Тайна двух сердец

1

Бет вошла в гостиничный лифт. Старомодно вычурный, украшенный позолотой, он являл собой образчик типично европейской конструкции начала века. А главное – так напоминал лифт на вилле Сан-Рокес, что у девушки забегали мурашки по спине.

– Не беспокойтесь, милочка. Может, этот агрегат и выглядит допотопным, но я уверена, что он совершенно безопасен.

Молодая американка удивленно моргнула, внезапно поняв, что успокоительные слова адресованы ей. Еще одной пассажиркой была дама неопределенных лет.

– Простите, что? – очнулась Бет. Незнакомка доброжелательно улыбнулась.

– Я не могла не заметить, с каким страхом вы осматривались, – прямо-таки посерели. Если вы страдаете клаустрофобией, вам лучше пользоваться лестницей– будете чувствовать себя уверенней.

Наверное, я чувствовала бы себя уверенно, если бы вообще не приезжала больше в Испанию, уныло подумала Бет. Она оценила заботу женщины, однако ее обеспокоило вовсе не замкнутое пространство или ненадежность лифта. Дело было в другом: она снова оказалась в Малаге – том самом городе, где жил Эрнан Дуарес. Воспоминания о нем до предела натягивали нервы. Здесь все, на что обращался ее взгляд, напоминало об этом человеке. Щемящее чувство тревоги появилось еще в аэропорту.

Совершила ли она ошибку, согласившись лететь сюда по заданию редакции? Бет думала, что сможет безболезненно посетить эту страну пять лет спустя после первого визита, но, похоже, недооценила силу своей памяти. Казалось, что она была здесь не много лет назад, а вчера. Впрочем, даже если и совершила ошибку, жалеть о ней теперь слишком поздно.

Американка сглотнула комок.

– Со мной все в порядке... Спасибо вам. Видите, мы уже в полной безопасности, на первом этаже.– Она отступила в сторону, пропуская женщину в холл. Та вышла и протянула руку:

– Нэнси Мур.

– Бет... Элизабет Харди.

– Вы тоже посещаете кулинарные курсы? – спросила Нэнси, когда они направились в одну сторону.– В некотором смысле. Я пишу о них для журнала, в котором работаю... Он называется «Кухня народов мира», – объяснила Бет, радуясь, что может сосредоточиться на настоящем, а не на прошлом.

– Правда? Как интересно! Я отлично знаю ваш журнал, покупаю его каждый месяц. Это просто очаровательно – встретить кого-то, кто работает в нем. Элизабет Харди... Мне кажется, я читала ваши статьи. Так вы журналистка?

– Я пишу очерки.

– И вы здесь для того, чтобы написать об этих курсах?

Бет кивнула:

– Да, нам кажется, что они заинтересуют многих наших читателей.

– Конечно, в этом нет никаких сомнений. Я люблю испанскую кухню, но меня привлекло то, что здесь будут не только занятия по кулинарии, но и экскурсии. Ведь Испания – такая красивая страна, не правда ли?

Несколько ужасающе долгих мгновений Бет боролась со своим голосом.

– Да... Красивая...

Как же трудно далось ей это признание, – несмотря на неоспоримость истины. Пять лет назад Эрнан безжалостно разрушил все, что у нее было связано с Испанией. В девятнадцать лет она оставалась наивным подростком, все еще переживавшим крах брака родителей, впечатлительным и очень ранимым. А этот испанец казался мужчиной ее мечты... мужчиной мечты любой женщины, до тех пор, пока... Бет тряхнула головой и оборвала цепочку болезненных мыслей. Возвращение в Малагу замышлялось ею как своеобразный экзорцизм, этакий акт изгнания духов, способ доказать самой себе, что она похоронила часть своего прошлого раз и навсегда. И оно не должно больше бередить ее душу.

Краем глаза она увидела свое отражение в зеркале, мимо которого проходила, и невольно вскинула голову. В свободном льняном костюме, с золотисто-каштановыми волосами, модно уложенными кольцами, и неброским, но выигрышным макияжем Бет выглядела зрелой и опытной женщиной. Каковой и считала себя.

Сейчас ей двадцать четыре, и она стала куда мудрее, чем была в первый приезд в Испанию. Может, и не пополнила за последние пять лет свои познания в том, что касается мужчин, но уж точно приобрела большой жизненный опыт. И не позволит какой-то дурацкой подростковой выходке, как бы мучительно она ни закончилась, преследовать ее всю жизнь.

– Ну, вы видите блюда? – спросила Нэнси, когда они вошли в большой гостиный зал. – Стол выглядит просто восхитительно.

Работа курсов только началась. В день их открытия организаторы устроили вечерний прием. Его гвоздем была дегустация испанских вин и угощение яствами национальной кухни. Столы гнулись под тяжестью множества блюд в нежных мясных и овощных соусах. Здесь были и эстремадурские колбаски, и рыба по-астурийски, и клецки из лангуста по-валенсийски. И уж, конечно, такие популярные блюда, как олья подрига, паэлья, пучеро, андалусское гаспаччо, чанфайна. Бет глубоко вдохнула и, заставив себя расслабиться, принялась за еду. Она намерена насладиться пребыванием в этой сказочной стране и никто и ничто, в том числе и мысли об Эрнане Дуаресе, не испортят ей предстоящие дни.

– Простите, милочка. Мне нужно сказать несколько слов во-о-он той паре. Я познакомилась с ними в самолете по дороге сюда. Мы еще увидимся, – извинилась Нэнси.

Оставшись одна, Бет взяла стакан холодного белого вина, предложенного официантом, и сделала глоток. Очень неплохо, одобрила она про себя ароматный напиток.

– О, мисс Харди! Как вы устроились? Я надеюсь, ваша комната вам понравилась. По-моему, она одна из лучших в отеле.

Бет ответила улыбкой на приветствие Мигеля Родригеса. Он был главным организатором и распорядителем курсов. Массивное телосложение при весьма тонкой талии и добродушное лицо делали его идеальной рекламой испанской кухни.

– Комната превосходна, мне она очень нравится, – заверила его Бет.

– Отель недавно перестроен. Это одна из старейших гостиниц города, однако дела шли все хуже и хуже, пока один местный бизнесмен не купил ее в прошлом году. Он истратил на ремонт огромные деньги, – горделиво сообщил Мигель.

– Все здесь в прекрасном состоянии, так что, уверена, вложение больших средств окажется выгодным, – вежливо ответила Бет.

– Я думаю, да, – согласился испанец.– Хозяин проницательный человек и не из тех, кто тратит время на пустые дела. Думаю, что он может появиться здесь. Во всяком случае, был намерен посетить отель сегодня вечером, и я, естественно, предположил, что он смог бы присоединиться к нам и попробовать некоторые блюда. Кстати, вы знаете, что первый практикум начнется завтра ровно в девять тридцать утра?– спросил он, меняя тему.

Бет кивнула:

– Я получила полную программу еще до отъезда из Америки. С девяти тридцати до двенадцати тридцати каждый день, не так ли?

– Именно так. Это оставляет часовой перерыв на обед и всю вторую половину дня на осмотр города. Надеюсь, на экскурсиях вы тоже присоединитесь к нам?

Бет сделала еще глоток вина и покачала головой, стараясь говорить спокойным деловым тоном:

– Едва ли. Мой журнал все-таки посвящен кулинарии, и это то, на чем я намерена сосредоточиться.

– Что ж, это понятно. Хотя вы, несомненно, не увидите некоторые из наших прекрасных сокровищ. Мы планируем провести по несколько экскурсий в Малаге и Севилье, – уговаривающим тоном произнес Мигель.

Держащая бокал рука Бет едва заметно дрогнула, когда слова собеседника оживили воспоминания о днях, проведенных в этих городах с Эрнаном. Побывала она и в Кордове, и в Кадисе. А в Малаге, одном из самых древних городов мира, основанном финикийцами за много веков до нашей эры, они с Эрнаном бродили по развалинам древнего римского театра, побывали в арабском дворце Аль-Касаба, в замке-маяке «Хибральфаро». На старых улочках города множество прилавков было завалено сувенирами для туристов. Она примерила огромную соломенную шляпу, и Эрнан немедленно купил ее, объявив лучшим образчиком высокой моды из всех, какие ему когда-либо приходилось видеть...

– Я уже бывала в вашей стране, – сказала Бет, пытаясь затолкать тоскливые воспоминания назад, на отведенное им в самом дальнем уголке памяти место.

Глаза Мигеля загорелись– как у любого истово любящего свою страну. Для таких людей нет большего наслаждения, чем обмен восторженными замечаниями о предмете собственной любви с приезжими:

– Правда? Когда?

– Д-давно, – ответила Бет, с ужасом слыша дрожь в своем голосе.

Она разозлилась на себя за это проявление слабости. Сколько женщин так расстраиваются из-за мужчин, которые бессердечно отвергли их много лет назад? Да ни одна! Если не считать дамочек, сходящих с ума и превращающихся в поклонниц мазохизма, безжалостно заметила она себе. Большинство постарались бы познакомиться с кем-нибудь другим и полюбить его. Так какого же черта она не может этого сделать?

Молодая женщина яростно заморгала, заставив отступить казавшиеся неизбежными слезы. Это просто смехотворно. Почему она продолжает думать об Эрнане? В конце концов, нет ни малейшей опасности встретить его здесь. Если только придерживаться своего плана и посещать занятия по кулинарии по утрам, избегая экскурсий после обеда, то никогда и не натолкнешься на старого знакомца где-нибудь в городе.

Кроме того, ему сейчас должно быть тридцать два... или тридцать три? Он, скорее всего, женат! На душе заскребло. Ну почему эта мысль так смехотворно болезненна?

В зал приемов вошли еще несколько человек, и теперь помещение было заполнено небольшими группками болтающих людей. Усилием воли Бет заставила себя улыбаться, переводя взгляд с компании на компанию. Внезапно она окаменела, сердце буквально остановилось.

Ее глаза встретились с глазами некоего испанца, и она поняла, что это он. Эрнан был здесь, всего в нескольких шагах от нее. Кровь отхлынула от лица. Комната начала вращаться вокруг своей оси – все быстрее и быстрее.

– О, я вижу сеньор Дуарес прибыл. Разрешите мне познакомить вас. – На ее локте была рука Мигеля, и эта рука вела ее, как овцу под нож, прямо туда, где стоял Эрнан.– Мисс Харди, разрешите представить вам сеньора Дуареса.

Бет подняла ошеломленный взгляд на стоявшего перед ней высокого широкоплечего мужчину.

– Представления излишни, Мигель. Мисс Харди и я уже знакомы, – твердо сказал Эрнан. В его голосе не было ничего, кроме обычной вежливости, а смотревшие на нее глаза казались кусочками черного льда.

Мгновенно потеряв дар речи, гостья беспомощно смотрела на Эрнана. Иногда память может выкидывать разные фокусы, искажая или приукрашивая чей-либо облик, и он вовсе перестает отражать реальность. Порой Бет спрашивала себя – не разочаруется ли она, если ей придется когда-нибудь вновь встретить Эрнана. Сейчас она с испугом поняла, что нет. Он был так же неотразим и привлекателен, как и тогда. Поколениям своих испанских передков он был обязан тем породистым видом, который не оставит равнодушной ни одну женщину. Его густые волосы были иссиня-черными, глаза темными и сверкающими как маслины, черты лица чеканными, а рот – безжалостным и чувственным одновременно. Каждая линия фигуры была безупречной.

Наконец Бет смогла заставить заработать остатки разума, почти полностью сокрушенного появлением этого испанца.

– Эрнан... Вот это неожиданность! – Неожиданность ли? Что за слово, совершенно не отражающее состояние! От потрясения она почувствовала озноб. – Да, много времени прошло. Должно быть, лет...

– Пять, – холодно подсказал он.

– Н-неужели д-действительно так много?

– А ты забыла?

Ладони Бет стали мокрыми от пота. Конечно же, она не забыла. И не пять лет. Последний раз они виделись четыре года, десять месяцев и двадцать шесть дней назад. Интересно, может ли он продемонстрировать такую точность своей памяти?

– Нет... я не забыла, – возразила она, заставляя себя улыбнуться какой-то неживой улыбкой.

Он не улыбнулся в ответ. Его безжалостный взгляд не отпускал ее.

– Да и как ты могла! Как я понимаю, ни одна женщина не забудет – вне зависимости от неприятных обстоятельств, своего первого...

– ...Путешествия за границу, – поспешно перебила Бет. На ее лице, только что белом, мгновенно появились пунцовые пятна. Не собирался же этот человек сказать то, что она думала, ведь нет? Господи Боже! Наверняка он не стал бы так бессердечно унижать ее в присутствии Мигеля Родригеса!

Глаза Эрнана на мгновение сузились, их черные зрачки отреагировали на ее восклицание, давая понять, что испанец по-прежнему может нанести смертельный удар, которого она боялась, – если только он решит сделать это.

В ожидании ответа Бет до боли в легких задержала дыхание, ее зеленые глаза невольно расширились в немой мольбе.

– В общем, да, – наконец согласился Эрнан, хотя даже малейший проблеск сочувствия, к ее ужасу, не смягчил жесткого выражения его лица.– Насколько я помню, это были твои первые каникулы за границей.

К облегчению от того, что казнь отложена, примешивалась злость. Как мужчина посмел поставить ее в такое жуткое положение – пусть и не вслух, угрожая облечь в словесную форму эти болезненно-унизительные воспоминания?

– Каникулы – едва ли самое подходящее слово. Большую часть времени я работала на своего отчима, – твердо сказала она.

Его глаза гневно вспыхнули:

– Большую часть? Ты преуменьшаешь – Он зло усмехнулся. – Не будет ли честнее сказать, что ты работала на своего отчима круглые сутки?

Бет непонимающе сдвинула брови. О чем Эрнан говорит? И почему его тон и вид выражают такое отвращение?

– Я р-работала на Роя так, как была способна, – сказала она неуверенно.

– Да неужто? – презрительно усмехнулся испанец.

Бет уловила скрытое осуждение и ощутила, как ее ногти впиваются в ладони. Она провела с Эрнаном всего несколько минут, и они оказались хуже, гораздо хуже всего, что ей когда бы то ни было рисовало воспаленное воображение. Как он может заставлять ее чувствовать себя жалкой лгуньей? Что бы там ни произошло между ними пять лет назад, это не дает ему права на такое жесткое обращение.

Мигель Родригес явно чувствовал себя не в своей тарелке, его взгляд метался от американки к сеньору Дуаресу.

– Когда вы сказали, что уже бывали в Испании, мисс Харди, я и представления не имел, что у вас такие блестящие знакомства, – бодро заметил он.

Бет с усилием перевела взгляд со стального лица Эрнана на круглую и лучащуюся теплотой физиономию распорядителя, пытаясь собрать последние остатки самообладания.

– Я не думала, что это необходимо. У меня не было причин думать, что Эр... сеньор Дуарес будет здесь сегодня вечером.

– Но разве я не упоминал, что владелец появится здесь?

– Владелец отеля – да, но при чем здесь...– Бет перевела растерянный взгляд на Эрнана.– Ведь ты же не?..

Холодная улыбка приподняла уголки его рта:

– Да. Боюсь, что я. Ты – гостья моего отеля.

Вторая волна шока накрыла Бет с головой. Дуарес – владелец прекрасной «Звезды Андалусии», где она остановилась! Какая жестокая судьба сотворила этот ужасающий набор совпадений?

– Но все твои другие отели – современные. Они не похожи на этот.

– Ты права, – согласился он. – У тебя просто уникальная память.

Скрытый в его словах сарказм отвергал любые предположения о намерении сделать комплимент, а сопровождавший слова взгляд был настолько пронзительным, что Бет почувствовала себя покрытой ледяной коркой.

– Едва ли уникальная. Если ты помнишь, мне приходилось бывать в некоторых из них, – бесцветным голосом сказала американка.

– Я помню, – ответил Эрнан с обезоруживающей быстротой.– Однако же у тебя было так много других обязанностей. А ведь все трудно упомнить.

Почему он так смотрит на нее? Словно хочет убить. Если кто и имеет право на такие взгляды, то не этот испанец, а она. И почему он говорит какими-то загадками?

– Это единственный принадлежащий мне отель в центре Малаги. У меня были особые причины купить его, – коротко объяснил он.

«Все можно купить, но не любовь...» Строчка из популярной песенки какой-то эстрадной звезды пришла ей на ум, и Бет еле сдержала истерический смех.

Взяв себя в руки, она расслабила мышцы лица.

– Мне показалось, что я узнала лифт. Он ведь с виллы Сан-Рокес?

Темная бровь Эрнана цинично приподнялась.

– Хотел бы я знать, чем вызвано это воспоминание? Особенностями конструкции лифта или связанными с ним ассоциациями?

Кровь вновь бросилась Бет в лицо. Однажды Эрнан поцеловал ее в этом лифте. Поцеловал? Какое восхитительное преуменьшение! Он каким-то образом сумел опустошить все ее тело, не снимая рук с ее плеч и не отрывая от нее губ.

Она стиснула зубы, пытаясь прогнать возникший перед глазами образ двух людей, ставших единым целым. Как бы ей хотелось сорвать с мужского лица маску самодовольства и наглости!

– Его конструкция кажется мне совершенно уникальной, – парировала она.– Так что вовсе не удивительно, что я запомнила ее.

– И, без сомнения, ты смогла отправить связанные с ним ассоциации на свалку истории.

– Без сомнения, – твердо согласилась Бет.

Взгляд Эрнана скользнул поверх ее головы и вернулся к лицу.

– И что же еще раз привело тебя в Малагу? Ты записалась на эти курсы кулинарии?

– Нет. Я пишу о них для моего журнала.

– Твоего журнала?

– В сущности, не моего. Для ж-журнала, в котором я работаю. – Язык Бет стал вялым и непослушным, ей приходилось бороться с ним за каждое слово.

Темные глаза Эрнана изучали ее.

– И что же это за журнал?

Бет чуть повысила голос.

– Ты, скорее всего, не слышал о нем. Он называется «Кухня народов мира». И мы публикуем обзоры с подобных курсов для наших читателей. Я не должна была ехать, но, когда одна из моих коллег сломала ногу, мне пришлось в последнюю минуту заменить ее.

Она нервно болтала, пытаясь унять поднимающуюся в ней волну паники. Ей трудно было поверить в то, что она ведет с Эрнаном бессмысленный разговор о журналах и кулинарных курсах. Какие же нервы, должно быть, у него, если он может стоять сейчас перед ней, холодный и равнодушный, после всего, что случилось пять лет назад.

– Как же ты безотказна. Хотя ты всегда была очень сознательным сотрудником, не правда ли? – заметил Эрнан с ноткой цинизма. – Я бы сказал, что твоя преданность работе неизменно простиралась за пределы служебных обязанностей.

И вновь ему удалось каким-то образом заставить комплимент звучать хуже ругательства. Что он имеет в виду?

– Как давно ты работаешь в этом журнале?

Внезапно заданный вопрос напугал ее, но она ответила немедленно:

– Более четырех лет.

– Следовательно, ты больше не служишь у своего отчима?

Бет нахмурилась:

– Я никогда и не работала на Роя. Секретарские обязанности, которые я выполняла, были лишь временны. И ты это прекрасно знаешь.

Холодная улыбка изогнула его губы.

– Это не совсем то, что я имел в виду.

– Не понимаю.

– Да неужто? Я имел в виду не совсем стандартные методы ведения дел, которыми пользовался Рой.

Молодая женщина продолжала непонимающе таращиться на испанца, но тот уже не замечал ее.

– Простите, я увидел кое-кого, с кем мне нужно переговорить.– И с явным облегчением ушел.

Бет смотрела ему вслед, конвульсивно вздрагивая. Если она не выберется отсюда немедленно, то совершит что-нибудь совсем безумное – например, бросится на пол и закричит. Гостья повернулась к распорядителю:

– Сеньор Родригес...

– Пожалуйста, зовите меня Мигель.

Бет глотнула, вовсе не чувствуя себя в состоянии заниматься обменом любезностями.

– Мигель, простите, Бога ради... Я знаю, что мы еще не поели, но, я боюсь, что у меня начинается мигрень... Наверное, это из-за перелета и вообще... Я думаю, что мне сегодня лучше пораньше лечь.

– Мегрен? – вопросительно повторил Мигель.

Бет лихорадочно напрягла память, ища испанские слова:

– Dolor de cabeza!

– А, головная боль, – сочувственно произнес собеседник. – Но не хотите ли вы съесть что-нибудь? Разве это не помогает?

При одной мысли о еде тошнота скрутила желудок Бет. Она затрясла головой.

– Нет, спасибо. Я думаю, что лечь спать – единственный способ прийти в себя. Надеюсь, вы извините меня. До завтра.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и, не замеченная занятыми разговорами людьми, выскользнула из зала.