Третий лишний

Глава 1

Пятничным октябрьским вечером, моросящий дождь сбивал с ветвей последние пожелтевшие листья. Порывистый ветер сотрясал окна и отбивал любое желание выходить из дома. Казалось, стоит высунуть нос за дверь – тут же промокнешь до исподнего, продрогнешь и станешь таким же серым, как унылая улица и поникшие черные деревья. Размокшая грязь и лужи не оставляли ни малейшей возможности добраться до нужного места с сухими ногами. Однако даже такая скверная погода не смогла остановить Дороти Палм – главную сплетницу Блусмберга.

Маргарет вышивала, греясь у камина, когда  Бетт сообщила о неожиданном визите.

 – Миссис Маргарет, к вам пожаловала миссис Палм.

 – В такую-то погоду? – удивилась хозяйка. – Она, наверно, насквозь промокла! Скорее зови. И принеси горячего чая с крекерами. – Крикнула вдогонку.

«Уж если мерзлячка Дороти в такое ненастье прибежала – новость невероятно интригующая!» – оживилась она и, как только подруга появилась в комнате, обрадовалась:

 – О, милая, скорее проходи! Я налью горячего чаю: не хочу, дорогая, чтобы ты заболела.

– Благодарю! – гостья удобно расположилась в кресле у камина и протянула к огню замерзшие руки. Бросая таинственные взгляды, неспешно сделала глоток чая и приготовилась выпалить новость, но желание сильнее заинтриговать боролось с нетерпением, поэтому она молчала, сдерживаясь из последних сил.

«Ну?!» – чуть было не сорвалось с губ миссис Марвел, однако она все же сдержалась и только чуть ближе придвинулась, показывая всем видом, что внимательно слушает. И тогда, набрав воздуха, Дороти выпалила:

 – Айзек вернулся!

 – Не может быть!  – округлились от удивления глаза Маргарет. – Когда?

 – Совсем недавно, в начале этой недели! – теперь уже неторопливо продолжила рассказ гостья. – Я зашла в «Храм вкуса», присмотреть новую шляпку, и заметила солидную пару, разглядывающую образцы. Они ждали, когда им упакуют покупки. Я видела их со спины, но сразу заметила, что мужчина одет со вкусом, а его дама – весьма изысканно и дорого. Джентльмен так заботливо и трепетно поддерживал ее под руку, что я невольно продолжала наблюдать за ними. А когда он оплатили солидный счет и повернулся, я потеряла дар речи! Это был Айзек Гриндл!

– Не может быть! – повертела головой потрясенная миссис Марвел и прикрыла раскрытый рот ладонью. – Кто бы мог подумать?!

Мэлоди Гриндл сильно влияла на супруга, а, став вдовой, проявила суровый, властолюбивый характер полностью. Имея настойчивость и недюжинный ум, она успешно управляла компанией более двенадцати лет, хотя другие вдовы в ее положении доверялись управляющему или родственникам. Но несколько лет назад, после внезапной кончины матери, Айзек Гриндл вступил в наследство и начал сам вести торговые дела.

Он был высоким, склонным к полноте молодым джентльменом, не лишенным обаяния. Его высокий лоб говорил о хорошей логике, карие пытливые глаза о любознательности, однако постоянно открытый рот, по причине непроходящего насморка, портил картину и придавал лицу намек на доверчивость и простоватость.

Пока торговые дела шли успешно, Айзек не был обделен женским вниманием, и некоторые достойные невесты города рассматривали его кандидатуру, как возможного будущего супруга. Впрочем, серьезно он ни за кем не ухаживал то ли из-за застенчивости, то ли из-за еще каких-то причин, но людская молва приписывала ему тайные чувства к некой даме, которая по только известным ей доводам не могла ответить взаимностью.

Так же ходили слухи, что после смерти матери Айзек особо остро почувствовал одиночество и стал проводить вечера в компании молодых людей дурной репутации. Влияние друзей или отсутствие деловой жилки, или и то и другое, но постепенно торговые дела пришли в упадок.  Для покрытия долгов он был вынужден продать дом, а потом, прячась от кредиторов, с позором покинул город. Романтические натуры поговаривали, что пить Гриндл начал не столько из-за смерти родительницы, сколько из-за неразделенного чувства.

– Ты не понимаешь! – возмутилась Дороти. – Он не только вернулся в Блумсберг, но и привез жену, купил дом недалеко от тебя! Одет, как денди, и все его поведение показывает, что он снова состоятелен! Представляешь?

– Невероятно! Но как?! Кто его избранница?

– Не знаю, – вздохнула гостья,  – но по тому, как держится, видно: она из хорошей семьи.

– Ну, надо же! Не могу поверить!

– Я тоже не могла! Но столкнувшись нос к носу при свете дня, сомнений не осталось – это точно он! Уотс сказал, что Айзек выплатил все долги и купил дом по соседству с тобой! Подожди, скоро сама его увидишь!

***

Не прошло и трех дней, когда чета Гриндл посетила воскресную проповедь. Респектабельно одетый Айзек с супругой гордо прошествовали к первым рядам и расположилась неподалеку от семейства Марвелов. Как успела заметить Маргарет, на миссис Гриндл было платье темно-зеленого цвета в белую полоску, с обильно украшенным тонким кружевом подолом; бежевые перчатки и изящная шляпка с высокой тульей в тон.

Глава 2

Наступил ноябрь, – и Бетт вовсю готовилась к именинам Питера.

В поисках апельсиновой эссенции она перебирала жестяные коробки и бутыльки в кухонном шкафчике. Но та, как назло, не находилась.

Бетт уже отчаялась ее найти, как в дальнем углу показалась темная крышечка – точь-в-точь как у эссенции! На радостях потянулась за ней, встав на край табурета – и, потеряв равновесие, упала.

На грохот и звон посуды примчалась миссис Марвел.

– Бетти, Боже мой, какая же ты неуклюжая! – закричала она. – Да ты еще и посуду разбила! Вычту из жалования! Кроме того, это плохая примета!

 – Ой, ой… – выла служанка.

– Хватит причитать и изображать смертельное ранение! Иначе помимо стоимости разбитой посуды вычту стоимость сломанного стула! Да посмотри, бестолочь, ты еще и специи рассыпала!

– Ой, как больно! – не унималась Бетти, и Маргарет возмутилась:

– Николас! Николас! Посмотри на эту лентяйку и лицемерку, она еще пытается меня разжалобить! Николас! – Завопила сильнее. Однако муж не спешил встревать в ругань супруги со служанкой, и тогда она, взбешенная, подхватила многослойные юбки, развернулась и убежала в свою комнату, оглушительно хлопнув дверью.

Когда через полчаса Николас зашел к ней, Маргарет сидела в кресле, держа в руках чашку с холодным чаем, и смотрела в окно.

– Как ты, милая? – подойдя ближе, он отметил про себя, что супруга до сих пор недовольна.

– Ах, Николас, я так расстроилась! Какая же Бетт неуклюжая! Она уже все убрала?

 – Э-э… Видишь ли, дорогая, – осторожно, издалека начал супруг, – Бетти сломала ногу.

 – Как?! – ужас мелькнул в глазах Маргарет. – А подготовка к празднику? Она успеет все сделать? Праздник должен получиться на славу. Я уже разослала приглашения, а новую прислугу найти так сложно, тем более за такое короткое время.  Мы не можем из-за нее опозориться!

 – Увы, милая, но нам придется искать другую служанку.

 – Другую!? – побагровела она. – Как можно найти замену за столько короткое время? Николас, мы пропали! Все пройдет ужасно, мы опозоримся, над нами будут смеяться! – и заплакала.

– Не плачь, Маргарет, – утешал супруг, поглаживая ее по плечу, – мы что-нибудь придумаем.

 На следующий день миссис Марвел энергично приступила к поиску новой работницы. Однако даже поданное в газету объявление не дало результатов, и в следующем пришлось сообщить о повышении оплаты. Но день праздника неумолимо приближался, а замена Бетти еще так и не была найдена. Маргарет уже отчаялась и находилась на грани истерии, когда после воскресной проповеди к ней обратился преподобный Поуп:

– Миссис Марвел, рад приветствовать. Как вам проповедь?

– Как всегда проникновенна! После ваших наставлений словно вырастают крылья, и хочется сотворить что-то, что позволило бы хоть немного искупить наши грехи. Иногда я не могу сдержать слез. Мы вам так благодарны, преподобный.

– Ну что вы, нести слово Божье – мой долг. Однако мне отрадно, что мои слова трогают сердца прихожан.

– Не просто трогают, а подвигают к добрым поступкам! – продолжала нахваливать Маргарет мистера Поупа. – После вашей проникновенной речи хочется стать лучше. Но я не знаю, что бы помогло мне хоть на маленький шажок приблизиться к этому?

– Ничего особенного! Достаточно возлюбить ближнего своего, как самого себя. Это уже значительный шаг. Ведь принимать людей и любить их такими, какие они есть – это не так уж и просто! Уж поверьте мне! –  заметил мужчина с улыбкой. – Кстати, миссис Марвел, я слышал: вы до сих пор ищите прислугу.

– Да! – оживилась Маргарет, предполагая, что, возможно, Поуп задает этот вопрос неспроста и, быть может, посодействует в решении этой трудности. Как оказалось в дальнейшем, преподобный как раз и имел подобную цель.

 – В наше время найти хорошую прислугу с честными и самыми хорошими намерениями не так уж и просто, но я бы взял на себя смелость рекомендовать вам воспитанницу моей сестры.

Маргарет подобного оборота не ожидала. Конечно, проповеди подталкивают к совершению добрых поступков, но брать неопытную девчонку в столь важный момент ей совсем не хотелось. Ее радостная снисходительная улыбка на глазах становилась натянутой.

«Но, с другой стороны, – думала Маргарет. – Преподобный не из тех людей, которым так легко отказать. Стоит сказать «нет», и завтра ведь город будет знать, что у меня жестокое, черствое сердце. Только от одной мысли, что ее имя будут разносить сплетники и со злорадством смаковать подробности, заставило миссис Марвел стиснуть зубы и произнести:

 – Я не могу ничего обещать, пока не увижу воспитанницу вашей сестры. Важно с ней встретиться, чтобы составить мнение и принять решение. Давайте отложим столь важное решение до личной встречи.

Глава 3

Лидия Марвел сидела в гостях у Лизы Вортнэл, дружбу с которой одобряли родители.

Девочки пили чай с воздушным бисквитом, пропитанным джемом, и весело болтали, обсуждая новый журнал «Королева».

– Лиза, смотри какая прелесть, какой лиф! – воскликнула восхищенная Лидия, показывая пальчиком на бальное платье розового цвета, богато отделанное кружевами и розами. – Только представь себя в таком платье! Я бы в таком чувствовала себя принцессой.

– Красивое, – согласилась подруга, –  но мне кажется, оно скорее подойдет более взрослой леди.

– Вечно ты вредничаешь и портишь настроение! – Лидия по-детски «надула» губы, но, чуть успокоившись, спросила: – Почему ты так думаешь?

Элизабет часто говорила неприятные вещи, но Лидия знала, что сказано это было не со зла. Как ни обидно признаваться, проницательная подруга совсем не глупая и всегда говорит правду. От того замечания задевали сильнее, тем не менее, любопытство и осознание правоты Лизы заставляли юную мисс Марвел интересоваться ее мнением, как бы неприятно оно ни было.

– Посмотри, какое низкое декольте, я бы в таком чувствовала себя неловко. Представь, как будут на тебя смотреть, – вздыхая, терпеливо объясняла Элизабет. Легкомысленность подруги раздражала, но, все-таки в глубине души она хотела хотя бы немного походить на Лидию.

– Но все равно оно такое красивое! Интересно, мама согласится такое купить мне?

– Не сомневаюсь: когда придет время – у тебя будет платье ничуть не хуже или даже лучше! – утешила подруга.

Элизабет – невысокая, худенькая девочка с умными, проницательными глазами – предпочитала свободное время проводить за чтением книг, особенно увлекаясь историческими сочинениями. Так же она много рисовала, была интересным собеседником и казалась Лидии умной и почти всезнающей.

Они совсем не походили друг на друга. Лидия любила внимание и нарядные платья, а подруга носила  одежду только черных и серых цветов и слыла застенчивой. Если Лидия любила петь и танцевать, то в пуританской семье Элизабет танцы считались грехом. Но как бы ни казались девочки не подходящими друг другу по характеру, они неплохо ладили.

В семье Вортнэлов, кроме дочери, был еще старший сын – Вильям, который обучался в колледже для мальчиков в Аллентауне. Хотя семья Вортнэлов жила значительно скромнее Марвелов, родители Элизабет очень хотели, чтобы Вильям после колледжа поступил в университет и стал юристом, потому изо всех сил экономили и старались дать сыну хорошее образование.

– Лиза, у тебя есть еще те апельсиновые или мятные конфеты, которыми ты угощала меня в прошлый раз?

– Закончились, а попросить купить маму я забыла.

– Лавка Томпсонов недалеко, давай купим? В этот раз я угощаю.

– Не сегодня. Вчера Вильям приехал, и мама решила устроить небольшой праздничный ужин. Останешься с нами?

– Да, если миссис Вортнэл не будет против.

– Ну, что ты! Наоборот, чем больше нас соберется за столом, тем веселее будет. С Вильямом приехал его друг. Думаю, будет интересно.

– А как его зовут?

– Ален.

– А какой он? – сразу заинтересовалась мисс Марвел.

– Вот останешься и сама все увидишь.

– А вдруг он такой противный и страшный, что я даже ни кусочка не смогу проглотить?

– Скорее наоборот.

– Правда? – обрадовалась Лидия, предвкушая новое интересное знакомство с приятным молодым человеком.

– Вот сама увидишь и решишь, – попыталась Лиза хоть как-то урезонить подругу. Увидев, как у Лидии загорелись глаза, она немного пожалела о сделанном предложении.

В ожидании праздничного ужина они провели почти полтора часа, в течение которых подруга не переставала изводить Элизабет расспросами и просьбами рассказать о госте подробнее.

«Все-таки терпения и выдержки Лидии не хватает», – убедилась Лиза, рассказывая Лидии  все известное про Алена по второму разу.

Когда раздался звон колокольчика, и домочадцы начали собираться за столом, мисс Вортнэл была выжата как лимон, зато взволнованная Лидия в предвкушении чего-то незнакомого, но очень интересного, не могла угомониться. Ей почти шестнадцать, и она уже понимала, как важны  новые знакомства и связи, которые в будущем помогут ей устроить хороший брак.

За столом уже восседали миссис и мистер Вортнэл. На хозяйке было темное платье с рукавами, отороченными черным кружевом, а хозяин, импозантный лысеющий мужчина в жилете, прятался за раскрытой газетой.

– Располагайтесь, девочки, – приветливо сказала миссис Вортнэл, улыбаясь. – Мальчики, как всегда, немного опаздывают.

– И ничего удивительного! – раздался голос из-за газеты. – Я тоже всегда опаздывал.

– Тогда не удивительно! – рассмеялась мать Лизы. – Но все же, Эдвард, гордиться здесь нечем, – мягко заметила она.

Лидии было удивительно и странно наблюдать за хозяевами дома. Все в их отношениях совсем не так, как у ее родителей. Мать Лизы – спокойная, улыбчивая женщина, прислушивалась к мнению супруга. За все время, сколько Лидия знала родителей подруги, ни разу не заметила, чтобы миссис Вортнэл перечила мужу. Ее мягкость как-то совсем не сочеталась с темным, строгим платьем, которые носили в пуританских общинах.

Разговор даже не успел завязаться, когда наверху раздались уверенные, торопливые шаги. Две высокие мужские фигуры быстро спустились по лестнице и предстали перед взором сидящих в гостиной.

– Добрый день мама, папа. Добрый день Лиза и мисс Марвел. Рад вас приветствовать! – бодро говорил Вильям. – Позвольте вам еще раз представить моего лучшего друга – Алена Уилсона.

Глава 4

Купив газету, Ханна надеясь найти подходящее место работы. Но, как только пробежала глазами по первой странице, сразу поняла: не такое это простое дело. Объявлений о поиске горничной мало, поскольку сезон еще не наступил.

«Если за такую же плату предстоит выносить то же, что я имею сейчас, стоит ли искать новое место? – размышляла она, натирая песком чайник. – Господа бывают разные, однако спесивые и капризные попадаются  чаще, чем хорошие. Могут обвинить в краже или порче вещей, а потом долго вычитать из жалования. Вдруг, новая хозяйка хуже Маргарет? Тут я знаю чего ожидать, а что будет на новом месте? Вот бы знать?»

Чем больше Ханна размышляла об этом, тем страшнее становилось. Она уже была готова отказаться от затеи, однако одно объявление не давало ей покоя.

Достопочтенное семейство, проживающее по адресу: ХХХХ, 56, ищет горничную. Требования к соискательнице: вежливая, внимательная, аккуратная, скромная,  знающая грамоту, чистоплотная. Проживание обеспечивается. Жалование 15 долларов в месяц. Собеседование проходит по средам, в три часа дня пополудни.

 «Целых 15 долларов в месяц! И на съем комнаты не тратиться, это тоже значительная экономия… – подсчитывала в уме Ханна. – Наверняка, у них можно будет что-нибудь перекусить, хотя бы кусочек старого пирога... Вот бы получить это место!»

 Адрес, указанный в газете, находится где-то совсем рядом.

«Возможно, я даже знаю этих людей! Нужно поговорить с соседскими служанками».

Приняв решение, она успокоилась. На душе стало легче только от одной призрачной надежды, и весь день Ханна пребывала в хорошем настроении.

На следующее утро, отправившись за провизией, Ханна зашла в мясную лавку. За прилавком стояла жена Вильяма, любившая поболтать. Других посетителей, кроме зашедшей Ханны не было, поэтому хозяйка – миссис Виллард – была рада скоротать время и оказалась еще более словоохотливой, чем обычно.

– Доброе утро, миссис Виллард! – поздоровалась Ханна. – Как поживаете?

– Спасибо, неплохо, – радостно откликнулась женщина, оживившаяся при появлении покупателя. – Что сегодня будешь брать? Могу предложить эту вырезку, она совсем свежая.

– Спасибо, посмотрю. Но еще я хотела спросить кое о чем.

Торговка оживилась, предчувствуя новую сплетню.

– Не заходит ли к вам кто-нибудь из дома, который расположен совсем рядом: ХХХХ, 56? Они подали объявление о поиске горничной. Хотела узнать немного, что это за люди. Не знаете?

– Хочешь найти другое место? – прямо спросила миссис Виллард.

– Хотела бы, но боюсь, – честно призналась Ханна.

– Дай подумаю, – крупная женщина почесала пальцем подбородок, словно существовала некая связь между почесываем и мыслительным процессом. – Вроде Сьюзен ничего плохого про них не говорила. Она уже около двух лет на них работает. Не жаловалась.

Ханна было обрадовалась, но почти сразу же опечалилась.

– Если место хорошее, то желающих будет много.

Виллард улыбнулась, наклонила голову и заговорщицки произнесла:

– Чем раскисать и гадать: получится – не получится, пойди и узнай!

От неожиданности глаза Ханны округлились.

– Чего удивилась? Думаешь, в городе не знают характер Марвел? Да не смотри ты так на меня! Говорю же: пойди и узнай. Я никому не скажу, что ты меня распрашивала. Сама знаешь, если брюзга прознает, что с ней будет! Давай пожалеем бедняжку! – тут уже миссис Виллард откровенно потешалась.

– Спасибо! Я буду вам очень признательна.

– Да не за что, – ответила торговка. – Пусть у тебя получится.

Ханна выбрала кусок вырезки, расплатилась и отправилась к бакалейщику. На обратном пути, когда проходила мимо дома, указанного в объявлении, замедлила шаг. Хотела убедиться, что это и есть именно тот самый адрес, и что она ничего не напутала.

Большой дом ей понравился. Его недавно покрасили, а клумбы с цветами около парадного входа почти идеальны.

«Значит, штат прислуги у них больше, чем один человек… Это хорошо», – отметила про себя. Однако в памяти мелькнуло воспоминание, которое настораживало.

Обычно по субботам рано утром, пока улицы безлюдны, Ханна мыла лестницу, ведущую ко входной двери. Стены и перила, покрашенные светлой краской, быстро пачкались. Чтобы их отмыть, приходилось, стоя на четвереньках, долго скрести щеткой. Однажды, надраивая ступени, она ощутила на себе чужой взгляд, но, обернувшись, никого не заметила.

Через некоторое время, убирая упавшую на лицо прядь, Ханна резко махнула головой и боковым зрением заметила, как шелохнулась занавеска в окне соседского дома. Пристально рассматривая окно еще некоторое время, она ничего подозрительного больше не заметила и решила, что показалось.

Сейчас, проходя мимо, ей почему-то вспомнилась эта история.

Глава 5

Всю дорогу Ханна ругала себя. Доверие – роскошь, и для бедных оно обходится слишком дорого. Чем ближе подходила к дому Гриндлов, тем оглушительнее билось сердце.

Уже у самой двери она пригладила рукой волосы, выдохнула и, задержав дыхание, постучала.

Дверь открыла все та же неприветливая пожилая женщина, которая была так холодна с ней в прошлую встречу. 

Увидев снова на пороге Ханну с заплаканными глазами и красным носом, она презрительно скривила губы и грубо спросила:

– Чего надо? – при этом лицо ее выражало такую брезгливость, что Ханна растерялась. Однако робеть или показывать оскорбленную гордость сейчас не время и, пока еще не захлопнулась перед носом дверь, взяла себя в руки и ответила:

– Я пришла, чтобы приступить к работе.

Женщина недоверчиво покосилась на нее.

– Жди здесь, – и захлопнула дверь, оставив Ханну ожидать на улице.

«Вот глупая! Какая же я идиотка!» – в глазах снова защипало, но дверь распахнулась, и женщина сухо выплюнула:

– Проходи в кабинет.

Ханну переполняло отчаяние. Если в прошлую встречу в случае отказа она ничего не теряла, то в этот раз от порядочности мистера Гриндла зависело ее будущее, даже вся дальнейшая жизнь.

В подавленном состоянии она вошла в кабинет.

– Надо же, – разговор Гриндл снова начал с насмешки. –  Судя по вашему виду и стремительному возвращению, можно подумать: Маргарет привела веские доводы, и вы решили остаться у нее в услужении?

– Нет. Я ушла. Надеюсь, что вы тоже не переменили своего решения, и предложение о работе все еще имеет силу.

Наступила тишина.

– А я думал, Мэри перепутала, когда сообщила о вашем возвращении, – он откровенно издевался.

– Ваше предложение еще имеет силу? – прямо просила Ханна, пытаясь скрыть страх и дрожь в голосе.

– А если нет, что вы будете делать? – спросил мистер Гриндл, напустив на лицо циничную ухмылку.

Кровь отхлынула от лица Ханны.

– Ну, что же вы молчите? – допытывался он. – Вам ведь больше некуда идти?

Она отрицательно покачала головой.

– Я, право, уже смирился с тем, что вы приступите к работе лишь через месяц, – мужчина сидел, закинув ногу на ногу, и постукивая пальцем по столу. – Ах да, забыл уточнить, Маргарет дала вам рекомендательные письма?

Ханна молчала.

– Предполагаю, Маргарет не только дала хвалебные рекомендации, но и оказалась великодушной хозяйкой, оценившей ваше трудолюбие и чистоплотность. А? – продолжал издеваться мистер Гриндл, прекрасно осознавая, что делает больно. – Судя по синяку, сияющему на вашем лбу, как звезда на рождественской ели, такой благодарности  и щедрости вы даже и ожидать не могли? – он открыл портсигар, достал сигару и закурил, выпуская красивое облачко сизого дыма.

Ханна стыдилась рыдать как ребенок, но не могла остановиться. Удавалось сдерживаться лишь на несколько мгновений, но потом всхлип все-таки прорывался, и выходило еще хуже, чем было.

«Лучше уж плакать красиво, – от неожиданной мысли Ханне стало одновременно и смешно, и грустно. – Трагическая ситуация, а в голове одни глупости».

Красиво плакать она умела с детства, что не раз ее выручало. Значимость своего необыкновенного умения она ощутила еще в приюте, когда разрыдалась на благотворительном вечере перед попечительским советом. Дело закончилось тем, что попечительница приюта – миссис Брэдлоу не смогла равнодушно смотреть на слезы хорошенькой девочки и под влиянием эмоционального порыва взяла ее на воспитание, не желая, чтобы жестокая действительность приютского быта коснулась тлетворным влиянием маленького ангела.

Научил Ханну этому Косой Фин, который хоть и был полным придурком, не умевшим ни читать, ни считать, быстро подметил, что новая сиротка слезами добивается гораздо больше, чем другие дети своими выходками и рыданиями.

За то, что ее выделяли некоторые приютские сестры и относились более снисходительно, Ханну возненавидели другие воспитанники и изводили как могли, воруя скудную еду, вещи или просто избивая. Если бы не заступился Косой Фин, чем бы это закончилась  - страшно подумать. О, нет, он не был великодушным мальчишкой, скорее расчетливым эгоистом, который быстрее других заметил, что попрошайничает новенькая лучше других. Ее перестали бить, но за покровительство всю свою добычу она отдавала Фину, что не мешало ему иногда колотить Ханну самому.

Стараясь, чтобы всхлипывания стали приглушенными и менее надрывными, она выпрямилась и склонила голову чуть набок, чтобы мистер Поганец мог видеть слезы, стекавшие по щекам. Дав ему возможность насладиться устроенным зрелищем, Ханна начала изящно вытирать слезы то с одной щеки, то с другой, в то время как ее грудь порывисто вздрагивала от сбившегося дыхания. Она старалась изо всех сил, но мистер Гриндл молчал.

«Что бы еще сделать? – с ужасом раздумывала она. – Слезы высохли, плакать больше не могу, а результата все нет!»

Еще пару раз всхлипнув, Ханна уставилась на книжный шкаф,  стоявший в противоположной стороне от мистера Гриндла.

«Пожалуй, готова!» – самодовольно отметил Айзек и, сменив гнев на милость, спокойно, без издевки заговорил:

– Успокоились? Теперь слушайте. Сью согласилась отработать месяц, но это не так уж плохо. По крайней мере, она поможет ознакомиться с обязанностями… – сохраняя серьезность и ни в коей мере не желая показать истинных чувств и целей, он продолжал разговор. Жизнь сурова, а общество безжалостно, и каждый выживает, как может. Однако об этом он поговорит позже, когда позволит ситуация. Сейчас же старался придерживаться заранее приготовленной роли. – Вы умеете делать прически?

Глава 6

Как ей повезло стать компаньонкой, Ханна поняла почти в тот же день. Оказалось, она должна заниматься только тем, что касается непосредственно миссис Гриндл: следить за вещами хозяйки, подбирать одежду, помогать одеться, готовить ванну, заботиться о внешности, укладывать и расчесывать волосы, скрашивать досуг – одним словом, помогать и развлекать.  Теперь не надо мыть полы, убираться, стирать, мыть посуду, готовить… – ничего из того, что делала у Марвелов. О такой жизни еще недавно она и мечтать не могла. Только одно смущало: Ханна не понимала, почему ей так повезло.

Первые сомнения появились после разговора с Марджори, и она тут же начинала изводить себя выбором между порядочность и гордостью, нищетой и сытостью, но ей так хотелось верить, что все обойдется.

 «Это только подозрения, – успокаивала себя, надеясь, что неприятности минуют ее. – Когда появится повод для беспокойства, тогда и уйду. Но ведь мистер Гриндл не настолько глуп, чтобы приставать к личной горничной супруги».

Однако теперь держалась осторожно, обращая внимание на любую мелочь, способную хоть как-то прояснить ее положение.

Из общения с другими служанками Ханна узнала, что миссис Гриндл, урожденная Обрайн, родилась и выросла в Англии в религиозной пуританской семье, а воспитание получила в женском монастыре. Поэтому не удивительно, что хозяйка вела добродетельный образ жизни, являлась членом попечительского церковного совета, городского общества трезвости, занималась благотворительностью. Даже преподобный Поуп отзывался о Кэтрин Гриндл тепло, особенно после щедрого пожертвования на нужды церкви.

Миссис Гриндл покорила общество Блумсберга добротой и отзывчивостью, также дамы города заметили, что супруга Айзека ранима, впечатлительна и целомудренна, что вызывало только восхищение. Еще Сьюзен поведала, что она много времени проводит в постели. В последнее время головокружения стали чаще, и из-за этого хозяйка боялась выходить из дома без сопровождения. Доктор сказал, что такое случается из-за жаркой погоды, и пообещал, что когда жара спадет, ее здоровье значительно улучшится.

«Пусть миссис Гриндл взбалмошна и капризна, но вряд ли хуже, чем миссис Марвел, тем более что Марждори и Сью отзываются о ней хорошо», – размышляла Ханна, наблюдая, как ловко напарница справляется с работой. Мистер Гриндл, прежде чем представлять ее супруге, решил дать ей время освоиться и научиться некоторым премудростям, чтобы мнение Кэтрин о компаньонке не сложилось превратным.

Сью – временная напарница Ханны, оказалась спокойной доброжелательной женщиной, но несносной болтушкой. Пока показывала, как делать любимый шампунь хозяйки и зубную пасту,  утомила Ханну. Она без умолку рассказывала: какая вода нравится миссис Гриндл, что та любит и не приемлет, еще успевала между делом поделиться сплетнями, которые недавно услышала.

Внимательно вникая в каждое слово напарницы, Ханна подметила, что религиозность, ранимость и впечатлительность Кэтрин имели и другую сторону. Чопорная хозяйка стыдилась назвать руки – руками, ноги – ногами и предпочитала их именовать конечностями, а от вида птичьей ножки на тарелке закатывала глаза и грозилась упасть в обморок, не говоря уже о банане. Ножки рояля с круглыми наконечниками  в доме покрывались кринолинчиками, и даже книги авторов противоположного пола ставились на одну полку, только если они состояли в браке. А сквернословие миссис Гриндл считала святотатством.

– Запомни! – строго напутствовала Сью. – Даже простые словечки вызывают у нее недовольство. Представляешь, какая ханжа?

– Да уж, – вздохнула Ханна, втайне радуясь, что не имеет скверной привычки чертыхаться как торговка.

«Странная миссис Гриндл. Вот миссис Брэдлоу тоже придерживается строгих нравов, не зря же ее брат – мистер Поуп – пастор, однако куриные ножки она обожает, не говоря уже о попках…» – размышляла, не рискуя выказывать недовольство вслух. После знакомства с Маленькой Мери, она быстро рассталась с иллюзией о взаимной поддержке и искренности отношений среди служанок.

«Все борются за лучшее место и любовь господ. Такова жизнь!» – нахмурилась, и Сью рассмеялась:

–  Не переживай. Гриндлы платят хорошо и лишнего не требуют. Правда, иной раз хозяин бывает раздраженным и в такие дни придирается ко всему без повода.

 – Из-за этого уходишь?

Помолчав, женщина ответила:

– Так-то я замуж выхожу. Буду Эдварду в сапожной лавке помогать.

Но Ханна чувствовала: есть что-то, о чем собеседница не решается сказать. Выпытывать не стала, рассудив: если Сью захочет, расскажет сама. Так и случилось.

– Мистер Гриндл, если не в духе, может накричать. Правда, быстро отходит. В общем, хозяева хоть и со странностями, но щедрые.

Видя, что Ханна ее внимательно слушает и не перебивает, решилась выговориться.

– Но сдается мне, с хозяйкой у них что-то не так. Хоть и не ругаются, но, по мне, его раздражает ее ежевечерние молитвенные чтения. Он мужчина, ему другого надо… – сказала и тут же прикусила губу, поняв, что сболтнула лишнего. – Да в доме все это видят, только молчат, боятся, что дойдет до ушей Гриндла, и он выставит без рекомендаций. Кому охота потерять хорошее место?

– Если место хорошее, не пожалеешь об уходе?

– Нет. Если надумаю вернуться, меня примут.

– А я им для чего? – испугалась Ханна. – Разве что на время?!

– Не переживай, – расхохоталась Сьюзен, продолжая укладывать волосы напарнице. – Я читаю плохо: какая из меня компаньонка? Да и трудно мне долго с ней находиться: засыпаю от молитвенных брюзжаний.

– А как вы познакомились с Эдвардом? Разве хозяева не строго к этому относятся?

Глава 7

Экономка позвала Ханну в столовую, когда Гриндлы перешли к чаепитию. 

Когда она вошла, мистер Гриндл рассказывал супруге городские новости и сплетни, появившиеся за время, пока Кэтрин из-за недомогания томилась в комнате.

 Хозяйка так увлеклась рассказами мужа о городских новостях, что не обращала внимания на прислуживающую за столом новую горничную.

Ханна представляла себе миссис Гриндл хрупкой, болезненной молодой женщиной, с утонченными чертами лица, а вместо этого перед ее вздором предстала тучная женщина с темно-серыми мышиными волосами. Квадратный подбородок и тонкие поджатые губы свидетельствовали о сложном характере. Длинный нос и небольшие глубоко посаженные карие глаза выдавали в ней заносчивость и склонность к сильному увлечению чем-либо. Манера же преподносить себя как юное, кокетливое и воздушное создание, еще более портило впечатление.

«И что он в ней нашел?» – удивлялась Ханна, безрезультатно пытаясь найти во внешности хозяйки хоть что-нибудь привлекательное. Но устыдившись, что плохо думает о женщине, которой недавно нездоровилось, попыталась подавить едкие мысли. – Если выбрал, значит, в ней что-то есть, и не мне судить. Возможно… возможно, я завидую!?»

Но побороть неприязнь по отношению к хозяйке так и не смогла.

В миссис Гриндл причудливо сочетались смирение и заносчивость, ханжество и наивность, показная скромность и уверенность в своей правоте. Вместе это давало настолько своеобразную смесь, что Ханна не могла определиться, как держаться с ней.

«И на ком только не женятся ради хорошего приданого!» – мелькнула гадкая мысль. Будто ощутив мысли служанки, Кэтрин отвлеклась от мужа и стала разглядывать Ханну.

Ее придирчивый взгляд сосредоточился на лице  и выражал явное сомнение. Сердце Ханны тревожно забилось в дурном предчувствии. Однако миссис Гриндл равнодушно отвернулась и продолжила чаепитие, не сказав ни слова, словно горничная – мебель.

В голосе Кэтрин сквозили нотки инфантильности и чрезмерного жеманства.

–  Айзек, это пирожное жирное! – жаловалась она. – Пусть в следующий раз Марджори подаст что-нибудь более легкое и воздушное.

Ханна не могла взять в толк, как женщина, пышущая здоровьем и румянцем во всю щеку, могла долго болеть и быть изможденной. На мгновение на губах проступила насмешка. И хотя Ханна тотчас поспешила ее скрыть, взглянув на мистера Гриндла, поняла, что он заметил. Его лицо стало жестким и раздраженным, но он отвернулся, ничего не сказав.

Наконец, миссис Гриндл соизволила заговорить о будущей компаньонке.

– Милый, как ее зовут?

– Ханна Норт.

– О, Боже! – воскликнула она, кривя губы. – Как неприлично! Порядочные девушки не могут носить такое вульгарное имя! Иначе в кругу подруг мне придется краснеть из-за нее.

Кэтрин пристально посмотрела на супруга. Поняв, что от него так просто не отстанут, Айзек согласился:

– Да, дорогая, – и раздраженно бросил салфетку на стол.

– Вот видишь, Эмма: твое имя раздражает даже мужчин! Однако, учитывая, что твои родители не были хорошо воспитанными, образованными людьми и не могли дать тебе приличное имя, я подберу тебе другое! – произнесла она со снисхождением. – Я буду звать тебя Эмма!

«Жаба безобразная, – огрызнулась Ханна. Из-за растянутых в подобии улыбке тонких губ, высокого лба и почти не видимых бровей, Кэтрин походила на лягушку. – Толстая книга ушибла твою безобразную голову, и ты стала еще и тупой! Понятно, на что намекала Сью!»

Опасаясь, что Гриндлы заметят ее недовольство и возмущение, попыталась изобразить смирение, низко склонив голову и уставившись себе под ноги.

– Да, Эмма, да! Смирение – это то, к чему нас призывает Господь. Если в тебе есть смирение и вера, думаю, ты меня устроишь.  Она умеет читать, Айзек?

– Да, любимая. А еще она любит читать катехизисы и слушать проповеди, – заверил мистер Гриндл. – Эмма выросла в семье миссис Брэдлоу – родной сестры преподобного Поупа, так что вы сможете коротать вечера с обоюдным интересом.

«Чтоб ты сдох, за таким обоюдным интересом!» – огрызнулась Ханна.

– Это чудесно! – обрадовалась Кэтрин. – Тогда после чаепития мы приступим чтению.

Мистер Гриндл нежно сжал ее ладонь.

– Я так рад, любимая, что теперь тебе не придется скучать одной! – не унимался он, трогательно глядя супруге в глаза.

– Дорогой, ты так заботлив и нежен! – вторила ему она.

От их воркования Ханне стало противно.

«Кто бы мог подумать, что мистер Засранец такой заботливый муж?» – злилась Ханна, отныне Эмма, не понимая: злится ли из-за нелестного отзыва о матери и своем имени или от зависти с презрением.

Чуть позже, она вновь спустилась в гостиную, чтобы приступить к совместному чтению Библии.

– Читай с чувством, – наставляла хозяйка. – Я ежедневно читаю по несколько глав Писания и чувствую от этого умиротворение. Тебе чтение тоже пойдет во благо.

Компаньонка села в кресло напротив Кэтрин и спросила:

– С какой главы начать?

– С книги пророка Иезекииля, глава восемнадцатая.

Ханна раскрыла книгу и приступила к чтению:

– И было ко мне слово Господне: зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»?

– Живу Я!  – продолжила Кэтрин по памяти. – Говорит Господь Бог – не будут вперед говорить пословицу эту в Израиле. Ибо вот, все души – Мои: как душа отца, так и душа сына – Мои: душа согрешающая, та умрет…