Талисман для князя. Щит рода

Глава 4

Вещи моими стараниями уже были собраны. Правда, я прошляпила тайник, где хранилось оружие и деньги. Если бы Игнат не пришел в себя, а я увезла его на тот причал, пришлось бы возвращаться. Или он не рассчитывал, что выкарабкается на этот раз? Я видела, как брат страдал и как магия закипала в крови, но и подумать не могла, что в любой момент он может погибнуть. Не верю, чтобы прежде никто не додумался «охладить» мага огня. Так, почему он заранее не озаботился этим вопросом?

На побитую посуду и сломанный стол в номере Игнат никак не отреагировал. Подхватил чугунок с остывшей картошкой, плюхнулся на кровать и с жадностью набросился на еду. Как раз этот момент выбрал Егорка, чтобы притащить корзинку со снедью и сообщить, что договорился с Тувром.

– Видишь ли, тут такое дело, – мальчишку я встретила на пороге, не пустила внутрь, – помощь носильщика больше не требуется. И с извозчиком барин сам договорится. Сколько с меня за ущерб и… – заглянула в плетеный короб, – вчерашние пирожки?

– Ну, как же? – пацаненок хлюпнул носом, – договорился ужо! Тувру плевать. Сдерет плату, раз подвязался помочь, и шкуру спустит за обман. Я работать не смогу, а тетка Степановна от харчей откажет. С голоду помру.

В этот момент в коридоре раздался пронзительный женский визг. Похоже, обнаружили тела стражника с дамочкой. Ойкнуть не успела, как за спиной вырос Игнат, втащил меня в комнату вместе со служкой и захлопнул дверь.

– Не серчайте, барин! – Егорка съежился, заскулил, закрывая голову руками, – только не калечьте, Христом богом прошу!

– Успокоился! – прикрикнул брат. – Никто тебя бить не собирается. Кто такой Тувр, и о чем вы договорились?

– Ну, дык, эта… – жадно сглотнув, мальчишка затараторил, – с этой вот сговорились, – ткнул он в меня пальцем, – что Тувр, значит, споможет вас вниз спустить и на извозчика подсадить. Серебрушку обещала, если все устрою. А теперь в отказ идет, гангрена белобрысая! Сказалась дворянкой, печать показывала, а на деле – беднота босоногая! Ножик ваш еще слямзила. Если в самом деле блаародная, чего ж стражник не признал?

– Что? – задохнулась я от возмущения. – Ты кого гангреной обозвал?

– Цыц! Оба! – пресек разгорающийся конфликт Игнат. – Молчать! – это дополнительно мне, потому что не я собиралась терпеть оскорбления. Зла не хватало, чтобы высказать, что думаю. Да и не собиралась выяснять отношения при посторонних, но на меня никто не обращал внимания. Отступник уже отдавал приказы пацаненку. – Мухой ищешь Тувра и отправляешь сюда. Затем ловишь извозчика, и чтобы через пять минут ждал у черного входа. Получишь две серебрушки, если быстро обернешься.

– Так я побежал? – Егорка приосанился, бросая взгляды победителя. – Сделаю в лучшем виде.

– Беги, – отпустил Игнат, – и постарайся, чтобы тебя никто не видел. Ох, главное забыл, – лапища легла на плечо служки, отчего у бедолаги подогнулись коленки. – Как только Тувр спустится во двор, выведешь ее незаметно из дома.

– Да сдалась вам эта гангрена, барин! – скривился осмелевший Егорка. – Возьмите меня к себе! Я все-все умею и ем чуть-чуть, и места много не занимаю. Не пожалеете!

– Ах, ты, поганец мелкий! Я ж тебя покалечу! – едва не накинулась на гаденыша с кулаками, так возмутила его вопиющая наглость.

А этот нахаленок еще язык показал и рожицу скорчил.

– Ты слова-то выбирай, холоп! – давясь от смеха, осадил мальчишку Игнат. – Эта гангрена мне родственницей приходится.

– Сочувствую, барин, – на полном серьезе произнес охламон, за что схлопотал затрещину.

– Поговори еще! Бегом исполнять, что велено! И не болтай никому, что тут видел.

Заверив, что «ни в жисть» не проболтается, Егорка убежал, а я, скрестив руки на груди, ждала от родственничка объяснений. Но тот даже бровью не повел, прихватил с собой меч, расправил на кровати смятое одеяло и завернулся в него с головой. Почти сразу дверь прогнулась внутрь от удара и распахнулась. Засов вырвало с мясом, а в номер ввалился здоровенный детина. Кулаки с мою голову, плечи широченные и рост такой, что до потолка достает. Он будто уже знал, что делать, подошел к кровати, где лежал Игнат, подхватил его и играючи закинул на плечо.

«Караул, грабят!» – хотелось крикнуть вслед. Этот Тувр меня даже не заметил. И, вообще… все настолько быстро произошло, что я только глазами хлопала и удивлялась.

– Эй, чего застыла? – через минуту вернулся Егорка. Кажется, мелькала в дверях вихрастая макушка, когда Тувр выносил Игната. – Кончай ворон ловить.

Спохватившись, я цапнула саквояж с вещами и вопросительно посмотрела на пацаненка. Тот пожал плечами и осторожно выглянул в коридор. Выждав, пока там не будет посторонних, поманил за собой пальцем. Ну, я и пошла, а куда деваться? Спустились мы по узкой лесенке для слуг, прошмыгнули через кухню, где вовсю кипела работа, и выскочили во двор. Темно. Я застыла, дожидаясь, пока глаза привыкнут, но меня схватили за рукав и поволокли за собой. Едва не пропахала носом землю, когда споткнулась и налетела на Егорку.

– Смотри, куда прешь, бестолочь! – огрызнулся он, потирая ушибленный бок.

– Так темно же!

– И что?

– То! Долго еще? – ох и бесил этот чертенок.

Одно радовало, больше его не увижу. И этот постоялый двор за километр обходить буду! В глухом проулке, куда выходил черный ход, дожидалась пролетка с поднятым верхом. Сразу не разглядеть, на месте Игнат или нет. Глаза уже привыкли к темноте, очертания предметов немного различались, но недостаточно, чтобы распознать опасность. Я невольно замедлила шаг, с подозрением оглядываясь. Саквояж перекочевал в левую руку, правая легла на рукоять меча.

– Что так долго? – пробухтел знакомый голос из темноты экипажа. Тут же ко мне метнулась тень, вздернула в воздух и затянула внутрь, устроив рядом с собой. – Трогай! – приказал братец извозчику, и тот сорвался с места.

Меня крепко приложило об жесткую спинку. Я только скривилась. За день столько раз задевала рану, что та давно должна была вскрыться и закровить. Но я проверяла, на ощупь тряпки оставались сухими, да и болело меньше. Будто бы не пара-тройка дней прошла, а целый месяц, и порез успел зарасти.

Пролетка еще не успела свернуть на главную улицу, как в глубине постоялого двора прогремел взрыв. Тряхануло так, что клацнули зубы, а лошади сорвались с места и понеслись, будто сумасшедшие. К счастью, возница попался опытный, быстро усмирил лошадок и выровнял ход. Я же вцепилась в Игната, опасаясь, что вылечу на крутом повороте.

– Что там случилось? – робко поинтересовалась у брата.

– А это последствия неразумных действий, – равнодушно ответил Игнат. – Сиди теперь и думай, сколько невинных людей погибло из-за твоей якобы оскорбленной чести.

– Но я не хотела ничего такого, – к горлу подступил комок и затопило чувство вины.

Гибель не самых лучших представителей общества хоть как-то мирила с пугающей действительностью, но тот взрыв мог покалечить или унести десятки жизней. Тот же Егорка, к примеру, чем виноват? Я всхлипнула, размазывая по лицу слезы раскаяния.

– Вот только сырость здесь разводить не нужно, – строго предупредил Игнат. – Возможно, я немного преувеличил. На самом деле, пожар должен был лишь уничтожить тела, ну и наши номера прихватить заодно. Других постояльцев на втором этаже не было, я проверил, а те люди, что сидели внизу, наверняка успели выбраться. Но ты должна четко усвоить: нет больше Нины Забелиной, дворянки из медной книги родов. Есть просто девочка Нина, сирота без роду и племени.

Я кивнула, упрямо закусив губу. Урок, который я получила, говорил лишь о том, что следует быть осторожнее и думать о последствиях. Но забыть, кто я такая, не заставит никто и никогда!

– Где мы? – я огляделась, удивляясь фонарям на улице. Довольно широкой, чтобы разъехались пять таких экипажей, с мощеной мостовой и роскошными домами по обеим сторонам. – Что забыли в Белом городе?

Здесь располагалась резиденция князя Шумского, селились дворяне, купцы первой категории и зажиточные горожане. Собственно, в каждом городе высшее сословие строило дома в самой защищенной части и старалось окружить себя комфортом. Это своеобразный показатель статуса и достатка семьи.

Между прочим, где-то здесь затерялся особняк Забелиных, куда родичи перебирались из поместья на зиму или же останавливались на время городских праздников или званых балов. Последние годы он пустовал, потому что из имения в Каменной пади мы никуда не выезжали. Здесь наше семейство не жаловали, и теперь понимаю, почему. Однако род не бедствовал. Белый камень для постройки домов и мощения улиц добывался в карьере, который принадлежал семье. Также у нас имелись искусные мастера резьбы по камню и собственный причал с торгом на реке Каменке, по ней сплавлялись купцы из соседних княжеств.

– До рассвета куча времени, хочу показать кое-что, – уклончиво ответил Игнат.

Впрочем, я уже догадывалась, куда мы держали путь. К роскошным хоромам князя Шумского, убийцы, который хладнокровно расправился с нашей семьей. На какой-то миг я даже поверила, что Игнат нашел способ, как спасти Данияра. Но пролетка остановилась поодаль от резных ворот, возле них несли почетный караул дружинники князя. Добротная броня, новенькие мушкеты, униформа с иголочки и сверкающие в темноте магические амулеты защиты. Из-за высоких стен доносилась музыка, гомон людских голосов, смех, веселье. Его светлость устроил праздник по случаю первой инициации наследника Данияра Владимировича Шумского.

Я тоже сперва подумала, что Игнат ошибся, назвав брата другим отчеством. Однако по его просьбе извозчик подошел к служивым и спросил, по какому случаю торжество. Те и рады похвастать, что у Шумских, наконец-то появился сильный маг. Первенец Владимира Агнияровича, младшего среди детей старого князя, который унаследовал силу рода. Теперь никто не скажет, что Шумские вырождаются, раз уж детей Агнияра Святозаровича природа обделила дарами.

– Как же так? – полными слез глазами я посмотрела на брата, – он ведь Забелин! Это что же, Данияр вырастет и даже знать не будет, кто его родители и что с ними случилось? А как же настоящий сын Владимира Шумского?

– Не уверен, что такой вообще рождался. Последние годы младший Шумский провел вдали от семьи. Ни о женитьбе, ни о рождении сына никто не знал до недавнего времени. Но ты теперь понимаешь, что добраться до Данияра невозможно? Детей и внуков у князя Шумского полно, а вот одаренный наследник один. Охранять его будут похлеще императорской сокровищницы. Ни ты, ни я, ни сам император не приблизится к нему, чтобы об этом тут же не доложили старому пауку. У мальчишки будет все самое изысканное и дорогое, чего он только пожелает. Обучать его будут на совесть, развивать дар, тренировать и следить, чтобы крепко усвоил знания, положенные будущему главе рода.

– Зачем ты мне все это говоришь? – сердце болезненно сжалось от безысходности.

– Чтобы ты не наделала глупостей и не бросилась вызволять брата, – спокойно ответил Игнат, игнорируя ручьи слез, вновь бегущие по моим щекам, и зарождающуюся истерику. – Что, уже планировала, как сбежишь от неудобного родственника и героически спасешь Данияра из лап кровожадного убийцы? Думал, как очнешься, так сразу и кинешься в омут мести. Но ты осталась и проявила зачатки благоразумия. Поэтому и привез тебя сюда, чтобы развеять последние сомнения. Как по-твоему поступят дружинники, когда какая-то оборванка потребует пропустить ее в дом, утверждая, что она родная сестра Данияра Шумского? В лучшем случае, прогонят. В худшем они только и ждут, когда сама попадешь к ним в руки. Ну а дальше Нина Забелина просто исчезнет.

– Я бы не… – я разревелась, потому что Игнат во всем был прав.

Такие мысли частенько приходили в голову, но я отгоняла их подальше. Рассчитывала затаиться и выждать время, а потом объявить во всеуслышание, что жива. Рассказать, кто виноват в гибели нашей семьи.

Пока я хлюпала носом и успокаивалась, пролетка устремилась к южным окраинам Суздаля. Мы миновали мост через Каменку и повернули к устью реки Мжары, когда открылся величественный вид на золотые купола и белокаменные стены монастыря на холме. Христианство успело укорениться в этом мире до того, как в него пришла магия и наступили смутные времена. Прежде я не интересовалась религией, да и объяснять было некому, так что подробности, как и что там развивалось, и на каком моменте пошло по другому пути, мне неизвестны. Здесь храмы так же влияли на жизнь обывателей. Как и в моем мире, люди приходили в монастыри за помощью, читали молитвы, верили в бога. За одним исключением, здесь бог олицетворялся как носитель чистой магии света. А еще он наделял верных последователей редким даром и те несли этот свет людям. Само понятие священник означало носитель света, светоч. В противовес светочам существовали темные силы. У нас бы их приверженцев заклеймили дьяволопоклонниками, а тут называли темниками, принявшими в себя тьму.

Как бы там ни было, светочи приносили реальную пользу. В храмах они совершали обряды крещения, венчаний или похорон, а также присматривали за погостами, оберегая покой усопших. Особенно это касалось одаренных, в телах которых даже после смерти иной раз проявлялась сила. Ведь кто такие маги? Если обобщить, это люди, способные личной волей, мыслью влиять на окружающий мир. Бывает, одаренного давно уже нет в живых, а магия, воплощенная в амулете или охранном заклинании, работает долгие годы. А если такого человека убить, и он успеет направить посмертную энергию на месть обидчику? Неизвестно, во что это выльется. В проклятие, которое с легкостью развеет светоч? Или же переродится мстительным духом, а то и кровожадным упырем?

В Каменной пади, родовом имении Забелиных, для покинувших этот мир предков пару веков назад построили усыпальницу. Вот только само имение сгорело и не осталось в живых никого, кто бы проводил родичей в последний путь. Поэтому я не удивилась, что погибших похоронили на территории монастыря светочей. Князь Шумский и тут подсуетился, чтобы не настигло наказание за истребление рода. Я, наверное, никогда не смирюсь с этой потерей, ведь даже попрощаться толком не успела. Не сказала, как сильно их всех люблю.

Я смотрела на унылые надгробные плиты с выбитыми именами и датами и ощущала невыносимую пустоту внутри. Собственная могила не вызывала эмоций. Наоборот, только она и была тут к месту, в отличие от остальных. Разве что взгляд коробила роковая дата, когда не стало целого рода. Настоящая хозяйка моего тела исчезла три года назад. Надеюсь, Нина не затерялась в неизвестности и обрела душевный покой.

Игнат не зря привез меня сюда. Серый камень с именем и неумолимыми цифрами стал жирной точкой в короткой и счастливой жизни Нины Константиновны Забелиной. Нет больше той наивной девочки, что верила в идеалы и стремилась сделать этот мир лучше. А кто придет ей на смену, об этом только боги знают, если они существуют на самом деле.

Я захватила по пригоршне земли с могилы отца и матери, ссыпала ее в платок и сунула за пазуху. Молча развернулась и направилась вдоль рядов похожих друг на друга могил к выходу.

На территорию монастыря мы проникли беспрепятственно, бесшумно миновали широкий двор и сразу свернули к погосту, обнесенному деревянной оградой. Однако на обратном пути нас поджидал служитель в длиннополой рясе. Я невольно замедлила шаг, не зная, чего от него ожидать, и спряталась за спину Игната. Но брат не выказал удивления или страха, почтительно поклонился и замер со склоненной головой. Светоч долго смотрел на него, изредка кивая чему-то, понятному ему одному, а потом одарил благословением, вычерчивая прямо в воздухе крестообразный символ и наполняя его светом.

Я на миг зажмурилась, ослепленная сиянием необычной магии, но тут же распахнула глаза, чтобы рассмотреть, как она будет воздействовать на человека.

Это было необыкновенно красиво и завораживающе. Магия светоча теплой волной окатила Игната, проникая ему под кожу и успокаивая закипающую кровь. Наполнила клеточки тела чистым светом, от которого они будто бы родились заново. На этом фоне отчетливо стали заметны необратимые изменения в структуре магических каналов. Даже если убрать печать, прежние способности уже не вернутся в полном объеме. Игнат останется магом, но управлять сможет лишь стихией огня.

– Ты уже нашел, что искал, – негромкие слова светоча, нарушившие тишину, прозвучали как ответ на невысказанный вопрос.

Во всяком случае, не слышала, чтобы Игнат его задавал. Но сам он вдруг припал на колено, в порыве благодарности целуя руку служителя. После чего поднялся и уверенной походкой отправился прочь.

Мы с незнакомцем остались одни. В голову невольно закрались подозрения, что этот человек каким-то образом читал мысли. Учитывая, что я не та, за кого себя выдаю, возникали некоторые опасения. Например, что меня разоблачат, или же посчитают злым демоном, захватившим чужое тело. Да мало ли! Как бы там ни было, моей вины в переселении душ нет никакой. Я просто хотела спасти свою семью и, если бы все повторилось, сделала бы это снова.

– Вот поэтому ты и получила второй шанс, Инга, – светоч подошел ближе и положил руку на лоб.

Меня окутало невероятным теплом и ощущением счастья, покоя. Как живые, перед глазами возникли образы родных из прошлой жизни. Любимого мужа Коленьки, серьезной не по годам дочки Иришки, повзрослевшего Олежека. Они сидели за столом и разговаривали. О чем именно, я не слышала, но по лицам видела, вопрос решался серьезный. Первым определился младший, до боли родным жестом взъерошив макушку и радостно просияв. Ира сомневалась, что-то выспрашивала у отца, а тот терпеливо ей отвечал. Наконец, она неуверенно кивнула, бросив грустный взгляд на нашу семейную фотографию, что стояла на столе. Коля приподнялся, кого-то позвал, и буквально через мгновение в комнату вошла смущенная донельзя Сонька, моя лучшая подруга. Он объявил ей об общем решении, а она просияла от счастья и кинулась обнимать моих пострелят. А там уже и Коля присоединился, целуя Софию в губы и крепко прижимая к себе детишек.

Видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Я взмахнула рукой в надежде остановить мгновение, но схватила лишь пустоту. Из глаз ручьями лились слезы счастья, а на губах блуждала печальная улыбка. Лучшей мамы, чем Сонька, для моих не найти, да и с Колей они прежде неплохо ладили. Пусть я не могу быть с ними рядом, но на душе потеплело от понимания, что у них все будет хорошо.

– Спасибо! – схватила светоча за ладонь и прижала к лицу. – Вы даже представить себе не можете, что для меня сделали! Я никогда этого не забуду!

– Твоя жертва не была напрасной, – светоч провел пальцами по моим щекам, высушивая слезы. – Проживи новую жизнь так, чтобы их жертва, – он задумчиво посмотрел на погост, – тоже обрела смысл.

Я обернулась, выискивая взглядом ряд могил Забелиных, но среди одинаковых плит они неизбежно затерялись. Когда же захотела задать еще один вопрос и повернулась к светочу, тот уже исчез. Ничего не оставалось, как вернуться к пролетке, где меня заждался Игнат.

Возница сорвался с места, вновь подхлестывая лошадок и заставляя их мчаться во весь опор. Мы с Игнатом не разговаривали, думая каждый о своем, а я в подробностях вспоминала ту ночь, когда отвела беду от самых дорогих мне людей.