Танец В Небесах

ГЛАВА 10

И понеслись по степи гонцы, созывая всех власть имущих на Большой Совет, зашевелилась степь, радовались простые степняки, уставшие от беспредела и произвола своих горе-правителей, внушало им надежду, что совет объявил Джаймис — значит, задумал собрать степь в единый кулак Понимали это и князьки, каждый был уверен, что именно ему и предстоит стать Правителем, ведь за ним сила, каждый собирался ехать с сопровождением из лучших охранников, нисколько не сомневаясь, что будет драка, и именно его воины уничтожат всех остальных соперников.

Джаймис же, удивляя всех, спал урывками, проверяя и перепроверяя все тонкости. Хитрый, изворотливый ум его пробудился от спячки, он сбросил с себя лет тридцать, глаза задорно блестели, голос стал громким, ноги бежали вперед. Слуги и соратники не узнавали его, догадываясь, что Людиг чем-то сильно встряхнул Правителя. Все сходились во мнении — Джаймис решил собрать степь в единую страну, вот и оживился.

Джаймис послал неприметных степняков по определенным небольшим забегаловкам, где, он твердо знал, бывают оставшиеся в живых сторонники Джаса, кто-то стал хозяином таких вот забегаловок, в небольших поселениях, стоящих посреди бескрайней степи, где проходили конные дороги, кто-то изредка наведывался туда, но была у них своя, неведомая остальным степнякам связь, узнавали вести они со скоростью быстрокрылых птиц.

Вот и поехали, а то и пошли обычные, бедновато одетые степняки — что с такого взять тем же бандитам? Кляча заезженная, сам степняк преклонных годов, одежонка плохонькая… А через день знали нужные люди, когда-то верные Джасу, но разругавшиеся и ушедшие от него, не понявшие и не принявшие его все более усиливающейся жестокости, что нужна их помощь, просит Джаймис помочь. Видели многие безобразия, старались бороться с этими расплодившимися шайками, но не хватало им мудрого предводителя, чтобы всем скопом навалиться на эту заразу и выжечь её навсегда.

И поехали ко двору Джаймиса обычные, казалось бы, мужчины, но не рисковали с ними связываться повстречавшиеся кое кому их них, небольшие, три-пять человек, любители легкой наживы — по неведомым причинам узнавая в них отчаянных, не оставляющих в живых своих обидчиков — рубак. Вот этих-то степняков лично встречал сам Джаймис, провожал в выделенные для них комнаты и твердо обещал ввести в курс дела, как только приедут все остальные.

А Джас, потихоньку начавший вставать, думал и решал, как быть — то, что они задержатся в степи, было ясно всем. Джаймис, его отец — Людиг сказал, что не мог оставить поникшего и убитого отца в неведении — ждал и сына и, особенно, внука, и понятно же, что Саюшка и Вилья должны знать про него, Джаса, все.

Пошел к Симу, посоветоваться, тот растянулся на солнышке и помуркивал.

— Дозволь посоветоваться с тобой, зверь мифический?

— Давай, степняк!

После того, как Джас заслонил сына, Сим заметно подобрел к нему, вот и сейчас — хмыкнул в голове и лениво добавил:

— Иди ближе, почеши за ушами, что ли!!

— Неужели разрешаешь?

Сим вздохнул:

— Принял я тебя, принял! Вижу, что у тебя вся жизнь в Сае и мамочке, это радует!! Малышу нашему много дел предстоит, неприятных поначалу, а кто, как не отец, будет зубами рвать его обидчиков? Я прав?

— Прав-то прав, но вот… надумал я сказать им правду… — Джас вздохнул, — … не думаю, что оба смогут простить, но и держать их в неведении не могу.

— Мудрое решение — ты прав, степняк. Они должны знать, особенно, мальчик, ему с твоей помощью наводить порядки в твоем доме, степи вашей. Ох, скажу я твоему слабаку отцу много колючих слов. Ну, степняк, пусть тебе Великий Путник подскажет, что и как сказать своим дорогим!

Джас решил начать с Вильи, тут он не сомневался, она сразу скажет — Ненавижу! — был к этому готов, а вот сын… здесь было сложнее — рвалось его сердце на клочки…

Знаками показав Вилье, что хочет поговорить, взял дощечку, присел на камень и, судорожно выдохнув, как в озеро с ледяной водой прыгнув, написал:

— Хочу признаться — я тот самый степняк-Джас, что сломал тебе жизнь тогда.

Вилья прочитала, явно не поняла, прочла ещё раз, недоуменно посмотрела на него:

— Но, тот же был молодой… как лихв — жестокий, ты — другой!

Джас написал:

— Годы рабства состарили.

Вилья помотала головой:

— Я не знаю, что сказать, мне надо крепко подумать, не могу сопоставить того, ненавистного степняка и этого, спасшего моего сыночка. Привыкла я, что ты рядом с ним, надежный такой! — Она опять повторила: — Мне надо подумать!

Джас кивнул, осторожно поцеловал её ладошку и пошел к сыну.

А вот тут была мгновенная реакция — Сай вскочил, взяв его за грудки, закричал:

— Ты?? Лихв проклятый, мамочка из-за тебя… ненавижу… — он выкрикивал в лицо Джасу все свои обиды и горечь от своего невеселого детства.

Джас не сопротивлялся, выслушивая все, что заслужил, а у сыночка, совсем как у него, появилась краснота в глазах.

— Уходи, видеть тебя не могу, ты мерзкий!

Он оттолкнул от себя Джаса, тот вздохнул, повернулся и побрел куда-то в горы. Вот и закончилась его невеселая жизнь, одарившая его напоследок нежданным горько-сладким счастьем. Он неспеша уходил, все дальше удаляясь от места стоянки, равнодушно поглядывая на приближающиеся горы, размышляя при этом:

— Здесь? Нет, упаду и буду валяться, зачем кому-то видеть? Надо повыше, чтобы никто кроме лихвов и не нашел.

Сай подлетел к Симу:

— Сим, Сим…

— Знаю все, малыш, знаю, ты не прав!

— Как неправ? Этот гад мамочку, меня…

— Тише, это было давно, сейчас в тебе детские обиды взыграли, а посмотри с другой стороны — не будь этого степняка, ты бы не родился.

— Да как мы жили? — возмущенно начал Сай.

— Неплохо мы жили, бедновато, но в любви, Юнчи нас безумно любит, мамочка наша, пусть и далеко была, тоже любила, а Джас? С месячного возраста ощущал возле себя только ненависть, мать мгновенно выгнали, маленького били, шпыняли…

— Ты мне этого не говорил! — растерянно протянул Сай.

— А эти пятнадцать лет без языка и без всего остального, ты же сам ужасался его шрамам. Почему, думаешь, он постоянно в любую жару не снимает рубаху? Да на его тело страшно смотреть, весь исполосован. Тебя хоть раз обидел?

— Нннет!

— Так почему ты позволил себя вести, как дитё неразумное? Он же над каждым твоим и мамочкиным чихом трясется. Изуродованный, другой бы или ещё злее стал, или побирался ходил где, а Джас — воин, каких поискать, они с Людигом на равных, а ты его…

Сим замолчал, прислушался к чему-то и резко вскочил:

— Решай быстро, нужен тебя степняк, или же минут через десять он улетит.

— Кккуда улетит, у него же нет крыльев? — не понял Сай.

— Вниз, со скалы.

— Ккак? — Сай вскочил. — А я, а мы?

— Вот я про это тебе и толкую, он же преданней любого пса для нас. Я его все это время проверял и перепроверял — у нас впереди много всякого дерьма разгребать предстоит, а ты самого верного своего … Решай!

— Сима, да как же? Я… я не хочу, чтобы он уходил… — обреченно выговорил Сай.

— Бежим! — сорвался с места Сим.

Джас не спеша, стараясь ставить ноги на небольшие уступчики, лез на высокую скалу. Прежде чем залезть, он внимательно огляделся: скала, как одинокий зуб, торчала на края большого оврага, дна которого не было видно.

— Подходяще! — кивнул сам себе Джас и полез, надеясь не сорваться раньше времени — ну не хотел он, чтобы его труп кто-то из людей нашел.

Упарился Джас, сил совсем не оставалось, вершина скалы была уже недалеко, только силенки было мало — сказывалось недавнее ранение. Рана открылась, начала кровоточить, но он, не обращая внимания, полз, как сонная муха, подбадривая сам себя:

— Ещё чуть-чуть, и будешь ты свободен от всего…

До вершинки оставалось чуть-чуть, силы все убывали.

— Великий, — взмолился Джас, — помоги мне, прошу. Дай силы уйти достойно, а не валяться у всех на виду переломанной кучей! Прошу всего лишь чуть-чуть — доползти до вершины!!

Но глух был Великий. Джас тоскливо подумал:

— Эх, даже в такой малости тебе отказано! — а с вершинки появилась рука, знакомая до мельчайших подробностей, рука сына.

— Хватайся, быстро!

Джас замер.

— Зачем? Не хочу!

Загрохотал, оглушая его, в голове гневный голос лабиса:

— Слабак, сына хочешь оставить на растерзание свои степным лихвам? Цепляйся, быстро!!

Джас обреченно вздохнул и потянулся к руке сына, боясь, что он не сможет его удержать, весу-то в нем больше, чем в сыне. Но сына держал Сим, вдвоем, пыхтя и кряхтя, они втащили Джаса на небольшую, как бы специально срезанную вершинку скалы.

Джас обессиленно растянулся на камне, Сай с тревогой смотрел на него: умученный, с проступившей кровью на рубахе, весь поникший, с потухшим взглядом… отец … Таким Сай не видел его ни разу.

— Зачем? — спросил Джас, зная, что Сим его слышит.

— Затем! Мальчику нужна защита, кто спину закроет — Айн? Людиг? У Айна силенок не хватит, Людиг? У него и без степи дел хватает, твой сын — вот и оберегай его!

Джас сглотнул, сын, не глядя на него, протянул маленькую фляжку с водой:

— Выпей вот!

Помолчал, потом сказал:

— Я поступил как маленький! Я не хочу… — он опять помолчал, потом как-то отчаянно сказал. — Не уходи! Ты мне нужен… как учитель!

Джас сказал Симу:

— Скажи, пока нужен — буду рядом, потом уйду!

— Давай не будем загадывать!

И долго сидели на вершинке два человека и зверь мифический, все молчали, вглядываясь в открывающиеся бескрайние дали. А внизу волновалась и тормошила Юнчи мамочка:

— Юнчи, как они слезут с такой высоты?

— Не переживай, им надо побыть вот так, наедине. Сим у нас, вспомни, как нас всех с моря переносил, тут скала маленькая, Сим Джаса возьмет, а наш Саюшка… Вспомни, как они с Симом со скал слезают наперегонки. Я тогда, когда они вдвоем начали лазить по скалам, с ума сходил от страха, сейчас же — знаю, что мальчику нашему нет равных!

Джас и Сай слезли со скалы только ближе к вечеру, они почти не общались там, просто молча сидели рядом, не нужны были слова.

Сай, перед тем, как слезть, все-таки не удержался:

— Отцом тебя звать никогда не буду!

Джас кивнул — показывая жестами, что и не надеялся.

Теперь сидели мужчины и решали, как похитрее появиться Джасу на Совете. То, что грургам нельзя появляться раньше, чем Совет будет подходить к концу — однозначно, иначе Джаймиса обвинят во всех мыслимых и немыслимых грехах. То, что будет свара и много потасовок — тоже ясно, и решили так: Джас и Сайх появятся в тот момент, когда кто-то из обнаглевших князьков обязательно вызовет Джаймиса в круг для сражения на мечах, не сомневаясь, что старика легко сможет убить, тогда по праву победителя он и станет Правителем Джаймисовых угодий. А дальше — дело техники, неугодных, как говорится — к ногтю, соратников, со временем — тоже туда же, тем более, все как бы на законных основаниях — наследника по мужской линии у Джаймиса нет, а дочери не в счет.

Юнчи с Фейхом что-то тоже готовили, свое, ведунское, теперь дело осталось за малым… Грурги смогут доставить Джаса и Сайха глубокой ночью, но сможет ли обрадованный отец и дед сдержаться, не показать свою радость преждевременно, на Совете нужен совсем другой Правитель — старенький, уставший, удрученный. И пока идет грызня на Совете, никто не должен увидеть их.

Джас, подумав, показал жестами — его идея заключалась в том, что его узнать невозможно, только Юнчи смог, но Юнчи шаман — ему ведомо многое из того, что простым степнякам и не приснится.

— Поедем вдвоем с Саем, как простые степняки — меня примут за состарившегося, отошедшего от дел воина, а Сай — как ученик-помощник. Отцу на глаза постараюсь не попасть, скорее всего, определят на постой туда же, где мои бывшие, надежные остановились, а там договориться с ними всегда смогу. Были среди тех, кто от меня ушел, очень разумные люди. А отец? Пусть немного поволнуется, так будет естественнее. И никто ничего не заподозрит, знавал я некоторых из нынешних князьков — мерзавцы те ещё, но пена всегда всплывает первой — справимся, думаю. А Вы прилетите по какому-нибудь сигналу, Юнчи с Фейхом собразят.

Юнчи добавил:

— Я еду с вами!

— Но тебя же каждый ишак узнает?

— Не переживай, не узнают!!

Выехать решили рано утром, сейчас же собрали в Куифру Вилью и Айна. Айн резко отличался от степняков, если Сайха можно было выдать за степняка — глаза степняцкие — черные, то Айн, от него за версту разило айном, никакая маскировка не поможет. Фейх уже нацелился взять Айна к себе в ученики, разглядев что-то нужное в нем.

Вилья не заморачивалась — собрала самое необходимое, уместившееся в маленькую котомку. Людиг давно сказал, для него она — старшая дочь и отказу ни в чем ей не будет.

— Для Ленуши ты станешь лучшей подругой, а может, и сестрой — верю!

Вилья постаралась не показывать своего беспокойства — вырос её сынок, хотелось бы подольше подержать его возле себя, но заразу надо было выжигать, пока не поздно. Сын за эти полгода заметно окреп, раздался в плечах, стал настоящим воином. Вилья смогла не раскиснуть при расставании с сыном, а Джасу предварительно сказала:

— Сына береги, я тебе его доверила!!

Джас только поклонился в ответ — без слов было понятно, что он сейчас сильно воспрял духом, после нелегкого для всех признания ему стало легче дышать — самое главное, его дорогие не отвернулись.

Вилья с Айном и Людиг улетели, остались тройка патрульных грургов и степняки. Сим сказал — ему нельзя пока появляться перед людьми, появится в нужное время, и растворился в темноте.

Выехали рано утром, и вряд ли бы кто признал в дряхлом, сгорбленном старичке ведуна всей степи — Юнчи. Сайх стал черноволосым и совсем степняком, Джас остался каким был, только повязали все косынки на голову, на манер современной банданы.

По степи ехали спокойно, тут и там встречались различные компании степняков, все ехали в одном направлении — на Совет, и не рисковали бандиты нападать на кого-то, степь в эти дни была очень многолюдной.

Джас примкнул к трем путникам, которые, в отличие от остальных, поторапливались — это были как раз те, кто в свое время откололся от Джаса, сейчас же они были из припоздавших — обитались на самом дальнем краю степи, вот и торопились. Разговоры больше вел Юнчи, спрашивал обо всем, один из степняков как-то внимательно поглядывал на него и Джаса, но ничего не говорил.

Джас сразу же узнал его — ох, как тогда жестоко он избивал этого степняка, который один из немногих, не побоялся высказать ему правду в глаза. Многое в своей жизни он, если б смог, поменял бы, сейчас же порадовался, что оказались среди его шайки здравомыслящие люди, и они-то как раз откликнулись на призыв Джаймиса, с ними вот и предстоит наводить в степи порядок.

Решили заночевать прямо в степи, благо, оставался один утренний переход, зачем ночью мучить коней-степь это не наезженный тракт, попадет нога в ямку, и загублен конь, а для степняков они дороже, иной раз, людей. Два степняка, пожевав нехитрую еду, тут же уснули, а Ахмис, тот, что был когда-то избит, подошел к Джасу.

— Надо поговорить, зови своего мальчишку! — все уже знали, что мальчишка и немой понимают друг друга с помощью жестов.

Джас пошел к укладывающемуся Сайху, показал на степняка, сын кивнул:

— Иду!

Юнчи тут же резво подхватился, разумно полагая, что с умным человеком всегда можно договориться. Ахмис удивленно смотрел, как немощный весь день старик, бодро и резвенько поспешает к нему.

А потом ахнул, тут же зажав себе рот. Отошли немного в сторону, и Ахмис выдал:

— А ведь узнал я тебя, Джас-Жеребец! И только по нему вон, — он кивнул на Юнчи, поклонившись добавил: — Приветствую тебя, пропавший так давно, но живой и в здравии, шаман степи!! Нет у нас с тех пор подходящего ведуна, и многие будут рады твоему возвращению.

Джас жестами велел Саю спросить, как степняк его узнал.

— Слушался ты всегда только одного человека — Юнчи, да и у тебя был один жест, только ты так выворачивал руку, вот сейчас, расправляя войлок, так и повернул рукой. С добром или лютой злобою идешь ты на совет?

— Злоба лютая у него, — не дожидаясь жестов, ответил за Джаса Юнчи, — только к тем подлецам и сволочам, что развели в степи бардак и губят мирных жителей.

— Точно? — внимательно всмотрелся в него Ахмис.

— Точнее не бывает! — перевел Сайх. — Мы в одной упряжке!

На приехавших шестерых степняков мало кто обратил внимание, а встретивший в воротах слуга тут же указал, куда им надлежит пройти. В небольшом зале сидел суровый степняк. Побурчав на Ахмиса, что долго раскачивались, с подозрением уставился на троих непонятных людей — седого, в старых шрамах мужчину, старенького, вот-вот рассыплется, дедулю и молодого, явно смешанных кровей, степняка.

— Кто такие?

Джас, внимательно и неотрывно смотревший на него, сделал жест руками — суровый насторожился: — Повтори??

Сайх недоуменно смотрел на Джаса — такого жеста он не знал, тот опять сделал жест:

— Не может быть! — почему-то шепотом выдал мужчина. — Не может быть! Ты же погиб??

Вот теперь Джас тронул за плечо сына:

— Нет, живой, как видишь!

— Так, если ты здесь с нами, значит… — степняк сообразил мгновенно, — и как тебя теперь звать? Ас?? Кто еще знает про тебя? Ахмис? Ещё грурги?? Не боишься, что Людиг тебя узнает?

— Нет, он знает!

— Чудесаа! — протянул мужчина. — А зачем с собой мальчишку и деда притащил?

Джас опять сделал руками какой-то жест.

— Понял, понял! Ты только говорить не можешь, слух как?

— Слышит он хорошо, у нас с ним специальные жесты выработаны, я как бы толмач возле него, — сказал Сайх.

В двери показался ещё один степняк, сказал:

— Пошли уже, Марай, собрались все наши!

Сай негромко добавил, смотря на руки Джаса:

— Запомни все мелочи, потом подумаем, как лучше этих выползших изо всех щелей жирных бариканов потравить. Про меня — ни слова, не надо раньше времени никому знать!

— Понял! Располагайтесь, вон, неподалеку как раз место есть.

Покидали свои котомки и пошли лошадей посмотреть, заодно и поглядеть, что и как. Джас держался настороженно — не хотел, чтобы кто-то из давних слуг его узнал, но те торопливо спешили по делам, и мало кто обращал внимание на седого, в возрасте, степняка — понаехало их немало. Они неспеша обходили обширный двор. Юнчи убежал по своим делам, Джас с грустью смотрел на подзапущенное хозяйство отца — видел много беспорядка, и кое-где чесались руки сразу же дать в морду нерадивому хозяйственнику — явно было видно, что отцу ни до чего, ну и работали все слуги спустя рукава.

— Вот, Джас, не хотел ты сюда ехать, а порядок наводить необходимо и начнем мы с отцовского дома!!

Он ни минуты не сомневался — его дом там, где сын, пусть даже он будет спать на коврике у входной двери, а здесь он ненадолго. Цепкий его глаз замечал все, особенно заинтересовался многочисленными отрядами сопровождения князьков, но повертевшись поблизости, усмехнулся про себя — куда этим разукрашенным, как птица марвин, гладким стражам, до его бывших соратников, что также незаметно ходили по двору, приглядываясь ко всему. За одного такого степняка он, не глядя, дал бы пяток вот этих прикормленных и обнаглевших, принаряженных.

Попадались, правда, и воины среди них, но таких было мало, что радовало — схваткам быть, а эти марвины не смогут противостоять настоящим степнякам.

Джас подмечал все, в обед, уединившись с Ахмисом и Мараем, чертил схемки, Сай негромко пояснял его замыслы, и светлели угрюмые до этого лица степняков.

— Дж… Ас, ты как был хитрым, нет, самым хитрым и изворотливым степняком, так им и остался! — похвалил его Марай. — Я рад, что ты появился в степи именно сейчас, когда у нас тут сплошной бардак. При всем уважении к твоему отцу… ослаб он сильно, после твоей… кхм… гибели. Его же ближайшие друзья затеяли всю эту свару с отделением, особенно старался и больше всех драл глотку, а потом захватил самые плодородные куски степи — этот вон, — Марай неприязненно кивнул, увидев в окно важного, разодетого, разжиревшего Серзи, который шествовал по двору, как по своему собственному.

Джас усмехнулся:

— Собьем спесь со всех!!

И опять чертил схемы, дотошно поясняя, кто и где должен быть в нужный момент. Велел Ахмису погонять немного и своих, и воинов Джаймиса, вроде как разминка, а он ещё раз посмотрит, кого и куда поточнее поставить.

Степняки не претендовали на что-то, не возмущались, кому как не Джасу быть старшим. В бытность свою мелким пацаном довелось ему излазить отчий дом и знать все тайные местечки, прячась от тумаков… Пока не научился давать сдачи, его старались стукнуть, толкнуть все кому не лень. Подросший Джас сполна отплатил должок, но тайные места так и остались надежными схронами. Вот сейчас пошел он с Мараем и Сайхом, вроде бы прогуливаясь, незаметно показывая, что и где, все понимали — схватка предстоит тяжелая, и надо всем показать, что в степи появился настоящий хозяин, и кончились те времена, когда страну степняков растакивали по кусочкам.

Лишь два из восьми удельных князьков делали что-то для людей, остальные же заботились только о собственном удовольствии. Джас все больше мрачнел и ниже опускал голову, его могли выдать глаза — только у потомков Джаймисовых, ещё с пра-пра, в глазах появлялась краснота во время гнева. Об этом прекрасно знали все живущие в степи, у его сына тоже это проявилось уже — однажды, когда он признался ему про себя. Джас показал на неприметного слугу:

— Поговорить с ним срочно надо, без свидетелей, скажи, пусть идет к Джасовой берлоге.

— Сделаем!! — кивнул Марай.

Джас и Сай пошли в сторону небольшой рощицы ветвистых деревьев, где раньше он так любил прятаться от надоедливых и гадких сестриц, было у него там заветное местечко. Мало кто знал о нем, а вот этот неприметный слуга много раз находил его там, один, пожалуй, из всех, кто никогда не позволял обижать маленького мальчика, если был поблизости. Как ни верещали и ни топали ногами обозленные его вмешательством, все эти курицы — сводные сестры, стоял на своем, не подпуская их к нему. Джас помнил добро и по-своему, потом, когда подрос — старался отплатить за него.

Сейчас же он с грустью смотрел на узкий лаз у корней сильно разросшегося дерева и улыбнулся.

— Ас, ты тут прятался? — изумился Сай. — Но здесь же даже Сима не пролезет?

Джас прислушался, умел слуга ходить бесшумно, а сейчас треснула веточка — значит, явно хотел подать знак, что идет и не один… Сай тоже насторожился, из-за раскидистого куста показались двое: Марай и слуга. Джас кивнул Мараю, тот понятливо растворился в кустах, он поднял глаза на слугу, тот побледнел, запнулся, остановился, неверяще посмотрел на Джаса — зажмурился, опять открыл глаза и, не говоря ни слова, рванулся к нему. Пожилой уже мужчина крепко-крепко обнял Джаса, долго молчал, потом хрипло выговорил:

— Слава Великому Путнику!! Ты — жив, значит, вернется в степь спокойствие и достаток!

Сай отвечал за Джаса, слуга внимательно слушал наставления уже теперь не очень молодого хозяина, в чем-то соглашался, где-то начинал спорить, доказывая свою правоту, Джас только радовался, что жив вот этот, казалось бы, незаметный, но такой незаменимый мужчина. Ихан же не скрывал своей радости:

— Джас, мальчик, мы теперь всей степью встряхнемся!

Джас досадливо поморщился и перевел разговор на лучников, которые были у его отца самыми меткими в те времена. Ихан подумал, подумал, кивнул сам себе.

— Семеро нас таких теперь осталось из тридцати, кто-то ушел служить к более богатым, кто-то подался искать лучшей доли к грургам, кто-то уже давно погиб, но в оставшихся можешь не сомневаться!

Джас велел заранее показать им места, где они должны до поры до времени оставаться незамеченными. Просил вечером прийти сюда же, незаметно и привести самого толкового из отцовского отряда охраны. Ихан разулыбался.

— Вот будет потрясение для кой кого! Я рад, что ты жив, нет — даже счастлив, ух и повоюем! — он потер руки. — Джас, мальчик мой, просьба у меня громадная — оставь мне Серзи, задолжал много!

Джас кивнул, начиная верить, что вскроют они завтра этот гнойник, и станет в степи легче дышать. — Ленуша, Сель, где вы? — С порога негромко вопросил Людиг, боясь шуметь — мало ли, спит его маленькая крошка.

— Людиг! — к нему быстро подскочила Лена, — Людиг, мы тебя заждались! — Дел много, как вы тут, девочки мои?

Лена увидела за его спиной молодую девушку и мальчишку.

— Извините, я так обрадовалась, что не вижу под своим носом ничего!

— Лена, это моя та самая пропавшая названная дочка — Вилья, и молодой человек из далекой страны айнов.

Лена обняла Вилью:

— Славно как — ты нашлась, я очень рада!

Вилья вглядевшись в такую необычную внешность жены Людига, робко улыбнулась:

— Я тоже рада!

Лена с любопытством рассматривала айна.

— Как тебя зовут??

— Да я имя свое не помню, вот все так и зовут, по народу моему — Айн.

— Ох, что это я, вы с дороги, пойдемте, покажу ваши комнаты. Хотите помыться — пожалуйста, отдохнуть — тоже, только сначала поедите.

Раздался детский плач, и всегда такой невозмутимый, суровый Людиг расплылся в улыбке, побежал наверх, и через несколько минут уже переодетый и умывшийся молодой папа бережно принес свою дочку.

— Вот, Вилья, моя доченька, нежданно-негаданно случившаяся в моей жизни. Ленуш, она заметно подросла за эти дни.

— Сколько времени ты не бываешь дома, приедешь вот так, а дочка уже замужем! — Улыбнулась Лена.

Вилья попросила подержать малышку, та действительно для своего мелкого возраста была более крупная, по земным меркам — месяца на три, и внимательно уставилась на неё папиными глазами, только у папы они были менее насыщенного цвета.

— Какая славная малышка! — заворковала с ней Вилья, а Лена улыбаясь сказала:

— Ещё успеешь пообщаться с ней, наша дочка очень любит слушать, что ей говорят, может молча внимать — особенно, если папа ей что-то или рассказывает, или напевает.

Папа забрал ребенка, Лена повела своих гостей в комнаты.

Через полчаса из кухни донеслись вкусные запахи.

— Ленуша, ты для меня опять сготовила земные кушанья? — засиял Людиг приобнимая свою иномирянку.

— Лена, она девочка славная, я очень надеюсь вы с ней подружитесь!

— Сама вижу, что чистая такая твоя названная дочка, не переживай — подружимся!

После сытного обеда, Айн, засыпая на ходу, еле доплелся до кровати, девчонки — Лена с Вильей собрались прикупить Вилье одежды. Людиг, нехотя оставив спящую дочку на Сель и Ниана, пошел с ними. Грурги люди спокойные, но мало ли кому взбредет что-то в голову, не все же знали, что Лена его жена.

Лена повела их в небольшой, но внезапно ставший очень популярным магазин готовой одежды. Так получилось — Лена в первые дни по приезду нашла этот скромный магазинчик с недорогими платьями, кой чего заказала для себя, по своим земным вкусам, ей быстро сшили классические брючки, пару юбок, две блузки. После этого хозяйка магазинчика вцепилась в неё, что называется — мертвой хваткой, пришлось сделать наброски кой каких платьев, юбок, блузок, и в течение месяца магазин стал очень популярным у жительниц столицы.

Для Лены и её семьи теперь приобретение вещей стоило сущие копейки. Хозяйка, понимая, что напала на золотую жилу, надоедала Лене с предложениями вступить в долю, но маленькая крылатая малышка требовала постоянного внимания, и Лена откладывала это на более поздний срок.

Пока же сошлись на обоюдовыгодном решении проблемы — Лена набрасывала эскизы новых моделей, и подсказывала, как можно изменить, например, обычную блузку, добавив кружевной воротничок, или жабо, или кокетливые рюшечки, вот так и получался бартер.

Сейчас же, окружив Вилью, хозяйка и её старшая швея внимательно выслушивали Лену, какой фасон и какой цвет подойдет нежной светловолосой девочке.

Вилья, не привыкшая к такому вниманию, стеснялась и вела себя скованно, но Лена, подбадривая её, только посмеивалась:

— Сестричка моя, ты ещё произведешь фурор в столице, обещаю…

Как-то сразу Лена всем сердцем приняла эту скромную и очень милую девушку, она откуда-то знала, что у неё появилась верная и надежная подружка-сестричка, которой можно доверить все. И в последствии, она сама удивлялась, как точно сработала её интуиция — не было у неё надежнее и лучше подруги, чем Вилья.

Людиг же посмеивался и всегда говорил:

— Это Великий Путник так захотел!

Маленькая Голубонька весьма не у каждого на руках могла находиться, мало кому было позволено, кроме мамы, папы, бабы Сели и Ниана, теперь вот Вильи — держать её на руках. У Айна она начинала кряхтеть, ерзать — выражая этим свое неудовольствие, не любила откровенно Фейха, дозволяла немного себя подержать Правителю Айхо — и все, пока остальные её доверием не пользовались. Лена изумлялась, а папа говорил:

— А что ты хотела — наша маленькая, едва рожденная малышка удостоилась внимания Великого Путника, думаешь, просто так? Да и перышко его — оно не простое!!

Через день Людиг опять улетал в степь. Он, почти ничего не скрывая, рассказал Лене, что и зачем они туда летят, ясно и четко пояснил, что степь спасут, значит, и грургам можно жить спокойно. Рассказал и про давнего врага своего — Джаса, почти шестнадцать лет назад оказавшегося в том селении, где пряталась Вилья, о его, Людига, жестоком приговоре для степняка. Как, опять же по воле Великого Путника, сошлись теперь жизненные пути Джаса, Вильи и их сына.

— И теперь вот именно Джасу и Сайху — замечательный такой парнишка, и тоже явно много для чего рожденный — одно то, что его, совсем молоденького признал Меч мечей и в друзьях у него зверь мифический, про которого даже в древних рукописях весьма расплывчатые сведения имеются — уже говорит о многом. Меч мечей — это меч, имеющий разум, и в древности очень многие пытались стать его хозяевами, но мало кому такое удавалось, он по каким-то ему одному ведомым признакам, узнавал своего хозяина, потом вообще исчез, долгие века считалось — он утерян навсегда. Ан нет — нашел его зверь мифический, и мальчика Меч мечей сразу же принял. Мальчик этот, Сайх, на внешность вылитый Вилья, но глаза достались отцовские — черные. Но хорош — и в бою, и в жизни — разумный, толковый. Великая судьба у него впереди. Кстати, тоже видел вживую Великого Путника. Вилья, если сочтет нужным, сама тебе об этом расскажет.

— Не понимаю, — улыбнулась Лена, поудобнее устраивая голову на надежной груди Людига, — кто придумал что ты — и жестокий??

— Хмм, а какой же ещё?

— Может, со своими врагами — да, но там иначе нельзя: или — ты, или — тебя, но со своими близкими — ты самый надежный, самый верный!

— Ленуша, это все ваша любовь на меня так влияет, я никогда не был таким… — он замолчал, подыскивая нужное слово, — таким наполненным, вон, как сосуд, до краев налитый водой из родника.

Утром начали собираться на совет. Все приехавшие перед входом в зал подверглись тщательному осмотру. Бывшие Джасовы воины, не обращая внимания на угрозы и злобные выкрики, вытаскивали из потайных карманов всякое холодное оружие — попробуй, не подчинись, когда вокруг стоят знаменитые лучники, которые с дальнего расстояния могли попасть в мелкую птицу, а здесь попадут мгновенно, за один полувздох. Шипели князьки угрозы, обещая воинам всяческие кары по окончании совета, но по давнему закону степей ни один из власть имущих не мог провести на совет с собой никого — мудрые предки, зная горячий нрав степняков, закрепили это правило накрепко, и никто не осмеливался его нарушить.

Больше всех орал и возмущался Серзи, чувствующий себя без одной минуты хозяином степей.

— Ты, сын осла!! — Шипел он на невозмутимого Ахмиса. — Я тебя запомнил и найду хоть из под земли.

Ахмис открыто усмехнулся ему в лицо:

— Я тоже! Проходи, не стой в дверях, а то все лучшие места займут!

Серзи важно вошел в зал, где уже рассевшиеся степняки негромко переговаривались, ожидая выхода Джаймиса. Как только последний из приехавших уселся на свободное место, в зал вошел Джаймис. Многие встали, приветствуя его, а Серзи наоборот — развалился, нагло поглядывая на Джаймиса.

Наверху, посматривая в специальные небольшие круглые отверстия в стене, незаметные в зале — ну, висят на стенах всякие ковры и висят — Джас делал знаки Сайху, поясняя, кто есть кто и от кого надо ожидать наибольшей пакости. Сайх уже и сам догадался, что вот этот жирный, одышливый степняк — их главный враг. Ещё он с любопытством разглядывал деда, видно было, что когда-то это был сильный воин и хороший правитель, но сейчас — просто уставший пожилой человек.

Дед меж тем коротко рассказал, откуда появился этот туман, убивающий все живое, о бандитах, которые из-за жадности подались к главному врагу не только степняков, а вообще всех людей, напомнил о Великом Потрясении, что уже случалось из-за грызни и войн.

— Пришло время собраться всем воинам и очистить степь от бешеных лихвов, чтобы зажила степь спокойно. Грурги будут нам помогать, уже договорились и их летуны проводят облеты-разведку. Осталось собрать всех неравнодушных и уничтожить бандитов. Я закончил. Князьки молчали. Два, те самые, у которых во владениях был порядок, не сговариваясь, заговорили одновременно:

— Поддерживаем, только всех воинов отдавать нет смысла, надо и дома оставить некоторую часть.

— Да, — кивнул Джаймис, — это так и будет, потому что бандиты станут разъединяться и пытаться уйти сквозь наши заслоны по два-три человека.

Остальные мялись, торговались, даже в этом случае стараясь урвать свою выгоду. Джаймис слушал-слушал и с горечью подвел итог:

— Раньше в степи Большой Совет решал все проблемы сразу, и никто не пытался выторговывать себе какие-то выгоды. Обмельчал степной народ, предкам стыдно на нас смотреть!

— А ты сам поведешь воинов на этих бандитов? Ты, слабак, не сумевший удержать всю степь в руках, думаешь, сейчас мы пойдем за тобой?! — заорал Серзи. — Я, Серзи, сын Хадмура, вызываю тебя на бой, до смерти, кто победит, тот и будет правителем, есть такой закон в степи, его никто не отменял.

— Не ты ли, жирный боров, со мной сразишься? У тебя брюхо не позволяет видеть ноги? — ехидно спросил Джаймис.

— Я выставляю на бой своего старшего сына — Фулая!

Было такое право у тех, кто вступал в бой — более старшие могли выставить замену — своих сыновей.

— Что, старый дурак? Некого тебе выставить на бой, сам будешь путаться под ногами моего славного воина?

— Не такой уж он и славный! — ответил вставая Джаймис. — Нет у меня сына, но я и сам не посрамлю свою породу — уйду туда с честью, чтобы не было стыдно перед предками!!

Ахмис, повинуясь знаку Марая, впустил Фулая — немного заплывший жирком, он, естественно, был сильнее пожилого Джаймиса.

— Тьфу, сын осла, не погнушался выставить против пожилого человека этого наглеца! — воскликнул кто-то из задних рядов.

Джаймис встал, снимая с себя халат, а в неприметной нише вдруг появились три человека — впереди шел старый старик, за ним седой степняк и молодой парнишка.

— Кто пустил? — завопил Серзи. — Почему наших охранников не пускают, этих бродяг надо вышвырнуть!

Старик как-то ловко разогнулся и прогрохотал:

— Кто будет вышвыривать, не ты ли, отродье лихва?

— Да я тебя… — заорал было Серзи и вскочил, старик сделал какой-то жест, и он рухнул на колени.

— Вот и постой так, давно пора!

— Это же… это же Юнчи! — ошеломленно произнес кто-то.

Дружно вскочив, все склонили головы в знак уважения.

— Что я вижу, степняки? — пронзительно оглядывая всех, сказал Юнчи. — Вы превратились в самых что ни на есть алчных и мелочных баб? Как вы можете торговаться из-за всякой мелочи, когда ваших братьев, отцов, матерей целыми поселениями травят?

Никто не ответил ему, многие помнили, как Юнчи одним движением руки мог обездвижить или заставить замолчать на долгое время человека.

— Джаймис, ты виноват больше всех — почему позволил вместо достойных степняков стать вот этим мерзавцам хозяевами? — он взмахнул рукой, сделав какой-то пасс, и ещё трое самых хитрых и бессовестных князьков мешками повалились на каменный пол.

— Значит, вызвал пожилого на бой, а сам надеешься после победы сынка стать правителем? Так вот, Джаймис тоже имеет возможность выставить на бой вместо себя — сына своего, Джаса!

Седой мужчина выступил вперед.

— Но это не Джас!! — заорал кто-то, — Джас молодой, а это седой урод!

Джас ухмыльнулся, и в глазах его появилась краснота.

— Великий Путник! На самом деле — Джас!

— В зале стало тихо-тихо. Джас сделал руками какие-то движения, и Юнчи произнес:

— Джас говорит, что он разрешает Фулаю выбрать, с кем он станет драться, с ним-или же с его сыном — Сайхом.

Все уставились на молодого, стройного, внимательно смотрящего на всех парнишку, явно полукровку, который не проявлял никаких эмоций.

Только дед его дернулся при таком заявлении, он даже не успел рассмотреть своего внука, а этот, такой же хитрый и скользкий, как и его отец — Фулай уже орал во все горло:

— Ублюдка выбираю, меньше вони будет!

Джаймис дернулся, но Юнчи тут же отреагировал:

— За оскрбление, нанесенное моему внуку, быть тебе отныне немым, ни единого писка не вырвется из твоего поганого рта!

И открывал напрасно рот Фулай, онемел мгновенно. Сайх снял свою простенькую рубашку, оставшись в кожаной безрукавке, а степняки одобрительно загудели, увидев гибкое, мускулистое тело. Очистили место для сражения, противники встали друг против друга, обнажили мечи, вот тут-то и побелел Серзи, увидев какой меч в руках этого, неизвестно откуда взявшегося Джасова ублюдка.

И начался бой… сначала Фулай явно выигрывал, мальчишка только защищался. Джаймис вцепился в подлокотники, ожидая, что вот-вот бешный Фулай убьет его внука, а внук, играючи стал уворачиваться от наскоков противника. Он просто дразнил Фулая, ловко делая на его руках и лице мелкие порезы. Как он умел уворачиваться от казалось бы смертельных ударов Фулая. Тот взбесился, стал бросаться на мальчишку, все больше сатанея. А тот — теперь это видели уже все — развлекался!

— Вот это да! Джаса переплюнул точно!

Джас невозмутимо стоящий на месте, только улыбнулся краешком губ, он-то как никто знал способности и возможности Сая.

Сай опять извернулся, скользящим ударом выбив из рук Фулая меч, приставил свой к его горлу и спросил Юнчи:

— Что?

Юнчи кивнул, Сай начал опускать меч, когда Фулай рванулся вперед, явно пытаясь ухватить этого ублюдка за шею и задушить, но сверкнул Меч мечей, и упал противник на пол бездыханным.

В пылу схватки не заметил никто, как из дальнего угла просочились воины Серзи — потом уже увидят двух заколотых из отряда Марая — отвлекли их на мгновение эти вот и …

С воплями охранники набегали на Сайха, но с ним рядом тут же оказался Джас, и началась дикая, смертельная пляска Джаса и Сайха. Они успевали везде, крутились, ни минуты не оставаясь на месте, отбивали такие, казалось, смертельные удары. В схватку вступили Джасовы бывшие воины, и минут через десять все было кончено.

— Сайх, Сайх, — кричал ему в ухо деда, — Сайх, угомонись, нет уже никого!

Сайх потряс головой, он сам от себя не ожидал такой скорости и прыти, но так взьярило его мерзкое отношение молодого к пожилому.

— Сомневается ли кто-то ещё из вас в том, что появился истинный Повелитель степи? — зычно спросил Юнчи.

— Но он же полукровка!! — проблеял один из так и стоящих на коленях.

— Полукровка, больше болеющий за степь и её жителей, чем вы все, погрязшие в разборках и ненависти! — Сайх, подними вверх свой меч, пусть все посмотрят внимательно на него.

Поднятый меч с раздвоенным кончиком блеснул в свете солнца темной угрюмой синевой, как бы предупреждая всех.

А Джаймис охнул:

— Не может быть!! Это же Меч мечей!! — И первым встал на одно колено. — Приветствую тебя, долгожданный Повелитель степей!

Сайх растерялся — какой из него повелитель, а сверху, с замаскированного балкона, спрыгнул его Сима, и угрожающе оскалился. Вот тут-то повалились все на колени, стояли только Джас, Сайх и Юнчи.

Если и были у кого сомнения и хитрые планы, типа отсидимся, а там и мальчишку скинем, то при виде зверя мифического, ни у кого не осталось сомнений, что эта зверюга растерзает всех при малейшем даже подозрении об угрозе этому мальчишке.

— Сай, не дрейфь, мы справимся. Твой отец, Юнчи, дед тоже на многое сгодится, Джасовы ребята, грурги — это сила ого-го какая! Отвечай негромко, без эмоций, пусть привыкают, ты у меня, малыш, один такой!

Сай сказал кратко:

— Будем все вместе наводить порядок!

Серзи все так же обездвиженного и его ближайших друзей тут же утащили в подвал Джаймисова дома, Юнчи гремел и распоряжался всеми, а Джас, взяв сына за руку, повел в другую часть дома, где в комнате их ждал взволнованный и растерянный Джаймис, бросился сначала к сыну, обнял его и закрыл глаза. Сай не мешал им, понимая, что этому деду было очень несладко.

Дед отпустил Джаса и как-то с робостью спросил:

— Позволишь ли ты мне, деду своему по крови, не знавшему о том, что ты есть, обнять тебя??

Сай кивнул, и дед осторожно, бережно-бережно обняв его, как-то сдавленно сказал:

— Я и мечтать не мог о таком!

И не было с этой минуты у Сая более благодарного, обожающего его и горячо поддерживающего во всем-человека. Джаймис просто жил своим обретенным внуком, огорчало его лишь одно — Юнчи для внука был во много раз роднее, но с этими он смирился — внук вырос с Юнчи, а он, родной дед, и не подозревал о нем…

И началось и открытое, и скрытое противостояние.

Джас сразу же после того, как в зале убрали все следы сражения, через Сая сказал, что дает сутки на размышление всем — пусть обдумают все как следует.

— Согласны наводить в степи порядок — будем только рады помощи! Нет — езжайте с миром, живите в своем обособленном местечке, справляйтесь со своими напастями сами, а кто пойдет против — там понятно, пощады ждать не надо. С врагами степняков, а меня должны помнить по прежним неблаговидным делам, разобраться сумеем.

— Где гарантия, что ты не станешь по прежнему убивать и грабить? — спросил самый молчаливый из всех князьков, Хинчи, его владения были самыми бедными и дальними.

— Гарантия? Вот она — рядом стоит! — Джас положил руку на плечо сына. — Сын мой смешанных кровей — грурга в нем намного больше, детей иметь ещё — мне не суждено, а уважение сына для меня значит очень много.

— И я выступаю гарантией! — Донеслось от двери, в зал зашли грурги во главе с извечным врагом Джаса — Людигом.

— Приветствую вас, люди степей!

Степняки загудели, не веря своим глазам, два смертельных врага и вместе? А Людиг подошел к Джасу и протянул ему руку, тот пожал её, и они встали рядом, плечом к плечу.

— Народ грургов очень обеспокоен тем, что зараза расползается. Не справимся с ней сейчас, опять нас ждет горе и смерть. Я слышал слова Джаса — мы, грурги полностью поддерживаем и будем помогать выжигать, вытравлять эту заразу. Моему слову, надеюсь, все верят?

— Да! — знали все, что Людиг никогда не обманывает, и если он сейчас рядом с Джасом, значит, в степи действительно плохо, и отсидеться не получится, как поначалу прикидывали некоторые, типа «вы деритесь, а мы выждем, посмотрим!»

Да ещё добавил Юнчи:

— Зная ваши изворотливые умы — добавлю — все, кто останется с нами должны дать клятву на Мече мечей!

По залу пронесся гул.

— Да, именно так — мы должны быть уверены, что в спину Джасу и Сайху никто не ударит! Решайте! Время вам до завтрашнего утра! Ещё скажу — кто замыслил недоброе — лучше сразу уезжайте, суждено вам выжить — выживете, но поднимать мечи против нас сейчас — дело бесполезное. Зверь мифический, он слышит ваши мысли, так что прежде чем что-то задумать — оглянитесь, может, он рядом, а реакцию его на врагов Сайха я бы никому не пожелал увидеть!

— Юнчи, я готов дать клятву! — вперед вышел Хинчи.

— Всегда знал, что ты умеешь правильно мыслить! — одобрительно кивнул Юнчи:

— Сайх, доставай Меч мечей.

— Хинчи, подходи к Сайху! — тот споро подошел, преклонил одно колено и четко сказал:

— Добровольно и с надеждой на лучшее будущее для народов степи обещаю тебе, Сайх-сын Джаса и внук Джаймиса, никогда не замышлять недоброе, помогать во всем и быть верным воином! Пусть будут свидетелями моей клятвы — Меч мечей, зверь мифический-лабис и Великий Путник!

Меч мечей внезапно поголубел, с его двух заостренных кончиков скатились две капельки и упали на плечи Хинчи.

— Меч мечей принял твою клятву и показал, что ты достойный сын степи! А чтобы ты не сомневался, что Великий Путник одобряет…

— Сайх? — вопросил Юнчи.

Сайх молча вытянул шнурок, что виднелся у него на шее — на котором висело перышко… вытащенное наружу оно как-то враз из обычного птичьего перышка изменилось — во все стороны от него пошли лучики света. Так бывает иногда на небе — зайдет солнышко за огромную тучу, а по краям тучи льются на землю узенькие дорожки солнечного света. И впечатлило это перышко Великого Путника почти всех, мало кто сподобился увидеть даже высоко в небе Великого, а тут перо в руках мальчишки, нет, скорее, молодого человека, означало одно — он отмечен милостью Великого! А идти против своего Божества… — заведомо обрести себя и свой род на погибель.

Сайх же радовался про себя, что не пришлось ему говорить какие-то речи, не умел он, да и не знал, что сказать, ещё две недели назад он был Саюшкой, сыночком и внучком! Теперь непонятно почему стал одним из тех, кто должен был навести порядок в огромной степи. Не мечтал он никогда быть у власти, да и сейчас — не будь рядом такого надежного Джаса, Сима, Юнчи и грургов, он бы ни за что не согласился на такое и, положа руку на сердце, жаль было ему пожилого Правителя, оказавшегося дедом, и всех обычных степняков, что оказались беспомощными перед всеми этими туманами, бандитами. Очень ему не понравились важные, презрительно смотревшие до боя с этим сыночком, на него, князьки. Сейчас же, увидев перышко, на Сая смотрели по-другому — боязливо, восхищенно, с завистью, но презрение резко пропало из всех глаз.

— То ли ещё будет, — мурлыкнул Сим, — ты не один, малыш, только не зазнайся, а то ударит в голову власть, и станешь…

— Сима, что ты говоришь! Я только и мечтаю побыстрее тут всю эту нечисть выжечь и рвануть к мамочке — учиться хочу, а ты говоришь всякую ерунду, знаешь же мою самую главную мечту?

— Взлетишь, Сай, точно, взлетишь, я было сомневался, но теперь уже вижу, какие у тебя станут крылья..

— Какие? — Тут же живо заинтересовался Сай.

— Красивые, малыш, не как у Путника, но красивые, необычные! Я откуда-то знаю, чем больше ты сделаешь добра и пользы людям, тем красивее станут твои крылья. Великий Путник, он перышки свои просто так не дает, я не помню, кому он их и дарил, когда-то давно, до Потрясения было, и, пожалуй, все.

— Сима, но откуда ты можешь знать, ведь ты совсем молодой?

— Память предков, малыш, она все сильнее просыпается. У нас, лабисов, так ведется — чем взрослее зверь, тем больше ему доступно из того, что когда-то давно было.

Остальные степняки решили крепко подумать до утра.

Джас и Людиг вдвоем начали наводить порядок. Джасовы бывшие воины, что охраняли Совет тут же стали личным отрядом Сая и Джаса. Только одного забраковал Юнчи, сказав, что у него грязные мысли — видел он по цвету вокруг голов людей. Темные, грязно-серые, коричневые означали, что у человека присутствуют зависть, ненависть и всякие другие гадкие мысли.

— Джас, у остальных пятнадцати преобладает желтый и оранжевый цвет.

— Что это значит?

— Надежда и уверенность, радость от осознания, что жизнь изменяется.

Сайх с верным лабисом в небольшой комнатке разговаривал с новым дедом.

— Сай, ты успокой его, он безумно боится тебя чем-то огорчить, боится, что ты от него отвернешься.

Сай улыбнулся и вслух ответил Симу:

— Он же не знал, что я есть, если я смог быть рядом с … Джасом, зная, как он обидел маму, то с ним точно смогу!!

Как засияли глаза его нового деда.

— Внук мой, у меня нет величественнее цели в жизни — только быть тебе полезным и… — он замялся, — хоть немного нужным, ты не можешь ко мне так относиться, как к этому хитр… многомудрому Юнчи, но одно то, что ты разговариваешь со мной, наполняет мою жизнь!

Незаметно дед и внук разговорились, Сая интересовало все, а кто как не дед мог подробно рассказать о степняках? Деда Юнчи, конечно, много знал, но последние годы он же был далеко от степей, вот новый дед и восполнял пробелы. Новый дед сиял от такого интереса внука и старался как можно больше рассказать ему обо всем.

На улице случилась небольшая стычка — оставшиеся возле среднего сына Серзи десяток охранников попытались было отбить отца, но куда там — пятерых мгновенно обезоружили, а остальные вместе с изрыгающим проклятия сынком трусливо ускакали.

— Вот тебе, Джас, и явный враг, а сколько ещё скрытых будет, из вот этих вот разожравшихся, отделившихся, привыкших сладко есть-пить и ничего не делать? Не стану говорить банальные слова, но мальчика береги, он… хмм, а ведь Великий уже по-своему все решил? — Людиг как-то растерянно замолчал, а потом поднял на Джаса удивленные глаза:

— Джас, — он внимательно осмотрелся вокруг, — а пойдем-ка пройдемся, поглядим, что и как? — увлек он Джаса к дальним деревьям, что росли на пригорке, и не было вокруг них никаких кустиков. Значит, можно было поговорить, не опасаясь, что услышит их кто-либо.

— Джас, — понизив голос, сказал Людиг, — когда моя дочушка родилась, Великий прилетал, велел показать её, и тоже одарил малышку перышком. Ты понял, что это значит?

Джас кивнул.

— Это значит, что моя девочка — пара твоего сына? Стоп, как Фейх говорил-то, что-то о том, что смешаются три крови? Точно!! Джас, смотри: Сай — две разные крови — твоя и наша, у Голубоньки моей грурги и иномирянка. Значит, так и есть! Хмм, Джас, нам с тобой предстоит стать родственниками? Вот завернул Великий!! — Людиг поднял глаза к небу. — Ну и хитрец, из смертельных врагов в родственники? А что, если все так? Сайх тот человек, которму могу доверить мое сокровище! Джас, что молчишь? — Потом спохватился. — Извини, забыл, что скажешь?

Джас улыбнулся и кивнул головой, жестом показав, что доволен.

— Хмм, а ещё надо будет посмотреть реакцию дочушки на Сая. Она у меня хитрюга маленькая — не всех к себе допускает, мало у кого на руках может находиться. Даже Айхо позволяет только несколько минуток себя держать, Вилью приняла сразу, Айна же едва терпит, кряхтит, возится. Вот разберемся с этим бардаком, слетаем в Куифру, сам увидишь моих красавиц. Ты по молодости Жеребцом был, тебя женщинами удивить сложно было, я-то все больше по воинскому делу. Моя иномирянка — она, она такая одна, это такое счастье, что мы с ней встретились. И, Джас, я юлить не умею, честно говорю, то, что ты тогда творил, доведись такое опять — поступил бы точно так же с тобой.

Джас кивнул, соглашаясь, начертил палочкой на земле:

— Знаю, заслужил, только больше всего хотелось бы сейчас поговорить с сыном, не жестами, а словами!

Опять подслушивающая, невидимая, могучая птица, ухмыльнулась:

— А вот посмотрим, Джас, посмотрим!!

В степи, как в растревоженном улье, началось шевеление. Новости, приправленные домыслами, загуляли по всем поселениям. Что только не говорили про Джаса ненавидевшие его люди, но то, что у его якобы сына в руках настоящий Меч мечей, и рядом постоянно находится зверь мифический — остужало многие головы. Сторонники Серзи — всякое отребье тайно, по ночам — днем в небе летали люди-птицы, собирались в тайном месте, у предгорий. Не удержалась и самая старшая из сводных сестриц Джаса — Наима, втихаря от мужа решилась бежать к Серзи, воевать с ненавистным Джасом, что ей трое детшек-погодков, что ей муж — простой степняк? Она же Джаймисовых кровей, вот сначала сторонников приобретет, будет помогать хитрыми советами а там, глядишь, удавив этого Жеребца, и сама станет Правительницей, достойна же она, не то что эти никудышные сестрицы, да и какая они родня — одно только и общее — старый идиот отец.

Муж вернулся с обычной охоты и застал дома только детей. Заплаканные, замурзанные, голодные мальчишки — пять, четыре и три годика, рассказали, что мама сильно ругалась и плевалась, они все ей не нужны. Думал недолго — собрал детишек, попутно убедившись, что женушка не погнушалась ничем — прихватила даже его новые сапоги и верхнюю одежду, забрал детишек и потихоньку поехал к Джасу и Джаймису, надеясь, что внуков маленьких никто не станет прогонять.

Так и случилось, дед Джаймис, едва увидев своих мелких замученных, худеньких внуков, тут же засуетился, отдавая приказы слугам. Вскоре осмелевшие, чистенькие, такие симпатичные малыши хвостом ходили за неведомым им раньше дедуней, абсолютно не вспоминая маму. Дедуня сильно вздыхал и бурчал себе что-то под нос, когда мальчишки сказали, что мама их часто била и ругалась.

А когда им позволил погладить себя огромный зверь, мальчишки совсем отошли, и слышался теперь в скучном и каком-то нежилом до них доме деда, заливистый смех, крики, топот детских ножек, и светлели лица всех, видевших этих деток.

И была у дедуни ещё хорошая-хорошая тетя Фатма, которая учила мальчишек всему. Они самостоятельно убирали за собой посуду, мыли её — неважно, что после них её перемывали, они этого не видели, а тетя Фатма и дедуня постоянно подхваливали своих мужичков, малыши в тепле расцветали.

Ещё бы, ведь дедуня занимался с ними, по его приказу сделали малышне маленькие сабельки, мальчишки с огромным удовольствием занимались, учились держать свои сабельки, бегали, прыгали, кувыркались, старательно повторяя все движения, что им показывал старший, большой такой, братик Сай, который каждое утро ждал их на улице на небольшой площадке для тенировок. У братика был таакой меч!!!..

У мальчишек не возникало и мысли покапризничать, утром они вскакивали, быстро умывались, пыхтя одевались, помогая друг другу — деда так велел, поев кашку, бегом бежали к Саю, знали уже, что днем он сильно занят.

Сай тоже с большим удовольствием бегал и прыгал с братишками, восторженные детские мордашки вызывали у него что-то теплое в груди. Слуги, помнившие ещё маленького Джаса, строгие и замкнутые, тоже оживали вместе с малышней. Джаймис удивленно говорил сыну:

— Я, сынок, много чего в жизни делал неправильно и с тобой и с остальными детьми, вот сейчас это ясно осознал, и для маленьких внуков сделаю все возможное, чтобы выросли людьми и воинами!!

Папу малыши видели редко, с гордостью говоря, что папа воин, и он борется с врагами.

Очень скучали, когда Сай по нескольку дней не появлялся — дедуня говорил, что он уехал по делам, полюбили и подружились со смешным осликом Ённом, который позволял им карабкаться на него и ездить по двору. Дед Юнчи потихоньку учил мальчишек буквам, понимая, что вот из этих трех малышей и для Джаса, и для Сая вырастут настоящие помощники, говоря Джаймису:

— Великий Путник ничего зря не делает!! Вот прислал же этих малышей тебе на радость и всей степи на пользу. А при этой идиотке что бы из них выросло?

— Да, я в свое время многое сделал неправильно, начиная с матери Джаса, — горестно вздыхал дед.

— Вот и исправляй свои ошибки с этими внуками. Сам же видишь, не по душе это Сайху, он очень переживает, что Айн учится, а ему приходится мотаться по степи, наводить порядок. Одно можно поставить твоей идиотке-дочери в заслугу — мальчики от её злобы и ненависти, наоборот, старались быть всегда вместе, а сейчас тем более, вот и подумай — подрастут они — не будет среди них ссор и зависти, вот тебе готовые три сильных воина, помощь Джасу.

— Да Джас давно сказал, что ему не надо ничего — он только возле сына и желает быть.

— Тем более, будем из твоих внуков делать настоящих наследников.

Сайх устал. Вот уже полгода они мотались по степям, как было трудно и сложно, казалось вот, зачистили всю дрянь, можно двигаться дальше — ан нет, через какое-то время, просачиваясь по одному, в зачищенных местах опять объявлялись «паразиты» — иномирское слово жены Людига быстро прижилось в степи, мешая людям жить мирной жизнью.

Сайх очень хотел увидеть неведомую иномирянку, с её же совета по степи распространили весть для скрывающихся бандитов — были среди них и обманутые и удерживаемые всяким шантажом люди — так для таких вот, кто не принимал участия в кровавых расправах и отравлении мирного народа — была объявлена, опять чужое слово — «ам-нис-тия», прощение. И сначала по одному, тоненьким ручейком, стали проявляться у отрядов Джаса степняки, поверившие в прощение — многие после проверки отправлялись домой, к семьям. Джас и его верные люди не были дураками — Юнчи вместе с Фейхом придумали специальный состав питья, выпив который, степняки уже никогда не могли присоединиться к недовольным или стать врагами.

Как охотились теперь уже за Юнчи, Наима с Иштеем — сыном Серзи, но умудренный жизнью Юнчи, знал много хитрых трюков, да и при нем постоянно находились по два воина. Видя, как устал Сайх, Джас с Юнчи решили, поговорив предварительно с постоянно бывающим в степи Людигом, отправить мальчика на три-четыре денечка в Куифру.

— Мальчик наш в пятнадцать лет вынужден тащить на плечах тяжкую ношу — пусть немного отдышится. Мы тут справимся, тем более, зверь мифический с нами будет!!

Зверь мифический, про него не знал теперь в степи только глухой, он одним своим появлением наводил ужас на степняков. Пару раз его неожиданное появление прямо посреди сражающихся вызвало паническое бегство, уж больно страшен был его вид.

Ещё раз он появился внезапно, когда возле Сайха оказалось аж пять противников — попали они вчетвером в засаду, против них оказалось человек пятнадцать, схватка получилась неравная. Марая ранили, Джас и Ахмис старались пробиться к Саю… следящая с невысокого кургана Наима уже потирала руки в предвкушении, этот полукровка ей нужен был живой — велела оглушить его и напоить забвен-травой. Джас, крутившийся волчком, отбивался от трех озверевших степняков и, увидев, что сыну грозит смерть, понимая, что не успевает, мысленно заорал во всю мочь:

— Зверь мифический-Сим, Сая спасай!!

Вот тогда-то и появился возле лошади Сая огромный зверь с полыхающими красно-черным светом глазами, с оскаленной пастью, в которой торчали жуткие клыки…

Среди этих пятерых никто сначала не отреагировал на лабиса в горячке схватки — они уверовали, что вот сейчас они, накинув аркан, потащат ненавистного полукровку к Наиме. Сим в две минуты разорвал двоих степняков, третий, заорав от ужаса, попытался ускакать, да не родилось ещё то животное, которое сумело бы убежать от лабиса, тут же расправившись с третьим, лабис рванул к остальным. Те, парализованные ужасом, и не сопротивлялись, Ахмис, не церемонясь, посносил им головы. Два, оставшихся возле Сая, уже валялись бездыханными — подоспевший Джас смахнул одному, самому рьяному голову, а второго, ударив со всей силы — оглушил, надо было взять пленного.

Наима, едва увидев появившегося зверя, перепуганная до заикания, летела с кургана без оглядки, молясь про себя всем богам — уж очень страшный зверь оказался на самом деле. Сим не стал преследовать удирающую с тремя своими охранниками Наиму, был у него свой, только одному ему ведомый расчет, где и как он достанет главную врагиню его малыша.

После этой засады и отправили Сая отдохнуть.

Сайх с любопытством озирался вокруг уже при подлете к столице грургов — не доводилось ему пока что видеть большие, да и маленькие, впрочем, тоже — города. Грурги опустились на той улочке, где стоял дом Людига, было раннее-раннее утро, город ещё досматривал последние сны, и только Лена, услышав хлопанье крыльев, тут же вскочила — знала уже, если крылья хлопают поблизости — муж ненадолго прилетел.

Быстренько натянув свой видавший виды костюм, бегом понеслась по лестнице к выходу, выбежав, застыла в удивлении. Первым к двери шел молодой, высокий юноша, удивительно напоминавший Вилью, только глаза были-черные, степняцкие. Людиг здоровался с Наином, что-то негромко у него спрашивая.

Молодой человек слегка склонил голову:

— Приветствую Вас, уважаемая Лена, жена моего наставника!!

Наверху стукнула рама, кто-то охнул, и не успела Лена ответить на приветствие, как из двери выскочила растрепанная после сна Вилья, молчком обогнув Лену, она повисла на сыне.

— Саюшка, мальчик мой!

Мать и сын, забыв обо всем, обнимались и внимательно вглядывались в друг друга.

— Как ты изменился!! Совсем мужчиной стал!

Сай только счастливо улыбался.

— Ой, что это я? Лена, это же мой сынок!!

— Да кто же не узнает твою копию? — улыбнулась Лена. — Пойдемте в дом.

Сай с любопытством осматривался, мамочка тут же потащила его в небольшой бассейн с теплой водой, сама торопливо захлопотала на кухне, подогревая приготовленное с вечера. Так повелось у них с Леной-Людиг мог появится поздно ночью или рано утром, и уставшего, иной раз засыпающего прямо за столом, Людига надо было покормить.

К Саю присоединился Людиг, они с удовольствием поплавали, поныряли, отмыли степную пыль, Людиг заторопился:

— Сейчас вот-вот мое сокровище проснется, я побежал, ты можешь не спешить!!

Сайх вытерся, надел какие-то брюки с рубашкой, приготовленные мамочкой, и едва вышел из помещения, попал в объятья Айна.

— Ух ты, какой ты стал, совсем мужчина!! А я все такой же!

— Айн, дружищще!

Они пошли на кухню, откуда тянулись ароматные запахи. Счастливая, сияющая мамочка наливала в тарелки что-то ароматное.

— Садитесь, мальчики, сейчас Людиг подойдет!

Людиг пришел не один, на руках у него сидела крохотная девчушка, с любопытством уставившаяся на Сайха своими сиреневыми глазками. Сайх вспомнил, жена Людига говорила, у них такие глаза называют фиалковыми, по каким-то земным цветам.

Одетая в какие-то смешные штанишки с лямочками и необычную… майку, как потом узнал Сайх название этой одежки, малышка, как-то очень серьезно вгляделась в него и, улыбнувшись, потянулась к нему. Людиг удивленно протянул:

— Надо же, впервые вижу, чтобы она сама к кому-то тянулась!

Сайх осторожно принял такую драгоценную ношу, немного неловко взяв её, мамочка показала ему, как правильно держать ребенка. Ребенок сидел у него на руках, ей явно нравилось, она все также внимательно вглядывалась в Сайха, потом что-то сказав на своем детском языке, завозилась на его руках, как-то ловко извернулась, послышались удивленные и восхищенные вздохи. Малышка, одетая в эту странную майку — Лена сразу же назаказывала таких маечек, которые не мешали Голубе расправлять иногда крылышки — сейчас их полностью раскрыла.

— Сайх, невероятно!! — воскликнул Людиг, забежавшие на изумленные восклицания Лена и какая-то пожилая женщина, замерли, глядя на малышку. А та доверчиво прижалась головой к груди Сайха и опять что-то говорила на своем языке. Лена отмерла:

— Людиг, у неё появился другой цвет на крылышках!!

— Вижу, ну что, девочки и мальчики, думаю, всем ясно, что случилось!!

Сайх, осторожно покачивая девчушку, сказал:

— Мне ничего не ясно.

— Иди к маме, маленькая!! — позвала дочку Лена, та не реагировала. Тогда мама сказала непонятные Саю слова: — Иди скорее, мы сейчас крылышки большие посмотрим!

— Сай, покажи свои крылья!! — попросил Людиг.

— Зачем? — не понял Сай. — Они же пока не работают.

— Покажи, покажи, так надо.

Сай посмотрел на мамочку, она, странно поглядывая на него, просто кивнула. Сын быстро стянул рубашку и повернулся ко всем спиной — распахнул крылья и услышал дружный вздох. Потом пискнула девчушка и через секунду крыльев Сайха коснулись маленькие ладошки… вопреки ожиданиям Сая, они не старались смять или дергать их, осторожно гладили, и опять малышка что-то говорила. Лена передала дочку Людигу, Сай убрал крылья, привычно вздохнув — он так устал ждать, когда же они заработают.

— Чего вы все вздыхали, крылья — как крылья, у всех грургов такие же? — недоуменно спросил он, накинув рубаху.

— Видишь ли, Сайх, дело в том, — немного растерянно начал Людиг, запнулся… — Ленуша, помогай!

Ленуша ласково взяла Сая за руку. — Это звучит дико, но, Сай, наша малышка признала тебя своей парой!

— Какой парой?

— Самой что ни на есть настоящей! Ты — её вторая половина.

— И как вы такое определили? — недоверчиво спросил Сайх, а девчушка опять потребовала, чтобы он взял её на руки.

— Видишь ли, тут столько всего… Во-первых, наш ребенок сам тянется на руки только ко мне, Людигу и твоей маме — она родилась с крылышками, они были почти полностью белые с небольшими крапинками темного на кончиках. Во-вторых-сейчас, когда она выпустила крылья, у неё просто как в кино, стала проявляться темная широкая полоса, такая кобальтовая, то есть насыщенно-синяя, — поправилась Лена.

— И что? — опять не понял Сайх.

— А то, что у тебя точно также на таком же месте появилась такая же полоса на крыльях.

— Но, — удивился Сайх, — она же совсем маленькая?

— По нашим, земным меркам, ей должно быть около восьми месяцев, а здесь она уже наполовину старше выглядит, топает вовсю, только вот говорить ленится.

— Покажи Саю крылышки, маленькая!!

Ребенок радостно гукнул и развернул крылышки, Сайх долго долго смотрел на эти маленькие крылышки и точно так же нежно-нежно дотронулся рукой до них.

— Когда она только родилась, буквально через полчаса, прилетал к нам Великий Путник. Я только-только её завернуть успел — Ленуша измученная уснула — вышел на свет, а там птица сидит на скале, огромная такая, что твой Сим во гневе. И велел он показать малышку, крылышки посмотрел и сказал, что парой ей будет тот, в чьей крови смешалась кровь грургов и проклятая — степняков. Так что все сошлось, и полосы у вас появились одинаковые.

— Надо же!! — удивился Сай, потом улыбнулся. — Я жениться пока точно не собираюсь, сам ещё неуч, так что расти, маленькая невеста, подрастай.

А маленькая крошка, опять внимательно посмотрев на него, выдала:

— Сяй!

— Вот, кто мы такие против воли Великого идти? — засмеялся Людиг. — Мне теперь тебя внуком звать не с руки, зятюшка скорее.

< Малышку Голубу прорвало, она теперь старательно повторяла все слова — смешно, шиворот-навыворот, но словарный запас увеличивался.

— Папа мо Лю! Ена-мама, Иля-Вилья, баба Ель.

Людиг посмеивался:

— Давно надо было Сая привезти, а то ещё бы с полгода молчала.

Все последующие три дня Голубонька, оказываясь на руках у Сяя, тут же распускала свои крылышки, ну нравилось ребенку на руках у суженого!

Сайх с Вильей с утра уходили знакомиться с городом. Сая интересовало все — город был чистым, ухоженным, не было бедных кварталов, не было свалок, каких-то опустившихся личностей, грурги строго следили за порядком в столице.

Если люди не имели работы, их ставили на учет в специальном Учетном Доме, выплачивая небольшой минимум в местных деньгах, и пока не появлялась подходящая работа, они занимались полезным трудом-подметали улицы, вывозили мусор, прочищали забившиеся стоки, озеленяли улицы и скверы. Многие старались держаться за свою работу, не каждый желал мести и убирать мусор.

С подсказки Лены — Айхо всерьез ждал её на должность своего советника, начали разрабатывать находящийся неподалеку карьер с розоватым камнем — из него получались красивые барельефы, всякие лепнины, появилась мода на обкладывание нижних этажей зданий и домов этими розоватыми плитками. Город заметно прихорашивался, опять же на обширной торговой площади на пробу открылись парочка летних уличных рестораций с напитками и выпечкой, популярность их стала зашкаливать за неделю, и по всему городу стали появляться такие вот небольшие уютные местечки, где можно было спокойно посидеть, пообщаться с друзьями.

Айхо не стал заморачиваться — сделал эти ресторации государственными — затраты окупились, и прибыль пошла на постройку большого предприятия возле карьера.

Там кроме барельефов и чисто плитки начали производить статуи для фонтанов, всякие фигурки для украшения садов и парков, какой-то ушлый грург заказал первым небольшое изображение Великого Путника в камне и прикрепил на фасад дома, а дальше понеслось — всем непременно стало надо украсить свое жилище вырезанным в камне изображением Великого Путника.

Были и большие и маленькие его изображения — у кого-то стояли целые статуи, но всем обязательно хотелось иметь своего Великого Путника.

Там, в вышине, он ухохатывался, но относился по-доброму почти ко всем своим человечкам, такой вот был оставшийся здесь после Великого Потрясения бог.

Когда устроившие Потрясение боги, разуверившись в этих негодных людишках, решили уйти из их мира, он тогда ещё совсем юный Птиц, решил остаться, дать людям шанс, негоже было оставлять переживших беду малочисленных людей совсем без помощи.

Ему не особо нужны были пустые и лживые восхваления в каких-то больших постройках, где хитрые и отнюдь не худые служители наживались бы на якобы служении ему.

До сих пор не было этих помпезных и ненужных зданий в его мире, он не нуждался в таком. А вот что в каждом доме, даже в крохотной лачуге была его маленькая или картинка, или сшитая из тряпочек, или вырезанная из дерева или камня фигурка — это дорогого стоило. Великий очень ценил искреннее уважение своих людишек и многим откликался на их просьбы. Хитер стал Великий, научился строить многоходовые комбинации, ведомые только ему одному, расстраивал пакостные планы таких вот, желающих господства людишек, как Черн, наказывал и подчас жестоко, вот как Джаса, за слезы и горе.

Сейчас же посмеивался над внезапно возникшим в столице грургов желанием прилепить на каждый дом его не вполне правильное изображение, но мало кому довелось увидеть Великого Путника воочию. Пусть себе, а он пока с доброй улыбкой наблюдал за своей маленькой крестницей, распускающей свои крохотные крылышки и радовался, что не ошибся в выборе родителей для своего второго «крестника», который обещал стать многомудрым и справедливым. Одно то, что за эти трудные и кровавые полгода мальчишка не озлобился, не стал жестоким, как когда-то его отец — говорило о многом!

Ещё он удачно успел выдернуть из приближающегося небытия для одного из очень уважаемых грургов в его мире людей — Людига, эту иномирянку, уже точно зная, что для людей она станет очень даже нужной.

Сай с мамочкой улыбались, видя эти изображения, но что-то говорить и критиковать не собирались, видится людям таким Великий Путник, значит, так и надо.

Сайх долго стоял возле огромного здания Высшего Дома Знаний, с завистью поглядывая на молодых грургов, что торопливо спешили на учебу.

Мамочка дотронулась до его руки:

— Не переживай, сын, как закончится это все в степи, ты сразу же пойдешь учиться.

— Смогу ли, я ведь не учился даже в самом начальном доме знаний.

— Саюшка, у тебя был один из лучших, даже великих, учителей, что живут сейчас в этом мире — Юнчи!! Поверь мне, ты станешь достойным учеником!

— Мамочка, а это библиотека?

— Да, попроси Людига, сходите с ним!

Сайх после обеда, не откладывая дело в долгий ящик, попросил Людига о посещении библиотеки, а там… он просто замер в восхищении, глаза разбегались от огромного количества книг, ему хотелось прикоснуться к каждой, потрогать, осторожно полистать, забравшись в какое-нибудь уютное местечко — читать, знакомиться с интересными фактами, получать новые знания и сведения обо всем.

Людига и его провели в зал, где хранились редкие сейчас книги, написанные ещё до Великого Потрясения. Сайх в немом восторге, едва касаясь корешков книг, прошелся по помещению.

— Как бы я хотел остаться здесь хоть на недельку, хотя бы полистать некоторые из них!! Мне Юнчи столько рассказывал про такие рукописи!!

Хранитель, свысока до этого поглядывающий на восторг молодого человека, явно из провинции, изумился:

— Ты знаешь Великого шамана Юнчи??

— Да, это мой дед и Учитель!!

— Я поражен, когда ты увидишь его?

— Да через два дня.

Служитель низко поклонился:

— Передай Великому Шаману низкий-низкий поклон от недостойного Хранителя Вирха, скажи ему, что Вирх с огромным нетерпением и надеждой ждет мудрейшего Юнчи и надеется, что все-таки удостоится видеть его в нашем храме книг.

— Передам дословно, — улыбнулся Сайх. — Можно мне только посмотреть вот эту рукопись, мне дед про неё много рассказывал?

Сайх кивнул на толстенный том, на котором было вытиснено: «Миры и мифы». Хранитель с почтением взял эту книгу, положил её на небольшой стол и кивнул, разрешая. Сай опять удивил его, бережно и аккуратно перелистывая, он бегло и быстро прочитывал написанное, затем посмотрев оглавление нашел страницу с мифическим зверем.

— Людиг, смотри, здесь о Симе написано, что он жестокий, не идущий ни на какой контакт, ужасный зверь.

— Да истинно так!! — подтвердил Хранитель.

— Но Сим совсем не такой! — воскликнул Сайх.

Людиг пояснил Хранителю:

— У этого молодого человека зверь мифический, лабис — лучший друг, они с двухлетнего возраста росли вместе!!

Хранитель замер, неверяще вгляделся в такого, казалось бы, простецкого молодого человека, потом отмерев, сказал: — Почту за честь видеть тебя в нашем хранилище в любое время!!

— Благодарю!! — просиял Сайх. — Я, может, даже со своим лабисом приду, он любит слушать, когда я читаю, но это, — он погрустнел, — будет не скоро.

— Не горюй, зятюшка — будет!! Сейчас мы с тобой грязную работу делаем, но кто-то же должен вскрывать эти гнойники, так пожелал Великий, значит — так надо.

Хранитель попросил подождать немного, вышел куда-то, через несколько минут принес аккуратно упакованные в непромокаемую бумагу несколько книг, с поклоном подал их Сайху:

— Вот, возьми, читайте в свободное время эти книги со своим зверем мифическим, у нас сохранились по два экземпляра, надеюсь, ты будешь их беречь!

Сайх тоже низко поклонился:

— Для меня это самый дорогой подарок, благодарю, Хранитель!!

Весь вечер Сай восторженно восклицал, разглядывая книги:

— Мамочка, посмотри, какое чудо!

Лена, уложив малышку, подсев к Сайху, тоже с большим интересом листала эти книги.

— Обязательно буду ходить в библиотеку. Я очень мало знаю об этом мире.

Рано утром Сайх и Людиг улетели, Голуба весь день куксилась, разводила крошечными ладошками и горестно жаловалась:

— Сяй неть!

Опять были напряженные рейды по степи, стало немного легче, простые люди начали понимать — Джас как раз тот правитель, что нужен в степи, он сумеет сделать страну степняков крепкой, сильной и не надо будет бояться ни отравы, ни бандитов.

Все чаще малочисленные шайки бандитов или вылавливали сами степняки, живущие в отдалении, или, выследив, отправляли в определенные места гонцов, а оттуда информация поступала к Джасу. Создано было несколько отрядов находившихся по разным поселениям, они-то и зачищали все эти гнойники.

Юнчи тоже побывал в Куифре, восхитился маленькой девчушкой, парой его внука, долго расспрашивал Лену об иномирской жизни, затем в разговоре с Фейхом категорически потребовал, чтобы в их Высшем Доме Знаний в ближайшее время начали обучать лекарскому делу всех, кто хоть немного разбирается в травах или мало-мальски умеет залечивать простые раны.

— Леена рассказала, про боль-ни-цы у них там — дело стоящее и очень нужное, я хочу Айна отправить на Родину, пусть там тоже пошевелятся. Хорош сидеть сложа руки — надо начинать действительно сообща жить. Пора уже, как Лена говорит — «На миру и смерть красна» — сотрудничать. Ох, как повезло Людигу с женой во всем, а малышка — чудо маленькое.

— Пошла к тебе на руки? — полюбопытствовал Фейх.

— Лена сказала: деда Сая приехал! Тут же подлезла, бороду теребить стала, «Дедя Сяй!»

— А не получится так, что Сайху наложниц начнут поставлять и соблазнится? Мальчик молодой, кровь степная — горячая, да и отец его жеребцом не зря был прозван?

— Мальчик с этими книгами не расстается, как свободная минутка — сядут где-нибудь с Симом, Сай читает, а зверь слушает. Иной раз спорят до хрипоты.

— Как это? — вылупил глаза Фейх, — Зверь ведь не говорит? Ты, старый, часом не фантазируешь??

— Э-э-э, темнота, сидишь на кладе — рукописей редких столько в вашей библиотеке, а тебе зад лень поднять? Полистай книги-то, есть в них упоминание, что зверь мифический может общаться мысленно с теми, с кем близок, а Сай его котенком размером с ладошку нашел, спали и ели вместе, вот и общаются ребятишки.

— Ничего себе, ребятенок — огромная зверюга.

— Ну, это ещё не предел, Сим давно сказал, что он ещё растет, и сам точно не знает, каких размеров может достичь. А так по возрасту тоже молодой, есть у меня подозрение, что наш Великий его откуда-то из другого мира вытащил. Скорее всего, там мать его погибла, вот он и подкинул его нашему Саю. Вместе росли, вместе и шкодничали, обоим и попадало от меня… нет, я никогда их не бил, но воспитывал, иногда специально нудно говорил, так этот котенок хитрый подлазил ко мне, начинал топтаться по ногам, урчал и совал башку в руки, вроде чтобы его простили. Так к чему это я говорю? Да у внука моего одна цель и мечта — учиться, очень уж он до знаний охоч. Я навестил хранителя библиотеки, попросил подобрать для мальчика кой какие книги, на время. Договорились, будем с грургами возвращать изученные и брать новые — и, я уверен — когда закончится вся эта кровавая каша в степи, мальчик мой учиться станет не положенные семь лет, а года два-три. Я стараюсь ему передать многие свои знания, кроме шаманства — тут он категорически против, нет у него интереса к этому. Кровь грургов в нем очень сильна, но я уже нашел себе ученика, будущего шамана, Ирлика, старшего внука Джаймиса от этой ненормальной, возомнившей себя чуть ли не равной Великому. Ох, какое ей будет наказание за все слезы детей, за эту кровавую бойню, предчувствую я ужасную участь её. Мальчишки такие славные, друг за друга горой, послушные, исполнительные, боятся любого окрика — стараются быть во всем нужными, а у старшего совсем неожиданно выявились способности к шаманству. Я старый, видевший много всякого, с уверенностью говорю — Великий своим разумением, недоступным нам, простым смертным, сейчас ему одному ведомыми методами собирает вокруг Джаса и Сая нужных и надежных людей. Вот и в мальчишках разглядел какие-то хорошие задатки. Я уже говорил Джаймису, что вот эти три мальчонки и будут в будущем опорой и защитой степнякам. Сайх — тот точно в степи не останется, не его это — править, он у меня больше всего к знаниям тянется.

— Я столько раз уже благодарил Великого за Леену и, особенно, за малышку. Она меня не очень любит, носишко свой морщит, как увидит. А три беременные женщины уже точно родят девочек, и все должны быть с крылышками. Вот родят, и боюсь, начнется повальное рождение малышей, скажем так, с новыми способностями. И ты прав, старый мой друг — лекари нам просто необходимы, везде — и здесь, и в степи.