно большое спасибо.

Луи присел на край кровати, и Сара чуть не скатилась с матраца.

– Почему вы не предупредили меня?

– Я обещала Винсу. Он не хотел впутывать вас в неприятности.

– Он очень огорчится, когда я расскажу ему об этом.

– Пожалуйста, ничего не говорите ему.

– Господи, Сара, посмотрите на свои руки!

– Пара сломанных костей, но в основном просто синяки. Врач сказал, что это выглядит хуже, чем есть на самом деле.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвались Патрик, Кейти и Джозеф.

– Кейти, Джозеф! Глазам своим не верю!

Сара вскочила с кровати слишком резко, и почувствовала, как комната вокруг закачалась.

Кейти отшвырнула свой пакет и поспешила поддержать подругу, затем помогла ей лечь.

– Как ты могла так сглупить?

Сара понимала, что Кейти не столько сердита, сколько испугана, и почувствовала себя виноватой.

– Мне, правда, очень жаль. Но разве врачи не сказали вам, что я в полном порядке?

– До отлета мы знали только, что ты в больнице и без сознания, – сказал Джозеф. – Почему ты выписалась?

Сара попыталась шуткой разрядить атмосферу.

– А ты видел, сколько стоит место в больнице? Я подумала, что моя экономность тебя обрадует.

– Что касается твоего визита к Фиретто в полном одиночестве…

– Я знала, что ты попытаешься остановить меня, если узнаешь. – Чувство вины быстро переросло в возмущение. – Послушай, он арестован, и там было полно свидетелей. Разве тебе не это было нужно?

– Мне был нужен мало-мальски профессиональный репортер, – огрызнулся Джозеф.

– Она просто выполняла за тебя грязную работу, – набросилась на него Кейти.

– Ладно, ладно. – Луи поднялся и одним своим внушительным видом добился тишины. – Думаю, что всем сейчас необходимо успокоиться. Давайте спустимся в бар и дадим Саре немного отдохнуть.

– Хорошая мысль, – сказал Патрик, направляясь к двери.

– Кейти, останься на минутку, – попросила Сара. Кейти закрыла дверь и расхохоталась. – Что тут смешного?

Кейти открыла свой пакет и вытащила два тонких платья.

– Мне надо зайти в магазин. Не успела заскочить домой и собрать вещи. Весь полет я думала только о том, как буду сидеть у твоей больничной койки в украденном мини-платье за две тысячи фунтов. Настоящая Флоренс Найтингейл.

– Мне очень жаль, что я всех переполошила, – сказала Сара. – Джозеф сильно расстроился из-за меня, правда? – Его язвительное замечание до сих пор звенело в ее ушах.

– Он просто пытается переложить на тебя свою вину. Я ругала его всю дорогу, не переставая. Здесь найдется что-нибудь выпить? – Кейти огляделась, заметила мини-бар и вытащила две маленькие бутылочки виски. – Ну, за Нью-Йорк!

Вряд ли следовало смешивать алкоголь с болеутоляющими, но теперь, более-менее успокоившись, Сара начинала понимать всю серьезность ситуации. Ее вполне могли убить. Она выпила виски залпом.

– Я так испугалась.

Кейти скинула туфли, села на кровать и погладила подругу по голове. На волосах была спекшаяся кровь.

– Мы все перепугались. Но Джозеф все равно не смел так разговаривать с тобой. Я вправлю ему мозги. Только ты должна притормозить. Перестань думать, что ты неуязвима. Через пару дней прилетает съемочная группа с репортером. Твоя миссия закончена, передохни немного.

– Попробую, – сказала Сара, испытывая некоторую неловкость от явной близости своего начальника и своей лучшей подруги. – Как я понимаю, вы с Джозефом – пара?

– Не хочу преувеличивать, но мне кажется… мне кажется, что я его люблю. И Джозеф тоже меня любит. Во всяком случае, он постоянно говорит мне об этом.


Всю следующую неделю Сара показывала Манхэттен восторженной Кейти, и ей казалось, что она видит уже знакомые места в первый раз. Хотя недоразумение с Джозефом быстро уладилось, он все же настоял, чтобы Сара не участвовала в съемках. Винс согласился на интервью, но Джозефа не удалось заинтересовать в дальнейшем расследовании. Сара хотела выяснить, откуда Фиретто получает наркотики, но Джозеф считал, что материала достаточно. В конце концов Саре пришлось признать поражение. Днем, пока Джозеф занимался записью программы, она старалась проводить побольше времени с Кейти, понимая, что вечерами парочке хочется уединения.

После окончания колледжа девушки с головой ушли в работу и теперь наверстывали упущенное, понимая, как мало у них времени на общение.

Как-то днем, когда они обедали в маленькой траттории недалеко от Вашингтон-сквер, Кейти объявила, что накануне разговаривала с Нулой.

– Она хотела знать, когда я вернусь, ведь я сорвалась, никого не предупредив.

– И что ты ей ответила?

– Одна из прелестей работы редактора – дальние командировки. Я убедила Нулу, что Кони-Айленд – прекрасный фон для августовского разворота, посвященного купальникам.

– И она купилась на это?

– Карли уже пакует шмотки. Было бы чудесно, если бы ты смогла задержаться. Когда думаешь возвращаться домой?

Сара отложила вилку.

– Кейти, ты скажешь, что я опять поступаю необдуманно, и, может, это действительно нелепо, но я не хочу возвращаться.

Кейти хлопнула ладонью по столу.

– Так и знала. Я следила за тобой, слушала, как ты говоришь о Нью-Йорке, и понимала, что творится в твоей голове.

– Ты знаешь, Саймон Холлэнд звал меня обратно в «Войс», но я не хочу туда возвращаться. Что Лондон и Англия могут предложить мне?

– Кроме друзей, семьи и дома?

– Ты считаешь меня идиоткой?

– Да. Но я вижу, что ты уже приняла решение, и достаточно хорошо тебя знаю, чтобы не переубеждать. Все равно бесполезно. Остается единственная проблема – у тебя временная виза.

– Я хочу обратиться за видом на жительство.

Сара понимала, что и это звучит глупо: в Америке и без нее достаточно начинающих и не менее талантливых журналистов, мечтающих сделать карьеру. Зачем же США импортировать их из Европы?

Кейти прочитала ее мысли.

– Как журналист, ты никогда не получишь «грин кард», но, если ты настроена серьезно, я знаю, как это можно сделать. Какая у тебя окружность груди?


Несмотря на шикарное прошлое, современный Кони-Айленд теперь был похож на заштатный приморский городок. Знаменитая ярмарка осталась в прошлом, а в окнах дешевых лавчонок, тянувшихся вдоль дощатого променада, сиротливо белели объявления о последних распродажах. В дневное время пляж наводняли старики, тщетно пытавшиеся вспомнить, каким был Кони-Айленд в их молодости, а ночами здесь царствовали уличные грабители и мелкие торговцы наркотиками.

– Я все еще сомневаюсь, – сказала Сара.

На краю пляжа у самой воды Кейти и Карли держали простыню, защищая Сару от любопытных взглядов. Сара быстро скинула джинсы с футболкой и переоделась в бледно-желтый купальник в стиле пятидесятых, довольно скромный, хотя цена его была выше месячной арендной платы за квартиру в Хайбери.

– Думай о звездно-полосатом флаге, – сказала Кейти, опуская простыню. – Ты выглядишь потрясающе.

В этом-то и заключалась идея Кейти: Сара начинает карьеру фотомодели и тем самым решает свои проблемы с видом на жительство. Фотографии в «Мариэлле» станут основой ее альбома, а затем в ход пойдут связи Кейти с модельными агентствами Нью-Йорка, накопленные за полгода в модном бизнесе. Правда, сама Кейти считала, что Сара не нуждается в связях. Ее красота говорит сама за себя. Несколько фотографий в американских журналах, пара дефиле, и «грин кард» обеспечена. Сара ни на кого не похожа, следовательно, ее нельзя обвинить в том, что она занимает чье-то место.

– Ой! – вскрикнула Сара, бросив злой взгляд на стилиста Марлона, безжалостно раздиравшего ей волосы. – Может, тебе интересно узнать, что совсем недавно меня стукнули по голове бейсбольной битой.

– Чему удивляться? – процедил он, не вынимая изо рта шпильки и зажимы. – Посмотри на свои руки! Милая, пора сменить стиральный порошок.

Сара подняла руки и растопырила длинные тонкие пальцы. Суставы еще были багрово-синими.

– Это действительно важно?

Гримерша Ванда, крупная потная блондинка, подковыляла к сидевшей в шезлонге Саре, бросила на песок тяжелый черный ящик и внимательно обследовала ее руки. Затем вынесла приговор:

– Я-то смогу это скрыть, но вряд ли это понравится Саре.

Марлон начал собирать свои орудия пытки.

– Ну, в крайнем случае, дадим ей муфту. Назовем «Рождество в июле».

Когда Ванда закончила накладывать грим, Саре показалось, что на ее пальцы натянули колготки, но она промолчала. Ей хотелось поскорее покончить с этой унизительной процедурой.

Ванда схватила Сару за подбородок и повернула ее лицо к свету.

– Ну, здесь мне особенно нечего делать.

Сара нахмурилась.

– Вы все такие грубые.

– Расслабься, – нараспев произнесла Ванда, открывая банку с кремом. – Господи, это был комплимент. Твоему лицу почти ничего не требуется. Ну, может, немного основы.

Однако макияж занял столько времени, что привлек нескольких зевак. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть Ванды, ее ловкие пальцы двигались осторожно. Замаскировав небольшую россыпь веснушек на носу Сары, гримерша взяла до смешного огромную кисть и стала наносить пудру, время от времени отходя, чтобы оценить эффект.

– У тебя потрясающие губы.

– Спасибо. – Саре уже было стыдно за свою резкость.

– Надуйся. – Сара повиновалась, и Ванда нанесла на ее губы алую помаду. – Знаешь, у тебя рот, как у Ким Бейсингер.

Сара тут же вспомнила, как Мэгги раскрашивала свои губы, чтобы добиться такого же эффекта. Дай Бог, чтобы Мэгги была счастлива. Неделю назад Сара пыталась связаться с подругой и рассказать ей о своих планах, но секретарша «Борнмут Клэрион» сообщила, что Мэгги бросила работу и не оставила адреса для пересылки корреспонденции.

– Теперь, пожалуй, тени, – сказала Ванда, раскладывая карандаши. – Я понимаю, что это штамп, но они должны быть зелеными. Ты носишь контактные линзы?

Сара никак не могла привыкнуть к бесцеремонности этой женщины, к тому же ей наскучили разговоры о своей внешности. Следующее замечание Ванды стало последней каплей.

– Могла бы поклясться, что ты сделала пластическую операцию носа. Знаешь, когда скоблят переносицу. У тебя безукоризненный нос. Поверь, я нечасто делаю два комплимента в один день.

Ванда быстро подчеркнула румянами высокие скулы Сары и объявила, что закончила.

– Слава Богу, – вздохнула Сара, направляясь к Кейти, поджидавшей ее с белыми босоножками на высоких каблуках и солнечными очками в массивной белой оправе.

– Солнечные очки? Ванда только что потратила двадцать минут на мои глаза. – Она захлопала ресницами и передразнила Ванду: – «У тебя глаза Изабеллы Росселлини, только она все время смотрит в одну точку».

– Не надо надевать очки, просто можешь с задумчивым видом пососать дужку, как делают другие модели. Ты когда-нибудь листала женские журналы?

Сара рассмеялась, обрадовавшись, что Кейти не воспринимает все это слишком серьезно, и заняла свое место перед камерой рядом с пожилой парой, которую фотограф уговорил посидеть в кадре «для создания настроения». Пока фотограф выкрикивал распоряжения, Сара опять почувствовала себя очень неловко под сверлящими взглядами стольких глаз. Ей не нравилось позировать, и угнетало столь пристальное внимание к ее телу.

Однако постепенно она включилась в игру. Ее тело расслабилось, позы стали более естественными, и она начала забывать о зрителях. Правда, никакого удовольствия Сара не испытывала, но ее заворожила работа Кейти. Как только началась съемка, Кейти неузнаваемо преобразилась. Она уверенно руководила съемочной бригадой, высказывала точные замечания, дипломатично оберегая при этом самолюбие подчиненных, но не оставляя никаких сомнений в том, кто здесь главный. И эта Кейти была невероятно далека от той неуверенной в себе закомплексованной девицы, которую Сара полгода назад силком втащила в клуб Микки Нэша.

Вскоре Сара переоделась в чопорный черно-белый раздельный купальник, и все перешли к ржавому пляжному душу. Саре предстояло позировать под тонкой струйкой, оберегая прическу и одновременно сохраняя естественность. Как только брызнула вода, Сара с ужасом поняла, что купальник стал совершенно прозрачным, и сгорбилась, прикрывая грудь руками, но фотограф тут же приказал выпрямиться.

– Вот так, улыбайся! Хорошо, хорошо. Великолепно. Головку немного влево. Красотка. Позволь воде ласкать твое тело. Ты невероятно сексуальна.

Сара понимала, что бесконечные комплименты предназначены для того, чтобы вовлечь ее в любовную связь с фотокамерой, но все равно находила их пошлыми.

Наконец гряда облаков испортила освещение, и наступил вынужденный перерыв. Закутавшись в полотенце, Сара стряхнула с ног песок и опустилась в шезлонг, скинув неудобные босоножки.

Ванда склонилась над ней, подкрашивая нос и щеки.

– У тебя такая же проблема, как у меня. Я потею, как свинья.

Один из карандашей Ванды выпал из ящика, и Сара мстительно вдавила его пяткой в песок.

Появился Марлон со своей отвратительной щеткой.

– Ты слегка растрепалась, – заявил он, с явным удовольствием набрасываясь на ее волосы. – Ванда, подожди со своими румянами. Ты же не в похоронном бюро, дорогая.

«Я убью их обоих», – подумала Сара и уже хотела спросить у Кейти, сколько еще будет продолжаться эта пытка, когда увидела, что подруга бежит через пляж. Навстречу ей спешил Джозеф. Вскоре они слились в пылком поцелуе. Наконец отцепившись друг от друга, они взялись за руки и подошли к Саре.

– Глазам своим не верю, – сказал Джозеф. – Ты бесподобна.

– Вот именно. С меня довольно, – огрызнулась Сара, отмахиваясь от Ванды и Марлона, как от надоедливых мух. – Привет, Джозеф. Как дела?

– Прекрасно. Остались мелочи – титры и все такое. Запись почти закончена. – Он обнял Кейти за талию и привлек поближе. – Сара, у меня отличные новости для тебя.

– Изабелла Росселлини тоже окосела?

– Что? – недоуменно уставился на нее Джозеф. – Не понимаю, о чем ты. Одни мои друзья, художники, на год уезжают в «коммуну» хиппи, и ищут, кто бы присмотрел за их чердаком в Гринвич-Вилледж. Я сказал, что ты заинтересуешься.

– Безусловно, – согласилась Сара. Луи предложил ей пока пожить у него и его жены, но чердак в Гринвич-Вилледж показался более подходящим жильем для начинающей журналистки-фотомодели.

– И это еще не все, – продолжил Джозеф, взъерошив короткие волосы Кейти. – Я только что продал нашу программу Пи-би-эс [Пи-би-эс – сеть некоммерческих телевизионных станций в США. (Здесь и далее прим. пер.)].

– Фантастика! – Сара захлопала в ладоши. Действительно чудесно: она пострадает в роли модели, пока программу не покажут по всей Америке, а потом использует ее как свою визитную карточку. – Джозеф, ты – гений.

– Ну хватит вам, – вмешалась Кейти, – довольно болтовни. Сейчас, Сара, ты работаешь на меня, так что, будь добра, надень следующий купальник, последний на сегодня. Мы теряем нужное освещение.

Сара неохотно отправилась переодеваться. Когда она натянула цельный купальник с юбочкой цвета слоновой кости, Кейти небрежно обронила:

– Джозефу скоро надо возобновлять аренду, но квартира ему не нравится. Ты не возражаешь, если он переедет ко мне? Конечно, – поспешно добавила она, – если ты захочешь вернуться, он тут же уедет.

– Ты не считаешь это слишком опрометчивым? – вырвалось у Сары.

– И это ты говоришь об опрометчивости? – обиженно возразила Кейти.

Сара знала, что Кейти ждала ее одобрения, и почувствовала себя грубиянкой.

– Не обращай внимания. Думаю, что Фиретто слишком сильно ударил меня по голове. Я рада за вас.

Кейти вернулась к Джозефу и зашептала ему на ухо. Всовывая ноги в нелепые босоножки, Сара печально улыбнулась, но не смогла объяснить, чем вызвана охватившая ее печаль.

Глава 8

Жара стояла удушающая. Нью-Йорк в августе – просто кошмар, особенно если живешь в омерзительной квартире без кондиционера и подпираешь толстенной энциклопедией окно, чтобы оно не захлопывалось.

Сара лежала на кровати в белом мужском жилете и спортивных трусах, обмахиваясь газетой и размышляя о превратностях судьбы. По идее, она должна быть невыразимо счастливой: предложения работы – манекенщицей! – сыпались на нее как из рога изобилия. Несколько журналов с готовностью взялись спонсировать ее иммиграцию, и вид на жительство в ближайшем будущем ей был обеспечен. Однако Сара чувствовала себя ужасно несчастной. Она до смерти ненавидела свое нынешнее занятие, не видя в нем никакого смысла.

За все это время она ни с кем не сблизилась и отчаянно скучала по Кейти. Во всем городе ее единственными друзьями были Луи и Джини. Все манекенщицы, с которыми ей приходилось сталкиваться, считали ее заносчивой стервой, но она так мало могла сказать о новейшей водостойкой туши для ресниц. Вернее, она ничего не могла сказать о новейшей водостойкой туши для ресниц.

Однако ее угнетала не только скука, ей было очень страшно. Накануне позвонил Патрик Бирн и сообщил тревожные новости: Ронни Фиретто, отпущенный под залог, скрылся. Полицейские отнеслись к его исчезновению довольно равнодушно и порекомендовали Саре не волноваться: мол, Фиретто не будет ее больше беспокоить. Однако Сара не могла в это поверить. Одной-единственной стычки с Фиретто хватило ей, чтобы убедиться: этот человек ничего не забывает и не прощает.

Сара слезла с постели, доплелась до холодильника и, вытащив банку кока-колы, покатала ее вверх-вниз по шее, пытаясь охладить кожу.

Мысли о Фиретто напомнили о клубе Микки. Сотни вопросов и ни одного ответа. Ни единого намека даже на то, кто послал ей письмо, с которого все началось. Сара выпила коку и, смяв пустую банку, в отчаянии швырнула ее об стену. Затем, пытаясь думать о чем-нибудь более приятном, она раскрыла экземпляр «Мариэллы», прибывший утром, и уставилась на результаты своей первой съемки.

Хоть ей и неприятно было смотреть на свои неестественные позы, надо отдать Кейти должное – фотографии получились незаурядными. Особый способ проявления и печати создавал ностальгическое настроение, возвращая зрителя в более простой век и одновременно напоминая, что то время уже прошло и не вернется. Ловкий трюк и отлично исполненный. Кейти Кларк несомненно знает свое дело.

Сара взглянула на часы и прикинула, сколько сейчас времени в Англии. Позвонить матери? Нет, не хочется. Все разговоры с ней протекали по одному и тому же сценарию. Сначала Джун впадала в панику. Трансатлантический звонок мог означать лишь одно: ее девочка попала в беду. Сара успешно скрыла от матери инцидент с Ронни Фиретто – достаточно и драки с Микки Нэшем, – но Джун была убеждена в том, что Нью-Йорк – самый опасный город на земле. Сара пыталась объяснить, что самое страшное для нее – это свалиться с подиума из-за идиотских высоких каблуков, но Джун не верила дочери.

Затем следовала вторая часть: Джун говорила, как она скучает и как хочет, чтобы дочь вернулась, а Сару неизбежно охватывала тоска по дому, не проходившая затем много дней. Да, она очень скучает по тому времени, когда до матери можно было доехать на поезде, а Кейти жила в соседней комнате.

Может, душ освежит ее и улучшит настроение? Она отдернула занавеску в ванной, включила свет и заорала во весь голос. Это был установившийся ритуал, дававший тараканам шанс убраться подальше.

Обнаружив в первый же день, что квартира – кроме прочих недостатков – кишит насекомыми, Сара пришла в ужас, но затем смирилась с этим неизбежным для Нью-Йорка соседством. Тараканы жили у всех, и Сара, вооружившись свернутой в рулон газетой и флаконом с аэрозолем и простояв на вахте несколько первых ночей, заключила с бесчисленными коричневыми соседями шаткое перемирие. Если они не попадались ей на дороге, она их не трогала.

Сара прямо в одежде уселась в ванную под ленивую струйку воды. Как ньюйоркцы могут жаловаться на британские санитарные стандарты с такой жалкой пародией на душ в центре Манхэттена! Вода теплыми ручейками сбегала по телу, ничуть не освежая. А она-то надеялась, что после душа осмелится выйти в магазин за едой. Похоже, и сегодняшний вечер закончится пиццей, доставленной из ближайшего супермаркета.

Затрезвонил телефон. Сначала Сара игнорировала звонки. В этом месяце она заработала достаточно, чтобы оплатить квартиру, а при такой неприязни к карьере манекенщицы казалось бесполезным надрываться больше, чем необходимо. Настойчивый звон продолжался, так что она вздохнула, поднялась и, оставляя за собой мокрые следы, подошла к телефону.

Звонил Луи.

– Привет, Сара. Я был уверен, что ты дома. Жарко?

– Луи, как я рада тебя слышать.

– У меня плохие новости. Утром умер Винс.

Винс уже несколько недель лежал в бесплатной больнице, но весть о его смерти все равно вызвала шок.

– О Боже! Я не думала, что рак так прогрессировал.

– В конце концов, не выдержало сердце. Думаю, Винс просто не вынес накачиваемых в него наркотиков.

– Как насчет похорон? Кто их организует?

– Мы с Джини возьмем все на себя.

– Я бы хотела помочь.

– Чем именно?

– Не знаю. Может, уговорю свое агентство организовать благотворительный вечер для антинаркотического проекта Винса.

– Было бы здорово.

– К сожалению, это все, что я могу сделать.

Однако Саре подобные жесты казались неискренними. Она принимала участие в нескольких вечерах против наркотиков, против СПИДа, в пользу бездомных, и, хотя деньги действительно собирались, ей казалось, что благополучные люди покупают дорогие билеты только для того, чтобы успокоить свою совесть.

Когда Луи стал прощаться, его низкий звучный голос дрогнул. Сара повесила трубку и вернулась под душ. Слезы закапали так же медленно, как вода из водопроводного крана.


В конце ноября Пи-би-эс должна была дать в эфир программу «Наркотики в спорте», и Сара наотрез отказалась от всех предложений модельных агентств после этой даты. Наконец – после до предела загруженной недели – наступил последний показ, и, не рискуя уже поставить под угрозу свою карьеру, она решила высказаться.

В одних облегающих панталонах Сара подошла к модельеру и в недвусмысленных выражениях объяснила ему все, что думает о платье, смело обнажающем левую грудь.

– Ни одной женщине в мире не пришло бы в голову сотворить такое женоненавистническое дерьмо, – сказала она, швыряя платье на пол к ногам разъяренного модельера. – Когда в последний раз у вас левое яйцо вываливалось из дырки в брюках?

Модельер поднял черную лакированную трость с серебряным черепом-набалдашником и направил ее на Сару.

– Теперь послушай ты, наглая дрянь! Во всем зале не найдется ни одного бездельника, который позарился бы на твои жалкие сиськи. Засовывай свою толстую английскую задницу в платье – мне плевать, в какое – и шлепай на подиум. – Он щелкнул пальцами, и подбежала испуганная костюмерша. – Найдите что-нибудь с маленьким декольте для этой принцессы.

Собравшиеся в кучку манекенщицы захихикали. Сара победно махнула им и, чувствуя себя неизмеримо лучше, с помощью костюмерши втиснулась в аляповатое вечернее платье из зеленовато-желтого шелка.

– Пошла! – взвизгнул модельер, выталкивая ее из-за занавеса под рвущийся из динамиков оглушительный рок.

Натянуто улыбаясь, Сара шла по подиуму, получая в награду вежливые аплодисметы. Этот модельер уже был на пути к забвению, и публика в зале собралась второсортная. Поворачивая назад в конце подиума, она заметила, как вскочила и громко захлопала какая-то шикарная тощая блондинка.

«Глупая гусыня, – подумала Сара. – Это платье просто безобразно».

Она еще раз покружилась и вернулась за занавес чуть быстрее, чем понравилось бы хореографу.

– Благодарю, ваше высочество, – прошипел модельер.

Через несколько минут Сара снова вышла на подиум, пританцовывая румбу и задирая смешную юбчонку, как было отрепетировано. На этот раз аплодисменты были еще более скудными, но тощая блондинка хлопала еще громче. Боже милостивый! Ну и вкус! Сара попыталась рассмотреть блондинку, но ей помешал ослепительный свет прожекторов. На обратном пути она прошла мимо манекенщицы, которой посчастливилось демонстрировать платье с открытой грудью, и снова порадовалась, что выдержала характер.

Сменив еще несколько нарядов, каждый из который встречался равнодушной тишиной зала и одобрительными возгласами все той же блондинки, Сара оделась к финалу. Как и принято, показ заканчивался платьем невесты.

Модельер скривился.

– Один Бог знает, почему я выбрал тебя. Не могла бы ты – хотя бы для этого платья – изобразить достоинство?

Сара опустила глаза на свой наряд. Декольте кружевного мини-платья доходило до пупка.

– Какое тут может быть достоинство? – язвительно спросила она.

Модельер сунул ей в руки букет невесты.

– Береги его, ведьма. Другого у тебя не будет никогда в жизни.

Под торжественную музыку Сара вышла на подиум и была встречена хором охов и ахов. Она дошла до конца подиума и остановилась в ожидании дизайнера, который должен был присоединиться к ней для прощального поклона. Публика аплодировала стоя, но, как думала Сара, скорее из чувства долга.

Это были последние секунды пребывания Сары в роли манекенщицы. Ее уже тошнило от одного этого слова.

Когда аплодисменты стихли, продолжала хлопать только одна женщина. Та тощая блондинка. Сара прикрыла рукой глаза и постаралась разглядеть ее, а когда узнала, восторженно вскрикнула и бросила букет в темноту зала.

– Мэгги, лови!


В четыре часа утра Сара распахнула ногой дверь и, шатаясь, вошла в свою квартиру. Она включила свет, заорала и тупо уставилась на разбегающихся тараканов. Через несколько секунд на четвереньках вползла Мэгги, крепко сжимавшая изрядно помятый букет невесты.

– В этой дыре есть спиртное? – спросила она, с трудом вставая на ноги. – О, моя голова!

– Пиво в холодильнике, но лучше выпить кофе.

– Что угодно.

Мэгги нетвердой походкой пересекла комнату и рухнула на кровать.

Сара сварила кофе и села на пол рядом с кроватью. Мэгги перекатилась и подняла голову. Косметика размазалась по ее лицу, и выглядела она неважно. Сара вспомнила, как часто Мэгги появлялась по утрам в подобном состоянии. Но сейчас все было иначе. Мэгги потеряла не меньше двадцати килограммов. Измученные завивкой и красками волосы сменились стильной белокурой стрижкой, а очки – контактными линзами. Даже помявшийся костюм не шел ни в какое сравнение с дурацкой одеждой, которую она носила раньше. Мэгги выглядела потрясающе… во всяком случае, до того, как они выпили все это море шампанского.

– Никак не могу поверить, что ты смогла найти меня, – сказала Сара, помешивая кофе.

– Так ты действительно манекенщица? Следи за собой, а то не успеешь оглянуться, как станешь демонстрировать автомобили на ярмарках. Найти тебя было легче легкого. Тем более что я приехала в Нью-Йорк на модные показы. Я просто позвонила в агентство и спросила о тебе. Конечно, я узнала, что ты манекенщица, только когда увидела тебя в мокром купальнике в «Мариэлле». У тебя там вся грудь видна.

– Очень художественные фотографии, – ответила Сара и тут же поняла, что говорит как настоящая модель.

– Здесь чертовски холодно.

– Это еще не холод, – солгала Сара, встав и ударив по радиатору. – По меньшей мере, недостаточно холодно, чтобы уморить тараканов.

– Я пытаюсь не думать о них, – сказала Мэгги, забираясь под одеяла. – Я тебе говорила, что видела «Наркотики и спорт»?

– Не меньше пятидесяти раз.

– «Гардиан» назвал программу «хорошо продуманной» и «демонстрирующей журналистское упорство».

– Это ты тоже говорила.

– Изумительно. Просто изумительно!

– Мэгги, почему ты столько времени избегала меня? Что я сделала?

Мэгги села в постели.

– Свари еще кофе. Думаю, нам необходимо поговорить.

Как только кофе закипел, Мэгги, закутанная в пуховое одеяло, и Сара в толстом свитере ручной вязки, прощальном подарке модельера, уселись за кухонным столом.

– Хочешь поесть? Кажется, у меня есть пара булочек.

– Я не голодна. – Кофе немного протрезвило Мэгги. – Сара, когда ты устроилась в «Войс», я уехала в Борнмут, чувствуя себя последней неудачницей.

– Ты получила хорошую работу, о которой многие на курсе могли только мечтать.

Мэгги ударила кружкой по столу.

– Ну вот. Снова. И ты даже не понимаешь, что делаешь. Я чувствовала себя неудачницей в основном из-за твоей снисходительности. Я прекрасно знаю, что ты думала о «Клэрион». «Паршивая провинциальная газетенка», такая, в которой ты ни за что бы не согласилась работать.

Сара не отрывала взгляда от своей кружки. Она не подозревала таких чувств в Мэгги и не знала, что сказать в свою защиту.

– В любом случае, ты была права. Паршивая провинциальная газетенка. Но я сбежала. И мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь.

Мэгги теперь работала редактором косметического отдела в «Хлое», журнале с большим тиражом для потребителей с невысокими доходами. Мать Сары иногда его покупала.

– Я очень рада за тебя.

– Но я прекрасно знаю, что ты думаешь о «Хлое». Ты считаешь этот журнал заурядным и недостойным тебя.

– Как я могу так думать? Вспомни, чем я занималась для «Войс».

У Сары раскалывалась голова, и она нашла аспирин.

– Хочешь?

Мэгги взяла две таблетки.

– Ты снова смотришь на меня сверху вниз. За всем, что ты делаешь, стоят высокие идеалы. Если ты пишешь сентиментальные истории, это твое жертвоприношение на алтарь серьезной журналистики. Ты показываешь всем свои сиськи, но делаешь это в Америке.

– Неужели ты думаешь, что я хотела стать фотомоделью?

– Неужели ты думаешь, что я хотела спать со всеми теми боровами? Как и ты, я вынуждена была это делать.

Сара схватила Мэгги за руку.

– Но ты была выше этого.

– Кто ты такая, чтобы судить меня? – Мэгги вырвала руку и отошла к окну. Первые лучи солнца пробивались между небоскребами. – Да, ты делаешь гадости, как и я. Ты используешь свое тело, когда тебе это нужно. Ты говоришь всем, что красота ничего не значит, но ловко пользуешься ею, когда тебе это выгодно. Совсем не вредно быть красивой, не так ли?

– Мэгги, ты пьяна и переходишь границы.

– Границы, которые устанавливаешь ты. Как всегда. Это ты определяешь разницу между благородной жертвой и жалкой потаскухой.

– Я никогда не называла тебя так, – взорвалась Сара. – Думаю, пора прекратить этот разговор.

– Нет, не пора, черт побери! – выкрикнула Мэгги. – Сиди и слушай. Ты не только вернулась к Микки после того, как он оскорбил меня, но ты даже не упомянула мое имя в статье о Билли Тоде.

– Мне очень жаль, но я должна была вернуться. И я действительно пыталась поместить твое имя под заголовком. Поверить не могу, что ты злишься из-за этого.

Мэгги насмешливо фыркнула.

– Думаешь, что твое дерьмо не воняет? Нельзя быть самой жалкой потаскухой в квартале и благоухать, как роза. Но как бы я ни старалась, мне никогда не удавалось соответствовать твоим требованиям. Я недостаточно умна, недостаточно талантлива, недостаточно красива.

– Ты сейчас упрекаешь меня или своих родителей?

– О, ради Бога, перестань! Я злюсь на тебя. Твои попытки контролировать все стороны моей жизни с самого начала раздражали меня. «Мэгги, сделай это, Мэгги, сделай то».

– К чему ты клонишь?

– Ты еще не поняла? Я должна сказать по буквам? Уэльс, Сара. Тот чертов аборт, который ты заставила меня сделать.

Сара глубоко вздохнула, пытаясь сохранить самообладание. Иначе придется потом горько сожалеть о сказанном.

– Ты не должна была это говорить. Я пыталась помочь тебе. Ребенок сломал бы тебе жизнь, Мэгги. Ты не смогла бы получить образование.

– Образование? О чем ты говоришь? Я не хотела поступать в колледж. Это ты хотела. А я была вынуждена делать то, что хотела ты. Это была твоя жизнь… Ты распланировала ее, а я тащилась за тобой следом. Ты увлекаешь людей, и им приходится делать то, что ты от них ждешь. Посмотри на Кейти. Ты силком затащила эту глупую корову в тот бордель. Ей пришлось заниматься журналистским расследованием из-за тебя. Но отдаю ей должное: она сумела противостоять тебе. Все бросила и занялась своим делом. И очень успешно.

В обличительной речи Мэгги была доля правды. Сара уже с трудом сдерживала слезы.

– Я пыталась помочь тебе.

– Ты отняла у меня единственное, что было действительно моим, единственное, что я сумела создать сама. Что плохого, если бы я родила ребенка?

Сара уже рыдала, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Мэгги, кто-то из нас должен был быть сильным. Мне пришлось заботиться о тебе. Твоим родителям было на тебя наплевать. И ему тоже.

– Заботиться обо мне? Заставив убить моего ребенка?

Сара вскочила из-за стола.

– Мэгги, прекрати! Это было твое решение.

Мэгги тоже разрыдалась.

– Это было неправильное решение.

Глава 9

Температура опустилась до минус пяти по шкале Цельсия, и, выйдя из лимузина вместе с Луи и Джини, Сара дрожала от холода. Их пригласили на новогоднюю вечеринку в фешенебельном Верхнем Ист-Сайде. Облицованный мрамором вестибюль дома ошеломил Сару чрезмерной роскошью.

– Так и хочется оставить туфли у двери. Вы не думаете, что нам следует пройти к черному ходу?

– Ты еще не видела квартиру, – рассмеялась Джини, нажимая на кнопку лифта. – Эти люди по-настоящему богаты.

И это говорила женщина, муж которой только недавно подписал многомиллионный контракт с «Никербокерами»! Сара порадовалась, что надела черное платье из лайкры, одну из немногих авторских моделей, приобретенных во время недолгой карьеры манекенщицы. Глядя на свое отражение в зеркале лифта, она вспомнила, как Кейти часто повторяла: «Если вооружить женщину достаточной сексуальностью, она развалит империю». Правда, Сара не любила выглядеть вызывающе и теперь решила, что зря зачесала волосы назад и скрепила их черным бархатным бантом. Оголенные плечи заставляли ее чувствовать себя полуобнаженной, и ей также казалось, что она злоупотребила косметикой.

Джини заметила ее нервозность и обняла за талию.

– Милая, ты выглядишь потрясающе.

Крохотная Джини могла бы совсем потеряться рядом со своими высокими спутниками, если бы не огромная сила ее личности, полностью компенсирующая недостаток роста. При первой встрече Сару слегка покоробил острый язычок Джини, но ее цели всегда были точно выбраны, а замечания – беззлобны.

На пятом этаже компанию встретил седовласый мужчина с несколько слащавой внешностью героя телесериала.

– Входите, входите, – сказал он, вручая им по бокалу шампанского. – Рад видеть тебя, Луи, чудесно, что вы смогли прийти. А это, должно быть, девушка «Ревлона».

– Нет, не угадали, – со смехом ответил Луи.

– Но вы наверняка тоже модель.

Сара искоса взглянула на Луи. Она не хотела представляться моделью. Та часть ее жизни закончилась, как только был получен вид на жительство, но, похоже, сослуживший свою службу статус еще долго будет сопутствовать ей. Луи правильно истолковал ее взгляд.

– Это Сара Мур. Она работала над «Наркотиками в спорте», документальной программой на Пи-би-эс. Сара, это Эд Теллер.

Сара обменялась с Эдом рукопожатием, размышляя, не станет ли это знакомство ее счастливым шансом.

– Надеюсь, вы не возражаете, что я пришла без приглашения.

– Ни в коем случае, особенно с таким милым акцентом. Вы специализируетесь на спорте?

– Нет, могу делать репортажи на разные темы.

– Вы случайно не ищете работу?

– А что вы можете предложить?

Теллер отвел ее в сторону и заговорщически зашептал:

– Мы сейчас работаем над пилотным выпуском новой викторины, и я не отказался бы от красивой ведущей.

Сара уже хотела вежливо объяснить Эду Теллеру, куда он может отправляться со своим предложением, но его отвлекло прибытие следующей гостьи – крашеной блондинки с начесом не ниже тридцати сантиметров и ложбинкой между грудями, любовно прозванной американскими телезрителями «Большим Каньоном». Эта женщина получала в месяц больше, чем отец Сары заработал за всю свою жизнь, и только за то, что бессмысленно тыкала указкой в демонстрационное табло.

– Пойдем, дорогая, – сказала Джини. – Хочу кое-что объяснить тебе. Этой девушке пришлось очень усердно трудиться, чтобы достичь своего нынешнего положения.

– Неужели? – язвительно спросила Сара.

– Поверь мне. Ее расстилали чаще, чем скатерть моей бабушки.

Взяв еще по бокалу шампанского, они немного послонялись по отделанной деревянными панелями квартире. Сара знала, что зданию не больше пяти лет, но квартира выглядела, как литературный салон начала века… точнее, выглядела бы, если б не подвыпившие блондинки с годовым доходом выше национального дохода Шотландии. Джини представила Сару нескольким гостьям, а затем по секрету ядовито уточнила, какие именно пластические операции они сделали в предыдущем году. Сара понимала, что Джини, еще только начинавшая свою карьеру певицы, чувствует себя среди этих людей так же неловко, как и она сама. К тому же они обе были ошеломлены тем, на что способны люди в погоне за деньгами.

Осознав, что все присутствующие не желают говорить ни о чем, кроме своих заработков, они отправились на поиски Луи и обнаружили его у огромной елки поглощенного беседой с высоким симпатичным мужчиной.

– Сара, я хочу познакомить тебя с Уильямом Ньюменом, Биллом для друзей.

– Приятно познакомиться, – сказала Сара, протягивая руку. – Только не говорите, что вы имеете отношение к викторинам.

– Я крутил колесо в «Большой игре» почти пятнадцать лет, – серьезно ответил он.

– О, простите.

– Не слушай его, – засмеялся Луи. – Билл – лучший спортивный комментатор Эн-би-си [Эн-би-си – радиотелевещательная компания США.].

Билл приподнял брови.

– Просто я как-то сказал, что он летает, как архангел Гавриил. Этот парень падок на дешевые похвалы.

Саре очень понравился низкий раскатистый смех нового знакомого, и она пристально взглянула на его красивое, несколько грубоватое лицо. По легкой проседи в волосах она решила, что ему уже за сорок, и, несмотря на дорогой смокинг, он напомнил ей большого медведя-гризли. Как и Луи с Джини, Билл совершенно не гармонировал с жеманной атмосферой вечеринки.

– Ну, хватит дружеской перепалки, – сказал он. – Что вы здесь делаете, Сара?

– Я не совсем уверена…

Какой-то мужчина протиснулся между ними.

– Наконец-то нашел тебя, Луи. Ну, ты подумал о рекламе хлопьев? «Келлогз» очень скоро потребует результат. – Он обхватил одной рукой Луи, а другой – Джини. – Мы можем поговорить в более тихом месте?

– Так что вы хотели сказать? – спросил Билл, но Сара рассеянно смотрела вслед нахалу, уводившему ее друзей. – Сара?

– А… что? Извините. Некоторые люди так бесцеремонны.

Билл снова засмеялся.

– Вы точно такая, как описывал Луи.

Сара покраснела. Ей стало неловко от того, что ее обсуждали.

– О… и какая же?

– Умная, немного вспыльчивая и очень красивая, – ответил Билл, сверля ее глазами.

Сара отвела взгляд, не зная, что на это ответить. Обычно, когда мужчина начинал ухаживать за ней – а, несомненно, именно это сейчас и происходит, – она немедленно ставила его на место, давая понять, что не играет в эти игры. Но какая-то теплая нотка в голосе Билла, на которую отозвалось все ее существо, вызвала у нее легкое головокружение. Или виновато шампанское?

– Спасибо, – прошептала она.

– Луи также упомянул, что у вас проблемы с работой, – сменил тему Билл, словно почувствовав ее замешательство.

– Если ничего не найду в следующем месяце, придется возвращаться в Лондон.

– Это было бы очень обидно. – От его несомненной искренности сердце Сары забилось сильнее. – Знаете, пожалуй, я мог бы помочь вам. У меня есть связи в «Нью-Йорк глоб».

– О… я не хотела….

Все на этой вечеринке как безумные плели интриги, и, вероятно, Сара нуждалась в работе больше любого из них, но она же не собиралась использовать Билла Ньюмена. Что с ней случилось?

– Я знаю… у вас потрясающе зеленые глаза.

Сара прикрыла глаза и поднесла пальцы к губам. Говорить она не могла. И дышала с трудом. Словно кто-то железным обручем сжал ей грудь. Она хотела ответить в том же ключе, но слишком долго защищалась от мужчин тем, что глубоко прятала в себе женщину. Ей захотелось сбежать, прекратить этот разговор.

И как раз в этот момент часы пробили двенадцать. Билл взял ее за руку и потащил в круг пьяных поющих людей. Прижатая к нему, Сара чувствовала его запах, свежий запах мыла, будто он только что вышел из душа.

Они вырвались из круга, Билл положил руки на ее плечи и закричал, перекрывая шум:

– С Новым годом, Сара! Я точно знаю, что наступивший год будет замечательным.

Он чуть наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась, и его губы скользнули по ее уху.

– С Новым годом, Билл. – Сара попыталась высвободиться. – Будем надеяться, что вы правы.

Он ослабил хватку, его ладони скользнули вниз по ее рукам. Потом он взял ее пальцы в свои и стал нежно их массировать. И этот, в общем, незначительный жест ясно выразил его желания. Сначала Сара напряглась, затем осторожно погладила пальцем кожу его горячей ладони.

– С Новым годом! – крикнули Джини и Луи с другого конца комнаты, разрушая волшебные чары.

Сара выдернула руку.

– Нам следует подойти к ним.

– Позже, – сказал Билл, обнимая ее за талию. – Не хотите потанцевать?

– Не хотите выпить?

Их бедра соприкоснулись, и Сара напряглась.

– Не могу. – Билл крепче прижал ее к себе. – Я за рулем.

Не имея возможности бежать, не желая бежать, она положила одну руку на его плечо, другой осторожно обняла его за шею. Его щека коснулась ее щеки. Его ресницы коснулись ее виска, и дрожь пробежала по ее телу.

– Вы дрожите.

Он сильнее прижал ее к себе.

– Крепче, – задыхаясь, сказала Сара. Она едва слышала музыку, едва видела остальных гостей. Казалось, только она и Билл остались в этой комнате. Он поцеловал ее в щеку, и она, закрыв глаза, поворачивала голову, пока их губы не встретились… но через секунду отстранилась.

– Простите, но я не могу.

– Сара, что случилось?

– Билл, вы не попрощаетесь за меня? Мне надо идти. – Сара уже не могла сопротивляться, слишком силен был порыв сбежать, и немедленно. Она бросилась к двери.

– Сара, подождите! – крикнул Билл ей вслед.

К ее крайнему удивлению, она остановилась. И, несмотря на сильный инстинкт самосохранения, повернулась и ждала, пока он не подошел к ней.

– Если вы уходите, мне тоже здесь нечего делать.

Билл схватил свое пальто и накинул ей на плечи.

– А как же Луи и Джини?

– Они поймут, – сказал он, открывая дверь.

Когда они вышли на улицу, холодный ветер налетел на нее, и она теснее прижалась к Биллу.

– Простите, что так глупо веду себя. Сама не знаю, почему. Просто запаниковала.

Билл улыбнулся.

– Я так ужасен?

Сара отрицательно покачала головой.

– Думаю, это из-за шампанского. Что мы будем делать теперь?

– Я возвращаюсь домой в Нью-Гэмпшир. И я… Я бы хотел, чтобы вы поехали со мной.

Сара молчала. Она знакома с этим мужчиной считанные часы, что ответить на его предложение? Билл неправильно истолковал ее молчание.

– Виноват… Наверное, я тороплю события.

– Билл, не в этом дело, просто…

– Вы не должны ничего объяснять. Позвольте отвезти вас домой.

– Но я хочу объяснить. Послушайте, я никогда не делала ничего подобного и… – Сара умолкла, чувствуя, что снова пытается отгородиться от жизни. Что ждет ее в пустой квартире? Она глубоко вздохнула: – Я бы хотела поехать в Нью-Гэмпшир.

Глава 10

Свет фар красного «Шевроле» выхватывал из темноты лишь кружащийся снег. Когда снегопад усилился, Билл завернул на автостоянку перед придорожной закусочной.

Сара дремала, убаюканная теплом и тихой музыкой, струящейся из радиоприемника.

– Сара?

Билл нежно коснулся ее руки. Она зевнула.

– Мы уже приехали?

– Думаю, надо переждать снегопад.

– Где мы?

Сон разогнал легкое опьянение, и она уже сомневалась в разумности путешествия через весь штат с совершенно незнакомым мужчиной.

– Это закусочная. А где, понятия не имею. Думаю, я недавно свернул с главного шоссе. Зайдем внутрь.

В закусочной никого не было. Только пожилая официантка протирала столы и подпевала певцу, выступавшему по местной радиостанции.

– Я умираю от голода, – сказал Билл, стряхивая снег с плеч. – А вы?

– Только кофе.

Сара пыталась собраться с мыслями. Что она здесь делает, черт побери?

Билл заказал два кофе и бифштекс.

– Вам надо поесть. У нас впереди еще долгий путь.

– Я не голодна.

Сара сказала это так резко, что официантка сочувственно улыбнулась Биллу.

– Ладно. – Он пожал плечами. – Наверное, я сошел с ума, если отправился за сотни миль в такую ночь, но мне просто необходимо было выбраться из города. Конечно, несколько дней на природе, и я снова затоскую по Манхэттену. Не могу долго сидеть на одном месте. Это один из моих главных недостатков.

Вопрос Сары удивил ее саму не меньше, чем Билла.

– Вы женаты?

Он расхохотался, и его смех гулко отразился от стен.

– Боже милостивый! Сара, за кого вы меня принимаете?

Сара смущенно отвела взгляд и стала водить пальцем по запотевшему окну.

– Ну, вы не были бы первым женатым мужчиной в такой ситуации.

– Послушайте, я был женат, но мы с Джесс расстались пять лет назад. И – предвосхищаю ваш следующий вопрос – у меня нет детей, но я достиг того возраста, когда начинаю сожалеть об этом. Между прочим, мне сорок два. Я видел, как вы изучаете мои морщины. И… – Он поднял руку, предотвращая любые возражения… – я не привык подцеплять юных девушек. Просто в вас есть что-то особенное, и вам просто придется поверить мне.

Его искренность заставила Сару почувствовать себя виноватой.

– Боже, и это я говорю о бестактности других. Простите.

– За что? На вашем месте я задал бы точно такой же вопрос. И еще кое-какие. Ваша настороженность вполне объяснима. – Прибыла еда, и Билл заметил, как жадно Сара глядит на его тарелку. – Официантка, еще один бифштекс, пожалуйста, – сказал он, подталкивая к Саре свою порцию.

– Я тоже такая, – сказала она, беря вилку. Прошло уже много часов с тех пор, как она ела в последний раз.

– Какая?

– Не люблю долго сидеть на одном месте. Просто ненавижу. Люблю переезды.

Билл улыбнулся. «Шевроле» за окном покрывался толстым снежным одеялом, но Сара чувствовала, что начинает оттаивать.


Издали дом был похож на пряник. Окруженный заснеженными соснами, он стоял в конце подъездной аллеи на берегу окутанного туманом озера.

– У вас действительно есть яхта?

– Видите ту пристань? Третья яхта от берега.

– Билл, я ничего не вижу.

– Поверьте мне на слово.

Он озорно подмигнул ей.

Покинув закусочную, они разговаривали, не умолкая. О друзьях и семье; о футболе – английском и американском; о любимых фильмах; о странах, которые хотели увидеть; о надеждах, страхах и мечтах – обо всем. Сару изумляла скорость, с которой она стала чувствовать себя в компании Билла абсолютно непринужденно. Правда, она еще сомневалась, говорит ли он правду о яхте.

– Я вам не верю. И не верю, что это ваш дом. Он слишком красив.

Когда машина остановилась, рыжий охотничий пес с приветственным лаем подбежал к машине.

– Все в порядке, парень, успокойся, – сказал Билл, вылезая из машины и взъерошивая собачью шерсть.

Когда Сара открыла свою дверцу, пес бросился к ней.

Из дома донесся женский крик:

– Макс! На место!

– Кто это? – прошептала Сара.

– Мэри. Она – домоправительница, но считает себя моей матерью.

– Это ты, Уильям? Почему не предупредил, что приедешь? Я бы протопила в доме.

Подойдя ближе, Сара смогла разглядеть Мэри, стоявшую на крыльце. Резкий голос вполне соответствовал ее облику, хотя лицо было скрыто под массой седых кудряшек, а тело закутано в махровый халат.

Билл засмеялся.

– Мэри, это Сара, она англичанка. Сейчас живет в Нью-Йорке. И я бы хотел, чтобы ты излила свои бескрайние материнские чувства на нее.

Казалось, Мэри готова повиноваться с удовольствием. Она мягко подтолкнула Сару в дом.

– Как обычно, Уильям не предупредил меня. Сейчас принесу дрова и разожгу огонь.

– Пожалуйста, не беспокойтесь.

– Что ты, детка, никакого беспокойства.

Билл и Мэри исчезли, а Сара обследовала дом. Она нашла просторную гостиную с уютным клетчатым диваном перед большим, выложенным из камня очагом. Стеллажи были заполнены книгами о спорте и различными наградами, явно полученными Биллом и любовно отполированными Мэри. Даже без огня комната казалась теплой и уютной.

Когда Сара уже начала удивляться, куда подевался Билл, он вошел в гостиную с двумя бокалами.

– Глинтвейн, чтобы согреться. Садитесь.

Мэри принесла поленья и заспорила с Биллом, кому разжигать огонь.

– Иди спать, – мягко сказал Билл. – Я знаю, что ты считаешь меня совершенно беспомощным, но это я могу сделать.

В конце концов Мэри сдалась.

– Я приготовлю комнату для Сары, – сказала она, выходя.

Сара смутилась. С одной стороны, обнаружив в доме Мэри и услышав об отдельной комнате, она испытала облегчение, но ее разочаровало то, что Билл казался вполне довольным.

Билл попытался развести огонь, посмеиваясь над своей неуклюжестью и признавая, что Мэри все-таки была права. Как только огонь разгорелся, Билл подошел к Саре, сел рядом с ней, обхватил за плечи и привлек к себе. На этот раз, когда их губы нашли друг друга, Саре не захотелось бежать. Сначала она колебалась, ее рот словно онемел, затем постепенно начала отвечать на пылкие поцелуи Билла. Ее губы разомкнулись, их языки начали осторожное знакомство. Тепло разливалось по телу Сары: словно нежные струйки текли от головы, через живот, по бедрам и до самых подошв.

Когда Билл стал целовать ее шею, она изогнулась и напряглась. Он осторожно положил ладонь на бретельку ее платья и вопросительно посмотрел в глаза, ожидая ее согласия. Сара поцеловала его в лоб, давая понять, что все в порядке. Он просунул большой палец под бретельку и, стянув ее с плеча, прижался губами к полуобнаженной груди. Сара подняла голову, ей страстно хотелось продлить этот момент.

– Не спеши, – прошептала она.

Пальцы Билла пробежали по ее волосам.

– Хорошо, – сказал он, целуя ее веки.

Сара провела пальцем по его щеке, немного колкой от щетины. Рука Билла скользнула к ее плечу, опустила вторую бретельку и освободила нежные белые груди. Смущенная тем, что Билл раздевает ее, Сара опустила голову. Волосы упали на лицо. Билл приподнял ее подбородок, заставляя взглянуть на него.

– Сара? Пожалуйста, скажи, если что не так. Я не обижусь.

Скрестив на груди руки, она прошептала:

– Просто… Я никогда не делала этого раньше.

Билл был явно потрясен ее признанием и отстранился.

– Господи, Сара, я понятия не имел.

Наступило неловкое молчание, но Сара положила его руку на свою грудь.

– Я хочу, чтобы ты научил меня.

Билл обхватил ладонями ее груди и стал жадно целовать их. Никогда еще в своей жизни Сара не испытывала подобных ощущений.

– Я хочу раздеть тебя.

Билл поднял ее на ноги, повернул к себе спиной и, продолжая целовать ее шею, расстегнул «молнию». Платье упало на пол, и пальцы Билла скользнули под пояс белых трусиков.

– Можно?

– Не останавливайся.

Билл медленно стянул трусики. Сара переступила через них и повернулась к нему. Ни один мужчина никогда еще ни видел ее обнаженной. Стоя перед ним в мерцающем свете живого огня, Сара с удивлением поняла, что не испытывает никакого смущения. Она провела руками по своим плечам, груди, бедрам, будто заново знакомясь со своим телом. Билл завороженно смотрел на нее.

– Ты так красива, – прошептал он, расстегивая рубашку.

Он быстро скидывал одежду, и Сара зачарованно следила, как постепенно обнажается его тело – загорелое, мускулистое, сильное. Когда Билл обнял ее, она словно утонула в нем, вдыхая, смакуя его свежий аромат.

Он подвел ее к ковру перед пылающим огнем и повторил, как заклинание:

– Ты так красива.

Впервые в жизни эти слова не раздражали Сару. Впервые в жизни она радовалась красоте своего тела и наслаждениям, которые оно способно подарить ей.

Она лежала перед камином на спине, в то время как губы Билла путешествовали по ее телу. Каждое прикосновение его губ пронзало ее с головы до ног и вызывало стоны, пробуждая первобытные инстинкты. Билл поцеловал ее бедра, и она раскинула ноги, желая чувствовать его губы повсюду, снова и снова испытать остроту незнакомых прежде ощущений. Его близость ошеломляла, поглощала. Сара задохнулась, жаркие слезы брызнули из ее глаз и заструились по щекам.

Услышав сдавленные рыдания, Билл обнял ее и стал нежно укачивать, словно ребенка.

– Я слишком спешу?

Сара с трудом успокоилась и задышала ровнее.

– Нет. Я сама не знаю, что со мной. Пожалуйста, не отпускай меня. – Билл осыпал ее поцелуями, она почувствовала его руку между своими бедрами и прошептала: – О, как хорошо.

Билл развел ее колени и осторожно вошел в нее. Сара застонала от резкой боли, но быстро подхватила ритм, и их тела задвигались синхронно. Она открывалась ему, ошеломленная чувством полной связи с другим человеческим существом.

Потом они лежали, обнимая друг друга и глядя на медленно умирающий огонь. Казалось, протекли часы. Они все время касались друг друга, целовались, как будто не веря, что это реальность.

Вдруг над их головами раздался шум.

– Черт, Мэри проснулась, – воскликнул Билл. – Быстро наверх.

Сара метнулась к двери.

– С одеждой, – сказал Билл, не в силах сдержать смех.

Сара хихикнула и заметалась по комнате в поисках своего белья.

– Вот твоя комната, – прошептал Билл, когда они поднялись по лестнице. – Увидимся через пять часов.

Сара улыбнулась. Как чудесно, что они расстаются ненадолго!

Не успели они закрыть двери своих комнат, как Мэри открыла свою. Однако не прошло и пяти минут, как Билл прокрался в комнату Сары и юркнул в кровать. Она схватила его за шею и тискала, пока он не запросил пощады.

Затем Билл стал гладить ее плоский живот, крепкие груди, восхищаясь нежностью ее кожи. Его ласки становились все более настойчивыми. В первый раз, потрясенная новизной ощущений, Сара не испытала оргазма, но теперь она жаждала познать все. Билл целовал самые интимные уголки ее тела, умело доводя ее почти до полной потери контроля, чуть отступая, позволяя успокоиться и снова возбуждая. И наконец ее ногти впились в его плечи, тело содрогнулось.

– О Боже, – задохнулась она, когда наслаждение пронзило ее.


Пять часов спустя, так и не сомкнув глаз, они наконец выбрались из постели и спустились в кухню.

Мэри неодобрительно посмотрела на Сару, одетую в одну из клетчатых рубашек Билла и его же спортивные брюки, и повернулась к Биллу:

– Я уже собиралась выбросить твой ленч.

Только сейчас, почувствовав аромат бекона, Сара поняла, как проголодалась.

– Спасибо, Мэри, – сказала она, поспешно принимаясь за еду.

Мэри только кивнула. Она явно не одобряла происходящее.

– Не обращай внимания, – прошептал Билл. – Она вовсе не так шокирована, как притворяется.

– Значит, она уже видела подобное? – спросила Сара, как только Мэри оказалась вне пределов слышимости.

– О, много раз, – пошутил Билл. – Да, чуть не забыл. – Он вскочил, бросился в гостиную и вернулся с клочком бумаги. – Все время обещаю себе купить электронную записную книжку. Это телефон Джейкоба, моего приятеля из «Глоб», о котором я тебе говорил. Сейчас позвоню ему.

– Тебе необязательно это делать.

Сара попыталась объяснить, что приехала сюда не ради его помощи, но Билл все равно позвонил в «Глоб».

– Он может встретиться с тобой в понедельник. Тебя это устраивает?

Сара взвизгнула от восторга.

– Останешься до понедельника?

– А как же одежда?

– Вряд ли она тебе понадобится…


Три дня спустя они возвращались в Нью-Йорк, и, чем ближе подъезжали к городу, тем напряженнее становилась атмосфера в салоне машины. Сара боялась, что теперь они расстанутся. Билл ничего не говорил о продолжении их отношений, правда, и о конце не упоминал. Несмотря на абсолютное совершенство этих трех дней, Сара начинала паниковать: ситуация явно вышла из-под ее контроля. Ей казалось, Билл вот-вот скажет, что все кончено, и она решила опередить его.

– Я чудесно провела время. Спасибо за все. – Сара изо всех сил старалась, чтобы ее голос прозвучал ровно. – Может, встретимся еще когда-нибудь.

– Минуточку. Это что? Отставка?

– Просто не думай, что я жду большего, – солгала она.

Пальцы Билла так сжали руль, что суставы побелели.

– Так как уже получила от меня все, что хотела?

– Нет, вовсе нет. Просто я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным.

Сара отвернулась и уставилась в окно, не в силах видеть боль, исказившую его лицо. Все получилось отвратительно. Она хотела облегчить Биллу разрыв, но лишь предстала перед ним стервой, пользующейся своим телом ради карьеры.

– Напомни свой адрес.

Сара не услышала в его голосе никаких эмоций и выпалила:

– Билл, мне страшно.

Ну вот. Теперь он сочтет ее полной идиоткой. Только она не позволит ему уйти, думая, что она использовала его.

– Я боюсь. Мне кажется, что я легко могла бы влюбиться в тебя.

Молчание, казалось, длилось вечность. Сара снова почувствовала непреодолимое желание бежать. Когда Билл остановил автомобиль, она уже держалась за ручку дверцы, готовая броситься прочь, но он нежно взял ее руку, поцеловал кончики пальцев.

– Ну, я точно знаю, что мог бы влюбиться в тебя, и меня это совершенно не пугает.

Какие еще нужны слова? Билл поднялся с Сарой в квартиру, которая – после дома на озере Уиннипесоки – показалась ей еще более отвратительной. На подоконниках образовалась ледяная корка, и смущенная Сара лягнула радиатор, но это не помогло. Омерзительное место!

Билл скатал журнал и набросился на обнаглевших в отсутствие хозяйки тараканов, а Сара пошла в ванную комнату. Не успела она включить воду, как занавес отдернулся, Билл шагнул в ванну и прижал ее лицом к стене.

Не было никакой прелюдии. Его переполняло желание обладать ею. Он раздвинул ее ноги коленом, его ладони охватили ее груди. Сара, умиравшая от желания почувствовать его в себе, встала на цыпочки и резко откинулась назад, навстречу ему.

– Сильнее, – взмолилась она, когда вода побежала между их телами.

Секс был быстрым, почти жестоким, и очень скоро их тела, выражавшие чувства лучше всяких слов, одновременно содрогнулись.

– Я опаздываю, – прошептала Сара, высвобождаясь из объятий Билла.

– Эта квартира омерзительна, – скривился Билл.

Сара бросила ему полотенце.

– После интервью поедем выбирать обои.

– У меня есть идея получше, – сказал Билл, вытирая ей спину. – Может, после интервью ты сложишь свои вещи и переедешь ко мне?

– Что? В Нью-Гэмпшир?

– Не смеши. У меня очень уютный чердачок в городе.

Сара, потрясенная скоростью, с которой развивались события, затихла.

– Ты не считаешь, что нам следует притормозить? – Билл явно расстроился, и Сара тут же пожалела о своих словах. – Я просто не хочу все испортить.

– Испортишь, если будешь слишком много беспокоиться. Один прогноз погоды должен бы заставить тебя задуматься.

Биллу показалось, что Сара всерьез восприняла именно этот довод.

– Ты думаешь, что будет еще холоднее?

– Вот именно, но ты заслужила наказание. – Билл легко ущипнул ее за плечо.

Сара все еще колебалась. Вспомнила, как отнеслась к решению Кейти жить с Джозефом, но они тогда встречались уже несколько месяцев, а она знает Билла всего три дня. Билл подмигнул ей, и она поняла, что поддастся порыву, как случалось уже не раз.

– Хорошо, я согласна.

Билл поцеловал ее.

– Ты не пожалеешь.

Саре хотелось посмаковать этот момент, но, взглянув на часы, поняла, что времени нет.

– Боже, я опаздываю, – воскликнула она, бросаясь к ящику с бельем. – Так в каком отделе работает Джейкоб?

– Он не работает ни в каком отделе. Он – главный редактор.

Сара вытаращила глаза.

– Так твой Джейкоб – Джейкоб Вейнберг? Почему ты не сказал мне?

– Я думал, ты это поняла.

– Поверить не могу. Мне плохо.

Билл подошел и обнял ее.

– Женщина, схватившаяся с парой торговцев наркотиками, боится, что не справится с таким милым котенком, как Джейкоб Вейнберг? Малышка, ты проглотишь его живьем.

Глава 11

Группа поддержки хозяев поля выкатилась на поле стадиона в облаке помпонов и коротких юбочек. Болельщики вскочили с мест и дружно заорали.

– Вперед, девочки, – рассмеялся рыжий Джей Бакли, шумно потягивая коку через соломинку. Затем он громко рыгнул, приподнял надетую задом наперед бейсболку и почесал голову. – Какая блондиночка!

Сара скинула его обутую в кроссовку ногу со своего стула, села и протянула ему сочащуюся кетчупом булку с горячей сосиской.

– Держи. Поверить не могу, что ты это съешь.

Джей сунул в рот всю булку и улыбнулся.

– В следующий раз принесешь с соусом чили.

И снова рыгнул.

Сара с отвращением взглянула на него и покачала головой. Она познакомилась с Джеем в свой первый день работы в «Глоб», когда Джейкоб Вейнберг попросил парня ввести ее в курс дела. Несмотря на некоторые странности в манерах и внешности, Джей был лучшим репортером газеты и не боялся за свое место, а потому с удовольствием взял Сару под крылышко. По редакции пронеслись слухи, что Сара получила работу не из-за собственных достоинств, а благодаря связям, и многие сотрудники были настроены к ней враждебно. На самом деле часовая беседа с Вейнбергом была одним из самых напряженных событий в ее деловой жизни. Несмотря на уверения Билла, редактор был далеко не «милым котиком», а тот факт, что Сара – любовница Билла, только усложнял ее задачу: убедить Вейнберга, что она годится для его газеты.

– Ну и как это в сравнении с… как вы его называете… «Арсеналом»? – спросил Джей, имитируя акцент кокни.

– Тоже мне, артист. Но если тебя действительно интересует мое мнение, я бы сказала, что американский футбол стремительнее, агрессивнее, ярче. Но уж слишком много показухи. И если честно, я не понимаю правила.

– Очень похоже на ваше регби, – сказал Билл, входя в комментаторскую кабину и целуя Сару в макушку.

– Привет. – Сара протянула руку и погладила его лицо. – Я не заметила, как ты вошел. Где ты был?

Билл сел и настроил микрофон.

– Брал несколько интервью перед матчем. Послушай, все просто. Главная задача – достичь с мячом зоны защиты. – Билл прижал рукой наушники. – Что? Конечно. Сара, режиссер хочет поговорить со мной. Пусть Джей объяснит тебе, что к чему.

Билл вышел из кабины, и Джей сказал:

– Начнем. Вон ту горячую блондиночку трахает принимающий игрок…

– Ладно, Джей, я как-нибудь сама разберусь, – рассмеялась Сара. Она прекрасно понимала, что грубые выражения Джея – просто представление, которым он пытается противостоять тому, что называет ее английской утонченностью.

– Я читал твой репортаж о перестрелке в метро. Хорошая работа.

– Спасибо, но на самом деле я только написала его. Никак не могу привыкнуть к американскому способу работы. В «Войсе» я сама вела расследование. А то, чем я занимаюсь здесь, дома делают помощники редактора.

– Неужели наша английская корреспондентка разочарована?

– Немного. Я не ожидала, что работа в «Глоб» – сплошная канцелярщина.

– Потерпи. Ты нравишься Джейкобу и всего добьешься. Господи, Сара, сколько тебе лет? Двадцать один? Я получил настоящий шанс, только когда мне стукнуло двадцать два.

Сара и сама понимала, что слишком торопится. В конце концов, она работает в «Глоб» всего три месяца. Почему она всегда хочет всего сразу?

Она вспомнила о неожиданном приглашении в британское посольство на неофициальный прием в честь англо-американского комитета «Безопасность в спорте».

– Хочешь пойти со мной на прием в посольство? Только уверена, что там будет очень скучно.

– Не думаю, что они обрадуются, увидев меня вместо Билла.

– Ты считаешь, что меня пригласили ради Билла? – Она немного пала духом. – А я подумала, что кто-то из них видел нашу программу «Наркотики в спорте».

Билл вернулся и сел на свое место.

– Джей, ты самый настоящий провокатор. Сара, я уверен, что тебя пригласили ради тебя самой. Прием организован британцами, а они ни черта не смыслят в американском спорте, как ты сама только что продемонстрировала. О, Джей, ты был прав насчет той блондиночки.

Мужчины ударили по рукам.

– У меня острый глаз.

Билл посадил Сару себе на колени. Она притворилась, что хочет высвободиться, но он только крепче прижал ее к себе.

– Вы – женоненавистники и англофобы, – сказала она, впиваясь ногтями в бедро Билла и чувствуя, как напрягаются его мышцы.

Джей вскочил.

– Эй, влюбленные, сможете обойтись без меня минутку? Мне надо перехватить Джимми Ридла.

Билл легонько куснул Сару за ухо.

– Ты прекрасна. Я когда-нибудь говорил тебе об этом?

– Миллионы раз, – сказала она, чувствуя на шее его жаркое дыхание.

– Тогда скажу то, что еще никогда не говорил. Я тебя люблю.

Сара повернулась к нему.

– Что ты сказал?

– Я тебя люблю.

Сара крепко поцеловала его. Она ждала этих слов с той самой первой ночи в Нью-Гэмпшире.

– Я тоже тебя люблю. Ты делаешь меня такой счастливой. – Упиваясь моментом, она снова поцеловала его и задохнулась от изумления – если не сказать больше, – когда он покатился со смеху. – Что тут смешного?

Билл показал на наушники.

– Мой режиссер говорит, что очень счастлив за нас обоих, только просит меня заняться делом. Наверное, надо было отключить микрофон.

– Какой ужас, – прошептала Сара.

– Ты о режиссере? Ну, тогда я рад, что не сделал того, что собирался.

– И что же это?

– Заказать в перерыве надпись на табло «Билл любит Сару».

– Билл, я бы сгорела со стыда.

– Вы, англичане, слишком чопорны.

Сара схватила микрофон и крикнула:

– Я сижу у Билла на коленях и точно знаю, что он говорит правду. Я чувствую, что он меня любит.

Билл с хохотом вырвал у нее микрофон.

– Какая женщина, – воскликнул он, но несколько секунд спустя он приподнял Сару с колен, глубоко вздохнул и сказал в микрофон:

– В прямом эфире Билл Ньюмен и «Спортивный обзор».

Сара вернулась на свое место рядом с Джеем, с началом игры посерьезневшим, как и Билл. Происходящее на поле казалось Саре совершенно бессмысленным, зато теперь она понимала, как чувствовала себя Кейти на матче «Арсенала». Комментарии Билла едва ли проясняли ситуацию.

На поле возникла драка. Рефери, вооруженный наушниками и микрофоном, попытался навести порядок. По сравнению с судейским свистком и красной карточкой, его снаряжение показалось Саре чрезмерным, но, видимо, и этого было мало, чтобы справиться с двумя огромными игроками в защитных шлемах и подплечниках, за которые Мэгги точно смогла бы убить.

Сара перевела взгляд на Билла, с трудом веря, что этот замечательный мужчина любит ее.

– Я люблю тебя, Билл Ньюмен, – четко произнесла она, чтобы он понял ее по движению губ.


Официант снова проскочил мимо Сары к жене сенатора, и терпение ее лопнуло. Она решительно подошла и с отрывистым «спасибо» взяла с подноса бокал шампанского. Что бы там ни говорил Билл, она чувствовала, что ее действительно пригласили ради него. Как только они прибыли в посольство, американский сопредседатель комитета умыкнул Билла, бросив Сару на съедение суетливым женам республиканцев. Все до единой, жены политиков были в костюмах приглушенных тонов и жемчугах, и Сара чувствовала себя неуютно в короткой юбке и тяжелых ботинках.

Она перешла в другую комнату и утешилась тем, что сотрудникам посольства приходится трудиться под пристальным взглядом миссис Тэтчер, чей приукрашенный портрет был единственным ярким пятном в этом в остальном невыразительном доме.

– Кажется, что от ее взгляда некуда деться, – услышала Сара веселый английский голос и обернулась.

– Мистер Харгривс! Какой сюрприз!

– Очень рад видеть вас, Сара. – Политик явно не был так удивлен, как она, словно считал совершенно естественным столкнуться с ней на другом конце света.

– Я не знала, что вы здесь.

– Значит, вы плохо выполнили домашнее задание, – ласково упрекнул он. – Я – член комитета.

Сара покраснела.

– Я здесь не на работе. Честно говоря, я думаю, меня пригласили только потому, что знали: я приведу Билла.

– Не хотите присесть? – спросил политик. – Боюсь, перелет все-таки утомил меня. – Сара последовала за ним в соседнюю комнату, и они сели на синюю бархатную банкетку. – Так на чем мы остановились? Ах да, мы говорили о Билле. Кто он?

– Билл Ньюмен, спортивный комментатор Эн-би-си. Он… э… мой хороший друг. – Сара так и не решила, как следует называть Билла. «Бойфренд» звучит довольно странно для мужчины за сорок, «коллега» – официально, а «любовник» – ну, это уж слишком прямолинейно.

Министр наклонился к ней, как заговорщик.

– Раз уж мы заговорили о честности, я должен кое в чем признаться. Вас пригласили ради вас, а не ради Билла. Я точно знаю. Это я послал вам приглашение.

– Но как вы узнали, что я в Нью-Йорке?

– Я связался с Джозефом Маккейбом и спросил, где вы обитаете. – Харгривс сказал это так, будто в его интересе к ней нет ничего необычного. – Джозеф рассказал мне о нападении. Ужасно. Вы выздоровели, я надеюсь?

– Абсолютно.

Харгривс улыбнулся.

– После той программы, между прочим, очень хорошей и кое-кого задевшей, я подумал, что нам следует чаще видеться. Жаль, что все так закончилось.

– Я тоже так подумала, – вздохнула Сара.

– Правда? Знаете, я так хотел пойти с вами на футбольный матч, – признался Харгривс, и у Сары не хватило духа сказать ему, что она-то думала о возможностях, которые программа откроет ей, а не о встрече с ним.

– Билл мог бы сводить нас на американский футбол. Пойдемте, я познакомлю вас.

– Не обязательно. Мне приятно поговорить с вами.

– И все-таки пойдемте. Он вам понравится.

В главном зале Билл давал автограф остролицей сенаторской жене.

– И как же зовут вашего внука?

Женщина смущенно откашлялась, и Сара готова была поклясться, что слышит постукивание крупных жемчужин ее ожерелья.

– Долорес… Это я – ваша поклонница.

Билл рассмеялся.

– Пожалуйста, Долорес. Приятно было поговорить с вами.

Представляя Стюарта, Сара обвила рукой талию Билла. Харгривс отметил этот интимный жест, и на его лице мелькнула озабоченность.

– Билл, это Стюарт Харгривс, британский министр и член комитета. Мой друг. – При этом последнем замечании Стюарт широко улыбнулся, и Сара поняла, что не была слишком самонадеянной.

– Правда? – Казалось, что Билл искренне удивлен этой новостью. Вообще-то он был стойким демократом и не интересовался политиками правого крыла, но, глядя, с какой вежливостью он обратился к Стюарту, никто бы об этом не догадался. – Рад познакомиться, сэр. Сара, ты мне не говорила, что вращаешься в таких высоких кругах.

– Именно мистер Харгривс дал мне ниточку к Ронни Фиретто, – засмеялась Сара.

Стюарт побледнел.

– Что вы…

– Я пошутила, мистер Харгривс. Но ведь это вы познакомили меня с Джозефом. Я все еще не знаю, почему.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Ваша, э… подруга, – сказал Стюарт Биллу, – произвела на меня неизгладимое впечатление.

– Она необыкновенная, – гордо заявил Билл.

– Совершенно с вами согласен. Сара, вы обязательно должны рассказать мне обо всем, что произошло с вами в Америке.

Харгривс неодобрительно взглянул на Билла. Сара никак не могла понять, почему. Легкий характер и дружелюбие Билла обычно привлекали к нему людей.

– Билл, Ида тоже хочет автограф! – Это была Долорес с очень похожей на нее подругой.

– Простите, я на минутку.

Как только Билл отошел, Стюарт прошептал:

– Сара, не могли бы мы найти укромный уголок? Ида – жена сенатора Харрелсона, организовавшего эту поездку, и, если она меня заметит, мы пропали. Я еще не поблагодарил его за приглашение. Но сейчас мне больше всего хочется пообщаться с вами.

Не успела Сара сказать, что намерена подождать Билла, как Стюарт подхватил ее под руку и увлек в ту комнату, где они сидели раньше. Сара была совершенно уверена, что Харгривс не вынашивает никаких неприличных планов, но, видимо, старый повеса не отвык монополизировать молодых женщин. Как еще объяснить его холодное отношение к Биллу?

– Америка действительно оказалась страной больших возможностей? – спросил Стюарт.

Сара обдумала его вопрос.

– Не совсем. Думаю, я не должна жаловаться, ведь у меня есть работа в «Глоб», но я не чувствую удовлетворения. Мне нужна сенсация, а в газете множество людей, стоящих выше меня в неофициальной иерархии, и, следовательно, у них гораздо больше шансов.

– Может быть, стоит подумать о возвращении в Англию?

– Нет, – твердо ответила Сара. – Я подумывала об этом перед Рождеством, но потом встретила Билла. Единственная бесспорная моя удача в Америке – это встреча с ним.

Стюарт задумался.

– Жалко, – наконец произнес он. – О, я не имею в виду Билла, я очень рад за вас. Я хочу сказать: очень жаль, что вы не возвращаетесь в Англию.

Но Сара не совсем ему поверила.

– Я уверена, что поступаю правильно, – сказала она нарочито туманно. Пусть истолковывает ее замечание как пожелает. Стюарт молчал, и она решила высказаться яснее. – Билл – один из лучших людей, которых я когда-либо знала.

– Вам не кажется, что он несколько, э… староват для вас?

Его прямолинейность шокировала Сару.

– Мистер Харгривс, я не думаю, что это каким-либо образом касается вас. Теперь, если вы меня извините…

Она хотела уйти, но Стюарт взял ее за руку.

– Сара, простите мою бестактность, я не хотел оскорбить вас. Конечно, это не мое дело. Пожалуйста, останьтесь.

Харгривс был так сконфужен, так умолял ее, что Сара снова села и улыбнулась ему, что только усилило его смущение. Она решила поговорить о чем-нибудь нейтральном.

– Я не большой знаток живописи, но этот портрет отвратителен.

– Зато большое сходство, – невозмутимо сказал Стюарт.

Сара засмеялась, радуясь, что неприятный момент остался позади.

– Такое замечание может стоить вам работы.

– Она не посмеет. – Стюарт улыбнулся при мысли, что премьер-министр осмелится уволить его. – Расскажите мне о вашей жизни в Америке. С самого начала.

Сара так образно описала ему свою короткую карьеру манекенщицы, что он расхохотался.

– Я просто не создана для подиума.

– Конечно, – согласился Стюарт. – Пустая трата времени для девушки с вашими талантами.

Сара подумала о красотках, то и дело мелькающих на фотографиях со Стюартом на страницах газет.

– Может быть. Но если я и обладаю какими-то талантами, то в данный момент они явно не востребованы. И я немногого достигла в деле Нэша и Фиретто. Эта неудача поколебала мою уверенность. Возможно, я не так хороша, как думаю.

Стюарт спросил озабоченно:

– Не лучше ли забыть о них? Вы сделали все, что было в ваших силах.

– Удивляюсь, что вы так думаете. Я же видела ваше интервью с Джозефом о наркотиках. Ваша горячность была заразительна.

– Легко быть кабинетным стратегом, но вы отправились на поле битвы. Вас могли убить.

Сару тронула его забота.

– Я знаю. Но все равно неприятно. Нэш и Фиретто – лишь вершина айсберга, не говоря уж о Билли Тоде. Меня до сих пор мучают угрызения совести. Если бы я добралась до сути, это как-то оправдало бы то, что я сделала с Тодом.

Стюарт, казалось, погрузился в свои мысли и лишь после долгой паузы тихо заметил:

– Всегда страдают невиновные. Виновных невозможно поймать с поличным.

– Простите?

– О, ничего, я просто подумал об одном своем знакомом, который стал жертвой, как мистер Тод.

– Я хотела бы узнать, кто снабжал наркотиками Фиретто. Я пыталась заинтересовать редактора, но он только посмеялся и предложил мне прийти, когда материал будет готов. А у вас есть здесь связи? Может, вы знаете кого-то, кто помог бы мне. Я узнала одно имя. Мне только нужно выяснить, стоит ли им заниматься.

– Какое имя?

– Пинто, – ответила Сара, удивленная резким тоном Харгривса.

– Не знаю, Сара. Вы все время стремитесь прямо в центр смерча. Эти люди опасны.

– Да. Но я получила хороший урок и больше не брошусь в драку с торговцем наркотиками. Поверьте.

– Ну…

Сара почувствовала его внутреннюю борьбу.

– Пожалуйста.

– Я действительно знаю одного сенатора, который смог бы помочь вам. У него есть знакомые в ФБР и ЦРУ. Если кто-то вообще что-то знает, так только он.

– Кто это?

– Клэй Такер. Но, Сара, если он посоветует оставить это дело, вы последуете его совету.

– Мистер Харгривс….

– Не пора ли называть меня Стюартом?

– Спасибо, Стюарт. Вы уже дважды помогли мне. Я в долгу перед вами.

– Глупости. Просто я кое-что заметил в вас… редкий огонь. Как только я увидел вас на выпускном вечере, я понял, какой огромный у вас потенциал. Поверьте, Сара, в политике очень много посредственностей, а вы – как глоток свежего воздуха. – Стюарт криво улыбнулся. – Может, это просто стариковские причуды. У меня никогда не было своих детей… – Его голос дрогнул.

Сара положила ладонь на его руку.

– Еще раз благодарю вас.

– Ну, теперь, когда мы покончили с делом, как насчет удовольствия? В этот раз я прилетел ненадолго, но летом снова буду в Нью-Йорке. Был бы счастлив увидеть вас. И Билла, конечно.

Сару тронули его теплые слова, и ей захотелось ответить тем же.

– Я могу предложить кое-что получше. Мы с Биллом планируем провести часть лета в Нью-Гэмпшире. Вы могли бы приехать к нам в гости.

– Это было бы… чудесно. Просто чудесно.

Но озабоченное лицо Стюарта не соответствовало его словам.


Сара положила телефонную трубку и стала тихонько насвистывать. Наконец появились какие-то результаты. После нескольких попыток ей все же удалось убедить сенатора Клэя Такера поговорить с ней.

«Интересно, не повлиял ли на него Стюарт?» – подумала она, перечитывая свои записи. Она вспомнила предупреждение Стюарта: «Если сенатор посоветует оставить это дело, последуйте его совету». Сенатор посоветовал, а она пропустила его совет мимо ушей. По словам Такера, шла настоящая война, и Сара видела, что хорошие парни терпят поражение.

Теперь ей оставалось только убедить Джейкоба Вейнберга позволить ей потянуть за новую ниточку. Она подошла к кабинету редактора. Дверь была открыта, но Джейкоб не замечал ее, пока она не стала покашливать.

– Привет, Сара. Чем могу быть полезен?

– Я только что говорила с человеком, который дал мне очень интересную информацию о Пинто.

– Пинто?

– Личность, связанная с Фиретто.

Джейкоб скривился.

– Я понимаю, что вы подумали: «О, только не это», – но просто выслушайте.

– Ладно. Говори.

– ФБР выяснило, что треть всех незаконных стероидов импортируется в США из Бразилии. Полагают, что за всем этим стоит Пинто, Леонел Пинто. Он живет в Рио и никогда не приезжал в США, а если и приезжал, то властям об этом неизвестно. До сих пор его не могли ни в чем обвинить.

– Это все?

– Мой источник сообщает…

– Кто этот источник?

– Сенатор, пожелавший остаться неназванным.

Джейкоб кивнул.

– Продолжай.

– Часть стероидов поступает, как «Брасканил», но в нескольких задержанных поставках из Бразилии наркотик обнаружен в пластмассовых и даже в настоящих фруктах, в которых вынута сердцевина. Как правило, таможня не задерживает фрукты – это скоропортящийся товар. – Сара говорила быстро, опасаясь, что внимание Джейкоба ослабнет. – ФБР считает, что деньги отмываются через компанию по продаже недвижимости и…

– И что мы можем сделать? Я не хочу показаться пораженцем, но, если ФБР не может прищучить этого парня, на что надеяться нам?

– Я… я… может, это звучит глупо, но я верю: шанс есть. Послушайте, стоит ли гоняться за Фиретто – он слишком мелкая фигура? Надо подбираться к акулам наркоторговли. Когда я думаю о Винсе и обо всех мальчишках, которые…

– Ладно, ладно. – Джейкоб поднял руки, сдаваясь. – Я дам тебе неделю, но разнюхивать в Рио полетит Джей.

– Но…

– Это мое последнее слово. Или соглашайся, или вообще ничего не получишь.


Сара сидела за письменным столом и проклинала Джейкоба Вейнберга. Леонел Пинто – ее добыча, а она торчит в редакции, пока Джей выполняет всю интересную работу. С тех пор как он улетел в Рио, ее собственные усилия не принесли никаких результатов. Она обзвонила все морские порты, и нигде не согласились проверять наличие наркотиков во фруктовых контейнерах.

– Что вы предлагаете? Лишить Нью-Йорк фруктов? – спросил представитель администрации порта Нью-Джерси и – как и все остальные – отказался встретиться с ней.

Фиретто до сих пор скрывался, правда, арестовали еще пару торговцев стероидами. «Большое дело», – подумала Сара, с раздражением бросая карандаш на стол. И в этот момент зазвонил телефон.

– Привет, Сара, это я, – сказал Джей.

– Ты телепат? Я как раз завидовала, что тебе досталось самое интересное.

– Если честно, завидовать особенно нечему. Послушай, я не могу долго говорить. Пинто экспортирует не только стероиды, он еще руководит торговлей кокаином в местных трущобах. Речь идет о многих миллионах долларов. Господи, наркодельцы тут выше закона. У них есть даже личные армии.

– Отлично. – Сара попыталась перекричать помехи на линии. – Есть доказательства отмывания денег?

– Доказательства – слишком сильно сказано. Я наткнулся на ряд компаний по торговле недвижимостью. Может, одна из них замешана, может, три или четыре, а может, и все. «Альмейда», «Борболета», кто их знает, но публиковать пока нечего. И нет оснований для судебного преследования Пинто.

Джей горько засмеялся. Сара засмеялась в ответ, пытаясь скрыть свое разочарование, но Джей уловил его.

– Эй, у меня есть кое-что для тебя. И это дорого стоило мне… вернее, Джейкобу.

– Что?

– После приличной взятки таможенному чиновнику я выяснил, что Пинто контрабандой провозит кокаин в США. Надо отдать должное его гениальности. Один груз смешали с гипсом и заформовали в украшения для ванных комнат. Последнюю партию смешали со стеклопластиком, из которого сделали собачьи конуры.

– Ты их видел?

– Нет, конечно. Их уже отослали. Я уверен, что Пинто дает гораздо большие взятки, чем я, но самое интересное… – Джей сделал паузу для большего эффекта.

– Продолжай, – нетерпеливо сказала Сара.

– …то, что эти собачьи домики были посланы твоему старому дружку Ронни Фиретто, и я думаю, что знаю теперь, где он скрывается. Мой таможенник показал мне адрес, по которому ушел последний груз.

Сара потянулась за отброшенным карандашом.

– Продиктуй мне адрес.

– Я прилетаю следующим рейсом, тогда и поговорим.

– Джей!

– Сара, я тебя знаю. Ты сейчас же отправишься к этому ублюдку, а я буду виноват в твоей смерти. Билл никогда не простит меня.

– Ладно, – неохотно согласилась Сара. – Поговорим позже.


Билл, в одних белых спортивных трусах, завтракал на веранде. Он не замечал Сару, и она остановилась в дверях, любуясь его загорелым мускулистым телом. Они занимались любовью почти всю ночь, но в ней снова вспыхнуло желание.

– Доброе утро, – сказала она, садясь к нему на колени.

– Доброе утро, соня. – Билл взъерошил ее спутанные волосы. – Хорошо спала?

– Минут пять, – зевнула Сара, наливая себе апельсиновый сок. – М-м. Как здесь тихо!

– Ты упустила лучшую часть дня. Еще час, и нагрянет толпа отдыхающих. Из-за шума моторных лодок ты и себя не услышишь. Думаю, это плата за жизнь в таком красивом месте.

Сара обвела взглядом озеро, пристань, заросшие соснами берега.

– Наверное, – согласилась она, ухватив складку кожи на талии Билла. – Ты толстеешь.

– И ты тоже. – Его рука скользнула под ее халат, но нашла лишь упругий живот. – Черт, ничего.

– Поищи получше, – прошептала Сара, и его рука двинулась к ее груди. – О, как хорошо. Ты не хочешь закончить завтрак в постели?

– Замечательная идея, – шепнул он ей на ухо. – И попрошу Мэри подать его.

– Только если завяжешь ей глаза. – Сара вскочила. – О Боже, совсем забыла. К нам же едет Стюарт Харгривс. Вот и весь завтрак в постели.

– Сара, неужели обязательно было приглашать его? Из-за твоей работы мы почти не бываем одни. Если бы я не знал, как безупречен твой вкус, то заподозрил бы тебя в любовной связи с Джеем.

Сара засмеялась.

– Но у нас с Джеем действительно любовная связь. Это скрашивает мне те одинокие вечера, которые ты проводишь на матчах. Я – не единственный трудоголик в семье.

– Итак, налицо два очень занятых человека, подчиняющихся рабочему распорядку. Тем более меня нельзя винить за нежелание делить тебя с каким-то английским политиком.

– Но мы все равно не одни. Бедная Мэри не спит по полночи, прислушиваясь к каждому скрипу кровати. И следит за мной, как ястреб. Она считает меня авантюристкой.

– Вовсе нет. Мэри сказала мне, что ты ей нравишься.

– Ну, лучше бы она сказала это мне. Знаешь, я побаиваюсь ее.

– И я тоже, – со смехом признался Билл. – Это часть ее обаяния. Раз уж мистер Харгривс приезжает, мы могли бы сосватать его с Мэри. Они примерно одного возраста.

Мэри просунула голову в дверь.

– Сара, тебе звонят.

– Думаешь, она меня слышала? – испуганно прошептала Сара.

– Да, – мрачно подтвердил Билл.

– Надо будет поговорить с ней.

– Обязательно, или не получишь вечером яблочный пирог, – поддразнил Билл.

– Я тебе отомщу.

Сара ущипнула его и побежала к телефону.

– Я только что очень мило поболтала с Мэри.

«О Господи», – подумала Сара, узнавая голос матери. Мнение Джун об отношениях дочери с Биллом не сильно отличалось от мнения домоправительницы, правда, Джун не стеснялась выражать его вслух.

– Мама, я очень рада тебя слышать.

– Ну, ты слишком занята с мужчиной, чтобы самой позвонить мне.

– Его зовут Билл. – Впервые в жизни Сара говорила таким резким тоном с матерью, и ей это совсем не нравилось. – И если бы ты приняла его приглашение, то своими глазами увидела бы, как мне повезло.

– Ты прекрасно знаешь, что я и близко не подойду к самолету, – упрямо сказала Джун. – Ты могла бы заполучить любого. Почему ты выбрала мужчину, годящегося тебе в отцы?

Сара не хотела спорить, но мать невольно задела ее за живое. Билл был очень заботлив, и Сара знала себя достаточно хорошо, чтобы понять, как сильно это ее привлекает. Ей отчаянно не хватало в жизни зрелого мужчины. С Биллом она чувствовала себя в безопасности. И он был невероятно страстным в постели, но и это она не могла объяснять матери.

– Давай не будем снова обсуждать это. Да, мам, сегодня к нам приезжает Стюарт Харгривс. Помнишь, я говорила тебе, что встретилась с ним в посольстве? Правда, здорово?

– Не понимаю, зачем тебе видеться с ним, – раздраженно сказала Джун. – Сара, с тех пор, как ты живешь в Америке, ты стала общаться с совершенно неподходящими людьми.

Член британского кабинета министров и лучший спортивный комментатор Америки – неподходящие люди? Что происходит с матерью? Может, начинает сказываться возраст?

– Мама, я люблю Билла, и мне жаль, что ты настроена против него. Это так на тебя не похоже.

– Потому что ты очень далеко. Откуда мне знать, что с тобой все в порядке?

– Мне казалось, что ты уже привыкла.

– Я скучаю по тебе. Как любая мать на моем месте.

– Тогда приезжай к нам. Передаю трубку Биллу. Пусть он попробует убедить тебя.

– Сара, не смей!

– Слишком поздно. – Сара побежала на веранду. – Билл, моя мама хочет поговорить с чертом, укравшим ее младенца.

– Ты мне жестоко отомстила, – пробормотал Билл, направляясь к телефону.

Сара уселась за стол, намазала маслом гренок и посмотрела вниз на причал, где несколько мужчин распускали парус большой яхты. Через двор пробежал суслик, и Сара вытянула шею, чтобы проследить за ним. Как раз в этот момент в конце аллеи появился автомобиль. Сара вскочила. Успеет ли она переодеться? Решив, что не успеет, она сбежала вниз встречать своего гостя.

– Стюарт! Мы не ожидали вас так рано, – сказала она, сразу заметив, что со времени их последней встречи в его волосах появилось больше седины.

– Прошу прощения. Я нарушил ваши планы? Неподалеку я видел ресторан, могу вернуться и позавтракать там.

– Глупости. – Сара взяла его за руку и повела в дом. – Заходите. Билл очень обрадовался, когда узнал о вашем приезде. Вы нормально добрались?

Стюарт кивнул.

– Я выехал вчера вечером и переночевал в мотеле. Ужасное место. Представьте, они хвастались тем, что во всех номерах установлены виброкровати!

– Вы испытали свою?

– За кого вы меня принимаете? Конечно, испытал. У меня даже зубы стучали.

Сара попыталась представить такого утонченного человека, как Стюарт, на виброкровати и рассмеялась.

– Думаю, Мэри уже варит кофе, – сказала она, усаживая гостя за стол и наливая ему апельсиновый сок. – Билл разговаривает по телефону с моей мамой… у них разногласия.

– Серьезные?

– Мама считает Билла слишком старым для меня… – Сара осеклась, вспомнив, что Стюарт то же самое говорил ей в посольстве.

– Ваша мать – строгая женщина.

– Откуда вы… ах, да, вы же встречались с ней в колледже. Она не всегда такая.

– Я уверен, что в конечном итоге она свыкнется с этим.

– Надеюсь.

Сама Сара уже начала привыкать к необъяснимому собственническому отношению к ней Стюарта. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал, что Джун относится к нему не лучше, чем к Биллу?

– Невозможная женщина, – сказал Билл, выходя на веранду. Он догадался надеть футболку. – Рад видеть вас, сэр.

Стюарт пожал ему руку.

– Отличное местечко, Билл. Прекрасный вид.

– Мы собирались выйти в залив. Вы умеете управлять яхтой?

– Немного. Стараюсь не пропускать ежегодную регату в Каусе.

– А как насчет рыбалки?

– Звучит очень соблазнительно. Если, конечно, это не доставит вам лишних хлопот. Не хотел бы нарушать ваш распорядок.

Билл взглянул на часы.

– Отправляемся примерно через час. Сара, твоя мать бросила трубку.

– Я перезвоню ей позже. Ты проводишь Стюарта в его комнату? Мне надо переодеться.

Час спустя они подошли к яхте Билла, «Марии II».

– А что случилось с «Марией» первой?

– Она собрала нам ленч, – рассмеялся Билл.

Как только Стюарт ступил на борт яхты, стало ясно, что он поскромничал, говоря о своем умении. Сара уселась в шезлонг на палубе и предоставила мужчинам управляться с парусом. К ее удовольствию, они неплохо ладили.

– Берегитесь! – крикнул Стюарт, когда парус развернулся и яхта отошла от причала.

Поднялся ветер, и Саре уже не было жарко в хлопчатобумажном джемпере. Стюарт подошел и сел рядом с ней.

– Я видел вашу статью о Леонеле Пинто и Фиретто. Похоже, ваше имя появляется в каждом выпуске газеты. Отлично. И каково состояние дел на данный момент?

– Ронни Фиретто арестован. На этот раз никаких залогов, – с облегчением сказала Сара. – И выписан ордер на арест Пинто, хотя вряд ли когда-нибудь удастся привести его в исполнение. Мы так и не нашли достаточно доказательств отмывания денег.

– Не были ли замешаны в это дело англичане?

– Почему вы спрашиваете?

– Никаких особых причин нет. Просто вспомнил Нэша…

– Наше расследование ничего такого не выявило, но это не показатель. Думаю, мне пора признать, что я никогда не напишу полную историю преступлений Нэша, хотя не сомневаюсь, что он получал наркотики от Пинто. Спасибо за то, что связали меня с сенатором Такером.

– Рад, что сумел помочь. – Стюарт погладил ее колено. – А теперь, я думаю, пора помочь вашему другу.

Сара открыла книгу, но не прочитала и страницы, как мерное покачивание яхты убаюкало ее, и она задремала.

Проснувшись, она обнаружила, что укрыта пледом. Парус был спущен, яхта покачивалась на легких волнах посередине озера. До ее слуха донесся яростный спор.

– Капитализм не работает, и точка.

– Простите, Билл, но мне кажется, что для такого человека, как вы, получающего сотни тысяч долларов в год, капитализм работает довольно хорошо.

Сара направилась к мужчинам, желая прервать спор.

Билл поднял на нее глаза.

– Привет. Не попросишь ли ты своего друга прекратить дурацкую болтовню?

– Билл! Не груби.

– А ему все равно. Он только что обозвал меня коммунистом.

– И глупым болтуном, – подал голос Стюарт.

Сара посмотрела на них и поняла, что они наслаждаются перепалкой. Оба держали в руках по бутылке пива, явно не по первой, что доказывала батарея пустых бутылок на палубе. Рыболовные снасти лежали рядом нетронутыми. Сара подтащила свой шезлонг и открыла себе бутылку.

– Мы спорили о спорте, а теперь перешли на политику, – засмеялся Стюарт.

Билл вонзил зубы в сандвич с мясом.

– Осталось только проверить, кто дальше пускает струю. Милая, ты уверена, что не обгоришь?

– Я намазала ноги кремом.

Удостоверившись, что мужской спор был вполне добродушным, Сара уселась в шезлонг, наслаждаясь прекрасной погодой и двумя голосами: переплетение английского и американского акцентов напоминало о ее старой и новой жизни. Она была счастлива.

– Хочу произнести тост, – объявил Стюарт, вставая и слегка пошатываясь. – За Сару! – Он поднял свою бутылку, и в тот же момент порыв ветра унес его панаму в озеро. – О Боже! Я был к ней так привязан.

Билл тут же снял футболку и нырнул в воду.

– А теперь вы попытались утопить меня, – сказал он, вскарабкиваясь на палубу и дрожа от холода.

– Я принесу тебе полотенце.

Сара бросилась в каюту. Секунду спустя Билл подкрался к ней сзади и обнял.

– Ой! Не трогай меня. Ты весь мокрый. – Она нашла полотенце и начала растирать Билла. – Тебе придется снять брюки.

– Стюарт – хороший человек. Он мне нравится. – Вслед за брюками на пол полетели трусы. – Иди сюда.

– Билл, Стюарт увидит.

– Взгляни сюда. Его можно не брать в расчет.

Сара посмотрела в окно каюты и увидела, что Стюарт, нацепив на голову мокрую панаму, спит в шезлонге.

– Я люблю тебя, – сказал Билл, и Сара выскользнула из своих шортов.


Надев наколенники, Джун ползала по клумбе, пропалывая розы. Это была тяжелая работа, особенно под палящим солнцем, и в тысячный раз Джун подумала, насколько легче была жизнь, пока муж помогал ей. Вытирая со лба пот, она села на землю. Не пора ли признать поражение? Может, нанять садовника? Хотя трудно сказать, что хуже: смотреть, как постепенно приходит в запустение сад, или наблюдать, как о нем заботится чужой человек.

Над забором показалась голова ее соседки, вдовы Сэмюэлс.

– Чудесная погода.

Джун кивнула.

– Прекрасная. Жаль, что сорнякам она нравится не меньше, чем розам.

– Однако, кроме нас, некому помочь бедным цветочкам. Не заглянете ко мне выпить чаю, когда закончите? Я собираюсь перекрасить кухню, хотелось бы обсудить с вами цвета.

– Я принесу кекс, – с улыбкой предложила Джун.

Соседка права. Кроме них, некому позаботиться обо всем, не только о цветах. При жизни мужей они не чувствовали себя такими беспомощными. Но, если уж миссис Сэмюэлс, которая намного старше ее, не желает сдаваться, и она справится. Джун с удвоенной энергией набросилась на сорняки и остановилась, лишь услышав телефонные звонки.

– Тьфу ты!

Вытирая ладони о фартук, Джун направилась в дом.

На обеденном столе жужжал старый разболтанный вентилятор, и в гостиной стояла приятная прохлада.

Когда Джун потянулась к телефону, звонки прекратились.

– Тьфу ты! – повторила она уже громче. Возможно, звонила Сара, а Джун до сих пор сожалела о своей вчерашней резкости. И, конечно, глупо было бросать трубку. Билл ни в чем не виноват. Просто она не сдержалась.

«Все американцы – такие одинаковые», – подумала Джун и рассмеялась. Она в основном черпала знания об американцах из мюзиклов плюс воспоминания о нескольких американских солдатах, встреченных во время войны.

Джун уже хотела вернуться в сад, когда телефон снова зазвонил. Ее сердце забилось быстрее. Если это Сара, можно будет все исправить. Ее девочка знает, что делает, и, если она счастлива, придется смириться с Биллом. В конечном итоге.

– Алло!

Помехи на линии предвещали международный звонок.

– Джун. Надеюсь, что не помешал вам.

Зачем он позвонил?

– Что вам нужно?

– Я знаю, вы не одобряете мои встречи с Сарой, но вчера мы провели вместе чудеснейший день. Я хотел рассказать вам, как она счастлива, и попытаться успокоить вас. Я никогда не сделаю и не скажу ничего, что могло бы повредить ее счастью.

– Когда Сара рассказала о вашей встрече в Нью-Йорке… – Голос подвел Джун. Она не могла найти подходящие слова, не могла выразить свои гнев и беспомощность.

– Я не могу вычеркнуть Сару из моей жизни.

– Вы ужасный человек.

– Возможно, но я люблю Сару. Я надеялся, что вы поймете.

– Никогда, никогда, никогда! – закричала Джун.

– Джун, успокойтесь. Мне не нужно ваше благословение, хотя я и рад был бы получить его. Даю вам слово, я никогда ничего не скажу ей.

– Ваше слово ничего не стоит, мистер Харгривс, – язвительно ответила Джун.

Она бросила трубку и выдернула телефонную вилку из розетки. У нее не было сил на две стычки за одну неделю.

Глава 12

Балансируя нагруженным подносом, Билл скользнул под полосатые простыни. Сара не сразу открыла глаза. Как чудесно! Ей подают завтрак в постель! И в середине дня! Вообще-то, она слышала, как Билл прокрался в кухню, но не хотела портить его сюрприз.

Билл поцеловал ее в щеку. Она улыбнулась, почувствовав, что он успел побриться. Несомненно, открыв глаза, она увидит его безупречным, как всегда.

– Поздравляю с годовщиной, дорогая.

Он положил розу на ее подушку и стал открывать шампанское. Сара села в постели.

– Ты сжульничал, – воскликнула она, поглаживая его гладкую щеку. – Уверена, что ты даже почистил зубы.

Билл широко раскрыл глаза. Ну просто воплощенная невинность.

– Я? Даже не думал.

Он наполнил бокал, одним быстрым движением откинул простыни и вылил шампанское на ее голый живот. Ледяные струйки потекли по ногам. Сара задохнулась и прижала голову Билла к своему животу. Холод исчез от его жарких поцелуев, прикосновений языка, слизывающего шампанское. Губы Билла проложили дорожку к ее бедрам. Знакомый с каждым уголком ее тела, он быстро довел ее до кульминации. Не позволив блаженной дрожи победить, Сара оттолкнула Билла, оседлала его и не отпускала, пока не содрогнулась во втором, еще более глубоком оргазме, теперь уже вместе с ним.

Они лежали, обнаженные, обнимая друг друга, согретые ярким зимним солнцем, проникающим через застекленную крышу. Сара улыбалась, вспоминая, как сомневалась, стоит ли переезжать к Биллу. Его квартира не шла ни в какое сравнение с ее жалким чердаком в Гринвич-Вилледж. Здесь царил простор, а у себя она могла приготовить завтрак, образно говоря, не вылезая из постели. И, даже влюбившись в нью-гэмпширский дом на берегу озера, она наслаждалась современной простотой и функциональностью нью-йоркского жилища Билла.

Правда, рядом с Биллом она готова была сражаться и с тараканами, и с центральным отоплением в своей старой квартире. Казалось, что с каждым днем она любит Билла все больше, и ей даже удалось убедить его, что их разница в возрасте – положительный фактор. Билл очень заботлив, но не снисходителен, и умеет ободрить, когда она временами возвращается из «Глоб», разочарованная и полная решимости бросить работу.

– Так чем бы ты хотела сегодня заняться? – прервал Билл ее размышления.

– Сначала мне хотелось бы выпить шампанского. – Билл плотоядно ухмыльнулся. – Только, пожалуйста, оставь его в бокале.

– Никакой фантазии в этих юных девицах. Между прочим, это тебе.

Он вручил ей два письма. Оба из Англии. На одном конверте Сара узнала почерк Стюарта и, открыв, достала рождественскую открытку с пожеланиями всего самого наилучшего и ей, и Биллу. Внизу Стюарт нацарапал, что покидает правительство, но остается членом парламента.

– Надеюсь, у него все хорошо, – тихо сказала Сара.

– Что это?

– Открытка от Стюарта. Он уходит из правительства. Я надеюсь, что он здоров.

– Конечно, просто заслужил отдых, как любой другой. А второе письмо от кого?

На втором конверте адрес был напечатан, но в углу стоял заменяющий марку штемпель «Хлои».

– От Мэгги!

Сара очень переживала из-за тяжелого объяснения с Мэгги и несколько раз писала ей на адрес журнала, но это был первый ответ. Несмотря на все доставляемые подругой хлопоты, Саре не хотелось, чтобы она навсегда ушла из ее жизни. Слишком тесно они были связаны в прошлом.

Она разорвала конверт. В нем оказались официальное рождественское поздравление «Хлои», довольно вульгарное, и записка от Мэгги:


«Привет, Сара,

счастливого Рождества!

Рада слышать, что у тебя все хорошо. Здесь тоже отлично. Работа великолепная. Свободы даже больше, чем можно пожелать. Квартира фантастическая – рядом с Британским музеем. Отлично просматриваются юные красавчики греки, являющиеся поглазеть на вывезенные с их родины скульптуры. Хотя я в них – то есть в красавчиках – сейчас не особенно и нуждаюсь. Ухватила себе настоящий лакомый кусочек по имени Хью. Он хозяин клуба «Тотем» на Пикадилли (помнишь парня, который задрал мне там юбку?), так что денег у него полно. Во всяком случае, должно быть полно, ведь он везет меня на Рождество в Испанию. О Боже, закругляюсь, надо еще упаковать презервативы!!!

Не пропадай, с любовью, Мэгги…»


В этом письмеце – вся Мэгги. Будто и не было их последней размолвки: в записке ни извинений, ни переживаний – ничего.

– Хорошие новости?

– Вроде того. Мэгги явно перестаралась, пытаясь произвести впечатление, но это так на нее похоже. Я рада получить от нее весточку. Когда люди уходят из твоей жизни, теряешь часть своего прошлого, а ты как думаешь?

Билл обнял ее, пощекотал.

– Эй, ты слишком серьезна. У нас праздник, не забывай.

Сара рассмеялась.

– И я, кажется, заказала шампанское.

– Простите, мадам, – Билл потянулся за бутылкой. – Так что мы сегодня делаем? Хочешь пойти на вечеринку к Эду Теллеру?

Сара передразнила ведущую викторины, рассеянно тыкающую в воображаемое табло, и Билл захохотал.

– Насколько я понял, не хочешь.

Сара пригубила шампанское.

– Джини поет в «Голубом горизонте». Я почти обещала, что мы придем. Ты не возражаешь?

Билл задумался на секунду.

– Нет, это будет чудесно. И правильно.

– Правильно? Почему?

– Да так, не обращай внимания. Но остается еще часть дня.

– И полбутылки шампанского, – сказала Сара, выливая остатки из своего бокала на грудь Билла. – Думаю, нам надо еще попрактиковаться в зачатии детей.

Холодная жидкость заставила Билла передернуться.

– Запомни: я хочу не меньше десятка.

– Тогда поспеши. Джини выступает в одиннадцать.

Зазвонил телефон, и Билл поднял руки, не желая двигаться с шампанским, стекающим по нему.

– Не отвечай.

– Лучше ответить. Может, это что-то важное.

Сара перегнулась через Билла и подняла трубку.

– С Новым годом! – крикнула Джун.

Сара прикрыла ладонью микрофон и прошептала:

– Это мама.

Билл застонал.

– Скажи ей, что, если она хочет иметь внуков, пусть позвонит позже.

– Ш-ш. – Сара толкнула его. – Привет, мам. Ты поспешила, но все равно желаю тебе счастливого Нового года!

– Я просто боялась, что не застану тебя. Твой драгоценный мужчина с тобой?

– Да, он здесь. – Сара взглянула на Билла, отчаянно сигнализирующего, что он не хочет разговаривать. – Да, передаю ему трубку.

Она передала Биллу трубку и откинулась на спину, удивляясь чуду, совершенному Биллом. За пять телефонных разговоров он превратился из «того мужчины» в «драгоценного мужчину».

– …Хорошо, Джун, берегите себя. – Поговорив несколько минут, Билл положил трубку. – Она хочет знать, когда я прикрою твой грех браком.

– И что ты ей ответил?

– Только после того, как снова согрешу.


«Голубой горизонт», один из гарлемских джаз-клубов, долгие годы был захудалым притоном, но недавно знатоки заново открыли его, и местечко стало модным. Привлекательным считалось то, что, даже несмотря на возрождение, интерьер клуба остался таким же, как и в те времена, когда наркоманы, обмякшие на сломанных деревянных стульях, вяло кивали головами в такт блюзам, исполняемым третьеразрядными певцами. И хотя теперь на тех же стульях восседали мужчины в костюмах от Армани, внимавшие таким замечательным певцам, как Джини, Сара считала клуб все тем же притоном. Она понимала, что в следующем месяце толпа переместится в новое модное заведение, и это раздражало ее. Она вращалась в этом кругу, но не могла изжить здоровое отвращение к притворству, как и не привыкла еще к известности Билла.

Когда они где-то появлялись вместе, папарацци и охотники за автографами не отставали, и Саре оставалось только поражаться тому, как легко Билл относится к своей популярности.

Поглощенные работой, и она, и Билл дорожили каждой свободной минутой, но, если в ресторане к ним подходил какой-нибудь болельщик, чтобы пожать руку или сфотографироваться на память, Билл всегда был очень любезен, понимая: то, что для него – легкое неудобство, для болельщика – ярчайший момент вечера. Саре это не всегда нравилось, но она не роптала, только еще больше уважала Билла.

Вот и сейчас все повторилось. Не успели они войти в клуб, как несколько человек повернулись и помахали им. Сара натянуто помахала в ответ, прошептав Биллу:

– Тебе придется подойти и поговорить с ними, особенно вон с той банкирской женой. Только без меня.

– Китти Шелби? А что в ней плохого?

– Она такая бесцеремонная. Подумать только, в прошлый раз она даже вывернула воротник моего жакета, чтобы посмотреть этикетку! – Билл громко расхохотался, пытаясь рассеять ее возмущение. – Ничего смешного! – Правда, Сара сама не удержалась от смеха. – Я собиралась купить пиджак на барахолке только для того, чтобы увидеть ее лицо. Может, она бы и умерла от шока.

Но Саре нечего было стыдиться: в кремовой блузке и узкой длинной юбке она выглядела потрясающе. Любовь Билла придала ей уверенности в себе, и фотографы быстро отреагировали на это преображение. Ее снимки в газетах появлялись все чаще, особенно после статьи о Леонеле Пинто. Билла бесконечно забавляла все растущая слава Сары, но сама она возмущалась тем, что почти всегда о ней упоминали, как о бывшей фотомодели. Неужели нельзя быть просто красивой журналисткой?

– Вот как мы поступим, – сказал Билл. – Я возьму на себя старую гарпию, а ты пока найди Джини. Наверное, она в гримерной.

Сара обрадовалась возможности сбежать и действительно нашла Джини в гримерной – хотя это было слишком громким названием для бывшего туалета.

Джини поцеловала Сару, оставив на ее щеке след коричневой губной помады.

– Привет, девочка, рада, что ты пришла. О, дай-ка я сотру. – Джини огляделась в поисках салфетки. – А твой сексапильный дружок с тобой?

– Болтает с моей доброй подругой, Китти Шелби, – сказала Сара, закатывая глаза.

Джини восхищенно зааплодировала.

– Она только-только из-под скальпеля своего пластического хирурга. Ты видела ее глаза? Из миссис осы она превратилась в мадам Батерфляй.

Сара поняла, что переживет любое самое скучное официальное сборище, пока рядом есть такие друзья, как Джини, наделенные чувством юмора.

– Ты безжалостна. И говоря о дружках, где сегодня твой?

– У Эда Теллера. Не смог отвертеться. Но я его предупредила: если там будет мисс Большой Каньон, пусть только попробует заняться поисками золота среди ее холмов. – Обе женщины рассеянно ткнули пальцами в воображаемое табло и покатились со смеху. – Милая, мой выход через пять минут. Увидимся после выступления.

Когда Сара вернулась в зал, Билл уже занял столик, к счастью, далеко от Китти Шелби. Огни погасли, и в свете единственного прожектора, сверкая блестками элегантного платья, появилась Джини. Как только она запела, наступила абсолютная тишина, а когда первая песня закончилась, все вскочили на ноги и разразились бурей аплодисментов.

– Спасибо, вы так добры, – сказала Джини, когда публика притихла. – Следующая песня посвящается двум моим близким друзьям, присутствующим здесь, Саре и Биллу. – Фамилии называть не было нужды. Все собравшиеся прекрасно знали, о ком идет речь, и снова громко зааплодировали. – Как это ни банально, но сегодня у меня сентиментальное настроение.

Джини запела «Ту старую черную магию», и Билл обнял Сару и страстно поцеловал ее, забыв о наблюдающей за ними публике.

– Я люблю тебя.

Ближе к полуночи, когда Джини взяла перерыв, Билл встал и взял Сару за руку.

– Выйдем. Мне надо тебе кое-что сказать.

– Но мы пропустим встречу Нового года.

– Это не последний наш Новый год. – Билл вывел ее в холодный замусоренный переулок. – Я хотел остаться с тобой наедине.

По серьезности его тона Сара догадалась, что он собирается сказать. Она зябко обхватила себя и стала растирать обнаженные руки, не совсем уверенная, от чего дрожит: от мороза или нервного возбуждения.

– Сара, ты знаешь, что я тебя люблю. И я не сомневаюсь, что ты меня тоже любишь… – Билл с трудом подбирал слова. – Понятия не имел, что это так трудно сказать.

Теперь Сара точно знала, что дрожит от волнения, а не от холода. Ей хотелось сказать что-нибудь, чтобы помочь Биллу, но она не могла вымолвить ни слова.

Билл сунул руку в карман и вынул золотое кольцо с крупным изумрудом.

– Сара, ты выйдешь за меня замуж?

Прошло несколько секунд, прежде чем Сара смогла ответить. Пытаясь сдержать слезы радости, она прошептала:

– Да.

В этот момент из клуба раздались радостные крики, и эхо, отражаясь от домов, помчалось по переулку. Начался 1989 год.

Глава 13

Середина марта казалась Саре лучшим временем года в Нью-Йорке: между суровыми зимними ветрами и невыносимой летней жарой, угнетающе действующей на людей. И в это утро у нее была еще одна причина для счастья. С минуты на минуту должны были появиться Кейти и Джозеф. Сара не видела лучшую подругу больше года и не ожидала ее до своей свадьбы, запланированной на июль, поэтому пришла в восторг, когда Кейти позвонила и сказала, что приезжает с Джозефом на съемку.

Билл не хотел тянуть со свадьбой, но не мог до лета бросить работу на целый месяц раньше. Руководство его компании считало, что пышное торжество послужило бы хорошей рекламой, но Сара не уступила: скромная свадьба в присутствии лишь близких друзей и семьи. Билл легко с ней согласился, но свою семью он приглашать не собирался. О двух старших сестрах Билл упоминал редко, говорил только, что они не дружат. Своим единственным близким человеком он считал Мэри.

Сара взглянула на часы. Самолет приземлился несколько часов назад. Она предложила встретить друзей в аэропорту, но Кейти, всегда стремящаяся создать соответствующую любому событию атмосферу, отказалась, объяснив, что не хочет омрачать первое впечатление после долгой разлуки транспортной пробкой.

Слоняясь бесцельно по квартире, Сара, наверное, уже в двадцатый раз проверила, все ли в порядке. В ванной она взглянула на себя в зеркало: обтягивающая светло-коричневая футболка, короткая юбка в коричневую клетку, аккуратные концы спадающих до талии волос, свидетельствующие о дорогой стрижке, и ее любимый «едва заметный» макияж.

Сара подумала, не стоит ли надеть что-нибудь более модное, но в этот момент раздался звонок, и она побежала к домофону.

– Пропустите их наверх, – сказала она швейцару, чувствуя, что нервничает.

Год – большой срок. Во время телефонных разговоров она представляла себе Кейти такой, какой видела ее во время последней встречи, но люди меняются, а Кейти меняется каждую неделю. Дело даже не во внешности. Что, если у них не осталось ничего общего?

Сара открыла внушительный набор замков на входной двери – абсолютно необходимое условие жизни в Нью-Йорке и полная противоположность единственному ржавому замку дома Билла на озере Уиннипесоки – и выглянула в коридор, ожидая прибытия лифта.

– Сара! – взвизгнула женщина в солнечных очках, красном шарфе, намотанном в виде тюрбана, и огромных серьгах-кольцах, бросившаяся ей навстречу так быстро, как только позволяли красные туфли на высоких платформах. Короткая шубка из искусственного меха упала с ее плеч, открыв взору мини-платье из американского флага.

– Кейти? – Сара попыталась скрыть свое изумление.

– Я говорил ей, что это слишком, – крикнул Джозеф, гораздо более узнаваемый в неизменном черном костюме. Его длинные белокурые волосы были зачесаны назад, но в остальном он казался прежним.

Пока он тащился по коридору с чемоданами, Кейти влетела в распростертые объятия Сары и расцеловала ее.

– Как чудесно снова видеть тебя! – Кейти сняла солнечные очки. – Это называется «Пеппер Андерсон приветствует Америку». Таможенникам понравилось, а ты что думаешь?

Сара внимательно осмотрела подругу. Даже без солнечных очков ее трудно было узнать под перламутровым макияжем в стиле семидесятых.

– А кто такая Пеппер Андерсон?

– Энджи Дикинсон в «Женщине-полицейской». Ты что, не знаешь культуры своей приемной родины?

Сара поцеловала Джозефа и засмеялась.

– Я так рада видеть вас обоих.

Она провела их в квартиру и, как только чемоданам и пальто нашлось место, усадила за кухонный стол и сварила кофе.

– Ты все еще как-то странно на меня смотришь, – сказала Кейти. – Наверное, виноваты цветные контактные линзы.

– Есть! – воскликнула Сара. – У тебя же синие глаза.

– Я никогда не знаю, какого цвета глаза у нее будут завтра, – заметил Джозеф, залпом выпив свой кофе. – Сара, понимаю, что выгляжу невоспитанным, но я должен бежать. У меня встреча с вероятными спонсорами.

– Не обязательно идти сию минуту, – сказала Кейти. – Они просто просили позвонить, когда ты будешь в городе.

– Я должен встретиться с ними как можно скорее. Ты же знаешь обстановку.

Сара почувствовала возникшее между ними напряжение.

– Кейти, все нормально. Билл закончит работу только поздно вечером, и мы пойдем куда-нибудь поужинать.

Джозеф уже был на полпути к двери.

– У меня есть твой телефон, я позвоню и дам знать, где буду.

Когда он ушел, Кейти сказала извиняющимся тоном:

– Джозеф уже вечность одержим идеей снять документальный фильм о Кубе. Четвертый канал давно не давал ему самостоятельных программ, и на эту поездку он истратил все свои деньги, поэтому он так спешит.

– Понятно. Зато у нас есть возможность поболтать.

– Не так долго, как ты думаешь. Я хотела, чтобы Джозеф остался потому, что мне самой надо скоро уходить. Багаж перепутали, и половина костюмов летит сейчас в Мексику. Я позвонила фотографу и предупредила, что съемки откладываются на пару дней, так он закатил истерику. Думал, что мы начнем прямо сегодня. Вечная история. Теперь я должна бежать и лить бальзам на его раненое самолюбие.

– Тебе надо сбавить обороты, – сказала Сара, заметив, что под гримом лицо Кейти выглядит усталым и осунувшимся.

Кейти вытащила из сумочки пачку сигарет и прикурила.

– Научи-ка меня.

– Что ты делаешь?

– Это? – Кейти помахала сигаретой. – Я знаю, что это отвратительно, но все в моем бизнесе курят. Крутишься, крутишься, а потом замечаешь, что сама покупаешь их. Господи, я говорю, как тринадцатилетняя девчонка. «Все мои друзья делают это». Трогательно, не правда ли?

– Я думаю, что тебе необходимо хорошенько отдохнуть и собраться с силами.

– Знаешь, мы влезли на эти высокие должности, которые вроде бы должны создать нам шикарную жизнь. Но у меня нет никакой шикарной жизни, потому что я не слезаю со своего высокого поста, – сказала Кейти ворчливо, чего Сара раньше за ней не замечала. – Я не собиралась заниматься этой съемкой, я хотела поручить ее Карли, но Джозеф настоял, чтобы мы поехали. А если Джозеф чего-то хочет, Джозеф это получает. – Кейти умолкла, заметив встревоженное выражение лица подруги. – Возможно, во мне говорит усталость. Приму душ, ублажу фотографа, и все будет в порядке. Честное слово.

Сара ничего не ответила.


Кейти вошла в студию Шелдона Стоуна, прекрасно понимая, что ее ждут неприятности. Решив, что наряду Пеппер Андерсон недостает солидности, она переоделась в черный деловой костюм и залакировала волосы цвета помидора в неподвижные волны.

– Никогда не работаю с людьми, которых не знаю, тем более с какой-то наглой британской стервой, – визжал в телефон мужчина, не замечая появления Кейти. Это мог быть только сам Шелдон Стоун.

– Вы имеете в виду меня? – ледяным тоном спросила Кейти.

– О, так вы уже здесь. – В его голосе не было и намека на извинение. Он откинул длинные розовато-лиловые волосы, демонстрируя грозно нахмуренное лицо. – Значит, мы можем взглянуть на моделей. Они ждут внизу.

Кейти различила в его голосе злорадные нотки и поняла почему, как только увидела фотомодель.

– Саша, что ты сделала со своими волосами, черт побери? – спросила Кейти, еле сдерживая ярость.

Когда она выбирала Сашу как основную модель этой съемки, у девушки были длинные каштановые волосы. Сейчас перед Кейти сидела коротко стриженная блондинка и, ухмыляясь, сосала леденец, свой ленч.

– Это было нужно для другой работы.

– И ты не потрудилась подойти к телефону и сообщить мне?

Саша уставилась в пол.

– Ах, оставьте ее в покое, – вмешался Шелдон. – Какая разница?

Кейти подумала, не уволить ли их обоих на месте, но мысль о поисках замены показалась невыносимой. Остается надеяться на вдохновение.

– Ладно, уточним распорядок. Шелдон, вы продумали съемку?

Шелдон презрительно взглянул на нее.

– Меня вдохновляет момент. Я ни о чем не думаю.

Раз, два, три, сосчитала про себя Кейти, мобилизуя все свое хладнокровие.

– Не сомневаюсь, Шелдон, но, поскольку это мое время и мои деньги, было бы неплохо, если бы вы хотя бы попытались использовать то, что скрыто под вашими роскошными розовыми кудрями.

Шелдон грозно сверкнул глазами и вытащил несколько полароидных фотографий Саши. Кейти пришлось признать, что они потрясающи.

К концу дня она немного успокоилась. Одежда была обнаружена и летела обратно в Нью-Йорк; Саша оказалась не так уж плоха, и даже Шелдон расслабился, хотя Кейти почувствовала себя неловко, когда он вышел на улицу босиком.

– Вам не кажется, что для этого холодновато? – спросила она.

– Образ требует жертв, – невозмутимо объявил Шелдон.


– Я-то думал, что мы заказали столик у Тони, – сказал Билл, когда такси подъехало к модному ресторану.

– Заказали, но Джозеф предупредил по телефону, что хочет увидеть это, – ответила Сара.

Они вышли из такси, и Билл окинул взглядом очередь.

– Одни дети. Что мы, интересно, здесь делаем?

– Думаю, потому, что в этом месяце заведение удостоилось двух страниц в «Интервью». Джозеф и Кейти помешаны на моде.

Швейцар немедленно узнал Билла.

– Рад вас видеть, мистер Ньюмен, – сказал он, пропуская их без очереди, и Сара почувствовала на себе отблески славы Билла.

Подругу она сразу же заметила у стойки бара.

– Я уже вечность торчу здесь и не могу выпить, – кипела Кейти. – Не знаю, почему мы не поехали ужинать.

– Кейти, познакомься, это Билл, – еле выговорила сжатая толпой Сара.

– Счастлив наконец познакомиться с вами. – Билл пожал Кейти руку. – Хотите, попытаю удачи?

– Спасибо. Давайте просто выпьем по стаканчику и уедем куда-нибудь в другое место. Здесь ужасно.

Сара оглядела интерьер. Дизайнер распилил несколько классических американских автомобилей и привинтил куски к голым бетонным стенам.

– Я думала, что тебе здесь нравится. Стены мокрые…

– Конденсация, – подсказала Кейти. – А через полчаса явится какой-то жуткий оркестр.

– Где Джозеф?

– Вон там, с Шелдоном.

Сара посмотрела в указанном направлении и увидела Джозефа, погруженного в беседу с очень странным мужчиной, босым и с розовыми волосами.

– Кто его приятель? На финансиста что-то не похож.

– Это великий Шелдон Стоун, фотограф. Он невероятно талантлив, но тебе вряд ли понравится. Я не думала приводить его. Это Джозеф хотел с ним познакомиться.

Появился Билл с бутылкой шампанского и четырьмя бокалами.

– С такими ценами хозяин мог бы оштукатурить стены.

Они присоединились к Джозефу и Шелдону и, пока фотограф переводил дыхание между монологами, познакомились.

– Я как раз говорил о «Цвете граната», – сказал Шелдон.

– Красные и желтые, насколько я помню, – откликнулся Билл, откупоривая шампанское.

– Это фильм, кретин, – ухмыльнулся Шелдон.

Билл бесстрастно взглянул на него.

– Сергея Параджанова. О жизни армянского поэта восемнадцатого века Саят-Новы. Мистер Стоун, кажется, у вас нет бокала.

Шелдон достал из кармана бутылку бурбона и глотнул.

– Мне не надо.

– Расскажите мне о свадьбе, – вмешалась Кейти.

Сара поежилась. Ради успеха этого вечера потребуются нечеловеческие усилия.

– Ну, я немного нервничаю из-за платья. Наша домоправительница уговорила меня позволить ей сшить его.

– Она когда-то была портнихой, – сказал Билл. – Платье получится великолепным.

– Не уверена, но, если дать Мэри волю, я буду выглядеть как пастушка начала века. – Билл рассмеялся, и Сара испытала облегчение. Похоже, грубость Шелдона его не задела. – Может, пока ты здесь, придумаешь что-нибудь?

– На тебе будет прекрасно смотреться платье в стиле «ампир» с высокой талией. – Кейти пришлось повысить голос, так как Шелдон стучал кулаками по столу. – Твоя мама согласилась прилететь?

– Она уже принимает валиум, – откликнулся Билл. – Джозеф, а ты сможешь присутствовать?

– Обязательно. Может, сниму о вас фильм. Сегодня я купил восьмимиллиметровую камеру. Они здесь гораздо дешевле, чем в Англии.

Кейти с громким стуком поставила на стол свой бокал.

– Извините.

– Что случилось? – спросила Сара, но Кейти уже направлялась к туалету. – Я пойду с ней.

В туалете Кейте яростно затягивалась сигаретой.

– Минута, и я успокоюсь. А потом скажу Шелдону, чтобы отваливал. Это была ужасная ошибка.

Сара обняла подругу за плечи.

– Ты же всегда имеешь дело с подобными людьми. Не это тебя беспокоит, правда?

– Не могу поверить, что Джозеф купил эту чертову камеру. Мы обсуждали это в самолете, и я объяснила ему, что он обойдется без нее.

– Ты же знаешь мальчишек с их игрушками. Билл помешан на афишах мировой бейсбольной серии до 1960 года. Он тратит на них целое состояние.

– Но я уверена, что это его собственные деньги. А за эту проклятую камеру заплатила я. Я говорила тебе, что Джозеф не работал несколько месяцев. А о контракте на дом в Челси я тебе не говорила? Я вгрохала в него все деньги, которые оставил мне папа. Но Джозеф решил, что жить в Челси очень мило. Соответствующая обстановка для всех его костюмов от Поля Смита.

Кейти всю трясло.

– Это совсем не похоже на того Джозефа, которого я знаю.

– А как хорошо ты его знала? Он обхаживал тебя, потому что ему это было выгодно. Он знал, как опасно было то расследование, но не остановил тебя.

– Ты несправедлива к нему. Я сама решилась, – возразила Сара.

– Да? А я думала, что сама выбрала дом в Челси. Просто изумительно, как Джозеф заставляет других делать то, что он хочет, и при этом умудряется убедить, что это твоя собственная идея. Завтра он заставит меня поверить, что это я решила купить проклятую камеру.

– Тогда ты должна объяснить ему, установить основные правила.

– Знаю, знаю. Но, когда я пытаюсь поговорить с ним, он включает на полную мощность свое обаяние и в конце концов я чувствую себя последней стервой. Сара, я так устала. – Кейти глубоко вздохнула. Сейчас у нее появился шанс рассказать подруге все. – Его вечная болтовня о деньгах сводит меня с ума. И он совершенно не разбирается в людях… вот почему он накинулся на Шелдона. А самое страшное, в Лондоне он увивается за Фрэн Бест. Водит ее по ресторанам.

– Фрэн Бест?

– Ну да. Та сука, которая портила мне кровь в «Мариэлле». Теперь она – редактор на Десятом канале. Один Бог знает, как она получила эту работу… на спине, наверное, – горько сказала Кейти. – А Джозеф говорит, что я должна сделать над собой усилие и наладить с ней отношения, или я буду виновата в том, что его проект не стронется с места. – На глаза Кейти навернулись слезы. – И ты знаешь, что самое худшее во всем этом? Я все еще люблю его.

Глава 14

В июне Сара и Билл провели выходные на озере Уиннипесоки, чтобы Мэри смогла закончить свадебное платье. Работая по эскизам Кейти, Мэри вручную сшила шелковое чудо цвета слоновой кости, развеяв все опасения Сары.

– Ты будешь похожа на принцессу, – сказала Мэри, аккуратно заворачивая платье в папиросную бумагу и укладывая его в коробку.

«Если влезу в него», – подумала Сара, не высказывая вслух своих сомнений. У нее задерживались месячные, и без тошноты она не могла по утрам даже смотреть на еду. Только бы завтра в Нью-Йорке врач подтвердил ее подозрения! Она умирала от желания рассказать Биллу, но сначала хотела удостовериться сама.

– Поехали, – крикнул Билл, уже сидевший в машине. – Я не хочу попасть в пробку.

– Жаль, что свадьба будет не здесь, – сказала Мэри. – Здесь гораздо приятнее, чем в городе.

– Я знаю, но слишком трудно организовать все здесь. Гости прилетают из разных мест. Как бы мы их здесь разместили?

– Наверное, ты прав. – Они вышли на веранду. – Билл, ты не мог бы потише? Приличные люди еще пытаются спать.

– Прошу прощения, – сказал Билл громким шепотом.

Мэри положила свадебное платье на заднее сиденье и придержала Макса, отчаянно пытавшегося влезть в машину с хозяином.

– Билл, не смей заглядывать в коробку, – предупредила Мэри и увела собаку в дом. Сара завела двигатель, и они отправились в путь.

– Билл, я получила письмо от Кейти. Она спрашивает, можно ли приехать на две недели.

– Конечно, можно, если она немного взбодрится. – Билл оторвал взгляд от своих записей. На обратном пути в Нью-Йорк он часто работал над программами радиопередач, чтобы освободить выходные. – За всю ту неделю я ни разу не видел ее улыбки.

– Не будь таким строгим. Ты же знаешь, у нее были трудности с Джозефом, но теперь все наладилось. Он получил деньги для передачи о Кубе. Нам повезло, у нас нет финансовых проблем.

Билл протянул руку и помассировал ей шею.

– Нам повезло по многим причинам. Не только с деньгами.

Сара улыбнулаь ему.

– Я так сильно люблю тебя.

– Но не сильнее, чем я тебя.

Сара вставила в магнитофон кассету с классической музыкой и умолкла. Билл вернулся к своим заметкам. Молчание, воцарившееся в салоне, не угнетало их. Они могли быть рядом, ничего не говоря, но прекрасно чувствуя все, что испытывают друг к другу. Как замечательна ее жизнь – ее мужчина, ее работа, ее квартира. И, дай Бог, скоро будет ребенок, и счастье станет абсолютно полным. Все так совершенно. Кто сказал, что нельзя иметь все?

Это была ее последняя мысль перед тем, как навстречу – прямо на ее полосу – вылетел грузовик. Сара бешено завертела руль, пытаясь уйти от столкновения, но казалось, что, куда бы ни поворачивала машина, грузовик преследовал ее, пока не подмял под себя. И все, что она могла вспомнить потом, – вращение, вращение… и темнота.


– Автокатастрофа. У нее глубокая рана на голове и, похоже, трещина таза. Мы поставили капельницу, но кровяное давление быстро падает.

– Имя?

– По водительским правам, Сара Мур.

– Доктор, пульс учащается.

– Правильно. Серьезное внутреннее кровотечение. Определили группу крови?

– «А», резус положительный.

– Приготовьтесь к переливанию.

– Кровяное давление падает.

– Необходимо сделать томографию. Скорее, парни. Сара, ты меня слышишь?

– Билл?

– Сара, ты в больнице, понимаешь?

– Да, Билл. – Саре казалось, что она плывет. Она попыталась понять, почему Билл кричит на нее. Почему она такая слабая?

Врач взглянул на экран и покачал головой.

– Она беременна… вернее, была беременна. Матка кровоточит. Дам ей еще час. Если кровотечение не прекратится, придется делать операцию. Сколько ей лет?

– Двадцать два.

– Постараемся спасти матку. Ясно?

Сара почти все время была без сознания. Лишь иногда до нее доносились неясные голоса и ослепительный свет ламп над головой резал глаза.

– Переливание не помогает. Готовьте ее к операции.

Сара почувствовала укол в руку.

– Скорее, нельзя терять ни минуты.


– Сара, ты меня слышишь?

Сара помотала головой, стараясь стряхнуть туман. В голове что-то болезненно пульсировало, все суставы ныли, в горле пересохло. Она поднесла руку к губам… распухшие… чужие.

– Что случилось? Где Билл? – еле выдавливая слова, спросила она неясную фигуру, парившую над ней.

– Сара, произошла автокатастрофа. Ты в больнице.

Сара смутно ощущала слезы, струящиеся по ее распухшему лицу, и панику, зарождавшуюся в разбитом теле.

– Билл, пожалуйста, приведите Билла.

– Ты должна успокоиться.

– Я хочу видеть Билла. – Сара хотела крикнуть, но голос сорвался.

– Пожалуйста, успокойся.

Сара попробовала поднять голову. Чья-то рука решительно легла на ее плечо, и кто-то сказал:

– Его здесь нет, Сара.

– Где он? Он не мог оставить меня в таком состоянии.

Она услышала, как дрожит ее голос. Потом чей-то вздох и новый голос. Два голоса, но она не могла разобрать слова.

– Скажите мне, что случилось! – крикнула она, собрав все свои силы.

Кто-то нервно откашлялся.

– Мы сделали все, чтобы спасти его. Мне очень жаль.

– Что вы имеете в виду? Я не понимаю.

Рука сжала ее плечо немного сильнее.

– Билл умер.

Сара открыла рот, чтобы закричать, но не раздалось ни звука. Тьма снова поглотила ее.

– Держите ее на снотворных.


Еще три дня Сара почти не приходила в сознание. Когда наконец она очнулась, около кровати стоял врач.

– Сара, ты меня слышишь?

Она посмотрела на мужчину в зеленом, но никак не могла сфокусировать взгляд.

– Я видела страшный сон. Билл… Он же не умер, правда? Это был сон?

Мертвая тишина сказала ей все, что она не хотела слышать. Она попыталась приподняться на постели, но живот пронзила острая боль.

– Пожалуйста, лежи спокойно. Мы сделали операцию.

– Операцию? Зачем? Я здорова. – Она замолчала, смутно вспоминая что-то важное. – Мой ребенок. Что случилось с моим ребенком?

– Нелегко говорить это. – Мужчина тяжело вздохнул. – Ребенок умер в результате катастрофы. У тебя было кровотечение, и нам пришлось удалить матку. Мне очень жаль.

– Билл хотел пять мальчиков и пять девочек, – тупо сказала Сара.


Сара не смогла присутствовать на похоронах, и только через несколько недель ее выписали из больницы. Лицо ее еще представляло сплошной синяк, внутренности горели, а половина головы была наголо выбрита. Мэри, приехавшая за ней, сама еле держалась на ногах. Краснота вокруг ее глаз говорила о том, что она не переставала плакать с того момента, как услышала о смерти Билла.

– Мой бедный, любимый Уильям. Почему это должно было случиться с ним? Дом так пуст без него, и Макс тоскует. – Сара затряслась, и Мэри крепче обняла ее. – Прости, девочка. Как ты себя чувствуешь? Ты так похудела. Ты уверена, что готова вернуться домой?

– Я ничего не чувствую. Ничего.

Они приехали домой, и Сара побрела за домоправительницей в гостиную. Как странно, что Билл не вышел встречать ее! И в этот момент она до конца осознала, что никогда больше не увидит его. Она все же пыталась сдерживать слезы, но, заметив бейсбольную перчатку Билла на его письменном столе, безутешно заплакала.

Целыми днями она слонялась из комнаты в комнату, замкнувшись в своем горе. Временами она забывала, что Билла больше нет, и звала его. Ей казалось, что вместе с ребенком и возможностью когда-либо иметь детей она навсегда потеряла и свое сердце. И эта боль была гораздо хуже, чем физическая.

Мэри ухаживала за ней, как за собственным ребенком, и обе женщины ушли в свое горе, стараясь свести до минимума все контакты с внешним миром. Им это удавалось до того момента, как – через три недели после смерти Билла – Сара получила письмо с требованием освободить дом, поскольку сестры Билла решили продать его.

«Он так и не собрался написать завещание», – как в тумане подумала Сара.

Вместе с письмом в конверте оказались газетные вырезки. Сара вынула одну. Большой портрет Билла и ее… поменьше. Некоторое время она просто смотрела на Билла, водя пальцем по его лицу, закусив губу, чтобы не расплакаться. Когда глаза перестало щипать, она прочла заметку и в конце концов поняла, о чем идет речь: она – глупая английская девчонка, не привыкшая к правостороннему движению, и именно ее неопытность привела к автокатастрофе. И это было самое мягкое обвинение. Другие газеты, когда-то взахлеб расписывающие ее отношения с Биллом, были еще суровее. Некоторые даже выдвигали предположения, что они ссорились и именно это привело к трагедии. Водитель грузовика, не получивший ни единой царапины, сообщил полиции, что Сара на большой скорости вылетела ему навстречу.

– Это неправда, – крикнула Сара, бросая газеты и не в первый раз жалея, что не умерла вместе с Биллом.

Она в тысячный раз прокрутила в голове катастрофу. Она была уверена, что грузовик выехал на ее полосу, но, может быть, она просто пытается найти оправдания? Может быть, газеты правы? И все, что она воображает сейчас, просто способ облегчить чувство вины? Может, она действительно ехала слишком быстро.

Сара вошла в кухню и показала Мэри письмо и газетные вырезки.

– Я пойду соберу свои вещи.

– Пожалуйста, не слушай их, детка. Я знаю, ты сделала все, что было в твоих силах, – сказала Мэри, помогая ей подняться по лестнице.

Сара ничего не ответила. Слова Мэри не утешали ее. Через двадцать четыре часа она сидела в самолете, направлявшемся в Англию.

Глава 15

Англия, январь 1990

Джун взглянула на поднос, стоящий перед спальней Сары, и увидела, что еда не тронута.

– Сара, любовь моя. – Джун дернула ручку, но дверь не поддалась. – Ты должна поесть.

Не дождавшись ответа, Джун подняла поднос и пошла в кухню выбрасывать еду. Всю последнюю неделю Сара практически не выходила из своей комнаты. Ужасное Рождество. А в канун Нового года – в годовщину той ночи, когда Билл сделал Саре предложение, – дочь спокойно сказала, что хочет умереть.

После смерти Билла прошло шесть месяцев, но Сара все сильнее погружалась в депрессию. Джун начинала бояться, что Сара никогда не смирится со своей потерей. Хотя что тут странного, если сама Джун так и не оправилась полностью после кончины мужа? Смирившись с тем, что закончит свои дни в одиночестве, Джун не могла допустить, чтобы подобное случилось с ее дочерью. Она подумала о внуках, которых у нее никогда не будет, и по ее щеке скатилась слеза.

Все эти месяцы соседи вели себя безупречно, особенно миссис Сэмюэлс. Старушка выполняла различные поручения и приходила посидеть с Сарой, когда Джун надо было выйти из дома. Вдов поддерживали воспоминания о долгой и счастливой жизни с мужьями, а какие слова утешения могли предложить старые женщины Саре, так жестоко лишенной счастья, едва успевшего начаться?

Джун пыталась убедить дочь съездить к Мэгги, но Сара даже не желала разговаривать с ней по телефону. Джун чувствовала холодок между девушками, но надеялась, что ничего серьезного между ними не произошло.

Первые две недели рядом с Сарой была Кейти, и ее присутствие очень помогло, но Кейти пришлось вернуться в Лондон, готовиться к поездке в Японию – какой-то новый проект ее журнала. Сара не вдавалась в детали, она теперь была безразлична ко всему.

Джун понимала, как важно дочери вновь обрести цель в жизни, но стоило ей завести разговор о работе, как Сара замыкалась в себе. Она лишь хотела лежать в своей спальне с зашторенными окнами двадцать четыре часа в сутки, и Джун часто просыпалась по ночам, разбуженная плачем дочери.

Так дальше не может продолжаться. Она не позволит своей умной красивой девочке жить воспоминаниями и прятаться от жизни.

Необходимо что-то предпринять, но она уже испробовала все, что могла придумать. Оставалось одно последнее средство. И Джун сделала то, что поклялась не делать никогда в жизни. Она позвонила Стюарту Харгривсу.

– Джун, что случилось? Как она?

– Конечно, плохо.

– Позвольте мне приехать. Я добрался бы за три часа…

– Сколько раз я должна вам повторять? Я не хочу, чтобы вы сюда приезжали. – Пока Сара жила с ней, Джун, по меньшей мере, могла не подпускать к ней Стюарта. – Но мне необходима ваша помощь. Я исчерпала все свои возможности. Сара должна начать восстанавливать свою жизнь.

Стюарт помолчал несколько секунд, затем сказал:

– Положитесь на меня. Я знаю, чего вам стоило попросить меня о помощи. Спасибо за это.


Сара стояла на крыльце, накинув на плечи одеяло, и смотрела на дождь. Она хотела закрыть глаза и забыться сном, но мать убедила ее выйти на свежий воздух. Уронив одеяло, Сара спустилась в сад и замерла неподвижно. Вскоре коротко остриженные волосы облепили ее голову, дождь пропитал мягкую фланелевую рубашку. Это была рубашка Билла, единственная его вещь, привезенная ею домой. Сара задрожала, и ее дрожащие плечи были единственным признаком того, что она вообще способна что-то чувствовать.

В доме зазвонил телефон, но Сара даже не обернулась, только украдкой вынула из кармана бутылочку со снотворным, открутила крышку и посмотрела, сколько осталось. Потом сунула в рот две таблетки и подумала, хватит ли ей энергии сходить к врачу за новым рецептом. Мысль о том, что она не сможет спать, казалась невыносимой. Только во сне могла она забыть о кошмаре ожидавшей ее долгой пустой жизни.

– Сара, дорогая, – позвала мать. – Тебя к телефону.

– Я не хочу ни с кем разговаривать, – ответила она, возвращаясь в дом.

– Это Кейти, – солгала Джун, зная, что только с Кейти Сара согласилась бы поговорить, – из Японии.

Сара остановилась на пороге своей комнаты. Кейти, конечно, постарается скрыть переполняющую ее радость от новых впечатлений, но вряд ли у нее это получится.

– Скажи ей, что мы поговорим на следующей неделе.

Джун не повесила трубку, и в ее голосе прозвучало разочарование.

– Должно быть, это стоит ей кучу денег.

– Хорошо, я подойду. – Сара прошла в гостиную и взяла трубку из руки Джун. – Привет, Кейти.

– Привет, Сара. Говорит Саймон Холлэнд.

– Чем могу быть полезна, мистер Холлэнд? – Сара возмущенно взглянула на мать.

– Я хотел выразить соболезнования.

Снотворное начинало действовать, и у Сары не хватило сил удивиться, откуда Саймон узнал о катастрофе. Когда люди выражали ей сочувствие, ей всегда казалось, что они ждут, чтобы она как-то сгладила неловкость момента. Все хотели услышать, что ей становится легче, но она этого не говорила. Это просто было неправдой.

– Сара, вы меня слышите?

– Что? О, спасибо, что позвонили, вы очень… внимательны. – Это самое большее, что она могла сказать. – Я не могу говорить…

– Подождите, я не все сказал. Я хочу, чтобы вы вернулись в «Войс».

Думать становилось все труднее. Из глубины сознания выплыла мысль, что этот звонок каким-то образом устроила мать.

– Спасибо, но я не нуждаюсь в ваших заботах.

Холлэнд рассмеялся.

– Не часто меня обвиняют в заботливости. Послушайте, если хотите, могу предложить внештатную работу. Подумайте об этом.

Сара молча сунула трубку матери, прошла в свою спальню и заперла дверь.


Съежившись на скрипучем диване, обтянутом красной кожей, Сара растерянно оглядела гостиную Мэгги. Мать долго уговаривала ее принять предложение Саймона, и в конце концов Сара сдалась. У нее просто не было сил бороться. И, в любом случае, какая разница? Ей абсолютно все равно, что делать.

Джун договорилась с Мэгги, что Сара поживет у нее, пока не найдет себе жилье. И опять Сара не спорила, но, войдя в квартиру Мэгги в Блумсбери, сразу поняла, что совершила огромную ошибку.

Комната была тесной и душной. Диван задвинут в угол, освобождая место для многофункционального тренажера, по полу разбросаны кучи старых газет, переполненные пепельницы и подносы из фольги с остатками еды, доставляемой на дом. Китай, Индия, Италия – гастрономические объединенные нации лежали на грязном ковре, перебивая аромат вездесущих пачули Мэгги и образуя ядовитую смесь запахов.

«Все, как раньше», – подумала Сара, глядя на грязные кремовые стены.

Вошла Мэгги с двумя стаканами.

– За новый старт, – сказала она, чокаясь. – Обожаю эту квартиру. Отсюда можно плюнуть на Оксфорд-стрит.

Сара слабо улыбнулась, стараясь разобраться в изменениях, происшедших с Мэгги за два года после их последней встречи. Ее пережженные волосы из белых превратились в почти зеленые, и сквозь налакированные пряди просвечивал череп. Но это еще ерунда по сравнению с потерей веса. Казалось, на теле Мэгги не осталось ни грамма мяса, а кожа приобрела нездоровую прозрачность. Глубокий вырез блузки обнажал глубокие впадины над грудиной, а тазовые кости буквально распирали тесные джинсы.

– Мой офис совсем рядом.

– И как ты себя чувствуешь в роли редактора отдела?

– Нормально, – ответила Мэгги, уверенная, что Сара над ней насмехается. – «Хлоя» процветает, продается больше двухсот тысяч экземпляров в неделю. Мне очень нравится отдавать приказы, но я хотела бы двигаться дальше и работать в какой-нибудь ежедневной газете. Женские журналы больше подходят таким рохлям, как Кейти.

«Не только ее кожа прозрачна», – подумала Сара, но не стала ничего говорить вслух.

– Что это? – показала она на тренажер.

– Фантастика, правда? – Мэгги широко улыбнулась. – Я занимаюсь по утрам перед работой и иногда по вечерам, если пропускаю занятия в зале.

– Ты не боишься переусердствовать?

– Нет, не боюсь. – Мэгги помрачнела. – Тебе больше нравилось, как я выглядела в школе?

– Конечно, нет.

Однако пауза – не дольше доли секунды – не оставила у Мэгги никаких сомнений: если бы Сара могла выбирать из двух крайностей, то предпочла бы прежнюю толстуху.

– Сара, честно говоря, несколько часов на этой штуковине и тебе не повредили бы, как и курс ультрафиолетового облучения.

– Один-ноль в твою пользу. Так когда я познакомлюсь с Хью?

– Завтра утром. Он очень поздно возвращается из клуба.

– Значит, он живет здесь?

– В основном. Эта жирная свинья, его жена, заграбастала дом. Разве я тебе не говорила?

Сара отрицательно покачала головой – больше от отчаяния, чем в ответ на вопрос.


Услышав, как захлопнулась входная дверь, Сара вылезла из постели. Снотворное кончилось, и она проснулась несколько часов назад, но не выходила из своей крохотной комнатки, не желая видеть, как Мэгги истязает себя на тренажере.

Натягивая старые джинсы и футболку, Сара решила, что раз уж ей предстоит жить здесь – пусть только неделю, – она наведет в этом свинарнике порядок.

В гостиной пахло не лучше, чем накануне. Сара попыталась открыть окна, но краска присохла намертво, и она направилась в кухню за ножом. Ноги прилипали к линолеуму, раковина была переполнена немытой посудой. Как человек, который почти ничего не ест, умудрился развести такую грязь?

Опасливо дотронувшись до зеленого неопознанного объекта в сковородке, Сара удивилась, почему согласилась с предложением матери. Но делать нечего. Придется пока забыть об окнах. Она наклонилась, надеясь найти под раковиной какую-нибудь моющую жидкость, и в этот момент кто-то обхватил ее за бедра.

– Эта роскошная задница – точно не Мэгги. Привет, Сара.

Сбросив с себя чьи-то руки, Сара в бешенстве выпрямилась и обернулась. Перед ней, растянув пухлые губы в глупой ухмылке, стоял мужчина в цветастом шелковом халате. Несомненно, Хью.

– Есть возражения?

– Вовсе нет. – Его акцент напоминал одновременно о съемочной площадке и заштатной средней школе. А жвачку он жевал, как статист в любительской постановке «Вестсайдской истории». – Я просто обалдел. Не хочешь сварить крошке Хью чашечку кофе? А если еще и завтрак сварганишь, я позволю тебе почесать мне ножки. Может быть.

Сара с отвращением посмотрела на него и схватилась за ручку сковородки, с трудом подавляя желание ударить по жирной роже. Хью правильно оценил ситуацию и, пожав плечами, мол, как хочешь, потянулся через Сару и включил чайник. Пояс его халата развязался.

– Ух, – сказал он, даже не пытаясь запахнуть халат.

– О Боже! Прикройтесь.

Хью подбоченился и как-то по-детски фыркнул.

– Тебе нравится?

– Пора бы уже повзрослеть, – огрызнулась Сара, жалея, что не воспользовалась сковородкой. Сколько же ему лет? Белокурые волосы до плеч, легкий загар. Или он слишком плохо выглядит для тридцати пяти лет, или слишком хорошо – для пятидесяти. В любом случае, в умственном развитии он явно застрял в подростковом возрасте. И где Мэгги находит таких?

– Слишком рано для всего этого, – сказала она, протискиваясь мимо него и захлопывая дверь своей спальни.

– Это никогда не бывает рано, – крикнул Хью ей вслед.


Сара лежала на узкой кровати, уставясь в пятно на потолке, оставленное отвалившейся штукатуркой.

– Какой кошмар! – Кейти окинула взглядом убогую комнатенку, представлявшую все новое жилье Сары. – Здесь жить нельзя. Собирай вещи. Ты едешь ко мне.

– Здесь нормально.

– Нет, Сара, здесь не нормально. Здесь омерзительно.

Сара безучастно смотрела, как Кейти пытается зажечь одну из двух конфорок газовой плиты, приткнувшейся к раковине.

– Чтобы она заработала, надо что-нибудь бросить в счетчик. Я ею нечасто пользуюсь. Если хочешь выпить, в шкафчике над тобой есть бутылка джина.

Кейти обнаружила в шкафчике джин и две кружки.

Она вернулась из Японии всего несколько часов назад и из неприятного разговора с Мэгги выяснила, что Сара выдержала у нее всего две недели. Когда такси остановилось перед обшарпанным многоквартирным домом на Кингз-роуд, Кейти подумала, что Мэгги из вредности дала ей неверный адрес, и очень удивилась, когда Сара открыла дверь.

– Пожалуйста, поедем со мной. Джозеф меня убьет, если узнает, что я оставила тебя здесь. – Кейти протянула Саре кружку с джином. – Сэкономишь на квартплате и побыстрее оплатишь больничные счета из Штатов.

– Как у вас с Джозефом? – спросила Сара, меняя тему.

– Хорошо, – виновато ответила Кейти. Вряд ли Сара хотела услышать именно такой ответ. – Джозеф получил работу, а это всегда помогает. Поговорим у нас дома.

Сара выпила неразбавленный джин залпом, словно это была чистая вода.

– Послушай, я, правда, не могу. У Мэгги омерзительная квартира, но это не единственная причина моего побега. Она не предупредила, что ее неряха-приятель живет с ней. Мне сейчас трудно смотреть на другие пары. Я чувствую горечь и зависть. – Сара расплакалась. – Трогательно, да? Никогда не думала, что доживу до того дня, когда стану завидовать Мэгги.

Кейти села на кровать и обняла Сару, не представляя, как утешить ее.

– Со временем все пройдет.

Сара отстранилась.

– Я знаю, – сказала она, утирая слезы. – Кейти, пожалуйста, уйди. Я должна побыть одна.

– Я не хочу оставлять тебя здесь.

Кейти сама уже готова была разрыдаться.

– Пожалуйста, – взмолилась Сара.

Кейти встала.

– Ладно. Дай твой номер телефона.

– Здесь нет телефона. Позвонишь мне на работу.

– Я позвоню завтра, – сказала Кейти, открывая парадную дверь.

Сара равнодушно пожала плечами и снова уставилась в потолок.


Когда Кейти на следующий день позвонила в «Войс», Сара попросила Дэйва Тичера сказать, что ее нет на месте. То же самое она попросила сказать на следующий день. И на следующий. И не только Кейти. Сара избегала и мать, и Мэгги. Иногда, чтобы они не встревожились и не объявились на ее пороге, приходилось разговаривать с ними. Она давала расплывчатые обещания, уверяла, что у нее все в порядке. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел, насколько ее жизнь далека от нормы.

На работе Сара еще как-то притворялась, что ее жизнь потихоньку налаживается, но, возвращаясь по вечерам в свою конуру, сразу заползала в постель, выключала свет и мысленно посылала весь мир куда подальше.

Ее желание преуспеть в жизни, даже просто жить, умерло вместе с Биллом. Она знала, что ему очень не понравилось бы видеть ее такой апатичной и жалеющей себя, но ей приходилось собирать всю свою силу воли только для того, чтобы встать утром с кровати. Особенно тяжело было, когда ей снилось, что Билл жив. Она просыпалась окрыленной, счастливой, а потом осознание безвозвратной потери наваливалось на нее еще более невыносимой тяжестью.

– Держи, Сара. Витаешь в облаках?

Дэйв Тичер поставил перед ней стаканчик с кофе. Шутливое прозвище «Боксер» ушло в далекое прошлое.

Сара оторвала взгляд от экрана компьютера.

– Спасибо, Дэйв. Просто эта статья сводит меня с ума.

Дэйв заглянул через ее плечо.

– «ПЛАСТИЧЕСКАЯ ОПЕРАЦИЯ ГРУДИ ИЗМЕНИЛА МОЮ ЖИЗНЬ». Хочешь, я посмотрю? Тебя к телефону.

– Пожалуйста, скажи, что я занята. А кто там?

– Стюарт Харгривс, и я уже это сказал, но он решил ждать на линии, пока ты не освободишься. Ну же, Сара, он занимает мой телефон.

Сара ударила по клавише сохранения информации и, тяжело вздохнув, подошла к телефону. Затем положила трубку на рычаг и вернулась к своей статье.

«До операции ей никогда не хватало уверенности для того, чтобы носить платья без бретелей.

Предоставим слово самой Салли: «Пол обожает мою новую грудь. Он просто не может оторвать от меня руки!»

Несколько минут Сара смотрела на свое творение, как на неразборчивые иероглифы. Затем в полном отчаянии закрыла файл.

Разве сама она лучше журналистов, безжалостно впившихся в нее после автокатастрофы? Если честно, она не могла утвердительно ответить на свой вопрос. Необходимо заняться другими темами, не имеющими никакого отношения к отвратительным признаниям и мелочным навязчивым идеям.


Телефон снова зазвонил. Дэйв поднял трубку и прикрыл микрофон ладонью.

– Опять Стюарт Харгривс. Сара, пожалуйста, разберись с ним. Я не могу весь день играть в эти глупые игры.

Сара затрясла головой.

– Я не хочу ни с кем говорить.

– О Господи. – Дэйв снял ладонь с микрофона. – Простите, она на совещании… Хорошо, только возьму карандаш. Хорошо… Хорошо… Восемь часов? Конечно, я передам ей. До свидания.

Дэйв вручил Саре адрес.

– В восемь часов мистер Харгривс ожидает тебя к ужину.


Итальянский ресторан на Шарлотт-стрит выглядел именно итальянским рестораном, а не карикатурой на него. Но Саре было на это наплевать, и она злилась оттого, что ей, образно говоря, выкрутили руки. Она пыталась дозвониться до Стюарта, но он был недосягаем.

Весь остаток дня Сара подумывала просто не явиться на свидание, однако в конце концов решила, что пойдет и скажет Стюарту: она не останется и нечего ему зря тратить вечер.

Стюарт уже заказал бутылку вина и ждал ее.

– Сара, как приятно вас видеть. Спасибо, что пришли.

– Я не останусь, – резко сказала она. – И вы не должны были воображать, что я вообще приду.

Стюарт явно растерялся.

– Прошу прощения.

Сара уже развернулась, чтобы уйти, но заколебалась. Почему она бежит от него? Почему пытается отгородиться от всех, кто хочет помочь ей? Большая часть ее жизни погибла в автокатастрофе, а теперь она старательно разрушает ту малость, что осталась.

– Стюарт, это я должна просить прощения, – сказала она, садясь.

Харгривс взял ее за руку.

– Со временем станет легче, поверьте мне.

Сара уже устала слышать подобные слова, с какими бы добрыми намерениями они ни произносились.

– Откуда вы знаете? Ваша жена жива.

– Синтия? – фыркнул Стюарт. – Она может завтра шагнуть под автобус, и я ни на секунду не потеряю сон… Простите, это замечание явно в дурном вкусе.

Стюарт редко упоминал свою жену, и Сара удивилась горячности, с какой он сделал это сейчас.

– Все в порядке. Люди не должны ходить вокруг меня на цыпочках до конца моей жизни.

– Сара, я понимаю, что вы сейчас переживаете. Когда-то давным-давно я отчаянно влюбился. Я уже был женат на Синтии, но от всего отказался бы ради той женщины, только она ушла из моей жизни. Исчезла, и я никогда ее больше не видел. Она не умерла, но для меня это ничего не меняло. Я скорбел так же сильно, как если бы она умерла. И это чувство потери не покидает меня. Даже теперь. Но мало-помалу боль становится терпимой. – Стюарт печально улыбнулся. – Однажды утром вы проснетесь, и мысль о Билле не будет вашей первой мыслью.

Последние слова глубоко тронули Сару. Стюарт действительно ее понимает.

– Не могу даже вообразить, что это утро когда-нибудь настанет.

– Настанет. Я знаю, вы почувствуете себя виноватой. Но память о любви не угаснет, когда утихнет боль. Просто вы перестанете тосковать о потере и начнете радоваться тому, что Билл был частью вашей жизни, хоть и недолго. Очень многие проходят по жизни, вообще не испытав того, что было у вас с Биллом. Вы – счастливый человек, хоть сейчас вам так не кажется.

Сара почувствовала, как к глазам подступают слезы.

– Но необходимо кое-что изменить, – мягко продолжал Стюарт. – Билл так много подарил вам. Вы в долгу перед ним и не смеете хоронить себя заживо. Не забывайте о нем, но не лишайте себя возможности снова испытать счастье. Поверьте тому, кто все это пережил.

– А разве вы не лишили себя этой возможности?

Стюарт грустно кивнул.

– Но я – старый человек, и мне уже поздно сожалеть о чем бы то ни было.

Несмотря на все его уверения, Саре показалось, что его собственное горе невыносимо.

– Вы молоды, перед вами вся жизнь. У вас будет новая любовь, будет семья.

Сара вздрогнула и отвела взгляд. Стюарт не знает об операции и потерянном ребенке.

– Возможно. Кажется, я действительно проголодалась. Закажем что-нибудь?

– Конечно. Только я сам сделаю заказ. – Он подозвал официанта, заказал ужин на двоих и, когда официант отошел, сказал: – Знаете, в такое время очень важны друзья. И мне хотелось бы думать, что мы стали добрыми друзьями.

– Да, я тоже так думаю.

– Тогда, может, примете наконец мое приглашение на матч «Камдена»? – с улыбкой спросил Стюарт. – Один из владельцев клуба – мой друг.

– Не уверена, что смогу пойти.

– Пожалуйста.

– Я подумаю. А кто ваш друг? Стивен Пауэлл?

– Боже упаси! – возмутился Стюарт. – Питер Баррет.

– Почти ничего о нем не слышала. Он довольно пассивный партнер, не так ли?

– Когда вы увидите Стивена Пауэлла, то поймете, что это наилучший вариант.

Глава 16

Майским вечером в среду Сара протиснулась через толпу преданных болельщиков и охотников за автографами в зал совета директоров клуба «Камден юнайтед». Словно желая поднять футбол на непривычно интеллектуальный уровень, стены обшили поддельным красным деревом, как библиотеку, и увешали черно-белыми фотографиями всех команд, начиная с создания клуба в 1920 году. Застекленный шкаф стонал под тяжестью кубков, выигранных за семьдесят лет.

– Рад, что вы смогли прийти, – сказал Стюарт, приближаясь к Саре. – Позвольте познакомить вас с Питером.

Питер Баррет, по профессии торговец предметами искусства, был больше похож на кроткого любителя крикета, чем на владельца футбольного клуба, и выглядел бы уместнее на деревенской лужайке, чем на охваченном футбольной лихорадкой стадионе.

– Счастлив познакомиться с вами, – сказал Баррет тихим голосом, очень гармонирующим с его внешностью.

Не успела Сара ответить, как раздался грубый окрик с манчестерским акцентом:

– До сих пор не можешь оставить в покое юных девиц, Харгривс?

Сара узнала Стивена Пауэлла, президента «Камден юнайтед», хотя он – не в пример Стюарту – в реальной жизни выглядел гораздо хуже, чем на фотографиях. Пауэлл, примерно одних лет со Стюартом, был повыше, но явно проиграл битву с ожирением. Его лицо напомнило Саре мопса, и, судя по противной ухмылке, этот мопс выбрал своей костью Стюарта.

– Это Сара Мур из «Санди Войс», – холодно сказал Стюарт.

– Смотри, чтобы жена не узнала, что ты спишь с оппозицией. – Под пристальным взглядом Пауэлла Сара внутренне съежилась. – Вижу, твои пристрастия не изменились. Тот же тип. Да, все тот же тип, – задумчиво повторил он.

– Когда-нибудь, Пауэлл, – оборвал его Стюарт, – жизнь сотрет с твоего лица эту самодовольную ухмылку.

Сару ошеломила их нескрываемая обоюдная враждебность. Впервые в ее присутствии Стюарт сбросил маску вежливости, и Сара не сомневалась: будь мужчины на двадцать лет моложе, они уже, сцепившись, катались бы по полу.

Стюарт извинился и, все еще дрожа от ярости, направился к туалетам.

Сара повернулась к Питеру Баррету.

– Какая кошка между ними пробежала?

Питер пожал плечами.

– Понятия не имею. Забудьте и позвольте угостить вас чем-нибудь.

Когда Стюарт вернулся, гневный румянец почти сошел с его лица.

– Сара, примите мои искреннейшие извинения за ту неприятную сцену. Пауэлл – настоящая скотина. Он оскорбил вас.

– Вовсе нет. Но будем надеяться, что футболисты окажутся более дружелюбными.

Рассмеявшись, Питер и Стюарт повели Сару в директорскую ложу.

– Стюарт, как ты думаешь, сколько денег достанется Йэну от этого матча? – спросил Питер, когда компания заняла свои места.

– Глядя на эту толпу, я бы сказал, около двухсот тысяч фунтов.

– Неплохое выходное пособие.

– Не думаю, что Йэн покинет команду в ближайшем будущем, вряд ли он увидит эти деньги. У него огромные карточные долги. Немного же он заработал за десять лет. – Питер умолк на секунду. – Сара, это не для печати. Я разговариваю с вами, как с другом Стюарта, а не как с журналисткой.

– Очень жаль. – Она улыбнулась, разгоняя опасения Питера. – Я понимаю.

Когда начался матч, Стюарт забыл о своей сдержанности. Сара с легкой грустью заметила, как в мальчишеском энтузиазме он стал похож на ее отца. Стюарт наслаждался каждым прорывом, каждой передачей, и его бурный восторг казался не совсем уместным для бывшего члена кабинета министров. Однако Сара находила его поведение очень естественным и видела в нем подтверждение того, что больше всего любила в этой игре: футбол – великий уравнитель.

Стюарт вскочил с места и завопил:

– Ну давай же, приятель!

Вдруг он схватился за грудь и дико закашлялся. Сара подхватила его за локоть.

– Сядьте, Стюарт.

– Не волнуйтесь, – сказал он, чуть отдышавшись.

– Стюарт, пожалуйста, сядьте.

Он подчинился.

– Сейчас все пройдет, не обращайте внимания.

Не обращать внимания? Стюарт вдруг постарел на глазах, и сердце Сары сжалось от тревоги и жалости. Незаметно для себя она успела привязаться к этому человеку, почему-то ей хотелось заботиться о нем. И еще ей казалось, что ее забота нужна ему.

К концу первого тайма Стюарт уже выглядел как обычно.

– Думаю, бренди нас согреет, не возражаете?

Они вернулись в зал. Там было очень мало женщин, и те в основном – жены, допущенные в «святая святых» из милости.

Шумный спор, разгоревшийся в другом конце зала, прервал ее размышления.

– Я хочу выпить, и я выпью! – раздался визгливый голос. – Будьте добры, двойной виски.

Когда люди благоразумно расступились, Сара увидела, что один из спорщиков – Стивен Пауэлл. Женщине было лет пятьдесят пять, но она явно не желала смириться с возрастом: узкие черные леггинсы, открытый топ из лайкры под леопарда и толстый слой грима, под которым на одутловатом лице с трудом угадывались следы былой красоты. Хрупкие рыжие волосы были так нещадно начесаны, что, казалось, вот-вот отвалятся.

– Если не хочешь, чтобы я устроила сцену прямо здесь, не мешай мне пить.

– Неужели ты не можешь хоть раз сдержаться? – прошипел Стивен. – Хватит позорить меня.

– Прекрасно, во всем виновата я. Как всегда. – То ли от выпитого, то ли от полученного выговора женщина разрыдалась и выбежала из комнаты.

– Кто это? – спросила Сара.

– Несчастная жена Стивена, Джеки, – ответил Стюарт. – Вы слишком молоды, чтобы помнить, но в шестидесятых Джеки была очень известной фотомоделью. Однако время и – в еще большей степени – Стивен не были добры к ней. Отсюда и проблема с алкоголем. Трудно поверить, но когда-то она была на самой вершине рядом с Джин Шримптон, Твиги и Бабочкой…

– Стюарт? – Сара коснулась его руки. – Вы кажетесь сейчас таким далеким.

– Простите. Стариковские воспоминания. Так о чем я говорил? Стивен безобразно обращается с Джеки. Неудивительно, что бедняжка пьет.

– Есть ли здесь еще кто-то, кого мне следует знать?

– Кажется, нет. Вернемся на трибуну.

Трибуны взорвались овацией, когда на поле выбежал Йэн Самнер.

– Так он остается? – спросил Стюарт Питера.

– Думаю, он захочет остаться как можно дольше. Что ждет его, когда он уйдет из спорта? В лучшем случае карьера страхового агента. Срок его контракта истекает только через год. Йэн неплохо играет и достаточно молод, чтобы продлить его контракт.

– Сегодня он играет лучше, чем в… – Не успел Стюарт закончить свою мысль, как Йэн забил гол. Болельщики хозяев поля вскочили на ноги и взревели. – Рано списывать его со счетов.

– Он явно надеется создать у нас именно такое впечатление.

Раздался финальный свисток, и они уже собрались покинуть трибуну, когда Сара заметила в углу обмякшую Джеки Пауэлл. Она потрясла женщину за плечо.

– С вами все в порядке?

– Что? Кто вы? – Джеки быстро вытерла слюну, скопившуюся в уголках рта.

– Сара Мур. Вы в порядке?

– В каком только может быть жена этого ублюдка. – Заметив, что Сара удивлена ее откровенностью, Джеки усмехнулась – Не тревожьтесь, милая. Тут всем о нас все известно. – Она протянула руку, чтобы Сара помогла ей подняться, и поинтересовалась: – Мы победили?

Сара утвердительно кивнула.

– По крайней мере, у него будет сегодня не очень поганое настроение. Так как вы сказали вас зовут?

– Сара.

– Спасибо, деточка, что разбудили меня. Стивен оставил бы меня здесь на всю ночь.

Джеки говорила еще довольно неразборчиво, но героически старалась протрезветь.

Подошел Стюарт и, увидев приближающегося Стивена, сказал:

– Сара, не возражаете, если мы уйдем отсюда?

Джеки снова рассмеялась.

– Правильно, Стюарт, давайте, сваливайте. Я его отвлеку.

Сара на ходу оглянулась. Стивен тыкал пальцем им вслед и ругал Джеки.

– Подвезти вас? – спросил Стюарт, когда они подошли к ожидавшему его автомобилю. – Или вы на своей машине?

Сара не садилась за руль с момента катастрофы. Она просто не в силах была это сделать.

– Это было бы замечательно.

Стюарт удобно раскинулся на заднем сиденье «Даймлера».

– Сожалею об эпизоде со Стивеном Пауэллом, но я вас предупреждал!

– Из-за чего все это?

Стюарт сделал вид, что не слышал вопрос.

– Так как вам нравится работа?

– Ужас. Я ее ненавижу.

– Должен признаться, что не люблю бульварных репортеров, кроме вас, разумеется.

– Я все там же, с чего начинала. Даже хуже. По меньшей мере, после колледжа у меня было вдохновение. Терпеть не могу писать о скандалах.

– Тогда пишите о том, что любите.

– Например?

– Странно, что вы сами не догадались. Ответ очевиден. О футболе.

Глава 17

Сара стояла на полупустой трибуне, пытаясь игнорировать поддразнивания Джона Рудмена, но увлечься унылой игрой было очень сложно. На прошлой неделе она вообще была единственным репортером в ложе прессы – принимающий клуб даже объявил о ее присутствии по радио.

Прошел год после смерти Билла, и предсказание Стюарта начинало сбываться. Она не забывала Билла, но, когда просыпалась, ее первые мысли были о работе. Начало карьеры футбольного комментатора нельзя было назвать ярким. Саймон Холлэнд постоянно умолял ее вернуться к скандальной хронике и позволял освещать самые захудалые матчи и то только тогда, когда не было альтернативы-мужчины. Сара оставалась непреклонной: она будет спортивным репортером или никем. В результате ее рабочая нагрузка быстро сокращалась, чего нельзя было сказать о больничных счетах.

Теперь она понимала, как глупо было ожидать большего. Когда работа все же появлялась, это были матчи третьего дивизиона: из тех, в которых центральный нападающий должен был бы расстрелять из «узи» команду соперников, не меньше, чтобы удостоиться больше двух строчек в газете.

Однако, если поручаемые ей матчи оказывались все ближе к последней строке Национальной лиги, оскорбления, которые ей приходилось терпеть от коллег-мужчин, находились явно в первом дивизионе.

– Я не женоненавистник, – сказал Рудмен, всем своим видом доказывая обратное, – но ты должна признать, что женщины не созданы для футбола.

Сара медленно осмотрела его с головы до ног и обратно. Не меньше ста десяти килограммов, широкое туповатое лицо, вечная сигарета в зубах.

– А ты, значит, создан?

Остальные мужчины засмеялись, а кто-то крикнул:

– Джон, не в бровь, а в глаз.

– Да, но я хоть играл в свое время. А она – нет.

– Ты хочешь сказать, что о медицине могут писать только врачи, а о судопроизводстве – юристы?

Сара постаралась скрыть свой гнев, но ей до смерти надоел этот мужской шовинизм. Пожалуй, они боятся, что, допустив в свой круг женщин, лишат футбол его мистического ореола.

Мужчины, как по команде, сомкнули ряды.

– Берегись, Джон, – взревел один из них. – Ты же знаешь, что говорят о рыжих.

Свисток об окончании первого тайма разрядил обстановку, и Сара последовала за остальными репортерами к телефону. Игра была такой же серой, как погода, и скучный нулевой счет вряд ли изменится. Похоже, ей нечего будет добавить к набросанному уже репортажу после финального свистка.

Не успела Сара положить трубку, как к ней подошел Стэн, пожилой репортер, приглядывавший за пресс-баром.

– Сара, как вы думаете, сандвичей достаточно?

Сара недоверчиво взглянула на него.

– Джону хватит, но насчет остальных не уверена.

Вид жалкого угощения не улучшил ее настроения. Когда она появилась здесь в первый раз, Стэн попросил ее приготовить чай. Всех это очень рассмешило, и с тех пор Стэн продолжал игру.

Сара жевала черствый бутерброд со скукожившейся ветчиной, и заголовок одной из ее прежних статей «ЮНОША ЖЕНИТСЯ НА СОБСТВЕННОЙ МАЧЕХЕ» казался ей не таким уж отвратительным.


– Мне необходима постоянная работа. Я больше не могу жить впроголодь, – стонала Сара в уютной кухне Кейти.

Вынимая из духовки картошку в мундире, Кейти кивнула.

– Мое предложение остается в силе. Если хочешь сюда переехать… – На улице взорвалась петарда. Кейти вздрогнула и выронила картофелины. – Чертовы мальчишки, стреляют с утра до ночи. – Она наклонилась за картошкой, размышляя, как бы поаккуратнее выложить свои новости. – Ты не возражаешь против кожуры?

Сара покачала головой. Совершенно ясно, что Кейти нервничает не только из-за фейерверка.

– Кейти, у вас с Джозефом все в порядке?

– Да, и я собиралась кое-что сказать тебе, – ответила Кейти, закуривая новую сигарету, хотя только что затушила предыдущую. Она нервничала с того самого момента, как Джозеф сделал ей предложение. – Мы женимся.

– Ты уверена, что поступаешь правильно? – спросила Сара. Ужасно, но теперь уже невозможно было взять назад опрометчиво вырвавшиеся слова, и она просто молча смотрела на подругу.

Кейти села.

– Если бы это сказал кто-то другой, я пришла бы в ярость.

Испытывая неловкость, Сара опустила голову.

– Я просто имела в виду… ты знаешь… у вас были проблемы… – она заплакала. – Я просто мерзкая завистливая стерва.

Кейти вскочила и оторвала кусок бумажного полотенца.

– Прости. Это я бесчувственная дрянь.

Сара взяла бумажную ленту и высморкалась.

– За что ты извиняешься? Поверить не могу, что пыталась оправдаться.

– Тс-с, не волнуйся.

– Я подумала: «Почему Кейти должна быть счастлива?»

– Не оправдывайся, я прекрасно тебя понимаю. Любой, кто видел нас тогда в Нью-Йорке, не предсказал бы такого поворота. Помнишь, как я ревела в туалете? Я чувствовала себя точно так же, как ты сейчас. Я смотрела на вас с Биллом и думала: «Почему у меня этого нет?»

– Но ты промолчала.

Кейти обняла Сару за плечи.

– Кто говорит, что наши чувства всегда должны быть добрыми? Я поражаюсь, как ты смогла взять себя в руки. Когда я вернулась из Японии и увидела тебя в той конуре… Но не будем вспоминать.

– Нет, продолжай.

Глаза Кейти затуманились слезами.

– Я боялась, что ты убьешь себя. Помнишь, когда ты вернулась в «Войс» и не подходила к телефону? Ну, я все равно звонила каждое утро и разговаривала с Дэйвом, чтобы убедиться: ты в редакции. И посмотри на себя сейчас: ты справилась и строишь новую жизнь.

– Какую жизнь? Моя работа, мое жилье – сплошной кошмар.

– Потому что ты нарочно создаешь себе трудности. И я восхищаюсь тобой. Ты могла переехать ко мне и писать о пластических операциях увядающих кинозвезд, и все катилось бы как по маслу. Но ты начала с нуля, как в Америке. И, как в Америке, ты снова добьешься успеха.

– Когда свадьба?

Сара не стала поздравлять Кейти: самые искренние поздравления показались бы сейчас фальшивыми.

– Когда мы оба найдем окошко в своих расписаниях, – засмеялась Кейти. – Где-нибудь в следующем году. Я понимаю, что у любого, кто знает нас, могут возникнуть сомнения. У нас были свои взлеты и падения, но думаю, я виновата в них не меньше Джозефа. Мы оба ставим работу на первое место и не уделяем достаточно времени друг другу. Наверное, такое случается со всеми профессиональными парами…

Кейти самой показалось, что она оправдывается.


Когда второй раз принесли меню, Мэгги отшвырнула его и рявкнула:

– Уберите эту гадость.

Мэгги хотела встретиться в баре, но Сара настояла на ресторане, и Мэгги не сомневалась: Сара хочет убедиться, что она не голодает. В каждом телефонном разговоре Сара прежде всего интересовалась, как Мэгги питается.

Кипя от злости, Мэгги взглянула на часы. Чтобы явиться сюда, она пропустила занятие в спортзале. Мэгги уже собиралась уйти, когда в ресторан вбежала Сара.

– Прости. Я совсем потеряла представление о времени. Ты уже заказала?

«Не прошло и десяти секунд, а она уже начинает», – подумала Мэгги.

– Я ждала тебя.

– Умираю с голоду. Ты бывала здесь? У них очень вкусный жареный тунец. – Сара поняла, что пережимает, и сменила тему. – Как дела на работе?

– Хорошо, – с облегчением ответила Мэгги. – Я только что начала новый раздел «Эффектная Хлоя». Ну, знаешь, дешевый шик и все такое. Я просто смотрю в «Мариэллу» и передираю их идеи. Конечно, наши читательницы на двадцать лет старше, но какая разница?

Вернувшийся официант опасливо покосился на Мэгги.

– Вы готовы заказывать?

– Жареный тунец, пожалуйста, – решительно сказала Мэгги.

– Мне то же самое, – откликнулась довольная Сара. – И грибной жюльен на закуску.

Официант вопросительно взглянул на Мэгги.

– Мне все равно.

Они заказали бутылку белого вина, и, в ожидании закуски, Сара стала рассказывать Мэгги о своих попытках пробиться в мир футбольных комментаторов.

– Не очень-то шикарно.

Сара подумала, что у Мэгги несколько извращенное представление о шике и красоте. Если только такое возможно, Мэгги была еще более худой, чем в их последнюю встречу. Двойные борозды в уголках рта стали еще глубже, а скулы в любой момент готовы были прорвать кожу. От щедрого макияжа, нанесенного широкими мазками, лицо Мэгги напоминало разрисованный череп.

В молчании они принялись за еду. Атмосфера накалялась. Сара отчаянно хотела восстановить нормальные отношения с Мэгги, может, даже рассказать о потерянном ребенке, и, кто знает, вдруг общая скорбь залечит старые раны. Но, глядя на сидящий перед нею призрак, Сара сомневалась, возможны ли вообще нормальные отношения с Мэгги.

Все попытки поговорить о еде натыкались на мгновенно вспыхивающую ярость. И сейчас Сара злилась на неспособность Мэгги признать, как сильно болезнь изменила ее.

Мэгги тем временем злилась от того, что Сара следит за каждым съеденным ею куском. Ей пришлось полностью съесть свою порцию, но каждый кусок словно костью застревал в горле, и ощущение сытости вызывало чувство, похожее на панику. Мэгги казалось, что она теряет контроль над ситуацией.

– Что ты наденешь на свадьбу Кейти? – в отчаянии спросила Сара.

Мэгги скривилась.

– Я знаю, что она пригласила меня только ради тебя. И в ее изысканном приглашении нет ни намека на Хью.

– Как поживает Хью? – спросила Сара, не желая спорить.

– Мы немного подрались в прошлый уик-энд. Он обвинил меня в том, что я заигрывала с одним парнем в клубе.

– А ты заигрывала?

– Конечно. Нельзя позволять мужикам расслабляться. Хью просил меня пригласить тебя в «Тотем». Ты ему очень нравишься.

Сара украдкой взглянула на тарелку Мэгги.

– Неужели?

В ее вопросе Мэгги послышалось презрение. И это после всего, что было высказано в Нью-Йорке!

– Мне надо в туалет.

– Я пойду с тобой, – сказала Сара, поднимаясь.

«Невероятно!» – подумала Мэгги.

– Может, ты сначала закажешь десерт?

– Хорошо. Как насчет фруктового торта?

– Отлично.

Мэгги вошла в кабинку и заперла дверь. Опустившись на колени, она схватилась одной рукой за унитаз, а палец другой сунула в горло. «Что бы я ни делала, все плохо, – подумала она, изрыгая ужин. – Глупая. Жирная. Уродина».

Освободив желудок, Мэгги вытерла рот и почувствовала себя увереннее. Спустив воду, она отперла дверь и подкрасила губы. Остальные кабинки были пусты. Хорошо, что никто ее не слышал.

Когда Мэгги вернулась к столику, Сара расплачивалась по счету.

– Я не стала заказывать десерт, – сказала она, глядя Мэгги в глаза. – Какой смысл?


Февральский снег начинал таять, и рефери объявил, что земля пригодна для игры. Сидя между Стюартом и Стивеном Пауэллом в директорской ложе «Камдена», Сара подумала, что ощущала больше дружелюбия на матче «Арсенал» – «Тотенхэм».

Странно, почему Стюарт не поддерживает клуб, где к нему относились бы получше? К тому же, «Камден» бултыхается на самом дне дивизиона, и результат сегодняшнего матча против «Эштона» предрешен. Несмотря на слухи о том, что вратарь «Эштона» Билли Тод снова пристрастился к кокаину, команда играет великолепно. Однако за пять минут до конца игры на нападающего «Камдена» Леса Саттона снизошло редкое вдохновение, и он провел мяч через линию защиты «Эштона». Билли Тод бросился навстречу, и Саре показалось, что он даже не заметил, как мяч пролетел над его головой и попал в сетку ворот.

Когда просвистел финальный свисток, Сара впервые увидела легкую улыбку на лице Пауэлла и подтолкнула локтем Стюарта.

– Он выглядит довольным.

– Так и должно быть. Никто не думал, что у «Камдена» есть сегодня хоть один шанс. Особенно букмекеры.

Сара отклонила приглашение Стюарта выпить. Ее мучили угрызения совести. Хотя Билли Тод вернулся в «Эштон», своим разоблачением Сара отняла у него два года профессиональной жизни. И ради чего? Она все еще в «Войсе» и пишет всякую чушь.

Появление в пресс-баре Джона Рудмена не улучшило ее настроения, напомнив, что такие бесталанные лентяи, как Рудмен, продвигаются только благодаря тому, что висит у них между ног, а ей – чтобы свести концы с концами – придется вернуться к постылым скандалам. Саймон Холлэнд поставил ей ультматум: или бросить футбол, или выметаться из газеты. Ее финансовое положение не позволяло спорить.

– Я подвезу вас, – сказал Стюарт, беря ее под руку.

Они шли по заснеженной автостоянке к «Даймлеру», и Сара вдруг поняла, что Стюарт не ведет ее, а тяжело опирается на ее руку.

– Стюарт, как вы себя чувствуете? – Она встревоженно взглянула на него. За последний месяц он сильно сдал.

– Погода играет злые шутки с моим ревматизмом. Мне не следовало приезжать сегодня, но я так мечтал провести день с вами.

– И я тоже. – Сара открыла ему дверцу. – Но как бы мне хотелось появляться здесь в качестве репортера.

Стюарт тяжело опустился на заднее сиденье, и Сара скользнула вслед за ним.

– Вы знаете, что «Геральд» ищет футбольного обозревателя? – спросил Стюарт, доставая из кармана плоскую фляжку и вручая ее Саре.

Она глотнула виски и вернула Стюарту фляжку.

– Я не видела объявления.

– И не увидите. Синтия считает, что, если человек достаточно умен, чтобы узнать о вакансии, он уже наполовину достоин работы в «Геральд». Почему бы вам не позвонить спортивному редактору?

– Дину Гейвину? Позвоню в понедельник утром. Можно мне…

– Сара, только не говорите, что узнали о вакансии от меня, – попросил Стюарт. – Синтия немедленно внесет вас в «черный список». Один Бог знает, как она до сих пор не пронюхала про нас.

– Я только хотела спросить, можно ли еще выпить. Я не согрелась. Стюарт, вы же знаете, я никогда не ссылалась на нашу дружбу. А о чем Синтия может «пронюхать»?

– Ни о чем. Но она все истолкует по-своему. Вот, держите. – Он вернул Саре фляжку.

– Вы не знаете, эта работа штатная?

Стюарт утвердительно кивнул.

– Правда, я не знаю деталей. Стараюсь не влезать в дела Синтии в тщетной надежде, что когда-нибудь она ответит мне тем же.

– Это было бы замечательно. Постоянная зарплата поможет мне расплатиться по больничным счетам. Боюсь, что останусь должником американской страховой компании до конца своих дней.

– Вы никогда мне об этом не говорили.

– Долг в пятьдесят тысяч фунтов – это не то, о чем можно кричать во весь голос.

– Пятьдесят тысяч? Бедная девочка.

– Не спорю.


«Сегодня поп-звезда Мэт Френтон в эксклюзивном интервью «Санди Войс» признался, что ложится в клинику – пятьсот фунтов стерлингов в сутки – чтобы избавиться от одержимости сексом».

Сара прекратила печатать, размышляя, не добавить ли, что, делая свое душераздирающее признание, звезда пыталась сжать ей колено.

– Чушь, – сказала она вслух, стирая с экрана написанное.

– Зря, – засмеялся Дэйв. – Бедняга измучился. Все эти поклонницы – слишком сильное искушение.

– А тебе не кажется, что его признание связано с выпуском нового альбома после полного провала предыдущего?

– Это одна из версий, – пожал плечами Дэйв.

– Типичная история для этой газеты, – вскипела Сара и уже хотела произнести очередную речь, обличающую «Войс», когда зазвонил телефон.

Пытаясь успокоиться, она не сразу взяла трубку. Ее нервозность объяснялась ожиданием звонка из «Геральд». Неделю назад она прошла собеседование, и Дин Гейвин сказал, что даст ей знать о результатах.

– Сара Мур. «Санди Войс».

– Привет, Сара. У тебя такой деловой голос.

Сара разочарованно поникла.

– Привет, мам.

– Я быстро, любовь моя. – Джун явно нервничала. – Миссис Сэмюэлс уже поставила чайник, но я решила позвонить. Я перевожу кое-какие деньги на твой банковский счет.

– Зачем?

– Чтобы помочь тебе расплатиться с долгами.

Сара была тронута. Мама всегда спрашивала, хватит ли ей денег заплатить за отопление.

– Не надо, мам. На этой неделе я написала пару лишних статей.

– Я уверена, что этого недостаточно для оплаты больничных счетов. Мне заплатили по одному из страховых полисов твоего отца. Гарри всегда удачно вкладывал деньги… – Голос Джун сорвался.

– Мама, ты представляешь, сколько я должна?

– Что-то около пятидесяти тысяч фунтов. Я перевожу пятьдесят пять, чтобы наверняка.

Сара лишилась дара речи. Пятьдесят пять тысяч фунтов? Ее отец при жизни и мечтать не мог о таких деньгах.

– Мама, это невозможно.

Казалось, Джун не терпится повесить трубку.

– Никаких споров. Ты возьмешь деньги, и точка. Именно этого хотел бы твой отец.

– Я не знаю, что сказать…

– Пообещай, что скоро приедешь повидать меня. Все. Стучит миссис Сэмюэлс. Я должна идти.

Сара положила трубку. Разговор казался нереальным. Как по мановению волшебной палочки ее долги превратились в дым. Конечно, она могла бы поспорить с матерью, но знала, что это бесполезно.

– Ты выглядишь так, словно выиграла в лотерею, – сказал Дэйв. – А сейчас я развеселю тебя еще больше. Только что тебе позвонил мистер Гейвин, и я сказал, что переведу звонок кому-нибудь из твоего отдела.

Сара оцепенела.

– И кому же ты его перевел?

– Холлэнду, разумеется. Ты же знаешь: этот жалкий ублюдок обожает принимать для нас послания.

Сара никому в редакции не рассказывала об интервью в «Геральд».

– Ты понимаешь, что наделал, чертов идиот?

Она посмотрела на кабинет Холлэнда в другом конце зала. Саймон все еще говорил по телефону и счастливым не выглядел. Что делать? Придется разговаривать из его кабинета. Если Гейвин собирается предложить ей работу, не стоит играть с ним в кошки-мышки. Вряд ли ему это понравится. А если нет, неприятности возникнут с Холлэндом.

Саймон увидел ее через стеклянную перегородку и жестом пригласил войти.

– Это тебя.

Он передал ей трубку.

Услышав, что Гейвин берет ее на работу, Сара уже плохо разбирала остальное, потом повесила трубку и взглянула на Холлэнда.

– Ты меня надула. Могла бы сказать, что ищешь работу. Я из кожи вон лез ради тебя. Взял обратно после побега в Америку.

Сара уже собралась извиниться, но передумала. Какого черта?

– Сколько раз я просила перевести меня на футбол? Ты знал, что я сумею. Если я могу вложить душу в ерунду, которой ты заставляшь меня заниматься, то вряд ли провалю дело, которое люблю. Но ты не позволил мне писать о спорте, потому что я женщина. Ты не делал мне никаких одолжений, Саймон.

Холлэнд не мог долго хмуриться.

– Пожалуй, ты права. Не делал.

– Теперь, если позволишь, я должна закончить эксклюзив по Мэту Френтону.

Она открыла дверь.

– Сара?

Она обернулась.

– Что?

– Желаю удачи! – Холлэнд подмигнул ей. – И пришли ко мне Тичера.

Сара закрыла дверь кабинета и так громко завизжала от восторга, что в редакции мгновенно наступила мертвая тишина.

Наконец! Наконец!

Глава 18

С первой зарплаты в «Геральд» Сара уплатила начальный взнос за двухкомнатную квартиру в Хайгете и в начале мая переехала в собственное жилище.

Ко дню свадьбы Кейти она еще не закончила распаковываться и с утра лихорадочно перебирала мешки с одеждой. Не было времени ходить по магазинам, да и заработки в «Войс» не позволяли даже думать о новом платье.

В чемодане, уложенном Мэри и с тех пор ни разу не открытом, нашелся темно-серый льняной костюм, купленный в дорогом нью-йоркском магазине. Последний раз она надевала этот костюм на присуждение премий «Эмми» за лучшие телепередачи. Билл представлял одну из наград, и его короткая речь заставила публику чуть не падать в проходы от смеха. Сара с болью вспомнила, как смотрела на него, стоящего на сцене, и чувствовала себя самой счастливой женщиной в мире.

Убрать костюм? Глупости. Ей и так будет нелегко сегодня. Не хватает еще разреветься, не успев выйти из дома.

Быстро одевшись, Сара отправилась к Кейти и нашла ее примерно в таком же состоянии по поводу собственного наряда.

– Вы столько тянули, а в итоге ты не готова. Мы опаздываем. Ты выглядишь отлично, поехали, – подгоняла Сара, чувствуя, что нервничает больше невесты.

– Я не ошиблась, выбрав «Шанель»? Обычно в мае не бывает так жарко. Я задохнусь в этой шерсти. Надо было надеть белое. Знаешь, я всю жизнь мечтала выйти замуж в «Шанели» и в Челси, но сейчас чувствую себя пугалом.

– Ты выглядешь потрясающе. Поехали. Машина ждет.

Сара выразительно постучала по своим часикам.

– У нас еще полно времени, – возразила Кейти. – И по традиции, невеста должна опоздать.

Сара вздохнула и выглянула в кухонное окно.

– Сад изумителен. Не понимаю, почему вы не устроили прием здесь.

– Я хотела, но у Джозефа на этот счет свои идеи. Мне казалось, гражданская церемония должна быть простой и тихой, а теперь не представляю, во что нам все это обойдется. Похоже, мне все-таки придется согласиться на ту должность.

– Какую?

– Редактора «Мариэллы». Открой, пожалуйста, шампанское.

– Поздравляю. Ты мне ничего не говорила.

– Просто сомневалась, что соглашусь.

Сара открыла шампанское и налила два больших бокала.

– Почему?

– Очень много работы. Я выхожу замуж… личная жизнь требует жертв.

«Почему должна приносить жертвы ты, а не Джозеф?» – подумала Сара, но промолчала, чтобы не омрачать настроение невесты.

Кейти отхлебнула шампанского.

– Во всяком случае, разорившись на приеме, мы сэкономим на медовом месяце.

– Мне казалось, что в июле вы уезжаете.

– Джозеф уезжает через несколько дней. В Нью-Йорк, работать. Может, я заскочу к нему на пару дней.

Почему Кейти ради Джозефа собиралась отказаться от должности главного редактора, если он даже не смог выкроить время для медового месяца? Сара взглянула на Кейти, и ей пришло в голову, что чего-то не хватает.

– Мне казалось именно сегодня ты будешь курить непрерывно.

– М-м. Я сумела бросить.

– Молодец. Послушай, теперь уже мы действительно должны ехать. Джозеф решит, что ты от него сбежала.

– Секундучку, – вскрикнула Кейти и прижала ладонь ко рту. – Меня тошнит. – Она бросилась в ванную и через несколько минут появилась, тяжело дыша. – Извини.

– Нервы?

– Наверное, – ответила Кейти, хотя тошнило ее по совершенно другой причине. Может, Сара сама догадается, в чем дело. Кейти не хватило духу сказать правду.

– Ну теперь ты наконец готова?

Кейти глотнула шампанского, нацепила жемчужное ожерелье, подхватила сумочку от Шанель и сказала:

– Совершенно готова.

На улице их ждал белый «Роллс-Ройс».

– Я хотела поблагодарить тебя за Мэгги.

В который уже раз Сара надеялась, что встреча с Мэгги поможет возродить былую дружбу. Однако, справляясь шаг за шагом с собственной депрессией, она все острее осознавала, как Мэгги погружается в бесконечный круговорот диет и различных гимнастик, не говоря уж о безрассудной влюбленности в омерзительного Хью.

Когда «Роллс-Ройс» остановился перед зданием муниципалитета, Кейти нервно захихикала. В шикарной толпе гостей выделялась Мэгги в платье из ядовито-оранжевой тафты.

– Я чувствую себя королевой-матерью. Просто оскорбительно, как они все таращатся на меня.

– Тогда помаши им по-королевски.

Кейти помахала.

– Поверить не могу, что через двадцать минут стану миссис Кейти Маккейб.

– Я не знала, что ты меняешь фамилию.

Кейти заметила ее разочарование.

– Я не хотела, но Джозеф так решил… ну, знаешь, ну, когда у нас будет… Ты считаешь, что я не права?

– Вовсе нет.

Но Сара солгала. Даже ради Билла она никогда бы не отказалась от собственного имени.

Джозеф в элегантном сером костюме, заказанном Кейти у известного японского модельера, подбежал к машине. В его глазах стояли слезы.

– О нет, – воскликнула Кейти. – Я сейчас разревусь. У меня глаза в порядке?

Сара подала ей платочек.

– Идемте скорее, пока мы все не разревелись.

Кейти вышла из машины и повернулась к Саре.

– Что бы ни случилось, кто бы ни был рядом, ты всегда будешь одним из самых близких людей в моей жизни.

– Взаимно.

Несмотря на дурные предчувствия, Сара не переставала молиться, чтобы Кейти была счастлива.

Гости набились в зал регистрации и вскоре все покрылись испариной, так как температура была не меньше тридцати двух по Цельсию. Появился чиновник, и свадебная церемония началась.

Изнемогая от жары, в измявшемся костюме, Сара словно издали слышала вопросы, которые никто никогда не задаст ей.

– Кэтрин Джулиет Кларк, согласны ли вы…

Опустив глаза, Сара нервно теребила руки, стараясь вообще ничего не слышать.

– Свидетели, пожалуйста…

– Сара!

– Извини.

Когда она шла, чтобы расписаться в книге, ее глаза были полны слез.

На улице фотограф, друг Кейти, делал традиционные снимки молодоженов во всех ракурсах. Сара настояла на том, чтобы сфотографироваться втроем: она, Мэгги и невеста. Однако, когда они прижались друг к другу, стало ясно, насколько неискренни их широкие улыбки.

– Готово, – сказала Кейти, слишком поспешно отстраняясь от Мэгги. – Поехали праздновать.


Свадебный прием проходил в Хантингтон-клубе совсем неподалеку. Интерьер был точной копией старинного клуба для джентльменов вплоть до огромных кожаных диванов и картин старых мастеров. К свадебному торжеству все помещения были украшены сотнями белых лилий на длинных стеблях, а масляные лампы распространяли сильный мускусный аромат. Шампанское лилось рекой, и похожие на манекенщиц официантки в коротких черных платьицах порхали среди гостей с подносами, полными закусок.

Балансируя тарелкой и бокалом, Сара протиснулась к Мэгги, развалившейся на диване.

– Похоже на похоронный зал, – сказала Мэгги, опустошая бокал шампанского и громко рыгая. – Только покойника не хватает.

– Ты пьяна. Поешь. – Сара протянула ей фаршированное перепелиное яйцо.

– Я поела дома. – Мэгги вытянула ногу, останавливая проходящую мимо официанту. – Пожалуйста, наполните мой бокал.

Мэгги прекрасно понимала, что пьяна, но, зная, что ее присутствие здесь нежелательно, только так могла пережить этот день.

Как раз, когда Мэгги затушила сигарету в вазе с лилиями, появился Джозеф.

– Похоже, в бисквитах слишком много алкоголя, – шепнул он Саре на ухо.

Сара попыталась защитить Мэгги, хотя гости уже обращали на нее внимание. Исхудалая, в безвкусном платье, она представляла жалкое зрелище.

– Она в порядке.

– Я хотел поблагодарить тебя. – Джозеф чмокнул Сару в щеку. – Ведь это ты познакомила меня с Кейти, и теперь, когда ребенок на подходе, я могу честно сказать, что никогда не был так счастлив.

– Ребенок?

Саре показалось, что комната закружилась.

– О Господи. Я думал, Кейти тебе сказала.

Джозеф подхватил Сару под руку и подвел к дивану.

У Кейти будет ребенок. Сару словно ударили кулаком в солнечное сплетение.

– Прости. Я оказалась к этому не готова, – наконец выдавила она.

Догадавшись, что случилось, подбежала Кейти.

– О, Сара, мне так жаль. Я собиралась сказать тебе, но не было подходящего момента.

– Сколько недель?

Билл хотел десять детей: пять девочек и пять мальчиков. Но теперь ей никогда не испытать этого счастья: выносить собственного ребенка.

– Семь.

Сара попыталась разрядить атмосферу.

– Так это вынужденный брак?

Кейти села рядом и обняла ее.

– Можно и так сказать. Послушай, мы хотим, чтобы ты была вроде крестной матери, только без всей этой религиозной чепухи.

Слегка покачиваясь, с полубезумной улыбкой на лице, появилась Мэгги.

– Вы не секретничаете?

Кейти в отчаянии взглянула на Сару и Джозефа.

– У Кейти отличные новости. Она беременна, – вежливо ответила Сара.

– Неожиданный поворот…

– Перестань.

Сара оттащила Мэгги подальше, боясь, что та устроит сцену.

Как только распространился слух о беременности Кейти, гости окружили счастливую пару, и Мэгги с Сарой остались одни. Они сидели рядом, погруженные каждая в свое горе.

– Моему малышу уже было бы пять лет, – без всякого выражения произнесла Мэгги.

«А моему – год», – подумала Сара, но вслух ничего не сказала.

Глава 19

– Давай, Тоун, бей!

– Слепой идиот!

Воздух загустел от ругательств, и Сара испытывала сильное искушение попросить кого-нибудь из комментаторов закончить за нее репортаж. Они точно нашли бы более выразительные слова для описания игры «Эштона». После перевода в низшую лигу это был первый матч команды, блистательно стартовавшей в прошлом сезоне, но с тех пор стремительно катившейся вниз по наклонной плоскости.

Джон Рудмен что-то крикнул, но Сара не разобрала его слов. По обе стороны от нее совершенно одинаковыми голосами ругались в микрофоны два радиокомментатора.

Рудмен протиснулся к ней.

– Нашла что-нибудь на Билли Тода?

– Нет, он слишком умен. Играет лучше, чем весь прошлый сезон.

– Вот именно. Уверен, что он просто сбивает нас со следа.

В ложе прессы поговаривали, что Тоду платят за намеренный проигрыш матчей, и Сара не сомневалась, что вратарь знает об этих слухах. Может, Рудмен и прав, и все усилия Тода – лишь ловко разыгранный спектакль. Казалось, что Билли один играет за всю команду. От остальных не было никакого толку. С такой игрой они вполне могли бы остаться в раздевалке. Только удивительное искусство вратаря спасало «Эштон» от полного разгрома.

Сара была полна дурных предчувствий. Дин Гейвин приказал ей не возвращаться в редакцию без интервью с вратарем «Эштона», а Тод не созвал пресс-конференцию, как она надеялась. Теперь у нее было две проблемы. Первая: все редакторы наверняка отдали своим репортерам точно такой же приказ, значит, после матча к Билли будет не подступиться. Вторая: даже если ей посчастливится пробиться к нему, Билли Тод узнает ее с первого взгляда и пошлет куда подальше. Нечего надеяться, что он забыл, кто она такая и что с ним сделала.

Финальный свисток объявил сухую ничью. Над стадионом взметнулась песня Тины Тернер, а репортеры бросились к Билли Тоду. Когда Сара добралась до тоннеля, ведущего с поля к раздевалкам, там уже толкались журналисты и ослепительно мелькали фотовспышки. С появлением Билли Тода толпа взревела.

– Билли, сюда!

– Ходят слухи, что вы «сдаете» матчи. Что вы на это скажете?

– Кто вам платит?

– Билли, вы избавились от пристрастия к наркотикам?

Тод игнорировал вопросы и стряхивал руки, дергавшие его за футболку.

– Без комментариев.

Сара пробиралась за проталкивающимся через толпу Билли, но, когда уже хотела положить руку на его плечо, перед ней вырос Том Бэнкс, тренер «Эштона».

– Простите, мисс. Если хотите получить автограф, напишите нам.

– Я – футбольный репортер «Геральд», – сказала Сара больше себе, чем тренеру, который уже ускользнул в раздевалку вслед за своим игроком и запер дверь.

Ее лицо горело. Замечание Бэнкса слышали все. Джон Рудмен ухмылялся во весь рот. Сара развернулась и пошла прочь. Тод несомненно не раскроет рта, так что она ничего не потеряла.

Она нашла на автостоянке свою машину, недавно купленный «Форд-Фиесту». Как ни страшно было снова садиться за руль, глупо тратить половину зарплаты на такси, к тому же работа требовала передвижения собственным транспортом.

Некоторое время Сара обдумывала, что скажет Дину Гейвину, и следила за все растущей толпой журналистов у выхода из раздевалок. Вдруг возникла потасовка, значит, появился Билли Тод. Без всякого плана в голове, Сара завела двигатель и подъехала прямо к толпе, распахнув на ходу дверцу.

– Билли, сюда!

На лице футболиста мелькнуло недоумение. Оглядевшись, он понял, что его выбор ограничен, и прыгнул в машину. Два журналиста потянулись к ручкам, но Сара автоматически заблокировала дверцы.

– Спасибо. Они сожрали бы меня живьем. – Билли внимательно взглянул на Сару. – Я вас знаю?

Сара хотела солгать, но вряд ли ей это поможет. В любую секунду Билли мог ее вспомнить.

– Я – Сара Мур, работаю в «Геральд», но вы, вероятно, помните меня по бару «У Микки».

– Останови эту хренову машину.

Билли вцепился в руль. Машину занесло.

– Нет! Нет! – вскрикнула Сара и, выпустив руль, закрыла лицо руками.

– Господи! – крикнул Билли. – Держи руль! Тормози!

Слова Билли разорвали пелену страха. Сара снова схватилась за руль и нажала на педаль тормоза. Автомобиль снизил скорость и, содрогаясь, остановился. Только тут Сара поняла, что их вынесло на противоположную полосу и развернуло.

– Ты украла у меня два года жизни, – тихо сказал Билли.

– Мне очень жаль. – Сара зарыдала. – Я всегда об этом сожалела. Я не за тобой охотилась.

– Так зачем ты это сделала?

– …Честолюбие… мечты о карьере. Мне нечем гордиться…

Футболист положил руки на приборную доску и опустил на них голову.

– Только одна ошибка, но мне никогда не позволят забыть о ней.

– Только одна?

Билли поднял голову.

– Да, но я не жду, что ты мне поверишь.

Он отвернулся, чтобы открыть дверцу.

– Позволь мне загладить мою вину. Пожалуйста.

– И как ты собираешься это делать?

– Если ты невиновен, я докажу это.

– Ты дрожишь, – сказал он, глядя на ее руки.

Только сейчас Сара заметила, что дрожит всем телом.

– Я попала в страшную аварию. Я была за рулем, и мой… мой жених погиб.

– Мне жаль. – Это были формальные слова, но голос прозвучал искренне. – Поедем отсюда.

Сара развернула машину и медленно поехала через северный Лондон.

– Может, выпьем и поговорим?

– Я не пью. Не выпил ни капли с… ну, ты знаешь, с каких пор. Но не отказался бы посидеть где-нибудь в тихом месте.

– Где именно?

Билли пожал плечами.

– Как насчет Хайгета?

Сара несколько раз проходила мимо паба напротив своего дома, и там всегда было пусто.

– Мне безразлично.

Как Сара и надеялась, в заведении почти никого не было, только пара стариков сидела у стойки, уставившись в свои кружки с пивом.

– Что будешь пить? – спросила Сара, как следует разглядев Билли в первый раз с того момента, как он прыгнул в ее машину. В обычном костюме Билли, как и многие футболисты в любой одежде, кроме спортивной, казался неуклюжим. Сара знала, что ему чуть за тридцать, но, несмотря на длинные, волнистые черные волосы, он выглядел гораздо старше. Сказывалось бурное прошлое.

– Только апельсиновый сок, – сказал Билли, теребя толстую золотую цепь на шее. – Я действительно бросил пить.

Билли сел в дальний от двери угол, и Сара принесла напитки.

– Сегодня ты здорово играл.

– Может, хотел что-то доказать. Ты сказала, что охотилась не за мной. А за кем?

– Кроме наркотиков, я хотела выяснить, что творится за пятым столиком. Помнишь Фрэнка и его приятелей?

– Ну?

– Они связаны с тем, что происходит сейчас?

Билли напряженно смотрел на нее.

– Я могу сказать, но не для печати. Если ты снова подставишь меня…

– Не подставлю, – пообещала Сара.

– Ладно. Сначала они просили делать прогнозы… ну, знаешь, оценить форму игроков и все такое.

– Они тебе платили?

– Несколько тысяч.

– Большие деньги за несколько советов.

– Это была плата за консультацию.

– Справедливо.

– На самом деле они усыпляли мою бдительность. Через некоторое время они попросили меня устроить намеренный проигрыш. Я думал, что это шутка, но они были настроены очень серьезно. Как раз тогда от меня ушла жена, я был в жутком состоянии. Я тень не мог отбросить, не то что сдать матч.

– Следовательно, ты никогда не брал денег за проигрыш?

– Никогда, – подтвердил Билли. – Футбол – моя жизнь. Только в воротах я чувствую, что чего-то стою.

– Так откуда такие упорные слухи?

– Слухи не врут. Ты просто не того подозреваешь. В начале года ко мне подкатывались два типа. Одного я вроде видел у Микки, приятель Фрэнка. Другой – иностранец… аргентинец, я думаю.

– Почему аргентинец?

– Ну, из Южной Америки, это точно. Может, бразилец. Да, кажется, он из Бразилии…

– Ты знал, что наркотики поступали из Бразилии?

– Нет, не знал. В общем, они сунули мне под нос пятнадцать тысяч… чтобы я повлиял на результат матча с «Камден юнайтед».

– Я была на том матче. Вы проиграли.

– Так и ожидалось.

Сара вспомнила, как легко был забит второй гол. Тод даже не попытался дотянуться до мяча, проплывшего над его головой. В его заверения трудно было поверить.

– Но, Билли, второй гол – всецело на твоей совести. Как ты можешь говорить, что не замешан?

– Послушай. – Билли рассердился. – Я был не в форме, вот и все.

– Почему ты отказался от денег?

– Искушение было сильным. Они сказали, что мне просто не повезло, когда я попался на кокаине, но думаю, что нельзя испытывать судьбу. Я – не ангел, но если бы я взял их деньги, то отрезал бы себе все пути назад. Как ни смешно, но ты оказала мне услугу той статьей, только не жди благодарности. После того случая я взял себя в руки, признал перед комитетом свою проблему, и мне помогли. Психолог, тесты на наркотики, регулярные медосмотры. Я всегда был чист, как стеклышко. Если бы я «сдавал» матчи, зачем было проходить через все это?

– Хорошо, я тебе верю. Итак, результат матча с «Камденом» – случайность?

– Я бы так не сказал. Меня оставили в покое, хотя не обошлось без угроз. Но потом я видел несколько типов, ошивавшихся у раздевалок, и уверен, что они из того же синдиката. У них разветвленная сеть. И за всем этим стоят заграничные деньги.

– И Микки, и Фрэнк упоминали какого-то Стива.

– Стив? Да, я слышал о нем, но никогда не видел. Я не знаю, кто он.

– А что ты знаешь о Фрэнке? Где его найти?

– Не говори глупости. Они приходят к тебе, а не ты – к ним. Никаких фамилий, только имена. Начнешь искать их, и они растают как дым.

– Но если не ты устраивал проигрыши, значит, это – Сэм Маргетс.

– Я этого не говорил.

– Понимаю, но ведь ты не хочешь отдуваться за него?

– Больше я ничего не скажу. Конечно, я хочу соскочить с крючка, но помни, что за всеми твоими заголовками стоят живые люди. Кто-то с такими же проблемами, как твои и мои. Просто думай об этом прежде, чем разрушать чью-то жизнь ради своей карьеры.

Глава 20

Кейти вздрогнула, когда ребенок лягнул ее, потерла живот, сдерживая раздражение. Где-то она вычитала, что неродившийся ребенок реагирует на эмоциональное состояние матери. Однако, взглянув на Джозефа, Кейти поняла, что вряд ли сможет сохранить душевное равновесие.

– Новый джемпер?

Джозеф поднял глаза от портативного компьютера, еще одного недавнего приобретения.

– Да. Тебе нравится? Я купил его…

– Как флагман британской моды, я знаю, где ты его купил, и я знаю, сколько он стоит, – съязвила Кейти.

Флагман британской моды? Глупая шутка. В свое время «Мариэлла» посвятила несколько страниц одежде будущих матерей. Но какой смысл тратить бешеные деньги на роскошные авторские модели, если она поклялась, что больше никаких детей у них не будет. Кейти уже не могла припомнить, когда в последний раз надевала что-то, кроме надоевшего до омерзения балахона. Слава Богу, она не видит свои ноги. Всю жизнь клялась, что никогда не наденет кроссовки, но сейчас и помыслить не может ни о чем другом, так распухли лодыжки.

Слушая мерное постукивание клавиш компьютера, Кейти стиснула зубы. Это следует понимать как конец разговора? В последнее время они вообще редко разговаривали. Или ссоры можно считать разговорами?

Она-то воображала, что у них будет столько общих тем, планов, а они даже не обсуждали имя ребенка.

Кейти обвела взглядом безупречную гостиную – изумительная домашняя обстановка для стороннего наблюдателя. Ей хотелась визжать. Ей отчаянно хотелось курить.

Кейти с трудом поднялась с дивана. По ночам она почти не спала, потому что ребенок отчаянно стучал ножками по ее внутренностям. Несмотря на его явное присутствие, ей приходилось постоянно напоминать себе, что у нее действительно будет ребенок. Беременность, нанесшая тяжелый удар по ее кровяному давлению и характеру, все равно казалась нереальной.

– Ну, пожалуй, пойду на работу. Кто-то же должен платить за шикарные свитера. – Джозеф не откликнулся. – Не мог бы ты хоть на секунду оторваться от этой чертовой штуковины? – спросила она его затылок.

Джозеф резко захлопнул компьютер.

– Я пытаюсь закончить проект, чтобы оплатить этот чертов джемпер. Пожалуйста, не обижайся, но и тебе не мешало бы купить что-нибудь приличное.

– Ублюдок! – выкрикнула Кейти. – Неужели ты думаешь, что мне нравится так выглядеть?

Джозеф пожал плечами.

Кейти хотела обидеть его так же сильно, как он обидел ее, но она опаздывала на редакционный совет. Управление сворой эгоистичных тщеславных мегер – последнее, что она пожелала бы себе в данный момент, но без работы ей пришлось бы сидеть дома и таращиться на свой растущий живот. Правда, она уже начинала ненавидеть «Мариэллу». Стресс, вызываемый должностью главного редактора, в сочетании с тяжелой беременностью, был невыносим, а о том, что будет после рождения ребенка, она и думать боялась.

– До встречи.

Кейти подхватила сумочку от Келли – все, что осталось от ее прежнего модного образа.

Джозеф сунул в компьютер компакт-диск.

– Желаю приятно провести день.

Его легковесное замечание оказалось последней каплей.

– Это ты хотел ребенка, а теперь ведешь себя так, будто речь идет о непорочном зачатии. Моя беременность – моя проблема, так?

– О, Кейти, только не сейчас. Мне действительно надо закончить.

Его спокойный рассудительный тон только подлил масла в огонь.

– Почему твоя карьера важнее моей? Беременность полностью разрушила мою деловую жизнь, но это не имеет значения? Так и должно было случиться? Не дай Бог, оторвать тебя от твоей работы?

– Кейти, ты преувеличиваешь. Я понимаю, как тебе тяжело, но не все так плохо. Вспомни беременность моей сестры, ей пришлось лежать в постели целых шесть месяцев.

– Ну, ей здорово повезло. Ты не думаешь, что я тоже хотела бы поваляться в постели? Я еле встаю по утрам, но надо выкупить закладную на дом, покупать детские вещи…

– Бедная мученица! Секунду назад ты сказала, что я не воспринимаю твою работу всерьез, а теперь говоришь, что работаешь только из-за денег. Кейти, из-за чего весь этот скандал?

– Где ты был прошлой ночью?

– Я тебе говорил: я работал.

– Ты мог бы позвонить. А если бы у меня начались роды? – Кейти закусила губу, еле сдерживая слезы. Нет, на этот раз она не заплачет.

Джозеф устало вздохнул.

– Не говори глупостей, до родов еще далеко. Послушай, я просто заработался. Нужно обеспечить ребенка, снять с тебя часть забот…

– Не морочь мне голову, кормилец семьи. Я никогда не нуждалась в твоих деньгах!

– Это говорят твои гормоны, и я не в силах с ними спорить. – Джозеф пошел наверх. – Разве удивительно, что я стараюсь поменьше бывать дома?

Несмотря на все свои усилия, Кейти не смогла сдержать слезы.

– Как бы я хотела, чтобы этой беременности не было, – крикнула она ему вслед. – Это было худшим решением в моей жизни. Я думала, что ты этого хотел. – Кейти села на нижнюю ступеньку лестницы и зашептала ребенку – Прости, ты не виноват. – Она сунула руку под сарафан и погладила растянувшийся живот. Ножка ребенка рванулась ей навстречу.

Джозеф вернулся и положил руку ей на плечо, но Кейти стряхнула ее.

– Мой отец видел в моей матери только машину для производства детей. Но ты еще хуже. Ты видишь во мне и машину, и дойную корову.

– Прости, я действительно сожалею. Я беспокоился о работе и просто отключился от остального. Но я люблю тебя и хочу этого ребенка больше всего на свете.

– Это я уже слышала, и все равно ничего не меняется.

– На этот раз я постараюсь, – сказал Джозеф, вытирая ее слезы.

У Кейти не осталось сил на споры.

– Пойду. Я действительно уже опоздала.


– Ты связалась с Маргетсом? – спросил Дин Гейвин, когда Сара вошла в его кабинет.

– Он вышвырнул меня из дома. Интервью не будет.

– Ну и ладно. Ты отлично поработала.

«Геральд» уже напечатал первую статью о скандале с «Эштоном». Верная своему слову, Сара не упомянула никаких имен и сделала все возможное, чтобы обелить Билли Тода, но подозрения сгустились над Сэмом Маргетсом. Сара отследила его спортивную форму за весь предыдущий сезон. Маргетс, стабильный, но не яркий футболист, словно сорвался с цепи. Несколько раз его удаляли с поля за запрещенные приемы, приводившие к пенальти, а один раз он даже забил гол в собственные ворота. В февральском матче против «Камдена» ставили двадцать к одному, и тот, кто заплатил Сэму пятнадцать тысяч фунтов стерлингов, сделал себе состояние.

– Материал о дисквалификации Маргетса поместим на последней странице, – сказал редактор. – И я хочу, чтобы ты проанализировала всю его спортивную карьеру.

– Хорошо. Я говорила, что со мной связывались полицейские?

– Правда? Они намекнули, кто за этим стоит?

– Ну, они проверяют банковский счет Маргетса. Похоже, что платежи поступают из какого-то банка на острове Гернси.

– Держи меня в курсе.

– Поверить не могу, что я так близко к ним подобралась тогда. Господи, я же сидела за одним столиком с ними и ничего не узнала.

– Не казни себя, ты – молодец.

Сара не разделяла мнения главного спортивного редактора. Она добавила к головоломке лишь пару фрагментов из тысячи. Конечно, Стив – звено этой цепи, но с тем же успехом он мог быть человеком-невидимкой. А как в эту схему укладывается неизвестный бразилец? Вовлечены ли в футбольные махинации те же люди, кто поставляет наркотики?

– Сара, тебе звонят, – прервала ее размышления секретарша Гейвина. – Мэгги Лоуренс из «Хлои». Говорит, что это жизненно важно.

Сара поспешила к телефону, раздраженная излишним драматизмом Мэгги. Она точно знала, о чем пойдет речь.

– Мэгги, в последний раз говорю, я не хочу никуда идти сегодня.

– Ну пожалуйста. Я уже вечность тебя не видела. Я просто хочу повеселиться, как в старые времена.

– Ты знаешь, над чем я сейчас работаю. Это очень важно.

– Я думала, что важна наша дружба, – угрюмо сказала Мэгги.

– Конечно, но… О, ну ладно. Встретимся в десять.

– В одиннадцать. Мне приходится дольше прихорашиваться, чем тебе.


– Что ты сделала? – переспросила Сара, не веря своим ушам.

– Устроила тебе свидание вслепую, – повторила Мэгги с неприятным смешком.

Она выпрыгнула из такси и проплыла мимо томящейся под дождем очереди, не оставив Саре никакого выбора, кроме как тащиться следом.

– Простите, – сказала Мэгги, отталкивая мужчину, пытавшегося закрыть зонтик у входа, и под нос добавила – Плебей.

Сара сконфуженно улыбнулась мужчине.

– Как дела, Чарли? – обратилась Мэгги к привратнику. – Кто-нибудь уже пришел?

– Двое из сериала «Ист-Энд» и половина «Мэн юнайтед», – ответил Чарли.

Пока существуют телезвезды, футболисты и желающие платить за то, чтобы постоять рядом с ними, разорение «Тотему» не грозит.

Они пробирались через танцплощадку, Мэгги обменивалась приветствиями со всеми мало-мальски знаменитыми личностями и, неправильно истолковав явную неловкость Сары, крикнула:

– Поверь мне, Джерри великолепен. Неужели я сосватала бы тебя с дерьмом? Кстати, могла бы накраситься и приодеться.

Несмотря на джинсы, черную футболку и отсутствие макияжа, Сара привлекала внимание почти всех присутствующих мужчин.

– Билл давно умер. Ты должна вылезти из своей скорлупы и начать жить. – Не услышав ответа, Мэгги разозлилась. – Только я о тебе забочусь. Кейти на всех плевать, кроме себя.

– Хоть раз в жизни забудь о Кейти, – в полном отчаянии взмолилась Сара. – Ты же знаешь, что у нее очень тяжелая беременность и повысилось кровяное давление.

– От тревог о том, как обставить детскую, – фыркнула Мэгги, не желая сдаваться. – Идем. Хью сказал, что они встретят нас в баре.

Сара волочила ноги, пытаясь оттянуть свою судьбу. Она не бывала в этом клубе со студенческих дней, но все здесь безнадежно увязло в семидесятых и оставалось таким же броским и безвкусным. Еще только половина двенадцатого, а клуб уже кишит «бывшими» и неудачниками. Сара разглядела нескольких футболистов, попадавшихся на кончик ее пера, и понадеялась, что они ее не заметят. Материал о Сэме Маргетсе если и добавил ей популярности в футбольных кругах, то только со знаком минус.

– Йо-хо-хо, Хью, Джерри, вот и мы! – взвизгнула Мэгги, замахав руками.

Сара посмотрела через плечо Мэгги и чуть не бросилась бежать. Как могла Мэгги так поступить? Неужели она хоть на секунду подумала, что Сара заинтересуется этой пародией на Джона Уэйна?

Джерри направился к ним, еле переставляя ноги в тесных джинсах и ковбойских сапогах на высоких каблуках. Сара тяжело вздохнула, вспомнив мудрый совет матери: «Никогда не доверяй мужчине, у которого глаза посажены слишком близко». Джерри вполне можно было назвать циклопом.

– Вот и наши пташки, Джерри-малыш, – сказал Хью. – А эта – для тебя.

– Я не надувная кукла, Хью, и умею разговаривать, – огрызнулась Сара, лихорадочно соображая, под каким предлогом побыстрее смотаться отсюда.

– Ой, не будь занудой и брось свои феминистские штучки, – протянул Хью. – Джерри только вчера освободился. Бедняга десять лет не видел женщины. – Хью хихикнул и ткнул Джерри кулаком в живот. – Серьезно, девочки, не обижайте Джерри, а я пока сбегаю проверю, как работает новая барменша.

– Не задерживайся, – улыбнулась Мэгги и послала Хью воздушный поцелуй.

– Мэгги, он тебя недостоин, – не удержалась Сара.

Мэгги удивленно уставилась на нее.

– Не понимаю, о чем ты. На твоем месте я бы заботилась о собственной жизни.

Сара снова взглянула на Джерри. Вблизи Джерри выглядел не лучше, чем издали, но хоть отворачивался, вытирая сопли, правда, тыльной стороной ладони. Когда он в очередной раз громко шмыгнул носом и откашлялся, Сара решилась завязать разговор.

– Ты простудился?

– Что? Угу, наверное.

«Мозги соответствуют внешности», – подумала Сара, заказывая двойной виски. Они стояли втроем у стойки и молчали. Наконец Мэгги сказала:

– Что-то Хью задерживается. Пойду поищу его.

Сара осталась с Джерри, стрелявшим оливками по зеркалу за стойкой.

– Какой выстрел! – воскликнул Джерри, когда оливка отскочила от зеркала. – Хочешь выпить?

Сара без улыбки показала на свой полный стакан. Она не желала ободрять Джерри.

– Ух! – Он выудил из вазы еще одну оливку.

Сара подумала, что носовые проблемы Джерри могут быть связаны с кокаином. Однако от кокаина он был бы пожизнерадостнее. Может, он вдыхает носом транквилизаторы.

– Я поищу Мэгги.

Джерри не ответил. Он тупо таращился в пространство, подтверждая теорию о транквилизаторах. Сара решила предупредить Мэгги о своем уходе, но Мэгги нигде не было видно, и, бродя по клубу, Сара наконец просунула голову в дверь, ведущую в пустой служебный коридор:

– Мэгги, ты здесь?

– Ты не меня ищешь, крошка? – спросил появившийся из кассы Хью.

– Мэгги с тобой?

– Нет, тебе повезло.

– Очень смешно. Мэгги уже вечность ищет тебя.

– Значит, она не сильно старалась. Наверное, болтает с кем-нибудь. – Хью подошел так близко, что Сара почувствовала его проспиртованное дыхание. – Ну брось, я же знаю, что ты искала меня. – Плотоядно ухмыляясь, Хью прижал Сару к стене. – Ты охотилась за мной с самого начала. – Он прижался к ней всем телом. – Я же вижу, что хочешь этого.

Сара попыталась оттолкнуть Хью.

– Ну полно, не переигрывай.

Он лизнул ее щеку.

– Перестань! Подумай о Мэгги. – Сара поморщилась от омерзения.

– Я просто награда для этой холодной суки. Но сам я ищу настоящую любовь. И, конечно, ты гораздо красивее.

Его пальцы впились в ее шею.

– Пожалуйста! Отпусти!

Хью заткнул ей рот языком. И в тот момент, когда Саре наконец удалось отпихнуть его, в коридор вбежала Мэгги.

Сара с отвращением вытерла рот.

– Мэгги, ты подоспела вовремя…

Сара не была готова к оплеухе – тем более такой силы – и ударилась затылком о стену.

– Ах, вот как ты себя ведешь, неблагодарная сука. Ты нарочно рассчитала, чтобы я это увидела? После всего, что я для тебя сделала. Стоило мне на секунду отвернуться, как ты залезла ему в штаны. Поэтому ты сказала, что он меня недостоин?

– Мэгги, поверь мне, все было не так, он…

– Ты двуличная шлюха. Я видела, как ты щеголяешь своим телом. Убила своего мужчину и накинулась на моего.

Несправедливое обвинение ударило Сару сильнее той оплеухи.

– Мэг, я пытался объяснить ей, – вмешался Хью, – но она не желала слушать.

– Контролируй себя, подонок. Только в другом месте. Собирай свои шмотки и выкатывайся из моей квартиры и из моей жизни. А ты, – Мэгги ткнула пальцем в грудь Сары, – еще пожалеешь, что не осталась с Биллом под тем грузовиком.

Мэгги развернулась и бросилась прочь. Хью равнодушно пожал плечами.

– Где-то найдешь, где-то потеряешь, – сказал он, удаляясь в помещение кассы, откуда донеслось женское хихиканье.

Потрясенная происшедшим, Сара продиралась через извивающиеся на танцплощадке тела, и ей казалась, что все смеются над ней.


На следующее утро Мэгги, с ног до головы одетая в черную лайкру, смотрела на свое отражение в зеркале спортзала и ругала себя за излишний вес. Пот блестел над ее верхней губой и струйками стекал по груди. Но, несмотря на сильную боль в мышцах, Мэгги еще не закончила наказывать себя. Толстая, никчемная, ленивая свинья, и пока эта свинья не избавится от лишнего жира, ничто в ее жизни не изменится к лучшему. Мэгги поклялась себе проводить в спортзале лишние полчаса каждый вечер.

Если бы она не манкировала занятиями, Сара не украла бы у нее Хью. Но дело даже не в Хью. После смерти Билла Сара стала, как кошка в период течки. И теперь Сара и Кейти будут смеяться над ней, потому что она не смогла даже удержать своего мужчину. Кейти будет с презрением говорить, что если бы Мэгги немного похудела, то была бы такой милой девушкой.

Слезы смешивались с потом, а Мэгги продолжала машинально бежать в никуда, думая о предательстве Сары.

Она заставит эту ведьму заплатить за все. Придет день, когда Сара Мур пожалеет, что перешла дорогу Мэгги Лоуренс.

Глава 21

Прием в «Риджент-отеле» был устроен в честь спутникового телеканала «Прямой эфир», нового проекта корпорации «Геральд».

Стоя у стены с бокалом белого вина, Сара почему-то вспомнила нападение Хью в «Тотеме». Это было именно нападение, а не неуклюжая попытка ухаживания, но гораздо страшнее была ярость, с которой набросилась на нее Мэгги. Сара до сих пор не могла поверить, что Мэгги на самом деле выпалила все те слова о смерти Билла. Хотя, если подумать, очень типично для Мэгги. Мэгги всегда умела нанести болезненный удар ниже пояса.

Сара знала, что до конца своих дней будет чувствовать себя виноватой в смерти Билла, но как Мэгги может быть такой жестокой? Сара с грустью признала, что пытается воскресить давно умершие отношения. Как ни печально происшедшее в Уэльсе, нельзя быть такой злопамятной. Сара горько вздохнула. Еще один человек ушел из ее жизни, несмотря на все ее старания.

И вдруг ей стало ясно, почему вспомнилась Мэгги. Из-за Синтии Харгривс! Сара содрогнулась: именно так будет выглядеть Мэгги через тридцать лет: изможденной, раздраженной, злобной. До Сары доходили слухи о безжалостности Синтии, и теперь она поняла, что, дай Мэгги те же возможности, она ни в чем не уступит.

Сара не хотела приходить сюда, поскольку Кейти вот-вот должна была родить, но персоналу было недвусмысленно приказано присутствовать на презентации.

Когда Синтия впервые высказала идею «Прямого эфира» – смеси низкокачественных дешевых программ, в основном американских, – все посмеивались про себя. Но Синтия, с ее пробивными способностями и волей к победе, заручилась поддержкой банков и добилась своего. Все газеты корпорации рекламировали достоинства «Прямого эфира». Работавшим в «Комете», малоформатной бульварной сестрице «Геральд», было легче, но вся редакция была потрясена, когда Синтия заказала плакат в самой «Геральд», объявлявший конкурсы с призами – спутниковыми антеннами.

«Не успеем глазом моргнуть, как начнем устраивать лото», – с горечью говорил главный редактор «Геральд», но только тогда, когда Синтия не могла его слышать.

– Держу пари, угадал, о чем вы думаете.

Сара подняла глаза.

– Стюарт! Как я рада вас видеть. Я надеялась, что вы придете и скрасите этот вечер. Может, я ошибаюсь, но вы, кажется, похудели?

– Ничего подобного, – ответил Стюарт, отрицая очевидное. С Рождества, их последней встречи, он определенно потерял пару килограммов. Если в прошлом Стюарт всегда выглядел элегантным, сейчас болтающийся, как на вешалке, серый костюм от «Сэвил Роу» и слишком свободный воротник рубашки придавали его внешности хрупкость.

– Стюарт….

– «Прямой эфир» – для всей семьи», – со смехом процитировал Стюарт рекламу канала. – Между прочим, именно поэтому я здесь. Синтия решила продемонстрировать наше единство, но, к счастью, увлеклась этим отвратительным снобом Кристофером Хердом и пока меня не заметила. Чем вы занимались? Я вас вечность не видел.

– Простите, некогда было заглянуть в «Камден». Знаете, как это бывает, субботы у меня – самые занятые дни.

– Неужели мы должны ограничивать наши встречи футбольными матчами? Большую часть недели я провожу в своей служебной квартире в Вестминстере. Буду счастлив видеть вас в любое время. И я мог бы устроить вам экскурсию по палате общин.

– Ловлю вас на слове.

– О Боже. Сюда идет Синтия.

– Вот ты где, Стюарт! Ты опоздал.

Сара с интересом следила за выражением лица Стюарта. Вся Флит-стрит трепетала перед Синтией, но ее муж смотрел на нее с уже привычной воинственностью.

– Я – твой муж, а не служащий, – с вызовом заявил он, к полному удовольствию Сары.

– Это спорное утверждение, – возразила Синтия и ткнула длинным тонким пальцем в сторону Сары. – А это кто? Твоя последняя «ассистентка»?

Синтия не могла не знать, кто она. Синтия прекрасно знает всех, кому платит жалованье: от редакторов до уборщиц.

– Миссис Харгривс, я – Сара Мур, футбольный репортер «Геральд», – все же уточнила Сара и протянула руку.

Синтия проигнорировала ее жест.

– Полагаю, мой муж досаждает вам одним из своих нудных футбольных анекдотов. Стюарт, надеюсь, не о Кубке мира 1966 года. Бедная девочка в то время, наверное, еще и не родилась.

– Я как раз говорил Саре, как мне нравятся ее репортажи, – спокойно ответил Стюарт. – Она – отличная журналистка, «Геральд» очень повезло. Синтия, ты не хочешь вернуться к мистеру Херду? Тебя не волнует то, что этот жуткий сплетник говорит о тебе за твоей спиной?

Синтия стиснула зубы, ее тощая грудь бурно вздымалась от учащенного дыхания. Казалось, владелица корпорации готова разодрать мужа в клочья, но в этот момент появился один из банкиров, и она бросилась к нему поговорить о деле.

– Вы не должны бояться ее, – сказал Стюарт. – Власть Синтии подпитывается страхом, который она всем внушает. Принимайте ее как равную, и ее сила исчезнет. Вот так. – Стюарт щелкнул пальцами.

– Вам легко говорить. Как вы и сказали, она вам не платит жалованье, – возразила Сара, прекрасно представляя себе последствия этого инцидента.

– Вы заблуждаетесь. Как вы думаете, ради чего я на ней женился?

Его откровенное признание шокировало Сару.

– Стюарт, вы говорите ужасные вещи.

– Знаю, но это правда. К моему стыду, ее имя и ее деньги помогли моей политической карьере. – Казалось, Стюарта не волнует, что Сара может плохо подумать о нем. – Теперь я ненавижу себя за это, но уже слишком поздно нарушать наш договор. Мне остается только надеяться, что компенсация не за горами. – Последнее замечание слегка озадачило Сару, но Стюарт положил ладонь на ее руку. – Боюсь, в основном моя жизнь не сложилась.

– Но вы сделали такую успешную карьеру.

Он воодушевился и сразу стал похож на прежнего Стюарта.

– Сара, я знаю, как важна для вас работа, но никогда, ни одной секунды, не смейте думать, что этого достаточно. Не повторяйте мою ошибку. Давным-давно я отверг любовь ради карьеры, а без любви жизнь не может быть полноценной.


Весь вечер Сара составляла на компьютере обзор побед «Арсенала» за последние двадцать лет, заказанный субботним приложением «Геральд». Она устала, и не только от работы. Ее мучили воспоминания.

Наполняя ванну, она размышляла над предупреждением Стюарта. Да, она нашла любовь, встретив Билла. Но ее любовь была так мимолетна. Никогда больше она не полюбит. Никого. Билл останется ее первой и последней любовью. Слезы набухли в ее глазах. «Перестань плакать», – упрекнула она себя, стягивая футболку.

Зазвонил телефон.

– Алло? Сара? У меня начались схватки. Приезжай прямо в больницу.

– О Боже, Кейти, где Джозеф? Он с тобой? Он вызвал «Скорую помощь»?

В ответ раздавалось лишь покряхтывание – Кейти боролась с болью. Затем она резко втянула воздух.

– Нет, его нет. Он ушел. Я вызвала «Скорую» сама.

Сара взглянула на часы. Половина первого ночи. Какого черта Джозеф ушел из дома, если жена в любую минуту должна родить? Но Сара давно перестала спрашивать, что происходит между Кейти и Джозефом. Когда бы она ни пыталась заговорить на эту тему, Кейти отвечала, что беременность превратила ее в ведьму и Джозеф, видимо, предпочитает держаться подальше. Сара ни на минуту не могла поверить в эту версию.

– А-а-а-ах! – выдохнула Кейти.

– Кейти! Кейти! Как ты? – Сара с трудом сдерживала панику. – Постарайся расслабиться и глубоко дыши. «Скорая» вот-вот приедет.

– Иди прямо… а-а-а, мой Бог, это невыносимо, – Кейти разрыдалась. – Прямо в родильную палату…

Сара снова натянула футболку, схватила пальто и выбежала из квартиры. Будто на автопилоте она вела машину по полупустым улицам северного Лондона к больнице королевы Марии в Паддингтоне, стараясь не думать о том, как переживет эту ночь, не разбив свое сердце.


Сара долго металась по коридорам больницы, пока не нашла родильное отделение.

– Где Кейти Маккейб? – задыхаясь, спросила она.

– В палате номер четыре, – ответила медсестра, показывая на дверь напротив.

Сара постучалась и вошла. Ее подруга, в больничной рубашке, сгорбившись, сидела на высокой кровати.

– Кейти, как ты? Держишься?

Сара бросила пальто и сумку на пол и подошла к подруге.

Кейти вцепилась в ее руку и ответила не сразу.

– Я так рада, что ты здесь. Спасибо… за… О-о-о…

– Дыши, Кейти. Все будет хорошо.

– Вы будете ей помогать? Я думала, что муж…

Сара удивленно подняла глаза. Она не заметила, что в комнате, кроме них, кто-то есть.

– Нет… э… да. Да, я, раз его здесь нет.

– Я – Люси, акушерка, – улыбнулась женщина.

– Пожалуйста, дайте мне кислород, – взмолилась Кейти.

– Хорошо, дорогая. – Акушерка подала Кейти маску. – Дыши глубже. Мне нужно посмотреть, насколько расширилась матка. Пожалуйста, постарайся не дергаться.

Сара убрала влажные волосы с лица Кейти.

– Все будет хорошо, – снова прошептала она.

– Ну, Кейти, девять сантиметров, ждать осталось недолго. Ты молодец, – подбодрила Люси.

Кейти снова вдохнула газ и взвизгнула.

– Я больше не могу. Где мой чертов муж?

– Все будет хорошо, скоро все кончится, – успокаивала Сара, чувствуя себя совершенно бесполезной. Страшно было смотреть, как мучается дорогой ей человек, но в глубине души она знала, что сотни раз вытерпела бы эту боль ради собственного ребенка.

– О, черт, я тужусь.

– Хорошо, хорошо. Отдай маску.

Кейти неохотно отдала маску Саре и заорала во все горло.

– Сильнее, – сказала Люси. – Упрись ногами в меня, а попой в кровать.

Кейти выполнила приказ, Сара ободряюще улыбнулась и поднесла к запекшимся губам Кейти стакан воды. Они обе обильно потели в душной палате.

– Показалась головка, не волнуйся, все идет хорошо.

– Угу, – проворчала Кейти. – Я рожаю футбольный мяч. – Она взвизгнула. – С бунзеновской горелкой.

Сара засмеялась.

– Вот это сила духа. Молодец!

Сара уже видела синеватую макушку, и, когда головка начала поворачиваться, у нее комок встал в горле. В этом чуде ей навсегда уготована роль наблюдателя.

– Перестань тужиться, – приказала акушерка. – Просто дыши, пока я проверю пуповину. Хорошо, еще разок толкни.

Вдруг ребенок выскользнул, сделал первый вдох и заплакал. Одним быстрым движением акушерка положила ребенка на живот Кейти.

– Кто это? – расплакавшись, спросила Кейти.

– Девочка, красивая маленькая девочка, – воскликнула Сара.

Кейти притянула дочку к груди и сквозь слезы прошептала:

– Добро пожаловать в мир, Бетти Сара Маккейб.

Через некоторое время Кейти спросила Сару:

– Хочешь подержать?

Сара взяла ребенка, и слезы потекли по ее щекам. Девочка была такая крохотная, такая беззащитная. На долю секунды Сара представила, что это ее ребенок, ее и Билла, и чуть не разрыдалась.

– Я займусь ребенком, – сказала Люси, осторожно забирая девочку.

Кейти молча сжала руку Сары. Слова были не нужны.

Вскоре Люси отдала Бетти матери.

– Славная девчушка, весит семь фунтов две унции.

– Джозеф пришел?

Сара отрицательно покачала головой.

– Как он мог пропустить этот момент? – жалобно спросила Кейти.


Сара ушла только, когда наконец появился Джозеф. Кейти просила ее остаться, но Сара понимала, что для нее нет места в этом тесном семейном кругу. Она долго сидела в машине, глядя в окно. Она была счастлива за Кейти, но собственная боль казалась невыносимой.

Сара положила голову на руль и рыдала от жалости к себе, пока не выплакала все слезы.

В конце концов она завела мотор и выехала с автостоянки. И продолжала кружить по Лондону, потеряв всякое представление о времени.

Вероятно, прошло несколько часов, прежде чем она заметила, что находится недалеко от служебной квартиры Стюарта. Мысль о нем согрела ее. Ей захотелось его увидеть.

– Сара, что случилось? – спросил он, впуская ее в квартиру. – Еще нет шести утра.

– Извините, Стюарт, я не представляла, сколько сейчас времени. Я пойду…

Сара повернула назад к парадной двери.

– Глупости. Я рано встаю. Не только наш бывший премьер-министр может обходиться четырехчасовым сном. Я просто испугался за тебя.

– Не о чем беспокоиться, со мной все в порядке. Я всю ночь провела в больнице: Кейти родила дочь. Мне необходимо было с кем-то поговорить, и вы показались самым подходящим человеком.

– Не могу выразить словами, как я счастлив это слышать. Теперь присядь, а я поставлю чайник. Потом мы поговорим.

Сара молча следила, как Стюарт готовил чай, потом с благодарностью приняла у него чашку.

– Теперь рассказывай.

– Стюарт, вы не все знаете о той аварии. Мне было больно говорить об этом… до сих пор… – Несколько секунд Сара тщетно пыталась проглотить слезы, но они все же потекли по ее щекам, и она выпалила – Я была беременна от Билла. Я потеряла нашего ребенка, и у меня никогда не будет другого.

– Почему? Ты еще молода, полюбишь и…

– Нет, вы не понимаете. Им пришлось удалить мою… мне… матку. Я не могу иметь детей.

– Бедная девочка, как мне тебя жаль. Поплачь, тебе станет легче, – сказал Стюарт, прижимая ее к себе и ласково гладя ее волосы. – Никто не заслуживает такой боли, какая выпала на твою долю. Но это все, Сара. Ты больше не будешь страдать.

– Я хочу вам верить, но не могу. Чего мне ждать? На что надеяться? Впереди только одиночество. Мне кажется, что я все время делаю шаг вперед, а потом на два шага отступаю.

– Не надо поддаваться отчаянию. Никто не знает, что ждет его впереди – этим и прекрасна жизнь. Разве мог я предвидеть, что встречу тебя и буду от этого счастлив? Не списывай себя со счетов, Сара. Жизнь умеет преподносить изумительные сюрпризы.

– Но и боль.

Стюарт крепче прижал ее к себе, будто пытаясь облегчить ее страдания.

– Чтобы напомнить о том, что мы живы.


После этого разговора их отношения приобрели новую глубину. Сара стала чувствовать, что никто, кроме Билла, не был ей ближе, чем Стюарт.

С рождением Бетти Джозеф и Кейти снова сблизились, и Сара стала чувствовать себя лишней в их компании. Она старалась все больше времени проводить с Харгривсом. Они оба любили музыку и искусство и встречались теперь не только на матчах «Камдена», но и на концертах, в театрах, в художественных галереях.

Как-то вечером, торопясь на встречу со Стюартом по гулким коридорам Вестминстера, Сара вдруг подумала, что он был прав в ту ночь, когда родилась Бетти. Жизнь действительно полна сюрпризов. Разве, получая диплом и награду из рук Стюарта Харгривса, могла она подумать, что он станет такой важной частью ее жизни? Конечно, отца ей никто не заменит, но могла ли она мечтать, что другой человек будет по-отечески поддерживать ее?

Стюарт ждал ее в дверях своего служебного кабинета.

– Входи, Сара.

– Привет! Простите, я опоздала, надо было срочно сдать статью.

– Все чудесно. Ну вот ты и в центре вселенной – там, где власть строит свои козни. Как многие предполагают, – сказал он с обезоруживающей улыбкой.

Сара обвела взглядом комнату.

– У вас очень уютно.

– Спасибо Дорин, моей секретарше. Она работает со мной с того дня, как меня выбрали в члены парламента. Только не спрашивай, сколько лет тому назад. Мне и подумать страшно. Если честно, мы с Дорин давно должны были выйти в отставку. Вместе со всем этим проклятым правительством. Ты согласна?

– Я уверена, что если не у вашей партии – то у вас еще полно дел.

– Проблема в том, что в данный момент Джон не хочет проводить дополнительные выборы, боится, что другой человек на моем месте его не устроит. Я не хвастаюсь, но, по общему мнению, меня выбрали не потому, что я консерватор, а несмотря на это.

Сара улыбнулась. Стюарт не хочет сдаваться, хотя груз, который он взвалил на себя, был бы тяжел и для человека, вдвое его моложе. С каждой встречей Стюарт казался все более хрупким и бледным, и Саре хотелось бы убедить его поберечь себя, но она знала, что он не прислушается к ее словам.

– Ты выглядишь очень довольной собой.

– Я только что осуществила хрустальную мечту любого мальчишки.

Стюарт вопросительно поднял брови.

– На будущий год я буду участвовать в выборах «Футболиста года». Меня приняли в Ассоциацию футбольных писателей – один из последних бастионов мужского превосходства.

– Поздравляю! Я потрясен. Но ты это безусловно заслужила. Я рад, что старые ворчуны наконец-то образумились.

– Думаю, они до сих пор не хотят верить, что представительница слабого пола разбирается в офсайде и «чистильщиках».

– Я уверен, что это событие надо отметить.

Сара засмеялась.

– Стюарт, по-вашему, любое событие следует отмечать шампанским, но я с удовольствием выпью.

Стюарт нажал кнопку интеркома.

– Дорин, пожалуйста, принесите нам бутылку шампанского.

– Да, мистер Харгривс, – ответила Дорин со снисходительностью, обычно приберегаемой для маленьких детей.

Дорин внесла бутылку и два бокала.

– Сара, это моя многострадальная секретарша Дорин. Дорин, это Сара, мой очень близкий друг.

Женщины улыбнулись друг другу.

– Не пейте слишком много, мистер Харгривс, – предупредила секретарша.

– Не буду, – очень серьезно уверил ее Стюарт.

Когда Дорин вышла, он поднял свой бокал.

– За приход женщин к власти!

– За это я с удовольствием выпью.

– Между прочим, поскольку мой врач не возражает, я подумываю о поездке в Стокгольм. Ты ведь будешь освещать матч со шведами?

– Почему вы консультируетесь с врачом? Что случилось? – встревожилась Сара.

– Ничего страшного. Просто неважно себя чувствую, – отмахнулся Стюарт. – Мне необходимо проветриться.

– Синтия не будет возражать?

– Конечно, будет. И это – половина удовольствия.

Сара рассмеялась.

– Вас не волнует моя карьера.

– Наоборот. Я уже говорил, не бойся Синтию и верь мне, с твоей карьерой ничего не случится.

Сара уже начинала привыкать к несколько туманным замечаниям Стюарта и почти не обращала на них внимания.

– Я рада, что вы приедете.

– Счастлив это слышать. Правда, я сделаю общественному мнению одну уступку: остановлюсь в другом месте. Не хочу даже представлять, что сделает с нами пресса, когда мы после ужина вернемся в один и тот же отель. Я намереваюсь соблюдать приличия.


Неодобрительный рев поднялся над трибунами стадиона Уллеви, когда старший тренер английской команды отправил своего капитана на скамейку запасных. Это и решило исход матча: два – один в пользу Швеции.

Возмущению английских болельщиков и журналистов не было предела. Когда Сара вошла в ложу, Стюарт рвал и метал.

Они покинули стадион, и Сара попыталась подбодрить Харгривса, но за грозным скандированием заполнившей улицу толпы болельщиков даже не расслышала его ответ.

Вдруг Стюарт упал на колени и исчез под ногами фанатов. Сара воспринимала происходящее, как в замедленной съемке. Она склонилась над Стюартом, пытаясь защитить его, и только с первым ударом в ребра поняла, что оказалась в центре бурных событий.

Тяжело дыша, с остекленевшими глазами, Стюарт лежал на мостовой.

– Стюарт, вставайте, вставайте! Мы должны выбраться отсюда.

Стюарт попытался подняться на ноги.

– Что здесь происходит, черт побери?

Сара подняла глаза и увидела разъяренных английских болельщиков с лицами, искаженными яростью и жаждой мести.

– Кажется, им не понравился проигрыш. Быстрее!

Словно из-под земли показались вооруженные полицейские, настроенные не дружелюбнее болельщиков. Пока шло побоище, Сара и Стюарт прятались в ближайшем подъезде. Английские фанаты швыряли в полицейских все, что попадалось под руку, в основном булыжники и пивные бутылки. Сара в ужасе смотрела, как десятка полтора англичан избивали ногами шведского паренька. Под сыпавшимися на него ударами мальчишка свернулся калачиком, обхватив голову руками.

– Я должен остановить их!

– О нет, они убьют вас, – Сара вцепилась в Стюарта, но тут его ноги снова подкосились, и он опустился на землю. – Стюарт, что с вами?

– Мне просто нужно отдохнуть, и все будет в порядке.

Сара села рядом с ним, обняла его за плечи и смотрела, как сражение перемещается на соседние улицы. Через некоторое время воцарилась жутковатая тишина. И в этой тишине Сара отчетливо услышала хрипы и клокотание в груди Стюарта.

– Идемте. Вы должны вернуться в отель.

Рука об руку, они медленно шли по опустевшим улицам Стокгольма, и Сара понимала, что, несмотря на дурные предчувствия, должна задать Стюарту важный вопрос.

– Почему вам потребовалось разрешение врача? Что с вами? И, пожалуйста, не говорите, что все в порядке. Я вам не поверю.

Его ответ был коротким и безучастным.

– У меня рак.

Глава 22

Сквозь застекленную перегородку своего кабинета Синтия смотрела на спортивный отдел. Заметив Сару, она напряглась. Девушка сидела на краю письменного стола, свесив длинные ноги. Синтия слишком хорошо знала себя, так что притворяться не было смысла: вид Сары Мур вызывал в ней дикую зависть, разъедавшую тело и душу. Ее огорчала даже не старческая влюбленность Стюарта, хотя подобную страсть она наблюдала в нем лишь один раз. И к женщине такого же типа. Тридцать лет назад она беспомощно следила за развитием того романа и единственный раз в жизни боялась потерять мужа. А потом та шлюшка исчезла с лица земли. Может, эта тоже исчезнет. Что за дурацкая страсть у Стюарта к рыжим потаскухам!

Синтия продолжала внимательно изучать лицо Сары. Сходство было поразительным: те же миндалевидные зеленые глаза, те же высокие скулы, даже походка похожа. И самое страшное: ни за какие деньги не могла она купить у пластических хирургов красоту, подаренную Саре Мур природой. Когда она видела в зеркале свое лицо, ей хотелось рыдать от отчаяния.

Синтия решила сорвать гнев на Стюарте.

– Дорин, никаких отговорок, просто соедините меня с мужем.

Много лет Дорин героически пыталась защищать Стюарта от жены, но это редко удавалось; ей не по силам было тягаться с Синтией.

– Синтия, в чем дело? Я ухожу на важное голосование.

– С меня довольно. Я увольняю твою шлюху. Хватит делать из меня посмешище. Ты ползаешь перед ней точно так же, как перед той дешевой манекенщицей. Не думай, что я не знаю о Стокгольме.

– Синтия, только шевельни пальцем, чтобы причинить вред Саре Мур, и я опубликую историю своей жизни в «Дейли мейл». Интересное будет чтиво для широкой публики. Кое-что не знаешь даже ты.

– Ты не посмеешь, – с ненавистью прошипела она.

– Почему? Мне ведь нечего больше терять? Синтия, в последний раз предупреждаю, оставь Сару в покое. Между нами не происходит ничего такого, о чем ты думаешь.

– Если ты считаешь, что я поверю, то, должно быть, страдаешь не только раком, но и разжижением мозгов.

– Синтия, ты так же безобразна изнутри, как снаружи. Еще одно твое слово, и я раздену тебя перед всем миром.

– Тик-так, Стюарт, – насмешливо сказала Синтия. – Это отстукивают твои последние секунды и умирают одна за другой твои клетки. Ты чувствуешь, как рак пожирает твое тело? Больно даже пить и есть, не правда ли, Стюарт? А ты чувствуешь запах смерти? Говорят, что его можно почувствовать. Насколько безобразно твое нутро?

– Опасно так говорить о смерти, Синтия.

Синтия бросила трубку на рычаг и пнула ногой корзинку для бумаг. Она не сомневалась, что Стюарт пойдет в «Мейл». Сегодня победа за старым ублюдком, но это ненадолго. Ничто не спасет Сару Мур, когда он сдохнет. Может, в свое время он и был великим политическим интриганом, но даже он ничего не сможет сделать из могилы.

Мысли о смертельной болезни Стюарта слегка успокоили Синтию, и она удивилась, что по прошествии сорока лет все еще чувствует необходимость контролировать его. Она не испытывала к мужу ничего, кроме злобы, по временам граничившей с дикой ненавистью, но ее бесило то, что она не смогла купить его любовь, как и красоту для себя.

В самом начале их брака Синтия пользовалась своей властью, и Стюарт ходил по струнке, как и все остальные. Но мало-помалу, со взлетом своей карьеры, он добился независимости, и Синтия его потеряла. Одно это поражение затмевало все другие ее победы. Чего бы она ни достигла, сколько бы людей ни боялось ее, пока жив открыто пренебрегающий ею Стюарт, она не сможет чувствовать себя неуязвимой. Но момент его смерти и ее торжества приближается. А тем временем найдется немало футбольных событий за рубежом. Придется несравненной Саре Мур собирать чемоданы.


Стюарт дал Саре ключ от своей квартиры, поскольку ему уже трудно было преодолевать расстояние между спальней и входной дверью. Сара приезжала к нему, по меньшей мере, дважды в неделю и каждый раз, поворачивая ключ в замке, замирала на секунду, обуреваемая дурными предчувствиями. В последние месяцы состояние Стюарта ухудшалось с катастрофической быстротой, как будто признавшись Саре в своей болезни и освободившись от необходимости скрывать ее, он уже не видел смысла в борьбе за жизнь.

Однако Стюарт не желал переезжать в дом Синтии, все равно никто не стал бы там о нем заботиться. Сара убедила его нанять медицинских сестер, чтобы обеспечить круглосуточное дежурство. Сиделкам было строго-настрого приказано немедленно вызывать Сару в случае необходимости. И такое случилось на Рождество. Стюарта увезли в больницу, но он выкарабкался, даже стало казаться, что его состояние улучшается.

Сегодня, когда Сара приехала, Стюарт спал; придвинутый к кровати телевизор показывал дневные новости Си-эн-эн. Приветливая пожилая медсестра, сидевшая с книгой у кровати, подняла глаза и улыбнулась.

– Не будите его, Дженис, – прошептала Сара. – Я постараюсь забежать попозже.

Сиделка отложила книгу.

– Он очень настаивал, чтобы я разбудила его, когда вы придете. Вы знаете, как он всегда ждет вас. – Она встала и мягко тронула Стюарта за плечо. – Стюарт, Сара пришла.

Стюарт приоткрыл глаза и улыбнулся.

– Сара, дорогая, присядь. – Он с трудом приподнялся, опираясь на локти, и Дженис подоткнула подушки ему под спину. – Это мне? – спросил он, заметив желтые нарциссы в руке Сары. – Как мило. Дженис, пожалуйста, найдите что-нибудь для цветов.

Сиделка правильно истолковала его просьбу и вышла из комнаты. Стюарт любил проводить время с Сарой наедине.

– Вы смотрите Си-эн-эн, – заметила Сара, садясь на край кровати. – Вам не кажется это нелояльным? У «Прямого эфира» неплохая служба новостей. Вам следует посмотреть передачи.

– И поднять их рейтинг на пятьдесят процентов? Я не доставлю Синтии подобного удовольствия.

Стюарт не так уж сильно преувеличивал. На «Прямой эфир» подписалось всего около трехсот тысяч абонентов, и компания испытывала серьезные финансовые затруднения. Конкуренты «Геральд» сообщали, что канал получает от рекламы не более пятисот тысяч в неделю, тогда как еженедельные текущие расходы составляют пять миллионов, пожирая личные капиталы Синтии.

– Ты слышала, что она превысила свой кредит еще на десять миллионов? – радостно спросил Стюарт, явно довольный рискованным финансовым положением жены.

– Слышала. В «Геральд» настоящая паника. В пятницу уволился редактор телеканала Пол Робинсон, и Синтия поспешила пустить слух, что он не достоин ее любимого детища.

Стюарт взял с тумбочки пульт дистанционного управления и переключил канал. В «Прямом эфире» заикалась Мэнди Бэрраклаф.

– И это был Билл… – Мэнди умолкла, пытаясь прочесть подсказку на телесуфлере. – Коллинз! – победно закончила она. – А теперь запись… э… Одной из ваших любимых программ.

Ничего не произошло. Мэнди умоляюще уставилась куда-то мимо камеры, кивнула и подтвердила:

– Сейчас увидим.

Понаблюдав еще секунд тридцать за бессмысленно оглядывающейся по сторонам Мэнди, Стюарт с отвращением выключил телевизор.

– И как это Синтии хватило наглости просить у меня деньги на этот кошмар. Она наверняка надеется, что я умру раньше ее телеканала.

– Стюарт, не говорите так!

– Сара, даже если мы не будем говорить о моей смерти, она никуда не денется. До сих пор ты хорошо держалась. Я так долго ничего не говорил тебе, потому что боялся твоей реакции. Ты столько пережила. Я боялся, что ты сбежишь от меня.

– Тогда в Стокгольме я очень на вас рассердилась. В ту ночь, когда родилась Бет, вы обещали, что я больше не буду страдать. Вы солгали.

– Сара, смерть – неизбежность, – спокойно сказал Стюарт.

Сара встала и отошла к окну, не в силах смотреть ему в глаза.

– Вы так говорите, словно сдались.

– Это жестоко.

Сара повернулась к нему. Меньше всего на свете она хотела оскорбить Стюарта, она пыталась заставить его бороться.

– Почему вы отказываетесь от лечения?

– Моя дорогая девочка, мы уже сто раз это обсуждали. Ты знаешь, что никакое лечение не поможет. И в противоположность большей части моей жизни, я стараюсь принять смерть хоть с каким-то достоинством. Мне шестьдесят шесть. Когда я родился, многие мечтали о таком преклонном возрасте. Но я рад, что ты сердишься. Сохрани этот гнев, и пусть он ведет тебя вперед. Нельзя перестать жить только потому, что жизнь кончается смертью.

– Вы так говорите, как будто это лишь вопрос силы воли.

– Но это правда. И я редко встречал в людях такую силу воли, как у тебя. Послушай, если эта тема так тебя расстраивает, давай поговорим о чем-нибудь другом.

Сара воспользовалась предоставленным ей шансом.

– Сегодня я иду к Бетти на первый день рождения.

Глаза Стюарта вспыхнули.

– Как поживает твоя маленькая крестница?

– Не крестница. Помните, они устроили именины вместо крещения?

– Хм-м. – В некоторых вещах Стюарт был очень консервативен. – Ну, все равно, как она поживает?

– Прекрасно. Только я не очень часто вижу ее и Кейти.

– Сара, ты слишком много времени проводишь с умирающим, надо больше встречаться с живыми.

Сара не знала, что ответить. С одной стороны, Стюарт прав, но едва ли она могла назвать существование подруги «жизнью».


– Скажи «спасибо» тете Саре. – Кейти попыталась перекричать шум, устроенный восемью малышами и, когда Бетти, восторженно гукая, заковыляла прочь с новым медведем, обняла подругу. – Я тебя вечность не видела.

– Да, очень давно.

По молчаливому соглашению, они теперь редко встречались. Их дружба отошла на задний план, и как ни страдала от этого Сара, в глубине души она понимала, что погрузилась в заботы о Стюарте, чтобы подальше запрятать зависть к материнству Кейти.

Бетти уселась с мишкой под столом, в стороне от остальных детей. Кейти со вздохом взяла дочку на руки и пошла в кухню.

– Ты устала, малышка? Сара, давай достанем торт и попробуем утихомирить этот сумасшедший дом.

Лавируя между беснующимися детьми, Сара подумала, как отнесется Кейти к липким отпечаткам пальцев, оставленным на ее расписанных вручную обоях.

– Где Джозеф?

– Работает, но я не хотела бы обсуждать это сегодня, – ответила Кейти, предвосхищая дальнейшие расспросы о состоянии ее брака.

– Тогда поговорим о Мэгги. Я читала в «Гардиан», что ее назначили главным редактором «Хлои».

Сара хотела добиться хоть какой-то реакции, однако и разговор о работе не заинтересовал Кейти. Вместе с интересом к модной одежде она, казалось, растеряла всю свою энергию и честолюбие. Отработав главным редактором «Мариэллы» всего несколько месяцев, Кейти отказалась от должности, удовлетворившись всеобъемлющим титулом «сотрудника редакции». Сара каждый месяц просматривала журнал, но редко встречала на его страницах ее имя.

– Ладно, давай праздновать, – сказала Сара нарочито веселым тоном.

Четыре часа спустя, совершенно измученная, Сара прощалась с подругой:

– Надо встречаться чаще.

Кейти молча обняла ее.


– Фелисити! Наконец ты вернулась, – сказал Стюарт, отставив стакан с молочным коктейлем.

– Это Сара, – поправила его Дженис. – Вы же знаете Сару.

Сара положила сумочку и поцеловала Стюарта в лоб.

– Конечно, знает.

Ей было неприятно, что Дженис разговаривает со Стюартом, как с маленьким ребенком.

Сара не навещала Стюарта почти неделю. Недавно увеличившийся бюджет спортивного раздела позволил опубликовать серию статей о европейском футболе, и все они были поручены Саре. Коллеги считали, что ей повезло, но Сара прекрасно понимала истинную причину. Хоть Дин Гейвин ни за что бы не проболтался, даже если бы и знал, Сара догадывалась, что за ее зарубежными поездками стоит приказ владелицы газеты. Казалось, нет на свете ничего, на что бы не пошла Синтия, лишь бы отравить мужу последние дни.

Сара также не сомневалась – несмотря на все заверения Стюарта, – что и ее дни в «Геральд» сочтены, и смирилась с этим. А пока, раз Синтия готова тратить деньги, чтобы Сара была подальше, так тому и быть.

Каждый раз, возвращаясь из этих поездок, Сара видела, как быстро ухудшается состояние Стюарта, а сегодня, после недели, проведенной в Бельгии, она с ужасом узнала, что Стюарту для облегчения болей начали давать морфий. И за эту неделю Стюарт похудел еще больше: впалые щеки, вздувшиеся на лбу вены, пергаментная кожа, такие тонкие запястья, что казалось, они вот-вот сломаются от малейшего усилия. Сердце Сары чуть не разорвалось, когда этот когда-то здравомыслящий и красноречивый мужчина поймал себя на том, что во второй раз назвал ее Фелисити.

– Что это со мной? – смущенно пробормотал он. – Конечно, ты не Фелисити. Наверное, ты считаешь меня полным идиотом. Добро пожаловать, Сара. Как тебе понравилась Бельгия?

– Такая же скучная, как о ней говорят. Даже не думайте становиться членом Европарламента. – Сара достала из сумочки книжку. – Я привезла вам сигнальный экземпляр дневников Алана Кларка. По сравнению с ним, даже вы покажетесь паинькой.

Стюарт засмеялся, но тут же задохнулся и стал судорожно ловить ртом воздух.

– Боюсь, что не успею их прочитать.

– Глупости, конечно, успеете. – Она не желала думать о его близкой кончине скорее ради себя. Отрицание смерти делало ее менее реальной, поэтому Сара продолжала строить планы на будущее. – Вы слышали, что Синтия ссылает меня в Эквадор комментировать Кубок Южной Америки? В этом нет никакой необходимости, и я не хочу уезжать так надолго – почти на три недели.

– Ты должна ехать. Не давай ей повода уволить тебя. Держись. И тебе понравится поездка. Эквадор – изумительная страна.

– Хорошо, а пока, надеюсь, вы окажете мне честь быть моим гостем на ужине Ассоциации футбольных писателей. Может, я даже позволю вам повлиять на мое голосование.

– Как я могу отказаться?

Стюарт улыбнулся ей своей прежней улыбкой, напомнив, насколько лучше он выглядел всего пару месяцев назад.


Сара с воодушевлением готовилась к ужину футбольной ассоциации. Накануне она разговаривала со Стюартом. Получив высочайшее согласие своих сиделок, он был полон решимости присутствовать на ужине, хотя – к его глубокому сожалению – в инвалидной коляске. Тем не менее Стюарт пребывал в хорошем настроении, поскольку врачи уверяли, что он вступил в фазу – хотя и краткую – ремиссии.

Сара долго обдумывала свой наряд, желая подчеркнуть, что она – не один из «своих парней», а именно женщина, вступившая в ассоциацию. Деловые костюмы она отвергла, как слишком мужеподобные, и наконец выбрала маленькое черное платье, в котором познакомилась с Биллом. До сих пор оно оставалось любимым.

«Неудивительно, что Билл влюбился в тебя», – подумала она, улыбаясь своему отражению и радуясь, что воспоминания вызвали не боль, а просто благодарность за прошлую любовь.

Когда она наносила последний штрих, подкрашивала губы, зазвонил телефон.

– Алло, Сара? Это Дженис. Стюарта увезли в больницу.

Двадцать минут спустя Сара – все еще в вечернем платье – вылетела из такси и помчалась вверх по лестнице ко входу в больницу.

– Вы член семьи? – спросила врач, останавливая ее у двери в палату Стюарта.

Сара испугалась, что ее не пустят.

– Нет. Я друг. Близкий друг.

– Сожалею, но я не могу позволить вам войти. Ему необходим отдых.

Слава Богу, Стюарт еще держится.

– Он сам просил, чтобы меня вызвали. Вы уверены, что я не могу увидеть его хотя бы на минуту?

Врач взглянула на часы.

– Хорошо. Одна минута.

В фигуре на кровати, опутанной проводами приборов и трубками капельниц, с кислородной маской на лице, с трудом можно было узнать Стюарта. Он выглядел таким немощным и несчастным, что в какую-то долю секунды Сара пожелала ему скорейшего избавления. Реальность смерти, унизительная и жестокая, была совсем не похожа на то, что показывают в кинофильмах.

На стуле у стены дремала усталая Дженис. Сара осторожно потрясла ее за плечо.

– Дженис, Дженис, это Сара.

– О, Сара, привет. Я, кажется, заснула.

– Что случилось?

– Еще днем он казался таким оживленным, так радовался предстоящему празднику. Я уже собиралась передать смену ночной сиделке, когда он потерял сознание. Боюсь, у меня плохие новости.

– Что?

– Врачи встревожены. Печень едва функционирует, метастазы.

Сара подошла к постели и ласково коснулась руки Стюарта.

– Он может меня слышать?

Запястье под ее пальцами дрогнуло, как будто Стюарт пытался поднять руку. Он попробовал заговорить, но мешала кислородная маска, а жужжание приборов заглушало слова.

– Это еще не конец, – выдохнул он. – Я еще не готов. Так много надо сказать.

– Тс-с. Не мучайте себя. У нас еще много времени.

Сара просидела у постели Стюарта всю ночь, молясь, чтобы он дотянул до утра.


Сара с облегчением убрала блокнот. Интервью с тренером бразильской команды Альберто Майа состоялось, несмотря на недоверие бразильца к женщине – футбольному обозревателю. Его отношение разделяли многие южноамериканские футболисты, которых Сара интервьюировала всю предыдущую неделю.

Майа, спешивший к своим игрокам, попрощался, и Сара решила потратить несколько часов, остававшихся до вечернего матча, на осмотр достопримечательностей.

Однако вместо того, чтобы восхищаться окрестными горами, она шла вдоль реки, погрузившись в свои мысли. Стюарт продержался ту ночь и уже вернулся домой, но прогноз врачей не предвещал ничего хорошего. При малейшей возможности Сара звонила Стюарту, но он не всегда мог разговаривать. Сгорая от нетерпения закончить работу и вернуться домой, Сара поклялась себе не оставлять больше Стюарта, что бы ни предпринимала Синтия.

Прослонявшись бесцельно больше часа, Сара почувствовала жажду, но в охваченном футбольной лихорадкой городе все бары и рестораны были забиты болельщиками.

Ресторан «Ле Жарден» описывался в ее путеводителе как лучший в Куэнке, и Сара зашла внутрь, надеясь если и не на свободное место, то хотя бы на пару минут спасительной тени.

Официант сочувственно покачал головой, и, когда Сара уже собиралась уйти, кто-то окликнул ее по имени. Это был Майа.

– Пожалуйста, мисс Мур. Здесь есть место.

– Спасибо.

Сара благодарно улыбнулась и села между бразильским тренером и молодым мужчиной, сверлившим ее черными грустными глазами.

– Познакомьтесь, Антонио Нэвес, наш лучший нападающий, – сказал Майа.

– Очень приятно. Вчера вы играли великолепно.

Нэвес проигнорировал ее комплимент, но Сара отнесла его бестактность на счет недостаточного знания английского.

– Что вы думаете о матче против Чили?

– Я не хочу говорить о… – Не закончив фразу, Нэвес вдруг вскочил и направился к немолодой элегантно одетой женщине, только что вошедшей в ресторан. Темные солнечные очки, скрывавшие ее глаза, не могли скрыть ее необычайную красоту. Нэвес и женщина зашептались, явно взволнованные темой своей беседы, затем Нэвес взглянул на Майа и, показав на дверь, вышел вслед за собеседницей из ресторана.

– Какой наглец, – пробормотала Сара себе под нос.


На следующий день Сара рассеянно следила за игрой Бразилия – Чили, в которой Нэвес почему-то не участвовал, и автоматически делала заметки. Думать она могла только о Стюарте, голова раскалывалась от боли.

Как только матч закончился, Сара бросилась в отель. Уже подходя к лифту, она услышала свое имя.

– Сеньора Мур, пожалуйста, сюда. – Портье помахал ей. – Вас к телефону. Сеньора Дженис.

Сара подбежала к конторке. Ее сердце забилось так, словно собиралось выскочить из груди. Она взяла трубку и сквозь окружающий шум едва различила далекий голос Дженис.

– Дженис, вы меня слышите? – На линии стоял треск, и разобрать слова сиделки было невозможно. – Дженис, я вас не слышу. – Сара в отчаянии стукнула аппаратом по конторке. – Он еще жив?

– Он хочет… верну… как мож…

Этих обрывков слов Саре хватило, чтобы все понять.

– Скажите ему, что я вернусь в течение суток.

Она обратилась к портье:

– Подготовьте счет, я выезжаю. Вы можете заказать мне такси в аэропорт? – крикнула она, уже метнувшись к лифту.

Через десять минут Сара вернулась и протянула портье кредитную карточку.

«Если я вылечу первым же рейсом, то должна успеть…»

– Простите, сеньора, – прервал портье ее мысли. – Эта карточка не годится.

– Попробуйте еще раз, – нетерпеливо ответила Сара.

Портье подчинился, но затем покачал головой.

– Карточка аннулирована.

– Но этого не может быть. Я работаю на британскую газету, и это карточка компании. Она не может быть аннулирована.

Еще произнося последние слова, она все поняла. Синтия таким образом решила задержать ее здесь!

Портье вернул карточку.

– Как вы будете платить?

Сара ответила не сразу, едва сдерживая подступившие слезы. Без карточки она не могла расплатиться за номер, не говоря уж об авиабилете. Она бросила на пол чемоданы, оперлась о стойку.

«Нельзя позволить Синтии победить… не сейчас».

– Вы могли бы связать меня с Лондоном?


Кейти выслала ей деньги телеграфом, но, пока они пришли, улетел последний в тот день самолет, и Саре пришлось провести утомительную ночь в зале вылета. Денег на номер в отеле не хватало. Она вылетела в Лондон первым же утренним рейсом, но и в самолете заснуть не смогла, лишь следила за невыносимо медленным движением точки-самолета на видеоэкране.

Сразу же по прилете она позвонила в больницу. К счастью, Стюарт был еще жив.

Совершенно измученная, Сара вышла из такси у больничного входа и сразу попала в объятия репортеров. Представитель «Геральд» вопросительно взглянул на нее, но она, ничего не говоря, протиснулась сквозь толпу в больницу.

Увидев, что Стюарт один, Сара испытала и облегчение, и шок. Синтия не смогла заставить себя провести с ним его последние минуты.

Сначала казалось, Стюарт не замечает ее присутствия. Единственным признаком того, что он жив, были зловеще пульсирующие сигналы кардиомонитора у его кровати. Некоторое время Сара просто слушала этот звук, затаивая дыхание, когда он на долю секунды прекращался, и мысленно заставляя его начаться снова.

– Стюарт? – тихо позвала она.

Его веки задрожали.

– Я говорил, что продержусь, – прошептал он со слабой улыбкой.

Сара подтащила к кровати стул. Радость от того, что она успела вовремя, приглушала грусть.

Рассказать ему, почему она так долго добиралась? Нет, пустая трата времени. Нельзя тратить драгоценные минуты на ерунду.

– Так вот оно, да? – сказала Сара, наконец признавая его близкую смерть. Слезы сами собой потекли по ее лицу.

– Ты не должна плакать. – Его потрескавшиеся губы с трудом сложились в слабую улыбку. – Я ждал тебя… Я хотел поблагодарить тебя за счастье, которое ты принесла в мою жизнь.

Сухое клокотанье в его груди ясно показывало, каких усилий стоили ему эти слова. Сара осторожно положила ладонь на его руку, боясь, что малейшее прикосновение причинит ему боль. Она так много хотела сказать ему, так хотела найти нужные слова: поблагодарить его за то, что он был рядом, за то, что верил в нее, за то, что помог вернуться к жизни после смерти Билла. Ей так важно было сказать, как много значила для нее их дружба.

– Я люблю вас, Стюарт, – просто сказала она.

Стюарт сглотнул комок в горле.

– Ты не представляешь, что это значит для меня.

– Стюарт! Не уходите. Вы необходимы мне. – Сара перестала сопротивляться своему горю, ее плечи затряслись от рыданий. – П-простите.

– Пожалуйста… пожалуйста, не плачь. Я тоже люблю тебя, и я… всегда буду… оттуда присматривать за тобой, моя дорогая. Есть кое-что… – Ему было очень трудно говорить, не хватало дыхания.

– Стюарт, дать кислород? Вызвать…

Он протестующе приподнял исхудалую руку.

– Нет. Я хочу… сказать тебе… кое-что. Я всегда хотел дочь… и потом… я нашел тебя….

– Вы были мне, как отец…

– Нет. Это больше… ты…

Его глаза закрылись, казалось, он потерял сознание.

Сара схватила его за руку, пытаясь вернуть назад.

– Стюарт! – Его губы снова зашевелились, беззвучно формируя слова. – Стюарт, пожалуйста!

В этот момент дверь распахнулась и в палату ворвалась Синтия Харгривс.

– Как ты смеешь! – взвизгнула она, не обращая внимания на умирающего мужа. – Убирайся отсюда, тварь. Сестра! Сестра! Вызовите охрану.

– Стюарт, простите, – зарыдала Сара, сжимая руку умирающего.

– Убирайся! Немедленно!

– Пожалуйста, миссис Харгривс. Позвольте мне остаться. Он…

– Немедленно убирайся! Вон!

Сара, шатаясь, поднялась.

– Думаю, не надо добавлять, что ты уволена? – проскрипела Синтия, придерживая открытую дверь.

Как эта женщина может думать о работе, когда ее муж испускает последний вздох?

– Вы действительно думаете только о себе, не правда ли? Вы отвратительны.

Незамечаемый ими сигнал монитора вытянулся в прямую линию.

Загрузка...