Тайны Васильков или мое нескучное лето

Глава 6, о мотоцикле с коляской, расследовании и прелестях семейной жизни

Ночью шел дождь. Я слышала его мягкий шелест сквозь сон. Он был таким приятным, убаюкивающим, усыпляющим. Было так уютно лежать под мягким одеялом, свернувшись калачиком, и смотреть цветные яркие сны. Время от времени я частично просыпалась, прислушивалась к дождю, и засыпала снова.

Утром дождь кончился, еще тогда, когда я лежала в кровати, предаваясь приятной лени. Солнце выглянуло на несколько минут, видимо, чтобы проверить, все ли в порядке, и снова исчезло на весь день.

– Это просто какой-то бред! – воскликнула Белка, когда я посвятила ее в подробности вчерашнего происшествия. – Бред сивой кобылы, – добавила она.

– Сивой кобыле такое и не снилось, – вздохнула я.

– И что ты теперь будешь делать?

– С кем? С полтергейстом?

– Ты уверена, что это полтергейст?

– А что же еще? – я пожала плечами. – Ничего не буду делать. Пусть живет. Знать бы, как его задобрить… По поводу прыгающих полотенец, я, в общем-то, не возражаю. Но эта шутка с книгой кажется мне совсем не остроумной.

– По-моему, у тебя от всего этого крыша поехала.

Я кивнула.

– Я бы не удивилась.

– Полтергейст… Да никакой это не полтергейст. Это кто-то хочет над тобой пошутить. Или напугать.

– Для шуток слишком злобно. А для страшилок слишком странно.

– Знаешь, что я думаю? – понизила голос Белка.

– Что?

– Я думаю, это какой-то маньяк, – сказала она шепотом и беспокойно посмотрела по сторонам.

Я рассмеялась.

– Ну откуда в Васильках маньяк?

– Маньяк может быть где угодно, – заявила Белка. – А как еще ты объяснишь такую злобу по отношению к Булгакову?

Белка еще раз открыла истерзанную книгу и посмотрела на оборванные края, оставшиеся от вырванных страниц. Это выглядело действительно как-то жутковато, и я чуть было не поддалась Белкиному настроению.

Когда Белка ушла, я решила, что никакие полтергейсты не должны мешать мне продолжать поиски сокровищ и тщательно обшарила кухню. Ни в шкафах, ни в банках с крупами, ни в духовке, ни даже за холодильником ничего не было. Но я поняла, что существуют миллионы возможностей. Например, за плинтусами. Или под какой-нибудь из деревянных половиц. Или за решеткой вытяжки… То, чем я занимаюсь, вряд ли можно назвать настоящими поисками. А настоящие поиски подразумевают массу разрушений. Мне бы этого очень не хотелось… Что делать, я пока не решила.

После обеда я решила навестить Галку. Интересно же посмотреть, как она дома хозяйничает. Да и Вовки, наверное, не будет. Это мне на руку, потому что она на него так смотрит, что мне все время хочется отвести глаза.

Галка варила земляничное варенье. Вокруг дома стояло почти видимое облако сладкого землянично-сиропного аромата.

– Что, уже земляника появилась? – удивилась я. – Я думала, еще рано.

– Вообще-то, рановато. Но есть такие особенные места, на холмах, где много солнца…

– За речкой?

– Ага, – кивнула Галка. – Дядя Вася знает.

– Я бы тоже земляники поела.

– Эх, пришла бы чуть раньше, когда я ее еще сахаром не засыпала…

– Да нет, я бы прямо с куста поела. На лугу.

– А что тебе мешает? Я дяде Васе скажу, он тебя возьмет с собой. А что, хорошая идея, – воодушевилась Галка. – Я бы, пожалуй, тоже с вами съездила.

– А на чем он туда ездит? – спросила я.

Дело в том, что эти холмы находятся не слишком далеко – за речкой. Добраться до них можно двумя способами: через речку или в объезд. Объезжать, конечно, дальше, но зато не пешком…

– На мотоцикле, – сказала Галка.

– А мы втроем уместимся? – засомневалась я.

– Так у него мотоцикл – с коляской, мы на нем впятером прекрасно умещались, – объяснила Галка.

Да, давно я не каталась на мотоцикле с коляской. Может быть, вообще никогда. Нельзя упускать такой шанс.

Мы еще немного поболтали, и я пошла домой.

Все-таки, несмотря на все произошедшие здесь изменения, нельзя сказать, что в Васильках кипит жизнь. Такое ощущение, что все здесь постоянно спят. Или это я сплю, когда они бодрствуют? Ведь говорит же баба Груша, что ночью какие-то сомнительные личности носятся по деревне на джипах и мотоциклах, шумят, поют песни и хохочут пьяными голосами. А днем они, понятное дело, отсыпаются. Поэтому днем так тихо.

Мне нравится эта тишина, но сегодня она какая-то напряженная. Как перед грозой. Как-то слишком тихо, даже на уши давит.

Я шла по самой середине дороги, до моего дома оставалось метров триста.

– Катя, – услышала я приглушенный шепот.

Я остановилась. Никого. Я внимательно посмотрела по сторонам. Все как обычно. Тихая пыльная деревенская улица. Слева от меня – дом дяди Васи, бывшего кузнеца. Справа – заброшенный полуразвалившийся сарай, вокруг которого простираются заросли двухметрового чертополоха. По дороге бродят куры, петух сидит на заборе… Показалось мне, что ли? Я уже собралась идти дальше, как снова услышала:

– Катька! Посмотри же направо, наконец!

Я посмотрела. Из чертополоха высунулась голова Белки и тут же исчезла.

– Иди сюда, – скомандовала она все так же шепотом.

– Куда – сюда, – спросила я. – Как ты вообще туда забралась и, главное, зачем?

– Да или скорее, потом все объясню, – рассердилась Белка. – Можешь ты без вопросов делать, что тебе говорят?

– Могу, – сказала я и полезла в чертополох.

Это была не трава, а настоящие деревья. С толстыми стеблями, листьями размером с мою ковбойскую шляпу и противными колючками, которые цеплялись к одежде. Белка уверено лезла через заросли, я – за ней.

– Я смотрю, ты прекрасно ориентируешься, – говорю я. – Часто здесь бываешь?

– Только когда приходится помогать испуганным соседкам, – сказала Белка.

– Кому это? – не поняла я. Это же я – ее соседка. Вовсе не испуганная, кстати. Скорее заинтригованная. И как она мне помогает, прокладывая запутанные тропки в этих джунглях?

Белка остановилась, и я налетела на ее спину.

– Вот, смотри, – сказала она и отошла в сторону.

На траве под чертополохами лежала распавшаяся стопка неровно вырванных книжных страниц, залитых чем-то темно-красным.

Я присела, чтобы рассмотреть их получше, и сразу поняла, что моя страшная, невероятная догадка подтвердилась.

– Это же… – прошептала я, – мои страницы.

Белка кивнула. У нее был торжествующий и в то же время растерянный вид.

– Как ты их нашла? – спросила я. – Ты что, специально полезла в эти заросли?

– Скажешь тоже, – Белка передернула плечами. – Я совершенно не хотела сюда лезть за этим дурацким мячом. Но Алинка расплакалась, и мне пришлось. Когда я это увидела, у меня волосы дыбом встали.

– Это что, кровь? – нерешительно спросила я.

– Я тоже сначала так подумала, – кивнула Белка. – Но теперь очень сомневаюсь. Слишком яркий цвет. Кровь, по-моему, темнее выглядит.

– Думаешь? – засомневалась я и снова посмотрела на страницы с бордовыми пятнами. Мне не хотелось смотреть на эти изувеченные листы, потому что от этого у меня в животе что-то скручивалось и переворачивалось, но глаза неизменно на них натыкались, как я ни старалась отводить их в сторону.

– Я на всякий случай не стала их трогать.

– На какой случай? – не поняла я.

– Мало ли, вдруг придется снимать отпечатки пальцев или что-нибудь в этом роде.

Я ошарашено смотрела на Белку.

– Какие еще отпечатки?

– Поэтому я отвела Алинку домой, взяла новый пакет и вернулась сюда, – деловито объясняла Белка. – Хотела тебя позвать, но тебя дома не оказалось.

– Я к Галке ходила.

Белка достала прозрачный полиэтиленовый пакет, засунула в него руку, взяла листы и ловко вывернула пакет наизнанку, ни разу не прикоснувшись голыми руками к зловещей находке.

– Пошли отсюда, – сказа она, нервно оглядываясь.

Мне тоже очень захотелось поскорее уйти из этого места. Белка сунула пакет за пазуху, и мы пошли ко мне.

Я застелила стол в гостиной газетой, а Белка аккуратно вытряхнула из пакета листки. Мы сели на стулья и уставились на стол. Белка принюхалась.

– Запах какой-то странный, – сказала она.

Я шумно втянула носом воздух.

– Да, что-то знакомое.

Белка приблизила лицо к листкам, почти уткнувшись в них носом.

– Это точно не кровь, – заявила она с победным видом. – Я знаю, что это.

– Что? – я смотрела на Белку, широко раскрыв глаза.

– Это клубничное варенье.

Я молчала, потрясенная.

– Сейчас полдеревни варит клубничное варенье, – сказала Белка через некоторое время.

– А некоторые даже и земляничное, – добавила я. Интересное, клубничное от земляничного цветом отличается?

Поездка за земляникой была назначена на девять утра. Дядя Вася предлагал шесть, я настаивала на одиннадцати, в конце концов было принято компромиссное решение.

Я проснулась в восемь, напилась кофе, надела шорты, майку, кеды, ковбойскую шляпу и потопала к Галкиному дому. Или к Вовкиному? К их общему дому, в общем. К дому семьи Крапивиных.

Возле дома стоял красный мотоцикл с коляской, около которого на бревне сидел дядя Вася и курил, а из-за забора доносились сердитые голоса.

– Да ничего со мной не сделается! – это Галка.

– Когда сделается, поздно будет! – это Вовка. – Ты знаешь, как на этом драндулете трясет?

Дядя Вася поднял бровь и обиженно посмотрел на меня, потом перевел свой, сразу потеплевший, взгляд на мотоцикл.

– Да ничего не трясет! – это снова Галка.

Дядя Вася удовлетворенно кивнул.

– Как хочешь, а я тебя не пущу, – сказал Вовка голосом настоящего мужчины.

– Как это – не пустишь? – удивилась Галка. – Силой дома запрешь, что ли?

– Надо будет – силой, – решительно заявил Вовка. – Если женщина сама не понимает…

– Да я понимаю, – жалобно сказала Галка. – Мне может земляники смертельно хочется.

– Да тебе дядя Вася на днях целое ведро привозил! Мало что ли?

– Да не мало. Просто, понимаешь, мне прямо с куста хочется. Даже во сне снится, как я срываю землянику, и сразу в рот…

Они замолчали. Видимо, Вовка думал, как решить эту неразрешимую задачу. Я села рядом с дядей Васей на бревно.

– Ну, хорошо, – наконец, произнес Вовкин голос. – Я с тобой поеду. Буду следить.

– Ой, Вова, ты такой замечательный, – произнесла Галка своим новым медовым голосом. После этого раздались звуки поцелуев.

Дядя Ваня многозначительно посмотрел на меня и пожал плечами.

– Бабу надо вот так держать, – сказал он, сжав кулак и потрясая им перед моим носом.

Калитка открылась, появились Галка с Вовкой, оба довольные и улыбающиеся.

– Ой, ты уже здесь, привет, – сказала Галка. – Вова тоже с нами поедет.

Мы начали усаживаться в мотоцикл. Галка, естественно, села в коляску. На одеяло, заботливо постеленное Вовкой. Я должна была сесть рядом с ней. Только в момент усаживания я полностью оценила разросшиеся галкины прелести. Я рядом с ними умещалась с большим трудом.

Вовка сел сзади дяди Васи, и мотоцикл завелся.

– Нет, я так не могу, – застонала Галка. – У тебя со всех сторон сплошные локти и коленки, которые все время в меня упираются.

Я вылезла из коляски и села на сиденье, между дядей Васей и Вовкой. Это действительно было удобнее, тем более, мы все трое отличались худосочным телосложением, и тесно нам не было.

– Нет, так тоже не пойдет, – сказала Галка, – ревниво глядя на Вовку, который дышал мне в затылок.

– Есть один хороший способ, – сказал Вовка. Он слез с мотоцикла, вытащил Галку из коляски, уселся в нее сам, а Галку посадил к себе на колени. Теперь все были довольны, за исключением, может быть, вовкиных коленей.

– Едрит твою наружу, – пробормотал, молча наблюдавший за перетасовкой пассажиров дядя Вася и завел мотоцикл.

Ехали мы долго, потому что медленно, потому что дядя Вася демонстрировал нам самый мягкий и нетравматичный способ езды на мотоцикле с коляской по разбитым дорогам и вообще без дорог. Мотоцикл остался у подножия холма, а мы, прихватив корзинки и ведерки, поднялись вверх с пологой стороны и разбрелись кто куда. Галка уселась посреди земляничной полянки и, срывая ягоды, с выражением неописуемого наслаждения на лице, отправляла их в рот, одну за другой. Вовка собирал ягоды в ведерко, описывая круги вокруг Галки. Дядя Вася сразу куда-то исчез вместе со своей корзиной, а я решила, что мое место – на самом верху самого высокого холма и вприпрыжку отправилась туда.

Для этого мне пришлось несколько раз спуститься и подняться, перепрыгнуть через ручей и пробраться через невысокий, но зверски колючий кустарник. И вот я на вершине. Вокруг – миллион оттеков зеленого, один другого сочнее и аппетитнее: нежно-зеленая трава, более темная зелень кустарников, насыщенный зеленый цвет отдельно стоящих дубов, изумрудные листочки тысячелистника и даже речка, текущая неподалеку, имеет свой собственный зеленый оттенок, название которого я не знаю. А еще – белые ромашки, розовый клевер и желтые лютики… А в небе – молочно-белые облака на ярко-голубом фоне.

Если бы я была поэтом, то немедленно сочинила бы хвалебные душераздирающие стихи. Или изобразила бы все это на огромном холсте, если бы была художником. Но, так как никакими талантами я не обладаю, придется просто впитать все в себя, и там оставить. В заветном уголке памяти, где хранятся самые красивые воспоминания.

Тут я вспомнила про землянику, села на траву, наклонилась… да ее тут видимо-невидимо! А сразу и не заметно. Такого вкуса, как у этой земляники, не бывает больше нигде…

Когда пришло время обеда, мы расположились под толстенным дубом, крона которого запросто могла бы укрыть, к примеру, весь наш четвертый курс, который в наступающем учебном году будет уже пятым. Галка достала вареную картошку, огурцы, хлеб и сало. Я извлекла из рюкзачка бабыгрушины пирожки со щавелем и с капустой, коробку шоколадного печенья с орехами и пару апельсинов. Дядя Вася вынул из-за пазухи пол-литровую бутылку с мутной жидкостью.

– Это что? – строго спросила Галка.

– Как что? – удивился дядя Вася. – Самогон.

– Убери сейчас же. Понял? – Голос Галки стал выше на несколько октав, – чтобы я этого больше не видела.

– Е-ершистый ёж! – с глубоким чувством сказал дядя Вася и посмотрел на Вовку. – Ты со своей бабой сам будешь управляться, или тебе помощь нужна? Ну и молодежь пошла, растудыть ее в ноздрю!

– А я что? – обиделся Вовка. – Я не возражаю. Но не больше пятидесяти грамм.

– Само собой, – сразу согласился дядя Вася. – Я же, понимаешь, за рулем…

– Вот именно! – надулась Галка. – То, значит, мне ехать нельзя, потому что трясет, то – пожалуйста, поезжай с в дюпель пьяным водителем, который тебя запросто в канаву вывалит и не заметит!

Дядя Вася шмыгнул носом, всем своим видом показывая, каких трудов ему стоит сдерживаться, чтобы не ответить этой склочной женщине. Он извлек из внутреннего кармана своего потрепанно жизнью коричневого пиджака два маленьких граненых стаканчика, вставленных один в другой, наполнил их и протянул один Вовке.

– Ну, будем, – произнес он, опрокинул в себя белую жидкость, закусил извлеченной из другого кармана уже очищенной луковицей, прихватил пару пирогов и шмат сала, после чего удобно устроился прямо на траве, положив под голову собственную кепку.

Вовка тоже быстренько, под недовольным взглядом Галки, вылил в рот содержимое стакана и принялся активно поглощать разложенные на полотенце припасы.

Я жевала пирожок с капустой и наслаждалась тишиной, запахом травы и земляники, стрекотом кузнечиков и жужжанием пролетавших мимо пчел.

– Говорят, у тебя кавалер завелся, – нарушил тишину Галкин вкрадчивый голос.

– Кто говорит? – разозлилась я. – Нет у меня никаких кавалеров.

Начинается. Вот так здесь всегда. Ты только подумаешь, что хочется чихнуть, а тебе уже с другого конца деревни кричат «будь здорова».

– Ну, бой-френд. Или хахаль. Как тебе больше нравится, – Галка обижено пожала плечами.

– Да ни говорил я ничего такого, – вмешался Вовка. – Я только сказал, что видел его возле Катькиного огорода. И все.

– Ну, все понятно. Огородами к ней пробирался, – сказала Галка. – Чтоб не увидели и болтать не начали.

– А чего прятаться то? – возразил Вовка. – Это ж не преступление какое…

– Вот-вот. Все равно же все узнают, – подтвердила Галка.

– Да кто прятался-то? Объясните, наконец, – возмутилась я. – А то все уже знают, а я не в курсе.

– Да ладно, не в курсе, – усмехнулась Галка.

– Представь себе. Хотя кое-какие догадки у меня есть. Так кто это был?

– Антон, кто же еще, – сказал Вовка.

– Антон?!

Видно, изумление мое было настолько искренним, что Галка сразу поверила.

– Ну вот, ошибочка вышла, – сказала она и с упреком посмотрела на Вовку. – Так, значит, ты и Антон не… это самое?

– Какое это самое? Я его несколько раз встречала, поздоровались, и все.

– Что же он делал на твоем огороде? – Галка наморщила лоб. – Странно.

– Да уж, – сказала я.

– Может, человек просто мимо проходил, – произнес Вовка.

– Ты же говоришь, он по моему огороду пробирался.

– Это не я говорю, а Галка. Я только сказал, что видел его возле твоего огорода. Позавчера вечером. Он стоял у ограды и, вроде бы, что-то высматривал. Как будто искал место, где удобнее перелезть. Так, во всяком случае, мне показалось.

– И все? – спросила я.

– И все, – ответил Вовка.

– Ну и буйная у тебя фантазия, – сказала я Галке, а сама подумала: «Интересно, что же он на самом деле там делал? И как раз в тот день, когда произошло странное происшествие с книгами».

С Антоном я была знакома, но и только. Он начал приезжать в Васильки, когда я уже заканчивала. У него здесь появились родственники после того, как его старшая сестра вышла замуж. Он мой ровесник, ходит обычно в сильно драных джинсах, у него длинные волосы и очень задумчивый взгляд. Вот, пожалуй, и все, что я он нем знаю. Да, еще его футболки с философскими надписями, вроде: «У меня сегодня понедельник» или «Ненавижу белые носки». Особенно меня впечатлила последняя: «Кто мы?!».

Надо расспросить о нем Ваню. Кажется, они проводят много времени вместе.

Есть в нем что-то странное. Или подозрительное?