Тише... мы в библиотеке (ЛП)

Ей было стыдно, очень стыдно. Но Рон так просил, почти умолял, давил на то, что они друзья. Теперь, когда Гарри в аврорате, а Малфой вернулся к тренировкам и играет лучше, чем когда бы то ни было, Гриффиндору победить в чемпионате почти нереально. Поэтому Рон так настаивал, чтобы она сделала это, — подлила Малфою какое-нибудь зелье в финальной игре «Слизерин против Гриффиндора».

— Ну послала же ты конфундус в Маклаггена! — говорил Рон.

И она сдалась.

Зелий у нее было немного, и не всякое бы подошло: она не могла рисковать жизнью человека ради победы в игре.

Гермиона рассмотрела флаконы. Феликс фелицис, которые ей удалось сварить только однажды, и она берегла его для особого случая, какого — она и сама не знала. Зелье эйфории, которым она никогда не пользовалась — она и так жила в последнее время в состоянии блаженства. Разные медицинские зелья. И зелье похоти, которое ей в шутку подарили на ее восемнадцатилетие подружки.

Именно зелье похоти решила подлить ему Гермиона. Оно безопасно. Просто Малфой вместо того, чтобы думать о снитче, будет думать о сексе чуть больше, чем обычно.

Она подольет зелье в их общий графин с водой. Гермиона взяла бутылек, но в этот момент услышала звук открывающейся двери. Малфой никак не должен был вернуться с пробежки так рано! Рука дернулась. Флаконы покатились на пол. Гермиона схватила нужный, спрятала его в рукаве свитера и вышла в гостиную.

Малфой шел в свою комнату. Гермиона встала лицом к графину, закрывая его от Малфоя, и быстро вылила зелье в воду.

— Привет, — сказала она, наполняя бокалы.

— Привет.

Он всегда пьет воду после утренней пробежки. Гермиона протянула ему полный бокал.

Малфой поднял бровь:

— С чего такая забота? — он взял бокал.

Ничего, немного желания ничего с ней не сделает.

— За дружбу факультетов! Перед игрой! — сказала она, отпивая воду. Вроде никакого вкуса нет.

Он отпил немного. Его глаза вспыхнули. Кончик его языка скользнул по нижней губе, когда он смаковал вкус воды. И тут Гермиона подумала, что, возможно, Малфой знаком с зельем похоти.

— Неплохо, — сказал он, с удовольствием выпивая все.

Когда Малфой ушел к себе, она отнесла пустой бутылек к остальным зельям и вернулась в гостиную. Скоро начнется матч, а пока она подождет тут. Гермиона достала книгу.

Малфой вышел из своей комнаты с перчатками для квиддича. Она знала, что теперь он должен пойти в раздевалку, чтобы переодеться перед игрой.

Зелье уже должно было подействовать, но до сих пор она ничего не чувствовала. Пока не увидела Драко.

Нет, конечно, эйфорийное зелье не зря стояло нетронутым все эти месяцы, с тех пор как их с Драко поселили вместе в башню старост. Ее тело и сам воздух в гостиной наполнялись истомой и светом только потому, что Малфой оставался после уроков в гостиной, когда она была там. И теперь, когда она увидела его в проеме двери, освещенного утренним светом, все внутри замерло. Зелье похоти… ей не стоило пить его! Гермиона вцепилась в книгу, смотря, как Драко идет мимо.

Он посмотрел на нее. Впервые они смотрели друг другу в глаза. Руки вдруг стали слабыми, и книга заскользила в ладони. Гермиона услышала стук.

Она наклонилась, чтобы поднять книгу, Драко тоже. Он дотронулся до книги первым. Поднял ее. Гермиона протянула руку. Его ладонь случайно скользнула по ее бедру, когда он вкладывал книгу в ее ослабевшую ладонь. Гермиона почувствовала, что ее пальцы касаются его пальцев. Он нахмурился. Вскочил и вышел из башни старост.

Книга осталась в ее руках.

Гермиона опустилась на подушки, хватая ртом воздух, представляя, вспоминая, ощущая, как его рука касается ее бедра. Это зелье сильнее, чем она предполагала.

С трудом она смогла выйти из комнаты, забыла захватить куртку, а судя по собирающимся облакам грозил пойти дождь. Пришла позже всех и села не с друзьями с Гриффиндора, а на единственное свободное место в самом верху, рядом с ребятами с Рейвенкло.

Драко, казалось, наоборот, усилившееся сексуальное желание только подстегивало. Он был хорош, как никогда. Как бы Гермиона ни хотела смотреть на других игроков, но взгляд был прикован только к нему. Казалось, в воздухе был только он, его быстрые движения, его полет. Наверное, ей повезло, что она сидела в компании ребят из Рейвенкло — вряд ли бы у нее получилось рассматривать его так жадно, если бы рядом были ее друзья.

Золотой снитч ярко сиял на фоне темнеющего неба. Малфой преследовал его, а по обеим сторонам от него летели игроки с Гриффиндора. И сердце ее в тот раз было не с родным факультетом. Ей показалось, что ловец с гриффиндора вырвался вперед. Поэтому когда на скамьях слизеринцев стал нарастать яростный рев, она не сразу поняла, что снитч был в руке Малфоя.

Слизеринцы продолжали реветь. Малфой, сияющий, гордо и счастливо показывал всем снитч. К нему подлетали другие игроки-слизеринцы, хлопали по спине, по плечу, когда вдруг небо потемнело — и хлынул дождь.

Трибуны стремительно пустели. Дождь заливал все так, что ничего не было видно в шаге от нее. Она промокла до нитки, но продолжала сидеть, надеясь, что ее томление, ее жар наконец пройдут. Наконец, все ушли, и она осталась сидеть одна. Небо медленно расчищалось. Поле для квиддича было залито водой, и в лужах отражалось выходящее из-за облаков солнце. Гермиона медленно встала и начала спускаться с трибун.

— Эй, — услышала она внизу. Малфой стоял весь промокший у трибун. — Ты что тут делаешь?

У нее не было сил ответить. Она не могла видеть его сейчас. Действие зелья не проходило; а когда Драко протянул ей руку, чтобы помочь спуститься с трибун, и она коснулась его холодных и влажных пальцев, ее желание стало невыносимым.

От проскользнувшего по телу тока Гермиона потеряла равновесие, поскользнулась — и Малфою пришлось подхватить ее.

Какие у него красивые губы — их чувственный изгиб. Зелье похоти влияло и на него — она знала это. Знала по тому, как глаза Малфоя скользили по ее лицу, как его ладони легли ей на спину.

Оба мокрые, с пьяными улыбками на лице, они смотрели друг на друга.

А потом Малфой склонился над ней. Гермиона подалась к нему. Это зелье во всем виновато!

Малфой опустился губами на ее губы, слизал каплю дождя с нижней губы, а затем поцеловал. Гермиона уперлась руками ему в грудь. Но только для того, чтобы провести по ней ладонями. Они целовались, а над ними пылало весеннее солнце.

***

Когда они вернулись в башню старост, Драко пошел в душ. А Гермиона к себе в комнату переодеться. Опьяненная, счастливая, не в себе, она механически взяла в руки флаконы с зельями. И замерла, поняв, что бутылек с зельем похоти был полон. А бутылек с Феликс фелицис — пуст.

========== СНежные пожелания ==========

Комментарий к СНежные пожелания

«Запиши все свои желания на следующий год. И записывай обязательно в настоящем времени», — сказала Луна, когда передавала ей подарок. Гермиона не верила в новогодние желания, но обижать Луну не хотела и подарок взяла.

Рейтинг: PG-13

Флафф/романтика/новый год

И нарядная елка, и свет огоньков — всё утратило смысл, когда дверь грохнула и Драко ушел, бросив напоследок: «Я делаю это все для тебя!» Он не врал. Он давал ей все, что она хотела. Но он много работал, слишком много.

Гермиона столько готовилась, так ждала этот вечер… И вот что произошло! Она осталась в украшенном к празднику доме в полном одиночестве! Даже Скорпиус и Касси были у родителей Драко в мэноре.

Но Гермиона Грейнджер — на самом деле давно Малфой — не была бы собой, если бы поддалась унынию в новогоднюю ночь.

Она переоделась в платье — золотистое, с блесками и очень праздничное. Нанесла на тело пудру с чарами сияния, которую купила специально для этой ночи. Брызнула на волосы духи с чарующим названием Hypnotic poison. И даже если Драко не вернется к бою Биг Бена (а он вернется, иначе не может быть), она все равно встретит новый год, как собиралась.

В гостиной, где над высокой елью парили зачарованные снежинки, не было никого. Гермиона зажгла огоньки и налила в кружку горячий шоколад. Подумав, она достала кружку Драко и поставила рядом.

Часы показывали, что до нового года оставалось всего полчаса.

Гермиона вспомнила про подарок Луны и приманила его с каминной полки. Только она дотронулась до коробки, как ленты развязались, коробка раскрылась и оттуда прямо в руки поплыли блокнот и перо.

«Запиши все свои желания на следующий год. И записывай обязательно в настоящем времени», — сказала Луна, когда передавала ей подарок. Гермиона не верила в новогодние желания, но обижать Луну не хотела и подарок взяла.

Едва блокнот лег в руку, во вторую опустилось перо. Гермиона закрыла глаза. Была ли это магия Нового года или же то говорило внутри ее заветное желание, но только ее веки закрылись, как она почувствовала, чего хочет на следующий год.

И она записала:

«В новом году мы с Драко больше времени посвящаем другу другу. Мы снова ходим на свидания. Мы помним каждый день, что мы любим друг друга».

Слова вспыхнули золотистым светом. И как только погасла последняя искра и слова превратились в обычную запись, в камине раздался треск, и оттуда потянуло холодом.

Из камина вышел Драко в своем черном пальто, усыпанном снегом.

— Ты не замерз? — спросила Гермиона вместо гневного: «Где ты пропадал?»

— Немного задержался, потому что писал новогодние желания.

— И как? — Гермиона покосилась на свой блокнот.

— Мы слишком погрязли в рутине, ты так не думаешь? — сказал он.

— И что ты предлагаешь?

— Вспомнить, как мы полюбили друг друга когда-то.

Драко расстегнул пальто, и оказалось, что под полой он держал в руке букет цветов. В комнате, наполненной запахом ели и шоколада, Гермиона ощутила другой аромат — аромат роз и гардений — аромат их первых встреч, первых букетов, которые он ей дарил, аромат ее любви.

— Нам нужно больше времени проводить вместе, — сказал он, притягивая ее к себе. — Как насчет свидания?

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас, — ответил он, увлекая ее в поцелуй.

За окном продолжал сыпать снег, мигали огоньки на елке, под потолком кружилась омела, пахло чарующе-празднично — и теперь всё это имело смысл, потому что они снова вместе.

========== На краю времени ==========

Комментарий к На краю времени

Гермиона вдруг покраснела, пронзительно взглянула на него. И когда она наклонилась к нему, он не сразу понял, что ей нужно. Даже когда ее губы скользнули по его и она обвила ладонью его шею, он не сразу осознал, что она целует его. А когда она начала отстраняться, не получив ответ, он притянул ее к себе и поцеловал ее сам.

Рейтинг: PG-13

Постхог/романтика/хронофантастика/элементы ангста/счастливый финал

Неужели она так сильно его ненавидит? Иначе как объяснить, что, узнав, что он находится через столик от их компании, Гермиона замерла и так и сидела не двигаясь, как будто на нее навели Ступефай.

Обидно. Чертовски обидно. Девочка, в которую он был влюблен с третьего курса. Которая однажды дала ему пощечину. Но, конечно, не это стало поводом в нее влюбиться. А ее улыбка, которая никогда не предназначалась ему.

Астория — его невеста — красивая, что скрывать. Самая красивая ведьма во всем магическом мире. Но она не умеет так улыбаться. И ее волосы… слишком гладкие.

Драко никогда не отличался смелостью, но, может однажды стоило попробовать действовать иначе? И он подозвал официанта, чтобы послать его с бутылкой шампанского и запиской «Приятного вечера. Драко Малфой» к ее столику.

Прочитав записку и бросив взгляд на бутылку, Гермиона все-таки обернулась и посмотрела на него. Ее щеки полыхали, а рука с запиской дрожала. Драко улыбнулся. А Гермиона вскинула подбородок и направилась к нему.

Драко сделал вид, что не замечает ее гнев, и нарочито расслабленно откинулся на спинку кресла.

— Что это было? — тихо спросила она.

— И тебе добрый вечер.

— Почему ты посылаешь нам шампанское?

Драко выгнул бровь в притворном недоумении.

— Всего лишь хотел сделать тебе приятно.

На ее щеках снова вспыхнул румянец.

— Ты издеваешься?

— Грейнджер, о чем ты? — Конечно, он все понимал. В школе они всегда враждовали. Он сам много раз обзывал ее грязнокровкой. Глупо было думать, что она воспримет его жест как-то иначе.

— У меня встреча. Важная встреча. А ты… всё портишь. Зачем ты послал шампанское? Я, что, похожа на девушку, которой можно посылать шампанское?

— Слушай, Грейнджер, я не собирался тебя как-то оскорблять…

— Поговорим потом, — прошипела она.

Гермиона вернулась за свой столик и ни разу не бросила на Драко взгляд. Ее когда-то пышные волосы, которые ему так нравились в школе, теперь были прилизаны и собраны в пучок. На ней был строгий костюм. Но она все так же была чем-то очень увлечена: что-то рассказывала собеседникам и показывала им какой-то кулон на шее. Наверняка спасала мир или, как минимум, парочку бездомных эльфов.

Когда принесли счет и она расплатилась, то наконец обернулась к нему: очень быстро, все с тем же румянцем на щеках. Ее собеседники вышли из ресторана, а она взглянула на него снова. Счет выпал из рук. Драко подскочил и поднял его.

— Кофе?

— Нет, я собираюсь домой.

— Тебя подвезти?

Она застыла.

— Хорошо, — ответила после паузы.

Драко подставил ей согнутую в локте руку. Гермиона недовольно сжала губы — неужели она сделает это? — и вдруг перекинула руку через его. Если бы это видели Поттер с Уизли и его отец!

— Так что это за важная встреча? — спросил Драко, ведя ее к выходу.

Привратник уже подогнал машину — новый черный, как костюмы Драко, Феррари. Гермиона никогда не замечала в школе его дорогие мантии и костюмы, да даже его огромное поместье было для нее связано только с болью и пытками. Но люди меняются с возрастом. Ценность денег и престижа повышается. Драко бегло окинул Гермиону взглядом, чтобы оценить ее реакцию.

— Красивая машина, — сказала она. — Папа купил?

Драко почувствовал, что против его воли щеки начинают гореть.

Она это тоже заметила и отвела взгляд.

— Да, — ответил он сухо, садясь на место водителя.

— А чем занимаешься ты?

— Какая разница. Расскажи лучше о себе. — Драко резко нажал на газ, и машина сорвалась с места.

Гермиона вжалась в кресло и начала крутить кулон на шее.

— Что это у тебя? — присмотрелся Драко. — Маховик времени?

Гермиона помолчала, а потом сказала:

— Да.

— Теперь у нас можно носить маховики времени в магловском мире? — спросил он с сарказмом. — Откуда он у тебя?

— Мне дала Минерва Макгонагалл. Для исследований.

— Каких исследований?

— Ты же знаешь, в маховике времени лежит элемент, который позволяет путешествовать во времени. Я собираюсь исследовать его. — Ее голос вдруг стал другим, увлеченным и звонким. — Ты только представь, раскрыть секрет перемещения во времени? Секрет изменения реальности. Связать магию с наукой наконец! Это было бы потрясающе! — Она улыбнулась. — Сегодня я встречалась с возможными учредителями нашего исследовательского центра. Не думала, что встречу тебя в магловском ресторане.

— И ты собираешься дать маглам эти знания?

— Конечно!

— Но ведь маховик позволяет путешествовать только назад, и то в недалекое прошлое.

— Что ты хочешь сказать?

— Я бы предпочел иметь возможность путешествовать вперед, чтобы знать будущее и не совершать ошибки, чем постоянно возвращаться назад, чтобы что-то поменять.

— Я и без маховика могу тебе сказать, что жить без цели, пользуясь деньгами отца для сомнительных развлечений, — это не лучший путь в жизни.

Это был удар ниже пояса. Гермиона озвучила все его потаенные мысли и сомнения. Но все его друзья жили так и его невесте нравилась такая жизнь. Драко надавил на газ. Подрезал машину.

— Ты совсем как Астория! — сказал он зло. — Вечно во всем видит плохое! И всё для нее не так…

— Я… о ком ты? — Гермиона посмотрела испуганно на дорогу, на него. — Ты не мог бы ехать помедленнее?

— Моя невеста. Я скоро женюсь.

— Сбавь скорость.

Зачем он ей это рассказывает? Потому что женится он на Астории, которая нравится его родителям, точнее, ее счет в банке и деловые связи с его отцом. А ему самому нравится Гермиона. Вот в чем горькая правда. И предлагать ей стать его любовницей он не станет. Не такой человек Гермиона Грейнджер. А он трус. Обыкновенный трус, раз ничего до сих пор не сделал.

И ведь он сам во всем виноват. Он никогда не нашел в себе смелости ухаживать за ней. Дурацкий разговор. Дурацкая поездка. Дурацкая идея послать ей шампанское. Он снова отчаянно надавил на газ.

— Пожалуйста, Драко… — повторила Гермиона, с тревогой смотря в окно. Дорога уходила вдаль, в темноту.

Он снизил скорость до разрешенной.

Оба молчали. Драко почти не смотрел на дорогу, думая о ней, обо всей этой ситуации и упущенных возможностях.

— Драко! — прозвучал ее испуганный голос.

Он бросил взгляд на дорогу. Навстречу им вынырнул со встречной полосы грузовик. Драко выкрутил руль. Краем глаза увидел, как дернулась Гермиона. На ее груди взметнулся маховик. Скорость. Время. Движение. И Драко бросило вперед.

«Все закончилось», — мелькнула мысль.

Его снова дернуло. И он открыл глаза.

Голова болела по-страшному. Драко увидел какого-то мужчину перед собой. Опухший и потрепанный, в засаленной одежде, с отросшими волосами, мужчина смотрел на него.

— Ты… — прохрипел Драко. — Твою мать…

Это был он сам. Его отражение в зеркале. Он находился в ванной комнате, совмещенной с уборной. Кафель на стене облупился и кое-где был подернут плесенью. Это была ванная его дома. Того дома, куда ему пришлось переехать недавно, когда из его особняка вынесли всю мебель в счёт уплаты налогов, а сам особняк пришлось продать, чтобы выплатить долги.

Он вспомнил, как двадцать лет назад подвозил Гермиону Грейнджер домой. Тогда у него была другая машина, не старый подержанный форд. Они попали в аварию в ту ночь. Машина перевернулась, но они не пострадали. Драко довез Гермиону домой, а сам вернулся к Астории…

Астория…

Он вспоминает их вечеринки. Вспоминает их свадьбу. Их жизнь вместе.

Вспоминает, как однажды ему приходит приглашение изучать магические артефакты. Он помнит, что некоторые из них конфискованы из мэнора во время войны. Драко удивлялся их магии в детстве, а теперь может изучить ее. Письмо подписано главой исследовательской группы Гермионой Грейнджер. Она не сдалась после той аварии, когда маховик по какой-то причине перестал крутиться и ее идея исследовать потоки времени провалилась. Она не сдалась и начала исследовать целебные травы. Драко тоже всегда хотел заниматься чем-то таким. Он так воодушевлен новыми перспективами!

Но Астория против. У нее другие планы. У нее намечено несколько путешествий, и зиму она хочет провести в Италии, а не в Британии. Она не готова жертвовать своими планами ради его карьеры. В конце концов, зачем ему работать, к тому же на работе, которая приносит совсем небольшой доход? Ведь у них и так все есть.

Они и без того постоянно ругаются. И чтобы не ссориться в очередной раз, Драко соглашается с ней.

Больше его не приглашают работать.

У него появляются другие женщины. Конечно, это приводит к новым скандалам с Асторией.

Он вкладывает деньги, которые оставил ему отец, по совету мистера Гринграсса. Всё теряет. Долги. Снова долги. Астория уходит. Где-то в глубине души Драко даже рад. Но он долго не может прийти в себя после развода. Начинает пить.

Из мыслей его вырвал стук в дверь. Стучали и давно.

— Открыто! — Драко вышел из ванной.

Дверь распахнулась, и в дом вошла Гермиона. Он не ожидал, что отнять его палочку пошлют ее, и у него вырвалось:

— Лучше бы я погиб тогда.

— Не говори глупостей.

Он в такой жопе, и всё это видит она — женщина, в которую в глубине души он всегда был влюблен.

— Я… Драко… — она смутилась, но продолжила. — Тебе уже сообщили, зачем я тут?

— Еще бы! Письма каждый чертов месяц.

— Да, ты знаешь, — она смущена и говорит очень быстро, избегая смотреть ему в глаза. — Ты… Тебе запрещено использовать магию потому, что ты слишком часто использовал ее в магловском мире. Я… Я вынуждена забрать твою палочку.

— Пусть идут на хер!

— Мне очень жаль, Драко.

Господи, она его жалеет!

— Почему пришла ты? Ты же не имеешь отношения к аврорам!

Она не отвечает и только смотрит на него. Уже не такая молодая, но красивая, как всегда.

— Пусть все идут в жопу! — Драко схватил палочку, попытался наколдовать воду, но ничего не получилось. Они еще и заблокировали ее!

Драко бросил палочку на пол. Опустился у обшарпанной стены на грязный пол.

— Драко! Прошу тебя, Драко… — Гермиона подобрала палочку и села рядом. — Драко, прошу…

— Почему Поттер отправил тебя?

— Я сама попросила его…

Она вдруг покраснела, пронзительно взглянула на него. И когда она наклонилась к нему, он не сразу понял, что ей нужно. Даже когда ее губы скользнули по его и она обвила ладонью его шею, он не сразу осознал, что она целует его. А когда она начала отстраняться, не получив ответ, он притянул ее к себе и поцеловал ее сам.

— Драко… Драко… Очнись… прошу тебя, Драко… — голос доносился откуда-то издалека. Из другой жизни. Из другого измерения. Становился все ближе: — Очнись, Драко…

Драко глубоко вздохнул и открыл глаза.

Первое, что он увидел, — ночь за лобовым стеклом. Затем — склонившуюся над ним Гермиону.

Он потянулся к ней, схватил маховик, который висел на ее шее.

— Что? — вскрикнула она от его грубого движения.

А потом увидела то же, что и он — клубящийся вокруг поток времени.

Время струилось сквозь его пальцы, возвращаясь в крохотные песочные часы, которые бешено крутились, — и вдруг маховик застыл.

Драко выпустил маховик из рук, закрыл глаза и откинул голову на спинку сидения. Ему надо было осмыслить то, что он увидел в будущем.

— Он не двигается! — воскликнула Гермиона. — Маховик больше не двигается!

Драко снова открыл глаза, снова потянулся к Гермионе, но в этот раз, чтобы притянуть ее к себе. Он помнил теплоту ее губ в далеком будущем, помнил отчаяние в ее поцелуе, помнил, как стучало его сердце.

Маховик выскользнул из ее рук. Драко провел ладонью по ее спине, она закрыла глаза. И ощущая прикосновение ее губ, чувствуя ее так близко, как никогда, он знал, что в этот раз все сделает правильно.

========== Воздушные змеи ==========

Комментарий к Воздушные змеи

Она в теле Астории Гринграсс… значит, можно не притворяться. Можно рассматривать его так, как она никогда не решится. И в этот миг Малфой провел по ее волосам ладонью. Накрутил на палец светлую прядь, а потом резко отпустил и закрыл веки.

PG-13

Запретные отношения/неозвученные чувства/отрицание чувств/романтика

PS фф отредактирован

Кому пришло в голову заселять двух разнополых старост в одну башню? Даже наличие отдельной ванной не компенсировало то, что ей приходится делить башню с Малфоем. Нет, он очень изменился с пятого курса (а может, дело в том, что его отец в Азкабане). Он почти не задевает их, и в последний раз она услышала от него слово «грязнокровка» перед школой в магазине мадам Малкин, и с тех пор он больше ее не трогал.

Ее это полностью устраивало, а Гарри совсем нет! Гарри только и думал что о Малфое; он был абсолютно уверен, что тот стал Пожирателем смерти. Гермионе это ужасно надоело, поэтому когда Гарри попросил ее выпить оборотное и под видом Астории Гринграсс узнать, есть ли на Малфое метка, она согласилась.

В его комнате обычно идеальный порядок: Гермиона знала это, потому что по просьбе Гарри однажды обыскала его комнату. А вот его зелье для душа она уронила совершенно случайно… ну как случайно… просто ей хотелось ощутить этот аромат, который она всегда чувствовала от Малфоя, когда он проходил мимо. Стоило признать, что у него хороший вкус.

И теперь ей предстояло развести его на разговор. Она постоянно гадала, о чем можно беседовать с глупенькой Асторией. Астория не понимала простейших вещей, как бы Малфой ни пытался объяснить ей арифмантику. Гермиона слышала все их разговоры, потому что обычно в то же время она делала в гостиной уроки. Именно после очередной встречи Астории с Малфоем в их гостиной она и достала волос слизеринки.

Гермиона взглянула на бутылек — и выпила его содержимое.

Очень скоро ее волосы распрямились и стали пшеничного цвета. Гладкие, словно шелк. Глаза стали голубыми. А губы полными. Такая красивая — невольно признала Гермиона.

Она переоделась в слизеринскую форму, которую Джинни вынесла из раздевалки.

Осталось только делать вид, что в арифмантике она совсем не разбирается.

Гермиона отправилась в башню старост, зная, что Малфой уже должен вернуться с уроков.

Перед дверью она по привычке чуть не назвала пароль, но вовремя опомнилась и постучала в дверь.

Секунды длились, сердце колотилось.

Наконец, дверь распахнулась. На пороге стоял Малфой. Все еще одет в школьную форму. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Есть вещи, на которые лучше вообще не смотреть. Не смотреть никак. Особенно вблизи. И Гермиона отвела взгляд, понимая, что влипла. Все заготовленные слова улетучились, а Малфой улыбнулся и сказал:

— Привет.

Она никогда не видела его улыбку. Обычно он мерзко ухмылялся, скалился — и никогда, никогда! он не улыбался ей.

Она бессознательно улыбнулась в ответ и быстро сказала:

— Как дела?

— Хорошо.

Его холодные серые глаза смотрели так тепло и дружелюбно, что Гермиона снова растерялась и повторила за ним:

— Хорошо.

— Ты принесла задание? — спросил он, убирая сумку со стула.

Гермиона вошла в гостиную и села за стол.

Малфой достал учебник.

Гермиона, конечно же, ничего не принесла. Ей надо разговорить его, а не заниматься арифмантикой.

Вначале, когда их только заселили вместе, они избегали друг друга. И когда один появлялся в гостиной, то другой сразу же уходил к себе в комнату.

Но в последнее время домашнего задания стало больше. Малфой перестал уходить к себе, когда она клала учебники и садилась за стол (подальше от него, разумеется). Она надеялась, что он сдастся первым. Но он продолжал читать книги или решать задачи.

Он ее, наверное, даже не замечал. А она часто думала о том, что если бы не его обидные слова в течение пяти лет, то она, может, и не старалась бы так сильно преуспеть в учебе.

Иногда она замирала, глядя, как он грызет перо, раздумывая над заданием. И приходила в себя, только ловя на себе его сердитый взгляд.

И они никогда не разговаривали.

— Хотела повторить арифмантику?

Он заерзал на стуле, рассматривая ее. Гермиона привыкла видеть Малфоя спокойно-сосредоточенным, на худой конец, злым, но не растерянным. Она почувствовала себя не в своей тарелке под его пристальным взглядом.

— Да.

— Хорошо, позанимаемся с моими записями, — сказал он. — Тебя кто-то обидел? Я слышал, что в женской раздевалке пропала форма. Твоя?

Малфой втянул носом воздух. Но его губах мелькнула та самая ухмылка, но тут же исчезла.

— Нет, — ответила она как можно спокойнее. Форма действительно была не ее. Она сказала правду, а это значит, что Малфой не почувствует фальшь в ее словах.

Малфой встал и пересел на соседний с ней стул.

Он всегда так делает, когда ее нет в гостиной?

— Асти, ты сегодня вкусно пахнешь.

Гермиона оцепенела. Весь ее план разговорить его шел прахом, потому что говорить с Асторией он, судя по всему, не собирался! А сейчас он касался носом ее волос!

Он скользнул носом ей на шею. И тут Гермиона поборола оцепенение и отодвинулась.

Он усмехнулся снова.

— Твой парфюм похож на шампунь грязнокровки.

— Не сравнивай меня с какой-то грязнокровкой… Что? Когда ты нюхал ее шампунь?

— Когда она вылила на пол мое средство для ванной.

Он помнит…

— Уверена, она сделала это не специально.

— Она все делает специально! Все мои вещи в шерсти ее кота! Это жирное волосатое чудовище каждую ночь лезет ко мне под одеяло…

— Он не жир… — Гермиона сузила глаза. — Ты шутишь?

— Он такой же упоротый, как все гриффиндорцы. Его невозможно отогнать. Всюду следует за мной. Как ты думаешь, это, наверное, потому что я ему нравлюсь?

— Я думаю, он просто… он просто голоден.

— В два часа ночи?

— Именно в это время коты просят еду.

— Значит, ты ничего не принесла сегодня?

— Нет, я просто…

— Хотела поболтать?

— Да, я…

Малфой притянул к себе сумку. Порывшись, он достал какой-то очень знакомый предмет.

— Ты когда-нибудь видела воздушных змеев? Магловских воздушных змеев?

— Конечно!.. Конечно, я их никогда не видела.

Гермиона однажды мастерила воздушного змея с отцом. Она могла бы прочесть Малфою лекцию о змеях. Однажды она хотела рассказать о них Гарри и Рону, но они, естественно, не стали ее слушать. Гарри думал только о Малфое, а Рон ушел за печеньем.

— Посмотри. — Он протянул ей змея. — Нравится?

Змей был сделан вручную. Темно-зеленый с серебристым хвостом. Когда Малфой успел его смастерить?

Она точно знала, что он работал не здесь. Она знала почти каждый его шаг. Не специально, конечно, а из-за Гарри…

— Ладно, если ты не хочешь делать уроки, я пойду.

— Подожди! Ты сам его смастерил?

— А кто же еще…

— Это магловский змей, ты же ненавидишь маглов…

Он ухмыльнулся, глядя на змея.

— Я просто хотел попробовать запустить его.

Гермиона заметила, что в конструкции была ошибка. Змей, даже если и взлетит, то обязательно будет падать. Но она не могла сказать Малфою об этом, ведь Астория о воздушных змеях не знает ничего.

Малфой сунул его в сумку и встал.

— Ты куда?

— Попробую запустить его сейчас. Хочешь пойти со мной?

— Прямо сейчас?

— А когда еще? Ты думаешь, у нас еще будет время? Не бойся, время летит так быстро, что завтра ты забудешь, что мы были вместе.

Времени у нее еще достаточно, пока действие оборотного средства подойдет к концу. Главное, чтобы им никто не встретился в замке!

— Я не забуду.

Малфой наклонил голову в сторону и улыбнулся:

— Возьми мое пальто.

— А ты?

— Я надену мантию.

Есть вещи, которые делать нельзя. Нельзя укрываться пальто Малфоя, которое так неуловимо пахнет им. И нельзя идти с ним вместе по замку, где их может увидеть любой и даже сама Астория, но Гермиона шла с ним рядом и аромат с его пальто окутывал ее всю.

На улице было холодно. Ветер поднимал с земли осенние листья.

Они направлялись к Черному озеру, где не было деревьев. Здесь ветер дул еще сильнее. Гермиона поняла вдруг, что вряд ли они смогут с ним справиться.

— Если начнется буря, мы не сможем его запустить, — прокричал Малфой, давая ей змея. — Отпусти его, когда я скажу.

Он стал отходить, раскручивая катушку. И когда веревка натянулась достаточно, крикнул:

— Отпускай.

Гермиона отпустила.

Змей поднялся в воздух. Закрутился в восьмерку, дернулся — и полетел вниз.

— Можно теперь я?

Малфой кивнул. Дал ей катушку, а сам поднял змея.

— Беги!

Гермиона побежала, натягивая веревку. И когда Малфой отпустил змея, ей оставалось только удерживать его в воздухе.

Солнце вышло из-за облаков. Гермиона зажмурилась. А змей стал дергаться и заваливаться вбок.

Малфой побежал, встал за ее спиной и сжал ее ладонь с катушкой. Гермиона могла бы справиться и сама, но она замерла, понимая, что рука Малфоя касается ее. Змей трепетал над их головами, заваливался, поднимался снова и снова летел вниз.

Рука Малфой соскользнула с ее.

— Это бесполезно, — проговорил он, — с ним что-то не так. Придется собирать его снова.

И затем змей рухнул прямо им под ноги.

Гермиона повернулась, чтобы поднять его, но столкнулась со взглядом Малфоя.

Она в теле Астории Гринграсс… значит, можно не притворяться. Можно рассматривать его так, как она никогда не решится. И в этот миг Малфой провел по ее волосам ладонью. Накрутил на палец светлую прядь, а потом резко отпустил и закрыл веки.

Он стоял с закрытыми глазами, тогда как Гермиона, наоборот, рассматривала его: изгиб губ, линию подбородка, вспыхнувший на щеках румянец.

Не открывая глаз, он провел пальцами по ее шее, по подбородку. Приподнял ее голову.

Сердце сделало кульбит. Упало и забилось снова, как тот змей трепетал на ветру.

Драко наклонился. Гермиона прикрыла веки.

Их губы соприкоснулись. И когда Гермиона наконец открыла глаза, то увидела, что веки Драко все еще были опущены.

Ветер подул снова. Малфой открыл глаза, отстранился и стал поднимать змея.

— Я попытаюсь, — прохрипел он, — попытаюсь запустить его снова.

Обратно шли молча. Действие оборотного зелья скоро подойдет к концу, она вернется в Башню старост и уйдет к себе в комнату, чтобы опять не пересекаться с Малфоем. А Гарри?.. она и забыла о нем.

— Твое пальто, — сказала она, возвращая Драко его пальто.

Он взял его и пошел к лестницам.

Гермиона сделала шаг к слизеринским подземельям, а потом услышала:

— Наверное, ее кот сегодня снова полезет ко мне под одеяло.

— Наверное, ты ему нравишься, — она взглянула на него.

Малфой усмехнулся.

— Наверное, он мне тоже.

Его шаги раздались на лестнице, а Гермиона все еще чувствовала с одежды аромат его духов.

========== Последний (романтический) герой ==========

Комментарий к Последний (романтический) герой

Это мог бы быть потрясающий романтический квест, но вместо Рона на необитаемый остров попал наглый, самовлюблённый слизеринец, и теперь Гермионе придется поработать с ним в паре. Кажется, будет жарко.

Рейтинг: Pg-13

Пляжи/постхог/романтика/флафф/юмор/счастливый финал

PS фф отредактирован!

Пляж с белоснежным песком, одинокая пальма вдали, листьями ласкающая бирюзовую воду, — казалось, они попали в рекламный буклет. Жаль только, что их внезапное перемещение случилось прямо из офиса в Министерстве. В шерстяном костюме становилось ужасно жарко. Малфой, судя по всему, решил так же — он, что-то ворча себе под нос, снимал рубашку.

Их отношения в школе нельзя было назвать безоблачными, но даже врагу она не могла пожелать сгореть под ярким солнцем тропического лета.

— Не снимай ее! Ты сгоришь!

— А все благодаря кому — благодаря тебе.

Он отмахнулся рубашкой.

Гермиона потянулась за палочкой, чтобы наложить охлаждающие чары, но не нашла ее. Она осталась в офисе на столе.

— Я уже написал заявление в отпуск, но я собирался туда привычным способом — с помощью поезда, да даже самолёт был бы лучше, чем попасть сюда вот так…

— Прекрати.

— Почему это? — он поднял бровь.

Ему ужасно шло такое выражение лица, и он этим бесстыдно пользовался.

— Потому что это ты во всем виноват… Да, ты! Ты побежал к столу и схватил коробку!

— Во-первых, я шел, а не бежал. Во-вторых, коробка лежала на моем столе.

— Но на ней было мое имя.

— Ты не дала мне ни одного шанса разглядеть, чье имя там стоит, — Малфой покраснел, но Гермиона была уверена, что он просто обгорел на солнце.

— Это была важная посылка… — сказала она.

— Я заметил. Поэтому мы тут. А все потому, что ты вцепилась в коробку так сильно, что она порвалась.

— И мы оба дотронулись до портключа, — закончила за него Гермиона. Но она, и правда, ждала важную посылку от Джорджа. Подарок ей и Рону на помолвку. Помолвку, которой не будет, потому что их отношения с Роном не сложились. А она не хотела, чтобы кто-то узнал об этом раньше времени.

— Ладно, — сказал Малфой, — как мы будем отсюда выбираться?

— Мальчик, который выжил! — раздался голос над их головами. Над пляжем появилось огромное полупрозрачное лицо Гарри. — Я — мальчик, который выжил, — представилась голограмма голосом Гарри. — И ты тоже выживешь! Надеюсь.

— Что за фигня, — процедил Малфой.

— И вы попали в прекрасный романтический квест! — радостно сообщила голограмма. — Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, добро пожаловать на наш романтический остров!

— Я не Уизли!

— Ваша цель — выполнить несколько заданий и не погибнуть в пучине нежных чувств!

— Мы утонем в таком количестве сахарного сиропа. Что за нейросеть писала ему текст?

— Что мы должны сделать? — спросила более практичная Гермиона, понимая, что чем быстрее они выполнят задание, тем быстрее вернутся домой.

— Задание первое, — Гарри сделал театральную паузу, — найти кокосы. А для этого вам придется работать в паре.

Голограмма схлопнулась, и Гермиона с Малфоем остались на берегу океана одни.

— А если забить на задание?

— Чем быстрее мы выполним задание, тем быстрее ты вернешься обратно.

— Ну хорошо. Я иду туда, — он указал на пальму вдали, — а ты — вон к той роще. Найдем кокосы и отправимся домой.

Солнце пекло. Ноги горели. Драко снял ботинки, закатал брюки и вошел по щиколотку в прохладную воду. Хорошо. Не то чтобы он совсем не любил приключения, но обычно они заканчивались для него не лучшим образом. Либо его ранил гиппогриф. Либо дело заканчивалась ещё хуже — Драко бросил взгляд на Темную метку на предплечье.

Впрочем, сейчас приключение не обещало ничего опасного. Если они, конечно, смогут отсюда выбраться. Надо только найти кокосы…

Волны накатывали на стопы. Набегали облака, закрывая солнце, и тогда Драко начинало нравиться, что он случайно дотронулся до этого портключа. К тому же это был повод наконец набраться решимости и поговорить с Грейнджер — может, даже пригласить ее на свидание. Но ее помолвка с Уизли, о которой гудел весь отдел…

Было так жарко, что ему ужасно хотелось окунуться в воду. Он достанет кокосы — и пойдет купаться. Как там говорят маглы про лимон и лимонад?

Гермиона шла босиком по берегу, пиная воду. Не то чтобы ей никогда не хотелось оказаться на необитаемом острове. Но никогда она не думала, что попадет туда вместе с Малфоем. Они вместе работали. И все их встречи были максимально неловкими. Нет, они не вспоминали прошлое. В конце концов, они взрослые люди. Но они не разговаривали и не шутили, как это обычно бывало, когда Гермиона встречала других однокурсников. Но самым неприятным в их случайных встречах было то, что Гермиона, едва видела его светлую макушку, начинала ронять из рук бумаги, толкать растения в горшках и совершенно неуместно пялиться на его грудь, если верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты. Наверное, именно поэтому и случилось то, что произошло сегодня с этим подарком.

Наконец, она оказалась под пальмами. Широкие листья колыхались высоко под облаками. Сколько она ни задирала голову, кокосы не видела. Она отправилась искать дальше. Мимо прошел Малфой (заметно покрасневший), и кокосов у него в руках не было.

Обойдя остров, они встретились там же, откуда начали поиски.

— Ничего себе романтический квест, — проворчал Малфой, садясь под пальмой. — На всем острове ни одного кокоса. — Он поднял голову. — Кроме…

— Кроме этих двух, — сказала Гермиона, проследив за его взглядом. Действительно, на верхушке пальмы висели два кокоса.

— И кто полезет за ними?

Жарко, очень жарко… Щеки горят — жар. Капля пота стекает в ложбинку груди. Ноги трясутся на плечах Малфоя. Он придерживает их руками.

— Давай же, Грейнджер, — рычит он, — покажи, какая ты хорошая девочка…

— Сейчас, Малфой. Продержись еще чуть-чуть… я сейчас… я почти…

— Ну же…

— Сейчас… поменяй угол… вот так, да…

Ноги дернулись, и Гермиона чуть не свалилась на землю — Малфой успел придержать ее за ноги и аккуратно поставил на песок.

— Давай еще раз, — сказала она, — я почти дотянулась до них!

— Ну уж нет. Даже гиппогриф не смог бы так оттоптать мои плечи… Если бы ты знала, как они горят!

— Я же говорила про солнце…

— Ну его на фиг этот квест…

— Ты мог бы воспринимать этот квест как большое и красивое приключение, а не жаловаться!

— Кое-что приятное во всем этом всё-таки есть.

— Правда?

— Да. Когда ты пыталась сделать омлет из моих плеч, я иногда задирал голову, чтобы посмотреть, почему ты до сих пор возишься… Твоя юбка, точнее под нею… И не вздумай прижимать меня к пальме, Грейнджер! Я знаю, что ты неровно дышишь к моему носу. Не трогай меня! Нет! Я сказал — нет…

Послышался глухой удар. За ним второй. Это два кокоса один за другим упали на землю.

Гермиона отпрыгнула от Драко и подняла кокосы. Жаль, что в ее безразмерной сумке не нашлось ни солнцезащитного крема, ни купальника, ни шлепанец, и даже бутылка оказалась пустой. Зато там нашелся перочинный ножик — и сейчас он им очень пригодится.

— У кокоса есть глазки. — Гермиона вертела очищенный орех в руке. — Один из них можно продырявить.

Драко смотрел на ножик, а потом сказал:

— Давай его сюда.

Пока он возился с кокосом, Гермиона рылась в сумке. После детских праздников у Гарри у нее всегда оставалась куча цветных трубочек.

— Вот, возьми. — Гермиона протянула ему трубочку, которую нашла на дне сумки между бумагами и косметикой.

— А в твоей сумке не найдется портключ в Министерство?

Сок был теплый, почти горячий. Но сейчас он казался самым прекрасным, что Гермиона пила в своей жизни. Солоноватый, со вкусом кокоса. Каждая капля казалась волшебным нектаром. Лежать под пальмой теперь было хорошо — просто восхитительно. Может, пора искупаться? Только сначала бы поесть. Малфой, видимо, решил так же. Он нашел камень на берегу. Разбил сначала свой кокос, а затем и ее.

— По вкусу похоже на орешки, — сказала Гермиона, разжевывая плотную маслянистую мякоть, — как же это вкусно. Боже, как же вкусно…

— Мы не выберемся отсюда живыми, — отозвался Малфой, доедая свой орех.

— Хватит ныть.

— Я не ною, это жестокая реальность. Еще и плечи болят.

— Я предупреждала тебя не ходить без рубашки. Ты весь сгорел. — Ее руки были перепачканы кокосовым маслом, и ей было так хорошо, что даже Малфоя хотелось сделать счастливым. Поэтому она сказала: — Ты можешь попробовать смазать кожу кокосовым маслом. Говорят, это помогает от ожогов.

Малфой скептически поднял бровь, но все-таки начал размазывать масло по плечам.

— Ай…

— Больно? — Гермиона подалась к нему.

— А че это вы тут делаете? — Из-за пальмы выглядывал Долгопупс и наблюдал за ними с большим интересом.

— А ты что тут делаешь? — крикнул Драко.

— Ошибся временем. — Невилл крутанул маховик и исчез.

— Куда он делся? У него был маховик! — простонал Малфой. — Он мог забрать нас отсюда!

— Куда это вы собрались? — Голограмма Гарри снова появилась над ними. — Вы справились с заданием, поэтому переходите на второй уровень! Найди еду и съешь ее! Ищите под пальмой сундук!

Когда они нашли сундук, присыпанный песком, пить хотелось ужасно.

— Я первая!

— Ты всегда должна быть первой?

Гермиона распахнула крышку сундука. Некоторое время она молча смотрела внутрь.

— Да нет, не всегда. Я совсем не против, если сегодня первым будешь ты.

Драко заглянул в сундук и увидел извивающихся флоббер-червей и записку на дне: «Съешь и получишь бутылку минералки!»

— Это ты всегда тянула руку на уроках…

— Это ты всегда выпендривался…

— Да я вообще не голоден!

Ну… Хорошо… Ей придется делать всё самой. Каким бы красивым ни был Малфой, он оставался эгоистичным засранцем. Такими людьми можно любоваться… Издалека.

Гермиона вздохнула и снова посмотрела на копошащихся флоббер-червей. Тут должен быть какой-то подвох… не зря же квест составлял Джордж Уизли.

Гермиона взяла одного толстенького. Уже на ощупь он казался каким-то странным. Зажмурившись, Гермиона положила червяка в рот. Из глаз полились слезы. Джордж — это Джордж! Это был не настоящий флоббер-червь. Это была мармеладка. На вкус как мусс из маракуйи. Второй оказался по вкусу как спелое манго. Третий…

Малфой смотрел, как Гермиона, рыдая, ест флоббер-червей.

В душе снова зашевелилось то самое чувство, что вечно не давало ему жить спокойно. Чувство, которое не дало ему стать нормальным Пожирателем Смерти, убить директора и сдать Поттера, когда того привели в Малфой мэнор. Совесть. И теперь она снова колола и кусалась. И Драко уже знал, что последует за этим.

— Отдай! — Гермиона попыталась перехватить его руку.

— И не подумаю!

— Отдай червя! Он мой!

Драко сумел схватить червя, сунул его в рот и разжевал. Ананасовое мороженое… Холодное с кусочками льда. Зачарованные мармеладки!

Едва они съели мармеладки, как в сундуке появились две ледяные бутылки воды — и это было прекрасно.

Потом Драко лежал на песке. Решив, что он уснул, Гермиона сняла одежду и побежала к океану. На ней простое черное белье — сойдет за купальник.

Наконец-то! Прохладная вода после жары на берегу. Гермиона блаженно прикрыла глаза, погружаясь в воду по самое горло.

Как же хорошо…

В такие моменты даже Малфой не кажется раздражающим… раздражающе-красивым. Впрочем, всё равно… ей слишком хорошо, чтобы переживать о Малфое.

Услышав всплеск, Гермиона открыла глаза. Малфой стоял рядом, мокрый и довольный, а с его волос стекала вода.

— Я думала, ты уснул.

— А я думал, ты мне расскажешь.

— Что именно?

— О вас с Уизли…

— Ну это долгая и не очень приятная история об одной паре с очень разными интересами… Если говорить откровенно, то мы с ним…

— А че это вы тут делаете? — Долгопупс стоял на берегу и смотрел на них.

— Долгопупс! — заорали они вдвоем. Но он уже снова растворился в горячем воздухе.

— Итак, вы прошли второй этап! И, кажется, выжили! — Голограмма Гарри просияла над ними. — И каковы червячки на вкус?!

— Я его ненавижу, — пробормотал Малфой.

— Кажется, я теперь тоже.

— Вы успешно справились с предыдущими заданиями. Теперь вам предстоит выполнить третье! Самое простое. Вам надо построить Хогвартс из песка!

— Всего-то! — язвительно сказал Малфой.

— Удачи, дорогие Гермиона и Рон.

— Я не Рон!

Голограмма Гарри исчезла.

— Построим замок — и мы свободны, — сказала Гермиона. И отвернись, когда я буду выходить на берег.

Солнце уже не пекло так сильно. Песок все еще был теплым, почти горячим. Строить замок оказалось не самым плохим занятием. Точнее это было одним из лучших занятий, которым Гермионе пришлось заниматься в последнее время. Пересыпать песок между пальцами, лепить башни и отключаться от мыслей, которые обычно ни на секунду не оставляли в покое. Не думать ни о чем. Слушать, как волны шепчут берегу какой-то романтический бред.

Малфой рядом лепил башню старост. Сосредоточенный, задумчивый, со складкой между бровей, он казался очень красивым. Он помогал с квестом, хотя мог бы лечь под пальмой и просто наблюдать, как она всё делает сама. Какое-то очень приятное чувство расцветало внутри — и это было больше, чем просто очарованность его внешностью. Он поднял на нее взгляд, и Гермиона ему улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она, — что помогаешь.

— Это же и мой квест.

— Но в школе ты всю работу скидывал на своих друзей.

— Каждый человек может изменить свой характер, если захочет.

— А почему ты захотел?

Она только тут поняла, какой личный вопрос задала. Поняла по тому взгляду, какой бросил Драко на свое предплечье.

— Я видел, к чему привело моих близких служение злу. — Он завершил вытягивать башенку. — Грейнджер! Осторожнее!

— Что?

— Не наступай.

— Ой! — нога увязла в песке, а коленом Гермиона провалилась прямо в Большой зал.

— Слушай, — сказал Малфой, осматривая наполовину разрушенный замок, — а на фиг это задание…

— Нам надо доделать замок, чтобы вернуться.

— Его все равно смоет прилив…

Драко взял ее за руку и потянул к себе. Кажется, это место было зачаровано, потому что песок под ними стал сыпаться. Первой упала Гермиона. Малфой на нее. И, похоже, в этот раз они разнесли замок полностью.

Теплый песок под нею, заходящее солнце, серые глаза, в которые она погружалась сейчас, как в море. Изгиб его губ, как узор волны на влажном и горячем песке. И музыка… ужасно романтичная музыка, которая лилась откуда-то с воздуха. А сверху сыпались и сыпались лепестки.

— Вы победили! Вы выжили! Рон и Гермиона, поздравляем! — раздался голос Гарри.

— Только не это, — зашипел Малфой.

— Ты не Рон! — закричал Гарри. Он был не в виде голограммы, а из плоти и крови. Рядом с ним стояли Джинни и Джордж с женой, и Луна с новым парнем, и приятели Гермионы с Министерства.

— А ты только заметил? — Драко отряхнул с волос песок.

— Гермиона, мы приготовили вам с Роном сюрприз… — встрял Джордж. — Отпуск для двоих…

— А ты лежишь под этим, этим… — голос Гарри дрожал.

— Мы расстались с Роном, — пришлось наконец признаться Гермионе. — Помолвки не будет…

— Как это не будет? — Драко встал с песка, все ещё держа Гермиону за руку. — Я сделал Грейн… Гермионе предложение. Мы женимся, если вы ещё не поняли.

— Малфой, ты не жилец! — кричали Гарри и Джордж, доставая палочки.

— А че это вы тут делаете? — из-за пальмы выглядывал Невилл.

— Не одолжишь маховик? — Драко кинулся к нему.

— Еще чего, Малфой!

— Пожалуйста, Невилл, одолжи нам маховик, — попросила Гермиона.

Долгопупс колебался мгновение, а затем снял с шеи цепочку с маховиком и протянул ей.

— Куда? — прошептала она Драко.

— В этот же день, когда мы тут появились!

Гермиона крутанула маховик.

Пляж с белоснежным песком, одинокая пальма вдали, листьями ласкающая бирюзовую воду.

— Спасибо, я оценила твою шутку про нашу помолвку, — сказала Гермиона.

Малфой провел по ее щеке ладонью, смахивая песчинки. Запустил пальцы в спутанные кудри…

— С чего ты взяла, что я пошутил? — ответил он, притягивая ее лицо к своему.

========== В двухстах метрах от моря ==========

Комментарий к В двухстах метрах от моря

Время и расстояние не лечат

Рейтинг:

Ангст/бывшие/воспоминания/запретные отношения/отношения втайне/постхог/сложные отношения/открытый финал

Гермиона

Жара, запах сосен и моря. Католическая церковь почти на самом берегу, всего в двухстах метрах от моря. В детстве после окончания службы Гермиона с друзьями сразу же бежала на пляж.

Сегодня вся семья, как всегда, сидела на первой скамейке. Папа, мама, тетя Вики и ее муж Джон и их дочка Роми. Сегодня все были одеты нарядно, но дело было не в том, что они пошли в церковь. В церковь наряжалась разве что мама. Но сегодня после службы они собирались в ресторан праздновать ее возвращение в Англию. Гермиона училась в Бостоне на магловского врача, чтобы совместить знания медицины с колдомедициной и, наконец, вернулась домой, чтобы помогать отцу в его клинике.

Службу вел молодой священник, направленный в их приход в прошлом году (так сказала мама). И когда священник говорил о прощении, его речь сбивалась, а голос дрожал.

В конце проповеди прихожане поднялись, чтобы получить причастие. В проходе быстро собралась очередь. Гермиона, которая и до этого была как на иголках, хотя вряд ли кто-то мог это заметить, так прямо и спокойно она сидела с застывшим выражением на лице, бросилась к выходу, но была поймана отцом.

— А как же причастие? Ну-ка, ну-ка, давай, — пожурил ее отец и поставил в очередь за мамой.

Гермиона шла, смотря в затылок маме, иногда поднимала глаза и видела священника, который в это время давал остию прихожанам. Она не видела его глаз, только сияюще-белый воротничок его рясы.

Чем ближе подходила очередь, тем более легкими и слабыми становились ноги. Тянуло запахом жасмина из открытой двери, за спиною священника лился солнечный свет, и в солнечном свете кружились пылинки. Гермиона наблюдала их ленивый танец, понимая, что сейчас подойдёт к нему. Осторожно перевела взгляд на его лицо и встретилась с серыми глазами. Она ничего не успела прочесть в них, так быстро она отвела взгляд, а он отвел свой.

Мимо прошла мама, которая уже получила остию. Сердце стучало, готовое выпрыгнуть из груди, когда Гермиона приблизилась к священнику. Она пыталась держать в голове образ Всевышнего, чтобы причаститься к его свету и силе. Она пыталась выбросить из головы мужчину перед ней. Священник пробормотал слова благословения. Гермиона приоткрыла рот. Холод его тонких пальцев. Жар ее сердца. Ее губы коснулись его пальцев, когда он давал ей остию.

Не так она представляла свое возвращение.

— Это не твой одноклассник? — спросила мама.

Внутри все трепетало.

— Да, — ответила она быстро, и не дожидаясь еще вопросов, села в машину, которую ей одолжил отец. Двоюродная сестренка напросилась ехать с ней.

— Он красивый, — сказала Роми.

— Кто?

— Наш священник. Ты видела, какие у него светлые волосы? Карина говорит, что вырастет и выйдет за него замуж.

— Кто такая Карина?

— Мы с ней вместе учимся в школе.

— Скажи ей, что в католичестве священники не могут жениться, — сухо сказала Гермиона.

— Ой, — вскрикнула Роми, когда машина слишком резко остановилась.

— Это здесь?

— Да, вот этот ресторан, с деревянными столиками, — ответила сестренка, — твой папа тебя прибьет, если узнает, как ты водишь.

— А ты ему не говори, — огрызнулась Гермиона.

— Устала после дороги? — спросила мама, когда Гермиона вошла в ресторан. — Не выспалась?

— Все в порядке, — ответила она, садясь рядом с Роми. Повернулась к ней и спросила: — Думаешь, он красивый?

— Кто? — уже принесли меню, и Роми забыла их разговор в машине.

— Никто.

В ресторане они собрались из-за ее приезда, поэтому сбежать было никак нельзя. И не отвечать на вопросы тоже. Так прошел обед. Гермиона рассказывала про жизнь в Америке, но больше слушала отца, который любил поговорить.

Мама несколько раз спрашивала, в порядке ли она. А отец отметил, что она слишком бледная и разговор перешёл на то, какой долгий перелет из Англии в США, и каждому было на что пожаловаться. Гермиона тоже летела самолётом. Министерство не выдает портключи для частных путешествий.

Этот разговор мог бы тянутся еще дольше, если бы родители не решили вернуться домой. Гермиона не стала говорить, что собирается спуститься к морю. За ней обязательно увязалась бы Роми. Поэтому она сказала, что идёт прогуляться по магазинам. К счастью, многие туристические магазины были открыты днем.

Мама хотела было пойти с ней, но потом решила, что всё-таки вернется домой и присоединится к ней позже.

Не то чтобы Гермиону напрягали семейные встречи. Наоборот, она очень любила их. После того, как она стерла память родителям и потеряла их почти на два года, у нее очень изменилось к ним отношение. Теперь, возвращаясь домой на каникулы, она больше времени проводила с ними, чем с семьей Рона. Хотя они и оставались с Роном друзьями.

Когда она уезжала в Америку, у нее была только одна причина, чтобы не ехать. И та же самая причина, чтобы уехать поскорей. Она выбрала уехать. Прошло семь лет, и она вернулась навсегда. И сразу же встретилась со своей ошибкой и поражением из прошлого.

Все ушли домой, а она сначала сидела на террасе ресторана, пила лимонад, а под вечер сорвалась и поехала на дальний пляж, куда они обычно на каникулах ездили с друзьями.

Туристы не знали про это место. Чтобы добраться туда, нужно сначала проехать по гравию, а потом долго спускаться пешком по отвесному склону, чтобы, наконец, оказаться на небольшом галечном пляже с обжигающе-холодной водой даже летом.

Это было ее местом силы. В которое она пришла только раз, с тех пор как уехала из дома. Она избегала этого места, когда приезжала погостить к родителям, но не сегодня. Ей надо покончить с прошлым, если хочет продолжать жить здесь.

Гермиона не хотела аппарировать в мире маглов, поэтому взяла отцовскую машину. Она уже и забыла, как это — ездить по бездорожью. Но отцовский пикап привык и не к такому. Гравий бил пузо машины. Внутри все замирало. Но по-другой причине, не из-за тряски. Наконец, Гермиона была на месте. Оставила машину и начала спускаться. Перед ней плескалось бирюзовое море. И чем дальше от берега, тем ярче становился цвет воды, напоминая цвет карибского моря.

Как хорошо, что сегодня на пляже пусто. Скоро начнется сезон, приедут туристы, и всё больше местных начнет приходить на этот пляж, но сейчас здесь не было никого. С одной стороны пляж резко обрывался за скалой. С другой стороны — коряги и кусты. Внизу Гермиона шла по берегу, вдыхая знакомый с детства запах моря, слушая тишину и шум волн. Шла, смотря как волны набегают на берег, чувствовала камушки под подошвой босоножек и жалела, что не взяла с собой сланцы.

Завернув за куст, Гермиона замерла.

У берега по колено в воде стоял человек. Он уходил в море. Одна волна подняла его и погребла под собой. Он встал. Упал снова. Волна сбила его с ног, но он снова встал. И, наконец, вышел туда, где не было волн и можно было плыть.

Когда она видела похожих людей в Бостоне, ее выбивало из реальности и она не сразу приходила в себя. Так и сейчас. Гермиона пыталась дышать глубоко, чтобы только угомонить внезапно начавшуюся дрожь.

Нет, то был не ветер, который становился сильнее. И не только из-за холода ей пришлось закутаться в ветровку, пока Драко Малфой плавал в море.

Наконец, он начал выходить на берег.

Может быть, он не видел её. Может быть, смотрел сквозь нее, но когда он подошел уже почти к самому берегу, мокрый, покрытый мурашками после холодной воды, их глаза встретились.

Гермиона не знала, что должна сделать: стоять там или пойти ему навстречу.

Она выбрала последнее. Точнее, её ноги выбрали за неё, всё её тело выбрало за неё.

Он стоял там же, по колено в воде и не подходил. Тогда ей пришлось снять босоножки и войти в холодную воду.

Некоторое время она смотрела ему в глаза.

Те самые глаза, которые видела в церкви.

Те самые глаза, которые смотрели на неё когда-то в Большом зале и на уроках. Холодные. Насмешливые. Серые глаза.

— Я вернулась, — сказала она.

— Это очевидно, — ответил он.

Она однажды сбежала от него в Америку, потому что не справилась со своими чувствами. Но время и расстояние не лечат. Теперь она это знала.

Гермиона подошла к нему сама и обняла его. Он был мокрым и холодным, на теле мурашки. Ее платье слиплось и промокло сразу же, как она прижалась к нему. Стало холоднее, чем прежде, но она продолжала его обнимать.

Его руки безвольно висели, но, наконец, он обнял её тоже.

Гермиона подняла голову. Внутри разливались тепло и нежность, которых ей так не хватало в Бостоне.

Потянулась к его губам. Он толкнулся к ней. Их губы едва коснулись. Секунда — вот он уже выходит на берег. Но она была уверена, она знала — это был поцелуй.

— Я стал священником, — сказал он.

— Я знаю, — ответила она очевидное. — Не знала, что ты так сильно веришь.

Он пожал плечами.

— Тебя подвезти? — спросила она, смотря как он одевается: черные брюки, рубашка. Он выглядел почти так же, как в школе, если бы не белый воротничок.

— Я все ещё умею аппарировать.

— Твоя метка… она не мешает тебе?

— Моя метка мешала только тебе, — ответил он ледяным тоном, — все остальные считают ее татуировкой.

Они возвращались по той же дороге. Долго поднимались по крутому склону, хватаясь за кусты, опираясь на камни, чтобы не споткнуться и не сорваться вниз.

Каждый сам по себе.

Драко

Бывают вечера, когда опускается солнце, рыжее, обжигающее, как на старой колдографии. От гравия поднимается пыль и жар, накопившийся за день, топит улицу, и, кажется, что попал в другой мир, в другое измерение. На самом деле, Драко не сбился с пути. Он нарочно аппарировал на утес, чтобы идти по горячему гравию к морю. Он искал, искал, искал на этой дороге что-то оставленное тут давным-давно.

Бывают дни, когда останавливаешься, и глядя на заходящее солнце на берегу моря, ненадолго приходишь в себя и понимаешь, что ничего не знаешь об этом мире, об этой жизни. Обида придает жизни смысл? Неудачи заставляют идти вперед? Но какое дело до обид и неудач, когда на море закат.

С тропинки было видно море, ледяное, холодного серого цвета у берега и почти зеленое вдали.

Драко спустился к морю.

После того как казнили отца, а мать через год умерла от горя, и их поместье было конфисковано, а счета заморожены, он переехал на побережье в небольшой дом, который принадлежал его деду, и министерство не смогло отнять его.

Здесь он снова встретил Гермиону Грейнджер — маглорожденную одноклассницу, которая ненавидела его. Впрочем, у нее была причина — их прошлое и его метка.

Драко снял одежду и вошёл в море. Волны сбивали поначалу, но затем он вышел на участок, где волны уже не поднимались и можно было плавать. Тело само вспомнило движения, когда он зашел в море достаточно далеко. Вода была холодная, до дрожи. А когда повернулся к берегу, то увидел ее.

Не может быть, чтобы она за ним следила. Впрочем, невидимо она следила за ним всегда.

Драко нехотя вышел из моря. Гермиона не сдвинулась с места. Мало того, она сама вошла в воду, когда у него не хватило решимости подойти к ней.

— Я вернулась, — сказала она.

— Это очевидно, — он понял это еще в церкви. Понял еще тогда.

И потом она обняла его.

Драко наклонился и долго, жадно целовал ее. На самом деле, едва коснулся ее губ — но это был поцелуй, он никогда это не забудет.

— Я стал священником, — сказал он очевидное.

— Я знаю, — ответила она и добавила: — Не знала, что ты так сильно веришь.

Он и сам это не знал. Но когда она уехала — бросила его — он каждый день ходил в церковь у моря, единственную в том городке. Напиться было легче. Но в ту церковь она ходила каждое воскресенье, когда жила тут. И таким образом, они все ещё были вместе, по крайней мере, в его мыслях.

Драко пошел учиться в семинарию. Бог — это любовь. Он повторял это постоянно, когда было особенно трудно. Когда видел во сне отца, когда тосковал по матери, когда вспоминал, что не нужен Гермионе.

— Тебя подвезти? — спросила она, когда он поднял свои вещи: черные рубашку и брюки, белый воротничок.

— Я все ещё умею аппарировать, — ответил он.

— Твоя метка… она не мешает тебе?

— Моя метка мешала только тебе, — сказал он. Когда-то на этом самом пляже она заявила ему, что у них все складывается слишком быстро. Она сказала, что хочет пожить для себя и что не уверена, что у них что-то получится. Она говорила про его отца, про ошибки, которые не исправить. А после улетела в Бостон и уже не вернулась в Англию в тот год. А когда вернулась, ее снова видели с Роном Уизли. Бог прощает, а она его не простила за прошлое. Драко добавил едко: — Все остальные считают ее татуировкой.

Потом они поднимались по крутому склону. И он оборачивался, когда она скользила в своих неудобных босоножках и хваталась за кусты. Оборачивался, чтобы протянуть руку, если она… Впрочем, если он протянет ей руку, они могли полететь в пропасть вдвоем. И тогда он отворачивался. Но затем смотрел снова.

Она села в свой внедорожник и уехала. Драко аппарировал в дом при церкви, где жил теперь.

Ночью сон не шел. Под утро Драко задремал. Галечный пляж, который все еще стоял перед глазами, превратился в широкую, утопающую в солнечных лучах улицу, по которой Драко шел, не замечая жару, не замечая ничего вокруг, замирая от волнующего предчувствия. Гермиона уже ждала его. Он видел, как она то появлялась, то исчезала в окне. Ее лицо, солнечные блики в кудрявых волосах — все его существо наполнялось счастьем, желанием сделать что-то огромное. Впервые после войны.

Гермиона открывала ему дверь. Солнечный свет заливал комнату. Они смотрели на казавшееся близким-близким море. В этой комнате он впервые ее поцеловал. Здесь они занимались любовью.

А потом он видел тот самый пляж. Он выходит из теплой воды навстречу Гермионе.

— Я приезжала много раз. Почему ты не пришел?

Он не отвечает.

— Теперь я вернулась, вернулась навсегда.

— Мы никогда и не расставались, — говорит он наконец.

И это правда.

Он одевается, берет ее за руку и они идут в церковь у моря.

========== Назло ==========

Комментарий к Назло

Он выглядит так расслабленно, как будто ему не холодно в его тонкой водолазке ранним утром, как будто он все еще там, в Выручай-комнате, с друзьями, сейчас достанет сигарету. И скажет вслух, какое его желание она должна исполнить.

Рейтинг: R

Любовь-ненависть/неозвученные чувства/счастливый финал

Гермиона останавливается у портрета Персиваля Пратта.

— Найди человека чьих ликов три, он тебе скажет, что принести. — Машет цветком поэт на фоне ночного синего неба.

— Просто абсурд, — Гермиона называет пароль.

Почему же абсурд? Она знает человека, чьих ликов не три, а даже больше. И он уже сказал ей, что нужно принести.

Гермиона выходит в лодочный сарай. Здесь сыро и холодно. Пахнет тиной, водой, а еще ранним утром. Небо пока синее, но уже светлеет. Малфой сидит на скамейке закинув ногу на ногу. Он одет в ту же черную водолазку, в которой она видела его ночью, и джинсы, но сейчас с ним рядом нет Астории. Нет никого из его друзей. Одна его рука лежит на спинке скамейки, другая на подлокотнике. Он выглядит так расслабленно, как будто ему не холодно в его тонкой водолазке ранним утром, как будто он все еще там, в Выручай-комнате, с друзьями, сейчас достанет сигарету. И скажет вслух, какое его желание она должна исполнить.

Гермиона подходит. Ставит на пол банку, которую принесла ему. Малфой улыбается и ждет. Ей приходится подойти к нему самой. Он осматривает ее снизу вверх, и тогда Гермиона садится ему на колени. Рукава его водолазки закатаны. Темная метка побледнела, но не исчезла.

Ей ужасно хочется задрать его водолазку, но она знает, что скоро тут появятся другие ученики, которые едут на длинные выходные домой. Времени у них очень мало.

Малфой кладет руки ей на бедра. Зря она надела платье — утром так холодно. Но руки у Малфоя теплые (сколько у него лиц?). Он гладит ее бедра. В нем есть хоть что-то неидеальное? Кроме его характера? Опускает руку ей на грудь. Запрещённый прием — вдруг их кто-то увидит. Уже не холодно. Щеки горят точно не от утренней прохлады. Какой же он непростительно красивый, с красными пятнами на щеках, с раскрасневшимися губами.

— Какая же ты красивая, Гермиона, — шепчет он, — какая красивая… Самая красивая девушка Хогвартса.

Он прижимает ее крепче.

— Грейнджер…

Между ними нет никакого расстояния. И никогда не было.

— Грейнджер…

Гермиона открывает глаза.

Какой же он красивый с красными пятнами на щеках. За его спиной все еще синее небо. И он смотрит на нее. Гермиона чувствует себя так неловко, как будто он мог увидеть ее сон. Она задремала. На секундочку задремала. Она не хотела видеть его во сне. Он ей даже не нравится.

— Вот, я принесла, — Гермиона протягивает ему банку с сердцем мантикоры.

— Украла? — ухмыляется он.

— Нет, попросила у Макгонагалл.

Малфой запахивает мантию. Гермиона кутается в куртку. В джинсах не холодно, но рядом с Малфоем по телу бежит холодок. Он берет банку. И она замечает, что между ними нет интимного расстояния. Он просто стоит очень близко.

Вчера, когда он сидел на кресле в Выручай-комнате, она смотрела на него. Одну руку он положил на подлокотник, а второй обнимал Асторию — самую красивую девушку Хогвартса. Они идеальная пара, оба блондины, оба чистокровные, оба высокомерные. И мерзкие.

И он смотрел на нее, не на Асторию. Наверное, праздновал свой триумф. С этой мерзкой ухмылкой на губах. (Интересно, в нем есть что-то неидеальное?)

— Это благодаря тебе, — говорит он.

— Что? — не понимает она. Он выиграл спор. Он поймал чертов снитч, а она оказалась должна ему желание! И он попросил принести ему сердце мантикоры, которое не мог нигде достать. Для матери.

— Если бы мы с тобой не поспорили прилюдно, я бы, может, не дал себе слово, что поймаю снитч. Если бы ты не сказала при всех, что я его никогда не смогу поймать, я бы может не стал и стараться. Мы должны быть благодарны нашим врагам.

Врагам…

Она так не говорила! Она сказала только, что снитч всегда ловил Гарри. Но Малфой услышал что-то своё, взвился и поспорил с ней. В тот день она впервые после войны видела на его лице то неприязненное и злое выражение, которое было на младших курсах.

— И тем, кто никогда нас не полюбит. Как бы мы ни старались, — закончил он.

— Да, это верно, — говорит она. — Мы должны быть благодарны тем, благодаря кому мы пытаемся стать лучше. Хотя бы назло.

— Назло, — повторяет за ней Малфой.

Между ними нет никакого расстояния. И это очень заметно, когда в лодочный сарай начинают заходить остальные ученики, которые тоже едут на длинные выходные домой. Красавица Астория, Полумна, Блейз. Астория смотрит на Малфоя. Он резко опускается на скамейку рядом с Гермионой. Откидывается расслабленно, одну руку кладет на спинку, вторую на подлокотник. Астория и Блейз садятся вместе на скамейку напротив, перешептываются. Полумна садится рядом с Гермионой и Малфоем. Ей все равно, что она сидит на одной скамейке с человеком, в чьем подвале ее держали. Полумна всегда находится в своем собственном мире, где нет места ненависти.

Плещется вода, у причала колышутся лодки. Раннее утро. Гермиона чувствует, что рука Малфоя, та, что лежит на спинке скамейки, касается ее спины. Едва-едва. Гермиона откидывается и чувствует прикосновение к его руке. По спине проходит жар. Малфой кладет ладонь на ее плечо. Но Гермиона не отодвигается. Назло.

========== Назло (часть 2) ==========

Комментарий к Назло (часть 2)

Назло. Часть 2

Сайд стори от лица Драко

Флафф/романтика/влюбленность/pg-13

В этом году больше нет разделения на факультеты. Макгонагалл это очень не нравится, но директива пришла прямо из Министерства, поэтому теперь все ученики носят одинаковые мантии и могут сидеть за любым столом в Большом зале. Единственное исключение сделано для игры в квиддич; там всё еще сражаются за свои факультеты. Хотя факультетов больше не существует на бумаге, в реальности все так и жмутся к своим. Только одна Гермиона Грейнджер спокойно садится за стол, который раньше был слизеринским. Рядом с тем местом, где обычно садится он. Драко не сомневается, что она это делает только с одной целью — позлить его.

Она всегда привлекала его внимание. Даже на шестом курсе, когда он весь был занят заданием Волдеморта. Тогда он жил в своих фантазиях, представляя себя могущественным и жестоким Пожирателем, а на деле был испуганным мальчишкой, который просто выполнял чужую волю.

Он был уверен, что его детский интерес к ней давно сгорел в огне взросления, как сгорела Выручай-комната в Адском пламени. Но едва он увидел ее на восьмом курсе (его всё так же называют седьмым) и сердце со скоростью падающей Астрономической башни ухнуло в пятки, ему всё стало ясно… Но теперь Грейнджер недоступнее, чем когда-либо прежде. Она и раньше была недоступна: высокомерная донельзя, встречалась только с популярными игроками в квиддич, любимица учителей, лучшая ученица, которая никогда его не замечала. Даже когда он попал в команду по квиддичу, она заявила, якобы это отец купил ему место в команде. Тогда он в грубой форме напомнил ей о ее происхождении. На следующий год она дала ему пощечину. На шестом курсе он ее оскорбил, и она ответила так же зло. И это был максимум их отношений.

И вот сейчас она сидит за столом, где ей не место. Поттер и Уизли не вернулись на восьмой год обучения (ну конечно, куда уж им, таким популярным, вернуться в школу). Но Гермиона уже нашла себе друзей, а сейчас к ней подсели Финниган и Викки Фробишер.

— Я купил новую метлу, — говорит Финниган. — Она подержанная, но развивает такую скорость, что в прошлый раз я чуть не свалился. Проверю ее на отборочных.

Гермиона поворачивается и, столкнувшись с Драко взглядом, поспешно опускает глаза.

— У Слизерина нет никаких шансов, — говорит Финниган громко.

— У них никогда их и не было, — добавляет Фробишер.

Только Гермиона молчит, помешивая чай в кружке.

— Драко, а ты? — Гермиона поворачивается к нему снова. Ее голос звучит хрипло, хотя недавно звенел.

— Что, я?

— Квиддич? Ты играешь в этом году?

— Еще не решил.

Почему она вообще интересуется?

Внутри вспыхивает отчаянное, с детства мучившее его желание самоутвердиться в этом мире… Драко почти сумел погасить его, пережив столько неудач. А теперь оно разгорается снова, как разгорается огонь в тлеющих углях, когда подует ветер.

— Конечно, собирается, — говорит Блейз.

Драко бросает на него гневный взгляд.

— Это замечательно, — продолжает Гермиона и снова отводит глаза. Финниган и его подружка молчат.

Драко оставляет недоеденный десерт — и идет прочь из Большого зала. За ним следует Блейз, но Драко не в настроении говорить. Блейз снова начнет зудеть про отборочные. Драко не зовут играть. Но Блейз говорит, что ему стоит пойти на отборочные всё равно. Блейз утверждает, что Драко отличный игрок.

***

Драко собирается утром. Достает потрепанную квиддичную форму, находит на дне чемодана перчатки, выносит из чулана метлу. Он бросил квиддич еще на шестом курсе из-за задания Волдеморта, и вернуться теперь представляется практически невозможным. Вряд ли его возьмут, ведь он давно не тренировался и полно учеников младше, которые рвутся в команду во что бы то ни стало… И, в конце концов, в школе его не любят. Но Драко смотрит в небо. Отборочные — это его шанс. Может быть, последний.

И он переодевается в форму.

— Кого я вижу, — ухмыляется Блейз.

Блейз, в отличие от него, не сомневается ни минуты. Его метла начищена и разве что не вибрирует в руке.

Драко берет свою метлу и они идут на квиддичное поле.

Там полно людей: и игроки, и зрители, и профессора. Взгляд скользит по трибунам и выхватывает Грейнджер. Ах да, у нас же больше нет факультетов. Отборочные проходят для всех участников команд в одно время.

Грейнджер видит его. Драко уверен, что она его видит, и, едва поймав его взгляд, демонстративно начинает рассматривать носки ботинок. Пришла посмотреть на его падение в прямом и переносном смысле? Пришла посмеяться? Иначе что ей тут делать. Ее-то дружков, за которыми она хвостиком таскалась на тренировки, тут нет, а ее рыжую подружку Уизли взяли в команду без отборочных.

В нем начинает подниматься злость. Злость за все его неудачи. Злость на нее, такую красивую, такую недоступную, которая брезгует даже посмотреть ему в глаза! И теперь она увидит, как он потерпит неудачу и его не возьмут в команду.

Он чувствует, что в нем растет желание. Желание превращается в намерение. Намерение попасть в команду. Потому что он этого достоин.

И когда звучит его имя, Драко садится на метлу. Метла взмывает в воздух: вверх, вверх, вверх. Холод, муть облаков и знание: он будет в команде.

Когда он опускается на землю, вызывают Забини.

Драко пытается отдышаться. Он выложился весь, возможно, неидеально, но он сделал это! Драко поднимает горящее лицо и глядит на трибуны. Грейнджер, наверное, давно ушла, но она сидит там же. И он понимает, что она видела, как он взмывал в небо, видела, как показывал свои умения тренеру.

Грейнджер, упрямая гриффиндорка, не уходит, пока не называют фамилии тех, кого взяли в команду.

— Забини!

— Малфой!

Жар триумфа вспыхивает в теле. И он ловит ее взгляд. В этот раз она его не отводит. Она рассматривает его. Рассматривает его сейчас, когда он весь красный и потный, а челка прилипает ко лбу. Но какая разница? Он попал в команду!

Драко идет с квиддичного поля последним. Она тоже. И вдруг ударяется о него плечом. Поднимает глаза. Она вся вздрагивает, когда понимает, что врезалась в него. Они смотрят друг на друга несколько секунд.

— Поздравляю, — говорит она.

— Спасибо.

А она уже спешит за гриффиндорцами, которые идут впереди.

***

Теперь он видит Грейнджер на трибунах в те дни, когда все игроки тренируются вместе. Почему-то она ходит на тренировки не в те дни, когда команды тренируются отдельно. Ей следует смотреть, как тренируются гриффиндорцы, но нет, она торчит на трибунах в общие дни. Холодно, сыро, а она под пледом и под согревающими чарами. А на голове тот же беспорядок, который ему так нравится. Прожигает его взглядом. Смотрит на него. Драко может поклясться, что она всю тренировку смотрит только на него. Не на свою рыжую подружку. Взгляд постоянно ищет ее на трибунах. Это бесит. Бесит. Вызывает неописуемый гнев.

— Да она влюблена в тебя, — бросает как-то Блейз.

Конечно, этого не может быть.

По вечерам Драко варит для мамы зелье. Зелье, которое вернет маме краски жизни. С тех пор, как Нарцисса лишилась мужа, ее ничего не радует. В этом зелье собраны все мамины любимые ароматы, все вкусы и цветы, которые она любит. Не хватает только жизненной силы. Для того, чтобы добавить в зелье жизненную силу нужно сердце мантикоры. Этот компонент настолько редкий, что Драко не нашел его даже в Лютном переулке.

Надо признать, что с тех пор как он снова начал тренироваться, энергии у него прибавилось, и он с куда большим интересом пишет эссе и выполняет задания по учебе. Ему нравятся зелья. И если раньше он всю работу скидывал на Крэбба и Гойла, то теперь всё делает сам. Ему нравится выполнять задания по зельеварению, хотя он и старается это не демонстрировать. Он вальяжный слизеринский «принц», как его окрестили однажды, он не какой-то там задрот. Поэтому он тщательно скрывает свое увлечение ото всех. Только Грейнджер его, кажется, раскусила. На зельеварении их поставили за один стол (вместе с шестью другими учениками). Но не в пару, что уже хорошо. Иначе все бы его занятия пошли к черту. Но даже сейчас, когда она поднимает на него взгляд, он забывает, что делал. У нее, впрочем, тоже не особо получается.

— Мисс Грейнджер, вы витаете в облаках, — говорит ей как-то Слизнорт, — а ведь мы сегодня не варим амортенцию.

И она краснеет.

***

Она сказала, что он не сможет. Грейнджер сказала, что он не сможет.

Как будто он и так не чувствовал себя ничтожеством всякий раз, когда Поттер ловил снитч, просто потому что ему везло.

— Он тренировался! — возражает Грейнджер.

— Я тоже тренировался.

— Наверное, недостаточно.

— Недостаточно? — Драко чувствует, как вспыхивает лицо. Она говорит: «недостаточно»? А Поттер, который просто умеет вовремя открывать рот, чтобы поймать снитч зубами, значит, тренировался достаточно!

Драко берет себя в руки — привычка, которая выработалась в меноре, когда там жил Волдеморт.

— Спорим, — говорит он тоном, который поражает его самого холодом.

Она чуть ли не отскакивает.

Вокруг давно собрались игроки и слушают их. Но в этот раз Драко не собирается терять самообладание, как это случилось на втором курсе. Он становится напротив нее, смотрит в упор и продолжает:

— Спорим, что я его поймаю.

Он уверен, что Грейнджер откажется, но она выдыхает:

— Спорим на что?

— На желание. — Драко смотрит в эти карие глаза и слышит смешки кругом.

Она открывает беззвучно рот, а затем выдыхает:

— Да.

Драко протягивает ей руку. Она несмело протягивает свою. Он должен был только коснуться ее руки в знак того, что они заключили пари, но она сжимает его ладонь и стоит так несколько секунд. Драко не отводит руку. Наверное, пожатие — это магловский обычай.

Она, наконец, отпускает его руку. Драко берет метлу и идет на поле. Он поймает этот снитч. В этот раз поймает его.

Финниган заходит справа. Снитч мелькает перед глазами. К нему приближается Уизли. Драко пикирует вниз, чтобы не столкнуться с ней. Заваливается на бок. Выравнивается тут же. И взмывает снова. Перед глазами всплеск — сияние снитча. К нему протягивает руку Финниган. Драко приближается, но тут его подрезает Уизли. Снова сияние снитча, который выскакивает, словно из ниоткуда. Драко устремляется к нему. Его обгоняет Финниган. Снитч отклоняется в сторону. Драко делает рывок, протягивает руку — не думая, чувствуя, что пришло время. И видит — в его руке сверкает солнечный свет.

Снитч в его руке.

Шум в ушах.

Биение прозрачных крылышек о перчатку.

Рев трибун.

И среди множества лиц ее лицо. Взгляд в толпе, который его прожигает. Он поднимает снитч и показывает.

Показывает ей.

***

Вечеринка в отстроенной заново Выручай-комнате в самом разгаре. И уж кого-кого, а Грейнджер тут не ожидали увидеть. Впрочем, хоть празднует Слизерин, но остальные факультеты тоже пришли.

Она такая красивая. В этом платье до колен. Она выглядит скромнее всех в Выручай-комнате, но именно ее его глаза выхватывают из толпы.

Сотни желаний проносятся у него в голове. Сотни желаний… если она, конечно, не струсит и не пошлет его. Ведь она не обязана ничего выполнять.

— Грейнджер, — окликает он ее.

Она замирает, а до этого делала вид, что не видит его.

— Я его поймал, — не может он удержаться, чтобы не напомнить ей. В крови всё еще кипит огонь, всё еще сверкает перед глазами солнечный свет на золотистых боках снитча в его руке.

Гермиона смотрит на него, на Асторию, которая села с ним рядом, и становится хмурой.

— Итак, — говорит Драко.

— Что ты хочешь?

Вокруг собираются ученики. Астория хихикает. Ученики перешептываются. Драко понимает вдруг, что Гермиону не любят. Она слишком умная, правильная, честная, любимица Макгонагалл. С ней общаются, потому что у нее можно списать, а на самом деле все ждут ее падения. И он может стать его причиной. Ждут, когда он скажет, чтобы она прошлась с голыми сиськами по Большому залу или сделала еще какую-нибудь гадость. Всё внимание направлено на него, как когда-то на первых курсах. Надо только унизить Грейнджер — и тогда он останется звездой до конца года.

И Драко говорит:

— Я хочу, чтобы ты принесла мне сердце мантикоры.

— Сердце мантикоры? — переспрашивает она.

— Именно.

— Зачем оно тебе?

— Я варю особое зелье для мамы, и мне нужно сердце мантикоры.

Она кивает и уходит. Все расходятся.

Он не звезда. Но он доволен собой. Доволен как никогда.

Астория лезет целоваться. Но Драко отталкивает ее и уходит к себе. Он представляет, что это Гермиона целует его. Что она исполняет его самое заветное желание.

***

Наутро он идет в лодочный сарай.

Снитч в чемодане, чтобы показать его маме.

Он приходит первым… хотя… Гермиона, закутавшись в куртку, сидит на скамейке. Ее глаза закрыты. Она спит. Ее щеки раскраснелись во сне, а на губах вдруг промелькнула улыбка. Какая же она красивая. Самая красивая девушка Хогвартса. Ужасно хочется поцеловать ее, коснуться этих приоткрытых, розовых, влажных губ губами. Но она никогда не поцелует его.

— Грейнджер, — зовет он. Она только что-то стонет во сне. — Грейнджер.

Она открывает глаза и смотрит на него. Ее губы так же приоткрыты, а румянец на щеках становится ярче.

Ничего не говоря, она быстро лезет в свою бисерную сумочку, а затем протягивает ему банку:

— Вот, я принесла.

Сердце мантикоры.

— Украла? — он кривит губы в усмешке.

— Нет, попросила у Макгонагалл.

Скоро сюда начнут приходить другие ученики, которые едут на длинные выходные домой, и пока они одни, Драко говорит:

— Это благодаря тебе.

— Что?

— Если бы мы с тобой не поспорили прилюдно, я бы, может, не дал себе слово, что поймаю снитч. Если бы ты не сказала при всех, что я его никогда не смогу поймать, я бы, может, не стал и стараться. Мы должны быть благодарны нашим врагам. — Ранним утром все кажется другим, ранним утром все кажется реальным и нет никаких преград, поэтому Драко добавляет: — И тем, кто никогда нас не полюбит. Как бы мы ни старались.

— Да, это верно, — отвечает она. — Мы должны быть благодарны тем, благодаря кому мы пытаемся стать лучше. Хотя бы назло.

— Назло, — повторяет Драко.

В лодочный сарай заходят Блейз и Астория, садятся на скамейку напротив.

Ранним утром все кажется реальным и нет никаких преград, поэтому Драко садится с Гермионой рядом. После длинных каникул он пригласит ее на свидание в Хогсмид. Назло.

Комментарий к Назло (часть 2)

У Назло появилась третья часть https://ficbook.net/readfic/10765916/33834495#part_content

========== Сухие листы пергамента ==========

Комментарий к Сухие листы пергамента

Она заметила его ещё в Косом переулке, когда они с Гарри и Роном следили за ним и его матерью. Непонятно, почему столько лет она его не замечала. Непонятно, почему в тот день не могла отвести от него взгляд. Непонятно, почему он стал таким тихим и незаметным на уроках, но из всех одноклассников она видела только его.

Рейтинг: PG-13

Ангст/любовь-ненависть

Гермиона писала эссе, доклады, сочинения. Гермиона решала задачи и уравнения. Гермиона смеялась над профессором Трелони. И никогда не расстраивалась, что ее душа — сухая, как листы пергамента. В конце концов, у нее отличная память и умение нравиться учителям (Снейп и Амбридж не считаются).

Холодный мужской ум — вот что отличает ее от остальных и делает успешной в школе.

Когда Гермиона только пришла в Хогвартс, она поставила себе цель — стать самой популярной девочкой в школе, стать лучше всех, стать лучше всех этих чистокровных.

Поначалу у нее ничего не получалось. «Маглорожденная, гнездо на голове, заучка», — слышала она о себе. Да ещё и мальчик-перед-которым-все-преклонялись и его тупой рыжий друг были куда популярнее ее. Но со временем всё изменилось. Мальчик со шрамом и его друг спасли ее от тролля. Она больше не была маглорожденной заучкой — она стала частью «золотого» трио. Теперь у нее были друзья, а с друзьями любые цели достигаются легче.

На втором курсе она поставила на место Малфоя — самого красивого, богатого и наглого мальчика в школе. И это добавило ей баллов. У нее было еще много достижений. Но все это померкло перед тем, какой популярной она стала, когда ее пригласил на бал Виктор Крам. Ей завидовали все девушки! Парни говорили, какая она красивая. Даже нахальный Малфой смотрел на нее с восхищением. Она-то хотела стать популярной благодаря высоким оценкам и дружбе с Избранным. А, оказывается, надо было просто встречаться с самым популярным игроком в квиддич.

И тогда на шестом курсе Гермиона использовала конфундус, чтобы Маклагген не попал в команду по квиддичу, а в нее попал Рон. Рону она нравилась. И Рон ей тоже. Значит, она будет его девушкой. Во что бы то ни стало.

Однако случились две неприятности. Одна легко решаемая — Рон стал встречаться с Лавандой Браун.

Вторая…

Вторая называлась серые глаза, светлые волосы, жестокая усмешка и холодное равнодушие.

Она заметила его ещё в Косом переулке, когда они с Гарри и Роном следили за ним и его матерью. Непонятно, почему столько лет она его не замечала. Непонятно, почему в тот день не могла отвести от него взгляд. Непонятно, почему на шестом курсе он стал таким тихим и незаметным на уроках, но из всех одноклассников она видела только его.

Ее трезвый логический ум, сухость ее души — куда они исчезали, когда она думала о нем? Гермиона вся переполнялась чувствами при одной мысли о Малфое. Она не могла поставить цель в этот раз. Да и как бы она звучала — эта цель? Встречаться с Малфоем? С сыном Пожирателя? Она станет таким же изгоем, каким стал сам Малфой, когда посадили его отца. К тому же он не был популярным игроком, как Рон или Маклагген. Он вообще был запасным. Все девушки хотели встречаться с Гарри или с Роном. Она не могла с ним встречаться.

Но все, что ей было нужно — хотя бы смотреть на него.

***

Сегодня Малфой тренировался в одно время с игроками с Гриффиндора. Гермиона сидела на трибунах и не отводила взгляд от темных предгрозовых облаков. Высоко в небе игроки выполняли движения. Взгляд ловил светловолосую фигуру в зелёной форме. А когда он закончил тренировку, то опустился на трибуну неподалеку — там, где сидели Панси, и Дафна, и младшая сестра Дафны, имя которой никто не мог запомнить. Гермиона продолжала смотреть в сторону, делая вид, что наблюдает за Роном, но краем глаза видя очертания Малфоя справа. И всё бы ничего, но он стоял так близко, что она могла слышать его голос. Хриплый. Тягучий. Она не разбирала слова — так сильно шумела кровь в ушах.

Когда Малфой со слизеринками ушел, Гермиона дождалась Рона, а затем пошла в библиотеку. Была уже ночь. Гермиона сидела одна. Учебник по травологии лежал перед нею, но она в него взглянула от силы пару раз. И весь этот вечер, глядя в раскрытый учебник и не видя ничего в нем, ни одной буквы, она думала только о Малфое. Сухие листы ее души треснули, чувства полились через край — и она написала на обрывке пергамента:

Твое сильное тело играет в квиддич,

Руки держат метлу…

Ты меня никогда не видишь,

А я на тебя смотрю.

Ее первое и, возможно, последнее стихотворение. Гермиона смотрела на пергамент со стихотворением, пока в библиотеке не раздались тихие шаги. Она скорее убрала его в учебник по травологии. А когда подняла взгляд, перед глазами все поплыло.

В черном костюме с какой-то книгой в руке мимо нее шел тот, о ком она думала весь этот вечер.

Малфой увидел ее и остановился.

Гермиона от смущения опустила взгляд и уставилась на книгу, которую он нес. «Исчезательные шкафы» было написано на обложке.

— Что это? — спросила Гермиона.

Книги всегда были ее спасением. И сейчас незнакомая книга вывела ее из оцепенения.

— Книга, — ответил Малфой, убирая книгу на полку.

Гермиона поднялась, чтобы разглядеть обложку, но Малфой встал перед ней.

— Я могу посмотреть? — Гермиона подалась к полке, куда он положил книгу.

— Нет, — ответил Малфой, загораживая стеллаж спиной.

Они ни разу не говорили с Малфоем в этом году и, вероятно, больше не заговорят. И чтобы потянуть время она протянула руку за его спину — куда он поставил книгу.

— Что скажут твои приятели, если узнают, что ты разговаривала ночью со мной? — ухмыльнулся Малфой, перехватив ее руку.

— А что скажет мадам Пинс, если узнает, что ты был в библиотеке после отбоя?

— А что тут делаешь после отбоя ты, Грейнджер?

— Учусь.

Малфой отпустил ее руку, оттолкнулся от стеллажа с книгами.

— Тогда я должен посмотреть твою книгу, — сказал он, двигаясь к ее столу.

Учебник по травологии, где лежало ее стихотворение!

Гермиона встала перед Малфоем, загораживая стол. Он провел ладонями по ее бедрам, взял за талию и отодвинул.

— Нет! — Она снова протиснулась между ним и столом.

— Значит, договорились? — ухмыльнулся Малфой.

— Договорились о чем? — выдохнула Гермиона, преграждая Малфою телом доступ к книге. Она уперлась ягодицами в стол, потому что Малфой стал надвигаться на нее.

Она ждала от него оскорблений. Она ждала чего угодно… но не этого…

Малфой опустил одну руку на стол с одной стороны от нее, вторую с другой, таким образом не давая ей двинуться. И она вжалась в стол сильнее, иначе Малфой коснулся бы ее. Все ее тело стало мягким, безвольным. Сердце стучало так громко, что она едва услышала:

— Об этом…

Малфой придвинулся так близко, что теперь ей некуда было отступать. Хуже того, ей хотелось, чтобы он коснулся ее.

Гермиона высвободила руки и положила их на предплечья Малфоя, чтобы оттолкнуть его. Запах его парфюма, который она всегда чувствовала в воздухе, когда он проходил мимо, теперь смешивался с ароматом его кожи. Гермиона почти закрыла глаза, чтобы раствориться в нем. Почти… Провела ладонями по его рукам, понимая, что у нее нет сил его оттолкнуть. По плечам. Коснулась его шеи.

— Только не говори, что хорошая девочка… — начал он, наклоняясь к ней.

— Я не хорошая девочка, разве ты не понял за шесть лет? — сказала она, чувствуя, что ещё чуть-чуть и коснется его щеки губами.

Малфой повернул голову. Гермиона ощутила его дыхание на щеке, у уголка рта и на губах. Раскрыла пересохшие губы, понимая, что впивается ногтями ему в шею. Он коснулся ее губ, и она ощутила его язык.

Она целовалась с Драко Малфоем. Драко Малфой ее целовал.

В библиотеке, наполненной мертвыми знаниями, она была живой, чувствуя его вкус, вдыхая аромат его кожи, слыша его вздох, когда он переводил дыхание, чтобы поцеловать ее снова, чувствуя его кожу, видя его закрытые веки, когда открывала глаза, чтобы проверить, что это действительно происходит с ней.

— Всё? — выдохнул он, прерывая поцелуй. Он все ещё продолжал придавливать ее к столу, а Гермиона так же впивалась ногтями в его шею.

— Нет.

Она снова приоткрыла рот. Малфой мягко опустил губы на ее. А потом где-то грохнулась на пол книга.

Малфой отстранился. Гермиона поправила сбившуюся юбку.

Малфой взял с полки книгу, за которой пришел, и быстро пошел прочь из библиотеки. Гермиона подняла со стола учебник, в котором было спрятано стихотворение. Послышалось ворчание мадам Пинс — и Гермиона кинулась прочь из библиотеки.

Малфоя уже не было в коридоре.

Гермиона чувствовала себя пьяной, разбитой, несчастной, счастливой — другой. Она достала стихотворение. Перечитала его. Но это было не то, не то… ее чувств было слишком много, чтобы уложить их в сухие слова.

***

Гермиона всегда добивалась своих целей.

Дорога в тысячу миль начинается с одного шага. А она уже сделала множество и иногда наступала на тех, кто стоял на ее пути.

На следующий день в теплице Невилл уронил ее учебник по травологии на землю. Оттуда выпал кусочек пергамента, закружился и полетел под ноги Панси.

Слизеринка подняла его. Пробежалась глазами. Гермиона не сразу поняла, что это был за пергамент, пока на губах Панси не появилась ехидная усмешка.

— Заучка пишет стихи? — сказала она так громко, что было слышно и на другом конце теплицы. — Твое сильное тело играет в квиддич,

Руки держат метлу…

Ты меня никогда не видишь,

А я на тебя смотрю.

Жар поднялся по шее. Гермиона внутренне сжалась, ожидая от одноклассников издевки и смех. Но все замолчали, а потом повернулись к Рону. Он стоял красный как рак, и почему-то очень счастливый.

— Повезло, Рыжий, — ухмыльнулся Малфой.

Гермиона, сгорая от стыда, взглянула на Драко.

— Заткнись, хорек! — заорал Рон.

— Отдай ей стихотворение, Панси, — сказал Малфой.

Но Рон уже произнес Акцио — и пергамент полетел к нему. Лаванда побледнела и уронила извивающиеся семена цапня.

Гарри счастливо похлопал Рона по плечу. Рон подошёл к Гермионе, протянул ей пергамент. Лаванда была растоптана — Рон бросил ее на глазах у всего класса. Гермиона взглянула на Малфоя. Он смотрел на нее внимательно, как будто спрашивал что-то. Неужели он все-таки догадался, что стихотворение было посвящено ему? Гермиона не знала, что думать: был ли его вчерашний поцелуй всего лишь игрой или она ему нравится?

— Грейнджер всегда везет, — донеслось откуда-то завистливое.

Когда Гермиона только пришла в Хогвартс, она поставила себе цель — стать самой популярной девочкой в школе. И, кажется, у нее получилось. Ей все завидовали. Рон — самый популярный игрок в квиддич — стоял с ней рядом.

Рон застенчиво посмотрел на нее, а она почувствовала острую боль — так бывает, когда сухие листы пергамента режут пальцы. Она так сильно сжала пергамент со стихотворением, что он раскрошился и порезал ладонь. И когда она украдкой взглянула на Малфоя, он смотрел на нее с насмешливой улыбкой на губах.

========== Чужие цели ==========

Комментарий к Чужие цели

В коридорах было холодно и темно. Малфоя нигде не было видно. Он точно забыл о дежурстве! А может, не пришел нарочно. В последнее время он старался поменяться с кем-нибудь, чтобы не дежурить с ней вместе. Чертов чистокровный сноб! А ведь в начале года их отношения, кажется, налаживались. Они пару раз ходили вместе с остальными ребятами в Хогсмид и даже сидели рядом. Она помнила.

Рейтинг: PG-13

Ангст/любовь-ненависть/hurt-comfort

Никто не думал, что он вернется на седьмой курс. Бывший Пожиратель, сын Пожирателя, тот, кто пустил врагов в Хогвартс, — Драко Люциус Малфой.

Иногда им приходилось встречаться, чтобы обсудить вопросы учебы. Кроме того, их поставили дежурить вместе.

В начале учебного года Гермиона бросила свиток с расписанием дежурств на стол старосты курса:

— Почему я и Малфой?

— Решение Макгонагалл, — ответил Нотт. — Почему такая реакция?

— Какая реакция?

— Золотая девочка боится дежурить в темных коридорах с Малфоем?

Гермиона не посчитала нужным отвечать на такой вопрос. Вопрос из разряда: продолжаете ли вы пить огневиски по утрам? Конечно, она не боялась Малфоя. Это он должен бояться ее. Ее не пугало стереть память родителям, ее не пугал визг крестража, когда она пронзала его клыком василиска, — с чего бы ее напугал трусливый Малфой?

Малфой так Малфой. В общем-то, ей было все равно. Привычка — вот что руководило ею, когда она жаловалась Нотту. Привычка поступать так, а не иначе. Привычка, сформировавшаяся с самого детства.

***

Малфой опаздывал. Дежурство Малфоя — его ответственность. Гермиона не собиралась искать его. Но она так привыкла брать на себя ответственность и руководить двумя оболтусами, которые совсем разленились, зная, что Гермиона все решит за них, что чуть было не пошла за Малфоем в подземелье.

Хватит! Она больше не будет давить на людей и радеть за чужие цели, как это было во время войны. Да, у нее были благородные мотивы, но, по сути, она всего лишь выполняла чужую волю. У нее никогда не было времени подумать, что же она хочет на самом деле. Все знания она черпала из книг. В книгах каждый автор давал свой ответ на вопрос «ради чего жить?». Жаль, что она сама не могла на него ответить.

В коридорах было холодно и темно. Малфоя нигде не было видно. Он точно забыл о дежурстве! А может, не пришел нарочно. В последнее время он старался поменяться с кем-нибудь, чтобы не дежурить с ней вместе. Чертов чистокровный сноб! А ведь в начале года их отношения, кажется, налаживались. Они пару раз ходили вместе с остальными ребятами в Хогсмид и даже сидели рядом. Она помнила.

Гермиона продолжала делать обход. В одном из коридоров мелькнул огонек — свет люмоса. Гермиона подобралась и направилась в ту сторону, предвкушая, как поймает нарушителей.

— Оставь их, Грейнджер. — Из ниши в стене вышел Малфой.

— Ты… — вздрогнула от неожиданности Гермиона. — Ты пришел…

— Я тут уже два часа таскаюсь по замку.

— А что ты их не остановил? — Гермиона подняла палочку и пошла к кабинету, откуда, она была уверена, раздавались голоса.

— Да оставь же ты их, Грейнджер.

Гермиона подошла к двери, под которой вспыхнула полоска света.

Малфой появился сзади и тихо проговорил у самого уха:

— Все решат, что ты им просто завидуешь.

— Кому?

Малфой потянул ее за руку. И случилось это так неожиданно, что Гермиона не успела отпрянуть от него.

— Финниган и какая-то его девушка.

— Они не могли это сделать в другом месте?

— Видимо, нет.

— Это не мои проблемы. — Гермиона вырвала руку и распахнула дверь. Она увидела задницу Рона и самого Рона, который поворачивал к ней ошеломленное лицо, а под ним какую-то девушку с седьмого курса.

— Черт, — прозвучало в тишине.

Гермиона пробормотала ругательство и захлопнула дверь. Малфой уже уходил по коридору.

— Драко!

Он остановился.

— Я предупреждал.

— Почему ты не сказал правду?

— Он же твой парень…

— Ну как сказать… мы с Роном вроде как помирились…

— Миона, — раздался в коридоре голос Рона.

Гермиона схватила Малфоя за руку и потянула за собой в нишу. Ей не хотелось ни видеть Рона, ни говорить с ним. Голой задницей сверкал Рон, а стыдно стало ей.

Малфой притянул ее к себе, аккуратно вжимаясь в нишу, чтобы их не было видно из коридора.

— Не понимаю, как он мог тебе изменять, — сказал он наконец.

— Почему?

Малфой посмотрел внимательно на ее лицо.

— Ты красивая.

Малфой, конечно, что-то от нее хотел. К чему эти комплименты? Она прекрасно знала, что не была красивой. Умной, уверенной в себе, но не красивой.

— Я скоро женюсь, — сказал Малфой.

— В девятнадцать лет?

— Да.

— Она будет ласковой и послушной женой?

— Именно так.

— Тряпкой под твоими ногами?

— Нет, Грейнджер.

— И кем же?

— Женщиной, о которой я буду заботиться.

Гадкое чувство расползалось в груди, и Гермиона не удержалась от язвительного комментария:

— Почему ты решил, что женщине нужна твоя забота? Мы все можем сами. Мы, женщины, сами способны позаботиться о себе.

— Ты права, — ответил Малфой.

Гермиона увидела его улыбку в полутьме. А затем услышала шепот, в котором узнала голос Рона, а еще незнакомый женский голос — той, с кем он ей изменял. Малфой прижал ее к себе, накрыл своей темной мантией так, чтобы Рон и его спутница не увидели их, проходя мимо.

Малфой обнимал ее. Рон уже ушел, а ей не хотелось, чтобы Малфой ее отпускал. Его объятие было таким естественным, совсем не отталкивающим, поэтому когда он стал отстраняться, Гермиона почувствовала ноющее разочарование.

— И кто она?

— Понятия не имею, я не разглядел.

— Не девушка Рона, а твоя невеста.

— У меня был выбор. Отец дал мне возможность самому выбрать жену.

— И кто она?

— Зачем ты снова спрашиваешь?

— Простое любопытство.

Малфой улыбнулся.

И Гермиона поняла, что ее желание узнать, кто его невеста, становится навязчивым.

— Ты все можешь сама, Гермиона, — сказал он. — Оседлать дракона, руководить двумя идиотами, сражаться с Пожирателями старше и опытнее тебя и побеждать при этом…

Малфой говорил так близко от ее лица. Она видела его губы. Кончик языка. Поднялась на носочки, скользя грудью по его груди, и поцеловала. Его губы, которые ответили тут же. Его язык. Его такой знакомый вкус. Мир перевернулся и снова стал прежним — таким, каким должен был быть. Руки дрожали, а по телу разливалось тепло.

Малфой прервал поцелуй первым. Повернулся и вышел из ниши.

— Астория Гринграсс.

— Ты не мог бы стереть мне память?

— О поцелуе?

— Да, о поцелуе…

— Я не стану.

— Почему, Драко?

— Я стирал ее много раз, но ведь ты все равно находила меня. Мы люди из разных миров, Гермиона. У нас разное отношение к браку. Мы не продержимся вместе и года.

Смутное, стертое так хорошо, что от него осталась только дымка, воспоминание вспыхнуло внутри.

— А если в этот раз я скажу «да»?

— Не обманывай себя.

— Боже, Драко.

Гермиона стояла посреди пустого коридора и рыдала. Она отказалась выйти за него замуж из-за всех этих правил мира чистокровных, но смириться с тем, что он будет женат на другой, не могла. У нее не было воспоминаний, но чувства были такими яркими, как если бы она помнила, — боль, разочарование, чувство потери, желание всё вернуть.

— Сотри, Драко.

Малфой обернулся, нахмурился.

— Я так не могу… Я же как-то с этим живу!

— Просто сотри…

***

Гермиона стояла посреди коридора и рыдала. Рон изменял ей с какой-то девушкой. Видно, она плакала от злости, потому что чувств к Рону не было никаких.

— Идем, Грейнджер. Не плачь ты из-за него, — сказал Малфой, который стоял неподалеку.

Но Гермиона шла по коридору и глотала слезы. Малфой шел поодаль. Наверное, думал о свадьбе. Гермиона где-то слышала, что он собирается жениться.

========== Продолжаю смотреть на тебя ==========

Комментарий к Продолжаю смотреть на тебя

Не обращать на него внимания — вот чему она учила друзей. Не обращать на него внимания — вот что говорила самой себе в этом году.

Рейтинг: PG-13

Влюбленность/любовь-ненависть/романтика/телепатия/флафф

С недавних пор эти светлые волосы стали означать одно — день прошёл не зря. Стоило только появиться его белой макушке, как все наполнялось смыслом: и уроки, и ожидание преподавателя в коридоре, и картофельная запеканка в большом зале, и даже обычный тыквенный сок на ужине как будто становился вкуснее.

Раньше он был не то чтобы обычным, раньше она просто его не замечала. Он иногда ее бесил, когда лез к ним с Гарри и Роном, но не более того. Не обращать на него внимания — вот чему она учила друзей. Не обращать на него внимания — вот что говорила самой себе в этом году.

Не обращать на него внимания.

Не смотреть на его слизеринский перстень с выгравированной буквой М, который двигался вместе с его рукой, когда он перемешивал зелье в своем котелке. Не смотреть на его тонкие длинные пальцы. Не смотреть на его изящные руки. На вену на его руке, которую можно было разглядеть, когда рукав его мантии задирался. Не смотреть на мантию на его широких плечах. Не смотреть на него.

— Как твои успехи? — толкнул ее плечом Гарри.

— О чем ты?

Гарри снял очки, протер их и сказал:

— Уже прочитала его мысли?

— Чьи? — Гермиона поспешно отвела от Малфоя взгляд.

— Малфоя.

Тот, как будто услышал их, повернул к ним лицо. Не смотреть на его губы.

— А ты сам почему не прочитаешь?

— А зачем? Ты же у нас самая умная, — ответил Рон простодушно.

Гермиона почувствовала, как похвала окрыляет ее. Да, она самая умная в их троице. Поэтому она учится легилименции, пока Рон смотрит на Лаванду, а Гарри получает высший балл благодаря учебнику загадочного Принца-полукровки.

— Скажи, о чем думает Лаванда? — попросил Рон.

Гермиона поморщилась.

— Ну, Миона, ну скажи, — канючил Рон.

Гермиона вздохнула и, когда Лаванда отвернулась, направила на нее палочку и чуть слышно проговорила: «Легилименс».

В голове возник образ их общей спальни. Розовые подушки ее кровати. А под подушкой коробка конфет, которую прислали родители. Гермиона не очень любила сладкое и съела только одну, но сейчас ей очень захотелось конфету. Потом она увидела прикроватную тумбочку Лаванды. А внутри — маффин.

О… Лаванда думает о еде. Точнее о сладком.

— Ну, — поторопил Рон.

Ну сколько можно? Рон очень хочет услышать, что нравится красивой блондинке. Ради этого и спрашивает. Гермиона незаметно сдвинула палочку так, чтобы она смотрела на Малфоя, подумала о нем и, делая вид, что читает мысли Лаванды, снова произнесла: «Легилименс».

— И? — Наклонился к ней Рон.

— Ты ей нравишься, — сказала Гермиона в этот раз. Еще раз услышать, что Лаванда думает о нарядах, о сладостях, о чем угодно, только не о нем, его бы не устроило.

— А мне не нужно знать, о чем думают девушки, — шепнул ей Гарри самодовольно. — Они все думают обо мне, потому что я — избранный.

Гермиона подавила в себе желание шлепнуть Гарри учебником. Достаточно и того, что на самом деле все девушки думают о Малфое.

Не думать о Малфое.

Гермиона отвернулась к своему котелку, понимая, что с Малфоем ее легилименс не сработал.

Не смотреть на его руки. Не смотреть на его шею. Не смотреть на его волосы.

И ни в коем случае. Ни. За. Что. Не смотреть ему. В глаза. Внутри будто взорвалось что-то, когда Малфой внезапно поднял взгляд — и они секунду смотрели друг другу в глаза.

Она могла бы решить, что нравится ему. Но есть желания, которые не могут стать реальными. Она никогда не сможет понравиться Драко Малфою. Между ними пропасть.

Хотя бы смотреть на его руки, если в глаза нельзя.

После зельеварения Гермиона пошла на занятие по легилименции со Снейпом. Малфой обычно приходил к Снейпу после нее. Наверное, тоже что-то изучал. И он единственный, чьи мысли она не могла прочесть. Никогда. Как бы ни старалась.

Снейп задерживался. Гермиона ждала, наверное, минут двадцать и уже собиралась уйти, когда в коридоре появилась светлая макушка. Гермиона отвела взгляд. Ей не надо было смотреть на Драко, чтобы знать, чувствовать, как он приближается.

Она подождет Снейпа еще немного. Если Драко останется.

— Профессор у себя? — спросил Малфой, кивая на закрытую дверь кабинета.

Гермиона обнаружила, что от смущения не то, что говорить, даже взглянуть на него прямо не может. Она просто покачала головой. Малфой встал у стены напротив. А в голове стали появляться мысли.

«Между нами стена».

«Нельзя быть таким красивым».

«Я никогда не смогу ему понравиться».

Малфой крутил палочку и смотрел в сторону, когда она решилась посмотреть на него.

«Не смотреть на его губы».

Малфой поднял взгляд и посмотрел на ее губы.

Поглядел по сторонам, нахмурился, поправил сумку на плече и убрал палочку.

Он уйдет, и без него ей тоже здесь нечего делать.

Гермиона поправила сумку, сделала шаг по коридору. Малфой тоже сделал шаг. Они столкнулись, и его рука со слизеринским перстнем ухватилась за ее руку. Гермиона увидела его галстук, шею — и губы.

«Ты единственный, чьи мысли я не могу прочитать».

Его рука соскользнула с ее руки. Гермиона попыталась обогнуть его. Драко сделал то же самое. Столкнувшись с ним грудью, она подняла голову.

— Ты единственная, чьи мысли я не могу прочитать, — произнес он.

— Не целовать, — сказали одновременно.

Неужели все это время она читала его мысли, но принимала их за свои? А это значит…

Драко нагнулся, Гермиона встала на цыпочки — и их губы соприкоснулись.

========== Дракон в штанах ==========

Комментарий к Дракон в штанах

— Успокойся, Гермиона, — сказала Джинни, — его яйца тебе еще пригодятся, как и его дракон в штанах.

Рейтинг: PG-13

Драббл/стеб/юмор

— Я оторву ему его драконьи яйца! — кричала шатенка с глазами теплого шоколада, который в тот момент был явно не теплым, но кипящим.

Она бросила «Пророк» на стол, отчего на пол полетела вставная челюсть — подарок ее родителей. Неужели они намекали на то, чем могут закончиться ее поцелуи до хруста с бойфрендом? Впрочем, ее родители работали дантистами, поэтому такой подарок был в порядке вещей и вряд ли на что-то намекал. Челюсть, кстати, была шестой по счету. Обливиэйт, который Гермиона тренировала на родителях, не прошел даром.

— Успокойся, Гермиона, — сказала Джинни, — его яйца тебе еще пригодятся, как и его дракон в штанах. — Джинни многозначительно посмотрела вниз.

Гермиона зарычала:

— Посмотри, что он пишет!

— Пишу тебе письмо, — прочла Джинни и добавила: — Это мог написать любой шутник…

— Нет, ты читай дальше!

— Где ты, моя шатенка, которая очень изменилась за лето? — продолжила читать Джинни. — Твои волосы раньше напоминали воронье гнездо, шляпу профессора Макгонагалл и Живоглота одновременно, а теперь красивыми волнами ложатся на плечи. Тебе очень идут красный и золотые цвета. А еще ты загорела за лето…