Тайна рукописи

Дублин утонул в тумане, и я заблудилась.

Все было бы нормально, если бы день был солнечным. Но туман менял до неузнаваемости даже знакомые места, превращая их в нечто чуждое и зловещее, а поскольку весь город был для меня чужим, то акцент все больше смещался в сторону «зловещего».

Некоторое время я считала, что иду прямо к «Кларин-хаус». Я оставляла за спиной квартал за кварталом, не особо обращая внимание на то, куда иду, и внезапно очутилась на безлюдной улице, которой никогда раньше не видела. Я оказалась одним из трех прохожих, потерянных на мрачной, залитой туманом улице. Я понятия не имела, куда меня занесло. Я была слишком занята мыслями и вполне могла пройти несколько миль.

Тут мне в голову пришло то, что я почему-то посчитала хорошей идеей: я пойду следом за одним из прохожих, и он точно выведет меня к центру города.

Застегивая жакет, чтобы хоть как-то спрятаться от дождя, я направилась к женщине в кремовом плаще и синем шарфе, явно разменявшей шестой десяток лет. Мне пришлось сильно сократить расстояние между нами, чтобы не потерять ее в пелене густого тумана.

Через два квартала женщина начала судорожно прижимать к себе сумку и нервно оглядываться через плечо. Прошло несколько минут, и до меня наконец-то дошло, что ее напугало – я. Я слишком поздно вспомнила о том, что писали путеводители о разгуле преступности в старой части города. В большинстве случаев преступники оказывались невинного вида молодыми людьми обоих полов.

Я попыталась разубедить женщину.

– Я заблудилась! – крикнула я. – Я просто пытаюсь вернуться в мотель. Не могли бы вы помочь мне?

– Прекратите меня преследовать! Оставьте меня в покое! – закричала она в ответ, ускоряя шаг настолько, что полы плаща захлопали за ее спиной.

– Ладно, оставляю. – Я остановилась. Меньше всего на свете мне хотелось преследовать ее, но других прохожих поблизости не наблюдалось, и я нуждалась в своей проводнице. Туман продолжал сгущаться с каждой минутой, а я все еще не знала, где нахожусь.

– Послушайте, мне жаль, что я напугала вас. Вы не могли бы показать мне, где находится Темпл Бар Дистрикт? Пожалуйста! Я американская туристка, и я заблудилась.

Не оборачиваясь и не замедляя шага, женщина неопределенно махнула рукой влево, после чего исчезла за углом, оставив меня в туманном одиночестве.

Я вздохнула. Ну, значит, влево.

Я дошла до угла, повернулась и побрела в указанном направлении. Разглядывая по пути то, что меня окружало, я постепенно ускоряла шаг. Похоже, я забрела в ветхую промышленную зону города. Фасады магазинов и располагавшиеся над ними квартиры выглядели как старые склады, а здания, которые тоже не могли быть ничем иным, как складами, тянулись по обе стороны улицы, их окна были заколочены, а двери провисли в петлях. Тротуар с каждым шагом становился уже, а мусора на нем прибывало и прибывало. Меня начало подташнивать от вони, поднимающейся из канализации. Где-то поблизости наверняка находилась бумажная фабрика, поскольку улица была усыпана рваными листами пористой желтоватой пергаментной бумаги самых разных форматов. Узкие, мрачные переулки были разрисованы указателями в виде стрелок, направленных на доки, в которые если что и привозили, то никак не меньше двадцати лет тому назад.

С одной стороны полуразрушенные трубы тонули в тумане, с другой застыл пустой автомобиль с приоткрытой водительской дверцей, а возле него лежала стопка одежды и брошенная обувь. Выглядело это так, словно водитель вышел, разделся и решил навсегда оставить здесь надоевшие вещи. Мне стало не по себе от мертвой тишины. Здесь раздавались лишь приглушенные звуки моих шагов и журчание воды, стекающей в канализацию по водостокам. Чем дальше я шла, тем сильнее было желание побежать сломя голову или хотя бы перейти на спортивную ходьбу, но я опасалась, что где-то поблизости обитают недружелюбные аборигены и быстрый перестук каблуков по тротуару может привлечь их внимание. К тому же меня не оставляла мысль, что эта часть города была заброшенной потому, что промышленники удрали отсюда, когда на нее заявили права банды преступников. И кто знает, что может скрываться за этими разбитыми окнами? Кто знает, что может поджидать за приоткрытой дверью?

Следующие десять минут были одними из самых страшных в моей жизни. Я была одна в жуткой части незнакомого города, я понятия не имела, шагаю ли я в правильном направлении, или иду прямиком к какой-то неприятности. Дважды я слышала непонятные шорохи в переулках, мимо которых проходила. Дважды я подавляла панику и отказывалась перейти на бег. Было просто невозможно не думать об Алине, о том, что в похожем на это месте обнаружили ее тело. Я не могла понять, что такого неправильного в этом месте, но была твердо уверена, что эта неправильность заключается не только в запустении и разрушении. Эта часть города была не просто пустой. Она казалась какой-то... покинутой... словно я не заметила знака, висящего в десяти кварталах позади: «оставь надежду, всяк сюда входящий».

Тошнота подкатила к горлу, по коже поползли мурашки. Я торопливо проходила квартал за кварталом, стараясь держаться левой стороны, насколько это позволяли улицы. Время было всего лишь обеденное, но дождь и туман превратили день в сумерки, а те немногие фонари, которые не были разбиты много лет назад, светили неуверенно и мигали. С наступлением ночи здесь будет темно, как в бочке со смолой, а от фонаря до фонаря, с их неверными светлыми пятнами, довольно далеко...

Я еще больше ускорила шаг. Меня почти накрыла истерика при одной мысли о том, что я проблуждаю в этой отвратительной части города до самой ночи, поэтому я всхлипнула от облегчения, когда увидела впереди жилое здание, казавшееся оазисом света.

Я наконец-то побежала.

Когда я поравнялась со зданием, то заметила, что все стекла в окнах целы, а высокие кирпичные стены безукоризненно отреставрированы, и на один только фасад первого этажа, декорированный снаружи латунью и вишневым деревом, ушло немало денег. Огромные колонны обрамляли крытый вход, дверь была сделана из вишневого дерева, со вставкой из цветного стекла, дверная фрамуга идеально подходила к ней по цвету. Высокие окна с железными решетками были обрамлены небольшими колоннами. У входа был припаркован седан новейшей модели, рядом с ним стоял дорогой мотоцикл.

Кроме этого я увидела витрины магазинов и светящиеся над ними окна жилых квартир. И людей, я увидела на улицах людей; абсолютно нормальных завсегдатаев магазинов, ресторанов и пабов.

Я снова почувствовала себя частью большого города! Слава Богу, подумала я. Позже я не была уверена в том, кто в тот день спас меня от опасности, и вообще спасал ли меня кто-то. Есть расхожая фраза для таких случаев: из огня да в полымя. Подошвам моих туфель давно полагалось дымиться.

«Книги и сувениры Бэрронса», – сообщала ярко раскрашенная вывеска, свисавшая перпендикулярно зданию. Она была прикреплена к железному шесту, торчавшему из стены чуть выше входной двери. Неоновые буквы в одном из старомодных, выкрашенных зеленой краской окон, сообщали: «Открыто». Это место выглядело просто великолепно, не хватало только специально для меня вывешенной таблички: «Добро пожаловать, заблудившиеся туристы! У нас вы можете вызвать такси».

С меня на сегодня было достаточно. Никаких больше уточнений куда идти, никаких больше прогулок. Я промокла и замерзла. Я хотела горячего супа и еще более горячего душа. И я хотела этого куда сильнее, чем сэкономить свои ненаглядные пенни.

Когда я толкнула дверь, зазвенел колокольчик. Я зашла и остановилась, моргая от изумления. Я судила по внешнему виду и ожидала увидеть здесь маленький уютный магазинчик с книгами в мягкой обложке и безделушками, размером с университетский «Старбакс»[4].

Но то, на что я смотрела, оказалось огромным пространством, заполненным книжными полками, и по сравнению с ним библиотека, которую Чудовище подарило Красавице в день свадьбы, казалась просто крошечной.

Кстати говоря, я люблю книги, и люблю их гораздо больше, чем фильмы. Хорошая книга всегда дает простор для фантазии. Фильм просто показывает тебе розовый домик. А хорошая книга говорит тебе о том, что был такой розовый домик, и предоставляет возможность самому внести завершающие штрихи в картинку: придумать, какой формы была крыша, мысленно припарковать свою собственную машину у крыльца. Мое воображение всегда справлялось с этой задачей куда лучше, чем это делали создатели фильмов. Стоит вспомнить хотя бы эти паршивые экранизации Гарри Поттера. И то, во что они превратили красавицу Флëр Делакур[5].

И все-таки я ни разу не представляла себе такого книжного магазина. Помещение было как минимум тридцать метров в длину и двенадцать в ширину. В первой части магазина перекрытия между четырьмя (или больше) этажами были снесены, и помещение тянулось под самую крышу. На потолке была фреска, детали которой мне не удалось разобрать. Пространство от пола до самой фрески занимали книжные полки, вдоль всех стен, на протяжении всех этажей. Узкие подиумы, огороженные изящными перилами, тянулись вдоль полок на уровне второго, третьего и четвертого этажей. От одной секции к другой можно было добраться по передвижным лестницам, которые ездили вдоль секций по смазанным рейкам.

На первом этаже, слева от меня, находились открытые шкафы и полки, подвешенные в стенных нишах, а справа стояли два уютных диванчика и конторка кассира. Я не могла видеть, что находится во второй части здания, но догадывалась, что там тоже книги и, возможно, упомянутые на вывеске сувениры.

И ни одной живой души в поле зрения.

– Эй! – позвала я, крутнувшись на месте, впитывая атмосферу этого здания. Такой книжный магазин был удивительной находкой, великолепным завершением ужасного во всех остальных отношениях дня. Пока я буду ждать такси, я пороюсь в поисках новых книг. – Эй, есть здесь кто-нибудь?

– Одну секундочку, дорогая, – долетел до меня женский голос из дальнего конца магазина. Я услышала тихое бормотание голосов, мужского и женского, затем по паркету застучали каблучки.

Полногрудая, невероятно элегантная женщина, которая вышла ко мне, наверняка имела бы умопомрачительный успех в качестве стареющей кинодивы. Ей было за сорок, к ее гладким темным волосам был приколот шиньон, открывавший бледное лицо с аристократически правильными чертами. Время и земное притяжение поработали над эластичностью ее кожи, но благодаря высокому лбу эта женщина навсегда останется красавицей, до самого последнего дня. Она была одета в строгую серую юбку и тонкую полосатую блузу, которая ничуть не скрывала великолепную фигуру. Сквозь блузу был виден кружевной бюстгальтер. Блестящие жемчужины обвивали запястья и шею, в ушах покачивались жемчужные серьги.

– Я Фиона. Чем я могу помочь вам, милая?

– Я надеялась, что смогу воспользоваться вашим телефоном, чтобы вызвать такси. Ну и, конечно, я за это что-нибудь у вас куплю.

Она улыбнулась.

– Вы купите что-нибудь, только если оно вам понравится, милая. И конечно же, вы можете воспользоваться нашим телефоном.

Я долго листала телефонный справочник. Заказав такси, я не теряла даром двадцать минут ожидания и подобрала себе парочку триллеров и модный журнал. Пока Фиона пробивала в кассе мои покупки, я решила попытать счастья, поскольку человек, который работает с таким количеством книг, просто не может не знать понемногу обо всем на свете.

– Я пытаюсь найти значение одного слова. Но не уверена, на каком оно языке, я даже не уверена, что правильно его произношу, – сказала я ей.

Она провела сканером над последней книгой и назвала общую сумму, а потом спросила:

– И что это за слово, милая?

Я опустила глаза, роясь в сумочке в поисках кредитной карты. Мой наличный бюджет не был рассчитан на покупку книг, придется экономить до возвращения домой.

– Ши-саду. По крайней мере, я думаю, что оно так звучит. – Я нашла бумажник, достала карточку «Виза» и только после этого снова взглянула на Фиону. Она застыла и побледнела как привидение.

– Я никогда раньше не слышала этого слова. А почему вы это ищете? – глухо спросила она.

Я моргнула.

– А кто сказал, что я это ищу? Я не говорила, что ищу это. Я просто спросила, что означает это слово.

– А зачем же еще вам об этом спрашивать?

– Я просто хочу знать, что это значит, – ответила я.

– Где вы его слышали?

– Да какая вам разница? – Я понимала, что это прозвучало не очень вежливо, но ведь и правда – какое ей дело? Это слово определенно что-то значило для нее. Но почему она не говорит мне этого?

– Послушайте, это действительно важно.

– Насколько важно? – спросила Фиона.

Ну чего она добивается? Денег? Это может стать проблемой.

– Очень.

Фиона посмотрела куда-то мне за спину, через мое плечо, и выдохнула одно только слово, словно церковное благословение:

– Иерихон.

– Иерихон? – повторила я, не понимая. – Вы имеете в виду древний город?

– Иерихон Бэрронс, – раздался из-за моей спины густой, вежливый мужской голос. – А вы?

Никакого ирландского акцента. А какой стране принадлежит его акцент, я не имела понятия.

Я обернулась, готовая представиться, но не смогла произнести ни звука. Неудивительно, что Фиона произнесла его имя с таким выражением. Я мысленно отвесила себе пинка и протянула мужчине руку:

– МакКайла, но все называют меня просто Мак.

– У вас есть фамилия, МакКайла? – Он нежно сжал мои мальцы, прикоснулся к ним губами и выпустил мою руку. Кожа покалывала в том месте, к которому прикоснулись его губы.

То ли мое воображение чересчур разыгралось, то ли у этого человека действительно взгляд крупного хищника? Я испугалась, что у меня развивается паранойя. У меня был длинный тяжелый день после тяжелой ночи. Мое воображение сформировало заголовок «Ашфорд джорнел»: «Вторая из сестер Лейн убита в книжном магазине Дублина».

– Просто Мак, – уклончиво ответила я.

– И что вы знаете о ши-саду, просто Мак?

– Ничего. Именно поэтому я и спросила. Что это такое?

– Понятия не имею, – сказал он. – Где вы об этом слышали?

– Не помню. Какое вам дело до этого?

Он скрестил руки на груди.

Я повторила его жест. Почему эти двое врут мне? И что, черт побери, это за штука, та, о которой я спрашиваю?

Иерихон изучал меня взглядом спокойного хищника, оглядывал с ног до головы. Я отвечала ему тем же. Он не просто заполнял собой пространство, казалось, что вся комната буквально пропитана им. Если раньше здесь царили книги, то теперь безраздельно властвовал он. Около тридцати лет, около двух метров роста, темные волосы, золотистая кожа, черные глаза. Черты лица резкие, выразительные. Я не могла точно определить его национальность, точно так же, как и его акцент. Кровь европейцев явно была с примесью древних средиземноморских кровей, или, быть может, в его роду были цыгане. Бэрронс носил элегантный темно-серый итальянский костюм, накрахмаленную белую рубашку и темный галстук. Этот мужчина был не просто привлекателен. Это слишком слабое слово. Он был необыкновенно мужествен. Сексуален. Он притягивал. Было что-то необычайно притягательное в нем, в его темных глазах, чувственных губах, в манере держаться. В общем, он принадлежал к тому типу мужчин, с которыми я еще миллион лет не решусь флиртовать.

Иерихон искривил губы в улыбке. Эта улыбка не прибавила ему привлекательности и ни на миг меня не обманула.

– Вы знаете, что это значит, – сказала я ему. – Почему бы вам просто не ответить мне?

– Вы тоже кое-что об этом знаете, – произнес он. – Почему бы вам не сказать мне?

– Я первая спросила. – Может, это и прозвучало чересчур по-детски, но ничего лучше я не придумала. Такой ответ его не устроил.

– Я ведь все равно узнаю, что это означает, так или иначе, – сказала я.

Если этим людям известно, о чем идет речь, то наверняка кто-то еще в Дублине знает об этом.

– Так же, как и я. Не сомневайтесь, просто Мак.

Я бросила на него один из своих ледяных взглядов, опробованных на пьяных, буйных посетителях «Кирпичного».

– Это угроза?

Иерихон Бэрронс шагнул ко мне, и я напряглась, но он просто прошел мимо, чуть не задев меня плечом. Когда он обернулся, в его руке была зажата моя кредитная карточка.

– Конечно, нет, – Иерихон опустил глаза и прочитал мое имя, – мисс Лейн. Вижу, ваша кредитка выдана «СанТраст». Это банк, работающий в южных штатах США, не так ли?

– Может быть. – Я выхватила карточку из его руки.

– Из какого южного штата вы приехали?

– Техас, – соврала я.

– Несомненно. И что привело вас в Дублин?

– Не ваше дело.

– Это стало моим делом, когда вы явились в мой магазин и начали расспрашивать о ши-саду.

– Так вы знаете, что это такое! Вы только что признались.

– Я ни в чем не признавался. Что ж, скажу вам следующее: вы, мисс Лейн, направитесь на второй этаж. Примите мое приглашение, и вы узнаете все, что хотели. Не упускайте такую возможность.

– Слишком поздно. Я не могу. – Его снисходительный деспотизм разозлил меня. А когда я злюсь, я закусываю удила, и никому меня не переубедить.

– Жаль. Вы ходите по тонкому льду, а из-за своего легкомыслия вы навлекаете на себя дополнительную опасность. Если вы изволите поделиться со мной информацией, я могу увеличить ваши шансы на выживание.

– Ни за что. По крайней мере, пока вы не расскажете мне о том, что знаете.

Он нахмурился и нетерпеливо хмыкнул.

– Дурочка несчастная, вы и понятия не имеете, во что вы...

– Кто заказывал такси? – раздалось одновременно со звоном дверного колокольчика.

– Я заказывала, – не оборачиваясь, откликнулась я.

Иерихон Бэрронс слегка качнулся в мою сторону, словно собирался удержать меня силой. До этого момента агрессия и неопределенная угроза витали в воздухе, а теперь они вдруг стали явными. Если раньше я просто злилась, то теперь немного испугалась.

Наши взгляды встретились, и на секунду для меня все застыло, словно в живой картине. Я почти видела, как Бэрронс взвешивает: так ли уж ему помешает, – если вообще помешает, – наш неожиданный зритель.

Затем он одарил меня сардонической усмешкой и слегка наклонил голову, словно говоря: «На этот раз вы выиграли, мисс Лейн».

– Не рассчитывайте на повторную удачу, – пробормотал он.

Меня спас колокольчик на двери. Я подхватила сумку с книгами и попятилась. Я не сводила глаз с Иерихона Бэрронса, пока не оказалась на улице.

Общие ванные – это просто кошмар. Желанный горячий суп я получила, но душ оказался просто ледяным. Вернувшись в «Кларин-хаус», я с грустью обнаружила, что все в этом мотеле ждут раннего вечера, чтобы принять душ перед тем, как отправиться в город на поиски ужина и последующих ночных увеселений. Эгоистичные туристы. Вода была слишком холодной, чтобы решиться вымыть волосы, так что я позвонила портье и попросила разбудить меня в шесть часов утра для следующей попытки. Я подозревала, что постояльцы в это время только начнут возвращаться домой.

Я сменила уличную одежду на прозрачную пижамную рубашку персикового цвета и такие же штаны. Вот еще один недостаток общих ванных – либо полностью одевайся после того, как примешь душ, либо полуголым мчись в свой номер мимо дюжин дверей, каждая из которых может распахнуться в любой момент. Я предпочла полностью одеться.

Я закончила распаковывать последнюю сумку с багажом. Я захватила из дома несколько успокаивающих вещичек. Это была одна из свечей Алины с ароматом сливок и персика, два шоколадных батончика «Херши», мои любимые линялые шорты из обрезанных джинсов, которые мама не раз порывалась выбросить, и маленькая фотография моих друзей. Ее я поставила на комод возле лампы.

Затем я порылась в рюкзаке, достала блокнот, который купила несколько недель назад, и села по-турецки на кровати. Алина всегда вела дневник, с тех пор как мы были детьми. Как вредная маленькая сестричка, я всегда удивлялась количеству тайничков, в которые Алина его прятала, – с годами она становилась все изобретательнее, последний тайник я нашла за расшатанным плинтусом под ее шкафом, – а потом безжалостно дразнила сестру по поводу парней, с которыми она когда-либо встречалась, добавляя к дразнилкам чмокающие звуки поцелуев.

Но сама я до недавних пор никогда не вела записей. После похорон я так отчаянно нуждалась хоть в какой-то отдушине, что начала изливать свое горе на бумагу, В основном я составляла списки: что упаковать, что купить, что выучить и куда прежде всего сходить. Эти пункты держали меня, словно якоря. Они помогали мне прожить день. Ночью было легче, ночью приходил сон. И до тех пор, пока я с точностью могла сказать, куда я отправлюсь и что сделаю завтра, я чувствовала, что не пойду ко дну.

Я гордилась собой: второй день в Дублине прошел в бешеном темпе. Но кроме этой стремительности мне похвастаться было нечем, а сквозь напускную задиристость прекрасно видно мое настоящее лицо. Я не заблуждалась на свой счет: я всего лишь привлекательная девушка, достигшая того возраста, когда позволяется стоять за стойкой бара, никогда не забиравшаяся дальше нескольких штатов от родной Джорджии и недавно потерявшая сестру, и, – если верить словам Иерихона Бэрронса, – я хожу по тонкому льду.

«Пойти в Тринити-колледж, поговорить с ее преподавателями, попытаться выяснить имена ее друзей», – гласил первый пункт моего плана на завтра. У меня была распечатка сообщения со списком дисциплин, фамилий преподавателей и временем начала занятий. Сестра прислала мне его сразу после своего отъезда, для того чтобы я знала, когда она дома и когда ей можно позвонить. Я понимала, что мне повезет, если кто-то из тех, с кем я буду завтра разговаривать, знает, с кем встречалась Алина, и назовет мне имя этого таинственного незнакомца. «Пойти в местную библиотеку, попытаться найти значение слова "ши-саду"», – значилось следующим пунктом. Я твердо решила не возвращаться в книжный магазин, и меня это невероятно злило, поскольку сам магазин был великолепен. Но меня не покидало чувство, что сегодня я чудом уцелела. И что, если бы вовремя не появился таксист, Иерихон Бэрронс привязал бы меня к стулу и пытал до тех пор, пока я не выложила бы ему все, что он хочет знать. «Купить коробки, пакеты и половую щетку, чтобы привести в порядок квартиру Алины», – шло дальше. Этот пункт был под вопросом. Я не была уверена, что готова туда вернуться. Я задумчиво грызла колпачок ручки, размышляя о том, как здорово было бы поговорить с инспектором О'Даффи. Я надеялась прочитать его рапорты и понять, на какой стадии находится расследование и в каких направлениях его вели. К сожалению, такая возможность появится у меня лишь через два дня.

Я написала коротенький список того, что нужно купить в местном магазинчике: зарядное устройство для плеера, сок, несколько дешевых закусок, которые можно хранить в комнате, потом выключила свет и почти моментально погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Разбудил меня чей-то стук в дверь.

Я села, потерла усталые, словно песком засыпанные глаза, и поняла, что ни капли не отдохнула. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить, где я нахожусь, – на раскладной кровати в дешевой комнате в Дублине. В окно легонько стучался дождь.

Мне снился удивительный сон. Мы с Алиной играли в волейбол на берегу одного из искусственных озер, которые на деньги правительства вырыли по всему штату. Возле Ашфорда располагалось три таких озера, и мы ездили то к одному, то к другому каждый летний уик-энд, развлекались, загорали, строили глазки парням. Сон был таким правдоподобным, что я ощущала вкус напитка с лаймом, запах кокосового масла для загара, а под ногами – шелковистый просеянный песок. Я взглянула на часы. Два часа ночи. Я была сонной и мрачной и не собиралась этого скрывать.

– Кто там?

– Иерихон Бэрронс.

Разбудить меня быстрее, чем этот голос, не смогла бы и мамина любимая сковородка, внезапно рухнувшая мне на голову. Что он здесь делает? Как он меня нашел? Я спрыгнула с кровати, рука потянулась к телефону – я была готова в любой момент связаться с портье и вызвать полицию.

– Что вам нужно?

– Обмен информацией. Вы хотите знать, что это такое. Я хочу знать, откуда вы об этом узнали.

Я не собиралась показывать ему, насколько меня выбило из колеи то, что он меня нашел.

– Умник, да? Я еще в магазине это заметила. Что же тебя так задержало?

Последовала такая продолжительная пауза, что я начала гадать, не ушел ли он.

– Я не привык просить то, что мне нужно. Кроме того, не в моих привычках торговаться с женщинами, – наконец сказал Бэрронс.

– Ну вот и привыкай, парень, потому что я никому не позволяю собой командовать. Кроме того, я никому и ничего не собираюсь отдавать даром.

Зазнайка, зазнайка, зазнайка Мак. Но он этого не знает.

– Вы намерены открыть дверь, мисс Лейн, или мы будем вести беседу таким образом, чтобы кто угодно мог нас подслушать?

– Вы действительно намерены обменяться информацией? – поинтересовалась я.

– Да.

– И вы начнете первым?

– Начну.

Я ссутулилась. Убрала руку с телефонной трубки. И снова расправила плечи. Мне знаком этот метод – улыбайся, когда тебе грустно, и через некоторое время настроение улучшится. С храбростью то же самое. Я не доверяла Иерихону Бэрронсу, поскольку АБСОЛЮТНО не могла с ним справиться, но он знал, что такое ши-саду, а я хоть и надеялась найти информацию об этом где-то в другом месте, но не была уверена, что мне повезет. Что, если я несколько недель потрачу на безуспешный поиск? Время – деньги, а они у меня на исходе. Если он действительно хочет совершить обмен, мне придется открыть дверь. Хотя...

– Мы можем обменяться информацией через дверь, – сказала я.

– Нет.

– Почему нет?

– Я предпочитаю конфиденциальность, мисс Лейн. Иначе обмен не состоится.

– Но я...

– Нет.

Я раздраженно вздохнула. По тону его голоса было ясно, что спор с ним будет лишь бесполезной тратой времени. Я встала и потянулась за джинсами.

– Как вы нашли меня? – спросила я, застегивая ширинку и пытаясь расчесать волосы пальцами. Они вечно спутываются во время сна. У меня очень капризные волосы.

– В моем заведении вы заказывали транспортное средство.

Господи, ну и зануда.

– Знаете, там, откуда я родом, такие заведения называют книжными магазинами. А транспортные средства – такси.

– А там, откуда родом я, имеют представление о хороших манерах, мисс Лейн. Вы знакомы с этим понятием?

– Знакома. И я не виновата. Когда мне угрожают, наружу вырывается моя худшая половина.

Я приоткрыла дверь и попыталась рассмотреть его через щель, предоставленную мне дверной цепочкой.

Я не могла представить Иерихона Бэрронса в детстве, школьником с нежным пушком на лице, с аккуратно зачесанными волосами и коробкой для завтрака в руке. Нет, он наверняка появился на свет в результате природного катаклизма, а не обычных родов.

Бэрронс склонил голову, глядя на меня сквозь щель, его взгляд на несколько секунд останавливался на каждой детали: всклокоченных волосах, припухших ото сна губах и глазах, прозрачной пижамной рубашке, джинсах, тапочках. К тому моменту, когда он закончил меня рассматривать, я чувствовала себя так, словно все мои особые приметы записали на CD.

– Могу я войти? – спросил Иерихон.

– Я не собираюсь пускать вас в свою комнату.

Я злилась на портье, который разрешил ему войти. А я-то думала, что в этом месте система безопасности работает куда лучше. Придется завтра серьезно поговорить с менеджером.

– Я назвался вашим братом. – Похоже, Бэрронс с легкостью читал мои мысли по выражению лица.

– Ну конечно. Мы ведь так похожи. – Если он был зимой, то я была летом. Я была солнечным светом, а он ночью. Темной грозовой ночью.

Ни малейшего смущения не промелькнуло в его черных глазах.

– Итак, мисс Лейн?

– Я думаю.

Теперь, когда Иерихон знает, где я остановилась, ему не составит труда причинить мне вред, он в любой момент сможет это сделать. И вовсе не обязательно он приступит к делу этой ночью. Он вполне может подождать и наброситься на меня где-нибудь на улице. Так что мое будущее ничем не безопаснее настоящего, в котором Бэрронс стоит рядом со мной. Разве что я буду переезжать из мотеля в мотель, пытаясь сбить его со своего следа, а я не могу себе этого позволить. Мне нужно находиться именно в этой части города. К тому же Бэрронс не походил на типа, способного жестоко убить девушку в номере мотеля; он больше походил на типа, который тихо и спокойно избавится от девушки, наведя на нее прицел снайперской винтовки и не испытывая при этом никаких эмоций. Тогда я посчитала это достаточным аргументом, чтобы впустить его и воспользоваться его помощью. Позже я поняла, что на протяжении первых проведенных в Ирландии недель я все еще пыталась справиться с безразличием, которое завладело мной после смерти Алины, отчего стала куда более отчаянной и безрассудной. Я вздохнула.

– Входите.

Я закрыла дверь, сняла цепочку, снова открыла и жестом пригласила Иерихона войти. Дверь я открыла нараспашку, прислонив к стене, так что любой, проходящий мимо, мог нас увидеть и, если потребуется, услышать, поскольку я собиралась в случае чего громко звать на помощь. Адреналин словно пропитал мое тело, я вся дрожала.

Бэрронс по-прежнему был одет в свой безукоризненный итальянский костюм, накрахмаленная рубашка сверкала белизной, как и несколько часов тому назад. Маленькая комната внезапно стала чересчур тесной, поскольку ее заполнил собой Иерихон Бэрронс. Если нормальные люди занимают сто процентов того пространства, в котором собираются расположить молекулы своего тела, то он каким-то образом умудрялся довести это значение до двухсот процентов.

Он перешагнул порог и окинул комнату быстрым внимательным взглядом. Я могла бы поклясться, что, если его впоследствии спросят об этом, Бэрронс спокойно перечислит мельчайшие детали, от пятен ржавого цвета на потолке до моего цветастого бюстгальтера, забытого на ковре. Я подцепила бюстгальтер носком тапочки и забросила его под кровать.

– Ну так что же это? – спросила я. – Нет, подождите, можете произнести это слово по буквам?

Иерихон начал медленно обходить меня. Я поворачивалась кслед за ним, не желая подставлять спину.

– С-и-н-с-а-р, – произнес он.

– Синсар? – повторила я.

Он покачал головой.

– Ши-са. Ши-са-да.

– Ага, от этого оно стало звучать понятнее. А что за «да»?

Он перестал кружить, я тоже остановилась; теперь он стоял спиной к стене, а я – к открытой двери. К тому времени, когда я начала искать закономерность в человеческих поступках, я поняла, что Бэрронс никогда не занимал уязвимую позицию, не оставлял за спиной открытых дверей и окон. Дело не в страхе. Дело в постоянном контроле.

– Д-а-б-х.

– «Дабх» означает «да»? – скептически повторила я. Неудивительно, что мне не удавалось правильно напечатать это дурацкое слово в строке поиска. – А пабы следует писать как пубхы?

– Дабх – гаэльское слово, мисс Лейн. Паб – нет.

– Со смеху умереть можно. – Меня действительно забавляла ситуация. А он – зануда, как я и думала.

– В Ши-са-да нет ничего смешного.

– Хорошо, больше не буду. Так что же это за мрачнейшая вещь?

Иерихон смерил меня взглядом с головы до ног. Потом с ног до головы. Судя по всему, результат осмотра его не удовлетворил.

– Возвращайтесь домой, мисс Лейн. Оставайтесь молодой. Оставайтесь привлекательной. Выходите замуж. Рожайте детей. Старейте вместе с любимым мужем.

Этот его комментарий опалил мою кожу, словно кислота. Поскольку я блондинка, довольно симпатичная, и парни щелкали меня по спине бретелькой моего лифчика, начиная с седьмого класса школы, я долгие годы прожила, подражая имиджу Барби. Моим любимым цветом был розовый, а любовь к ярким украшениям и высоким каблукам не способствовала тому, чтобы казаться серьезнее. Но я никогда не собиралась превращаться в куколку для какого-нибудь Кена, – даже в те времена, когда я еще не стащила с игрушечного парня штаны и не увидела, чего в них не хватает. Меня ничуть не привлекали выкрашенные белой краской заборы и семейные автомобили во дворе, меня возмущал стиль жизни Барби – воспроизведи себя и умри, поскольку тебе подобные больше ни на что не способны. Пусть я не лучшая из лучших, но уж, во всяком случае, и не худшая.

– Черт бы вас побрал, Иерихон Бэрронс. Скажите мне, что это. Вы обещали рассказать.

– Только если вы будете настаивать. Не совершайте глупостей. Не настаивайте.

– Я определенно настаиваю. Что это?

– Последнее предупреждение.

– Не прокатит. Мне не нужно последнее предупреждение. Говорите.

Взгляд его темных глаз стал скучающим. Затем он пожал плечами, и при этом движении его серый костюм зашевелился вместе с телом так естественно, как умеют лишь вещи, сшитые на заказ у хорошего портного.

– «Синсар Дабх» – это книга.

– Книга? Всего лишь? Просто книга? – разочарованно протянула я.

– О нет, мисс Лейн, не заблуждайтесь на этот счет. Не думайте об этом как о простой книге. Это чрезвычайно редкий и невероятно древний манускрипт, и множество людей готовы на убийство, лишь бы заполучить его.

– Включая вас? Вы бы тоже пошли на убийство, чтобы заполучить его? – Мне важно было это узнать, прямо здесь и сейчас.

– Безусловно. – Иерихон внимательно следил за моим лицом, оценивая реакцию на свои слова. – Передумали оставаться, мисс Лейн?

– Безусловно, нет.

– Тогда вы отправитесь домой в гробу.

– Это еще одна угроза с вашей стороны?

– В гроб вас уложу не я.

– А кто?

– Я ответил на ваш вопрос, теперь ваша очередь отвечать на мой. Как вы узнали о «Синсар Дабх», мисс Лейн?

Интересная перемена темы. Во что же впуталась моя сестричка? В некую темную часть Дублина, наполненную украденными артефактами, населенную убийцами и бессовестными ворами?

– Отвечайте, – настаивал он. – И не лгите мне. Я сразу почувствую ложь.

Я внимательно на него посмотрела и убедилась, что он не врет. Нет, это не было шестым чувством, – я в такую ерунду не верю, – просто Бэрронс производил впечатление человека, который изучает окружающих по мельчайшим жестам и смене выражения лица и вполне способен благодаря этому отличать правду от лжи.

– Моя сестра здесь училась. – Он выдал мне минимум информации. Я собиралась последовать его примеру. – Месяц назад ее убили. Перед смертью она отправила мне сообщение по голосовой почте, сказала, что я должна найти «Синсар Дабх».

– Почему?

– Она не сказала. Она только сказала, что от этого зависит все.

Бэрронс издал нетерпеливый вздох.

– Где это сообщение? Я должен его прослушать.

– Я случайно удалила его, – солгала я.

Иерихон скрестил руки на груди и прислонился спиной к стене.

– Лжете. Вы не совершили бы такой ошибки с сообщением вашей сестры, ради которой готовы рисковать жизнью. Где оно? – Когда я промолчала, он мягко добавил: – Если вы не со мной, мисс Лейн, то вы против меня. А я не питаю ни малейшей жалости к своим врагам.

Я пожала плечами. Он хотел того же, что и я, и готов был убить за это. Это делало нас врагами, как ни посмотри. Я обернулась через плечо, взглянула на отрезок коридора за открытой дверью и обдумала свой следующий шаг. Мне хотелось посмотреть на выражение его лица, когда он будет прослушивать это сообщение. Если Иерихон Бэрронс имеет какое-то отношение к смерти моей сестры, то, как я надеялась, это отобразится на его лице, когда он услышит ее голос и то, что она произнесла. Кроме того, я хотела, чтобы он узнал, что мне известно не больше, чем я сказала, и убедился в том, что обо всем уже известно полиции.

– Я передала копию этой записи дублинской «Гарде», – сказала я Бэрронсу, выуживая из сумочки мобильный телефон и выбирая в нем директорию с сохраненными сообщениями. – Они сейчас ищут того человека, с которым встречалась моя сестра.

Вот так блефует Мак. Звучит лучше, чем «вот так убегает Мак». И куда лучше, чем «вот так глупая Мак дает себя убить». Он не отреагировал на мои слова, – хоть и хвастался, что различает ложь. Я нажала кнопку громкой связи, потом кнопку проигрывания, и голос Алины наполнил мою маленькую комнату.

Я застыла. Неважно, сколько раз я прослушивала запись, она все равно заставляла меня непроизвольно сжиматься, – настолько испуганно звучал голос сестры за несколько часов до ее смерти. Даже спустя пятьдесят лет я все равно буду слышать ее сообщение в сердце, слово за словом.

«Все пошло так неправильно... я думала, что влюблена... он один из них... нам нужно найти «Синсар Дабх»... от этого зависит все... нельзя позволить им завладеть ею... он все время лгал мне».

Я внимательно наблюдала за тем, как Иерихон слушал. Он был сосредоточенным и равнодушным, вот и все, что я смогла прочитать по его лицу.

– Вы знали мою сестру?

Он покачал головой.

– Вы оба охотились за этой «чрезвычайно редкой книгой» и ни разу не пересеклись? – обвиняющим тоном спросила я.

– Дублин – это город с многомиллионным населением, к которому ежедневно добавляется бесчисленное количество приезжих из пригорода и нескончаемый поток туристов, мисс Лейн. Странно было бы, если бы мы пересеклись. Что она имела в виду, говоря «ты даже не знаешь, кто ты такая»? – Его темные очи изучали мое лицо, словно он собирался убедиться в искренности ответа по выражению моих глаз.

– Я сама удивилась. Не имею понятия.

– Ни малейшего?

– Ни малейшего.

– Хмм. Это все, что она оставила вам? Сообщение?

Я кивнула.

– Больше ничего? Ни записки, ни посылки, ни чего-то подобного?

Я покачала головой.

– И вы не знали, что она имеет в виду, произнося «Синсар Дабх»? Ваша сестра не была с вами откровенна?

– Я думала, что была. Но я ошибалась. – Мне не удалось сдержать раздражение, и в моем голосе послышалась нотка недовольства.

– Кого она имела в виду, говоря о «них»?

– Я думала, что вы сможете мне это объяснить, – выразительно сказала я.

– Я не один из «них», если вы на это намекаете, – ответил Бэрронс. – Многие ищут «Синсар Дабх», как в одиночку, так и группами. Мне нужна книга, но я занимаюсь поиском один.

– Зачем она вам?

Он пожал плечами.

– Она бесценна. А я коллекционирую книги.

– И только поэтому вы согласны ради нее убивать? И что вы собираетесь с ней потом делать? Продать за баснословную цену на торгах?

– Если вам не нравятся мои методы, держитесь от меня подальше.

– Хорошо.

– Хорошо. Что еще вы можете сообщить мне, мисс Лейн?

– Ничего. – Я забрала у него мобильный, повторно сохранила сообщение и ледяным взглядом указала Бэрронсу на дверь, намекая, что ему пора покинуть помещение.

Он рассмеялся, и это был глубокий, недобрый звук.

– Ну что ж, я отступаюсь от этого дела. Не могу припомнить, когда в последний раз мне приходилось отступать.

Я не заметила, как это произошло. Он почти прошел мимо меня, почти дошел до двери, но внезапно схватил меня и притянул спиной к себе. Я словно ударилась о каменную стену. Затылком я стукнулась о его грудь, и мои зубы клацнули от сотрясения.

Я открыла рот, чтобы закричать, но Иерихон закрыл его своей ладонью. И при этом так стиснул рукой мою грудную клетку, что я не могла вдохнуть. Под этим элегантным костюмом оказалось куда более сильное тело, чем я могла предположить, словно Бэрронс был отлит из цельной стали. Почувствовав это, я поняла, что открытая дверь в коридор была ничем другим, как насмешливой уступкой, плацебо[6], которое он мне преподнес, и я с готовностью проглотила обманку. Бэрронс мог свернуть мне шею в любой выбранный им момент, и я не успела бы даже вскрикнуть. Или же он мог просто придушить меня, чем сейчас и занимался. Его сила была потрясающей, невероятной. А ведь он наверняка не применил ко мне и малой доли своих возможностей. Я чувствовала, как он сдерживает себя; он был очень, очень осторожен со мной.

Иерихон прикоснулся губами к моему уху:

– Отправляйтесь домой, мисс Лейн. Вам нечего здесь делать. Оставьте дело «Гарде». Прекратите задавать вопросы. Не ищите «Синсар Дабх», иначе Дублин станет вашей могилой.

Я попыталась глотнуть хоть немного воздуха.

– Вы снова мне угрожаете, – просипела я. Лучше умереть с рычанием, чем со всхлипом.

Бэрронс снова стиснул меня, лишая возможности дышать.

– Я не угрожаю, а предупреждаю. Я слишком долго охотился и слишком близко подобрался к цели, чтобы позволить кому-нибудь все испортить. В этом мире есть лишь два вида людей, мисс Лейн: те, кто выживает любой ценой, и те, кто является ходячей жертвой. – Он прижался губами к моей шее, и я почувствовала, как его язык скользнул по пульсирующей артерии. – Вы, мисс Лейн, жертва. Вы ягненок в городе волков. Я даю вам время до девяти вечера завтрашнего дня, чтобы убраться к дьяволу из этой страны и с моего пути.

Иерихон отпустил меня, и я рухнула на пол, отчаянно глотая воздух.

К тому времени как мне удалось встать, его уже не было.