Танец ее мечты

Глава 10

— Надо было пойти пешком! Мадди сбросила скорость и осторожно выехала из очередной колдобины.

— А где же твоя страсть к приключениям? — улыбнулась она.

— Ее вытряхнула из меня предыдущая яма, — недовольно пробурчала Ванда.

— Это была не яма, — уточнила Мадди, осторожно лавируя в потоке машин на центральных улицах Филадельфии. — А ты лучше смотри в окно и говори мне, когда мы проезжаем мимо какой-нибудь достопримечательности.

— Мне не до этого. — Ванда подтянула свои длинные ноги и попыталась устроиться удобнее. Это было непросто, так как Мадди арендовала маленькую ультрасовременную машину с ковшеобразными сиденьями, которые едва не упирались в приборную панель. — Меня начинает тошнить, когда все эти здания то падают, то подпрыгивают.

— Это не они подпрыгивают, а машина.

— Вот именно! — Ванда судорожно вцепилась в дверную ручку. — И зачем ты взяла такую развалину!

— Потому что в Нью-Йорке мне редко приходилось ездить, и я побоялась взять… Это, случайно, не Зал независимости? — она обернулась, за что получила от Ванды внушительный тычок в плечо.

— Следи за дорогой, а то нам больше не видать Нью-Йорка!

Мадди резко затормозила перед светофором.

— А мне нравится водить машину, — невозмутимо заявила она.

— А кому-то нравится прыгать с парашютом, — мрачно проговорила Ванда.

— Я обязательно водила бы машину в Нью-Йорке, если бы у меня было побольше времени… Кстати, сколько еще у нас времени?

— Еще четверть часа такого развлечения. — Ванда снова вся сжалась, как только Мадди рванула машину с места. — Нужно было бы спросить тебя прежде, чем я села в машину. Ты когда в последний раз сидела за рулем?

— Не знаю, год или два назад. Слушай, давай после репетиции пробежимся по магазинам на Саут-стрит.

— Если доживем.

Мадди сделала крутой вираж, объезжая серебристый седан, и бедная Ванда охнула.

— Слушай, прохожие, конечно, видят, что ты самая счастливая женщина на свете. Но я бы тебя предупредила, что, если ты не сбавишь обороты, у тебя от улыбки вот-вот рот порвется!

Мадди переключила передачу и медленно преодолела очередную выбоину.

— А что, так заметно?

— Еще бы! Что там у вас с мистером Очарование?

— Так себе, понемножку.

— А тебе, конечно, нужно все и сразу!

Мадди покачала головой:

— У него есть причины быть таким осторожным.

— Но это не мешает тебе любить его.

— Вот именно. Знаешь, Ванда, раньше я не верила, когда говорили, что жизнь — сложная штука… Если тебе неприятен этот разговор, то скажи. — Ванда только плечами пожала. — Когда ты выходила замуж, ты думала, что это навсегда?

Ванда поджала губы.

— Я-то думала, а вот он — нет.

— Ну а если ты встретишь другого человека и полюбишь его, ты выйдешь за него?

— Опять замуж? — по привычке усмехнулась Ванда, но затем задумалась. — Ну, если этот человек подойдет мне во всех отношениях, наверное, выйду. Но перед этим хорошенько подумаю… Хотя — нет, вру, сразу за него выскочу.

— Почему?

— Потому что никто не может дать гарантии, что брак будет удачным. Если мне покажется, что все будет хорошо, я рискну. Как в лотерее… Нам разве не там нужно было сворачивать?

— Где? Вот черт, проехала! — На очередном перекрестке Мадди повернула вправо. — Все, теперь опоздаем.

— Все равно, всегда лучше сначала разобраться в себе.

— Я так надеялась на его приезд. — Мадди сделала очередной поворот и вернулась на дорогу. — Конечно, ему непросто выкроить целую неделю и торчать здесь, пока мы репетируем, но мы договорились, что он сегодня приедет.

— А он не приехал?

— У него там какие-то проблемы. Он что-то говорил о списках программ и просмотрах, но я ничего не поняла.

— Деточка, у всех нас своя работа.

— Да. — Ловко маневрируя, Мадди въехала на маленькую автостоянку прямо напротив театра. — Лучше сосредоточиться на своей работе. Еще две репетиции, и премьера!

— Не напоминай! Стоит мне об этом подумать, как у меня внутри все сжимается.

— Да у тебя все отлично выходит! — Выйдя из машины, Мадди захлопнула дверцу. На углу дома продавали цветы. Она сделала зарубку в памяти, чтобы после репетиции купить себе в утешение букетик. — Не бойся, все будет хорошо.

— Хотелось бы верить. Последнюю пьесу, в которой я работала, сняли всего после двух представлений. Я серьезно думала покончить с собой, засунув голову в духовку. Только плита у меня электрическая.

— Знаешь что? — Мадди задержалась у служебного входа и засмеялась. — Если мы провалимся, можешь воспользоваться моей плитой. Она у меня газовая.

— Спасибо тебе!

— Не за что, друзья для того и существуют.

Мадди толкнула дверь, вошла и изумленно ахнула. Ванда увидела, как она побежала по коридору и бросилась к группе людей.

— Вы уже здесь! Приехали!

— А где же еще нам быть? — Фрэнк О'Харли подхватил дочку и закружился вместе с ней.

— Главное, все вместе! — Как только отец поставил ее на ноги, она изо всех сил обняла мать. — Ты прекрасно выглядишь!

— И ты не хуже. — Молли тоже нежно обняла дочку. — И как обычно, опаздываешь на репетицию.

— Я пропустила поворот. Ой, Эбби! — Она крепко обняла сестренку. — Я так рада, что ты приехала. Боялась, что ты не сможешь оставить ферму.

— Никуда она не денется. Не каждый день у моей сестренки бывают премьеры! — Но глаза Эбби стали встревоженными. Зная свою сестру как себя, она сразу почувствовала напряженное состояние Мадди, но была уверена, что оно не связано с волнением перед премьерой.

Одной рукой продолжая обнимать Эбби, Мадди пожала руку ее мужу.

— Дилан, спасибо, что привезли ее.

— Вообще-то это она меня привезла, — засмеялся Дилан и поцеловал Мадди в щеку. — Рад встрече!

— Жаль только, — подмигнув Эбби, сказала Мадди, — что вы не захватили мальчиков.

— Но мы здесь.

Мадди нарочно посмотрела в другую сторону.

— Кажется, мне что-то послышалось?

— Мы тоже приехали!

— Мы поедем в Нью-Йорк!

— Могу поклясться, я… — Мадди внимательно посмотрела на племянников. Старательно выдержав равнодушное лицо, она вдруг удивленно вытаращила глаза. — Не может быть! Неужели это Бен и Крис? Вы же еще маленькие. Не может быть, чтобы это были вы.

— Это мы, правда мы! Просто мы выросли! — торжествующе объявил Крис.

Мадди не торопясь рассматривала мальчуганов:

— А вы меня не разыгрываете?

— Хватит уже, Мадди. — Стараясь скрыть удовольствие от изумления тетки, Бен усмехнулся и смущенно шаркнул ножкой. — Ты знаешь, что это мы.

— Ну-ка, докажите мне это. Обнимите меня.

Она нагнулась и крепко обхватила ребятишек.

— Мы летели на самолете, — зачастил Крис. — И я сидел у самого окна!

— Мисс О'Харли, вас ждут!

— Черт! — Мадди выпрямилась. — Да, а где вы остановились? На доске объявлений целый список отелей. Я могу…

— Мы заказали номера в твоем отеле, — успокоила ее Молли. — А сейчас иди. Еще успеем наговориться.

— Ладно. А вы не останетесь на репетицию?

— А кто нам помешает! — воскликнул Фрэнк.

Мадди снова позвали, и она пошла по коридору, все время оборачиваясь, чтобы подольше не выпускать из виду родственников.

— Как только освобожусь, устроим праздник. За мой счет!

Фрэнк усмехнулся и обнял жену за плечи.

— А мы и не станем возражать! Идем скорее, займем места в первом ряду.

— К вам мистер Селби, сэр, — сухим, официальным тоном возвестила Ханна и пропустила Селби в кабинет Рида.

— Благодарю вас, Ханна. Проследите пока за звонками.

На этот раз в кабинете не появилось ни кофе, ни печенья. Рид заметил осуждающий вид Ханны, когда она закрывала дверь.

— Присаживайтесь, Селби.

— Представляю, как гордится вами ваш старик. — Удобно усевшись, Селби оглядел офис. — Вы высоко держите марку. Слышал, вы подписали контракт с этой маленькой группой из округа Колумбия. Рискованная затея, скажу я вам!

Рид лишь едва заметно поднял бровь, сохраняя бесстрастное лицо. Он знал, что «Галлоуэй» сама предлагала этой группе контракт.

— Время от времени мы можем себе позволить рискнуть.

— Нелегко убедить радиостанции включить в свой список программ новые таланты. Без солидной рекламы диск с неизвестными публике исполнителями обречен на провал. — Достав маленькую тонкую сигару, Селби вертел в пальцах зажигалку. — Я для того и пришел. Подумал, стоит потолковать перед заседанием Ассоциации звукозаписывающих компаний.

Рид спокойно сидел, дожидаясь, когда Селби закурит. Как только Селби попросил о встрече, он сразу понял, что тот сильно встревожен. Не каждый день проводится закрытое заседание Ассоциации звукозаписывающих компаний Америки. Все знали, что ведущие руководители будут решать вопрос о целесообразности изучения деятельности независимых промоутеров. Некоторые крупные компании, включая «Галлоуэй», по-прежнему пользовались услугами независимых, хотя их деятельности сопутствовали скандалы, связанные со взятками и откатами.

— Слушайте, Валентайн, — не дождавшись ответа Рида, заговорил Селби. — Мы с вами не вчера начали заниматься этим делом. И знаем, что главное — это трансляция звукозаписи. Если она не звучит на ведущих радиостанциях, диск не дает сбора.

«Он даже вспотел, — спокойно заметил про себя Рид, и лицо его, несмотря на искусственный загар, побледнело. — Почему же „Галлоуэй“ так боится серьезного расследования?» — размышлял он.

— Платить за трансляцию, Селби, — это все равно что скакать на больной лошади. Рано или поздно она под вами завалится.

Выдохнув дым, Селби быстро подался вперед:

— Мы с вами знаем, как работает система. Если иной раз приходится сунуть директору программы несколько сотен, кому от этого плохо?

— А если приходится угрожать этому директору, когда он отказывается?

— Это полная чушь! — Но на висках у него выступили капельки пота.

— Ну, расследование все это выяснит. А тем временем «Валентайн рекордс» получит разрешение на трансляцию новых дисков без участия независимых.

— Это все равно что выплеснуть из ванны вместе с водой и ребенка! — заорал Селби и вскочил. — Сорок самых влиятельных радиостанций официально объявляют для продажи мелким станциям списки музыкальных дисков, которые они транслируют. Если какой-то диск не пользуется большим спросом, значит, ваши затраты пошли коту под хвост! Такова уж система.

— Может, тогда стоит немного изменить систему?

— Вы такой же упрямый и ограниченный, как и ваш отец.

Губы Рида тронула едва заметная улыбка.

— Благодарю вас.

— Вам легко быть успешным, верно? — набросился на него Селби. — Сидите в своем маленьком уютном офисе, не запачкав руки. За вас все сделал папаша.

Рид заставил себя сдержаться.

— Если вы дадите себе труд внимательно посмотреть, то увидите, что у моего отца руки ничем таким не замараны. «Валентайн» никогда не прибегал к взяткам, откатам и грязным угрозам.

— Не такой уж вы безупречный, Валентайн!

— Тем не менее уже через час «Валентайн рекордс» проголосует за расследование деятельности всех фирм грамзаписи.

— И ничего оно не даст! — Селби трясущимися пальцами смял сигару. Он пришел к Риду, потому что его фирма благодаря прекрасной репутации и влиянию могла повернуть голосование в нужную ему сторону. Задыхаясь, Селби ослабил узел галстука. — Почти у всех фирм грамзаписи рыльце в пушку. Даже если вы устроите расследование, я устою. Конечно, кому-то не поздоровится, но только не мне. Десять лет назад «Галлоуэй» барахталась на самом дне, а сегодня занимает в бизнесе одно из первых мест. Я сумел этого добиться, потому что играл по правилам, выискивал спонсоров. И когда шум уляжется, Валентайн, я по-прежнему буду на высоте.

— Еще бы, — пробормотал Рид, когда Селби опрометью выбежал из кабинета.

Типы вроде Селби никогда не расплачиваются за свои преступления. У них под рукой всегда найдутся мошенники и козлы отпущения. Если бы Рид стремился к личной мести, он мог бы начать собственное расследование. У него уже были сведения о побоях, нанесенных одному дискжокею, якобы за то, что он не ставил записи некоторых разрешенных к трансляции записей. В Нью-Джерси жене директора музыкальной программы присылали письма с угрозами. Был еще один директор, который частенько летал первым классом в Лас-Вегас, где проигрывал огромные суммы — гораздо более крупные, чем позволял его ежегодный доход. Это входило в правила той самой игры, в которую Рид отказывался играть.

Но вряд ли Селби поплатится за свои махинации. Не одному ему удавалось выходить сухим из воды.

Встав из-за стола, он стал просматривать содержимое своего портфеля. Да, он пришел в компанию, когда она уже была успешной. Ему не пришлось бороться за признание. А если бы пришлось, стал бы он искать короткого пути наверх? Поскольку Рид не мог быть в этом уверен, он решил голосовать за расследование Ассоциации звукозаписывающих компаний Америки. Пусть там во всем разберутся, тогда можно будет спокойно продолжать работать. Да, заседание будет наверняка долгим и не очень приятным, думал Рид, выходя из кабинета.

— Сегодня я уже не вернусь, Ханна.

— Удачи вам, мистер Валентайн. Пока вы разговаривали с этим человеком, вам несколько раз звонили.

— Что-нибудь важное?

— Нет, ничего срочного. Вам звонила мисс О'Харли. — Ханна невинно улыбнулась, ожидая реакции Рида. Увидев, что он медлит с ответом, она поняла все, что хотела узнать.

— Если она позвонит снова, скажите ей…

— Да, мистер Валентайн?

— Скажите, что я ей перезвоню.

С трудом скрыв разочарование, Ханна пробормотала:

— Ах, мистер Валентайн!

— Да?

Она видела, что он спешит, но осмелилась еще немного надавить на него:

— Я хотела спросить, поедете ли вы сами в Филадельфию на премьеру или мне послать цветы от вашего имени?

Он подумал о предстоящем заседании, о работе, которой нельзя пренебречь. Вспомнил глаза Мадди и сомнения, которые давно уже не давали ему покоя. Не слишком ли они разные? А что, если они не смогут жить вместе?

— На премьере будет мой отец. Если я не поеду, он будет представлять нас обоих.

— Понятно. — Ханна помрачнела и стала нервно собирать документы в стопку.

— А о цветах я сам позабочусь.

— Да уж не забудьте, — пробормотала она, когда за ним закрылась дверь.

Все прошло хорошо. Лежа поперек кровати, Мадди вспоминала репетицию. Боясь сглазить спектакль, она только себе это говорила, и то не вслух.

Завтра вечером! Завтра вечером в это же время она будет готовиться к выходу в своей уборной. Уже через сутки! Она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Как ей пережить эти сутки?

Рид не перезвонил ей. Мадди повернула голову к телефону. Со дня ее отъезда в Филадельфию они разговаривали всего несколько раз, и каждый раз она чувствовала, что он старается отдалиться от нее. Может, ему это удалось.

Танцовщики знают, что такое физическая боль. Без нее ни дня не обходится, такова уж профессия. Но они приучают себя превозмогать ее и продолжать работать. Душевную боль труднее преодолеть, но она с ней справится, выдержит. Чего-чего, а выдержки у нее хватает.

Почти вся ее семья здесь, в Филадельфии. Мадди заставила себя встать и подошла к стенному шкафу. Нужно переодеться, притвориться веселой и беззаботной и пойти с ними куда-нибудь в город. Не всем так повезло, напомнила себе Мадди, снимая рабочую одежду. А вот у нее есть близкие люди, которые любят ее такой, какая она есть, и переживают за нее.

Карьера ее складывается благополучно. И пусть она потеряла шанс на счастье с Ридом, таланта танцовщицы у нее никому не отнять. Даже если ей придется начать все сначала, снова выступать в клубах, в маленьких местных театрах, мечтать об ангажементе на лето, она все равно будет счастлива.

Мадди О'Харли и без мужчины живет полной и интересной жизнью. Она обойдется без белого рыцаря на коне, который подхватит и унесет ее от этой жизни в заоблачные выси. Потому что ей по душе и эта жизнь, и эта профессия.

Если Рид уйдет из ее жизни, она может… Она прислонилась к шкафу и тяжело вздохнула. Господи, как же она несчастна! Нет, Рид нужен ей не как защита и опора, она не боится жизни и привыкла полностью рассчитывать на свои силы и возможности. Но она любит его, поэтому хочет быть с ним. И он любит ее, хотя сам этого не понимает…

В дверь постучали. Мадди заставила себя встряхнуться.

— Кто там?

— Это я, Эбби.

Не застегивая халата, Мадди подбежала к двери. Там стояла Эбби, свежая и прелестная в изящном белом платье.

— Ого, ты уже готова! А я даже не начинала.

— Я нарочно оделась пораньше, чтобы поговорить с тобой.

— Но прежде я хочу сказать, что ты выглядишь просто прекрасно! Не знаю, благодаря Дилану или свежему воздуху, но ты никогда так хорошо не выглядела.

— А может, из-за беременности.

— Что?

— Я узнала об этом перед самым отъездом. — Она радостно сжала плечи Мадди. — У меня опять будет ребенок!

— Боже мой! Эбби, как хорошо! Я вот-вот заплачу от радости.

— Прекрасно. Давай сядем, чтобы ты поплакала.

Мадди нашарила в кармане халата носовой платок.

— И как отнесся к этому Дилан?

— Он в полном восторге!

Эбби засмеялась, усаживаясь рядом с сестрой на кровать. Глаза ее, как всегда, светились любовью и добротой, легкий румянец подчеркивал прелесть овала ее лица. Откинув на спину волнистые белокурые волосы, она взяла Мадди за руку.

— Мы собираемся сообщить об этом сегодня за обедом.

— Теперь тебе нужно бережнее обращаться с собой. Больше не смей сама выгребать из конюшни навоз. Я серьезно, Эбби! Я могу прочитать Дилану целую лекцию на эту тему.

— Можешь не беспокоиться. Он готов продержать меня в постели все оставшиеся семь месяцев. А мы для этого не созданы, Мадди, тебе ли это не знать.

— Да, только вес равно не переутомляйся. — Она нежно обняла сестру. — Я так за тебя рада!

— Я знаю, сестренка. А теперь давай поговорим о другом. — Эбби решительно выпрямилась. — Мне звонила Шантел и сказала, что ты сходишь с ума из-за одного человека.

— Это на нее похоже, — пробормотала Мадди. — Только я и не думаю сходить из-за кого-то с ума. Это не по мне.

Эбби сбросила туфли, давая отдых ногам.

— И кто он?

— Его зовут Рид Валентайн.

— Из «Валентайн рекордс»?

— Да. А ты откуда знаешь?

— Так, невольно продолжаю следить за этим миром. А Дилан работал с ним над книгой некоторое время назад.

— Да, Рид говорил об этом.

— И?

— И ничего. Я познакомилась с ним, полюбила и осталась при своем интересе. — Ей почти удавалось говорить легко и беспечно. — И сейчас торчу здесь и смотрю на телефон, все жду, когда он мне позвонит. Как доверчивая и глупая девчонка.

— Ну, положим, ты никогда не была глупой девчонкой. С самого детства на сцене, только и знала, что репетиции да выступления. Тут и в десять лет станешь взрослой.

— Я на этот счет не переживаю. Понимаешь, Эбби, он очень хороший, добрый и мягкий, хотя сам себя не знает. Рассказать тебе о нем?

— Конечно!

Мадди рассказала все, ничего не скрывая, начав с их первой встречи. Ей и в голову не приходило, что она предавала внутренний мир Рида. Да она этого и не делала. Что бы она ни сказала Эбби или Шантел, это было все равно, что рассказывать себе о своих мыслях.

Эбби слушала ее серьезно и внимательно. О сложных отношениях Эдвина с женой, о травме, омрачившей детство Рида и повлиявшей на всю его жизнь. Сестры тонко чувствовали друг друга, и Эбби всей душой переживала за Мадди.

— Так что, как видишь, как бы сильно я его ни любила, я не могу изменить того, что с ним произошло, не могу изменить его отношение ко мне.

— Девочка моя, от души тебе сочувствую. Я отлично знаю, как это тяжело. Могу сказать одно: если ты действительно сильно его любишь, то сумеешь сотворить чудо. Когда мы познакомились с Диланом, у каждого за плечами был неудачный брак, и ни он, ни я больше не желали подвергать себя этим переживаниям. — Теперь ей было уже легко вспоминать об этом. — Это было очень естественное и понятное решение взрослых людей. — Улыбнувшись, она прижалась к плечу Мадди. — Но любовь способна унести прочь все, кроме того, что действительно важно.

— Я пыталась убедить себя в этом. Но, Эбби, он с самого начала откровенно сказал, что не хочет серьезных отношений. Он соглашался поддерживать со мной только любовную связь, а я не понимаю, как это возможно. Это я нарушила его условия, и, видно, сама должна все исправить.

— Правильно говоришь. Но почему так безнадежно, Мадди? Куда девался твой оптимизм?

— Дома оставила, в ящике стола.

— Тогда пора тебе вытащить его оттуда. Никогда не видела, чтобы ты была такой унылой. Я просто не узнаю тебя. Ты всегда умела добиться своего.

— Здесь все по-другому.

— Ничего подобного. Разве ты не знаешь, как я завидовала твоей уверенности в себе, Мадди, когда я сама так боялась неудачи, провала.

— Ой, Эбби, не выдумывай!

— Но это правда, это теперь меня не так-то просто сбить с ног. Так вот, если ты его любишь, любишь по-настоящему, тогда стой на своем, пока он не поймет, что тоже тебя любит.

— Для этого он должен полюбить меня, Эбби.

— Не бойся, полюбит. — Она слегка встряхнула сестру. — Вспомни все, что ты мне рассказала, и послушай меня. Он уже тебя любит, просто ему трудно, очень трудно признаться в этом самому себе. А тем более тебе.

В Мадди снова ожила надежда.

— Попытаюсь этому поверить.

— И нечего пытаться, Мадди, а просто поверь. Мой первый брак был неудачным… это еще мягко сказано, ты знаешь. И только теперь я поняла, что такое счастливое замужество. — Она машинально прижала руку к животу, где зрела новая жизнь. — Не сдавайся, слышишь? Но я не намерена и дальше сидеть здесь и смотреть на твою кислую мину! Одевайся, и поскорее. Идем праздновать нашу встречу.

— Командирша! — шутливо проворчала Мадди, направляясь к шкафу. — Ты всегда была командиршей.

Рид выждал, пока телефон не прозвонит десяток раз, и положил трубку. Было уже около двенадцати. Черт, где она может быть? Почему не спит, не отдыхает перед премьерой? Единственное, в чем он был абсолютно уверен в отношении Мадди, — это что она готовится к спектаклю так же упорно и самозабвенно, как спортсмен к соревнованию. А подготовка означает диету, упражнения, серьезное отношение и отдых. И где же она сейчас, черт побери?!

В Филадельфии, грустно думал он, подойдя к окну. В сотнях миль отсюда, в Филадельфии, в своем мире, в окружении своих друзей-артистов. Она может делать все что угодно и с кем угодно. И он не имеет права спрашивать ее.

К черту все права, решил он и снова снял трубку. Она твердила ему о своей любви, о серьезных отношениях, о доверии, а сейчас ее нет в номере.

Он помнил ее разочарованное лицо, когда сказал, что, вероятно, не сможет присутствовать на премьере. Перед ним маячило это проклятое заседание ассоциации, и он понятия не имел, чем оно закончится. Скорее всего, теперь, когда решение приступить к расследованию принято, поднимется грандиозный скандал. И этот скандал отразится на всех звукозаписывающих компаниях и их директорах, даже если у них чистые руки.

Уже утром на него могут обрушиться сотни звонков от репортеров, радиостанций, консалтинговых фирм, его собственных служащих. Не мог же он все это оставить и уехать, чтобы присутствовать на премьере какого-то мюзикла.

Не какого-то там мюзикла, а с Мадди в главной роли, уточнил он, слушая длинные гудки. И между прочим, это и его пьеса, напомнил себе Рид, с раздражением бросив трубку. Пьесу финансирует «Валентайн рекордс», поэтому она должна защищать свои интересы. Ничего, приедет его отец, этого будет достаточно. Но, позвольте, ведь президент компании он, Рид!

Интересно, он ищет предлога уехать туда или остаться здесь?

Да какая разница! Главное, почему Мадди не отвечает на его звонки, когда на дворе уже полночь?

Она имеет право на свою жизнь.

Черта с два она его имеет!

Рид взъерошил волосы. Он ведет себя как полный идиот. Чтобы успокоиться, он подошел к бару и налил себе виски, и тут его взгляд упал на азалию. На веточке показалось несколько новых побегов, молодых и здоровых. Старые пожелтевшие листья опали и были убраны. Рид растроганно погладил гладкий листик в форме сердечка.

Маленькое чудо? Может быть, но ведь это всего лишь растение. Правда, очень упрямое и стойкое растение. Оно отказалось умирать, когда по всем признакам смерть уже подстерегала его. А оно всем своим существом отозвалось на бережный уход и заботу.

Значит, с растениями ему везет. Он нарочно повернулся к нему спиной и обвел взглядом пустую квартиру. Напрасно он так часто принимал здесь Мадди… И нечего ему так переживать ее отсутствие. Ему есть о чем подумать, чем заняться… Но до виски он так и не дотронулся.

Было еще совсем темно, когда Мадди разбудил стук в дверь. Она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Но кто-то продолжал настойчиво стучать, и тогда она стряхнула с себя сон, решив, что ее вызывают на репетицию.

Зевнув, она сообразила, что еще глубокая ночь, можно хорошенько выспаться. Но стучали определенно в ее номер и все громче.

— Иду! — недовольно крикнула она, протирая глаза. Наверняка кто-то из танцовщиц не может заснуть от волнения. Ну, пусть не надеется, что она станет ее утешать в три часа ночи!

— Минутку! — Ворча себе под нос, она нащупала выключатель, затем нашла халат. Отперев дверь, она рванула ее на себя, и цепочка натянулась. — Послушайте… Рид?! — Мгновенно проснувшись, она притворила дверь, быстро сдернула цепочку, снова распахнула дверь и бросилась в его объятия. — Ты приехал! А я уже не надеялась, почти примирилась с мыслью, что тебя не будет. Хотя страшно без тебя тосковала! — Она радостно поцеловала его в губы. — Рид, как ты здесь оказался в три часа ночи?

— Не возражаешь, если я войду?

— Ой, конечно! — Она вошла в комнату и ждала, пока он сбросит на стул небольшую сумку. — Что-нибудь случилось? — Она испуганно вцепилась ему в рубашку. — Боже, что-то с твоим отцом? Рид…

— Нет, папа здоров. Он приедет завтра.

— Но я вижу, ты чем-то расстроен.

— Нет, все в порядке. — Он отстранился и обошел ее номер, который, как он видел, она успела превратить в свой дом, разбросав повсюду трико, чулки, туфли. На туалетном столике в беспорядке стояли бутылочки, баночки, засунутые между ними листки бумаги. Она просыпала пудру, но и не подумала убрать ее. Он машинально провел пальцем по кучке пудры. — Я не мог тебе ночью дозвониться.

— Правда? Я выходила пообедать с…

— Ты не обязана передо мной отчитываться. — Негодуя на самого себя, он резко отвернулся.

Ничего не понимая, Мадди пригладила растрепанные волосы. Сейчас три часа ночи. Он явно раздражен, а она устала. Нужно спустить все на тормозах.

— Ладно, Рид, ты же не хочешь сказать, что проделал на машине весь этот путь до Филадельфии только потому, что я не брала трубку?

Он неотрывно смотрел на нее, и ее растерянное выражение сменилось веселым, а затем она расплылась в улыбке.

— Правда, поэтому? — Она подошла и прижалась щекой к его груди. — Более приятного ради меня никто еще не делал. Даже не знаю, что и сказать. Я…

Она подняла глаза, и его холодный взгляд заставил ее содрогнуться. Сразу сникнув, она отошла от него.

— Ты решил, что я была с другим, — тихо и отчетливо проговорила она. — Подумал, что я сплю с другим мужчиной, и приехал, чтобы убедиться в этом. — Горло ей стиснуло от горечи. Она указала на пустую кровать. — Извини, что я тебя разочаровала.

— Нет. — Он схватил ее за руку, увидев заблестевшие у нее на глазах слезы. — Не потому. Ну, если говорить честно, я думал, что это возможно. Но ты вправе распоряжаться собой.

— Спасибо. — Она выдернула руку и села на краешек кровати, но слезы удержать не смогла. — Теперь ты удовлетворен, так почему же не уходишь? Мне нужно выспаться.

— Я знаю. — В смущении взъерошив себе волосы, он присел рядом с ней. — Я знаю, что ты должна выспаться перед премьерой, и, когда ты не отвечала на мои звонки, я удивился. — Она с болью посмотрела на него, и он проклял себя. — Да, действительно, я подумал, что у тебя свидание. Но я не вправе привязывать тебя к себе, Мадди.

— Ты ничего не понимаешь.

— И это я знаю. Дай мне всего одну минуту. — Он сжал ее руки, не дожидаясь возражений. — Ну, прошу тебя. Я действительно думал об этом и очень переживал. А потом испугался. И все время, пока я добирался сюда, мне казалось, что с тобой что-то случилось.

— Вот еще глупости. Что могло случиться?

— Не знаю. Что угодно. — Он отчаянно стиснул ей руки. — Мне просто нужно было поскорее тебя увидеть.

Злость на него прошла, но она не знала, что ее еще ждет.

— Ну, вот ты меня увидел. И что же дальше?

— Это зависит от тебя.

— Нет. — Она вырвала у него свои руки и встала. — Ты сам скажи. Посмотри мне в глаза и скажи, чего ты хочешь.

— Я хочу тебя. — Он медленно поднялся. — Хочу, чтобы ты позволила мне остаться. Не подумай, Мадди, не для того, чтобы заниматься с тобой любовью, а просто быть рядом.

И все-таки последнее слово оставалось за ней. Казнить его за это оскорбительное недоверие или помиловать? Улыбнувшись, она шагнула к нему:

— Значит, ты не хочешь заниматься со мной любовью?

— Хочу, очень хочу. — Сдерживая себя, он нежно погладил ее по щеке. — Но, Мадди, тебе необходимо выспаться.

— Боишься за свои денежки? — Она стала расстегивать ему рубашку.

— Да. — Он взял ее лицо в ладони. — Да, страшно боюсь.

— Можешь не бояться. — Глядя ему в глаза, она спустила его рубашку с плеч. — Верь мне, верь хотя бы одну эту ночь.