Толстушка и красавчик (СИ)

Я вернулась к просмотру достопримечательностей. Последовала пара затяжек Антона и выпускание сигаретного дыма.

— Маша, а что ты думаешь обо мне? — я резко подняла глаза на него. К чему он клонит? — Как ты ко мне относишься? Я никогда не спрашивал этого у тебя, но мне интересно.

— Антон, ты мой лучший и единственный друг.

Он делает глубокую затяжку.

— Друг, значит. Понятно. Добро пожаловать во «friend-зону», — выдыхает дым. — А как тебе Кристина?

Так быстро переводит тему, я даже еще толком его ответ не успеваю обдумать.

— Не знаю, я с ней мало общалась. Но уверена, что ты ей симпатичен.

Он выпрямляется и встает напротив меня.

— А тебе кто симпатичен? Есть такой человек?

Он заглядывает мне в глаза. Я начинаю паниковать. Неужели он о чем-то догадывается?

— Есть, но я не скажу, кто он.

Не хочу его обманывать. Мы должны доверять друг другу. Но сказать про красавчика я еще не готова.

— Понятно, — он улыбнулся и повернулся к перилам. — А ты вообще целовалась хоть?

Мне не нравится русло нашего разговора. Меня этот разговор начинает напрягать. Но, думаю, Антон давно хотел меня спросить обо всем этом. И сейчас просто набрался смелости, ну и алкоголя.

— Антон, к чему этот разговор?

Он сделал последнюю затяжку и затушил сигарету. Повернулся ко мне. Игнорируя ответ на мой вопрос, спросил:

— Машуля, а хочешь научу тебя целоваться? Чисто по-дружески, принимай за совет.

Он слегка и робко обнял меня.

Я в шоке. Не знаю, как на это реагировать. По-моему, Антон переигрывает роль короля вечеринки. Он застал меня своими действиями врасплох.

В этот момент опять стала громче играть музыка, наверно кто-то зашел или вышел. Мы обернулись. И увидели, что зашла Кристина. Антон быстро убрал свои руки от меня, а Кристина в этот момент сделала шаг назад и закрыла балконную дверь из комнаты. Антон повернулся ко мне:

— Маша, я пойду, поговорю с Кристиной, ок?

— Да, конечно иди, думаю, вам есть о чем поговорить, — его взгляд стал яснее. Словно он слегка протрезвел.

— Извини, если что не так.

Такой потерянный. Словно находится между двух огней. Мне его стало жалко. Хочу его успокоить.

— Антон, все хорошо. Мы просто друзья. Хорошо, что поговорили и выяснили это. Иди, пообщайся с Кристиной и устраивай свою личную жизнь.

Он попытался улыбнуться.

— Не скучай. И дождись меня. Вместе домой пойдем. Я тебя провожу. Я скоро.

— Ок.

Он ушел, а я решила задержаться еще здесь. Нет желания возвращаться одной к народу. Да и смотреть на танцы Лизы перед Сомовым тоже неохота.

Я задумалась и засмотрелась на проходящих внизу людей, и в этот момент услышала знакомый до дрожи голос:

— В первый раз вижу «friend-зону» с объятьями и дружескими поцелуями.

Глава 17.

Я повернула голову на голос и увидела красавчика. Как давно он здесь стоит? Неужели он все видел и слышал? Я покраснела, и меня мгновенно бросило в жар. Захотелось провалиться сквозь землю. Хотя, с другой стороны, это ему должно быть неудобно, что он подслушивал чужой разговор.

— Сомов, а тебя не учили, что подслушивать чужие разговоры нехорошо?

— Подслушивать? — он ухмыльнулся. — Много чести. Я вышел подышать, а тут вы со своими поцелуями и типа дружбой, — он показал рукой жест, означающий кавычки.

— А тебя что задевает больше, наши типа поцелуи или наша типа дружба?

Не знаю, откуда во мне появилась такая смелость и дерзость. Видимо в стрессовой ситуации адреналин заставляет меня защищаться. Он развернулся и посмотрел на меня.

— Соколова, я смотрю, ты все чаще испытываешь моё терпение.

Он делает шаг ко мне, и я начинаю волноваться. Я бы сказала очень сильно волноваться. Хочется бежать, но куда? Выход только один и он лежит через красавчика. Медленно и стараюсь незаметно, выдыхаю. Нужно не показать вида, что я реагирую на его приближение. Пытаюсь принять расслабленную позу. Но дыхание подводит, оно стало более глубоким. Смотрю на него в упор, слежу за каждым движением. Эти глаза. Они разжигают во мне огонь. Это плохо. Голова рядом с Сомовым должна быть «светлая» и «холодная». Он продолжает:

— А я ведь не всегда могу держать себя в руках.

Этот бархатный голос завораживает в очередной раз. Он делает еще шаг и оказывается уже почти рядом со мной. Ноги становятся ватными. Ощущение, что сейчас грохнусь в обморок. Но я же сильная. Мысленно твержу себе это. Его аромат, его тело так близко. Нервно поправляю волосы. Все-таки не очень получается справиться с волнением. Как бы ни хотелось показать спокойный вид, но когда внутри бушуют эмоции, это очень сложно сделать. Вижу перед глазами, как его фигура приближается ко мне, и выдаю фразу, которую от себя никак не ожидала. Видимо его флюиды заполнили мне мозг, и он отключился.

— Так не держи себя в руках. Покажи на что ты способен!

Он довольно улыбнулся. А я растерялась. Захотелось прикрыть свой рот руками и постучать по нему. Маша, что ты творишь?

В этот момент мы опять услышали музыку. Значит кто-то открыл дверь. Мы обернулись. На балкон вышла уже хорошо подвыпившая Лиза. Напрашивается сцена: «А вы че меня не ждали?»

— А вот ты где, мой Джони? — слово мой, она выделила интонацией. Видимо специально для меня. Метит свою территорию. Хотя почему? Быть может, то, на каком расстоянии мы стоим друг от друга с красавчиком, подкинуло ей какие-то мысли. — А я ищу тебя, ищу. А ты здесь с «Этой» разговариваешь.

— Лиза, иди домой, поспи. По-моему, ты слишком пьяна, — красавчик развернулся в ее сторону.

Я хочу уйти, не хочу снова присутствовать на их разборках. Мне конечно любопытно, к чему они придут в итоге, но я не хочу все это видеть, слышать и быть косвенным соучастником. Я пытаюсь обойти красавчика, и в этот момент слышу Лизу.

— Джони, и ты меня на вот «Это» променял?

Говорит и при этом показывает пальцем на меня. Ну начинается. И самое противное, что всё это происходит на его глазах. Я хочу убежать отсюда. Просто испариться. Почему-то мне стыдно, хотя должно быть стыдно ей. Я уже почти обошла Сомова, как почувствовала его руку у себя на руке выше локтя.

— Маша, подожди. Уйдет Лиза.

Я подняла в удивлении на него глаза. Он сразу убрал свою руку и пошел к Лизе.

Маша! Он в первый раз меня назвал по имени. Из его уст мое имя так сладко и красиво звучит. Но ситуация не оставляет возможности насладиться этим моментом всецело.

Красавчик подошел вплотную к Лизе. Лиза была явно в шоке от происходящего, поэтому начала кричать:

— Сомов, ты че, правда, теперь с этой? Ты променял меня на эту толс… — она не успела закончить фразу, так как Сомов взял ее под локоть и вытолкнул за дверь со словами:

— Ершова, тебе нужно протрезветь. Завтра ты будешь жалеть о своих поступках и словах. Ребята, присмотрите за ней, в ее состоянии уже нельзя выходить на балкон, — и закрыл дверь.

Мы остались с ним вдвоем. Но сейчас я бы предпочла одиночество. Хочется тишины. Хочется залезть в свою ракушку и не высовываться оттуда. Вот и дождалась оскорблений. Я развернулась и ушла в дальний угол. Хочется скрыться ото всех. И в первую очередь от Сомова. Почему-то мне неудобно перед ним. Из-за меня Лиза разозлилась на него. Вроде как я не виновата, но есть чувство вины.

Сомов подошел к перилам, но на расстоянии от меня.

— Не люблю пьяных баб, с ними одни проблемы. Хотя, если задуматься, — он слегка улыбнулся, — с бабами всегда проблемы. Ладно, пора сваливать домой. Дальше уже ничего интересного не будет.

Он уже развернулся и отправился к выходу, когда я крикнула ему вслед:

— Женя, спасибо.

В первый раз назвала его Женя, но это вышло так спонтанно и естественно, я даже не успела задуматься. Но я должна была поблагодарить его, ведь он не позволил Лизе оскорблять меня и дальше.

Он остановился, повернул голову на меня.

— Женей меня называла только мама, но ее больше нет. — Он сделал небольшую паузу. — И я никому не разрешаю меня так называть. Но тебе, сам не знаю почему, сделаю исключение. Можешь меня так называть, но только чтобы никто не слышал. Договорились, Маруся?

Я пошла к выходу, захотелось тоже уйти домой.

— Меня зовут Маша, и я не хочу делать ни для кого исключение, — поравнялась с ним и остановилась. — Я Маша. Договорились, Женя?

Он, как мне показалось, даже с каким-то восхищением и удовольствием посмотрел на меня.

— Договорились, Маруся, — и улыбнулся.

Я покачала головой, закатила глаза и открыла балконную дверь.

В комнате студентов стало заметно меньше. Или, быть может, все разбрелись по разным уголкам. Ищу глазами Антона, ну или Кристину. Уверена, что они где-то сидят вместе. В этой комнате их не было. Вышла в коридор и увидела, что они сидят в коридоре на шкафу для обуви и держатся за руки. Милая картина. Не хочется их прерывать, но очень хочется домой. Я замешкалась, не решаясь показаться у них на виду. Но вместо меня это сделал красавчик. Он прошел мимо меня и громко произнес:

— Можно взять свою куртку? Я заберу ее и можете дальше сидеть, ворковать.

Антон поднял на него взгляд и увидел меня. Сразу резко встал и подошел ко мне:

— Маша, давай еще немного посидим?

— Антон, я хочу уже домой. Устала и спать хочу.

В этот момент Кристина встала и прошла мимо нас со словами: «Поговорите, я тебя там подожду». Красавчик нашел свою куртку и попытался достать ее, но это нелегко было сделать, так как ее завесили уже другими вещами.

Мы втроем одновременно услышали, как на кухне довольно-таки громко говорит Лиза:

— Нет, вы представляете, он променял меня на эту толстуху? Вы можете себе это представить? Где она и где я?

Кто-то пытался ее успокоить, говоря:

— Да забей ты на нее и на него. На фиг он тебе сдался?

— Нет. Я пойду сейчас и выдеру все космы этой твари. Сомов только мой!

Мы притихли с Антоном, вслушиваясь в этот разговор. Красавчик тем временем достал свою куртку и стал надевать ее. Он со спокойным видом и даже улыбкой произнес:

— Соколова, могу тебя до дома подкинуть. У меня моцик внизу стоит. Ну или можешь остаться здесь, сделать новую прическу себе.

Значит он тоже слышал разговор своей бывшей Лизы. Его эта ситуация совсем не напрягает. Веселит. Видимо он уже привык, что за него девчонки дерутся. А вот мне никак не хочется ни с кем драться, тем более из-за Сомова.

— А ты разве не пил?

Хоть и хочется сбежать отсюда поскорей, но и попасть в аварию как-то совсем в мои планы не входит.

— Соколова, я за руль никогда пьяным не сажусь. Я пил газировку. По этому поводу можешь не волноваться. Я бы на твоем месте сейчас о другом беспокоился, — он снова ехидно улыбнулся.

— Хорошо, поехали. Я действительно хочу домой.

Подошла к вешалке и стала искать свою куртку. Красавчик встал в ожидании. Ко мне поспешил Антон, чтобы помочь с поиском. Вдвоем мы быстро справились с этой задачей. Антон помог мне надеть куртку и тихонько на ушко спросил:

— Ты уверена, что хочешь с ним ехать? Может лучше меня подождешь? Мало ли что.

Сомов услышав его шушуканье, взял шлем и вышел из квартиры со словами: «Я на улице тебя жду».

— Антон, чего мне бояться? Я не длинноногая красотка, чтобы был страх, что кто-то покусится на мою честь.

В этот момент из кухни вышла Лиза и, увидев меня, закричала:

— А вот и королева бала. Уже уходишь? И даже чаю не попьёшь? — язык у нее уже почти заплетался. Но я разобрала каждое ее слово. — Учти, он только мой. И я все сделаю, чтобы он тебя бросил. Ты поняла меня?

Во время ее речи я перевела взгляд на Антона и попрощалась с ним. Быстренько вышла из квартиры, чтобы больше не слышать нелицеприятные вещи. Да и вообще, чтобы не нарваться на что-либо. Пока спускалась по ступенькам, размышляла над ее словами. Сделаю всё, чтобы он тебя бросил. Смешно. Кого бросать, если между нами ничего нет? А вдруг она знает что-то больше чем я? Я улыбнулась. Пусть бы так и было!

На улице я увидела, что Сомов уже сидит на своем мотоцикле. На нем уже были перчатки, а вот шлем висел на ручке руля. Увидев меня, он снял его с ручки и передал мне.

— Надевай, я не думал, что у меня будут пассажиры, поэтому запасной не взял.

— А как же ты? — я взяла шлем и стала крутить его в руках.

— А я без него, думаю ответ очевиден.

Я надела шлем и, застегивая его, ответила ему:

— Ну тогда поехали, мистер Очевидность.

Подошла и села позади него. Я не знала куда деть руки, как-то неудобно было без его приглашения обнять его. Огляделась, но не нашла за что можно было бы еще держаться. Вцепилась в своё сиденье.

— Ты так собралась ехать? — он посмотрел на меня через свое плечо. — Так ты вылетишь на первой же кочке, — я продолжала сидеть в ожидании его предложения держаться за него. Но он не спешил. Он повернул голову и крутанул ключ зажигания. Мотоцикл издал громкий рев. Я испугалась, что мы сейчас резко стартанем и быстро обняла его. Мне кажется, что в этот момент он улыбнулся. — Так-то лучше. Кстати, ты пахнешь как вкусная выпечка, как-то по-домашнему.

— Ты тоже приятно пахнешь.

Почему-то ляпнула я ему в ответ. А сама подумала, быть может, это он опять издевается надо мной? Но мысль эта быстро потерялась, так как он спросил: «Куда едем?» Я быстро протараторила ему адрес, он кивнул и мы помчались.

Вот это был кайф. Я, красавчик и ветер. Жаль, что из-за шлема волосы не развевались по ветру. А так хотелось, чтобы как в фильме всё было красиво. Сейчас рядом с ним я была не толстушкой, а обычной девчонкой. Обычной счастливой девчонкой. Мои фантазии воплотились в жизнь. Я обнимала его, и хотелось просто кричать от счастья. В какой-то момент, когда он прибавил газу, от избытка своих эмоций, я убрала одну руку и подняла ее вверх, второй сильнее прижалась к нему и закричала: «Да, класс!» И только потом увидела, что у него есть зеркало и ему прекрасно видно меня. Походу он следил за мной, так как сидит и улыбается. Я сразу вернулась в реальность и опустила руку, обнимая его. Больше таких порывов у меня не было.

Подъехав к дому, мне не хотелось расставаться с ним. Я бы так и уснула, обнимая его. Но всему рано или поздно приходит конец. Поблагодарила его и он уехал.

Я поднималась домой по ступенькам, но не с пустыми руками. Сегодня я пополню свою виртуальную коробочку приятных воспоминаний, связанных с Сомовым. Теперь у меня есть что вспомнить перед сном.

Глава 18.

Евгений

Сегодня я относительно рано проснулся, если учитывать, что с вечеринки вернулся поздней ночью. Но больше не спалось. Я отправился на утреннюю пробежку. Включил музыку и вставил в уши свои любимые и такие родные наушники. Бежал долго и далеко. А хотелось бы убежать еще дальше. На какой-нибудь необитаемый остров, чтобы никого там не было. Только я и шум прибоя. Как же меня всё достало. Когда-нибудь я свалю отсюда. Не знаю куда, не знаю зачем, но просто уеду ото всех окружающих меня людей подальше.

Развернулся и побежал обратно. В пути замечаю, что на меня заглядываются девчонки. Честно сказать, я к этому уже привык. От мамы мне досталось смазливое лицо. Но уже надоело, что всех интересует только внешность. Никто не пытается узнать, что у меня внутри. Всем подавай только красивую обертку. А я не конфета, у меня тоже есть свой внутренний мир. Правда, для чужих в него вход закрыт. Вот и борются во мне противоречия. Хочу впустить и не могу. Слишком тяжело, когда копаются внутри, переворачивают наизнанку, а потом предают. Так, как однажды сделал мой отец.

Я подбежал к дому. Пока поднимался на четвёртый этаж, пытался восстановить дыхалку. Каждодневные тренировки не проходят зря. Могу смело сказать, что я в отличной спортивной форме.

Открываю дверь, и меня встречает моя молодая мачеха. Молодая, по сравнению с отцом. Она младше его на двенадцать лет.

— Джон, ты уже вернулся? Как раз вовремя, я завтрак приготовила.

Стоит передо мной, переминает полотенце, старается быть любезной. Но кроме неприязни она ничего у меня не вызывает.

— Я не голоден, спасибо. Я в душ.

Она понуро склонила голову и ушла на кухню.

Прошел в свою комнату, взял чистую футболку, спортивки и пошел в душ. Теплый душ расслаблял, но не успокаивал. Сегодня тяжелый день для меня. Сегодня день рождения мамы. Вот уже пошел пятый год без нее.

Быстро ополоснулся, выключил воду, просушил тело полотенцем и надел спортивки с футболкой. Попытался уложить свою непослушную копну волос, но волосы, когда они сырые и чистые, торчат в разные стороны. Да уж, придется дождаться когда высохнут. Вышел из ванны и направился на кухню. За столом завтракал отец с мачехой. Очень аппетитно пахла яичница с беконом. Но я не хочу сидеть с ними за одним столом. Чем дальше от них, тем лучше. Прошел к холодильнику и налил себе стакан молока. В этот момент отец обратился ко мне:

— Евгений, мы сегодня с Танечкой собираемся на кладбище. Ты поедешь с нами?

Как меня бесит, когда он называет меня Евгений. Он как будто специально каждый раз пробует мое имя на вкус и проверяет мою реакцию. Но еще больше напрягает имя Танечка. Маму он так ласково никогда не называл.

— Нет, не поеду, — выпил залпом стакан молока, поставил пустой стакан в раковину и вышел из кухни.

Поезжайте со своей Танечкой. Не хочу в машине даже одним воздухом с вами дышать. К маме я съезжу, обязательно ее навещу, только вам об этом знать не рекомендовано.

Сел за ноутбук и проверил социальные сети. Опять пришло пару сообщений от каких-то девиц. Видимо по универу быстро разошёлся слух, что я расстался с Лизой. Прочитал, но не стал ничего отвечать. Посмотрел последние новости и закрыл ноутбук. Волосы уже подсохли, можно сделать легкую укладку, переодеться и идти погонять на своем моцике.

Моцик — это моя слабость и моя единственная радость в жизни. Он уже старенький, но это никак не отражается на моей любви к нему. Это последний подарок от мамы, поэтому он мне очень дорог.

Я переоделся в джинсы и толстовку, сверху надел кожанку и вышел из квартиры. Краем глаза увидел, что отец уже стоит одетый в пальто. Отлично! Значит можно будет к маме приехать примерно через час. Сомневаюсь, что он у ней со своей Танюшей задержится дольше.

Я надел шлем, перчатки, завел мотоцикл. Первым делом поехал на заправку, нужно «накормить моего железного коня». После заправки можно подумать и о себе. Заехал в булочную. Гордость и обида это конечно хорошо, но кушать-то все равно хочется. Тем более запах жареной яичницы возбудил аппетит. Купил парочку пирожков и кофе. Благо отец исправно каждую неделю закидывает деньги мне на карточку. Могу себе позволить не умереть с голоду.

Позавтракав, я отправился в цветочный магазин и купил шесть белых роз. Помнится, как мама мне на ушко шепнула по секрету, что она любит белые розы. Попросил обстричь их покороче, чтобы они поместились у меня за пазухой. Укутал их своей курткой, застегнул на молнию и поехал на кладбище.

На кладбище у маминой могилы стояли свежие красные розы. Значит, отец уже был здесь. Он всегда дарил маме красные, хотя она любила белые. Я поставил белые розы к красным в одну вазу. Сел на лавочку и долго рассматривал мамину фотографию. На ней она улыбалась. Такой я ее и запомнил. Она умерла от рака, но никогда не жаловалась на боль. При виде меня она всегда улыбалась и называла меня «Женя, Женечка, мой львёнок». Львёнок — из-за моей густой шевелюры. За это можно сказать спасибо отцу. Хоть что-то от него хорошее досталось.

Я погладил мамину фотографию. Мамочка, как мне тебя не хватает. Как ты мне нужна. Почему я не ценил те мгновения, что у нас были или что могли бы быть? Почему ты молчала? Ведь зная, что тебе недолго осталось, я бы вел себя по-другому. Я бы не тусил на вечеринках, не возвращался бы домой под утро, не пил бы спиртное. Ведь у тебя было столько возможностей признаться мне, но ты молчала. Помню, что ты часто лежала в больнице, как сейчас понимаю на химиотерапии, но мне говорила, что это простое обследование. И что врачи такие непутевые, каждый раз не могут ничего найти у тебя. Ах, мамочка, если бы я только знал. Мне ведь было всего шестнадцать. Я только вкусил взрослую жизнь, не зная и не замечая, что твоя жизнь в этот момент медленно угасает.

Пытаюсь восстановить те события и слова, что ты мне говорила напоследок, о чем просила меня. Но помнится с трудом. Только какие-то обрывки. Ведь я не воспринимал твои слова. Считал, что все это родительские бредни. И вы ни черта не понимаете, что мне и моей душе нужно. Как я ошибался. Оказалось, что больше всего на свете мне нужно, чтобы вы просто были рядом. А теперь у меня нет ни тебя, ни отца. Нет, физически он существует, но для меня он умер. Умер в тот день, когда привел в наш дом свою Танечку.

«Сынок учись, в жизни образование очень пригодится» — эту мамину фразу я хорошо помнил, ведь она меня так бесила. Только из-за обещания отца прекратить мое финансирование, если я не пойду в десятый класс, я пошел и закончил одиннадцать классов. После этого я психанул, и ударился во все тяжкие. Девушки, пьянки, драки, уходы из дома. Отец это быстро прекратил, отправив меня в армию. Год в армии не прошел зря. Там мне вставили мозги на место. И вернувшись, я решил последовать совету мамы и поступил в универ. Я пытаюсь серьезно подходить к учебе, но сейчас я в замкнутом круге. Всё раздражает, всё бесит. Надоело быть одному. И речь тут не о девушках и симпатии. Этого хватает. Хочется душевной теплоты и заботы. Но ее могла мне дать только мама. Мамочка, почему так рано? Почему именно ты? И отчего так погано на душе?

Я еще недолго посидел с единственным родным для меня человеком, которого, к сожалению, уже никогда не вернуть и пошел к выходу. Куда ехать и как отключить хоть на время свою голову? Ведь в ней сейчас только тоска и одиночество. Сел на свою верную лошадку и поехал. Просто поехал, куда душа зовет.

Захотелось с кем-то поговорить, просто чтобы кто-то выслушал. Ну или хотя бы просто с кем можно молча посидеть. Сам не знаю почему, но я оказался на даче у Соколовой. Почему я приехал к ней? Не знаю. Просто наверно она единственный человек, который может меня выслушать. Хотя, честно говоря, до конца я не уверен в этом.

Подъехал к воротам и нажал на звонок, но никто не ответил. Подумал, что это знак, и что мне нужно уезжать, но рука сама потянулась за мобильником. Нашел запись Соколова, и нажал вызов. После второго гудка уже решил положить трубку, но услышал: «Слушаю тебя, Женя! Что-то случилось?» Этот голос и ее тревога в ответе мне сразу дали ощущение, что я сделал правильный выбор, позвонив ей.

Глава 19.

Сегодня я провалялась в постели до одиннадцати часов. Так хорошо я давно не спала. Но пробуждение было резкое и внезапное. Во всем виноват мой сон. Сегодня мне в первый раз приснился Сомов. Но сон был странный.

Мне снилось, что на улице очень тепло, жара. Мы с Сомовым едем на мотоцикле. Я в легком летнем платье, по ветру развеваются мои волосы и часть подола. Сомов в футболке и я обнимаю его и чувствую тепло его тела. И нам так хорошо вдвоем. Мы приезжаем на речку. Хочется охладиться, искупаться. Женя снимает футболку, и я вижу его обнаженный торс. Мне нравится этот вид. Он подходит ко мне и целует. Я сразу таю от тепла и его поцелуя. Оставив сладкий привкус своего поцелуя на моих губах, он уходит купаться и зовет меня. Но я стесняюсь показаться ему в почти обнаженном виде, ведь мое платье прилипнет к телу. Я остаюсь на берегу любоваться им. Он плывет, улыбается и пытается обрызгать меня. Я тоже улыбаюсь в ответ. Но внезапно вокруг него образовывается воронка и затягивает его все сильнее. Он барахтается, сопротивляется, но его силы уже на исходе. Я кричу, что есть сил: «Женя, Женечка» и тяну к нему руки, словно они могут спасти его, и резко открываю глаза.

Необычный сон. Но это всего лишь сон. Отгоняю его от себя. Пора вставать! Видимо мама уже давненько дожидалась моего пробуждения. Так как, не успела я только опустить ноги с кровати, как она зашла ко мне в комнату.

— Доброе утро, Машуля.

— Доброе утро, мам. Что-то случилось?

Мама в моей комнате редкое явление, обычно мы встречаемся с ней на кухне.

— Почему сразу случилось? — она нервничает, вижу это по ней.

— Ну раз всё хорошо, то пошли завтракать, — предчувствую, что она хочет поговорить об Антоне.

— Сейчас пойдем, — она мнется. — Там просто папа, а я бы хотела с тобой наедине поговорить, — я так и знала. Не зря живу с родителями восемнадцать лет. Выучила уже. — Машуля, а у тебя с молодым человеком, который вчера к нам приходил, романтические отношения?

Вот если бы мы болтали с ней по телефону, то я бы ударила ладонью себе по лбу. Начинается.

— Мама, вчера ко мне приходил Антон. Это мой друг. И у него есть девушка, — а про себя подумала, наверно есть. Но маме это знать ни к чему, а то замучает и дальше вопросами.

— А кто тебя вчера подвозил? — мама очень плавно задает этот вопрос, боится, я думаю, меня спугнуть своим напором. Но я напряглась.

— Мама, ты что караулила меня у окна?

Я в легком шоке. А если бы, ну так, пофантазировать, мы бы с Сомовым поцеловались? Получается, сделали бы это у нее на глазах?

— Почему караулила? — она подбирает слова. — Я просто волновалась за тебя. В первый раз ты с незнакомым парнем куда-то ушла.

— Мама, мне восемнадцать лет! — я завелась.

— Для меня ты всегда будешь маленькой. Ты пойми, мы с отцом не против, чтобы ты встречалась, влюблялась, но мы должны знать с кем и где ты находишься. — Она выдохнула. — В конце концов, мы за тебя беспокоимся.

Вот это ее «в конце концов» означает, что спорить здесь бессмысленно. Но я тоже не собираюсь сдаваться. Ничего не расскажу про Сомова, как бы она не пыталась. Я надула губки и обиженно отвернулась. Мама, посмотрев на меня, поняла, что разговора дальше не будет. Она тихонько встала и, уже уходя, сказала:

— Маша, я еще хотела сказать, чтобы ты имела голову на плечах и думала о средствах защиты.

Я подняла на нее свои глаза, и, почти прикрикнув, ответила:

— Мама! Мне восемнадцать, а не пятнадцать лет.

Она взглянула разочаровано на меня и пошла к выходу со словами:

— Ладно, моя взрослая дочь, пошли завтракать.

Мама ушла, закрыв дверь моей комнаты. А мне хотелось бросить подушку ей вслед. Разозлила меня с самого утра. Обращается со мной как с ребенком. Да и какие романтические отношения? Как вчера Лиза сказала: «Где я и где Сомов». Правда, фраза была немного другая, но и для Сомова эта фраза тоже подходит. Я переоделась, расчесалась и пошла на завтрак.

Мама приготовила мои любимые оладьи. Она сделала вид, что ничего не произошло, но я чувствовала напряжение между нами. Ну и пусть. Нечего вмешиваться в мою личную жизнь.

Позавтракав, я ушла к себе в комнату. Как раз вовремя, так как позвонил Антон.

— Привет, Маша.

— Привет, Антон. Как самочувствие? Голова не болит?

Рада, что наши отношения с ним не изменились.

— Да уже все хорошо. Ты как? Как вчера доехали с Сомовым? Он тебя не обижал?

— Нет, да и возможности не было. Езда на мотоцикле как-то не располагает к беседе. А что у вас с Кристиной, — робко спрашиваю, не уверена, что он ответит.

— С Кристи? Да все хорошо. Мы пока не торопимся. Нужно больше узнать друг друга. Маша, ты извини меня за вчерашнее. Эти объятия, этот разговор, наверно были лишними, — бедный, он переживает. А я давно уже отпустила эту ситуацию.

— Антош, всё хорошо. Я рада, что мы поговорили и расставили всё по местам. Давно нужно было это сделать, но как-то подходящего момента не было.

Он засмеялся.

— Маша, честно сказать, если бы я не выпил и не набрался смелости, то и вчера этот момент не наступил бы. Ладно, всё, что не делается, то к лучшему. Какие планы на вечер?

— Планов никаких. Хочу проваляться в постели целый день. Вот и все планы.

— Да, что-то совсем незаманчиво. Ладно, если появятся какие мысли или пожелания, звони. Я на связи.

— Хорошо, Антон. Созвонимся.

Положила трубку и легла на кровать. Закрыла глаза и постаралась вспомнить сон, где мы с Сомовым целуемся. А я ведь, правда, не умею целоваться. И тут же отогнала от себя этот страх. Да никто и не собирается целовать меня, размечталась. Взяла с тумбочки недочитанный роман и погрузилась в него. Там всегда все всё умеют и ничего не боятся.

Не знаю, сколько я времени провела за чтением, но услышала телефонный звонок. Не поверила своим глазам, когда на экране высветилось «Красавчик». Почему он мне звонит?

С тревогой отвечаю ему:

— Слушаю тебя, Женя! Что-то случилось?

— Маруся, а ты почему не на даче?

Странный и неожиданный вопрос. Я слегка растерялась.

— А почему я там должна быть? — и тут меня посетила новая мысль. — А ты откуда знаешь, что я не на даче?

— Ладно, забудь, — он тяжело вздохнул. — Считай, что ошибся номером.

Чувствую, что у него что-то случилось. Он бы так просто не позвонил. Не хочу его отпускать, ведь второго раза не будет, больше он мне никогда не позвонит. Я в этом уверена.

— Женя, подожди. Я через полчаса буду на набережной у памятника Ломоносову. Приходи, за мной должок. Вот и угощу тебя мороженым.

Угощу мороженым взрослого парня? Маша, ты получше ничего не могла придумать? Почему-то стало так стыдно. Но он ответил:

— Хорошо, но мороженое с меня.

Он положил трубку. Что это сейчас было? У нас будет свидание? Я не сплю? Ущипните меня кто-нибудь! Я запрыгала от радости. Но у меня всего двадцать минут, чтобы успеть собраться.

Глава 20.

Евгений

Что это был за порыв позвонить Соколовой? Откуда он взялся? Не знаю. Но мне нравится, как она смело и дерзко отвечает мне иногда. Это отвлекает меня от своих мыслей. Может поэтому, я именно сегодня набрал ее номер. Хотя сейчас думаю, что возможно было бы лучше просто напиться.

Соколова забавная. С виду божий одуванчик, а внутри стальной стержень. Порой, мне кажется, что мы с ней в чем-то похожи. А временами, что абсолютно разные.

Я сел на мотоцикл и поехал в город. Даже не верится, что еду на встречу с Соколовой. Кто бы мне месяц назад сказал об этом, я бы покрутил пальцем у виска. А сегодня собственноручно набрал ее номер. Видимо, дела у меня и правда плохи.

Оставил свой мотоцикл на парковке и пошел к памятнику. Соколовой еще не было. Присел на лавочку в ожидании. Издали увидел, как она идет. Она приближается, а я внутри себя понимаю, что рад этому. Я рад ее видеть. Парадокс. Я не понимаю до конца этот феномен, но мне действительно приятно, что она пришла.

— Привет, — как-то робко она сказала. Я только кивнул в ответ. Она присела рядом. — Сомов, а ты принципиально никогда не здороваешься?

— Я поздоровался, кивнул. — Никогда не задумывался о таких мелочах. — Соколова, а ты принципиально всегда найдешь к чему прицепиться?

Она улыбнулась.

— Женя, а тебе никогда не говорили, что у тебя тяжелый характер?

Здесь уже я улыбнулся. Ее резкий переход от Сомова к Жене меня удивил. Я часто до конца не могу предугадать ее. И мне это в ней нравится.

— У меня тяжелый? — я сделал удивленный вид, но только на пару секунд. — Нет, до тебя никто не жаловался. А это о чем-то говорит.

Я взглянул на нее. Она снова робко и стеснительно улыбнулась. Мне нравится, как она стесняется меня. Я сразу ощущаю себя сильным и властным. И мне кайфово это ощущение.

— Конечно, говорит. Говорит о том, что все боятся, — она быстрым взглядом прошлась по мне и продолжила, — все боятся, что ты разозлишься и начнешь кричать в любую секунду.

Она опять цепляет меня. Но я не могу сказать, что мне это не нравится. Я впервые за этот день на пять минут забыл о дне рождении мамы. Не зря я ей позвонил! С ней я забываюсь и отвлекаюсь.

— Интересно, все боятся, а ты бессмертная что ли?

Наблюдаю за ней. Она такая живая, все эмоции можно прочитать на ее лице.

— Ну с тобой-то я точно справлюсь.

Я улыбнулся. Она каждый раз бросает мне вызов. Это у нее случайно получается или она это делает специально? Загадка для меня. Еще месяц назад я бы ответил ей на это, что конечно она справится, так как весовая категория неравная. Но сейчас я не могу этого сказать. Почему-то я не хочу ее обидеть. Ведь ее тело, это такая же упаковка, как и у меня. Просто у меня фантик ярче и удачнее подобран.

— Ладно. Пошли, вояка, за мороженым.

Мы встали и пошли до ближайшего магазина. Благо, он находился в пяти минутах ходьбы. Пока шли, я выяснил, какое мороженое она любит. Купил нам два эскимо, и мы вернулись на лавочку. На какое-то время мы притихли, поглощая быстро тающее мороженое. Неожиданно она меня спросила:

— Женя, а почему ты мне сегодня позвонил?

Я поперхнулся. Она знает в какой момент спрашивать. Я слегка растерялся.

— А что не надо было? — она с серьезным лицом смотрит на меня. Ждет моего ответа. — Я же тебе ответил, что считай, просто ошибся номером.

Она продолжает смотреть на меня пронизывающим взглядом. Задерживается на несколько секунд на моих глазах смело смотря мне в них. После этого с грустью опускает свой взгляд, тяжело вздыхая:

— Значит не доверяешь.

Эти слова и этот жест обезоруживают. Как у нее так получается? Я вроде ничего не сделал, но чувствую за собой какую-то вину. Почему-то сразу хочется как-то ее загладить. Я отвернул голову в противоположную от нее сторону и ответил:

— У моей мамы сегодня день рождения. Ей бы было сорок лет.

Она молчит. Мы просто минуту сидим в тишине. И эта совместная тишина — лучшее лекарство для меня и поддержка. Я именно в ней нуждался.

— Женя, а какая она была?

Я стал рассматривать гуляющих мимо нас людей. Задумался.

— Самая лучшая. Она просто была моей мамой и этим все сказано.

Свернул обертку от мороженого и встал, чтобы выкинуть в ближайшую мусорку. Вернулся на лавочку. Слышу ее голос:

— Знаешь, а я сегодня повздорила с мамой.

Я перевел на нее свой взгляд.

— Был повод?

Она медленно сворачивает обертку, размышляет видимо внутри себя.

— Утром мне казалось, что она лезет в мою личную жизнь, а вот сейчас я задумалась, — делает небольшую паузу. — Ведь это, правда, счастье, когда есть кому вмешиваться в твою личную жизнь, — у нее одиноко покатилась слеза.

Я обнял ее одной рукой и прижал к себе. Ее голова оказалась у меня на груди. При всем своем внешнем виде сильной девушки, она просто хрупкая и маленькая девочка. Соколова застыла, притихла, иногда вытирая редкие слезинки и постепенно начала успокаиваться. А я сидел и наслаждался ее ароматом, как мне кажется, вкусной выпечки. Нотками ванили и едва уловимого шоколада. Мама в детстве часто пекла «Мраморный кекс». Его аромат имел что-то близкое с ее ароматом.

Я нагнулся и заглянул ей в лицо.

— Уже лучше?

Она выпрямилась, и я убрал руку.

— Да, спасибо. Извини.

— Да ладно. Бывает со всеми. Знаешь, о чем я жалею? — она отрицательно покачала головой. — О том, что в шестнадцать лет мне никто не предложил хоть на минуту задуматься об этом. Быть может, я успел бы попрощаться с ней.

— А от чего умерла твоя мама? — она очень осторожно спрашивает, деликатно.

— Рак. И он скосил ее за два года. Но я об этом ничего не знал, — смотрю вдаль, тяжело в такой момент смотреть на людей.

— А твой папа, он знал? Почему он не сказал тебе?

Я тяжело вздохнул.

— Отец всё знал, но мама попросила его мне ничего не говорить. И он молчал, хотя мог, как минимум, мне намекнуть.

— Возможно, он пообещал твоей маме и поэтому молчал.

— Даже если и так, это не снимает с него ответственности. Это моя мать, и я должен был знать, что ее время на исходе, — я начинаю заводиться, поэтому делаю глубокий вдох. — Понимаешь, я упустил время, самое драгоценное время в моей жизни. Его не вернуть. Я потерял самого дорогого мне человека, — самому не верится, что говорю с кем-то об этом.

— Это тяжело, я понимаю. Но у тебя есть папа, ты не один!

— У меня нет отца. — Как-то слишком резко ответил я, но мне тяжело контролировать эмоции, которые хлещут через край. — Я вычеркнул его из своей жизни. Это просто сосед по временному пристанищу. И как только я встану на ноги, то свалю от него и его Танечки.

— Танечка? Кто это?

Я снова взглянул на нее. В ее глазах действительно виден интерес.

— Это моя «дорогая» мачеха, которая пришла к нам в дом через полгода после смерти мамы.

— И ты до сих пор не можешь принять ее?

Мне не понравился этот вопрос. Принять ее? Может еще и мамой назвать?

— А должен? — я резко ответил и посмотрел со злостью на нее, но понял, что Маша-то тут точно ни при чем. — Извини. Но я не могу, я ненавижу ее и отца. Они живут, смеются, наслаждаются жизнью, а мамы нет.

— Но ее уже не вернуть, а жизнь продолжается.

Маша робко заглядывает ко мне, но не в глаза, а прямо в душу. Переворачивает там все. У меня срабатывает защитная реакция. Я отворачиваюсь и замыкаюсь. Так уже было однажды с отцом. Я мысленно вернулся в тот день. После поминок мы сидели, рассматривали мамины фотографии. Вспоминали вместе с отцом счастливые моменты, плакали, смеялись. Обнимались и поддерживали друг друга. И вот, когда уже был закрыт фотоальбом и выпита почти на двоих бутылка водки, он мне признался, что не сможет жить один. И не хочет. Ему нужно кого-то любить, кого-то боготворить. А как же мама? Разве нельзя ее любить и вспоминать? А как же я? Меня любить не достаточно? Тогда он мне ответил, что я еще совсем малявка, и ничего не понимаю в этой жизни. Потом я стал замечать его бесконечные разговоры по телефону, смех. Я не понимал, как можно так быстро забыть мою маму? Как может так быстро пройти любовь? Уверен, если бы с отцом такое приключилось, то мама всю любовь и заботу отдала бы только мне. Вряд ли она бы через полгода привела в дом чужого мужика. Я беседовал с отцом, говорил, что не хочу никого видеть в нашем доме. Но ему наплевать на меня, на маму. Он думает только о себе. Через полгода он привел свою Танечку. Я обалдел, когда в первый раз увидел ее в мамином халате. При этом она обратилась ко мне со словами: «Женечка, рада познакомиться».

Женечка? Это был последний день для Женечки. Женечка исчез, испарился, остался только Джон. До этого времени была какая-то надежда, что отец одумается. Выждет хотя бы год. Но эта Танечка так глубоко забралась ему под кожу, что даже клещами не вырвать ее оттуда. Ненавижу их обоих. Из-за них моя жизнь изменилась. Теперь я каждый день встаю и засыпаю с надеждой и желанием быстрее свалить отсюда куда глаза глядят. Подальше, чтобы больше не видеть их счастливые лица.

— Ты права, жизнь продолжается. Но не для мамы, и я, ощущение, что не живу, а выживаю.

— Женя, а ты не хочешь просто простить и отпустить эту ситуацию?

Она робко положила руку мне на колено. Простой жест, но он мне так нужен. Как ей нужны были мои объятия. Продолжила:

— А ты не задумывался, что он, возможно, тоже полюбил эту Татьяну?

— А так бывает, что сегодня люблю одну, а завтра другую?

Поворачиваюсь и смотрю на неё. Наблюдаю за ее реакцией. Она убирает свою руку. Задумывается.

— Не знаю, — пожимает плечами, — у меня мало опыта. Не могу тебе ответить на этот вопрос, — отвечает так искренне, что это подкупает.

— Ну да, у тебя все чаще «friend-зона» с поцелуями и обнимашками, — я улыбнулся. — А может сюда и что-то другое еще входит? Так сказать «All inclusive»?

Она едва краснеет. Отводит свой взгляд.

— Быть может, — смело и храбро отвечает мне. Поворачивается и, глядя в глаза, спрашивает, — ты хочешь проверить?

Я улыбаюсь и даже смущаюсь. От Соколовой никак этого ожидать не мог.

— Неужели, Соколова, ты мне сейчас на интим намекаешь? — я не свожу с нее взгляд.

— Намекаю? — она сделала удивленное лицо, — по-моему, я говорю прямо.

Я улыбнулся и сел, опёршись на колени. Так лучше наблюдать за ней. Интересно, она сможет так смело продержаться всю игру. Ведь понятно, что она играет со мной.

— Отлично, давай попробуем. Поехали ко мне?

Глава 21.

Мария

Вот и доигралась, Маша. Попала в собственную ловушку. Сама не знаю почему, но только рядом с Сомовым моя внутренняя сила вылезает наружу. Я нервничаю, и чтобы это скрыть, я становлюсь дерзкой и смелой. Уже не в первый раз замечаю за собой это явление. И что характерно, этот механизм срабатывает только в присутствии Сомова. До сегодняшнего дня мне всё время помогал случай не нарваться на неприятности. Поэтому, есть надежда, что и сегодня мне все сойдет с рук. Я не могу не отвечать на его вызов. Он слишком нагло себя ведет. Пора показать ему, что есть люди, которые не боятся ему противостоять.

— Поехали.

Наблюдаю за ним. Он улыбается. Я принимаю вызов. Не ожидал? Посмотрим, как быстро ты придумаешь себе отмазку. Что там у тебя? Ключи забыл или дома не прибрано? Я притихла в ожидании. Жду, как он красиво соскочит. Но он встает со словами:

— Моцик там, пошли?

И показывает в сторону парковки. Я улыбнулась и встала. Ок, давай потянем время. Это даже забавно. Видимо красавчику сложно на ходу придумать отговорку. Куда только приедем? Думаю по дороге он что-нибудь придумает. Просто берет небольшую паузу. Тем временем, мы подошли к мотоциклу.

— Слушай, у меня шлем только один, можешь прогуляться до вон тех дворов, — он показывает пальцем во дворы, которые от нас находятся в метрах восемьсот. — Днем можно нарваться на штраф, это ночью все гайцы спят. Дойдешь, а я тебя там подожду. Потом уже дворами доберемся.

— Хорошо, давай, я прогуляюсь. Я тогда пошла. Встретимся на месте.

Он кивнул, а я отправилась в дорогу.

А вот и повод нашел. Сейчас у него будет время сделать кому-нибудь звонок, чтобы потом, типа случайно, ему позвонили и у него появились неотложные дела. Ох, Сомов, ты такой предсказуемый. Всё так банально. Даже неинтересно. Услышала рев мотоцикла, который пронесся рядом и просигналил мне. Я обернулась и помахала ему рукой. И так стало на душе приятно и весело. Словно принц промчался, но обещал вернуться, вернее, в моем случае, дождаться.

Подходя к назначенному месту, я увидела Сомова, который облокотился на свой мотоцикл и застыл в ожидании моего прихода. В руках он крутил какую-то коробочку. Он нервничает? С чего бы вдруг? Переживает, что не звонят? Я улыбнулась свой догадке.

— Ну что, Маруся, готова к поездке? — и не дожидаясь от меня ответа, продолжил: — Я время зря не терял, сходил уже в аптеку.

Улыбка у меня мгновенно пропала. Вижу, что он крутит в руке коробочку с презервативами. Я растерялась. А он хороший игрок. Идет ва-банк. Ждёт, когда я пасану. Но я тоже не сдамся, пойду до конца, вернее до предела, который смогу выдержать.

— Отлично, тогда кого ждем? Поехали!

Попыталась сказать как можно непринужденнее и свободнее. Любопытно, он поверил мне? Он слегка улыбнулся, запихал коробку в карман и передал мне шлем. Сам сел за руль. Я пристроилась на заднее сидение и сразу обняла его. Больше не жду его приглашения. Урок усвоен.

Мы тронулись. Мне было интересно, куда мы едем. Почему-то есть твердая уверенность, что он блефует. Неужели он готов переспать со мной? После своих длинноногих, и главное, худых подружек, он сможет пойти на это со мной? Хотя, быть может, для него это просто плюс один в его копилочку. Так, для разнообразия. А я? Я смогу сейчас переспать с ним? Нет, я не готова. Мне кажется, на это нужно настроиться, а не взять так с бухты-барахты. Сразу пытаюсь вспомнить, что на мне одето. Нет, явно мое старенькое нижнее белье не подойдет для стимулирования его воображения. Скорее оно только сгодится на подпитку его издевок и насмешек. Вообще, нужно бы сходить на шопинг при удобном случае.

Да уж, молодец, Маша, сходила мороженко покушать. Теперь едешь с парнем к нему домой, как бы разведя его на секс. Вот это нежданчик, да, Маша? Но я не за этим к нему еду. А зачем? Просто хочу побыть с ним, просто пообщаться. И если есть возможность продлить наше знакомство, то почему бы ей не воспользоваться? Главное, чтобы мной при этом не воспользовались.

Мы остановились. Видимо приехали. Я встала с мотоцикла и сняла шлем, передала его Сомову. Он взял его и одновременно поставил мотоцикл на подножку.

— Ну что пошли? Вот мой дом, вот этот подъезд, четвертый этаж. Не передумала еще? — сверлит меня взглядом, изучает.

— А надо передумать?

Он слегка улыбнулся. Прокрутил шлем в руках.

— Зачем? Это же «friend-зона». Поцелуемся, переспим и будем дружить.

Сейчас он уже улыбается слишком нагло. Он специально провоцирует меня? Наверно. Походу, уже выучил, что после этого я становлюсь сильнее и авантюрнее.

— Вот и я о том же. Привычное дело, пошли.

Я пошла вперед него, не хочу видеть его довольную ухмылку. Интересно, а он часто таким способом затаскивает девушек к себе в постель? Или я первый экземпляр?

Евгений открыл специальным ключом домофон и мы стали подниматься по ступенькам. Подниматься в тишине. Каждый думал о своем. Не знаю, о чем размышлял Сомов, а вот я впервые задумалась, что же я делаю. Иду сама, добровольно, в квартиру к малознакомому человеку. Ну и что, что он мой одногруппник. Это не остановит его, если он захочет меня вдруг изнасиловать. Хотя думаю, у него проблем с интимом нет. Один звонок и девицы сами прибегут и запрыгнут на него. Тогда вопрос, зачем ему это надо? Может он просто заигрался? А я позволяю, еще и сама поощряю эту игру. Да уж, тут есть над чем подумать. Мои размышления прервал поворот ключа в квартиру Сомова. Сердце притихло в ожидании. А что же дальше будет? Может пора остановиться? Может этот момент настал именно сейчас? Отбрасываю все мысли и делаю уверенно шаг в его квартиру. Шаг, который возможно разделит мою жизнь на до и после. И я сейчас не про секс. После этого вечера наши отношения с Сомовым изменятся. Мы либо станем ближе, либо мы окончательно отдалимся друг от друга.

Глава 22.

Евгений

Соколова в моей квартире. Как такое произошло? А она далеко пойдет. Умело мужиков разводит. Не заметил, как она за полчаса развела меня на секс. Хотя не уверен, что до секса дойдет. Думаю, она не решится. Поначалу она так стеснялась меня, поэтому сомневаюсь, что увидев меня обнаженным — не запаникует. Поэтому я наслажусь сегодня ее игрой в смелую и храбрую по полной программе. Проверю ее решимость в экстремальных для нее условиях. Я уже сделал контрольную проверку, при виде презервативов она запаниковала. Поэтому я спокоен. Шоу начинается.

Отца с мачехой дома нет. Отлично. Никто не помешает. Снимаем верхнюю одежду и проходим в мою комнату. Кровать я сегодня, как всегда, не заправил. Ну и пофиг. Есть повод сразу начать игру.

— Проходи, располагайся. Видишь, уже кровать готова. Всё для нас.

Наблюдаю за ней украдкой. Она быстрым взглядом рассматривает комнату. Заостряет внимание на кровати. Нервничает, взгляд бегает в поисках спасения. При виде этой картины уверенность и азарт во мне растут в арифметической прогрессии. Но нужно поднять градус ее волнения и накалить еще больше обстановку. Думаю, она в итоге сдастся даже без боя. И вся ее решимость и бесстрашие падут в безмолвной капитуляции.

— Ой, забыл презервативы в кармане, сейчас принесу.

Повернулся к выходу из комнаты, когда услышал:

— А где можно руки помыть?

Я улыбнулся. Выигрывает время. Но ничего, я подожду. Сегодня я терпеливый.

— Пойдем, покажу.

Я провел ее в ванную комнату, а сам достал из куртки презервативы. Зашел в комнату, сел на кровать и положил коробочку на самое видное место — рядом с собой. Пусть их видит, пусть думает, что я настроен решительно.

Ее не было минут десять. Не знаю, что она там делала. Быть может, молилась, чтобы я уснул. Но я только вкусил запах победы и напал на след интересной игры, поэтому адреналин во мне просто бурлит. Какой тут сон. Когда вот-вот можно дождаться признания поражения самой Соколовой. Наконец, она робко зашла в комнату. Ладно, не буду подкалывать, почему она так долго. Не терпится приступить к испытанию ее прочности и характера.

— Проходи, присаживайся. Можешь ко мне сразу на колени.

Ох, этот взгляд! Взгляд испуганной лани. Я наслаждаюсь. Игра началась. Я в приятном предвкушении. Отличное начало.

— Что, так сразу?

Она застыла в дверях. Ожидаемо. Мне нравится, когда она сопротивляется, ищет варианты спасения. Я доволен ей. Она меня не подводит. Подпитывает мой кураж.

— Ну если ты напряжена, то я могу посмотреть у отца спиртное. — Она резко поднимает свои глаза на меня. — Только тебе придется пить в одиночку, я ведь за рулем. Я же должен, как честный парень, после интима с тобой проводить тебя до дома.

Я встаю с кровати, чтобы пойти на кухню. Но она делает шаг мне навстречу со словами:

— Нет, не надо. Сразу так сразу.

Делает маленькие трусливые шаги и подходит ко мне вплотную.

Я застыл. Мы стоим друг напротив друга. Она робко смотрит мне в глаза, а потом опускает голову, не выдерживая мой нахальный взгляд. Я улыбаюсь. Сейчас у нее вид нашкодившей ученицы. Не удивлюсь, если она внутри вся дрожит. Забавно. В какой момент она убежит? Или скажет: «Стоп?» Сейчас или выждет пару секунд?

Я медленно наклоняюсь к ней, уменьшая дистанцию между нами, приближаясь к ее губам. Жду, когда она запаникует. Но она слегка поднимает свою голову и стойко выдерживает мое приближение. Хотя уверен, что внутри нервы у нее накалились просто до предела. Когда остается пара миллиметров до ее губ, я останавливаюсь. Замираю на пару секунд и наблюдаю. Маруся с готовностью закрывает глаза. Твою мать, она сильнее, чем я предполагал. Я ощущаю ее дыхание, неровное, нервное, горячее. Я не могу удержаться от соблазна и целую ее. Ее губы такие нежные. Я пробую их на вкус. И мне нравится. Она очень нежно отвечает мне на поцелуй. И это так странно и так завораживающе. Я не хочу останавливаться. Я поднимаю руки и прикасаюсь к ее лицу. Хочу углубить поцелуй. Медленно языком изучаю ее территорию. Маша очень нежно и трепетно отвечает на мое сближение. Как она это делает? Я уже предчувствую, что этот поцелуй я буду вспоминать и не раз. Такая нежность, такая отзывчивость, такая самоотверженность.

Она робко обнимает меня и это еще больше заводит. Ее робость, вперемешку с чувствительностью и женственностью сводят с ума. Сомов, да походу тебя сделали! Шах и мат. Тебя ловко подсадили на наркотик по имени Маша. Понимаю это, но ничего поделать не могу. Я не могу насладиться этим поцелуем. Ее язык ласково поглаживает мой, и я возбуждаюсь. Я хочу большего. Ведь она такая сладкая, такая ласковая и нежная. Но она отстраняется. Как, почему? Почему именно сейчас? Когда я больше всего на свете этого не хочу.

— Женя, я должна тебе признаться, — она пытается восстановить дыхание, при этом застенчиво мнется, — у меня не было интимных отношений.

Я улыбнулся. Догадывался об этом.

— Значит, твой кузнечик не успел перейти эту «дружескую грань»?

Ее губы слегка припухли от поцелуя, и выглядят так соблазнительно. Запихиваю руки в карманы джинс, чтобы снова не сгрести ее в охапку.

— Не называй его кузнечик, его зовут Антон.

Она попыталась сделать вид, что обиделась.

— О, боже! Еще и имя у него из мультика «Антошка, Антошка, пойдем копать картошку», — я развернулся и сел на кровать. — Ладно, не будем про твоего Антошку. Иди ко мне. Я постараюсь быть нежнее в твой первый раз.

Буду любым, лишь бы снова ощутить этот поцелуй. Но она стоит на месте. Сканирует меня взглядом.

— Женя, для меня интимные отношения это серьезные вещи. Это не игра, это моя жизнь. Для тебя это просто секс, а я не хочу размениваться и прыгать из койки в койку.

Я напрягаюсь. Мне не нравится этот ветер перемен.

— Я так понимаю, дальше будут условия?

Сверлю ее взглядом. Но она спокойна. По крайней мере, внешне.

— Нет, никаких условий и никакого интима.

Я улыбнулся. Ох, Маруся, ты еще просто не знаешь, от чего отказываешься.

— Хм. Интересно. А если ты сама захочешь со мной интима, как ты поступишь?

Она задумалась. Взвешивает решение. Умница. Не стоит принимать скоропалительных решений.

— Я его не захочу.

Я снова улыбаюсь. Соколова, откуда ты свалилась на мою голову? Откуда она знает, как подсадить мужика на крючок? Ведь она задевает мое мужское нутро. Теперь у меня появилось жгучее желание, во что бы то ни стало приручить ее. Хорошо Маруся, продолжаем нашу игру. Ставки повышаются, азарт растет. Настанет тот день, когда ты попросишь меня о сексе. Ох, он настанет, я уверен.

— Ок. Когда-нибудь мы вернемся к этому разговору, вот увидишь. Но а сейчас, раз мы обо всем договорились, переходим к дружеским отношениям с поцелуями и обнимашками? — я прикусил губу в приятном предвкушении. — Целоваться то ведь мы можем? Поцелуи не входят в список запрещёнки Соколовой? — Она улыбнулась и утвердительно кивнула. — Маруся, где твои манеры? Тебя не учили отвечать, а не кивать? — Я протянул руки, приглашая сесть ее ко мне на колени. Она несмело подошла и с опаской присела. Я одной рукой ее обнял. — А можно я распущу твои волосы? Мне на вечеринке понравилось, когда у тебя были распущенные.

— Неужели ты заметил?

Она стянула резинку с волос и надела ее на запястье. Волосы рассыпались по ее плечам. Она хорошенькая, симпатичная. И как раньше я этого не замечал?

Я поправил прядь, она застеснялась. Ммм. Все как я люблю. Я положил ладонь на ее щеку и она, как ласковая кошка стала ластиться, при этом положив свою ладонь на мою. Это пытка. Я хочу, чтобы ее язык также ластился с моим. Я притягиваю ее к себе и целую. В этот раз мы без прелюдий, наши языки сразу бросаются друг к другу на долгожданную встречу. И это кайф. Но я в западне. Наслаждаясь поцелуем, я не могу насладиться ей. А я этого хочу. Ведь такой нежности, чуткости и отзывчивости я не испытывал еще в своей жизни. Придется набраться терпения и найти подход. Кажется, меня все больше затягивает воронка под названием Соколова Маруся. И пока я не знаю радоваться этому или огорчаться.

Глава 23.

Мария

Неужели это все реальность? Я сижу на коленях у самого красивого парня на нашем курсе и при этом еще и целуюсь с ним? Это невероятно. Как толстушка, Маша Соколова, смогла так близко подобраться к нему? Почему именно я? Понятно, что это не внешность. Тогда что его зацепило? Характер мой, любопытство или простой интерес? Ведь уверена, что о любви тут речь не идет. Хотя, в общем-то, какая разница. Мне хорошо. Нет, нам хорошо вместе и это главное. Не знаю, сколько всё это продлится, но сейчас я счастлива! Я влюбилась окончательно и бесповоротно. Моя первая любовь, мой Сомов. Проверяю внутри себя это словосочетание на вкус. Мне нравится.

Перед глазами возникает эпизод нашего первого поцелуя. Как я на него решилась? Сама не знаю. Но пообещала себе что выдержу, не сдамся. Это мой шанс. И буду дурой, если его упущу. Я просто встала как вкопанная и попыталась расслабиться. Кстати, это не так легко было сделать. Тогда просто вспомнила сон, где мы так просто и непринужденно целовались. Закрыла глаза и попыталась насладиться моментом. Страх, конечно, сковал всё внутри. Мне показалось, я даже забыла как дышать. Но когда он прильнул к губам, я просто растворилась и стала отвечать ему, как подсказывало мне сердце. Мне понравилось. И вроде, как ему — тоже. Хотелось бы повторить и не раз. Ведь второй раз целоваться с ним уже не страшно. Боязнь прошла, осталось только радостное предвкушение и приятное послевкусие.

Во время нашего второго поцелуя, я услышала звук своего мобильного в коридоре. Оторвалась от Сомова и встала нехотя с его колен. Пошла за телефоном.

Звонил Антон. Нажала ответить:

— Привет еще раз. Не устала отдыхать? Может прогуляться сходим? — как он быстро с ходу заваливает меня вопросами.

— Привет. Да нет, не устала, — и притихла. Не знаю как быть, обмануть или признаться что я у Сомова? Но ведь если признаюсь, то он засыплет меня вопросами. А как-то совсем не хочется обсуждать Сомова на глазах у самого Сомова. — Антош, может пригласишь Кристи прогуляться? У меня нет настроения.

Как тяжело обманывать друга, лучшего и единственного. Но он просто в неудачное время позвонил. Хотя понимаю, что просто ищу для себя оправдание.

— Ты уверена? — как-то печально он это произнес.

— Маруся, ты где там пропала? — крикнул из комнаты Сомов. Черт. Как не вовремя. Или он это специально сделал?

— Кто это там у тебя? Отец? — спрашивает меня Антон.

Нужно поскорее заканчивать разговор, пока не попалась на лжи.

— Да, папа зовет ужинать. Давай завтра созвонимся, хорошо? — нервничаю, не люблю врать.

— Хорошо. Приятного тогда аппетита!

— Спасибо. До завтра.

Положила трубку, и так противно стало на душе. Какая я дрянь. Мне нет оправдания. Так нельзя с друзьями. Нужно во всем признаться Антону, так будет легче. Только что я скажу? Я ведь не знаю какие у нас отношения? Быть может, это просто разовая акция щедрости Сомова в раздаче своих сладких поцелуев.

— Кто звонил?

Сомов вышел в коридор ко мне и вытянул меня из размышлений.

— Антон. Хотел позвать меня прогуляться.

Не успела поцеловаться с Сомовым, как стала больше доверять ему, чем Антону? Маша, так нельзя. Внутренне отчитываю сама себя. Это неправильно.

— И что ты ответила?

Я посмотрела сурово на него. Он облокотился на стену и пристально наблюдает за мной. Я что теперь под «колпаком»?

— Я теперь должна отчитываться? То, что мы поцеловались, в принципе, ничего не меняет.

Глупости говорю, знаю, но хочется вывести его на разговор. Хочется поставить ясность в наших отношениях. Мы теперь кто? Друзья, которые иногда целуются? Хорошо, даже если так. То целоваться будем только наедине, а на людях даже не здороваться? Хотя я наверно буду согласна на любой вариант. Главное, чтобы быть с ним, но он об этом не должен знать. Конечно, я как влюбленная дурочка хочу отношений: нормальных, привычных, местами романтических. Но вот готов ли Сомов встречаться со мной? Сможет он переступить через порицание общественности? Ведь он красавчик, любимец девчонок. А я? А я — просто Маша Соколова, девушка с лишним весом. Так грустно стало от этих мыслей. Но это суровая реальность и нужно просто принять ее.

— Даже так? Соколова, получается, ты меня сейчас использовала? Нацеловалась, получила удовольствие и бросаешь? Вот прямо так нагло?

Он стоит и улыбается. Переводит всё в шутку, а я не знаю, радоваться мне этому или нет. Вопрос-то остается открытым. Я бы с удовольствием пошутила, посмеялась, но дальше-то что?

— А что с тобой еще делать? — стараюсь отвечать ему серьезно, не время для шуток. Он делает шаг в мою сторону. Меня начинает тревожить его приближение. — Мы же договаривались, что поцелуемся и будем просто дружить.

Говорю, а сама так боюсь, что он сейчас скажет: "Хорошо, договорились. Дружить так дружить. Забудь о поцелуях и прочей ерунде". Сердце стало быстрее биться. Что же я делаю? Собственными руками, вернее, в данном случае губами, всё рушу. Он подошел ко мне, обнял. Сердце сейчас выпрыгнет из груди. Надеюсь, это не наше прощание.

— Соколова, уговор был — поцелуемся, переспим, — он каждое слово смакует, — и только после этого будем просто дружить. Пока ты выполнила только первую часть уговора. — Он поправляет мне прядь волос. — Если хочешь сразу к третьему пункту перейти, то придется сейчас переспать со мной. И тогда мы остаемся друзьями.

— А если мы не спим, то что тогда?

Как-то я очень пугливо задаю этот вопрос. Замираю. Сейчас он скажет, что тогда расстаёмся и остаемся просто знакомыми одногруппниками. Хочется закрыть уши и не слышать этого ответа. Но не могу, любопытство и надежда не дают этого сделать.

— Тогда мы находимся в подвешенном состоянии. Ни то ни се. — Он заглядывает мне в глаза, смотрит на мою реакцию. Добавляет. — Ни друзья, ни враги.

Понятно, третьего варианта у него даже нет. А у меня была малая надежда, что я ему нравлюсь. Но, видимо, мальчик просто играется. Настроение испортилось. Эйфория резко прошла. Хочется свалить отсюда, от него. И желательно побыстрее. Хочется поплакать и пострадать в сторонке. Одиноко только, без лишних глаз. Я аккуратно попыталась убрать его руки.

— Ладно, мне пора домой.

Отворачиваюсь от него и пытаюсь достать свою куртку. Он тяжело вздыхает.

— Подожди минуту, нужно кое-что проверить.

Он достает свой телефон и набирает чей-то номер. Кому он звонит? Ничего не понимаю. Почему именно сейчас нужно это делать? Не буду его ждать. Меня ничего и никто здесь не держит. Пойду домой. Пусть звонит кому хочет. Беру в одну руку куртку, и в этот момент в другой руке звонит телефон. Кто это может быть? С Антоном только что ведь разговаривали. Смотрю на экран, высвечивается «Красавчик». Поднимаю глаза на Сомова. Он в этот момент заглядывает ко мне в телефон. Улыбается.

— Красавчик? Соколова, ты записала меня как красавчик? — хочется провалиться сквозь землю. И почему я его не переименовала? Что он о себе сейчас возомнит. — Я так и думал. Правда, у меня были несколько другие варианты, к примеру «Женечка», или наоборот «сволочь». Но ты меня удивила, — он снова приближается ко мне. Меня накрывает паника.

— И к чему был весь этот цирк?

Перебираю нервно в руках куртку. Он пару секунд смотрит на меня, изучает.

— Я тебе нравлюсь, Соколова. И причем, уже давно. А вот я только сегодня на тебя взглянул другими глазами, — он снова обнял меня. — Пока речи о дружбе между нами быть не может. Ты поняла? Я буду наблюдать за тобой, изучать. — Он провел нежно пальцем по моей щеке. — Пока я не понимаю, кто ты? — спустился к губам и неторопливо обвел их контур. — И как ты свалилась на мою голову. Но дружить с тобой я точно не намерен.

И после этих слов накрывает мои губы своим поцелуем. Я так много чего хотела спросить, но он был настойчив. Он целовал меня, кружил в вихре страстей и удовольствий. Я обмякла в его руках и забыла обо всем на свете. Есть только мы, есть только здесь и сейчас. А все остальное решится потом, когда-нибудь. Не сегодня точно. Наверно, в глубине души, в этот момент я поняла, что он этого сейчас и добивался.

После такого продолжительного поцелуя губы зудели. Но я была счастлива и улыбка не сползала с моего лица. Он тоже улыбался, правда, я бы сказала, что у него была улыбка искусителя. Наконец-то мы стали одеваться. Женя выдал мне запасной шлем, легко поцеловал напоследок, и мы отправились на парковку.

На парковке я попросила Сомова не подъезжать близко к моему дому. Остановиться на приличном расстоянии.

— Это почему это?

С тревогой и опаской он взглянул на меня.

— Не хочу, чтобы мои родители видели, что ты меня привёз.

Он поднял одну бровь.

— Я не понял, ты что меня стыдишься?

Неужели, это правда спрашивает Сомов у меня? Я растерялась. Он, не дожидаясь ответа, пробурчал:

— Садись, поехали, дальше разберемся.

Я послушно села за ним. Как он мог такое подумать? Он резко завел мотоцикл, и мы помчались. Сейчас я его крепче обнимала, чем обычно, и наслаждалась этими объятиями. Мне не верится, что я не сплю. Я обнимаю такого красивого парня, с которым пару минут назад целовалась. Почему так звезды сошлись? Почему судьба подарила мне такой большой кусочек счастья.

Мы быстро донеслись до моего дома. Сомов меня не послушал и остановился у моего подъезда, прямо напротив моих окон. Отлично. Сегодня опять ждет череда вопросов от мамы. Я подняла глаза на окна и увидела, как дернулась шторка на кухне. Сомов проследил за моим взглядом. Думаю, он теперь понял, почему я не хотела, чтобы он подъезжал к дому.

Я передала ему шлем. Он тоже снял свой. Зачем? Поставил мотоцикл на подножку, повесил на руль шлемы и подошел ко мне. Крепко обнял со словами: «Не будем разочаровывать зрителей» и поцеловал. Я хотела его оттолкнуть, но он все просчитал. Он крепко меня держал и напористо целовал. И я сдалась. Тоже обняла его в ответ. Когда он оторвался от меня, на его лице сияла улыбка.

— Ну спасибо. Теперь у меня впереди нескучный вечер.

Он взял меня за руку и переплел наши пальцы.

— Маруся, а хочешь, я поднимусь с тобой и поговорю с твоей мамой?

Зачем это? Я заволновалась. Понимаю, что он может запросто это сделать.

— Нет, вот этого точно делать не надо. Ладно, всё, уезжай, пока.

Я делаю шаг от него, растягивая наше сцепление рук. Но он подтягивает меня к себе резким рывком, легко целует. Расцепляет руки, и надевает шлем. Застегивает его со словами: «Соколова, я все чаще задумываюсь над вторым пунктом, имей это в виду».

Я улыбнулась и махнула рукой: «Забудь». А про себя подумала, как бы и мне об этом забыть. Ведь с каждым поцелуем у меня все больше появляется желание близости с ним. Хочу почувствовать его ласку. Хочу ощутить его тепло. Хочу, чтобы он стал мне еще ближе.

Он кивнул напоследок и с ревом тронулся с места. В этот момент я сразу вспомнила про маму. Ей явно не понравятся все его манипуляции. Развернулась и пошла домой, морально готовясь к словесной экзекуции.

Глава 24.

Евгений

Я возвращаюсь домой на своем любимом моцике. Анализирую в своей голове сегодняшний день. День рождения мамы. Грустный праздник. А сколько раз я вспомнил о нем, когда рядом со мной была Соколова? Правильно, ни разу, не считая наш разговор у памятника. Почему? Как ей удается переключить всё мое внимание на себя. Взять, к примеру, мои отношения с Лизой. Лиза все время о чем-то болтала, но я даже половину разговора не слышал, о чем она говорила. Меня с ней связывал секс. Да, был хороший секс, но не более. А с Соколовой что связывает, если секса нет? Непонятно, но мне хорошо, когда она рядом. Мне интересно слушать ее. Мне нравится целоваться с ней. Она необычная. До конца я не могу понять какая она и что я испытываю к ней. Это азарт? Это увлечение или это симпатия? Не знаю. Сейчас мне кажется, что всё в одном. Почему-то хочется стать для нее чем-то большим. Надеюсь, что я не путаю это стремление с простым желанием с ней переспать.

Приехал домой. Обстановка в комнате напомнила о сегодняшних поцелуях. Как быстро и почему мы перешли эту грань, после которой появилась точка невозврата? Я лег на кровать. Буквально пару часов назад я сидел на этой кровати и ждал безмолвной капитуляции Соколовой. В какой момент все изменилось? Почему я сам добровольно сложил всё оружие и поднял белый флаг? Как так получилось, что именно Соколова смогла забраться куда-то вглубь души и там посеять свой росток. Сколько в ней нежности, ласки, заботы, нерастраченной любви. И хочется, чтобы это все досталось мне, только одному. Да, что-то я слишком жадный. Улыбнулся сам себе и своим догадкам.

А чего я хочу? Отношений с ней или просто секс? Хм. Сложный и одновременно легкий вопрос. Сейчас секса нет, но это не отменяет мою тягу к ней. Значит, здесь не просто секс. Ладно, посмотрим, к чему приведут наши поцелуи.

Достал ноутбук. В социальных сетях опять пришло несколько сообщений. Одно — очередной спам. А вот другое — сообщение от Лизы. Открываю, читаю: «Привет, Джони. Прошу тебя, будь осторожен с Соколовой. Она тебя использует. На самом деле она не такая «белая и пушистая», какой хочет казаться. У меня есть компромат на нее. Если тебе интересно узнать, пиши, звони. Всегда тебе рада».

Странное сообщение. Соколова меня использует? Как это интересно? Тренирует и испытывает свою женскую энергетику на мне? Или учится целоваться? Бред. А как еще можно меня использовать? Я не богатенький мажор, да и не отличник. По всем этим фронтам я в безопасности. Да и других причин не вижу. Лиза пишет, что есть компромат на нее. Вот это уже любопытнее. Она меня заинтриговала. Но вот только не факт, что Лиза специально все это выдумала, чтобы был предлог встретиться. А уж при встрече она пустит на меня всё свое очарование и женские чары. И мой изголодавшийся по сексу организм не выдержит этого напора. Ее план понятен. Но вот поведусь ли я на него? Вопрос открытый. А вдруг у нее, правда, есть компромат? И, быть может, Маруся что-то скрывает от меня? Ведь она действительно внешне производит впечатление спокойной и домашней девочки, а вот внутри нее сидит дьяволёнок, который часто и без спроса бесцеремонно вылезает наружу. Да уж, дилемма. Из серии: «И хочется, и колется».

Пока я размышлял над Лизкиным сообщением, она, видимо заметив, что я в онлайн, отправила мне новую весточку. Открываю и читаю: «Джони, я соскучилась. Я хочу тебя! Давай устроим прощальный секс? Ведь нам было так хорошо. Ты помнишь? Знаю, что помнишь и тоже скучаешь по моим ласкам. Хочешь, я приеду? Или можешь сам ко мне заглянуть на теплую постель и жаркие ласки».

Я резко закрыл крышку ноутбука. Понимаю, что ее шансы сейчас получить положительный ответ очень велики. Мое воздержание и нежные поцелуи Соколовой играют с моим воображением злую шутку. С Соколовой нет интима, а вот с Ершовой он был совсем до недавнего времени, и был хорош. Воспоминания еще свежи, как и память о Соколовой.

А как же Маруся? Ну, официально у нас же нет еще отношений. Можно и правда, напоследок, в последний раз "замутить" с Ершовой. Только знаю, что Ершова молчать не будет. Она найдет способ, как рассказать об этом Марусе. А вот этого совсем бы не хотелось. На чаше весов хороший секс и первоклассные поцелуи от Соколовой. Что перевесит? Секс и поцелуи конечно глупо сравнивать. Но ведь и с Соколовой можно к интиму прийти. Просто нужно время. А вот могу ли я его себе дать? Черт. Как не вовремя эта Ершова напомнила о себе. Сидел бы сейчас и смаковал воспоминания о Марусе.

В этот момент в комнату постучали.

— Да, войди, — знаю, что это отец.

— Евгений, ты будешь ужинать с нами?

Каждый вечер спрашивает меня об этом, и каждый раз получает отказ. Но все равно настойчиво зовет меня. Надеется, что однажды я передумаю.

— Нет, не буду, — пробурчал уже знакомый ему ответ.

— А может сядем втроем, помянем мать?

Я сверкнул со злостью своими глазами на него. Что? Он помянет мать, при этом обнимаясь со своей Танюшей. Никогда не пойму и не приму этого.

— Нет, я не пойду, вдвоем помяните. — Он замялся, хотел видимо, мне что-то сказать, но я не дал ему такой возможности. Грубо спросил: — Что-то еще?

Он поник, выдохнул и сказал:

— Да нет, больше ничего. Мы тогда ужин оставим тебе на плите, разогреешь потом.

— Ок, — только ответил я.

Он закрыл двери и ушел. А я остался в комнате, и словил себя на мысли, что я в бешенстве. Он опять меня разозлил. Напомнил о маме и о своей Танечке. Они совершенно разные. Как можно было променять светлую память о матери на новую пассию? Да еще и за такой короткий срок. К тому же еще и поминать сядут вдвоем? И что эта Танечка, подняв рюмку скажет: «Жалко, что так рано ушла твоя жена, но зато мы теперь счастливы с тобой. Нужно сказать ей спасибо за наше счастье». Тьфу. Противно даже представлять эту сцену. Захотелось проветриться. Снова убежать из этого логова со змеями. Забыться. А один из проверенных и доступных способов это сделать, это — хороший секс.

Я накинул куртку, взял шлем и набрал телефон Лизы. Когда она ответила, я коротко, без прелюдий и объяснений, произнес: «Жди, я скоро буду» и положил трубку.

Глава 25.

Мария

Я нехотя поднималась по ступенькам домой. Восторг, радость и счастье от проведенного дня с Сомовым, не помогают заглушить печаль и тревогу от прихода домой. Сейчас начнется допрос с пристрастием. Спасибо тебе, Евгений. А ведь мог просто остановиться неподалеку. Но я ни о чем не жалею. Классные ощущения после его поцелуя — это хорошая компенсация и заряд для преодоления всяких неприятностей и трудностей.

Делаю глубокий вдох-выдох и захожу домой. Странно, что меня никто не встречает. Я ждала прямо с порога жалобы, просьбы и предложения от родителей. Но — тишина. Понимаю, что родители на кухне. Раздеваюсь и слышу мамин голос:

— Машенька, ты уже пришла? — типа, она не видела? Хм. Какую игру она затеяла? Ну давайте поиграем, никто и ничего не видел и не знает. — Иди ужинать.

— Хорошо, мамуль, сейчас только руки помою.

Прошла в ванную комнату. Небольшой тайм-аут тоже хорошо. Помыла руки и с волнением прошла на кухню.

Мама приготовила мои любимые домашние овощные котлетки. Уже по опыту знаю, что когда она их готовит, значит, хочет либо помириться, либо поговорить. Ну могла бы сегодня и без котлет обойтись. Я уже и так поняла, что разговору быть. Папа уже доедал, а мама меня ждала. Я ухмыльнулась. Зачем весь этот спектакль? Ладно, посмотрим, что у нее за стратегия.

— Машенька, как твой день прошел?

Начинает издалека. Буду отвечать односложно, чтобы у нее пропал интерес. Ну или хотя бы озадачить чуть-чуть.

— Хорошо, а у вас?

Мама начала рассказывать, что целый день занималась уборкой, потом готовкой и другими бытовыми мелочами. Отлично. Все дружно делаем вид, что никто ничего не видел. Я готова играть в такую игру, главное, правила понятные и доступные. Папа доел, и пошел в комнату. Я тоже постаралась быстрее это сделать, но мама рванула в бой.

— Маша, у тебя появился молодой человек? — ну вот, дождалась.

— Да, — не хочу обманывать. Все равно она уже видела нас. — А ты откуда знаешь?

Спрошу "в лоб". Она растерялась, занервничала. Конечно, тяжело признаться, что подглядывала за шторкой. Совестно. Понимаю.

— Я просто догадалась. Ты стала все время куда-то уходить, я и подумала, что у тебя появился парень.

Я улыбнулась.

— А, так ты догадалась, — вздыхаю, — а я думала, ты караулила меня в окно.

Она не знает, что ответить мне, сомневается. Но в итоге принимает решение сказать правду.

— Маша, ты права. Я видела тебя в окно, не буду этого скрывать. Извини, что обманула. Я хочу, чтобы мы могли доверять друг другу, — она с заботой взглянула на меня.

— Вот именно мама, доверять. Ты правильное слово подобрала. Прошу тебя, доверяй мне, я ведь уже не маленькая.

Говорю спокойно, без эмоций. А может просто до сих пор действует еще эйфория от Сомова.

— Маша, я доверяю тебе, но я не могу доверять какому-то парню. А вдруг он тебя обидит? Просто попользуется тобой? — в ее взгляде тревога и переживание. Мне даже стало жаль ее.

— Мама, я восемнадцать лет живу и всё жду, что когда-нибудь на меня кто-то обратит внимание. И дождалась. С Женей, так зовут этого парня, я счастлива, понимаешь?

Мама слегка улыбнулась.

— Машенька, я хочу видеть тебя счастливой. Просто будь осторожна. Тебя так легко обмануть.

— Мама, я не могу всю жизнь просидеть в комнате за шторкой. Я хочу любить, хочу наслаждаться жизнью. Пусть будут ошибки, но это лучше, чем пустота и тишина вокруг, — какая-то я сегодня разговорчивая, сама себе удивляюсь.

— Хорошо, я поняла тебя. Я помню, как бурлят эмоции, когда ты только влюбляешься. Пусть у тебя все будет хорошо, — вот такой расклад мне больше по душе.

— Спасибо, мама. Я рада, что мы поговорили и поняли друг друга.

Мы обнялись через стол.

Я пошла к себе в комнату. Легла на кровать. Неужели разговор с мамой позади. Сама не ожидала, что сможем спокойно поговорить. Какой сегодня хороший день! И с Женей все потихоньку налаживается. С улыбкой и теплом вспоминаю, что вели мы себя сегодня как двое влюбленных. Целовались, обнимались. И мне было абсолютно плевать, что вокруг есть люди, ездят машины. Весь мир меркнет, когда он рядом. Закрываю глаза и вспоминаю его поцелуи. И хочется летать и прыгать от счастья. Утром я еще и мечтать об этом не могла. Радовалась его звонку, и не знала, что звонок эта такая мелочь, по сравнению с тем, что было после него. А ведь могло бы и еще дальше зайти. Но я пока не готова к интиму, хотя уже начинаю задумываться об этом. Страшно конечно. Но никого другого на месте Сомова вообще не вижу. Хочу, чтобы только он стал моим первым мужчиной. А чтобы приблизиться к этому, нужно подумать об обновках. Не мешает сходить в салон нижнего белья. Я подскочила с кровати и направилась к копилке. Родители дают мне карманные деньги, но мне особо некуда их тратить. Вот теперь есть повод, и есть цель. Пересчитала. Хватит ни на один комплект. Решено! Завтра с утра прогуляюсь в торговый центр.

Появилось желание позвонить Антону. Чувство неловкости за мой обман не покидает. Хочу узнать как у него дела. Достаю телефон и набираю его.

— Маша, приветик. Рад тебя слышать, — я тоже рада, но внутри гложет чувство вины, обмана.

— Антош, я тоже рада услышать твой голос. Как дела? Прогулялся?

Поговорим на отвлеченные темы. Хотя так хочется поделиться с ним частичкой моего счастья.

— Нет, дома все просидел. В приставку играл, — с какой-то грустью он это говорит.

— А почему Кристи не позвал гулять?

Ему бы на пользу пошла прогулка.

— Она с родителями на дачу уехала. Мы созванивались только.

Я счастлива и так хочется, чтобы Антошка тоже был счастлив. Вообще, хочется, чтобы весь мир радовался и веселился.

— Жалко. А ты скучаешь по ней?

Он как-то быстро отвечает, даже не задумываясь.

— А почему ты спрашиваешь?

Странная реакция. Хотя может просто мне показалось. Наверно я сужу по себе. Если меня спросить про Сомова, я отвечу, что очень скучаю.

— Да просто, интересно.

Он вздохнул.

— Наверно. Я был бы рад ее увидеть, — какой-то он все-таки грустный.

— Ну ничего, вернется, увидитесь, — хочется как-то подбодрить его.

— Ага. Маша, я у тебя тетради с конспектами забыл, принесешь в универ в понедельник? — меняет тему.

— Антон, а ты не хочешь завтра за ними прийти ко мне?

Хоть бы пришел, тогда бы я рассказала ему про Сомова. По телефону как-то неловко.

— Хорошо, давай. Во сколько?

Я рада, наконец-то мы поговорим, и упадет «камень с души».

— Давай после обеда. Я с утра хочу шопинг себе устроить.

— Помощь нужна?

Я сразу представила, как Антон стоит и помогает мне разобраться с размерами женских трусов, выбирает бюстгальтер. У него спрашивают продавщицы: "Вам с «пуш-ап» или без?" Улыбнулась. Хорошо, что он этого не видит.

— Да нет, тебе будет скучно. Я пойду по всяким женским штучкам пройдусь.

— Ты права, это мне неинтересно. Но я могу посидеть подождать тебя в торговике, за компанию.

Плохая идея. Я буду торопиться, да и неудобно будет, что меня сидят, ждут.

— Давай лучше у меня встретимся, так я быстрее управлюсь, — да и дома мне спокойнее будет завести с ним разговор.

— Хорошо, договорились. Тогда до завтра?

Я вздохнула.

— Я позвоню, как освобожусь. До завтра.

Ну вот, немножко стало легче на душе. Завтра признаюсь о Сомове, и вообще всё станет на свои места. Жизнь налаживается! Вернулась в кровать. Как там Женя? Доехал? Спать уже наверно собирается. Может ему позвонить? А вдруг я покажусь ему навязчивой? Так-то он должен первым позвонить. С другой стороны, наплевать на предрассудки, у меня есть повод — узнать, как он доехал. Я хочу услышать его голос, поэтому наберу. Но для начала нужно его переименовать в телефоне, а то вдруг кто-то в универе увидит, когда он неожиданно позвонит. Записала его как Женя. С волнением нажала на вызов. Сомов ответил после второго гудка, когда я уже пришла к выводу, что это плохая затея.

— Да. Что-то случилось?

Как-то он нервно ответил. Быть может, не рад? А вдруг это просто тревога за меня? Или неизвестность, по какому поводу в столь поздний час ему звоню?

— Случилось, — я выдерживаю паузу.

— С родителями поругалась?

Он нарушает мою паузу. Чувствую, что начинает нервничать.

— Нет, хуже.

Женя тяжело вздыхает.

— Говори, слушаю, — а я застыла. По-моему, я сейчас нарвусь на неприятности. — Маша, что случилось? — его голос очень встревожен и терпение вот-вот «лопнет».

— Женя, я соскучилась.

Произношу быстро на выдохе, и слышу вдали, видимо он убрал трубку, как звучат маты. Через пару секунд, он возвращается в нашу беседу.

— Соколова, ты чокнутая, и это самое доброе и положительное слово из тех, что я знаю. Больше так не шути, поняла? Я уже почти моцик завел, чтобы примчаться к тебе.

Я улыбнулась и постаралась, как можно ласковее произнести:

— Сомов, ты мой супермен. Мой спаситель. Чтобы я без тебя делала?

Он вздохнул.

— Маруся, тебе повезло, что я сейчас далеко, и между нами расстояние, иначе бы ты получила хорошую взбучку за такие шуточки.

Мне приятно, что я вызываю в нем эмоции. Это лучше, чем равнодушие.

— Взбучку? И что бы ты сделал?

Я опять нарываюсь, но это сильнее меня, любопытство мной сейчас управляет.

— Я не люблю кидаться словами, лучше при случае покажу.

Мне кажется, он улыбнулся. Ну или я хотела бы, чтобы он в этот момент улыбнулся.

— То есть мне нужно еще раз такое повторить? — Услышала его рык, и опять мат.

— Соколова, ты сейчас дождешься, что я приеду к твоему дому, и на глазах у всех жильцов покажу, что такое взбучка.

Мне стало страшно. Сомов слов на ветер не бросает, он, правда, может приехать сейчас. Его ничего не остановит.

— Нет, не надо. У меня уже все спать ложатся. Я поняла, в другой раз, так в другой раз.

Я улыбнулась. Мне нравится доказывать ему, что я его не боюсь.

— Маруся, ты действительно бесстрашная? Я же тебе говорю, чтобы этого больше не повторилось.

Угрожает, а сам успокаивается. Я слышу по голосу, по интонации. И я рада, что могу так воздействовать на него.

— Ну да, ну да. Я тоже говорю, что договорились. Чего настаивать-то на сегодня. Будут еще дни.

Сама не знаю, почему это произношу, быть может, в глубине души, я бы хотела, чтобы он сейчас приехал?

— Твою мать, Соколова. Ты когда-нибудь доиграешься. И в итоге я научу тебя быть послушной девочкой.

Я улыбнулась и думаю он тоже.

— Ой, Женя. Это уже какие-то брачные игры. Послушная девочка, мой хозяин. Я в это не играю. Эти игры для извращенцев, которые уже устали от обычного вида друг друга.

Он засмеялся. И так от этого смеха стало приятно на душе.

— Соколова, когда-нибудь мы во все игры сыграем. Вот увидишь.

У нас есть будущее, по крайней мере, он его видит и представляет. Хочу, чтобы этот день никогда не заканчивался. Самый счастливый день в моей жизни.

— Поживем-увидим, — потешу его самолюбие. — Ладно, Женя, спокойной ночи и приятных снов тебе!

Я рада, что позвонила ему.

— И тебе, Маруся! Рад был слышать! Пока.

Какой у него бархатный голос, приятный. Особенно когда он в хорошем расположении духа.

— Пока.

Я положила трубку и сладко потянулась. Не зря позвонила. И Женю услышала, и настроение себе подняла. А его слова: «Я уже почти моцик завел» запали в душу. Он был готов тут же примчаться на помощь и это клёво!

Глава 26.

Евгений

Свой воскресный день я начал как обычно, с пробежки. Сегодня солнечный теплый день. Хорошая погода, прекрасное настроение, отличная музыка в наушниках. Вследствие, сегодня увеличу дистанцию для бега.

Проснулся сегодня с четким ощущением сделанного вчера правильного выбора. Когда я вчера психанул, сел на моцик и уже собирался уехать к Лизе, мне позвонила Маруся. Она словно почувствовала, что нужна мне именно в этот момент, именно сейчас. Я быстро снял шлем и ответил на звонок.

Душа ушла в пятки, когда она подтвердила на мой вопрос, что что-то случилось. Первая мысль была, что ее выгнали из дома родители. Выгнали из-за меня, из-за нашего поцелуя с ней. Потом была мысль, что на нее подняли руку родители. Я же не знаю, какие у нее отношения с ними. Вот недавно она повздорила с мамой. Следом калейдоскопом пошли новые идеи: что в подъезде на нее кто-то напал, что ее кто-то домогается, что она каким-то образом пострадала из-за меня. Она молчит. Я завожусь. Так как дальше мысли уже идут более плачевные, с участием маньяка и нападением собак. Когда она мне заявляет, что просто соскучилась, произошел просто срыв «башки». Это и облегчение, и злость на нее, и радость и всё сразу, дружно и одновременно в одном флаконе. Она встряхнула меня, опять вырвала из моих проблем. Дальше был вздох облегчения. Мне нужна была эта встряска. Она все расставила по своим местам. Соколова даже без секса, даже на расстоянии может залечивать мои душевные раны. Как ей это удаётся, я не понимаю. Но она четко и основательно «подсаживает» меня на себя. И что самое интересное, я совсем не сопротивляюсь. Иду на это добровольно, как малый телок за мамкой. Она расширяет свои горизонты в моем сердце. У меня появляется зависимость от нее. И это плохо. Я не привык к этому. Обычно я решаю, кому и сколько меня любить. Но с Соколовой это не прокатит. Я уже понимаю это. Я не знаю, как она это делает, но я все чаще думаю о ней. Мне ее не хватает. Ух. Неужели признался в этом сам себе?

Бегу. Мимо мелькают лица, меняется пейзажи. Но не хочется ни на кого обращать внимание. Хочется только слушать музыку и вспоминать вчерашний день, и, как ни странно звучит, вспоминать Соколову Марусю. Вчера за пять минут разговора она заставила меня засмеяться. Меня — засмеяться? Человека, который только что был на взводе, и хотел уехать снять стресс сексом. Как хорошо, что я передумал. Несколько минут удовольствия сменились бы сегодня отчаянием и раскаянием. Уверен, что я бы пожалел об этом. Я бы потерял Марусю, а я никак этого не хочу. Она дает мне кислород, в то время как другие люди только закручивают вентиль.

Я развернулся и побежал в обратную сторону. Ветер ласково обдувал лицо. Воспоминания вчерашнего дня накрывали лавиной. И я этому рад. Вчера, после разговора с Марусей, я снова набрал Ершову. Она ласковым голоском ответила мне:

— Да, Джони, слушаю, — и, не дожидаясь от меня ответа, пролепетала, — я уже в новой комбинации белого цвета с красивыми кружавчиками, жду тебя, пылаю.

Пылает она. Сейчас остужу ее пыл.

— Ершова, я не люблю белый цвет, а тем более кружавчики. Мне они бабушкину скатерть напоминают. И да, почему я звоню, всё отменяется. Я передумал.

Она зазаикалась. Неожиданно для нее, понимаю. Я ведь уже почти приехал к ней, считай, что одна нога уже была под одеялом. А может и не нога. Вопрос открытый, но неинтересный для меня. Сейчас мне пофиг, чтобы там было бы под одеялом у Ершовой. Через секунду до нее доходят мои слова.

— Как это передумал? Ну… Я же… Мы же… Хотели…

Перебиваю ее:

— У меня появились дела. Всё давай, отдыхай. В белой комбинации с кружавчиками тебе крепче спаться будет, не зря надевала, — слышу, как она начинает кричать в трубке:

— Ублюдок, козел, — я убираю телефон от уха и отключаю вызов.

Дело сделано. Вернее и правильнее, дело не сделано и от этого хорошо на душе. Спокойно. Я посидел на улице еще минут двадцать. Просто дышал свежим воздухом и вспоминал разговор и поцелуи с Соколовой. Думал, чтобы было, если бы Маша мне не позвонила? Сколько бы «дров я наломал». И как бы выбирался сейчас из этой западни, в которую сам добровольно хотел попасть. Звонок Маруси и вечерняя прогулка освежили мне «мозги» и рассеяли мою ярость и злобу. Я успокоился. Вернулся домой, поужинал и лег спать.

И сегодня утром проснулся в отличном настроении.

Пробежка закончилась, и я сразу пошел в душ. Даже в душе мысли возвращаются к Соколовой. Да, крепко она меня зацепила. Вот только чем?

После душа, позавтракав, принялся за уборку. В мою комнату редко кто заходит, поэтому приходиться самому следить за ее чистотой. Но мне, в принципе, не «в лом» это делать. Музыку в уши и вперед. Сменил постельное белье, вытер пыль. Пропылесосил. Даже помыл пол. Делаю уборку, а сам размышляю: неужели к приходу Соколовой готовлюсь? Да, она явно имеет на меня воздействие. Превращаюсь в какого-то хлюпика. Хотя, почему сваливаю всё на Марусю? Не она же мне сказала дома прибраться. Это мое личное желание, да и не в первый раз, черт возьми.

После уборки заглянул в ноутбук. Ждал гневных сообщений от Лизы. Но видимо она их приготовила для личной встречи. Ну и хорошо. Включил игру — стрелялку и выпал из реальности. Когда услышал, как отец кричит: «Евгений, иди обедать», то понял, что уже прошло полдня. Я сходил на кухню, пообедал. К слову сказать, Танечка хорошо готовит, и решил позвонить Соколовой. Хочу ее услышать, а еще лучше увидеть.

— Привет, — бодро отвечает она мне.

— Привет, — я рад ее услышать.

— О, Сомов, научился здороваться. Прогресс, — сразу в наступление, молодец. Так и хочется сказать, моя девочка, моя школа.

— А Соколова смотрю не меняется.

Произношу, а сам улыбаюсь. Не, ну она точно ведьма. Правда не знаю, бывают ли добрые ведьмы? Хотя даже если не бывает, то Маруся станет первой.

— А ты бы хотел?

Как мне нравится с ней общаться. Стоп, и не только общаться.

— Нет, она мне и такой нравится. Чем занимаешься? — понимаю, что хочу ее увидеть.

— С Антоном сидим, болтаем.

Меня это напрягло. Даже моя улыбка развеялась и спряталась подальше от меня в испуге.

— Где сидите, болтаете?

Мне кажется, у меня вытянулась шея, чтобы лучше услышать ее ответ.

— У меня дома, — отвечает спокойно, но вот такой поворот событий мне вообще не нравится.

— Вдвоем? — задаю глупый вопрос, но хочется услышать ее опровержение на него.

— Нет, здесь вся наша группа. Сомова только не хватает.

Шутит. В хорошем настроении значит. Интересно, не Антошка ли ей его поднял?

— Так я сейчас приеду.

Неужели она еще не поняла, что я не из робкого десятка. Мне не нужно ждать приглашения. Хочу посмотреть собственными глазами на их типа дружбу в кавычках.

— Женя, мы уже гулять собрались, — я не понял, это она меня сейчас отшила?

— Понятно, ну, удачно вам погулять.

Характер просит положить трубку, а вот сердце цепляется услышать напоследок ее ответ.

— Женя, давай с нами. Антон, ты не будешь против? — твою мать, я еще и разрешения у этого Антонио должен спрашивать. Я начинаю заводиться. — Антон не против. — Ну царь снизошёл до меня. Ноги теперь ему целовать буду. — Тогда давайте втроем погуляем, а может еще и Кристи позвать?

Не понимаю, она ко мне обращается или к нему? Я-то точно никакой Кристи не знаю. Градус моего терпения повышается. Еще чуть-чуть и «фляга засвистит».

— Маруся, а может пусть Антонио погуляет с Кристи самостоятельно? — интонация меня выдает, но она смеется.

— Сомов, ты что ревнуешь? — ее смех в данной ситуации еще больше меня «драконит». Но я стараюсь держаться.

— Маруся, — я делаю глубокий вздох, — терпение моё истощается, — по ощущениям, она сидит и улыбается.

— Хорошо, тогда собирайся. Встречаемся у памятника на нашем месте, — вот эта ее фраза резко успокаивает.

— Хорошо, до встречи.

Я рад, что сейчас увижу ее. Наше место. У нас теперь есть наше место. Приятно это осознавать. Вот как она так умело может потушить разгорающийся во мне огонь. После этого не хочется уже заводиться, кричать. Через несколько минут мы увидимся. И я смогу снова ее поцеловать. Правда, есть одна маленькая проблемка под названием — местный царек Антошка. Этот тип будет вставлять "палки в колеса", уверен. Плохо помню весь наш тогда разговор с ним в лесу, но суть его припоминаю. Он попросил не привязываться и не оскорблять Соколову. Говорил, какая она чудесная и прекрасная. Что она очень чуткая и ранимая, и она не виновата, что организм ее выдает сбой. Я помню, что я тогда посмотрел на него и удивился, как он мог реально втюриться в нее. Теперь я его прекрасно понимаю. Сейчас, когда я узнал ее ближе, я понимаю, о чем он говорил. И он так просто ее не отдаст. По крайней мере, на его месте я бы боролся.

Я взял шлем и пошел на парковку.

Глава 27

Мария

Я сегодня рано проснулась в 8.00. Вроде воскресенье, спи да спи, а не спится. Впереди насыщенный день. Возможно, поэтому и сна нет.

Устроили с мамой ранний совместный завтрак. Я уже с нетерпением жду, когда откроются магазины. Но до их открытия еще полтора часа. Сходила в душ, нанесла легкий макияж и на оставшихся полчаса погрузилась в виртуальный мир романа. Но не могла остановиться, пока не дочитала эпилог. Ведь только после него остается приятное послевкусие, что все живут долго и счастливо. Вот бы и у нас так было с Женей.

Наконец, после очередных мечтаний о Сомове я отправилась в торговый центр. Продавщицы в салоне нижнего белья встретили меня удивлением, потому что я пришла в столь ранний час. Но натянули дежурные улыбки и стали помогать мне в выборе. Мы начали с выбора бюстгальтера. Нелегкий выбор. Грудь у меня стандартный размер «Трешка», а вот объем груди соответственно большой. Мне стали предлагать опять «бабушкин» вариант. Нет, он, может быть, кому-то и нравится, но вот мне как-то совсем не хочется лифчик с наполовину прозрачной отделкой кружевом. Либо вообще без чашечек. Я уже отчаялась, когда неожиданно продавщица достала из закромов бюстгальтер красного цвета. Красный цвет меня испугал. Слишком яркий, вызывающий. Но продавщица стала убеждать, что это новая коллекция, вот еще даже не успели выложить и он должен, просто обязан, мне подойти. Вздохнула и пошла в примерочную. Вариантов всё равно больше нет.

На удивление лифчик прекрасно «сел». Четко и красиво поддерживал грудь. Чашечки были непрозрачные с легким поролоном. Пикантность и загадочность добавляла маленькая бусинка, расположенная посерединке. Мне понравилось мое отражение в зеркале. Сразу в голове мелькнула мысль, а Сомову бы понравилось? Я ее откинула. Главное, что мне нравится, и в нем я себя увереннее чувствую.

Потом мы с консультантами подобрали сразу несколько вариантов трусов к нему. С этим, слава богу, проблем не возникло. Я уже собиралась уйти, как увидела темно-синюю пижаму с мишками "Тедди". И что удивительно — моего размера. И так захотелось ее приобрести. Каюсь, но я не смогла отказать себе в этом маленьком удовольствии. Домой я возвращалась с удачными покупками и с хорошим настроением.

Пообедав, я позвала маму и показала ей в своей комнате из всех моих покупок только пижаму. Мама улыбнулась.

— Маша, а говоришь, что ты взрослая уже у меня. А сама мультяшную пижаму покупаешь. Но мне нравится, она уютная, — я тоже улыбнулась.

— Вот, уютная, а я только могла описать классная, клёвая и хорошенькая. А ты новое слово придумала.

Мама покачала головой, улыбнулась и хотела уже уйти из моей комнаты, когда я ей сообщила:

— Мама, я сейчас Антона приглашу в гости, ты не против?

Она подняла брови в удивлении.

— Антона? Вроде как Женя зовут твоего парня? Или я что-то путаю?

Видно, что мама подключила всю свою мыслительную деятельность.

— Нет, не путаешь. Я же тебе говорила, что Антон — это мой друг и у него есть девушка. А с Женей — я встречаюсь.

Так хотелось в каждое словосочетание добавить слово «вроде», но боюсь, что мама это расценит как мое непостоянство и недосказанность.

— Хорошо, пусть приходит. Маша, я рада, что у тебя появились друзья. Смущает только, что это всё мальчишки. Девчонок что не было?

Она улыбается.

— Были, ну их сразу без скидок разобрали. Взяла уж, кто остался. Друзей ведь находят как в магазине, да?

Мама покачала головой.

— И в кого ты такая упрямая и «колючая».

Я потянулась.

— В тебя мамуль, в тебя. Не зря же папа тебя называет «моя роза». Думаешь, потому что ты красивая? — мама с удивлением и легкой улыбкой посмотрела на меня, — но это тоже, но основная мысль — ты колючая, — мама засмеялась.

— Ну, спасибо дочь, хоть через двадцать лет нашей с ним совместной жизни ты мне глаза на него открыла, — она развернулась и уже уходя, крикнула папе, — Сереж, оказывается, ты меня всю жизнь колючкой называл, а я-то думала, что комплимент мне делаешь.

Мама закрыла дверь, но я услышала, как папа засмеялся. Люблю их. Они такие классные.

Взяла телефон и сообщила Антону, что я уже дома. Волнуюсь перед встречей с ним. Как он среагирует на мои зарождающиеся отношения с Сомовым? Будет ли рад за меня?

Вскоре Антон приехал. Я встретила его в коридоре, мы поздоровались и прошли в мою комнату.

Я присела на заправленную кровать, а Антон сел на стул напротив меня. Как начать разговор? Я не решалась. Не могла найти повод и подход.

— Быстро выходные промчались, завтра уже опять в универ, — Антон первым начинает разговор.

— Да уж. А я тебе говорила, что физрук меня освободил от физ-ры? Правда, это только в следующем семестре, но я хочу уже в этом попробовать у него отпроситься. Всё равно я за одно занятие столько занимаюсь, что можно сразу неделю физ-ры засчитать.

Антон улыбнулся.

— И как ты выдерживаешь все эти занятия. Мне вытянутся-то иногда лень.

Он откинулся на спинку стула.

— Да ладно, рассказывай, давай. Сам-то наверно дома гантели поднимаешь, пока никто не видит.

Издеваюсь, конечно. Он худой, но можно и худому в спортивной форме быть.

— Не-не, я слишком ленив для этого. Я и тебе удивляюсь, сколько у тебя терпения и выносливости.

Он смотрит на меня, изучает.

— Я часто тоже опускаю руки, но Игорь Сергеевич старается держать меня в тонусе. Жаль только, что особых результатов пока не видно, — я печально вздохнула.

— Да все будет, не переживай. Воздастся тебе за твои труды.

Он потянулся на стуле.

— Спасибо тебе за поддержку. Ты настоящий друг.

Он поменял позу и поставил локти на колени. Скрепил пальцы рук в «замок».

— Да, друг.

Как-то холодно он это произнес. А я поняла, что вот и зацепка, теперь можно дальше размотать мой клубочек лжи и обмана.

— Антон, помнишь, ты у меня на вечеринке спросил, кто мне нравится?

Он напрягся.

— Да, помню, — с тревогой посмотрел на меня.

— Сейчас я готова тебе ответить на этот вопрос.

Он перевел взгляд в сторону и стал рассматривать мою комнату. Потом резко посмотрел на меня.

— Знаешь, Маша, а я не хочу сейчас это имя услышать.

Честно сказать, я растерялась. Не ожидала такой реакции от него.

— Почему?

Пытаюсь заглянуть ему в глаза, но он уже смотрит в пол.

— Я догадываюсь, кто тебе нравится. — Он поднял глаза и посмотрел в упор. — Но я не уверен, что этот человек сможет сделать тебя счастливой.

— Мы сейчас говорим о Сомове, я правильно понимаю? — я уже решила, что расскажу всё про Женю, чего тянуть.

— Да, правильно. Я вижу, как ты смотришь на него. Я уже давно об этом догадался. Но я считаю, он тебе не пара, — громкое заявление.

— Почему? Потому что он красавчик, а я нет? — меня задевают его слова.

— Нет, — он улыбнулся. — Потому что ты — необычная, ты — хорошая, милая и классная, а он простой ходок и игрок, который не упустит ни одной юбки. — Он тревожно вздохнул. — Я не хочу, чтобы он тебя сломал, а он это сделает обязательно, ведь по-другому он просто не умеет.

— Почему все считают его подлецом и негодяем? — хочется защитить его. — Я не замечала этого за ним.

— Маша, твои глаза сейчас просто в розовых очках. Но если взглянуть открытыми глазами, то ты увидишь, что он ведет себя, как простой потребитель. Он пользуется девушками. Взять, к примеру, Лизу. Ты видела, как он с ней обошелся? Расстался прямо на глазах десятка студентов, — хочется закрыть уши, но в его словах есть доля правды. — А почему? Потому что наигрался, просто она ему надоела. И ему на нее наплевать. Я боюсь, что и с тобой произойдет то же самое.

— Нет, со мной он так не поступит.

Хочется надуть губы и обидеться. Ну не такой плохой Сомов. Я знаю его с другой стороны. Да, он бывает грубый, резкий, но он — не подлец.

— Почему ты так уверена в этом? Что помешает ему?

Неудобные вопросы он задает. Чувствительные.

— Не знаю, — он поставил меня в тупик этим вопросом, резко отвечаю, не думая, — потому что я — не все.

— В этом я согласен с тобой, — как-то быстро он ответил мне. — Ты не все. Ты другая. Ты ангел для его черной души. Поэтому его и начало к тебе тянуть. Но ангел не может исправить дьявола. Даже забрав твои крылья, он все равно останется дьяволом.

Не ожидала от него такой речи.

Непредвиденно. Я растерялась и задумалась над его словами. Обычно Антошка говорит дельные вещи, но сегодня так не хочется, чтобы он оказался прав. Мое сердце сопротивляется, не хочет в это верить. Я ищу зацепки, больше не для него, для себя.

— Антон, но я хочу быть с ним. Он делает меня счастливой, — я мечтательно посмотрела в сторону.

— Маша, я вижу по тебе, что ты сейчас находишься в иллюзии счастья, но это всего лишь дымка.

Мне не нравится наш разговор. Я хотела найти успокоение, что мой обман раскрылся, но в итоге его взгляд со стороны навел на меня тоску.

— Блин, Антон, я думала, ты порадуешься за меня.

Он расцепил пальцы и поставил ладони на колени.

— Я порадуюсь, когда ты встретишь достойного тебя парня. Честного, открытого и любящего тебя.

Ну да, Сомов из этой последовательности сможет только подойти за честность. Хотя он же и бывает открытым со мной. Конечно, зачем я загоняюсь. Просто еще слишком мало времени прошло. И он будет и открытым, и возможно любящим. Нет, Антону не удастся забить мне голову всей этой чепухой. Неужели я настолько наивная, что не смогу сама различить игру в отношения и сами отношения? Ну не может он целоваться так со всеми. Хочется в это верить, но в душе поселился «червячок сомнения».

— Антон, чтобы ты не говорил мне сейчас, но у меня с Сомовым уже завязались отношения.

У него расширились глаза.

— В смысле, завязались отношения?

А он думал, что я ему про теорию только говорю? Нет, Антоша, мы уже к практике перешли.

— В прямом смысле, мы целуемся, обнимаемся.

Он в легком шоке.

— Когда вы успели? После вечеринки, когда он тебя довез?

Он явно не ожидал такого развития событий.

— Нет, в первый раз мы поцеловались вчера, — как же неудобно перед ним. Но нужно рассказать всё до конца. Не хочу и дальше скрывать от него правду. — Ты когда мне вчера звонил, я была у него, просто не хотела тебе при нем это говорить.

— Ты уже и дома у него была? — удивлению и его шоку не было предела. — Как у вас все быстро развивается. — Он покачал головой. — Может у вас уже отношения вообще на другой этап вышли?

Заглядывает мне в глаза. А меня раздражает такая его реакция. Что он себе позволяет?

— Антон, ты сейчас перегибаешь палку и тем самым оскорбляешь меня, — я начинаю повышать слегка интонацию.

— Извини. Я просто не ожидал от тебя такого услышать, сам не понимаю, что «несу».

В этот момент зазвонил телефон. Я улыбнулась, когда увидела, что это Сомов. Сразу настроение улучшилось.

— Привет.

— Привет.

Услышала такой родной голос, и так стало спокойно на душе. Сам позвонил, вспомнил. Хотел приехать в гости, но я не хочу на глазах у родителей знакомить их. Ведь теперь двое важных мужчин в моей жизни должны познакомиться. Антон сидит хмурый, наверно переживает, что «ляпнул» ерунду. Ему тоже не помешает прогуляться. В голову приходит мысль о том, чтобы позвать Кристи и прогуляться вчетвером, но, по-моему, эта идея абсолютно не понравилась Сомову. Ладно, договорились встретиться у памятника и я рада, что увижу его. Лишь бы он только не стал обниматься и целоваться при Антоне. Мне будет как-то неудобно делать это при друге.

Глава 28.

Евгений

Я приехал и припарковался на парковке, рядом с памятником. Повесил два шлема на руль и отправился к лавочке. Взял запасной шлем, так как надеюсь, что увезу потом Марусю к себе домой. Нужно провести воспитательную беседу по поводу ее тет-а-тета с Антонио. Я не хочу, чтобы они оставались наедине. Мне этот тип не нравится! Он не такой простой, каким хочет казаться.

Сел на лавочку в ожидании. Мимо проходили парочки, крепко взявшись за руку. Они улыбались, смеялись. Так беззаботно, так легко. Интересно, а у нас с Соколовой когда-нибудь будет также? Или мы с ней только противостоять умеем. Напротив меня сели девушки, а я словил себя на мысли, что мне не хочется изучать их, наблюдать за ними. Сейчас меня только интересует, почему Маруси так долго нет? Почему она сейчас рядом с ним, а не со мной?

Наконец, я увидел их приближающие фигуры вдалеке. Вот она идет, приближается ко мне моя девочка. А этот кузнечик слишком близко с ней идет. Они почти соприкасаются рукавами. Меня это напрягает! Но стараюсь держать себя в руках, смотрю только на Марусю. Она, увидев меня, улыбнулась. И я в ответ тоже расплылся в улыбке. Подскочил с лавки, и пошел к ней навстречу. Она покрылась румянцем. Стесняется моя малышка, боится, что я начну целовать ее у всех на глазах. Правильно боится. Именно это я и хочу сделать. Я слишком долго ее ждал. Соскучился. Когда оставалось пару шагов, я ускорил шаг и бросился к ней с объятиями. Она не давала волю своим чувствам, зажалась. Но я нашел ее губы и стал жарко целовать, показывая, как я соскучился. Услышал за спиной как этот «друг» тихонько сказал нам: «Я вас на лавке подожду». Маша попыталась оторваться от меня, но я лишь сильнее обнял ее. Никуда теперь не денешься. Я настойчиво искал и ждал отклик от нее на мой поцелуй, и она сдалась. Стала отвечать мне, как только она умеет. Со всей нежностью, отдачей и страстью. Страстью? Ммм. А это что-то новенькое. Наши отношения развиваются, и это радует.

Не хотелось отрываться от ее сладкого поцелуя, но она первой сделала это.

— Женя, неудобно перед Антоном. Пошли, а то мы уже и так надолго задержались.

Не хочу расцеплять свои объятия, не хочу отпускать ее.

— Слушай, может вообще свалим отсюда? Пусть твой Антонио посидит один, подышит свежим воздухом, примет солнечные лучи, а? — она улыбнулась.

— Женя, Антон — мой друг. Пойдем, я вас познакомлю.

Она взяла меня за рукав и потянула. Но я перехватил ее и притянул к себе.

— Маруся, иди ко мне! Напоследок хочу снова ощутить твой поцелуй, а то опять потом Антошка твой будет тебя смущать.

И я накрыл ее губы своими губами. С каждым поцелуем я все больше тону, растворяюсь в ней. И понимаю, чем чаще я целую ее, тем сильнее мне хочется повторить это снова.

После поцелуя я взял ее за руку, она посмотрела на меня и улыбнулась. И я в ответ улыбнулся. Мне кажется, я в жизни еще столько не улыбался, сколько раз уже сделал это за два дня наших отношений.

Мы подошли к лавочке, на которой уже сидел ее друг.

— Ребята, познакомьтесь, — Маша посмотрела на меня, — это мой друг Антон, — перевела взгляд на Антона, — это Евгений.

Я нехотя отпустил руку Маруси и протянул ему со словами:

— Ну давай знакомиться, друг, — выделил это последнее слово интонацией, сразу указывая ему на его место, — для тебя Джон.

— Ну тогда и я для тебя — Антон Павлович.

Смешно, на что он надеется? Хочет взять Марусю на жалость? Ну точно мутный тип!

Посмотрел на Марусю, она закатила глаза. А чего она хотела? Ждала, что мы будем друг другу улыбаться и делать вид — мы все дружим, мы счастливы. Надеюсь, это первая и последняя наша совместная прогулка. Я после рукопожатия сразу вернул руку Маруси в свою. Так мне спокойнее. Сел на лавку и потянул ее к себе на колени. Но она покачала головой и села между нами. Тогда я обнял ее одной рукой, а во вторую руку взял ее ладонь. Отгородил ее от этого чудика, Чехова, блин. Точно! Теперь он будет Чехов.

— Хорошая сегодня погода, да? — Маша хочет снять напряжение, которое витает в воздухе.

— Ага.

Мы одновременно с Чеховым ответили. Маша улыбнулась. Я наклонился к ней и шепнул в ушко: «Люблю, когда ты улыбаешься». Она засмущалась, покраснела. Словно я сказал ей что-то эротичное. Мне понравилось. Пусть Чехов чувствует себя лишним на нашем празднике жизни.

— Машуля, а ты помнишь, в прошлый раз когда мы с тобой тут гуляли, то видели, как парень на скейте крутые трюки делал? — обратился к Маше наш друг Антонио.

Машуля? Сучонок. Не должен он так ее называть. Для него она Маша, а не Машуля. А он не промах. Переключает внимание на себя. Я его недооценил.

— Да, помню. Женя, знаешь, так классно было! Он столько зрителей вокруг себя собрал, — она повернулась ко мне, привлекая мое внимание. — Ему даже аплодировали, — Маша бодро подключилась поддерживать его беседу.

— Круто, повезло вам, не часто такое увидишь, — произношу сквозь зубы.

— Да нет, нам с Машей постоянно везет, — пропищал, но довольно уверенно наш Чехов. — Мы, когда гуляем с ней вдвоем, то постоянно что-то удивительное происходит.

Он меня реально начинает бесить. Я сам не замечаю, как сильнее сжимаю ладонь Маруси. Она посмотрела на меня и взглядом показала «Перестань».

— Да я вижу, что вам всегда везет. Вот сегодня повезло — встретили меня!

Я нагнулся и поцеловал Машу в щечку. Она глубоко вздохнула. Видит, что наша борьба «яйцами» только еще больше разгорается и никто не собирается сдаваться.

— Мальчики, а пойдемте букет из листьев сделаем! Смотрите, какие сейчас листья красивые и разных цветов.

Она ловко подскочила, наши руки при этом расцепились. Быстро сделала пару шагов вперед и показала рукой на одиноко стоящие деревья в метрах сто от нас.

— Давайте догоняйте, будет весело!

Маруся ускорила шаг и быстро отдалялась от нас. Мы с Чеховым остались сидеть на лавочке. Почему-то у нас не возникло такого же энтузиазма, как у Маши.

Антон первым обратился ко мне:

— Сомов, зачем тебе она? Что для твоих игр других девчонок нет?

Я перевел взгляд на него на пару секунд. Я что должен отчитываться теперь перед ним?

— Антонио, вы же просто друзья? Ты же так себя позиционируешь? — он напрягся. Думаю ему уже максимально наскучило слышать в свой адрес слово «Друг».

— У меня другого варианта нет, но вода камень точит. Если бы не ты, мы бы, возможно, уже были бы вместе.

Я снова посмотрел на него и улыбнулся. Нужно «опустить» парня на землю.

— Ха-ха, на вечеринке еще не было меня, но, тем не менее, ты получил отворот-поворот. Так что дело не во мне, чувак. Ты просрал свое счастье, а его приобрел. И не смей лезть в наши отношения. Держись от нее подальше, ты понял?

Я вернул свой взгляд на Марусю. Та собирала листья, иногда поглядывая в нашу сторону.

— Это мы еще посмотрим, кто в итоге отвалит. Ты быстро наиграешься, ну а я — приду и успокою.

Я развернулся и схватил его за ворот.