Тайная женитьба

11

Дэвид проснулся рано утром с ощущением, что в скором будущем его жизнь коренным образом переменится. Это его страшило и в то же время радовало. Он много дней размышлял над принятым решением, тщательно взвешивая все «за» и «против», убеждая себя в правильности шага, который собирался предпринять.

Терзания Дэвида закончились в одночасье, он обрел душевный покой, и все стало простым и понятным, когда Джанет положила его руки себе на живот, в котором рос малыш. В этот момент Дэвид осознал, что больше всего на свете хочет стать защитником этого крохотного человеческого существа. И еще он хотел заботиться о самой Джанет. Не просто наблюдать со стороны и опекать, но заботиться по-настоящему. Он мечтал сделать ее счастливой, чтобы она никогда в будущем не чувствовала себя брошенной и одинокой. Однако его смущала одна мысль: что, если у Джанет на этот счет имеются собственные планы?

Дэвид встал, принял душ и, наспех проглотив кофе с гренками, отправился в автосервис.

По субботам он всегда мыл машину, чистил салон, заправлял «кадиллак» бензином. Приведя своего любимца в порядок, Дэвид направился к матери.

Мэри встретила его со свойственной ей экзальтацией.

— Дэвид, дорогой, я как раз думала о тебе!

Ты мне ни разу не позвонил на неделе. Я понимаю, что ты занят, но…

Предвидя реакцию матери на то, что он собирался ей сказать, Дэвид решил сразу приступить к делу.

— Мама, я хочу сделать Джани предложение.

Впервые в жизни Мэри как будто проглотила язык. Она рухнула на диван и взирала на сына расширенными от ужаса глазами, словно видела вместо него огнедышащее чудовище.

Дэвид немного растерялся. Немой сцены он не ожидал. Не зная, что делать, он опустился на самый край скрипнувшего под ним кожаного кресла.

— Ты же не станешь утверждать, что это лишено смысла, правда? Джани получит возможность остаться в Сакраменто и заниматься карьерой. Вдвоем мы создадим для ребенка нормальную семью, и его не придется отдавать в чужие руки.

Мэри по-прежнему не могла вымолвить ни слова.

— Мне очень нравится Джани, — продолжал Дэвид осторожно, осознавая, что должен как-то успокоить мать. — Думаю, что и Джани относится ко мне достаточно тепло, чтобы принять мое предложение.

— Нравится! Достаточно тепло! — Мэри наконец обрела дар речи, и ее прорвало. — Ты что, Дэвид, совсем рехнулся?! Разве это основание для женитьбы? А как насчет любви? — Она вскочила на ноги и теперь возвышалась над сыном, подкрепляя слова бурной жестикуляцией. — Ты имеешь хоть какое-то представление о любви?! Ты можешь сказать, что безумно ее любишь и не можешь без нее жить?!

— Мама… Я, откровенно говоря, не думаю…

Это тебя не касается, — пробурчал Дэвид, запинаясь. — Я…

— Значит, ты ее не любишь? Тебе просто жалко эту бедную девочку. Неужели ты всерьез полагаешь, что сможешь прожить жизнь с женщиной, которую не любишь? Дэвид, ты совершаешь страшную ошибку! Это несправедливо по отношению и к тебе, и к Джанет. Да и к ребенку тоже. Я помню, что просила тебя о ней позаботиться, но ты, по-моему, перегибаешь палку! Я не хочу, чтобы ты принес свою жизнь в жертву из чувства долга перед Джанет.

Ты сполна вернул долг ее отцу. Не нужно заходить слишком далеко, Дэвид! Я не позволю тебе совершить эту глупую, глупейшую ошибку! Джанет должна вернуться домой, в Холодный Ручей.

Терпение Дэвида, державшего себя в руках во время всей гневной тирады матери, иссякло.

— Мама! — Он резко поднялся. — Буду весьма признателен, если ты замолчишь. Ты не понимаешь, что говоришь. Я пришел, чтобы поделиться с тобой своими намерениями, и полагал, что ты порадуешься за меня. Разве не этого ты добивалась? Еще совсем недавно ты сетовала, что у тебя до сих пор нет внуков.

— Я хочу, чтобы это были твои дети, — простонала Мэри, и из ее глаз брызнули слезы.

— И ты их получишь! — рявкнул Дэвид. — Но не все сразу. Я взрослый человек, мама! Я понимаю, что ты потрясена, но я лучше тебя знаю, что для меня хорошо и что плохо. Поверь, я все хорошо обдумал. Теперь либо ты примешь Джани в нашу семью и порадуешься за нас или забудешь о внуках. Навсегда!

Мэри всхлипнула и вытащила из кармана жакета кружевной носовой платочек.

— Хорошо, Дэвид. Если ты этого так хочешь… пролепетала она дрожащим голосом.

— Да, я этого хочу, — твердо сказал Дэвид. Моли Бога, чтобы Джани согласилась. И давай готовиться к свадьбе.

— Люблю свадьбы, Дэвид, — призналась Мэри и, деликатно высморкавшись, убрала платочек. — Где ты хочешь устроить торжество — в Холодном Ручье или здесь?

— Я не думал пока на эту тему. — Дэвид направился к двери. — Пусть Джани решает, если согласится за меня выйти. Я позвоню тебе в понедельник вечером и сообщу о ее решении.

Мы идем с ней в ресторан, где я намерен сделать ей предложение.

— Конечно, она согласится. — Мэри улыбнулась, хотя слезы в ее глазах еще не высохли. — Разве может она отказать самому красивому и удачливому холостяку в городе?

Дэвид ушел, чувствуя в душе легкое разочарование, о причине которого не догадывался. Мать, похоже, приняла его точку зрения. Зная ее, Дэвид не сомневался, что, взяв малыша на руки, она вмиг забудет, что он не родная кровь ее сыну. Мать, безусловно, любит Джанет и будет рада принять в свою семью дочь лучшей подруги. Ей только требуется время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

Все же слова матери все еще звучали в его голове: «Я помню, что просила тебя о ней позаботиться, но ты, по-моему, перегибаешь палку! Я не хочу, чтобы ты принес свою жизнь в жертву из чувства долга перед Джанет. Ты сполна вернул долг ее отцу».

Нет, Дэвид действовал не из чувства долга.

Он хотел жениться на Джанет. Что до любви, то конечно же он любит Джанет. Он понял это, как только она начала называть его Дэвидом вместо ненавистного Дейви, правда, он не помнил, когда именно это случилось.

Ему нравилось проводить с ней время, нравилось обнимать и целовать ее. Но больше всего ему хотелось заботиться о Джанет. А не это ли и называется любовью?

Им предстояло обсудить еще много всего: совместимость, общие интересы, жизненные устои, готовность к компромиссу. Разве это не важно для успешной семейной жизни?

Просмотрев утром гардероб, Джанет пришла к выводу, что должна купить какой-нибудь умопомрачительный наряд. Платье, в котором она ходила с Дэвидом в ресторан и на танцы, стало ей мало в бедрах. К тому же Дэвид его уже видел. Поскольку понедельник обещал стать выдающимся днем в ее жизни, то и одеться следовало подобающе.

Джанет решила отправиться за покупками, но радости по этому поводу она не испытывала. Вообще-то ей нравилось ходить по магазинам, но в последнее время Джанет сильно тосковала по дому.

Теперь, когда новизна впечатлений несколько притупилась, она не могла не признаться себе, что городская жизнь ее не прельщает. Автомобильные пробки, толпы людей на улице и в магазинах, где ее никто не знает и не останавливает, чтобы перекинуться словом-другим, постоянная спешка и стремление куда-то успеть — все это представлялось Джанет бессмысленной суетой. Но дело было не только в этом.

Она скучала по родным и друзьям, с которыми росла. Она предпочитала ходить по магазинам в компании. Если бы здесь была ее мать, то они отправились бы за покупками вместе.

Мать могла бы дать ей дельный совет, а потом где-нибудь они выпили бы по чашечке кофе и от души поболтали бы.

От острого приступа ностальгии на глаза Джанет навернулись слезы. Она яростно смахнула их. Беременность сделала ее плаксивой.

Мысли о семье заставили Джанет задуматься о том, как отреагируют ее близкие на предложение Дэвида, если, конечно, оно последует. Вероятно, тогда и известие о ее беременности будет воспринято иначе. Они, безусловно, за нее порадуются. Дэвид хороший человек и станет достойным мужем. Он будет заботиться о ней и о ее ребенке.

Джанет подошла к телефонному аппарату и набрала номер.

— Я с удовольствием составлю тебе компанию, Джани! — оживилась Мэри, выслушав ее просьбу. — Встретимся через час в моле, у ювелирного бутика.

Джанет улыбнулась. Она не сомневалась, что мать Дэвида с энтузиазмом воспримет его желание обзавестись семьей, хотя не исключала и вероятности того, что, узнав о ребенке, Мэри изменит свое мнение. Джанет решила не думать о плохом.

Мэри почти не опоздала.

— На дорогах ужасные пробки, — пожаловалась она, поздоровавшись. — Сакраменто слишком быстро растет, и дороги не справляются с движением. Почему-то все стремятся жить в городе.

Пока Джанет перебирала на вешалках платья, Мэри не умолкала ни на секунду. Джанет даже пожалела о том, что пригласила мать Дэвида составить ей компанию.

Перемерив с десяток платьев, большинство из которых Мэри нашла «неподходящими», Джанет наконец остановила выбор на шелковом платье насыщенного персикового цвета.

С глубоким декольте, юно, тем не менее, не вызвало критических нареканий со стороны Мэри.

Ручная вышивка по горловине делала платье нарядным.

Сделав покупку, Джанет пригласила Мэри выпить по чашечке кофе. Поскольку Мэри имя сына не упоминала, Джанет решила не объяснять причину вылазки в магазин.

— Дэвид сказал, что пригласил тебя в понедельник на ужин, — сказала вдруг Мэри.

— Да, это так, — подтвердила Джанет с притворным безразличием. — Он надеется заключить выгодную сделку и хочет отметить это событие.

Едва сказав это, она почувствовала неловкость, не зная, как отнесется Мэри к тому факту, что сын ее не пригласил. Пока Джанет размышляла, стоит ли внести уточнения относительно цели ужина, Мэри возбужденно заговорила:

— Джанет, дорогая, я очень рада, что Дэвид воспринял это так серьезно. Мне стоило огромного труда его убедить. Как это ни неприятно упоминать, но я почти силком заставила его взять над тобой шефство. По правде говоря, продолжала Мэри, делая вид, что не заметила растерянности Джанет, — ты можешь смело назвать это шантажом. Я сказала Дэвиду, что он обязан помочь тебе обосноваться на новом месте, поскольку мы в долгу перед твоим отцом. В конце концов, Фрэнк Андерсон спас моему мужу жизнь. После этого Дэвид уже не мог отказаться.

У Джанет сжалось сердце.

— Вы шантажировали Дэвида, чтобы он проводил со мной время?

— Боюсь, что да, девочка. Но не принимай это на свой счет. — Мэри похлопала ее по руке. — У Дэвида нет времени на женщин. Работа для него — все. Да ты и сама это знаешь. Но мою просьбу он не смел проигнорировать. Он посчитал это своим долгом. У него, как и у его отца, развито понятие чести. Но проблема состоит в том, что порой он заходит чересчур далеко. Он делает то, что от него ждут, не осознавая, что приносит себя в жертву. У людей зачастую создается в корне неверное впечатление. Но к тебе, надеюсь, это не относится, правда, дорогая?

Джанет медленно кивнула. Намек был ей более чем понятен.

— О да, — промолвила она спокойно, — вам не стоит беспокоиться, тетя Мэри. Я понимаю больше, чем вы думаете. Спасибо, что просветили меня.

Как Джанет и предполагала, Дэвид оказывал ей знаки внимания из чувства долга. Он встречался с ней не из симпатии, а по обязанности. Потому что его попросила об этом мать.

Он и в детстве вел себя так, словно нес за нее ответственность.

Вероятно, именно это он и планировал сказать ей в понедельник вечером. Расставить все по местам.

Джанет, как во сне, вошла в квартиру и, бросив в кресло пакет с платьем, направилась в кухню. Если бы не беременность, она бы напилась, чтобы заглушить печаль, а так пришлось довольствоваться соком.

Она снова выставила себя идиоткой. После предательства Ральфа ей стоило бы быть осмотрительнее. Она искренне верила, что Ральф ее любит. Она сама безоглядно в него влюбилась, полагая, что впереди их ждет безоблачное счастье. И ошиблась.

Теперь она безнадежно влюбилась в Дэвида.

Но он был милым с ней только из чувства долга. Рука Джанет со стаканом сока застыла в воздухе. Святые Небеса! Она снова влюбилась! Когда это случилось?

Только теперь Джанет осознала, что должна была раньше бить тревогу, когда впервые почувствовала к нему влечение. Дэвид совсем не походил на Ральфа. Дэвид — славный, умный, смешной, добрый, понимающий. Неудивительно, что она влюбилась в него.

Джанет машинально допила сок, совершенно не чувствуя вкуса.

Ты опять попалась, Джанет Андерсон. Как ты могла снова оказаться такой дурой? Почему своевременно не заметила, что он к тебе не питает никаких чувств, кроме пресловутого чувства долга?

В первый день-два Дэвид и вправду проявлял нетерпение, но Джанет могла поклясться, что потом ему нравилось проводить с ней время ничуть не меньше, чем ей. Выходит, что в мужчинах она не разбиралась.

Теперь Джанет, кажется, поняла, чего ей не хватало. Дэвид утешал ее, обнимал и даже целовал. Временами он целовал ее с такой страстью, что у нее подкашивались ноги, но ни разу он не упомянул слово «любовь».

Что же ей делать? Как ни в чем не бывало пойти на ужин и притвориться, что ничего не знает о шантаже? Сделать вид, что конец их отношений ее не печалит?

Джанет сомневалась, что сможет пережить это. Сомневалась, что, чувствуя сердечную боль, сумеет смеяться и шутить, как обычно. Хотя, возможно, к понедельнику ее рана затянется и она соберется с духом, чтобы перешагнуть и через это. Ее взгляд упал на камешек в форме сердца, найденный на пляже в их первую прогулку. Перед мысленным взором Джанет возник смеющийся Дэвид, его волосы трепал ветер… Это был чудный день.

Из глаз Джанет хлынули слезы, и она сердито вытерла их ладонью. Нет, плакать по Дэвиду она не станет. Она и так пролила много слез из-за Ральфа. Этому больше не бывать. Ее радовало уже то, что Дэвид не подозревает о ее чувствах. Никто никогда не узнает, что она повторно наступила на одни и те же грабли.