Тот самый Дикий ангел

Лина стала причитать, что это она во всем виновата…

Я увидела знакомый силуэт, который показался из того самого двора, в который только что забежал наш вор.

Приглядевшись, я узнала того самого бродягу, который меня преследует уже почти два месяца.

Давненько не виделись. Сегодня он не скрывался в кустах. Бродяга шел в нашу сторону, и это насторожило меня.

– Кажется, это ваше? – спросил он, подойдя к нам. – Прошу вас, не бойтесь, – он сделал шаг вперед и протянул кошелек.

– Как ты можешь говорить: «не бойтесь», когда сам преследуешь меня, фотографируешь и появляешься везде, где бы я ни была?!

– Пойми меня правильно, я не преследую тебя. Мне просто нравится фотографировать. Ты такая красивая…

– Спасибо за кошелек, – сказала Лина и выхватила его из рук. – Все на месте, – сказала она, проверив деньги.

– Так, как тебе удалось забрать наш кошелек? – спросила я у него.

– Пошли, Милли, мне не нравится этот тип, – вмешалась Лина и стала тянуть меня в сторону.

– Лина, ты пройдись пока по левому ряду с открытками, я скоро тебя догоню. Мне нужно поговорить ним. Не волнуйся за меня.

Лина неохотно пошла вдоль машин, предлагая открытки и время от времени, поворачивалась в нашу сторону.

– Я был здесь, недалеко… – продолжил незнакомец.

– Снова преследовал меня?

– Я был недалеко и увидел, что ты с подругой идешь к светофору. Я спрятался, чтобы полюбоваться тобой издалека. Потом я заметил, как какой-то парень выхватил кошелек у твоей подруги. Я неплохо бегаю. Мне не составило труда его поймать. И к тому же он сам забежал в этот двор. Так тебя зовут Милли?

– Милагрос. Но в монастыре, где я жила, меня звали Чолито. Это Падре Мануэль придумал. А тебя как зовут?

– А ты угадай!

– Я ведь не гадалка, как я могу угадать твое имя?!

– А ты посмотри на меня. Вдруг ты угадаешь, как меня зовут. Говорят, что имена подходят их владельцам. Как думаешь, какое имя подходит мне?

Заинтриговал! Я пристально посмотрела в его каре-зеленые глаза. На ум ничего не приходило. Обычный бродяга. Его имя могло быть любым, если оно у него вообще было.

– Ну что, есть догадки? – спросил он.

– Нет. Но я увидела в твоих глазах кое-что более важное, чем имя.

– И что же?

– Доброту. Так, ты скажешь мне свое имя?

– Когда-нибудь ты узнаешь его. Я рад нашему знакомству, Милагрос, но мне пора идти. Спасибо, что не убежала от меня. Мне приятно, что оказался полезен. Увидимся.

Бродяга ушел в тот же двор, откуда и вышел. На нем был рваный светло-коричневый плащ, рваные перчатки и не менее рваные сапоги. Лицо было грязным и бородатым, хотя мне показалось, что борода какая-то ненастоящая, словно наклеена… Но его глаза… Он заинтересовал меня. От него исходило добро. Мне стало интересно, что случилось с его жизнью и зачем он, все-таки, фотографирует меня. Надеюсь, что он не маньяк-убийца, а просто помешался на красоте, как он сказал.

– И что это значит, Милли? – недовольно спросила Лина, подходя ко мне. – Как ты думаешь, как я себя чувствовала все это время? Да, я себе все ногти искусала! Отправила меня, а сама осталась с этим маньяком!

– Ну ладно тебе! Успокойся. Мне хотелось поговорить с ним. И никакой он не маньяк. Если не обращать внимания на его лохмотья и бороду, то он совсем даже ничего. Он вполне интеллигентный и милый. Я, думаю, он – бывший миллионер, который проиграл все свое состояние и теперь скитается. Тебе удалось продать еще открыток?

– Да, продала все.

– Ух, ты! Вот это да, Лина! Ты прирожденный предприниматель! Завтра отвезу деньги в монастырь. Спасибо тебе, подруга!

– Не за что! Но не заговаривай мне зубы. Все равно этот тип очень опасен, ведь он преследует тебя.

– Ты права. Я разберусь с этим.

– Будь осторожнее.

– Пойдем, купим по пирожному, мы на него заработали сегодня!

Лина немного смягчилась при мысли о пирожном, и мы пошли по широкой улице в сторону небольшой кондитерской, что была недалеко от особняка Ди Карло.

Взяв каждая по одному пирожному со взбитыми сливками, мы съели их по дороге к дому.

Когда мы вошли во двор особняка, я увидела Иво, который, по всей видимости, собрался куда-то уезжать.

Мне не хотелось говорить с ним, и, взяв Лину под руку, я ускорила шаг, и когда я уже была одной ногой на пороге, Иво окликнул меня.

– Милагрос, задержись на минуту, мне нужно поговорить с тобой, – сказал он, выходя из машины.

– Я не могу, меня ждет Ваша бабушка.

– Пять минут ее не убьет. Дай мне пять минут, Милагрос.

– Зря Вы так, в ее – то возрасте, пять минут очень много…

– Милли, почему ты избегаешь меня? Все из-за того поцелуя?

– Нет. Это здесь совсем не причем.

– А что тогда?

– Ты и сам знаешь. Я не буду запасным колесом.

– Но, у нас с ней все несерьезно! – начал он оправдываться мне в спину.

– Вот именно, Блондин. В том-то все и дело. У тебя с каждой – несерьезно.

Я отнесла Донье чай.

Там как раз был наш дворецкий, который уговаривал ее прогуляться. Но Донья – очень упрямая женщина, она и слушать его не стала. Она говорит, что ее больше не интересует то, что происходит за дверью этой комнаты.

Но мне кажется, что это не так, ведь она приехала за мной в монастырь, а это значит, что у меня есть все шансы, чтобы вытащить ее на улицу. Надо только придумать, как.

Иногда я думала, а что, если я не случайно попала в этот дом, что, если я могу чем-то помочь этим людям. На все воля Божья. Возможно, это испытание для меня.

– Разве ты не видишь, что нравишься ему? – перехватила меня Лина, когда я вышла от Анхе лики. – Не будь такой глупой. Если бы ему было наплевать на тебя, то он не стал бы постоянно преследовать тебя.

– Может, ты и права.

– Не «может», а так оно и есть. И я вижу, что тебе он тоже не безразличен. Или ты и это будешь отрицать?

Отрицать это я не стала, мне на самом деле нравится Блондин. Я никогда раньше не испытывала таких чувств. За мной ухаживали ребята из монастыря, но это все было не серьезно, мы росли вместе и были одной семьей, я относилась к каждому из них, как к младшему брату.

А Иво был другим… Да, он был заносчив и самовлюблен. Он избалован жизнью и по нему это видно. Он мог бы добиться любой девушки в мире, если бы захотел. А кто я? Я обычная служанка, которая работает у них. Нашим жизням не суждено пересечься.

И лучше бы мне выбросить его из головы, потому что добром это не кончится, я чувствую.

Я не хочу, чтобы мне разбили сердце.

Но Глория всегда говорит мне, что лучше попробовать и пожалеть, чем не попробовать и потом жалеть об этом еще больше. Может мне стоит признаться ему в своих чувствах?

– Так, что ты скажешь, Милли? – перебила мои мысли Лина.

– Что тут скажешь, ты права, мне действительно он нравится.

– Когда ты станешь с ним встречаться, познакомишь меня с его другом? – с огоньком в глазах быстро среагировала Лина.

– Не торопи события, Бабочка. Какие у нас с тобой сегодня планы?

– Да, наверное, никакие. Сегодня так жарко, что я бы лучше приняла ледяную ванну и спряталась от этого солнца в комнате.

– У меня есть идея получше. Что, если нам поплавать в бассейне?

– Милли, ты шутишь?! Если хозяева увидят нас, то всех сразу же уволят.

– Ну, а если не увидят…

– Не говори так, Милли. Я изучила уже это выражение лица, оно ни к чему хорошему не приводит.

– Не будь такой занудой, Лина. Хозяев нет дома, и вернутся они поздно, я слышала, что вечером у них какой-то светский прием, дома они ужинать не будут.

– А сеньора Анхелика?

– За нее не переживай. Она ни за что не выйдет из своей комнаты, даже если начнется пожар. Наша единственная проблема – это Берни. Но его я беру на себя, так что за это тоже не переживай.

– Ты с ума сошла! – закатила она глаза в духе «будь, что будет».

– Ты иди пока собери всех, пусть переоденутся и ждите меня на заднем дворе. А я разберусь с дворецким. Кстати, где он?

– Он в гостиной. Проверяет мою работу своими глазами-микроскопами.

Было начало шестого, в доме, кроме прислуги и сеньоры Анхелики, никого не было. Хозяин дома был у себя на фирме, вместе с сынком, а Луиса, наверняка, уехала на очередную консультацию к психологу.

За то время, что я работаю здесь, мне выпала честь повидать много семейных драм. Все стандартно. Он старый, она старая. Чувств нет. Скорее всего, он даже завел себе молодую любовницу. Луиса страдает от недостатка внимания. Однажды, я увидела, как дворецкий тащил ее в стельку пьяную в комнату. Мне ее жаль немного. Но она сама погубила их брак.

По словам Марты, Луиса выпивала в одиночестве. Когда Федерико узнал об этом – он записал ее к психологу. И это, кажется, даже помогает. Она регулярно ходит на прием. И или этот врач шарлатан, или у них роман.

Я знала, что даже не стоит пытаться уговаривать Бернардо, чтобы он разрешил нам искупаться, так как он на двести процентов отказал бы мне.

Берни – преданный дворецкий, работник с большой буквы. Говорят, что за все двадцать лет, что он здесь работает, он ни разу не брал выходных. Не странно ли?

Я прошла мимо него, когда он проводил свою инспекцию полок над камином, в такие моменты хоть на танке проезжай – он не заметит.

Я посмотрела на часы, которые висели в гостиной. Половина шестого.

Кажется, в это время Донья отдыхает после приема таблеток, которые ей недавно назначил доктор.

У меня был план, как нейтрализовать дворецкого, не очень честный, но на войне все средства хороши.

Я аккуратно зашла в комнату к Донье, старушка мило посапывала в своей кровати под классическую музыку. Бах это или Моцарт, я не разбиралась.

Я тихонечко открыла верхний шкафчик прикроватной тумбы и достала снотворное. Уж если оно ей помогает уснуть, то Берни точно будет спать, как убитый.

Знал бы он, что его ждет – убил бы меня сразу. Но выхода не было. Сам виноват.

Я высыпала половину упаковки в карман, убрала таблетки обратно и вышла из комнаты. Теперь нужно было как-то заставить дворецкого их выпить.

Приготовив на кухне лимонад, я растворила в нем снотворное и предложила дворецкому освежиться. На мое удивление, он даже не стал сопротивляться. Жара победила всех.

– Это очень мило и, кстати, с твоей стороны. Жаркий выдался денек, – сказал он, когда я принесла лимонад.

– Всегда, пожалуйста. Передохнуть бы тебе, Бернардо, работаешь без выходных, устал, наверное.

– Если я перестану следить за вами – то дом превратиться в хаос, – с этими словами он оперся о спинку дивана. Таблетки были очень сильными и подействовали быстро.

– Что-то мне, правда, нехорошо.

Я помогла ему присесть. Только усевшись, Бернардо сразу плюхнулся на бок и захрапел.

Сквозь смех, я подняла его ноги с пола, чтобы он лег всем телом, и пошла за дом, где меня уже ждали Лина, Сакорро, Рамон и Марта в купальных костюмах.

– Бассейн наш! – закричала я им. И они, будто услышав команду «на старт», рванули в воду.

Я расположилась на шезлонге возле бассейна с чистейшей голубой водой. Солнышко сегодня сильно припекало и уже через десять минут, я почувствовала, как защипало плечи. Погрузившись в свои мысли, я выставила свое лицо солнечным лучам. Я думала об Иво. О том, что делать дальше. О том, как признаться ему в своих чувствах. И стоит ли это делать. О том, что будет, если он откажет мне или просто посмеется.

– Милли, иди к нам, вода такая чудесная, – звала меня Лина.

Компания вовсю плескалась в хозяйском бассейне и была очень этому рада. Но желания поддерживать их веселье у меня не было.

– Нет, Лина, я не хочу. Мне, знаешь, и тут неплохо.

Видимо, не поверив мне или просто решив составить компанию, Лина вышла из воды и присела на, рядом стоящий, шезлонг.

– Как тебе удалось уговорить Берни? – восторженно спросила подруга. – Ты просто волшебница!

– Лина, я не уговаривала его. Все мы знаем, что дворецкий бы ни за что не согласился на нашу идею, поэтому я выкрала снотворное у Доньи и подсыпала его в стакан с лимонадом, которым его и угостила.

– Что ты сделала?! Ты в своем уме?! Нам нужно срочно сматывать удочки. Ты хоть понимаешь, что ты наделала? Когда он проснется, а он, надеюсь, проснется, то сразу все поймет! И уж поверь, нам не поздоровится!

– Успокойся ты! Когда он проснется – мы уже будем заниматься своими делами, будто ничего не произошло. Бернардо подумает, что просто заснул. Ты же сама говорила, что бедняга работает без выходных.

– Ой, не нравится мне это, Милли. Смотри-ка, куда это наша Марта пошла, неужели накупалась? – спросила Лина, указывая пальцем на, быстро уходящую от бассейна, Марту.

– Да кто ее знает, пусть идет.

Мы продолжили греться на солнышке.

– Лина, расскажи мне о Бобби, он ведь тебе нравится, да?

– Он такой милый, – расплылась в улыбке Лина.

– Объясните-ка мне, что здесь происходит, – послышался за спиной голос хозяйской дочери.

Я повернула голову и увидела стоящих за нами Викторию и змеюку Марту, которая ехидно улыбалась.

– Видите, сеньорита, они считают себя хозяйками дома, пока никого нет.

– Спасибо, Марта, можешь идти. Дальше я сама разберусь с ними.

Эта гадюка Марта увидела, как к дому подъехала Виктория и покинула бассейн раньше, чем нас застукали. Хитро. Даже переодеться успела. Как можно быть такой?! Еще десять минут назад она сама с радостью плавала вместе с нами, а сейчас подставила всех, даже родную мать.

– Сейчас же выходите из бассейна! – кричала блондинка. – Я жду вас всех в доме для продолжения разговора. – Сверкнув своими серыми злыми глазами, Виктория ушла в дом.

Мы переглянулись и молча пошли в дом через заднюю дверь. Никто не знал, чем закончится этот разговор, но морально мы уже были готовы к худшему.

В гостиной Виктория кричала на Бернардо за то, что тот уснул во время рабочего дня и не уследил за произволом, который устроила прислуга.

Она приказала Берни идти и собирать свои вещи.

Вот любят они драматизировать… Чуть что – сразу «ты уволен!».

Я не стала молчать и вмешалась в их разговор. Точнее, это был монолог: дворецкий ничего не понимал и не мог выговорить ни слова.

Бернардо был не виноват, а, значит, и отвечать за все это он не должен.

– Не прогоняйте его, пожалуйста, – обратилась я к Виктории. – Это моя вина. Бернардо не уснул. Это я усыпила его. Я подсыпала ему снотворное Вашей бабушки.

– Что?! – удивился дворецкий, – Но зачем, Милли?

– Я знала, что ты не разрешишь нам ни под каким предлогом искупаться, поэтому я пошла на крайние меры, – виновато объяснила я ему.

– Хорошо. Бернардо остается, уйдешь ты, – сказала мне Виктория, указав пальцем на дверь.

– Справедливо, – проговорила я себе под нос.

В это время в дверь вошли Луиса, хозяин дома и их сынок – Иво.

– Что здесь происходит, милая? – спросила Луиса у дочери, увидев сборище в гостиной.

– Мама, эта прислуга совсем обнаглела. Пока нас не было дома, эта… – Виктория указала на меня пальцем. – Устроила пикник у нашего бассейна.

– Какой ужас! Федерико, ты слышал это? – обратилась Луиса к мужу. – Срочно уволь эту дикарку, а бассейн нужно намыть и сменить воду. Кто знает, чем они болеют…

– Минуточку, сеньора. Милли не одна виновата, я помогала ей, – сказала Лина, стоя в проходе между гостиной и коридором на кухню. Вслед за ней подтянулись и остальные.

В гостиную вышли все. Абсолютно вся прислуга. Они признались в том, что тоже придумали этот план, и что если они выгоняют меня, то они уходят следом.

Теперь это было похоже на бунт.

– Решено, вы все уволены, – наконец, сказала Виктория и уже собралась уходить с победным видом, как в разговор вмешался ее шофер Рокки, который сообщил, что тоже причастен к этому мероприятию и поэтому специально возил ее сегодня длинными дорогами. Хотя мы все понимаем, что делал он это по другим причинам.

– Прекратите этот цирк! – не выдержал Федерико. – Мне надоело слушать этот балаган! Займитесь своими делами. Сегодня никто не уволен. Но я не потерплю, чтобы это повторилось еще раз! Надеюсь, вы меня поняли. – С этими словами хозяин дома велел всем разойтись, и они с супругой вышли из гостиной.

На кухне уже собрались все участники сегодняшнего дня.

Когда я зашла – никто не смотрел на меня осуждающе, хотя я думала, что будут.

Ведь это из-за меня нас сегодня чуть не выставили за дверь. Всех.

Я присоединилась к ужину и влилась в разговор. Сейчас все это нам казалось смешным.

Это напомнило мне то, как мы собирались в монастыре за длинным столом, большой нашей семьей.

Я тоскую по тем временам, по Глории, по Падре Мануэлю и сестре Толстушке. Нужно проведать их как можно скорее!

Когда на кухню зашла Марта – разговоры тут же прекратились. Воцарилась тяжелая тишина. Все смотрели на Марту осуждающе. Каким надо быть человеком, чтобы поступить так. Ведь ее мать могли тоже уволить!

Поняв, что ей здесь не рады, Марта взяла из корзинки с фруктами яблоко и, фыркнув что-то себе под нос, ушла.

– Зачем Марта поступила так? – спросила Лина у Сакорро, когда ее дочь вышла из кухни.

– Да, кто ее знает, – ответил за нее садовник. – Марту сложно понять. Иногда она бывает нормальной, но при первой же возможности готова продать кого угодно, даже собственную душу, не говоря уже о матери.

Возможно, так она хочет выразить свое превосходство. А, возможно, хочет, чтобы хозяева выделяли ее среди остальной прислуги.

Хоть это и низко… Но Марта – та еще стерва, которая пойдет по головам, чтобы добиться своей цели. Даже родная мать не знает, чего от нее ожидать, не говоря уже о нас.

Я допила стакан молока и пошла к Донье, чтобы отнести ужин. Перед тем, как войти, я постучала. Этот урок я усвоила. Сердить старушку лишний раз не хотелось.

– Тук-тук, Донья. Проголодались? – спросила я, просунув голову в дверь.

– Неужели ты постучалась?! – удивилась Анхелика. – Входи, Милли. Поставь поднос на столик. Я слышала, ты сегодня устроила настоящий переворот. Если бы это так сильно не разозлило Луису, то я бы тебя отругала.

– Бросьте, Донья! Ничего такого я не сделала. Просто организовала вашей прислуге небольшой перерыв. Вы бы знали, какая сегодня жара на улице, если бы хоть иногда выходили из дома.

– До чего же ты озорная, – рассмеялась Донья. – Никто в доме не позволял себе такого до твоего появления!

– Донья, неужели Вы улыбаетесь! Это нужно отметить!!!

– Так! – приняла серьезный вид Анхелика. – Ты этого не видела, но, если честно, я рада, что ты появилась здесь, ты снова оживила этот дом.

– Я хотела спросить у Вас кое-что.

– Ну, спрашивай, – заинтересованно ответила Анхелика.

– Скажите мне, Донья. Бывает в обычной жизни так, что служанка, как в сериале, влюбляется в хозяина, ну или его сына?

– Я тебе уже рассказывала о своем внуке. Его мать была служанкой в нашем доме. Бедная девушка… Она влюбилась в сына хозяина до беспамятства. Хоть они и были счастливы какое-то время, но все это прекратил отец возлюбленного. Сын хозяина был трусом и женился на той, что приказал ему отец. Росарио пришлось уйти и дома, чтобы не видеть всего этого, ведь ничего сделать она не могла. Даже то, что она носила под сердцем ребенка, не смягчило каменное сердце хозяина, – Анхелика опустила глаза, чтобы я не видела ее слез.

– Простите, Донья. Вы расстроились по моей вине, зря я затеяла этот разговор. Простите.

– Не волнуйся, девочка. Поищи-ка мне в аптечке аспирин. Аптечка находится в ванной, в шкафчике над раковиной. – А ты, что? Влюблена в моего внука? – опомнилась Донья, прищурив глаза, когда я передавала ей таблетку.

– Я?! Ну что Вы, Донья! Нет, конечно! С чего Вам такое в голову могло прийти!! Не выдумывайте ерунды! Вы давайте, кушайте, я заберу поднос позже.

Я решила свернуть разговор побыстрее, иначе бы Донья меня раскусила. Какая она все-таки иногда проницательная!

Выйдя в коридор, я услышала, как в мою сторону идут Иво и Бобби. Я спряталась за углом и стала наблюдать за ними.

Парни о чем-то оживленно спорили. Я прислушалась и услышала свое имя…

– Ты уже пригласил эту служанку на ужин, но ничего не вышло, – говорил Бобби.

– Дай еще немного времени, совсем немного, – просил друга Иво.

– Нет, друг, больше времени я не дам. Завтра истекает срок, так что приготовь деньги, – ехидно сказал Бобби и похлопал Иво по плечу.

Я никак не могла понять, о чем они говорят. При чем здесь какой-то ужин, я, деньги? Ничего не понимаю…

– А как же честная игра? – стал препираться Блондин.

– Этот вопрос должен я задать тебе. Мы заключили пари. Вот и плати, Иво.

– Но я еще не проиграл. Я добьюсь этой штучки, вот увидишь, – стиснув зубы, ответил Блондин.

– Забудь об этом. Ничего у тебя не выйдет. Судя по тому, как обстоят дела, будет чудом, если ты добьешься Милагрос.

– Я верю в чудеса.

– Друг мой, если она хотя бы обратит на тебя внимание, я тебя поздравлю и выпишу диплом победителя. Милагрос – очень лакомый кусочек, – сказал Бобби.

– Да, Милли – лакомый кусочек, не спорю. Но годится на одну ночь, не более. Завтра я расскажу тебе, как она в постели. Кроме того, как ты можешь серьезно думать, что я посмотрю в сторону служанки? Все должно быть на своем месте. Я хозяин, она – прислуга. Ее место – возле полки с пылью.

– Ты ужасен, – ухмыльнулся Бобби, когда они входили в комнату.

Я вышла из своего укрытия сразу, как только захлопнулась дверь. Я чувствовала себя ужасно, слезы текли по моим щекам. В голове гудело так, словно мне ударили по голове бейсбольной битой. Мои ноги подкосились, и я прислонилась к стене. Я не могла пошевелиться, меня, будто, парализовало. Что они за люди! Это два лощеных дебила, которых богатенькие родители избаловали до невозможности… Они думают, что могут купить все!

Это значит: все, что он мне говорил, – это часть пари, ложь? Как он мог заключить пари на чувства живого человека.

Какой свиньей надо быть, чтобы сделать это? Это ужасно! Он ужасен!

Я, кое-как, шла по коридору в сторону своей комнаты. Состояние у меня было жуткое. Я была раздавлена.

Как я могла поверить ему! Больнее всего было от того, что я испытывала привязанность к этому человеку… Он запал мне в душу.

В этот момент я хотела умереть. Возможно, я чересчур остро переживаю, но я так устроена. Меня так вырастили. Я не росла с родителями в богатом доме, но я росла с теми, кто привил мне справедливость, гордость и человечность.

В этих же людях человечности нет, всю нравственность они продали за деньги.

Сегодня я решила отпроситься у Доньи, чтобы поехать в монастырь. Проснувшись раньше обычного, я отнесла сеньоре Анхелике завтрак, перекинулась парочкой «комплиментов» с Мартой и пришла обратно в комнату, чтобы переодеться. Когда Лина вышла из душа, она очень удивилась тому, что я уже на ногах. Обычно я еле просыпаюсь по утрам. Она даже иногда стаскивает мое одеяло с кровати, чтобы я поскорее проснулась.

– Ты куда-то уходишь, куколка? – спросила у меня подруга.

– Да, Лина, я поеду в монастырь, навещу своих.

– Я вчера не стала тебя будить. Когда вернулась, Берни сказал, ты плохо себя чувствовала.

– Да, и сейчас не лучше.

– Скажи мне, что случилось?

– Я хочу умереть.

Сказав это, я зарыдала. Я не хотела плакать, но обида душила меня. Слезы полились непроизвольно.

– Успокойся, дорогая моя, – вытирая слезы с моих щек, сказала Бабочка. – Послушай меня, чтобы ни произошло, что бы тебя так ни огорчило, знай: ты всегда можешь положиться на меня. Я не знаю, что случилось вчера, но догадываюсь, что это дело рук Блондина. А раз так, не переживай, жизнь его уже наказала.

– Ты готова, Милли? Сеньора Анхелика просила, чтобы я отвез тебя, – спросил Рокки, заглянув в нашу комнату.

– Как щедро с ее стороны. Да, я готова. Сейчас иду.

Я попрощалась с Бабочкой. Та еще раз попросила меня не расстраиваться, крепко обняв на прощание.

– Ты выглядишь потерянной, – сказал Рокки, когда мы отъехали от дома.

– Все в порядке, – ответила слабо улыбаясь. – Просто неважно себя чувствую. Наверное, из-за погоды.

Рокки не стал донимать меня расспросами, просто пожал плечами и продолжил следить за дорогой.

Не успела я выйти из машины, как ко мне подбежали Лукас и Киара и набросились на меня. На улицу вышел и Падре.

– Рад видеть тебя, Чолито, – обнял меня он и похлопал по кепке, как и раньше.

– А я как рада, Падре! А где Глория?

– Они на стадионе, игра скоро начнется. Не хотели бы Вы присоединиться к нам? – обратился он к Рокки.

– Почему бы и нет, – ответил тот. – Раньше я был неплохим вратарем.

– Ты?! Правда? – я очень удивилась заявлению Рокки.

– Конечно! Сейчас я покажу тебе, – парировал он. – Только у меня нет сменной одежды.

– Это не проблема, – сказал Падре, я дам Вам что-нибудь на смену.

– Отлично! Вы идите, переодевайтесь, а я пока схожу, проведаю друга, – похлопав по плечу Рокки, я направилась в церковь. Мне нужно было выговориться.

Мысленно я поздоровалась с Умником. Я называю его так, потому что у него всегда есть ответы на все вопросы.

Я знаю, что поступаю неправильно.

Ты всегда говоришь, что мы должны подставлять вторую щеку, но с меня довольно.

Этот мерзавец ударил меня по обеим и не раз!

Я знаю, ты против, но что мне делать?

Я не могу проглотить это. Ни за что! Ты же знаешь меня.

Я могу быть доброй, но не глупой.

И это не совсем месть. Так, розыгрыш.

Что? Серьезно?! Ты простишь мне это?

Клянусь, это последний раз. Спасибо тебе!

Закончив свой монолог, я встала со скамьи и перекрестилась. Я знала, мои слова были услышаны. От этого мне стало легче.

Выйдя из церкви, я быстрыми шагами направилась к полю, ведь игра вот-вот начнется, а я не могу пропустить дебют Рокки.

Игроки уже разминались на футбольном поле, и даже Рокки делал что-то наподобие зарядки. Меня заметила Глория и тут же бросилась ко мне с радостными криками.

– Я так счастлива, что ты приехала!

– И я! И я рада видеть тебя. Как ты тут?

– У меня все хорошо. А у тебя? Я скучаю по тебе, Милли.

– И я скучаю, Глория.

– Ну, долго вас ждать? – крикнул нам кто-то из ребят.

– Ладно, пошли, подруга, покажем нашему гостю, как у нас играют – потом договорим.

Как же здорово было снова оказаться на родном поле!

Я внимательно следила за Рокки. Его поставили на ворота, так как он всем расхвалил свои способности вратаря. Но один за другим он пропускал мячи мимо ворот, принося нашей команде победные очки. Этот матч мы выиграли со счетом 7:2. Я немного пожурила его, но он отмахнулся, аргументируя это тем, что уже много лет не играл и потерял свой великолепный навык.

После игры нас уже ждал обед, накрытый в столовой. За едой мы рассказали о своих новостях. В основном говорила я. О работе, Лине, Анхелике, о том, как у нас украли кошелек, а потом вернули, когда мы продавали открытки.

Глория хвасталась обновками для воспитанников, которые она купила, продав одежду из магазина, которой ей по-прежнему платили.

Когда я помогла сестре Толстушке убрать со стола после обеда, Падре подошел к нам и предложил Каталине съездить в особняк и посмотреть, как я там живу. У меня сразу в голове возник коварный план.

Я придумала, как я отплачу Блондину за его действия. Он ставит на секс? Он его получит!

Я отыскала Глорию, и мы прогулялись по территории монастыря. Я рассказала об Иво, она – о работе и таинственном незнакомце, который ей нравится.

Но она пока не станет меня с ним знакомить. Потому что, как она сказала, боится, что он влюбится в меня. Глупышка! Я бы никогда не позволила ему это.

Мы могли болтать вечность, но я знала, что Толстушка уже собрала свои вещи, и теперь ждут только меня.

По приезду в особняк, я провела Толстушку к Донье. Та рада была приветствовать в своем доме такую гостью. Анхелика предложила Каталине комнату для гостей, но я отговорила ее и попросила Толстушку переночевать в моей комнате. Я сказала, что девочек там не будет, так как они ушли на дискотеку и вернутся только под утро, и что в комнате для гостей неудобный диван, а с ее спиной нужно спать на мягкой кровати.

– Хорошо, – согласилась Толстушка. – Уговорила.

Я пошла на кухню, чтобы принести чай для Доньи и сестры Каталины.

Когда я уже шла с подносом обратно, на моем пути появился Блондин.

Это как раз то, что мне было нужно.

Я пригласила его к себе в комнату сегодня ночью. Но поскольку он не знал, что я знаю про спор, то согласился, не раздумывая, предвкушая победу над другом.

Иво даже не подозревал, ЧТО я для него приготовила.

Он приблизился ко мне и обхватил за талию.

Я чуть не выронила поднос. Каждая клеточка моего тела вибрировала, то ли от злости и неприязни, то ли от того, что он мне нравился.

– Я буду в комнате одна. Поэтому ты можешь прийти ко мне.

– А почему ты не придешь в мою спальню?

– Потому что! Давай ты придешь ко мне и точка. Я лягу в свою кровать и буду тебя ждать, а ты придешь и разбудишь меня.

– Поцелуем? – прервал Иво, улыбаясь.

– Да, – я невинно захлопала глазками, как маленькая девочка. – Ну что, тогда договорились?

– Договорились. Я приду к тебе, и мы прекрасно проведем время.

– Не сомневайся, – ответила я ему вслед.

На часах была половина второго ночи. В доме уже давным-давно все спят. Я уложила Каталину в свою постель и караулила Блондина в коридоре, вооружившись фотоаппаратом, который заранее одолжила у Лины.

Где его носит!

Наконец, два силуэта появились в коридоре.

Парни были навеселе. Рано радуешься, Иво, ох рано!

– Подожди меня здесь, я быстро с ней справлюсь, – сказал шепотом Блондин. – Заплатишь мне сразу, как только я выйду. Я же тебе говорил: она без ума от меня!

– Не спеши праздновать победу. Милли – еще та штучка. Никто не знает, что она опять выкинет.

Как ты прав, Бобби, а вот твой друг считает себя породистым жеребцом.

Ну, ничего, скоро он опустится на землю.

Немного помешкав, Блондин зашел в нашу комнату, Бобби не стал стоять у дверей и ушел, в комнату друга.

Когда этот самец ляжет ко мне в постель, он обнаружит там не меня, а Толстушку. Надеюсь, она навешает ему, как следует!

Я стояла возле двери и прислушивалась к тому, что происходит за ней. Мне нужен был самый подходящий момент и, как только я услышала крик Толстушки, то поняла: пора!

Забежав в комнату, я включила свет.

Ошарашенные Иво и сестра Толстушка, смотрели на меня и ничего не понимали.

Сестра Толстушка сидела на кровати, прижимая к себе одеяло.

– Как Вы смеете появляться передо мной в таком виде? – кричала встревоженная монахиня, обращаясь к Иво, который стоял между кроватями в одних трусах-боксерах с подушкой в руках.

– Да, сеньор, как Вы смеете? – пародировала я Толстушку, фотографируя Блондинчика со всех сторон. – Как Вы смеете приставать к монахине, сеньор?! Вы хотели соблазнить ее? Какой стыд!

Иво стоял как, вкопанный и не мог сказать ни слова.

– Хочешь знать, что это? – спросила я у него, показывая фотоаппарат. – Ты проиграл пари, самец! Ты должен своему другу пятьсот долларов, потому что ты ничего от меня не получишь, и дашь мне столько же за то, чтобы твои фотографии не попали в другие руки!

– Н-н-н-о, откуда?

– Откуда я знаю? – ровным надменным голосом спросила я.

– Милли, что здесь происходит? Я требую объяснений! – закричала на меня сестра Толстушка.

– Я позже тебе объясню, – сказала я Каталине и продолжила разговор с Блондином.

– Я ничего не понимаю, Милагрос! Что это за цирк?

– Из нас клоун здесь только один. Это ты! А я жду свои пятьсот баксов! Или твоими фотографиями будет обклеен весь Буэнос-Айрес! Так что давай деньги прямо сейчас.

Дойдя до своих штанов, которые он бросил почти у дверей, Иво обшарил карманы.

– У меня только триста.

– Хорошо. Остальное передадите завтра утром. А теперь, уходите отсюда.

– Милагрос, я требую объяснений! – строго повторила Толстушка, когда Иво убрался из нашей комнаты, поджав хвост. – Ну, расскажи мне, что с тобой происходит, я ведь тебе не враг.

– Ничего не происходит, все нормально – отмахнулась я от монахини.

– Как это ничего, – удивилась Каталина. – К тебе в комнату заходит этот мужчина в трусах, которого ты фотографируешь, требуешь у него пятьсот долларов, а сейчас еле сдерживаешь слезы. Это ты называешь «ничего не происходит»? Очевидно, что-то произошло, но почему-то ты не хочешь поделиться со мной.

– Ничего не происходит, я хочу спать!

– Хватит, Милагрос. Я не дура. Ты не позволила мне пойти в комнату для гостей, а попросила лечь в твоей кровати. Скажи, ты специально это все подстроила?

Я старалась сделать вид, будто удивлена предположениям Толстушки, но она слишком хорошо меня знала и, судя по ее взгляду, не поверила.

– Ты права, Толстушка. Я это подстроила. У меня не было выбора.

Мы спустились на кухню, чтобы спокойно поговорить. «Спокойно», для Толстушки, означало – за едой. Обнаружив в холодильнике остатки торта, я поставила их на стол возле нее и налила два стакана молока. Сестра Толстушка слушала мой рассказ, поедая бисквитный торт.

Я рассказала, что тот парень, который пришел в комнату в трусах, это сын хозяина, который со своим другом поспорил, что затащит меня в постель. Победитель получает пятьсот баксов.

Каталина громко охала от моих рассказов, для нее это был шок.

В ее время таких интриг не было. Я попросила не рассказывать о происходящем в монастыре.

– Да чем хвастаться, конечно, не скажу, – наконец выговорила она. – Меня вот что интересует, как ты узнала о пари?

– Я нечаянно услышала разговор этих болванов. И да, я знаю, что подслушивать не хорошо и все такое, но, знаешь, хуже было бы, если бы я это не услышала. Прости меня, что я обманом привлекла и тебя в эту интригу. Я знала, что ты не одобришь мой план.

– Обман я тебе, конечно, не прощу. Но мне понравилось, как ты проучила этого парня. Я очень волнуюсь за тебя, Милли, мы все волнуемся. А то, что произошло сегодня, подтверждает, что ты не в безопасности.

– Не волнуйся за меня. Я умею за себя постоять. Тем более мне некуда больше идти.

Наутро, пока сестра Каталина прогуливалась в саду с Рамоном, который показывал ей свои владения, я решила отыскать Блондина и получить оставшуюся часть денег, которую он мне должен.

Хитро он вывернул ситуацию с бабулей. Думал, нажалуется на меня, наговорит гадостей – и та сразу меня уволит. Фиг! Конечно, то, что она предложила тоже не очень приятно, но, по крайней мере, так я останусь при работе.

Я постучала в комнату к Блондину, но там никого не было.

В доме стояла такая тишина, будто все куда-то провалились. От такой тишины мне стало не по себе. Я достала из кармана фартука плеер, который когда-то купила на вырученные от продажи открыток деньги, и включила музыку. Вот это музыка, а не та старушечья классика!

Поймав ритм, я стала подпевать Джильде и пританцовывать.

Эта моя любимая певица. Я восхищаюсь ей, ее песни потрясающие, в них столько смысла.

Закружившись в танце, я не заметила, как столкнулась с кем-то.

Подняв глаза, я увидела бродягу. Того самого бродягу, что следит за мной.

Стараясь не привлекать внимания, я шепотом спросила, что он здесь делает.

– Я пришел поздороваться с тобой, – ответил тот.

– Поздороваться со мной?! – удивленно переспросила я. – Как ты узнал, где я… А хотя. Если тебя кто-нибудь увидит – ты труп!

– Я знаю, но я не видел тебя уже несколько дней и стал волноваться.

– Ты сумасшедший! Но мне нравится эта черта в тебе. Ты такой же, как я – рискованный! И готов на все ради тех, кто дорог. Но мне нужно вывести тебя из дома, пока тебя никто не заметил. Здешние хозяева на дух не переносят прислугу и бедняков. Пошли, я проведу тебя через заднюю дверь.

Я схватила бродягу за его рваный рукав и потянула вниз.

Нам повезло, мы никого не встретили на пути.

Я оставила своего знакомого за дверью и попросила его не уходить сразу.

Забежав на кухню, я взяла со стола кекс и вынесла его своему знакомому.

– На, держи. Больше ничего не нашла, поэтому возьми хоть это.

– Не стоило, – сказал он. – Но спасибо, мне приятно. Когда мы увидимся снова?

– Ишь, какой ловелас! – шутливо сказала я, но тот уже смотрел на меня испуганными глазами. – Да шучу я, шучу. Чего напрягся так? – рассмеялась я.

Я смотрела вслед бродяге и увидела, как в саду Марта флиртует с Дамианом.

Эту змеюку ничему жизнь не учит! Как крутила хвостом, так и крутит.

Он ее еще не раз подставит.

Я поднялась на второй этаж по белой мраморной лестнице. В коридор из комнаты Доньи вышел Падре Мануэль. Я развела руки, чтобы обнять его, но он сухо отодвинул их и продолжил идти дальше.

– Сеньоре сейчас нужно отдохнуть, и будет лучше, если сейчас ты не станешь заходить к ней.

– Но Падре, стойте! Что случилось? И что с Вами? На Вас лица нет. Вы даже не поздоровались со мной!

Падре выглядел очень встревоженным, я никогда раньше не видела его таким. Что произошло там у них?

– Падре, Вы даже не поговорите со мной? Куда Вы так спешите?

– Милагрос, у меня очень важные дела. Мне нужно, как можно скорее, встретиться с матерью-настоятельницей.

– Я не узнаю Вас. Вы, конечно, всегда странный, но сейчас – уж чересчур. Я хотела передать Вам деньги. Вот тут пожертвование от сына хозяина детям.

Падре молча взял деньги и, не останавливаясь, прошел мимо меня.

Меня очень огорчило то, как вел себя Падре. Казалось, будто меня снова бросили. Я побрела в свою комнату. Сейчас я не хотела ни с кем говорить.

На полке с книгами, которая висела над кроватью Лины, я заметила книжку под названием «Портрет моей души». Символично… Меня очень привлекло название.

Книга – не толстая, поэтому я с легкостью прочитаю ее.

Вообще-то я не фанат чтения, но мне нужно было отвлечься. Достав книгу, я забралась с ногами на свою кровать и облокотилась о металлическую кружевную спинку.

Похоже, я выбрала какой-то любовный роман. Теперь мне понятно, откуда у Лины в голове мысли о принце и идеальной жизни.

Уже после первых двух страниц мне стало скучно. Все у них там идеально, да вот только вранье это все. В нашей жизни парни ставят на тебя ставки, спорят, отцы бросают детей, а миром правят деньги и власть.

Я отложила книгу на подушку и прилегла в раздумьях о своем «идеальном мире».

Меня разбудили голоса Лины и Марты. Девчонки опять что-то не поделили и из-за этого устроили настоящий балаган. От этих двоих шума, как от толпы бабулек на рынке.

Они не заметили, что я проснулась, а я лежала и пыталась понять, из-за чего скандал.

– Милая, ты проснулась? Извини, это мы тебя разбудили. Марта пристала ко мне со своей расческой, – виновато сказала Бабочка и присела на край моей кровати, придавив мне ногу.

– Не переживай. Я уже собиралась вставать. Ты не знаешь, что сегодня случилось с Доньей? К ней приходил Падре, но после его визита меня к ней даже не пустили.

– Мне рассказала Марта, что Падре Мануэль приходил поговорить с сеньорой Анхеликой и хозяином, чтобы рассказать что-то об их внуке, то есть сыне хозяина. Он вроде знает, где сейчас их внук.

– Так это же замечательно! – я не могла сдержать радости.

– Пока Падре был в комнате старухи, ей вызвали врача. Видимо, эта новость заставила ее сильно понервничать. Всех попросили дать бабуле покой и закончить разговор, по крайней мере, на сегодня. Когда я вытирала пыль, Падре спустился вниз. У них с Луисой завязался какой-то странный разговор.

– Почему странный? – спросила я, ожидая продолжения.

– Когда Падре что-то сказал Луисе – та позеленела. Они ушли в кабинет, разговор был явно серьезный, Луиса даже выпроводила свою подругу домой, хотя та совсем недавно пришла.

– Ну и дела… Интересно, о чем они там говорили.

– Мне не удалось подслушать, – вмешалась Марта. – Когда я принесла к ним в кабинет чай – они тут же замолчали. Но ваш священник выглядел так, будто увидел привидение.

– Перед уходом Падре все же зашел к Анхелике, но, когда вышел – на нем не было лица, – продолжила Лина. – Я недавно относила чай Донье, она выглядела заплаканной и уставшей. Уж не знаю, что сказал ей Падре, но Анхелику это сильно расстроило.

– Да уж, девочки! Не знаю, что и сказать. Сплошная загадка. Я тоже встретила Падре, когда он выходил из комнаты Доньи, тогда он попросил меня не заходить к ней, но я и подумать не могла… Утром узнаю у Доньи, что произошло.

Сегодня настал день «X». Мы, наконец, узнаем, что или кто спрятано за той таинственной дверью, ключи от которой так бережно охраняет дворецкий.

Утром я зашла к Донье, но та была явно не в духе и не хотела говорить со мной. Я всячески пыталась развеселить ее, но тщетно.

Я даже поинтересовалась, когда будут первые занятия по этикету, которые она мне прописала в наказание, когда ее внук решил избавиться от меня, но Анхе лика ничего не хотела слышать.

Вчера Падре сообщил ей, что ее внук умер. Это сильно пошатнуло Донью. Она не верит в это. Чувствует, что священник ошибается. Тем более он сам не уверен на все сто, а лишь высказал предположение…

Бедная Анхелика! Сколько испытаний выпало на ее долю! Врач сказал, что Донье нужен покой и постельный режим. На сегодня мне дали выходной, но я не хотела никуда идти, поэтому решила помочь Лине с уборкой.

Заранее продумав план, мы договорились, что она отвлечет Бернардо, а я тем временем выкраду у него ключ от тайной комнаты.

Я много раз спрашивала у дворецкого, что за той дверью, куда он ходит каждый вечер, как тайный агент, но как только я поднимала эту тему, от тут же начинал отмахиваться от меня и рекомендовал не совать свой нос.

Лина разыграла какой-то припадок, что-то среднее между судорогами и сердечным приступом.

Убедившись, что меня никто не видит, я подошла к таинственной двери. Я попыталась подслушать, есть ли за ней кто-то. Ничего не услышав, я открыла дверь.

За ней оказалась небольшая комнатка, чем-то напоминающая заброшенный чердак.

Окна были плотно зашторены. Солнечный свет не пробивался в помещение, его освещала небольшая рыжая лампа на старом дубовом столе с разбросанными эскизами и различными инструментами: кистями, мелками, палитрами, какими-то баночками с краской…

Возле стола стоял мольберт. На нем красовалась картина с изображением девушки, которая кого-то мне напомнила…

Но самым интересным был не антураж комнаты, а человек в ней. У окна в инвалидном кресле сидел молодой человек. На вид ему было лет тридцать. Он был красив той особой редкой красотой, которая присуща потомственным аристократам.

Правильные черты лица. Гордый профиль. Длинные густые волнистые волосы падали на плечи. Большие карие глаза светились добротой. Если бы он не сидел здесь, взаперти – бьюсь об заклад, не одно женское сердце оказалось бы разбитым по его вине.

– Привет, – дружелюбно произнес хозяин комнаты.

Мне было невероятно стыдно за то, что я вошла сюда. Я хотела провалиться сквозь землю.

– Простите, я… – я начала оправдываться.

– Проходи, не бойся, – спокойным красивым голосом произнес он.

– Простите, я не ожидала увидеть здесь… – продолжила я, но незнакомец перебил меня.

– Парня в инвалидном кресле? Да, я знаю. Это шокирует. Проходи, не бойся. Я не укушу тебя, – шутливо сказал он.

– Кто Вы?

– Меня зовут Пабло.

Оглядевшись, я вновь обратила внимание на мольберт с рисунком девушки.

– Ты художник? – спросила я его.

Я еще раз пригляделась к рисунку и поняла, что мне это напоминает… Боже мой! Это же я!

Пабло заметил мой негодующий взгляд и, словно прочитав мысли, ответил.

– Да, это ты.

– Но как? Вы же меня не знали. Я не понимаю, как Вы смогли нарисовать меня, ни разу не видев?

– По твоим фото. Я сделал это по фото, которые мне продал Тито.

– Кто такой Тито?

– Парень, который следит за тобой, – ответил Пабло.

– Бродяга? – удивилась я.

– Да, именно. Я купил у него твои фотографии, потому что ты мне понравилась!

Немного опешив, я села на кровать и увидела, свои фотографии. Они были повсюду: на кровати, на столе, на стенах…

– Как он мог продать мои фотографии совершенно постороннему человеку?! – возмутилась я. – Сколько же с Вас взял этот мошенник? Он говорил мне, что ему просто нравится фотографировать все красивое, что он делает это ради себя. Лжец!

– Не злись на него. Мне просто стало жаль беднягу, и я предложил купить фотографии, которые у него есть.

– Так это к тебе он приходил на днях?

– Да, точно.

– Вот мерзавец! Пел мне песню про то, как соскучился и волновался. Но как ты вообще вышел на него, ты ведь…

В комнату заглянула Лина. Не успела она ничего сказать, как за ее спиной появился дворецкий.

– Как вы посмели войти сюда?! – закричал на нас Берни.

Все еще злясь на бродягу, я не сразу сообразила, что произошло. За нас вступился Пабло.

– Не ругай их. Все хорошо. Это ведь женщины, они по природе своей любопытны.

– Идите вон отсюда! Немедленно! – закричал, переходя на ультразвук, Бернардо, и мы пулей вылетели из комнаты.

Я негодовала от злости.

– Ты должна быть сейчас напугана, а не зла, – сказала мне Лина. – Ты что, не видела дворецкого? Он в ярости! И, знаешь, что нам за это будет? Нас уволят!

– Плевать я хотела на него, Бабочка. Боже, зачем я ушла из монастыря?! Все мужчины одинаковые, независимо от социального статуса. Все они лгуны и обманщики.

– Ты говоришь об этом, в инвалидном кресле?

– Нет, этот парень мне ничего не сделал. Я говорю о бродяге. Оказывается, его зовут Тито. Он меня фотографировал, помнишь? Так вот, этот «коммерсант» продал мои фотографии парню в коляске. Когда я до него доберусь, он меня выслушает. Так не поступают!

– Остуди свой пыл, куколка, – сказала мне Лина. – А ты не думала, как вообще такой, как Пабло, связался с таким, как Тито? Тут что-то нечисто, понимаешь? Не все так, как кажется. Если Пабло не выходит из комнаты, значит, кто-то еще их познакомил с бродягой. Или же он всех нас обманул, что не может ходить, – сказала Лина, прищурив левый глаз, изображая сыщика.

– Ну, ты и детектив! Тебе бы сыщиком работать или сценарии к сериалам писать. Так все разложила. Знаешь, я согласна с тобой, что не все так просто здесь. Надо бы понаблюдать за этим парнем и Тито, а потом уже делать выводы.

Вечером я рассказала Донье, как мы украли ключ у дворецкого и проникли в тайную комнату.

– Я просто стащила ключ, пока Лина разыгрывала сердечный приступ. Но в глубине души я не хотела это делать, правда, очень не хотела!

– Да ну! Ты любопытна, как обезьяна, – рассмеялась Анхелика. И я радовалась тому, что мне удалось ее хоть немного оживить! Я уже не могла смотреть, как страдает Донья. Мне было больно за нее. Я очень привязалась к старушке за время работы здесь. В глубине души я очень хотела бы себе такую бабушку. И в такие моменты я даже завидовала Иво.

– А кто этот парень? – продолжила я диалог.

– А ты с ним не говорила?

– Немного. Я только узнала его имя и что он художник. А почему он заперт? И ключ хранит дворецкий…

– Это было его решение. Несколько лет назад он потерял в аварии невесту и мать. За рулем был его отец, Дамиан, который выпил в тот вечер, но решил сам вести машину. Шел сильный дождь. Машину занесло. В аварии выжили только Пабло и его отец. Но Пабло навсегда прикован к инвалидному креслу. Теперь он всем сердцем ненавидит своего отца. Сложно сказать, в чем он больше винит Дамиана – в собственном недуге или в гибели двух самых близких людей. Известно одно – после аварии Пабло отгородился от всего мира и стал добровольным затворником, как и я. Конечно, в первую очередь, он отгородился от своего отца, которого не сможет простить, наверное, никогда.

– Это ужасно. Теперь я понимаю, почему у него такие грустные глаза… Бедный Пабло!

Я знала, что этот дом хранит в себе множество тайн, но теперь для меня открывалась все более мрачная его подноготная.

Каждый житель здесь хранит какую-то тайну. И одна страшнее другой.

– Я могу идти, Донья? Или принести Вам чего-нибудь еще?

– Нет, спасибо, иди.

В гостиной Луиса со своей подругой пили чай и о чем-то громко разговаривали. Лина тем временем вытирала пыль с камина.

Я решила немного пошутить над подругой.

– Ты уже поздоровалась со своей свекровью, Бабочка? – шутливо толкнула я Лину локтем.

Смутившись, она захлопала глазами, а женщины посмотрели на меня ошарашено, не понимая, к кому из них это относится. Предупредив их вопрос, я быстро ответила:

– Что вы так напряглись? Я пошутила. Вам разве не смешно?

Но им было явно не до веселья, Луиса трижды убила меня взглядом.

– Милли, зачем ты это сказала? – спросила Лина встревожено.

– Да, что я такого сказала?! Просто пошутила. И тем более тебе нравится Бобби. Пора бы уже знать его мамашу в лицо!

– Перестань! Бобби даже не знает о моем существовании, не замечает меня.

– Тогда дай ему о себе знать! Хватит прятаться! Ты мне про него все уши уже прожужжала.

– Прекрасно! Больше я тебе ни слова не скажу!

Я услышала, как из кабинета меня зовет хозяин дома. Никогда раньше я не общалась с ним лично.

Личность сеньора Федерико была для меня загадкой. С одной стороны, по рассказам Доньи, в молодости он был очень романтичным и без памяти влюбился в простую девушку Росарио. С другой стороны, впоследствии, он оказался трусом и из-за денег женился на Луисе.

Сейчас Федерико не производил впечатления счастливого человека. Наоборот. Было видно, что брак его не удался, что за фасадом благополучия скрывались два чужих друг другу человека, что пока Луиса пьет – Федерико изменяет ей с очередной молоденькой любовницей. А я уверенна, что она у него есть. Будь я на его месте, то уже бы точно завела, терпеть такую жену невозможно… Кто знает, что было бы, если бы он ослушался отца и выбрал тогда Росарио…

Но этого мы уже никогда не узнаем. Сегодня хозяин – не самый приятный человек, заносчивый тип, женатый на своей работе. Он высокомерен, чему успешно обучил своих детей. Он никому не доверяет. И да, еще раз: он несчастен, что видно даже по лицу.

– Милагрос, принеси кофе в мой кабинет, будь добра, – попросил Федерико.

Налив на кухне кофе, я отнесла его в кабинет хозяина. Поставив поднос с чашкой на рабочий стол, за которым сидел мужчина, я пошла к выходу.

– Зачем ты назвала мать Бобби свекровью служанки? – спросил меня Федерико, когда одна нога у меня уже была на пороге.

– Я пошутила, сеньор, расслабьтесь!

– Это не было похоже на шутку, – зло ответил он.

– Разве? А Вы когда-нибудь видели миллионера, который в реальной жизни влюбился бы в служанку? Такое происходит только в кино, сеньор. Правда?

Лицо Федерико вытянулось от удивления. Он даже немного побледнел и ослабил свой галстук. Я знала его секрет, поэтому и сказала так, чтобы понаблюдать за реакцией. Хоть я и не отношусь никак к этой истории, трусость этого человека меня злит.

– Я что-то не так сказала, сеньор? Вы заметно изменились в лице, – спросила я тревожно.

– Ты ничего не знаешь обо мне! Не стоит тебе соваться в эту историю, девочка!

– Вы на меня сердитесь? – испуганно спросила я.

– Почему ты спрашиваешь?

– Почему спрашиваю? Вы смотрите на меня с таким разъяренным лицом…

– Я так на тебя смотрю, потому что мне не понравилось то, что ты сделала.

– А что я сделала?

– Ты назвала мать Бобби свекровью, а это очень неуважительно.

– Вы правы. Простите, сеньор, я не хотела Вас огорчить. Но, даже если у Вас такое лицо, я не думаю, что Вы кретин, как о Вас говорят.

– Кретин?! Кто сказал, что я кретин?!

Я поняла, что сказала глупость… Не нужно было говорить о том, что за глаза хозяина называют кретином. Нужно научиться держать язык за зубами.

– Никто. Это я оговорилась… Я не хотела называть Вас кретином, Вы скорее заносчивый.

– Заносчивый?! – с яростью и негодованием смотрел на меня он.

– У Вас мало друзей. Это о чем-то говорит, верно? И еще Вы очень грустный. Ну вот, снова опростоволосилась… Простите, я лучше пойду…

– Нет, постой… Позволь тебе сказать, что ты ошибаешься, иногда жизнь очень похожа на фильм.

– Я не понимаю, что Вы хотите сказать.

– Иногда хозяева отчаянно влюбляются в служанок, – потупил взгляд Федерико. – Только в кино хозяева рискуют всем и женятся на них. А в реальной жизни хозяева поджимают хвост и женятся на «подходящей» девушке. Но жизнь наказывает их за это. Они никогда не бывают счастливы…

– С Вашего позволения, – сказала я на одном дыхании, и вышла за дверь, пока хозяин не успел одуматься.

У меня остался неприятный осадок от этого разговора. В груди закололо, будто пробежала кросс. Может, не стоило так говорить с ним?

Еще стоя в кабинете, я решила, что после разговора с Федерико, зайду к моему новому знакомому Пабло. Мне нужно было найти Тито. Поскольку они так дружны, Пабло должен знать, где обитает этот горе-предприниматель.

Я тихонечко постучала. Теперь эта комната не казалась мне такой загадочной. Сейчас меня больше интересовал тот, кто живет в ней. Я чувствовала, что этот человек в инвалидном кресле что-то скрывает, как и все, кто здесь живет. Сердцем чувствовала, что не все так просто. За дверью никто не ответил.

Я подумала, что, наверное, Пабло куда-то вышел, но потом сама себя одернула. Ведь это невозможно! Значит, он отдыхает или просто задремал. Ничего. Вернусь позже.

– Ага! Попалась! – схватив меня за талию, закричала Лина.

– Лина, ну ты дурная! Я чуть инфаркт не заработала! Ты с ума сошла? Чего так орешь?!

– Что ты тут делаешь? Снова решила навестить колясочника? – ехидно спросила Бабочка.

– Нет. Я пришла, чтобы узнать, где найти Тито. Я должна поговорить с ним и объяснить, что так дела не делаются.

– Вечно ты вершишь правосудие. Когда-нибудь доиграешься, милая!

– А ты больше каркай.

– Может, сегодня сходим на танцы? Так давно не были! – стала умолять меня она.

– Не знаю. Может, и сходим, еще целый день работать.

Сегодня я решила пригласить Донью на футбол. И я не приму любые ее отговорки. Эта старуха должна выйти на белый свет! И она выйдет. Хочет она того или нет! Но моя решительность сошла на нет после того, как я сообщила о своих планах Анхелике. Она прогнала меня и велела оставить ее в покое.

– Если я и выйду из этой комнаты, то только не с такой наглой девчонкой! Сначала ты пройдешь обучение хорошим манерам, а потом уже будешь предлагать мне куда-то выехать вместе с тобой, – сказала Донья, когда я выходила из ее комнаты.

Вот заносчивая карга!

Я заметила, как Бернардо зашел в комнату Пабло, и поспешила за ним. Мне очень нужно было попасть внутрь, поэтому я без церемоний толкнула дверь. Видимо, Берни не успел закрыть ее на ключ, и я случайно задела его по спине.

– Немедленно уходи! – завопил дворецкий.

– Но мне нужно поговорить с ним…

– Уходи!

– Пусть Вероника останется, – неожиданно сказал Пабло.

– Вероника?! – в шоке переспросила я.

Пабло попросил оставить нас, и Бернардо вышел из комнаты.

– Почему Вы назвали меня Вероникой?

– Во-первых, обращайся ко мне на «ты». А, во-вторых, мне нужно извиниться. Вероника была моей невестой и…

– Знаешь, что мне надоело больше всего? – прервала я Пабло, чтобы он не смог рассказать о своей погибшей невесте. – Что меня называют разными именами! Иво зовет меня Карлитос, ты – Вероника. Мое имя – Милагрос! Неужели так сложно запомнить?!

– Хорошо, я уже извинился. Просто ты похожа на нее.

– Ладно. Проехали. Мне нужно знать, где обитает наш общий друг Тито.

– Зачем он тебе?

– Мне нужно поговорить с ним о тех фото.

– Зачем? Забудь о нем. Бедолага просто зарабатывал на хлеб…

– Я посмотрела бы на тебя, если бы это были твои фотографии. Или ты говоришь мне, где он, или я найду его сама! Но тогда наша с тобой дружба, которая могла бы начаться, будет закончена сейчас же!

Пабло испуганно посмотрел на меня своими внимательными карими глазами и тяжело вздохнул.

– Хорошо. Я скажу ему, что ты его ищешь. Но он попадется тебе на глаза, только если сам этого захочет. Больно не предсказуем этот парень. Только не исчезай, Вер… то есть Милагрос. Я хотел бы, чтобы мы продолжили общаться.

– Ну, ладно, – я сменила гнев на милость. Не хотелось расстраивать беднягу с грустными глазами еще больше. Жизнь итак его не пощадила.

– Когда ты придешь снова? – Спросил Пабло и это прозвучало как-то знакомо. Я будто испытала дежавю… Что же его слова мне напомнили?

– Скоро. А теперь мне пора. Если я буду прохлаждаться тут еще какое-то время – точно получу от хозяев нагоняй!

Вечером мы с Линой пошли на дискотеку. Оказавшись в любимом клубе, мы, как всегда, пробрались в центр, взяли у бара по коктейлю и стали танцевать. Краем глаза я заметила Иво. То ли коктейль ударил мне в голову, то ли я, правда, соскучилась по Блондину… В общем, мне очень захотелось поговорить с ним или хотя бы сделать так, чтобы он обратил на меня внимание.

Поставив бокал на чей-то столик возле стены, я придвинулась к Иво, который танцевал с Андреа – новоиспеченной девушкой Иво, секретаршей фирмы Ди Карло. Которая, кстати, говоря, гораздо старше его.

Чтобы обратить на себя его внимание, я стала танцевать рядом с ними, привлекая в танец всех проходящих мимо парней.

Я виляла бедрами и ритмично трясла плечами в такт музыке. Сначала казалось, что он так увлечен своей спутницей, что не замечает меня и это так раззадорило меня, что я устроила там настоящее танцевальное шоу.

– Горячая штучка! – крикнул кто-то из толпы и, наконец, до меня снизошел и Иво. Он взял меня за руку и отвел в сторону, где музыка была чуть тише.

– Что тебе нужно? – спросила я у него, словно не ожидала этого.

– Что мне нужно?! Это что тебе нужно?! Скажи еще, что ты не специально крутила возле меня всем своим телом?

– Я?! Что за глупости, сеньор! Я Вас даже не заметила!

– Хватит ломать комедию, Милагрос! Говори, что тебе от меня нужно. Или ты просто хочешь позлорадствовать насчет меня и моей новой девушки?

– Нет, я просто… Я просто хотела пожелать вам счастья.

– Но, это неправда. Посмотри на меня и скажи мне это, глядя в глаза.

Он взял меня за подбородок и поднял мое лицо так, чтобы видеть мои глаза. На них непроизвольно появились слезы. Я не могла спокойно смотреть на Блондина. Не могла сдержаться перед его голубыми глазами, в которых хотелось утонуть, раствориться, исчезнуть…

Он посмотрел на меня внимательно и все понял. Понял всю мою боль. Понял без слов, что у меня на сердце. Понял и… отпустил меня. Когда я уходила – он ничего не сказал мне в след. Да и что тут было говорить?

Чтобы как-то отвлечься от своих переживаний, я решила сегодня навестить Глорию. Но на самом деле я надеялась, что встречу Тито. Пабло сказал мне, что он не знает, где он и что тот крайне непредсказуем и появляется всегда сам, когда ему вздумается.

Добравшись до монастыря, я первым делом зашла в часовню и поприветствовала Падре. Я крепко обняла его и, узнав, что Глория на работе, предложила помочь чем-нибудь, пока буду ее ждать.

Падре предложил пройтись. У него ко мне был разговор. Я насторожилась, но отказать не могла.

– Чолито, я никогда не совал нос в твою жизнь и не собираюсь этого делать, но я говорил с сестрой Толстушкой и Глорией… Я узнал от них, что в доме, где ты работаешь, есть парень, сын сеньора Ди Карло…

– Иво? – удивленно спросила я.

– Да. Скажи честно, как он тебе?

– Он? Жеребец. Красивый парень, – отвечала я Падре, глядя на его смущенное лицо.

– А какие у тебя с ним отношения? Ты в него влюблена, да?

– По уши влюблена! – максимально не принужденно отвечала я.

Мне не хотелось говорить по душам ни с кем, даже с Падре. Я перестала врать хотя бы себе о том, что ничего не испытываю к Иво. У меня в душе, будто все сгорало и умирало. Я не знала, что буду делать, когда он женится на другой.

– Чолито, ты уверена, что влюблена в него? – испуганно переспросил Падре Мануэль.

– Что значит «уверена»? В чем проблема? Я что, не могу влюбиться? Падре, почему Вы смотрите на меня, как будто я старая леди?

– Ты должна уйти из этого дома. Мы найдем тебе новую работу. Я не могу оставить тебя в этом доме – это опасно.

– Что?? Почему опасно?

– Потому что мать-настоятельница настаивает на этом…

– Я не понимаю, почему Вы хотите, чтобы я оставила свою работу? Вы сами меня туда устроили…

– Так будет лучше для тебя. Потому что ты влюбилась в своего…

– В моего кого? Падре, отвечайте, в кого я влюбилась?

– В своего… хозяина, – ответил Падре и отвел взгляд. – Или, вернее, в сына хозяина.

– И что, Падре? Вы тоже что-то имеете против служанок?

– Нет, конечно. Вопрос не в том, может ли служанка или не может, но…

Я не хотела расстраивать его и не хотела покидать особняк Ди Карло, поэтому сразу опровергла свои слова.

– Я Вас разыграла! – закричала я. – Вы, правда, подумали, что я влюблена в этого дурака? – Нет, Падре, не дождетесь!

– Слава Богу! Ты напугала меня до смерти, – переведя дух, сказал священник.

– Перестаньте, Падре. Как Вы можете думать, что я влюблена в этого болвана? – спросила я, опустив глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом.

– Я рад, что между тобой и этим юношей ничего нет. Я просто не хочу, чтобы он разбил тебе сердце, Милли. Только и всего. Я волнуюсь за тебя.

– Спасибо, Падре. Пожалуй, я пойду. Пора возвращаться домой. У меня еще много дел. Передавайте Глории, что я заходила, и обнимите ее за меня.

На обратном пути мне, наконец, улыбнулась удача. Проходя мимо парка, я встретила Тито.

– Я искала тебя! – сказала я бродяге, подходя к нему.

– Поздравляю, ты меня нашла, – ехидно сказал он.

– К черту твои поздравления! Ты – негодяй!

– Не знал, что ты меня так не любишь.

– Ты еще смеешься надо мной?! Как ты можешь смеяться надо мной после того, что ты сделал? И не смотри на меня невинными глазами!

– Что я сделал? Не понимаю, в чем дело.

– Что ты сделал?! Ты продал мои фотографии, вот что ты сделал!

– Фотографии не твои, а мои. Их сделал я! Кроме того, я сделал это, чтобы купить еду… или ты хочешь, чтобы я умер с голоду?

– Нет, я не хочу, чтобы ты умер с голоду. Почему ты не пойдешь работать, например? Кроме того, ты поступил неправильно.

– Дело в том, что парень в инвалидной коляске никогда не выходит из своей комнаты. Он забыл весь свет…

– Как ты с ним познакомился? – перебила я его.

– Это произошло давно, еще до того, как я стал бродягой, до того, как он… Стал инвалидом. И до того, как он разочаровался, потерял всякое желание жить. И теперь я – его глаза. Он любит красоту, поэтому я везде ее ищу. А когда нахожу – делаю кадры и приношу ему фотографии.

– Я никогда не слышала ничего глупее! Прям охотник за красотой, – возразила я. – Ладно, я тебя прощаю. А он хорошо заплатил?

– Самую высокую цену. Ты ему очень нравишься.

– Он мне тоже понравился. Жаль только, что его глаза…

– А что у него с глазами?

– Они грустные. Пообещай мне, что ты больше не будешь продавать мои фотографии без моего ведома.

– Хорошо, – пообещал тот. Ты сейчас куда идешь?

– В дом. А ты хочешь меня проводить?

– Если ты не против.

Мы пошли в сторону дома, по дороге я купила мороженое и угостила Тито. Я думала, что он будет рад этому.

Но оказалось, мой «дружище» не так уж и голоден. Голодает он, ага! Кажется, я стала меньше доверять людям. И у меня были на то причины…

Вечером Марта попросила меня помочь ей с подачей ужина. Обычно это делает Бабочка, но сегодня она плохо себя чувствовала. Пришлось ее заменить. Когда все семейство собралось в гостиной и ужин был готов, мы вынесли все в зал и поставили на стол. Хозяйка дома попросила принести всем по бокалу вина.

Я взяла на кухне поднос и понесла его в гостиную. Когда я начала ставить бокалы на стол, один край подноса перевесил, и все содержимое с грохотом упало на пол.

– Что ты наделала, неуклюжая? Ты не думаешь, что ты делаешь! – завопила Луиса.

– Ничего удивительного, Луиса. Если бы она умела думать, она не была бы служанкой, – язвительно сказал Федерико.

Его слова сильно обидели меня. Неужели в его сердце не осталось ничего человечного?!

– Убери все это и принеси нам кофе. Надеюсь, с этим ты справишься! – сказала хозяйка дома.

Я собрала осколки с пола. И когда пришла очередь кофе, я выносила по две чашечки на подносе, чтобы больше ничего не уронить.

– Видите, я ничего не разбила, – сказала я, ставя поднос на столик.

– Как ты смеешь… – фыркнула Виктория.

– Какая дерзость! Прогони ее, Федерико! – возмутилась Луиса.

– Я с удовольствием оставлю этот дом, сеньора! Не хочу находиться там, где с прислугой обращаются, как с мусором!

– Папа, прогони ее немедленно! – потребовала Вики.

– Милагрос работает на меня! – послышался сзади голос Анхели-ки. – Никто ее не прогонит!