Танго алого мотылька. Трилогия

Эпилог

Корпуса, которые Кирстин видела издалека, оказались бараками, носившими официально красивое название «лагеря для беженцев». Люди Торренса эвакуировали оттуда шестьдесят человек, которых планировали продать в Америку, и, судя по наличию внутри зданий специфического оборудования — в качестве доноров для пересадки органов.

Обвинения Диего Корресу были предъявлены посмертно, а все, кого успели схватить в оцепленной долине, были представлены к суду по обвинению в пособничестве похищению людей.

Торренс ликовал. Даже тот факт, что его старый противник Реймонд Мерсер остался на свободе, не мог испортить ему удовольствия от получения награды и последующего повышения. Полковник Эшвил публично принёс Честеру Торренсу свои извинения и признал его заслуги перед отделом по борьбе с трафиком людей.

Человек, обеспечивший ему возвращение в полицию, никак не выразил своего отношения к случившемуся. Какое-то время Торренс ждал, что тот захочет встретиться с ним, но этого так и не произошло.

Честер Торренс не знал, что спустя три дня после захвата базы мексиканской мафии в Альпах Реймонд Мерсер встретился в Лондоне со своим братом.

— Помнится, ты хотел получить мои четырнадцать процентов акций, чтобы самостоятельно принимать решения, — потягивая вермут из треугольного бокала, рассеянно сказал он.

В этот раз Реймонд приехал один — Кирстин отдыхала в Швейцарии и готовилась вернуться к занятиям, она хотела организовать к лету новую полноценную выставку в зале, который снял для неё Рей.

— Ты наконец-то принял решение? — Брюс Мерсер даже выпрямился в кресле, почуяв приближение хороших новостей.

— В каком-то смысле можно сказать и так.

Рей извлёк из кожаной папки стопку бумаг и щелчком пальцев отправил их в путешествие по столу.

Брюс взял документы в руки и, пролистав, нахмурился.

— Как это понимать? — поинтересовался он.

— Так, как там и написано, Брюс. Твой друг Кагерт решил пойти на уступки, войти в положение нашей семьи и уступил свою часть акций мне. Правда, мне пришлось потратить на это весьма немалую сумму — по сути всё то, что я собирался вложить в развитие собственного бизнеса в этом году. Я даже вынужден был продать тот маленький островок, на котором открыл СПА, когда стал зарабатывать сам. Понимаешь, как плохи мои дела, Брюс?

Рей скромно предпочел не говорить о том, что на самом деле акции обошлись ему не так уж и дорого — Кагерту очень не хотелось оказаться замешанным в расследовании дел Диего Корреса, и он оказался на удивление уступчив.

Брюс молчал.

— Но надо уметь видеть хорошее во всём. Теперь я могу позволить себе самостоятельно принимать решения в отношении Мерсер-корп. А отцу будет небезынтересно узнать обо всём, что произошло.

Брюс Мерсер побледнел.

— Что ты хочешь от меня? — внезапно охрипшим голосом поинтересовался он.

— О… Ну… Если ты так ставишь вопрос, то я думал о небольшой компенсации. В размере ста тридцати процентов от затраченных средств, так пойдёт?

Брюс долго молчал.

— Ты решил меня разорить, — констатировал он.

— Ни в коем случае. Я даже готов дать тебе рассрочку. Пойми меня правильно, Брюс. Я просто должен компенсировать то, что потерял.

Снова молчание стало ему ответом.

— В этом случае ты дашь мне гарантии, что не станешь лезть в дела фирмы? — спросил наконец Брюс.

— Гарантии — нет, — отрезал Рей. — Я перепродам небольшую часть акций тебе. Мы вступим во владение на равных правах. И я действительно не буду лезть в твои дела. До тех пор, пока деньги будут исправно поступать на мой счёт. В принципе, как это и было всегда. Я просто не хочу, чтобы ты забывал, Брюс, — Рей вздохнул, намереваясь выйти с веранды, на которой шёл разговор, и отправиться домой, — что я твой брат. А ты знаешь, как это важно — семья?

— Да, — сухо подтвердил Брюс.

— И не пытайся больше собирать или использовать компромат на меня. Если мне что-то не понравится — я продам свою часть акций к чёртовой бабушке, и вряд ли это сделает мои отношения с отцом хуже, чем они были до сих пор.

Рей сделал прощальный жест рукой, и, спустившись по лесенке на усыпанную гравием дорожку, направился к выходу из парка особняка.

Сев в черный Ягуар, стоявший у ворот, он завёл мотор. Взял в руки телефон и, сделав звонок охране, предупредил:

— Едем домой. Пусть готовят самолёт.

Однако примирение с отцом не могло пройти так легко.

Ещё полгода Рей избегал поездок в Шотландию и согласился отправиться туда, только когда две линии обстоятельств сошлись между собой: для начала, Кирстин давно просилась домой.

— Я хочу повидать Линдси, — говорила она, — на нейтральной территории.

— Вот видишь, — констатировал Рей, — ты тоже не хочешь встречаться с отцом.

— Я и не заставляю делать это тебя. Хотя мне было бы приятно посмотреть те места, где ты родился и вырос.

Кирстин, однако, не удалось бы его убедить, если бы не ещё одно событие: у Девида Мерсера в возрасте шестидесяти семи лет родилась дочь от четвёртой жены.

— Он хочет назвать её Кати. Как мою мать, — констатировал Рей без всякого энтузиазма, когда получил официальное письмо. На крестины приглашались все члены семьи, в том числе и он.

— Это же хорошо, — Кирстин подняла бровь и перебралась поближе к нему.

Они сидели на скамейке на берегу озера, расположившегося неподалёку от швейцарского дома Рея, где были в последний раз два года назад.

— Не знаю, — сказал Рей и надолго замолк. — Я завидую тебе. У тебя сложились отношения хотя бы с сестрой.

Кирстин внимательно посмотрела на него.

— Всё зависит от тебя, Рей. Ей всего несколько недель, и она ещё не знает, что такое добро, а что — зло.

Рей поджал губы.

— Я не могу поехать туда. Честно говоря, подобные мероприятия — совсем не моё.

— И тем более не моё, — Кирстин усмехнулась и приникла к его плечу, — но я бы поехала с тобой.

Рей помолчал ещё несколько секунд и наконец решительно произнёс:

— Хорошо.

Однако полной уверенности он не испытывал ни в один из оставшихся до крестин дней. Даже садясь в самолёт, он всё ещё сомневался в том, что собирался сделать. А когда шофёр остановил взятую напрокат машину у ворот семейного особняка, Рей и вовсе едва не распорядился ехать назад в аэропорт.

Кирстин едва ли не силком выволокла его наружу, обняла за пояс и приникла к груди.

— Всё будет хорошо, — тихо сказала она.

Рей вздохнул. Когда Кирстин прижималась к нему вот так, его и правда охватывал покой, как будто он наконец стал целым — впервые за всю свою жизнь.

— Кристи… — произнёс он, — есть ещё кое-что.

Кирстин подняла взгляд, заглядывая в его лицо.

— В моей семье не принято знакомить родителей с… любовницами. Да и отец, думаю, неизбежно заведёт разговор о моей женитьбе. Будь к этому готова.

Кирстин невольно помрачнела. Мысль о том, что она будет белой вороной из-за своего происхождения, не приходила ей в голову до сих пор, потому что на всех мероприятиях, куда выходил Рей, её давно уже принимали за свою.

— Не то чтобы это могло что-то поменять, но я хотел бы, чтобы ты вошла в дом в ином статусе. Не как моя любовница.

— Ты думаешь, у нас получится это скрыть? — спросила Кирстин осторожно. Разочарование накрыло её горькой волной, и она уже жалела о том, что заставила Рея приехать сюда.

— Думаю, нет, — ответил тот и, запустив одну руку в карман, извлёк оттуда бархатную коробочку. Раскрыл лёгким щелчком, как будто делал это каждый день. — Кирстин Кейр, согласна ли ты по законам Великобритании вступить со мной в брак?

Кирстин замерла, хватая воздух ртом. Какое-то время она не могла подобрать подходящих слов, а затем, наконец, выдавила:

— Ты уверен, что твой отец имел в виду это?

— Боже, храни нашу милостивую Королеву! * — закончил Рей и решительно надел кольцо на руку Кирстин, безвольно лежащую сейчас у Реймонда на плече. — Идём.

Рей развернулся к воротам лицом, приобнял Кирстин за талию и подтолкнул вперёд.

* Начальные слова гимна Великобритании

Конец