Теург (СИ)

Глава 19

Взбудораженный потрясениями прошедшего дня, мозг отказывался отключаться. Тщетно пытаясь хоть чуть-чуть поспать, я ворочалась, вздыхала, голова раскалывалась от боли, а тело бросало то в холод, то в жар.

Беспокойным и мучительным сном я забылась лишь незадолго до рассвета. Обрывки последних событий мелькали перед мысленным взором, кружась то в водовороте осенней листвы, то в неспокойных волнах Аустмарра.

Я бежала по камням, которые сыпались градом с небес, падала в пропасть, не в силах кричать, хваталась за уступы и пыталась выбраться, раня руки об острые выступы скал, снова срывалась и уносилась в водоворот событий и незнакомых мне лиц. Облегченно выдыхала, чувствуя на себе сильные руки Теурга, видела перед собой его губы и тянулась к ним, но не могла дотянуться. Его темные глаза заглядывали мне прямо в душу, потом окрашивались в янтарный цвет и хищно подмигивали. Я пыталась позвать его по имени, но не могла вымолвить не звука.

В круговороте этого кошмара я слышала утробный смех каменного исполина, который огромными горстями сыпал на меня драгоценные камни, как в диадеме. Они засыпали меня по пояс, потом по грудь и поднимались все выше, рассыпались искрящейся пылью. Каменное крошево застилало глаза, попадало в рот, я почувствовала, что задыхаюсь и отчаянно закричала.

Подскочив на кровати, я глубоко вдохнула, схватившись руками за горло. Сердце бешено колотилось, а волосы прилипли ко лбу.

Распахнув окно, захлебнулась свежим воздухом и попыталась успокоиться. В отличие от Агвида, я не тешила себя никакими надеждами. Теург прав. Против нас восстали силы, с которыми мы бороться не сможем. Да и нужно ли? Меня принесут в жертву, а он… Он будет жить дальше, даже если и не полюбит, но женится, заведет детей. Со временем эти события станут нежелательными воспоминаниями и сотрутся у него из памяти. Теург достаточно жесток и не столь сентиментален, чтобы всю жизнь горевать и биться головой о стену. Возможно, они даже просчитались со своим наказанием. Так чего тянуть?

Я оглянулась в поисках диадемы, но ее нигде не было. Увлекшись поисками, залезла под стол, пошарила рукой под креслами и кроватью. За этим занятием меня и застал Теург.

— Чего потеряла? Не думаю, что Яра отдаст ее тебе, — бросил он, усаживаясь на край кровати.

Уставший, с синяками под глазами, но все равно неимоверно красивый и притягательный, сильный, но одновременно такой беззащитный в своем горе.

С трудом подавив желание броситься ему на шею, приласкать и утешить, я присела рядом и взяла его ладони в свои.

— Фел, ты возвращаешься к отцу, — не глядя на меня проговорил он.

— Что?

— Я отправил гонца к Лауффу.

— Он пришлет тебе его голову, — зная характер отца, я не ожидала ничего другого.

— Лауфф довольно давно ожидает моих условий, я просто тянул… Из-за тебя, — голос его дрогнул, а ладони сжали мои пальцы.

— Какой смысл, Теург?

— Не знаю! — воскликнул он, и глаза его заблестели. — Возможно, смысл в том, чтобы ты оказалась подальше от меня, кто знает, может это сработает? Возможно, Агвид был прав, и мы еще сможем поискать какое-то решение!

— Где он?

— Ушел. И я не буду в обиде, если он не захочет ввязываться в это дело, для него здесь нет никакого интереса.

Неправда! По глазам вижу, что он не верит в то, что говорит. Брат никогда не бросал его в беде, и сейчас не бросит. Но тешить себя или меня какими бы то ни было иллюзиями сейчас самое последнее дело.

Ладонями я развернула к себе его лицо и заглянула в глаза. Не похоже, чтобы он сдался. Что он надумал? Спрячет меня, а сам полезет на верную смерть?

— Я не поеду, Теург.

— Фел, не дури! — он отнял мои руки от лица, сжав запястья. — Я отвезу тебя лично и сдам с рук на руки Лауффу! И твоего согласия мне не требуется! Я — король, поняла? Подчинись!

— Ты спятил?! — я ахнула. — Ты собрался заявиться к нему лично? Да тебе жить надоело? Теург, поверь мне, пожалуйста! Он не станет даже слушать тебя, а просто прикажет убить, как только ты ступишь на его землю!

Теург усмехнулся:

— Милая, ты ничего не смыслишь ни в стратегии, ни в государственных делах. Не считай своего отца идиотом. Я возвращаю тебя не просто так, а на условиях. Но в отличие от первоначального плана, на условиях обоюдовыгодных. Поэтому он будет говорить со мной, и я даже уверен, что мы поладим. Поверь, мне гораздо сложнее будет утрясти вопросы по этому поводу со своими людьми, нежели с ним.

— Блеск! Я уже представляю этот разговор: «Король Лауфф! Заберите, пожалуйста, обратно вашу непутевую дочку, пока она у меня всю посуду не перебила. И я еще щедро приплачу, чтобы вы вдруг не передумали!» — я сглотнула набежавшие слезы. — И да, передай Агвиду, это самое блистательное фиаско в его жизни!

Уперевшись локтями в колени, Теург с улыбкой смотрел на меня:

— Ты уверена, что не умеешь оборачиваться? Иногда мне кажется, что такая зубастая особа больше подходит ему, нежели мне.

После отчаяния и слез на меня медленно накатывала знакомая злоба.

— А Верховному Пантеону кажется, что я больше подхожу каменному исполину! Не иначе, чтобы зубы об него обломать. Почему? Почему они не учитывают его мнение по этому поводу, объясни мне? Я не нужна ему, он пытается избавиться от меня, но они настойчиво требуют исполнения этого решения!

— Нууу, возможно он тоже в чем-то провинился, и его пытаются наказать… Фел!!!

— Ах так?! — я повалила Теурга на кровать и, забравшись на него сверху, пригвоздила подушкой. — Ты с самого первого дня моего пребывания здесь только и твердишь о моей никчемности! Ты тоже считаешь меня наказанием?

— А то нет?! — ухмыляясь, Теург выбрался из-под подушки. — Причем и в прямом и переносном смысле!

— Ах ты! Выходит, судьи Пантеона ошибаются, и я вовсе не являюсь… ммм… как он там сказал? — Изобразив вытянутую морду козла, я поправила воображаемые очки на носу, — объектом исполнительного судопроизводства! Ты просто не любишь меня, а значит, и волноваться не о чем!

Теург ловко вывернулся и, подхватив за плечи, опрокинул меня на кровать. Зарылся лицом на груди:

— Люблю… — шепотом выдохнул он.

Словно ножом по сердцу прошелся. Дикая волна всепоглощающего отчаяния прокатилась по телу, обожгла внутренности и схлынула, оставив после себя пустоту. Шутим, смеемся от безысходности, в реальности же меня душили невыплаканные слезы.

Безмолвно всхлипнув, обвила его руками. Каждой клеточкой своего тела я ощущала его чувства, считывала их со струн его сердца и тонула в океане его любви. Невероятно, как я не заметила этого раньше? Затягиваемая в торнадо противоречивых эмоций, моя душа взывала к действию:

— Я никуда не поеду!

Теург медленно поднялся, опираясь на руки:

— Не начинай, вопрос закрыт!

— Пусть! Пусть меня отдадут этому Кретту! Я сделаю его жизнь невыносимой, и он тоже вернет меня с доплатой! В таком случае решение будет считаться исполненным?

Вскочив на ноги, Теург метнул на меня яростный взгляд. Все, шутки кончились. Я прекрасно его понимала, в отличие от меня он живет с этим знанием уже несколько дней и измотан до предела. Предвосхищая неизбежную схватку, я приготовилась к обороне.

— Ты подчинишься, поняла? А если нет, я свяжу тебя веревками и отправлю через море с мешком на голове! Почему ты не позволяешь мне хоть что-нибудь исправить? Это моя вина и мое проклятье, я не хочу, чтобы ты страдала!

— Страдала? Ты полагаешь, я не буду страдать в разлуке с тобой? Да лучше убей меня сразу!

— Собирайся! — приказал, не терпя возражений. — Мы выходим, как только драккары будут на месте.

Ну, нееееет! Подскочив с кровати, я оказалась рядом и, обхватив руками его шею, опасно приблизилась к губам.

— Мы ведь не расстанемся просто так, Теург, верно? — прошептала я, потеревшись о его губы. Мне сейчас было абсолютно плевать, что будет дальше со мной и с моей жизнью, но я не собиралась отпускать своего мужчину в неизвестность, не изведав хоть раз, каково это — быть с ним, чувствовать его, принадлежать ему. А потом… к дьяволу! Или к Кретту, мне все равно, но он не будет первым!

К моему удивлению глаза наткнулись на колючий холод. Скрипнув зубами, Теург сжал челюсти и медленно, аккуратно разжал мои пальцы.

— Не надо, — выдохнул он, пристально глядя мне прямо в душу, но я видела, как крошится и осыпается напускной лёд его взгляда. — Я не поступлю так с тобой.

— Мы можем больше никогда не увидеться, ты понимаешь это? — я с трудом удерживала в горле слезы. Отчаяние вот-вот готово было вырваться наружу истерикой, истошным криком. Нет! Это немыслимо! Как мне жить без него?

Почувствовав, что не в силах больше удерживать свою маску, Теург отвернулся к двери. Еще шаг, и я потеряю его безвозвратно! Глухо шурша о пол, платье упало к ногам, оставляя меня в костюме Евы. Слезы заволокли глаза и, стекая ручейками по щекам, капали на обнаженную грудь.

Он не уйдет! Не сможет!

Теург замер и обернулся. В глазах его бушевало пламя. Пламя, с которым он давно безуспешно боролся. И сейчас оно безжалостно топило лед, плескаясь огненными языками, и было понятно, что он не в силах его затушить.

— Это ты тоже подаришь Кретту? — добила я.

В два шага Теург приблизился и, грохнув кулаками с двух сторон от моего лица, прижал меня к холодному камню. Опираясь руками о каменную стену, он наклонил голову и, тяжело дыша, посмотрел мне в глаза. Я отчетливо слышала грохот его сердца, а взгляд его потемнел, словно у демона из подземного царства, заставляя меня стушеваться.

Это уже была не игра! Он больше не забавлялся, не пытался досадить, в его душе бушевало настоящее, крепкое чувство, оно пробивалось в мое сознание, проявляясь в каждом его взгляде и жесте.

На какое-то мгновение я зажмурилась, пытаясь подавить страх, поскольку во мне оно тоже жило. Его чувство находило отклик в дебрях моей души, которая болела и металась в преддверии неизбежного расставания.

Тело же била мелкая дрожь, я тоже задыхалась, ощущая его безусловную власть над собой. Власть мужчины, которого я желала. И сейчас никакая сила не могла оторвать меня от него, ибо я чувствовала, как сильно он желает того же.

Не дожидаясь, пока он опомнится, обхватила руками его голову и жарко прижалась к губам. Теург еле слышно застонал, оторвал руки от стены и… сдался.

Обхватив сильными руками, он до хруста в костях сжал мое тело, и я медленно осела в его объятия. Это была сама Страсть, так долго подавляемая, она наконец-то выплеснулась наружу и затопила нас с головой жгучей, обжигающей лавой. Эта лава струилась по венам, заполняя собой всё и вся, пульсируя под кожей, сжигая до тла…

Запустив руки под рубашку, я скользила ладонями по его совершенному телу, пораженная взрывом новых ощущений. Теург покрыл поцелуями мое лицо, спустился губами по мокрой дорожке слез до груди, жадно прильнул, сжав в ладони, и вернулся обратно к губам.

Я чувствовала его возбуждение и ликовала, наслаждаясь желанием быть ближе, принадлежать. Отвлекшись на миг, он сорвал с себя рубашку. Сбиваясь с дыхания, прошептал:

— Ты ведь понимаешь?

— Понимаю, — прервала его на выдохе, не дав договорить, и запечатала ему рот поцелуем, самостоятельно хватаясь за пряжку ремня. Не в силах справиться с желанием полюбоваться его телом, отстранилась, задохнулась, отвоевав глоток воздуха, неожиданно прошептала: — Как же ты красив!

Теург подхватил меня на руки и опустил на кровать, навалившись сверху. Он глухо стонал и тяжело дышал, но был осторожен, и я отчетливо понимала, чего ему стоит сейчас держать себя в руках, не наброситься голодным волком, а постараться быть нежным.

Расслабившись, я всем телом подалась ему навстречу, сжимая ногами его бедра. Все мысли, эмоции, чувства смешались в один тугой клубок и кружили безумным роем вокруг единого центра. Тупая боль пронзила сознание, заставив тихо охнуть. Широко раскрыв глаза, я пыталась справиться с собой, ощущая его глубоко внутри себя и упиваясь ни с чем не сравнимым чувством принадлежности.

Он остановился, давая мне привыкнуть к новым ощущениям. Спрашивая взглядом, можно ли продолжить. Прижалась к нему крепче, тихо постанывая в губы, закопалась пальцами в темном золоте волос.

С губ рвались непонятные всхлипы, я беспрестанно повторяла его имя. Рой эмоций бесновался и рвался наружу протяжными стонами, приглушенными вскриками, чтобы, наконец, освободившись, ухнуть в неоглядную бездну.

У меня хватило сознания, чтобы отдать ему должное. Теургу удавалось держать себя в руках, ради меня, подавляя бушующее в нем пламя.

— Фел… — его голос срывался, мышцы превратились в камень, а сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Тугая повязка на порванном предплечье окрасилась кровью. Он осыпал мое лицо поцелуями, вцепился зубами в плечо, едва не срываясь в крик. Его тело напряглось и содрогнулось, словно в конвульсиях, а потом расслабилось и медленно осело под моими руками.

Я смотрела на него не отрываясь, пытаясь впитать это ощущение, запечатлеть его навсегда в своей памяти, осознавая, что, по сути, это прощание, а вовсе не начало прекрасной сказки. По щекам катились слезы сожаления и отчаяния. Как же так? Почему? За что?

С тихим стоном он откинулся на спину, закрыв лицо руками. На какое-то время неподвижно застыл, успокаивая дыхание, и резко сел, согнувшись пополам, будто от боли.

На грани истерики я отчаянно кусала свою ладонь, чтобы не закричать. Я все понимала. Он больше не оглянется на меня, и сейчас мы расстанемся навсегда.

Отчаяние душило за горло, оно парализовало тело и волю, заполнило собою все. Отчаяние и боль, невыносимая боль потери, она затмила все эмоции, что я испытала до этого. Невидящими глазами я смотрела на него, осознавая только одно — сейчас он встанет и уйдет, навсегда из моей жизни.

Он наконец вернулся в реальность и отрешенным взглядом посмотрел на меня.

— Ты поплывешь с Агвидом, — тихо произнес он. Понимая, что лучше ничего не отвечать, я зачем-то кивнула головой. Нет смысла ни кричать, ни плакать, ни пытаться его удерживать. И это правильное решение — плыть порознь. Я понимала, что ему сейчас не легче, поэтому только сильнее до крови стискивала зубами ладонь.

Он быстро оделся, и, как я и предполагала, больше не оглядываясь, вышел из комнаты.

Осознание пришло не сразу. Несколько мгновений я пребывала в ступоре, и только потом обрушилось понимание того, что сейчас произошло. Оно низверглось на меня колючим водопадом, погребая под ледяными струями, заставляя сердце биться на разрыв. Я потеряла его. Свою любовь.

Без сил упав на кровать, я отчаянно закричала, заливая покрывало потоками доселе сдерживаемых слез.