Тоскана для начинающих

Глава 11

Белинда расхаживает по дому в кремовой нейлоновой ночнушке и выглядит как восставший из гроба мертвец. Бессонная ночь, бутылка красного вина, которую она выпила прошлой ночью, вернувшись с festa, да еще и крепкий утренний кофе с молоком – все это сильно ударило по ее желудку. Раздражительная, сбитая с толку, мучающаяся тошнотой, она пребывает в почти шоковом состоянии. В конце концов, не каждый день теряешь дочь.

Прошлой ночью, вернувшись в «Casa Mia» в ярости, раскрасневшаяся и униженная, она села хлебать лечебное красное вино в ожидании смиренного возвращения Мэри. Тишина в доме была давящей. Даже сверчки молчали. Только свистел горячий ветер. При малейшем скрипе двери или дребезжании ставня Белинда выкрикивала имя дочери, ожидая, что в дверном проеме вот-вот покажется овечье лицо Мэри и тотчас же раздадутся униженные мольбы о прощении. Но Мэри так и не пришла. Чем дольше Белинда ждала, тем яснее понимала, что уход дочери был не какой-нибудь шуткой или подростковым порывом, а вполне реальным шагом.

И все же даже сегодня утром, распахнув дверь в спальню Мэри, она была готова увидеть ее там. Вообще говоря, она была почти уверена, что дочь сидит на постели со смущенным взглядом, говорящим «простишь-ли-ты-меня-когда-нибудь?». Но нет. Когда Белинда открыла дверь в маленькую белую, похожую на келью комнату, там обнаружились лишь тщательно заправленная постель, кое-какая аккуратно сложенная одежда и несколько веточек лаванды в стакане возле кровати. Дешевая косметика была расставлена по подоконнику, а купальная шапочка по-прежнему лежала возле душа, в углу комнаты.

«Ну, по крайней мере побег с этим мерзким Кевином она не планировала заранее», – подумала Белинда. Это да еще тот факт, что americana, казалось, пребывает в таком же ужасе от исчезновения сына, было единственным утешением. Но увы, Лорен не устроила такой же сцены на глазах у всей деревни и людей из соседних долин. Лорен не повышала голоса. Белинда же вопила, как профессиональная плакальщица, размахивая руками и ругаясь, так что лицо ее начало синеть. Все это было слишком унизительно, чтобы вспоминать. Белинда не чувствовала себя такой оскорбленной, униженной и подавленной с тех пор, как застала своего мужа трахающимся, как животное, с ее подругой-и-ближайшей-соседкой.

«Как могло дойти до этого?» – задается она вопросом, сидя одна на террасе и глядя на «Casa Padronale» внизу, в долине. Чем она это заслужила? Она приехала в Тоскану почти пять лет назад, чтобы попытаться начать новую жизнь, чтобы скрыться от позора – неверности мужа. Она приехала с новыми решениями, новыми надеждами, новыми мечтами, новыми идеями. Она заново создала себя. Она даже полюбила чеснок и открыла для себя Микеланджело. Возможно, когда-нибудь она даже научится рисовать акварелью передний план. Она планировала воплотить мечту Френсиса Мэйза и прожить плодотворную жизнь среди плодородных холмов Тосканы. А теперь это все разорвано в клочья. Белинда начинает плакать. Это не те обычные крокодиловы слезы, что она использует для Дерека и Хоуарда, когда нуждается в их внимании и поддержке. Это настоящие слезы. Молчаливые слезы отчаяния. Они медленно и тихо катятся по щекам, и нет сил их вытереть. Белинда не плакала от горя более пяти лет – если не считать разыгранных ею спектаклей. Даже во время развода она устроила всего лишь пару очень публичных рыданий, да и то только в те моменты, когда ее муж особенно того заслуживал.

Однако жарким утром этого понедельника все по-другому. Мэри ушла, и Белинде не к кому обратиться за помощью или поддержкой. В упорной битве за господство над долиной ей удалось отвратить от себя всех союзников и друзей, которые у нее когда-либо были. Слеза стекает по ее носу и повисает на самом кончике, покачиваясь, прежде чем медленно упасть на стол. Никто не звонил ей этим утром. Никто не пришел. В кризисные времена сообщество экспатов обычно держится вместе. Когда крышу Хоуарда сдуло бурей, он жил по очереди то у нее, то у Дерека, пока не набрал достаточно денег, чтобы починить дом. Да, экспаты всегда держатся вместе – конечно, кроме тех случаев, когда они воюют друг с другом.

Белинда вглядывается в долину и силится разглядеть, что происходит в «Casa Padronale». Машина Лорен там. Americana дома. Боже, как же ей хочется, чтобы эта женщина никогда не принимала решения заставить «работать на себя» именно этот утолок Тосканы! Почему она не поехала севернее, по направлению к Лукке, где пасутся богатые британцы, или на восток, поближе к Картоне, где живет богема? Почему ей понадобилось очертя голову забираться в глубину Тосканы, в самое сердце Кьянти, и устраивать тут свой изысканный дом? Поджибонси знаменит в окрестностях как самый уродливый город в Тоскане – неужели и этого было недостаточно, чтобы отпугнуть ее?

Эта женщина стала сплошной проблемой с тех пор, как приехала и стала совать свой длинный нос в то, что ее не должно было касаться. Она завоевала долину, узурпировала давно занятое Белиндой место, настраивала ее друзей против нее. Конечно, она должна была стать Большим Сыром, и, конечно, она должна была выиграть соревнования! Эта женщина – такая вульгарная, такая пробивная и такая американка. Весь этот чудовищный кавардак – ее вина. Белинда тут совершенно ни при чем. Она ни коей мере и ни в каком виде не несет за это ответственности.

Она смахивает слезу коротким пальцем и глотает тяжелый ком, образовавшийся в горле. Наклоняется вперед, чтобы лучше разглядеть дом Лорен. Сердце замирает. Не Кевин ли это бродит там по участку? В белой рубашке и джинсах? Хотя этот человек слишком высок ростом для сына americana. Белинда вглядывается, лихорадочно осматривает склон холма в поисках кого-нибудь похожего на дочь. Что на ней было надето вчера? Белый топ и юбка из денима? Не она ли идет за этим парнем? Белинда вытягивается вперед, ее налитые кровью глаза щурятся на солнце. Где этот чертов бинокль, когда он так нужен? Она встает. Она готова поклясться своей нейлоновой ночнушкой, что Мэри живет в «Casa Padronale». Ее собственная дочь ночует в доме врага! Это больше, чем можно вынести!

Она бросается к телефону, держа палец наготове, чтобы набрать номер. Номер! Номер? Какой номер у этой американской суки? Следовало бы помнить его наизусть: ведь она столько раз готова была набрать его. Вот и листок бумаги, на котором он записан. В трубке длинные гудки. – Отвечай. Отвечай, сука, – бормочет Белинда. – Скорее.

– Алло ? – Знакомый голос Лорен. Он не такой холодный и немного более взволнованный, чем обычно.

– Я хочу поговорить с ней, – рявкает Белинда в трубку.

– Кто это? – спрашивает Лорен.

– Ты знаешь, кто это, – отвечает Белинда, голос ее искажен сарказмом. – Я хочу поговорить с Мэри.

– Ее здесь нет, – резко отвечает Лорен.

– Я тебе не верю.

– Ты называешь меня лгуньей? – спрашивает Лорен, и раздражение в ее голосе становится все сильнее.

– Дыы, – говорит Белинда, передразнивая акцент Лорен; она перестаралась: акцент получился ирландским. – Полагаю, это именно так.

– Ее здесь нет, – медленно произносит Лорен, как будто ее собеседница туга на ухо.

– Лгунья!

– Ее здесь нет.

– Лгунья.

– Боже мой, – отрывисто говорит Лорен, – разговаривать с тобой – все равно что с младенцем. Неудивительно, что твоя дочь ушла от тебя. Ее здесь нет, и за последние сутки она тут не появлялась. Как, кстати сказать, и мой сын. Я понятия не имею, где они, что они делают или что они планируют делать. – Голос Лорен начинает звучать несколько нервно, но она сдерживается. -Никто из них не связывался со мной, и, полагаю, никто из них не связывался с тобой. У меня нет ни малейшего представления, куда они могли отправиться. А у тебя ?

– Нет, – говорит Белинда тихо.

– Видишь ли, Кайл по-настоящему не знает Италию. Вернее, он знает язык и может здесь ориентироваться, но у него здесь нет друзей. А у Мэри?

– Что? – спрашивает Белинда.

– Есть ли у Мэри друзья в Италии?

– Я не знаю.

– Ты не знаешь, есть у твоей дочери друзья или нет? – переспрашивает пораженная Лорен.

– Нет.

– Ну, знаешь! Иногда…

– Иногда ты производишь впечатление матери, которая не знала, что у ее сына интрижка с девушкой в той же самой долине! – заявляет Белинда.

– Это не помощь с твоей стороны.

– А почему я должна тебе помогать?

– Потому что наши дети вместе потерялись, – выпаливает Лорен.

– Они не потерялись, – говорит Белинда. – Они просто не хотят, чтобы их нашли.

– Не важно, – говорит Лорен.

– Не важно, – повторяет Белинда. – Все равно, это ты виновата.

– Я? – вскрикивает Лорен.

– Да, ты!

– Ты говоришь глупости.

– А ты говоришь как ненормальная, – возражает Белинда.

– Это ты ненормальная, – усмехается Лорен. – Черт возьми, я никогда не встречала никого более безумного, чем ты.

– Твой сын похитил мою дочь.

– Чушь собачья! – кричит Лорен. – Твоя дочь сбежала от тебя!

– Твой сын сбежал от тебя! – кричит Белинда. – Туше!

– Это, черт возьми, не помощь, совсем не помощь! – снова кричит Лорен и бросает трубку.

Белинда впивается взглядом в телефон. Лорен повесила трубку! Сука! Эта женщина слишком груба и просто невыносима. «Ну, по крайней мере ее сына тоже нет дома», – думает Белинда, медленно подходя к любимому креслу своего бывшего мужа и садясь. И Мэри, слава Богу, не ночует в логове ее врага. Это действительно было бы совсем невыносимо. Но где они могут быть? У Мэри нет денег. У нее нет одежды. На ней только юбка из денима и белая майка, в которых она ездила на festa. Белинда смотрит в окно балкона, все время почесывая тыльную сторону ладони. Обратиться в полицию? И что она им скажет? «Моя дочь сбежала с любовником». Да они рассмеются ей в лицо! Подумают, что это какая-нибудь прекрасная романтическая история. Это страна историй о любви, в конце концов.

– И я не умею разговаривать на их языке, – бормочет Белинда, хватаясь за ручку кресла. – Господи, где они могут быть?

Звонит телефон. Белинда подскакивает в своем кресле, спрыгивает с него и так быстро мчится к аппарату, как будто от этого зависит ее жизнь.

– Мэри? – отвечает, спрашивает и требует она одновременно.

– Э-э… нет, – говорит Хоуард. – Это Хоуард.

– А, Хоуард – произносит она, сутулясь от неоправдавшегося ожидания.

– Извини, что разочаровал, – говорит он. – Я просто немного волновался за тебя.

– А-а, – тянет Белинда несколько ошеломленно.

– Да, – говорит он, отчасти озадаченный своей собственной заботливостью. – Знаешь, вчера…

– Да, – отвечает Белинда, пытаясь сообразить, о каком именно моменте «вчера» говорит Хоуард. О той части, когда она выставила его перед всеми банальным алкоголиком? Или когда беспрестанно тарахтела о желании Лорен выиграть соревнование по катанию сыра? Или когда устроила истерику перед всей comune, требуя, чтобы дочь выбирала между матерью и приятелем? Или когда Мэри выбрала приятеля? Или он имеет в виду безумное размахивание руками в конце вечера?

– Но ты в порядке, правда? – спрашивает Хоуард.

– Гм… да, – говорит Белинда. – Но, знаешь, я немного расстроена.

– Ясно, – соглашается он. – Я однажды тоже заставил человека сделать это.

– Сделать что?

– Выбрать.

– А-а…

– Да. Между мной и длинношерстной таксой по имени Хитклифф. Эта псина вечно выводила меня из себя.

– Понятно, – говорит Белинда.

– И она выбрала Хитклиффа, – продолжает Хоуард. – Вот так бывает, когда просишь кого-то сделать выбор. Потом приходится жить с последствиями этого выбора.

– Да. – Голос у Белинды тяжелый и печальный.

– Так что считай, что тебе повезло, – говорит он, позволяя себе некоторую иронию в голосе. – По крайней мере тебя отвергли не из-за сосискообразной собаки.

Белинда улыбается.

– Ты пытаешься взбодрить меня?

– Немного, – говорит Хоуард. – И как, это сработало?

– Немного, – отвечает Белинда.

– Что ты намерена делать?

– Не знаю.

– У тебя есть известия от нее?

– Нет.

– Я уверен, она даст о себе знать, – говорит он. – Во всяком случае, она ведь сбежала не с каким-нибудь чудовищем, правда?

– Ну, боюсь, что тут мы с тобой расходимся во мнениях, – говорит Белинда, и в голосе ее снова звучит жесткость.

– А-а, – говорит Хоуард, отступая при первых признаках несогласия. – Понятно.

– Я убеждена, что она не могла выбрать человека хуже.

– А-а, – повторяет Хоуард.

– Да, – утверждает Белинда. – Если выбирать из всех людей на земле…

– Понятно, – произносит Хоуард. – Если ты именно так это себе представляешь…

– Именно так.

– Тогда понятно.

В дверь Белинды стучат – громко, значительно.

– Хоуард…

– М-м?

– Мне надо идти, кто-то стучится в дверь. Это, может быть, Мэри!

– Иди, – говорит Хоуард.

– Arrivadeary, – говорит Белинда.

– Пока.

Белинда кладет трубку и бежит к входной двери; на ее лице сияет широкая всепрощающая улыбка. Сердце колотится, ладони липкие от возбуждения. Она распахивает дверь и застывает, раскрыв объятия, ожидая, когда дочь обнимет ее.

– Ой! – Белинда делает неуверенный шаг назад. – Это ты.

– Это я, – отвечает Лорен с натянутой улыбкой. – Нам с тобой надо поговорить.

На ней плотные джинсы, белая майка и мокасины «Тод»; она вымыла волосы, смазала лицо кремом, почистила зубы и накрасила ресницы.

Белинда стоит босиком, по-прежнему в кремовой ночной рубашке, без белья. Ее волосы не видели щетки со вчерашнего утра, она не умывалась.

– Я даже не одета, – сообщает она гостье.

– Это я вижу, – говорит Лорен, оглядывая Белинду с головы до ног.

– Ты не должна являться сюда без предупреждения.

– Я уже это сделала, – говорит та, слегка пожимая плечами. – Ты собираешься меня впустить?

– Не вижу причины, по которой я должна это делать, – говорит Белинда неуверенно, как говорил бы на ее месте любой человек без трусов.

– А я не собираюсь уходить, – говорит Лорен.

Две женщины смотрят друг на друга: одна умытая и одетая, другая нет, но обе усталые и одинаково встревоженные потерей детей. Рука Белинды лежит на ручке двери. Ее короткие пальцы осторожно нажимают на дверь, чтобы закрыть ее. Лорен поставила ногу в кожаном ботинке у основания двери и согнула пальцы, чтобы закрыть было нельзя. Обе зашли в тупик. Никто не собирается уступать. Косточки пальцев Белинды становятся белыми от натуги, пальцы ноги Лорен хрустят под давлением.

Потом Белинда вдруг отвлекается, и Лорен использует свой шанс. Одним поспешным изящным движением она пересекает порог и проходит в холл.

– Думаю, нам стоит попытаться заняться этим вместе, – говорит Лорен, держа путь в гостиную. Сработал ее богатый опыт ведения переговоров.

– Вместе, – повторяет Белинда. В голосе ее звучит явная досада, но она все же трусит вслед за незваной гостьей.

– Ага, – подтверждает Лорен. – Так мы сможем обойти все улицы быстрее и не тратить время, дублируя друг друга.

– Но почему, черт возьми, я должна помогать тебе? – спрашивает Белинда.

– Потому что не помогать мне – значит плюнуть в лицо логике, – заявляет Лорен, стараясь сдерживаться, насколько возможно. – Помогая мне, ты помогаешь самой себе. Это простая констатация факта.

– Конечно, – отзывается Белинда с сарказмом.

– О Боже! – стонет Лорен, поддаваясь волне раздражения. – Ты какой-то невероятный кошмар, а не женщина!

– Ну, мне на ум приходят слова «корова» и «молчать» . – Белинда качает головой в восторге от собственной находчивости.

– Что? – спрашивает Лорен, не понимая глупого ответа, который должен был оказаться остроумным.

– Чья бы корова мычала, а ваша бы молчала, – поясняет Белинда; видно, насколько она изнурена.

– О Боже! – повторяет Лорен, делая движение к входной двери, чтобы отправиться восвояси. – Ты действительно такая… – Она останавливается. – Что за черт… – Лорен смотрит на пол, а потом вверх, потому что потолок начинает дрожать.

– Это просто грузовик едет мимо, – нервно говорит Белинда, ощущая, как вибрируют ее собственные ноги.

– Нет, это не грузовик, – произносит Лорен, широко раскрыв глаза.

Полки за спиной Белинды начинают трястись – они как будто прыгают вверх-вниз, по-прежнему вися на стене. Дешевые стеклянные стаканы из набора высоко подпрыгивают, соскальзывают на пол и разбиваются вдребезги. Громкий треск бьющегося стекла доносится и с кухни, сопровождаемый иным шумом: тарелки выскакивают из шкафов сначала по отдельности, потом на пол падают целые стопки.

– Землетрясение! – кричит Лорен.

– Землетрясение! – кричит Белинда.

Секунду обе стоят, будто приклеенные к месту. Потом, когда книги начинают со сверхъестественной силой лететь с полок, а компьютер ныряет вниз, на пол, их кровь словно вскипает.

– Терраса! – кричит Белинда.

– Мы отсюда не выберемся! – кричит Лорен.

– Стол! – кричат обе, бросаясь головой вперед под маленький, но крепкий дубовый компьютерный стол.

И едва они там оказываются, землетрясение со всей силой обрушивается на «Casa Mia». Полки падают со стен, кухонные столы разваливаются, стекла выскакивают из оконных рам и разбиваются вдребезги. Крыльцо обваливается, фасад и потолок над столовой для гостей рушатся, пыль и куски черепицы сыплются в нижние комнаты. Внешняя стена Белиндиной террасы трескается. Чуть погодя постройка из дешевого, некачественного цемента, использованного вороватым британским дизайнером, у которого Белинда купила дом, разваливается на куски, увлекая за собой крышу и две другие стены. За какие-то двадцать пять секунд «Casa Mia» рассыпается как колода карт и обе женщины остаются погребенными под обломками.

Грохот стоит оглушительный. Лязг сминающегося металла, треск ломающихся старых балок, звон разбивающегося стекла: кажется, будто открылись врата ада, позволяя Белинде и Лорен слышать, что происходит внутри. После этого грохота настает короткая передышка. Потом с шумом обрушивается всепоглощающая, все покрывающая собою плотная пыль. А потом воцаряется тишина.

Белинда первая подает голос. Она кашляет, прочищая горло, но по ошибке глубоко вдыхает и снова наполняет легкие пылью. Это вызывает новую волну кашля: она задыхается и хрипит, очищая нутро и вновь наполняя его превратившимися в пыль внутренностями дома. Наконец она задирает подол своей ночнушки и закрывает им нос и рот. Поры рубашки позволяют дышать, а ткань фильтрует воздух. Лорен не издает ни звука. Ее тело тяжело свалилось Белинде на ногу возле другого конца стола.

– Лорен? – зовет Белинда. – Лорен? Ты жива? – Ответа нет. Белинда начинает паниковать. Ее сердце бешено бьется, руки дрожат. Внутри все трепещет. – Лорен? Лорен? – Она слегка пинает обмякшее тело. – Лорен?

– М-м?

– Ты жива? – спрашивает Белинда.

– Что?

– Ты жива? – спрашивает Белинда. – Ты что-нибудь себе повредила?

– Гм… да… определенно да… Но я перенесу и больше, чем «смертоносное землетрясение», – растягивая слова, произносит Лорен, с трудом принимая сидячее положение посреди груды обломков. – Я землетрясение-устойчивая. Разве я тебе не говорила? – Она начинает кашлять, задыхаясь, пытаясь добыть глоток воздуха.

– Прикрой рот, – подсказывает Белинда. Лорен натягивает ставшую совсем серой майку и накрывает ею рот, – Дыши медленно.

Женщины пристально смотрят друг на друга. Обе серые от пыли; она покрывает их лица толстым слоем, будто пористая маска. Только белки глаз ярко блестят среди грязи. Волосы тоже покрыты пылью. Белиндина шевелюра украшена налетом мусора и щепок, насыпавшихся на нее со всех сторон, а пряди Лорен стали толстыми, жесткими и серыми, будто кто-то намазал их обойным клеем. Вытянув вперед ноги и прикрывая рты самодельными масками, они сидят на полу. На босых ступнях Белинды – множество мелких порезов, кровь медленно сочится из них и впитывается в окружающую пыль. У Лорен сломано плечо. Пока еще клокочущее в ее крови возбуждение помогает приглушить страдания, но острая красная игла боли пронзает ее насквозь, стоит лишь пошевелиться. Она старается сидеть неподвижно, насколько это возможно.

– Как нам отсюда выбраться ? – спрашивает Белинда, передвигаясь под маленьким столом.

– Понятия не имею, – отвечает Лорен.

– Оставайся тут, – распоряжается Белинда. – Надо посмотреть, могу ли я вообще двигаться.

Она встает на четвереньки и пытается выползти из-под стола.

– Осторожно! – предостерегает Лорен.

– Я осторожно, – говорит Белинда, высовывая голову. – О Боже! Весь мой дом рухнул! Ничего не осталось. – Кресло ее бывшего мужа свалилось возле стола, она старается сдвинуть его с дороги.

– Осторожно! – повторяет Лорен.

– Ты, черт возьми, заткнешься? – шипит Белинда. – Я знаю, что делаю. – Она еще раз толкает кресло, а с ним – весь строительный мусор, наваленный сверху. Он рушится с шумом. Белинда как раз успевает убрать голову обратно под стол, и женщины снова оказываются погребены под обломками.

– Черт! – говорит Белинда, кашляя и стряхивая пыль с лица.

– Это была дурацкая идея, – замечает Лорен.

– Не желаю от тебя ничего больше слышать, – фыркает Белинда. – Похоже, мозги бизнес-леди не очень-то полезны посреди Тосканы.

Обе сидят молча, осознавая весь ужас своего положения. Они не только застряли здесь и обречены оставаться вместе, пока их не спасут…

По сути, нет никакой гарантии, что это вообще случится! Как сказал Жан Поль Сартр: «L'enfer, с'est les autres» – «Ад– это другие люди». Обе начинают ясно понимать, что это означает. Лорен вздыхает и хватается за плечо, прислонясь головой к ножке стола.

– Это ты виновата, – говорит Белинда.

– Что? – кашляет Лорен.

– Это ты во всем виновата, – повторяет Белинда.

– Боже, Белинда, – говорит та, слегка приподнимаясь, – мне, возможно, многое по плечу, но осуществить такое даже я не способна – это под силу только Богу.

– Я знаю. Но если бы ты не приехала в эту долину, у меня не было бы всех этих проблем и я бы не сидела тут, погребенная заживо вместе с тобой.

– Тогда ты сидела бы тут, погребенная заживо одна, – говорит Лорен.

– Именно! – восклицает Белинда с торжеством.

– Так ты хочешь сказать, что быть погребенной заживо лучше одной, чем со мной?

– Да.

– Боже! – вздыхает Лорен. – Ну, я тоже не могу сказать, что в восторге от твоей компании. По правде сказать, в десять раз лучше было бы быть похороненной тут заживо с чертовым Джорджем Бушем, чем пройти через все это с тобой.

– Незачем ругаться, – замечает Белинда.

– Иди ты в задницу, – отзывается Лорен. – Я правда так тебе неприятна?

– Да.

– А-а.

– Ты разрушила мою жизнь, – говорит Белинда.

– Я разрушила твою жизнь? Я разрушила твою жизнь ?

Не смеши меня! – Она смеется. – По всему выходит, что твоя жизнь была уже достаточно разрушена и до моего приезда.

– Кто рассказал тебе о неверности моего мужа?

– О, пэраашу тебя, – отвечает Лорен, взмахнув рукой и немедленно пожалев об этом, так как ее пронизывает острая боль. Она еще сильнее хватается за плечо. – Вряд ли это самый большой секрет в долине.

– Не думаю, что ты способна понять, что это такое.

– Почему нет? – спрашивает Лорен. – Мой муж тоже был мне неверен.

– Я думала, твой муж умер.

– Это не мешает ему быть неверным.

– Ну, вообще-то мешает, – говорит Белинда.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – отвечает Лорен несколько устало.

– Плечо болит?

– Убийственно, черт возьми, – говорит Лорен.

– А-а.

– Как твои ноги?

– Только слегка покалывает, – говорит Белинда, глядя вниз, на постепенно увеличивающуюся в размерах лужу крови.

– Как ты думаешь, мы когда-нибудь выберемся отсюда?

– Не знаю, – говорит Белинда, оглядывая маленькую пыльную нору, в которой они сидят.

– Они должны прийти, – заверяет Лорен.

– Ага, – кивает Белинда. Она задирает голову. – На помощь! – кричит она так громко, как только может. От шума гора пыли над ними начинает вибрировать, и сверху валится еще одно огромное облако. – Черт! – кашляет Белинда.

– Мать твою, – кашляет Лорен, хватаясь за плечо. – Больше, мать твою, так не делай.

– Не буду, – обещает Белинда, харкая так, что глаза ее наполняются слезами. – Больше ни слова не выкрикну.

Они сидят молча. Из ран на ногах Белинды продолжает потихоньку сочиться кровь. Сломанное плечо Лорен немеет, а из-за него костенеют и все мышцы на спине и на боку. Обе вздыхают. У них достаточно кислорода, чтобы дышать. У них достаточно кислорода, чтобы видеть друг друга. Но они страдают от боли и не могут двигаться. Они снова вздыхают.

– Так… – говорит Лорен.

– Что? – говорит Белинда.

– Ничего.

– Что ничего ?

– Ничего.

– Ну не надо, – фыркает та. – Это невыносимо, когда кто-нибудь начинает говорить и не договаривает. Так что же?

– О'кей. Что я сделала, чтобы разрушить твою жизнь?

– Знаешь…

– Нет, не знаю.

– Ну, для начала ты сюда переехала.

– И мое присутствие разрушило твою жизнь?

– Для начала ты купила дом, на который я сама имела виды, – говорит Белинда.

– И давно?

– Пять лет.

– О-о! – Лорен смеется и снова кашляет. – А ты быстро действуешь!

– Заткнись, – морщится Белинда. – В любом случае ты переехала сюда и открыла конкурирующий пансионат.

– Мой дом не имеет с твоим ничего общего. Как он может быть конкурирующим пансионатом? – спрашивает Лорен. – Нет, серьезно: у нас даже клиенты разные! Меня интересуют люди, которые останавливаются на месяц, пишут книги, занимаются йогой, пользуются электронной почтой. Тебе нужны туристы, которые быстро съезжают.

– Ты все равно моя соперница, – бормочет Белинда, – как бы ты на это ни смотрела.

– Я твоя соперница в обществе.

– Вот уж неправда, – фыркает Белинда.

– Правда.

– Нет, неправда!

– Ну, объясни мне, почему – вот именно, почему – ты была так враждебно настроена, когда я приехала в долину?

– Это не так.

– Если это не враждебность, то странно, что у тебя вообще есть друзья.

– Уже нет – благодаря тебе.

– Конечно же, они есть, – утверждает Лорен.

– Ты переманила их и заставила выбрать тебя Большим Сыром! – с негодованием выпаливает Белинда.

– Только потому, что ты донесла на меня в Bell'Arti, аннулировала мои объявления и посылала мне мусорных постояльцев.

– Шотландские девушки были не так уж плохи, – говорит Белинда.

– Они были чертовым кошмаром, и ты это знаешь. Поэтому ты была с ними так груба и избавилась от них, – говорит Лорен. – Суют свой нос куда не надо…

– Ну…

– Именно, – заверяет Лорен. – Поэтому я решила, что с меня хватит. Соревнование по катанию сыра было единственным способом убрать тебя с дороги.

– И ты на это пошла?

– Ну да, – кивает Лорен. – Сделать так, чтобы все проголосовали за меня, было проще простого, – объясняет она. – Надо просто посеять нужную мысль в чьей-нибудь голове, вести разговоры на эту тему вокруг да около, а потом позволить окружающим самим прийти к тебе с этим предложением. Это простая тактика. Я годами использовала ее в бизнесе. Вот выиграть – это было сложнее. Я потратила массу времени, ища информацию о соревнованиях по катанию сыра в Интернете, а потом нашла в онлайновом магазине видеокассету, купила ее и внимательно изучила. Чтобы победить тебя, я должна была выиграть. Ну и удача мне сопутствовала. Всегда нужно немного удачи, когда планируешь операцию поглощения противника.

– Что? – спрашивает Белинда недоверчиво. – Это забавно. Все, что я когда-либо делала, когда была Большим Сыром…

– Ты много говорила об этом. Ты устраивала громкое шоу из своей роли Большого Сыра, а в день соревнований напивалась и толкала свой сыр вниз с холма, надеясь на авось. Да, – улыбается Лорен. – Я знаю, по крайней мере так я слышала от людей, с которыми разговаривала на эту тему.

– О! – говорит Белинда.

– О! – передразнивает Лорен.

– Ну, если бы ты с самого начала была более любезна – в тот день, когда я заглянула к тебе поздороваться, – все было бы намного проще, – говорит Белинда, пытаясь приподняться под столом.

– Я тогда устала. Мы только что приехали, а ты явилась пьяная, стала стучать в дверь, пытаясь «поприветствовать нас в твоей долине». Но ведь ты совсем не поприветствовать нас пришла.

– Я не была пьяна, – возражает Белинда.

– Нет, была, – говорит Лорен. – Ты свалилась мне под ноги.

– Я споткнулась.

Ты была пьяна, – повторяет Лорен. – Нет, я ничего не имею против пьяных. На самом деле я даже люблю пьяных. Но не на моем пороге ночью.

– Было не так уж поздно, – говорит Белинда.

– Не суть, – говорит Лорен.

Они сидят молча. Лорен плотно прислонилась к ножке стола. Ее плечо невыносимо болит. Она не может найти удобного положения. Ноги онемели, бедра тоже. Она дрожит и покрывается испариной, губы ее совсем побелели. Белинда начинает проваливаться в забытье. Она теряет слишком много крови. Во рту у нее пересохло, ей холодно. Где же эти люди, которые должны прийти и спасти их? Конечно же, кто-нибудь да заметил, что «Casa Mia» обрушилась. Они, должно быть, уже выехали на помощь.

– Где они? – спрашивает Белинда.

– Они придут, – убеждает Лорен.

– Они едут так долго.

– Возможно, они немного заняты.

– Хотела бы я, чтобы они поторопились, – бормочет Белинда, закрывая глаза.

– Не беспокойся, они приедут. Я не собираюсь умирать здесь с тобой.

– У меня тоже нет ни малейшего желания умирать вместе с тобой, – бормочет Белинда. – Особенно… особенно… после того, как ты развела политику на Festa di Formaggio. На моем Festa di Formaggio. – Она говорит невнятно, еле ворочая языком, все больше и больше слабея. – Я всегда верила, что политике в спорте не место. Твердо верила. Могу поспорить, ты из тех, кто поддержал бойкот Московских Олимпийских игр Соединенными Штатами.

– Что?

– Олимпийские игры в Москве, с медведем Мишей, продолжает Белинда.

Пожалуйста, замолчи, – бормочет Лорен, скривив рот. – Я в самом деле не хочу, чтобы мои последние мысли были об игрушечном медведе тридцатилетней давности.

– Двадцатичетырехлетней, – поправляет Белинда.

– Тридцать, двадцать – какая разница?

– Да, правда, – говорит Белинда, и в голосе ее почему-то звучит раскаяние. – Вот что происходит, когда из ног льются потоки крови.

– Ты демонстрируешь мне британскую stiff upper lip 132? – спрашивает Лорен медленно.

– Возможно, – отвечает Белинда. – Я чувствую себя немного странно.

– Как именно странно? – Лорен придвигается и хмурится. Ее глаза блестят от боли.

– Мне как будто хочется спать, – говорит Белинда. Глаза ее закатываются, голова откидывается назад.

– Не смей!

– Это было бы так хорошо, – бормочет Белинда.

– Нет! Не спи.

– Всего лишь немножечко вздремнуть, – просит Белинда.

– Нет! – кричит Лорен.

– Ш-ш-ш, – говорит Белинда. – Не тревожь пыль.

– Если ты сейчас заснешь, Мэри не к кому будет вернуться, когда она расстанется с Кайлом, – говорит Лорен.

– А она расстанется с Кайлом? – спрашивает Белинда.

– Ну, одно могу сказать точно: он на ней не женится.

– По крайней мере в одном мы согласны, – улыбается Белинда.

– Я не затем преодолела столько трудностей, в одиночку воспитывая сына и обучая его в колледже, чтобы он связался с девушкой, которая слишком плохо готовит даже для местечкового пансиона, – говорит Лорен. – Поэтому можешь быть уверена – он не женится на Мэри.

– Ур-ра! – слабо радуется Белинда, коротко потрясая своим толстым кулачком в воздухе. – Я тоже терпеть не могу твоего самодовольного, чопорного Кевина.

– Кайла, – поправляет Лорен.

– Кайл, Кевин – мне это все равно, – говорит Белинда. – Он мерзкий человек с мерзким именем. В любом случае Мэри – неплохой повар. Она неудавшийся секретарь.

– Неудавшийся секретарь?

– Угу, – кашляет Белинда и прислоняется головой к противоположной ножке стола. – Она работала секретарем и потеряла работу. Вот почему она приезжает сюда на лето.

– Ну, он определенно не женится на ней, – говорит Лорен.

– Хорошо, – снова кашляет Белинда. – Значит, договорились.

– Ага.

– Ага.

– Видишь, мы с тобой можем вести вполне разумную дискуссию, если включаем мозги, – бормочет Лорен.

– Это только потому, что здесь больше не с кем поговорить, – заявляет Белинда. – Готова поспорить, ты смогла бы вести разумную дискуссию с Джорджем Бушем-младшим, если бы он сейчас здесь был.

– Нет, не смогла бы, – говорит Лорен.

– Уверена, что смогла бы.

– Нет, – слабо улыбается Лорен. – Я солгала, когда сказала, что предпочла бы видеть здесь его вместо тебя.

– У-у, – фыркает Белинда, открывая один глаз, чтобы посмотреть на нее. – Ты мне комплимент делаешь?

– Знаешь, – говорит Лорен, – возможно.

– Спасибо, – мямлит Белинда и скользит вниз вдоль ножки стола.

– Не за что, – отвечает Лорен.

Снова молчание. Лорен закрывает глаза. Ее лицо покрыто крупными каплями пота, которые стекают по щекам, образуя полосы на толстом слое пыли. Ее тошнит от боли в левом плече. Она больше не чувствует своего тела – только жгучую боль. Белинда совсем ослабла от жажды и потери крови. Углы ее рта сухи. Губы слегка приоткрыты, язык свисает наружу. Все, чего ей хочется, – это лечь и заснуть.

– Держись, – говорит Лорен.

– Мм…

– Они придут, я обещаю.

– Немного сна не повредит.

Вдруг сквозь тяжкую тишину прорывается тихое постукивание. Звук такой, будто стучат чайной ложкой по водосточной трубе: слабый, но различимый.

– Ты слышала? – спрашивает Лорен, глаза которой расширились от волнения. Она пытается сесть. – Это! Там! Ты слышишь?

– Мм? – говорит Белинда.

Лорен замерла, пытаясь вновь уловить этот звук сквозь тишину. Кровь шумит у нее в ушах. Стук возобновляется.

– Вот. Слышишь? – спрашивает она снова.

– Мм? Что? – шепчет Белинда, открывая затуманенные глаза.

– Этот шум? – говорит Лорен. – Ты слышишь этот шум?

Стук становится громче.

– О да. – Белинда приходит в себя. – Я слышу.

– Эй! Ээээй! – кричит Лорен изо всех сил. Небольшое облачко пыли обрушивается под стол. – ЭЭЭЭЙ! – Она кашляет, но снова кричит: – СЮДА! МЫ ЗДЕСЬ, ВНУТРИ! ЭЙ! ЭЙ… СЮДА! – Каждый раз, как она кричит, плечо ее горит. – ЭЙ!

– Эй! – кашляет Белинда и пытается ползти вверх по ножке стола, держась за нее своей обмякшей белой рукой. – Эй! Эй!

Шум прекращается, так как снаружи все стоят, замерев и прислушиваясь.

– Эй! – кричит Белинда.

– Она здесь, внутри! – доносится голос, похожий на голос Хоуарда. – Эй, там! Белинда! – зовет он. – Это Хоуард. Ты слышишь меня? Белинда? Ты там?

– Хоуард? – доносится сквозь строительный мусор слабый голос Белинды. – Я здесь…

– Она здесь! Qui! Qui! Lasignoraequi! – кричит Хоуард через гору мусора. – Qui! Sbrigati! 133 Скорее! Sbrigati!

Его крик вызывает оживление: люди карабкаются по обломкам, дом раскачивается, и новые тучи пыли сыплются на двух женщин, погребенных внутри.

– Осторожно! – вопит Лорен. – Вы засыплете нас!

– Лорен? – спрашивает удивленный голос Хоуарда. – Что ты там делаешь?

– Ленчем наслаждаюсь! – кричит она в ответ. – А ты как думал?

– Здесь две женщины! – кричит Хоуард. – Due signore! Due!

Помощь приходит быстро. Группа из примерно двадцати пожарных распределяется вдоль всего обрушившегося дома. Там и сям раздаются приказы. Пожарные выстраиваются цепочкой начиная с вершины образовавшегося холма и принимаются разгребать мусор, камень за камнем, передавая их из рук и выкладывая на траву у подножия. Хоуард находится среди них, на его растрепанных волосах блестит солнце, он берет камни и сваливает их на землю. Для человека, который в обычное время парализован нерешительностью, морально и физически обессилен алкоголем, он оказался на высоте положения и словно воскрес, как феникс. Катастрофа освободила в нем деятельную личность, которая, видимо, дремала в его душе все это время.

– Дерек! – кричит он Дереку, который топчется на земле, ломая руки. – Займись чем-нибудь полезным – принеси воды от Джованны. Этим людям понадобится жидкость. Барбара, – добавляет он: та стоит, открыв рот, уставившись на то, что осталось от «Casa Mia». – Можешь ему помочь. – Барбара отправляется вслед за мужем, довольная, что ей поручили какую-то работу. – Лорен! Белинда! – кричит он. – Держитесь. Мы скоро.

– Поторопитесь, – доносится голос Лорен снизу. – Белинде совсем плохо. Она потеряла много крови.

– Sbrigati! Sbrigati! – торопит он пожарных. – Си quacuno che si и ferito! 134

Все принимаются работать с большей поспешностью. Камни быстрее летят с кучи вниз. Плотные темно-синие майки прилипают к вспотевшим спинам, на загорелых руках вздулись мускулы. Если бы только Белинда могла видеть, как эта армия красивых мужчин спасает ее! Она бы получила огромное наслаждение от этого зрелища. Но сейчас ее мутит, во рту пересохло, и она больше не чувствует своего тела.

– Я вижу свет! – кричит Лорен. – Я чувствую ветерок.

– О Боже! – кричит Хоуард. – Нам еще нужна помощь. Они здесь! Qui! Qui! – Хоуард

Они группируют свои усилия в этом радиусе, карабкаясь по развалинам. Холм движется, камни начинают падать.

– Attenzione! 135 – кричит главный пожарный, поднимая вверх сильную руку.

– Attenzione! Стойте!

Все снова замирают, стараясь не расшевелить кучу строительного мусора. Весь процесс останавливается, когда пожарные один за другим заглядывают вниз.

– Что? – спрашивает Хоуард, руки его кровоточат, ногти сломаны. – Почему мы остановились?

– Guarda, – отвечает бригадир. – Смотри.

Хоуард смотрит вниз. Огромная старая балка клонится как раз в ту сторону, где сидят Лорен и Белинда. Хотя, несомненно, во время землетрясения эта конструкция спасла им жизнь, теперь она мешает бригадиру и пожарным добраться до женщин. Пожарные переглядываются. Пожарная машина, припаркованная возле того, что раньше было домом, не сможет вытянуть балку с такой высоты. Они почесывают в затылках, с их лиц капает пот. Никто не знает, что делать.

– Торопитесь! – кричит Лорен из-под груды обломков. – Здесь невыносимо.

– Мы уже идем, – отвечает Хоуард.

– Почему вы остановились?

– Мы не остановились, – говорит Хоуард.

– Мы вас больше не слышим, – говорит Лорен.

– Мы идем! – снова кричит он.

Пока они стоят там, чувствуя себя побежденными, Хоуард вдруг видит, как вниз по склону холма бежит тучный Роберто. Его тело колышется от бега, круглое лицо сморщено от натуги.

– Бьянки! – пыхтит он. – Бьянки! – тычет он толстыми пальцами в воздух, указывая себе за спину.

куда набилось все семейство Бьянки. За рулем отец, в кузове мать с тремя сыновьями и их детьми, а с ними еще двое: одна в белом топе и синей юбке из денима, другой в белой рубашке и шортах.

– Кайл и Мэри? – говорит Хоуард, щурясь на солнце. – Что за черт…

– Бьянки, – улыбается Роберто, упираясь толстыми руками в толстые колени и переводя дух. – Но telef onato 136…

Пожарные аплодируют, а старик тем временем направляет свой трактор к куче мусора и останавливается возле того, что раньше было балконом с видом на долину. Пожарные слезают и начинают обвязывать балку веревками.

– Мама! – зовет Мэри, стоя вместе с Кайлом рядом с остатками того, что еще вчера было ее домом. – Мам, это я. С тобой все в порядке?

– Мэри, – доносится слабый голос Белинды. – Со мной все нормально. Где ты была?

– Не волнуйся за меня, – говорит Мэри. – Сейчас я здесь, и это самое главное.

– Мам! – зовет Кайл. – Как ты там?

– Кайл! – кричит Лорен в ответ. – Где, черт возьми, ты был?

– Мы провели ночь у Бьянки, – говорит он. – Они были так любезны, что позволили нам переночевать в одном из их сараев.

– Ты спал с моей дочерью? – спрашивает Белинда негодующим тоном.

– Миссис Смит, я люблю вашу дочь! – кричит Кайл.

– О Боже! – отзывается Белинда, снова сползая вниз по ножке стола, побежденная усталостью.

– Молчи! – кричит Лорен. – Все эти разговоры не принесут Белинде ничего хорошего. Она потеряла много крови.

– О Боже, мама. – говорит Мэри, закрывая рот руками. – Держись, мам, пожалуйста.

– Не бойся, – говорит Кайл, обнимая ее. – Если здесь и есть настоящий боец, так это она.

Все стоят и смотрят, как пожарные заканчивают обвязывать веревками балку. Кайл обнимает Мэри. Барбара держит Дерека за руку. Хоуард вытирает пот со лба.

– Uno, due, tre! – кричит бригадир, жестами показывая синьору Бьянки, что пора заводить мотор.

Синьор Бьянки трогает свой трактор и медленно едет по направлению к тому, что осталось от кое-как построенного плавательного бассейна Белинды. Веревки натягиваются. Франко и Бруно Бьянки поддерживают их над кучей мусора. Раздается скрип и скрежет, веревки натягиваются.

– Attenzione! – кричит бригадир: балка начинает медленно приподниматься.

– Attenzione! – Две веревки лопаются от напряжения. Каменная глыба поднимается в воздух вместе со строительным раствором. – Attenzione!

Лицо синьора Бьянки покрыто потом, вены на шее вздулись, он пытается управлять своим трактором так, чтобы тот двигался вперед ровно и прямо. Наконец раздается оглушительный треск. Балка выдергивается, строительный мусор сыплется вниз по склону холма. Синьор Бьянки поддает газу, и балка начинает волочиться по земле, оставляя в воздухе облако пыли.

Хоуард первым пробирается внутрь.

– Белинда! Лорен! С вами все в порядке? – спрашивает он, разметая сгустившееся пыльное облако.

Когда мусор оседает, становится виден маленький крепкий стол. Хоуард первым подходит к нему. Он нагибается и заглядывает под столешницу.

– С вами все в порядке? – спрашивает он, переводя взгляд с мокрого, заляпанного грязью лица Лорен на остекленевшие глаза Белинды. Обе кивают. – Они в порядке! – кричит он и машет рукой толпе.

– Слава Богу, – говорит Мэри, прячась под мышкой у Кайла. – Слава Богу.

– Спасибо, – говорит Кайл, глядя в небо, и целует Мэри в лоб.

Барбара аплодирует, Дерек и Франко присоединяются к ней, и вскоре вся команда спасателей начинает хлопать в ладоши. Франко поздравляет отца с хорошо проделанной работой. Над остатками дома показываются двое носилок. Являются четверо пожарных и убирают стол. Белинда и Лорен щурятся от внезапного света. Видя их состояние, толпа замирает в удивлении. Кайл и Мэри подбегают к ним. Пожарный удерживает их.

– Мама! – кричит Кайл. – Слава Богу, ты жива!

Лорен выносят первой. Ее грязное лицо кривится от боли, пока ее кладут на носилки и несут к пункту первой помощи, устроенному на траве. Белинда не может идти, поэтому ее вытаскивают из кучи два сильных, красивых пожарных. К сожалению, они несут ее ногами вперед; кремовая ночная рубашка задирается, выставляя на всеобщее обозрение голый зад. Пожарный пытается быстро одернуть ее, но прежде вся долина имеет удовольствие видеть маленький треугольник волос на лобке.

– Мама! – кричит Мэри. – Ты в порядке?

Тело Белинды отяжелело, голова бессильно склонилась набок, покрытые порезами кровоточащие ступни подпрыгивают при каждом шаге пожарных по камням. Ее кладут на землю, и медик принимается за работу, закачивая в нее физраствор и плазму, закрывая ей нос и рот кислородной маской. Мэри подбегает и берет мать за ослабевшую руку. Все стоят, задержав дыхание. Покрытые пылью щеки Белинды понемногу принимают обычный цвет. Другой медик тем временем останавливает кровь, хлещущую из ее ступней.

– Слава Богу, ты в безопасности, – говорит Мэри, гладя лицо матери. – Это такое облегчение.

– Мой дом, – говорит Белинда, увидев, что от него осталось. – Что случилось с моим прекрасным домом?

– «Casa Mia» оказалась единственным рухнувшим домом в долине, – заботливо объясняет Барбара. – Забавно.

– Вот что бывает, когда пользуешься услугами ит… – Белинда осекается, поймав на себе взгляд синьора Бьянки – его все еще чествуют за операцию с трактором. – Вот что бывает, когда пользуешься услугами дешевых строителей! – говорит она.

– Где ты будешь жить? – спрашивает Барбара, скорее с любопытством, чем с подлинной заботой. – В смысле, когда выйдешь из больницы.

– У меня, – заявляет Лорен, сидя на носилках и чувствуя себя все лучше и лучше благодаря обезболивающим. – Она будет жить у меня.

– О, Лорен, я не могу, – бормочет Белинда.

– Я настаиваю, – говорит Лорен. – Как еще мы сможем присмотреть за этими двумя? – спрашивает она, указывая на Кайла и Мэри.

– Но, право же… – говорит Белинда.

– Нет, я решительно настаиваю.

– Ну, похоже, у меня не особо богатый выбор, – говорит Белинда, оглядываясь на то, что когда-то было ее домом.

– У тебя вообще нет выбора, – смеется Лорен. – У тебя ничего не осталось.

– Верно, – соглашается Белинда. – Ты очень добра.

– Да, – говорит Лорен. – Мне ведь нравится, когда план неожиданно так хорошо срабатывает.

Она улыбается особенной натянутой улыбкой. Той улыбкой, которую использует после особенно удачного поглощения конкурента. К сожалению, Белинда смотрит в другую сторону.

Я хотела бы поблагодарить моего мужа Кентона Аллена за его внимание, юмор и любовь, которые так помогали мне, когда я это писала. Я хотела бы поблагодарить свою сестру Леони, и моего брата Маркуса, и моего отца за их поддержку и неподдельный интерес. Я также особенно хотела бы поблагодарить мою мать и отчима Колина Кэмпбелла за всю их помощь, за их идеи, за их правку и вообще за их вклад в написание этой книги – надеюсь, они знают, как я им признательна.

Я также в огромном долгу перед моим старым другом Беном Фаччини за те часы, которые мы провели вместе, поедая креветок и обсуждая замысел, а также за его блестящие, спасительные для романа предложения. Я также хочу поблагодарить Дэйзи Boy за помогающие жить телефонные звонки, Кэндес Бушнелл – за совет и колкое остроумие, Клаудию Винкельман, Криса Тайкьера, Себастиана Скотта и Питера Микика – за то, что они такие замечательные, Чару Паркие – за водку, Антонию Камиллери – за сигареты, Катю Галицину – за то, что она русская, Джессику Адаме – за ее духовное руководство, Гэя Лонгуорта, Ксендера Армстронга, Тома Холландера, Джеми Тикстона, Алека Кешишана, Бити Эдни, Лори Тейлор, Кэти Мэхани и Сару Вайн – за их разговоры, их коктейли и их бесценную дружбу. И наконец, я хотела бы поблагодарить Шона Лэнгана, который всегда в разъездах, за то, что его никогда здесь не бывает и я могу двигаться дальше и заниматься работой.

В профессиональном отношении я хотела бы поблагодарить Джеймса Херринга и Сэма Мортера из компании Тэйлора Херринга за их умелую помощь с моим последним романом «Дом Венди». Вы были замечательными. Я также хотела бы поблагодарить Филиппу Прайд, которая, к сожалению, уходит из «Ходдера», за ее тонкую редактуру и мастерство в деле публикации. И наконец, я хотела бы передать мою благодарность специальному агенту Стефани Кэбот, живой богине, если только богини существуют. Спасибо вам всем.