Тени над озером

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Келли решительно вытерла глаза. Слезы налетели на нее внезапно, как летняя гроза, стремительная и обильная, и так же внезапно иссякли. Теперь Келли застыдилась оттого, что Зейн видел ее столь беспомощной.

Она отерла мокрые щеки, скомкала платок и стиснула его в кулачке.

– Неужели вам удобно? – язвительно поинтересовался он. – Постоянно держать спину в напряжении?

Девушка бросила на него укоризненный взгляд, будучи тем не менее благодарной, что Зейн не стал проявлять сочувствие.

– Да, – коротко ответила она. – Разумеется, мне удобно.

– В каноэ надо держаться более расслабленно, – заметил Зейн, неодобрительно приподняв бровь. – И незачем стыдиться слез. Небольшое проявление эмоций вам не повредит.

Келли равнодушно пожала плечами. Ее рыдания были не просто небольшим проявлением эмоций; это было огромное горе, скорбь по ушедшему Джимми. Она погладила собаку и подняла голову, взглянув на небо. Облака на нем налились угрожающим лилово-серым цветом, солнце быстро уходило за утесы.

– Как вам удалось запомнить всю поэму? – спросила она, чтобы что-нибудь сказать.

Пришла очередь Зейна пожимать плечами.

– Просто запомнил – и все.

Его широкие плечи приподнимались всякий раз, когда он взмахивал веслом. Каноэ летело как безмолвная стрела по темным водам.

Келли промолчала. Она вновь взглянула на небо, беспокойно покусывая нижнюю губу. Смятый платок она по-прежнему держала в руке.

– А в чем дело? – сардонически поинтересовался он. – Неужели вы думали, что я не знаю стихов? Что я всю жизнь читаю только страшные комиксы? Или что я знаю только дрянные стишки, которые пишут на стенах уборных?

Именно так Келли и думала, но не решилась признаться.

– Мне просто не верилось, что вы держите в голове что-либо подобное, – заявила она.

– О, я держу в голове великое множество мыслей, – отозвался он, наполняя иронией каждое слово. – Я знаю, каким вы представляете себе мой мозг – дешевый дом с привидениями, с висящими под потолком летучими мышами и затаившимися по углам тарантулами. Но иногда меня посещает пара-другая достойных мыслей – разумеется, ненадолго.

– Разумеется, – согласилась Келли. То, как себя только что проявил Зейн, до глубины души поразило ее – и не только потому, что он читал наизусть Вордсворта, а потому, что он с безукоризненной точностью выбрал эти строки. Его чуткость потрясла Келли, и ей не хотелось сейчас упрекать Зейна. Все еще пребывая в замешательстве, Келли сменила тему: – Сегодня я познакомилась с соседкой – седовласой дамой лет шестидесяти, живущей в маленьком домишке неподалеку. Мэвис Прюэр. Она была знакома с Джимми и страшно огорчилась, когда узнала, что… когда она обо всем узнала. Джимми когда-нибудь рассказывал о ней?

Зейн слегка приподнял бровь и покачал головой.

– Не припоминаю. Джима не слишком интересовали седовласые дамы.

Келли поерзала на жесткой скамье, обнимая Полли-Энн за шею.

– Она говорила, что прошлое лето провела здесь.

– Прошлым летом меня тут не было. Я был чертовски занят и не мог выбраться. Эти дома снимают каждый год разные люди, они появляются и исчезают.

– Мне показалось, она хорошо знала Джимми, – заметила Келли, отводя с лица длинную прядь волос. Налетел ветер, поверхность воды покрылась мелкой рябью. – Мне просто стало интересно, какие у них были отношения.

Зейн издал короткий смешок.

– Должно быть, он относился к ней по-соседски – ведь эта дама старше его. Обычно он был робким в общении с женщинами, которых он называл «приличными», – своих приятельниц Джим находил в барах, – и это составляло его главную проблему.

Келли вспыхнула. Об этой стороне характера Джимми она предпочитала умалчивать.

– Кажется, он часто беседовал с этой дамой, – произнесла она, мысленно добавив: «И рассказывал ей о вас».

– О, Джим был дружелюбным человеком, – насмешливо заметил Зейн. – Мужчины бывают одновременно и дружелюбными, и робкими. Он всегда считал, что ему нечего предложить порядочной женщине.

– Неправда, – живо возразила Келли. – Он мог бы стать чудесным мужем, замечательным отцом, если бы сумел наладить свою жизнь.

– Если бы, Келли, если бы!.. Это было нелегко. Война слишком глубоко поразила его – во многих отношениях, как и всех нас.

Его замечание изумило Келли. Она внимательно вгляделась в лицо Зейна и нахмурилась.

– Нас? Значит, вы тоже были там? Мне казалось, что вы слишком молоды…

– Я попал туда под конец войны, – мрачно ответил Зейн, – но этого мне хватило.

– Вы тоже были ранены? – спросила Келли с откровенным любопытством.

– Да, но не так, как Джим. Это случилось в то лето, когда стреляли в отца. Паршивый выдался год!

– Разве вы не знаете, что стало с людьми, стрелявшими в него? – смущенно спросила она.

Его лицо затвердело.

– Такие люди меняют имена десятки раз, появляются и исчезают там и сям – разве можно за ними уследить? Да и кому это нужно? Не стоит говорить об этом, забудьте.

Он замолчал, продолжая сосредоточенно грести.

Келли разглядывала его лицо, на которое легли густые тени. Этот мужчина был на «ты» со страхом, он сталкивался с ним ежедневно, и его жизнь не раз подвергалась опасности. Должно быть, все это уничтожило разумный, упорядоченный мир, в который его учили верить. Подобные события всегда производят хаос в голове человека. Но что стало с его душой?

– Думаю, и этот разговор не понравился бы Джимми, – тихо заметила она.

– Знаю.

Келли вздохнула. Неподалеку всплеснула рыба. Собака вскочила и тревожно вгляделась в даль. Казалось, она что-то заметила.

– Заставьте ее сесть, – сквозь зубы предупредил Зейн. – Мы можем перевернуться – каноэ слишком качает.

– Не получается, – призналась Келли, несколько раз безуспешно похлопав собаку по спине. – Джимми ничему ее не учил. Кажется, она что-то видит…

Собака напряглась, вытянувшись в сторону борта. Келли принялась всматриваться в том же направлении, пока не заметила подпрыгивающий на волнах темный предмет. Она нахмурилась.

– Что это?

Зейн подгреб туда, где последние лучи солнца отражались от непонятного предмета, плывущего по озеру. Собака задрожала от возбуждения.

– Замечательно, – процедил Зейн. – Это пустая бутылка из-под пепси. Что за псина! Ее возбуждают даже бутылки!

Келли присмотрелась и поняла, что Зейн прав. Собака пыталась запрыгать на месте, неотрывно глядя на плывущую двухлитровую пластиковую бутылку.

– Сидеть, – приказала Келли, пытаясь шлепками успокоить Полли-Энн. – Это всего лишь пластиковая бутылка. Она…

Впоследствии Келли так и не могла припомнить, что случилось – прыгнула Полли-Энн вперед или просто вывалилась за борт.

Внезапно раздался плеск, и собака нырнула в ненавистную ей воду, а затем всплыла, отчаянно барахтаясь и дико поводя вытаращенными глазами. Келли потянулась за ней, Зейн хотел поддержать Келли, и мгновение спустя все они оказались в воде. Каноэ перевернулось вверх дном, и весь мир из устойчивого и сухого превратился в зыбкий и мокрый.

Келли выплюнула воду, сморгнула брызги с ресниц и схватила собаку, суетливо плавающую кругами возле нее.

Рядом, отчаянно ругаясь, Зейн пытался перевернуть каноэ. Весло мечтательно покачивалось на волнах недалеко от двух зеленых спасательных поясов.

Зейн снова выругался, проявив при этом всю полноту чувств и воображения. Потом крикнул в ее сторону:

– Черт подери, с вами все в порядке?

– Да, – отозвалась Келли, удерживая собаку на плаву и не давая ей вырываться. – А с вами?

– Я ощущаю себя так замечательно, как только может чувствовать себя человек, только что искупавшийся по милости проклятой собаки, охотящейся за бутылками! Вы ее поймали?

– Конечно, – ответила Келли.

– Тогда утопите! – приказал он. – Это самая бесполезная собака, какая только появлялась на земле. – И он вновь выругался, одним рывком перевернув каноэ.

Доплыв до весла и спасательных поясов, Зейн забросил их в лодку. Он плавал уверенно и свободно, чувствуя себя в воде как рыба.

– Пятидесятидолларовый фонарик отправился на дно, – пробормотал он. – И дорогой бинокль. И мои любимые солнечные очки.

Очередной раз чертыхнувшись, он освободился от сапог и зашвырнул их в каноэ с большим усилием, чем требовалось.

– Вы справляетесь с этим жалким подобием собаки? – отфыркиваясь, спросил он.

– Она в порядке до тех пор, пока я поддерживаю ее, но сильно перепугана.

Собака тряслась все сильнее и посматривала на Келли с отчаянной надеждой в глазах.

– Отлично, – заметил он ворчливым голосом. – Можете доплыть с ней до берега?

– Запросто, – ответила Келли. – Куда плыть?

Зейн кивнул в сторону каменистого берега между двух утесов.

– Вон туда, где поваленное дерево. Я приведу туда лодку, мы вычерпаем воду и поплывем дальше. Глупая псина!

Келли прошла курс обучения на спасателя, но ей еще никогда не приходилось применять полученные навыки на собаке. Она перевернулась на спину, крепко обхватила одной рукой Полли-Энн и сильными гребками начала продвигаться к берегу. Зейн, вцепившись в борт лодки, подгребал другой рукой. Он криво усмехался, но лицо его было суровым.

– Это вы захотели взять Полли-Энн с собой, а не я, – напомнила Келли, которой было гораздо легче плыть, чем Зейну. Собака устроилась на ее груди, как ребенок, поджав все четыре лапы. – Я хотела оставить ее дома – помните?

– Вам так нравится указывать на чужие ошибки? – язвительно поинтересовался Зейн.

– Я всего лишь констатирую факт, – с нескрываемым злорадством отозвалась Келли. – Должно быть, этот инцидент пришелся вам по вкусу. Ведь ваша специальность – ужас и отрицательные эмоции, верно? Ну так вот, Полли-Энн боится воды, и она проявила свои эмоции при виде бутылки. Теперь я вижу, что и вам не чуждо проявление чувств.

– Начинаю понимать, почему вы до сих пор не замужем, – пробормотал Зейн.

– Почему же? – невинно спросила Келли. Теперь, когда первое потрясение прошло, вода показалась ей теплой и приятной. Ей нравилось незапланированное купание, и она почти наслаждалась возможностью спасти и успокоить собаку.

– У вас слишком острый и ядовитый язык. Как змеиное жало.

Решив соответствовать, Келли на мгновение высунула кончик языка.

– Вот вам, – произнесла она. Вода заставила ее забыть обо всех переживаниях и привела в игривое настроение. – И вот!

Однако его это не развеселило.

Келли доплыла до мелководья раньше Зейна и предоставила собаке возможность проплыть последние пару метров самой. Нащупав опору на каменистом дне, Келли встала и побрела к берегу, чувствуя, что мокрая одежда прилипла к телу. Полли-Энн неистово носилась по берегу, как будто пыталась избавиться от ненавистной влаги.

Откинув мокрые волосы на спину, Келли искоса наблюдала, как Зейн выходит из воды. Он брел, таща за собой каноэ, и мускулы его плеч перекатывались от усилий. Наконец он вытащил каноэ на плоский камень у воды, выгрузил из него вещи и перевернул, чтобы вылить воду. Потом взял сапоги и подошел к ней.

Проклятья до сих пор срывались с его губ.

– Бутылка из-под пепси! Кролик способен подойти и плюнуть этой собаке в глаза, а она и ухом не поведет. Белка может устроиться на ее голове, а эта псина ничего не заметит. На какую же добычу она умеет охотиться? На бутылки из-под пепси?

Келли собрала влажные волосы и принялась их выжимать. Она насквозь промокла и теперь дрожала от вечернего ветра.

– Может, она просто не любит мусор, – с легкостью предположила она. – Может быть, при его виде у нее срабатывает инстинкт.

Зейн сел, вылил воду из сапог и надел их.

– Не пытайтесь оправдать ее – это просто собака, способная ловить одни бутылки. Вероятно, вы сможете продать ее компании «Кока-кола». Для рекламы.

Келли улыбнулась ему – мельком, но все же это была улыбка. В первый раз Зейн видел ее улыбающейся, и от этого что-то сжалось у него в груди. Ее улыбка была широкой и белозубой, от нее на щеках Келли появились ямочки, чего Зейн совсем не ожидал.

Но стоило ей взглянуть на свои ладони, и улыбка погасла.

– Я выронила ваш платок! Простите. Я куплю вам новый.

Зейн тяжело вздохнул.

– Забудьте об этом, – приказал он. – Это ерунда.

– К тому же вы потеряли фонарик и бинокль, – добавила Келли, глядя на неровную стену утесов. – Полагаю, я должна возместить вам убытки – в конце концов, это моя собака, и ответственность лежит на мне.

Зейн поднялся и заправил выбившуюся рубашку в джинсы. Потом взглянул на профиль Келли, но так и не понял, собирается ли она смеяться или снова заплакать.

Неудивительно, что в воде она шутила, подумал он. Именно это ей было необходимо – разрядка после напряжения и волнений последнего прощания с Джимми. Да, ему хотелось вновь увидеть, как она улыбается, и хотелось отчаянно.

Келли обхватила себя руками и вздрагивала от холода. Ее белая блузка прилипла к телу, мокрые джинсы ясно обрисовывали очертания длинных ног. Свою белую ленту она потеряла, и длинные каштановые волосы теперь свисали ей на спину влажными, неровными прядями.

Полли-Энн разыскала пятачок, заросший травой, и принялась с безумной старательностью кататься по ней. Зейн шагнул к Келли.

– Вы ничего не должны возмещать. – Его голос был таким решительным, что слова сопровождало рычание. – Вы были правы – это моя вина. Не следовало брать ее с собой.

Келли осторожно взглянула на него. Его прямые волосы казались теперь почти черными и свисали до глаз. Влажная рубашка, обтягивая плечи, прилипла к выпуклым мускулам груди. Зейн криво усмехнулся.

– Я вел себя не слишком достойно, верно? – спросил он, приподнимая бровь.

Она покивала головой, глядя, как ложатся на его лицо тени.

– Да, пожалуй.

– И вы тоже, – заметил он, положив руки на пояс. – Посмотрели бы вы на себя! Схватились за эту псину и плюхнулись в воду, а вынырнули, отплевываясь настоящим фонтаном!

Она улыбнулась, не разжимая губ, с явной иронией.

– А я еще никогда не слышала большего шума от падения в воду! Это было как будто в озеро свалился лось. А потом, ваши ругательства – они были ужасны!

– Я был великолепен. А эта псина, плавающая кругами, как заводная игрушка!..

Келли покачала головой, все еще улыбаясь сомкнутыми губами. Оба повернулись и взглянули на Полли-Энн, которая старательно слизывала последние остатки воды с лап. Понаблюдав за собакой, они обернулись друг к другу.

– Полагаю, это не слишком достойное завершение торжественного ритуала? – спросила Келли, и ее улыбка погасла.

Зейн пожал плечами, отводя волосы со лба. У него красивый лоб, подумала Келли, достаточно высокий и широкий, и придает ему поразительно умный вид.

– Может быть, – ответил он, сгребая носком сапога прибрежные камешки, – это идеальное завершение торжественного случая – по крайней мере такого.

– Что вы имеете в виду?

Зейн взглянул на быстро темнеющее небо.

– Джимми смеялся бы без удержу, если бы видел нас – то, как мы неожиданно искупались. Он смеялся бы до колик.

Келли смущенно взглянула на него и улыбнулась – на этот раз пошире.

– В самом деле? Он не сказал бы: «Вот как вы веселитесь на моих похоронах»?

– Ну, вы действительно выглядели слишком забавно, – усмехнулся Зейн. – Эта псина совершила отчаянный прыжок, а через секунду вы последовали за ней, как балерина. И – бултых лицом в воду!

Келли рассмеялась.

– Я так и не поняла, что случилось. Только что я сидела в каноэ – и уже в следующее мгновение оказалась под водой. А потом и вы присоединились к нам с неистовым бульканьем.

– С бульканьем? – насмешливо переспросил он.

– Да, – повторила Келли. – Ваши «буль-буль» и «шлеп-шлеп» были весьма выразительны.

Он расхохотался.

– А вы заметили, какие глаза были у собаки? Как будто она живьем увидела дракона Годзиллу!

Келли снова прыснула.

– Жаль, что вы не видели самого себя! Вы походили на Зевса, готового метать молнии, вы прямо кипели от ярости!

– Вероятно, Джим дирижировал всем этим с того света – он ни за что бы не упустил подобного зрелища. Вероятно, сейчас он катается по полу на небесах и стонет: «Только посмотрите на этих двух мокрых куриц!»

Келли беспомощно хихикнула, оглядывая влажную одежду.

– Да, выглядим мы неважно.

Келли подняла голову и была удивлена выражением явного изумления, промелькнувшего на лице Зейна.

– Что случилось? – спросила она.

Зейн нахмурился, полез в карман рубашки и вытащил оттуда рыбешку – живую, длиной чуть больше двух сантиметров. Она запрыгала по его ладони.

Келли взорвалась хохотом. Зейн последовал ее примеру, не останавливаясь даже тогда, когда подошел к берегу и отпустил рыбку.

Келли хохотала так, что с размаху грохнулась на землю. До сих пор она целую неделю провела в напряжении и теперь радовалась долгожданному облегчению. От смеха сотрясалось все ее тоненькое тело.

Зейн сел рядом, тоже не переставая смеяться.

Она взглянула ему в глаза и снова залилась хохотом, переходящим в рыдания. Она согнулась пополам, держась за живот.

– У вас… у вас… в кармане… рыба! – наконец удалось выговорить ей, и она тут же спрятала лицо в ладонях, надеясь, что это поможет ей прекратить смех.

Зейн тоже веселился так, что, казалось, не в состоянии был остановиться.

– У меня в кармане не оказалось бы рыбы, если бы ваша собака не кинулась преследовать коварно напавшую на нас бутылку из-под пепси!

– О, перестаньте! – взмолилась Келли. Она ударила себя кулаком по колену, но и это не помогло. Она оказалась беспомощной перед мощным взрывом эмоций.

– Что «перестаньте»?

– Говорить об этом. Пеп… пеп…

– Пепси, – помог Зейн. – Собака увидела эту злобную хищницу, бутылку из-под пепси, и рванулась спасать нас от нее. Не удивительно, что Джимми назвал ее Клыком.

– Перестаньте же! – умоляла Келли. От хохота у нее закололо в боку. Новый приступ смеха вызвал у нее слабость, и она повалилась на спину, продолжая смеяться и растирая ноющие ребра. – Прекратите смешить меня, – еле выговорила она. – У меня уже сводит скулы! – И она схватилась руками за щеки, ибо смеялась так безудержно, что мышцы лица и впрямь начали болеть.

Над ней нависло серое небо с лиловыми облаками, а затем это видение исчезло. Его заслонила голова Зейна. Он склонился над ней; его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах.

– Ну как, вы в порядке? Или мне придется говорить прощальные слова и вам?

Он улыбался, но чем дольше смотрел на Келли, тем явственнее веселье в его глазах сменялось каким-то иным выражением. Келли резко оборвала смех. Она уставилась на Зейна, улыбаясь по инерции.

– Вы красивы, когда улыбаетесь, – тихо произнес он, – а когда смеетесь, просто великолепны.

Волосы ее разметались по камням, и Зейн поднял одну прядь, коснувшись ею щеки Келли. Ее улыбка погасла; она смотрела в глаза Зейну, слегка приоткрыв губы. Дыхание ее было прерывистым, сердце вновь дико забилось в груди.

Протянув ладонь, Зейн осторожно отвел волосы с ее лба, а затем прикоснулся пальцами к подбородку.

Он молчал, но Келли казалось, что они понимают друг друга без слов.

«Я хочу поцеловать тебя», – сказали его глаза.

«Знаю».

«Я не хотел этого».

«Я тоже».

«Но ведь ты позволишь мне, да?»

«Да. Да».

«И ты хочешь этого?»

«Да, хочу».

Келли закрыла глаза; и ее рот сразу же отыскали его губы – сначала такие холодные, затем потеплевшие, а потом и вовсе ставшие настолько горячими и ласковыми, что все ее тело затрепетало от этой неожиданной нежности. На мгновение Зейн замер в неподвижности, как будто давая и ей, и себе возможность привыкнуть к едва возникшей хрупкой связи между ними.

Постепенно его губы стали более настойчивыми. Одна рука скользнула под голову Келли, чтобы ей было удобнее, другая легла на ее озябшее плечо.

Через влажную ткань блузки Келли чувствовала упругую твердость его груди. Он прижал ее еще теснее. Жар его тела, согревая Келли, проникал через мокрую одежду.

Зейн приподнял ее голову и нежно поцеловал; со смешанным чувством смущения и наслаждения Келли ощутила блаженный вкус этого поцелуя. Робко и неумело она подалась навстречу, и в этот миг он резко вздохнул и прижал ее к себе так крепко, что на миг Келли показалось, что их тела слились в возбуждающем единстве.

Губы Зейна заскользили от ее рта до шеи, пробуя на вкус нежную упругость девичьей кожи, потом спустились до ключиц, изучая каждую хрупкую косточку в отдельности. Рука очерчивала стройную линию бедра и вдруг остановилась чуть ниже груди, как будто поддерживая ее.

Он приподнял голову и вновь поцеловал ее в губы, а рука тем временем передвинулась к верхней пуговичке ее блузки. Келли знала, что нужно сопротивляться, но осталась недвижима. Она почувствовала, как Зейн расстегнул пуговицу, как его пальцы коснулись ее кожи и как он начал расстегивать вторую.

Внезапно послышалось клацанье когтей по камням, а затем что-то холодное и мокрое плюхнулось прямо на щеку Келли. Она в ужасе открыла глаза.

Полли-Энн вспрыгнула на нее в приступе безумного обожания, видимо решив внести свой вклад в изъявление чувств. Пару раз лизнув Келли в лицо, она наградила Зейна еще более страстными поцелуями.

Зейн сел, быстро помог подняться Келли и попытался сбросить собаку. Но Полли-Энн взобралась на колени к Зейну и улеглась там, глядя на него преданными глазами и проворно подергивая хвостом.

– Эта псина меня достала, – произнес Зейн сквозь зубы.

– Она умнее нас обоих, – задыхаясь, возразила Келли, пытаясь отстраниться от него. Но Зейн только ближе прижал ее к себе. – Может быть, это тоже проделка Джимми, – неуверенно добавила она.

Лицо Зейна затвердело, и на нем сразу же появилось обычное непроницаемое выражение.

– О да, Джим. Я думал, что он не будет возражать, если я попытаюсь утешить вас, но… – Фраза осталась незаконченной.

На этот раз, когда Келли отпрянула, он не стал удерживать ее. Девушка поднялась. Прогнав с колен собаку, Зейн тоже встал и сверху вниз уставился на Келли. Незлобивая Полли-Энн, к которой он отнесся с таким пренебрежением, запрыгала вокруг, радостно виляя хвостом.

– Мне стыдно за себя, – дрожащим голосом произнесла Келли. Она отвернулась и уставилась на сгущающиеся тени среди утесов.

– Послушайте, – произнес Зейн, сделав к ней шаг. Потом осторожно приподнял влажную прядь ее волос, отчего по шее Келли пробежала дрожь.

– Не смейте, – резко воскликнула она.

– Да послушайте же, – повторил он, отдернув руку, – то, что случилось, – совершенно естественная вещь. Эмоции взяли над нами верх…

– Прошу вас, – перебила Келли, внезапно почувствовав страшную усталость, – отвезите меня домой. Я прошу вас…

– Я только хотел сказать, что…

– Домой, – упрямо повторила она. – Отвезите меня домой, прямо сейчас.

Долгую минуту Зейн стоял молча.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Хорошо, я отвезу вас домой.

Оба хранили молчание до тех пор, пока каноэ не достигло берега у дома Джимми. Келли буквально сгорала от стыда. Как она могла оказаться в объятиях мужчины сразу после похорон Джимми? Когда и двадцати минут не прошло?

Да что там говорить, она сама виновата в том, что случилось, думала Келли, чувствуя, как румянец жарко заливает ее щеки. То, что она упала на спину в мокрой, облипающей тело одежде, можно было рассматривать как приглашение.

Нет, нет, уверяла она себя, она упала навзничь от смеха, а вовсе не пыталась дразнить и тем более соблазнять… Но была ли она до конца честна перед собой? От попыток разобраться у Келли начинало мучительно ныть сердце.

Зейн проворно выбрался из каноэ и протянул Келли руку, чтобы помочь выйти на берег. Ей не хотелось вновь дотрагиваться до него, не хотелось снова испытывать смущение и желание. Но она уже по собственному опыту знала, сколь зыбка на волнах эта узкая лодчонка, поэтому у нее не оставалось выбора. Протянув руку, она мгновенно ощутила ток, пульсирующий в его прохладных пальцах. Другой рукой Келли подхватила собаку и попыталась сосредоточиться на своей беспокойной ноше.

Выпустив ее запястье, он прямо взглянул в ее глаза.

– Я должен вернуть вам ваши книги. А потом постараюсь не встречаться с вами – если только вы не захотите этого.

– Вероятно, так будет лучше, – пробормотала Келли, не глядя на него.

– Пожалуй, да. Ну ладно. – Он нервно провел ладонью по волосам. – По крайней мере мы похоронили старину Джима там, где он хотел.

– Да, – кивнула она. – С этим покончено.

В ответ Зейн молча кивнул. Потянувшись, он небрежно потрепал по голове Полли-Энн, затем отвернулся.

Келли услышала тихий всплеск воды о днище каноэ, вновь спущенного на воду. Она выпустила из рук собаку и медленно побрела к дому. И спина ее больше не была такой прямой, как на протяжении всего долгого вечера.

Небо над головой совсем потемнело, в разрывы между облаками виднелись звезды. Над горизонтом поднималась полная желтая луна.

Неужели полнолуние и вправду время вампиров и оборотней, вяло подумала Келли, входя в дом. Зейн должен знать об этом – в конце концов, все это по его части: чудовища и демоны, мрак и опасность. Как могла она позволить себе увлечься столь непохожим на нее мужчиной?

– Келли! Келли! – донесся из-за дома визгливый голос Мэвис Прюэр. – Я заходила раньше, но вас не было. И джип стоял во дворе. Куда это вы подевались?

– Я каталась на лодке. С соседом. – Келли старалась говорить вежливо, но ей совсем не хотелось продолжать беседу. Она жаждала остаться наедине с собой, чтобы разобраться с вконец перепутавшимися мыслями и чувствами.

– А я тут испекла печенье, – объявила Мэвис, – и собралась угостить вас. Вы слишком худы, юная леди, чересчур худы. Ну ничего, это поправимо.

О нет! – в отчаянии подумала Келли. Только этого ей сейчас не хватало! Под любым предлогом отказаться – и немедленно! Но Мэвис уже исчезла в доме.

Келли поспешно прошла в спальню, включила свет и сбросила мокрую одежду. Так хотелось вымыться, но для этого уже не оставалось времени. Соорудив тюрбан из полотенца на голове, она быстро умылась.

Услышав стук Мэвис, Келли поспешила открыть дверь. Соседка стояла на пороге с тростью в одной руке и тарелкой с отбитым краем, наполненной грудой печенья, – в другой.

– Джим любил мою стряпню, – произнесла Мэвис, и ее глаза влажно заблестели от воспоминаний. – И я сказала себе: «Мэвис, он хотел бы, чтобы ты позаботилась о его племяннице». Думаю, милочка, нам не помешает чашечка кофе и задушевная беседа.

С напряженной улыбкой Келли отогнала пляшущую вокруг Полли-Энн – она опасалась, что собака прыгнет на поврежденную ногу женщины или выбьет у нее из рук трость. В конце концов ей удалось выдворить собаку за дверь.

– Что за милый песик, – произнесла Мэвис, без приглашения устраиваясь за кухонным столом. Ее быстрые глаза обежали дом и, казалось, в точности запечатлели в памяти всю обстановку. – В прошлом году этой очаровашки у Джимми не было. Должно быть, это очень удобно – иметь сторожевую собаку.

Келли вздохнула – соседка решительно настроилась на долгий визит. Келли решила предложить ей кофе, а затем отказаться от беседы, ссылаясь на утомление – тем более что это была правда.

– Это не сторожевая собака, – заметила Келли, ставя чайник на плиту. – Боюсь, от нее не слишком много пользы. Мне придется найти для нее новых хозяев, и для всех кошек тоже.

– Для кошек? – живо встрепенулась Мэвис. Она кокетливо взбила курчавые седые волосы. – Я не отказалась бы взять одну из кошек Джимми. Я люблю кошек. Это было бы замечательным напоминанием о нем.

Келли, которая как раз раскладывала растворимый кофе по разномастным чашкам, застыла на месте и удивленно обернулась к Мэвис. Доброта этой женщины и ее готовность помочь поразили Келли.

– Вы хотите взять одну из кошек? – переспросила Келли, надеясь, что она не ослышалась.

– Может, даже двух, – ответила Мэвис. – Мне особенно нравятся рыжие. Да. В Форт-Смит у меня есть домик с большим двором. Я подумывала о том, чтобы завести кошку, еще с тех пор, как умер мистер Прюэр. Знаете, жить в одиночестве не так уж сладко. Две кошки – разве это не чудесно?

Чайник закипел, Келли налила в чашки с растворимым кофе кипяток и перенесла их на стол. Принесла ложки, сливки, сахар и тарелки для печенья.

– Нет, нет, никаких сливок и сахара, – замахала руками Мэвис. – И печенья я не буду – я жевала его целый вечер. – Она осторожным, боязливым движением вытянула перевязанную ногу. – Знаете, когда нечего делать, всегда хочется есть. Мне нравится готовить. А теперь, когда я осталась одна, мне доставляет удовольствие угостить кого-нибудь своей стряпней. – Она вздохнула, а затем приветливо улыбнулась Келли. – Ешьте же, милочка, ешьте!

Келли надкусила печенье и с удивлением обнаружила, что оно твердое и безвкусное. Однако доесть его необходимо, хотя бы чтобы не оскорбить Мэвис в лучших чувствах.

– Вы купались со своим другом, милочка? – спросила Мэвис. Она облокотилась о край стола, положила подбородок на ладонь и с раздражающей откровенностью оглядела Келли, задержав взгляд на полотенце на ее голове.

– Да, купались, – ответила Келли, подумав, что почти не солгала. Но она не собиралась говорить всю правду этой женщине – несмотря на ее обещание взять к себе двух кошек Джимми.

– Кто он, ваш друг? – спросила Мэвис. – Может быть, я его знаю?

«Тот человек, о котором вы меня предупреждали», – едва не сорвалось с языка.

– Вряд ли, – произнесла она вслух. Ей удалось догрызть остаток печенья, запив его большим глотком кофе.

– Возьмите еще. Вы такая худенькая, вам это будет полезно, – радушно сказала Мэвис, придвигая к ней тарелку.

Келли нехотя взяла второе печенье, откусила его и без энтузиазма принялась жевать.

– Я не могла удержаться и взглянула, что это за мужчина, – щебетала между тем Мэвис. – Я как раз сидела на крыльце и любовалась звездами.

Здесь, в округе, есть немало симпатичных мужчин, – продолжала она. – На другом берегу живет фермер, а по дороге к озеру – чудесный молодой человек, у которого свой персиковый сад. Потом сюда каждое лето приезжает доктор Хардести – о, это лакомый кусочек для любой девушки! Богат, одинок и несчастен. И так красив! Не то, что этот Грей.

Тупая боль, сдавливающая голову Келли, внезапно превратилась в острое жало. Она повертела печенье в руке и отложила его. Прижав руку к виску, повернулась к Мэвис.

– Вы же говорили, что не знакомы с Греем, – напомнила она. Возражать не хотелось, она просто констатировала факт.

Мэвис откинулась на спинку стула и снова взбила рукой пушистые волосы.

– Я знаю его только со слов Джимми. Он говорил: «Мэвис, я люблю старину Грея, как брата, но не хочу, чтобы такой человек когда-нибудь встретился на жизненном пути моей племянницы». Это правда, милочка, именно так он все время и повторял. Вот потому я и передала вам его слова. Поверьте, я долго размышляла об этом – я совсем не сплетница. Он похож на моего двоюродного брата: может стать очень хорошим другом для мужчины, но для женщины это добром не кончится.

– Понятно, – ответила Келли, не будучи уверенной, что вообще что-нибудь понимает. Голова болела все сильнее, заставляя ее морщиться от боли.

– Милочка, – после минутного молчания произнесла Мэвис, – вы что-то плохо выглядите. Похоже, вы переутомились. Дом блестит, как новенькая шкатулка, – совсем другим я видела его в последний раз. Тогда повсюду были разбросаны книжки и газеты Джимми. Вы прекрасно поработали и, должно быть, очень устали. Почему бы вам не лечь в постель? А я побреду домой.

– Простите, – произнесла Келли, потирая рукой висок. – Наверное, вы правы. Я слишком устала.

Она хотела встать, но Мэвис уже вскочила на ноги, заковыляла к Келли и положила руку ей на плечо, заставляя остаться на месте. Ее рука оказалась неожиданно сильной.

– Сидите, сидите! Я выйду сама, а за тарелкой зайду в другой раз. Дорогу я знаю, доберусь как миленькая.

Мэвис с проворством засеменила к двери, но, вероятно, не рассчитала сил, потому что у двери вдруг пошатнулась и схватилась за косяк, неловко хихикнув.

– С вами все в порядке? – с беспокойством спросила Келли, делая попытку встать.

– Сидите, сидите! – торопливо приказала Мэвис. – Иногда я забываю, что не могу ходить так быстро, как хочется. Впустить вашу милую собачку?

– Да, пожалуйста, – попросила Келли, хотя и не была уверена, что в таком беспокойном состоянии она могла бы назвать Полли-Энн «милой собачкой».

– Я захлопну за собой дверь, – пообещала Мэвис, – а вы сейчас же ложитесь спать. Вы, как говорят, прямо-таки не в себе.

Мэвис скрылась, плотно захлопнув за собой дверь. Полли-Энн промчалась по полу, стараясь как можно быстрее достичь Келли. На морде собаки сияла неизменная улыбка.

– Пожалуйста, обойдись без обожания, – простонала Келли, ставя локоть на стол и подпирая ладонью голову. – От этого я чувствую себя по крайней мере архангелом…

Она поднялась и прошла в ванную, закрыв дверь перед носом Полли-Энн, которая, жизнерадостно виляя хвостом, вознамерилась сопровождать ее. Келли разыскала и выпила аспирин, а затем быстро приняла горячую ванну, чтобы смыть озерную воду с волос и тела.

Высушив волосы, Келли почувствовала себя лучше, но голова по-прежнему странно ныла. Казалось, ее мозг одновременно жаждет сна и борется с дремотой.

Она присела к столу и начала писать маме, чтобы снова объяснить преимущества банковского сейфа и приложить бланк для подписи вместе с ключом, но так и не смогла сосредоточиться и оставила письмо незаконченным, рядом с карточкой и вторым ключом.

Наконец, бесцельно походив туда-сюда, она отправилась в спальню, забралась в постель и накрылась одеялом до подбородка. Взбив подушку, Келли прислонила ее к спинке кровати, чтобы сесть повыше.

Глубоко вздохнув, Келли открыла книгу в черной обложке. Она не понимала, почему именно сейчас ее тянет прочесть «Демона-любовника» – меньше всего ей хотелось вспоминать о Зейне.

Головная боль мешала сосредоточиться… Господи, сверлила мысль, а еще… еще сегодня, на озере, освещенном угасающим солнцем, она рыдала сильнее, чем когда-либо в жизни, и смеялась веселей, чем когда-либо прежде, а потом…

Потом она испытала новое потрясение – ее целовали со страстью, о существовании которой Келли и не подозревала. Слишком много горя, смеха, желания – столько эмоций, и всего за один день!

Вот и надо почитать на сон грядущий… Всю жизнь Келли ныряла в мир книг, чтобы спастись от невзгод и потрясений. По странной иронии судьбы, сейчас она ищет спасения от мыслей о Зейне в книге самого Зейна, мрачно подумала Келли. Решительно нахмурившись, она начала читать.

Возможно, это поможет ей лучше понять Зейна. В конце концов, он всего лишь халтурщик, создатель дешевых мелодрам и ужасов, уверяла себя Келли. Она взглянула на часы – минуло десять вечера.

К половине одиннадцатого эта книга наверняка навеет на нее сон.

Но в три часа утра Келли по-прежнему сидела в постели, не в силах оторваться от книги, даже когда слова начали сливаться перед ее глазами. Ее захватила история, в которой безумные мечты женщины о бессмертном любовнике странным, необъяснимым образом воплощались в реальность.

От напряжения у Келли горели глаза, но она никак не могла оторваться от романа, как ни принуждала себя бросить чтение. Она выбралась из постели, побрела на кухню и съела еще одно каменно-твердое печенье Мэвис, запив его стаканом молока.

Вернувшись в спальню, она нырнула под одеяло и вновь потянулась к книге Зейна. Пусть там говорится о демонах, с невольным восхищением думала Келли, но пишет он о них как ангел. Она была способна провести всю ночь над этим романом. Книга как будто очаровала ее, и Келли не могла противиться этим чарам.

Но несмотря на все волнение, с которым она стремилась дочитать роман, странная обволакивающая боль вновь охватила ее мозг. Келли обнаружила, что ее глаза слипаются, а раскрытая книга валится на грудь. Ей с трудом удалось дотянуться до лампочки и выключить свет. Захлопнув книгу, Келли свернулась клубком, прижав ее к себе, как некий талисман.

И тут же погрузилась в удивительные, ясные сны, не связанные друг с другом, но только в каждом из них Келли обнаруживала ждущего ее в тумане высокого, сильного мужчину с глубокими серыми глазами. Только вот не могла понять, с какими намерениями он ее ждет.