Только ты

20

Ник

Я сразу же вылетел в Москву, как только узнал последние новости, которые каким-то образом коснулись Нику.

Оказавшись в офисе, я прямиком помчался к Марку Павловичу, чтобы выяснить подробности.

— Ну, вот такие дела, Никита, — ничего собственно нового он мне так и не сообщил.

— А что Вы? Неужели у Вас здесь нет никакого веса? Вот так просто дали им оклеветать Нику?

— Ну, а что я? Я такой же наемный сотрудник здесь, как и все остальные…

— Вы же ей как отец, — произнес я, хотя по офису вообще ходили слухи, что они были любовниками с Никой. Я, конечно, с трудом верил в достоверность этих сплетен. Да и людям, судя по всему, не давал покоя тот факт, что Марк Павлович то и дело всячески продвигал ее во все проекты, хотя у нее, опять же по мнению этих людей, было мало необходимых компетенций. Вот собственно, народ и придумывал себе подобного рода оправдания.

— Скажешь тоже, отец!.. Будем ждать суд, а там, думаю, обязательно во всем разберутся.

— Ага, разберутся… — Я уже встал и направился в сторону выхода, чтобы покинуть его кабинет. — Ладно, хорошо, я понял Вас, — хотел я прекратить этот бесполезный диалог. Судя по всему, на него надеяться точно не было смысла. — Мы будем подавать встречный иск на вашу компанию. Можете оповестить вышестоящее руководство. Да еще и за моральный ущерб стрясем, будьте уже уверенны.

— Что ты такое говоришь, Никита? К чему это? — Озабоченно выстрелил он в меня своими глазами.

— Я не позволю, чтобы с Никой тут так обращались. Поэтому пусть каждый ответит по заслугам. Если в компании такой бардак, значит, будем наводить порядок.

— А чего ты так взъелся-то? Она тебе кто вообще?

— В отличии от вас, я за нее готов любого порвать на британский флаг!

— А… — Что-то пытался сказать директор.

— Остальное вам знать необязательно…

— Я пошел. Хорошего дня, Павел Маркович, — со злости я даже спутал его имя и отчество. — До свидания! — Вполне себе уже вежливо произнес я и вышел из кабинета.

Разговор не сложился. Я так и не понял, что конкретно они предъявляли Нике.

Выйдя из офиса, я сразу же позвонил Тимуру. Обрисовал ему всю ситуацию, поделился информацией, которой владел на тот момент и просил помочь с делом. Он все же адвокат. Более того, у его отца адвокатская фирма в Питере, в которой собственно и трудился сам Тим.

Он меня успокоил и уверил в том, что дело пустяковое, и они обязательно во всем разберутся. Если Ника действительно не была ни в чем подобном замешана, в чем я был уверен на миллион процентов, то они обязательно это докажут.

Дальше я уже мчал в Питер. Нужно было увидеться с Никой, чтобы она подписала кое-какие документы, которые были необходимы для Тимура. Да и просто хотел ее увидеть.

От отца я узнал, что она была именно там, от Лены же узнал, что она со дня приезда в город, спряталась ото всех на даче. Других подробностей они не знали, и я им тоже решил ничего не говорить, чтобы не расстраивать.

На удивление Питер встретил меня жаркой погодой, не свойственной для этого времени года. Хотя по небу гуляло пару облаков.

Наверно, все же ждать дождя.

Думал я, пока ехал с вокзала прямиком на дачу.

Ключей от дачного участка у меня не было, да и дверь мне никто, походу, не собирался открывать. Пришлось проявить смекалку, и лезть прям через высоченный забор.

Нику нашел не сразу. Хотя можно было догадаться, что в такую погоду она нежиться на шезлонге возле озера.

Она сидела, уткнувшись в книгу в наушниках, и что-то читала.

Пришлось подойти поближе, чтобы она, наконец, отвлеклась от своего занятия и заметила меня.

— Ника? — Обратился я к ней.

Когда она подняла глаза, на ее лице нарисовалось сильное удивление.

— Ты что тут делаешь?

— Привет! — Облегченно произнес я, выстроив с ней зрительный контакт.

— Привет, — ответила она как-то равнодушно.

— Я… приехал сразу, как только узнал о случившемся…

— Ясно… Тоже будешь меня обвинять? — Вставая с лежака, произнесла она и побрела по пирсу в сторону дома, не дождавшись моего ответа.

— Ника, ты чего такое говоришь? Я знаю, что ты ничего подобного никогда бы не сделала.

— Разве? — Она продолжала идти дальше, не оглядываясь, я а шел за ней вслед.

— Я уже поручил дело Тиму. Мы подадим на них в суд. Я эту шарашнику контору с ног на голову поставлю, но тебя в обиду не дам. Мы со всем разберемся, я тебе обещаю, — продолжал я говорить ей в спину, пока она не сбавляя шаг, шла вперед.

Вдруг она остановилась и развернулась в мою сторону.

— Зачем тебе это, Ник? — Она смотрела на меня озадаченно.

— Что значит зачем?

— Я просто реально не понимаю. Не понимаю, тебе это зачем? — Последнее она будто произнесла по слогам.

— Ника… я просто… — Пытался я сформулировать ответ.

— Тебе лучше уехать…

— Ника…

— Что Ника? Я очень устала… Я устала от твоих двойных посланий. Ты делаешь шаг вперед потом три назад. — Она уже переходила на крик. — Я реально пытаюсь понять тебя и не могу. К чему все эти потуги? Что ты пытаешься сделать?

— Я хочу помочь тебе…

— Не нужно мне помогать! Я сама со всем разберусь.

— Ага, спрятавшись тут на даче? — Я тоже начинал злиться от ее упрямства.

Последнее сказанное мной было лишним. Я еще больше об этом пожалел, когда на себе поймал взгляд Ники, полный ненависти.

— Прости… Ты просто должна знать, что я тебе не враг. И я действительно тебе хочу помочь…

— А кто ты для меня? — Смотрела она на меня чуть ли не с презрением.

— Ну, я не чужой тебе человек… Я твой… брат… И я не могу…

— Ник, — она перебила меня, смеясь, — прошу, оставь эту чушь про «брат-сват»! Ты же знаешь, что это не так. — Она снова отвернулась и пошла дальше.

— Но ты и вправду мне сестра… Ника! Мой отец является и твоим отцом тоже. — Бросил я ей в спину, на эмоциях, не подумав и тут же пожалел.

Она остановилась и замерла.

Черт!

В этот момент крупные капли дождя начали биться об землю. Я взглянул на небо, оно уже было затянуто черным полотном.

— И как давно ты об этом знаешь? — Также спиной и очень тихо говорила со мной Ника.

Меня удивило ее спокойствие, ибо внутри меня бушевали пожары.

Разговор, который так много раз откладывался, наконец, должен был состояться и это заставляло сильно нервничать.

— Ты будто совсем не удивлена. Ты… что знала об этом?… А-а… как же то, — говорил я, запинаясь, — что произошло тогда в гостевом домике? — Я начал протирать виски в недоумении. — Как же?…

Ника молчала. Дождь начинал стучать еще интенсивнее, создавая вокруг яростный и громкий шум.

— Потому что ты мне не брат, Ник… Может я и дочь твоему отцу, но ты мне не брат… По-крайней мере, не кровный…

— Не понимаю…

Ника молчала. Только дождь неустанно громко о чем-то говорил, окутывая нас своим холодом.

— Ника, что ты хочешь этим сказать?

Я подошел к ней ближе и дотронулся до плеча. Одежда на ней уже насквозь отсырела. Ее темные волосы лежали мокрыми волнами на ее спине.

— Тебя усыновили, Ник, — сказала Ника, еле дыша. И в этот момент раздался сильный грохот в небе, как и в моей голове.

Я сделал шаг назад немного пошатываясь.

— Боже, Ник, прости… — Повернулась она ко мне, прикрывая ладонями нижнюю часть лица.

Но я будто терял рассудок. Ее силуэт начал расплываться. То ли дождь был настолько сильным, что размывал ее очертания, то ли я терял зрение.

В области груди меня болезненно кольнуло, от чего я упал на колени, обняв себя двумя руками.

Я сидел на мокрой земле, пытаясь вернуться к реальности, но все дальше и дальше куда-то уплывал.

— Ник, прости меня. Ты не должен был таким образом узнать обо всем этом. И точно не я должна была тебе об этом рассказывать. Господи… — Слышал я сквозь шум голос Ники.

В моей груди тяжелым грузом что-то повисло. Это «что-то» явно перекрывало мне кислород и затрудняло дыхание. И это была не метафора, я действительно физически ощущал этот предмет внутри себя.

Перед глазами начали в быстром темпе пролетать годы моей жизни. С самого раннего детства. Когда я дошел воспоминаниями до сегодняшних реалий, этот груз внутри моей груди будто сорвался куда-то вниз и исчез, оставив после себя ощущения легкости и даже свободы.

В небе снова раздался грохот. И, кажется, именно в этот момент я заревел. Я плакал так, будто пытался выплакать слезы всего этого гребаного мира и долго не мог успокоиться. Уже после я думал и благодарил дождь, который так интенсивно лил в тот вечер, за то, что он прикрыл собой проявление моей непозволительной слабости.

— Ник, — ее руки коснулись моего лица.

Она все время была здесь?

Паршиво. Очень паршиво.

Она присела рядом, продолжая держать меня, касаясь моих щек.

В глазах до сих пор все плыло. Я узнавал ее только по голосу.

— Пойдем домой, ты весь промок…

Она пыталась помочь мне встать, но я не дался. Я просто схватил ее за скулы и прижался своим лбом к ее.

— Если бы знала, что я чувствую. Если бы знала… Понимаешь ли ты, что есть только ты. Всегда была только ты. Везде ты… В голове, в сердце, в душе. Не было ни дня, чтобы я о тебе не думал, чтобы не мечтал о тебе, не желал тебя.

— Ник… — Произнесла она и прижалась к моим губам, сажаясь на меня сверху и обнимая меня за шею.

Я обнял ее крепко в ответ и не мог поверить, что это действительно происходит. Самый худший день в моей жизни, стал одновременно и самым лучшим. Я еще не понял до конца, как я отношусь к тому, что я только что узнал, но точно знал, что сейчас был слишком счастлив, чтобы придаваться мрачным мыслям о своем усыновлении.

— Ника, я люблю тебя… Понимаешь, люблю? Всегда любил, и буду любить, — говорил я ей в губы, пока она также как я, прижималась ко мне.

Я не знаю, сколько мы просидели в таком положении. Под дождем, насквозь мокрые, на сырой земле.

Окончательно я пришел в себя, когда почувствовал, что Нику начало немного потряхивать, видимо, от холода.

— Пойдем домой. Нам нужно срочно согреться.

Оказавшись дома, я понял, что и сам я продрог знатно, но видимо не чувствовал это, будучи охваченный другими эмоциями.

— Ты иди первая в душ… — Еле произнес я, боясь даже взглянуть на нее. Наверно, самый огромный мой страх был, что я скоро проснусь и окажется, что ничего этого не было на самом деле.

— Мы можем пойти вместе, — также робко произнесла она.

Конечно, можем. Я об этом уже давно и думать не смел.

В ванной комнате сбросив с себя с превеликим трудом грязную и мокрую одежду, которая буквально слиплась с кожей из-за влаги, мы встали под горячий душ.

Ника стояла ко мне спиной, а я прижимался к ней сзади. Просто обнимал и пытался ощутить каждый миллиметр ее тела своей кожей.

Неописуемые ощущения.

Полный экстаз.

Эйфория.

— Я тоже тебя люблю, Ник… — Сквозь шум воды я услышал ее голос…

Я стоял с закрытыми глазами и просто наслаждался, прижимаясь к ней еще ближе. Кажется, я достиг самого пика своих желаний. Мне больше ничего и не нужно было в этом мире. Это и было истинное счастье. Такое простое и такое ценное…

После душа, окутавшись в теплые махровые халаты, мы стояли напротив зеркала.

Я сушил ее волосы полотенцем и не сводил глаз с ее отражения. Ее зеленые глаза сверкали особым блеском, щеки были розовые, распаренные, а сама она такая любимая и родная.

— Давай поженимся! — Произнес я, будто предложил чая попить, все также продолжая теребить ее волосы полотенцем.

— Что? — Распахнула она свои красивые глаза еще шире, ловя мой взгляд в отражении зеркала.

— Я серьезно. Ты выйдешь за меня замуж? — Я действительно был настроен серьезно, хоть и предложение делал в сомнительной обстановке.

— Вот так быстро?

— Быстро? Ты уверена в этом? Я бы тут с тобой, конечно, поспорил… — Улыбнулся я в ответ на ее улыбку. — Серьезно, Ника. Давай поженимся… — Я приобнял ее сзади, навалившись подбородком на ее плечо. — Пока не выяснилось, что ты, на самом деле, моя какая-нибудь двоюродная тетка, потому что твоя мама перепутала и схватила другого ребенка во время какого-нибудь кораблекрушения. — Я засмеялся, она тоже. — Ну, а что не так что ли? По нашей жизни можно снимать какую-нибудь мыльную оперу, ей богу.

Пока мы смеялись, набрасывая еще шутки на нашу жизнь, полную нелепых обстоятельств, все же решили, что завтра точно пойдем подавать заявление в загс.

Более того, я реши, что завтра же нас распишут. Я договорюсь. Но Ника пока не знает о моих планах. Если она захочет настоящую свадьбу с белым платьем и фатой, я ей все обязательно организую, но уже после.

Я не хотел тратить больше ни секунды своей жизни на разные стечения обстоятельств.

Я был похож на ревнивого собственника, который так и жаждал привязать ее к себе намертво и сделать ее частью себя, чтобы никто не смел больше посягнуть на мое сокровище.

Я был болен ею. Слишком сильно и давно.

Не хотел упускать ни единую возможность.

Торопился.

Боялся.

Будто чувствовал приближение какой-то очередной катастрофы… И боялся, что у нас осталось слишком мало времени…