Травница

К Беде

Зной последнего дня лета постепенно отступал, и сумерки, окутывая синевой нагретую землю, влекли за собой слабость. Ветер шелестел цветам колыбельную, разнося их прощальную нежность ароматов. Пройдёт совсем немного времени и в их стебельках смолкнет жизнь.

Бывает осень, наступает робко, наделяя теплом и лаской. Она оборачивает плечи одеялом из невесомой паутинки грусти и меланхолии. Её туманные вечера очаровывают прохладой и восхищают спокойствием, уступая надежду на что-то большее…

…Бывают осень — мрачная, с пронзающим холодом ночей и дождливых дней. Шелковистые небеса скроются могильной серостью туч, заставляя томиться в трясине ожиданий. Ярко убранная природа, как жертвенник, напоминает о неизбежной обволакивающей угрозе. В душе поселяется пустыня.

И какова она будет в этот раз? Такой или другой, а может, совместит в себе тепло и холод? Кто знает…

Но вечер был приятным, несмотря на ужасную ломоту в теле от тряски. Путь от Малых Дубков был развален, словно его никогда не было. Старая скрипучая телега подпрыгивала на каждой неровности, отбивая все новые части моего тела. Дорога была усыпана безмолвными страданиями и мольбами о скорейшем привале. И за это я отдала золотой, на который в Красном Листе я могла бы веселиться и кутить неделю, но судьба решила по-другому.

Крутясь и пытаясь, устроится удобнее (если это вообще возможно), я привлекала внимание других пассажиров. Плохо одетая, угрюмая пожилая гномка, смотрела с укором. Не понравилась я ей сразу — она держала меня под казнящим взглядом добрые полпути, и наконец, сквозь зубы процедила: «Избалованная девка». И моментально принималась разглаживать свою мешковатую бурую юбку. В первый раз я пропустила это мимо ушей, только прищурившись, поглядела на неё. Но «нападения» продолжились с интервалом в час.

— Неймётся же ей. — Вновь зашипела она, тряхнув седой головой.

— Злая бабка. — Кашлянула я в кулак. На это старуха попыталась испепелить меня взглядом.

Наше противостояние скрашивало дорогу третьему попутчику. Светловолосый мужчина средних лет, явно работяга, в простой рубахе и убитых башмаках, старательно прятал улыбку. У его ног лежал чем то набитый мешок. Судя по всему, мужчина возвращался домой. Вот ему веселее всех в дороге.

Он все пытался словить мой взгляд, но мне было ровным счётом не до него, и его внимание меня ничуть не заботило. Но он явно был заинтригован мной и вот с запалом поинтересовался:

— В первый раз на телеге? — Его голос был хриплым, но задорным, — измаялась поди.

— Спасибо, всё в порядке, — вежливо поблагодарил я, и показательно принялась рассматривать горизонт.

— Откуда путь держишь? — Мужчина явно не понял намёка, — в Малых Дубках я тебя не видал. А деревня-то маленькая, всего сорок душ, тебя бы я запомнил.

— Ну вот я и не из Малых Дубков. — Уклонившись от ответа, я кисло посмотрела на него. Когда раздавали тактичность, он стоял в очереди за любопытством.

— Эт то я понял, — грудно хохотнул гном, — Меня Броном звать.

— Ага, приятно.

Вот ведь повезло оказаться в одной телеге с человеком слабым на язык. Таким только дай волю и к концу будешь знать все личные неурядицы их давно починувшей прабабушки Глаши. Ещё и не отдавая себе отчет, советы давать будешь…

— Ты не гном, — его гениальная наблюдательность сейчас поразит меня в самое сердце, — а не вуморт, часом?

— Нет! — грубо отсекла я и отвернулась.

Это мужчина уже понял и не стал продолжать попытки завести разговор. Тишину, воцарившуюся в телеге, прерывало только тихие причитания старой гномки. Меня же обуревали противоречивые идеи. Стоит оно того или нет? Я же обещала себе быть осторожной… А к Рииг всё!

— Я могу задать вопрос? — Я повернулась к мужчине и виновато улыбнулась, но моя грубость его, похоже, не задела. Во всяком случае, глаза у него были весёлые.

— А че б не спросить? — простодушно ответил гном.

— А кто такие вуморты?

— А ты не знаешь? — изумился мужчина, — Значит, издалека ты…

Я лишь напряжённо пожала плечами и утомлённо помассировала виски. Просто, Рииг тебя дери, расскажи! Без вопросов! Брон, испугавшись, что единственная возможная собеседница готова сорваться с крючка, спохватился и начал рассказ:

— Вуморты — это водяные духи. Они богаты и селятся под водой в своих домах из тины. У них, если исхитриться, можно получить милостыню.

— Милостыню?

— Ага! В нашем краю, — он показательно, обвёл пространство вокруг себя, — верят, что эти духи могут одарить сокровищами или прекрасной скотиной. Иногда, когда свезёт, они меняют утонувшую вещь на золотую.

— Безвозмездно, что ли?

— Тут только скисшие сливки бесплатно, за все остальное нужно платить. — Брон с досадой хлопнул в ладоши, и заговорчески понизив голос, продолжил, — а если вуморта ты разозлишь — от него ты не сбежишь.

Я ухмыльнулась на эту внезапную рифму, и гном, видимо, остался доволен моей реакцией.

— Эти водяные путают сети, топят лодки, насылают водяницу по всему телу и утаскивают девиц за ноги под воду. Отпугнуть их можно дохлой рыбой.

Этим кого хочешь отпугнуть можно.

— Ну а почему меня все за вуморта принимают?

— Но оно-то не удивительно. Водяные девки, то писанные крали. — Он подмигнул мне. — Высокие, ладные, с молочной кожей и вороной гривой. Таких волос во всей Лесной Долине не сыщешь.

Значит, красавицы, да? К щекам припал жар от довольствия собой. Третья пассажирка зловредно заворчала.

— В полнолунии их можно встретить на берегах, где они нагие расчёсывают свои смоляные косы.

— Довольно «романтическая» сказка. — Отметила я двусмысленно.

— Та да! Наши мужики говорят, что такую, завалив и умереть потом не жалко. — Блондин загоготал, держась за бока.

Я раздосадовано, скривилась, а в углу телеги раздался уже знакомый ядовитый хмык.

Всю оставшуюся дорогу я жалела, что не прикусила язык — Брон говорил, как воду лил. Все подробности его холостяцкой жизни были выложены в деталях, замечаниями и пояснениями.

— Не те девки сейчас пошли, — скорбно заявляет гном, — им только гроши, да хозяйство важны…

Хозяйство. Хозяйство. Хозяйство. Нет, Лена, это точно о курочках с коровками.

— Где те девушки, которым всё равно богач ты или нет, есть у тебя воз с конём или нет. А ещё читают книги о любви…

— Не те парни сейчас пошли, им только внешность да гроши важны. Где те мужчины, которым всё равно красавица ты или нет, нищая ты или нет? — И зачем я с ним вступаю в полемику? Потому что он меня уже достал.

— Женщина должна быть духовной, а не думать о деньгах. — С вызовом выдал Брон. — Вы должны беречь домашний очаг.

— Ну а мужчина должен тогда обеспечивать её?

— Кого?

— Свою женщину, — ухмылка так и готова сорваться с моих губ.

— Она не должна требовать многого от мужчины. Только то, что в его силах.

Сидевшая рядом с нами пожилая гномка, подарила ему не слишком одобряющий взгляд.

— Ну конечно. Обычно так оправдываются бездельники: живи моими чувствами, ешь мои улыбки, одевайся в мои объятия и заштопывай дырявые носки.

— Ты неправа! — Белокурый уже открыл рот, чтобы с жаром начать новую тираду, но его перебила старушка.

— Правду девка говорит. — Её стальной голос заставил мужчину вздрогнуть. — Развелось вас тунеядцев.

Я широко улыбнулась и елейно посмотрела на белобрысого.

— А ты, девка, — Тут обратилась ко мне бабуля, — Ты не думай, дураки везде есть, но ладных мужиков больше.

Она хмыкнула и важно покачала головой.

— Да, конечно. — Покорно ответила я и гномка…

— Через минут десять уже будет видно Глушек. — Свистяще осведомил возница, тем самым прекратив начинавшийся спор.

Брон посмотрел на гномку, с большой опаской, словно она вот-вот на него кинется, а на меня с обидой и отвернулся в противоположную сторону.

Въезд в Глушек был как на картинке: крепкие расписанные деревянные ворота, цветочные клумбы вдоль дороги и ряды торговых палаточек и неискренне лыбящихся торгашей. Не хватало только таблички «Добро пожаловать».

Первым из телеги, не прощаясь, выпрыгнул Бром. Следующим, около стихийного рынка, вышла женщина, на прощанье она осмотрела меня, поджав губы, и всё же кивнула. Я ответила улыбкой.

Когда телега остановилась у неприглядного вида здания, я повернулась к вознице с немым вопросом. Вывеска гласила: «Красномордый Пьяница».

— Вот, девушка, самый приличный постоялый двор.

— Неужели? — Мёртвым голосом переспросила я.

— К сожалению, — Жалостливо ответил мужчина и пришпорил лошадь.

Дома в Глушек, которые я успела рассмотреть, были двухэтажными, тёмными и неприветливыми, но вот это поражало все ожидания: красно-бурое строение с облупившейся краской на стенах, перекошенным забором и кричаще — вызывающей вывеской. В воздухе пахло плохой пищей, и такой запах, обычно, витал у дешёвых кафешек, где непонятно из чего сделано мясо и давно ли оно перестало мяукать. Благоухание было едким, отталкивающим и резало по ноздрям. Еле пробивающийся свет через залапанные стекла, только обостряют негативное впечатление от этого увеселительного заведения.

Я поморщилась.

Поразительно, как в этом месте люди могут пить или есть, у меня с моим плачевным положением, тут даже повеситься не возникнет желания. Рииг, но у меня нет времени и придётся довольствоваться этим.

Внутри было не лучше: полинявшие стены были прикрыть не самыми удачными картинами девиц, разной степени обнажённости, намекая на обычные контингент заведения. Ветхая мебель держалась лишь на честном слове, и похоже, чинилась не всегда в трезвом состоянии и с помощью предназначенных для этого инструментов. Как диковинный оплот перфекционизма, на барной стойке все стаканы и бокалы были выстроены в цветовой гамме.

Если без придирок, тот тут не мерзко и даже почти не печально, но неприятное чувство «не по себе» так и скручивало желудок.

Владельцем «гостиницы» оказался человек: высокая, худощава женщина, со спутанными морковными волосами, одетая в вызывающее все-на-показ зелёное платье. На её щеках алел нездоровый румянец. Она общалась со мной с жеманной улыбочкой, и без проблем нашла комнату. «Мои покои» были самыми дальними, где из квадратных, еле державшихся окон, прекрасно видно пустынную улицу.

Я запрокинула голову и расслабленно насладилась тишиной. Уже неделю нахожусь в напряжении, словно под бетонной плитой. Всё о чем я думала: времени нет, я опережаю их всего на два дня. Нужно торопиться, но сейчас лучше поесть.

Закинув вещи, я вернулась в главный зал. Времени нет, я опережаю их всего на два дня и нужно торопиться.

За столами было всего трое пьяных бедолаг, которые не обращали ни на что внимания и я присела за барную стойку. Из кухни или кладовки напротив, вышла, точнее, выплыла хозяйка. Она выглядела приветливо, но знакомый блеск в мутных голубых глазах заставил напрячься — та ещё лиса.

— И чего такая красавица забыла в этой дыре? — Не голос, а мёд. — Тебе, может, клиента, да? Так вот, щас, разбужу, погоди.

Я сжала челюсти, но одёрнув себя, попыталась изобразить смущение.

— Нет, — я поборола злость и застенчиво потупила глазки, — Мне еды, маковой росинки не было с утра.

— Ж-а-аль, — лениво протянула рыжеволосая, — такая красотка вмиг бы подняла авторитет моего двора.

Твоему «двору» уже ничего не поможет, но вслух быстро затараторила:

— Нет-нет, что вы! Мне только еды…

— Пшеничная каша и компот, сойдёт?

— Да, конечно.

Женщина с неохотой отошла в другое помещение и вернулась с дымящейся тарелкой и небольшим стаканом. Все выглядело не так уж и плохо, но я не торопилась. Набрав ложкой немного каши, незаметно принюхалась: перец, лавровый лист и чеснок. Хм. На вкус тоже не чувствовалось ничего лишнего, и я с облегчением, принялась набивать желудок.

Рядом раздался смешок, и я вскинула голову. Хозяйка, облокотившись на деревянную стойку, не сводила с меня глаз, на губах появилась ледяная ухмылка. Раскусила.

— Куда едешь, милочка?

— К бабуле. — Я была вежлива, но в моей голосе было предупреждение.

— И где же она живёт? — В сладкой речи появилась сталь.

— В Озёрном.

— Ох, — голубоглазая медленно постукивала ногтями по дереву, — Одна и так далеко…

— Я не из «обычных».

— Вижу. — Она метнула взгляд на мою забинтованную правую руку и её, словно вновь обожгло. Захотелось спрятать её за спиной, но я выдержала и, откинувшись на стул, небрежно кивнула ей.

Она посмотрела на меня с вызовом. Но тут ей пришлось отвлечься на обратившегося к ней пьянице:

— Эй, Савва! — Неотчётливо буркнул неопрятный мужчина. — Мне ещё медовухи!

— Я в долг давать не буду! — Гаркнула рыжеволосая.

— Э-э-э, ну че ты!

Воспользовавшись моментом, я буркнула благодарности и заспешила в свою комнату. Там, расстелив поверх кровати своё дорожное одеяло, провалилась в сон, только моя спина коснулась мягкого матраса. Засыпая, где-то на затворках сознания, проплыла мысль, что я не спросила про возниц.

Пробуждение было не из мягких: кто-то основательно решил вытряхнуть из меня весь дух и что-то рокотал на ухо. Я взвыла, когда больная рука ударилась об перила и зашипела.

— Ну наконец-то! — В тусклом свете ещё не вставшего солнца, я узнала хозяйку трактира.

— Что? Что происходит? — Я раздражённо потёрла глаза.

— По твою шкуру через час придут, травница.

Я замерла и испуганно уставилась на неё. Откуда, Рииг её возьми, она узнала?

— Я же не дура. — Прищурилась она. — Да и пьяный охранник обмолвился, что объявили награду на поимку девки-вуморта и хитрой травницы-отравительницы по совместительству.

— Хочешь меня сдать? — Мне пришлось постараться, чтобы голос звучал уверенно.

— Нет. — Решительно отрезала рыжеволосая. — Я спасаю твою шкуру, так что пошевеливай своей задницей и мчи к воротам, первая телега отходит через десять минут.

Я молниеносно начала запихивать вещи в сумку, не обращая внимание на вновь разнывшуюся руку. Чёрт, я даже на день их не опережаю. Пусть горят, синим пламенем эти Труда и Халвен. Ублюдки.

— Через окно лезь. — Женщина махнула рукой и заносчиво пояснила, — Так я смогу объяснить, как ты сбежала.

— Зачем ты мне помогаешь?

— Я не люблю гномов, — она выдержала паузу и подмигнув, продолжила, — и люблю Рииг.

Из декольте она приподняла знакомы красный камешек.

— Спасибо — искренне сказала я.

Женщина добродушно улыбнулась:

— Прощай и береги себя, — а затем, развернувшись, тихо вышла.

— Первое впечатление обманчиво, да? — прошептала я пустой комнате и выпрыгнула в окно.

Горькая жидкость обожгла язык и меня почти вывернуло, но позволять себе такую роскошь нельзя. Обезболивающего из зверобоя и полыни осталось на дне, а рука даже близко не зажила.

Я покинули Глушек, когда ещё не рассвело и понурый возница сообщил, что будет делать крюк через две мелкие деревни для набора людей. По своей дурости и чрезмерной сонливости, я проспала запланированные остановки и изнывала от боли следующие сутки. И сейчас, наконец, извозчик надумал дать отдохнуть лошадям и пассажирам.

Я осторожно разбинтовала раненую руку и в недовольстве поджала губы: красная, обожжённая по локоть кожа ныла, но уже кое-где начала розоветь. Кисть с трудом, но по немного разрабатывалась. С медицинскими возможностями моего мира, заживление можно было ускорить вплоть до месяца, и главное, убрать постоянную режущую боль. Но в Валараме, увы, не было ни морфина, ни новокаина, ни раствора глюкозы, как только обошлось без ожогового шока. Здесь моим лечением были: чёрная бузина, зверобой, кора дуба и молитвы к Рииг.

Во рту продолжало зудеть, и я отпила глоток своего драгоценного чая. Запасы еды, денег и медикаментов истощались пугающе быстро. Из-за недееспособной руки мои знахарские возможности были на нуле, а вместе с ними и вероятность заработка. «Ты в заднице!» — охарактеризовала бы Мика моё сегодняшнее положения. Да, точнее, и не скажешь.

Сколько же недель я в дороге? Всего полторы недели, как я покинула Красный Лист и первых по-настоящему добрых ко мне… существ. А казалось, что прошла вечность.

Пока я обрабатывала рану, воспоминания плавно текли в моей голове.

Первые обрывки памяти были составлены из страданий в моей тёмной комнате. В голове был туман, но тело горело и рука, словно опущена в лаву, доводила до агонии и хрипов, из-за боли я периодически теряла сознание.

В бреду мне виделась семья: мама недовольно бурчала, сводя брови в раздражении и отчитывая меня за неосторожность, а папа же сочувственно гладил по плечу. Я отчётливо помню, как будто это въелось в меня, что странная женщина стояла у ног и просто смотрела. Её красивое лицо было из камня, и только в синих глазах бушевало пламя. Тогда я подумала, что смерть пришла за мной, но моргнув, я увидела только Тиву. Заплаканная женщина смазывала меня чем-то дурно пахнущим, и каждый раз теряя сознание, я отмечала, что вместо цветков Поуса, нужно было положить зверобой…

Отдавать себе отчёт и сносно мыслить, я смогла лишь через несколько дней. Землистое лицо Тивы и её припухшие глаза снятся мне каждую ночь, я у неё в неоплатном долгу за спасение жизни. Она обхаживала меня все недели, которые я не могла нормально есть, ходить и даже говорить. А бедняжка Укко… Он страдал вместе со мной.

Восстанавливалась я долго и плохо — Тива, по незнание лечила меня не тем. А когда я смогла исправить её, правая рука, которой, не отдавая себе отчет, оттолкнула горящую балку, была самой воспалённой и я опасалась, что дальше могу остаться и без неё. Но спасибо Рииг, не так страшен черт, как я думала и у меня получилось её немного «починить». Хотя способность делать что-то ею была почти утрачена. Надеюсь не навсегда…

Свою боль и переживания я продолжала «запивать» чаем, постоянно экспериментируя с различными добавками.

В фильмах и литературе часто описывают поворотные часы, когда жизнь проносится перед глазами. Я не верила в это до того злополучного дня. В тот момент, когда я чётко осознала, что со мной произошло и по чьей вине, во мне открылось второе дыхания, и я пообещала себе — сделаю все, что в моих силах, чтобы жить. Хотя бы назло одной змее.

Так, мы и познакомились со Старостой: я представилась, а он сообщил неутешительные новости. Обычного роста для гнома, представительный шатен с сединой, слегка тронувшей виски, был вежлив и сострадателен, несмотря на все, он обещал, что больше проблем в деревне у меня не возникнет. Я лишь улыбнулась, зная, что это не в его силах. Домочадцы старались подбадривать меня и всячески утешать, но напряжение и тревогу охватившую их было видно в непроизвольных жестах и глазах. На все мои конкретные вопросы они «разводили воду» и отшучивались.

Всё вскрылась, когда я смогла самостоятельно передвигаться и не была так уж бессильна.

— Всё хуже, чем мы думали… — За полночь, около кухни, за закрытой дверью услышала я усталый голос Старосты. Вовремя мне захотелось пить.

— Насколько? — Серьёзно спросил Вайкей.

— По слухам, Труда, отправила птицу своему зятю, а он не последний человек в Лесной Долине.

— И что именно она хочет наплести?

— Ты что её не знаешь? — Огрызнулся староста. — Отравительница, лихой вуморт, опасаться и не пускать никуда. Возможно, предложат плату за поимку.

Я обессилено, прижалась к стене. Нет, ну точно нужно было Халвена отравить. Хотя бы было за что страдать.

— И мы не можем ничего сделать? — Сдавленный, тусклый голос Тивы отдался резью в сердце.

— Дело в том, что ничего! — Раздался грохот, наверное, Халвен стукнул по столу. — Разве держать её в поле зрения и оберегать. Но не очень у нас вышло.

— Да и проблем не оберёмся мы из-за этого. — Сухо добавил Староста.

— Ты предлагаешь бросить её на растерзание Труде? — Возмутилась русоволосая. — Так нельзя!

— Да знаю, что нельзя. Но лучше бы ей, вообще, из Лесной Долины бежать. Эта волочайка ей жизни не даст.

— Куда она раненая такая поедет? — В голосе Тивы чувствовались слёзы. — Она беспомощна, как ягнёнок…

— Успокойся, милая, мы что-то да придумаем. — Утешал её Вайкей.

Дальше я не слушала, а вернулась в свою комнату и собрала пожитки. Грамота, накопленные деньги, одежда, нужные припарки и заварка для моего особого чая, были аккуратно утрамбованы в добротный мешок, купленный на ярмарке. Времени было много — возница отъезжает на рассвете, так что я не торопилась.

Я привела в порядок вещи, которые не брала с собой и принялась писать прощальное письмо. Я вылила все, что у меня было на душе: мои благодарности Тиве, Вайкею, Старосте и Яриме, пожелала им всех благ и процветания. Лично Яриме — найти достойную девушку, а не убиваться за дылдой мной. И приписала, что оставляю Тиве травнические книги и, надеюсь, что они ей пригодятся. Слез не было, а только странное чувство пустоты.

С тоской окинув моё пристанище, тихонько, никем незамеченная, ушла навсегда.

Медленно идя по улочкам, почти родной деревни, я думала о том, как бы сложилась моя жизнь, «упади» где-то в другом месте. Меня бы там сразу как ведьму сожгли? Или чуточку подождали?

Так же я не попрощалась с одним важным для меня валарамцем, но я знала, что он ещё меня нагонит:

— И, даже пока не скажешь, расщеколда? — Раздался знакомый бранчливый голос.

— Да, надоел ты мне. Хоть вздохну спокойно.

— Ишь, какая! — Заворчал вигт. — Ничего-ничего. Поймёшь свою утрату, все свои серые глазища выплачешь от горя.

— А я чайка своего выпью. — Притворно весело отвечаю я, но горько улыбаясь.

Потом несколько минут мы шли молча, наслаждаясь последним временем вместе.

— Не зря ты шишигу встретила… — Тихо сказал Укко.

— Ты знал? — Не удивляясь спросила я, давно понимая, что от вигта ничего не скрыть.

— Да, когда ты перепуганная без штанов выскочила, от тебя её тиной за версту несло.

— И ты не сказал? — Возмутилась.

— Тина или трава, особо разницы не заметно. — Гаденько хихикнул домовой.

— И это наш последний разговор. Да, мы в своём репертуаре. — Вздохнула я и посмотрела на Укко. Он выглядел расстроенным и на душе кошки заскребли.

— Я дам тебе советы, а ты не пренебрегай ими и помни.

— Хорошо.

Вигт в мгновение превратился в серьёзного наставника.

— Я много сказать не могу из-за договора. — Укко раздражённо топнул ногой. — У возницы расспросишь о близлежащих деревнях. Избегай крупных городов, там тебя найдут быстрее, а останавливайся в захудалых местах.

— Понятно. — Я кивнула головой.

— У тебя дней пять в запасе, пока птица долетит. Но если погоня нагонит, не иди дорогами, передвигайся через лес…

— Через лес?! — Неверяще перебила я Укко, — чтобы меня там шишига какая сожрала?

— Тьфу, на тебя! — Озлобился вигт. — Не перебивай, упырица! Тебя там все испугаются, та шишига и то краше сейчас.

— Прости… — Обиженно буркнула я. Не такая я уж и страшная, брови и ресницы почти отросли.

Он злобно блеснул на меня глазами, но продолжил:

— Пусть при себе всегда будут сливки, мёд и хлеб. Если совсем худо, пусть хоть что-то одно.

Я вопросительно подняла бровь, сохраняя смиренное молчание.

— С лесными существами пригодиться, особенно с выскорем, дашь на откуп. А с гномами и людьми тебя и золото не спасёт.

— Боюсь спросить, что такое выскорь. — Вот нехорошее у меня предчувствие…

— Злой лесной дух, похож на страшный пень с зубищами в твою ладонь.

— Просто прекрасно. — Сквозь зубы ответила я. — Чего ещё у вас водится?

— Много чего. — Насмешливо сообщает вигт. — И да, альтов не бойся.

Я с отчаянием посмотрела на Укко.

— Ну и рожа у тебя сейчас, краше в гроб кладут. — Издевался вигт. — Альтов ты ни с кем не спутаешь: страшные, но благородные — девок не трогают.

— Вообще? — Конечно, другая бы зацепилась за «страшные», но женщина во мне отметила — «благородные».

— Ну, без их позволения, если ты об этом… — На губах домового, впервые расплылась грязная улыбочка. И хихикнул он тоже довольно двусмысленно.

— Я не об этом! — Я закатила глаза.

— Ну да, конечно. — Отмахнулся Укко. — Так вот, не тронут тебя, пока не попросишь…

Я почти зарычала.

— Ну, точно шишига… — Вновь подколол вигт. — Так вот, на альтов не обращай внимания.

— Почему? — Хрипло спросила я.

— Шутки шутить любят. Мол, они единственные кто человечину жрут.

Шалунишки, блин.

— Но я говорю, ты не бойся! Вы слишком жёсткие для них. Плюс ты вылитый вуморт, а они с ними не связываются.

— Так, Вуморт или Шишига, домовой?

— Разницы то на напёрсток не соберёшь. — Отвечает Укко. — И ещё один совет.

— Да?

— Столицу обогни, там тебя не пропустят, и останавливайся лишь в Мáльвинках. Там и от Речного Края рукой подать.

— Хорошо. — Я кивнула.

— Пойдёшь через лес, там соберёшь Ночного Королька, сделаешь припарки. Вылечат твою руку, и глазом не успеешь моргнуть.

— Там тоже кто-то водится? — Жалостливо спрашиваю я.

— Ой, да там только Мальвы.

— Мммм. — Я многозначительно промолчала, а вигт посерьезнел и нахмурился. — Подробнее не расскажешь?

— Таких видеть нужно.

Мы уже давно прошли милые домики, главную площадь и злополучную таверну. Вот виднелась телега с закутанным в плащ возницей и тремя пассажирами. Я остановились в десятке метров и смолкла. А Укко же как-то весь подобрался, напрягся и сухо выдавил:

— Я буду скучать, девка…

— И я… — Мой голос дрогнул.

— Ты, это, береги себя.

— Конечно.

— И не рюмсай почём зря.

— И ты за мной в подушку не плачь. — Из глаз потекли слёзы, но я через силу улыбнулась.

— Советы мои помни и не бойся. Не зря ж ты страшная как шишига.

Прежде чем исчезнуть он подарил мне, мною так любимую, пакостную улыбку. Я же, вытерев здоровой рукой слёзы, направилась к телеге, так и не обернувшись, чтобы в последний раз взглянуть на Красный Лист.

Из воспоминаний выдернула упавшая на меня тень — напротив стояли двое мужчин, людей. Лысоватый сально улыбался и разглядывал меня мутными чёрными глазами. А у русого с грязными волосами и заячьей губой, был просто бешеный взгляд. Одеты они были плохо: в грязные рубахи, давно забывшие стирку и такие же штаны. У лысого одна штанина была дырявой и от обоих здорово разило перегаром.

— Куда едешь, краля? — Грубо спросил тот, что был с дыркой на брюках.

Я не ответила. Откуда они вообще взялись?!

— Неразговорчива, да? — Скрипуче сказал с заячьей губой.

— А то! Ещё та цаца! — Зыкнул второй.

Я вновь промолчала, но внутренне вся подобралась.

— Через минуту отъезжаем. — Резко крикнул извозчик.

— Да ладно, ну её. Ещё в дороге наговоримся — Русоволосый подмигнул мне и, хлопнув друга по плечу, направился к телеге.

Левую ладонь обдало теплом, раскрыв её, я уставилась на необычно яркий амулет. Алый камень почти горел, и это означало, лишь: «Жди беды».

Только этого мне не хватало.

Неясные знаки свыше — ты их либо принимаешь, либо нет. И в этот раз предупреждение талисмана я не стала игнорировать. Лучше перестраховаться, чем снова собирать себя по частям.

Пока все заспешили к повозке, я аккуратно, но быстро двинулась в обратную от неё сторону — к густым деревьям. Пересекая скорым шагом поляну между дорогой и кромкой леса, я постоянно оборачивалась, чтобы проверить — не последовал ли кто за мной. Но к моей неудаче, извозчик обратил внимание на мою задержку и окрикнул, тем самым привлекая внимание тех двоих пьяниц. Выражение их лиц из-за расстояния разглядеть было невозможно, но то что они вознамерились сойти с телеги было очевидным. И вместе с тревожным звоном я бросилась в лес.

Я, не щадя себя, неслась через него, прижимая больную руку к груди. Сбитое дыхание вместе со звенящим в ушах сердцем, оглушали. Я продиралась по прямой, но резко свернула на девяносто градусов, перед сгустившейся тёмной чащей. Из её зловещего моря, даже умаляя Рииг, я не выберусь.

Споткнувшись, я едва не рухнула на обожжённую конечность, и не желая рисковать, сбавила темп, даря себе краткую возможность для отдыха. Если продолжать в том же темпе, то через полчаса выбьюсь из сил, а случись опасная ситуация, от меня будет мало толку.

Проходя меж дубовых деревьев, я прислушивалась к каждому шороху, и старалась примечать любые детали. Изумрудные листья вот-вот начнут желтеть и утратят свою представительную роскошь. Может собрать немного коры?

— Нет, сейчас не до этого. — Я вслух отдёрнула себя и огляделась, пытаясь найти нужные знаки.

Если за мной и велась погоня, то она явно отстала и самое время определится с дальнейшим маршрутом. Так как я не забралась в самую чащу, всё ещё была возможность сориентироваться и вновь выйти к дороге. В Красном Листе, во время наших прогулок, меня этому научил Ярима. Все же добрый он мальчик.

Приметив мох на одном из деревьев, я двинулась по его направлению, так как забегала я, точно, с северной стороны. Отсчитав двести пять шагов, я ступила на луг. С этой части он оказался намного ближе к разбитому пути.

И тут, я моментально припала к земле — знакомая телега вывернула из-за поворота. Сердце ухнуло желудок, все же эти ублюдки меня ждали или пытались искать, иначе как бы я смогла обогнать их. Захотелось закричать не то от злости, не то от боли в руке, на которой я удачно распласталась. Глаза заслезились, но все же удалось рассмотреть всех пятерых пассажиров, включая тех убогих.

Я перекатилась на спину, раскинув руки и ноги в форме звёзды. Не зря я прислушалась к предупреждению, но что делать дальше? Следующая деревня Веронки, в двух-трёх часах своим ходом, а за ней уже столица. По плану я намеревалась заночевать в Веронках и сразу свернуть к Мáльвинки, но кто знал, что все осложнится. В любом случае до деревни я доберусь только к ночи, так что буду идти до первых сумерек — заночую и направлюсь дальше.

Двигаясь в тени деревьев, я не отходила далеко от поляны — она была моим ориентиром. С закатом я зашла чуть глубже в лес и выбрала место для ночёвки. Насобирав сушняка, развела огонь в удачно попавшемся высушенном пне — Вайкей, говорил, что так он будет гореть всю ночь, грея и освещая пространство.

Под треск костра, я засыпала с мыслями: «За что мне всё это?»

Я брела в темноте навстречу яркому дверному проёму. За ним стоял огромный прямоугольный мраморный стол, накрытый золотой скатертью и длинной дорожкой из красных свечей. Он ломился от всевозможной еды: птица, экзотические фрукты, зелень, диковинная рыба, разноцветные бутыли с напитками. Пир на весь мир.

Тут, как от щелчка, зажглись свечки, и на противоположном конце, появилась женщина в чёрном платье:

— Присаживайся. — Вежливо приказал мелодичный голос. У его обладательницы были резкие, но утончённые черты лица: острые впалые скулы, красиво очерченные тонкие губы и прямой, небольшой нос. Медные волосы, отдававшие золотом, были подобраны в простую высокую причёску, оттеняли большие, неземные синие глаза.

Не сводя восхищенного взгляда с женщины, я медленно присела за стол. И нахмурилась от того, как «невдумчиво» это произошло, словно под гипнозом.

— У тебя красивый камень. — Сделала комплимент она, и немного наклонила голову влево.

— Да, спасибо. — Сухо поблагодарила я, ощущая натугу во всем теле. И как только она его разглядела?

Все очень странно. Опасная ситуация, Лена, но почему амулет молчит?

Женщина усмехнулась и медленно провела по своему огромному золотому ожерелью. Изящная ладонь водила по нитям из ярких драгоценных камней, спускающимся вниз по груди. Она словно ждала от меня что-то…

— У Вас роскошное колье… — Неуверенно сказала я и не соврала же.

— Благодарю. — Довольно промурлыкали мне в ответ, продолжая завораживать синевой своих глаз.

Я робко улыбнулась, понимая, что приняла участие в каком-то ритуале.

— Но, что же ты делаешь? — Спросила женщина мягко, но её янтарные глаза метали молнии. — Что же ты делаешь, Елена?

— Откуда Вы… — Меня остановили резким жестом ладони и воздух покинул лёгкие.

— Твоя жизнь моя, я в ответе за неё. — Медноволосая хищно сузила глаза, на это я нервно сглотнула. — И что же ты с ней собралась делать, глупый ребёнок? От тебя несёт отчаянием и…

Синеглазая поморщилась в отвращении:

— И нытьём!

Язык присох к небу, ответить хоть что-то было не в моих силах, но ей этого и не требовалось.

— Тебе дали второй шанс, а ты собралась и его пустить по ветру? Как и в прошлой жизни — видя трудности, ты поджимаешь хвост и окунаешься в жалость к себе? Нет у тебя, как вы люди это говорите… — Женщина запнулась и требовательно уставилась на меня.

— Мотивации? — Тихо предположила я, понемногу понимая, что происходит.

— Точно! — Она довольно улыбнулась и со сталью продолжила, — Мой гнев для тебя достаточная мотивация?

Я неохотно кивнула головой и посмотрела на неё.

— А чтобы твоя мать сделала, узнав, что ты собралась сдаться?

Я еле слышно буркнула ответ…

— Громче! — Скомандовала женщина.

— Выдала бы мне затрещин… — Неохотно повторила я и стыдливо перевела взгляд на стол.

— Почему, вам людям, постоянно приходится втолковывать о ценности жизни? — Она скорчила кислую мину. — Что мешает тебе счастливо существовать здесь?

— Преследования, поджоги? — С обидой возмутилась я.

— Тебя предупреждали! — Глаза женщины как будто почернели. — Никто не виноват в твоём непробиваемом невежестве.

— То, что это не мой мир и мне всё незнакомо и кажется диким? — Предприняла я, уже более слабую попытку защититься.

— А в том мире ты наслаждалась жизнью?

Я пождала губы, да неприятно, но она попала в самую точку. Я не наслаждалась, а прожигала её.

— Но здесь у меня одни проблемы. Там было спокойно и я не боялась, что меня схватят или сделают мне плохо.

— Твой мир не добрая милая сказочка, ты безусловно привыкла к былой рутине и комфорту. — Синеглазая скривилась. — Но сейчас ты словно попала в горный ручей событий, а не идёшь по иссушенной пустыни. Ты должна чувствовать себя живой.

— И из-за этого ручья я вся изранена и чувствую себя не первой свежести. И комфорта действительно не хватает. Меня доводят до исступления отсталость Валарама.

— Для тебя сейчас всё в чёрном цвете, но это не значит, что стоит складывать свои лапки и сдаваться. — Женщина провела рукой по столу, разглаживая скатерть. — У тебя больше не будет в запасе волшебных шансов. Прими этот и смирись с тем, что ты не вернёшься.

— Но это не счастливый билетик. — Возразила я.

— Пустяки. И тут и там, некоторым суждено умереть, так и не познав радости, или жизнь их одна сплошная боль и тьма. — Фыркнула синеглазая. — А тебе дан ещё один шанс и дар, которые ты не используешь с умом. И как ты смеешь ныть?

— Но я слабачка. — Я нервно сглотнула. — И в итоге не выдержу и сдамся.

— Твоё право. — Богиня закатила глаза. — Могу тебя уверить — за твоими трудностями всегда будет удача, если ты этого захочешь. Лучше настрадаться поначалу и жить счастливо потом.

Я промолчала и уставилась в тарелку. Стоит ли бороться дальше? Хотя бы назло Труде — да.

— Обещаете? — Я сжала алый камень в ладони.

— Что? — Переспросила синеглазая, прожигая взглядом.

— Что у меня всё будет хорошо, госпожа Рииг? — Лукаво спрашиваю я у богини, а внутри появляется надежда.

— Поняла, кто я? — Рииг расплылась в улыбке. — Люблю я наглых девчонок, так что да — обещаю. Но помогать буду столько сколько положено.

Я кивнула и добавила:

— А говорили, что Вы старуха.

— Ой, эти безголовые жрецы… — Женщина закатила глаза. — Но у нас не осталось времени на светские беседы, и ты мне надоела.

— Но у меня осталось столько вопросов! — Всполошилась я.

— Да-да. — Рииг махнула на меня рукой. — Задашь своему отражению.

Она внезапно появилась около меня и положила ладони на плечи.

— Зайдёшь в Веронки на рынок, — Она задумчиво прикусила губу. — Первый ряд, восьмой прилавок с синей вывеской. Купишь там мёда и оставишь три золотых.

Но это же почти все мои деньги! Я уже хотела взбунтоваться, но почувствовала, как ногти Рииг начали впиваться в меня и её глаза опасно сузились:

— Жадничаешь? — Спросила она с интонацией гопника и как-то опять страшно стало.

— Нет-нет. — Я замотала головой как пойманный на шалости ребятёнок.

— Смотри мне. — Она легонько хлопнула меня по лбу и я… очнулась.

Земля все ещё была промозглой, а солнце только-только собиралось рассветать. По лесу разносились первые отголоски ранних птиц. Смотря на мой тлеющий костёр, я спросила сама у себя: «Неужели я пойду в Веронки за мёдом?»

Я ощущала себя девочкой Элли из Канзаса, не хватало только верного пёсика Тотошки. Вышагивая по мощённой каменной дороге, словно она была из жёлтого кирпича, размышляла, какую сказку написали бы обо мне? Авария, вызванная злой змеёй Трудой, перенесла бренное тело Лены-без-Тотошки, через непроходимые пустыню и горы. Но добрая волшебница Укко направила бедолагу в уютнейший Мёртвый Лес. Но, вообще, она метила прямо на голову Труды и её муженька, надеясь, что расщеколда раздавит их, но это читайте в следующем выпуске!

Ах, эти сладкие мечты, но в реальности я заблудилась. Где рынок в этом городе?

Поблуждав ещё минут двадцать, я все же решилась спросить дорогу.

Подойдя, к полненькой румяной девушке, я вежливо спросила:

— Не подскажите где здесь рынок?

— Вам ещё с десять минут шагать по прямой. — С участием ответила гномка и задорно улыбнулась. — Приезжая?

— Нет, давно не была здесь. Спасибо!

Что ж они все такие любопытные? В Валараме, что нет поговорок про «нос» и «индюка»?

Прибавив скорости, я направилась дальше по своей «кирпичной дорожке». Веронки разительно отличался от захудалых деревень, в которых я ранее останавливалась или проезжала. Это был огромный, красивый и ухоженный город и от его видов перехватывало дыхание.

Дома были большими, покрытыми тёмно-коричневой черепицей, украшенные красными и синими узорами, словно глазурь на тортах — вылитые пряничные домики. Людей и гномов на улицах было много, но они, не обращая внимания на меня, спешили по своим делам. Здесь я почему-то чувствовала, что могу дышать полной грудью и передохнуть. А если бы я «упала» здесь? Как бы развернулась моя жизнь? Мне нравилась эта атмосфера волшебства и в то же время безразличия, словно я вновь оказалась в мегаполисе прежнего мира. Там никому не было до меня дела…

Ах да, тут ещё было довольно много всадников и повозок. Нужно следить, чтобы не затоптали.

За всю дорогу я увидел множество магазинов, мастерских, палаток с едой и столовых, но рынок был поистине впечатляющим. Это не стихийное действие, а организованные ряды с многочисленными зазывающими вывесками, тянувшиеся дальше, чем я могла рассмотреть а гул, и крики прямо оглушали.

Так, первый ряд и синяя вывеска?

Пока я искала нужный прилавок, внимание разбегалось в разные стороны: товаров было бесчисленное множество, и многие из них я даже, не знала и видела впервые. Странная посуда из матового стекла, украшения от которых у меня, неискушённой, загорались глаза и хотелось купить вон то кольцо, а к нему серёжки и подвеску. Зачем? Просто так.

Я тряхнула головой, сгоняя наваждение, но вновь утонула, уже разглядывая одежду…

С горем по полам, и потратив больше времени, чем я рассчитывала, остановилась напротив опрятного, но потрёпанного прилавка. Вывеска гласила: «Лакомства и щедрости».

— Девушка, что вам? Вам что-то подсказать? — С энтузиазмом спросил седоватый продавец.

— Эмм… — Я с жалостью посмотрела на скудный ассортимент: странные конфеты, совсем уж детские браслеты и пара сладких настоек от кашля. — Мёд? У вас есть мёд?

— Конечно! А вам какой?

— Любой. — Я пожала плечами.

— Точно? — Мужчина задумчиво помассировал покрывшейся сединой подбородок и достал из-за прилавка не большую янтарную банку: — Вот, из весенних запасов: сладкий и терпкий. С вас сребреник.

Махнув головой, я полезла во внутренний карман за золотыми.

— Может, вам, ещё что-то нужно?

— А, нет, подождите секунду. — Третий золотой все выскальзывал из пальцев и никак не хотел доставаться. Заминка получилась продолжительной: мужчина успел меня осмотреть, аж из-за прилавка высунулся, и он сделал свои выводы.

— Девушка, а может, у вас и денег нет? — Карие глаза смотрели на меня с подозрением.

— Да, есть у меня они. — Возмутилась я и нахмурилась, да что за чёрт с этими монетами! Нужно купить нормальный кошелёк!

— Хотите, сброшу цену? Временя сейчас такие… — Теперь на меня посмотрели с жалостью.

— Ага, — Я делано улыбнулась, и положила на прилавок монеты и забрала банку. Мужчина удивлённо открыл рот и застыл. — Спасибо.

Я быстро ретировалась, задетая осознанием того, что выгляжу хуже, чем думала. Но, хоть «девушка» во мне не умерла! Ничего-ничего, только в Речном Крае окажусь, так устрою себе СПА — неделю буду кремами натираться, да волосы в отварах полоскать!

Направляясь вглубь рынка, я раздумывала, что мне теперь делать с этим мёдом и одним золотым в кармане? Да и пора уходить, ведь Укко говорил избегать больших городов… Но любопытство съедало, хотя бы пройтись ещё немного по местным «аптекам» и посмотрю, чем лечат в Веронках. И поддавшись «профессиональной издержке» я пустилась в тур по здешним травникам и знахарям.

На первый взгляд отличий в искусстве «этих» и «тех» можно было насчитать вагон и целую тележку, но если присмотреться — здесь развод и только. За час хождения туда-сюда, мне попался лишь один прилавок с более или менее приличным товаром, но и то не «сливки». Все что-то хитрили и мудрили, лишь бы продать по дороже.

К привычным рецептам мази или припарки, добавляли ещё один компонент, который менял цвет или запах, и называли это: «Чудо-средство от всего!», «За один глоток долой простуду», «Помажешь и бабушка ягодка опять». И грех и смех.

Один горе «целитель», был настолько наглым и бесстыдным, что все во мне возмутилось. Это невысокий напудренный гном, не церемонясь втирал наивным бабушкам и просто отчаявшимся, что его чудо-варево спасёт от всех проблем ведь там, в составе могучая заморская трава Маукас! Мне захотелось ударить этого лжеца, всё, что делают эти цветочки, так придают конфетный вкус и успокаивают так, что разъярённое дикое животное будет безразлично лежать напротив охотника с топором.

«Чай» выпить я забыла, так что находилась в праведном гневе «честной травницы».

— Вот у меня внучек все с горлышком мучается, а он маленький так хнычет. — Доверчиво рассказывает старушка с розовым платочком вокруг шеи, — Поможет?

— Конечно! — Авторитарно заявляет мордоворот. — Но нужно принимать несколько месяцев! А это три бутылки, но не волнуйтесь! У нас как раз специальное предложение: три бутылки по цене двух.

Можно подумать, что я вновь очутилась в своём мире, где так же разводят «беззащитных». Но там я всегда отмалчивалась, а тут?

Бабулька только и ахнула, а моё терпение лопнуло.

— И чем, по-вашему, Маукас помогает?

— Он прямо таки исцеляет, девушка! — Продавец улыбнулся мне вовсе 32. — Только почувствуйте этот целебный аромат. Как, вам, этот букэ́т?

Он дал мне тёмную бутылку, поводил ладонью у горлышка, чтобы «букет» достиг меня. Рииг, дай мне сил не придушить его.

— Вы только принюхайтесь, девушка! — Он показательно громко втянул ноздрями воздух и наигранно издал «мычание удовольствия» — Я таки чувствую, как выздоравливаю.

— Да, — я сделала восхищенную моську, но через секунду отрезала, — Пахнет гнилым сеном, прям таки мёртвого на ноги поставит.

Продавец напрягся и у него дёрнулся висок, но улыбаться не перестал.

— К сожалению, таков запах целительного Маукаса. — Он развернулся к людям и с восторгом продолжил, — Но, чтобы вылечиться и не такое можно потерпеть.

Люди воодушевлённо закивали ему.

— Если вы хоть раз встречались с Маукасов, то знаете, что он пахнет не так. — Я в манере Укко улыбнулась продавцу, а тот аж вспотел.

— А вы знаете? — С вызовом спросил коротышка, — Девушка, что вы смуту наводите? А вы от конкурента?

— Конечно! Я же травница из столицы. — Люди с интересом посмотрели на меня. Гном же убивал взглядом, на это я лишь усмехнулась. — Так вот, правильно приготовленный Маукус пахнет карамелью.

— Но в составе-то и другие травы есть! — С нервным смешком пытался оправдаться и потряс бутыльком над собой.

— Нет, тут только испорченная вытяжка из старой травы. — Люди начали потихоньку возмущаться. — И да, Маукус это успокоительное, которое и коня успокоит, так что вам будет не до болезней.

Люди уже начали ощутимо бузить на торговца и я… сбежала. Немного погеройствовала и хватит.

— ЭЙ ТЫ! СТОЙ! ОБМАНЩИЦА! — Торгаш выскочил из-за своего прилавка и размахивая чем-то, направился ко мне. — ТЫ ЗАПЛАТИШЬ!

В этот момент, кто-то схватил меня за больную руку и втащил в толпу. Я взвыла и вырвала свою раненую конечность и готовилась прибить ***, схватившего меня.

— Извини, не знал! — Тот самый продавец мёда воровато огладывался. — Но нам надо спешить.

— С чего я должна куда-то идти за тобой. — Я пыталась говорить ровно, но голос так и дрожал от боли, на глаза навернулись слёзы.

— Тебя послала Рииг. — Мужчина сверкнул знакомым амулетом. — Я должен приютить тебя.

— Мне велели только купить мёд. — Я упиралась из-за боли, она вывела меня из равновесия.

— Тебе нужно вылечить руку и отдохнуть, до Леса Мальв так ты не доберёшься. — Голос мужчины был серьёзным и напряжённым.

— И что? — Я упёрлась и даже звуки «погони» и странные ловоды неизвестного мужика не заставят меня идти даль… — Че-е-ерт!

Пищала я, мотая левой рукой — амулет Рииг обжёг так сильно, что боль в раненой конечности померкла. И как-то необычно нагрелся красный камень… Словно меня ругали, а не предупреждали.

— Ты идёшь? — Мужчина ошалело посмотрел на меня.

— Я, — Оберег вновь обжёг и я затараторила: — Да! Да! Хоть на край света, черт ЕЁ подери!

— Я Римошта. — Он снова схватил меня за руку, но уже за здоровую и авторитарно повёл дальше. — Можешь называть меня Рим.

— Лена.

И мы направились прочь от рынка, а мне захотелось выкинуть кулон.

— Вот бери, — Рим придвинул ко мне небольшую баночку мази и свежие бинты. — Перевяжи руку, а то не час воспаление заработаешь.

— Спасибо. — Отказываться я не стала, так как тоже переживала за ожог — в тех полевых условиях, в которых была, как покинула Красный Лист, следить и ухаживать за раной проблематично, а после того, как я постоянно её травмировала, в заживлении появился регресс. Главное не занести инфекцию. — Вы мне не поможете развязать?

— Да, конечно. — Римошта, нагнулся над моей протянутой рукой и принялся аккуратно разбинтовывать её, а я смогла разглядеть его получше. Он был подтянутым и весьма привлекательным мужчиной лет за тридцать, хотя не знаю сколько может ему быть на самом деле. Он нахмурил густые брови, когда увидел мою руку — красная и воспалённая. — Хуже чем я думал.

— Вполне терпимо.

— Болит, наверное, ужасно? — Рим посмотрел на меня своими большими добрыми карими глазами.

— У меня было обезболивающее…

— Было?

— На дне осталось.

— Тц. — Мужчина придвинул свой стул поближе ко мне и присел и притопывая ногой, задумчиво произнёс. — Нужно будет докупить, но где достать хорошее…

— Я видела много травников и знахарей, но…

— Да они, скорее шарлатаны. — Римошта недовольно скривился, понимая куда я клоню. — Дурной у них товар, да и цену заламывают.

— Это точно. — Согласилась я и поморщилась, промывая рану оставшимся настоем из чёрной бузины. — Чёрт.

— Подуть? — С добродушной лукавостью предложил Рим.

— Хах, спасибо. — Я улыбнулась лишь уголками губ.

— Предплечье не сильно задето, а вот кисть пострадала прилично. — Подытожил мужчина, наблюдая за моими манипуляциями. — Как она работает?

— Да еле-еле. — Уныло ответила я и подвинула банку с мазью к нему. — Откройте, пожалуйста.

— Как так получилось? — Рим указал рукой на шею. — И вот тут?

— Я думала там не видно… — Я поджала губы и потрогала небольшой участок кожи. Там, она была немного шероховатой.

— Только если приглядеться. — Поспешил заверить меня мужчина. — Так что?

— Неудачная попытка самосожжения. — Не удержавшись от сарказма, ответила я.

— А ты остра на язык. — Рим усмехнулся и передал мне открытую банку.

— Наверное, за это я и поплатилась… — В нос ударил запах горицвета, зверобоя и бузины, и я с осторожность стала наносить мазь на повреждение.

— Так, заслуженно отравительницей прозвали?

Я оторвалась от своего занятия и внимательно посмотрела на мужчину и улыбнулась. Хотел он сдать меня, то сдал бы давно, и главным для меня оставался тот факт, что я больше не сомневалась в Рииг.

— Гномы, которые приютили меня — обманывали и строили коварные планы за спиной, — Начала я свой рассказ, наслаждаясь охлаждающим эффектом мази. — Об это я прознала не сразу и по великой случайности.

— И ты захотела уйти?

— А кто бы не захотел? Нужно было мне тихо всё провернуть, но гордость не дала. Труда, эта змея, на мою демонстрацию характера, закатила истерику и по-всякому обзывала, и я всё же хотела уйти не отвечая. Но… — Даже сейчас, от воспоминаний челюсти сводит. — Её муженёк был последней каплей, он и так выводил меня одним своим видом, а тут волочайкой не самой красивой обозвал, ну я и…

Как бы это лучше сформулировать?

— Что ты?

— Сказала, что подпоила его Пьяным Матросом… — Опустив глаза, нехотя ответила я.

— О, Рииг! — Голос Рима был глухим и поражённым.

— Но я не опаивала! Так, от злости в сердцах крикнула и если проблемы и были у мужика, то и не из-за меня.

Римошта открыл рот, намереваясь что-то сказать, и закрыл его. Потом вымолви нечленораздельный звук и залился смехом.

— Да, ты нечто! — Отсмеявшись заключил мужчина. — Вот они объявили награду за тебя?

— А перед этим неудачно подожгли. — Мрачно ответила я и спросила. — Как вы узнали обо мне?

— Тебя ко мне Рииг отправила.

— Ну, это я знаю, но как?

Рим на минуту призадумался.

— Мне сон приснился в первый месяц весны, что придёт измождённая девушка с вороными волосами и купит мёд за три золотых. Было велено дать тебе приют и помочь скрыться, но прошло полгода и тебя все не было и я уже думал, что это всё моя фантазия.

— Я как раз появилась в этом мире в начале весны. — Поражённо сказала я.

— Упавшая?

— Именно она.

— Значит, судьба у тебя такая. — По-отечески произнёс Рим. — Никуда от неё не денешься.

— От судьбы или Рииг? — Пошутила я.

— Или от неё. — Улыбнулся мужчина.

— И я хочу кое-что спросить, пока есть шанс.

— Что?

— Верование Рииг… — Я помолчала, подбирая слова. — Чуждая и странная для меня, а жрец вообще ничего не объяснил…

— Они так и делают, но все проще чем ты думаешь — ты или веришь или нет. Дано или нет.

— А мне дано?

— НУ как видишь. — Рим пожал плечами. — Поживёшь у меня, пока сил не наберёшься.

— Я вам не помешаю?

— Всякий, кто мёд покупает за три золотых — любимый гость. — Весело ответил он. — Руку подлечишь как раз.

Я опустила взгляд на забинтованную конечность, наверное, по моему лицу можно было что-то прочитать, так как Римошта сочувственно спросил?

— Переживаешь?

— Да, не знаю, что с кистью делать, даже собираюсь за Ночным Корольком идти.

Мужчина присвистнул и с удивлением спросил:

— Знаешь о нём?

— Великие силы травничества дарованы мне. — Низким голосом и наигранно торжественно оповещаю я, пытаясь сбросить хандру и горечь.

— Тогда, с рукой действительно нужно то-то делать, а то туго будет…

— А вы откуда знаете? И мазь у вас очень хорошая.

— У меня жена травница. — Рим произнёс это очень ласково.

— Когда она вернётся? — Спрашиваю я и замечаю, как лицо мужчины тут же начинает «сереть».

— Уже никогда. — Грустно отвечает он и потирает шею, как будто там скопились все его тяжести.

— Простите, я соболезную.

— Да, брось, ты не знала. — Вымучено улыбается мужчина. — Да я уже смирился, хоть и скучаю до сих пор. Отличная она была, добрая. И где видано, что знатная гномка полюбила меня, простого работягу-человека.

Я промолчала, так как не знала, что сказать и лишь с сожалением смотрела на него.

— Это был счастливый брак и от него родилось трое очаровательных детей. — Он тепло улыбнулся. — Старший — Ихан, и близняшки Вайкав и Хюва.

— И сколько им? — Рим при упоминании детей расцвёл.

— Пятнадцать и по десять.

— Трудный возраст, да?

— О и не говори. — Мужчина согласно закивал головой. — Особенно Ихан, был такой милый ребятёнок, а сейчас просто злыдень какой, а не парень.

— С возрастом это должно пройти, осталось только дожить. — Весело говорю я.

— Да он решил следующей весной в столицу ехать к знахарю в ученики подаваться.

— Вам не нравится эта идея? — Предположила я, заметив некоторые нотки раздражения в голосе Рима.

— Да не то чтобы… Просто тяжело ему будет поступить. — Рим расстроено развёл руками. — Желания у него много, а знаний с гулькин нос. Его уже раз отвергли, вот он переживал. А для родителя это ещё хуже…

— Так, а что нужно знать?

— Знахарь сказал, что знания должны быть основательны, а то простофили ему не надобны. А вычурные такие по припаркам и мазям, а они все в книге записаны в такой толстенной с красной обложкой, а её сейчас нигде недостать. — Мужчина пожал плечами и виновато улыбнулся. — Он же не купечий сын.

— А книга такая с белым вычурным цветком или с корявой тёмно-зелёной надписью? — Спрашиваю и понимаю, чему буду отплачивать за приют.

— С белым цветком. — Мужчина не смог скрыть удивления в голосе.

— Тут такое дело… — Издалека начинаю я. — Так получилось, что я знаю их наизусть. Меня ими один заезжий купец отблагодарил…

— И ты… — Голос у Рима почти дрожал. — Поможешь?

— Конечно, вы же укрываете меня от погони. — С улыбкой отвечаю я.

— О спасибо Рииг, что послала тебя! — Мужчина неверяще качал головой. — Вот, Ихан обрадуется.

— Я надеюсь.

— Дети, кстати, скоро должны вернуться с краской.

— С краской? — Зачем это она…

— Да, тебе нужно скрыть свои чёрные волосы, как ты заметила, этот цвет встречается крайне редко.

Так вот в чем дело, как не додумалась раньше? Я согласно кивнула головой и заметила:

— А вы первый кто не спросил: а не вуморт я часом?

— А что не вуморт? — Изумлённо спрашивает Рим.

Впалые щёки, глубокие тени под беспокойными жемчужными глазами, сухие потрескавшиеся губы и исхудалые плечи — вот что я увидела в зеркале. За несколько «насыщенных» на события месяцев я превратилась из красавицы вуморта в потрепанное тощее нечто.

Всего два часа в расслабленной и спокойной обстановке дома Римошты, и я поняла, что последние дни держалась на одной силе воле — настолько обессиленной и немощной чувствовала я сейчас себя. И неизвестно сколько бы ещё продержалась в пути…

Я размяла затёкшие плечи, и поправив спадавшее длинное банное полотенце, присела на низкую табуретку и тут за спиной заскрипела дверь:

— Я гребешок захватила! — Воодушевлённо заявила Хюва, одна из десятилетних близняшек.

Она была трогательной малышкой с большими любознательными голубыми глазами и пухлым личиком. Каждый раз, видя её милую улыбку и вздёрнутый носик — еле сдерживаю себя чтобы не потискать её.

— Какая ты молодец!

— Спасибо! — Она зарделась от похвалы. — Хочу такие густые волосы, как у тебя, Лена. И цвет у тебя такой красиво, аж жалко красить.

— Благодарю, но с этим ничего уже не сделать. — Я расстроено потрогала свои волосы и вздохнула — видела бы она их два месяца назад: длиннее в два раза, шелковистые, а сейчас…

— Ой, ты не переживай! Пару раз крапивой ополоснёшь и краска сойдёт. — Девочка принялась расставлять разные мисочки, кисточки и цветные мешочки. — Кстати, Лена такое имя странное!

— И не говори. — Я согласно покачала головой и улыбнулась. — А какой цвет получится должен?

— Ой. — Хюва замолчала и уставилась на меня своими любопытными глазами. — Обычно как повезёт.

— Как повезёт?!

— Ты не переживай! — Она усиленно затрясла головой. — Девочки говорили, что зависит от… Хм… Я забыла слово ещё такое…

Я почти засмеялась, но знала что малышку это расстроит и сдержалась.

— Такое оно ещё чудное! Смешивать в равных что-то там…

— Пропорциях? — Подсказала я.

— Да, пропорции! Странное слово, столичное, но от него зависит цвет.

— Как именно?

— Ну вот, — Она подняла два мешочка. — Если их смешать в одинаковых…

— Ты можешь заменить на части…

— Ага. — Хюва улыбнулась. — Если смешать в одинаковых частях, то получится рыжий, как у лисички, а если вот этого добавить больше, то светло-русый. Какой ты хочешь?

— Ммм, русый!

— Хорошо, сейчас приготовлю. — И девочка начала колдовать над красителями, звеня мисками. — А, правда, что ты Ихана учить будешь?

— Если он захочет.

— Конечно хочет! Он очень хочет! — Воскликнула малышка.

— Да? — Лукаво спрашиваю я.

— Честно! Он так радовался, когда папочка ему об этом рассказал.

— Правда?

— Конечно, он же так знахарем хочет быть.

— Ну, я думаю, что все получится у него.

Хюва посмотрела на меня с надеждой, а потом начала смешивать порошковую краску серого цвета и отвар ромашки.

— А почему она зеленеет? — С подозрением спросила я.

— Эм, ну так и должно быть… — Голос у девочки был довольно неуверенным.

— Точно?

— Точно, я же неглупая! — Насупилась Хюва.

— Ну ладно. — Что-то не спокойно мне на сердце…

Она деловито начала наносить на мои волосы кашеобразную зеленовато-серую краску. Выглядела она не очень, но пахла приятно — цветочками.

— Я бы тоже покрасилась, но папа не разрешает. — Понуро сказала девочка.

— И правильно, у тебя красивые волосы.

— Ну, они такие белые и неяркие.

— Они красиво блестят, а если ещё будешь полоскать отваром ромашки, то все подружки завидовать будут.

— Серьёзно? — Она даже подошла поближе ко мне. — Ромашкой?

— Да волосы потом блестящими и гладкими будут.

— Лена, ты замечательная! — Восторженно заявила Хюва.

— Спасибо, — Я подмигнула девчонке.

Она прыснув, вернулась к моим волосам. Спустя четверть часа, пришло время смывать краску, но получалась это с трудом, так как эта жижа подсохла. Вы когда-нибудь смывали хну? А цемент?

— Ой, какой цвет получился… — Затихающим голосом сказала Хюва и опустила глаза. Я все ещё не посмотрела в зеркало, отмывала шею от зелёных пятен. Девочка так помогала мне смывать краску, что она вся мне за шиворот затекла.

— Какой?

— Интересный! — С подозрительной искренностью ответила Хюва и я повернулась к зеркалу.

Очень интересный.

В обед Римошты и детей почти не бывает дома, но мне предложили завтракать и ужинать вместе. Вчера от вечерней трапезы я отказалась и сразу пошла спать, а вот утром Рим попросил поесть с детьми:

— Как раз с Иханом раззнакомитесь. — Мужчина говорил весело, но с натяжкой, и не смотрел на меня. — А мне нужно на рынок уже… И ты это — не серчай.

Вот так и получилось, что мы вчетвером: я, Ихан и близнецы Вайкав и Хюва, в абсолютной тишине ели перловую кашу и пили горячий липовый чай.

У меня было отвратительное настроение: рука гудела и обезболивающие закончилось, мой особый чай тоже закончился. Я пыталась держаться, но всё было написано на лице и дети бросали на меня опасливые взгляды.

— Вы же не откажитесь меня учить? — Неожиданно с надрывом спросил Ихан.

— Почему я должна отказаться? — В моём голосе сквозило раздражение и я вопросительно подняла бровь.

— Ну как же… Вчера из-за… — Парень не мог подобрать слова.

— Лена! Пожалуйста, не вини братика! — Со слезами на глазах сказала Хюва.

Да, что происходит? Они как на палача смотрят.

— Да, Ихан очень хочет учиться! — Подал голос Вайкав.

Они все трое были до ужаса похожи: голубые глаза, белесые волосы и румяные. Ихан, правда, был худощавым и не таким круглолицым.

— Почему вы из меня злодея делаете? — Спросила я у ребят.

— Я решил, что вы из-за Хювы разозлились. — Ответил старший.

Я сначала не поняла о чём он, а потом дошло:

— Из-за волос, что ли? — Удивлённо спрашиваю я, проводя рукой по необычайно гладким кудрям.

Дети виновато посмотрели на меня и я смягчилась.

— Да всё нормально с волосами, ну получилось как получилось и отказываться от учёбы никто не собирается.

— Точно? Вы такой сердитой выглядели. — Спрашивает Вайкав.

— У меня просто рука болит, а боль снять нечем. — Заверила я и улыбнулась, разрядив тем самым атмосферу.

— Вы на Хюву не злитесь! — Весело сказал Вайкав. — Она у нас бестолковая.

Девочка обиженно стукнула брата:

— Не глупее тебя! — Она виновата посмотрела на меня. — Лена, извини, я не хотела чтобы так вышло…

— Хюва, повежливее! — Сделал ей замечание старший брат. — А вам, идёт этот цвет.

Маленький лгунишка!

— Спасибо и обращайтесь ко мне на ты, я вас ненамного старше.

— Хорошо. — Сразу согласился младший брат.

— А когда Вы, хм, то есть ты будешь со мной заниматься?

— Да хоть сейчас!

— А ты добрая, но чёрные волосы тебе шли больше. — Сказал Вайкав и тут же получил подзатыльники с двух сторон.

Я рассмеялась, ведь кирпичный с зелёным не так уж и плохо?

Так, с чего бы начать? Я задумавшись пристукивала пальцами по столу и упорядочивала информацию.

— Ихан, а что ты вообще знаешь о травах?

— Пару рецептов и всё.

— И всё?

— Да.

— А как ты собирался наниматься в ученики? — Удивленно переспросила я.

— Ну, так я думал, что нужно уметь вывихи вправлять и правильно зашивать раны. — Парень раздосадовано провел рукой по белокурым волосам. — А тут знахарь велел травничество уметь.

— Ну, а он объяснил зачем?

— Я ездил и просился в ученики. Но я запомнил, что хороший знахарь или лекарь должен разбираться в том, чем лечит. — Как будто подражая кому-то произнес он одухотворенным голосом и скривился.

— Ладно, с этим разобрались, но что вы должны знать? Какие-то требования?

— Есть, я записал, когда знахарь отчитывал очередного обалдуя. — Ихан достал из кармана на рубахе аккуратно сложенный листок и протянул мне.

Там корявым почерком было написано «Что нужно выучить по весне», а снизу два столбика с перечнями. Правый был как раз по моей части:

— Выдохни, Ихан. — Я улыбнулась и посмотрела на нервничающего парня. — Все не так плохо как я думала, тебе нужна только база. А уже подумала, что что-то вычурное и дивное.

— База?

— Ну, это, основы! — Исправилась я.

— А-а-а.

— Так вы научите меня?

— Ну, я же обещала, но я расскажу и объясню тебе самый костяк, а дальше уже самому придется на практике познавать.

— Огромное спасибо. — То, что парень был безмерно благодарен — видно невооруженным взглядом.

— Приступим.

Ихан достал перо и приготовился записывать.

— Биологически активные вещества…

— Прости, что? — Блондин ошарашено посмотрел на меня.

Я зависла, осознавая, что нужно объяснить, как можно проще.

— Ой, извини… — Я неловко пожала плечами и усмехнулась — вспомнила биологию в школе. Мне она так не нравилась тогда — я думала, что знания о пестиках тычинках мне в жизни не пригодятся, и каждый раз норовила прогулять этот урок. Да и у меня даже кактусы вяли, что уж там. Ах, видела бы меня сейчас Таисия Павловна.

— Лена?

Я встряхнула головой, чтобы сосредоточится.

— Так, лекарственные свойства в растении накапливаются в разных его частях и в определенный период. У одних в листьях и почках, у других — в корнях или в коре, у третьих — в цветках или плодах. И понятно, что ты не будешь собирать, то в чем нет никаких полезностей?

— Конечно. — Согласился Ихан.

— Вот и собирают лишь те части растений, которые содержат наибольшее количество лечебных веществ. А когда они содержат наибольшее количество лекарственных свойств?

— Каждое растение в определенный период? — Быстро схватив информацию, ответил парень.

— Правильно.

Парнишка зарделся от похвалы и с еще большим усердием сосредоточился. Вот бы я была такой ученицей… А то у меня в одно ухо влетит, а из другого тут же вылетает.

— Кору деревьев следует собирать в период, когда они усиленно выделяют сок. Как думаешь — когда?

— Летом? — Растерянно ответил Ихан.

— Нет, летом уже поздно и кору невозможно снять. Нужно ранней весной или в середине неё. В это время кора легко отделяется от древесины. Знаешь как её снимать?

— Ну мы с мамой выковыривали колечки и снимали трубочками. — Парень и глазом не моргнул при воспоминании о усопшей, а мне стало не по себе, заметив это он добавил. — Не переживай, я уже свыкся и мне даже не грустно, а мелкие и не помнят её. Это только папа живет прошлым.

При упоминании отца парень нахмурился.

— Ну, он любит вас. — Мне почему-то захотелось сказать именно это.

— И я его, но мы не переносим друг друга. — Он по-доброму засмеялся. — Поэтому продолжим? Мне нужно срочно съезжать от него.

— Отлично, с корой мы разобрались, что дальше хочешь?

— Может корни?

— Корни собирают в конце лета и осенью. Выкапывают и отряхнув от земли промывают, потом нужно их просушить. И все собирают только в сухую погоду, а если прошел дождь то лучше подождать пару дней чтобы земля просохла. Записал.

— Угум. — Не отрываясь от записей, кивнул Ихан.

— Собранные растения затем просушивают на солнце и чем быстрее, тем лучше. Если сушка затянется, и растения приходится оставлять на ночь — это уже не дело.

— Выкидывать?

— Можно и не выкидывать, это же лишний расход. Просто из этого сырья уже сильных и хороших лекарств не получится, придется оставлять для мелочевки.

Юноша с пониманием закивал, и мы продолжили наш урок.

В этой семье я провела почти неделю и это был хороший отдых как для руки, так и для моей души. Хоть на пару дней я смогла расслабиться и подзабыть о проблемах преследовавших меня с Красного Листа. Все свое время я уделяла детям и обучению Ихана. Все трое были смышлеными и хорошими детьми, но мое сердце украла милашка Хюва. Она была взбалмошным ребенком, но считала себя взрослой барышней и пыталась рассуждать в таковой манере, что мне казалось до ужаса очаровательным.

В тоже время я старалась чрезмерно не привыкать ни к общению, ни к мягкой постели — мне всё еще нужно было покинуть Лесную Долину.

За день до моего отъезда, я решила, наконец выйти из дома, закупиться в дорогу и прихватив с собой Ихана направилась на рынок.

— Сегодня у нас будет практическое занятие! — Объявила я.

— Что именно я сегодня узнаю?

— Если не получилось заготовить траву и теперь её нужно покупать, тогда что?

— Надо уметь отличать хорошую от плохой?

— Правильно, а пока мы идем, расскажи-ка мне о мазях? — Учителям быть не так уж и плохо, но, конечно, когда у тебя смышленый ученик.

— Любая мазь состоит из двух частей: активной, именно лекарственное вещество и жировой части — твердые масла и жиры. — Парень выражался «моим» языком, так как мои попытки пояснить на пальцах провалились. Рииг, пусть знахарь не сильно с этого выпадает…

— А как их готовят?

— Техника приготовления проста. — Ихан отвечал с умным лицом и голосом заучки, как я его учила. — В расплавленную жировую часть вводится лекарственное сырье путем тщательного размешивания, вытягивания с последующим очищением, или растирания до целостности.

— Твоя оценка сегодня — отлично! — Я даже деланно похлопала. — Кстати, расскажи мне о своем целителе.

— Мы называем его — Влун Знающий. О нем слогают легенды.

Я усмехнулась, звали бы у нас какого то преаодователя так, то я возможно, полюбила бы учиться. Дорогие студенты! У Вас сеогодня четвертая пара по методике у Осипова Божественное Самомнение… Ох Рииг!

— Он так хорош?

— Ага, действительно хорош, многие приезжают с других частей Валарама и уезжают отличными лекарями.

— И долго у него учаться?

— Кто три года, кто четыре. Если ему что не нравится, то и месяца не проучишься.

— Мужчина с характером.

— Ты мне как дар на голову свалилась. — Неожиданно признался Ихан.

— Это почему? — Засмеялась я отмечая, что он не далек от истины.

— Ну я думал, что он и второй раз меня в зашей погонит. Я был в отчаянии, а тут ты.

— Всё что не случается, то к лучшему. — Сказала, я ему избитую фразу, которую никак не могу применить к себе.

— Да, даже хорошо, что зимой не взяли.

— Почему?

— Да зимы в Лесной Долине очень суровые, а пока пообвыкнешься в столице, легче весной.

— Прям очень суровые? — Встревожено спросила я. Блин, даже не думала о том как буду зимовать…

— А то! У нас некоторые из Речного Края через один зимний месяц возвращаются. С непривычки им ещё хуже.

— У них зима мягче?

— У них вообще круглый год теплая весна, везунчики.

— Фух. — Я с облегчением вздохнула, Слава Рииг туда я и направляюсь.

— Что такое?

— Да, я рада, что там весна, как раз еду в Речной Край.

— А-а-а. Понятно. — Ихан с грустью улыбнулся, а я немного напряглась, так как не хотелось сложных прощаний и расставаний.

— Смотри, а вот и рынок. — Я подмигнула и потащила его в направлении торговцев травами, отвлекая себя и его от ненужных мыслей.

Следущие пару часов мы обошли все травнические лавки, где я демонстративно показывала, что плохая трава выглядит именно так, а гнилушные корни так, а вот это вообще святой водой поплескать нужно. Правда последнее Ихан не понял. В конце концов удалось выбрать более или менее нормальные травки для обезболивающего и любимого чайка.

А еще, глазастая Лена приметила себе одну вещицу и собиралась сбить за неё цену.

— Девушка, так вы будете брать? — Слащаво спросила меня торговка.

— Ну не знаю… — Протянула я. — Что-то он маловат…

— Да, что вы! Сидит как влитой и всего три сребреника! — Восторженно ответила женщина.

— Но, вот дело в том, что плащ как влитой сидеть не должен. — Подловила я её, а она аж скривилась. — А еще вот тут подшить, а вот тут расшить…

— Два сребреника?

— Порукам. — С миленькой улыбочкой соглашаюсь я, и в душе радуюсь, что получилось отхватить такую отличную вещь: теплая, красивая и не промокает.

— Лена? — Дергая меня за плече спрашивает Ихан, который уже не так бодро таскался за мной.

— Что? — Расплатившись с торговкой, я развернулась к нему.

— Этот гном ходит за нами уже с пол часа.

— Какой?

— Осторожно повернись направо. — Тихо прошептал парень и притворился, что увлеченно разглядывает браслеты.

Я сделала, так как он сказал и закатила глаза — справа от нас, на небольшом расстоянии стоял такой совсем не приметный напудренный гном. Да том самый торгаш, с которым я поругалась в первый день в Веронках.

Мы пересеклись взглядами и, откинув голову рассматривая меня сверху вниз, гном ехидно улыбнулся. Алый амулет на моем запястье в секунду обжёг.

— Ихан. — Незаметно я обратилась к парню, не спуская глаз с торгаша.

— Да?

— Мне нужно срочно за вещами и уезжать, но до твоего дома нужно пройти незамеченными. Сможешь?

— Хорошо. — Парень продолжал делать вид, что он увлечён витриной. — Иди по противоположному ряду до красной палатки, у неё резко свернёшь налево, и по узкой алее доберёшься до пекарни. Там я тебя встречу.

— Буду ждать.

Я развернулась и направилась в ту сторону которую он мне велел и, конечно, гном последовал за мной. В который раз мой язык и отсутствие ума подводят меня к проблемам, легче откусить первое, так как второго вряд ли прибавиться.

До палатки я двигалась неспешно, притворно разглядывая прилавки и торговцев. Но у красной палатки я решила остановиться и резко посмотрела на гнома, тот растерявшись, запнулся и впечатался во встречного прохожего. Тут-то я и припустила. В этом мире убегать мне в привычку, поэтому получалось уже намного лучше и быстрее. Я бежала без оглядки и даже не обернулась на девушку, которую сбила с ног, но слышала ругательства, брошенные мне вдогонку.

У пекарни «Здобные булочки» (что в этом мире с названиями?) меня перехватил посерьёзневший Ихан и молча кивнув, мол следуй за мной, повёл в один из переулков.

— Кто это? — Уже у знакомого дома, наконец, Ихан нарушил молчание.

— Мы незнакомы, но я ему не нравлюсь. — Я не хотела вдаваться в подробности, которые знает только Римошта.

Парень злобно посмотрел на меня и снова отвернулся.

— Это нечестно.

На этот детский выпад я не ответила.

— Почему ты молчишь?

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — Спокойно спрашиваю я.

— Я ничего не хочу. — Запально ответил он и также продолжил, — Ты, вообще, ничего о себе не рассказала и вот сейчас собираешься уйти.

— Ихан, я изначально ничего не обещала и сразу сказала, что уйду через максимум неделю. У меня своя судьба, и я рада, что она пересеклась с вами, но дальше мы пойдём разными дорогами. И я не хочу горестных прощаний.

Юноша, ничего не отвечая, ссутулив плечи, пошёл дальше.

Я сдерживалась, потому что в чем-то понимаю его. Он не хочет отпускать меня из-за того, что ему понравилось внимание, которое я уделяла ему. Явно, что занятой Рим, редко когда может провести время за играми с детьми. И вот Ихан, переложил свои ожидания на мои плечи, а я их не оправдала. Эти подростки…

Домой мы зашли в молчании и разбежались — я к Хюве в детскую, где лежали мои вещи, а он в гостиную.

Но в комнате меня ждала не только девочка, но и её брат-близнец.

— Лена, а мы тебе вещи поможем сложить! — Задорно сказал Вайкав.

— Я и сама могла! — Настояла Хюва.

— Чтобы ты ей ещё что в зелёный покрасила? — Передразнил её мальчик высунув язык.

— Ах так?! — Малышка полезла на него с кулаками.

— Всё! Никаких драк или собираюсь я сама. — Приструнила их я и они тут же прекратили спорить и принялись помогать упаковывать мои немногие скарбы.

— Лена, а ты куда дальше? — Спросил Вайкав.

— Ну сначала в Речной Край.

— Ого, я тоже туда поеду, когда выросту! — С обещанием говорит мальчик.

— А я? — Взволновано спрашивает Хюва. — Ихан в столицу, ты в Речной Край, а мне, что тут оставаться?

Она выглядела как миленький испуганный бурундук и я опустив голову, прикрыв тем самым лицо волосами, зажмурилась от умильности.

— Да что ты распереживалась! Возьму тебя с собой. — Горделиво успокоил сестру Вайкав. — А то пропадёшь тут без меня, дурёха.

На этот выпад, довольная Хюва, только поддела его локтем.

— Ладно, ребята — готово. — Говорю я проверяя последние мелочи и натягивая верхнюю одежду.

— Надеюсь, у тебя, Лена, все будет отлично! — С заботой поправляя загнувшийся плащ девочка и искренне улыбается.

— Конечно, малышка.

— Да все с ней будет нормально. — Деловито говорит Вайкав. — Вот только Ихану придётся недельку слезы вытирать.

— Почему? — Интересуюсь я, вспоминая сцену накануне.

— Ну, он умный, но слишком ранимый. — Отвечает мальчик. — Папка, сказала, что прикипел к тебе.

— Ага. — Поддакивает ему сестра.

— Он всегда ко всему быстро привыкает, а потом долго переживает.

— У меня голубь был. — Хюва перебивает брата. — Так, Ихан окно не закрыл — он и улетел. Плакали мы вместе.

— Так Хюва, на второй день забыла, а Ихан неделю с красными глазами ходил. — Продолжил Вайкав, и дети засмеялись.

Как же мне не хотелось уходить.

Провожали меня все вчетвером: Римошта, задорные близнецы и виноватый Ихан. Все по очереди меня обняли, а старший ещё и извинения пробубнил.

Я положила руку на его плече.

— Ихан, выше нос! И про тебя будут легенды слагать!

— Ага! — Вклинился в разговор близняшка. — Только, надеюсь не о знахаре-душегубце.

— А ну цыц! — Шикнул на него Ихан, улыбаясь во весь рот. — Спасибо тебе, Лена!

— Не за что!

Чем дальше от дома Римошты, теме тоскливее мне становилось.

Рим решил немного пройтись со мной. За разговорами мы дошли до главной мощённой улицы, которая следует по прямой к воротам из Веронки.

— Ты уверена, что нужно так спешить? — Спрашивает мужчина.

— К сожалению, да. — Уныло отвечаю я.

— Ну раз так, хозяин — барин. — Он улыбается. — Спасибо тебе, Лена.

— Это вам спасибо! — Уверенно заявляю я. — Если не вы, то с такой рукой я бы долго не протянула.

— Тогда, спасибо Рииг? — Лукаво спрашивает Римошта.

— Точно. — Я улыбаюсь и киваю.

— Она тебя не оставит.

— Рииг?

— Да.

— Куда мне от неё деться. — Задорно отвечаю я, на что мужчина рассмеялся.

— Ну что ж. Тут мы и прощаемся? — Спрашивает Римошта.

— Да. — С Грусть отвечаю я и окидываю взглядом пряничные домики. — Ещё раз спасибо вам большое за все.

— Не за что, Лена, не за что. — Римошта по отечески кладёт мне руку на плече. — Береги себя и никогда не опускай рук.

— Это в плане. — С улыбкой отвечаю я и направляюсь к выходу из Воронок.

По пути я оглядываюсь лишь раз, чтобы увидеть, что Римошта ждёт, пока я выйду за ворота. На губах расплылась тёплая улыбка.

Это когда-нибудь закончится? Моя задница перестанет находить проблемы?

Они следовали по пятам уже несколько часов, и я была на грани. Вот-вот, грубая рука схватит за плечо и мне не ускользнуть. Страх и безысходность, слезящиеся глаза, боль в ногах заставляли делать только одно — бежать. Сердце стучало сильно и болело, что казалось под рёбра засадили нож.

Я держалась лишь на тупом упрямстве, который придавал сил и заставлял продолжать бороться. Глотка горела от быстро вдыхаемого воздуха и в мозгу пульсировала лишь одна мысль — все предрешено, нет шанса. Но лёгкой добычей я не стану!

Они уже близко, их присутствие обжигает спину. Где-то позади я чувствовала, как об землю, шаркают сапоги. Стиснув зубы, и со свистом выталкивая из лёгких воздух, я продолжаю убегать от двух мужчин. Мне хватило мгновения чтобы узнать их у повозки в Веронках: лысый с похотливой улыбкой и второй с заячьей губой. Рядом напудренный гном-торгаш, следивший за мной на рынке, открыто указал на меня. В ту же секунду, как от выстрела сигнального пистолета, я ринулась наутёк. Почему не побежала обратно к Римоште? Тогда совесть не позволила создать им еще больше проблем… но сейчас я жалею, что понадеялась, что смогу затеряться в лесу.

Хруст.

У самой кромки зацепившись за ветку, споткнулась и распласталась на земле, приложившись подбородком. Рот наполнился кровью, а тело обмякло. Силы и такие бесценные секунды были потеряны — все кончено. Чёрт, Рииг, ты же обещала?

Найдя в себе последние силы, я хотела встать и осмотреться, но на уровне моего зрения появились грязные, потасканные сапоги, а сверху раздался разъедающий смех:

— И нужно было так бежать, краля?

— Попалась, вымесок? — Второй мужчина с гулким голосом пнул меня под рёбра и я застонала.

— Не перегибай, она нужна нам целёхонькая. — Сильной хваткой меня в момент подняли на ноги. — Ну что, краля? Составишь нам компанию до столицы?

От него разило перегаром и сгнившим луком.

Мужчины волокли меня со связанными руками, двигаясь по обе стороны. Изначально можно было подумать, что они просто пьяницы или ханыги, которых много, но их выправка, и то, как они общались друг с другом, убеждали, что эти двое не впервые занимаются поимкой беглецов, а возможно, и выбивания с них дури. Они не выглядели отпетыми бандитами или головорезами, но в этом мире от наивных иллюзий я напрочь отказалась.

Мужчины не считали меня способной хоть на какую-то попытку сбежать, а потому откалывали ехидные замечания. Для них я была кроликом, да, который здорово удирал, но в итоге всего лишь жалкий грызун, и если он не способен убежать, им до него нет никакого дела.

Но откуда им знать, что я планировала бежать и продолжать бороться. Возможно, это и будут неудачные попытки, которые приведут лишь к большим проблемам, но после, со спокойной душой смогу сказать себе — я сделала все что могла, а не сдалась на волю судьбы. Их ошибкой было связать мне руки слишком слабо. Для них это была лишь простая формальность, ведь что ожидать от тощей девки, а для меня это надежда, и звоночек о том, что от меня не ждут никаких «глупостей».

Нужный момент подвернулся, когда уже заметно свечерело и мужчины отошли от дороги и подошли ближе к дубраве, чтобы устроиться на ночлег. Меня со смешком привязали, как телёнка к дереву и принялись разводить костёр.

— Заставила ты нас побегать, краля. — Обратился ко мне лысый. — Неплохо придумала с волосами, да Имар?

— А что ты от вуморта хотел? — С заячьей губой брезгливо сплюнул на землю. — Это ж хитрые твари.

— Да ну тебя. — Второй грудно рассмеялся. — Эта костлявая девка и вуморт? Ты-то их не видел.

— А ты поди видел?

— Да, когда с батей ещё в Озёрном были. — Гордо закивал лысый, отпил что-то с бутылях и протянул другу.

— И чё? Какие они?

— Ну, точно не как эта, хоть она и ничего такая под самогон. — Мужчина похотливо глянул на меня. — Они холеные и прям, лоснятся от роскоши и самодовольства. Такую бабу ни с кем не спутаешь.

— Ну ты даёшь… — Тот, который Имар, с заячьей губой и бешеными глазами встал, и шатающейся походкой подошёл ко мне. — Смотри, а кожа у неё действительно как молоко.

Он попытался хватить меня за подбородок, но я увернулась и грозно уставилась на него.

— С характером, да? — Он резко и болезненно схватил меня за скулы. — Ты меня уважай, а то целой не доедешь.

— Да оставь ты её, у меня тут ещё бутылка гномской медовухи есть. — Позвал друга лысый. Я почти прокричала ему «спасибо».

Имар, вблизи он казался моложе своего друга, осмотрел меня масляным взглядом и отпустил моё лицо, так что я приложилась затылком об дерево. Чёртов м*дак.

Дождавшись, когда эти двое захрапят, я с лёгкостью освободилась, но что дальше? Можно было нестись сломя голову, но у них мой рюкзак, где лежат все мои вещи и целебные отвары. Без них я долго не проживу.

Я стараясь не шуметь подобралась к костру и тихонько потянула на себя рюкзак. Но к моему несчастью его держал лысый в руках и я его разбудила. Резко дёрнув мешок на себя я убежала вглубь леса.

— Лови её!

В этот раз догнали меня намного быстрее. Один из мужчин толкнул меня в спину и я полетела кубарем вниз.

— Ёнда! — Зарычал мужчина с изуродованной губой.

Я мгновенно развернулась и попыталась подвестись, но удар по рёбрам снова опрокинул меня на землю. Я ощетинилась и уставилась на него, готовая в любой момент удирать вновь.

— Вот тебе и тощая девка! — Неспешно подоспел и второй. Он выглядел обманчиво спокойным, но его глаза опасно блестели, и в подтверждении этому — небрежно пнул меня ногой по больной руке. Я закусила щёку, чтобы не заныть от боли. — Дорогуша, от тебя слишком много проблем. Имар, а ты остыть.

— Че остынь?! Этот вымесок не уважает нас Арим! Ей сказали сидеть на месте! — Он со всей силой попытался наступить там, где я упиралась рукой, но я в последний момент успела её убрать. От него разило алкоголем ещё больше чем днём.

— Успокойся, если она будет чернушная от синяков, с нас спросят и дадут меньше золотых. — Пытался унять его друг.

— Да кто её бить будет? — Огрызнулся невменяемый. Я не вставая с земли начала отползать от них, а сердце бешено колотилось, пульсируя в отбитых боках и руке. — Так подпорчу слегка…

Его друг наклонил голову влево и изучающее осмотрел меня.

— Ха, а почему бы и нет? — Его глаза хищно блеснули, а моё сердце пропустило удар. Нет-нет. Я попыталась подорваться, но лысый надавил мне ногой на грудь. — Не рыпайся, краля. Тебе, может, и понравится.

Он показательно, многообещающе принялся ослаблять воротник грязной рубахи. Меня пробила дрожь.

— Не, Арим! — С заячьей губой хлопнул друга полечу и оскалился. — В этот раз первые сливки сниму я. А то на прошлую девку страшно было смотреть после тебя.

— Да, она дёргалась и пришлось её придушить слегка. — Они в унисон расхохотались, так просто словно над анекдотом. Уроды. — Эту паскудить так не буду.

Ведомая адреналином я подскочила и сделала попытку сбежать.

— Куда, ёнда. — Лысый схватил меня за волосы и дёрнул на себя. — Ты не дергайся, а лучше расслабься.

Он ласково погладил меня по щеке и толкнул в объятия своего друга и тот схватил меня за горло, как животное. Я в ужасе начала брыкаться и отбиваться.

— Бойкая, да? — Скотина с уродливым ртом швырнула меня вниз и придавил своим весом. Одной рукой он пытался обездвижить меня, а второй он принялся снимать свои…штаны. Своими ногами он попытался раздвинуть мне колени. Я закричала и начала брыкаться и вырываться с новой силой. Насильник, чертыхаясь попытался закрыть мне рот. От страха и отчаяния я со всей силой вцепилась в его ладонь зубами — во рту стало вязко и появился привкус железа. Мужчина зашипел и зарядив мне звонкую пощёчину подскочил с меня. Сознание потемнело, во рту смешалась моя кровь и насильника.

— Тваарь! — Бесновался первый. — Она мне прокусила руку!

За этим полным злобы и бешенства криком, последовал удар. Он метил в живот, но больная рука помешала. Я закашлялась, сплёвывая кровь.

Его друг злорадно хохотал.

— Имар, я могу её подержать, ежели ты с одной бабой справиться не можешь. — Он цокнул языком. — Теперь нам меньше заплатят.

— Я ей сейчас устрою.

При всём желании сил бороться не осталось. Где-то со стороны матерившегося мужчины раздался треск старого дерева и угрожающие шипение.

Я не сразу поняла, что случилось — тишина, а потом один из мужчин взвыл раненым зверем, а второй в ужасе закричал. Я медленно обернулась и застыла.

Лысый мужчина катался по земле и стонал, прижимая руки к месту где раньше была нога.

Из-за темноты я сначала не рассмотрела, что происходит.

Тот, которому я прокусила руку застыл, а на его лице отразился праведный страх. Он не отрываясь смотрел на…чудовище. Корявый пень с человеческими чертами, размером с крупную собаку и с горящими алыми глазами, скрипя дожёвывал оторванную ногу. Я с трудом сделала вдох. Какого черта, Рииг! Выскорь?! Где, черт моё всё будет хорошо?!

Существо, дожевав конечность, плотоядно оскалилось, показывая свои страшные острые вразнобой зубы. Застывший насильник медленно опустился на колени и взмолил:

— Забирай его! И девку забирай, а меня оставь.

Выскорь, словно только заметив, посмотрел на меня и громко втянул воздух. В ту же секунду чудище недовольно ощерилось.

Это оживило в воспоминаниях встречу с шишигой и прощальный разговор с Укко. Прости Рииг, я тебя все же люблю. Ещё не веря, я вдруг прошептала:

— У меня есть откуп.

Чудовище замерло, а потом усиленно затрещало, и высовывая корни из под земли протянуло один ко мне. Я на четвереньках подползла к рюкзаку, который ранее сорвал с меня лысый, и дрожащими руками достала мёд, купленный в Веронках.

Выскорь издал звук хрустящих сухих веток. Я осторожно, не дыша, сняла крышку с банки и подвинула её ближе к древесному щупальцу. Оно в момент схватило его своим корнем и понесло к себе. Выскорь, повертел банкой у багряных глаз и задрожал словно от удовольствия, а из его пасти раздался щёлкающий звук. Нет, не звук, а слово:

— Принимаю.

Я со страхом встала и начала отходить. Вместе со мной подвелся и один из мужчин. Но тут Выскорь заклокотал и опасно сверкнуло глазами:

— За троих? — Чудовище уставилась на меня в ожидании ответа, но я от страха и мутного сознания, не поняла что оно имело в виду.

— Да-да, за троих. — С визгливой интонацией подал голос, первый насильник. Второй, с оторванной ногой, уже не шевелился. — Ведь так девка?

Так вот, что Выскорь спрашивает… Я посмотрела мужчине прямо в глаза и отрицательно закачала головой, тот моментально осознал, что я имею в виду и его лицо отразила гримасу ненависти.

— Только за одного. — Сказала я, смотря на насильника. Беспощадно, со злостью я ударила себя ладонью по груди. — Я. Одна.

Мужчина не успел ничего сказать, как выскорь оказался рядом с ним. Я же развернулась и помчалась прочь.

Убегая, перед моими глазами была пелена, а в ушах звенел хруст костей, и чавканье мяса. Но я чувствовала лишь приятное отмщение.

К дороге выйти получилось только, когда начало светать. Всё это время, лес как будто специально сгущался, заставляя меня поворачивать и идти в определённую сторону.

Можно было бы считать это чудом, но я помню в каком мире оказалась. Всё это так невероятно, особенно я. Сравнить бы ту девчонку, думающую лишь о косметике, развлечениях и падающая в обморок от вида коротышки-старичка. Знала бы я тогда, что буду отбиваться от двух мужиков в тёмном лесу, а потом позволю чудищу сожрать их. О временя, о нравы!

Сейчас истощённой, избитой и обессиленной мне всё кажется страшной сказкой, чудным сном или кошмаром. Сегодняшняя ночь такая далёкая и ненастоящая, и это не я была свидетелем ужасной расправы. Но почему же всё так чётко перед глазами? Было темно, но я помню кровь и шелест упавших листьев…

Я должна была его спасти? Но кто я такая, чтобы решать — достоин человек жить или нет? Даже такой ублюдок… Хотя он бы отдал меня на растерзание с лёгкой душой и чистой совестью.

Какова насмешка, обычно в книжках спасают принцы, а меня чудище. В «сказочном» Валараме за полгода произошло больше событий, чем за все 19 лет моей жизни. Но это не прекрасные, наполненные воздушным счастьем события, не спорю, были неплохие, но в большинстве это «а сколько ты ещё протянешь?».

Могу лишь вспоминать, как сидела ночами напролёт за компьютером и читать ужасные истории, захватывающие приключения и любовные романы. И почему со мной приключилось только первое?

И вот я, словно еле подволакивающий ноги зомби, бреду туда — не знаю куда. В голове начинает сгущаться туман.

— Девонька!

Что я делаю со своей жизнью? Куда мне нужно было идти? А Мальвинки вроде и опять через лес с монстрами… Ненавижу его.

— Эй, девонька!

Прикосновение к плечу заставило мгновенно развернуться. Бородатый немолодой мужчина отшатнулся и вытаращил на меня глаза. Я насторожилась, а он со смесью шока и тревоги обсмотрел меня, задержав взгляд на лице.

— Что ты там валандаешься, дед? — Недовольно пробурчал женский голос сзади мужчины. Выглянув за его плечо, я увидела старую телегу и запряжённую в неё маленькую лошадь в яблоках. Я, реально, не услышала лошадь и громыхание повозки?

С неё слезла женщина в цветастом сарафане и подошла к нам.

— Девка, ты че по дороге ходишь, жить расх… — Она замолчала, посмотрев на меня. Лицо её вытянулось, и она закачала головой. — Ой, дорогуша, что ж с тобой приключилось?

— Упала. — Мой голос был хриплым и сухим. — Извините я сейчас отойду.

— Да ты не спеши… — Неуверенно сказал мужчина.

Я улыбнулась и дёрнулась от саднящей боли — по подбородку потекла тёплая вязкая жидкость. Я провела по губам ладонью, а на них осталась алая кровь. Губа треснула? Женщина засуетилась и достав малиновый платок из белого фартука, протянула его мне. Точно!

— Спасибо. — Я показала рукой на разные направления дороги. — А вы не подскажете, в какой стороне Мальвинки?

— Тебе туда нужно?

Я утвердительно кивнула. Хорошо будет, если не придётся идти обратно.

— Мы как раз туда и тут немного осталось. — Ответил мужчина, а женщина пихнула его локтем. Он непонимающе на неё посмотрел, а потом подкинув брови вверх, поспешно предложил. — Тебя подбросить?

Стоит ли доверять первым встречным? А впрочем не хочу думать! Будет как будет!

— За сколько? — Спросила я, подсчитывая оставшиеся деньги. Два золотых и четыре сребреника — нормально, но негусто.

— Да ты садись. — Женщина осторожно подтолкнула меня к телеге. — У тебя и так бойкая ночка выдалась.

В телеге меня пытались расспросить, но я отвечала односложно. Не только из-за того, что не хотела, а из-за губы и начинавшей гудеть головы.

Дальше память моя отрывиста и размыта. В повозке я периодически отрубалась, но меня подвезли под постоялый двор. Я поблагодарила людей?

Потом перепуганный гном-трактирщик. Не люблю гномов.

— Не, ну у нас есть комнаты, девушка… — Он не смотрел на меня и продолжал старательно вытирать пивные кружки. — А деньги у вас есть?

— Сколько сутки?

— Сребреник и это с завтраком и обедом. Ещё и баньку можно растопить за четвертушку.

— Три дня. Сегодня не тревожить, а завтра буду только обед. — Покаркала я и выложила монеты на стойку.

В комнате, скинув с себя вещи и выпив успокоительного чая и остатки обезболивающего отвара, провалилась в сон.

«Ты могла спасти нас…»

Мои кошмары начались в ту ночь.

Проснулась, а скорее воскресла, я только к обеду следующего дня, как и предполагала.

Болеутоляющие и чай перестали действовать, и я в полную силу ощутила последствия «борьбы за честь». Меня всю ломило, да и эта ужасная боль при движении или касании любой части тела. Так вот как себя ощущают боксёры после матчей. Ладно, это я преувеличиваю, надо мной хоть и поработали, но не так знатно как могли, и у спортсменов есть современная медицина, а не только травка-муравка.

Я не спешила вставать, а всё ещё лёжа в кровати под тёплым одеялом, наслаждалась таким редким уютом. Комната была приятной и чистой: белые занавески, небольшой столик, тумбочка с вязанной крючком салфеткой. Неплохо.

Как только, я опустила ноги с кровати — в дверь постучали.

— Д..-Голос осип и пришлось прокашляться. — Войдите.

В комнату осторожно зашла девочка лет тринадцати — четырнадцати с подносом в руках.

— Я принесла вам обед. — Она поставила еду на небольшой столик у окна. — Он немного остыл, но я разогрела. И я к вам три раза стучала.

— Извините. — Я виновато улыбнулась краешком губ. — Сон такой, что не разбудишь.

Девчушка осмотрела меня, заломив руки и волнительно теребя свои русые косички. Явно что-то хочет ещё.

— Может, вам, что-то нужно? — Вкрадчиво спросила она.

Я задумалась, голова совсем не варила.

— Баньку затопить? — Предложила девочка и красноречиво посмотрела на меня. Да, нужно смыть с себя грязь, кровь и остатки вчерашнего.

— Если можно. — Со смирением сказала я.

— Хорошо. Я оставлю вам кусочек хорошего мыла — оно не должно щипать. — Произнесла она с участием и развернулась к двери.

Щипать? Точно, я же ещё в зеркало себя не видела и должна быть вся в ссадинах.

— Я вас позову.

— Эм, а можно ещё кое-что? — Обратилась я к ней когда она уже выходила. — А снимающее боль у вас есть??

— Настойка из белой ивы.

— Превосходно…

— Я принесу вам что-то и от синяков. — Сочувственно сказала девчонка и выскочила за дверь.

Дела обстояли хуже, чем я думала. Хотя можно было догадаться по взглядам других: они либо не смотрели на меня, либо разглядывали со смесью шока и жалости.

Ну я была ещё той красавицей: огромный чёрно-синий синяк на выступающих рёбрах, мелкие ссадины на левой руке и шее, благо правая обожжённая не сильно пострадала. И завершали этот ансамбль разбитые распухшие губы и фиолетовый фингал под глазом.

На моей белой коже это смотрелось просто безобразно и шокирующее. Мою фотографию можно было бы распространять в рекламах: скажи НЕТ домашнему насилию. Зато теперь никто с вумортом не спутает…

На фоне яркой осиновой древесины в бане я смотрелась как призрак.

— Как упырица… — Сказала я отражению, без тени смеха и медленно залезла в горячую воду.

Прикрыв глаза, передо мной поплыли воспоминания: одна в другом мире, все как ужасная шутка судьбы, а затем ещё одна и ещё. Предательство, покушение, попытка сжечь как ведьму, изматывающие недели в дороге, избиение, попытка изнасилование и теперь я стала косвенным убийцей.

Мне стало так плохо и жалко себя, накатила такая тоска, что поджав к себе колени, разрыдалась. Какого чёрта всё это со мной произошло? Я что так нагрешила в прошлой жизни? А теперь на моих руках кровь, хоть эти отбросы и заслужили, но почему так гадко? В припадке истерики я расцарапала себе руки и стёрла ладони. Мне казалась так я смогу смыть с себя убийство. Рыдания не стихали, и я подползла к краю «ванны» хватая пузырёк с чаем. С каждым глотком мне становилось всё легче.

Вода уже была совсем холодной, когда я решила вылезти и обработать ушибы и царапины.

— С вами всё хорошо? — С другой стороны двери, тревожно спросила Митка. Это та девочка, которая принесла мне обед и приготовила баню. Русые косички, карие глаза, курносый носик и щёки-булочки.

— Да, уже выхожу.

— Хорошо! Я разогрею вам ужин.

— Спасибо! — Крикнула я в ответ и принялась смазывать ушибы и синяки. Неплохую мазь из бодяги она мне принесла — синяки должны сойти за неделю.

Люди часто говорят, что лучше будут голодать/страдать/умирать, чем вызывать жалость у других. Ибо это ниже их достоинства и гордости. Особенно часто встречались эти цитаты и высказывания на различных форумах и сообществах наподобие «Записки успешного мужчины» или «Клуб настоящих женщин».

Прошлая я бы согласилась с этим и горделиво задрав голову, поставила лайк, но теперешняя Лена совершенно несогласна. Если нужно быть жалкой ради выживания, то почему нет? Ну вызываешь ты у людей сожаление, ну что поделать? Как минимум не комплексовать, а как максимум относится философски. Плюс с этого можно получить много плюшек: сочувствующий трактирщик добавит пару кусков сыра к ужину и припасёт печенек к чаю.

А вообще, это я успокаиваю свою гордость… Больше не вызываю у людей и гномов былого а-невуморт-ли-ты-часом восторга.

Под размышления и гомон в таверне, я уныло закончила с ужином. Кормили здесь вкусно, да и вообще, это был самый лучший постоялый двор из всех встретившихся мне. Главное, здесь было чисто и светло, удобная мебель, и приличный контингент.

Ко мне за столик подсела русоволосая девочка, и сняв фартук, начала кататься на стуле и задорно мне улыбнулась. Сколько энергии в ней, мне бы хоть каплю от этого. А отлично, что она тут.

— Митка, а здесь можно где-то купить карту?

Девочка нахмурила брови и поджала губы.

— Вроде нет, а зачем вам?

Затем! Это детское любопытство делает меня мнительной.

— Мне нужно в Речной край попасть. — Ответила я, предлагая девочке печенье.

— Спасибо. — Она улыбнулась, а на её щеках появились ямочки. — Так идите к главным воротам, а там на телеге и до границы.

— Да, мне бы через лес…

Митка посерьёзнела.

— А-а-а, так вы за этим. — С досадой сказала девочка. — Я вас отговаривать не буду.

— Эм, спасибо. — Поблагодарила я непонятно за что.

— Но вы точно решили?

— Нет, ещё думаю. — Наугад ответила я.

— Ну вы подумаете? — С надеждой спросила русоволосая.

— Э-э-э, хм, конечно.

Девочка облегчённо вздохнула.

— Лес Мальв тоже сразу за воротами, вы не ошибётесь. Такой не пройдёшь мимо. — Она обняла себя за плечи. — Тут, позавчера один альт искал себе попутчицу.

— Зачем? — Мне хотелось расспросить про этих «альтов», но я и так настрадалась из-за своего длинного языка.

— Так, мужчин же не пропускает. — Девчонка удивлённо вздохнула брови.

— Точно! Запамятовала. — Для убедительности я хлопнула себя по лбу.

— Вам говорить, если зайдёт?

— Нет, не стоит.

Ещё со всякими альтами я не шлялась…

— Он говорил, что заплатит десять золотых.

О, богатенький! Ну деньги лишними не бывают и Укко говорил, что они меня не тронут…

— Ну скажи тогда. — Девчушка понимающе усмехнулась.

— А когда вы выезжаете?

— Послезавтра. — Пожала я плечами, собираясь идти обратно в комнату, но замерла, услышав краем уха разговор двух проходящих мимо мужчин: гнома и человека.

— Слышал про вуморта-отравителя? За него десять золотых предлагают! — Человек жестами показал мешок, наверно для денег. — Что же это за фрукт?

— Да ну тебя! Баба — это!

— Не бреши!

— Говорю тебе! У меня зять только оттуда! — Гном заносчиво подвил свои усы. — И не десять, а двадцать золотых.

— Шишига мне в жёны, что ж это за баба в двадцать золотых? — Сказал мужчина с восторгом и сел за столик.

— Как зять сказал: волосы вороньи, личиком румяна, а станом как либидь. — Человек неверяще закачал головой. — И сиськи вот такие.

Последнее гном наглядно показал. Фе.

Боятся было нечего, ведь волосы не вороньи, на личике фингалы, а станом я как дохлый лебедь. Да и грудь не с арбуз размером. Даже не с дыню… Грустно, но представьте с такой ношей от насильников убегать? Так, и лицо можно себе разбить, сильно подпрыгнув. Ладно, это я просто завидую…

Задержаться и нормально отдохнуть и восстановиться, уже не хотелось. Но я больше не буду рисковать. Да и убраться с этой убогой Лесной Долины хотелось как можно быстрее. Столько бед здесь приключилось.

— Митка. — Обратилась я к задумавшейся девочке.

— Да?

— Я завтра на рассвете уйду.

— Вот как…

— Ага. Я просто предупредить.

— Но вам все равно скажу про альта, если что.

Кивнув головой, я пошла в комнату, чтобы собраться и поспать перед выходом.

В прошлой жизни я любила поваляться подольше и раньше десяти никогда не просыпалась. На первых порах в университете меня было чрезвычайно сложно застать. И это выливалось в проблемы на сессии, но заставить себя просыпаться раньше? Все, включая моих родителей, считали это невозможным.

А сейчас я подрываюсь с первыми петухами. Путёвка в Валарам изменит вашу жизнь!

Несмотря на всё ещё ноющие рёбра, руку и плохой сон, настроение было хорошим! Сегодня я покину это чертово гномье царство, во славу Рииг! И да, я всё ещё надеюсь на её «отлично».

Мальвинки был небольшим приграничным городком, так что ничего приметного в нём не было и я сразу направилась к главным воротам, а за ними и к лесу.

Вот его действительно нельзя было пропустить: густые, высокие, ярко-зелёные деревья росли в ряд. Толстые темно-бурые столбы напоминали грозную крепость.

Но он не выглядел мрачно и страшно к примеру, как мой первый Валарамский лес. Этот был другим — он манил и притягивал своей красотой, неприступностью и неким странным чувством безопасности.

И в то же время вспоминая сколько бед мне принесли эти леса — поджилки тряслись от страха.

Подходя к нему ближе, я заметила высокую фигуру. Точно, Митка говорила, что тот альт будет меня ждать у опушки. И девчонка выглядела так, словно на казнь меня отправляла…

Подходя всё ближе — я напрягалась всё больше. Он был высоченный — под метр девяносто, если не выше и когда он повернулся ко мне, тут же захотелось убежать.

Он был грозным, с резкими, острыми чертами: широкие ярко выраженные скулы, прямой нос, красивые губы и… хищные «светящиеся» жёлтые глаза. Они прожигали. А это к дополнению размашистым плечам, мускулистым рукам и длинным ногам. Такого даже выскорь не сожрёт.

Внешность альта отличалась от красивой гномской или привычной человеческой, весь его образ заострённости и дикости был, ну, захватывающе — пугающим, но никак не привлекательной. Хотелось унести свою везучую задницу подальше от такого приключения.

Тем временем он внимательно меня изучал, конечно, задержав взгляд на лице, и скривился. Что? Я, конечно, сейчас бедная, побитая девчушка-бомж, но своё недовольство можно было и скрыть. Настроение стремительно ухудшилось и моё любимое раздражение, из-за которого я так часто попадала в неприятности, начало оживать во мне. Я поджала губы.

— Это ты к Мальвам собралась? — Его голос был очень мужским: низким и глубоким, но эта снисходительная интонация… Рииг дай мне смиренности.

— Да.

Он осмотрел меня ещё раз и покачал головой.

— Тебе дома не сиделось? Родителей своих не жалко? — Осуждающе сказал альт и подарил мне буравящий взгляд.

Козёл. Тема родителей всё ещё была для меня острой, вот я и старалась не вспоминать или игнорировала её. А он сдёрнул пластырь с начавший заживать раны. Кто так делает? Козлы. Я воспламенилась как спичка.

— Тебе какое дело? — Грубо сказала я. — Не нравится? Я сейчас развернусь, и с мальвами будешь разбираться сам.

Желтоглазый опешил. Вот сейчас он подхватит меня, скрутит в баранку и моя история закончится. Но спустя секунду альт, как будто взяв себя руки, нахмурившись, ответил:

— Да, извини. — Он размял свою шею и со спокойствием в голосе продолжил. — У каждого свой выбор.

Я удивилась, но виду не показала и промолчала.

— Мы идём? — Мужчина нагнулся, пытаясь заглянуть в глаза.

Я нервно отступила от него, а голову вжала в плечи.

— Так что? — Повторил вопрос альт, прищурившись.

— Деньги вперёд. — Я вытянула ладонь.

Он усмехнулся и передал мне мешочек с монетами. Странно, ещё минуту назад я готова была удрать от него куда подальше, а сейчас наглею. То ли глупая и бесстрашная и жизнь меня ничему не учит, то ли с головой верю, что говорил Укко.

Желтоглазый в джентльменском жесте пропустил меня впёред к деревьям: они действительно стояли плотным рядом почти срастаясь. К моему глубокому изумлению я не знала, что это за вид и зависла на несколько секунд. Моя википедия барахлит? Я протянула руку, чтобы потрогать матовую кору и в этот момент, деревья начали расступаться, образовывая коридор. Вау…

Не-не-не-не-нет!!

Нужно валить отсюда к чёртовой Рииг! Что это за лес? Там явно водиться что-то страшнее зубастого пня. Я развернулась назад, но упёрлась в альта.

— Что?

Ладно, лучше лес, чем разборки с этой скалой.

— Ничего. — Буркнула я и развернулась к коридору из деревьев.

Как же быстро меняется мое мнение.

Альта подтолкнул меня к нему, и я неуверенно прошла дальше.

— Я Хеллпей, кстати. — Раздался вкрадчивый голос у моего уха. По спине пробежались мурашки. Если для меня он как гора, то бедные гномы…

— Лена.

Они появились бесшумно, словно выплыли из густоты леса: удивительные, прекрасные и леденящие кровь. Их было трое — Лесные девы. Мальвы. Светло травяная кожа, располосованная тёмными болотными венами, которые начинались у шеи, тянулись вдоль тела и заканчивались у ног. Сдалека казалось, что это корни обвивают их сверху вниз. Волосы странные завитки, с вплетёнными цветами, колыхающимся от любого движения. Они были высокими, но до Хеллпея далеко. Потом опустив взгляд на их руки, я увидела длинные острые когти и стушевавшись спряталась за альта. Они же вроде благородные, да?

Альт на мою манипуляцию лишь удивлённо повёл бровью.

— Ты хочешь пройти через наш лес, но делаешь это без уважения. — Медленно и безразлично заявила одна из мальв. Я бы обязательно посмеялась над этим или подкинула колкость, если бы мои коленки сейчас не тряслись как у кролика.

Да, с этим миром у меня уж точно не заладилось и продолжало не ладиться. Приключения на приключениях, словно я перешла дорогу Крёстной Фее. Я прям вижу записку от неё на прикроватной тумбочке: «Лена вместо кареты и туфелек, я подарю тебе страдания. Наслаждайся».

— Я с провожатой. — Тем временем твёрдо отвечает Хеллпей.

— Мы видим, тавалинен.

Тава… что?

— Но почему она молчит? — Спросила его другая дева ровным девичьим голосом.

Хороший вопрос. Провожатая трясётся, зуб на зуб не попадает, и не особо хочет говорить. Хеллпей обернувшись, вопросительно посмотрел на меня, но не сдвинулся. Ну ладно… Это благородно и деньги нужно отрабатывать.

Я медленно вышла из-за спины высокого и пугливо осмотрела Мальв, но мне и рта не дали раскрыть:

— Бедняженька! — Совсем по-женски вскрикнула одна из них.

— Ты пришла нам отдаться? — С волнением спросила третья.

Простите?

— Ох, и сложно тебе пришлось! — Утешала меня Юная Ива, а Кленовый Листок ободряюще взяла за руку. — И она погнала тебя из деревни?

— По всей Лесной Долине меня преследовала. — Горестно и с печальным вздохом ответила я.

— А что ты сделала? — Спросил сзади идущий и нагруженный вещами, недовольный Хеллпей.

— Тавалинен, не вмешивайся в разговор и неси поклажу! — Вежливо заткнула его Розовый Лепесток даже не обернувшись.

Как оказалось, Мальвы прелестные создания и очень добры, но только к женщинам. Любая представительница слабого пола с чистой душой и добрым сердцем для них сестра и равная. И они искренне считали, что все женщины именно такие.

Мужчины же были — тавалинен. Когда я спросила, что это значит — мальвы пожали плечами и сказали:

— Тавалинен — это тавалинен.

Я подозреваю, что это аналог недостойный, неугодный, ну или холоп. Тавалинены (как это, вообще, склонять?) — созданы и пригодны лишь для грязной работы. По верованию мальв — мужчины в априори не имеют чистой души и доброго сердца. Ну или оно находится немного в другой локации… По мне — это довольно неправильно делить всё на чёрное и белое, ведь хорошие и плохие люди есть в обоих полах.

Как только Мальвы увидели мой фингал и разбитую губу — две из них подлетели с утешениями и словами сочувствия. А третья начала приставать к Хеллпею как заправский бандюган, и выяснять, не он ли меня так раскрасил. Пришлось его выгораживать и рассказать, что я «неместная».

Прессовала его Розовый Лепесток — она самая старшая и главная из трёх. В отличие от Кленового Листка и Юной Ивы кожа у неё была немного темнее, такого болотно-зелёного оттенка, а корни-вены проступали ярче. У всех были матовые чёрные, без белка глаза. Словно чужой смотрит в твою душу.

А про «отдаться»: девушки, которые решили свести счёты жизни из-за разных причин: от ужасной жизни до неразделённой любви, могут прийти в этот лес и остаться с Мальвами. Их превращали в Лесных Дев, заставляя позабыть все горести. Теперь-то я понимаю все эти странные разговоры с Миткой и реакцию Хеллпея. Я вся такая избитая собралась в Лес Мальв…

Он, кстати, внутри оказался совершенно обычным с щебечущими птичками и разными паучками, ничего сверхъестественного.

— А куда ты направляешься? — Спросила Кленовый Листок.

— Ещё не решила — Я пожала плечами. — Если Речной Край окажется лучше Лесной Долины, то хочу попутешествовать и где-то и останусь.

— Не сравнивай Речной Край с варварской гномьей страной. — Воодушевляющее сказал Хеллпей. — У нас все по-другому.

— Ты из Края? — Развернувшись, спросила я, но Высокий не смог ответить, так как Мальвы шикнули на него и потянули меня вперёд.

— А что ты там делать будешь? Кроме путешествий.

— Ну я думала и работать.

Юная Ива недоверчиво прищурила глаза:

— Работать?

Я утвердительно кивнула головой.

— Ты же упавшая… — Ива вопросительно посмотрела на свою сестру.

— А что такое? — Заметив их реакцию, уточнила я.

— Они думают, что ты будешь работать волочайкой. — Вклинился в разговор Хеллпей. Я смотрю, он на всех выкрутасы мальв смотрит сквозь пальцы, словно они надоедливые детишки.

— Конечно же, нет. — Возмущённо ответила я.

Все трое неуверенно улыбнулись.

— Серьёзно не волочайкой? — Насмешливо переспросил альт. — Хотя, ты для этого не подойдёшь.

Вот сказал, так что не поймёшь: оскорбил или комплимент сделал. Но больше похоже на первое.

— Ну вот именно из тебя волочайка выйдет лучше — язык слишком рабочий. — Огрызнулась я, а Мальвы усмехнулись. Да впрочем, и Высокий снисходительно улыбнулся, словно я четвёртый маленький шкодник.

— А почему блудница? — Заинтересованно спросила я у Лесных Дев.

— Ну ты ничего не знающая упавшая. — Начала Розовый Лепесток.

— И красивая. — Юная Ива игриво мне подмигнула, но в сейчас в это как-то не верилось. Нет, я хороша собой, но не с кирпичными волосами и избитая.

Сзади послышался колкое: «кто бы могу подумать…».

Мы вчетвером дружно сверкнули на него глазами.

— Какую работу ты можешь делать? — Спросил Кленовый Листок, предупредительно клацнув зубами в сторону желтоглазого. Тот и бровью не повёл.

— Травницей.

— Как? — Ива замедлила шаг и вопросительно наклонила голову.

— Можно сказать, что мне достался дар.

— Поясни. — Попросила Лепесток.

— Как мне объяснила Тр.. — Я запнулась, так как моментально закипаю при воспоминании о кое-ком. — Как объяснила змеюка подколодная, это мне возместили за все страдания.

Я улыбнулась им самой доброй из своих улыбок.

Все четверо (Хеллпею, наконец, разрешили идти рядом) как-то странно посмотрели на меня.

— Я не вру… — Нерешительно добавила я.

Альт посмотрел на меня с прищуром и указав на высокое дерево, спросил:

— Что это за растение?

Серо-коричневая гладкая кора, листья напоминают крупнозубчатые лопасти, не ну это даже школьники знают… Я посмотрела на мужчину как на дурака — он серьёзно?

— Это клён. У тебя с деревьями, совсем беда, да?

— Какой именно клён? — Как-то настойчиво уточнил Хеллпей и самое странное, что мальвы были заинтересованы не меньше его. Они ни разу не перебили.

— Остролистный. — Но они продолжали смотреть на меня, как будто ждали чего-то большего и я добавила. — Кленовый мёд довольно неплох, а из листьев можно сделать настойку, которая отлично снимает воспаление в суставах. А я пришла за Ночным Корольком…

— Ты знаешь, что из него можно сделать? — Впечатлено спросил Альт.

— Да, мне нужны припарки и настойка для обожжённой руки.

Мужчина присвистнул после моего ответа и осмотрел меня уже без снисхождения и жалости.

— А что такое? — Хотела спросить я, но зацепилась за что-то и полетела вниз. Так бы и упала плашмя, добавим новых синяков, но Хеллпей успел подхватить меня. Одной рукой. Силен.

Да и выровнял он меня одним махом, даже не останавливаясь.

— Ночной Королек — очень редкий. — Нагнувшись и посмотрев в глаза, спокойно сказал альт. Чувствую себя гномом. Мне не нравится. Тембр голоса мужчины казалось, изменился и напрочь лишился всех раздражающих меня ноток. — О нём знаем только мы — Древесные и Мальвы.

— А другие?

— Люди и гномы?

— Альты? — Уточнила я.

— Да.

Ах Рииг, так их ещё и разные виды есть? Не хочу даже представлять… Я недоверчиво оглянулась на Дев, а они словно в прострации шли.

— Мы позаботились об этом — Хищно продолжил Хеллпей и подмигнул мне. И получилось это довольно игриво. А моё лицо застыло как камень, что за странная перемена в настроении?

На это он лукаво усмехнулся.

— Плюс цветёт он только ночью, а зрение у вас гномов — никудышнее.

ЧТО? ЧТО? ЧТО?

— Я НЕ ГНОМ! — Рассердилась я. Да как он смеет!

— Ну, конечно — Насмешливо ответили мне. — Скажи ещё, что вуморт, вон ножки короткие.

— У меня длинные ноги! — Я развернулась к Мальвам ища поддержки и они как по команде, принялись притеснять охамевшего Простого. Ненавижу наглых мужиков.

Я была зла и возмущена, но больше болели ДЛИННЫЕ ноги — отдохнуть хотелось до невозможности сильно. Все же не отошла я от недавней взбучки — спотыкалась уже об любую неровность и, наверное, свернула бы себе шею, но Хеллпей всегда вовремя меня «ловил». Без язвительных замечаний и подколок.

На моем месте я могу представить героиню любовно-фантастических романов, у которой уже закружилась — завертелась метель чувств. Что за бум-бум у неё в груди?

Но героини обычно всегда прекрасны, всесильны и выходят из всех передряг без царапин, а если что — их всегда выручает альфа-самец. Моим же принцем был чудовище-пень.

Поведение альта вызывало лишь подозрения и осторожность — я подсчитывал через, сколько он раскроет свои коварные планы. У всех они есть, даже у меня.

— За этими деревьями мы остановимся. — Ободряюще сказала Кленовый Листок. Я скептически посмотрела на неё. После последнего «Скоро привал», так-то два часа прошло.

Но мы действительно вышли на небольшую шиповниковую рощу, в середине которой находилось маленькое озеро, даже скорее прудик с кристально чистой водой. Всё выглядело так сказочно и нереально, что вот вижу, как сюда выходит Белоснежка и начинает петь песенки. И тут из всех щелей полезли птички, зайцы, шишиги и выскори.

Розовый лепесток нежно провела по моей руке, привлекая внимание:

— Располагайся, а мы сейчас вернёмся.

— Какая у вас тут живность водится? — Заинтересовано оглядываю рощу и разминая плечи, спросил Хеллпей. Вещи он давно опустил на землю.

— Зачем? — Сухо спросила старшая мальва.

— Для еды. — Ответил он, как будто объяснил самую простую вещь в мире.

Мальвы сразу ощерились и кожа их как-то зловеще потемнела.

— В нашем лесу не убивают. — Сказали так, что я дышать перестала. — Но для тавалинена, всегда можно сделать исключение.

Альт только хмыкнул.

Лесные девы все злобно зыркали на него, а потом елейно мне улыбнулись. Хм, а мне нравится быть любимицей.

— Мы скоро. — Ласково прощебетала Юная Ива. Каждая из троих поочерёдно интимно прикоснулась к моим рукам и неторопливо «выплыла» из леса. Да, ещё Мальвы очень любили тактильность, да так сильно, что иногда становилось неловко. Как сейчас.

Хеллпей же рылся в МОЕЙ сумке и из неё он достал МОЙ плед, и расстелил его на земле. Возмущаться не было сил (да и мальв нет — никто не защитит), и я лишь с максимальным недовольством посмотрела на него. Эффекта это не произвело никакого и альт не обращая внимания, пошёл к озерцу. И он как гора, полностью закрыл его от моего взгляда. Меня передёрнуло.

Я, еле переставляя ногами, аккуратно присела на плед и полезла закупленной в постоялом дворе болеутоляющей настойкой. Пара глотков и через полчаса боль немного утихнет.

Как только я убрала фляжку в сумку и достала походную еду, Хеллпей плюхнулся рядом со мной. Он умылся, и намочил завязанные в короткий хвостик каштановые волосы. Я жестом предложила ему еду, а он протянул мне коричневый бурдюк с водой.

— Спасибо. — Усмехнувшись, я не стала отказываться от предложения. Все же удобней пить так чем с ладоней, стоя на коленях у пруда. Да и если отравлено, то мальвы за меня отомстят.

Я сделала пару глотков и прохладная вода бальзамом разлилась по горлу и израненным губам. Я словно оживала с каждой минутой вдали от Лесной Долины.

— Лена, — Моего лица коснулась чья-то рука. Я подорвалась как от выстрела и шокировано уставилась в агатовые глаза. Что такое? Я ошарашенно завертела головой: мальвы возвышались надо мной, а альт сидел рядом и заинтересованно смотрел.

— Ах. — Я растерялась. — Я что заснула?

— Да. — Ответил желтоглазый. — Ты в ужасном состоянии и тебе нужен отдых. Я решил не будить тебя.

— Спасибо. — Это был хороший поступок с его стороны, но меня ужасало, что я позволила себе заснуть в присутствие такого существа. Он мог свернуть мне шею, а я бы даже не поняла ничего.

— Лена. — Привлекла моё внимание Розовый Лепесток. — У нас для тебя дар.

Я в замешательстве посмотрела на неё. Ко мне медленно подошла Юная Ива и вложила в мои ладони пригоршню цветков: ярко-голубые лепестки, стебель отдаёт серебром. Ночной Королёк! Да и ещё столько! Я могла лишь надеяться, что смогу найти один и мысленно приготовилась умолять хоть на коленях мальв или альта, помочь найти даже завядший. Это самое целебное растение, которое я знаю! Проблема с рукой будет решена и я снова смогу делать настойки!

— Спасибо! — Я посмотрела на мальв и в глазах наметились слёзы. — Огромное спасибо.

Я сделала глубокий вздох, чтобы не заплакать, но голос всё равно дрожал.

— Вы спасли меня.

— Не благодари. — С мягкой улыбкой сказала Розовый Лепесток. — Для нас это всего лишь цветы.

Хеллпей тем временем встал и предложил мне руку, я не стала отказываться. Он в момент поставил меня на ноги и сложил плед в сумку, затем закинув её на плече. Не решил ли он стырить мои вещи?

— Вам пора. — Спокойно сказала Кленовый Листок и подошла к самому высокому кусту шиповника и провела ладонью сверху вниз. Листья, как от дуновения ветра рассыпались, а ветки расползлись как змеи в разные стороны. Ещё минуту назад я думала, что мы в самой чаще леса и вот сейчас я вижу просторную поляну в конце которой уже виднеется город. Магия!

— Но ты можешь остаться… — С надеждой в голосе спросила Юная Ива и грустно улыбнулась, как будто зная мой ответ.

— Нет, я ещё не готова. — В моём голосе было тепло, как и в душе.

— Это хорошо. — Прошелестели они хором.

А мы с альтом вышли из леса.

Через пару шагов я оглянулась, но за спиной были только деревья, сросшиеся в ряд.

— Ты куда дальше? — Я подпрыгнула от этого вопроса заданным низким голосом. Вот теперь мы и остались с альтом наедине.

— В город. — Проблеяла я и замерла.

Он кивнул и показал рукой «мол пошли».

— Тебе тоже? — С надеждой на отрицательный ответ, спросила я.

— Угу. — Хеллпей скептически поднял бровь. — Это Воврисий. Небольшой, но хороший городок.

Я натянуто улыбнулась и пошла вперёд. Сумку мою он мне не вернул.

Всю дорогу до Воврисия я шла на деревянных ногах и постоянно оглядывала на альта в ожидании подлянки. Он же шёл с лицом-кирпичом. В душе мне уже было почти плевать на сумку, лишь бы свалил. Слава Рииг, Ночной Королёк и деньги я держала при себе.

Но мои внутренние терзания прекратились, как только мы подошли к городу — там стояла охрана. Такие же здоровые и хищные альты, как Хеллпей. Только глаза голубые, но сути это не меняет. Поджилки вновь затряслись.

— Стой. — Хмурый мужчина с палицей (?!) остановил только меня. Я озадаченно уставилась на Хеллпея, но он не пошёл дальше. — Девушка, вы куда? И откуда.

Я онемела от растерянности. В голове застучала мысль, что меня сейчас схватят и отправят к Труде и все — песня спета. Меня замутило. Но к моей неожиданности альт помог мне:

— Лена, у тебя должна быть грамота.

Грамота! Точно! Я волнуясь, впопыхах достала её и протянула охраннику. Он деловито посмотрел на неё, подставил под солнце и удовлетворенно хмыкнул.

— Хорошо. — Он протянул мне листок и наставительно казал. — Если будут проблемы — обращайтесь.

— Да, конечно. — Я активно закивала головой.

Альт со смешком завёл меня в город и опять я была ошарашена. Да, Речной Край отличался от Лесной Долины уже с приграничного города. Он даже отдалённо не напоминал деревню или села, к которым я привыкла, в тех же Веронках «пряничные» домики были разбавлены старыми деревянными избами, если отойти от главной улицы. В Воврисие дома были трёхэтажными или даже четырёх, из белого кирпича и выглядели как-то современно. Чистые ухоженные мощёные улицы и красивые вывески у разных магазинов, и их было много.

И самое приметно тут была целая тьма альтов. Высокие, сильные и опасные. Вот теперь гномом чувствовала себя я.

— Здесь есть люди? — Неуверенно спросила я у Хеллпея.

— Должны быть, но немного. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Ты не хочешь пойти со мной?

В моей голове появилось тысячи вариантов в качестве кого я могу с ним пойти: от секс-рабыни до груши для битья. Ни на одну из ролей меня надолго не хватит.

— Зачем? — Осторожно спросила я. — И куда мы идём?

И когда ты, чёрт возьми, отдашь сумку, чтобы я сбежала. Этот альт как будто специально её не возвращает, чувствуя, что я сразу сделаю ноги.

— К хорошему постоялому двору и мы почти пришли. — Он на ходу наклонился и посмотрел мне в лицо. Что за пугающая привычка. Отклонила от него. Наверное, со стороны — это выглядит комично, а мне вот страшно. — А зачем — я лекарь и мне пригодилась бы травница. Как минимум до столицы три месяца пути.

— Сколько? — Изумлённо переспросила я.

— Три месяца. — Повторил он и с поучительной интонацией продолжил. — Речной Край в 9 раз больше Лесной Долины. До столицы мы можем работать вместе.

Он сделал паузу и с высоты своего роста окинул взглядом моё лицо.

— Я могу обещать тебе защиту от подобного. — Да это весьма заманчиво. — Деньги будем делать двадцать на восемьдесят.

Вопроса — кому большая часть, у меня не возникло.

— Ммм. — Я натянуто улыбнулась. — Боюсь, но я должна отказать.

Альт лишь усмехнулся и в молчании провожал до «Гостиного дома «Добро Пожаловать»». Внутри оказался просто евроремонт: красивые ровные стены, картины, салфеточки-скатерти, улыбчивые официантки-альты с теми же хищными лицами и брюнет-альт у барной стойки. Отлично. Я хочу вернуться в Красный Лист.

— О! Хеллпей! — Радостно поприветствовал «моего» альта, бармен. У него были горящие зелёные глаза. Ой, Рииг, спаси меня. — Давно не виделись.

— Точно. — Хеллпей подпёр мою спину рукой и протащил до той самой стойки. Высоченные брюнет весело мне улыбнулся, а я опять застыла. — Мне комнату.

— На двоих? — Он многозначительно подёргал бровями. Его, что не смущает хм, ну моя «избитость»? Или альты любители перчинки?

— Ты точно не хочешь со мной? — Ещё раз спросил Хеллпей, но уже как-то более настойчиво.

— Нет, спасибо. — Моментально отчеканила я… А если бы сказала «да»? То комната на двоих?!

«Мой» Альт закатил глаза.

— Комнату на неё одну. — Он недовольно окинул меня взглядом. — Дней на десять и не давай ей съезжать, пока синяки не посветлеют.

Я хотела возмутиться, но посмотрев в эти хищные глаза, засунула свой норов куда подальше.

— Ну ладно. — Шатен выложил монеты на стол. — Береги себя.

Он не улыбнувшись, пошёл на выход и тут я спохватилась:

— У меня есть деньги!. — Сообщила я ему в спину. — Так что спасибо, но не нужно.

Альт развернулся и наклонив голову, посмотрел на меня и со смешком сказал:

— Тогда вернёшь при встрече, гном. — Он махнул рукой и вышел.

Иди ты на фиг! Надеюсь, не увидимся. — Хотела ответить я, но жить хотелось больше.