Тайные страсти. Книга 2

Глава седьмая

Селение Фондорос находилось в отдалённой колумбийской провинции Кевьяроль, неподалёку от реки Кауки – притока Магдалены – у самого подножия Кордильер. Вокруг селения простирались первозданные тропические леса, состоявшие из вечнозелёных деревьев, опутанных лианами, по которым с громкими криками сновали обезьяны. Здесь были и пальмы, на стволах которых росли жёлтые, коричневые и пурпурные орхидеи, и каучуконосы, и деревья какао, хинные и красные деревья. Этому селению повезло в том отношении, что сюда ещё почти не проникла цивилизация, а потому и вырубка ценных пород леса ещё не началась; но зато и жизнь проходила так, как десятки, а то и сотни лет назад. Население Фондороса насчитывало не более пятисот человек и это были потомки индейского племени чибча, и метисы, многие из которых жили в бамбуковых хижинах, крытых соломой. Белых насчитывалось всего несколько человек, среди которых были сестра Эулалия, местный священник – церковь была единственным каменным строением во всём селении – хозяин местного магазинчика и представитель администрации провинции Кевьяроль.

Чтобы добраться до этого селения, надо было не меньше трёх часов трястись в стареньком автобусе, который ходил от Пуэрто-Беррио не больше трёх раз в неделю. Единственный телефон находился у представителя администрации, и, кроме этого телефона, средствами связи с внешним миром были лишь несколько радиоприёмников.

Короче, это такая глушь, что жизнь здесь проходит более уединённо, чем в самом строгом монастыре, – решила про себя Эулалия после первой недели, проведённой в Фондоросе. Её дни и обязанности не отличались особым разнообразием – она учила детей Закону Божьему, заменяя в этом отношении священника, который знал Святое Писание не намного лучше своих прихожан; обязательно навещала местную больницу, где всегда находилось не меньше десятка пациентов, которых лечил местный врач – коренной житель этого селения; и, наконец, обходила всех страждущих, беседуя на самые разнообразные темы – причём Бог занимал в этих беседах далеко не самое главное место. Вечера она посвящала молитвам и воспоминаниям. Когда ей становилось совсем тоскливо, Эулалия бралась за сочинение писем Марии Алехандре и отцу Фортунато, причём отправляла их далеко не всегда, откладывая в дальний ящик стола.

«Зачем надоедать им своими расспросами и советами? – справедливо думала она. – В конце концов, я сама выбрала это, Богом забытое место, и тем интереснее будет, вернуться потом в Боготу и узнать все новости сразу. Тем более, что Мария Алехандра сейчас в Париже, ну а у этого старого хрыча – моего достопочтенного братца – новостей не больше, чем у меня». И, тем не менее, кипучая натура сестры Эулалии с трудом выносила эту вынужденную изолированность от бурных событий внешнего мира, а потому с тем большим упоением она набрасывалась на редкие письма отца Фортунато.

Последнее из них пришло буквально вчера и, именно из него Эулалия узнала о том, что Мария Алехандра, вместе с мужем и дочерью вернулась в Колумбию.

«Я разговаривал с ней лично, – писал отец Фортунато, – и она показалась мне чем-то очень опечаленной и озабоченной. У меня сложилось впечатление, что за время её пребывания в Париже произошло что-то необычное, о чём она пока не хочет говорить. Хорошо если это только супружеская измена и ничего более! – да простит мне Господь такие речи. Спрашивала она и о тебе, обещая написать в самое ближайшее время.

В предыдущих письмах я уже не раз сообщал тебе о своей новой прихожанке – молодой женщине по имени Тереса, которую мы оба хорошо запомнили по её выступлению на том, богопротивном суде, с которого тебя удалили лишь с помощью конвоя – и всё за твой невоздержанный язык, сестра! Я уже отпустил ей грех незаконного сожительства с Фернандо, н теперь, после того, как он её бросил и вместе с Алехандрой улетел в Париж, бедная девушка всерьёз подумывает о том, чтобы полностью посвятить себя Богу. Я не настаиваю, но и не разубеждаю её в этом решении…»

– Да уж, не настаиваешь, – пробормотала сквозь зубы Эулалия, слишком хорошо знавшая своего брата, – небось так вцепился в несчастную девчонку, что она уже заказала шить себе одежду послушницы. Ну как же! – отец Фортунато своими пламенными проповедями пополнил стадо агнцов Божьих ещё на одну овцу! Ох, как жаль, что я нахожусь так далеко! Что же всё-таки случилось с моей девочкой и почему она так печальна, как пишет об этом старый мошенник?

Следующий день проходил как обычно, но в тот момент, когда Эулалия вдохновенно объясняла индейским детям самого разного возраста, смысл божественной заповеди «возлюби ближнего своего, как самого себя», за ней прибежал взволнованный священник, в чьём доме она жила.

– Сестра Эулалия, к вам приехали из Боготы!

Она невольно вздрогнула, и у неё защемило сердце. Или – произошло что-то необычное, или – её решила навестить Мария Алехандра! Быстро простившись с детьми, она поспешила домой, расспрашивая на ходу отца Эухенио – так звали священника.

– Да, это красивая молодая сеньора с девочкой лет пятнадцати, у которой такие печальные глаза, – торопливо говорил он.

Эулалия помчалась так быстро, что намного обогнала отца Эухенио. Значит, произошло то, о чём она и мечтать, не смела – к ней приехала Мария Алехандра, и не одна, а с дочерью! Но что заставило проделать их столь долгий путь, да ещё без предварительного письма? Уже подбегая к своему дому – одноэтажному, деревянному строению с железной кровлей она увидела высокую фигуру Марии Алехандры. Они, молча порывисто обнялись и прослезились.

– Как я рада тебя видеть, девочка моя, – бормотала Эулалия, утирая слёзы, – как же я рада тебя видеть!

– Я тоже, Эулалия, – растроганно сказала Мария Алехандра.

– А где же твоя дочь?

– Она находится в доме – устала в дороге и теперь спит на твоей постели. Пойдём, где-нибудь погуляем и я тебе обо всём расскажу.

– Пойдём, конечно, пойдём, и, если бы не москиты и не жара, то лучшего места для прогулок, чем здесь, трудно было бы и представить.

Они вышли из селения, и пошли по опушке леса. Мария Алехандра, стараясь сохранять спокойствие, коротко поведала Эулалии обо всём, на что та отреагировала достаточно неожиданно.

– Нет, я, всё-таки, откажусь от монашеского сана! Более того, я перестану верить в Бога, который допускает такие ужасные вещи и начну верить в сатану! Почему, ну почему твоя дочь оказалась вынужденной повторить твою же судьбу – нет, это просто в голове не укладывается! Кстати, так что показали анализы?

– Она беременна.

– О Боже милосердный! – И Эулалия вознесла руки к небу. – Только бы она родила мальчика!

– Почему? – изумилась Мария Алехандра, которая, втайне подумывала об обратном.

– Да потому, что тогда, хоть в третьем поколении семейства Фонсека прекратится эта ужасная традиция таинственных изнасилований!

Они немного помолчали, а затем Мария Алехандра рассказала о цели своего визита. Поскольку Фернандо вернулся в Колумбию почти вслед за ними, она решила спрятать свою дочь здесь, хотя бы до конца её школьных каникул.

– Мне почему-то кажется, – задумчиво сказала она, обрывая на ходу яркие цветки орхидей, – что вся эта история скоро кончится – и кончится намного раньше, чем Алехандре придёт срок родить.

– Но ты же не можешь подозревать этого юношу! – воскликнула Эулалия.

– Нет, могу! – упрямо возразила Мария Алехандра. – И ты бы заподозрила даже ангела, окажись в моём положении. Короче, сможешь ты приютить Алехандру хотя бы на какое-то время?

– Да, конечно, – не слишком уверенным тоном произнесла монахиня, – хотя, боюсь, ей будет здесь не слишком удобно, особенно по сравнению с Боготой. Но согласится ли она сама остаться в такой глухомани?

– Согласится, – твёрдо сказала Мария Алехандра. – А теперь пойдём к ней.

– Ну, неужели ты не можешь на неё повлиять? – раздражённо спросил Фернандо, смотря на задумчивого Себастьяна. Этот разговор между дядей и племянником проходил в доме Медины, в Боготе, во время отсутствия Марии Алехандры. Прошла уже неделя с момента возвращения Фернандо из Парижа, и за всё это время он так не смог напасть на след Алехандры. И даже Себастьян не знал, куда его жена спрятала дочь. Они с Фернандо уже подробно обговорили все «нелепые» подозрения Марии Алехандры на счёт связей Фернандо с колумбийской наркомафией, и теперь их разговор явно зашёл в тупик. Именно поэтому Фернандо и задал свой вопрос, в ответ на что, Себастьян лишь растерянно пожал плечами.

– Ведь ты достаточно хорошо знаешь мою жену, – сказал он племяннику, – и уже мог бы понять, что она женщина импульсивная и непредсказуемая, а потому не поддаётся логическим убеждениям, руководствуясь или настроением или одной идеей, которую втемяшила себя в голову. Ну как я могу её убедить, что все её подозрения в отношении тебя – это полный бред и что ты не мог изнасиловать и уж, тем более, пытаться убить Алехандру? Вся эта история, действительно, весьма загадочна, а, поскольку мы так и не обратились в полицию, теперь уже, может быть, никогда и не узнаем правды.

– Так что же мне делать? – буквально простонал Фернандо. – Я хочу увидеть Алехандру, хочу сказать о своей любви к ней, несмотря ни на что! Тем более, что она сейчас находится в таком положении…

– А тебя, действительно, не слишком шокирует, что у неё будет ребёнок, да ещё неизвестно от кого? – осторожно поинтересовался Себастьян, разливая виски и протягивая бокал своему племяннику. Никогда до этого они ещё не пили вместе, но теперь это было просто необходимо сделать, особенно, учитывая подавленное состояние Фернандо. Он взял бокал и выпил залпом, даже не поморщившись. Вопрос Себастьяна поставил его в трудное положение. Ему не хотелось лгать, но сказать правду было просто невыносимо. Да, его очень шокировало известие об изнасиловании и беременности Алехандры! Сколько раз он мог стать её первым мужчиной, но всё откладывал этот момент – сначала потому, что узнал об их мнимом родстве, затем потому, что считал её ещё не готовой к этому. А там, в Париже, она и сама стала уклоняться от его объятий! И вот теперь это уже не невинная девушка, готовящаяся стать женой любимого человека, а беременная жертва изнасилования! Нельзя, ну нельзя было откладывать их близость до лучших времен, потому что вместо них, как выяснилось, настали худшие. Фернандо ревновал и готов был собственноручно убить насильника Алехандры, но вместе с тем, он испытывал и какое-то сложное, труднообъяснимое чувство к ней самой, словно бы она была перед ним в чём-то виновата. Пожалуй, в этом чувстве слились воедино сразу три других – любовь, жалость и… то ли презрение, то ли ненависть. Ведь она сама отвергла его, не пожелав простить, и вот теперь сама нуждается в его любви и прощении. А потому он не мог дать однозначного ответа на вопрос Себастьяна и лишь неопределённо пожал плечами.

– Я хочу с уверенностью сказать только одно – я люблю её и готов сделать всё от меня зависящее, чтобы она была счастлива. Ведь то же самое и ты не раз говорил её матери?

Себастьян кивнул.

– Да, Фернандо, мы с тобой и счастливы и несчастны, потому что любим этих женщин. Но подумай о том, что ведь и они находятся в таком же положении, и их любовь к нам не раз доставляла им обоим и счастье и несчастье.

Фернандо подумал о другом – если его дядя отчасти заслуживал такой участи, то ему самому не в чем было себя упрекнуть. В этот момент раздался голос Даниэля, и вслед за ним в гостиную вошла Мария Алехандра. Выражение её лица мгновенно приняло угрожающее выражение, когда она заметила Фернандо. Она быстро проводила Даниэля наверх, по пути едва заметным движением уклонившись от поцелуя Себастьяна. Дядя и племянник обменялись мрачными взглядами и почти одновременно вздохнули, не ожидая ничего хорошего от такого начала. И гроза не замедлила разразиться.

– Почему он оказался в нашем доме? – Ещё спускаясь по лестнице, гневно спросила Мария Алехандра. – Разве мы с тобой ни о чём не договаривались?

Себастьян неуверенно пожал плечами, пытаясь приободриться.

– Фернандо – мой племянник и может же он зайти ко мне…

– Может, – тут же согласилась Мария Алехандра, – и если он зайдёт ещё раз, то я немедленно перееду на свою квартиру. А теперь немедленно проводи его.

– Послушайте, – возмутился Фернандо, – я всё-таки не собака и не преступник, чтобы со мной так обращаться. Я пришёл сюда для того…

– Меня это не интересует, – холодно заметила Мария Алехандра, – я никогда и ни при каких обстоятельствах не скажу тебе, где моя дочь, так что на это можешь не рассчитывать. Будь любезен закрыть дверь с другой стороны, чтобы не утруждать Ансельмо.

– Ну, так нельзя, – скривился Себастьян, чувствуя на себе умоляющий взгляд Фернандо, – ты слишком жестока и несправедлива…

– Что? – мгновенно вспыхнула Мария Алехандра, заговорив яростно и гневно. – Ты изнасиловал меня, твой племянник – мою дочь, и ты же мне говоришь о милосердии и справедливости? Нельзя быть таким лицемерным, Себастьян! Справедливость наступила бы в том случае, если бы вы с ним заняли соседние камеры, хотя я сама, видит Бог, совсем этого не желаю.

– Я никого не насиловал! – не выдержав, закричал Фернандо, чувствуя подступающие к глазам слёзы. – Не смейте так говорить!

– Нет, это ты не смей на меня кричать! Себастьян, если он останется здесь ещё минуту, я начинаю немедленно собирать вещи.

– Успокойся, Мария Алехандра, прошу тебя, успокойся. Не будем ссориться, тем более, что нам ещё может потребоваться вся наша выдержка и мужество…

– Ох, не смеши меня! – Мария Алехандра осталась стоять на нижних ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, и так крепко схватилась левой рукой за поручень, что у неё побелели костяшки пальцев. – Кто бы мне говорил о мужестве, но только не ты. В Париже ты вёл себя, как трусливый заяц, который осмеливается лишь на дурацкую ревность. Ты до последнего момента не верил мне и что же? Может быть в то, что произошло, пока я ехала с Сержем Лану в аэропорт, ты тоже не веришь? А, ну конечно, ты же не видел его покорёженную машину!

Себастьян пробормотал что-то невразумительное, не осмеливаясь ни утверждать, ни отрицать что-либо. Фернандо с сожалением взглянул на растерянного дядю и направился к выходу.

– Фернандо! – окликнул его Себастьян. – Подожди минуту.

– Пусть идёт! – немедленно и твёрдо сказала Мария Алехандра, и тот молча вышел.

– Ты не права, у тебя просто очередной приступ раздражения, который ты обрушиваешь, на ни в чём, не повинных людей, – медленно и отчётливо проговорил Себастьян, подойдя поближе к жене. – Когда-нибудь ты очень пожалеешь о том, что нам здесь наговорила и тебе придётся извиняться за всё сказанное.

– А кто извиниться передо мной за то, что сделали с моей дочерью? – истерично выкрикнула она, на что Себастьян только скрипнул зубами и вышел из дома вслед за Фернандо.

– Куда ты направляешься? – спросил он племянника, догоняя его у выхода на улицу.

– Не знаю, – расстроенно произнёс тот, – ничего не знаю. Впрочем, нет, я, пожалуй, заеду к отцу Фортунато.

– Подожди, я тебя подвезу.

Они направились к гаражу, и Себастьян вывел машину.

– А сам ты, куда потом поедешь? – поинтересовался Фернандо, когда они уже ехали по улицам Боготы, направляясь к монастырю.

– Тоже не знаю, – рассеянно отозвался Себастьян, хотя ему уже и пришла в голову одна мысль.

Однако в тот день Фернандо так и не дошёл до отца Фортунато, потому что, едва он простился с дядей и направился в церковь, как навстречу ему вышла какая-то молодая блондинка с бледным и печальным лицом.

– Тереса! – изумлённо воскликнул он. – Что ты здесь делаешь и почему такой вид?

Действительно, Тереса, всегда любившая короткие, яркие платья, на этот раз была одета в тёмную длинную юбку, и какую-то невзрачную кофту, делавшие её намного старше. Более того, на лице Тересы не было и следа косметики, а длинные, роскошные волосы, которые она всегда распускала по плечам, на этот раз были сколоты скромным узлом на затылке.

Узнав Фернандо, она откровенно растерялась, покраснела и попыталась пройти мимо него, но он её удержал.

– Ты что – бежишь от меня? – с горечью спросил он, и лишь тогда она вскинула на него свои прекрасные, печальные глаза.

– Нам не о чем разговаривать, Фернандо.

– Ну как же так, ведь мы так давно не виделись… Но ты мне так и не сказала – что ты здесь делаешь?

– Отец Фортунато готовит меня к принятию пострига, – потупив глаза, тихо произнесла она.

Фернандо не мог поверить своим ушам.

– Ты собираешься стать монахиней?

– Да.

– Но этого не может быть! Зачем, Тереса, ведь ты такая красивая женщина, которая может сто раз выйти замуж, нарожать детей, и быть счастлива! Опомнись!

– Я не могу ни выйти замуж, ни быть счастлива, – ещё тише сказала она, не глядя на Фернандо.

– Но почему, почему?

– Потому что я любила и люблю только одного мужчину, который предпочёл мне другую женщину.

Фернандо по-настоящему разволновался, смотря сверху вниз на её склонённое и такое милое лицо. Вот если бы Алехандра любила бы его так же самоотверженно, тогда бы у них не возникало никаких осложнений! Фернандо вдруг вспомнил стройное, смуглое, горячее тело Тереситы, скрытое сейчас этой нелепой, старушечьей одеждой, и почувствовал страшное возбуждение. Ему захотелось сейчас и немедленно забыть обо всех своих неприятностях в её стыдливо-страстных объятиях, забыть обо всём том, что коверкает и делает невыносимой эту странную жизнь.

– Послушай, Тересита, – горячо заговорил он, беря её за локоть. – Нам нужно о многом поговорить. В моей жизни за последние две недели, произошло столько событий и перемен, что я хочу, я просто чувствую себя обязанным отговорить тебя от твоего нелепого решения. Поедем сейчас ко мне и поговорим обо всём спокойно.

Она вскинула на него глаза, в которых блеснуло какое-то неуловимое выражение, и отрицательно покачала головой.

– Нет, Фернандо, нет.

Но он продолжал настаивать, прочно держа её под руку.

– Поедем, прошу тебя. Сейчас мы с тобой оба нужны друг другу, как никогда. В тот момент, когда ты вышла из церкви, у тебя был такой несчастный вид, что ты даже не заметила, насколько несчастным выгляжу я. Нет, это не из-за Алехандры, у нас с ней всё кончено, – сделав над собой усилие, солгал он. – Только не спрашивай меня сейчас ни о чём – это слишком долгий разговор. Ага, вот и такси, очень кстати.

Фернандо махнул правой рукой, продолжая левой рукой держать Тересу, словно боясь, что она вырвется и убежит. Машина остановилась и Фернандо, обняв девушку за талию, подвёл её к дверце.

– Поедем, Тересита, умоляю тебя, дай мне последний шанс и ты никогда об этом не пожалеешь!

Она только жалобно взглянула на него и, так ничего и не сказав, послушно влезла на заднее сиденье. Всю дорогу они ехали молча, и Фернандо держал её маленькие, но сильные руки в своих, покрывая их горячими поцелуями.

Когда они вошли в его квартиру, он поспешно запер дверь и провёл Тересу в гостиную.

– Фернандо…

– Подожди минутку, давай сделаем вот как… – он ловким движением распустил её волосы и поправил их руками так, чтобы они пушистой волной легли на её тонкие плечи.

– Зачем ты это сделал?

– А затем, что я хочу вспомнить тебя той Тересой, красотой которой любовалась вся наша консерватория на том самом вечере, помнишь?

Она кивнула и поспешно добавила.

– Но я уже давно не та, Фернандо…

– Нет, Тересита, – твёрдо заявил он, привлекая её к себе, – и ты та, и я тот.

Она попыталась вырваться из его объятий, мотала головой, не желая подставлять губы, но он был настойчив, и не выпускал её до тех пор, пока они не слились в жарком поцелуе – сначала напряжённом, а затем всё более, страстном. Тереса вздрогнула и по её телу пробежала лёгкая дрожь, так хорошо знакомая Фернандо по их прежним отношениям. Он понял, что победил, и, не отрываясь от её губ, стал приподнимать её нелепую кофту.

– Что ты делаешь? – прошептала она, когда он вынужден был слегка отстраниться и заставить её приподнять руки над головой.

– Я люблю тебя, Тересита, – также шёпотом отвечал он и в тот момент был вполне искренен. Одним рывком он снял с неё кофту и мгновенно расстегнул бюстгальтер.

– Нет, Фернандо, прошу тебя, ведь это грех… – пыталась сопротивляться она, делая это не столько ради того, чтобы его остановить, сколько ради самой себя.

– Наша любовь не может быть грехом, – уверенно заявил он, опускаясь перед ней на колени и попеременно целуя её красивые, твёрдые груди. – О, как же ты прекрасна…

– Себастьян? – изумилась Дельфина, стоя в гостиной и смотря на него широко раскрытыми глазами. – Вот уж кого не ожидала…

– Извини, что я предварительно не позвонил, но мне вдруг захотелось тебя увидеть, – смущённо пробормотал он, не зная какой реакции ждать от своей бывшей любовницы.

– Да нет, ничего страшного, тем более, что после твоего возвращения из Парижа мы ещё ни разу не виделись, – таким тоном сказала Дельфина, что Себастьян сразу обратил внимание на её слова «твоё возвращение», словно он ездил туда один и никакой Марии Алехандры с ним и не было. – Бенита, иди, посмотри как там моя Долорес.

Служанка бросила на Себастьяна быстрый, но внимательный взгляд, отчего он внезапно смутился, и послушно прошла наверх.

– Твою дочь зовут Долорес? – спросил Себастьян, лишь бы хоть что-нибудь говорить.

– Да. Красивое имя, не правда ли?

– Красивое. Но ты и сама похорошела. Эти роды тебя просто преобразили…

– Правда? – счастливо засмеялась Дельфина. – А ты знаешь, мне все это говорят.

– Кто это – все? – насупился Себастьян.

– Все мои знакомые мужчины, разумеется, – поняв, что попала в точку, мгновенно продолжила Дельфина.– Ведь ты же не думаешь, надеюсь, что я выслушиваю комплименты от женщин?

– Нет, но я не то имел в виду… Много у тебя… знакомых мужчин?

– А почему тебя это интересует?

«Ох, как же я ненавижу этот проклятый женский вопрос! – стискивая зубы, подумал про себя Себастьян. – Кроме одного только кокетства в нём нет ни малейшего смысла. Ну, вот что я ей отвечу?»

– Меня это не интересует, Дельфина, – холодно сказал он, и оживление в её глазах мгновенно угасло. Теперь уже он понял, что нашёл её слабое место.

– Что интересного у тебя было в Париже? – немного оправившись, поинтересовалась она.

– В каком смысле?

– Ну, эти знаменитые своим шиком, парижские женщины…

– Я ездил туда с женой.

В глазах Дельфины вспыхнула ярость.

– И что? Пришёл ко мне рассказать о том, как вы хорошо провели время?

– Нет, – несколько смущённо сказал Себастьян, – тем более, что у нас там была масса проблем… Мне хотелось тебя увидеть, Дельфина…

Их глаза встретились, и они несколько мгновений смотрели друг на друга, прекрасно общаясь друг с другом и без слов.

– Хочешь посмотреть на мою девочку? – вдруг спросила она.

– Я уже видел её…

– Но ты не видел, как она подросла. Пойдём, я тебе покажу, – и Дельфина повела его наверх, в свою спальню.

– Можешь идти, Бенита, – сказала она, принимая дочь из рук служанки.

– Она только что заснула, сеньора, – сказала Бенита, вновь смерив Себастьяна быстрым взглядом.

– Вот и хорошо. Иди, займись обедом.

Бенита вышла, а Дельфина с дочерью на руках приблизилась к Себастьяну.

«Нет, всё-таки материнство её удивительно преобразило, – подумал Себастьян, смотря на счастливое лицо Дельфины, – и она, действительно, чертовски похорошела!»

Дельфина взглянула на него, и, словно прочитав его мысли, вдруг подошла к детской кроватке и уложила спящую дочь. Затем, смущая Себастьяна каким-то непонятным блеском в глазах, она приблизилась к нему вплотную и положила руки на его плечи.

– Дельфина…

– Молчи.

И они поцеловались. Когда она оторвалась от его губ и начала медленно раздеваться, Себастьян попытался было что-то сказать, но все слова оказались бесполезны – раздевшись донага, Дельфина приблизилась к нему и так умело принялась раздевать его самого, попутно лаская при этом быстрыми, возбуждающими поцелуями, что у Себастьяна перехватило дыхание.

«Нет, всё-таки в ней есть что-то такое, чего не хватает её сестре, – спустя час подумал он про себя. – Может быть, она меня больше любит?»

Изгнав Фернандо и немного успокоившись, Мария Алехандра стала думать о том, что делать дальше. Она без труда уговорила Алехандру остаться с Эулалией в Фондоросе, пообещав дочери забрать её оттуда по первому требованию. Однако, это не решало, а лишь откладывало главные проблемы – и об этом ей сказала Эулалия. Но как же быть – ведь она не может вечно прятать свою дочь, а в том, что Фернандо не отступится от неё, она уже сегодня убедилась. Заявить на него в полицию? Но у неё нет никаких доказательств, да и Себастьян никогда ей этого не простит.

И тут вдруг ей пришла такая мысль, которой она сама удивилась. Эта мысль была бы достойна Эстевеса – да ведь она и вела себя сейчас именно так, как покойный сенатор. Тот тоже всё время порывался отправить свою дочь подальше от музыканта, но только ему этого так и не удалось сделать… Идея Марии Алехандры заключалась не в том, чтобы скомпрометировать Фернандо в глазах дочери – он и так уже был достаточно скомпрометирован – а в том, чтобы выяснить о нём что-то такое, что могло бы заставить его отказаться от преследования Алехандры. Грубо говоря, надо его чем-то шантажировать!

Мария Алехандра удивилась и тому спокойствию, с которым она об этом подумала. Ей показалось, что прошлые страдания дочери теперь оправдают любые средства, к каким бы она не прибегла, чтобы защитить её от новых потрясений. Но чем и как можно шантажировать Фернандо?

В своё время, когда она пыталась заниматься тем же самым в отношении Эстевеса, все необходимые для этого материалы ей предоставил Камило, а что если постараться найти его и попросить о помощи? Бедный Камило, простит ли он её за все те мучения, которые она ему причинила?

Мария Алехандра ещё несколько минут поколебалась, а затем набрала хорошо знакомый ей телефон офиса Камило в сенате. Однако там не было даже секретарши, и никто не отвечал. Тогда Мария Алехандра взяла телефонный справочник и набрала номер справочной службы сената.

– Добрый день, – произнесла она, как только на другом конце провода ей ответил чей-то женский голос. – Вы не могли бы помочь мне связаться с сенатором Камило Касасом?

– Одну минуту, сеньора.

Наступила томительная пауза, а затем тот же голос сказал.

– Сожалею, сеньора, но сенатор Касас был направлен официальным послом в Бельгию.

– Куда? – поразилась Мария Алехандра.

– В Бельгию, сеньора. Впрочем, одну минутку, я сейчас кое-что уточню.

«Странно, – подумала в этот момент Мария Алехандра, – значит, пока я была в Париже, Камило находился совсем рядом и ни разу не напомнил о себе. А ведь он знал, что я собираюсь лететь в Париж! Неужели, он меня уже разлюбил?»

– Вы слушаете, сеньора?

– Да, да, – мгновенно отозвалась Мария Алехандра.

– Так вот, как я вам и говорила, сенатор Касас является официальным послом республики Колумбия в королевстве Бельгия, но в настоящий момент у него кратковременный отпуск и он должен был возвратиться на родину. Вы звонили в его офис?

– Да, но там никто не отвечает.

– Тогда советую вам позвонить ему домой. Вам известен его телефон?

– Да, известен.

– Тем лучше, тем более, что мы домашних телефонов не даём. Всего доброго, сеньора.

– До свидания.

Мария Алехандра повесила трубку и вдруг почувствовала, что волнуется. Два месяца, во время которых произошло столько бурных событий, она не видела Камило и не имела о нём никаких известий. А вдруг он женился? Впрочем, это маловероятно, хотя… Она набрала номер и с замиранием сердца принялась ждать.

– Алло? – вдруг раздался мужской голос, и она сразу узнала Камило.

– Добрый день, – запинаясь, сказала она. – Это я – Мария Алехандра.

Она ждала и даже надеялась на какую-то бурную и, может быть, радостную реакцию, но Касас после секундной паузы просто ответил, слегка изменившимся голосом.

– Я слушаю.

– Как ты поживаешь?

– Спасибо, у меня всё хорошо.

– Я слышала, ты был назначен консулом в Бельгию?

– Да.

– А ты знал, что я два месяца жила в Париже? – задавая этот вопрос, она волновалась больше всего.

– Да, знал, – сухо ответил он. – Я регулярно читал все парижские газеты и не раз встречал там твоё имя.

Вот это новость! Значит, он знал о том, что на неё покушались, и всё-таки не позвонил и не предложил свою помощь? Это просто невероятно, и она не могла в это поверить, а потому решила уточнить.

– И ты знал о том, что со мной происходило?

– Да.

В его спокойных ответах было что-то ужасное, и она не выдержала.

– Тогда почему не позвонил?

– С тобой был муж, и он бы стал ревновать. Кроме того, оберегать жену – это прямая обязанность мужа…

– Камило, я тебя просто не узнаю…

– Мне надоело выполнять обязанности мужа, не имея при этом его прав. За это время я очень изменился, Мария Алехандра…

– Я это заметила. Ты разговариваешь со мной просто как робот.

Камило вздохнул и ничего не ответил.

– А ты догадываешься, почему я тебе звоню? Впрочем, теперь это, наверное, уже не имеет смысла? – Мария Алехандра вновь сделала паузу, но Камило ничего не сказал. Она заколебалась – надо было или прощаться и вешать трубку, или взывать к его прошлой любви и благородству.

– Тебе нужна моя помощь? – вдруг просто и безо всякого выражения, спросил он.

– Да, очень нужна.

– Ну что ж, – и он вздохнул. – Ты сможешь подъехать через час в кафе «Прекрасная Магдалена»?

– А где это?

– На восьмой авеню.

– Да, смогу.

– Ну, тогда до встречи.

– Я обязательно приеду, Камило.

Мария Алехандра медленно положила трубку и, задумчиво покачав головой, стала собираться. Ей хотелось поразить Касаса, всколыхнуть в нём прежнюю любовь, а потому она постаралась одеться, как можно эффектнее – короткая тёмно-бордовая юбка, модная бежевая кофта из полупрозрачного шёлка, элегантный белый пиджак и тонкие ажурные чулки. Всё это было куплено ещё в Париже, как, впрочем, и кружевное бельё, о чём она подумала с какой-то, непонятной ей самой, усмешкой.

Удивление тем, как изменился Касас, не оставляло её ни на минуту и даже всё более усиливалось. Он, который ещё ни разу не опоздал ни на одно из их свиданий, теперь заставлял себя ждать! Она пришла первой и заняла столик у окна, с нетерпением оглядывая всех входивших посетителей. Только через пятнадцать минут после неё вошёл Касас, и она ахнула про себя, увидев, что он отрастил короткую бородку, делавшую его похожим на учёного. Одет он был весьма буднично и небрежно – джинсы и светлый, явно не новый пиджак. Светло-серая рубашка со стоячим воротничком была распахнута на загорелой груди, обнажая тонкую золотую цепочку. Держался он очень уверенно – и при этом злобно и настороженно, словно в любую минуту ожидал нападения.

– А ты очень изменился, – первой сказала она, когда он, кивнув, подсел за её столик.

– Ты тоже, – искоса взглянув на неё, ответил он и тут же отвернулся, подзывая официанта. – Что ты будешь пить?

– Шампанское, – ответила Мария Алехандра.

– Ну, а я – бренди.

Официант ушёл, и они стали внимательно изучать друг друга.

– Ты выглядишь озабоченной, – спокойно заметил Камило. – Впрочем, это я понял, как только услышал твой голос. Только в несчастье вспоминаешь старых друзей, которыми пренебрегаешь, пока чувствуешь себя счастливым.

– Я никогда не пренебрегала тобой, Камило, – осторожно заметила Мария Алехандра.

– О нет, ты только откладывала, отказывала и, наконец, вернулась к Медине. Ну, так и что там у тебя случилось – очередная ссора с мужем, или что-то серьёзное, связанное с теми, парижскими покушениями?

– И то, и другое. Я расскажу тебе всё от начала и до конца, только, пожалуйста, – вдруг добавила она жалобным тоном, – сделай хоть что-то, чтобы напомнить мне прежнего Камило. А то у меня складывается такое чувство, словно я говорю с другим человеком.

– Что же я должен сделать? – усмехнулся Камило. – Сбрить бороду? Поговорить с тобой об Эстевесе? Признаться тебе в любви?

– А ты меня больше не любишь? – мгновенно спросила она и затаила дыхание, ожидая ответа.

– А тебе хочется вновь ощутить свою власть надо мной? – холодно поинтересовался он, и она поникла головой, понимая, что он её разгадал.

– Люблю, – вдруг сказал он, – я по-прежнему тебя люблю, Мария Алехандра, и только в этом я, к сожалению, не изменился.

– Почему – к сожалению?

– Потому что, увидев тебя, я понял, что ты причинишь мне новые страдания.

Она не знала, что на это ответить и потому между ними возникла томительная пауза.

– Ну, рассказывай, – первым сказал он, – а то, глядя на тебя, я забуду, для чего я сюда пришёл.

Мария Алехандра рассказала всю парижскую историю, не скрывая ни малейших деталей, коротко заметила, что спрятала Алехандру «в провинции, у Эулалии», и, лишний раз, упомянув о своих подозрениях в отношении Фернандо, спросила, что же ей теперь делать.

– Значит, ты подозреваешь Фернандо, – задумчиво сказал он, – и хочешь обезопасить от него свою дочь?

– А ты не веришь в то, что это мог сделать он? – затаив дыхание спросила она.

– Нет, почему же, – спокойно отозвался Камило, – с недавних пор я готов поверить в любую человеческую подлость, и поэтому уже ничему не удивляюсь…

Мария Алехандра не стала уточнять, с каких это пор Касас стал мизантропом, а лишь отпила глоток шампанского.

– Ты сможешь мне помочь?

Камило неопределённо пожал плечами.

– Я могу лишь связаться с полицией и выяснить, есть ли у них какие-то подозрения в отношении Фернандо Медины. Но если он чист, тогда трудно что-либо посоветовать… – залпом допив свой бренди, он поднялся со стула. – Кстати, а ты подумала о том, как ты будешь благодарить меня за мои будущие услуги?

Мария Алехандра потрясённо замерла на месте, никак не ожидая услышать ничего подобного. Видя её замешательство, Касас усмехнулся и вышел на улицу.

– Ну и родственница же у тебя! – возмутилась Пача, ещё издали увидев Альсиру, которая одиноко сидела за столиком летнего кафе, расположенного под деревьями парка. – У неё же на морде написана, что она шлюха!

– Давно ли ты научилась так хорошо разбираться в людях? – несколько смущённый её резкостью, заметил Рикардо. – Давай подойдём поближе, и я тебя с ней познакомлю.

– Не имею ни малейшего желания!

– Но, Пача… Ты видишь, она нас уже заметила. Не упрямься, прошу тебя.

– Ну, чёрт с тобой, в конце концов, это может быть даже занятно.

Они подошли к Альсире, и Рикардо церемонно представил их друг другу, после чего пошёл заказывать освежающие напитки. Пача присела на стул, настороженно глядя на Альсиру. Та усмехнулась.

– Я, кажется, не слишком тебе нравлюсь?

– Совсем не нравитесь, – гордо ответила Пача.

– А вот ты производишь весьма приятное впечатление. С такой симпатичной мордашкой и стройной фигуркой можно свести с ума множество мужчин.

– У меня несколько другие интересы.

– А зря, – спокойно сказала Альсира. – Сводить с ума мужчин – что может быть более интересно для женщины? Этим она невероятно повышает свой жизненный тонус и приобретает уверенность в себе.

– Мне хватает моей собственной уверенности, – чуть менее сердито ответила Пача, вдруг вспомнив свои недавние девичьи грёзы, о которых знала только Алехандра – «я хочу, чтобы завидев меня, мужчины высовывались по пояс из окон собственных автомобилей и завороженно смотрели мне вослед».

– Ну, смотри, – всё так же спокойно сказала Альсира. – Во всяком случае, если захочешь обзавестись себе шикарным поклонником вместо этого голодранца Рикардо, то можешь найти меня в баре «Красный поплавок».

– А от чего он красный, сеньора? – съехидничала Пача. – От стыда?

– Да, детка, – почти весело отозвалась Альсира и поднялась со своего места, – когда тебя будет раздевать твой первый мужчина, ты тоже покраснеешь, – и она ушла, оставив изумлённую Пачу дожидаться Рикардо.

– А где же донья Альсира? – спросил он, подходя к столику и держа в руках три бокала с коктейлями.

– Пошла искать себе новую жертву, – хмуро буркнула Пача.

– Не понял, – помотал головой Рикардо.

– А тебе и нечего сейчас понимать. Вот когда я заведу себе богатого поклонника, который будет катать меня на белом «мерседесе» и дарить огромные букеты алых роз – вот тогда ты всё и поймёшь.

– Это что – Альсира тебе голову заморочила? – негодующе воскликнул Рикардо, уже жалея о состоявшемся знакомстве.

– Да, – зло сказала Пача. – И она даже предложила найти мне такого поклонника.

– Ну а ты?

– А я обещала подумать!