Сабрина Джеффрис Танец соблазна

Глава 1

Пускай в ученье и в труде

Я буду с ранних лет —

Тогда и дам я на суде

За каждый день ответ!

Исаак Уоттс. Против праздности и непозволительных шалостей

Лондон

Май 1819 года

Леди Клара Станборн происходила из рода смутьянов и плутов и по отцовской, и по материнской линии. Со стороны отца, ныне покойного, это были квакеры и виги, чья страсть к преобразованиям умерялась лишь их респектабельностью. Доггеты, родня ее покойной матери, могли похвастаться только большим выбором незадачливых мошенников, прославившихся азартными играми, шумными скандалами и беспутным образом жизни. Доггеты ни в малейшей степени не отличались респектабельностью, с почтенными Станборнами их связывала лишь тоненькая нить брачного союза.

К счастью для Англии, семейство Доггетов практически вымерло. Только дядя Клары, Сесил, продолжал следовать семейной традиции, обчищая доверчивых простаков. Но теперь он жил в Америке, бежав из Англии восемь лет назад, опасаясь, как бы его не пристрелили.

Поэтому леди Клара очень удивилась, когда ясным весенним днем – это был понедельник – она спустилась вниз и узнала, что в Станборн-Холл только что прибыл из Виргинии мистер Гейтер, солиситор ее американского дядюшки. Она и не подозревала, что у дядюшки может быть солиситор. Однако Сэмюел, ее новый лакей, утверждал, что в передней гостиной ее ожидает именно мистер Гейтер.

Она со вздохом взглянула на часы:

– Меня ждут в приюте. После моего двухнедельного отсутствия они забеспокоятся, если я опоздаю. Пошлите туда мальчика с запиской.

– Да, миледи, – недовольно произнес Сэмюел, отлично смотревшийся в новенькой ливрее. Сэмюел был последним достижением ее станборнского приюта по перевоспитанию малолетних карманников. Хотя он не обладал качествами первоклассного лакея, зато достаточно хорошо справлялся со своими обязанностями, а это единственное, что имело значение.

Услышав оглушительный лай, леди Клара поняла, что ее тетушка, Верити Станборн, опередила ее по пути в гостиную. Клара ускорила шаг и вскоре с горечью убедилась, что опасения ее оправдались: три миниатюрных тетушкиных пуделя, в бантах и лентах, плясали вокруг американца. Бедный мистер Гейтер, взобравшись на скамеечку, выкрикивал:

– Фу! Прочь, вы, зверюги! Ступайте прочь! Тетушка Верити напрасно махала руками на прыгающих и тявкающих собак.

– Фиддл, ты не должна... Прочь, Фаддл! Фуддл, если не прекратишь... – Она бросила на мистера Гейтера полный отчаяния взгляд: – Видите, до чего вы довели моих собачек?

Злобное рычание возвестило о приближении старой спаниелихи.

– Боже милостивый, это Императрица – не двигайтесь, мистер Гейтер! Если вы ей не понравитесь, она может укусить!

Клара бросилась к собакам.

– Лежать, всем лежать, немедленно! Никто никого не кусает. – Она грозно смотрела на пуделей, пока те смущенно не опустили кудрявые головы и не исполнили приказание.

Когда рычащая спаниелиха оказалась у ног бедного мистера Гейтера, Клара строго добавила:

– Хватит, Императрица.

Престарелая сука ретировалась к ногам тетушки Верити.

К несчастью, Клара не могла заставить ее умолкнуть – собака продолжала тихонько рычать. Гость ей не нравился, что плохо характеризовало мистера Гейтера. Собака обладала сверхъестественной интуицией. У тех, на кого она лаяла и ворчала, в характере обнаруживались существенные изъяны. Тетушка настолько уверовала в это, что, нанимая слуг, использовала спаниелиху для отбора подходящих кандидатур. В результате слуги тетушки были предметом зависти ее приятельниц.

Судя по свирепому виду мистера Гейтера, его недостаток заключался в том, что он ненавидел собак.

Клара протянула ему руку, помогая сойти со скамеечки.

– Прошу прощения, сэр. Я леди Клара Станборн. С моей тетей вы уже познакомились. Пожалуйста, извините нас за такую встречу. У нас редко бывают посетители.

– Еще бы! – проворчал он, спускаясь. Озираясь, мистер Гейтер принялся отряхивать сюртук, словно стараясь избавиться от чего-то, что могло попасть от собак.

– Вы сами виноваты, сэр. – Тетушка Верити уселась на канапе и как заправская кокетка принялась тщательно расправлять складки на юбке. – Вы не позволили им обнюхать себя, а они этого не любят. – Один из пуделей вспрыгнул ей на колени, и она прижала его к себе. – Вы попытались ударить Фаддл, а она очень чувствительна к таким вещам.

– Чувствительна! Вредная собачонка! Более того, я считаю...

– Не хотите ли присесть, мистер Гейтер? – вставила Клара. – Может быть, чашечку чаю?

– Нет, мадам. – Он сердито взглянул на нее: – Я хочу перейти прямо к делу, и покончим с этим. – Все еще не сводя глаз с ворчащей Императрицы, которая плюхнулась прямо на ноги тетушки Верити, солиситор уселся подальше от собак. – Позволять животным везде бегать... разрешать им бросаться на незнакомцев... сумасшедшая страна.

Не обращая внимания на его брюзжание, тетушка Верити похлопала по дивану, и два маленьких тельца – Фиддл и Фуддл – легко вспрыгнули на желанное местечко рядом с ней. Клара со вздохом опустилась рядом с тетей с другой стороны. Боже, что за денек! А ведь еще нет и двенадцати.

Не отрывая глаз от собак, мистер Гейтер открыл сумку и стал рыться в бумагах.

– Я прибыл, чтобы известить вас, леди, о смерти Сесила Доггета.

Он произнес это таким радостным тоном, что Кларе показалось, будто она ослышалась.

– Что? Дядя Сесил? Вы уверены?

– Полагаете, что я проделал бы долгий путь, да еще терпел бы этих... этих тварей, если бы это не соответствовало действительности? – Он вынул лист бумаги и протянул Кларе. – Вот свидетельство о смерти.

– Ах! – Клара пробежала бумагу глазами, и сердце у нее упало.

К этому негоднику, дяде Сесилу, Клара питала весьма нежные чувства. Он потакал ее страсти к собирательству детских книг. Он не называл ее увлечение несерьезным, как отец, или вздором, как мама. Он просто вручал ей то, что она хотела иметь, – дешевые издания сказок, баллад, преданий.

Слезы затуманили Кларе глаза.

– Здесь говорится, что он умер от сердечной недостаточности.

Вновь обретя самообладание, мистер Гейтер кивнул с мрачной торжественностью.

– Просто не верится. – Тетушка Верити взяла у нее бумагу, прочла. – Совсем не похоже на Сесила. – Она взглянула на солиситора: – Вы уверены, что его не отравили? Или что-нибудь в таком роде.

Бедняжка, она, как всегда, вела себя в соответствии с данным ей именем[1].

На лице мистера Гейгера отразилось недоумение.

– Мужчины Доггеты, – стала пояснять Клара, – обладали авантюрными характерами, что, как известно, до добра не доводит. Старшего дядю убили на дуэли, младшего повесили в Мадриде за подлог.

– Так что смерть вследствие сердечной недостаточности для Доггета весьма неожиданна, – присовокупила тетя Верити.

– Уверяю вас, не будь я уверен в обстоятельствах его смерти, я не прибыл бы сюда из Америки, – надменно произнес солиситор. – И уж конечно, не озаботился бы вручением завещания вашей светлости.

Клара безучастно выслушала его, но тетушка Верити внезапно оживилась:

– Какое завещание? У него за душой не было и двух шиллингов.

– На момент смерти состояние мистера Доггета составляло пятнадцать тысяч фунтов. Из них десять тысяч он оставил леди Кларе. Если она согласится принять их.

Клара открыла рот.

– Десять тысяч фунтов! – Клара ушам своим не поверила. Это было, как в сказке Шарля Перро. И слишком мало походило на правду. – Дядя не рассказывал, как сумел приобрести такое состояние! Он покинул Лондон без гроша в кармане.

– Мне говорили, он выиграл в карты ферму. Брат владельца, человек состоятельный, предложил ему деньги в обмен на имущество, и мистер Доггет согласился. Сказал, что не сможет быть фермером. Но к несчастью, не успел воспользоваться новоприобретенным состоянием.

При мысли об умиравшем в одиночестве в чужой стране дяде Сесиле на сердце у нее стало тяжело.

– И... м-м... Сесил честно выиграл? – спросила тетушка. Клара горестно вздохнула. Она как-то не подумала об этом.

– Разумеется! – воскликнул солиситор. – Уверяю вас, в противном случае я не взялся бы за это дело.

Клара одарила его слабой улыбкой. Если партнеры дяди Сесила не поймали его на мошенничестве, сейчас не было никакой необходимости упоминать о его специфических наклонностях. А судя по тому, что она узнала, дядя не смошенничал.

Бывает, что коровы летают.

– Все это так неожиданно, – заметила Клара. ~ Вы уверены, что дядя Сесил хотел оставить эти деньги именно мне? Я всего лишь его племянница. Может быть, вы спутали меня с его... э-э... дамами сердца или внебрачными детьми, Я слышала, у него были и те и другие.

– Клара! – Тетушка Верити закрыла руками болтающиеся уши Императрицы. – Не следует говорить подобные вещи в присутствии Императрицы. Она непорочна!

Собака задергалась, стараясь избавиться от наложенных рук и явно желая насладиться каждым скандальным словом. Клара пожала плечами:

– Дядя Сесил никогда не скрывал своих слабостей, так что не вижу причин притворяться, будто их не было.

– Знаешь, племянница, такими разговорами ты шокируешь моих девочек. Они весьма щепетильны в вопросах нравственности. – Солиситор фыркнул. Тетушка Верити бросила на него гневный взгляд: – Да, именно так. И это неудивительно при том образе жизни, который они вели здесь, в Станборн-Холле. Мой брат, отец Клары, был священником, знаете ли. Человеком достойным.

– Прошу прощения, – возразил мистер Гейтер, – но мне дали понять, что он был маркизом Пембертоном.

– Совершенно верно. Позже он неожиданно унаследовал этот титул. А прежде был священником. Теперь о деньгах моего дяди...

–Да, конечно. Отвечаю на ваш вопрос – остальные пять тысяч фунтов отходят его «дамам сердца и внебрачным детям». Так что десять тысяч, несомненно, предназначены вам. Если, конечно, вы согласитесь принять их. Мистер Доггет упомянул, что, если вы решите отказаться, я не должен настаивать.

– Я считаю, тебе следует отказаться, – вставила тетушка Верити. – Твой отец неуклонно настаивал, чтобы твоя мать не принимала от твоих дядей никаких неправедных...

– Она имеет в виду легко заработанных, – прервала Клара. – Мои дяди пускались в рискованные предприятия.

– Нет, моя дорогая, это не то, что я имела в виду... – начала тетушка.

– А я говорю, что так оно и было, – твердо заявила Клара. Может быть, дядя Сесил и сплутовал. Она никогда не узнает этого наверняка, и тут уж ничего не поделаешь.

Но она может обратить эти «неправедные» фунты на доброе дело. Потратив их не на себя, разумеется. Отец оставил ей неплохое ежегодное содержание в тысячу фунтов. Этих денег вместе с долей тети Верити с избытком хватит на комфортабельную жизнь в Станборн-Холле до конца их дней. А что касается десяти тысяч фунтов, то какую пользу они могли бы принести приюту!

– Так вы хотите эти деньги, леди Клара? – нетерпеливо спросил солиситор.

В голове у Клары зрели все новые идеи.

– Да, конечно.

– Очень хорошо, мадам. – Мистер Гейтер начал объяснять процедуру перевода денег на ее имя.

– Если ты решила взять деньги, Клара, – вмешалась тетя, – тебе следует потратить их с толком.

– Я как раз об этом и думала, тетя Верити, – ответила Клара.

– Ты наконец-то сможешь выйти замуж! Клара изумленно на нее посмотрела:

– Эти деньги не имеют никакого отношения к моему замужеству.

– Почему же? Если к твоему приданому добавить восемь тысяч фунтов, ты сможешь выйти замуж за достойного, респектабельного джентльмена. Особенно если остальные две тысячи потратить на твои наряды. – Она похлопала Клару по колену: – Я не хочу сказать, что ты плохо одеваешься. У тебя хороший вкус. Но я заметила, что даже солидным мужчинам нравятся женщины... м-м...

– В дорогих нарядах, – насмешливо произнесла Клара.

– Нет, дорогая. Элегантные. Твои шерстяные платья хороши для твоих занятий, но чтобы привлечь мужчину, тебе надо стать элегантной. А когда с помощью элегантности и превосходного приданого ты заполучишь мужа, то сможешь одеваться, как пожелаешь. Но сначала надо заполучить его. Так ведь, Фаддл?

Фаддл охотно тявкнула. Клара закатила глаза.

– Я слышала, что недавно овдовевший лорд Уиитроп подыскивает себе жену, – хитро продолжила тетя.

– Боже мой, я слышать о нем не хочу, – откликнулась Клара.

Этот скучный граф обратил было на нее внимание, когда она начинала выезжать в свет, но ретировался, потому что его мать забраковала Клару по причине ее «низких» родственных связей. Клара надеялась, что после его женитьбы восемь лет назад, разрушившей надежды тети Верити, с ним покончено навсегда.

Но жена графа умерла, оставив ему пятерых детей.

– Теперь, когда твое состояние приведено в порядок, – продолжала тетя, – и он узнает о прибавлении, он наверняка снова обратит взгляд в твою сторону.

– Я не хочу, чтобы он обращал взгляд в мою сторону. Он как был напыщенным глупцом, так им и остался.

– Среди респектабельных, богобоязненных мужчин они не редкость, дорогая. Но если учесть, какая на тебе лежит ответственность, тебе нужен именно такой муж, ты не находишь?

Клара рассердилась, хотя, возможно, тетя была права. Если Клара выйдет замуж, ее мужем должен стать добропорядочный, уважаемый человек, одобряющий ее воспитательную деятельность. Беда в том, что Клару не тянуло к таким мужчинам. Может быть, в ней говорила злокозненная кровь Доггетов, но она находила их такими... скучными. Наступит день, когда придется смириться с неизбежным и выйти замуж за такого зануду, но пока ей не хотелось об этом думать.

Тетя Верити наклонилась и загудела в ухо Императрице:

– Ты только представь себе, как замечательно будет выглядеть Клара в элегантном французском платье, с жемчугами в волосах! Даже такой ревнитель благопристойности, как Уинтроп, забудет о дурной репутации ее родственников и...

–Я не собираюсь присоединять эти деньги к приданому, – смущенно взглянув на мистера Гейтера, прервала тетушку Клара, прежде чем та пустилась в рассуждения о вуалях, розовых шляпках и прочих изящных вещичках. – Я их пожертвую на приют.

Тетушка резко выпрямилась:

– На приют?

– С десятью тысячами фунтов я смогу многое сделать. – Клару охватило возбуждение. – У детей появится настоящая классная комната, мы сможем финансово заинтересовывать владельцев лавок и мастерских, чтобы они брали наших детей в ученики. Откроем собственные заведения, с тем чтобы в них работали старшие дети.

– Но зачем тратить на приют все деньги? Половину можно использовать на приют, а половину – на приданое. – Тетя нахмурила белесые брови: – Но тогда ничего не остается на наряды. Впрочем, если пригласить модистку-англичанку...

– Я не возьму для себя ни пенни, – выпалила Клара, потеряв терпение. – Видит Бог, у меня достаточно средств.

Тетушка замахала руками:

– Дорогая девочка, ты должна думать о том, что твои годы уходят.

– Спасибо за напоминание, – сказала Клара, испытав унижение от того, что вынуждена вести этот разговор в присутствии постороннего человека. – Мне всего двадцать восемь, еще успею выйти замуж. В желающих недостатка не будет.

– Клара, ты не знаешь жизни...

– Хватит! Я приняла решение.

Тетя Верити воззвала к мистеру Гейтеру, который слушал разговор с высокомерным презрением:

– Скажите ей, что не следует тратить все деньги на приют. Впервые за все утро, на мрачном лице мистера Гейтера появилась улыбка.

– Мистер Доггет не сделал никаких оговорок насчет того, на что должны быть потрачены эти деньги, мадам. Он предоставил их в полное распоряжение леди.

«Умным человеком был мой дядя», – подумала Клара.

Мистер Гейтер продолжил почти злорадно:

– При желании леди даже может потратить их на золотые клетки для ваших маленьких бестий.

На лице старой дамы отразился ужас.

– Клетки! Клара, ты ведь никогда...

– Конечно, нет, тетя. Такое мне и в голову не приходило, – произнесла Клара и с иронией добавила: – Если только вы не будете настаивать, чтобы я потратила наследство на приданое.

– Я просто хочу тебе помочь, – жалобно промолвила тетушка. Она не была глупа, знала, когда следует отступить, но это не означало, что она отказалась от своих планов.

Тявканье пуделей стерло улыбку с лица мистера Гейтера. Он поднялся:

– Я, пожалуй, пойду. Мне еще предстоит встреча с другими наследниками, вам это известно.

Клара с улыбкой посмотрела на американца:

– Да, с любовницами и внебрачными детьми дяди Сесила. Вряд ли согласитесь сказать мне, кто...

– Даже не думай об этом, Клара Станборн, – запротестовала тетя. – Одно дело – воришки, которые перевоспитываются в приюте, и совсем другое – женщины легкого поведения.

– Действительно, мадам, – вмешался солиситор, – мистер Доггет предусмотрел, что его племянница может задать такой вопрос, и распорядился, чтобы их имена остались неизвестными. Думаю, он опасался, что если его... э-э... жены узнают о том, что у него есть занимающие высокое положение родственники, они могут объединиться...

Слезы брызнули из глаз Клары. Как это похоже на дядю Сесила – он всегда старался защитить ее.

– Благодарю вас, мистер Гейтер, зато, что вы выполняете все пожелания покойного.

К ее удивлению, он подмигнул ей:

– Я сообщу вам, миледи, когда все бумаги будут готовы и вы сможете получить деньга. А теперь, с вашего позволения...

– Да, разумеется, я провожу вас. – И Клара обратилась к тетушке: – Тетя Верити, я еду в приют, к обеду вернусь.

– Будь осторожна, Клара! – крикнула тетя ей вслед. – Возьми с собой кого-нибудь из слуг!

– Да, непременно, – раздраженно произнесла Клара, провожая мистера Гейтера в прихожую.

Сэмюел вскочил на ноги и заторопился подать мистеру Гейтеру пальто. Клара заметила, как правая рука слуги совершила молниеносное движение.

Застонав, она сделала шаг вперед и схватила Сэмюела за запястье, прежде чем мистер Гейтер повернулся.

– О, дорогой мистер Гейтер, – кротко сказала она, – кажется, вы уронили свой кошелек. Сэмюел нашел его. – Сэмюел покраснел, но с такой готовностью протянул кошелек, что никто, кроме Клары, не догадался бы, что добрые пять секунд кошелек находился в его кармане.

– Он был на полу, сэр. Это ваш?

Мистер Гейтер в замешательстве похлопал по карману.

– Глазам своим не верю.

– Наверное, выпал, когда вы надевали пальто, – с отчаянием в голосе произнес Сэмюел.

– Возможно. – Взяв кошелек, мистер Гейтер подозрительно посмотрел на лакея и, повернувшись к Кларе, слегка поклонился: – Всего доброго, мадам. Сообщу вам, как только документы будут готовы. Встречу назначим в другом месте, если не возражаете.

– Не возражаю, – проговорила Клара. – До свидания, мистер Гейтер.

Едва дверь за солиситором закрылась, Клара повернулась к Сэмюелу:

– Не могу поверить, что ты...

– Это не то, что вы подумали, миледи, – быстро проговорил Сэмюел. – Я положил бы кошелек обратно, прежде чем карета тронулась с места, правда-правда. Я просто практиковался.

– Для чего? Ведь ты покончил с той жизнью.

– Мне необходимо тренироваться, никогда не знаешь... Он осекся.

Клара догадалась, что он имел в виду. Ведь если он потеряет место, что может случиться в любой момент, ничто не спасет от голода, кроме ловкости собственных рук.

Она бросила взгляд на его расстроенное лицо и вздохнула:

– Впредь практикуйся, пожалуйста, только на мне и наших слугах, договорились?

Он удивленно посмотрел на нее:

– Значит, вы не прогоните меня?

Мольба и надежда, отразившиеся на его лице, причинили Кларе боль. В душе ее шевельнулась жалость.

– Нет. Но если ты хотя бы раз снова сделаешь это...

– О, конечно, миледи... Я хотел сказать – нет, миледи... Никогда! – В порыве отчаяния он поцеловал ее руку. – Я не разочарую вас. Буду лучшим лакеем, когда-либо служившим в Станборн-Холле!

– И уж конечно, самым ловким. – Он опустил глаза, и она с улыбкой продолжила: – Ладно, ладно, ты добросовестно относишься к своим обязанностям и найдешь лучшее применение своим пальцам, чем делал это прежде. А теперь иди и скажи, чтобы подавали карету.

Кивнув, Сэмюел стремглав бросился вон. Глядя ему вслед, она покачала головой. Только отчаяние могло довести этого молодого человека до воровства. Судьба жестоко обошлась с ним.

Появилась карета. Сэмюел занял свое место сзади, а Клара забралась внутрь и принялась строить планы. Конечно, многое требовало починки и переделок – нужно сделать более просторными дортуары, поставить на кухню новую печь, не говоря уже о еще двух учителях и книгах, нужно много книг. Мама всегда зябла. Да, если бы в суровую зиму 1812 года...

Клара печально вздохнула. На нее нахлынули воспоминания. Той зимой ее мать умерла от пневмонии. Клара и сама заболела, они долгие часы проводили в приюте, пытаясь как-то согреть детей: в помещении было холодно и сыро.

Слезы затуманили Кларе глаза, и она с досадой смахнула их. Но прошлого не вернешь. Известие о смерти дядюшки выбило ее из колеи. Она оправила простое шерстяное платье из числа тех, которые обычно надевала, собираясь в приют, и выпрямилась. Мама была бы рада, узнав, что косвенным образом способствовала наследству, оставленному дядюшкой Кларе. Ведь если бы не упорство, с которым мама настаивала, чтобы Клара общалась как со Станборнами, так и с Доггетами, дядя Сесил никогда не узнал бы свою племянницу настолько, чтобы ему захотелось оставить ей наследство.

Клара улыбнулась. Она надеялась, что мама смотрит на нее с небес и тоже улыбается.

Они ехали по грязным, навевающим уныние улочкам Спитлфилдза. Появление кареты осталось почти незамеченным, прохожие видели ее почти каждое утро уже не один год.

Карета въехала на Петтикоут-лейн, улочку, известную своими лавками перекупщиков краденого, которые выдавали свои лавки за ломбарды. Когда показался приют, Клара взяла свою кожаную сумочку и сбросила шерстяную шаль.

Тут краем глаза она заметила что-то необычное в переулке совсем близко к конечному пункту ее путешествия. В другой раз она и не посмотрела бы еще раз в сторону двух фигур, явно пререкающихся, но ее внимание привлекло красное пятно.

Джонни Перкинз в его любимой красной курточке. Двенадцатилетний воспитанник приюта возбужденно разговаривал с высоким широкоплечим незнакомцем, который держал мальчика за плечо.

Вспомнив утренний инцидент с Сэмюелом, Клара велела кучеру остановить карету, открыла дверцу и вышла. Наказав кучеру медленно ехать вперед, а Сэмюелу ждать в конце переулка, Клара направилась к внушительного вида джентльмену в потертом сюртуке и мятой касторовой шляпе.

Охваченная тревогой, Клара подошла к джентльмену. Утреннее солнце высветило золотые часы, свисавшие с руки Джонни, а это могло означать только одно.

Загрузка...