Тоскана, нарисованная вином

Глава 6

Услышав за окном странный гулкий звон – будто кто-то ударил половником по чугунной кастрюле, причем весьма громко, – я вышел на балкон. На террасе большого дома уже был накрыт огромный стол, а две женщины суетливо уставляли его всевозможными блюдами.

– Нет, это не призыв к восстанию против правительства, это приглашение к ужину! – раздался снизу уже знакомый голос, и, опустив взгляд, я увидел Доменико. Он всеми силами старался приветливо и без тени иронии улыбаться. – Спускайтесь, синьор Мармуджи.

Чувствуя себя неуютно, я побрел вниз, а потом со смущенным видом возник на веранде.

– Это моя жена, Кристи, и ее сестра, Ромина, – представил Доменико снующих по хозяйству женщин. Те с улыбкой кивнули мне и предложили занять место с краю.

На столе уже красовались бесчисленные тарелки с простыми, но аппетитно выглядящими закусками, только я подозревал, что вовсе не в мою честь закатили такой пир. Блюда не выглядели праздничными и изысканными, и, скорее всего, это самый обычный ужин, только участников здесь больше привычного. Видимо, за этим столом собираются все, кто живет и работает на ферме. Я вспомнил слова Доменико о том, что обычно сюда приезжают помогать, а не отдыхать, и почувствовал себя чужеземцем в племени фермеров. То ли еще будет, когда подтянутся остальные…

– Да не сиди ты, как инопланетянин, – вдруг рассмеялся Доменико, хлопнув меня по плечу. Нда, рука у него была очень сильной. Я аж покачнулся. – Ничего, что я на «ты»? Надеюсь, ты не какая-нибудь важная персона, которой надо прислуживать и кланяться?

– Нет, что ты! – пылко воскликнул я. – Я из людей обыкновенных, – убежденно добавил я, решив, что не стану рассказывать ему о своей известности в мире литературы. Он наверняка не оценит высоту моего полета.

– Ну, тогда бери все, что лежит на столе, и не стесняйся, – сказал Доменико, подцепляя вилкой кусочек какого-то маринованного мяса. – Чувствуй себя, как дома, а не как на приеме у директора банка.

– Спасибо, – пробормотал я неуверенно.

После обильного монтепульчанского обеда я был совсем не голоден, но если я буду весь вечер сидеть, как модница на диете, то рискую окончательно упасть в глазах фермера. Потому я не заставил просить себя дважды и последовал его примеру. Маринованное мясо оказалось умопомрачительно вкусным, пальчики оближешь! Именно это я и сделал, чтобы подтвердить свою принадлежность к людям обыкновенным: облизал пальцы, и сразу заметил одобрительную ухмылку Доменико. Кажется, я выбрал верную стратегию поведения.

– Чем по жизни занимаешься? – спросил Доменико, пока женщины продолжали накрывать на стол.

– Я…мммм… в издательстве работаю, – немного соврал я.

– Главным редактором? – с легкой насмешкой уточнил Доменико.

– Почему именно главным редактором? – уловил я нотки раздражения в своем голосе.

– Ну… Раз денег у тебя много, ты либо из руководства, либо известный писатель, – пояснил Доменико, откидываясь на спинку стула и внимательно меня разглядывая. Я чувствовал себя слоном под микроскопом.

– Да, я пишу, – ответил я уклончиво и перевел взгляд на сырную нарезку: на деревянной доске лежали неровно нарезанные кусочки pecorino (прим.автора: Pecorino – сыр из овечьего молока) разных видов, но я особенно проникся теми, что были с привкусом шалфея.

– Напишешь какую-нибудь интересную статью про виноделие и нашу ферму? – хмыкнул Доменико. Вид у него был такой, словно он лишь из вежливости не добавил нечто вроде: «хоть какая-то от тебя польза будет».

– Если ты поможешь мне собрать материал, – пожал я плечами. Журналистом я никогда не работал, но статью написать уж точно в состоянии.

– Пойдем как-нибудь со мной на виноградники, я расскажу, как «растет вино». И на винодельню приходи, мы сейчас как раз будем урожай собирать и вино делать. Если хочешь, можешь даже поучаствовать. Правда, это, похоже, не для тебя работа, – добавил он. В голосе его звучал неприкрытый сарказм.

– Собирать виноград? Почему это? – почувствовал я, что завожусь. Да, я никогда не собирал виноград, но разве это так сложно?!

– Речь идет о том, чтобы целый день его собирать, а не пару спелых ягодок себе в рот отправить. Это не так просто для людей, физически неподготовленных к работам в огороде.

– Моя физическая форма не так плоха: я регулярно занимаюсь бегом, а не только кресло в офисе протираю, – бросил я ему вызов. Очень хотелось породить в этом заносчивом фермере хоть немного уважения к собственной персоне. Потому что всегда приятно, когда тебя уважают. Я, конечно, мог бы ему рассказать, что я известный и успешный писатель, но зауважает ли он меня за то, что я успешно мараю чистые листы?

– О, а это мой сын! – невпопад сказал Доменико.

Я, увлеченный своей обидой, даже не заметил, как вокруг стола начали собираться люди в помятой запачканной одежде, усталые, но довольные. А на стул рядом с Доменико уже садился молодой человек лет двадцати пяти, удивительно похожий на своего отца, только волосы и борода еще не были тронуты сединой, а на лице не наблюдалось морщинок. И во взгляде не таилось насмешки. А так он был практически копией Доменико.

– Массимо, – представился парень, протягивая мне руку.

– Армандо, – ответил я на рукопожатие.

На этом моменте внимание к моей персоне сошло на нет, и я перевел дух. Как раз очень вовремя принесли первое блюдо: домашние pappardelle all’anatra (прим.автора: Pappardelle all’anatra – паста с уткой). Интересно, они еще и на охоту ходят или покупают утку? Я живо себе представил Доменико с ружьем. Он наверняка не промахивается… Паста была настолько вкусной, что я на некоторое время выключился из беседы и полностью сосредоточился на своем блюде.

За столом собралась большая компания, и все эти люди шутили и разговаривали о своем: о фермерских работах. Мне оставалось только молча поглощать свою пасту и слушать. Зато это нарисовало мне примерную картину жизни на ферме: встают здесь с рассветом, завтракают и уходят в сады. Возвращаются на обед, а потом снова уходят работать и возвращаются уже к ужину.

Как я понял, основной профиль фермы – именно виноделие, а также здесь выращивают оливы и производят оливковое масло, плюс из растущих фруктов делают джемы. Все это, разумеется, потом поступает в торговые точки. Но больше всего разговоров было о виноградниках, и через некоторое время я даже осмелился вклиниться в дискуссию и задать какой-то глупый вопрос. На мое счастье, рядом со мной сидел тот пожилой лысый синьор, который открыл мне ворота, звали его Фабрицио. Он оказался очень словоохотливым и с воодушевлением принялся мне рассказывать о винограде. А еще у него были пышные седые усы и заостренная бородка, которая смешно подпрыгивала, когда он говорил. Доменико и остальные, вступая с ним в обсуждение, расширяли мой кругозор.

Таким образом, за время этого ужина у меня появились базовые знания о сортах винограда. Мне оставалось только увидеть растения и плоды воочию, чтобы подкрепить теоретические знания практическими, и Фабрицио незамедлительно согласился завтра устроить мне экскурсию. Кстати, у меня почему-то сложилось совершенно необъяснимое ощущение, что между Фабрицио и Доменико напряженно натянута какая-то струна, будто в прошлом они что-то не поделили. Это было почти неуловимо, но моя наблюдательность позволила заметить в колючем взгляде Доменико, в суховатой интонации Фабрицио некую враждебность или настороженность в отношении друг друга. Хотя, как я понял, Фабрицио являлся очень опытным знатоком выращивания винограда, и Доменико его уважал за это.

А вообще атмосфера за столом царила невероятно душевная. Это были простые, как стиль жизни, люди, близкие к земле, к природе, дышащие чистым воздухом, питающиеся натуральными продуктами. Они радовались простым и понятным вещам, уважали природу и друг друга. Общение между всеми было теплым, будто все они являлись одной большой семьей. Мужчины (а их было подавляющее большинство) с аппетитом поглощали все, что приготовили женщины, приятно было посмотреть. Эти грубоватые представители сильного пола не скупились на искреннюю похвалу, а женщины довольно улыбались и подтрунивали над ними, раскладывая по тарелкам второе блюдо: spezzatino – кусок мяса с оливками, к которому прилагался гарнир из тушеных овощей.

При этом разговоры не зацикливались только на делах фермы. Когда все текущие рабочие вопросы оказались исчерпанными, перешли к обсуждению разных событий в стране, в том числе и культурных, и я с удовольствием заметил, что все эти работники фермы вполне разбирались и в политике, и в футболе, и в музыкальных фестивалях. Наконец-то я мог поддержать беседу и даже почувствовал себя вполне комфортно. Если бы не комары.

Эти зверюги налипли на меня, как мухи на… Точнее, как пчелы на мед. Я то и дело хлопал себя по самым разным частям тела, пока не поймал посмеивающийся взгляд Доменико. Именно в тот момент я понял, что только я наигрываю странную мелодию на своем теле. Как все эти люди сидели и не обращали на комаров никакого внимания, я лишь диву давался. Наверное, у работников фермы вырастает второй слой кожи. Я же весь чесался, будто у меня ветрянка неожиданно началась.

– Послезавтра в Монтепульчано праздник, – обратился ко мне Доменико. – Пойдешь? Довольно веселое мероприятие.

– Меня уже пригласили, – усмехнулся я. – А что за праздник? – спросил я бодро, стараясь не обращать внимания на зуд.

– «Calici di Stelle» (прим.автора: Calici di Stelle – Бокалы звезд), праздник вина. Мы весь год его ждем.

– Дааааа, – мечтательно подхватил его сын Массимо. – Под звездным небом будут бесконечно соприкасаться бокалы, наполненные вином. Мелодичные звуки гитары, топот ног, отплясывающих страстный танец, заливистый смех…

Да он поэт.

– Именно он и пишет нам рекламные тексты на продукцию, – хмыкнул Доменико.

Какой проницательный: сразу уловил, что я ошеломлен манерой речи его сына.

Массимо смутился и, взяв в руки бокал вина, отпил глоток.

– Значит, ты увлекаешься писательством? – спросил я Массимо.

– У него слог хороший, – не дал ему и рта раскрыть Доменико. – С детства что-то сочинял, когда не был занят в садах.

Нотки пренебрежения звучали в его голосе, и я понял, что не ошибся: не стоит раскрывать, что я писатель, иначе меня сожгут в сарказме. Я очень вовремя вспомнил высказывание моего отца в адрес тосканцев: «у этих язык раздвоен». Раньше я полагал, что мой несколько вспыльчивый и обидчивый отец просто не сошелся характером с кем-то острым на язык. Ведь в целом все итальянцы достаточно язвительные. Теперь же у меня зашевелилось смутное ощущение, что его мнение близко к истине, а я по жизни предпочитал не давать повода для насмешек.

Я перевел взгляд на Массимо. Тот сидел, потупив взор. По-моему, отец подавляет его своим авторитетом.

– Учиться в этом направлении не пошел? – спросил я невинно, сунув руку под стол и от души почесав голое колено. И почему я только джинсы не нацепил?!

– Я в аграрном учусь, – поднял на меня глаза Массимо, и я сразу понял, что учится он там, потому что так надо.

– Нравится?

– Мне близка эта сфера, – уклончиво ответил Массимо.

Именно. Близка по условиям жизни, но не по душевным порывам.

Вообще теперь, когда я чуть лучше узнал Доменико, он начал казаться мне противоречивой личностью. И чувства у меня вызывал противоречивые. С одной стороны, мое восхищение в его отношении только усилилось. Как я понял из разговоров, он выступал здесь главным, всем руководил, сам принимал участие во всех работах наравне с остальными, общался с подчиненными, как с равными. И деятельность его была весьма успешной: вино фермы выиграло премию «вино года» в прошлый сезон, а в этом году он добился значительного прироста количества урожая всех фруктов. Подчеркиваю, что все эти успехи достигнуты под его единоличным руководством. Это не могло не восхищать.

Но с другой стороны, был он каким-то жестким, негибким, нетолерантным. Типичный властный фермер. Хотя, возможно, именно это и позволило ему добиться таких успехов и управлять таким большим хозяйством. Тем не менее, мне не нравилось, что у него на все имелось свое непоколебимое мнение, несгибаемое, как лом. Свою деятельность он явно считал самой важной в жизни, а на остальные смотрел с высоты своего холма. И я начал подозревать, что от этого страдали люди вокруг. То есть морально с ним было очень нелегко, если не разделять его взгляды и увлечения.

Солнце закатилось за горизонт, и небо накинуло на ферму свое сумеречное одеяло, но ночь еще не спустилась. Ужин подходил к концу. Я явно переел и с трудом мог пошевелиться, но стойко пил крепкий кофе, надеясь, что он придаст мне бодрости. Вопреки моим ожиданиям меня начало клонить в сон. Возможно, виной тому переизбыток свежего воздуха.

– Завтрак в семь. Или потом тебе придется самому варить себе кофе, поскольку все будут в садах: собирать фрукты, – сообщил мне Доменико.

– Могу я помочь? – спросил я. Какой комар меня укусил, я понятия не имел: их там летало несметное количество. Но он явно был вредоносным, раз я вдруг на следующий день после прибытия решил с таким рвением принять участие в сборе урожая. Хотя, возможно, это моя уязвленная гордость очень хотела восстановить репутацию. Я не переносил, когда ко мне относились с презрением или снисходительностью. Я с детства был амбициозным и стремился всем доказать, что я очень одаренный. Когда я достиг литературных высот, мой пыл поубавился в этом плане: я все доказал и себе, и людям. Но здесь, в Тоскане, осталась невозделанная почва, как оказалось.

Как я уже сказал, этим преуспевающим фермером я восхищался, даже вопреки своей воле, и мне очень хотелось завоевать взаимную симпатию. А еще хотелось быть своим среди этих мужчин, потому что выглядеть белой мухой на таких ужинах не очень приятно. И потом, я не видел ничего сверхсложного в сборе фруктов. По-моему, это даже весело – полазить по деревьям, как в детстве.

– Уверен? – иронично взглянул на меня Доменико.

– Почему нет? – нервно почесал я шею. Потом руку. В глазах Доменико плясали веселые огоньки. – Я часто помогаю родственникам в огородах, – соврал я.

– Тогда спускайся к завтраку, и, если не передумаешь, я буду только рад дополнительным рукам, – сказал он и протянул мне ладонь для пожатия. Мне почудилось, что в глазах его появилось немного больше ко мне уважения.

Придя в свои апартаменты, я с остервенением почесался и прямиком отправился в душ. Я очень надеялся, что мыло и вода помогут мне избавиться от невыносимого зуда. Пока я стоял под струями душа, мне вспомнилась Сабрина. Все-таки она обворожительная женщина… «Вот я deficiente (прим.автора: Deficiente (it.) – глупец, болван, недоумок)! Почему я не взял у нее номер телефона?! Наверное, за время жизни с Эльдой я совершенно забыл, как завязывать отношения с женщинами. Однако… Я уже думаю о том, чтобы завязать с женщиной отношения! Тосканский воздух поистине целителен!»

Выйдя из ванной комнаты, я подошел к окну и распахнул его. Приятный прохладный ветер коснулся моего лица и обнаженных плеч, а я тщетно пытался разглядеть хоть что-нибудь на улице. Окна спальни выходили в оливковый сад, и там царила непроглядная ночь. Я такой кромешной темноты ни в жизни не видел. В городах всегда достаточно светло, и можно без труда различить все вокруг. Здесь – будто в темницу попал.

Я поднял глаза вверх и застыл в изумлении. Тысячи светящихся точек рассыпались над моей головой. И они были так близко и так четко различимы, что я, казалось, мог бы все их пересчитать. По крайней мере, за ночь уж точно.

– Che bellezza… (прим.автора: Che bellezza (it.) – какая красота…) – прошептал я восхищенно, садясь на подоконник. Тоскана поистине фантастична.

Не знаю, сколько я так просидел, созерцая звездное покрывало, но, вспомнив, что завтра рано вставать, я все же решил отправиться спать, тем более впереди у меня еще полтора месяца на созерцание.

В наслаждении я растянулся на простыне, пахнущей свежестью. Надо было поставить будильник на половину седьмого, чтобы не проспать завтрак. Потом я, разумеется, залез в соцсеть, заранее включив режим оффлайн. На глаза мне попалось фото какого-то кота, и я подумал об Аранчино. Как он там один, в заброшенном доме? Но главное, что меня заботило – так это сколько птиц он распотрошит, пока не найдет жилье с постоянным питанием. Все-таки нужно привезти ему приличной еды и спасти пернатых. И я полез в Google в поисках ответа на вопрос: «Чем кормить кота?»

Мадонна, и как эти коты выживают, питаясь мышами и птицами, если их так сложно кормить?! По мнению Google, коты должны сидеть на сбалансированной диете (боюсь, если бы я посадил Аранчино на диету, он усомнился бы в моих умственных способностях) из сухой и влажной еды. Понять бы, что это… Сухари и суп? Коты разве едят сухари и суп?! Далее было написано, что если кормить кота бессистемно, то он станет либо толстым, либо облезлым и с вечным расстройством желудка. Диарею может вызвать даже молоко! Хотя все коты, что обитали в доме моих родителей, прекрасно жили на молоке. А прочитав рецепт сбалансированного корма, приготовленного в домашних условиях, я пришел к выводу, что коты едят исключительно деликатесы, какие мне и не снились. Куриные сердечки, печень, рыбий жир и еще энное количество ингредиентов, половина из которых я даже не знаю, что обозначает. «Porca sidela… – пробормотал я. – Пусть тогда ловит своих птичек, там ему и печень, и сердечко, и селезенка… И никакой диареи».

Я отложил телефон и закрыл глаза. Моя мама всегда отваривала котам мясо, рыбу, птицу, а еще давала хлеб и йогурты и даже всяческие ягоды. Конечно, разные коты предпочитали что-то свое, но все ели простую еду и жили долго. Без диареи, плешивостей и ожирения.

Сон начал окутывать мой мозг. Веки потяжелели, и я уже не в силах был поднять их, а сознание провалилось в какой-то приятный прохладный туман. Мысли о котах и их диетах сплелись с картинами прекрасной Тосканы, а потом и вовсе покинули мою голову. Перед сомкнутыми веками возникло бескрайнее поле. Ветер гонял по нему золотистые волны. И снова появилась она: девушка в светлом платье и волосами с рыжеватым отливом. Она, как всегда, звала меня идти за ней. Ее звонкий мелодичный смех звучал в моих ушах, будто пленительная музыка, и я медленно брел за ней меж золотых упругих колосьев…