Танец любви

Глава 9

Милли проснулась не сразу. Нежась в постели, она чувствовала, как теплые лучи солнца ласкают ее лицо. Сегодня я снова буду писать музыку, подумала она.

Где-то вдалеке слышался свист. Не желая просыпаться, она снова уткнулась в подушки, но посвистывание, хотя и мелодичное, было просто невозможно проигнорировать. Она села в кровати и обнаружила, что абсолютно нагая.

— Ой, — только и произнесла она.

Милли окинула взором комнату. Это была одна из расположенных в башне и предназначенных для гостей спален, полукруглая стена которой образовывала своеобразный альков. Ее одежда была аккуратно сложена в стопку на стоящем под окном шезлонге.

Милли усмехнулась. Кто бы мог предположить в этом необузданном Рональде Бредли такой педантизм? Она откинулась на подушки, задумчиво сцепив за головой руки.

Теперь она знала, что он терпелив. И нежен. И настойчив. Когда ночью в порыве страсти она вдруг закричала, он прижал ее к себе, благодаря и защищая.

Возможно ли, чтобы наши чувства были взаимны, задумалась Милли. Это казалось невероятным. В конце концов, то, что так удивляло и восхищало ее, для Рональда было давно уже привычным.

Посвистывание звучало все ближе и ближе, и вскоре к нему добавился аромат свежего кофе.

Милли увидела, как открылась дверь и в дверной проем осторожно просунулась нога. После этого показался и сам Рональд с подносом, на котором стояли две дымящиеся кружки.

При виде ее он улыбнулся. Да, наши чувства действительно взаимны, подумала Милли и улыбнулась в ответ. Он подошел к кровати, и, аккуратно поставил чашки на тумбочку и чмокнул ее в щеку.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — отозвалась она. — Сегодня утром я собираюсь снова писать музыку. Ко мне пришло вдохновение.

— Превосходно.

На нем ничего не было, кроме брюк, в которых он был на вечеринке у Джуди. Они низко сидели у него на бедрах, обнажая прекрасные, словно вылепленные скульптором, линии торса. Милли потянулась и с нежностью поцеловала его в ключицу.

Рональд погладил ее по голове и протянул кружку.

— Надеюсь, ты пьешь черный. Молока я не нашел.

Милли ненавидела черный кофе, который к тому же оказался сладким.

— Изумительно, — произнесла она. Рональд присел на край кровати.

— Твой друг Хуан-Антонио уже был здесь. Привез почту, — сообщил он.

— Вот как?

Должно быть, это Пит прислал мне очередные инструкции, подумала Милли.

— В чем дело? — мягко спросил Рональд. — Тебе не нужны послания из внешнего мира? Милли рассмеялась.

— Нет. Просто единственный человек, который знает, что я здесь, — это мой отчим. Чтобы письмо пришло из Мельбурна сюда сегодня, он должен был отправить его еще до того, как я дала согласие приехать сюда, а значит, был уверен, что я соглашусь. А ведь я была настроена решительно против поездки. Наверное, я бесхребетная.

Рональд задумчиво заправил прядь волос ей за ухо.

— Ты не бесхребетная. Ты смелая, умная, забавная… и иногда отдаешь другим значительно больше, чем нужно.

Милли недоверчиво уставилась на него.

— Смелая? Я?

— Я бы сказал, что да.

Она отрицательно покачала головой.

— Ты не прав. Я труслива до безобразия. Мне иногда снятся кошмарные сны о концертах, в которых я собираюсь принимать участие, — добавила она.

— Но ты же все выходишь на сцену, верно?

— Да. Приходится. Такова моя профессия.

— Мало у кого, — мягко подчеркнул Рональд, — такая профессия, которая снится им в кошмарных снах.

И он поцеловал Милли в губы с такой неторопливой чувственностью, от которой у нее закружилась голова.

— Ты очень храбрая, — твердо повторил он. Милли потянулась к нему, но он встал, собираясь уходить.

— Пора завтракать, — сообщил он. — Кроме почты нам привезли замечательные фрукты. А после завтрака нам необходимо составить планы.

Милли вопросительно подняла брови.

— Чего это ты вдруг раскомандовался? Какие еще планы?

— Подожди, увидишь — ухмыльнувшись, загадочно заметил он.

Милли поспешно вскочила с постели, но он, насвистывая, уже бежал вниз по лестнице.

Когда Милли спустилась в кухню, выяснилось, что Хуан-Антонио привез целую гору лимонов и апельсинов, а также небольших блестящих яблок и огромный ананас.

Они с аппетитом позавтракали.

— Так что там пишут? — поинтересовался Рональд.

Милли всмотрелась в конверты. Один из них был с австралийским штемпелем, другой — из Австрии, третий — из Лондона. И одно письмо вообще без штемпеля.

— Это последние наставления Пита, — уверенно ответила она. — И…

Ей был слишком хорошо знаком этот почерк. Медленно она взяла в руки длинный голубой конверт без марки. Как, черт возьми, Шон узнал, что она здесь? И каким образом он послал это странное письмо?

Рональд медленно проговорил:

— У тебя такой вид, словно тебе известно, что в этом письме.

Милли подняла на него взгляд.

— Надеюсь, что нет, — тихо произнесла она. — Но очень боюсь, что…

— Ну, так вскрой его. — Его голос звучал резко. — В любом случае всегда лучше знать правду. Она вздрогнула и распечатала конверт. В письме было всего несколько коротких строк, но они подтвердили ее самые наихудшие опасения. Бумага выпала из ее неожиданно омертвевших пальцев.

— Что там?

Милли закусила губу.

— Это от Шона. Ему известно, что я здесь, — едва слышно пробормотала она. — И он едет сюда. Лицо Бредли стало суровым. Он встал.

— Насколько я понимаю, это тот самый негодяй, который ударил тебя?! Разве ты его приглашала сюда?

Милли поежилась.

— Нет, но…

— В таком случае напиши, что не можешь принять его.

Милли рассеянно провела рукой по волосам.

— Мне неизвестно, где он находится сейчас. И здесь нет обратного адреса. На конверте даже нет штемпеля. Я просто не знаю, как с ним связаться.

Рональд себе под нос пробормотал что-то едкое в адрес Шона, а она вымученно улыбнулась.

— Да. Возможно, ты прав, но он думает, что я буду рада его видеть…

Глаза Бредли сузились. Неожиданно он снова стал тем же жестким, опасным мужчиной, которого она встретила на вечеринке у Джуди Риз. Милли нервно сглотнула. Подобная трансформация была почти пугающей.

— А как же твое нежелание вступать в любовную связь с женатыми мужчинами? — жестко уточнил он.

— Шон не принимает мои принципы всерьез. Не глядя в ее сторону, Бредли резко пожал плечами. Он был настроен решительно и на удивление сумрачно.

— Тогда я сам объясню ему твои убеждения, — вкрадчиво сказал он.

Милли с удивлением уставилась на него. До нее вдруг дошло, что Рональд Бредли может буквально ворваться в ее повседневную жизнь, встретиться с Шоном или с кем-либо из ее друзей, даже с отчимом…

Впрочем, она с легкостью могла представить себе все это. Работа Пита наверняка произведет на него впечатление, но он вряд ли будет обращать внимание на то, что тот знаменит и своенравен. Они, вероятно, понравятся друг другу, ведь оба большие оригиналы, и оба нетерпимы к общепринятым нормам.

А это означает, осознала Милли, что я фактически уже позволила Рональду Бредли войти в свою жизнь и занять там определенное место. Он стал ей даже ближе, чем кто-либо другой, если вспомнить страсть и нежность, обуревавшую их прошлой ночью.

— О Боже мой! — вырвалось у нее.

Карие глаза Рональда снова остановились на ней.

— Я ведь предупреждал тебя, что у меня есть кое-какие планы, — спокойно заявил он. — Твой наставник в них не входит. Я поприветствую его, объясню, что мы с тобой оказались здесь наедине по собственному желанию, и тактично попрошу его убраться. Как ты на это смотришь?

Милли попыталась представить себе реакцию Шона на появление соперника, добившегося успеха там, где он сам потерпел поражение. А ведь он привык считать, что она всегда будет в его распоряжении. К тому же всегда с легкостью пускал в ход кулаки…

— Предоставь это мне, — повторил Рональд. У Милли вдруг началась истерика — она стала хохотать, но на глазах у нее выступили слезы. Он взял ее за руки и мягко сказал, вновь превратившись в того внимательного и нежного любовника, каким был прошлой ночью:

— Прекрати сейчас же.

Рональд погладил ее по щеке и слегка встряхнул.

— Мы все решим, когда он приедет. Не стоит так переживать. Вспомни, ты ведь собиралась сегодня сочинять музыку. Так давай же, приступай. — Милли заколебалась. — Иди, дорогая, — повторил он. — Или ты передумала?

Она закусила губы.

— Хорошо. А чем займешься ты? Он снова передернул плечами.

— Нужно нарубить дров и вынести мусор. Кроме того, здесь есть неплохие книги. Возможно, я пешком пройдусь до деревни и выпью рюмку коньяка с Хуаном-Антонио.

Он потрепал ее по голове.

Словно мальчишку, печально подумала Милли, мальчишку, а не любовницу.

— Возможно, я даже приготовлю обед, — добавил Рональд и пытливо посмотрел на нее.

— Договорились, — ответила она, усилием воли стараясь выглядеть беспечной и веселой.

Рональд, казалось, был удовлетворен тем, что увидел.

Неожиданно для Милли утро пролетело как одно мгновение. Она открыла рояль в репетиционной комнате, разложила чистую нотную бумагу, приготовила самые острые карандаши и… мгновенно позабыла обо всем на свете.

Ее отвлек Рональд, вихрем ворвавшийся в комнату. Он запыхался, волосы его были растрепаны. Она с сожалением отметила, что он надел рубашку.

— Милли, нам срочно необходима твоя помощь.

Она уже пересекла комнату, двигаясь ему навстречу, но эти слова заставили ее остановиться. Милли испуганно подумала о журналистах и ревнивых агентах.

— Что?

— Та пара, которую мы вчера встретили. Помнишь? — Милли нахмурилась, отрицательно качая головой. — Мужчина в годах и молоденькая женщина, — нетерпеливо уточнил Рональд. Альпинисты, с которыми мы столкнулись, возвращаясь с водопада.

— А, — наконец сообразила Милли. — Да, конечно.

— Кажется, они попали в беду. Вчера вечером они должны были вернуться обратно в поселок, но не вернулись.

— Там наверху есть избушка для альпинистов, — сухо заметила она.

— Да, поначалу в деревне подумали, что они заночевали там, но сегодня утром один из парней поднялся туда, чтобы проверить это. Он говорит, что, судя по всему, там никого не было в течение многих недель.

Милли поежилась, представив себе, каково ночевать в горах в апреле.

— Парень сказал, что в горах был обвал. Возможно, эти двое попали в ловушку. Спасательная команда отправляется на поиски, я пойду с ними. Ты говорила, что знаешь, как пользоваться коротковолновой рацией. Сможешь включить ее?

Милли подошла и в страхе прильнула к нему.

— Нет, — хрипло произнесла она. — Я не пущу тебя туда. Это очень опасно. В поселке есть хорошо подготовленные спасатели, они прекрасно ориентируются на местности, а ты только покалечишься.

Нетерпеливым жестом он освободился от ее рук.

— Мне приходилось заниматься альпинизмом, а им не хватает людей. Не беспокойся, я буду делать только то, что мне скажут. — На мгновение в его голосе послышалась горечь. — Ведь я герой только на экране.

— Пожалуйста, останься, — умоляюще прошептала Милли.

— Пошли, — скомандовал он. — Я хочу проверить рацию.

Милли имела довольно приблизительное представление о том, как работает рация, а пришедший из поселка испанец, который все время торопил ее, был так же нетерпелив, как Рональд, так что она не успела ничего настроить. У нее даже не было времени на прощание поцеловать Рональда и попросить его быть осторожным.

Милли развернула инструкцию, приложенную к рации. Та была написана по-испански, и она запаниковала, но потом вспомнила о Рональде. У него ведь не было абсолютно никаких сомнений в том, что она справится, а значит, так и будет.

Милли попыталась сосредоточиться и не думать о Рональде, но это ей плохо удавалось.

Что за наваждение! Они знакомы меньше недели. Да, вчера вечером он довел ее до безумия, но, возможно, все это — чистая физиология. Судя по сегодняшнему утру, для него самого эта ночь вовсе не стала чем-то особенным…

И все-таки она чувствовала себя, словно жена, чей муж ушел из дома навстречу опасности. Осознав это, Милли пришла в ужас.

— Я вовсе не влюблена в него, — вслух сказала она, но тем не менее ей нестерпимо хотелось услышать в наушниках его голос.

Сначала она получала только короткие сообщения о его местонахождении и тщательно отмечала путь группы на карте, оставленной спасателями вместе с номерами телефонов аварийных служб. Временами слышимость становилась настолько плохой, что Милли готова была заплакать от злости. Но она понимала, что ее слезы не помогут Рональду, а если бы он узнал, в какой панике она находится, то мог расстроиться и действительно попасть в беду. Поэтому она принимала сообщения, отвечая ему спокойным, без эмоций голосом.

А вот когда альпинисты наконец нашлись, оставаться спокойной стало значительно труднее.

— Они на уступе, — сказал Рональд. — Девушка в сознании, но, кажется, у нее шок. Она шевелится, но не откликается. Поэтому сейчас меня опустят к ней на тросе.

— Почему именно тебя? — непроизвольно вырвалось у Милли.

Казалось, он не расслышал звучавшего в ее голосе беспокойства, и она даже обрадовалась, что в этот момент начались радиопомехи.

— Потому что я говорю по-английски. Если девушка действительно в состоянии шока, то лучше, если с ней буду говорить именно я. Пожелай мне удачи.

Милли до боли закусила губу.

— Желаю удачи, — тихо сказала она.

Следующие полчаса были просто невыносимы. Рация оставались включенной, поэтому ей было слышно абсолютно все: звук соскользнувшей ноги и падающего камня, каждый окрик предупреждения и каждое проклятие. Это всего лишь обычная горноспасательная экспедиция, постоянно напоминала она себе, а я преувеличиваю опасность, потому что никогда не принимала участие в подобной операции. Но эти здравые мысли не слишком помогали ей.

Господи, только бы он остался цел! — молилась она.

Наконец Рональд снова вышел на связь.

— С девушкой все в порядке. Она выбилась из сил и в шоке, но может двигаться. А вот у мужчины серьезные травмы. Думаю, даже внутреннее кровотечение, хотя, конечно, я не врач. Мы собираемся поднять его на носилках наверх. Вызови вертолет.

— Хорошо. Что ты собираешься сейчас делать?

— Я пристегнул его к носилкам. Буду передвигаться вверх, стараясь поддерживать их ровно, и следить за тем, чтобы они не ударились о скалу, — бодро пояснил он. — Не беспокойся. Ребята говорят, что это рядовая спасательная работа.

Раздался треск. Радио словно взбесилось от помех. Милли сняла наушники назад и принялась набирать номер больницы.

— Я люблю тебя. Вернись ко мне, — повторяла она шепотом.

Это был напряженный час. Когда она говорила с Рональдом, то сама удивилась, как спокойно и деловито звучал ее голос. Руки ее стали липкими от пота, а все тело охватила нервная дрожь.

Вернись домой целым и невредимым, хотелось крикнуть ей. Пожалуйста, пожалуйста, вернись живым. Но, конечно, она не сказала ему этого. Когда пострадавшую пару погрузили в спасательный вертолет, в голосе Рональда появились торжествующие нотки.

— Я скоро буду дома, — сказал он. — Хорошая работа, партнер.

Милли, дрожа всем телом, откинулась в кресле.

Партнер. Это слово очень точно характеризовало их отношения. Во время сеанса связи у нее вырвались слова о том, что она любит его, хотя он, вероятно, и не слышал их. Она действительно его любит.

До чего же ты все-таки глупа, сказала себе Милли. Если ты слишком наивна и холодна даже для Шона, то как может относиться к тебе такой человек, как Рональд?.. Правда, ночью тебя нельзя было назвать холодной, зардевшись от смущения, подумала она, но то, что ты наивна, безусловно.

Сегодня вечером ты не должна бросаться ему на шею и рыдать от радости, что он жив. Не следует ставить его в неудобное положение. Впрочем, Рональд Бредли, вероятно, привык к обожанию со стороны женщин…

Стараясь даже не думать об этом, она решила приготовить праздничный ужин. Хорошо бы, он стал и прощальным, подумала Милли. Пышно накрытый и обильно сервированный стол должен максимально разъединять их. Тогда Рональд не сможет взять ее за руку, а она не будет умолять его остаться с ней.

Милли прошла на кухню, но только она начала чистить овощи, как дверь неожиданно открылась. Она подняла удивленный взгляд. Так рано спасатели не могли вернуться.

Перед ней стоял высокий, красивый, хмурый мужчина с волосами цвета спелой пшеницы. Никогда прежде Милли не видела выражения такого явного неудовольствия на этом холеном лице.

Нож выпал у нее из рук.

— Шон? Я не слышала, как подъехала машина, — проговорила она.

— Я шел пешком. Кажется, все ушли в горы. — Он буквально выплюнул эти слова.

Милли ухватилась за эту нейтральную тему.

— Да. Двое альпинистов попали в беду. За ними отправилась спасательная команда. Теперь с ними уже все в порядке, хотя пришлось вызывать вертолет…

Шон нетерпеливо перебил ее:

— Оставь это. Что, черт возьми, затеваешь ты? Милли вздрогнула как от удара плетью. От молодого человека, увлеченно учившего ее музыке тем далеким летом, не осталось и следа, так же как, впрочем, и от обаятельного мальчика, знакомого ей с детства. Теперь лицо Шона казалось ей на удивление неприятным. Неужели она действительно потратила восемь лет жизни на любовь к этому человеку?

— Я готовлю обед.

Он торопливо шагнул ей навстречу.

— Перестань притворяться! Старая Роза из бара сказала мне, что ты здесь с мужчиной. С другом! — Его голос был полон отвращения. — Это правда?

Милли засомневалась, стоит ли ей отвечать на этот вопрос. Она нервничала и старалась убедить себя в том, что слышит шаги за дверью.

— Я очень занята сейчас. Спасатели вот-вот вернутся с гор…

Шон быстро пересек комнату и схватил ее за запястье. От прикосновения к больной руке она поморщилась, но он не заметил этого.

— Чем, черт побери, ты опять играешь со мной в кошки-мышки? — яростно перебил ее он. — Говорят, он какая-то знаменитость. — В его словах звучало отвращение.

Собрав остатки мужества, Милли встала. Рональд ведь говорил, что она храбрая, не так ли?

— Пусти меня, Шон, — с достоинством ответила она. — Рональд — мой хороший друг и был очень добр ко мне. Он помог мне вести машину, так как я сама не могла толком управлять ею. Из-за больной руки, — многозначительно напомнила она.

Он пропустил это замечание мимо ушей.

— Кто он?

— Киноактер.

— Актер? Боже мой, ты, должно быть, сошла с ума. То строишь из себя недотрогу, то бросаешься в кровать с каким-то целлулоидным красавчиком!

Милли вздрогнула, и Шон заметил это. Кровь отхлынула от его лица.

— Боже мой, — прошептал он. — Так, значит, ты действительно спала с ним? Не верю!

— Однако это действительно так, — раздался за его спиной спокойный мужской голос.

Милли резко обернулась. Грязный, взлохмаченный, со связкой веревок на плече, в дверях стоял Рональд. Она впервые заметила, что его щеки потемнели от щетины. Конечно, ведь сегодня утром у него не было времени побриться, сообразила она, а в горах он провел больше семи часов. Сейчас он выглядел очень мужественным.

Шон, окинув Рональда взглядом, презрительно скривил рот.

— Потянуло на мужланов, а, Милли? — не отрывая от соперника взгляда, поинтересовался он.

Она поспешила встать между ними, как будто они и в самом деле собирались подраться. Это было бы просто смешно, про себя отметила она. Они оба — цивилизованные люди, да и делить им нечего.

— Рональд Бредли. Шон О'Флаэрти, — представила их друг другу она. Глаза Рональда сузились.

— Я так и подумал. Так вы и есть легендарный наставник Милли?

— Друг, — быстро поправил его Шон и многозначительно взглянул на нее. — Старый друг. Рональд резко втянул в себя воздух.

— Насколько мне известно, вы довольно странным образом проявляете свои дружеские чувства. Так, значит, решили навестить свою давнишнюю подругу?

— Ее отчим предложил мне заехать сюда, — холодно ответил тот. — Милли ахнула от изумления, Рональд бросил на нее быстрый взгляд, а Шон вкрадчиво продолжил:

— Питу показалось, что у Милли депрессия. Это случилось с ней после болезни. Он подумал, что сейчас ей лучше не оставаться одной. А у вас есть какие-нибудь возражения на этот счет?

Их взгляды скрестились, как шпаги. Рональд пожал плечами.

— Она не в депрессии, — ровным голосом сказал он. — И не одна. Думаю, вы понимаете, что именно я имею в виду.

Шон стиснул кулаки, но предпочел проигнорировать эти слова. Он обратился к Милли.

— Я знаю, почему ты здесь оказалась, — проговорил он покровительственно мягким, так хорошо знакомым ей тоном. Неожиданно Милли поняла, что за последние несколько месяцев стала просто бояться Шона. — Ты решила, что если уедешь, то сможешь переработать вещь, которую показывала мне? — Он грустно покачал головой. — Моя дорогая Милли! Как бы мне хотелось доказать тебе, что ты гоняешься за призраками. Это только причинит тебе боль. Премия будет вручена тому, кто действительно силен в классике.

Осипшим от волнения голосом Милли возразила:

— Ты ошибаешься. Я приехала сюда потому, что этого очень хотел Пит…

— Силен вроде вас? — вдруг перебил ее Рональд, обращаясь к Шону, и, хотя вопрос был задан в спокойном тоне, Милли почувствовала сквозящий в нем гнев.

— Да, я также участвую в этом конкурсе. В числе прочих претендентов, — вынужденно согласился Шон.

— Вы меня просто поражаете.

— Да? Почему? — с неподдельным удивлением спросил Шон.

— Разве это этично, когда ученица является одновременно и вашей соперницей?

Шон понял, что это обвинение в его адрес, только когда Милли, дрожа всем телом, громко втянула в себя воздух. Он широко раскрыл рот от изумления.

— Как это называется? — Рональд пощелкал пальцами, стараясь вспомнить подходящую фразу. — Противостояние интересов. Да. Вот как это называется. Вам это не приходило в голову?

Лицо Шона помрачнело, а Милли чувствовала себя так, словно ее ударили. Она окончательно поняла, что ее любовь к этому человеку была лишь плодом воображения. Абсолютно ничего не зная ни о классической музыке, ни о Шоне О'Флаэрти, Бредни легко вник в суть дела.

— Так, значит, ты тоже собираешься принять участие в конкурсе? — тихо уточнила она. — Почему же ты ничего не сказал мне об этом?

— Потому что это не имеет абсолютно никакого значения, — огрызнулся Шон. Он взглянул на Рональда с острой неприязнью и, обращаясь к Милли, сказал:

— Если тебе это не нравится, попробуй найти кого-нибудь другого, кто бы согласился поддержать твое выдвижение на конкурс. Впрочем, жюри вряд ли понравится, если это будет не твой постоянный наставник, — со злорадством закончил он.

Милли все еще отказывалась поверить услышанному. Она поморщилась:

— Шон, но ведь это шантаж, — сказала она почти умоляюще.

— Нет, это не шантаж, — неожиданно заметил Бредли. — Это нечто гораздо худшее. — И, повернувшись к ней, он недоверчиво поинтересовался:

— Милли, тебе действительно нравится этот тип?

Шон рывком развернулся в его сторону. В его глазах горела нескрываемая злоба. Рональд с нескрываемым интересом разглядывал его.

— Она моя, — приглушенно произнес Шон. Все это настолько напоминало сцену из мелодрамы, что Бредли рассмеялся. Этот полный цинизма смех окончательно взбесил Шона. Оттолкнув Милли, он встал перед Рональдом. Тот лишь слегка покачал головой:

— Вам вовсе не хочется ударить меня, — мягко заметил он.

Шон оскалился, обнажив зубы.

— Почему бы мне не сделать это?

— Потому что я гораздо крупнее вас, с малолетства дрался с мальчишками, и не притворяюсь, в отличие от вас, джентльменом.

Шон бросился на него с кулаками. Милли вскрикнула, но Рональд, молниеносно отступив в сторону, дважды ударил Шона — сначала в живот, потом по спине. Тот согнулся пополам и, задыхаясь, упал на пол.

— Убирайтесь, — спокойным голосом произнес Бредли. — И больше никогда не являйтесь сюда без приглашения.

И он вышел из кухни.

Милли подошла к Шону и склонилась над ним. Он рывком поднялся на ноги. Она неприязненно оглядела его.

— Ты не научился даже врать.

Его глаза расширились от удивления:

— Ты ведь сама не веришь в то, что говоришь.

— Верю. — Она почувствовала, как в душе у нее, подобно лесному пожару, вспыхнули злость и обида. — Я считала, что ты разбил мне сердце, Шон. Но это не так! Ты самая настоящая фальшивка, бессовестный хвастун. И мне просто жаль твою жену.

Красивое лицо Шона обезобразил гнев. Сделав шаг вперед, он, пошатнувшись, оперся рукой о стол. Милли инстинктивно протянула руки, чтобы поддержать его, но он отмахнулся от нее.

— Не прикасайся ко мне! — крикнул он. — Я ухожу. Но учти, Питу будет известно об этом.

Эта угроза прозвучала настолько по-детски, что Милли не смогла удержаться от смеха. Бросив в ее сторону полный жгучей ненависти взгляд, бывший наставник выбежал прочь.

Милли сразу перестала смеяться. От пережитого потрясения ей стало не по себе.

Неужели Шон всегда был таким эгоистичным и расчетливым? Неудивительно, что он всегда называл меня наивной, с горечью подумала Милли. Она была настолько ослеплена своей полудетской влюбленностью, что не видела ничего у себя под носом. Впрочем, наверное, я подсознательно чувствовала его лживость, потому что не согласилось стать его любовницей. Но как я могла подумать, что больше не смогу полюбить?

Рональд… Он никогда не лгал ей.

Теперь все зависело от нее самой. Распрямив плечи, она направилась к нему.

Рональд переодевался у себя в комнате. Он уже снял рубашку, и Милли увидела проступившие на его мускулистых плечах синяки. Ее сердце сжалось. А Шон еще пытался ударить его!

Прерывистым от волнения голосом она спросила:

— У тебя все в порядке?

Он поднял на нее взгляд. Карие глаза смотрели холодно, как лед.

— Да.

— Извини, пожалуйста. За Шона…

— За Шона?! — бесцветным голосом заметил он. — Оказывается, я недостаточно внимательно слушал твой рассказ о нем?

— Что ты имеешь в виду?

— Он сказал, что ты строишь из себя недотрогу, — сказал он. — Но если он так и не дотронулся до тебя, а ты любила только его, то… — Явно стараясь умерить свой гнев, Рональд судорожно провел руками по волосам. — Я, конечно, знал про твое своеобразное отношение к любви. — Его голос прозвучал резко, как удар хлыста. — Но я не знал, что ты… — Он недоговорил, взяв ее за плечи и буквально сверля взглядом, — Скажи мне правду, Милли. Вчерашняя ночь была первой для тебя?

Она была готова провалиться сквозь землю, но вместо этого гордо подняла голову.

— Разве это имеет какое-то значение? Его глаза неожиданно потемнели.

— Да, если у тебя будет ребенок, — ровным голосом ответил Рональд. — А ты так не считаешь? — спросил он, снова схватив ее за плечи, и она почувствовала себя невероятно хрупкой и беззащитной. — Ты действительно была без ума от этого выдуманного тобой человека целых восемь лет? А потом реальность вдруг не понравилась тебе?

— Нет! — запротестовала Милли, но Рональд не слушал ее.

— И тогда ты решила попробовать расправить свои крылышки со мной?! — Он встряхнул ее. — Да проснись же, Милли! Нельзя относиться к людям, словно они — игрушки.

Ее губы совсем побелели.

— Я не играю с ними!

— Ты ничего не видишь дальше собственного носа, — резко сказал он. — Как ты думаешь, что делал Шон все то время, пока ты сохла по нему? — В это мгновение он, казалось, просто ненавидел ее. — Да он желает тебя так страстно, что просто вообще ничего не соображает!

Милли вздрогнула от этих слов.

— Я говорила ему…

— О Боже! — произнес Рональд. — Ты и впрямь считаешь, что люди могут говорить «пожалуйста», «спасибо»и уходить, как настоящие джентльмены, когда их об этом попросят?! В жизни все иначе. Люди иные.

— Знаю.

— Нет, не знаешь. — Он пытливо и мрачно смотрел ей в лицо. — У меня такое впечатление, что, если даже мужчина сгорит от любви к тебе, ты не почуешь запаха углей.

— Ты — сумасшедший! — в смятении заметила Милли.

— Неужели? — Он сдержанно рассмеялся. — Возможно, ты и права.

Рональд притянул ее к себе и склонил голову так, что губами касался ее прикрытых век. Когда он заговорил, Милли почувствовала, что ее дыхание стало прерывистым.

— Ты когда-нибудь вообще задавалась вопросом о том, что я чувствую, когда касаюсь тебя?

— Нет, — честно ответила она.

Из его губ вырвалось нечто похожее на смех.

— Тогда я тебе сейчас продемонстрирую это. Милли опешила — произошедшие в Рональде изменения были слишком значительны и неожиданны, особенно после проведенной вместе, полной любовной страсти ночи. Прямо на ее глазах он каким-то образом снова превратился в того хищника, с которым она столкнулась на вечеринке у Джуди Риз.

— Пусти меня, — попросила Милли. Она попыталась вырваться из его объятий, но было уже слишком поздно. Рональду не составило особого труда повалить ее на кровать, несмотря на слабые попытки сопротивления с ее стороны.

В этот раз в его движениях не было мягкости и нежности. Глаза Рональда потемнели от страсти, и Милли откликнулась именно на эту вспышку.

Когда пик наслаждения был пройден, Милли почувствовала стыд и такое ощущение, будто ее предали. Неужели еще только сегодня она внимательно вслушивалась в исходившие из рации звуки, моля Бога о том, чтобы он остался цел?!

Повернув голову, Милли увидела, что Рональд так же сильно потрясен, как и она сама, но это наблюдение было малоутешительным.

Сегодня, поддерживая по рации во время спасательной операции, она почувствовала себя с ним одним целым, и это ощущение напугало ее, потому что она понимала, что эта ее любовь — вовсе не фантазия, как было с Шоном.

Рональд сказал, что она играет с людьми. Возможно, он действительно привык именно к такому отношению или даже хотел, чтобы так было. Ведь могло быть удобным предлогом для того, чтобы уйти и больше не связываться с ней.

Что, в конце концов, мне известно о звездах Голливуда? — с грустью подумала Милли. Только то, что я влюбилась одну из них, Она приподнялась на локте и сказала:

— Думаю, тебе лучше уйти.

Рональд пристально посмотрел ей в лицо. Она видела, как его глаза пытливо заскользили по ее длинным, взлохмаченным волосам, слегка вздрагивающему рту, глазам… Протянув руку, он дотронулся до ее шеи.

— Я пометил тебя, — сказал он. Милли закрыла глаза. Да. Ты оставил отметины не только на моем теле, подумала она.

— Уйди. Пожалуйста.

Но Рональд все еще колебался:

— Я не могу вот так оставить тебя. Ее глаза широко распахнулись. Боже, неужели он еще желает меня? — вдруг осознала Милли, и ее охватило бешенство.

— Убирайся отсюда! — повысив голос, сказала она и забарабанила кулаками по кровати. — Не приближайся ко мне! Я не хочу тебя больше видеть, слышишь? — Неожиданно слова Шона всплыли в ее памяти. — Ты — целлулоидный красавец.

Бредли молча встал и вышел. Он с такой силой захлопнул за собой дверь, что этот звук гулким эхом прокатился по всему замку.