Тайный сын магната. Прости за все

Глава 7

Давид

– Зачем ты попросил другую комнату? – хмурит брови Ахмад. – Только не говори, что эта девка разжалобила тебя! Она такая же, как ее отец. Не думай иначе.

– Не лезь в это, Ахмад. Ты не будешь диктовать мне, когда я должен спать, и с кем.

– Ладно. Извини, – произносит нехотя. – Ты прав.

– Ты слишком сильно одержим местью.

– Хорошо, что ты другой. Умеешь сохранить трезвую голову. Да, к слову. Семью Есении привезут сюда вечером. Послезавтра сделаем церемонию. После этого…

– Я не хочу знать, Ахмад.

– Как хочешь.

– Я увезу девушку и уеду.

Итак, за грехи отца расплачиваться придется Есении. Сладкой, чувственной, явно невинной девочке. Пусть так.

Решение Ахмада уже не переиграть. Остается только получать удовольствие. Наслаждаться тем, что само пришло в руки.

Как бы ни хотел относиться к происходящему равнодушно – не выходит. Есения все больше занимает мои мысли.

Что же так зацепило в ней? Естественность? Невинность?

Маленькая. Очень хрупкая. Русые волосы до талии. Большие глаза лани.

Дотронулся – и аж повело от накатившего желания.

Так что меня останавливает?

Можно не ждать свадьбы. Это ведь фарс. Формальность.

И все же, во мне видимо еще остались зачатки сострадания. Смятение в огромных голубых глазах, беззащитность, несмотря на браваду. Это не может быть игрой. Есения не настолько хорошая актриса. От ее испуганного взгляда быстрее бьется сердце.

Когда тащил ее в свою комнату, дрожащую и беззащитную, отметил, что наслаждаюсь даже такой близостью. Даже от запаха ее дурею. Нежная. Юная. Будит внутри инстинкт охотника. Как и желание защитить. От самого себя.

Есения

– Айше, отведи меня пожалуйста к Давиду. Прямо сейчас.

Я почти надеюсь, что служанка откажет. Обманет, как в прошлый раз. Но она кивает, и показывает жестом следовать за ней. А у меня мысли вихрем в голове кружатся. Несколько раз, пока идем по коридору, я почти готова повернуть назад, бегом бежать, вот только куда?

Нет, я не могу оставить своего отца на растерзание этим людям! Я должна пожертвовать собой, раз другого выхода нет.

Я хранила невинность для любимого человека, мечтала выйти замуж один раз и на всю жизнь…

Что поделать, моим мечтам суждено разбиться вдребезги.

Будет больно? Давид будет жестоким?

Меня передергивает от этих мыслей. Накатывает тошнота. Отвращение.

К сожалению, у меня нет никаких вариантов для отступления. Я должна помочь единственному близкому человеку. Иначе не смогу жить с грузом вины. Хотя и после того что произойдет, вряд ли жить захочу.

Айше останавливается возле двери, показывает на нее. Не дожидаясь когда войду, уходит дальше по коридору.

Чтобы не передумать, сразу толкаю дверь.

Байратов в комнате. Он явно только после душа – волосы выглядят влажными и на краю постели валяется полотенце. Счастье, что не пришла раньше – еще застала бы его обнаженным. Вздрагиваю от этой мысли. Сейчас на Давиде простая серая футболка и черные штаны.

– Неожиданный визит, – прищуривается. – Зачем пожаловала?

Молчу. Стараюсь не подать виду, но внутри все дрожит. Байратов опускается в большое черное кожаное кресло. Небрежно откидывается на спинку. Смотрит на меня так, будто ждет что сейчас начнется представление. Внимательно наблюдает за мной.

Кровать тоже очень большая, она на заднем плане, застелена черным покрывалом. Тона в комнате преобладают серо-черные, что добавляет не только изысканности, но и мрачности.

Как и сам Байратов. Хмурый. Отстраненный. Разглядывает меня то ли с отвращением, то ли с полным равнодушием.

– Неожиданно. Ты удивила меня. Зачем пришла? – спрашивает холодно.

– Мой отец… Спаси его от Ахмада. Умоляю тебя! Я готова на что угодно… Если тебе это нужно… я буду с тобой.

Ну вот, я это сказала и пол не рухнул под моими ногами. Я все еще дышу… хоть и с трудом.

– Что за неожиданная горячность, Есения? Я думал ты неприступна, – отвечает лениво.

– У меня нет выбора, – выдыхаю, чувствуя, как кожа вспыхивает под пристальным взглядом Давида.

То что он спокоен, не набрасывается на меня, добавляет мне немного смелости. Я почти надеюсь, что он откажется от приносимой мною жертвы. Отправит восвояси. По крайней мере, до свадьбы. Может быть к тому времени ситуация изменится? О да, я неисправимая оптимистка.

– Твой папаша не заслуживает подобных жертв, – кривится Байратов.

– Не тебе это решать! – восклицаю возмущенно.

– Ты права. Меня достало быть благородным в твоем отношении, – рявкает неожиданно. Встает. Подходит ко мне. Нависает, подавляет своей мощью.

– Итак, посмотрим, что нам предлагают.

Судорожно сглатываю, отвожу взгляд. Меня охватывает безотчетный страх.

– Иди к кровати. Раздевайся.

Передергивает от грубого приказа. Еще больше – от равнодушного тона. Нет, это не может происходить всерьез! Он же только что чуть ли не выгонял меня, был недоволен визитом…

Опускаю глаза, скрывая животный страх, охвативший все существо. Сердце больно колотится о ребра, дыхание перехватывает.

– Хватит вести себя как жертва насилия. Ты сама пришла. Я жду. Не трать мое время впустую. Я и так потерял его слишком много, – произносит требовательно.

– Можно… Выключить свет? – спрашиваю, сглотнув судорожно.

– Нет.

Желудок болезненно сжимается, когда встречаюсь с колючим потемневшим взглядом. Между нами виснет пронзительное молчание, от которого хочется закричать.

– Тебе обязательно… Быть таким омерзительным?

Сама не понимаю, зачем задаю этот вопрос. Глупо ждать доброты от этого мужчины. Просто безумие! В ответ лишь получаю очередной тяжелый взгляд.

– То есть я еще и должен тебе подыграть? И кого ты хочешь видеть перед собой? Нежного принца? Мне не нравится твоя игра, Есения. Не провоцируй, – звучит предупреждающе.

Хотя совершенно не понимаю, что он имеет в виду! На что я провоцирую его? Да я на грани обморока от происходящего!

Ненавижу его в эту минуту так сильно, что темнеет в глазах. Хочется резко рвануть вперед, впиться ногтями в безупречно красивое лицо этого подонка.

Вот только это ничем не поможет моему отцу. Лишь усложнит все еще больше.

Мы оба знаем финал того что происходит между нами.

Он неизбежен.

Все дело в старике, который возомнил себя вершителем судеб. Не знаю кто такой этот Ахмад. Маньяк, извращенец, жестокий подонок?

Он хозяин этого места, и мне не справиться с ним.

Он хочет уничтожить моего отца. Меня.

Как и Давид, взирающий на меня сейчас, подобно пауку, равнодушно наблюдающему, как в его сетях бьется муха.

Перестань, приказываю себе. Хватит сожалений. Главное, чтобы все поскорее закончилось.

В конце концов, это просто физические упражнения. Увы, попытка иронизировать над своей ситуацией проваливается.

– Тебе помочь, Есения?

Ледяной тон разрезает воздух лезвием. Встречаю взгляд Давида. Нечитаемый. Равнодушный. Он явно не из тех, кто любит показывать эмоции.

Скоро все закончится, еще раз подбадриваю себя. И едва сдерживаю истерический смех. Кажется, перестаю контролировать себя. Готова сорваться с места и бежать, крича от страха.

Нет, я не посмею. Я уже не владею собой, своим телом, жизнью.

Меня сделали разменной монетой…

Молния на платье сзади, а руки так сильно дрожат, что ничего не выходит. Жалкие потуги. На что Давид смотрит с равнодушием. Пока вдруг не делает резкий шаг ко мне. Платье издает жалобный треск, падает на пол, к моим ногам, а я остаюсь в одном белье. Машинально закрываюсь руками.

Снова захлестывает ненависть. Ослепляет меня, стискиваю руки в кулаки, вонзая ногти в кожу.

Как умудрилась попасть в этот средневековый кошмар?

Обхватываю себя руками, в безотчетном желании прикрыться, спрятаться от пристального взгляда.

– К постели, – пространство прошивает очередной резкий приказ.

Сердце подскакивает к самому горлу. Гнев, кипящий внутри, уступает место панике.

Я не хочу этого. Не желаю быть жертвой. Не хочу близости.

Только не сейчас и не с ним.

– Ко мне повернись.

Даже и не думаю выполнять приказ, я ему не кукла!

Резкий рывок, жалобный треск и верхняя часть моего белья безжалостно сорвана. Прикрываюсь руками как могу, но Давид резко обхватывает мои запястья и разводит руки в стороны.

– Сейчас не время играть в недотрогу, Есения. Снимай остальное, – хриплый приказ бьет как пощечина.

Руки дрожат, но я выполняю, потому что не хочу, чтобы он сам касался меня.

Хотя все равно коснется.

Давид тоже начинает раздеваться. Сбрасывает с себя футболку, штаны… мое сердце перестает биться.

Его тело роскошно: рельефные мышцы, мощный торс, крепкие длинные ноги. Он великолепен.

Мое внимание привлекает жуткий шрам на груди. Кривой, длинный. На идеальном теле он смотрится чужеродно. Странно, но при взгляде на него я чувствую боль.

Наверное, Давид пережил ее немало.

Сжимается сердце, хоть и глупо сочувствовать монстру, но меня пронзает острый спазм, словно могу ощутить то, что он пережил.

Похоже, Давид по-другому истолковывает мою гримасу.

– Прекрати смотреть на меня как на насильника, – обхватывает мой подбородок, сдавливая пальцами, заставляя поднять глаза на него.

Горящий взгляд голодного зверя.

Мне становится еще страшнее. Зажмуриваюсь, но тут же чувствую, как рука грубо обхватывает подбородок. Большой палец надавливает на мои губы.

– На меня смотри.

Наклоняется ко мне, зарывается другой рукой в мои волосы.

Понимаю отчетливо – Давид уже не остановится, как бы ни умоляла.

Он такой горячий, раскаленный. Неужели это я таким его сделала? Глаза горят диким блеском, челюсть сжата. Задыхаюсь от паники. Прикусываю дрожащую нижнюю губу. Мне передается его жар, горит буквально каждая клеточка кожи.

Рука мужчины ложится на мою шею.

– Расслабься. Сама ведь пришла, – голос звучит на тон ниже, спокойно.

Тогда как я – на грани истерики.

– Отпусти, пожалуйста.

Мне нужно хотя бы пару минут, чтобы собраться с силами. Не ожидала такой лавины ощущений. Которые сводят с ума.

Заходя в эту комнату, я ощущала лишь ненависть. Как вышло, что все изменилось? Что реагирую на его голос, запах… Причем совсем не так как рассчитывала.

Давид начинает трогать мое тело. Медленно, изучающе, его руки скользят, сжимают, вызывая у меня трепет и стоны.

Поглаживает, будто успокаивая.

Хочу ненавидеть его, и все что он делает со мной. Но чувствую противоположное, и это убивает меня.

– Почему дрожишь? Холодно? Согреть тебя?

– Н-нет…

Не позволять ему проявлять доброту. Иначе будет лишь хуже. Этот человек – мерзавец, пользующийся своей силой.

– Я могу быть нежным, Есения.

– Я хочу, чтобы это как можно скорее закончилось…

Вздрагиваю всем телом, потому что в этот момент мощное тело накрывает меня. Давид покрывает мое тело поцелуями. Беззвучно молюсь лишь о том, чтобы пережить все это. Пытаюсь отстраниться мысленно, но реагирую на каждое касание его губ. Дыхание Байратова прерывисто, он тоже на грани, внезапно понимаю это.

Тело помимо воли выгибается дугой ему навстречу. Я настолько поглощена ощущениями, что почти забываю, где нахожусь.

Слушаю стремительный стук его сердца. Давид накрывает мои губы своими. Поневоле принимаю властный поцелуй.

Внезапно задрожав, Байратов притягивает меня ближе к себе, впиваясь неистово в губы. Голодным, полным желания и почему-то… гнева. Словно я разозлила его чем-то.

Сжимаюсь под этим натиском, дрожим оба.

Происходящее подобно лавине – отчаянно страшно, но уже ничего не остановить.

Судорожно вцепляюсь в плечи Давида, царапаю их, не отдавая себе в этом отчета.

Он хрипло стонет, а мне кажется, что больше не выдержу его напора. Выгибаюсь все сильнее, все тело напряжено подобно вибрирующей струне.

– Тихо, малышка. Успокойся, – от мягкого голоса лишь сильнее начинает щипать глаза, щеки становятся мокрыми.