Тайная песня

Глава 16

Сэр Томас видел, что Роланд злится. К своему удивлению, он понял, что гнев молодого человека направлен на худенькую девушку, которая ехала верхом на прекрасном жеребце. Роланд сказал, что это его жена. Но почему он не рад встрече? Они ведь женаты недавно. Он вспомнил, как много лет назад почти три месяца после свадьбы не выпускал Констанцию из постели. Что-то здесь не так. Он посмотрел на Роланда, погрузившегося в какие-то невеселые мысли, и ничего не сказал.

Роланд даже не взглянул на свою жену, когда маленькая процессия остановилась во внутреннем дворе. Салин подошел и снял Дарию с лошади. Роланд представил гостей сэру Томасу, пройдя мимо Дарии, словно не замечая ее. Он не обратил на нее внимания и тогда, когда Томас взял Дарию за руку и пригласил в замок Тиспен-Ладок. Людей Денвольда Салин отвел в полуразрушенный сарай, а Томас повел гостей в большой зал.

– Ты удивляешь меня, Денвольд, – раздраженно сказал Роланд своему приятелю. – Что ты здесь делаешь? Шпионишь за мной?

– Избави Бог! Роланд, мы с Филиппой охотились за жирным двуногим зверем и случайно нашли в его логове твою жену.

– Понятно, – протянул Роланд и повернулся к Томасу. Признаться, он ничего не понял и был в такой ярости, что потерял дар речи. Его жена, его нежная, беспомощная жена уговорила Денвольда и Филиппу привезти ее к нему. Принесли эль. Воцарилось гробовое молчание. Филиппа переводила взгляд с Дарии на Роланда и хмурилась. Дария сидела с опущенной головой, сложив руки на коленях. Она была неприятно удивлена видом своего нового дома. И, стараясь не думать о холодном приеме, оказанном ей Роландом, из-под опущенных ресниц рассматривала зал.

Он был сырым и холодным, и деревянные балки под потолком за долгие годы почернели от копоти. Столы на козлах были изрезаны ножом и заляпаны жиром и остатками высохшей пищи. На каменном полу не было ни ковров, ни благоуханных тростниковых циновок, на стенах никаких гобеленов, впитывающих сырость. Пахло затхлостью и прогорклым жиром. Дария поежилась.

– Тебе холодно?

Она подняла голову, услышав ровный голос мужа, и покачала головой. Робко попробовала улыбнуться ему, но он не ответил на улыбку и обратился к Денвольду:

– Расскажи мне о своей добыче. Филиппа де Фортенбери рассмеялась.

– Это презабавная история, Роланд.

– Замолчи, женщина, ты все испортишь, если начнешь рассказывать. Этот мастер Гайлз, Роланд, настоящий жирный мошенник. Вряд ли ты с ним знаком. В один прекрасный день, когда мы с Филиппой ушли гулять, он проник в замок и стал расхваливать товары старой Агнессе и Круки. Короче говоря, спустя два дня мы оказались обладателями нескольких штук ткани по удивительно низкой цене.

Филиппа снова засмеялась и перебила мужа:

– Когда мы развернули штуку, то обнаружили, что ткань вся изъедена молью. Если бы ты только слышал Круки, Роланд! Он разразился такой песней, что мне пришлось затыкать уши! Оказалось, что мастер Гайлз показывал старой Агнессе совсем другую материю! А эту ткань он подсовывал покупателям после заключения сделки. Круки заметил также, что из замка исчезли подарок королевы – прекрасная золотая брошь – и несколько ожерелий – подарки короля. Даже Горкель Ужасный поверил елейному мастеру Гайлзу и был потрясен, узнав о краже. Мы приказали ему остаться в Сент-Эрте, опасаясь, что он спустит шкуру с жирного обманщика.

"Кто такой этот Горкель Ужасный? – подумала Дария. – Должно быть, обладатель такого имени настоящее чудовище”. Но Филиппа продолжала смеяться.

– Значит, вы с Денвольдом поскакали за ним, – сказал сэр Томас, явно забавляясь рассказом. Он наклонился вперед, поставив кубок с элем на колено.

– Да, – со скорбным видом произнес Денвольд, – но эта женщина требовала через каждые несколько часов делать остановку, так что нам понадобилось много дней, чтобы нагнать мастера Гайлза.

– Я не женщина, я твоя жена!

– Почему вы останавливались? – спросила Дария.

Денвольд хитро улыбнулся.

– Эта женщина – моя жена – обожает плотские утехи. – Он пожал плечами. – Как прикажете поступать? Отказ привел бы ее в ярость – не сомневайтесь, я старался изо всех сил. Мои люди отлично все понимали. Но когда на третий раз я отказался остановиться, они умолили меня внять ее мольбам, и пришлось сдаться.

Филиппа ущипнула его.

– Ты плохо кончишь, Денвольд.

– Ясно как Божий день. Я уже поставлен на колени великаншей, из которой можно было сотворить две женщины нормальных размеров.

– Я пожалуюсь своему венценосному батюшке, что ты не выказываешь мне никакого уважения, оскорбляешь и вышучиваешь меня…

– Король, Филиппа, – перебил ее Роланд, – в данный момент навещает приграничных баронов. Мы оставили его в Тибертоне, крепости графа Клэра. Прибереги свои жалобы на каналью-мужа до осени, пока они с королевой вернутся в Лондон.

– Неужели я оскорбляю тебя, Филиппа? – воскликнул ее муж, сдвинув брови. – Я думал, что это недоразумение разрешилось уже много месяцев назад, ведь ты такая плодовитая женщина и…

Филиппа зашикала на него и зажала ему рот рукой.

– Простите, сэр, – обратилась она к сэру Томасу, – его распущенный язык оскорбляет меня и смущает вас.

Дария не могла сдержать улыбки, пока не почувствовала на себе взгляд Роланда.

– Рассказывай, Ден, – вежливо попросил Роланд. – Итак, вы наконец нашли мастера Гайлза.

– Да, неподалеку отсюда, в лесу. С ним было шесть человек, один из них отъявленный негодяй, и две женщины. Он поймал Дарию и не знал, как получить за нее выкуп. Она ехала, чтобы увидеться с тобой, Роланд. Моя Филиппа поступила бы так же. Женщины! У них нет ни здравого смысла, ни ума. Они действуют так, как диктуют им чувства, и мы должны прийти им на помощь.

Филиппа хотела вставить какое-нибудь язвительное замечание, но ей мешало страшное напряжение, установившееся между Роландом и Дарией.

Она не знала, в чем тут дело, но как ни странно, ей хотелось защитить Дарию.

От Денвольда тоже не укрылись отношения молодых супругов.

– Этот злодей Алан издевался над твоей женой.

– Ты хочешь сказать, что он ее изнасиловал? – вскричал Роланд.

Денвольда порадовало столь бурное проявление чувств со стороны друга. Он протестующе поднял руку.

– Нет-нет, он просто издевался над ней. Правда, толстяк Гайлз бранил его, но я думаю, что это было частью их игры. Наконец ей дали поспать, хотя Алан очень туго стянул ей руки. На рассвете я проскользнул в их лагерь и вызволил ее.

– А затем мой дражайший муж всласть позабавился. Он раздел догола мастера Гайлза, а также всю его свиту и оставил их связанными. Мы забрали их лошадей, одежду и ткани, которые купили. Мастер Гайлз восседал на своем троне голым!

– Поделом ему, – одобрил сэр Томас. – Как вы себя чувствуете, моя дорогая? – спросил он, обратившись к Дарии. – Вы здорово испугались, наверное.

– Все в порядке, спасибо, сэр.

– Совсем недавно ей было плохо, – сказал Денвольд. – Ее рвало так сильно, что я думал, она не доедет.

К его удивлению, лицо Роланда окаменело, и он процедил сквозь зубы:

– Она носит ребенка.

– Дария так и сказала. Тебя можно поздравить, Роланд.

– Я называю это мужской силой, – улыбнулась Филиппа. – Какая мощь!

– Да, – согласился Роланд, не спуская глаз с жены. – Но, по-моему, ко мне это не имеет никакого отношения.

Сэр Томас откашлялся. Ему было не по себе.

– Вы пока что мои гости. Если бы вы приехали через неделю, то были бы гостями Роланда. Как раз перед вашим приездом мы обсуждали вопрос о переименовании Тиспен-Ладока.

– Я не уверен, сэр…

– Молчи, Роланд. Ты начнешь собственную династию. Мой род достаточно пожил здесь. Теперь твоя очередь. И ты должен дать замку имя своих предков. – Он повернулся к Дарии. – Сейчас, когда ваша жена здесь, мы можем спросить ее мнение.

– Я полагаю, Грелем и Кассия не знали, что ты убежала из Уолфетона? Она покачала головой;

– Не знали.

Роланд почувствовал, как в нем вскипает ярость, и резко сказал:

– Извините меня, но я должен поговорить с моей женой. Дария, идем со мной. Филиппа, в доме есть хлеб и сыр. Скажи слугам принести их.

Дарии больше всего на свете хотелось остаться в этом сыром мрачном зале и попивать теплый эль.

Она столько перенесла, чтобы встретиться с Роландом, а теперь, когда он в нетерпении стоял перед ней, ей не хотелось двигаться.

Он взял ее за руку и повел по узкой винтовой лестнице в восточное крыло замка. Ступени были очень крутыми, узкими и самыми неровными из тех, которые она когда-либо видела. Роланд шел впереди. Вдоль темного коридора были расположены три комнаты, и он повел ее во вторую.

– Я теперь здесь сплю. Когда замок будет моим, а это произойдет через неделю, я перееду в комнату Томаса.

– А где будет Томас?

– Он отправится в Дувр. Его дочь живет около замка Корф со своим мужем и кучей детей. У Томаса нет наследников по мужской линии, поэтому он продал мне Тиспен-Ладок. Семья его дочери очень нуждается. Когда люди короля приедут от твоего дяди, я смогу расплатиться с ним.

– Сколько денег останется, после того как ты заплатишь сэру Томасу за ремонт этого замка? Ведь он в ужасном состоянии.

Роланд думал то же, только в более грубых выражениях, однако ее неудовольствие только подлило масла в огонь.

– Отныне это ваш дом, мадам, и вам придется изменить свои представления о том, что считать ужасным. Хочу также заметить, вы не имеете права указывать мне, как распоряжаться деньгами. А теперь объясните, почему вы так глупо покинули Уолфетон, оскорбив Кассию и Грелема своим недоверием. Скажите, почему вы так дерзко переходите границы приличий.

– Если бы не мастер Гайлз, я бы благополучно доехала сюда, – пробормотала Дария, глядя на узкое окно с прибитой над ним шкурой какого-то животного. – Мне просто не повезло, что я наткнулась на его лагерь.

– Ха! Тебе чертовски повезло, что тебя спас Денвольд. Мир кишит такими подонками, как мастер Гайлз. Ты представляешь, чт” с тобой могло случиться?

Она уставилась на свои руки, избегая смотреть в его холодное, злое лицо, которое при первой же встрече показалось ей знакомым.

– Я много дней была пленницей, Роланд, так что прекрасно все представляю.

– Однако это тебя не остановило. Почему ты так поступила, Дария? Почему?

Она сжала руки, но не могла унять дрожь. Медленно подняв голову, девушка тихо сказала:

– Я хотела быть с тобой и не могла оставаться чьей-то нежеланной гостьей.

– Черт возьми, – произнес Роланд низким и глубоким голосом, в котором слышалось разочарование. – У меня сейчас нет времени на то, чтобы возвратить тебя в Уолфетон. – Он резко повернулся к ней. – Впрочем, иногда ты можешь быть мне полезна. Клянусь всеми святыми, слуги здесь ни на что не годны.

Дария промолчала, и его разозлило, что она стоит как каменная.

– Ты – бессловесная овца. Останешься в этой комнате, пока я не пришлю за тобой. Поняла?

– Да.

Он знал, что был груб, но не стал извиняться.

Пусть она научится повиноваться.

Ну почему, думала она, глядя ему вслед, почему он хочет оставить ее здесь одну. Неужели он стыдится ее? Роланд ушел, даже не взглянув на нее. Она пыталась вернуть того Роланда, который был ее другом и спасителем. Этот же Роланд только ненавидел ее и считал лгуньей. Дария несколько раз пересекла комнату из угла в угол, потом решительно вскинула голову. Неужто ей опять суждено быть пленницей? Нет! Дария вышла из комнаты и осторожно спустилась по лестнице. Приблизившись к последнему повороту, она услышала голос Роланда. Его тихие слова оглушили ее, словно он прокричал их во всю глотку:

– Той ночи достаточно, Гвин. Здесь сейчас моя жена.

– Ты не любишь ее, – услышала Дария бархатный женский голос. – Я видела, как ты избегал ее взглядов, притворялся, будто ее не существует. Я согрею тебя, мой господин, и сделаю счастливым.

Она не будет возражать…

– Возможно, но я все решил. Забудь об этом, Гвин. Позаботься лучше об обеде. Я не хочу, чтобы наши гости думали, что здесь свинарник и им не дадут ничего, кроме помоев.

Девушка сказала что-то еще, но Дария не разобрала слов. Роланд спал с ней, видел ее обнаженной, целовал и входил в нее! Ее пронзила такая острая боль, что она едва не вскрикнула. Держась за живот, Дария медленно опустилась на холодную каменную ступеньку и застонала.

Роланд услышал этот звук. Он нахмурился, затем взбежал по лестнице и резко остановился. Перед ним, прислонившись к ледяной стене, сидела его жена, обвив себя руками и плотно прикрыв глаза.

Она подслушала его разговор с Гвин.

– Значит, моя неверная жена, ты еще и шпионишь за мной?

Она молчала. Он назвал ее неверной? Она снова застонала и еще крепче обхватила себя руками.

– Нехорошо, Дария. Ты опять ослушалась и покинула комнату. Ну что ж, теперь ты знаешь, что я воспользовался услугами другой женщины. Ты также слышала, что я прогнал ее, ибо не хочу позорить тебя. Только взгляни на себя! Сидишь здесь, как статуя, и блеешь, как овца…

Дария накинулась на него так быстро, что он не успел закончить фразы, и ударила его кулачком в челюсть. Роланд потерял равновесие и споткнулся о нижнюю ступеньку. Она ударила его снова и закричала:

– Подонок! Сукин сын! Я не позволю оскорблять меня!

На сей раз она ударила его в пах, и он согнулся вдвое, прежде чем упасть на каменный пол большого зала.

Дария опустилась на колени и принялась колотить кулаками по его груди, крича еще громче:

– Я ненавижу тебя! Негодяй! Распутник! Господи, как я ненавижу тебя!

В отличие от Дарии Роланд заметил, что зал полон народа, включая Томаса и Денвольда. Они стали невольными свидетелями супружеской сцены и взирали на происходящее с окаменевшими лицами. Потом он почувствовал, как ее руки сомкнулись у него на горле и она задрожала от напряжения, забыв обо всем на свете.

Дария продолжала кричать, ударяя его головой по каменному полу:

– Ты делишь с другой женщиной то, что принадлежит мне, нарушаешь свои клятвы и еще смеешь называть меня неверной! Дразнишь глупой овцой за то, что я молчала. Но хватит! Я убью тебя, клянусь, убью, если ты притронешься к другой женщине!

Да, она больше не была глупой блеющей овцой. Ее пальцы вонзались ему в горло, но у нее не хватало сил придушить его. Роланд схватил ее запястья и оторвал от своего горла.

Она дрожала и тряслась, но продолжала кричать как умалишенная:

– Не смей, Роланд, не смей, не то я убью тебя! Я…

Он сбросил ее с себя и опрокинул на спину. Через минуту он уже лежал на ней, прижимая ее к полу.

Дария услышала мужской смех, сопровождаемый грязными шуточками, а потом раздалось женское хихиканье. Только тогда она заметила окружавших их людей и посмотрела в мертвенно-бледное лицо своего мужа.

– Ты будешь бить меня? – прошептала она.

– Бить? А что ты делала со мной? Моя голова не спелая дыня, хоть ты и старалась ее расколоть. Нет, я не стану душить тебя, ибо ты уже достаточно унизила нас обоих, чем немало позабавила окружающих. Я уведу тебя отсюда и, если ты опять нападешь на меня, я тебя сильно поколочу. Поняла?

– Да.

Он отпустил ее и поставил на ноги. В следующую минуту она ударила его коленом в пах. Роланд схватился за живот и потрясенно уставился на нее. Острая боль пронзила его тело, и он упал на колени, хватая ртом воздух.

Смех оборвался. И шуточки тоже стихли. Дария подняла голову и увидела, что все молчат, с ужасом глядя на нее. Она подхватила свои длинные юбки и выбежала из зала.

Филиппа окликнула ее, но она бежала сломя голову, спотыкаясь о неровные ступени, миновала поднятую решетку, затем узкий переход, соединявший внутренний двор с наружным, и выбежала за ворота. Но и там она продолжала бежать, держась за бок от невыносимой боли. Никто не попытался остановить ее или шагнуть навстречу.

Дария бежала, пока не подкосились ноги, а затем упала на покрытый травой холмик и скатилась по нему вниз, в канаву, и лежала там, не в силах пошевелиться. Она тяжело дышала, опасаясь, что своим паническим бегством из замка и падением навредила будущему ребенку. Она лежала, пока дыхание не стало ровным, чувствуя, как теплые солнечные лучи высушивают одежду и согревают тело. Когда она встанет и вернется в замок, ей придется поплатиться за свое поведение. От этой мысли хотелось умереть.

Но она не умерла.

Роланд увидел ее, лежавшую на боку, с прижатой к мягкой зеленой траве щекой, с закрытыми глазами, и не на шутку испугался. Вне себя от страха, он спустился с крутого склона и подбежал к ней.

Роланд упал на колени рядом с женой, но побоялся до нее дотронуться, опасаясь, что она сильно ушиблась.

– Дария.

Она нехотя открыла глаза и медленно поднялась на колени перед ним.

– С тобой все в порядке?

Она посмотрела ему в глаза – перепачканное лицо, в волосах, распущенных по плечам, запутались былинки, порванное платье с оторванным рукавом – и злобно выпалила:

– Надеюсь, ты больше не будешь спать с Гвин или с какой-нибудь другой женщиной? – Ее глаза были расширены, а губы дрожали. – Возвращайся на святую землю и скажи Лайле с Синой, что ты больше не свободен и…

Он зажал ей рот рукой, прекращая поток слов.

– Хватит, черт бы тебя побрал. – Он притянул ее к себе. – Нет, мадам, моя жена, я отведу тебя обратно. Сегодня ты доставила мне множество неприятностей. Филиппа уверяет, что всему виней твое состояние, якобы ты плохо соображаешь, что делаешь… Клянусь, она защищала тебя, даже после того как ты попыталась повалить меня на пол.

– И мне это удалось. Ты упал на колени.

– Дария, закрой рот. Я побью тебя, так и знай, но сделаю это очень осторожно, чтобы не навредить ребенку. На твоем месте я бы не стал кататься по этому холму как полоумный. Ты совсем взбесилась, женщина. Ну, пойдешь со мной добровольно или я поколочу тебя здесь?

"Неужели он и впрямь ударит меня?” – подумала Дария. А если ударит, что она станет делать? Плакать и просить о пощаде? Ползать у его ног? Ну нет! Она скорее умрет, чем доставит ему такое удовольствие.

– Ты будешь бить меня рукой или хлыстом? Роланд подумал, что ослышался. Да, она показала ему свой характер! Что же до его угроз, он пожалел о том, что такие слова сорвались с его губ. Никогда в жизни он не ударил женщину, ибо считал такой поступок достойным презрения. Но вот он неосторожно пригрозил ей, и она поверила, хотя знала, что Роланд предпочитает смех ругани, хорошую драку – пытке и жестокости.

– Я не наказываю хлыстом даже непокорных животных.

Дария отряхнула платье и расправила плечи. Поднявшись, она пошла по направлению к замку и поняла, что очень скоро ей будет плохо. Возможно, если он побьет ее…

Теперь Дария заметила овец; их было так много, что в воздухе стоял их запах. Деревья, покрывавшие склоны холмов, были зелеными и высокими.

– Далеко ли отсюда море? Роланд с удивлением уставился на нее. Чем вызвана эта резкая перемена разговора?

– Примерно в двенадцати милях.

– Я скучаю по его запаху.

– Я тоже. Иди.

– Ты станешь унижать меня перед Денвольдом и Филиппой?

– Ты напала на меня у них на глазах. Почему бы мне не отплатить тем же?

– Зачем ты делил ложе с этой женщиной? Роланд пожал плечами. Ему удалось сохранить видимость безразличия, хотя это было нелегко.

– Она хорошенькая, чистенькая и очень меня хотела.

– Понятно. Значит, жена для тебя – просто еще один сосуд, и любая женщина, которая окажется под рукой, может подойти на эту роль. Жаль, но, как видно, я ничего не могу с этим поделать.

– Ты ведь слышала, я сказал Гвин, что больше не приду к ней, потому что приехала моя жена.

– Понятно. Значит, твоя мужская честь не позволяет тебе развлекаться с другими женщинами в присутствии жены. Я очень благодарна, сэр, за это проявление целомудрия. Однако теперь мне нет дела до тебя. Бери хоть всех женщин, которые не прочь лечь с тобой в постель. Мне все равно. Это будет держать тебя на расстоянии, ведь ты только и делал, что причинял мне боль…

– Только раз, черт побери! В нашу брачную ночь. Это правда, я не был таким нежным, каким мог бы быть, но…

– Нет, это было дважды. В нашу брачную ночь и в первый раз в Рексеме…

Он громко и витиевато выругался. Ее слова вывели его из себя, а он был человеком благоразумным. Во всяком случае, до тех пор, пока не оказался рядом с ней, своей женой, своей проклятой лгуньей-женой.

– Мне следовало бы отправить тебя назад в Уолфетон, но сомневаюсь, чтобы Грелем снова согласился на это. Нет, я не стану просить его об этом. Может быть, граф Клэр примет тебя через несколько недель, когда ты попытаешься убедить его в том, что носишь в своем чреве его ребенка?

Он поймал ее руки, прежде чем она ударила его, и очень тихо и внятно произнес:

– Не смей замахиваться на меня, Дария. Предупреждаю в последний раз.