Три мужа для Кизи

Камень 5-ый

– Опять ты за старое! – возмутился Поллав.

– Но брат! – рассержено выдохнул средний.

– Вот когда твой старший сын подарит тебе внука, тогда и сможешь с чистой совестью отречься от мира, ибо будет кому помолиться о наших предках.

– Но брат… – не унимался упрямец.

– Тогда… может, я женюсь? – бодро влез Мохан и опять покосился на меня.

Видимо, всё никак не мог позабыть очертания моего тела, облепленного мокрой тканью. Ох, дядя! Хотя хитрец точно рассчитал, что кто-нибудь не сумеет совладать с похотью, если увидит меня в слишком откровенном виде.

– Собираешься жениться прежде своих старших братьев? – мрачно посмотрел на него Поллав.

Юноша торопливо кинулся прятаться за среднего брата, словно тот мог его защитить. Ненадёжный он. Себя не контролирует. Да и ищет защиты у других. Совсем ещё юный. Да, впрочем, и лет ему шестнадцать или семнадцать на вид. Вот Садхиру около двадцати уже, а Поллаву – где-то около двадцати семи-восьми.

– Тем более, что мы не можем позволить себе заботу о нескольких жёнах, – серьёзно заметил Поллав, поглаживая усы. – Жене надобно много украшений купить. Жену ещё надобно наряжать, – сердито продолжил Поллав, задумчиво глядя куда-то вдаль, – чтобы прилично было показывать её людям. Да и вообще, терпеть женские капризы и истерики…

– Кизи очень спокойная и послушная! – торопливо вставил Яш. – Вот, видите? Стоит, молчит, полностью полагаясь на решение нынешнего главы семьи. Она вас совсем не знает, но готова пойти за вами, если я так захочу. И мужа своего она также верно будет слушаться, как слушалась своего отца и меня. Кстати, мать её совершила сати! И дочери это видели. У них был достойный пример перед глазами.

– Чтобы мужчине хватило крепости выносить все эмоции жены, надобно ему быть уже зрелым, – возразил Поллав.

– И надобно обучение пройти у мудрецов! – радостно добавил Садхир, уцепившись за желание брата прежде как следует подготовиться к браку и дозреть.

– Может, не все мудрецы примут на обучение музыканта, – сердито глянул на него Поллав.

– А разве тяга к мудрости – недостойное дело? – возмутился молодой мужчина. – С чего бы мудрецам выгонять меня?

Старший сердито посмотрел на него и проворчал:

– Вот если по-мудрому, то твоё стремление к аскезам можно осуществлять и в браке, не мучая тем жену, но подавая ей пример достойной жизни. А саньясу принять уже на старости, когда родится или подрастёт твой старший внук. Ведь многие так делают! Хранят целомудрие до свадьбы, в браке рождают продолжателей рода, а после опять усмиряют свою плоть.

– Но, брат… – смутился Садхир.

– А так-то, нету у нас зрелости и достаточно средств, чтобы завести двух жён или трёх, – степенно продолжил Поллав.

Он… торгуется?! Он… он намекает, что…

Опять затряслась, вспомнив один из обычаев, принятых у низких варн, да и в горной стране, где у братьев одной семьи не хватало средств, чтобы достойно прокормить нескольких жён и много детей – и они брали одну жену на всех. Но… Поллав настолько меня не уважает, что выставляет моему дяде таких жестокие условия, на которых согласится меня принять в свой род?!

– Вот именно! – бодро сказал второй из братьев. – Не стоит пока всем нам жениться.

А младший и вовсе сник, поняв, что женщины в ближайшее время ему не видать. Разве что за деньги распутную женщину купить. Но ему, кажется, хотелось получить женское тело на долгое пользование, вот как вылезал, что может жениться и на мне. И тоже вот обрадовался, что дядя меня не ценит и готов отдать кому угодно. А Садхиру совсем неохота брать меня в жёны. И не такой-то он и добрый!

Хотя… кому я такая нужна?! Но прошлое уже не перепишешь. Я должна смиренно принять последствия моих поступков в прошлом.

Но мне страшно и очень стыдно стоять так, слушать, как дядя меня продаёт, как вещь, как говорит про мой изъян, а Поллав будто покупатель приценивается и стремиться сбить цену. Будто я как сосуд надтреснутый. Будто камень я исцарапанный. Другие сосуды, что стоят рядом со мною на прилавке, сразу берут и расхваливают. Другие украшения охотно примеряют, хвастаются ими. Меня не замечают. А кто заметит, кто вглядится заинтересованно – тот вскоре взгляд отводит. И смотрит на другие товары. И себе подбирает из них. Но… я сломаюсь от этой трещины насовсем?.. Я смогу хотя бы немного сиять с этой царапиной?.. Но, всё-таки… всё-таки, я понимаю, почему дядя меня так ненавидит. Хотя принять этого не могу. И не могу его простить, что он сам так меня унижает перед первыми встреченными. Ох, если эти не возьмут меня с собой, то дядя же продолжит свою торговлю! Сколько раз ещё я буду стоять, будто невольница, а он – торговать мною? Подумать-то страшно!

– То понимаю, – серьёзно мой дядя кивнул.

– А вот даже если мы и возьмём две жены… что нам совсем сложно сейчас. Даже, в общем-то, невозможно почти, – торопливо исправился расчётливый Поллав. – Так я боюсь за свою жену и жену Садхира! Кровь начала играть у Мохана. Я уж замучался его оттаскивать от продажных женщин. Да и денег самые приличные из них требуют слишком много, чтоб я мог позволить такие расходы.

– Я и сам своею музыкой заработать могу! – возмутился юноша.

Так, значит… они бродячие актёры или музыканты? Ох, дядя! Вы…

– Верно говорит Мохан, – поддакнул Яш, всем своим видом показывая, что даже за бродячих актёров и музыкантов готов меня замуж отдать, – он и сам может заработать себе денег на женщину или на жену.

А когда на Ишу молодой мужчина из бродячей труппы смотрел, то отец и не собирался её замуж отдавать за того! Но дядя это, увы, не родной отец. Дядя совсем нас не ценит. По крайней мере, совсем не уважает меня. Или даже меня он ненавидит. Но, только бы одну меня он ненавидел! Только бы меня, не Ишу!

– А всё же он ещё незрелый, совсем не умеет контролировать свои слова и порывы, – Поллав проворчал, мрачно покосившись на младшего. – Я боюсь, что если я женюсь или даже женится Садхир, то Мохан однажды не удержится – и обесчестит эту женщину. Разве что… нет, это уже слишком! Я даже не смею заикаться, чтоб…

Яш серьёзно произнёс:

– Если бы вы все трое женились на моей старшей племяннице, то она считалась бы женой вам троим, а потому люди бы не слишком сильно осуждали её, если бы Мохан иногда её касался.

Да, как я и боялась, дядя был готов даже на это! Он так сильно мечтал от меня избавиться!

Мне захотелось утопиться прямо здесь.

Но Иша торопливо сжала мою юбку за моей спиной. Потянулась к моему уху и едва слышно сказала:

– Это ужасно, Кизи. Но один из них добрый. Он будет о тебе заботиться.

Ох, моя милая сестрёнка! Если я сейчас утоплюсь, а ты – испугаешься или не сумеешь, то дядя может тебя отдать в жёны этим троим. Но, если я выживу… если я уйду с ними… может, хотя бы тебе дядя найдёт одного мужа и куда более старательно искать будет, чем мне? Ведь в первый день, как пришёл к нам, Яш охотно позволил тебе коснуться его стоп и охотно благословил тебя. Он тебя ценит больше меня. И, если я – главная его обуза – исчезну, то, может, он получше позаботится о тебе? Я буду о том молиться! Я буду молиться всем богам, чьи имена мне известны! Да и… пожертвовать собою сейчас, когда это единственная моя возможность хоть как-то облегчить участь моей сестры… не лучший ли это выбор из всех?

И я робко опустила взгляд, сжав дрожавшую руку сестры за собой, подчиняясь своей судьбе и решению единственного родственника-мужчины, который хотя бы отчасти готов был обо мне заботиться.

– Я готов, чтоб моя Кизи стала женой вам троим. Но, всё-таки, свадьба – это важное событие в жизни женщины, одно из самых важных. И надо её устроить для неё, – поспешно выставил дядя единственное своё условие. – И хорошо бы, чтоб в родной деревне. Чтобы все видели, что нашлись те, кто готов позаботиться о моей племяннице и впредь, кто считает её достаточно ценной, чтобы взять в жёны.

Помолчав и задумчиво погладив усы и бороду, Поллав серьёзно кивнул:

– Пожалуй, одну скромную свадьбу мы можем себе позволить. Да и приличия требуют того, чтобы вы передали нам свою племянницу со всеми надлежащими ритуалами. Так что основные ритуалы проведём. Да и люди её деревни должны знать, что кто-то взял её в жёны, как и подобает. Чтобы не издевались и не смеялись над нею, когда в будущем кто-то из односельчан встретит её в нашей компании. Особенно, если к тому времени мы не сможем принять в семью вторую жену для кого-то из нас. А люди… ведь иногда как судьба нас сталкивает неожиданно! Так что я уверен, что где-нибудь, на какой-то из дорог Бхарат, мы кого-нибудь из знакомых снова встретим.

– Это разумно, – серьёзно произнёс Яш. – Одна женщина, сопровождающая трёх взрослых мужчин… люди могут всякое подумать.

И задрожала Иша, видимо, вообразив всякие ужасы и оскорбления для меня. Но я уже смирилась. Да и… как сказал тот почтенный брахман, который спас мне жизнь? Его слова врезались мне в память:

«Каждый ваш поступок станет камнем – одним из тех камней, которыми вас однажды забьют, или одним из камней, из которых вы построите храм, оставив его святость и красоту потомкам».

Я всего лишь слабая женщина. Глупая ещё, потому что не додумалась тогда, к чему приведёт моё решение снять дупатту перед чужим мужчиной и даже отдать ему её.

Сердце замерло напугано.

Ванада сказал, что я буду его старшей женой. А во сне говорил, что ушёл сообщать отцу, что уже выбрал себе невесту. Но, впрочем, то был сон. Только сон. Но… мне ещё сейчас кажется, будто чувствую на своих губах прикосновение его губ… нет, это только сон! Но он даже наяву сказал. И… и, может, тот брахман что-то знал о нём? Он как будто знал что-то о таких украшениях, какое мне оставил Ванада. Если его так зовут. Но стареющий брахман как будто что-то знал. И… и даже сказал, что нечто ужасное случится с жителями деревни, если меня убьют! Может, какое-то зло придёт за ними тогда. То зло… он… он про Ванаду говорил? Ванада… не… не человек?!

– Тогда устроим свадьбу сегодня или завтра, – спокойно сказал Поллав. – Нам ещё надобно торопиться в город к большому празднику. Всё-таки, там больше шансов у нас заработать. А нам теперь потребуется намного больше денег, чтобы должным образом позаботиться о Кизи.

– И верно, – согласился Яш. – Да, устроим свадьбу сегодня или завтра. Основные ритуалы проведём. Позовём священника. Как положено, – дружелюбно улыбнулся. – Позвольте, я вас провожу в деревню.

Вздохнула.

Даже если Ванада когда-нибудь придёт сюда за мной, я ничего уже сделать не могу. Даже если он окажется жестоким воином. Даже если он окажется безжалостным наёмным убийцей. Даже если он окажется демоном. Даже если он меня убьёт в гневе, узнав, что я уже ложилась с кем-то другим и даже стала женщиной трёх мужчин… даже тогда я не пожалею! Моя мать спокойно сидела, когда пламя облизывало её, когда горела на ней одежда, и горели, гадко воняя, её роскошные волосы. И я спокойно отдамся гневу Ванады, когда он придёт за мной. Потому что я сделаю то единственное, что могу сделать, заботясь о моей сестре: я уйду женой этих троих бродячих музыкантов. А дядя, может, чуть добрее отнесётся к моей сестре, когда я уйду. Я буду молиться о том.

– Решено, – добавил Поллав.

– Но брат! – возмутился Садхир.

– Я – глава семьи, – отрезал Поллав.

И его средний брат смирённо замолк. Хотя плечи его поникли. А вот Мохан, понявший, что женщина у него всё-таки будет, в ближайшие дни, да даже жена, к чьему телу он сможет спокойно прикасаться, хотя ему и придётся делить её с другими братьями, заметно повеселел. Кажется, я уже ненавижу Мохана! Да, в общем-то, их всех.

– Но что скажет сама Кизи? – встрепенулся Садхир.

Я растерянно посмотрела на него. А он сочувственно смотрел на меня. Его всё-таки заботило моё мнение и мои желания. Только его одного.

– А у нас я – глава семьи! – отрезал Яш. – Как я решил, так и будет.

В тот день судьба моя была решена.