Тень из рода Лиан

Пролог.

Пролог

На самом деле, первый раз это случилось в детстве. Даже и не помню, сколько лет было нам с Агген, может быть, лет по семь. Я практически безвылазно сидела в башне, тогда как Агген, простоволосая, беспечная, бесконечно залюбленная родителями, беспрепятственно носилась по замку и близлежащим окрестностям.

Солнечный свет просачивается сквозь щели в плотных занавесях на окне, ложится на складки моего простенького коричневого платья. Я сползаю на пол, подставляя лучам щеку, греюсь и засыпаю. Тишина стоит невообразимая – господа отлучились куда-то еще на рассвете, в замке только несколько слуг и мы с Агген. Больше всего на свете мне бы хотелось увидеть ее, но нарушить заведенный здесь порядок – абсолютно немыслимо.

Из сна меня вырывает целый коктейль ощущений – я падаю на жесткую поверхность, юбка задирается чуть ли не до колен, в лицо ударяет запах мокрой прелой земли и свежей зелени, а слышу я… рычание. Хриплое, каркающее, удушливое, словно прорывающееся сквозь удавку.

Зрение возвращается медленнее всего, приходится несколько раз изо всех сил поморгать ресницами да утереть пальцами некстати выступившие слезы. Еще до того, как картинка проясняется, я чувствую запах… отвратительный запах подгнившего мяса. Поднимаю голову и прямо перед собой я вижу оскаленную волчью морду. Клыки, не белоснежные, как в книжке про оборотней, которую я прочитала за день до этого на одном дыхании, а масляно-желтые, пенящаяся слюна на розовых деснах. Желто-зеленые глаза, круглые, бездумные, словно стеклянные.

Вокруг замка семьи Лиан простирается самый что ни на есть настоящий лес. Я видела из окна своей башни – на севере лес доходит до горизонта. Неудивительно, что здесь могут водиться волки.

Почему и с каких пор здесь вожусь еще и я?

Первая мысль, промелькнувшая с бескомпромиссностью упавшего в воду камня, была вполне логичной: семейство Лиан просто решило избавиться от меня, перенеся в лес и оставив тут в глухой чаще волкам на радость. Кажется, что-то такое тоже было в одной из книг со сказками, которыми меня щедро снабжала леди Сертон. Читать я научилась рано, года два назад или три, тогда как Агген только ещё осваивала азбуку...

Внезапно я услышала неуместно радостный писк и перевела взгляд на пространство позади зверя – там на небольшой полянке мирно возились два мохнатых толстолапых щенка.

Волчица скалилась, утробно рыча, обдавая меня тошнотворным запахом своей пасти и переминаясь с лапы на лапу. Я склонилась ниже к земле, опуская голову, и вдруг рукой наткнулась на узкую кожаную девчачью туфельку. Агген?

Не поднимая головы, я заговорила, обращаясь к волчице, рассказывая ей, как грустно мне живется в замке и как я бы хотела жить привольно, вместе с ее волчатами, тут, в лесу, где никто бы не запирал меня в башне, не смотрел, как на упыря, пришедшего с ближайшего кладбища на семейный завтрак без приглашения. Я говорила долго-долго, тихо, сбивчиво - с непривычки, пока волчица не развернулась, махнув тяжелым серым хвостом, и не потеряла ко мне всяческий интерес, развалившись возле своих волчат и лениво наблюдая за их игрой. Потом я шла, прижимая к груди кожаную туфельку.

Почему-то дальнейшее напрочь стерлось из памяти: сама ли я вернулась в замок, или семейство обнаружило мою пропажу, или Агген позвала на помощь и рассказала о случившемся – как она, отправившаяся самовольно на прогулку в лес, натолкнулась на кормящую волчицу, перепугалась до икоты, а дальше – совершенно внезапно! – очутилась в маленькой комнатке своей тени, в северной башне. Взрослые тут же зацеловали Агген, отвели к целителю, меня отругали, хотя и без особого усердия, и заперли в комнате на весь оставшийся день, а о произошедшем больше не говорили, потому что все знали, что подобное иногда случается – не с магами, коих в нашем королевстве немного, а с тенями.

Я - тень.

Не менее материальная, чем любой другой человек. Может быть, кожа моя чуть более бледная, чем кожа Агген, потому что почти все свое время своей недолгой жизни я провела в северной башне нашего родового замка. Я редко бываю на солнце – только некоторые из самых приближенных слуг видели меня с открытым лицом и знают обо мне правду.

Я чувствую боль, хотя любые синяки и порезы заживают очень быстро, куда быстрее, чем у других людей, я нуждаюсь в еде и сне, иногда чувствую страх. Но у меня нет имени, нет прошлого и будущего, никто и никогда не будет видеть во мне человека. Я - тень.

Круг людей, знающих о моем существовании, можно очертить двумя ладонями. Агген, ее отец и мать, фамильный целитель Алико и ещё пара-тройка доверенных лиц. Тени - привилегия и тайна рода Лиан.

Этот род награждён необычным даром. Вместо одной желанной и необходимой наследницы – наследование у нас часто идет по женской линии, дочери обычно передается родовой замок и фамилия матери, а сыну – фамилия и замок отца, так вот – вместо одной девочки иногда рождаются близнецы. Вторая, младшая девочка становится тенью. Ей не дают имени, у нее нет своей судьбы, её предназначение - охранять и беречь Сестру, брать на себя её тяготы и боль, а при необходимости и смерть. Для выполнения своей миссии тень получает особый дар. В Руане, нашем государстве, есть маги. Их немного и все они проходят длительное обучение, подобно целителям, отрекаясь от мирской жизни, и тратя всю свою жизнь на служение руанскому народу и Королю. Магия, доступная тени, иная. Тень получает ее от рождения, и никто не знает толком, в чем именно заключается эта сила – даже сама тень.

Сидя в Башне, я порой чувствую внешний мир через Агген. Не имея возможности видеть её глазами, ощущаю тепло солнечного света на коже, шероховатость земли под босыми ступнями. Пока Агген была ребёнком, в тени нечасто возникала необходимость, и я редко покидала свою обитель. Несколько раз меня наказывали вместо провинившейся Агген. Это не было особенно больно, у теней от рождения низкая чувствительность к боли. Но Агген неприятно, когда меня бьют, я знаю это, хотя она никогда не пытается за меня вступиться. Она просто очень старается не допускать промахов.

Глава 1.

Утро выдается солнечным, и даже на моей, северной стороне ощущается мягкое летнее тепло. Я одеваюсь, не особо приглядываясь к выбранному наряду, всё равно почти все они одинаковые, чистые, невзрачные и удобные. По привычке выглядываю в окно, гадаю по облакам – сегодня облаков нет совсем, хороший это знак или не очень? Почему-то именно сегодня мне трудно усидеть в своей комнатушке, так что я осторожно выскальзываю за дверь и спускаюсь вниз, чутко прислушиваясь. Еще очень рано, не встали даже слуги. Три крутых лестничных пролета, и я оказываюсь внизу, из моей башни ведет отдельный выход, но я не иду, как обычно, в лес или к вишневой аллее, а прокрадываюсь в библиотеку в центральной части замка. Библиотека вплотную примыкает к большому праздничному залу, там кто-то ходит, позвякивая посудой и сдержанно переговариваясь, а я приоткрываю тяжелую дверь и оказываюсь в пыльном тёмном помещении, где стены уставлены стеллажами черного дерева. Я здесь всего лишь второй раз в своей жизни.

Иду вдоль книжных шкафов, тяжелые подошвы туфель гулко стучат по каменному полу. Наконец я останавливаюсь у выбранного наугад стеллажа и провожу пальцем по пыльным переплетам, достаю особо толстый том – книга явно сопротивляется, не желая покидать привычное место на полке среди собратьев. Прижимая книгу к груди, оборачиваюсь в поисках удобного уголка – и вздрагиваю. Прямо на меня из темноты смотрит Агген.

Я ни на мгновение не сомневаюсь, что это она, сердце заходится от радости, но потом понимаю, что Агген никогда бы не надела такого темного старого платья, никогда не сделала бы прическу, скрывающую красоту ее пышных волос. Это всего лишь зеркало… демоновы зеркала, расставленные по всему замку! Все еще с судорожно пульсирующим комком в груди я в итоге вскарабкалась на подоконник. Книга оказалась скучной – история руанских правителей от легендарных основателей Руана до ныне правящих короля Ариго и королевы Терэн Сиан. Вереницы ничего мне не говорящих имен и дат успокаивали, усыпляли, и я уснула, уткнувшись лбом в колени.

- Вставай, демоново отродье!

Дорат смотрела на меня гневно, но держалась, как обычно, поодаль. Я торопливо сползла с подоконника, отряхивая юбку и всовывая ноги в туфли, путая правую и левую.

- И книгу на место поставь, еще чего не хватало, из хозяйской библиотеки без спросу брать!

Я с ужасом поняла, что не помню, где она стояла. Дорат с раздражением выдернула том из моих рук, глянула на корешок и отнесла на место.

- Пошла к себе, нечего тебе тут шастать, - ворчит Дорат, оглядывая зал, - Ишь, схоронилась, я, когда в окне тебя увидела, чуть концы не отдала.

Я молча пошла к двери и на выходе столкнулась с целителем.

- Маленькая тень! Зашла приобщиться к знаниям с утра пораньше? Правильно, я всегда говорю, что нет ничего важнее знаний.

Я не могла пройти вперед – его высокая худощавая фигура нависла надо мной, прижимая к стене, безволосое гладкое лицо ничего не выражало, но губы кривились в улыбке. Я попятилась и тут же столкнулась с выходящей служанкой.

- Я тебе что сказала?! А ну, брысь отсюда!

- Лея Дорат, - любезно сказал целитель, - я провожу масту на завтрак парадный зал.

- С какой это радости? – фыркнула Дорат.

- Леди Сертон попросила меня. Маста Агген пожелала, чтобы на ее праздничном завтраке были все.

Как я могла забыть?! Сегодня Агген исполняется семнадцать лет.

- Я сама провожу, - Дорат подозрительно косится на целителя, - чего тут провожать, зал в десяти локтях. – И, обращаясь ко мне, скомандовала. – Руки вымой, неряха!

***

Мы сидим за круглым деревянным столом: родители Агген и сама Агген, леди Сертон, Дорат, целитель Алико, лор Арго – управляющий замком и заведующий финансовыми делами рода Лиан.
Они поздравляют "дорогую дочь", "наследницу и надежду рода", "любимую малышку Агги". Я, как и всегда, сидящая чуть в стороне, держу в поле зрения Агген, а параллельно разглядываю целителя Алико. Окончание на "о" традиционно говорит о мужском роде владельца имени. Однако никто не знает, к какому полу принадлежит целитель. Поступая в школы милосердия, адепты – как мастеры, так и масты - навсегда отказываются от семьи и пола, так как деторождение и любовные утехи уменьшает целительский дар и магическую силу. Я практически никогда не бывала в целительском зале, потому что болезни с самого рождения обходили меня стороной, а любые детские травмы заживали практически на глазах. Но от целителя вкусно пахнет сушеными травами, и я почти зачарованно наблюдаю, как, вытащив из кармана пучок хрупких шуршащих листьев, он заливает их в чашке крутым кипятком, а потом с удовольствием вдыхает терпкий пряный запах. Иногда я ловлю на себе его взгляд – не такой, как у остальных, торопливый, чуточку виноватый или раздражённый. Целитель Алико рассматривает меня с искренним интересом. Ничего интересного и достойного внимания в себе я не вижу, поэтому отвожу взгляд.

Лорд Эрко и леди Адон сидят рядом, чинно отпивая ягодное вино. Мне кажется, они очень близки, хотя я никогда не видела их обнимающимися, смеющимися или, небо упаси, целующими друг друга. На семейных торжествах родители Агген всегда вместе, как звезда и планета на ее орбите. Леди Адон обычно молчит, за исключением уроков, на которые мы с Агген ходим вместе, но и там она предельно сдержанна, лаконична и тиха.

Прерывая мои размышления, лорд Эрко поднялся. В зале воцарилась тишина.

- Агген, мы с мамой приготовили тебе небольшой подарок. Твои дедушка и бабушка не видели тебя уже седьмиц десять и ждут в гости. Кроме того, как ты знаешь, у его величества Ариго родилась дочь, и вскоре он будет устраивать традиционные празднества по этому поводу, а мы отправимся в Турин. Так что наш подарок, безусловно, тебе пригодится.

Агген смотрит восторженно, как ребенок, готовая сорваться с места в любой момент, захлопать в ладоши и запрыгать.

- Агген уже семнадцать, - тихо говорит леди Сертон.

- Не будем об этом сегодня, - леди Адон смотрит на мать своим непроницаемым взглядом. Я не сразу понимаю, что они имеют в виду, а потом меня словно озаряет: в Руане семнадцать лет - свадебный возраст. За ранние браки выступает король. Скорее всего, до наступления восемнадцати лет Агген выйдет замуж, но она сама пока и слушать об этом не желает.

Глава 2.

Со дня рождения Агген минула седьмица или чуть больше. Лето постепенно шло к угасанию, я любила это время, особенно утро – немного прохладное, без надоедливой мошкары – мошкару ежедневно магически отгонял целитель Алико, но он вставал куда позже. Я же поднималась порой еще до рассвета, пока не встали слуги, чтобы выйти наружу, подышать воздухом, попросить доброй погоды у неба, как принято в Руане, обнять еще цветущее вишневое дерево. Немногочисленные слуги, жившие в замке, вероятно, всё же видели меня, не могли не видеть, но сплетни здесь умели пресекать на корню. Кроме того, помимо слишком быстрого для обычного человека заживления ран, была у меня еще одна странная особенность – будучи долгие годы лишь тенью своей госпожи, я научилась быть незаметной. Возможно, это было той самой родовой, не ощутимой никакому стороннему соглядатаю, магией семьи Лиан.

Сегодня с утра зарядил мелкий неуверенный дождь, и прогулка сократилась до минимума – пары горстей, не больше (*горсть – примерно 15 минут). Слегка замерзшая, вернулась к себе – до того момента, как хмурая, вечно недовольная мной Дорат принесет завтрак, было еще долго. Занятий не должно было быть, и меня ожидал еще один долгий день, в котором я буду предоставлена самой себе.

Иногда я читаю.

Иногда вышиваю.

Иногда рисую – леди Сертон вволю снабдила меня бумагой, цветными мелками, красками и кистями. Чаще всего я рисую деревья. Но сегодня, вернувшись с прогулки, я подошла к огромному – в весь мой рост – зеркалу, зачем-то стоящему в комнате. Если не всматриваться пристально в одежду, прическу – можно распустить волосы - легко вообразить, что передо мной стоит Агген. Так я и нарисовала – Агген, стоящую перед зеркалом в одном из своих прекрасных дорогих платьев, и себя – в ее отражении. Увлекшись, забыла о завтраке, который Дорат поставила на стол – молча, с выражением несгибаемого протеста на лице, протеста, неизменного на протяжении всех этих долгих лет нашего совместного существования. «Спасибо», - сказала я, и Дорат ушла, закрыв дверь настолько бесшумно, что я словно бы услышала, как мерно и ровно стучит в груди сердце.

Внезапно в глазах потемнело, а потом ударил резкий слепящий свет, вот только зажмуриться не получалось, было такое ощущение, что свет бьёт под веками. Тело затряслось, как студень в руках беспечной служанки, кости словно растворились в пылающей магме кожи, и вдруг меня резко толкнуло вперёд, но каким-то чудом я удержалась на ногах. Пронзительный ветер впился в волосы, и я отчётливо поняла: где бы я не находилась, это была уже не башня. Над головой кружились зеленые кроны деревьев.

Я судорожно пыталась вдохнуть, как вдруг шею обхватили и сдавили чьи-то шероховатые, сильные и толстые пальцы.

Моё обучение включал в себя навыки защиты и борьбы. Это всегда удивляло, ведь телохранительницей Агген в полном смысле этого слова мне стать не довелось, я сопровождала её только в замке, когда рядом не было посторонних. Сейчас... Мысли бестолково метались в моей голове.

Одно дело тренироваться с молчаливым старым воякой лором Ардо (во время тренировки моё лицо было закрыто, да и мастер предпочитал давать мне задания на расстоянии). Совсем другое - вот так, в реальности, с неизвестным и очевидно сильным противником. Я потрепыхалась, ощущая какой-то бестолковый ужас от сдавленности горла, а потом размахнулась и ударила наугад ботинком по ногам. В замке Агген любила ходить босиком, я же всегда носила тяжелую тупоносую обувь, подобную той, которую обували служанки. Удар попал в цель, нападавший выругался сквозь зубы, но хватки не ослабил. Я продолжала биться и пинаться вслепую, яростно и молча, как привыкла. Говорить мне приходилось очень и очень редко, и мысль позвать на помощь мне в голову не пришла. Да и кто придёт на помощь в лесу?

Наверное, в тот день моя смерть настигла бы меня – бессмысленно и глупо. Конечно, я готовилась отдать жизнь за Агген, но уж никак не рассчитывала подарить ее неизвестному убийце в неизвестном месте. Но тут раздался топот копыт и ржание, ветки кустарника зашевелились, через пару мгновений на поляну выскочил всадник, а еще за мгновение до этого я внезапно оказалась свободной, словно нападавший растворился в воздухе. Судорожно кашляя и пытаясь отдышаться, я развернулась, но не увидела никого и ничего. На сухой земле, развороченной в месте нашей схватки, невозможно было отследить, куда ушел несостоявшийся убийца. Я все еще крутила головой, словно пытаясь проверить, так ли крепко она прикручена к туловищу, как до нападения, а всадник тем временем спешился и подбежал ко мне.

- Агги?! - всадник рухнул в пыль и схватил меня за руку.

Этот было слишком для одного дня, более насыщенного, чем вся моя жизнь.

Столько прикосновений. Столько эмоций.

Но мне пришлось взять себя в руки, моё лицо принадлежало Агген, и я не имела права быть слабой.

- Агги? Что случилось?

- Кто-то... Напал на меня. Лошадь его спугнула, - голос хриплый и незнакомый. Мне редко доводилось говорить вслух, за исключением уроков и эпизодического общения с леди Сертон.

- Что ты здесь делаешь? - не унимался спешившийся всадник. Я взглянула украдкой на его лицо. Это был молодой мужчина, немногим старше Агген и выше на целую голову. Судя по его лоснящейся ухоженной лошади и бархатный куртке, он был из знатных.

Разумеется, я не знала знакомых Агген, ни лично, ни даже просто по именам, поддерживать разговор было трудно и опасно - ненароком я могла выдать себя.

- Почему ты так... - мастер замялся, - так одета?

- Мне... Нужно вернуться в замок, - знать бы ещё, где я нахожусь! - горло очень болит. Тяжело говорить.

- Конечно! - он схватил за уздцы белоснежную лошадь – ту самую, подаренную на семнадцатилетие - которая обнаружилась в паре шагов от меня, и подвел ко мне. Лошадь покосилась умным пронзительно-черным глазом и недовольно всхрапнула.

- Ну, же, Дайда, девочка, - приговаривал парень, - ты тоже испугалась?

Дайда, вероятно, было имя лошади. И лошадь не человек, ее трудно обмануть. Но животное, очевидно, обладало покладистым нравом и не стало сбрасывать меня или как-то протестовать в отношении незнакомой всадницы. Юноша помог мне взобраться. К счастью, меня учили ездить верхом, я должна была уметь все, что умеет Агген. Раньше это казалось совершенно излишним.

Глава 3.

Моя комната в башне небольшая и довольно пустая. Однотонное покрывало из овечьей шерсти на грубо сколоченной деревянной кровати, стол и стул, пара сундуков со сменной одеждой и бельем, книги и письменные принадлежности на полках.

Я жила здесь семнадцать лет и чувствовала себя…да, пожалуй, дома.

Теперь грядут перемены, и они тревожат. Я переоделась, легла на кровать и помедлила, прежде чем задуть свечу. Неожиданно свело шею, кожа заныла, а горло запершило. Я знала, что так и будет – мои раны иногда начинали болеть спустя какое-то время.

Опасное это дело – общение с людьми, всего один день, а мне почему-то стало страшно, как только я осталась в столь долгожданной тишине.

В дверь тихонько постучали, и я вздрогнула. Только один человек мог навестить меня, говорить «войдите» не имело смысла.

Леди Сертон  зашла беззвучно, присела на край кровати. Протянула руку, еще вполне крепкую, с гладкой, ничуть не морщинистой кожей, коснулась плеча через одеяло. Я вопросительно приподняла брови.

- Я знаю, что уже очень поздно… И прошло уже много дней, но лучше уж поздно, чем никогда. С днем рождения, милая.
Моё изумление трудно было передать словами. Наверное, за всю свою жизнь я не испытывала таких сильных эмоций – возможно, только тогда, в детстве, когда пятилетняя Агген поцеловала меня. У тени нет дня рождение, время ее существования подчинено ритму и жизни ее госпожи. Леди Сертон покопалась в складках платья и достала тоненький витой металлический браслет с крошечной подвеской. Я протянула руку и неуверенно коснулась пальцами блестящей серебристой вещицы. Моя кожа была такой холодной, что браслет показался живым и теплым. Подвеска представляла собой символ рода – овальное зеркало в оправе. Я всегда любила зеркала, они давали мне ощущение физической близости Агген. Невесомый браслет обхватил запястье, как неподъемная цепь, на которую в Руане сажают приговоренных к казни при перевозке из темницы к месту казни. Я никогда не носила украшений. Это было…непривычно.

Я подняла глаза на леди Сертон, даже если бы голос подчинялся мне в тот миг, подходящих правильных слов не нашлось бы. Леди Сертон улыбалась, но вместе с пониманием я видела тревогу в ее глазах.

- Я бы хотела, чтобы ты… чтобы ты никогда не забывала о том, что ты являешься частью рода Лиан. Ты – Лиан не в меньшей степени, чем твоя сестра. Знаешь, у меня есть тебе еще один подарок… - она задумалась. – Нет,  не совсем так. Я бы хотела дать тебе имя.

Я, кажется, окончательно разучусь дышать за сегодняшний день. У тени не было имени, не могло быть! Никогда. То, что делала леди Сертон… было запрещено. Было невозможно, абсурдно.

- Пусть это будет нашим маленьким секретом, - в глазах леди было столько теплоты, что мне было…неуютно. Страшно.

- У меня в детстве была подруга по имени Глен. Она была не из знатных, дочка моей няни, но мы были очень близки, в детстве. Такая хорошая девочка с двумя косами… Если ты не возражаешь, я буду звать тебя Глен.

Моих сил не хватило ни на кивок, ни на моргание ресницами. Леди Сертон снова едва уловимо коснулась моей руки и тихонько вышла.

***

- Вам с Агген надо проводить больше времени вместе, - пожилая леди задумчиво перебирала мои распущенные волосы. До этого длину волос придирчиво сверили с помощью измерительной досочки, после чего мои волосы подрезали, но совсем немного, буквально на пол-пальца. Леди Сертон делала мне новую прическу вместо прежней витой косы. Приблизительно лет с шести я сама занималась и своими волосами, и своими платьями, и осторожные прикосновения к голове чужих пальцев вызывали колючие мурашки по всему телу. Волосы были подняты на затылок в длинный высокий хвост, как у кобылы, и туго перевязаны, отчего не привыкшая к лентам и шпилькам кожа протестующе заныла. Уже целую горсть песка леди закручивала отдельные пряди волос в тугие завитки, смачивая их приторно пахнущей жидкостью из тёмной пузатой склянки.

- Ты очень похожу на мою мать, - вдруг произнесла леди Сертон. - её портрет есть в нашей семейной галерее, ты видела?
Опять. Зачем она опять говорит так, как будто… Я отрицательно качаю головой. Семейная портретная галерея располагалась в хозяйском крыле, куда я никогда не ходила. По поводу предков Агген я знала совсем не много. Прадедушка и прабабушка со стороны рода Лиан погибли много лет назад, об этом как-то упоминала леди.

- Одевайся, до визита к Агген еще не меньше трех горстей. Я свожу тебя.

Светло-голубое платье лежало на кровати облаком невесомой ткани, шелковистой, скользящей в пальцах. Обувь на небольшой танкетке, тонкая цепочка на шее.

- Придется подрумянить тебе щеки и подкрасить губы, - задумчиво пробормотала моя добровольная камеристка. Все должно быть, как надо, без исключений.

…Небо, какой стыд.

Глава 4.

Я иду след в след за своей провожатой, стараясь держать голову прямо. Леди Сертон строго приказала мне не опускать подбородок и не отводить взгляда. Это труднее, чем кажется. Немногочисленные слуги в одеждах родовых цветах рода – голубом и бордовом – торопливо кланяются. Калейдоскоп их лиц не задерживается в памяти. Для всех я Агген Лиан. Цветочный запах болтающихся вдоль лица прядей волос отвлекает меня от неуместной паники. Мы поднимаемся по высокой лестнице на третий этаж. Там темно и тихо, потолки ниже, и мне отчего-то становится там уютно и комфортно. Третий этаж хозяйской части замка похож на мою башню. Леди отбрасывает занавеси с окон, и я вижу портреты. Иногда семейные, иногда персональные. Поблизости от лестницы располагаются самые давние предки, краски на их лицах слегка поблекли. Я шла по ковру, мягкому, теплому, наслаждаясь тем, как бесшумно могу передвигаться. Наконец мы остановились у огромной картины, занимающей, как минимум, треть стены. Это был семейный портрет – мужчина в военной форме Руана – форма не менялась последнюю  пару столетий, и я узнала ее. Мужчина стоял, положив руку на предплечье женщины, между ними – маленькая девочка, жавшаяся к ногам матери. Родители леди Сертон и она сама. В верхнем правом углу было огромное арочное окно, такое же, как в парадном зале. Из окна теплым потоком лился солнечный свет.

Лицо ребенка, очень хорошо прорисованное, живое и радостное, напомнило мне лицо маленькой Агген. Леди Сертон не закрашивала седину, ее белоснежная корона из волос казалась чем-то само собой разумеющимся, и меня удивил светлый, пшеничный цвет ее витых детских косичек. Мужчина тоже был светловолосым, на его лице, как и на лице женщины, словно бы застыло напряжение. Контраст между летним светом и мрачным безрадостным состоянием супружеской четы, между настроением родителей и дочери был очевиден. Кажется, взрослые сумели оградить ее от своих проблем. «И сохранить ей жизнь», - вдруг подумала я. Мать леди Сертон, леди Зораг Лиан, действительно походила на меня. Не на Агген. Бледность лица и сжатых узких губ, русая витая коса – не самая подходящая прическа для замужней почтенной леди. Тяжелый взгляд.

- Хочешь спросить о чем-нибудь? – тихо интересуется леди. И после недолгого молчания продолжает сама, - леди Зораг и лорд Рино погибли почти сорок лет назад. Замок загорелся ночью, каменные стены выдержали, но внутри все выгорело. Погибли родители и пятеро слуг. Служанку, уснувшую со свечой в руках, похоронили отдельно. Я думаю, ты должна это знать, все члены семьи Лиан знают об этой трагедии.

Леди Сертон говорила со мной, но смотрела на портрет. В ее лице не отражалось каких-либо сильных чувств, но рука, сильная, тонкая, практически без морщин, сжала ткань платья в комок. Леди Сертон смотрела и смотрела, и мне почему-то показалось, что она смотрит только на белокурую девочку, улыбающуюся с картины так радостно, так невинно.

Глава 5

- Лорд Эрко, перед Ночью Танверины мне необходимо собрать ряд целебных растений, - целитель стоял с недрогнувшим лицом перед крайне хмурым лордом, высокий и худощавый, как всегда, с головой облаченный в какой-то темно-коричневый плащ, так что внешний мир мог лицезреть только бесстрастное лицо с правильными чертами и аристократически тонкие кисти рук. - Позже свойства некоторых из них поменяются, и потом придется ждать довольно долго.

- Можно подумать, я спорю, - недовольно процедил лорд. - Собирайте все, что вам необходимо, но почему в помощники вам нужна тень? Я могу отправить с вами пару сильных выносливых лоров или любую из служанок, либо…

- К сожалению, я должен настаивать, - вопреки словам, в голосе целителя нет ни сожаления, ни настойчивости. – Большинству несведущих, прошу прощения за дерзость, людей может показаться, что травам и древесным отросткам совершенно безразличны срывающие их руки, но с точки зрения магии и целительства маста тень (на этих словах выражение лица знатного лорда становится особенно унылым) совершенно незаменима. Вам, может быть, неизвестно, но маста обладает совершенно уникальным иммунитетом к большинству ядовитых растений, при этом много ли найдется в замке исполнительных и молчаливых девственных особ? Или вы прикажите мне проверить каждого из кандидатов? Что же касается юной масты, я так понимаю, сомнений тут быть не может.

- Небо с Вами, - лорда передергивает, - надеюсь, вы вернетесь до заката?

- Вернемся до полудня, - целитель кланяется и поворачивается ко мне. – Ступай за мной, юная тень.

Какое-то время мы идем молча – целитель с огромной корзиной впереди, я, с ворохом пустых холщовых мешочков, чуть позади. Сегодня на удивление жаркий день, остается только надеяться, что целитель взял с собой какую-то воду, потому что я совершенно об этом не подумала.

Как только замок Лиан остается далеко позади, а над нашими головами смыкаются густые ветви высоких листвиг, целитель кардинально меняется – расправляет плечи, а на лице появляется некое подобие полуулыбки.

- Ты чувствуешь это, тень – как здесь хорошо? Здесь нет нужды притворяться и играть, здесь, среди деревьев и трав, можно быть живым. Можно быть настоящим.

Я чувствую. Воздух пропитан утренней свежестью и влагой, неугомонный птичий щебет, солнечные лучи прорываются сквозь зеленый лиственный полог.

Целитель рассказывает, как правильно срезать стебельки, показывает несколько нужных ему экземпляров – одни требуется вырвать с корнем, у других – осторожно отцепить соцветия, так, чтобы лепестки не осыпались. Каждый экземпляр – в свой отдельный мешочек, а некоторые – в стеклянные колбочки с тканевой – дышащей, как пояснил целитель, - пробкой. Работа мне нравилась, тонкие и широкие, упругие и мягкие, гладкие и шершавые стебли, бархатистые трепещущие в пальцах листьях – я старалась прикасаться к ним максимально бережно и все равно казалась себе слишком грубой.

- Иди ко мне в ученицы, маленькая тень, - целитель задумчиво склонился над очередным фиолетовым невзрачным цветком, - я буду рад учить тебя.

Я удивленно взглянула на него.

- О, я знаю, ты думаешь, что твое место вечно будет возле этой прелестной, но совершенно пустоголовой малышки Агген, - целитель мотнул головой, отгоняя мошкару, которая с каждой горстью становилась все более назойливой и многочисленной. – Но маста Агген вскорости выйдет замуж и, как бы она не роняла слезы над портретом юного Дрейко Виртона, не за него. Тебе не говорили? Лорд Лиан уже выбрал для масты жениха – мастера Дэро Зордана. Между прочим, жених тоже завидный, хоть и не такой, как Виртон, но из уважаемого древнего рода и хорош собой, говорят. Многое изменится, для тебя, тень. Здесь ты не будешь никому нужна, а взять тебя с собой маста Агген не сможет, да и вряд ли захочет. Становись моей ученицей. Что так, что так – вряд ли тебе светит плотская любовь, сама понимаешь.

Целитель разворачивается ко мне, так и сжимая в руке фиолетовый цветок на длинном стебле.

- Хотя и жаль, девочка, ибо ты прекрасна, как вот этот цветок. Он называется люнтин, и его сок исцеляет даже застарелые язвы.

Комплимент не задевает меня, но я присматриваюсь к цветку – ничего прекрасного на первый взгляд в нем нет.

- Просто он еще не распустился, смотри! – хмыкает целитель Алико, и осторожно раздвигает плотно сомкнутые лепестки. Внутри цветка обнаруживаются пышные жемчужно-сиреневые лепестки и длинные золотистые тычинки. – Люнтин и танверина, да будет тебе известно, принадлежат к одному семейству. Ты что-нибудь знаешь о танверине, девочка?

Я отрицательно качаю головой – не слышала, хотя о том, что в некую «Ночь Танверины» проводятся пышные балы и празднества, конечно, представление имела. В прошлые года семейство Лиан отправлялось на подобные балы к друзьям, соседям и родственникам. В этом году бал должен состояться в нашем замке – Агген ждала его с предвкушением.

- Танверина – очень редкий цветок с серебристым окрасом миндалевидной формы венчика, крупный цветок, размером с твою ладошку, - целитель неожиданно обхватил мою руку двумя своими ладонями, сжал и посмотрел мне в глаза – от непривычно-прямого взгляда всё внутри сжалось. – Какая же ты сладкая, юная тень… Целитель поднес мою руку к своему лицу – я испугалась, что он сейчас поцелует ее, но лор – все же лор, не лея же? – только глубоко вдохнул запах кожи, а затем резко отбросил мою руку и сделал пару шагов вперед.

- Существует легенда о танверине, - совершенно буднично продолжил мой сегодняшний наставник. – Если в Ночь Танверины юноша и девушка найдут цветок и коснутся его, они предназначены друг другу Небом и будут связаны до конца своих дней. Из-за этого романтического бреда было зазря уничтожено множество ценнейших растений. К счастью, в последнее время мода на ночные лесные прогулки практически сошла на нет, но по старой традиции балы еще устраиваются. Впрочем, в любой легенде есть доля правды – вот и люнтин вопреки всякой логике предпочитает цвести, когда лето сменяется осенью, а распускается ближе к закату. Но для большинства моих зелий требуется именно нераспустившийся люнтин. Кстати, девочка, ты видишь вот то красное соцветие в зарослях папоротника? Сорви-ка его. Сорви, не срезай!

Глава 6.

- Глен, - прошептала дверь голосом Агген, и я моментально пришла в себя. - Глен...
Слышать это подаренное имя со стороны было сладко и как-то немного стыдно. Я торопливо открыла дверь, и Агген вошла, торопливо оглядываясь, словно здесь мог кто-нибудь быть, кроме меня, схватила меня за руку и потащила к зеркалу. Мутная поверхность бесстрастно отразил наши лица, её - взволнованное и раскрасневшееся, живое, прекрасное лицо, и моё, белую неподвижную маску.

- Глен, - прошептала она, глядя в глаза моему отражению, - я не хочу выходить замуж за мастера Дэро. Может быть.. может быть, свадьбы не будет. Пока что это лишь планы наших родителей. Сегодня Дрейко ждёт меня в лесу. Сегодня Ночь Танверины, и если мы найдём эти цветы, родители разрешат нам быть вместе, я уверена!

Её наивные синие глаза сияли, отражаясь даже в пыльной глади зеркала.

- Глен, помоги мне.
- Как я могу помочь?
- Замени меня на вечернем балу у родителей!
Заменить Агген? Вот так, не в ситуации смертельной опасности, а на виду у её родителей, жениха, двух сотен гостей?
Я не могла возразить Агген. Только не ей.

- Госпожа, я сделаю все, что Вы скажете, но Ваши  родители... Они все поймут, у меня не получится их обмануть.
- Это совершенно неважно! - Агген опустилась на кровать, обхватив коленями руки, - до конца праздника я вернусь, пусть наказывают меня, если захотят. Я все им объясню, скажу, что ты не виновата, что ты не хотела. Они не будут выдавать тебя при гостях, ты будешь в безопасности.
- Дело совсем не в этом...
- Пожалуйста, Глен!
- Я сделаю для Вас всё, просто не хочу... Подвести Вас.
- Ты не подведешь. Если ты не понравишься моему жениху, - Агген поморщилась, - тем лучше. Твоя задача, чтобы он и гости были уверены - Агген Лиан присутствовала в замке в Ночь Танверины. 

Я склонила голову. Идея Агген - кажется, в романах такие рискованные и потенциально провальные идеи называют авантюрами - идея Агген не нравилась мне. Но возражать я не стала.

Балы в Руане традиционно начинались на закате. Я знала это отлично, хотя, конечно, никогда на них не присутствовала. Но леди Сертон всегда предупреждала меня о подобных мероприятиях, потому что  только тогда у меня была возможность спокойно побродить вокруг замка, не опасаясь наткнуться на кого-нибудь из слуг или потревожить члена семьи. Стражники патрулировали снаружи высокой каменной ограды. Я почти не имела игрушек (хотя иногда леди Сертон приносила мне кое-что из игрушек Агген, но мне было боязно играть с ними по-настоящему), не имела домашних питомцев, зато наизусть выучила расположение деревьев в небольшом призамковом парке. Я давала им имена и разговаривала с ними, деревья – друзья надежные и долговечные, не выдают секретов…

Сейчас я бы тоже не против навестить старых знакомых, вместо того, чтобы пытаться сыграть роль Агген в заведомо провальном спектакле.

Вся эта кутерьма плохо на меня влияет. Я стала тревожной, пустые и чужие желания разбивали вдребезги тот покой, что я пестовали внутри долгие годы.

Платье было еще одним из парной коллекции, белоснежное. Я одевалась, почти не обращая внимания на детали, Агген быстро соорудила мне такую же прическу. Движения ее пальцев, такие легкие и быстрые, вызывали непреодолимое желание прижаться к ней. Рядом с Агген я чувствовала себя целой, почти настоящей.

Агген приобняла меня перед зеркалом. Это стало нашим маленьким ритуалом, примирявшим меня с новой действительностью, слишком тревожной и сложной. Мы выглядели практически одинаково. Даже моя бледность не слишком бросалась в глаза, что удивительно, жемчужный цвет платья контрастировал с белизной кожи, а не сливался с ней.

- Что это? – Агген заинтересованно потянулась к браслету на моей руке. У ее платья были чуть более короткие рукава, и этого оказалось достаточно, чтобы тонкая цепочка на запястье стала заметной. – Как красиво…

- Подарок леди Сертон, - я не могла врать Агген, хотя выдавать пожилую леди мне не хотелось.

- Красиво, но нужно спрятать, - задумчиво сказала Агген, словно не обратив внимания на то, что никаких подарков у меня не должно было быть в принципе, - у меня нет такого украшения, а заговорщиков всегда выдают детали… Знаешь, что? У меня есть идея.

Она расстегивает браслет и, быстро наклоняясь, приподнимает пенисто-пышный край моих нижних юбок. Одно движение – и Агген ловко застегивает цепочку на моей лодыжке. Я вздрагиваю от ее прикосновений, секунду-другую смотрю на нее, раскрасневшуюся, улыбающуюся, сидящую у моих ног. Я никогда не смогу стать такой же.

Агген снова смотрит в зеркало.

- Ты слишком серьезная, - говорит она, - улыбайся, Глен, улыбайся!

Ее мягкий голос звучит у меня в ушах, когда я иду на бал, как на эшафот.

Глава 7.

Я все же позволяю себе небольшую вольность, накидываю белый длинный плащ (он тоже является парой к плащу Агген) – и захожу в парк. Там тихо, светильники горят слабо и тускло – не для кого им гореть. Руанские вишни, цветущие белыми и розовыми облаками, стоят, раскинув пышные ветки, как прекрасные дамы, замершие в каких-то танцевальных позах. Я погладила шершавый красно-коричневый ствол. В воздухе медленно сгущалась тьма, но силуэты деревьев еще хорошо просматривались. Кажется, только у этого сорта вишен цветы засыпают не с темнотой, а спустя пару часов после захода солнца. Аромат, не столь душный, как днем, почти ощутимо холодил кожу. Я вздохнула и обняла тонкий ствол, тонкий, но гибкий, живой и сильный. Закрыла глаза и попыталась почувствовать живительную, добрую силу дерева. Что-то тряхнуло ствол, и лепестки посыпались снегопадом. Кто-то резко выдохнул совсем недалеко от меня, и я испуганно открыла глаза. Буквально в двух шагах от меня стояла маленькая худенькая черноволосая девочка.

Судя по ее платьицу, простому, но, очевидно, дорогому, девочка, вероятно, была дочерью одного из гостей. Возможно, где-то рядом ее родители… Ребенок смотрел на меня яркими шоколадными глазами, чуть приоткрыв рот. Я приложила палец к губам. Девочка вроде бы собиралась убежать, но потом, помедлив, спросила:

- Ты призрак? – ее речь была по-детски нечеткой, хотя вряд ли ей было меньше 5 лет. В этом возрасте Агген уже вовсю читала и декламировала стихи. Я помедлила и покачала головой. Еще не хватало, чтобы ребенок закричал или позвал на помощь. Однако любопытство победило страх. Девочка не убегала.

- В моей книжке есть точно такое же привидение, - тихонько проговорил ребенок, - ты не утащишь меня с собой?

Я снова помотала головой. Конечно, мое бледное лицо, белый плащ и белое цветущее дерево в полумраке могли впечатлить девочку.

- Ты давно умерла? Тебе не больно быть мертвой?

- Я не привидение, - сказала я тихонько, - я… я дух-хранитель. Я добрый дух. 

- Ангел? – оживилась девочка, все так же цепко наблюдая за мной, - ангелы тоже были нарисованы в моей книжке. А у тебя есть крылья?

- Нет. Но иногда я умею летать.

- Как единорог или дракон? А где твои крылья?

- Нет, не так. Я исчезаю в одном месте и появляюсь в другом. Крылья мне не нужны…

Девочка снова приоткрыла рот, но тут неподалеку раздались голоса. Взрослые голоса.

- Мне пора уходить. Не говори никому, что ты меня видела.

- Хорошо, - с готовностью отозвалась девочка, - это меня ищут, я убежала. Меня зовут Гаман. А тебя?

- Никак, - с заминкой ответила я. – у духов нет имени.

Девочка постояла пару песчинок и вдруг сорвалась с места, помчавшись на голоса. Я подышала на замерзшие пальцы. Дальше оттягивать неизбежное не имело смысла.