Тени над озером

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Покрытая красной пылью дорога мучительно извивалась среди леса, такого густого, что кроны деревьев переплелись вверху, образуя прорванный местами тент. Несмотря на то, что этот июльский день выдался жарким и арканзасское солнце полыхало в зените, солнечные лучи едва проникали через толщу листвы.

Пышные папоротники вздымались по обочинам. Один раз Келли пришлось резко затормозить – олень с белым куцым хвостом выскочил из-за деревьев, мелькнул перед джипом и скрылся в сплошь заросшем кустарником овраге с другой стороны. На мгновение сердце Келли ухнуло в пятки. Будучи горожанкой, она впервые видела дикого оленя в лесу.

Некоторое время дорога упорно поднималась вверх, затем повернула и столь же круто повела вниз. Наконец у самого подножия холма Келли заметила проржавевшие металлические ворота с табличкой «Проезд закрыт. Частное владение». Келли затормозила, хотя ворота были широко открыты.

Так мог поступить только Джимми, думала она, укоризненно покачивая головой, – повесить грозную табличку, но даже не удосужиться закрыть ворота. Она знала, что Джимми завел нового сторожевого пса, но тот оказался чрезмерно дружелюбным и никогда не лаял.

Добряк Джимми подобрал брошенного щенка и принес домой. Этот поступок тоже был вполне в его стиле – завести сторожевую собаку, которая, вместо того чтобы лаять, только виляет хвостом. Кто-то из соседей подкармливал пса вместе со стаей бродячих кошек, также подобранных Джимми; не забыть бы разыскать этого соседа и поблагодарить его.

Кроме этого, ей предстоит печальная задача – объяснить, что случилось с Джимми. Улыбка на лице Келли погасла, горло болезненно сжалось.

Джимми был ее дядей. Недавно он навестил Келли и ее мать, Сисси, в Кливленде. Странный, добрый и беспомощный человек с одним-единственным, но большим недостатком – пристрастием к спиртному. В Кливленд он приехал, чтобы сделать еще одну попытку завязать, и поначалу все шло хорошо. Келли и Сисси гордились родственником и надеялись на лучшее.

Но однажды ночью великодушное, усталое сердце Джимми, которое так легко отзывалось на чужую боль, перестало биться. Он скончался в сорокачетырехлетнем возрасте.

Келли Кординер приехала в Арканзас, чтобы привести в порядок маленький дом Джимми. Сисси такая задача казалась не под силу, кроме того, она не могла надолго оставить свою работу в детском отделе публичной библиотеки. У Келли, учительницы начальной школы, как раз был летний отпуск. Вот потому ей и пришлось пуститься в путь одной, хотя смерть дяди потрясла ее не меньше, чем мать.

Вероятно, домик Джимми на озере находится в полном запустении – Сисси почти ручалась за это. Но если Келли удастся разобрать вещи Джимми, прибрать в доме и подготовить его к продаже, до начала занятий в школе она сможет пожить там. Это обошлось бы очень дешево. Келли радовала перспектива провести остаток отпуска близ затерянного в лесу озера, а не в душных бетонных джунглях Кливленда, а кроме того, она мечтала поработать над своей книгой именно здесь, в тишине и уединении.

«Моя книга!» – эти слова пугали Келли. В свои двадцать шесть лет она уже была автором двух детских книжек. Начало казалось многообещающим, но ее творения не привлекли ничьего внимания и исчезли из виду так же быстро, как камешки, брошенные в море. Келли надеялась, что новая книжка детских сказок будет принята иначе – третья попытка просто обязана оказаться удачной. Писательский труд был мечтой, поддерживающей Келли, помогающей ей выжить.

Нажав педаль газа, Келли въехала в открытые ворота. Впереди, между редеющими соснами, виднелось любимое озеро Джимми, голубое и безмятежное в ярких лучах солнца. От восторга у Келли перехватило дыхание. Джимми всегда уверял, что живет на берегу прекраснейшего озера в Божьем мире, и теперь она поняла, что дядя нисколько не преувеличивал.

За рядами сосен к воде сбегал каменистый склон, поросший высокой травой, дикими цветами и затененный там и сям цветущими мимозами и магнолиями. В этом месте озеро было довольно узким; на противоположном берегу виднелись величественные светлые известняковые утесы.

Несколько невысоких строений рассыпались по всему берегу. Они выглядели как дачные домики, в которых проводят уик-энды и отпуска, но в этот момент казались пустыми. Джимми жил на озере круглый год, поэтому Келли безошибочно узнала его дом.

Двор в беспорядке заполняли свидетельства начатых, но так и не законченных дел: старая полуразобранная машина, ржавая лодка, которую требовалось покрасить, недостроенный курятник без кур, небольшой причал, который необходимо было отремонтировать, прежде чем спускать на воду.

Сад у дома был запущен, грядки заросли травой, веревка для белья провисла, потому что упал один из подпирающих ее шестов. Посреди всей этой мешанины стоял маленький, белый с рыжим песик. Животное следило за приближением машины с такой радостью, что ему угрожала опасность лишиться короткого хвоста, виляющего в усиленном темпе. Неподалеку расположились кошки – две серые, две рыжие и одна черно-белая, пятнистая.

Никаких сомнений, подумала Келли, это и есть жилище Джимми. Приземистый, серый, с темно-красными рамами, дом был в хорошем состоянии, несмотря на окружающий его беспорядок.

Неужели этот скачущий пес виляет хвостом так отчаянно потому, что узнал звук старого джипа Джимми? Мать Келли почти ничего не знала об Арканзасе: Джимми всегда сам навещал ее и никогда никого не приглашал к себе на юг. В представлении Сисси Арканзас являл собой гористую местность, поросшую густыми джунглями, – совсем неподходящее место для изящного «спринта» Келли. Мать настояла, чтобы для путешествия по этим диким местам Келли взяла джип.

Келли остановила машину и вышла из нее, а собака так усиленно завертела хвостом, как будто встретила наконец долгожданную и обожаемую хозяйку.

Вот так сторожевой пес, насмешливо подумала Келли, однако потрепала собаку по голове, отчего та буквально заплясала на месте. Собака была довольно несуразным существом, нечистокровным фокстерьером, обладающим, ко всему прочему, излишне жизнерадостной натурой.

Джимми, Джимми… Слезы вновь навернулись на глаза девушки. Кто еще, кроме Джимми, мог взять в дом такую глупую собаку и назвать ее «сторожевой»? Келли задумчиво покачала головой.

Кошки со скучающим видом следили за незнакомкой или же просто-напросто игнорировали ее присутствие. Та, что лежала на крыше незаконченного курятника, лениво зевнула.

Значит, вот здесь и жил Джимми. Большую часть своей жизни он провел вдали от Кливленда и вообще вдали от крупных городов. Еще в армии, будучи призывником, он всей душой влюбился в Арканзас.

Побывав во Вьетнаме, именно сюда он вернулся, чтобы забыть об ужасах войны. Выпивать начал еще в армии, но любовь к спиртному составляла всего лишь одну из его армейских проблем. Он был тяжело ранен, потерял ногу, подвижность руки и почти ничего не видел одним глазом. Жил на пособие по инвалидности и подрабатывал, сопровождая рыбаков – когда бывал трезв и в хорошую погоду.

Взглянув на голубую искрящуюся воду и возвышающиеся утесы, Келли почувствовала комок в горле. Здесь Джимми провел последние годы своей жизни, здесь он хотел остаться навсегда. В багажнике джипа, в маленьком квадратном ящичке, покоился прах Джимми.

Он часто повторял Сисси, что желает быть кремированным после смерти и чтобы его прах покоился в чистых, светлых арканзасских водах, которые он так любил. Исполнение воли Джимми было еще одной из задач Келли, самой тяжкой и печальной из всех. Девушка с трудом взяла себя в руки: она всегда воспринимала происходящее слишком глубоко, слишком близко к сердцу, предпринимая отчаянную борьбу, чтобы справиться со своими чувствами.

Келли поднялась на две бетонные ступеньки, ведущие к длинной веранде. Собака вертелась у нее под ногами в припадке истерически-бессмысленной радости.

– Ладно, – со вздохом обратилась к ней Келли, – хотела бы я, чтобы все были такими же жизнерадостными, – какой чудесный мир нас бы тогда окружал!

Казалось, собака ухмыльнулась в ответ на ее слова. От неожиданности Келли замигала. Она слышала о том, что собаки умеют улыбаться, но впервые стала свидетельницей этого зрелища: собака приподняла губы, дружески обнажая белизну клыков.

– О Джимми! – выдохнула Келли, вновь покачав головой и стараясь не обращать внимания на острую боль, пронзившую сердце. – Только ты был способен завести улыбающегося сторожевого пса – только ты один!

Вставив ключ в замочную скважину, она отперла дверь. Дальняя стена гостиной представляли собой сплошной ряд окон, выходящих на озеро и утесы. Обстановка довольно скудная, зато у одного окна стоял стол, на котором Келли могла бы разместить пишущую машинку, разумеется предварительно расчистив место.

Оглядевшись, она со вздохом признала, что генеральная уборка неизбежна. Убранство дома Джимми как нельзя лучше соответствовало выражению «берлога стареющего холостяка».

Во всех углах комнаты были свалены кипы старых газет. Потрепанная одежда валялась там, где ее сбросили. Картонные коробки были заполнены консервными банками, которые Джимми, должно быть, собирался сдать в пункт вторичного сырья, – большинство составляли банки из-под пива.

Повсюду были разбросаны старые журналы и книги в бумажных обложках, ибо Джимми, как и обе его родственницы, был заядлым любителем чтения. Да, этот человек, являвшийся заблудшей овцой в семье, чувствовал себя счастливым только в окружении книг – подобно Сисси и Келли.

Но что за выбор! – с отвращением подумала девушка, подбирая с полу одну из книжек. «Кровопускание» Фэрли Коллинза. Келли взяла другую – это оказались «Таинственные и ужасные истории» под редакцией некоего Талона. Автором третьего опуса, с жутковатым названием «Лунный волк-оборотень», опять-таки был Фэрли Коллинз. Келли брезгливо положила книги на стол, как будто от их обложек исходил неприятный запах. Коллинза, самого популярного автора триллеров, знала вся страна. А вот Келли и Сисси терпеть не могли литературу подобного рода.

Бедняга Джимми повидал на войне достаточно реальных ужасов; что за демон обуял его, заставляя со странным упорством читать об ужасах выдуманных? Неудивительно, что он запил горькую, сидя здесь в полном одиночестве и поглощая эту отвратительную халтуру!

Кроме того, с растущим раздражением подумала Келли, именно писаки, подобные Фэрли Коллинзу, лишают последних надежд трудолюбивых и вдохновенных начинающих авторов – таких, как она, например.

Он не только фабриковал свои отвратительные ужастики, но ему, по-видимому, это давалось безо всякого труда. Каждые двенадцать месяцев в свет выходил очередной роман Фэрли Коллинза, а иногда ему каким-то образом удавалось выпускать по две книги кошмаров в год.

Но всего досаднее то, что эта макулатура прекрасно распродается. За две свои детские книжки Келли выручила всего-навсего тысячу долларов. Романы же Фэрли Коллинза выпускались такими колоссальными тиражами, что наверняка его доход составлял не менее тысячи долларов в день. Это казалось особенно возмутительным.

Келли попыталась отбросить неприятные мысли. И она, и ее мать предпочитали утонченные романы с хорошим концом. Как же мог Джимми, добрый и чувствительный человек, любить ужасы? Это обстоятельство всегда изумляло обеих женщин.

А вот его способ ведения домашнего хозяйства, или, вернее, полное отсутствие такового, ничуть не удивлял Келли. Она знала, что делать: необходимо до блеска вычистить дом и как можно скорее подготовить его к продаже. Во-первых, мама будет довольна, а во-вторых, это последнее, что она может сделать в память о дяде.

Рядом с гостиной оказалась крохотная кухонька с буфетом, набитым разрозненными тарелками, чашками и прочей утварью. В ванной комнате помещалась старомодная ванна на когтистых лапах, но душ отсутствовал. Большая застекленная веранда понравилась Келли с первого взгляда, поскольку отсюда открывался великолепный вид на озеро, а легкий бриз приносил сладкий аромат цветущих мимоз.

Спальня была довольно просторной и возмутительно неопрятной. Постель так и осталась незаправленной; на расшатанном туалетном столике стоял маленький телевизор с настолько растрепанной оплеткой шнура, что Келли не решилась опробовать его исправность. Электрические часы остановились, хотя и были включены в сеть.

Келли в очередной раз покачала головой и провела ладонью по густым каштановым волосам. Распрямив плечи, она шагнула к мутному зеркалу Джимми и вгляделась в собственное отражение, пытаясь собраться с силами для предстоящей нелегкой работы.

Келли была высокой, как и ее дядя, но только очень худенькой. Тонкая фигурка и длинные ноги придавали ей вид еще не сформировавшегося подростка.

Красивой она себя не считала: на ее взгляд, подбородок был чересчур твердым, глаза слишком глубоко посаженными, нос – курносым. Если что-то в ней и привлекало, так это цвет лица – ибо ей досталась кожа теплого персикового оттенка. Голубовато-серые глаза создавали неожиданный контраст с золотистой кожей и блестящими каштановыми волосами.

Она принадлежала к числу женщин, которых называют «своеобразными». Келли не сомневалась, что таким образом окружающие стараются деликатно дать ей понять, что она необычна, но при этом не хороша собой.

Когда она читала или писала, ее лицо освещало задумчивое выражение. Оно бывало участливым, когда ее ученики нуждались в сочувствии, суровым, когда требовалось приструнить шалунов, или ласковым и улыбающимся, когда детишкам была нужна ее любовь. Сейчас, пока она глядела на отражающийся в зеркале беспорядок, царивший в комнате, ее лицо приобрело решительное выражение, подбородок твердо выпятился вперед.

Одежду Келли составляли джинсовые шорты и бледно-голубая рубашка, поэтому ей не пришлось переодеваться, прежде чем приняться за работу. Сначала предстоит разгрузить джип Джимми, а потом разобраться во всей этой мешанине. Чем раньше она покончит с уборкой, тем скорее сможет приняться за свою книгу сказок. Келли возлагала на нее такие большие надежды, что даже и представить себе не могла, что ее вновь постигнет неудача.

Келли нравилась профессия учительницы, она знала, как привязаны к ней ученики, но писательской работе она отдавалась с таким же рвением, какое приберегала для своей маленькой семьи.

За дело, приказала она себе, зачесывая волосы назад и убирая их в узел с помощью нескольких шпилек, которые всегда носила в кармане. Потом улыбнулась своему отражению: с гладко причесанными волосами, безо всякой косметики она выглядела именно так, как и должна выглядеть учительница, – молодая женщина, которая занимается серьезными вещами и не потерпит бессмысленных затей.

Следующие три часа прошли в первой атаке на дом, предпринятой ради порядка. Острая жалость наполнила сердце Келли, когда дело дошло до поношенной одежды Джимми, но она поборола ее, запихнув вещи в пустые пакеты, обнаруженные в кухонном шкафу.

Собака с удовлетворенным видом устроилась на своей подстилке, наблюдая за Келли, повиливая хвостом и время от времени жеманно потягиваясь. Приказав себе не поддаваться сентиментальным чувствам, Келли методично сняла простыни и наволочки с кровати, собрала все полотенца, сдернула с кухонного стола заляпанную скатерть и тоже сунула все это в пакет.

Она собиралась отправиться в ближайший городок и запастись всем необходимым, в первую очередь – моющими средствами. Затем требовалось отвезти в ремонт телевизор и часы. Третьим пунктом в списке значилась прачечная самообслуживания.

Наконец, Келли предстояло побывать в Армии спасения или магазине подержанных вещей и избавиться от одежды Джимми. Это будет совсем не просто. Кроме того, она распрощается с его собранием триллеров, причем без малейших угрызений совести.

Боже мой, с неприязнью думала она, Джимми, должно быть, скупал все «произведения» Фэрли Коллинза, которые только появлялись в продаже, потому что его коллекция оказалась довольно обширной. Наполнив книгами два пакета, она передернулась от отвращения, после чего тщательно вымыла руки, поскольку никак не могла избавиться от ощущения, что прикасалась к чему-то нечистому.

Загрузка джипа подходила к концу. С трудом удерживая равновесие, Келли вытащила из дома оба пакета с книгами. Собака ходила за ней по пятам, радостно помахивая хвостом, возбужденно подпрыгивая и, по-видимому, надеясь составить компанию в поездке.

Едва Келли склонилась, чтобы разместить второй пакет с книгами на заднем сиденье джипа, как две сильных руки крепко обхватили ее за талию.

– Зачем же так спешить? – прогремел хриплый голос.

Келли с ужасом почувствовала, что ее оттаскивают от джипа. Она выпустила из рук пакет, и он разорвался, ударившись об землю, а книги рассыпались по траве.

На меня напали, застучала в голове единственная мысль. Всем своим существом Келли в эту секунду стремилась жить. Вывернув локоть как можно дальше назад, она саданула мужчину в ребра. Услышав сдавленный возглас боли, она нанесла новый удар – на этот раз сильнее. Но неизвестный только крепче сжал ее и выругался.

– Чертовка, – выплюнул он сквозь зубы и развернул ее лицом к себе, не размыкая кольцо рук. – И до книг добралась? Этого еще не хватало!

Келли взглянула в суровое лицо рослого мужчины, одетого в синюю рабочую рубашку. Преступник, сбежавший из тюрьмы, решила она с ужасом. Правда, чисто выбритый и аккуратно подстриженный, но все равно опасный человек.

Она замахнулась кулачком, целясь в его упрямо выпеченную челюсть, но мужчина коротко хохотнул и притиснул ее к борту джипа так, что она не могла пошевельнуться.

Мужчина склонил к ней лицо. Келли заметила, что его темно-серые глаза яростно блестят.

– Черт побери! – раздраженно выпалил он. – Так ты позарилась и на его одежду? И на телевизор? И на джип? Где же он сам?

Не вслушиваясь в смысл его слов, Келли еще раз попыталась вывернуться. Мужчина сильнее прижал ее к борту джипа, его длинные ноги лишили девушку всякой возможности двигаться. Схватив за плечи, мужчина яростно встряхнул Келли – так, что все разумные мысли моментально вылетели из головы.

– Спокойно, – предупредил он, приподняв бровь. – Не заставляй причинять тебе боль. Просто отнеси все это туда, где взяла. Начни с книг.

Темно-серые глаза оглядели Келли – это был поразительно холодный взгляд.

– Надо отдать ему должное: на этот раз он выбрал себе девчонку помоложе и получше на вид. Но почему ты опустилась до воровства, детка, – никак не могу понять.

Он еще раз встряхнул ее – так, как взрослый мог бы обращаться с особенно проказливым ребенком:

– Не пытайся бороться со мной или удрать. Просто собери книги. Положи все на свои места. Бедняга вновь пьян, да? – Ноздри мужчины расширились, и он досадливо покачал головой. – Я даже не знал, что он вернулся. Впрочем, так всегда и бывает. И где только он ухитряется подцеплять женщин? Причем всегда выбирает не то, что нужно. – Он вновь выругался и отпустил Келли.

Девушка уставилась на него с возмущением, начиная медленно понимать, что случилось.

– Так вы приняли меня за воровку? – недоверчиво спросила она, потирая руки там, где он схватил их. Его объятия нельзя было назвать чересчур нежными.

– Он пьет, – с явным отвращением к ней процедил мужчина. – Приводит к себе женщин. А те обдирают его как липку. Так бывало уже не раз. Тебе не первой пришла в голову эта мысль, детка. А теперь подбери-ка его книги. Слышишь? Я сказал, собери их.

– Я не думала красть это барахло, – фыркнула Келли и яростно пнула ближайшую из книг, выражая тем самым свое пренебрежение к ней. – Я хотела отвезти его в город.

– Не следует так обращаться с книгами, – с угрозой в голосе отозвался мужчина. – Предполагаю, ты хотела поступить так и с телевизором, и с джипом? Признавайся, сколько денег ты взяла у него? Верни их немедленно.

– Ничего я не брала! – Келли не помнила, чтобы когда-нибудь в жизни она приходила в такое негодование. – И это не ваше дело, – добавила она.

Мужчина положил руки на бедра. У него были длинные ноги, упрятанные в мешковатые джинсы.

– Он – мой сосед. И все, что касается его, – мое дело.

– А теперь уже не ваше! – со злостью выкрикнула Келли. – Он мертв. Умер полторы недели назад. – Она чувствовала, что ее слова звучат грубо, но не могла простить этому человеку то, как он бесцеремонно схватил ее, а больше всего не могла простить невыносимое оскорбление – он назвал ее воровкой!

Гневное выражение постепенно сползло с его лица, уступая место боли и недоверию.

– Джимми мертв? – неуверенно повторил он.

На мгновение при виде его явного потрясения Келли готова была смягчиться, но тут же выругала себя за это. Ее плечи еще ныли от железных пальцев, сердце колотилось от страха и злости.

– Да, – подтвердила она, с недовольным видом потирая плечо. – Умер от сердечного приступа в Кливленде, в гостях у моей матери. Я – его племянница.

Он потряс головой, его губы мучительно изогнулись.

– Джимми умер? Не могу поверить… Мир его праху…

Келли разглядывала незнакомца, и злость угасала в ее душе. Он уронил руки, лицо стало застывшим, непроницаемым и невероятно холодным.

Странно, но, несмотря ни на что, он весьма привлекателен, думала Келли. Прямые каштановые волосы выгорели под солнцем; черты лица были выразительными и отчетливыми, но гораздо сильнее привлекала его физическая сила, нежели красота. У незнакомца было удивительно мужественное лицо с серыми глазами, глубоко посаженными под иронически изогнутыми дугами темных бровей. Синева рубашки подчеркивала медный оттенок загорелой кожи.

Да, внушительный мужчина – неудивительно, что ему удалось так легко справиться с Келли, – рослый, атлетически сложенный; закатанные рукава рубашки обнажали упругие мышцы. Впечатление дополняли широкие плечи и грудь и крепкая, жилистая колонна шеи.

Теперь он рассматривал Келли так же спокойно, как она его. Глупая собака с явным восторгом танцевала у ног незнакомца, один из рыжих котов с довольным видом терся о его сапоги.

Нечего сказать, хороший сторожевой пес, с горечью подумала Келли. Чужой человек схватил хозяйку, угрожая расправой, а эта собака ластится к нему, виляет хвостом и старается лизнуть руку! Келли никогда в жизни не причиняла вреда животным, но теперь почувствовала сильное желание поддать ногой радостно виляющий зад пса.

– Ну что же, – пожав плечами, заявил незнакомец, – полагаю, мне следует извиниться перед вами. Прошу прощения.

Его лицо не выражало ни малейшего раскаяния, и Келли это не понравилось. Будь у него хоть капля вежливости, ему следовало бы опуститься на колени, искренне вымаливая прощение. Холодность незнакомца вновь вызвала в ней растущее возмущение.

– Это называется извинение? – поинтересовалась она и вновь потерла плечо. Еще никто в жизни так грубо не хватал ее.

Незнакомец не вспылил, вместо этого он задумчиво улыбнулся ей в лицо, и улыбка эта подозрительно напоминала усмешку.

– Я знал, что у Джимми есть племянница. Значит, вы малышка Келли. Он всегда говорил о вас так, будто вам всего пятнадцать лет.

– Так и было, когда мы виделись с ним в прошлый раз, – холодно отозвалась Келли. – Я догадываюсь, что вы действительно его сосед – судя по тому, как эта глупая псина ластится к вам. Видимо, вы и подкармливаете весь этот зверинец. Мне следовало бы поблагодарить вас, но, вероятно, я все же воздержусь от благодарности – вы слишком переусердствовали в своих дружеских обязанностях.

Вот тебе, удовлетворенно добавила она про себя. Пусть видит, что ее не так-то легко запугать – даже такому рослому и сильному мужчине.

Он поднял руку, как будто желая предостеречь ее. Кривая усмешка стала сардонической, и Келли возненавидела незнакомца сильнее прежнего.

– Знаете, – произнес он напряженным, но негромким голосом, – у меня есть свои правила. Одно из них – я извиняюсь за что бы то ни было один раз. Только один. Можете принять извинение или отказаться. Но я готов собрать книги, если от этого вам станет лучше.

– Ни за что бы не назвала это барахло книгами, – отрезала Келли, мотнув головой в сторону разлетевшихся томиков.

– Я склонен думать, что они недурны, – возразил он с выводящей Келли из себя ухмылкой.

– А я считаю, что это дрянные книжонки, – произнесла Келли, из принципа отказываясь быть любезной с незнакомцем. – Конечно, лучше бы вы собрали их, потому что именно вы их рассыпали, налетев на меня, как психопат.

Он лениво опустился на колени и принялся собирать книги, поминутно останавливаясь и рассматривая особенно кошмарные обложки.

– Послушайте, – произнес он, не глядя на Келли, – может, вам не известно, что ваш дядя и его женщины…

– Я знаю, что у моего дяди было немало проблем, – оборвала его Келли. – Избавьте меня от подробностей.

Подняв голову, незнакомец взглянул на нее с недоброжелательной усмешкой.

– Еще одно мое правило – никого не избавлять от подробностей. Джимми однажды привел сюда женщину, которая стащила даже постельное белье! – Покачав головой, он вновь переключил свое внимание на книги. – Подумать только, постельное белье! Надо было постараться отыскать такую тварь. Ему никогда не попадались порядочные женщины!

Келли раздраженно скрестила руки на груди.

– Меня не интересуют его… сексуальные неудачи. Кроме того, об умерших не принято говорить плохо.

Незнакомец так же лениво поднялся и сунул книги на заднее сиденье джипа, а затем повернулся и скрестил руки, пародируя ее воинственную позу.

– Я говорю не о сексуальных неудачах, а о его одиночестве. Мне было неприятно видеть, как его обводят вокруг пальца, только и всего.

– Какое благородство! – саркастически воскликнула Келли. – И поэтому вы набрасываетесь на незнакомых женщин, хватаете их, угрожаете и осыпаете оскорблениями, даже не узнав, кто они такие. Из вас бы получился отличный сторожевой пес, куда лучше, чем это… существо.

И Келли одарила собаку таким же недовольным взглядом, каким до того глядела на незнакомца. Но собака настолько обрадовалась даже этому вниманию, что возбужденно заплясала вокруг ее ног с энергией гавайского танцора.

– А, вы говорите про Клыка? – произнес незнакомец, задумчиво поглядев на собаку.

– Клык? В мужском роде? – недоверчиво повторила Келли. – И он назвал эту дружелюбную идиотку «Клыком»?

Незнакомец вздернул голову и оглядел Келли прищуренными глазами.

– Он был не лишен чувства юмора, в отличие от вас.

– Глупости, на отсутствие чувства юмора я не жалуюсь, – возразила Келли. Просто она не могла хоть в чем-то согласиться с этим мужчиной, даже в том, что касалось собаки. – В обычном состоянии я просто ни минуты не могу удержаться от смеха.

Его глаза с оскорбительной дерзостью пропутешествовали по ее телу с головы до пят.

– Меня трудно обмануть, – заметил он и пожал плечами. – Во всяком случае, собаку зовут Клык, большого серого кота – Рио, маленького – Бродяга, пушистую рыжую кошку – Жвачка, гладкошерстную рыжую – Горошина, а пятнистую – Дина. А я, кстати, – Зейн Грей.

– Зейн Грей? – нахмурилась Келли, вздернув подбородок еще выше. – Вас зовут, как знаменитого автора вестернов?

– Почти, – ответил незнакомец. – Только пишется это имя по-другому. Мой дед обожал его книги и назвал отца в честь писателя. Увы, когда родился я, мой отец последовал примеру деда. Я живу в нескольких минутах пути вверх по дороге или вниз по озеру, в зависимости от того, как вы предпочитаете путешествовать. Выращиваю пару-другую цыплят, несколько голов телят и считаюсь в округе фермером-джентльменом.

– На фермера вы и в самом деле похожи. – Келли усмехнулась уголком рта. – А вот над образом джентльмена вам не мешает поработать.

– Ага, – заметил он с усмешкой, – значит, у вас все-таки есть чувство юмора: стоило подать вам повод для шутки, и вы не преминули им воспользоваться. Отлично. Чем еще я могу быть вам полезен?

Боже милостивый, с досадой взмолилась Келли, неужели теперь он пытается со мной заигрывать? Зейн Грей по-прежнему стоял со скрещенными на груди руками; его взгляд был откровенно оценивающим, а улыбка – дерзкой.

– Можете оставить меня в покое, – произнесла Келли отточенным учительским тоном, но тут же поняла, что в данную минуту, вероятно, совсем не выглядит как учительница, и именно поэтому собеседник так пристально смотрит на нее. Ее волосы прядями выбились из узла и беспорядочно рассыпались по спине и плечам.

Старенькие шорты выставляли ноги девушки во всем их великолепии, от усиленных дневных трудов на теле выступил пот, пропитав голубую рубашку. Келли до сих пор тяжело дышала, а мужчина с явным интересом поглядывал, как поднимается и опадает ее маленькая грудь.

– Да, пожалуй, надо дать вам время прийти в себя, – заметил он с издевательской улыбкой. – Как долго вы собираетесь пробыть здесь? Ровно столько, чтобы прибрать в доме и подготовить его к продаже?

– Не знаю.

Келли солгала, поскольку смена настроений этого человека насторожила ее. В конце концов, это был чужак – она не знала о нем ровным счетом ничего, только помнила, что вокруг пустынный лес, а в числе защитников значится одна бестолковая псина, которая способна напугать врага только своей улыбкой. Внезапно Келли почувствовала совершенно иную и гораздо более серьезную угрозу.

Казалось, Зейн ощутил ее растущее беспокойство и был им даже доволен. Огонек, промелькнувший в глубине его серых глаз, стал более чувственным, чем прежде.

– Надо понимать, это ваш способ попросить меня больше не появляться здесь?

– Да. То, что начинается плохо, редко заканчивается хорошо, мистер Грей.

Он шагнул к ней, и Келли прижалась к боку джипа. Ее и вправду было нелегко напугать, но этот мужчина заставил ее нервничать – она и не предполагала, что способна на такую панику. Сердце как бешеное колотилось о ребра.

– То, что плохо начинается, может привести к весьма любопытному развитию сюжета, мисс…

– Кординер, – подсказала Келли. – Мисс Кординер. Вряд ли мне может понадобиться ваша помощь, мистер Грей. Так что давайте распрощаемся.

– Совсем напротив, – возразил он, подступая еще ближе. – Думаю, я вам еще пригожусь. Вы почти наверняка будете нуждаться во мне.

Ее щеки вспыхнули от двусмысленности его слов, и этот румянец вызвал у Зейна насмешливую улыбку.

– Затрудняюсь представить, какие причины… – начала она, упрямо вскинув голову.

Однако тут же пришлось замолчать: Зейн потянулся к ней и взял за подбородок ладонью – огромной и шершавой от мозолей. Это движение оказалось поразительно мягким, но в нем явно читался чувственный порыв.

При неожиданном прикосновении сердце Келли мучительно дернулось – отчасти из желания воспротивиться, отчасти от приятного ощущения близости собеседника. Слишком много эмоций, раздраженно подумала Келли. Казалось, через нее протекает целая река чувств, норовя утащить за собой. Держи себя в руках! Она замерла на месте, затвердев как статуя.

– Я могу назвать множество причин, по которым вы захотите увидеться со мной, – произнес Зейн легким тоном. – Например, если вам известны желания Джимми, то вы наверняка привезли сюда его прах. Но вы, вероятно, не знаете, где именно он завещал похоронить себя. Я знаю это. Так что ради самого Джимми вам понадобится моя помощь. Кроме того, у меня остались некоторые… вещи Джимми. Его обманывали и обворовывали так часто, что в конце концов он попросил меня подержать их у себя. Я согласился. Среди этих вещей есть его завещание.

– Завещание? – выдохнула Келли, слишком остро сознавая близость Зейна, мощь его огромного тела и властное прикосновение к ее лицу. – Мы с мамой и не знали, что он написал завещание, – пробормотала она настолько обескураженно, что выглядела растерявшейся. – Мы думали, что он умер, ничего не оставив. Мама даже не пыталась наводить справки…

– И правильно сделала, – заметил Зейн, подвигаясь еще ближе. – Завещание у меня. Я не читал его, но уверен, что все имущество он завещал вам двоим. Вы ведь были его единственными родственницами?

Келли кивнула. Ее сердце билось быстрее, чем когда-либо, подскакивая, как тот олень, которого Келли вспугнула по дороге.

– Итак, – продолжал он низким и вкрадчивым голосом, – вы вновь увидитесь со мной. И не раз.

Он склонился еще ближе, и на какой-то миг Келли показалось, что он хочет поцеловать ее. Вместо этого он протянул руку к заднему сиденью через все еще открытую дверцу.

Взяв верхнюю книгу из стопки, он извлек ее наружу и протянул Келли.

– Вы назвали книги вашего дяди «барахлом». Вы когда-нибудь читали хоть одну из них?

Келли задрожала, потому что он стоял слишком близко и его пальцы, казалось, обжигали ей кожу.

– Нет, – ответила она, неохотно принимая книгу. – Я знаю, что они бы мне не понравились.

Зейн покачал головой с одновременно чувственным и задумчивым выражением на лице.

– Вам следовало бы испытать новое для себя чувство – даже если оно вам не слишком по душе. Как знать – может, вы будете приятно удивлены. Мне кажется, что вы еще не открыли для себя массу удовольствий.

На краткое, короче дыхания, мгновение он вновь коснулся ее лица.

– Еще увидимся, мисс Кординер.

Он повернулся и зашагал прочь, к открытым воротам. И тут впервые Келли заметила, какие широкие у него плечи по сравнению с узкой талией, какой уверенный и размашистый шаг.

И так же впервые ей бросилось в глаза, что к воротам привязана лошадь – серая в яблоках, взнузданная, но не оседланная. Так вот почему она не слышала, как он подъехал, мелькнуло у Келли в вихре беспорядочных мыслей. Она не расслышала глухой стук копыт по мягкой грунтовой дороге.

Келли наблюдала, как Зейн отвязывает лошадь и без малейших усилий взлетает на спину животного. Повернув лошадь, он взглянул в сторону Келли и одарил ее беспечной усмешкой, тут же пустившись в галоп. Он казался единым целым со своей лошадью, как кентавр.

Келли смотрела ему вслед, чувствуя, как сердце бьется где-то у самого горла, а тело переполняют противоречивые ощущения. Прошло немало времени, прежде чем она взглянула на обложку книги, вложенной ей в руки, – она была черной, с блестящими серебристыми буквами заголовка «Ее демон-любовник» и фамилией автора – Коллинз.

Она отчаянно потрясла головой.

– Джимми, – пробормотала она, как будто его дух мог дать ответ, – что это за человек? Что мне предстоит?

Встревоженная, она вновь взглянула на дорогу, но всадник уже скрылся за поворотом.

Слишком много эмоций, вновь подумала она: горечь, негодование, гнев и изумление смешались в ее груди. Слишком много эмоций – ей следует сдерживать их. Сдерживать, и как можно старательнее.