2

Телефонный звонок был наглым и бесцеремонным, как проститутка с парижской улицы Сен-Дени. От неожиданности Кирилл вздрогнул. И проснулся.

«Никак опять Америка?» — подумал он и, не открывая глаз, потянулся за трубкой.

— Господин Успенский? Вас беспокоит Нью-Йорк! Надеюсь, я тебя разбудил, елы-палы? — раздался жизнерадостный голос Марка Шварца. — Пообщаемся?

— Тебе что, баксы девать некуда? Второй звонок за ночь! — Кирилл зевнул, открыл глаза, посмотрел на часы — половина шестого. Солнце уже заглядывало в открытое окно, освещая ковер на стене, а на нем — начищенное до блеска холодное оружие: морской кортик, саблю, охотничий нож и старинный стилет с рукояткой в виде тела змеи с головой льва.

— Представляешь, меня только что заловила парочка здоровенных негров, елы-палы. Не подумай чего плохого, — сыпал Марк. Слышимость была исключительная, Кириллу даже пришлось отвести трубку подальше от уха. — Вот, черненькие мои, стоят рядом… Привет от моего российского друга!.. Это я не тебе. Интересные экземпляры. У одного нет передних зубов — типичный наш доморощенный зек. А второй в очках и очень улыбчивый — наверное, серийный убийца… О! Они тоже тебе шлют привет.

— Ты что, выпил? — догадался Кирилл.

— Я тебя забыл спросить: она хорошенькая?

— А по мне хоть Баба-Яга. Завтра распишемся, через месяц разведемся. Что негры-то от тебя хотят?

— Говори «черные» — они это любят. Вырабатывай привычку сейчас. Приедешь — будет не до этого.

— Ну и что черные? Чего им надо?

— Предложили, ну, вежливо так предложили, позвонить в любую точку земного шара по ворованному радиотелефону. Всего за десять долларов. Не мог отказать. Так что цени! Ты для меня — пуп Земли, елы-палы. — Марк рассмеялся. — Так говоришь, она хорошенькая?

— В твоем вкусе. Только не упрашивай. С собой я ее не возьму. Фотографию привезу. Хочешь?

— Ты помнишь нашу учительницу по математике?

— Таисию? А как же. Все выводила нас в люди… Да! Знаешь, что я подумал… Бизнес-классом я не полечу. Хватит с меня первого.

— Она мне тут приснилась.

— Кто?

— Да Таисия, Господи! Помнишь, как она тебе линейкой заехала, когда ты Самохиной подножку поставил?.. О! Негр в бок толкает. Тот, что на зека похож. А еще говорил: время не ограничено. Сейчас… Еще минуту… Это я не тебе. Ну ладно, закругляюсь. Поздравляю тебя и твою Марину с фиктивным браком. Еще раз. А то, может, передумаешь? Поздненько в наши-то годы начинать новую жизнь!.. Ты представить себе не можешь, что такое тоска по родине!.. Шучу. С тобой ведь, если ты что решил, бесполезно бороться. Насчет билета — подумаю. Все! Елы-палы! Пока!

Кирилл положил трубку и включил магнитофон. Из динамиков тихо полилась музыка: песня из кинофильма «Привидение», который шел лет семь назад.

Через пять минут он резко откинул одеяло и выпрыгнул из постели.

Все равно теперь не уснуть, а лежать вот так, без дела — пытка.

Кирилл нашел в шкафу красно-бело-синие спортивные трусы, футболку «Адидас», белые носки, быстро оделся и тихо вышел из квартиры.

Кирилл бежал свою обычную дистанцию. Где-то на середине пути к нему пристроилась рыжая дворняжка. Она не отставала и не обгоняла его. Только изредка совсем по-человечески бросала благодарный взгляд. Наверное, когда-то у нее был хозяин, который вот так же бегал по утрам, и она вместе с ним…

Кирилл подбежал к своему дому, остановился у подъезда.

— Ну что, будем прощаться? — чуть запыхавшись, обратился он к собаке. — Извини, домой тебя пригласить не могу. Маман страсть как не любит вашего брата.

Собака склонила голову набок, словно сожалея о несбывшихся надеждах, и, даже не тявкнув на прощание, побежала по своим собачьим делам.


Кирилл открыл дверь. Нос приятно щекотнул запах блинов. Не сняв кроссовок, Кирилл устремился на кухню. Маман, Людмила Васильевна, худая, ярко накрашенная брюнетка, стояла у плиты, переворачивала блин и одновременно подносила ко рту сигарету.

— Ничего не получишь, пока не умоешь свою моську, — погрозила Людмила Васильевна сыну широким кухонным ножом, — марш в ванную…

Ровно в десять Кирилл стоял в прихожей перед зеркалом и никак не мог завязать галстук. Операция эта и в обычные дни проходила с переменным успехом, но вся штука в том, что сегодняшний день для Кирилла был необычным. Кирилл волновался, хотя признаться в этом даже самому себе не мог.

Людмила Васильевна сидела в комнате за столом, тщательно причесанная, с десятком нитей всевозможных бус на шее. Плечом она прижимала телефонную трубку к уху, в левой ее руке привычно тлела сигарета, а правой маман раскладывала карты. Еще она успевала критически оглядывать сына с ног до головы, пряча глаза, когда сын смотрел на нее.

— Евстратиков, — сказала Людмила Васильевна в трубку, — опять эта дама бубей лезет поперек дороги… Думаешь… А валет пик наискосок? Нет, слева… Как плохо… — Людмила Васильевна взяла карту и переложила ее на другое место. — Егор, какая я, прямо не могу! Не слева валет! Справа он! Я перепутала… Так… Так… Вот, уже лучше… Ты на свидание? — обратилась Людмила Васильевна к сыну.

— С чего ты взяла? Сегодня шведы придут на переговоры, — соврал Кирилл, — надо выглядеть пореспектабельней. Черт возьми! Проклятый галстук. Мать! Сделай что-нибудь!

— Егор Сильвестрович передает тебе привет, — не обращая внимания на стенания сына, сказала Людмила Васильевна, — он говорит, что у тебя сегодня очень удачный день. Что ты можешь смело браться за любое дело.

Галстук наконец сдался.

— Отлично! К черту немцев. Не пойти ли взять ближайший обменный пункт валюты? — Кирилл улыбнулся левой половинкой рта.

— Ты так и не научился врать, Кирюша, — вздохнула Людмила Васильевна. — Шведы… Потом вдруг немцы… И прошу тебя, не улыбайся так. Ну, вылитый отец, царство ему небесное. Значит, шведы?

— Я пошутил, мать. Ты угадала — свидание. Она на девятнадцать лет и три месяца старше меня. У нее фантастически богатый жизненный опыт. И, что мне в ней нравится больше всего, у нее три очаровательные взрослые дочери…

Кирилл надел пиджак, похлопал себя по карманам: все документы были на месте.

— А еще она красит волосы в сексуальный платиновый цвет, как у Мэрилин Монро. У нее длинные, в меру кривоватые ноги, и она никогда в жизни не стригла ногти.

— Ладно, — улыбнулась Людмила Васильевна, — иди поцелую.

Она поцеловала Кирилла в щеку, так и не выпустив из рук сигарету.

— Да, — сказала Людмила Васильевна, — Егор Сильвестрович говорит, чтобы ты избегал нечетных чисел.

— Интересная ситуация, — заметил Кирилл. — С одной стороны, день удачный, с другой — нужно опасаться нечетных чисел… Сегодня как раз нечетное число, мать!.. Пока!

Кирилл дошел до платной стоянки (в десяти минутах ходьбы от дома), на которой оставлял свою машину — серебристую «мазду».

Бросив «дипломат» на заднее сиденье и сняв пиджак, он сел за руль и завел мотор. В салоне было душно. Сиденье, раскалившееся на солнце, до озноба обожгло сквозь рубашку спину. Но через какое-то время все встало на свои места. Ветер в открытое окно, музыка из динамиков магнитолы — хорошо, радостно жить… А впереди — Америка.

На условленном месте его ждал двоюродный брат Михаил. Михаил был в джинсах, кроссовках и футболке.

Бабы, наверное, сходят по нему с ума, мелькнула у Кирилла завистливая мысль, бокс бросил, а форму, однако, поддерживает… Охраннику, конечно, без этого никак нельзя!

Михаил сел на переднее сиденье. В левой руке он держал упругое резиновое кольцо — кистевой эспандер, и методично, без устали, сжимал его.

— Ты чего не появился в четверг, сачок? — сразу спросил Михаил. — Пришлось ломаться вчетвером! Проиграли ящик пива… Правда, в сауне потом его вместе и выпили.

— Мне, Майкл, сейчас не до футбола…

— А ты чего так вырядился, Кир? — обратил внимание Михаил.

— Паспорт взял? — ответил вопросом на вопрос Кирилл.

— Как договорились… Может, хватит таинственности?

— Скорее, конспирации… — поправил Кирилл. — Не хотел разводить базар раньше времени. Опять же маман… Хватит с меня Вероники.

— Подожди… Ты что, женишься?

— Ну… Да… В общем, слушай. Засиделся я здесь. Веришь ли, по ночам концерт по заявкам ветеранов труда снится. — Кирилл скорчил рожу и, изменив голос, загнусавил: — А сейчас по просьбе покойного Кирилла Олеговича Успенского, сорок лет проработавшего на одном месте, передаем его любимую песню… Слишком все гладенько-гаденько пошло. Слишком сыто да кучеряво жить стал. Самое время начать с нуля… Шварца помнишь?

— Это у которого уши трубочкой? Твой одноклассник?

— Трубочкой? Не помню… Он сейчас в Америке. Похоже, неплохо устроился. Вот, сделал вызов… Так что, вроде как — тьфу, тьфу, тьфу — лечу. Пока на полгода. А там, может быть, выбью «грин-карт»… Или женюсь на какой-нибудь американке и автоматом получу гражданство.

— А как же тетя Люда? Людмила Васильевна?

— Как, как… Никак! Если зацеплюсь, заберу ее к себе. Ты меня не сбивай. Короче. Ситуация сложилась так, что я попадаю в Америку при условии, если оставляю здесь жену. В общем, Майкл, ты ее знаешь. Это — Марина. У нас с ней договор. Регистрация через сорок минут. Ты мне нужен как свидетель… Вот и все.

Михаил дослушал брата спокойно, не перебивая, но эспандер сжимать перестал и крутил его на пальце.

— Сигаретки нет? — спросил он, когда Кирилл замолчал.

— Ты же знаешь, я не курю.

— Ты же знаешь, и я не курю. Но когда тебе с бухты-барахты такие новости… Мог все же предупредить. Я бы хоть подарок приготовил.

— Говорю тебе: не хотел раньше времени разводить базар. Я даже Шекловитову ничего не сказал…

— С деньгами помочь? — осторожно спросил Михаил.

— С этим как раз все в порядке.

— Чем думаешь там заниматься?

— Есть вариант… Одна фирма… Небольшая, но с хорошими перспективами. Им нужен специалист по России, и непременно женатый. Такое дурацкое условие. Но овчинка выделки стоит, у меня далеко идущие планы. Правда, говорить об этом еще рано. Сначала — штамп в паспорте. Потом — виза. Ну, а там… если не помру, если террористы не угонят самолет, если на Нью-Йорк не свалится метеорит… Не хочу загадывать.

— Значит, все уже решено?

— Вот именно, Майкл!

— Тогда, — улыбнулся Михаил, — заводи, поехали…


Регистрация обычная, без всяких выкрутас — жених и невеста, два свидетеля — должна была состояться в двенадцать ровно. На часах было уже пятнадцать минут первого, а невеста все не появлялась. Кирилл нервно прохаживался возле машины, вертя головой в разные стороны.

— Сходи позвони — вон автомат, — в десятый раз предложил Михаил.

Гул машин, припекающее нещадно солнце, тополиный пух, летящий в глаза, — все это выводило Кирилла из себя.

Он упорно молчал, чувствуя: стоит сказать лишь слово, и его понесет… Не хватало вместе с визой потерять и брата.

Надежда, что Марина еще придет, пока была. С Мариной все нормально, утешал себя Кирилл, просто она опаздывает, пара минут, и она появится. Еще можно будет что-то сделать, договориться — и их распишут… Но в глубине души он уже знал: она его кинула…

— Сколько времени? — спросил Кирилл.

— Скоро час…

Михаил высоко подбросил резиновое кольцо и поймал.

— Кир! Ты извини, я больше ждать не могу. Работа… Если она придет, попросишь кого-нибудь из прохожих.

Кирилл молча протянул руку…

Михаил остановил попутную машину, махнул на прощание, и Кирилл остался один.

Он ждал еще полчаса, присев на капот «мазды».

Рядом остановились гаишники, проверили документы Кирилла и документы на машину.

— Что, бортанула? — спросил нагловатый молоденький лейтенант.

— Да это как посмотреть, — вяло ответил Кирилл. — Моя платформа: все, что ни делается, к лучшему.

Гаишники уехали. Кирилл подождал еще десять минут и пошел звонить. Злость уже прошла. Что осталось? Скорее всего — любопытство, болезненное. Все-таки интересно узнать: какого черта? Почему она не пришла? Не померла же, в самом деле! Ведь под монастырь же подвела… Хотя ситуация небезнадежная… И время еще есть!

Таксофон был занят. Звонила девушка. Она стояла спиной к Кириллу — стройная фигура, темно-каштановые волосы, в которых запуталась пара тополиных пушинок… Девушка только-только набрала номер, и это означало одно: нужно ждать! Метрах в десяти был еще таксофон. Кирилл хотел направиться к нему, но в этот момент девушка повесила трубку и, чуть не столкнувшись с Кириллом, быстро пошла по улице. Лица ее он так и не увидел, но что-то знакомое почудилось ему в ней. Походка? Да… и… нет. Наклон головы… Или то, как она сжала в кулачок свободную левую руку?

Наваждение… Девушка как девушка.

Секунду Кирилл колебался. Звонить? Или догнать девушку?

Звонить — выбрал он и тут увидел на полке записную книжку, темно-зеленую, сливающуюся с такой же темно-зеленой поверхностью, на которой она лежала.

Это было так кстати! Кирилл обрадовался: сейчас он выяснит, кого ему напоминает незнакомка.

Он взял книжку и поспешил за девушкой, обдумывая, что лучше: окликнуть ее или догнать, тронуть за плечо и…

Не успел Кирилл сделать несколько шагов, как за его спиной раздался грохот: скрежет металла, звон бьющегося стекла и крик.

Мысль о девушке моментально улетучилась. Кирилл резко обернулся. На том месте, где он был несколько секунд назад, теперь стоял грузовик, груженный кирпичами. От будки таксофона, по которому Кирилл собирался позвонить, осталась какая-то бесформенная масса, забившаяся под брюхо машины…

Несколько секунд… Если бы Кирилл не кинулся за девушкой, все, что от него осталось, лежало бы сейчас тоже под грузовиком… Неужели это была смерть? Была и промахнулась…

— Алкаш, морда синюшная, не видишь, куда прешь?! — кричала на высунувшегося из кабины водителя обомлевшая от случившегося бабка в черном платке. — Чуть не переехал, сволота! Пьянь!

— Да не пил я, — кричал в ответ водитель, который тоже был удивлен происшедшим. — Она взбесилась! Я торможу, а она прет! Я выворачиваю, а она прет!

Уже собралась толпа любопытных.

— Жаль, без жертв обошлось, — сказал кто-то сокрушенно.

Водитель открыл дверцу и спрыгнул на асфальт.

— Ты, мужик, в рубашке родился, — кивнул он Кириллу. — Ну, думаю, хана тебе… Вдруг побежал… Отвел Господь от греха… Главное, я торможу, а она прет! Я выворачиваю, а она прет!.. Взбесилась!.. А ты, мужик, в рубашке родился.

Последнее, что запомнилось Кириллу: трясущиеся руки водителя, подносящие горящую спичку к трясущейся в губах сигарете.

Загрузка...