Требование Покровителя ведьм

Мое тело врезается в его, и Покровитель крепко обнимает меня.

Облегчение разливается по каждой частичке моей плоти, распространяясь от его торса, прижатого к моему, подобно лучшей анестезии.

Так же быстро, как он обнял меня, Покровитель хватает меня за плечи, окидывая взглядом.

— Как ты сюда попала? — вопрошает он.

Отшатываюсь назад, а мой рот открывается и закрывается, пока я сама пытаюсь разобраться в этом.

Покровитель запускает пальцы в мои волосы и придвигается ближе, пристально изучая меня.

— Я же не учил тебя путешествовать между мирами.

— Кажется, я уже делала подобное.

Повернув голову, целую внутреннюю сторону его запястья, где по коже расползается лоза.

— Просто так гораздо проще — когда у тебя есть что-то, на чем можно сосредоточиться в потустороннем мире.

Уголок его губ коротко дергается вверх, прежде чем он наклоняется и целует меня глубоко, с привкусом виски, «Мальборо Редс», ароматом дров и ритуала.

Воспоминания о нашей совместной ночи просачиваются в мои трусики.

Покровитель посмеивается, отстраняясь.

— Моя маленькая ненасытная ведьмочка, — бормочет он, проводя большим пальцем по моей щеке. — Где твой амулет?

Хмурю брови.

— Амулет?

Покровитель вскидывает бровь, и в его тоне нет ничего похожего на шутливость.

— Защитный амулет, который ты должна носить, путешествуя между мирами.

Прикусываю губу.

— Я… я весь день провалялась в постели. И не планировала сюда приходить…

Мелькнувшее беспокойство в его обсидиановых глазах, мерцающих от нашего общего свечения, говорит само за себя: защитный амулет должен быть на мне всегда.

— Идем, — командует он, беря меня за руку и ведя к хижине.

Волнение бурлит в моем животе, когда рука Покровителя оказывается в моей. Я крепче сжимаю ее, а он смотрит на меня с небольшой улыбкой, которая заставляет меня выдохнуть весь воздух из легких.

На крючке за дверью висит лампа. Стол и стулья стоят там, где я запомнила, встроенные шкафы до отказа забиты книгами и бумагами с чернильными каракулями. В железной люстре над головой мерцают свечи.

Когда мы переступаем порог домика, в голове проносится мысль: «Интересно, почему он остался?»

Несмотря на то, что я знаю, что он услышал меня, Покровитель не отвечает, а вместо этого тянет меня в комнату слева, где находятся горшки с травами.

Он отпускает мою руку и делает пару шагов вглубь помещения, перебирая инструменты и прочую мелочь на столешнице, а затем приседает, чтобы пошарить в шкафчиках, расположенных в нижней части комнаты.

Здесь не так много разнообразных трав, как мне вначале показалось. На полках помимо них разбросаны различные предметы и свечи, а вдоль стен расположены мешочки и баночки, готовые к использованию для различных заклинаний.

Луна ярко светит в ряд окон, выходящих на пруд, отражаясь в сверкающем ночном небе.

«Может, лес и дремуч, но ночь здесь необыкновенно прекрасна».

— Ауч!

Дверцы шкафа приоткрыты, и Покровитель, проносясь мимо, ударяется коленом об одну из них.

Не могу не фыркнуть и не улыбнуться, когда он, не обращая внимания на эту неприятность, приближается ко мне.

«Очевидно, что даже у богов бывают неприятности».

— Вообще-то я не бог, — говорит Покровитель, беря меня за руку.

На его губах играет небольшая улыбка.

— Одна мудрая ведьмочка однажды устроила мне выволочку за мои титулы.

Он завязывает на моем запястье что-то тонкое и серебристое. Оно прохладное и плотно прижимается к моей коже.

— Тогда кто же ты?

— Человек, умерший и проложивший себе путь из подземного мира в верхний.

Дыхание застревает в горле. Я осмеливаюсь бросить на него взгляд и вижу, что он сдувает с лица темную прядь волос, осматривая свою работу. Словно Покровитель — это самый что ни на есть обычный парень, а не существо, обладающее несметной силой.

Кладу руку ему на бедро, и его глаза встречаются с моими.

— Я не хочу возвращаться домой, — тихо говорю я.

Он хмурит брови.

— Это и есть твой дом.

— Но…

Покровитель отстраняет меня, нежно прикладывая палец к моим губам и качает головой.

— Вернее не так, любовь моя. Твой дом рядом со мной.

Право собственности на землю и хижину с моим именем тоже подтверждает это. И, возможно, Коди, избегающая меня и молча выгнавшая меня из дома своим неодобрением, тоже согласна с этим.

Мои мышцы внезапно сводит спазмом, словно я должна была почувствовать толчок боли, которую ощущала каждые несколько минут в течение двух дней в постели. Но… здесь я не чувствую боли. В присутствии Покровителя ее нет.

Мои глаза распахиваются.

— Я привязана к этой земле.

Он возвращает руку на мою щеку.

— Ты привязана ко мне.

Накрываю его руку своей и смотрю в его темные глаза при свете луны.

— Тогда почему мы не можем остаться вместе? — шепчу я.

Меланхоличная улыбка искривляет его губы.

— Мы принадлежим к разным мирам. Ни один из нас не может оставаться в чужом царстве без тяжелых последствий.

— Тогда как же ты стал Покровителем Ведьм? — спрашиваю я. — Как мне стать такой же, как ты?

Он поднимает мои руки вверх, нежно целуя костяшки пальцев и держа наши руки между собой.

— Иронично, не правда ли, что люди желают бессмертия и божественности, в то время как сами боги произошли от людей?

Я усмехаюсь, закатывая глаза.

— Не говори со мной загадками.

Внезапно я ударяюсь спиной о стену, и Покровитель сжимает мое горло своей рукой, а его ониксовые глаза пылают.

— Помни свое место, ведьма, — предупреждает он глубоким, властным голосом.

Я тяжело сглатываю.

— Да, Господин.

Его хватка ослабевает, и он внимательно изучает меня.

— Поверь, такое положение, как у меня, тебе не нужно.

Резко выдохнув, я осмеливаюсь спросить:

— Когда же мы сможем видеться?

Тепло медленно спускается от шеи к груди, когда Покровитель кладет ладонь на мое бешено колотящееся сердце.

Его взгляд, наконец, встречается с моим, и выражение лица становится убийственно серьезным.

— Во время шабаша и в полнолуние, но не более того.

Он сжимает мою челюсть, заставляя меня поднять на него глаза.

— Понимаешь, тебе небезопасно часто бродить между мирами, также как и мне.

Заставляю себя кивнуть, насколько это в моих силах.

— Саманта, — звучит мое имя из уст Дьявола.

— Я понимаю.

Наконец, Покровитель отпускает меня и делает шаг назад. Его глаза заметно блестят, когда он окидывает взглядом мое тело.

И только тогда я понимаю, что все еще нахожусь в безразмерной футболке, спадающей до середины бедра, а под ней надеты большие «бабушкины» труселя.

Одергиваю край футболки.

— Как я уже сказала, я валялась в постели.

Он тихонько хмыкает, не скрывая, что пялится на меня.

— Жаль, что мы не можем задержаться.

Коротко улыбаюсь в ответ.

— Покровитель…

— Называй меня по имени, Саманта, — перебивает он. — Я больше не Покровитель и не Дьявол для тебя. Не обращайся ко мне иначе, кроме как по имени.

Рассеянно облизываю губы.

— Николас… Чем мне здесь заниматься, пока тебя нет?

На его лице появляется лукавая ухмылка, и он выпроваживает меня из рабочего кабинета обратно в главную комнату.

— Конечно же, являться лесной ведьмой.

Румянец заливает мою шею и согревает щеки.

— Я буду здесь совсем одна.

Николас прижимается ртом к вене на моей шее и шепчет мне на ухо:

— Стоит ли мне напомнить тебе, что наш путь сопряжен с одиночеством?

Я поворачиваюсь к нему лицом, чтобы сохранить в памяти его образ: обсидиановые глаза и вороньи лапки в их уголках, волнистые черные волосы, рассыпающиеся по плечам, темную щетину вокруг самых восхитительных губ, которые я когда-либо пробовала, черное одеяние и сапоги.

— Ты не будешь совсем одна, — уверяет он.

Его рука лежит на моей шее, и Николас с тоской смотрит на меня.

— Вернее, не всегда будешь одна…

— Ты сказал, что иногда заглядываешь в хижину, — тихо говорю я. — А что еще здесь есть?

Он наклоняется и оставляет на моей шее дорожку из мягких поцелуев, от которых у меня подгибаются пальцы на ногах и трепещут веки. Щетина на его лице щекочет меня.

А его голос имеет самый греховный и соблазнительный тембр, который когда-либо звучал в моих барабанных перепонках, когда он произносит:

— Все, что пожелает твое сердце.

Глупый вопрос, но я все равно задаю его.

— Включая тебя?

Его рот вибрирует на моей плоти от легкого смеха.

— Иногда.

Он отстраняется, но я захватываю его губы своими, целуя Дьявола до тех пор, пока у меня не перехватывает дыхание и я не начинаю отчаянно желать его снова.

Николас отстраняет меня, задыхаясь.

Затем он смеется, и свет огня отражается от его ухмылки.

— Ты станешь моим концом.

— Ты уж точно мой конец, — шепчу я в раздражении, прикрывая глаза в знак поражения.

Николас делает паузу, прежде чем мягко произносит:

— Добро пожаловать домой, моя ведьмочка.

Уголки моих губ приподнимаются, и я открываю глаза, чтобы посмотреть на полубога, который полностью и основательно изменил каждую частичку меня.

Но его там нет.

Хижина погружается в темноту, свечи не горят, а в камине нет даже крошечного тлеющего уголька.

На деревянный пол ложится блик света.

— Николас?! — восклицаю я, бросаясь к двери на другом конце комнаты.

Распахнув дверь, попадаю в слабо освещенную спальню.

Мою спальню.

Оглядываюсь через плечо — я все еще нахожусь в Хижине Дьявола. И все же, вся обстановка в моей спальне каким-то образом находится здесь и все расставлено точно так же, как и в нашем с Коди доме.

Оглядываюсь по сторонам и двигаюсь к выходу, выглядывая за дверь.

Меня встречает только ветер, заставляющий деревья дрожать, словно они машут руками.

— Николас? — окликаю я, закрывая дверь. — Это не смешно.

Снаружи вновь поднимается ветер, и хижина стонет, оседая.

Сердце замирает в груди, пока я обыскиваю ветхую хижину, резко распахивая кривые двери, пока они не слетают с петель и не поднимают в воздух пыль.

Его нигде нет, но все, что принадлежит мне из того дома, находится здесь, в тех местах, где это необходимо… В этой старой, разваливающейся на части хижине.

Боль от того, что меня покалечили, быть может, и исчезла, но на смену ей пришла необычная пустота в груди, от которой меня тошнит.

Дьявол заполучил меня именно такой, какой хотел: разбитой, одинокой, изолированной и жаждущей Его.