Титаномахия (СИ)

Глава 9

К вечеру команда, забившись поглубже в лес, сделала привал. Гор развел небольшой костерок, вырыв в земле ямку, чтобы огня не было видно со стороны. Утомившиеся за день кони, мирно общипывали листья с ближайших кустов.

— Я одного не пойму, что это за урод с железной ногой гнался за нами в лесу? — Анджела пару раз звонко хлопнула прутиком по голенищу сапога, задумчиво глядя в огонь. — Он роста был метров четырех.

— Я никогда ничего подобного не видел, — согласно кивнул Ван. — Даже не могу предположить, кто это.

— Слушайте, — техническая мысль гнома пошла вразнос, — а может быть это и не живое существо? Может у него не одна нога железная?

— В смысле???

— В прямом! — вдохновенно продолжал Гор, — может быть, это целиком механическое существо?

— А чего же оно тогда от нас отстало? — Анджела всегда скептично относилась ко всякого рода механизмам, не доверяя сложным технологиям, — завод кончился или керосину не хватило?

— Да кто его знает… — отмахнулся гном, — Неважно. Главное, что мне кажется, — Черный Паладин управляет этим существом.

— Так уж и управляет… — Ван замолчал, пораженный внезапной мыслью. «Управляет». «Управляет». «А что если это не совсем Укео? Вдруг им кто-то управляет?» Эти слова Анджелы, словно шило, пронзали все рассуждения храмовника.

— А мне все-таки кажется, что этот монах вполне живой, — вампирша упрямо поджала губы, — ведь он же весь замотан с головы до ног в свой балахон. Ничего не разглядеть.

— Тем более, это не доказывает, что он не механический, — Гор, когда на него находило, становился не менее упертым, чем Анджела.

— А вот меня еще волнует та телега, помните? — встрял в разговор Горгон.

Вампирша и гном уставились на орка с такой яростью, что зеленокожий поспешил заткнуться. Но Гор внезапно задумчиво нахмурился и почесал затылок.

— Постойте, что-то вертится… Что-то такое… — гном щелкнул пальцами и мучительно возвел глаза к темному небу. — Люди у телеги были убиты ритуально.

— Ритуалом демонологии, — подсказала Анджела, заинтригованная возможностью разобраться в происходящем.

— Да, убиты ритуалом демонологии. Значит, где-то совсем рядом есть демонолог.

— Логично, — кивнул Ван.

Вампиршу передернуло. Она вспомнила единственное в своей жизни посещение личного кабинета декана факультета Демонологии. Зрелище было более чем жутким.

— А может быть Черный Паладин и есть этот демонолог? — опять подал голос Горгон, — он ведь как раз в ту сторону и ускакал.

— Нет-нет! — воскликнул Гор. По его взволнованному лицу было ясно, что он ухватил-таки свою мысль за хвост. — Нет! Это не Черный Паладин! Я не слышал ни об одном паладине, который занимался бы демонологией. У них другой профиль.

— Да уж, стиль не тот… — Ван легко вскочил с места и сделал несколько движений, будто рубил что-то двуручным мечом.

Гном улыбнулся и согласно кивнул:

— Да. Стиль не тот. Но раз мы видели, что Черный Паладин проехал ту сторону, а этот жуткий монах с железной ногой — его спутник…

— То что?!? — Анджела никак не могла сложить два и два.

— Что-что!! Значит, что эта черная громадина в рясе и есть демонолог. — Гор ударил кулаком в свою раскрытую ладонь, будто припечатывая патент на догадку.

— Заберите меня отсюда… — жалобно попросила Анджела, обратившись к пустоте. — Я домой хочу…

К концу второго дня вдалеке показался большой город. Это был Аларат.

Аларат на всю Империю славился своим весельем, яростью и боями. Город был меньше Ханна, но гораздо ярче, может быть крикливее и вычурнее, но ведь многим именно это и нравится. Роскошь, золото, шелка, красивые женщины, музыка и лучшее вино. Всего этого можно было найти в Аларате вдосталь. Шикарные магазины с цельными стеклянными витринами, небольшие магазинчики, лавки и лавчонки, — на любой вкус, на любой цвет, для любого кошелька. Эльфийская филигрань, гномская хитроумность, орочья простота, людская общедоступность — все продавалось, и все покупалось.

Поинтересовавшись у одного из горожан, где можно найти недорогую, но приличную таверну, путники воспользовались указаниями и вскоре отыскали приземистое, двухэтажное, довольно чистое строение. На вывеске значилось: «Хвост Дракона».

— Ничего так… — одобрительно кивнул Гор. Ему нравилось все большое и внушительное. А Дракон был именно из этого разряда.

Войдя в таверну, путешественники сразу же сняли две комнаты на несколько дней. Приходилось ночевать по двое, потому что на этот месяц практически все таверны, трактиры, гостиницы и даже кабаки были под завязку забиты постояльцами. Грядущий уже не за горами Великий Турнир заставлял стекаться в Аларат тысячи и тысячи людей. Это было чудом, что путникам удалось вот так сразу найти целых две свободных комнаты. Цены, конечно, были баснословные, но четверка могла себе это позволить. Гор и Анджела решили ночевать в одной комнате, оставляя Вану нового знакомца. Забросив вещи в комнаты, друзья принялись осматриваться. Гор, Анджела и Ван остались ужинать и приводить себя в порядок, а Горгон отправился искать целителя. Рана на плече очень сильно болела.

Поплутав немного в переулках, орк нашел, наконец, нужный дом. Невысокий заборчик, широкое крепкое крыльцо, белые занавески в окнах. Ласково звякнул колокольчик над входной дверью, и Горгон вступил в тихий дом. Едва уловимые странные запахи витали в воздухе, все вокруг чистое и светлое. И тишина. Не гнетущая, а будто успокаивающая, очень мягкая. Орк остановился посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Но вот за одной из дверей послышались легкие шаги, и в комнату вошел белый целитель. Это был невысокий темноволосый мужчина лет тридцати пяти в белоснежном одеянии, прямо указывавшем на его профессию. Умиротворенная улыбка, присущая каждому из этой милосердной братии, освещала лицо целителя. Горгон мгновенно успокоился. От одной этой улыбочки белого на душе у орка похорошело, и пришла странная уверенность, что все будет в порядке. Целитель не задал ни одного вопроса, лишь мельком взглянул на окровавленное плечо гостя. Он подошел почти вплотную, поднял тонкую белую руку и коснулся Горгона. На миг орку показалось, что чуткие ласковые пальцы ощупывают его плечо изнутри, оценивая серьезность повреждения, но не касаясь больного места. И вдруг в плече стало покалывать, словно сотни крошечных булавочек щекотно касались раны. Горгон фыркнул и в тот же миг увидел, что на белоснежном плече целителя проступило внезапно большое кровавое пятно. Зрачки белого резко сузились от внезапной боли, но кроме этого он ничем не выдал своих чувств, даже веки его не дрогнули. Через несколько секунд всё было кончено. Горгон двинул плечом и обнаружил, что оно совершенно здорово. Зато целитель с трудом держался на ногах. Одеяние его пропиталось кровью, лицо побледнело, но он крепился. Белые целители большую часть времени учатся только одному — терпеть боль. Брать на себя чужое страдание, чужие раны — это их работа. Это их жизнь.

Орк пораженно всматривался в лицо человека, избавившего его от боли. Раньше Горгону никогда не приходилось пользоваться услугами белого целителя.

— Братишка, ну ты как? Ты нормально? — воин не знал, как подступиться к целителю. Он испытывал острое чувство благодарности и растерянность вперемешку со стыдом. Целитель был гораздо меньше и хрупче орка, и рану эту, конечно же, переносил гораздо тяжелее. Но ни словом, ни взглядом не выдавал он (теперь уже своей) боли.

— Спасибо тебе, братишка. Большое спасибо, — орк бормотал какие-то благодарности, понимая, что все это пустое, что никак не выразить словами то щемящее чувство, которое родилось сейчас в его душе. Не хватало слов.

Поэтому Горгон предложил единственное, что у него было:

— Я тебе денег оставлю, ладно? Сколько нужно, чтобы хватило? Сколько, ты только скажи.

— Сколько позволит тебе совесть, — ответил целитель. И на прощание легко коснувшись плеча орка, он ушел в жилые комнаты. Горгон потоптался на месте, почесал за ухом и вышел из дома целителя, оставив на столике двадцать золотых монет. Совесть позволила орку очень много. На эту сумму можно было безбедно прожить целый месяц. И обычно за подобные операции целители получали около двадцати серебряных. Но на Горгона вся эта процедура произвела поистине неизгладимое впечатление. И потому он просто не допустил мысли о том, чтобы заплатить мало или тем более не заплатить вообще. К слову сказать, белых целителей не осмеливались обделять или обижать даже самые жестокие воины, даже самые жадные разбойники и головорезы. Слишком огромно было самопожертвование этих белоснежных святош, слишком много чужой боли они приняли на свои не всегда могучие плечи.

Вернувшись в таверну, Горгон поужинал и завалился спать. Едва голова его коснулась подушки, как послышался могучий орочий храп.

«Устал, орчара, — подумал Ван, укладываясь на своей кровати, — только вот храпит, как гномский поезд, как бы не помешал», — подумал и тут же провалился в глубокий сон.