Третья

Глава 1

Я заканчивала верстать очередной рекламный блок, когда моя коллега, как делала примерно сорок раз за день, подкатила свое кресло к моему, наклонилась и зашептала:

‒ Знаешь, кто меня сегодня шлепнул по заднице у копира?

‒ М-м-м?

К ней не требовалось ни поворачиваться, ни проявлять внимания: Шенна настолько любила болтать и сплетничать, что ее заткнули бы разве что бульдозер и бетономешалка. Первый для того, чтобы столкнуть Шенну Брискейн в яму, вторая, чтобы залить эту яму метровым слоем цемента. Не иначе.

‒ Дик Брюер!

‒ Фу…

‒ А что «фу»? Ну, подумаешь, лысоват, мелковат и толстоват, зато, может, у него…

И она, судя по довольному мычанию, закатила глаза, представив, какое достоинство, перевешивающее недостатки, могло скрываться в штанах у Брюера. Мне же при упоминании Дика вспоминались два запаха, перемешанных между собой, ‒ пота и освежителя для полости рта. Эдакий микс «воней». Хорошо, что у копира пострадала не моя пятая точка.

‒ Между прочим, его друг – Карл из пятого отдела.

Стало чуть интереснее. Карл хотя бы высокий, статный и видный. Собственно, видных мужчин в редакции достаточно, потому как над каждым выпуском журнала «Беркинс», занимающего по продажам второе место уже пару лет, трудилось целых сто двадцать человек. Оборот в пять миллионов ежемесячно – шутка ли? Наш отдел – целый этаж офисной многоэтажки на Паркинс-Драйв, и мужчин в нашем коллективе, как ни странно, больше, чем женщин, – желание директора. Женщин всего треть, и распределены они, в основном, по секретарским должностям, в столовой и, как мы с Шенной, по «верстальным» кабинетам.

‒ Знаешь, какой с ними мог бы получиться «тройничок»?

‒ Не знаю.

Я поморщилась, представив толстого Дика в постели. Я вообще не сторонник «тройничков», и Шенна многократно от меня об этом слышала, что не мешало ей продолжать рекламировать акцию «2+1 = настоящий оргазм». Как будто в «1+1» он был ненастоящим.

Чувствовалось, ей хотелось с Карлом попробовать.

‒ А если бы с ними вышел «контур»?

О-о-о, «контур» ‒ камень преткновения этого Уровня. Все только этим «контуром», образующимся в правильном треугольнике между двумя мужчинами и одной женщиной, и бредят. Мечтают о загадочно-сильных ощущениях, возникающих в тройке МЖМ, – говорят, их можно испытать только здесь и только в трех городах, в одном из которых мне повезло поселиться после перехода на DС. Контур-контур-контур… Лично меня по старинке устраивала классическая пара, в которой есть один мужчина и одна женщина, а любой третий – лишний.

‒ Так попробуй…

‒ Неужели тебе совсем не интересно?

Но я действительно не понимала прелести того, когда тебя «во все…» ‒ в общем, наверное, я ханжа.

‒ У меня есть Дэйв.

‒ Он же скучный!

‒ Он нормальный.

Шенну не переубедить. Её бы воля, и она расписала бы всех «парных» мужчин в своем блокноте для пробы на полгода вперед.

‒ Кстати, ‒ она поболтала пену, оставшуюся от кофе в пластиковом стакане, ‒ у меня есть знакомый невролог – брюнет с ореховыми глазами. Красавчик – закачаешься. Так вот, у него друг – проктолог…

‒ Слушай, заканчивай, ‒ меня вдруг пробило на смех. – Хочешь отыскать этот «контур» – ищи его без посвящения меня в подробности.

‒ Ну и дурында, ‒ Шенна откатилась от моего стола, шумно всасывая пену через трубку, ‒ я, может, стану первооткрывателем этого чудного ощущения. Вот увидишь.

‒ Дай бог, ‒ отозвалась я смешливо и без всякой злости.

И нет, она не будет обижаться дольше пяти минут ‒ проверено. А дальше меня опять ждут рассказы про красавчиков друзей, один из которых оперный певец, а второй ‒ грузчик, удивленные возгласы: «Ты не читала статьи про контур-оргазм в ″Ледиес″?» и жаркие убеждения в том, что «всегда нужно использовать возможности, предоставленные тебе судьбой». В последнем она, кстати, права, и я собиралась их использовать для создания счастливой семейной жизни с Дэйвом, на третье свидание с которым собиралась вечером.

Дэйв – нормальный. Такой же убежденный «классик», как и я. Если верить разговорам, ему, как и мне, нравится проводить вечера дома, обнимаясь, гулять, держась за руки, читать книги и слушать «Брилз». Конечно, есть вероятность того, что пока, часто соглашаясь с моим мнением, он лишь желает понравиться – время покажет, но меня это более чем устраивало. Дэйв не тащит в нашу постель какого-нибудь Чака, чтобы нам троим испытать супероргазм, не спорит со мной по пустякам, приятно пахнет и нормально выглядит. Небогат (всего лишь клерк с шестого этажа) и не красавчик, но высокий, с простыми и непритязательными вкусами в еде и одежде. Конечно, мне, Оливии Дейз – девчонке, которая могла бы ввиду удачной внешности выбрать модельную карьеру, ‒ не чета, а лишь «кандидатура на рассмотрении», но на DC «классиками» не разбрасываются. Одиночество – скучно, одиночество для меня не вариант. Мне, как и любой другой женщине, хотелось возвращаться домой к кому-то, хотелось чувств, мира, разделенного «на двоих», и потому к Дэйву я присмотрюсь.

Рекламный блок я сверстала к шести.

Из кабинета упорхнула в коридор, оттуда ‒ к лестнице. Забрала из гардеробной тонкий плащ, переобулась в еще более высокие, нежели рабочие, «уличные» каблуки, поправила юбку-карандаш, оглядела ладно сидящую по фигуре блузку. Осмотром осталась довольна. Локоны еще не потеряли завивку, лицо свежее, взгляд веселый, дерзкий.

Знали бы вы, мальчики, пытающие завалить меня в «тройничок», какие у этой девочки, отражающейся в зеркале, серьезные принципы. И нет на свете парней, способных пробить брешь в моих убеждениях. Ни одного.

Знала бы я сама, направляясь к лифту, что смысл сказанной себе в гардеробной фразы так скоро пошатнется.

Офисные лифты большие, широкие. Они идут по многим этажам и рассчитаны на группы людей – я такие не люблю. Всегда пользуюсь «служебным», который за фойе в самом конце коридора. Он уже, меньше. Нетесный и почти всегда пустой, рассчитанный максимум на шесть человек.

Мне он нравится куда больше. Потому что я не люблю большие компании и вежливые улыбки (они надоедают мне за день) ‒ я люблю спокойствие и хорошее теплое одиночество. Я не бой-баба. На самом деле, я обычная женщина, которой требуется сильное мужское плечо. Иногда хрупкая и ранимая, иногда совершенно беззащитная, хоть и умело привыкшая казаться умной, самодостаточной. Думаю, нас много таких – веселых, уверенных снаружи и мягких, нуждающихся в теплых ладошках, внутри.

Звякнул сигнал прибытия кабины; погасла кнопка вызова.

«Скоро буду на улице, вдохну свежий воздух».

Не успела я подумать про Дэйва, ждущего меня на углу Сорок второй в баре, как двери открылись.

В кабине находились двое.

Они были из службы «ЭсЭс». Точнее, «ТриЭс», потому как именовалась эта организация, чьи гербы были вышиты сбоку на куртках, «Сопровождение Сложных Ситуаций». Крепкие парни разнопрофильного калибра, которым платили как охранникам, транспортировщикам и доставщикам в том случае, если требовалось перевести наличными крупную сумму денег. В общем, мы, простые смертные, не посвящены в детали, и мне с одного брошенного взгляда было ясно – вольные наемники.

Следовало «пропустить» лифт. Нам вместе ехать вниз больше минуты; у них в руках ‒ сложного вида кейсы, пристегнутые к запястьям. Я все ждала, что мне взглядом укажут: «дождитесь пустой кабины, дама», но мужчины, расслабленно опершись на задний поручень, находились на расстоянии метра друг от друга и на меня смотрели ровно.

Они были рослыми, сильными… Черт…

Между ними как раз место для одной девушки.

И я шагнула внутрь.

Я знаю, что привлекаю противоположный пол внешне: у меня густые вьющиеся волосы, красивые глаза и лицо, в котором есть некоторая наивность. Она воздействует на парней, как невидимый мед. К тому же у меня хорошая фигура, стройные ноги и тонкие лодыжки, которые я люблю подчеркивать каблуками. Ввиду всего этого, мужское внимание – вещь для меня привычная. Но в этом лифте я чувствовала себя иначе.

В нем мне почему-то сразу стало жарко, даже душно. Двери закрылись, воздуха хватало, но стоящих по сторонам от меня ребят ‒ их фигуры, тела, ауры ‒ я чувствовала так откровенно, что плавилась проводка в мозгу.

«Лив, одна минута ‒ и ты внизу. Ерунда это все.»

Я ‒ чуть впереди, они ‒ чуть позади. Им отлично видны мои спина, округлый, затянутый в юбку зад и узкая талия…

«Зря ты сегодня выпендрилась с этим разрезом на спине». Именно сейчас он делал меня голой.

И я не успела начать считать этажи – хотела сказать себе «девять, восемь, семь», чтобы отвлечься, ‒ когда именно по вырезу в блузке, по спине неторопливо прошелся чей-то палец. Того, кто стоял от меня слева.

В обычном случае я бы нахамила: на DC атмосфера немного распутная, что меня часто нервирует. Здесь шлепнуть кого-то по заду, приобнять, похотливо погладить в порядке вещей, и от чужих рук приходится отбиваться часто. Но тот, кто провел по моей спине пальцем, как будто провел им в моем мозгу, по всему телу сразу, вошел в личное пространство.

И да, я развернулась. Резко. Взглянула в чужое лицо – красивое, жесткое, с серыми глазами, хотела сказать: «Ты! Убрал от меня руки!», но подавилась ‒ не смогла сказать даже «ты».

Он был не «ты».

У него были светлые русые волосы с холодным отливом, и этот мужик был особенным, сильным не столько внешне, сколько внутренне, он был невозможно спокойным и крайне дерзким. Опасный тип ребят.

‒ Какая нежная у тебя кожа.

Он выдохнул эти слова так сексуально, будто только что лизнул меня между ног. И почему-то накрыло. Наверное, потому что глаза его были странными – казалось, ледник изнутри подсвечивает солнце. Наверное, мираж. Серые глаза, чуть с голубым. Теплые. И не поймешь, обманчивая это теплота или нет.

‒ Не трогай меня больше.

Прозвучало неубедительно даже для меня. Черт, я сама захотела с ними проехать, потому что это инстинкт любой женщины, это ее фетиш – постоять рядом с крепкими самцами, приблизиться к ним, насколько это возможно.

А взгляд загадочного парня из «ЭсЭс» переполз на мои губы, после ‒ на лицо. Заметил на нем эту прекрасную женскую растерянную беспомощность (черт бы подрал мои черты), произнес не вопрос ‒ утверждение:

‒ Я тебя поцелую.

Вот наглость! Нам ехать всего несколько этажей…

‒ Попробуй, и я прокушу тебе губу!

‒ У-у-у, ‒ человек с глазами ледника опасливо втянул воздух и нахмурился; сбоку улыбнулись краем рта – я уловила, я увидела. – А если мне станет больно? А если я вдруг стану жестким?

Нет, он не шагнул навстречу ‒ изменился лишь взгляд: будто зашло солнце, и ледник стал синеватым, но меня накрыло во второй раз.

«Сможешь тогда сбежать?»

Я резко взглянула в сторону его напарника – удивительно, но я попыталась найти там помощь, некую поддержку. И впервые рассмотрела второго, с крепкой шеей, чьи волосы были темнее. Сильное тело под одеждой, очень мужественное лицо, четко обрисованная челюсть. Истинно мужской профиль; взгляд в потолок и та самая полуулыбка на лице – мол, играй, друг, играй…

‒ Вы…

Я не нашлась, что им сказать – этим мужчинам. Два аккуратных зверя. Шаловливых, любящих поиграть. Такие умеют загонять в капкан жестко. А еще такие умеют прикидываться душками, если им захочется, ‒ и тогда сама шагнешь в ловушку. Не должна природа создавать подобные экземпляры: от них сразу против твоей воли нажимаются внутренние кнопки.

Я просто развернулась, шумно выдохнув, – пусть только попробует тронуть мой вырез на спине еще раз. И, прежде чем открылась дверь, услышала:

‒ Может, оставим ее себе, Гэл? Она мне нравится.

Усмешка справа.

Гэл, значит. Который темный. А светлый… Да какое мне дело?

‒ Не дождетесь, ‒ прошипела я, когда звякнул лифт, оповещая о прибытии на первый этаж.

‒ Дерзкая, ‒ шепнул сероглазый, безымянный.

Все, свобода. Безопасность! Через холл я летела пулей, цокая каблуками быстро, будто вторя сердечному ритму.

Встреться я еще раз с такими ‒ ни за что с ними не поеду. До сих пор горела от прикосновения спина, до сих ощущалось, будто тот палец вошел в мое невидимое нутро и оставил в нем след. Как такое может быть?

Одно я знала точно. Эти двое из тех, с кем надеешься больше никогда в жизни не встретиться. А еще после долго ищешь их лица среди знакомых и незнакомых людей. Вот не поеду больше на служебном лифте ни разу, лучше шумные компании.