Талисман на любовь.Трилогия (СИ)

Пролог

Хрупкая девушка в мантии ученицы Академии лежала поперек кровати в предоставленной ей руководством Академии комнате и горько плакала. Очень светлые, почти белые короткие волосы с серебристым отливом резко констатировали с темным покрывалом, которым была застелена кровать. Хрупкая фигурка сотрясалась от неудержимых рыданий. Звали девушку княжна Стефания дель Алонийская, и ее только что бросил жених.

Внезапно в дверь коротко постучали и звонкий девичий голосок поинтересовался:

— Фани, ты там? Мы же договаривались встретиться на ужине. Почему ты не пришла? Что-нибудь случилось?

Хозяйка комнаты постаралась взять себя в руки и ответить:

— Все в порядке, Вал, ты иди, мы потом поговорим… — у Фани вырвался судорожный всхлип, голос отказался ей повиноваться, и она замолчала.

— Эй! Ты там плачешь что ли? — тут же обеспокоилась девушка за дверью — Открой, а то я выломаю дверь! — пригрозила она.

Стефания обреченно вздохнула и сделала пасс рукой, снимающей с двери блокирующее заклятье. А затем, усевшись на краешек кровати, она понуро уставилась в пол.

В дверном проеме тут же нарисовалась спортивного вида девушка с тугой рыжеволосой косой, из которой все время вылезали непослушные волнистые прядки. Посетительница нетерпеливым жестом заправила их за ухо и требовательно уставилась на Стефанию аквамариновыми глазами:

— Ну, рассказывай, что случилось! Тебя кто-то обидел? Или болит что-нибудь? — допытывалась подруга.

Фани помотала головой, спрятав опухшее от слез лицо в ладонях, и едва слышно произнесла:

— Дерек только что порвал со мной… — девушка опять начала всхлипывать — Вал, он не хочет на мне женится — всхлип — Говорит, я бесцветная, скучная и бесчувственная каменная статуэтка, а не девушка-а-а-а — снова принялась рыдать Стефания.

Лицо Валенсии Петерширской, лучшей подруги Стефании, сурово нахмурилось, и она возмущенно топнула ногой:

— Да как у него язык повернулся такое сказать?! Не слушай этого идиота! Он сам — самовлюбленный и тупой чурбан, и обращался с тобой отвратительно, разве я не права? — воинственно взмахнула рукой Валенсия — Единственное его достоинство — то, что он сын герцога, но это же не его заслуга, а его папаши! Сам по себе он ничтожество! Ты радоваться должна, что от него освободилась, а не плакать…

Однако Фани в ответ на эту горячую тираду в свою защиту лишь горько вздохнула и уныло покачала головой:

— Нет, он прав. Во мне и вправду чего-то не хватает. С самого детства меня преследует ощущение, что я как разбитая чашка: сколько не пытайся склеить осколки, все равно чего-то недостает.

Валенсия непонимающе воззрилась на подругу и осторожно присела рядом на кровать:

— Что ты такое говоришь, Фани? По-моему, у тебя все есть для счастья: ты — красивая и умная леди, твой отец тебя обожает и готов выполнить любой твой каприз, ты наследница огромного состояния и княжеского титула. Да с такими данными ты найдешь себе жениха намного лучше Дерека, поверь мне! Половина нашей Академии выстроится к тебе в очередь, стоит тебе только свистнуть! А если тебе никто не приглянется, не беда — ты и без жениха прекрасно проживешь, будешь путешествовать, посмотришь другие королевства… — Валенсия мечтательно уставилась в потолок.

Стефания слабо улыбнулась, взглянув на нее и постепенно успокаиваясь:

— Да, Вал, я знаю, что путешествовать по всему Ахнистосу, разгоняя по пути всю встретившуюся нечисть — твоя заветная мечта, только мне это не подходит — хозяйка комнаты сокрушенно вздохнула — Я не похожа на тебя. Я не могу одна, понимаешь? Мне обязательно нужен кто-то рядом, кто бы восполнил то, чего мне недостает… Решительности, например. Или смелости. Или уверенности. Или еще чего-то такого, что я не могу выразить в словах. Поэтому мне и нужен был Дерек: он хоть и не блещет умом, зато у него решительности и уверенности хоть отбавляй.

— Угу — поддакнула подруга — А еще у него полно эгоизма, заносчивости и хамства! Хочешь сказать и этого тоже тебе недостает? — язвительно улыбнулась она — Я вообще удивляюсь как ты смогла выдержать его целых два оборота! Вот я бы на твоем месте послала б его подальше после первой же седмицы! Ну все, хватит киснуть — Вал легко ткнула подружку локтем в бок — Если дело только в личных качествах, то, наверное, их можно наработать. И тогда тебе никто будет не нужен… Кроме меня, конечно — шутливо усмехнулась рыжеволосая магичка и предложила — будем вместе путешествовать и разгонять нечисть на Ахнистосе… Эй, ты чего? — встревоженно спросила она Стефанию, уставившуюся на подругу огромными карими глазами, потемневшими почти до черноты.

Та схватила леди Петерширскую за плечи и слегка встряхнула:

— Точно! — восторженно воскликнула Фани — Так я и сделаю! Почему же я раньше не додумалась?!

— О чем? — осторожно спросила Вал, настороженно косясь на воодушевленную подругу — О совместных путешествиях? Так я же тебе давно уже предлагала, разве не помнишь?

— Да нет, причем здесь это?! — отмахнулась княжна дель Алонийская — Я о том, чтобы наработать недостающие мне качества! Надоело быть беспомощной куклой, об которую все вытирают ноги!! — Фани вскочила на ноги и восторженно встряхнула руками — Я стану совсем другой! У меня будет уверенность, и сила, и власть! И тогда Дерек пожалеет, что расстался со мной — вот увидишь! — он очень пожалеет!

Схватив ошарашенную такой резкой переменой настроения Валенсию за руку, княжна стремительно потащила ее к выходу из комнаты, так что та сумела затормозить лишь у дверного порога:

— Стой! Куда? Куда ты меня тащишь?! — возмутилась рыжеволосая магичка.

— Ну как куда? В библиотеку конечно! — бодро протараторила Фани — Там наверняка можно найти заклинания по изменению личности или что-то в этом роде…

Но Вал в ответ на это заявление лишь сильнее уперлась ногами в пол и прямолинейно заявила, глядя подруге в лицо:

— Э, нет, я в этом не участвую! Знаешь, подруга, по-моему то, что ты задумала — полное сумасшествие! Менять свою личность из-за какого-то там Дерека — это как-то глупо. Да еще и с помощью заклинаний! Не представляю, как ты собираешься это проделать, Фани — леди Петерширская с сомнением покачала головой и положила руку на плечо упрямо вздернувшей подбородок подруги — Послушай, когда я говорила о том, чтобы наработать недостающие черты характера, то имела в виду совсем другое! Конечно, нас учили изменять внешность, но не думаю, что ты найдешь заклинания по перекраиванию души. Наверняка, если и есть такие, то они строго засекречены и пылятся где-нибудь в закрытых архивах, к которым у тебя, заметь, доступа нет. И вряд ли нас такому когда-нибудь будут обучать. Во всяком случае, будь я на месте ректора Асмодея, я бы точно не стала — пробормотала рыжеволосая магичка и добавила уже громче, настойчиво заглядывая Стефании в глаза — Ты сама подумай, Фани: допустим, ты найдешь нужное заклятье, произнесешь его, изменишь самую свою суть, свою основу, а что-нибудь пойдет не так и исправить уже будет ничего нельзя! В кого ты тогда превратишься? Брось ты эту затею. Если тебе так уж хочется измениться и стать сильнее и увереннее, то лучше давай я познакомлю тебя с нашим айлом Пеном. Он тренирует нашу гвардию и меня обучал всяким боевым приемам, когда я еще была сопливой девчонкой. Уверенна, если хорошо попросить, он и тебя научит!

— Нет, спасибо — поморщилась Фани — не думаю, что приобретение рыцарских замашек и кучи синяков в придачу как-то мне поможет. Мне нужно совсем другое, как раз то, что меняет на очень глубоком уровне. А этого, по-моему, можно добиться только с помощью заклинаний.

Подруги помолчали, оставшись каждая при своем мнении.

— Значит, не будешь мне помогать? — спросила, наконец, Стефания, испытывающе вглядываясь в аквамариновые глаза подруги.

Валенсия вместо ответа отрицательно покачала головой, но постаралась смягчить свой отказ шутливым высказыванием:

— Ты же знаешь, Фани, я и библиотека — вещи несовместимые. Помнишь, что было в прошлый раз, когда я там появилась?

Сереброволосая магичка невольно усмехнулась, вспомнив как пострадала секция травоведенья и зельеварения после того, как Валенсия навела там свои порядки, обозлившись на то, что все изученные ею справочники по травоведенью рассказывают об одной и той же травке совершенно противоположные сведенья.

— Ну что ж, как хочешь — пожала плечами княжна дель Алонийская и упрямо сверкнула темными глазами — Я и сама справлюсь.

С этими словами Стефания быстрым шагом двинулась в сторону библиотеки, а Валенсия смотрела ей вслед, тревожно хмурясь, пока та не скрылась за поворотом.

Фаина Находкина быстрым шагом, почти бегом, двигалась от станции метро «Парк культуры» к своему дому — сегодня была ее очередь готовить на всю их комнату в общежитии. Стройная и хрупкая на вид девушка невысокого роста тащила в обоих руках полиэтиленовые пакеты, полные продуктов (по дороге с работы пришлось заскочить в гипермаркет — соседки предупредили, что их холодильник практически опустел). Если бы не эти пакеты, многие люди, увлекающиеся фэнтази и волшебными существами, не задумываясь записали бы Фаину в «эльфийки», поскольку достоинства фигуры успешно дополнялись русыми волосами очень светлого оттенка (естественный природный цвет!), которые легкими короткими прядями рассыпались по плечам, тонкими чертами лица и большими зелеными глазами.

Однако сейчас девушка, загруженная как ломовая лошадь, с решительным выражением лица проталкивающаяся через толпу людей (бывших пассажиров метро) меньше всего походила на сказочное существо. К тому же мысли у Фаины тоже были далеко нерадостные, что опять же отражалось на ее миловидном личике и никак не соответствовало эльфийской внешности.

День у гражданки Находкиной «не задался» с самого утра: сначала она чуть не опоздала на зачет по французскому в свою альма-матер, после окончания которой предполагалось, что Фаина станет высококвалифицированным менеджером по туризму. А все из-за Ленки, которая одолжила ее мобильник позвонить кому-то как раз тогда, когда на нем должен был звонить будильник, благодаря чему хозяйка переговорного устройства благополучно проспала.

Потом студентка Находкина не смотря на всю помощь подруг-одногруппниц все-таки умудрилась «засыпаться» на зачете. Ну не дается ей французский и все тут! Для нее этот язык был все равно что китайская грамота! Зато с английским и немецким у нее, как ни странно, не было проблем. На самом деле Фаина не очень расстроилась, поскольку ей, как и преподавательнице, с самого начала было ясно, что этот предмет она с первого раза не сдаст. Но это было еще не все…

Девушка после учебы подрабатывала официанткой в небольшой кофейне, расположенной недалеко от университета. Недавно директор кофейни сменил администратора, чтобы улучшить качество обслуживания в заведении. Так новая администраторша так напустилась на сотрудников кафэшки, демонстрируя служебное рвение, что половина персонала уволилась еще на прошлой неделе.

Фаина же такую роскошь как увольнение не могла себе позволить — деньги ей были очень нужны, поскольку позаботиться о ней было некому: ни родителей, ни других родственников у нее не было. Сколько себя помнила, девушка жила в детском доме и всегда рассчитывала только на себя. Когда Фаине исполнилось восемнадцать лет, ее выписали из приюта, предоставив место в общежитии, но больше ни на какую помощь от государства ей рассчитывать не приходилось.

В приюте у девушки не было друзей. Там каждый был сам за себя. Видно поэтому в ее характере до недавнего времени преобладали недоверчивость, настороженность и замкнутость. И лишь в последний год, постепенно подружившись с соседками по комнате в общаге, Фаина немного «оттаяла» и стала чуть более общительной. Она очень дорожила этой дружбой: ведь по сути, три ее соседки — Вера, Лена и Кристина — были единственными на всем белом свете людьми, кто относился к ней с участием и кому она была небезразлична.

И вот сейчас Фаина торопилась в родную общагу, чтобы накормить своих подруг поздним ужином. Надо сказать, что подружки ждали ее дежурств по кухне с большим нетерпением, поскольку только у Фаины получалось из обычных продуктов приготовить что-то не только питательное и полезное, но и красивое, а главное — необыкновенно вкусное! Поэтому в дни ее дежурств, девушки старались отложить все свои дела и мероприятия, собраться вместе и обсудить накопившиеся новости.

Кроме того, привлеченные вкусными запахами, в их комнату частенько пытались напроситься на ужин другие обитатели общаги, благодаря чему в знакомых у Фаины числилось чуть ли не все общежитие. Так что девушка заранее знала: готовить придется не на четверых, а как минимум человек на десять. Однако от этого была своя выгода — предприимчивая Лена предложила всем желающим вкусно покушать вносить свой вклад в создание ужина либо продуктами, либо деньгами, либо помощью по хозяйству, либо как-то еще, кто как может. В итоге, комната девушек за два года обзавелась новыми полочками, несколькими стульями, свежеокрашенными подоконниками, чистыми и отутюженными занавесками на окне, приличным ковром, широким столом (а не только прикроватными тумбочками) и еще кое-какими нужными мелочами. Эта комната выглядела намного более домашней и уютной, чем остальные комнаты на их этаже. Подружки часто напоминали Фаине, что в основном это случилось благодаря ей, девушка смущенно отмахивалась, но в глубине души тайно радовалась, что ее усилия здесь так высоко ценят.

Однако в данную минуту Находкина была сосредоточена на том, что ее усилия совсем не ценятся на работе. Казалось, что новая администраторша, Ангелина Максимовна, невзлюбила девушку с первого взгляда и цеплялась к ней по всяким мелочам при каждом удобном (и даже неудобном) случае, унижала в присутствии клиентов, постоянно делала замечания и вообще всем была недовольна. Признаться, Фаина успела отвыкнуть от такого отношения за два своих свободных года после детского дома (тогда воспитатели, недовольные своей жизнью и мизерной зарплатой тоже вовсю отыгрывались на беспомощных детях-сиротах, но тогда девочка не знала других отношений и считала это в порядке вещей). Сейчас же, почувствовав вкус свободы и увидев нормальное человеческое отношение к себе, девушке было гораздо сложнее мириться с поведением начальницы. Однако, как уже говорилось ранее, особого выбора у нее не было. Фаина знала, что ей, студентке, найти сейчас работу на неполный день, где хоть что-то платят, да еще и поблизости от института — почти нереально.

К тому же Находкина точно знала почему Ангелина Максимовна так себя ведет и не собиралась поддаваться на ее провокации: администратор вознамерилась выжать старый персонал из кофейни, чтобы набрать туда своих людей. Никто из коллег Фаины не знал об этом, поскольку хитрая Ангелина Максимовна умудрялась все обставить так, что сотрудник действительно был виноват со всех сторон и ничего не мог сказать в свое оправдание. Однако девушка в мотивах поведения нового администратора не сомневалась и собралась бороться за свое рабочее место до конца. А все потому, что Фаина с детства обладала необычным даром — она могла лишь раз коснувшись какой-либо вещи, увидеть прошлое этой вещи, ее хозяев и весь ее путь от создания до настоящего момента.

Этот дар был с Фаиной с самого детства, но она никому о нем никогда не рассказывала и всегда держала полученную от вещей информацию при себе, чтобы не нажить неприятностей — в приюте за болтливость и чрезмерные знания секретов дети могли жестоко избить, изувечить или сделать что похуже, а взрослые смотрели на это сквозь пальцы, и маленькая Фаина уже тогда усвоила, что если не будет держать язык за зубами — помощи будет ждать неоткуда.

Вот и три дня назад, когда Ангелина Максимовна случайно обронила в раздевалке свой шарфик, а Фаина подняла, чтобы повесить на вешалку, девушка мысленно увидела, как женщина, нервно теребя это шарфик за край, отчитывается перед кем-то по телефону:

— Нет-нет, Петр Васильевич, что Вы! Прошу Вас, не волнуйтесь. Я же обещала Вам, что к положенному сроку многие рабочие места этой забегаловки будут свободны, и Вашему сыну я предоставлю самую выгодную и самую престижную вакансию. Можете не сомневаться!

С тех пор и без того обязательная девушка старалась выполнять свою работу сверхтщательно и аккуратно, чтобы не давать Ангелине повода себя уволить. В общем-то у нее получалось, но из-за постоянного напряжения Фаина стала уставать гораздо сильнее, и на учебу в институте сил почти не оставалось, а ведь сессия не за горами!

Жизнь никогда не баловала Находкину. Даже фамилия у нее была не настоящая, а придуманная, поскольку, когда ей выдавали паспорт, служащая в паспортном столе сказала, что эта графа обязательна для заполнения и надо там хоть что-то написать — вот так, с легкой руки директрисы их детдома она и стала Находкиной (и надо сказать, что фантазией директриса не отличалась — таких «Находкиных» в выпуске Фаины было еще четыре). Хотя это была еще не самая ужасная фамилия, изобретенная руководительницей приюта — девушка ни за что не захотела бы стать Найдёнкиной или Подкидышкиной.

Только имя у Фаины было настоящее, свое собственное. Она знала об этом совершенно точно, так как однажды ей довелось прикоснуться к папке со своим личным делом и тогда она увидела, как трехлетняя девочка (она сама!) в сопровождении милиционера и сотрудницы социальной службы стучится в ворота приюта и говорит, что у нее никого нет, она не знает, где живет и что ее зовут Фаина. (К слову сказать, сама она этот случай из своего детства совсем не помнила, все что было у Фаины до пяти лет начисто стерлось из ее памяти). Так что девушка, опираясь на то, что у нее хотя бы есть имя (у некоторых ее соседей по приюту даже и этого не было) научилась бороться за место под солнцем и преодолевать трудности, развила такие качества как упорство и целеустремленность и всего в жизни добилась сама.

Но в последнее время Фаину все чаще посещали странные мысли о том, что вся ее жизнь бессмысленна, что сейчас она должна быть вовсе не здесь, а где-то в другом месте. Девушка чувствовала себя чужой в своей собственной жизни и не могла понять, чего ей не хватает, хотя и подолгу размышляла об этом перед сном. В последний год ей все время казалось, что вот-вот должно произойти какое-то событие, которое перевернет весь устоявшийся порядок ее существования с ног на голову и всё изменит, всё станет правильным и она, наконец, почувствует себя на своем месте. Это подспудное ожидание чуда и постоянная неудовлетворенность жизнью выматывали Фаину не хуже Ангелины Максимовны и не давали наслаждаться такой долгожданной свободой после детдома, что девушку безмерно раздражало. Ко всему прочему бывшей воспитаннице приюта стали снится очень красочные сны, похожие на сказку или какой-то фильм, и там она чувствовала себя счастливой и по настоящему свободной, нужной и любимой. Каждый раз просыпаясь после этих снов ей хотелось плакать от того, что она здесь, в этой убогой реальности, а не там. Но Фаина усилием воли подавляла слезы, она старалась запихнуть неугодные чувства подальше, вглубь своей души, старалась не обращать на них внимания. Но чем старше она становилась, тем сильнее терзала ее эта странная надежда непонятно на что. Фаина все ждала и ждала, ждала и ждала… Однако ничего не происходило, в жизни ничего не менялось…