Танцующая под дождем

Глава 2

Амджад размышлял, оглядывая гибкую фигуру Марам. Ее отец сказал, что приедет пораньше, после того как Амджад намекнул: он готов обсуждать условия сделки, которую тот так хотел заключить. Так как Юсуф согласился приехать, Амджад был уверен – он не имеет понятия о том, что братья аль-Шалаан знают о его ведущей роли в политическом заговоре и краже драгоценностей «Гордость Зохейда».

В соответствии с установленными правилами драгоценные камни были необходимы для клана аль-Шалаан, чтобы оставаться правителями Зохейда. По одной из легенд, предок Амджада – король Эззат бен Касем аль-Шалаан – объединил воинственные племена и основал государство Зохейд. Амджад был очень похож на своего предка, и многие называли Амджада реинкарнацией Эззата.

Двенадцать лет Эззат искал лучшие драгоценные камни на азиатском континенте. Привезенная им в Зохейд коллекция стала называться «Гордость Зохейда».

С тех пор прошло много времени, но для жителей Зохейда самым главным по-прежнему являлось сохранение кланом аль-Шалаан драгоценностей «Гордость Зохейда». Им было все равно, что короли аль-Шалаан сделали страну одной из самых процветающих в мире. Наиважнейшим ежегодным событием в королевстве была Королевская выставка, на которой демонстрировались драгоценности «Гордость Зохейда». Согласно легенде, эти драгоценности пропадут, если правитель страны окажется недостойным человеком.

Юсуф аль-Ваакед и его соратники использовали глубоко укоренившиеся в умах людей суеверия и ждали начала Королевской выставки, где должны были выставить подделку «Гордость Зохейда». Когда Юсуф предъявит настоящие драгоценности, никто из этого безмозглого стада не обвинит его в краже! Его провозгласят новым правителем Зохейда, которого «выбрали» драгоценности, так как он – самый достойный претендент на трон.

Амджад всегда считал идиотскими суеверия, зародившиеся в Средневековье. И еще ему не нравилось быть первым из наследников на королевский престол. Конечно, он исполнял возложенные на него обязанности и помогал отцу, которому требовалось все больше помощи, особенно после перенесенного недавно инфаркта. Сам титул наследного принца пока не давал Амджаду ничего, кроме большой вероятности покушений на него, заговоров и повышенного внимания людей.

Однако Амджад и его братья сумели разбогатеть, не пользуясь своим положением. Если завтра правлению их королевской семьи придет конец, никто из них не потеряет ничего, кроме титула. А народ, который не ценит того, что сделали для него короли аль-Шалаан, выберет в правители преступников из-за каких-то безделушек.

Правда, даже если люди настолько глупы, что верят легендам, неизвестного короля примут не сразу. Сейчас Юсуф правит крошечным эмиратом и не сможет руководить таким большим королевством, как Зохейд. Его свергнут, и вот тогда в стране начнется катастрофа.

Ни в одном из племен не было предводителя, способного претендовать на трон, не опираясь на поддержку других племен. Предводители всех племен могли тоже прийти к власти, но только в том случае, если бы в стране установилась демократия. Амджаду не нужно было быть провидцем, чтобы понимать: в стране начнется нечто ужасное при установлении так называемой демократии.

Так что нравится ему это или нет, драгоценности «Гордость Зохейда» имеют для страны жизненно важное значение, и он должен их вернуть.

Амджад планировал взять Юсуфа в заложники и заставить вернуть драгоценности. Но старый хитрый лис прислал вместо себя дочь.

Впрочем, Юсуф наверняка не подозревал о последствиях, иначе не посылал бы к Амджаду единственного ребенка – дочь, которую называл «мое сердечко». Однако Амджад понимал, почему Юсуф так поступил.

Юсуф знал – Амджад выступает против союза Марам и Хайдара. Юсуф вел свою игру. Он предполагал, что Марам сможет повлиять на Амджада, оставшись с ним наедине, и даже обольстит его. Таким образом, в ее сети попадутся сразу два принца.

Марам отнюдь не невинна. Но даже если она ни в чем не виновата, дети расплачиваются за грехи своих родителей. И она заплатит за грехи отца, который готовил заговор против семьи Амджада, а затем осмелился притвориться больным и не приехать на скачки.

Будет лучше, если Юсуф перестанет преподносить Амджаду сюрпризы.

– Так, где еда? – Марам повернулась к нему лицом, и хвост роскошных волос на ее голове колыхнулся.

Амджад стиснул зубы, почувствовав возбуждение, потом растянул губы в улыбке:

– Неужели вы наконец чего-то не получили, Ваша Пронырливость?

Она радостно улыбнулась:

– Так как ты держишь еду в вакуумной упаковке, не сомневаюсь – ее не унюхает даже собака. – Она встала перед Амджадом, и он почувствовал уникальный будоражащий запах. Глаза Марам лихорадочно блестели. – Я выпью кофе. Просто скажи мне, где и что находится. Я приготовлю чашечку себе и тебе, если ты не будешь слишком вредничать.

Все бесполезно. Он не сможет ее утихомирить.

– Полагаю, ты никогда не приготовишь мне кофе.

Ее смех возбудил Амджада еще больше. Ему пришлось приложить дополнительные усилия, чтобы не простонать и не зашипеть на нее, заставляя замолчать.

– Нет, одну чашечку я тебе приготовлю. Плохих парней часто не понимают и относятся к ним с предубеждением.

Ее веселье было заразительным. Амджад еще не встречал женщин, подобных Марам.

Он достал телефон, позвонил помощнику Амину и тихо приказал принести еду и напитки. Посмотрев на Марам, спросил:

– Какие напитки ты предпочитаешь – арабские или американские?

– И те, и другие, конечно.

Через несколько минут слуги принесли в шатер сыр, хлеб, фрукты, холодные и горячие напитки.

Марам бросилась к столу и, повернувшись к Амджаду, вопросительно указала на кофеварку, а затем на банку с кофе и кардамоном. Он кивнул и щелкнул пальцами, указывая на кофеварку.

Через несколько минут она принесла ему чашку с кофе. Марам плотоядно облизнула губы.

– Черный и крепкий, – произнесла она бархатным голосом, будоража воображение Амджада. – Как ты… Какой тебе нравится.

– Ты запомнила. – Он насмешливо посмотрел на нее, задаваясь вопросом, откуда она знает о его предпочтениях? Он всегда принимал пищу только в кругу избранных людей.

Она ответила на его незаданный вопрос:

– Я спросила Элию. На самом деле я задала ей много вопросов о тебе.

– И она охотно обо мне рассказала. – Он покачал головой. – Я всегда говорил, что вокруг меня суетливые болтуны. Не удивлюсь, если она и Лайла пишут в «Твиттере» и «Фейсбуке» анекдоты о моих параноидальных предпочтениях.

– Уверяю тебя, они не рассказывают о твоих предпочтениях всему миру. Элия была просто в восторге от моих вопросов. Знаешь, она уверена – ни одна женщина не окажется настолько безрассудной, чтобы заинтересоваться тобой. Кроме того, она считает – если ей удалось найти подход к Камалу, то завоевать тебя не представляется невозможным.

– Подход к Камалу не искали. Его, беднягу, просто закабалили. Мне почти его жаль. Но он, безусловно, заслуживает того, что получил, – мою болтливую сестру Элию. Но почему вы обе решили, что я и Камал похожи?

На лице Марам появилось карикатурно-серьезное выражение.

– Не волнуйся. Для меня ты неповторимый человек.

Контраст между ее красивой внешностью и смешливым выражением лица был настолько забавным, что Амджад едва не расхохотался.

Он ухмыльнулся:

– Звучит обнадеживающе. Остается надеяться, что Элия не отвечала на вопросы других заинтересованных во мне женщин. Однажды одна женщина хорошо узнала о моих пристрастиях, а потом методично меня уничтожала.

– Да, Элия рассказала мне – ты возненавидел зеленый цвет после…

Он раздраженно фыркнул, удивляясь, что ее тронул этот эпизод его жизни.

– После того как зеленый цвет стал ассоциироваться с мышьяком и мучительной смертью? Не-а, я всегда ненавидел зеленый цвет. Моя мать одевала меня только в зеленую одежду, чтобы подчеркнуть цвет моих глаз, пока мне не исполнилось шесть лет. В тот день, когда она меня покинула, я поклялся: больше никогда не надену одежду такого оттенка! А моя бывшая «любящая» жена дарила мне подарки зеленого цвета, утверждая, что умрет, если я их не приму. Не догадываясь о том, что моя жизнь в опасности, я верил ей и травился ядом…

Повернувшись, Марам взяла тарелку с нарезанными фруктами:

– Если хочешь знать, как я вытаскивала из Элии секретную информацию о тебе, следует начать с того, что мы обе жили в США. Мы просто обязаны были стать лучшими подругами. Обе наполовину арабки, наполовину американки и принадлежим к королевским семьям соседних государств.

– Твоя страна не является королевством, это всего лишь крошечный эмират с манией величия.

Она заулюлюкала:

– У моего отца случился бы сердечный приступ, если бы он услышал, как называют его любимый Оссайлан. Но по сравнению с окружающими его королевствами Оссайлан действительно маленький. – Она откусила сливу, а Амджад представил, как Марам целует его в губы. Или как он покусывает ее губы… – Мне нравится, с какой прямотой ты оглашаешь неприятные истины. Общение с тобой кажется таким освежающим после надоедливого этикета и соблюдения протокола.

– Как я рад, что стал твоим социальным ингалятором и королевской кислородной маской. – У него скрутило живот, когда он услышал ее мелодичный смех. – Ты не слишком любишь Оссайлан?

– Я живу в США и Оссайлане. Мне многое нравится в Оссайлане, но многое не нравится. Трудно что-либо сказать о том месте, где тебя видели в лучшие и худшие времена.

– Под худшими временами ты, вне сомнения, подразумеваешь замужество?

Она вздохнула, по-прежнему улыбаясь, но немного меланхолично.

– Если ты обещаешь меня не прерывать, выдвигая альтернативные версии, я обо всем тебе расскажу.

– Не нужно. Не люблю повторов. Я уже обо всем знаю.

– Поверь, ты ничего не знаешь обо мне.

– Поверить тебе? Разве такое возможно?

Амджад отпил кофе и удивленно поднял брови, ощутив на языке любимый аромат и текстуру. Такое ощущение, что он сам его себе сварил.

– Тебе нравится?

Ее нерешительный тон озадачил его еще сильнее. После неприятной истории с женой ни одной женщине не удавалось его одурачить. Но, даже зная о коварстве Марам, он не мог обвинить ее в фальши. Как ей удается быть такой искренней?

Хотя это не важно. Сейчас он должен воплощать в жизнь свой план.

– Не поверю, будто Элия дала тебе точный рецепт моего любимого кофе.

На ее высоких скулах появился румянец. Она довольна тем, что доставила ему удовольствие? Ни в коем случае! Должно быть, эта женщина научилась краснеть, чтобы обольщать.

Она произнесла с придыханием:

– Я сама люблю такой кофе. Надеюсь, у нас с тобой есть нечто общее.

– Ты имеешь в виду, что до выяснения пристрастий к кофе мы имели нечто общее? Ну, у нас с тобой по две ноги…

Она расхохоталась:

– Ах, я так и знала!

Он наклонил голову:

– Приятно констатировать, что ты согласна со мной по поводу двух ног. Все вокруг утверждают, что я восьминогий.

– То есть у тебя четыре ноги и по паре остальных конечностей? – с придыханием спросила она и поставила тарелку на стол. – Я знала – если мне удастся тебя разговорить, ты окажешься отменным собеседником.

– Сам Бог запрещает мне тебя развлекать, поэтому я умолкаю.

Она надула губы и стала похожа одновременно на разочарованную девочку и на прекрасную соблазнительницу.

– Не надо! Мы только разогрелись!

– Выйди за пределы шатра и разогрейся.

– Мне нравится здесь, с тобой. Не надо лишать меня прохлады помещения и жаркой дискуссии с тобой.

– Раз тебе так нравится такое сочетание, я оставлю тебя, чтобы ты остыла, и пришлю к тебе одного из своих людей. Он с тобой и поговорит. Ты можешь довести его до белого каления, пока я буду заниматься подготовкой мест для зрителей и банкетом.

Она схватила его за руку:

– Подожди! – Марам поспешно раскрыла сумку и достала оттуда солнцезащитный крем, нанесла его на лицо, шею и руки, а затем триумфально улыбнулась Амджаду. – Теперь я могу пойти с вами, Ваше Непроницаемое Высочество!

Он вздохнул:

– При одном условии…

– Я согласна на все! – не колеблясь, заявила она.

Он раздраженно фыркнул:

– На все? Плохой из тебя политический и финансовый деятель.

– Я согласна на все ради тебя, – снисходительно уточнила она. – Я знаю, мне ты ничем не навредишь.

– По-моему, у тебя уже случился солнечный удар. Ты делаешь неверные выводы.

Она торопливо взмахнула ухоженными руками:

– Говори свое условие, и пойдем отсюда!

Амджад снова вздохнул:

– Никаких жалоб. Если я услышу хотя бы одну, то выпровожу тебя отсюда.

Марам захлопала густыми ресницами и шутливо отдала ему салют:

– Да, сэр.

Он чуть не простонал. Ее похищение уже казалось Амджаду очень приятным занятием.

Посмотрев на нее, Амджад выдохнул и кивнул. Оставалось надеяться, что ему все-таки удастся исполнить свою миссию.

Марам с удовольствием обнаружила, что Амджад выбрал для поездки красивую гнедую кобылу по кличке Золотистая. Грива и хвост лошади были точно такого цвета, как волосы Марам. Она спросила Амджада, намеренно ли он выбрал такую лошадь, хотя знала, что он никогда ей в этом не признается даже под дулом пистолета.

В ответ он лишь фыркнул. Амджад надел белую галабию и традиционный головной убор и оседлал лошадь. Затем он усадил Марам на лошадь впереди себя, и они отправились в путь.

Двадцать минут они ехали рысью в гору. К тому времени, когда они добрались до места назначения, Марам уже не хотела терять телесный контакт с Амджадом.

Он спешился, но не помог Марам спуститься на землю. Слезая с лошади, она увидела, что Амджад мрачен как никогда.

Подойдя к краю высокой дюны, он оглядел местность.

Она последовала за ним на дрожащих ногах и посмотрела вокруг.

– Вот это да! – удивленно выдохнула Марам. – Я еще не видела такой красоты. Как ты узнал об этом месте?

– Провел исследование.

Она улыбнулась:

– Новая концепция! Возьмешь меня в следующий раз, когда пойдешь на разведку новых территорий?

Амджад покосился на нее и скривил губы:

– Я не организую роскошные туры для изнеженных барышень. Отправляясь в поход, беру с собой только минимум вещей.

– Ты говоришь это девушке, которая провела первые двенадцать лет в походах? Она в мороз сама готовила себе еду и стирала одежду в ледяной воде. Походы продолжались по несколько месяцев.

В его глазах промелькнуло удивление, потом он пожал плечами:

– Сначала посмотрим, как ты покажешь себя во время мини-экскурсии, а потом поговорим о продолжительных походах.

Марам обернулась, и у нее екнуло сердце.

На горизонте она увидела огромную темную тучу, которая стремительно направлялась в их сторону и должна была похоронить их заживо.