Тень сомнения. Любитель свободы

3

Большую часть времени прошедших шести недель Стенли провел в седле или за рулем джипа, выслеживая угонщиков скота. Он не был дома ни разу после того, как привез туда Люси с Альмой. Уезжая далеко в прерии, он ночевал где придется. Наконец кочевая жизнь надоела Стенли. Оставалось два дня до наступления Рождества, и ему захотелось провести праздники в своем доме. Даже если придется делить свой досуг с малознакомой женщиной и ее ребенком.

А может быть, Люси нашла за это время какой-нибудь новый источник существования и отбыла вместе со своей маленькой дочкой. Но в глубине души он надеялся, что они по-прежнему остаются пока у него. Им владели весьма противоречивые чувства.

Люси не выходила у него из головы. Стенли видел причину этого в том, что давно не имел никаких дел с женщинами. Ее карие кошачьи глаза, нежный румянец на алебастрово-белом лице, копна кудрявых золотисто-каштановых волос — все это ему представлялось высшим проявлением красоты. Он постоянно вспоминал ее длинные ноги, мелькнувшие из-под одеяла. Или ее пышные груди, такие соблазнительные.

Он хотел ее. В его желании не было ничего от души и от сердца. Это было примитивное вожделение стосковавшегося самца. И все же его сердце забилось быстрее, когда он, подъезжая к дому, увидел дым, струившийся из трубы. Женщина была еще там.

Стенли оставил джип снаружи, не загоняя в гараж, а сам вошел через парадный вход, сгорая от нетерпения перед новой встречей с Люси.

Войдя внутрь, он удивился. Что-то в его доме было не так. Мебель была переставлена, появился уютный уголок возле камина. Все сверкало чистотой. Женщина принесла в дом зеленые ветки, воткнула их вокруг полки над камином, связав между собой красным бархатным шнуром. Она поставила даже елку с самодельными украшениями.

Это был уютный, обжитой и по-праздничному убранный дом. Но не его дом.

Он не праздновал рождественских праздников после того, как в восемнадцать лет покинул отчий дом. Праздники вызывали в нем слишком много горьких воспоминаний об отце, его новой жене и их сыне, отнявшем у него даже то маленькое место, которое ему удалось раньше отвоевать у отца. Он убедил себя, что ему и не нужно, чтобы его любил кто-нибудь. После окончания колледжа, вместо того чтобы по примеру отца заняться бизнесом, он укрылся во временном убежище и жил один, арендуя квартиру в городе, пока не построил собственный дом. Он стал работать в частном сыскном агентстве.

Рождественская елка вызвала болезненные воспоминания о том, как постепенно он отдалялся от своей семьи и в конце концов стал жить уединенно. Но на Рождество в этом году он не будет в одиночестве!

По запаху он прошел на кухню к плите, где булькало ароматное мясо, предназначенное, очевидно, на ужин. Он взял деревянную ложку и попробовал. Мясо было восхитительным, с острым запахом специй.

В доме было тихо. Он любил тишину. Сейчас она его раздражала. Где же женщина? Где ее крошка?

Он направился на поиски Люси и нашел ее в спальной комнате для гостей, где она сидела на краю одной из двух односпальных кроватей и читала дочери сказку. Стенли остановился в дверях, слушая, как они смеялись, когда Люси свирепо и в то же время устало дула на нарисованный в книжке домик. У него защемило в груди.

Стенли понял, что Люси почувствовала его присутствие: ее плечи напряглись, и она прекратила чтение на половине фразы.

— Мама, почему ты остановилась? — спросил ребенок. — Разве большой плохой волк уже сдул кирпичный домик?

Люси обернулась и посмотрела на вошедшего через плечо. У него по спине пробежали мурашки. Ноздри раздулись, как у самца, готового к атаке.

Женщина мгновенно осознала опасность. Расширились зрачки ее глаз, остался открытым рот, не успевший глотнуть порцию свежего воздуха, напряглось тело.

Стенли видел беспокойство в ее глазах и вместе с тем ощущал переполнявшее ее любовное томление. Тогда он пошел медленно, осторожно, останавливаясь, подбирая с пола детские книжки.

И тут он увидел, что гипс исчез — ее рука зажила! Но она осталась здесь, никуда не уехала! Это была победа! У него мелькнула сумасшедшая мысль, что сейчас Люси бросится в его объятия.

Он сделал шаг, протянул руки и в следующую секунду почувствовал, что в них что-то неистово забарахталось. Маленькая девочка метнулась к нему с кровати с такой быстротой, что он едва успел подхватить ее.

— Ты вернулся! — громко щебетала малышка, крепко обнимая его за шею. — Мама сказала, что ты вернешься. Мама сказала, что ты хороший дядя. Мама сказала, что ты заботишься о нас.

Стенли нахмурился.

— Я считал, что ты не любишь меня.

Карие глазки Альмы обратились на мать.

— Мама?

— Думаю, что ребенок хочет дать тебе еще один шанс, — сказала Люси таким напряженным голосом, что он отозвался в нем дрожью.

— Мне кажется, это благодаря тебе!

Она было улыбнулась, но по мере того, как возникшее между ними напряжение росло, улыбка покидала ее лицо.

Между тем Альма обхватила щеки Стенли своими ладошками, чтобы обратить на себя его внимание.

— Мне нравится здесь, — сказала она. — Я могу играть, отламывать веточки от деревьев и кустарников. Мама сказала, что ты можешь разрешить нам остаться, если я буду послушной девочкой! Я думаю, что уже не могу говорить, что не люблю тебя! — добавила она.

Люси зарделась от удовольствия. Вот как она заставила маленькую девочку изменить мнение о нем!

— Я обещаю тебе быть хорошей! — заявила Альма. — Ты позволишь нам остаться? Ты видел елку?

— Дитя мое, — обратилась к ней укоризненно мать, — дай дяде перевести дыхание!

А его дыхание уже застряло где-то глубоко в груди.

Альма начала выворачиваться, желая, чтобы ее отпустили, и Стенли поставил ее на пол. Девочка схватила его за руку и потянула за собой в гостиную. Стенли беспомощно оглянулся на молодую женщину, которая нежно улыбнулась ему. В последний момент он протянул ей руку, и Люси вложила в нее ладонь, как бы разрешая увлечь себя вслед за ними.

Прикосновение к ее руке было подобно удару электрического тока. Если бы его не держало за руку крохотное существо, он заключил бы Люси в объятия прямо сейчас. Стенли бросил на женщину взгляд, ясно сказавший о его намерениях, и увидел, как в ее глазах вновь появилась тревога. Она почувствовала западню слишком поздно. Ее поймали, и он не отступится до тех пор, пока не сделает ее своей.

Стенли понравился ей, она осознала это в тот момент, когда впервые проснулась в его постели. Но Люси полагала, что он достаточно цивилизованный человек и сможет контролировать свои желания. Ей нужно было помнить: ни одного мужчину нельзя считать добропорядочным, если речь идет о сексе.

Чарли Кинг успел предупредить ее: «Стенли Миллер опасен. Он одинокий волк, который живет только по собственным законам. Будь с ним осторожна!» Люси тогда рассмеялась в ответ и заверила его, что после года работы официанткой в кафе «Дойная корова» отлично может отбить атаку любого нахального мужчины.

Но сейчас, когда он крепко сжал ее пальцы, Люси охватило возбуждение. Она не думала, что их взаимное влечение проявится так скоро.

— Мама сделала тебе… — Девочка не закончила фразу, закрыв рот своей маленькой ладошкой. — Я не должна говорить. Это сюрприз!

Стенли подтащил Люси к софе, которую она поставила под углом к камину, и потянул вниз. Но через секунду Альма уже была на его коленях со своей веселой болтовней. Поскольку маленькая девочка задала вопрос, на который маме и самой хотелось получить ответ, Люси не стала ее останавливать.

— Где ты был? — спросила Альма. — Что ты делал?

Пальцы Стенли нежно гладили запястье Люси. Кровь быстрее заструилась у нее в жилах, а по коже побежали мурашки. Она смотрела на него, как загипнотизированная.

— Я преследовал плохих людей в окрестностях города.

— Ты поймал их?

— Еще нет!

— Почему ты вернулся домой? — спросила Люси.

— На рождественские праздники, — просто ответил он.

Их взгляды встретились над головой ребенка. Стенли мог заявлять, что не любит детей, мог сторониться людей, жить в уединении, но Рождество — это такой праздник, который встречают в семье. И он вернулся, чтобы провести его с ними!

— Я вижу, что ты была занята, — показал он взмахом свободной руки на украшения и елку. — Где ты взяла все это?

— Зеленые ветки я наломала около дома, а Чарли Кинг втащил нам сюда елку.

Стенли нахмурился. До него только теперь дошло, что она должна была позвонить кому-то, чтобы ее отвезли и показали врачу, сняли гипс.

— Я не подумал, что тебе нужно будет куда-то выходить, — с огорчением заметил он, — а должен был бы.

— Чарли удивительно отзывчивый, он помогал мне выбираться отсюда. Хотя я могла бы позвонить в «Скорую помощь» в случае необходимости, — рассказывала молодая женщина.

Стенли крепче прижал ее к себе, и Люси расценила этот жест как собственнический.

— Ты делаешь мне больно, — как можно спокойнее сказала она.

Его хватка сразу же ослабла, но он не отпустил ее.

— Сколько еще нужно времени, чтобы мясо было готово?

— Ну, еще час. Я как раз укладывала Альму поспать немного перед ужином. — Она улыбнулась. — Боюсь, что это исключено теперь.

Он поглядел на Люси вопросительно.

— Что, если я сам почитаю ей? Ты думаешь, она тогда уснет?

— А ты сможешь?

Стенли хитровато улыбнулся.

— Сколько обычно требуется времени, чтобы ребенок угомонился?

Люси поняла, почему он так хочет, чтобы Альма поскорее уснула. И не нашлась что ответить. Тогда Стенли обратился к девочке:

— Как ты отнесешься к тому, чтобы я почитал тебе?

— Ты будешь плохим волком? — спросила малышка.

— Да, конечно! — угрожающе зарычал большой дядя.

Девочка взвизгнула в притворном страхе и побежала в свою спальню.

Стенли подмигнул Люси и направился за ребенком.

— Увидимся через несколько минут!

Но такое предположение казалось слишком оптимистичным. Учитывая возбужденное состояние, в котором находилась Альма, ему, конечно, потребуется намного больше времени, чем несколько минут, для того чтобы ребенок уснул. Люси это устраивало. Необходимо было решить, как следует поступить, когда она и Стенли останутся одни.

Люси очень нервничала. Она не верила, что этот человек будет силой навязывать ей свое внимание. Да ему и не придется использовать силу. Все ее существо непроизвольно реагировало на его присутствие. Жар, исходящий от этого мужчины, запах, хищный взгляд зеленоватых глаз дурманили ей голову.

Если быть честной, то в прошедшие недели, лежа на односпальной кровати рядом с кроватью спящей дочери, она неоднократно пыталась вообразить себе, на что была бы похожа ночь, проведенная в объятиях Стенли. Если бы он поманил ее, ей было бы трудно ему противиться.

К сожалению, они будут скорее похожи на двух незнакомых людей, занимающихся сексом, чем на возлюбленных. Было соблазнительно представить себя рядом со Стенли в его постели, но она не была уверена, что сможет без стыда посмотреть на себя в зеркало на следующее утро. Муж был единственным любовником, которого она когда-либо имела. Они не были женаты, когда начали заниматься любовью: Люси безумно увлеклась им и была готова на все.

Это произошло душной летней ночью на разостланном на траве одеяле под звездным небом. Она была очень напугана и очень возбуждена, однако верила, что Том не причинит ей вреда. В тот первый раз Люси испытала сильную боль, и ей потом уже никогда не было так хорошо, как ему. Но она хотела доставлять Тому удовольствие, чтобы он любил ее так, как никто никогда не любил.

Он работал ковбоем на одном из ранчо в их районе, был старше ее, и она полагалась на его опытность. Но Том не пользовался никакими предохранительными средствами ни в первый раз, ни позднее. В случившемся они не могли никого винить, кроме себя. Ее приемные родители так сильно разгневались, когда она рассказала им о своей беременности, что выгнали ее из дома. Если бы Том не женился на ней, то она не знала бы, что ей и делать.

Люси понимала потребность мужчин в сексе — на примере своего мужа. Но чувственное начало дремало в ней — до поры до времени, хотя желание интимной близости с мужем иногда и возникало. То, что молодая женщина испытывала по отношению к Стенли Миллеру на протяжении прошедших шести недель, удивляло ее. Ведь она его едва знала и поэтому вряд ли могла любить. Но ее влекло к нему так, как никогда ни к одному мужчине, даже к собственному мужу.

Существует теория, что у каждого человека есть свой, только ему подходящий, партнер, который бродит где-то в мире и ждет, когда его найдут. Что каждому судьбой Предназначен один-единственный человек, надо только его отыскать. Они как две части единого целого. Люси слышала об этом и теперь вообразила, что Стенли и есть ее другая половина. Ничем иным она не могла объяснить неудержимую тягу к этому мужчине.

И все же ей было стыдно вступать в интимную связь с человеком, которого она не любила. Это представлялось ей аморальным. Но только не бесчувственным! Происходило что-то ужасное. Она просто разучилась управлять собой, не могла справиться с возбуждением. Кожа покрывалась мурашками. Грудь болела. Низ живота сводило от желания.

Пока Стенли укачивал ребенка, Люси металась взад и вперед по гостиной, как пума в клетке. Она хотела его, но возненавидела бы себя, если бы уступила животным инстинктам. Она была человеком, и ей полагалось вести себя разумно. Ей следовало бы сказать ему «нет». И подавить в себе неуместные эмоции.

Наконец в коридоре, ведшем в гостиную, появился Стенли. Он сделал несколько шагов и замер в дверном проеме. У Люси появилось чувство, что она жертва и за ней охотятся. Она оглянулась вокруг и поняла, что бежать некуда. Нужно было пройти мимо него, чтобы попасть к парадной двери. Не говоря уже о том, что она не могла убежать без Альмы. И он знал об этом. Знал, что она попалась. Она видела это по безжалостной ухмылке, скривившей его губы.

— Привет, Люси!

— Нет, — ответила она.

Стенли поднял темную бровь.

— Я еще ни о чем не просил пока!

Люси отбросила выбившуюся прядь волос за ухо и судорожно выдохнула. Ладони у нее вспотели, и она вытерла их о джинсы, затем, как бы защищаясь, обняла себя руками.

— Ты чувствуешь это, не правда ли? — спросил он.

— Нет!

Тогда вдруг он весело улыбнулся.

— Я сам едва верю этому! — признался Стенли. — Недавно я дал себе клятву не иметь отношений с женщинами. Ты заставила меня изменить решение.

— Мы абсолютно не знаем друг друга! — с вызовом бросила Люси.

Он медленно покачал головой. Улыбка его исчезла.

— Мы никогда не были незнакомцами, Люси. Мы всегда знали друг друга.

Итак, он чувствовал то же, что и она! Странная, так внезапно возникшая между ними связь подталкивала их тела друг к другу, обещая цельность и единение душ. Что это? Подтверждение теории о двух человеческих существах, обязанных найти друг друга и соединиться в одно целое?

Тем не менее она противилась этому. Вряд ли следует заниматься сексом с мужчиной, которого едва знаешь.

— Я хочу тебя, — произнес он, шагнув к ней.

Молодая женщина не шелохнулась.

— Я не мог ни о чем думать, кроме тебя. — Он сделал еще один шаг. Женщина судорожно пыталась придумать, как ей спастись или удержать его. В голову ничего не приходило. Ее всю трясло. — Ты нужна мне! — сказал он каким-то не своим, низким голосом. Глаза его блестели, освещаемые пламенем огня в камине. Он сделал последний шаг, который и соединил их. — Ты должна быть моей!

Люси застонала, когда его руки скользнули вдоль ее тела и уверенно легли на упругие ягодицы.

Люси невольно обхватила его за плечи. Она просто не имела сил оттолкнуть Стенли. Было так приятно чувствовать себя в его объятиях, так невероятно хорошо!

— Это сумасшествие! — прошептала она, откидывая голову назад и давая ему возможность целовать ее шею.

Его губы, зубы, язык наслаждались ее телом, вызывая во всем ее существе трепет и нервную дрожь. Она схватила его за волосы, намереваясь освободиться, но тут же сама прильнула к нему, когда губы мужчины впились в ее рот.

И тогда она перестала контролировать себя.

Его бедра ритмично прижимались к ее телу, и Люси возненавидела одежду, разделявшую их. Она сама потянулась к нему губами, стремясь быть еще ближе, дразня и покусывая его нижнюю губу.

Оба стали срывать одежду, торопясь и мешая друг другу. Отрывались пуговицы и с шумом катились по полу. Расстегивались молнии. Стаскивались джинсы. Наконец они остались обнаженными.

Глаза Стенли с тяжелыми веками, дикий взгляд, огромные зрачки — в эти темные омуты она могла упасть и никогда не вернуться; его гармонично сложенная фигура, загорелая кожа, сухощавое, мускулистое тело с резко выделявшимися мышцами на предплечьях и плечах могли вызвать страстное желание даже у холодной женщины. Но Люси вовсе не была холодной, просто ее темперамент еще не находил выхода.

Она подняла голову и встретилась с его взглядом. Ей было страшно. И весело.

Это должно было случиться. Он должен сделать ее своей.

Люси почувствовала, что колени у нее ослабели, а голова закружилась. Заметив ее состояние, Стенли подхватил ее, чтобы она не упала, и поднял на руки.

Люси потеряла представление о том, где они находятся, совсем забыла, что ее дочь может проснуться и выйти к ним.

Стенли отнес ее в свою спальню. На королевских размеров кровати никто не спал после его отъезда. Сдернув покрывало, он уложил свою драгоценную ношу на прохладные простыни и сам последовал за ней. Легким движением колена раздвинул ее ноги и стал нежно ласкать ее между бедер.

Она вздрагивала от его прикосновений и сгорала от желания принять его в свое лоно. Стенли потянулся к прикроватной тумбочке и что-то нашарил там. Он действительно не любит детей, пронеслось в голове Люси. Но она была благодарна ему за меры предосторожности, ведь она уже испытала последствия своего легкомыслия.

Стенли расправил на подушке ее волосы, пропуская короткие локоны между пальцев.

— Они мягче, чем я думал, — заметил он с ласковой улыбкой, заставившей ее сердце биться еще сильнее.

В ответ Люси коснулась пальцами его волос.

— У тебя они тоже мягкие. — И притянула его голову к себе, чтобы он поцеловал ее.

Поцелуй оказался долгим, глубоким и чувственным. Она выгнулась телом ему навстречу в страстном желании близости. Тогда Стенли оставил нежные податливые женские губы и, приникнув к груди Люси, лизнул набухший сосок, затем слегка прикусил его.

Люси едва не задохнулась от наслаждения.

Он раздвинул ей ноги чуть шире. Она ждала, что Стенли быстро войдет в нее, но он не спешил, то отступая, то продвигаясь чуточку глубже, до тех пор, пока она, не выдержав, не обвила его талию ногами. Он издал вздох удовлетворения, погрузившись в ее лоно. Потом поднял лицо так, чтобы видеть ее глаза, и начал двигаться в древнем как мир ритме, сначала медленно, потом быстрее.

Люси стала извиваться под ним, и ее веки сами собой закрылись. Еще никогда она не чувствовала себя так странно. Казалось, она не может контролировать свое тело. Оно словно зажило собственной жизнью — это было и страшно и безмерно сладостно, хотя она и пыталась бороться с собой, чтобы не потерять окончательно самообладания.

— Смотри на меня, Люси, — призывал он. — Я хочу видеть твои глаза.

Она послушно подняла веки и встретилась с его горящим, напряженным взглядом в самый сладостный миг их единения. Затем она стала погружаться в темноту, где не было ничего, кроме покоя и умиротворения. Их объединило эйфорически радостное состояние, безмерное счастье взаимного обладания.

— Ты принадлежишь мне! — сказал он торжествующе. — Ты всегда будешь моей!