Тайные поклонники Рины

Глава 4. Любитель комиксов

N: "Uncharted?"

Я: "Естественно"

N: "Все четыре части?"

Я: "Ага-а-а"

N: "Until Dawn?"

Я: "Тоже. Трижды переигрывала, чтоб всех спасти. А то дохли как мухи. А ты в "Одни из нас" играл"?

N: "О, да. До второй части никак не доберусь"

Я: "Я тоже. Повзрослевшая Элли – красотка"

N: "Ты тоже ничего"

Ой… Незапланированный комплимент подъехал. Кто-нибудь подскажет, как на них положено реагировать? А то просто мне нечасто с ними приходится сталкиваться. Отнекиваться, мол: да ну ладно тебе, я урод и не отражаюсь в зеркале – глупо. Соглашаться – попахивает нарциссизмом. Дилемма.

Подумав, выбираю нейтральное.

Я: "Папа говорит, что я солнышко :)"

Перевод в шутку, полагаю, самый оптимальный вариант.

N: "Ты заяц из рекламы батареек. Неугомонный энерджайзер. Сама ни секунды на месте спокойно не можешь усидеть и других заряжаешь. И это круто"

Я: "Не захвали, а то зазнаюсь"

N: "Ок. Больше не буду"

Эй! Нормально вообще? Я ж девушка, нельзя мои слова буквально воспринимать!

N: "Как там твои попытки меня вычислить. Не сдалась ещё? Проникновение с обыском – это ты меня, конечно, повеселила"

О, он знает? Потому что самолично был в раздевалке? Или успели доложить? Больше чем уверена пацаны успели всей в округе рассказать весёлую историю о чокнутой девице.

Я: "И насколько я была на верном пути?"

N: "Не успокоишься, да?"

Я: "Ни за что"

N: "Тогда не стану портить удовольствие подсказками, Нэнси Дрю. Ты умная, сама справишься ;)"

Эта беседа у нас проходила в понедельник вечером, когда "N" всё же любезно вспомнил обо мне. Теперь же, пару дней спустя, я с порога, едва заметив вышедшую в школьные двери подругу, хватаю её под локоть и нетерпеливо увлекаю за собой.

– Мне нужна помощь! – вместо "приветов" огорошиваю её с утра пораньше.

– Ну да кто бы сомневался. Нет чтобы хоть раз сказать: пошли прошвырнёмся по магазинам, сходим в СПА. В кино смотаемся вместо физики, наконец.

– Потом кино и СПА. У меня назрел план!

– И этот план, конечно же, мне не понравится?

– Это принципиально важно?

– Да не особо, – стягивая на ходу куртку тяжко вздыхает она. – Давай, выкладывай, что опять удумал твой воспалённый мозг.

Послушно выкладываю, пока та переобувается в раздевалке. Пытается переобуться, во всяком случае, но спотыкается, путаясь в кроссовках.

– Ты нормальная, да? – присвистывает Рита. – И как ты себе это представляешь? Нас и так кукукнутыми считают. Тебя особенно, но я тоже под раздачу попадаю.

Отмахиваюсь, мало заботясь о таких мелочах. Уж чему меня научил папа, кроме того, что из пельменей с сосисками получается обалденный супчик, так это уважать себя и не растрачивать попусту нервные клетки на тех, чьё мнение никто не спрашивал. Прислушиваться нужно только к тем, кто действительно важен.

– Так ты со мной?

У Ритки такой вид, будто я сморозила полную ахинею.

– Само собой.

Отлично. Просто в одиночку чудить реально… ну, некомфортно. Ни ей, ни мне. У нас с самого начала повелось, что какой бы кипиш не творился, мы варимся в нём вместе. Даже если ссоримся, что тоже случается. Правда обеих надолго не хватает. Через сутки, максимум, двое уже ломимся друг дружке в двери с короночкой: "Леопольд, выходи. Выходи подлый трус. Гулять пойдём".

Так что с поддержкой я готова на любые неадекватности. В том числе и врываться в спортзал в разгар урока, чтобы… помацать пацанов.

– Бойко, Долгорукая, вы опять? – недовольно бурчит Васильевич, наш физрук. Хороший мужик. Наверное один из лучших в школе.

Его все любят и уважают, по меньшей мере, за то, что он уважает учеников в ответ. Где надо пойдёт на уступки, если необходимо и поблажку даст, но главное, общается с подростками на равных. Не затаптывая личность, как любят это делать преподаватели старой закалки.

– Простите, – милейше улыбается ему Рита. – Это займёт не больше минуты. Вопрос жизни и смерти.

– Вопрос жизни и смерти не терпит перемены?

– Нет, конечно, – даю знак, чтоб поддельница начинала с противоположной части спортзала. – Они же потом все разбегутся.

Игнорируя обалдевшие лица торопливо, но внимательно принимаюсь бегать от парня к парню, вглядываясь в их руки. В прямом смысле. Где надо – беспардонно выворачиваю, задираю и щупаю. Девки открыто ржут, пацаны тоже сильно не шифруются, но мне пофиг – я слишком сосредоточена, выискивая любой намёк на шрам.

Вчера в переписке, когда тема зашла о битых пальцах и поломанных конечностях, "N" ненароком обмолвился, что где-то с год назад неудачно прилёг на арматуру в какой-то заброшке. Так неудачно, что пришлось накладывать швы. На и без того вывихнутую руку. И вот тогда меня осенило – швы подразумевают рану настолько глубокую, что по определению должен остаться шрам.

Идеальная зацепка, которая сдаст мою таинственную Золушку с потрохами. А когда лучше всего провернуть задуманное, как не на физкультуре? Когда все в сборе и в футболках. Поэтому Васильевич сильно и не бухтит, с утра уже стал свидетелем первой волны бабской невменяемости.

Понятно, что шалость эта рассчитана исключительно на удачу и основана на шаткой логике, собранной из имеющихся сведений. "N" немногим старше меня, значит либо второгодник, что вряд ли, либо тоже из выпускного класса. А значит, проверить надо на всякий случай наших пацанов и из параллели. Наших я уже облапала на первом уроке во время всё той же физры, на очереди остались "Б-эшки". Хорошо что у нас всего два одиннадцатых.

Действуем с Ритой так лихо, словно только этим и занимаемся в свободное время. Один, второй, третий. Всё отточено и чётко. Если кто начинает возбухать – строго шикаем, смешки игнорируем, пытающихся сопротивляться одёргиваем.

– И что вы пытаетесь найти? – когда доходит очередь Вадима, который по иронии судьбы, достаётся мне, он не только не противится, но и для удобства вытягивает кисти вперёд ладонями вверх. – Скажи, я помогу.

– Проверяем реакцию Манту, – отвечаю первую прошедшую в голову ересь. – Секретное спецпоручение от медсестры. Все подробности засекречены.

– Ты странная, знаешь? – по-доброму улыбается Чернышевский.

– Ага. Мне говорили.

– Но это мило. Так что насчёт сходить куда-нибудь после школы?

Блин. Снова-здорова?

– Не могу. У меня репетиция.

– Была ж вчера.

Была вчера. Верно. Но нужна же отмазка.

– Пере… несли… – растерянно замираю, находя то, что искала. Бледную небольшую полосу чуть выше локтя. Да ладно??? Вот ведь ирония. Нервозно сглатываю образовавшийся в горле ком. – Откуда у тебя шрам?

– Узнаешь, если согласишься прогуляться.

– Девушки, закончили? Позволите продолжить? – напоминает о себе физрук.

– Агась, уже отчаливаем, – к нам подлетает Рита, утягивая меня к выходу. Приходится постараться, потому что ноги мои слишком крепко приросли к полу. – Пошли-и-и давай, – выпихивают меня из зала, для ускорения подгоняя пинками в спину. – Чего оцепенела?

– Я нашла. Это он.

– Кто?

– Чернышевский.

– А может и нет. Шевченко Сеню помнишь?

– Конечно.

Правда не прям чтоб очень хорошо. Арсений в целом человек не особо общительный. Больше сам по себе. Но умный. Мы с ним на одну олимпиаду по литературе в девятом классе ездили. Где он меня обскакал. Меня. А я в литературе профи!

– У него тоже на запястье есть шрам, – окончательно загоняет меня в угол подруга.

О, как. Значит, Вадик ещё может оказаться и ни причём. От понимания этого испытываю некоторое облегчение. Почему-то. Однако вопрос остаётся открытым: у нас теперь два потенциальных подозреваемых. Так с кем из них я уже почти неделю переписываюсь?

Вадик и Арсений.

Круг подозреваемых сузился. Да. Это, конечно, могут оказаться вообще не они в конечном итоге, но сейчас хотя бы понятно в какую сторону двигаться. Правда опять же, "N" говорил про тренировки, но Шевченко к волейбольной команде никаким образом не относится, а значит всё снова упирается в Чернышевского.

Хотя папа верно заметил, когда я вечером рассказала ему о результатах своего маленького безумного "расследования", что речь ведь может идти и не о волейболе. Это же исключительно предположение, а там кто знает, может Арсений плаваньем занимается на досуге? Йогу нашу с Ритой тоже можно тренировкой обозвать. С натяжкой, но можно.

Короче, надо зондировать почву и всё разнюхать. Очень тактично и осторожно. Именно поэтому на следующий день я выслеживаю на перемене одиноко кукующего Арсения. Сидит в коридоре на низком подоконнике, который давно все воспринимают как дополнительные лавочки и что-то скрупулёзно рисует в блокноте на крупных пружинах. Очень сосредоточено, чуть сгорбившись, напрочь игнорируя жизнь вокруг.

Бесцеремонно плюхаюсь рядом.

– Дратуте. Ооо, – замечаю рисунок в стиле комикса во весь разворот. Разделённые на окошки сценки, какое-то чудо-юдо с волчьей пастью на теле человека, бегущие в панике люди и коронные "ОМГ" и "АРГХ" большими буквами для передачи настроениями. Такая качественная прорисовка. Даже убывающая луна не просто луна, а со множеством вкраплений и полутеней. Дай ей цвет и вообще как настоящая. – Как круто, – забываю про вежливость, отнимая у него блокнот и с интересом листая исписанные страницы. А их немало. Целый сюжет. – Очень-очень круто! А почему оборотень нападает не в полнолуние? Они же по закону жанра обращаются только в это время.

– Потому что это не оборотень! – Арсений сердито отбирает своё добро, небрежно заталкивая его в рюкзак. – Никогда не слышала, что совать нос в чужие вещи невежливо?

– Что-то такое слышала. Прости, – миролюбиво вскидываю руки ладошками вверх. – Но это реально красиво. Тебе надо в иллюстраторы идти.

– Сам разберусь, – Шевченко безразлично спрыгивает с подоконника. Худой, невысокий, с шапкой пшеничных волос, зато для такой комплекции необычайно широкоплечий. Свитер прям заметно тянет в плечах, а вот ниже болтается как мешок. Непросто, наверное, выбирать ему одежду.

– Эй, ну не злись. Я девочка любопытная, ничего не могу с этим поделать. Мой моторчик в секретном месте работает быстрее чем мозги, – делаю “глазки котика из Шрека” и перевожу конечности в режим "молитвы". Ещё и губы жалостливо бантиком вытягиваю. Чтоб наверняка. Правда в ответ лишь равнодушно смахивают лезущую в глаза чёлку и закидывают одну из лямок рюкзака на плечо.

– Чего хотела?

Такой тяжёлый у него вырывается вздох, но голос заметно мягче становится. Ага. Интроверт потихоньку меняет гнев если не на милость, то подобие терпимости.

– Да ничего. Поболтать вот решила немножко, – сдабриваю всё милейшей улыбочкой. – А то столько лет проучились вместе и совсем друг о дружке не знаем ничего.

– И твой интерес совсем никак не связан с недавним досмотром?

– Нет, ты что! – замечаю его скептический взгляд. – Ну может чуть-чуть…

– Ты странная.

– Но в очаровательной манере?

– Нет. Просто странная, – выносит неутешительный вердикт Арсений и оставляет меня одну. Нет, вы видали? Ушёл, зараза такая.

Хм, мда. Попытка наладить контакт с треском провалилась. Молчунов непросто расшевелить, ну да ладно. Попробуем ещё разок, я настырная. Только завтра. Сегодня и без этого забот по горло. Контрольную по матану никто не отменял, а я к ней совершенно не готова. Мало того, что моя скромная персона в ней ни бум-бум, так ещё и со всей этой беготнёй за "призраком Булгакова" не получилось нормально подготовиться. А если совсем откровенно, я тупо про всё забыла.

Плюс репетиция после уроков. Надо разобраться с танцем. Мне до сих пор не хватает танцоров для вальса, народ открещивается всеми способами на какие только способен. Проявлял бы кто такое воображение когда я просила накидать идей к сценарию.

Один особо одарённый в понедельник, вон, так успешно имитировал вывихнутую лодыжку, что навернулся со сцены и реально её потянул. Даже Станиславский бы сказал: верю, заверните мне этого гения.

За пару дней ничего, естественно, не изменилось. Инициативы ноль, зато стремления соскочить – на грани фантастики. Приходится в прямом смысле брать измором.

– Полторы минуты и несколько несложных движений, неужели настолько непосильный груз? – в сотый раз тяжко вздыхаю я, оглядывая горстку собравшихся вокруг меня одиннадцатиклассников. Тех, что удалось подбить на подготовку к последнему звонку. – Нужно пять пар, чтобы смотрелось красиво. Три с половиной у нас есть. Кто поддержит Таню и встанет с ней в дуэт? – чувствую себя преподом. Всё точно как на уроках, когда ищут добровольцев, желающих выйти к доске: глаза в пол, неловкое топтание, блеянье, мычание и только что не игогоканье. – Ребят! Это последний раз когда мы делаем что-то вместе. Это наша память. Она останется с нами на всю жизнь. На фото. И видео. Для учителей и родителей снова-таки. Разве сложно приложить немного усилий для финального рывка?

Пять секунд тишины. Десять, пятнадцать… Продолжаю сверлить всех безапелляционным тяжёлым взором, требующим включить приличия ради совесть. Наконец, самый морально слабый не выдерживает.

– Ну давай я, – неохотно поднимает руку Паша, слегка пухловатый, но всё равно визуально привлекательный парень из нашего класса. – Правда учти, танцевать я не умею.

– Все не умеют. Но это проще чем ты думаешь, – воодушевляюсь я. – Вместе будем учиться. Осталась последняя двойка. Девчат, выручайте. Кто хочет в красивом платье покружиться по залу?

– А это так работает, да? Можно было добровольно? Мне не сказали, – хмыкает Ритка, сидящая на ступенях у сцены здесь же в актовом зале и трескающая купленную в столовке шоколадку.

Она с Яном давно была припахана на благо общества и, естественно, вовлечена в музыкальный номер, так что участия в дискуссии не принимала. В данный момент правда подруга сидела без пары. Миронов на сегодня от школы решил отмазаться, положив на занятия большой болт.

– Нельзя. И вообще, цыц, – шикаю на неё. – Не нарушай мне дисциплину.

– Окей-окей, строгий начальник. Молчу, – хихикает та, заталкивая остаток сладкого в рот одним точным движением.

– Ну так как? – снова обращаюсь к вверенным под мой контроль с разрешения завуча "миньонам". – Есть желающие?

– А самой слабо? – ехидно спрашивает один из парней с параллели.

– А ничё, что я и так пятьдесят процентов всей работы на себя переложила?

Сценарист, ведущая, организатор декораций, ещё и танцевать тоже мне? А может тогда я за всех всё одна сделаю и в принципе париться не надо? А то это ж целая эпопея: не дать разбежаться народу после уроков. Каждого приходится у выхода караулить. Буквально.

Вызываясь добровольцами они то планировали, что будут прогуливать уроки, но часть учителей по основным дисциплинам оказалась против, так как у выпускников идёт полным ходом повторение самых важных для экзаменов тем. Стоить ли говорить, как расстроились бедняжки-прогульщики.

– Поставить дурацкий танец – твоя затея! – тонким слоем железного аргумента размазывают меня по стеночке. – Мы можем и без него прекрасно обойтись.

Резонно. Даже против ничего не скажешь.

– Ладно, – принимаю поражение с достоинством. – Значит буду я. Осталось найти мне партнёра. Кто смелый?

– Можно я? Я хочу, – бодренько отвечают за моей спиной. Оборачиваюсь на голос и… Догадайтесь, блин, кого вижу!