Темный дворецкий леди Антонии

Глава 4 Первое дело

До места преступления они добрались довольно быстро. Двухэтажный светлый особняк в жилом квартале радовал глаз механическими воротами, переговорным устройством рядом с калиткой и шпилями громоотводов на крыше.

Антония следом за посерьезневшим Виком шла по мощеной дорожке к дому, а Гус шепотом пересказывал ей материалы дела. Домушник, который орудовал в этом районе, попался накануне ночью именно в этом особняке. Он зацепил сигнальную охрану, сработали автоматические запоры на окнах и дверях – и воришка оказался просто-напросто заперт в доме, как в клетке. А когда приехал Шаттон с отрядом стражи, оставалось только с почестями проводить неудачника в камеру.

Антония хмыкнула. Если вор попался только сейчас, значит, он не такой уж и неудачник. Или наводчик ошибся и дал непроверенный адрес, или «коллеги по цеху» специально его подставили. Может, взнос в гильдию воров забыл внести или еще что. Эти мысли Антония озвучила Гусу, отчего у парнишки забавно округлились глаза, и он даже сбился с шага. Блондин впереди неопределенно хмыкнул и постучал в дверь.

Почти сразу их впустили в дом. Дверь открыла бледная напуганная служанка. Следователей проводили в гостиную, где их уже ждали хозяйка дома и накрытый к чаю стол. Антония отказалась присесть. Она медленно бродила по комнате, иногда замирая у окна, и, казалось, не обращала внимания на происходящее, погруженная в какие-то свои мысли. Вик занял кресло через угол от хозяйки и принялся с сочувствующим видом задавать вопросы. Гус, немного покраснев от осознания важности возложенной на него миссии и взглядов двух шушукающихся в углу служанок, старательно записывал разговор и подавал маркизу де Криспу бумагу и анкеты.

– Леди, скажите, сколько человек прислуги у вас работает в доме? Они все сейчас здесь или кого-то не хватает? – внезапно подала голос Антония.

Гус вздрогнул и чуть не выронил вечное перо.

– Эм… – растерялась хозяйка, как раз по третьему кругу рассказывавшая Вику, какой ужас пережила этой ночью, пока тот сочувствующе кивал. – Ну, у меня один слуга-мужчина, повариха и две постоянные служанки, они все здесь… Ах да, иногда приходит Дора, она делает мне прически на выход.

– А когда Дора была у вас в последний раз? – поинтересовалась Антония.

– Ну, не знаю даже… На той неделе. Точно! В прошлую среду! Я как раз ходила на чай к леди Изольде, и Дора сделала мне чудесную…

– Спасибо за информацию, леди. Можно вызвать Дору прямо сейчас?

Хозяйка растерялась – она явно не привыкла, чтобы ее перебивали, – но через какие-то полчаса Дора была в комнате с прислугой. Антония обвела всех пристальным взглядом, от которого Вика прошиб холодный пот, хозяйка на целую минуту замолчала, а слуги откровенно поежились. На усатого слугу Антония только хмыкнула и жестом отпустила его, одной служанке сказала непонятное «не злоупотребляйте», вторая удостоилась реплики «верните ложки», а вот Дору, стоящую в конце, у стеночки, Антония разглядывала целую минуту. Под конец девушка еле стояла на ногах и едва не плакала.

– Сами во всем признаетесь или мне рассказать? – выгнула бровь Антония, и служанка, заливаясь слезами, принялась тараторить.

Тараторить о том, что нужны были деньги; о том, что в домах ее пускают в хозяйские комнаты, когда господа готовятся к выходу, а значит, достают драгоценности. Она видит, где что лежит, а потом спускается в кухню к слугам и выясняет, где черный ход, когда привозят продукты и где кухарка или управляющий хранят ключи. Потом обо всем рассказывает своему любовнику, который после каждого набега дарит ей что-нибудь из «пропавших» украшений. Она не может их носить, но бережет и прячет дома под половицей. Леди советуют мастерицу по прическам другим дамам, и Дора попадает в новый дом, а спустя полгода, когда на нее никто уже не подумает, дает наводку своему приятелю. И так по кругу.

Когда Дора закончила, все смотрели на нее – кто с осуждением, кто с ужасом, кто с недоверием. Хозяйка причитала и заламывала руки.

– Гус, ты все записал? – ровно поинтересовался блондинистый следователь.

– Да, Вик, записал, – отозвался парень.

– Не волнуйтесь, Дора в участке даст показания еще раз, более подробно. Верно, Дора?

Еще один пристальный взгляд на служанку – и она яростно закивала, так, что голова, казалось, вот-вот отвалится.

– Отлично, – поднялся Вик. – Тогда мы здесь закончили. Леди, спасибо, что уделили нам время. К сожалению, вам придется подъехать в день суда…

– Одну минутку, последний вопрос, – улыбнулась Антония, но этой улыбке никто не поверил.

Девушка взяла у Гуса чистый лист и вечное перо, положила все перед хозяйкой и уже серьезно спросила:

– Вы ничего не хотите добавить?

– Н-нет, – побледнела женщина.

Она не знала, чего у нее сейчас внутри больше: страха, раздражения или злости. Ее ограбили, потратили ее время, заставили отвечать на дурацкие вопросы, а теперь еще на что-то намекают!

– Это усложнит нам задачу. Придется опрашивать владельца и сотрудников игорного дома, а это лишнее время, – притворно вздохнула Антония.

– О чем ты? – нахмурился Вик.

– Пострадавшая серьезно увлеклась игрой в рулетку и половину тех украшений, которые были заявлены как украденные, просто проиграла. Она сама договорилась с Дорой о краже, но не ожидала, что в дом проникнет настоящий грабитель, который действительно попытается что-то украсть, думала, что будет просто инсценировка. И не знала, что муж, который заметил пропажу любимых запонок, поставил серьезную защиту на дом. К слову, подобным образом пропажу украшений скрывала ее подруга, и она же посоветовала обратиться к Доре. Гус, шкатулка, с которой поймали преступника, сейчас в отделе вещдоков, верно?

– Угу, – кивнул парень.

– Ее содержимое легко проверить. Все, заявленное как пропавшее сверх этого, давно заложено в ломбарде или игорном доме. У преступника не было возможности спрятать или вынести украшения – ловушка охраны сработала отлично и захлопнулась почти моментально.

– То есть украшения из дома преступник не выносил, – хмуро подытожил Вик.

Тут в дверях возник хозяин дома.

– Как это «не выносил»? Должно быть намного больше того, что у него отобрали! Когда, кстати, вы собирались вернуть наши вещи?

– Вам вернут все после суда. Копия описи у вас на руках, вы сможете проверить и убедиться, что следователи, стражи и судьи ничего себе не оставили, – снова пряча взгляд за вуалеткой, ответила Антония. – А что до остального…

Пристальный взгляд на хозяйку – и та, рыдая, бросилась мужу в ноги.

– Что-о-о?! Там были фамильные драгоценности! Изумрудный комплект моей прабабки! Да как ты посмела?!

Следователи, не дожидаясь разрешения скандала, вышли, и Вик с крыльца дома вызвал по амулету стражей. За Дорой приехал тюремный автомобиль, неулыбчивые мужчины в серой форме забрали женщину, и только после этого следователи вернулись в отдел.

– Как съездили? – прощебетала рыженькая Калли, вешаясь на шею маркизу.

– Отвратительно, – буркнул Вик и, отделавшись от подруги, хмуро проследовал к чайнику.

– Что так?

За своим столом обнаружился Шаттон. Он каллиграфическим почерком заполнял какие-то бумаги.

– Мы нашли и поймали наводчика, а заодно выяснили, что нашему домушнику приписали на порядок больше, чем он действительно украл, – сухо пояснил де Крисп.

– Так это же хорошо, – не понял Шаттон.

– Угу, – буркнул блондин, отвернувшись к окну и грея тонкие пальцы о кружку.

Гус умчался с отчетом к начальству, и взгляды присутствующих устремились к Антонии. Она пожала плечами и выложила все как есть.

– Это же одна из самых влиятельных фамилий в городе! – удивилась Калли.

– Угу. И благодаря одной Читающей они вынуждены вынести на всеобщее обозрение свои семейные дрязги, – кивнул Вик. – Наверняка будут скандал, развод и деление имущества. И замять уже не получится. Показания и Доры, и хозяйки – в протоколе, слуги – те еще сплетники, а все соседи – да что там, пол-улицы! – слышали вопли хозяина дома. Я бы не хотел участвовать во всем этом ни как служебное лицо, ни как свидетель. Матушка не простит, если наша фамилия мелькнет хотя бы раз.

– Ты же ни при чем, просто выполняешь свою работу, – посмотрела Калли на раздосадованного Вика.

– Попробуй убедить в этом мою матушку.

Вик со злостью смял в пальцах печенье, и Калли тут же кинулась убирать крошки. Шаттон, покачав головой, вернулся к бумагам.

В дверях показался Ирвин. Над его головой прожужжал и впорхнул в руки Вика курьер.

– Почему все здесь? Калли, поедешь с Лендером. У нас заявление о недобросовестной установке охранной системы, что повлекло шум и жалобы от соседей, подробности узнаете на месте. Вик, с тебя отчет о выезде. Шаттон – на допрос вора. Антония…

– Я с виконтом, если позволите! Это моя прямая специализация, – подскочила Антония.

– Хорошо. Шаттон, на первый раз под твою ответственность. Все всё поняли?.. Тогда шевелите шестеренками!

– Да, шеф, – кивнул блондин.

– Да, босс, – отозвался Шаттон, проходя мимо Ирвина к выходу.

Лендер со вздохом поднялся, многоярусные очки-гогглы переместились на макушку, и артефактор подхватил стоявший в углу за шкафом походный набор инструментов. Он спокойно наблюдал за мечущейся по кабинету Калли, терпеливо дожидаясь, пока она найдет затерянные где-то форменные перчатки.

Антония, схватив папку и поправив шляпку, поспешила за Шаттоном. Он на ходу пояснил, что в этом здании три подземных уровня. На первом, верхнем, Антония уже была, там проходят судебные заседания. На втором уровне оборудованы кабинеты для допросов, а еще ниже располагаются камеры предварительного задержания. Никаких жутких казематов, все прилично и строго по нормативу, как заверил Антонию виконт.

Они спустились на второй подземный уровень. С разрешения Шаттона Антония из любопытства заглянула в пару пустых допросных. В одной комнате подозреваемого и сотрудников правопорядка разделяла прозрачная ширма, в другой преступнику казалось, что со всех сторон глухие стены, а следователи из-за магической перегородки прекрасно его видели.

После короткой экскурсии следователи вернулись в начало коридора, где за второй от лестницы дверью их ждала работа. Помещение оказалось вовсе без перегородок. Воришка уже был тут, наручниками пристегнутый к ручкам стула, за его спиной маячил страж. Шаттон кивнул охраннику как старому знакомому и занял кресло напротив вора за широким тяжелым столом.

Антония опять не стала садиться. Пока Вик задавал стандартные вопросы о личности вора, она вгляделась в стражника. Мужчина начал нервничать от ее внимания. Кивнув каким-то своим мыслям, Антония наконец перевела взгляд на преступника. Страж облегченно выдохнул и как-то сдулся. Ему, конечно, передали, что к ним в администрацию наконец-то направили положенного по штату Читающего, и ему было интересно понаблюдать за неведомым специалистом и его работой. Но мужчина и представить не мог, что оказаться предметом внимания Читающего настолько… неприятно. Более подходящее слово стражник подобрать не смог.

– Любезнейший, почему ты соврал про свое имя? – воспользовавшись паузой, во время которой Шаттон записывал показания арестованного, поинтересовалась у преступника Антония.

Молодой щуплый мужчина поднял на нее взгляд, открыл рот, побледнел, закрыл рот. Сделал новую попытку заговорить – и снова безуспешно.

– Прости, что сразу не предупредила – пока я здесь и работаю с тобой, солгать мне ты не сможешь. Поэтому, чтобы не было мучительно больно и неприятно, лучше сразу отвечай на все вопросы честно. Итак, что с именем?

– Я непризнанный ублюдок. У папеньки был адюльтер, про который после моего рождения узнала его законная супружница, она выставила мою мать-кухарку вон. Поэтому родовым именем, как это обычно положено, я пользоваться не могу. По материнской линии дедуля, узнав, что моя мать нагуляла внебрачного ребенка, устроил скандал. Бабулька, да будет Небо к ней милосердно, сколько могла, помогала нам деньгами, но маму замуж с дитем так никто и не взял, а когда мне было десять, бабка ушла к богам. Через четыре года за ней последовала и моя мать.

– Сочувствую, – вполне искренне кивнул Шаттон. – Насколько я понимаю, к делу это не относится?

Следователь обернулся к коллеге, Антония пожала плечами. Откуда она может знать о причинах лжи? Вдруг это как-то влияет на дело?

– Тогда продолжаем…

Антония временами вставляла свои замечания или задавала дополнительные вопросы, а через полчаса и вовсе вся инициатива перешла к ней. Когда допрос был окончен, уставший Шаттон открыл дверь перед выглядящей вполне бодро Антонией. Через другую дверь после их ухода стражник едва ли не с жалостью вывел вымотанного и выжатого вора.

– Протокол я боссу отдам, в следующий раз допрос и вся отчетность на тебе, – буркнул Шаттон, первым заходя в кабинет на втором этаже.

– Хорошо, – согласилась Антония.

В конце концов, этому ее учили, на это затачивали ее дар, и это было ее специализацией.

Не глядя, виконт бросил папку на свой стол, налил себе крепкого чаю, схватил первое попавшееся печенье. Кроме них, в отделе никого не было – похоже, коллеги еще не вернулись с заданий.

– Ну ты даешь! – сделав второй глоток и откинувшись на стуле, выдал Шаттон. – Даже я вымотался, страшно представить, что творится с тем вором! Как ты сама? Бери чай и печенье, не стесняйся.

– Спасибо. Устала немного, – призналась девушка. – Но в целом я на него почти не тратилась. Нас учили допрашивать и более жестко, по полной форме.

– Да? – заинтересованно подался вперед виконт. – Это что же, будет еще хуже?

– Намного, – грустно согласилась Антония, наливая теплый чай в выделенную ей рыженькой коллегой кружку. – Но полный набор разрешено применять только к законченным подонкам – к серийным убийцам, насильникам детей… Многие, у кого психика тонкая, такого допроса не выдерживают, сходят с ума и рассказывают все, что только можно.

– Чур меня, – буркнул виконт, тряхнул головой и раскрыл лежащую на столе папку. – Ты как, умеешь бумаги оформлять и подшивать к делу или показать?

– Лучше показать, я только в теории знаю, – отозвалась девушка и вместе с кружкой подошла к виконту.

– Ясно. Тогда садись. Смотри, сверху пишем номер дела…

Время пролетело незаметно. Артефактор снова засел за какие-то чертежи, не обращая ни на кого внимания. Рыженькая вернулась в отдел буквально на минуту, сообщила, что ночью отправляется на дежурство, поэтому сейчас идет отсыпаться, бросила на свой стол записи с выезда и ушла. Вик появился под конец рабочего дня, заявил, что он сегодня тоже дежурит, но пришел пораньше, чтобы написать отчет по командировке. На такое распределение дежурств Антония мысленно хмыкнула. Ясно же, что рыженькая и маркиз вдвоем не о преступниках думать будут, но Антония промолчала. Заглянул Гус, сказал, что Антонию ждет начальство, и, попрощавшись со всеми до завтра, ушел домой. Лендер тоже засобирался, аккуратно свернул чертежи и спрятал инструменты, разложив все по ящикам стола.

Забрав у виконта подготовленное совместными усилиями дело воришки, Антония направилась в соседний кабинет. Почему-то сердце тревожно билось – вызывал же Ирвин перед этим поочередно всех сотрудников, наверняка спрашивал о ней.

В другом конце коридора топтались три сотрудника в серо-фиолетовой форме вокруг жужжащего на полу прибора, похожего на волчок. Интересно, что это и что они делают? Антония не смогла припомнить, к какому отделу относятся такие цвета и крой формы. Может, это какие-то местные нововведения и порядки?

Глубоко вдохнув, Антония подошла к двери кабинета начальника и постучала.

– Заходите! – донеслось с той стороны.

С опаской просочившись в щелочку, Антония замерла у порога, прижимая к груди папку. Ирвин выглядел так же, как и утром, может, только еще более уставшим. Он смотрел без укора, и Антония расслабилась. Позволив себе улыбнуться, она присела на краешек кресла.

– Что скажешь после первого дня? – спросил Ирвин.

– Работа интересная, коллектив слаженный, – коротко поделилась впечатлениями Антония.

– Сработаешься с ними?

– Вполне, – кивнула девушка.

– Хорошо. Есть замечания по работе департамента?

– Ну… может, не стоит ставить Вика и Калли на дежурство вдвоем?

– Почему? – озадачился начальник.

Брови Антонии удивленно взметнулись вверх. Он что, единственный не знает об их отношениях? Так редко покидает кабинет, что не замечает ничего вокруг?

– Ну, они вдвоем будут скорее не про работу, а про поцелуи думать, – не видя в этом тайны и считая своим долгом сообщить о факторе, который может помешать службе, выдала Антония.

– Да? – пришла очередь Ирвина удивляться. – Предупреждал же, чтобы не крутили романы на рабочем месте!.. Ну ладно, учту. А по поводу напарника для тебя самой что скажешь?

– На короткие выезды и задания я могу выходить с любым их них, в спину они не ударят и подстрахуют в случае чего. Но с Виком часто лучше меня не ставить, с Калли тоже.

– Почему?.. Ах да, – сообразил Ирвин, вспомнив про пол и внешность новой сотрудницы, – рыжая будет ревновать. – Ясно. А если придется дежурить со мной?

А здесь и такое бывает?

– Сработаемся, – честно ответила Антония.

– Отлично. Теперь к делу. Что там с тем вором?

Отчитавшись по расследованию, Антония передала начальству папку с документами.

– Отлично, сегодня же… – бросив взгляд на часы на стене, Ирвин исправился, – завтра же передам это дело в суд, дальше их работа.

– Могу теперь я спросить?

– Да, конечно, – кивнул начальник.

– Что по поводу меня говорят остальные?

– Что ты со свидетелями зверь, а на допросе подозреваемых и вовсе монстр, – с толикой гордости произнес Ирвин, и Антония покраснела.

Мужчина действительно считал это комплиментом и был рад ее работе. Еще бы – за один день закрыть дело, когда его охламоны целую неделю бы морочились, мучая свидетелей и пытаясь вычислить соучастников.

– Если больше нет вопросов, можешь идти. Завтра приезжай чуть позже, к десяти – все равно с утра мы обычно занимаемся бумагами, а ты уже все сдала.

– Спасибо, – поблагодарила Антония.

У самой двери она обернулась.

– Вас что-то тревожит?

– У нас два заявления о пропаже девушек, – поморщился Ирвин. – Я своим еще не говорил, пока что этим делом занимаются стражи, но есть предчувствие, что они ничего и никого не найдут и к концу недели это станет нашей головной болью.

– Ясно… Босс?

– Да?

– Не сидите допоздна. Вам нужно выспаться.

В холле Антония столкнулась со стражем, который приводил вора на допрос. Кивнула ему, прося подождать, подошла и тихо-тихо посоветовала:

– Обратитесь к врачу, милейший. Само это не пройдет, будет только хуже.

Больше ничего не поясняя, она попрощалась и ушла под ошарашенным взглядом мужчины.

Свежий вечерний воздух ударил в лицо, знакомые запахи приближающегося дождя, автомобилей и нагретой брусчатки звучали слаще, чем аромат цветущего луга по весне. Наконец-то свобода! Быстро сбежав по ступенькам, Антония завернула за угол и уже через несколько минут, нацепив водительские очки, мчалась по улицам города, распугивая гудками зазевавшихся прохожих. Шарахнулась вбок лошадь, едва не сбросив седока. Вот что значит провинция, на животных до сих пор ездят по городу! Предвкушая сытный ужин, теплую ванну и безлюдную, блаженную тишину дома, Антония мчалась к поместью.

Когда она вошла в дом, вокруг царили суета и паника. Служанки носились с ведрами, щетками, тряпками, стопками чистого белья и выстиранными влажными шторами (надо бы, кстати, старые шторы заменить). Откуда-то сверху доносился зычный голос дворецкого.

– Олаф! – позвала его Антония, не особо волнуясь о том, что перекричать царящий вокруг гам ей не под силу.

Она успела снять перчатки и положить шляпку на блестящий отполированный столик у входа, когда к ней с поклоном подошел управляющий.

– Миледи, добро пожаловать домой!

– Олаф, почему слуги еще здесь?

– Увы, госпожа Роза сегодня не явилась, а я узнал об этом слишком поздно, только когда вернулся из города, – покаялся мужчина, готовясь к выговору.

– Ясно. Когда будешь рассчитываться с агентством за их услуги, не забудь потребовать за это скидку, – ровно бросила Антония.

Ее новоназначенный дворецкий растерялся от такого ответа.

– Олаф, а что с ужином и поварихой?

– С поварихой никак, я оставил заявки в агентствах, но у них ждать долго. А ужин в холодильном шкафу у Виттора, в доме артефакт не работает. Проходите, как вчера, в малую гостиную, там служанки уже закончили. Ужин я сейчас принесу.

Антония улыбнулась. Олаф старался, она это видела, ну а навыки придут со временем.

– Я сейчас переоденусь и умоюсь с дороги и после целого дня, спущусь не раньше чем через полчаса. Предупреди слуг, чтобы меня не трогали.

Когда Антония спустилась, она обнаружила полную тишину в доме, и это ее порадовало. Она налила себе вина и устроилась у зажженного камина. Олаф появился через несколько минут, шустро выставил продукты на столик, порезал мясо и сыр.

– Составишь мне компанию? – попросила Антония.

– Эм… да, миледи, – замялся дворецкий, – непременно. Благодарю за приглашение.

Он поставил перед Антонией нагретый с помощью встроенного одноразового амулета горшочек.

– Присаживайся. Сначала еда, потом разговоры, – обозначила приоритеты Антония, и на какое-то время в комнате повисло молчание.

Когда было покончено с ужином, Антония откинулась в кресле.

– Рассказывай.

Олаф рассказал коротко о том, что посетил бани, цирюльника и брадобрея, и подробнее – про магазины.

– Ясно. Что по чекам?

Дворецкий протянул книжку и стопочку дополнительных бумаг, которые выдавали в каждом магазине при виде чековой книжки и фамилии на ней, – что-то там «для отчетности». Антония внимательно вчиталась в корешки.

– Хм… Одежду, кроме форменной, и средства личной гигиены дальше покупай на собственные средства. Я выпишу чек, обналичишь его в банке – это твой аванс. То, что ты заказал весь гардероб сразу, это правильно. Ты служишь в хорошем доме на высокой должности, все должно соответствовать. И цены у них ниже некуда.

«Ниже некуда»? Да Олаф собственными мыслями подавился, когда ему назвали сумму!

– Когда пойдешь на примерку, попроси у них договор, полный прейскурант, список дополнительных услуг и малый каталог с образцами. Там должны быть ткани, фурнитура, эскизы основных моделей – да они и сами все знают. Если меня устроит, будем одевать у них всю прислугу.

«Всю прислугу» – это его и старика-садовника? Олаф снова промолчал, но старательно записал на отдельном листе просьбу хозяйки.

– Канцтовары и скобяная лавка… А у них ты что брал?

Олаф рассказал. Антония о чем-то задумалась.

– Простите, что сам не додумался выписать и обналичить чек… – начал мужчина.

– И правильно, что этого не сделал, иначе тебе пришлось бы остаток дня провести в камере предварительного задержания, пока я бы за тобой не приехала. Сам себе ты чеки выписывать не можешь, это общее правило.

– Ясно.

– Ты хотел еще что-нибудь сказать или спросить? – поинтересовалась Антония после непродолжительной паузы.

Олаф пролистал блокнот и начал задавать возникшие за день вопросы. Он радовался, что догадался записывать дела, вопросы и покупки, но ровно до того момента, как попытался этими записями воспользоваться. Все шло вперемешку, приходилось перескакивать с темы на тему.

– Я тебя поняла, – кивнула Антония, когда они закончили вдвоем разбираться с заметками. – Ты прав, мне тоже придется поучаствовать в домашних делах. Давай все, что терпит, отложим до выходных, тогда вместе съездим в город. Заведи отдельный блокнот для покупок, записывай туда все, что только в голову придет. Потом я просмотрю список и одобрю его, а перед поездкой разделишь все записи по типу, чтобы, придя в лавку канцтоваров, ты просто достал бумажку со списком канцтоваров, а в посудной лавке выдал продавцу список недостающих ложек и салатников. Завтра купи в городе большой телефонный справочник, обзвони домашних артефакторов и узнай расценки и списки услуг. А что до кухарки – решим ближе к выходным. Пока я буду привозить еду из таверны, и можно еще заказывать доставку по телефону. Если не знаешь номер, просто набери единицу. Это код справочной, там тебя соединят с кем нужно.

Олаф кивнул. Антонии нравилось, что он не болтает впустую, спрашивает по делу. Сам мужчина почему-то робел перед этой юной, но такой странной девушкой, да еще и своей хозяйкой. Словно пытался решить для себя: то, что она приняла у него клятву, хорошо или плохо?

– Кстати, Олаф, где сейчас твоя матушка? – внезапно спросила Антония.

– Она… в лечебнице Святой Олинии, на попечении сестер милосердия, – запнувшись, все же ответил Олаф.

– А как она относится к кошкам? – подозрительно уточнила хозяйка.

– Насколько я знаю, она никогда их не держала, – удивился такому вопросу мужчина.

– Отлично. Тогда выписывай ее сюда, поселишь в комнате рядом со своей, на первом этаже… Все, я спать, разбудишь меня завтра ближе к восьми. Или даже в полдевятого. Спокойных снов, Олаф.

– Спокойных снов, миледи, – в совершенно потерянных чувствах отозвался дворецкий.

Он и не надеялся на такую милость, как разрешение забрать мать из приюта. Думал посылать ей деньги из оклада, который хозяйка зачем-то ему назначила, да, может, с разрешения когда-нибудь съездить навестить. А тут…

Он обязан остаться в этом доме, сделать все, чтобы хозяйка не отказалась от принятой клятвы!

Антония ушла к себе, и до полуночи, даже чуть дольше, из-под двери ее покоев лился свет. Она листала учебник и конспекты по дознанию, список моральных и общественных ограничений для применения Читающими дара и освежала в памяти прочие нужные в работе вопросы.

Олаф тоже не спал. Он проверил качество уборки в своих комнатах, остался доволен и принялся долго разбираться с блокнотом, переписывая на чистые листы результат разговора с хозяйкой. Интересно, она узнала это все на своем опыте или где-то таким премудростям учат?

Утром Антония снова не услышала будильник, хотя тот трещал на весь дом. Олаф так и не решился зайти в покои хозяйки, позвал на помощь Виттора, и уже он смог разбудить леди. Только благодаря этому она и не проспала. На завтрак были холодные бутерброды и заботливо заваренный садовником чай. Позавтракали они все вместе.

Антония во вполне благодушном для столь раннего утра настроении без спешки собралась и вышла во двор. И вот тут начались проблемы. То ли ночью был дождь, то ли выпала роса, но сиденья автомобиля оказались мокрыми, несмотря на предусмотрительно поднятую крышу. Антония ругалась словами, которые Олаф слышал разве что в казармах да на каменоломнях, и смотрел он при этом на хозяйку с восхищением – такие красочные эпитеты ему в голову не приходили. Антония бросилась обратно в дом, подняла вычурную гнутую трубку телефона и едва удержалась от того, чтобы швырнуть аппарат в стену. Она совсем забыла, что их линия отключена!

Через четверть часа хмурая хозяйка выехала за ворота. Сиденья были застелены теми жуткими тряпками, которыми прикрывают мебель от пыли, сверху были накиданы декоративные подушки. Только так можно было надеяться, что на брюках и жакете не останется мокрых пятен.

Олаф от предложения подвезти его отказался, сказав, что сперва встретит служанок. Звучало правильно, но это была не главная причина. Ему просто не хотелось снова испытать все прелести езды хозяйки. А у Антонии не было желания предлагать дважды, как и гнать по сырой дороге, поднимая брызги грязи.

К зданию администрации она успела впритык к началу рабочего дня, буркнула что-то приветственное дежурному у стойки и поднялась в отдел.