Тень на жатве

ГЛАВА 18

Я стою перед запотевшим зеркалом и провожу по нему ладонью. Да, знаю, останутся разводы. В этом и смысл. Назову это местью за то, что Ашен упаковал мое белье, но забыл про фен.

Душ, конечно, потрясающий – восемь тысяч чертовых струй, которые смывают с меня запах гибрида. Но он совершенно не оснащен для такой леди-вампирши, как я.

Во-первых, никакого кондиционера. Только шампунь.

Во-вторых, мыло для мужчин, пахнущее так, словно все лимоны мира выжали, смешали с древесным маслом, а потом спрессовали в этот кусок. Как после этого Ашен умудряется благоухать табаком и чернилами – загадка века.

И, наконец, отсутствие фена просто выводит меня из себя.

Как ни странно, меня успокаивает отсутствие следов присутствия другой женщины в ванной и вообще в его жилище. Если не считать постельного белья для секса, конечно. Но оно, к счастью, чистое. Я проверила, пока он принимал душ.

Заглядываю в свою сумку, набитую вещами, которые я практически не ношу. Вот, например, длинное черное платье в пол, купленное на Хэллоуин для нашей с Эдией импровизированной детективной вечеринки. Раскрыли дело минут за пятнадцать, потом напились текилы и смотрели «Чужого». Не представляю, зачем Ашен взял это платье с собой. Еще пара свитеров, которые давно пылятся в шкафу. Наверное, решил, что вампиры всегда мерзнут. Но спасибо ему за мою оранжевую толстовку оверсайз, которую я не надевала года два. Видимо, он просто закинул ее в сумку, не заметив, что под ней висит еще одно платье.

Оно белое. Короткое. Кружевное, милое и сексуальное. С легкой юбочкой, глубоким V-образным декольте и открытой спиной с тонкими перекрещивающимися бретельками. Идеально подходит для светлой души, собирающейся на званый ужин в Царстве Теней, особенно если учесть, что самый светлый оттенок, который я здесь видела, – угольно-серый.

План «Привлечение и Уничтожение» снова в действии.

Знаю, что вы думаете: «Лу, это не похоже на секретную миссию!» Да, я согласна. Но есть несколько вещей, которые вы забываете. Во-первых, мне смертельно скучно. Не здесь, в Царстве Теней, а в принципе, в жизни. До Ашена все было предсказуемо и уныло. И как ни странно, несмотря на всю жуть этого места, здесь, в его мире, мне даже весело. Это волнующе, это страшно. Я до сих пор хочу разрушить здесь все, и, наверное, именно это и привлекает. Может быть, еще и потому, что мне кажется, будто Ашен начинает видеть этот мир моими глазами.

К тому же, не забывайте, как я люблю рисковать. Надеть белое платье на ужин в Царстве Теней и напиться фангрией – это настоящий вызов. Но не волнуйтесь, для дополнительной защиты я наложила на себя заклинание, пока мылась. Эдия научила меня ему много лет назад. Оно лишает голоса на сутки, чтобы у меня не было соблазна сорваться и по пьяни начать исполнять «Богемскую рапсодию». Вы уже знаете, как я классно пою. Но обычно это заклинание – головная боль, потому что каждый раз, когда я его использую, то встречаю подонка, которого хочется прикончить. А не петь, когда хочется убивать, – это усложняет задачу...

Но я же не дура.

Я стащила обсидиановый клинок из пиджака Ашена. Вы этого не знали. Как и того, что яд «Крыло Ангела» прилипает ко всему намертво. И надолго. Так что беру влажную туалетную бумагу и осторожно, очень осторожно, протираю лезвие, перенося яд на мой нож и катану. Потом мою руки. Раз шесть.

Закалываю волосы в гладкий пучок – все равно не успеют высохнуть. Делаю макияж. Окей, может, немного перестаралась. Смоки. Стрелки. Накладные ресницы, почему бы и нет? Это все Ашен упаковал, так что с него и спрашивайте. К тому же, это создает интересный контраст с моим невинным платьем. Надеваю каблуки и пристегиваю нож к бедру, так, чтобы кончик виднелся из-под подола. Выглядит довольно горячо, если честно. Я властная сучка, и я сияю, как блеск для губ. Спасибо Doja Cat за эту песню, которая крутится у меня в голове, заряжая энергией. Выхожу из ванной, расправив плечи и высоко подняв голову.

Войдя в гостиную, вижу Ашена, сидящего на краю кровати, закинув ногу на ногу и читающего книгу. На мгновение я застываю, рассматривая его. Безупречный черный костюм, шелковый галстук, начищенные туфли. Нога покачивается, словно маятник часов. Прядь волос упала на лоб, взгляд обращен вниз. Пальцы нервно касаются губ. Он настолько увлечен чтением, что не замечает моего появления. Кажется, у него своя собственная гравитация в этой комнате. Темная звезда, небесная сила, прекрасная и смертоносная. Притягивает меня.

Делаю запись в своем блокноте.

«Пора расплачиваться, Жнец. С тебя много кувшинов».

Швыряю блокнот на кровать рядом с ним. Он вскидывает голову, удивленный, а потом смотрит на меня.

Секунда кажется слишком долгой – он как будто не узнает меня.

Что-то происходит в его голове, он откладывает книгу и встает.

— Лу… ты…

Многообещающее начало. Я стараюсь не улыбаться и вопросительно поднимаю брови. Жнец сглатывает.

— Ты выглядишь... Это я упаковал что ли?

Ухмыляясь, я подхожу к кровати и забираю свой блокнот. Специально поворачиваюсь спиной, чтобы он мог оценить открытый вырез.

«Это ты упаковал. Что, не нравится?»

Я показываю ему записку с невинной улыбкой, но с дьявольским блеском в глазах.

— Нет, нет...

«Значит, все-таки НЕ нравится».

— Нет, я хотел сказать, что да, очень нравится, — взгляд Ашена блуждает по моим обнаженным плечам, скользит по ключицам, задерживается на цепочке от Эдии. Его глаза опускаются ниже, следуя за глубоким вырезом платья. Мурашки бегут по коже, когда он смотрит на мои ноги, на край кинжала, пристегнутого к бедру. В его взгляде читается одновременно голод и страх.

«Уверен? По лицу не скажешь. Кажется, тебе совсем не нравится». Кружусь вокруг своей оси. Смотрю на туфли, потом снова на Ашена. «Я могу переодеться», — пишу я, но этого не будет.

— Нет, нет. Ты...

«Только скажи, что я похожа на гибрида, и я тебя прикончу».

— Ты очень красиво выглядишь, Лу.

Все озорство пропадает, и я смотрю на Ашена. Я знала, что он это скажет, рано или поздно, но дело в том, как он это произнес. Как он произнес мое имя. В его голосе появилась теплота и едва уловимая грусть, словно он смотрит на то, что уже потерял.

В животе все скручивает от нервов. Глубоко вздыхаю и снова пишу в блокноте.

«Спасибо, ты тоже неплохо выглядишь».

Ашен опускает взгляд на свой костюм и снова смотрит на меня, в уголке его губ появляется еле заметная улыбка.

— Спасибо.

«Обычно ты выглядишь как бомж. Приятно видеть тебя таким нарядным». Я протягиваю ему записку и подмигиваю, когда наши взгляды встречаются. В его зрачках вспыхивает искра, и он отворачивается, но я вижу, как расплывается улыбка на его губах.

— Пойдем, вампирша, — говорит он, поднимая сумку с кровати, перекидывает ее через плечо и предлагает мне руку. — Твоя фангрия ждет.

Я беру Ашена под руку, и мы выходим из комнаты, направляясь по коридору к лестнице. В просторном холле нас встречают несколько Жнецов. Пара тихо разговаривает, они кивают Ашену, когда мы проходим мимо, но их взгляды оценивающе изучают меня. Я чувствую тяжесть их внимания и думаю, не компрометирует ли Ашена появление со мной под руку. Почему-то мне не хочется ставить его в неловкое положение. Не знаю, почему.

Я начинаю отдергивать руку, не отрывая взгляда от той пары, и Ашен, нахмурившись, смотрит вниз. Заметив это, он перехватывает мою руку и возвращает ее на место.

— Все в порядке, — говорит он, не глядя больше на них. — Они просто не привыкли видеть здесь светлую душу. Такую, которая сияет, как ты.

Я вопросительно смотрю на него, но он не отвечает. Он лишь кладет свою руку поверх моей и смотрит на каждого встречного, словно бросая вызов любому. Никто ничего не говорит.

Мы идем по дороге, окутанные привычным, густым туманом, скрывающим от нас самые темные стороны этого мира. Сворачиваем на узкую улочку, и я чувствую, что по обеим сторонам стоят дома, но сквозь туман их не разглядеть. Только тропинки, железные ограды и высокие кусты. Все остальное растворяется в дымке.

Мы переходим еще одну дорогу и доходим до высоких железных ворот с надписью «Bit Akalum». Дом Еды. Впереди мерцают приглушенные огни, и сквозь туман доносится музыка. Я указываю на вывеску свободной рукой, с легкой усмешкой на губах.

— Все как написано, — говорит Ашен, и я слышу в его голосе едва заметную, но явную усмешку. — После сегодняшнего вечера, пожалуй, придется переименовать в «Дом Фангрии».

Я улыбаюсь ему. Он как будто прочитал мои мысли.

Мы идем по тропинке к большому зданию из черного камня с крытой верандой. Под навесом висят фонари, освещая нескольких Жнецов с напитками в руках. Музыка, как путеводный свет в тумане, манит нас, низкая и мрачная, минорные аккорды, насыщенные мелодии в низких октавах. Нет слов, только виолончель и фортепиано, но я могла бы сочинить что-то. Песню об этом месте. Песню о призраках, скрывающихся в темных углах, и о страхе в тумане. Мы поднимаемся по ступеням, но я не замечаю Жнецов, проходящих мимо, слишком поглощена завораживающей музыкой.

— Все хорошо, вампирша? — спрашивает Ашен, когда мы проходим мимо Жнецов на крыльце и направляемся к открытым дверям. Он смотрит на меня сверху вниз, нахмурившись.

Я киваю и слабо улыбаюсь, делаю круговое движение пальцем возле уха. Он опять почему-то хмурится.

Мы попадаем в длинный зал с круглыми столиками, накрытыми серебряными скатертями, и вазами с темными цветами. Пламя свечей играет на лицах Жнецов, сидящих за столами с напитками или тарелками с едой. Огромные люстры из черного хрусталя в стиле ампир, словно застывшие водопады, свисают с потолка. Барная стойка тянется вдоль левой стены к пустой танцплощадке и небольшой сцене, где играют виолончелист и пианист, закрыв глаза и полностью погрузившись в свою темную и причудливую мелодию.

— Туда, — говорит Ашен, кивая в сторону столика в глубине зала. Эмбер сидит к нам лицом, одетая в элегантный комбинезон цвета глубокого моря. Ее длинные волосы собраны в высокий хвост, который лежит на плече, словно толстая веревка. Рядом с ней сидит Коул, возможно, самый неформальный человек в этом месте: на нем футболка под пиджаком. Я была права, предположив, что буду здесь в самом светлом наряде. Все остальные одеты в серые или черные тона, в синий или даже в темно-алый. Мое белое платье — словно маяк в Царстве Теней.

— Прекрасно видеть тебя снова, Лу, и так скоро, — говорит Коул, поднимаясь навстречу. Ашен отодвигает для меня стул рядом с новым знакомым. Он хоть и считает его «невыносимым», но, видимо, более безопасным вариантом, чем свою сестру. Я согласна.

Я приветствую Коула кивком и, положив катану на подлокотник стула, перевожу взгляд на Эмбер. Мы тепло улыбаемся друг другу, словно старые подруги.

— Ты выглядишь восхитительно, Лу. Сегодня ты — настоящий луч света. Все Жнецы здесь, безусловно, заметили самую яркую душу, когда-либо появлявшуюся в их владениях, — говорит Эмбер, обводя взглядом зал за моей спиной. Ее улыбка невозмутима. Интересно, одна ли я знаю, насколько обманчивым может быть это спокойствие?

— Я скоро вернусь, — говорит Ашен, кладя руку на мое плечо. Я едва заметно киваю, не отводя взгляда от Эмбер. Либо Ашен не замечает хищного блеска в ее глазах, либо не считает, что здесь сможет что-то сделать. Может быть, он думает, что с катанами по бокам я смогу за себя постоять, и это правда. Я слышу, как его шаги удаляются в направлении бара.

— Как тебе в нашем Царстве Теней? Впечатления прежние? — спрашивает Коул, помешивая лед в стакане виски, словно в изысканной хрустальной клетке.

Эмбер улыбается шире, скрывая улыбку за бокалом вина.

— Лу не ответит, Коул. Она не может говорить.

— Не может? Почему? — спрашивает Коул, и в его голосе я слышу искреннее любопытство и беспокойство.

— Повреждены голосовые связки, как я поняла. Хотя, не знаю, как именно это произошло. Может быть, подралась с кем-то? Не с Бобби Сарно, случайно?

Я медленно качаю головой и улыбаюсь Эмбер, давая понять, что она ходит по краю пропасти. Бобби-Чертов-Сарно. Ага, еще чего. Я бы никогда не позволила этому мерзавцу прикоснуться своими грязными руками к моей шее. Но она уже и сама знает, что я не такая наивная.

— И я так думаю. До меня дошли слухи, будто кто-то сломал ему шею прямо на крыше его собственного клуба. Как дерзко и самонадеянно. Интересно, кому это могло понадобиться? — говорит Эмбер слащавым голосом. В ее глазах сверкают скрытые искры злобы. Я перевожу взгляд на Коула, и он оценивающе смотрит на меня, слегка наклонив голову вбок. Он отворачивается, чтобы изучить меню, когда слышатся приближающиеся шаги. Прямо передо мной появляется кувшин с напитком глубокого, насыщенного алого цвета, наполненный кубиками льда и дольками лимона и апельсина. Я вдыхаю аромат крови, цитрусовых и терпкого вина.

— Что за чудесный напиток, братец? — интересуется Эмбер, чуть наклонив свой бокал с вином в сторону моего кувшина.

— Четверть долга выплачена, — говорит Ашен, наливая мне бокал фангрии, а затем наполняя свой бокал вином из другой бутылки.

Подходит официант и принимает заказы. Он человек. Я чувствую, как его сердце бьется чаще. Он чувствует, что я не такая, как он, и бросает на меня робкий взгляд, когда я придвигаю к себе свой кровавый напиток и качаю головой в знак отказа от еды. У меня есть вопросы, которые я не могу задать: как человек оказался в этом месте? Добровольно ли он здесь? Что он знает о бессмертных? И... он пахнет очень аппетитно. Интересно, он из плохих?

Когда официант, нервно косясь в мою сторону, уходит, Эмбер бросает брату ехидную улыбку.

— Четверть долга выплачена? Ты что, будешь благодарить Лу за спасение жизни... этим... как это называется... сангрия?

— Фангрия. Только для вампиров, — отвечает Ашен, откидываясь на спинку стула с бокалом вина в руке. — И нет, конечно же, нет.

Брови Коула удивленно взлетают вверх, и его взгляд перескакивает с Ашена на меня.

— Ты спасла ему жизнь? Как? И... почему?

— Она же не может ответить, помнишь? — вмешивается Эмбер, бросая на него недовольный взгляд.

— Меня ранили во время столкновения с бывшей стаей Семена, — объясняет Ашен. — Клинок был отравлен ядом Крыло ангела.

— Я думал, Крыло ангела — это миф, — говорит Коул. Он смотрит на меня так, будто видит впервые.

На губах Эмбер появляется довольная улыбка. Ей явно нравится эта игра, и, похоже, только мы двое принимаем в ней участие.

— О, нет, это не миф. Просто его очень давно не использовали. Тех, кто его видел, почти не осталось. И еще меньше тех, кто знает противоядие.

— И что это за противоядие?

— Жертва, — перебивает Ашен. Он отпивает вина и ставит бокал на серебряную скатерть, немного надавливая на основание. Постукивает пальцем по ножке бокала, создавая тихий ритм, вторящий музыке. Стук-стук-стук.

— Нет, брат. Не только жертва, — говорит Эмбер. — Царство Света требует большего, чем простое жертвоприношение, чтобы нейтрализовать яд, сотворенный их могуществом.

Коул крутит лед в бокале, звон смешивается со стуком пальца Ашена.

— О чем ты?

— Она еще заклинание использовала, — отвечает Ашен, голос его полон скуки, хотя я знаю, что это не так. Меня бесит эта спешка, эта игра, которую Эмбер явно затеяла.

— Заклинание не было противоядием.

— Как она произнесла заклинание, если не говорит? — спрашивает Коул, прищурившись.

«Жестами, придурки», — показываю я, хотя это ложь. Эмбер смеется. Значит, кто-то здесь знает язык жестов.

— Вампиры — адаптивные существа, — говорит Эмбер, потом жестикулирует: «Верно, Леукосия?» — смотрит мне прямо в глаза, улыбаясь, и в ее взгляде вспыхивает озорной огонек. Она поворачивается к Коулу. — Нет, заклинание лишь ускорило действие противоядия, но оно предназначалось не только для моего брата.

Наши взгляды с Эмбер пересекаются. Я знаю, что она сейчас скажет. Я знала это с того момента, как поняла, что мне удалось спасти Ашена. Знала, что одной моей крови будет недостаточно. Поэтому я произнесла заклинание.

— Дело не только в жертве, не только в крови и заклинаниях. В риске. В готовности отдать то, что нельзя вернуть, — говорит Эмбер.

Ашен переводит взгляд с меня на сестру, нервничая.

— Рискнуть чем?

— Братец, ты не задавался вопросом, почему Лу сияет, как звезда, в нашем мрачном Царстве?

Стук пальца Ашена прекращается.

Тишина обволакивает комнату, давящая и густая. Улыбка Эмбер расцветает, как ядовитый цветок.

— Она рискнула своей душой ради тебя. И теперь она принадлежит Царству Света.

ГЛАВА 19

Уууууф... Нет уж, спасибо.

Никто даже не заикнулся, что за антидот от Крыла ангела придется отдать свою душу Царству Света. Моя безупречная вампирская память точно бы это запомнила, разве нет? Впрочем, это было очень давно. Я помню про жертву. Что-то о грандиозном риске, да, это я усвоила. Но вот эту крошечную деталь о моей душе я бы точно не пропустила. И я категорически не хочу, чтобы моя душа оказалась там.

Мне вполне комфортно в Мире Живых. Там есть чем питаться. Есть крофе. Конечно, есть оборотни, и не все ведьмы так восхитительны, как Эдия, но я давно уже освоилась. Если подумать, мне последнее время везет. И я не намерена никуда уходить, к тому же, все в Царстве Света звучит невыносимо скучно.

Никаких войн? Тоска.

Никаких мерзавцев, на которых можно охотиться? Тоска.

Никакой возможности безнаказанно творить всякую хрень? Скука смертная.

К тому же, большинство моих друзей не смогут пройти отбор. Эдия прекрасна, и я люблю ее больше всего, но она далеко не святая. Кассиан, вампир, которого я обратила в Риме? Или Сора? Это просто смешно. Единственный, кого пропустят – это Энди, и от мысли о том, чтобы вечно играть с ним в «Эрудит», мне хочется выколоть себе глаза вилкой. Даже в Царстве Теней веселее, как бы жутко тут ни было.

Блять, Энди. Я и думать о нем забыла с тех пор, как мы сюда прибыли. Бедный Энди и его спатифиллум. Я забыла, что у нас свидание в субботу. Чувствую себя последней сволочью. Особенно сейчас, потому что я очень, очень не хочу идти.

Бросаю взгляд на Ашена. Его зрачки превратились в два пылающих шара. Он смотрит на меня одновременно с изумлением и гневом. Чувствую, как от него исходит обжигающий жар. Осушаю свой бокал и немедленно наполняю его снова.

— Ты знала? — спрашивает он тихо и сдержанно.

Качаю головой, отрицая, и затем залпом допиваю свой полный бокал. Ашен выхватывает его у меня из рук, пристально и пытливо глядя на меня, пока наполняет его. Мне кажется, что он ищет во мне и правду и ложь. Снова качаю головой и беззвучно произношу «нет». Видимо, выражение нарастающей паники на моем лице убеждает его, что я действительно понятия не имела. Ашен возвращает мне наполненный бокал. Его пальцы мимолетно касаются моих. В этом жесте есть что-то важное, нарочитое. Ему удается скрыть свои чувства под стоической маской, но я вижу в глубине его глаз какую-то боль. Возможно, печаль. Возможно, беспокойство. Мне кажется, что за тем, что он позволяет увидеть миру, скрывается глубокий океан, в котором бушуют штормы и яростные течения.

— Что это значит, Лу принадлежит Царству Света? — спрашивает Коул, нарушая гнетущую тишину.

— Если она умрет в Мире Живых, ее душе будет предложено убежище, как любому человеку. Для бессмертных это большая редкость, — отвечает Ашен.

— Или они могут сами прийти и забрать. Кто знает. Они как-то подозрительно притихли в последние тысячу лет, — добавляет Эмбер, одаривая меня снисходительной улыбкой. Она просто купается в этом хаосе, который сама же и устроила. Моя рука машинально ложится на рукоять кинжала, спрятанного на бедре. Как же было бы приятно вонзить его в ее проклятое сердце.

— В смысле, они могут прийти сюда за ней?

— Нет. Она находится в нашем мире, поэтому мы можем делать с ней здесь все, что захотим.

— Мы не собираемся с ней ничего делать, Эмбер. Оставь ее в покое, — грубо отрезает Ашен. Его глаза, когда он смотрит поверх бокала на Эмбер, налиты злобой.

— Я и не говорила, что собираемся, дорогой братик. Я сказала, что можем. Не переживай, я не трону твою обожаемую вампиршу, — отвечает она с притворной нежностью, протягивая руку через стол и кладя ее поверх его руки.

— Конечно, не тронешь, — Ашен отдергивает руку, и Эмбер презрительно поджимает губы, так и хочется влепить ей за это пощечину.

— Что же такого особенного в этой Лу, братец? Ты просто не хочешь, чтобы ее использовали для создания очередного гибрида? Или же дело в том, что она спасла тебе жизнь? Или же есть что-то большее?

— Мои интересы тебя не касаются.

— Ты мой младший брат. Все, что ты делаешь, касается меня.

Эмбер испускает полный тоски вздох и крутит ножку своего винного бокала, вращая его основание по серебряной ткани скатерти.

— Прости меня, Ашен. Просто мне кажется это странным. После того, как ты переспал с большей частью Жниц, ты не мог найти никого, кто соответствовал бы твоим желаниям. А теперь ты вдруг появляешься с яркой душой под руку. Самой яркой душой, между прочим. Но полагаю, это вполне логично, что ты хочешь того, чего не можешь иметь: человек тьмы всегда ищет свет.

Ашен со всего размаха ударяет рукой по столу, и бокалы поднимаются. Из-под его руки начинает идти дым.

— Довольно, Эмбер, — говорит он громким и строгим голосом. Мы с Коулом обмениваемся изумленными взглядами.

— Тише, тише. Понимаю, соперничество между родными братьями и сестрами – дело серьезное, но не в моем заведении, — мурлычет предостерегающий голос. Из полумрака бара словно возникает женщина. Ее темная кожа светится в мерцающем свете, а по обнаженным плечам рассыпаются темные локоны. Золотые цепочки змеятся по ее шее и тонут в декольте. Обтягивающее черное шелковое платье мерцает, когда она приближается к нам, источая власть и уверенность.

— Прости, Имани. Мы не хотели беспокоить остальных, — говорит Ашен, когда она останавливается рядом и кладет руку ему на плечо.

— Не знаю, потревожили вы их или наоборот, развлекли, — с мягкой улыбкой отвечает Имани и поворачивается ко мне. — И кто эта прелестная незнакомка, которую ты привел, чтобы она затмила нас своим сиянием?

— Имани, познакомься, это Лу. Моя гостья в Царстве Теней. Лу, это Имани, хозяйка «Bit Akalum».

Имани протягивает руку и улыбается так, будто знает все мои секреты. Это должно пугать, но почему-то успокаивает.

— Очень приятно, Лу. Рада тебя видеть, несмотря на невоспитанность этих вредных детишек из Дома Урбигу.

— Еще раз прости, Имани, — говорит Эмбер, и в ее голосе чувствуется искреннее раскаяние. Меня это даже забавляет. Мне сложно сдержать усмешку, и Эмбер это прекрасно видит.

— Что ж, надеюсь, это больше не повторится, верно?

Эмбер кивает и бросает на меня взгляд, в котором смешаны извинение и гнев.

— Да, конечно.

— Отлично, — Имани поворачивается к Ашену, и в ее зрачках вспыхивают клубящиеся черные огни. — Ашен, почему бы тебе не повести свою гостью на танцпол? Сейчас будет петь Тесса, и это поможет создать более радостную атмосферу. Говорят, вампиры прекрасно танцуют, и мне бы хотелось на это посмотреть. Я позабочусь, чтобы к вашему возвращению ужин был готов.

У меня такое чувство, что это не предложение, а приказ. Я отпиваю побольше из бокала, чтобы скрыть ухмылку при мысли о том, как буду исполнять всякую чушь вроде спринклерного танца⁷. Интересно, эта Тесса согласится спеть «WAP»?

— Конечно, — говорит Ашен, отодвигая стул. Он протягивает мне руку. — Лу, составишь мне компанию в танце?

Я улыбаюсь так сладко и невинно, как только может вампир в Царстве Теней, и вкладываю свою руку в его. Избегаю взгляда Эмбер, но смотрю на Коула, когда поднимаюсь со своего места. Он наблюдает за нами с непроницаемым выражением лица, покручивая лед в хрустальном бокале.

— Наслаждайтесь вечером, — говорит Имани, когда мы проходим мимо, и мне снова кажется, что это приказ, который нужно выполнить. Я киваю ей в знак согласия и следую за Ашеном, который ведет нас мимо столиков с гостями, смотрящих на нас, как вороны, готовые украсть рыбу с лодки.

Мы оказываемся на просторной, отполированной до блеска черной площадке. Гирлянды над головой отражаются на его поверхности, словно звезды под ногами. Тесса уже здесь, а виолончелист настраивает инструмент. Рядом стоит старинный серебряный микрофон, ожидая исполнительницу. Я улыбаюсь ей, и она отвечает искренней улыбкой, словно певица певице.

— Все будут смотреть, так что если ты начнешь тверкать, я сам тебя прикончу, — говорит Ашен, когда я поворачиваюсь к нему. В его глазах сверкает сдерживаемое веселье, и я широко улыбаюсь. Мне так много хочется сказать, что слова почти искрятся в моих глазах, как фейерверки.

Звучит виолончель, а затем пианино. Рука Ашена скользит по моим ребрам и ложится на спину. Обнаженный участок кожи горит под его прикосновением. Я кладу свою руку на его плечо, а его ладонь сжимает вторую мою руку.

Песня знакомая. У меня перехватывает дыхание, я смотрю на Тессу. Она улыбается, но в ее улыбке есть что-то печальное. Это «Let It All Go». Понятия не имею, как это должно создать более радостную атмосферу, но я люблю эту песню, и хочу услышать, как Тесса поет ее. Я хочу быть здесь, именно сейчас. Тесса закрывает глаза, и ее голос сливается с музыкой. Звуки захватывают нас и уносят по сверкающему танцполу.

I've been sleepless at night

(Всю ночь я не могла заснуть)

Cause I don't know how I feel

(Потому что никак не разберусь в своих чувствах)

I've been waiting on you

(Я ждала тебя)

Just to say something real

(Просто чтобы сказать пару искренних слов).

— Я хотел бы тебя кое о чем спросить. О многом. Ответишь честно? Хотя бы пока играет музыка? — спрашивает Ашен, пока мы скользим по танцполу.

Я смотрю в его глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то за непробиваемым фасадом, скрывающим его прошлое. Киваю.

I don't know why, I don't know why

(Я не знаю, зачем, я не знаю, почему)

We need to break so hard

(Нам так нужно сжигать все мосты).

— Ты знала, что тебе придется пойти на огромный риск, чтобы обратить действие яда? — спрашивает он, когда к песне присоединяется голос пианиста.

But if we're strong enough to let it in

(Но если мы достаточно сильные, чтобы отдаться чувствам)

Я киваю. Мы движемся в танце, словно провели здесь целую вечность, танцуя вместе всю жизнь. Ни одной ошибки, ни малейшего сомнения. Это так легко, как дышать.

If I look back to the start now I know

(Если бы сейчас я вернуся в прошлое, туда, где все началось, я знаю),

I see everything true

(Теперь я бы увидел все в истинном цвете).

— Ты произнесла заклинание, чтобы защититься от меня?

Конечно, это не единственная причина. Я произнесла эти слова, потому что это был тот самый риск, на который я должна была пойти. Хотела бы я объяснить это, но не могу. Просто киваю.

Я смотрю на Ашена, но он отводит взгляд. Мимолетная тень омрачает его лицо, когда он опускает глаза в пол и хмурится.

Ашен отпускает мою руку, чтобы раскрутить меня. Когда он притягивает меня обратно, мы оказываемся еще ближе друг к другу, чем прежде. Моя грудь касается его груди, и я чувствую каждое его движение, каждый удар сердца. Его рука обвивает меня, и я ощущаю тепло его ладони на своей спине.

We started it wrong and I think you know

(С самого начала мы пошли по неверному пути, и я думаю, ты знаешь).

— Ты все еще меня боишься?

Кружась в танце, я на мгновение задумываюсь. Замечаю взгляды других Жнецов, наблюдающих за нами, кто из-за столиков, а кто – возле барной стойки. Я боюсь их и того, на что они способны, если бы узнали о моем прошлом. Но Ашен... он совсем другой, как бы я ни пыталась себя переубедить. Качаю головой, отводя взгляд, понимая, как наивно позволять страху отступать.

I don't know why we break so hard

(Я не знаю, зачем мы сжигаем мосты).

— Ты мне доверяешь? — спрашивает Ашен, и его дыхание обжигает мою шею. Мир вокруг исчезает, и остаемся только мы двое. Меня окутывает запах мяты и чернил. Прижимаюсь губами к ладони, покоящейся на плече Ашена, и закрываю глаза.

Let it all go, let it all go

(Давай оставим все, давай все забудем)

Let it all out now

(Давай освободимся от всего этого сейчас).

Я качаю головой. Это правда, но на сердце от нее больно. Сжимаю руку Ашена, желая, чтобы он почувствовал, как сильно я хочу ему доверять.

Who says truth is, beauty after all

(Кто сказал, что после всего этого правда окажется прекрасной?)

And who says love should break us when we fall

(И кто сказал, что любовь должна сломить нас, если приходит конец?)

Музыка окружает нас волшебным потоком. Блеск гирлянд отражается в отполированном полу, и мне кажется, будто я парю среди звезд. Ощущаю каждую ноту, которую поет Тесса. Касание смычка, удар клавиш. Рука Ашена легко касается моей кожи, его лицо так близко, а губы почти у моего уха. Прижимаюсь к нему сильнее, чувствуя, что здесь мое место, хотя каждое прикосновение кажется украденным.

We're strong enough to let it go

(У нас хватит сил все забыть).

Музыка стихает с каждым моим вздохом. Ашен крепче сжимает мою руку, поддерживает спину, когда наклоняет меня. Выпрямляется и смотрит мне в глаза.

— Попробуешь мне довериться?

Музыка стихает.

В ответ я дарю ему лишь слабую улыбку.

ГЛАВА 20

— Пора идти, вампирша, — Ашен выхватывает из моих рук бокал вина.

Мысленно протестую, хотя, наверное, оно и к лучшему, что он забирает алкоголь из моей досягаемости. Потому что я просто в хлам.

Когда мы вернулись к столу после танца, там нас ждал полный кувшин фангрии и целая бутылка ракомело, стоящие возле моего места. К горлышку бутылки была привязана открытка, написанная четким и изысканным почерком: «Все, что говорят о вампирах – истинная правда. Наслаждайтесь вечером. С наилучшими пожеланиями, Имани».

Я не пила ракомело уже лет сто.

И теперь вспомнила, почему.

После четырех кувшинов фангрии, целой бутылки ракомело и вина Ашена (бокал которого я только что осушила, пока он не успел отобрать), я совершенно никакая.

С удовольствием задержалась бы здесь подольше, тем более что Эмбер, к счастью, перестала дерзить. Коул тоже приятно удивил, рассказав несколько интересных историй из своей жизни до того, как его приняли в Царство Теней. Тему процесса принятия он искусно избегал, предпочитая анекдоты о своих приключениях. Я была права насчет того, что он похож на серфера. У него полно историй о том, как он ездил по пляжам в поисках крутых волн, что мне, бывшей любительнице пляжей, очень близко.

Но Ашен настаивает, что время позднее. Что-то бормочет про жуткое бла-бла-бла, про Царство Теней, какая разница вообще? Он забирает мой блокнот и ручку, надевает катану на плечо и прощается с Эмбер и Коулом за нас двоих. Затем он протягивает мне руку. Сердце болезненно сжимается, когда я кладу свою ладонь в его. Тепло разливается по телу, когда я встаю и ловлю его взгляд. Ашен смотрит на меня какое-то мгновение, которое кажется слишком долгим, прежде чем он поворачивается в направлении двери, увлекая меня за собой. Я пьяно отдаю честь нашим новым знакомым и хватаю с собой наполовину полную бутылку вина.

Холодный ночной воздух — как приятное спасение для разгоряченной кожи, когда мы покидаем «Bit Akalum». Мне даже все равно, есть ли на террасе другие Жнецы. Я не думаю о тумане или страшных звуках. Я просто ощущаю тепло ладони Ашена, сжимающей мою руку.

Тяжело вздыхаю и делаю глоток из бутылки вина. Да что со мной, черт возьми, не так? Кроме очевидного – я же пьяная в стельку. И когда Ашен не отпускает мою руку, поворачивая на дорогу, я ощущаю, что мне этого не хочется. И я хочу, чтобы это значило больше, чем просто поддержка, или забота обо мне в этом странном месте, пока я пытаюсь удержаться на ногах. Я хочу, чтобы это было… ради меня.

— Все в порядке, вампирша? — спрашивает он, когда туман окутывает нас. Я делаю еще большой глоток из бутылки и предлагаю ему, но он отказывается.

Я пожимаю плечами. Впервые замечаю, что стало темнее, чем было. Наверное, в Царстве Теней всего два состояния: сумерки и ночь. Логично, наверное. Указываю на дорогу вперед и поднимаю большой палец, не отрываясь от горлышка бутылки.

Едва опустив руку, я чувствую, как что-то касается подола моего платья и проносится мимо. Успеваю заметить какой-то силуэт, прижавшийся к земле. И в нем что-то не так. Кажется, у него всего три ноги?.. Не могу сфокусироваться, слишком пьяна, но, кажется, это была белая собака. Она скрывается за углом живой изгороди, и я радостно хлопаю в ладоши, отпускаю руку Ашена, пританцовываю и шепчу «Собачка!» и трусцой направляюсь к изгороди. Протягиваю руку, но силуэт выпрыгивает из-за кустов и пугает меня злобным шипением, а потом убегает, перебирая ногами как краб.

— Это не собака, вампирша, — говорит Ашен, и его рука обвивается вокруг моей талии. — Это ползун. Старая и злобная душа.

«Что за фигня?» — беззвучно шепчу я, указывая бутылкой в направлении звука шипения, когда тварь скрывается в тумане. Слышу пронзительный, свистящий крик, затем еще один позади нас, а потом третий слева. Ашен снова берет меня за руку и тянет за собой, сжимая в другой руке меч, на котором появляется пламя.

— Нужно уходить.

Мы ускоряем шаг, что превращается в настоящее испытание на этих чертовых каблуках. Останавливаю Ашена, намереваясь их снять, и ожидаю увидеть на его лице привычное раздражение или хотя бы вздох сожаления, но он молчаливо поддерживает меня, позволяя опереться на его руку, и лишь обеспокоенно оглядывается на жуткие звуки, доносящиеся из тумана. Закончив с обувью, мы продолжаем путь в напряженном молчании, двигаясь настолько быстро, насколько позволяет мое состояние. Мы их не видим, но я ощущаю их присутствие, незримо витающее в ночном воздухе, хотя они молчат.

И вот, когда мы огибаем очередной поворот дороги, ведущей обратно к Дому Урбигу, совсем рядом раздается отвратительное шуршание. Ашен мгновенно отпускает мою руку и с молниеносной скоростью разворачивается. Следуя его движению, я вижу в свете меча как из тумана на него стремительно несется ползун. Различаю очертания тела, когда-то принадлежавшего человеку, но двигается он как зверь. Его взгляд прикован ко мне, но он несется прямо на Жнеца.

Ашен мечом разрубает тварь пополам, словно кусок мяса, разделив душу на две омерзительные части. Густая, вонючая кровь и трупный запах пропитывают воздух, когда останки твари падают к ногам Жнеца. Зажимаю рот и нос рукой, пытаясь сдержать подступающую тошноту.

«Зря я пила», – проносится в голове запоздалая мысль.

— Черт, — только и говорит Ашен, глядя вниз на поверженного монстра. В тишине ночи раздается леденящий душу вопль, доносящийся откуда-то издалека. — Это очень плохо. Беги, Лу.

Ашен хватает меня за руку. Я бросаю туфли и бутылку вина, в надежде, что осколки стекла хоть ненадолго задержат преследующих нас тварей. И мы бежим. Бежим изо всех сил. Рука Ашена крепко сжимает мою. Ноги словно горят, сердце выпрыгивает из груди. Зловещие крики пронзают туман. За спиной слышны чавкающие звуки, шлепанье босых ног и ладоней по дороге. Я чувствую их смрад и гниль. Ощущаю их ненависть и злобу.

Впереди сквозь туман показывается Дом Урбигу, и мы мчимся по тропинке, освещенной газовыми фонарями. Боковым зрением улавливаю какое-то движение справа, но оно тут же исчезает во тьме, не давая мне понять, насколько близко оно было. Ашен тянет меня за руку, подгоняя к лестнице, и я останавливаюсь на террасе, наблюдая, как он замирает позади меня.

На серебряном мече вспыхивает пламя, когда Ашен описывает им широкую дугу за своей спиной.

— Maqlu kalusa isbura, — произносит он, и вонзает меч в каменные ступени под своими ногами.

Огонь потоком изливается вниз по лестнице, поглощая туман и тени. Он охватывает тропу и озаряет дорогу, являя миру ползунов, крадущихся к нам со всех сторон. И тут же окутывает их всех пламенем.

Души извиваются в агонии, издавая жуткие предсмертные крики, разносящиеся по ночному Царству Теней.

Воспоминания молнией пронзают мой пьяный разум. Сердце бешено колотится. К горлу подступает тошнота. Зажимаю уши руками и закрываю глаза. Их страдания слишком похожи на мои собственные. Не успеваю открыть глаза и заставить себя смотреть на их муки, как Ашен хватает меня за руку и затаскивает в Дом Урбигу, захлопывая дверь у нас за спиной, пока снаружи, в ночи, угасают последние искры жизней.

— Прости меня, Лу. Прости, — говорит Ашен подавленным голосом, отнимая мои руки от головы. Он переплетает наши пальцы и уводит меня подальше от двери и душераздирающих воплей за ней.

В вестибюле Дома Урбигу Ашен не становится спокойнее. Пока мы быстро проходим мимо котлов и через огромный зал, я чувствую себя привязанной к тикающей бомбе. Звуки воплей стихают, и у лестницы я уже ничего не слышу. Добравшись до комнаты, Ашен прислоняется к двери, с облегчением выдыхает, отпускает мою руку и роняет меч. Опустив голову, он сжимает руками затылок и смотрит в пол.

В комнате надолго воцаряется тишина. И только я слышу то, что недоступно другим. Сердцебиение. Воздух в легких. Медленное движение век, когда Ашен закрывает глаза. Я чувствую, как в нем сражаются страх и беспокойство, пытаясь сломить волю. Как океан бьется о скалы во время шторма. Как огромная масса воды рвется сквозь плотину. Делаю шаг вперед и касаюсь его руки. В глазах у меня невысказанный вопрос. Он не смотрит на меня, просто опускает руку с затылка, слегка коснувшись моих пальцев.

— Мне нужно передохнуть, — тихо и приглушенно произносит Ашен. Он не поднимает головы и не смотрит в мою сторону. А во мне словно что-то надламывается. — Поспи, вампирша.

Ашен отходит от двери и направляется в ванную. Там загорается свет, но больше не слышно ни звука. Я долго стою на месте, вглядываясь в щель под дверью, пытаясь увидеть тень. Но ничего не происходит. Спустя какое-то время я подхожу к бару, делаю большой глоток виски прямо из бутылки, забираюсь на кровать и распускаю волосы. Делаю еще пару глотков, ставлю бутылку на тумбочку, а затем валюсь на подушку, ощущая ее приятную прохладу. Закрываю глаза и тут же проваливаюсь в беспамятство.

Проходит, кажется, всего мгновение, как я чувствую, что что-то отклеивается от моей щеки. Приоткрываю глаз. Перед лицом вижу палец, на кончике которого прилипла накладная ресница.

— Доброе утро, соня, — говорит Ашен.

Все вокруг плывет. Кажется, кто-то скребет иголками по внутренней поверхности черепа, и я на девяносто девять процентов уверена, что это Ашен. Если меня сейчас стошнит, мне будет уже все равно.

Черт возьми, как же мне плохо.

Утыкаюсь лицом в подушку и начинаю шевелить пальцами, показывая, что мне нужна ручка. Чувствую, как что-то гладкое и холодное касается ладони, и рядом со мной появляется открытый блокнот.

Не поднимая головы, я снимаю колпачок с ручки и пишу: «Пошел на хрен».

— Пишол на хрин? Как скажешь, вампирша.

Резкая боль пронзает кожу на спине. Слава богу, мое заклинание немоты еще действует, потому что я бы точно разразилась потоком ругательств. Начинаю яростно махать рукой и, наконец, попадаю по какой-то части тела Ашена, и он издает стон. Я пишу новую записку:

«П.О.Ш.Е.Л. Н.А. Х.Р.Е.Н»

— О. Теперь понятно. Так намного лучше.

«Уйди. Отсюда».

— Боюсь, это невозможно. Мы должны отправиться в Каир, чтобы найти аптекаря. Там уже наступает ночь.

Мне хочется разрыдаться. Я люблю этот город. Очень люблю. И не была там целую вечность. Но там так шумно. А у меня раскалывается голова. Мне даже думать тяжело. Как я вынесу всю эту музыку, разговоры, автомобильные клаксоны? Нет уж. Ни за что.

«Я умерла. Оставьте сообщение после сигнала. БИИИП», — пишу я и вцепляюсь во все простыни, до которых могу дотянуться, и прижимаю их к лицу. И он был прав, они просто восхитительные, прохладные и шелковистые, и я жалею, что когда-то так плохо о них отзывалась.

— Ну же, вампирша, — говорит Ашен, и я чувствую, как простыни выскальзывают из моей хватки. Пытаюсь замотаться в них, как в буррито, но тщетно. Вместо этого я просто сворачиваюсь в жалкий комочек. — У меня есть крофе.

«Я хочу только спать».

— Есть душ.

«Там нет фена. Мыло вонючее. Хочу спать».

— А как насчет Кровавой Мэри?

«Ты что, думаешь, я какая-нибудь деревенщина? Приемлю только Кровавый Цезарь⁸».

— Специально для тебя у меня есть томатный сок.

Приоткрываю один глаз и кидаю на Ашена недоверчивый взгляд сквозь спутанные волосы. Он указывает на тумбочку, и я перевожу взгляд. И точно, там стоит дымящаяся чашка с крофе, высокий стакан Кровавого Цезаря с дополнительной порцией крови (еще бы) и тарелка с беконом. Я показываю на бекон и смотрю на него вопросительно.

— Все любят бекон.

«Только не веганы».

— Все, кроме веганов, любят бекон.

«Логично».

Я с трудом принимаю сидячее положение. Комната кружится, словно пытается сбросить меня, и я хватаю первую попавшуюся вещь с тумбочки. Ну конечно, алкоголь.

— Выглядишь так, будто я протащил тебя по асфальту.

«Какой же ты сегодня любезный! Если ты ждал, что я проснусь с идеальной прической и свежим макияжем, то это не ромком. Хотя откуда тебе знать о ромкомах, у тебя же нет Netflix». — я пишу это, откусывая бекон и обмакивая его в «Цезарь».

— У меня есть Amazon Prime Video, и Apple TV. И Disney+. На ноутбуке. В сумке, — говорит Ашен, сморщив нос при виде моей трапезы.

Что…за…дичь?

— Что?

«Ты же Жнец. С каких пор у Жнецов есть Disney+?»

— «Мандалорец» – неплохой сериал. И малыш Йода милый.

«Ты вообще кто? Я умерла? Точно умерла».

— По виду, можно сказать и так.

Я наконец осознаю, что на мне только одна накладная ресница, и отрываю ее. Ашен же, напротив, выглядит отдохнувшим и готовым покорять мир. Я наблюдаю, как он продевает запонку в рукав своей темно-синей рубашки, и подавляю желание закатить глаза. Я в платье с вечеринки, которое сейчас выглядит как тряпка.

«Ты спал?» — пишу я, толкая Ашена локтем с блокнотом, чтобы он увидел мою записку.

— Да.

Оглядываю комнату, но подушек на полу не вижу. Ухмыляюсь, представляя, как он спит, стоя под душем.

«…Где?»

— Здесь. Рядом с тобой.

Встречаюсь взглядом с Ашеном. По его вчерашнему молчаливому бегству я решила, что он постарается не попадаться мне на глаза, а может и вовсе растворится в ночи. Но он смотрит на меня так, словно что-то хочет сказать. Возможно, хочет извиниться. Или объяснить что-то. Может даже попытается погасить этот пожар между нами, пока не испепелил нас обоих. Но он никогда не скажет этого.

— Нам пора, — говорит Ашен и протягивает мне мой крофе в обмен на пустой стакан от «Цезаря». Я вздыхаю. Этот момент напряжения испарился, словно его и не было. Делаю глоток обжигающей жидкости. Мне немного лучше, но боюсь, что меня вырвет в душе.

Так и происходит.

После этого чувствую себя немного лучше, но голова раскалывается. Троекратное полоскание рта спасает ситуацию. Надеваю джинсы, белую рубашку с длинными рукавами, собираю влажные волосы в небрежный пучок. Макияж? Ну уж нет. Кто на это способен в таком состоянии?

Собравшись, мы направляемся вниз, в огромный зал. Здесь совершенно пусто. Наши шаги отзываются эхом в стенах, словно стая летучих мышей мечется между колоннами. Приближаясь к котлам, я замедляю шаг, и, оказавшись совсем рядом, замираю. Мне хочется спросить Ашена о ползунах, которых мы видели прошлой ночью, пока он зажигает факел, но я сдерживаюсь. Он бросает пылающий факел в спящий котел, и тот оживает с оглушительным ревом. Когда Ашен оказывается рядом со мной, меня захватывает волна паники, и я ничего не могу с этим поделать. Похмелье почти прошло, и голова перестала кружиться. Единственное, что я вижу, — это пламя.

— Будет все, как в прошлый раз, — говорит Ашен. В его голосе слышится спокойствие и терпение. Я боковым зрением замечаю движение и смотрю вниз на свои ноги, окутанные клубами дыма. Он поднимается вверх, и Ашен берет меня за руку. — Никакой боли, никакого жжения. Ничего нового с того раза, как мы пришли сюда.

Я киваю, собираю всю свою волю в кулак, и мы идем вперед. Я понимаю, что это нелогично, но меня все еще охватывает страх. Мое дыхание становится все более прерывистым. Руки дрожат, и я чувствую непреодолимое желание убежать. В голове, словно звон колоколов, раздаются воспоминания о криках и проклятиях жителей деревни. Я вижу Бобби Сарно, стоящего в задних рядах толпы. Он наслаждался каждой секундой, это была его долгожданная месть за корабль, потопленный моими сестрами, и его пленение. И хотя я его освободила, он с радостью предал меня Жнецам и с удовольствием наблюдал, как я мучаюсь и умираю в огне. Я до сих пор чувствую злобу его улыбки, когда он смотрел, как я корчусь на костре.

Я захожу в котел вместе с Ашеном, и на этот раз не плачу. Закрываю глаза и затыкаю уши. Ашен заключает меня в свои объятия. Когда пламя вихрем проносится вокруг нас и давление в моей голове нарастает, я чувствую, как его рука касается моей шеи.

Когда пламя опадает к нашим ногам, и дым рассеивается, я открываю глаза. Чувствую перемену в воздухе. Он словно стал плотнее, жарче. Чувствую запах Ашена: некуреный табак, пропитавший его кожу запах чернил. Но кроме него, есть и другие ароматы. Известняковая пыль, отголоски времени и истории. И где-то вдали ночной ветер доносит запахи кумина и кардамона, кто-то готовит ужин.

Убираю руки от ушей, пытаюсь отдышаться. Смотрю из-за плеча Ашена. Мы во внутреннем дворике, окруженном пальмами и известняковыми стенами. Рядом журчит вода в фонтане, выложенном синей мозаикой. Над нами мерцают яркие звезды, но свет большого города заглушает их сияние.

— Все в порядке, вампирша? – спрашивает Ашен, немного ослабляя хватку.

Киваю, впервые понимая, что меня больше не раздражает это «вампирша». Сейчас оно звучит как ласковое прозвище. Тепло его рук пробуждает мою душу. Я чувствую себя в безопасности и окруженной заботой. И мне больше не так одиноко.

Ашен отстраняется ровно настолько, чтобы между нами оставалось немного пространства, и касается моей щеки. Его кончики пальцев нежно скользят по моей скуле, проверяя, не осталось ли слез.

— Сейчас было легче, да?

Я снова киваю, и Ашен отстраняется. Наши взгляды встречаются на мгновение, а потом в его глазах гаснет свет, и он отпускает мою руку. Смотрит вниз, выходит из котла и предлагает мне руку лишь на миг, чтобы помочь выбраться. Тут же его рука соскальзывает с моей, и он, не говоря ни слова, направляется к дому, оставляя меня позади. Та старая рана от прошлой ночи расцветает в моем сердце, окрашиваясь в более глубокий цвет.

Какая же я наивная дурочка, размечталась об объятиях, нежностях и прочей глупости. Я так боялась своих чувств к нему. А теперь, когда я не могу их остановить, боюсь еще больше. Но хуже всего — страх, что он не испытывает ко мне ничего. Этот страх сковывает меня, как цепями, не давая сдвинуться с места.

Ашен оборачивается и смотрит на меня, склонив голову. На его лице появляется легкая задумчивость. Я вздыхаю и иду за Ашеном в темный, похожий на дворец дом. Свет в прихожей вспыхивает, когда мы входим. Дом обставлен скромно: пейзажи на стенах, простая мебель. Мы не останавливаемся. Идем по коридору к другой двери, ведущей в гараж. У дальней стены стоит старый «Land Rover», а перед нами - ряд мотоциклов, накрытых пыльным брезентом.

— Ты умеешь водить мотоцикл?

Я бросаю на Ашена испепеляющий взгляд. Да что он вообще себе позволяет? Конечно, я умею водить этот чертов мотоцикл. Протягиваю руку за блокнотом и ручкой, а он, закатив глаза, достает их из кармана пиджака.

«Конечно, умею, болван. А ты танк водить умеешь?»

— Да. А ты вертолет умеешь?

«Да. А ты экскаватор?»

— Да. А ты подводную лодку?

Блин, я не умею. Да и кому это нахрен надо? Наверное, тем, кто управляет подводной лодкой. Я сердито смотрю на Ашена.

— Ну, раз уж мы выяснили, что ты не умеешь водить подводную лодку, тогда поехали, — он бросает мне ключи и срывает брезент с мотоцикла «Triumph Scrambler». В предвкушении рева мотора у меня начинает раскалываться голова, хотя я еще даже не вставила ключ в зажигание.

Ашен убирает чехол с другого байка и нажимает кнопку автоматического открытия гаражных ворот. Белые складывающиеся панели с грохотом поднимаются вверх, и тяжелый ночной воздух наполняет пространство. Я заталкиваю блокнот и ручку в сумку на мотоцикле и надеваю шлем.

— Wakalat al-Makwa, — говорит Ашен и криво усмехается, когда мы заводим наши мотоциклы. При виде этой ухмылки старая рана в сердце кровоточит еще сильнее. — На случай, если потеряемся.

Я киваю в ответ. Мы выкатываем наши мотоциклы из гаража и ждем, пока ворота закроются.

— Следуй за мной, — говорит Ашен, и мы выезжаем со двора на тихую улицу.

На первом повороте Ашен едет направо, а я жду, пока его фары не исчезнут, и резко поворачиваю в противоположном направлении. Пролетаю два квартала. Сворачиваю в темный переулок. Теряюсь в темноте, пока снова не вижу свет, пока шумный город не поглощает меня полностью. Еду до тех пор, пока не начинаю верить, что меня никто не найдет. Даже он.

ГЛАВА 21

Мы с мистером Хасаном пьем уже вторую чашку мятного чая, когда слышим топот ног, несущихся вверх по лестнице через две ступеньки. Ашен врывается в комнату, его глаза горят, вокруг него клубится черный дым. Его серебряный меч сверкает адским пламенем, зажат в побелевшей от напряжения руке. Я одариваю Ашена своей самой невинной улыбкой, а он злобно смотрит на меня.

— Жнец, я полагаю? — говорит мистер Хасан с удивлением в голосе.

Я киваю, а он наполняет мой стакан чаем.

— Присаживайся, парень, — говорит мистер Хасан и ковыляет на кухню за тарелкой басбусы⁹.

— Какого черта, Лу? — злобно шипит Ашен, нависая сверху. — Ты должна была ехать за мной!

— Тебе уже пора это понять, парень. Страх – как ветер, а древние существа всегда готовы поймать его в свои паруса. Особенно вампиры, — доносится из кухни голос мистера Хасана.

Я, честно говоря, без понятия, что имеет в виду старик, но звучит умно, так что пусть будет так. И это, определенно, сбивает с толку Ашена, так что, когда Жнец встречается со мной взглядом, я просто указываю на аптекаря, как будто его слова полны смысла.

— Присаживайся, я сказал, — произносит мистер Хасан громче. Ашен, не отрываясь, смотрит на меня, но дым вокруг него рассеивается. Огонь на клинке гаснет, и его рука расслабляется. Он садится в потертое кресло напротив, но продолжает испепелять меня взглядом.

«Что я могла сделать? Думаешь, я далеко бы уехала, пока эта хрень разрывает мою руку?» — пишу в блокноте, передавая ему, а затем указывая на татуировку на своей руке. В голову приходит безумная мысль просто отрезать руку, но пришивать конечности — это тяжело.

— Дело не в этом, вампирша, — огрызается Ашен.

Мистер Хасан возвращается с тарелкой басбусы и ароматной чашкой теплой крови в керамическом чайнике, сдобренной кардамоном и корицей и подслащенной медом.

— Вот, azizati¹⁰. Выпей, и тебе станет намного лучше, — говорит старик, наливая снадобье в кружку. Я мило улыбаюсь ему и бросаю быстрый взгляд на Ашена, в то время как аптекарь ласково похлопывает меня по руке. — Светлая душа в Царстве Теней, да еще и в таком состоянии. Mukhjil¹¹, — ворчит мистер Хасан. Он хватает свернутую газету со столика и с неожиданной силой бьет Ашена по руке. Я едва сдерживаю смех.

— Lamaa faealt hadha? — удивленно спрашивает Ашен.

Мистер Хасан снова бьет его газетой, и на этот раз я не сдерживаю смех, хотя старик даже не замечает. Он тычет газетой Ашену в лицо.

— За что, говоришь? За то, что чуть не убил это бедное создание в своем мире. Сколько, по-твоему, их осталось, таких, как она? Хм? Правда? Ghabi¹², — мистер Хасан бросает газету на кофейный столик и ворчит что-то на арабском, ковыляя к дивану и опускаясь на зеленые бархатные подушки.

Я смотрю на Ашена. В его глазах вижу раскаяние, но еще и что-то другое… Стыд и утрату. Он опускает взгляд.

— Пей свой чай, azizati. И не беспокойся, — говорит старик, подвигая ко мне чайник. Я делаю большой глоток. Действительно помогает, по крайней мере, от похмелья. — А ты прекрати, а то получишь еще раз.

Ашен смотрит на меня, затем на мистера Хасана, и на его лице появляется растерянность.

— Прекратить что?

— Прекрати убеждать себя, что не можешь поступить иначе из-за решений, принятых в прошлом. Прекрати думать, что ты не можешь стать лучше, чем был вчера. Прекрати убеждать себя, что лучше – это отпустить, а не держаться.

Я не знаю, о чем говорит старик, но, кажется, Ашен понимает. Он долго смотрит на мистера Хасана, а затем переводит взгляд на меня и потом отводит его.

— Съешь басбусу, а потом задай мне свой вопрос, — говорит мистер Хасан Жнецу, наливая ему чашку мятного чая, а из кухни выходит черно-белый кот и запрыгивает ко мне на колени. Его мурлыканье - единственный звук, который сейчас слышен в комнате. Ашен делает, как ему велели, ест басбусу, а я потягиваю чай, и мне становится лучше с каждым глотком. Мы с Жнецом украдкой поглядываем друг на друга, но кто-то из нас все время отводит взгляд.

— Мы пришли спросить вас о «Крыле Ангела», — говорит Ашен, доев басбусу. Он вытирает пальцы салфеткой, ставит пустую тарелку на кофейный столик и указывает на ряды длинных шкафов, выстроившихся вдоль стен гостиной. В зеркальных дверцах отражаются стеклянные пузырьки с маслами и зельями, баночки с травами и порошками. Я, конечно, удивлюсь, если знаменитое «Крыло Ангела» найдется здесь, но с чего-то нужно начинать. — Стая оборотней использовала его против меня, когда я пытался покарать Альфу за совершение Преступления Мерзости.

— Преступление Мерзости, — с иронией повторяет аптекарь. Он явно считает все это чушью, и я его понимаю. Я и сама бы не поверила, если бы не учуяла запах этого гибрида в морге. — И кто же этот Альфа? — спрашивает старик, делая глоток чая.

— Семен Абдулов.

Мистер Хасан кивает.

— Слышал о нем. Он начал свою карьеру на Урале. Говорят, что он происходит из древнего рода, который можно проследить до самых истоков оборотней.

— Да. Так это вы дали ему этот яд? — спрашивает Ашен. Его взгляд скользит по мне, а затем возвращается к старику. Мне кажется, он проверяет, не скрываю ли я что-нибудь об Абдулове, но это не так. Я всегда держалась подальше от волчьего общества по понятным причинам.

— Нет. Я не видел «Крыла Ангела» уже тысячу лет. Чтобы сделать его, нужно крыло ангела, а аннунаки¹³ не слишком-то хотели их отдавать, даже когда их было много, — отвечает старый аптекарь, и я вижу разочарование в глазах Ашена. — Ты сказал, что его использовали против тебя? Как ты выжил? — спрашивает мистер Хасан. Ашен указывает на меня, и старик поворачивает голову в мою сторону.

— Ruh shujaei, — говорит он тихим голосом. Он улыбается с отеческой нежностью и похлопывает меня по руке. — Самые непонятые существа — это вампиры, — он снова наполняет чашку кровяным чаем и протягивает мне.

«Мистер Хасан, вы знаете, кто еще мог отдать этот яд Семену? Другой аптекарь, например?» — пишу я в блокноте и показываю ему.

— Нет, мне не известно ни об одном аптекаре, у которого было бы «Крыло Ангела». Но несколько лет назад я слышал о могущественной ведьме, которая предлагала щедрое вознаграждение за его приобретение. Ее звали Мила Каррас.

— Это имя мне не знакомо, — отвечает Ашен, бросая на меня короткий взгляд. Я качаю головой, он хмурится и смотрит в свою чашку.

— Она не любила привлекать к себе внимание. Погибла в прошлом году в Иерусалиме в результате несчастного случая. Заклинание пошло не так, как надо. С тех пор я ничего не слышал о «Крыле Ангела», а я, поверьте, знаю почти все о передвижении темных снадобий между аптекарями. Ей, конечно, понадобился бы тот, кто умеет дистиллировать яд, но до меня не доходили такие слухи. Если где-то и осталось еще «Крыло Ангела», то я сомневаюсь, что оно долго будет оставаться на одном месте, — говорит мистер Хасан, наливая Ашену мятный чай, а затем наполняя и свою чашку. Он ставит чайник на столик, откидывается на спинку кресла и задумчиво смотрит на Жнеца. — Но в последнее время происходит кое-что другое... в Царстве Света началась активность.

— Что вы имеете в виду?

— Скрытые порталы, долгое время находившиеся в спячке, начинают пробуждаться. Говорят, ангелы ходят через них. По слухам, один из таких порталов есть в Саккаре. Бессмертные рассказывают, что по утрам видят вспышки света, а иногда — силуэты, входящие или выходящие оттуда.

Мы с Ашеном переглядываемся. Я сжимаю в кулаке ключ от мотоцикла. До Саккары не так уж и далеко. Мы сможем добраться туда до рассвета.

— Я принесу вам термос. Возьмете с собой чай, — говорит мистер Хасан, кивая на мою чашку и вставая с места. Я смотрю вслед его сгорбленной фигуре, пока он идет к кухне. Кот, сидящий у меня на коленях, тычется мордой в руку, и я невольно улыбаюсь. Поднимаю глаза и вижу, что Ашен смотрит на меня. Но его мысли, кажется, далеко: между мной и чем-то из прошлого.

«Что?» — беззвучно спрашиваю я, и улыбка медленно сползает с моего лица. Он выглядит одновременно взволнованным и сердитым, и я не знаю, что хуже. Он лишь качает головой и смотрит в чашку мятного чая, словно хочет прочесть будущее в плавающих на дне травинках.

«Представь, если мы увидим ангела! Я не видела их целую вечность», — пишу я и слегка стучу по блокноту, чтобы привлечь его внимание.

— Это к лучшему. Чем меньше мы видим из этого Царства, тем спокойнее, — отвечает Ашен, облокотившись локтями на свои колени.

«Может быть, я смогу убить одного», — пишу я, снова стуча по своему блокноту. Он устало поднимает взгляд, читает мою записку и потирает переносицу.

— Это ужасная идея.

«Нет, серьезно. Подумай об этом. Если я убью одного, они ТОЧНО не захотят меня там видеть. Никакого больше обязательства».

— Думаю, это лишь вопрос времени, когда они найдут другую причину, чтобы тебя туда не пускать, если им это действительно нужно. Не стоит навлекать на себя гнев целого Царства.

«Но погоди, разве убийство ангела не сделает меня самой популярной личностью во всем Царстве Теней? Звучит круто».

— Ты явно не достаточно хорошо знакома с Царством Теней, чтобы стремиться к таким высотам, — говорит Ашен. Он допивает чай и ставит пустой стакан на латунный поднос, а затем тяжело вздыхает. Я чувствую неприятное сжатие в груди. Нервы. Беспокойство. Огромный вихрь тревоги, который затягивает меня, словно в пучину морскую.

Смотрю в сторону кухни, где все еще что-то ищет мистер Хасан. Мне кажется, он делает это нарочно, давая нам немного времени наедине.

Я начинаю писать записку. «Если я окажусь в ловушке в Царстве Света…» — но не могу закончить. Просто не могу заставить себя. Признание, которое я так хочу сделать, сжимает мое сердце, словно колючая проволока. Потому что дальше я должна была написать: «…то я не смогу тебя видеть». И это не те чувства, которые я должна испытывать, хотя и отрицать их становится все труднее. Тем более, я не уверена, что они взаимны.

Слова старика эхом отдаются в моей голове. «Страх – как ветер, а древние существа всегда готовы поймать его в свои паруса. Особенно вампиры». Кажется, я начинаю понимать. Мне вдруг захотелось запрыгнуть на свой мотоцикл и умчаться как можно дальше в ночь.

Я переворачиваю страницу. «Ладно, Жнец. Посмотрим, что найдем в Саккаре, и решим, что делать дальше».

Показываю Ашену свою записку, кладу блокнот и ручку на столик, беру кошку на руки. Крепко прижимаю ее к себе, потом ставлю на пол, забираю кружку и чайник и иду на кухню. Помогаю мистеру Хасану с уборкой, а он подогревает мой чай и переливает его в термос, который уже стоит на столе.

— Из всех существ на свете вампиры — мои самые любимые. Но никому не говори, я же должен быть непредвзят, — говорит мистер Хасан, подмигивая, и мы целуем друг друга в обе щеки на прощание, пожимая руки.

Когда возвращаюсь в гостиную, Ашен стоит, держа в руках мой блокнот и ручку. Я забираю их у него, а он берет термос. Слабо улыбаюсь в знак благодарности, мы направляемся к двери, и я оборачиваюсь, чтобы помахать аптекарю, который смотрит нам вслед.

— На этот раз я буду ехать за тобой, — говорит Ашен ровным голосом. В его голосе нет ни насмешки, ни гнева, и я никак не реагирую на его слова. Мы молча спускаемся по винтовой лестнице, ведущей к шумным улицам рынка Хан-эль-Халили. Проходим мимо лавочек, украшенных разноцветными фонарями, и мимо парфюмерных магазинов, откуда ветер доносит ароматы сандала и лотоса.

Миновав несколько поворотов, мы выходим к кафе, где посетители курят кальян с ароматом яблока и потягивают мятный чай. Наши мотоциклы припаркованы неподалеку. Ашен провожает меня до моего байка и смотрит, как я вставляю ключ в зажигание, перекидываю ногу через сиденье. Он кладет термос в сумку и наклоняется ко мне, дожидаясь, пока я посмотрю на него. В моих глазах читается немой вопрос.

— Не потеряй меня, — говорит он, не двигаясь с места. Мой взгляд скользит от его глаз к татуировкам, что тянутся из-под воротника тонкими черными линиями. Его кожа словно светится в приглушенном свете фонарей.

Наши взгляды встречаются, и я вижу, как в глубине его глаз вспыхивают теплые искорки. Я киваю, но напряжение между нами не спадает.

Ашен отпускает руль и нежно касается моей щеки. Мое дыхание замирает в легких, когда его большой палец медленно скользит по моей коже. Кажется, что мир вокруг перестает существовать от такого простого прикосновения.

— Если ты окажешься в ловушке в Царстве Света, я все равно найду тебя, — говорит Ашен. Еще раз коснувшись моей кожи, он отдергивает руку.

На этот раз, рассекая ночную тьму, я стараюсь не терять из виду его фары.

ГЛАВА 22

«Это уже пятый. Что за хрень», — говорю я, отряхивая с бедра смелого коричневого скорпиона. Он подлетает, падает о каменную стену напротив и скрывается в песке.

— Ты прохладная, — отвечает Ашен. — Для пустынных созданий это огромное притяжение, особенно после долгого дня под открытым солнцем.

Жнец сидит справа от меня, между нами лежит блокнот. Мы устроились на краю известнякового уступа в Серапеуме, откуда открывается вид на ступенчатые пирамиды, наши ноги свисают над желтым песком, а на востоке небо медленно окрашивается в нежные оттенки рассвета.

«Я понимаю, но все равно — пусть отвалят».

Ашен ловко отгоняет еще одного скорпиона, который ползет к моей ноге.

— Скорпион был символом богини Серкет, покровительницы тел и внутренностей умерших. Думаю, им приятно быть рядом с тобой — это очень символично.

«НЕТ уж, спасибо».

Я допиваю кровяной чай из белого пластикового стакана, Ашен наливает мне еще из термоса, а я нетерпеливо постукиваю каблуками по камню.

— Чувствуешь себя лучше, чем сегодня утром? — спрашивает Ашен, и мы вместе любуемся древними каменными памятниками царей и богов. Отсюда видна большая часть Саккары, хотя мы все еще не знаем, куда смотреть в поисках порталов в Царство Света.

«Лучше. Кстати, я блевала у тебя в душе. Извини. Но не волнуйся — я тщательно отмыла все твоим мужским мылом».

— Да, знаю. Слышал. Наверное, без этого не обошлось бы. И я почти верю тебе.

Я улыбаюсь, и мы сидим молча. Звезды постепенно исчезают, остаются только самые яркие, тихо мерцающие над нами. Я вспоминаю последний раз, когда была в Каире и думаю, сколько времени прошло с тех пор, как ангелы ступали на эту землю. Интересно, узнали бы они этот город, который раньше был лишь пустыней.

— Прости, — тихо произносит Ашен, и его слова неожиданно бьют в самое сердце. Что-то сжимается внутри меня. Я смотрю на него, будто спрашивая, за что, хотя не уверена, что хочу знать ответ. — Старик был прав. Я понял это еще прошлой ночью. Надо было быть осторожнее в Царстве Теней. С тобой.

«Я не фарфоровая кукла. Со мной все в порядке. Я умею себя защитить. У меня есть свои маленькие вампирские хитрости», — я пишу это и подмигиваю ему, когда он поднимает взгляд от моей записки.

— Те твари пытались напасть на тебя. И это далеко не самое страшное, что там есть, — Ашен отводит взгляд, крепко сжимая край камня и глядя вниз на песок. — Ты не видишь, но в нашем мире ты светишься, как фонарик. И не только Жнецы на тебя засматриваются. Мне не следовало рисковать, выводя тебя ночью и давая столько алкоголя.

«Вообще-то, ты был обязан после того, как я обнюхивала ту волчью гадость. Ты просто выполнял свою часть сделки — обеспечивал меня выпивкой».

— Все равно. Ты не принадлежишь этому миру, как бы ни было заманчиво думать обратное, — произносит он.

Я цепляюсь за эти слова, прокручиваю их в голове. Действительно ли это так заманчиво? Или это то, чего он сам хочет — чтобы я могла найти свое место в их мире? Наверное, он прав. Это не мое место. Жуткая атмосфера, трехлапые псы, которые на псов не похожи, отсутствие солнца. К тому же, я там — желанная добыча. В прошлый раз мне повезло, хотя везение не бесконечно, так что не стоит рисковать. Но в Царство Теней не так уж плохо. И я начинаю думать, что важнее не место, а тот, кто рядом.

Я постукиваю ручкой по блокноту, пытаясь понять, что стоит сказать, а что лучше оставить при себе. Когда Ашен рядом, крышка моего внутреннего ящика постоянно соскальзывает — мысли, которые лучше не показывать, вырываются наружу. А это может стоить мне жизни.

Я поднимаю глаза — он смотрит, ожидая какой-то остроумной шутки. Я ощущаю ветер в парусах, как говорил мистер Хассан. Этот ветер подгоняет меня к отплытию, но даже зная риски, когда смотрю на Ашена, мне хочется попытаться. Хочется остаться на берегу, не поднимать якорь.

Пишу и показываю ему:

«А ты?»

— Что?

«Ты принадлежишь тому месту?»

Он читает дольше, чем нужно, словно пытаясь прочесть между строк. Он встречает мой взгляд, и в его глазах всплывает буря мыслей — словно время смывается неожиданным потоком. Он открывает рот, чтобы ответить, но не успевает.

Вдалеке вспыхивает яркий свет. Из вершины Пирамиды Усеркафа вырывается столб света, устремляющийся в небо. Он исчезает почти так же быстро, как появился. Но к этому моменту мы уже мчимся по песку к Аллее Сфинксов, надеясь увидеть то, что тысячи лет считалось мифом.

Мы бежим по древнему каменному пути, замедляясь, когда приближаемся к пирамиде Усеркафа, вход в которую находится с северной стороны, прямо напротив нас. Когда кажется, что мы уже достаточно близко, чтобы увидеть, не выдав себя, то останавливаемся и прижимаемся друг к другу за обломком известняка.

«Упустили?» — пишу я, слегка постукивая ручкой по колену Ашена.

— Не знаю, — отвечает он, глядя на мою записку. Его взгляд встречается с моим, и в его зрачках вспыхивает огонь. Меч уже наготове, но он сдерживает дым и адское пламя. Я понимаю — ему это все совсем не нравится.

Мы снова смотрим в сторону входа в пирамиду, и когда я уже начинаю думать, что нам все это почудилось, из тени выходит фигура.

Это высокий мужчина, одетый в белые штаны и тунику — безупречно чистые, несмотря на пыль пустыни. Его лицо скрыто белой вуалью, плотно облегающей, словно вторая кожа. Его конечности кажутся немного длиннее, будто замедляя движения, когда он идет с неземной грацией, излучая свет. Как только он выходит из тени, солнце освещает его крылья. Они переливаются, почти прозрачные. В один миг ловят свет и рассеивают его, в другой — становятся невидимыми. Это завораживающее и обманчивое зрелище.

Очень красиво.

И до жути страшно.

Воздух насыщен вибрацией силы — ее можно уловить издалека, словно гул перед грозой. Я хватаю кинжал и оборачиваюсь к Ашену, жестом показываю «убей, убей» с усмешкой на лице.

— Ни за что, — шепчет он.

Я беззвучно говорю: «Давай, будет весело».

— Я не согласен с твоим представлением о веселье, — отвечает он.

Я делаю невинно-грустное лицо, он улыбается, задерживает взгляд на моих губах, отчего я чувствую жар. Мы так близко, наши ноги касаются друг друга. Сделать шаг вперед и коснуться его губ будет очень просто. Замечаю, как он сглатывает. Возможно, он думает то же самое.

Вдруг ослепительная вспышка заставляет сомневаться — не взорвалась ли перед глазами звезда? Меня швыряет в песок. Я пытаюсь сориентироваться, но яркий свет сменяется плотной тьмой. Запах табака и чернил заполняет пространство вокруг. Слепота от вспышки начинает утихать, и я вижу свои пальцы в песке. Я окутана дымом.

— Уйди, ануннаки, — произносит Ашен, звуча угрожающе. Я слышу, как меч испускает огонь, обжигая воздух вокруг.

— Я не желаю конфликта, демон, — отвечает глубокий голос. — Просто проявляю интерес.

— Интерес удовлетворен. Теперь проваливай, — говорит Ашен.

Я медленно встаю, прячась за Ашеном, с клинком наготове. Ангел стоит босиком на камне, за которым мы прятались. Ашен мимолетно смотрит на меня, в его глазах появляется тревога, и он вновь обращается к ангелу, поднимая меч.

— Значит, это правда. Оборотни создают гибридов. Вампиры спасают Жнецов. Мир живых рушится на моих глазах, — произносит ангел. Я не вижу его лица под вуалью, но в его голосе слышу насмешку, когда он поворачивается ко мне. Его модный наряд напоминает мумию в «Chanel».

Ашен отводит руку назад, стараясь прятать меня в своей тени.

— Ты знаешь о яде.

— Разумеется.

— Кто передал его оборотням?

— У меня есть некоторые предположения.

— Расскажешь?

— Нет.

Мы стоим втроем неподвижно, и в воздухе витает неловкая тишина. У меня возникает совершенно неподходящее желание начать танцевать или издавать звуки, похожие на пуки. Ангел наклоняет голову, глядя на меня, и я пытаюсь сдержать ухмылку, которая медленно появляется на моем лице.

Ангел поднимает руку в перчатке и указывает.

— Им нужна такая, как она, чтобы создать еще одного. В нашем царстве ей будет безопаснее, — произносит он.

Адский огонь вспыхивает на лезвии Ашена.

— Нет.

Ангел опускает руку. Его крылья расправляются за спиной, и он будто становится еще выше.

— Как хочешь, демон. Это станет твоей гибелью, — произносит он. Внезапно с яркой вспышкой света его крылья прижимаются к телу и с огромной силой хлопают. Я падаю на колени, когда ангел взмывает в небо.

— Ебучий ублюдский выродок, — произносит Ашен, сплевывая кровь на песок. — Ненавижу, блять, когда они так делают.

Я продолжаю сидеть на коленях, прижимая ладонь к щеке. Она влажная от густой черной крови, которая окрашивает песок подо мной. Боль приходит с опозданием, но сейчас она бьет наповал, и мне сложно отдышаться.

— Все в порядке, вампирша? — спрашивает Ашен, кладя руку мне на плечо. Я киваю, но это не убеждает ни его, ни меня.

В следующую секунду Ашен встает на колени передо мной, аккуратно убираю мою руку от лица.

— Черт возьми, — шепчет он. Срывает пиджак с плеч и прижимает ее к моей изорванной коже. — «В нашем царстве ей будет безопаснее»! Он тут пробыл всего две минуты, а уже разорвал пол-лица.

Я вопросительно смотрю на него.

— Да, это действительно плохо.

Я кое-как улыбаюсь и начинаю медленно открывать и закрывать пальцы, прося о ручке. Ашен только закатывает глаза.

— Серьезно? — с сарказмом спрашивает он, хотя я пытаюсь смотреть на него невинными глазами и пишу в блокноте.

«Как ты думаешь, я могу поймать сальмонеллы?»

— Нет.

«А как насчет кишечной палочки?»

— Нет.

«Бешенство?»

— Возможно...

«Нет-нет, только не ангельское бешенство. Это ХУЖЕ всего!»

Ашен пытается улыбнуться, но тут же отдергивает пиджак от моих ран. В его глазах появляется тьма, а зрачки вспыхивают пламенем.

— Быстро не заживает. У тебя есть еще кровь в термосе? — спрашивает он, вновь прижимая ткань к моему лицу. Запах напоминает о нем и, хоть это не убирает боль, дает некоторое успокоение.

«Немного».

— Хватит?

«Я не знаю. Насколько все серьезно?»

— До кости. Их перья как ножи. Повреждений много.

Я вздыхаю и смотрю в сторону пирамиды. Интересно, как работает их портал, похоже ли он на котлы, которые используют Жнецы? Но мне вовсе не хочется это выяснять. Было бы удобно, если бы один котел оказался рядом. Теперь мне хочется вернуться в Царство Теней. Даже огонь в котле уже не кажется таким плохим.

— Возьми мою кровь, — говорит Ашен, его голос теплый и насыщенный, как первые лучи солнца, касающиеся этой древней земли. Я смотрю ему в глаза, он проникает в мою душу, словно пытаясь дотянуться до самого сердца. Дыхание перехватывает. Слезы подступают, и я медленно качаю головой. Я не причиню ему вреда, и знаю, что мой яд не повредит ему, как оборотням. Меня поражает само предложение. Он может стать моим карателем, а сейчас он закатывает рукав и протягивает запястье. — Все хорошо. Я знаю, ты возьмешь лишь столько, сколько нужно. Давай.

Я внимательно смотрю на сеть вен под кожей, ощущая пульс, словно он во мне. Слышу биение сердца, движение крови через клапаны и артерии.

— Давай, Лу. Все хорошо. Просто поверь мне.

Вновь встречаюсь с его взглядом и читаю в нем неподдельную искренность. Смотрю на его руку, и мои клыки выдвигаются. Яд окутывает язык сладкой горечью. Одной рукой беру его пальцы, он сжимает мои, другой держу за локоть.

«Спасибо», — тихо шепчу без звука. Чувствую, как слеза медленно скатывается к уголку глаза. Большой палец Ашена нежно гладит тыльную сторону моей руки, даря утешение. Я закрываю глаза и мягко прижимаю губы к его запястью. Делаю глубокий вдох. Слегка целую в знак благодарности, прежде чем вонзить клыки.

Кровь, горячая и насыщенная, наполняет рот. Я никогда не испытывала такого вкуса раньше. Сладость нежная, но не чрезмерная. Пряная, но не жжет. Ашен остается неподвижен, пока я втягиваю его кровь, наслаждаясь звуком и ощущением потока из его тела в свое. Когда чувствую, что раны на лице начинают затягиваться, замедляюсь, чтобы отпустить. Отодвигаюсь, кладу ладонь на ранку, и мы сидим неподвижно друг перед другом, лишь тяжело дыша.

Когда кровотечение с наших ран замедляется, Ашен встает и поднимает меня вместе с собой. Он выворачивает черный пиджак наизнанку и набрасывает мне на плечи, чтобы скрыть темные пятна, проступившие на моей рубашке.

— Лучше? — спрашивает он.

Я киваю и нежно касаюсь щеки — все еще чувствую боль, но рана уже затягивается.

«Спасибо», — шепчу беззвучно.

Ашен берет меня за подбородок и приподнимает лицо к солнцу, чтобы осмотреть зажившую кожу. На губах появляется легкая улыбка, когда он смотрит на заживающую кожу. Даже в этой улыбке я вижу облегчение и гордость.

Наши взгляды встречаются. Его большой теплый палец ласково касается моей челюсти, скользя к краешку губ. Сердце бешено колотится, тянет меня к нему, и тело поддается этому притяжению. Его кровь будто взывает в моих жилах.

Часть меня так сильно хочет наклониться и коснуться губами Ашена. Я хочу почувствовать жар его дыхания на коже. Мечтаю запомнить его черты лица прикосновениями пальцев. Но страх сдерживает меня, словно порыв ветра.

Я сглатываю комок в горле. Пальцами обвиваю его запястье, медленно опускаю его руку со своего лица. Делаю шаг назад, еще раз смотрю на Ашена и отворачиваюсь. Сердце бьется бешено, эхом отдается в ушах. Оно не знает, что я стараюсь его защитить.

Молча идем обратно к Серапеуму, забрав термос аптекаря и направляемся к нашим мотоциклам. К тому времени, как я надеваю шлем, рана лишь розовыми полосами проступает на коже. Мы трогаемся в путь, я следую за красными фарами мотоцикла Ашена сквозь утреннее движение машин.

«Asallah libakkunu», — снова и снова прокручиваю в мыслях по дороге обратно в Каир, повторяя слова заклинания. Я повелеваю твоим сердцем. Но боюсь, что мое уже сдалось.