Три поцелуя

13

— Что собираются делать сегодня вечером наши Дикие Ивы? — спросил Сергей у Майкла.

Они печатали фотографии в маленькой каморке в старом домике для ковбоев на ранчо Джози. Увеличенные четкие фотографии мертвого Гаса Балласа с пугающей яркостью проступали в кювете с проявителем и сушились на специальном стекле.

Июньская луна ярко освещала окрестности. Макс преданно охранял в большом доме Коди, который валялся на полу, рассматривая комиксы, купленные для него Сергеем.

Майкл внимательно всмотрелся в небольшую рваную рану на щеке Гаса. Скорее всего, это был след от перстня с печаткой. Сэм Мэттьюз носил только тонкое обручальное кольцо — он был не из тех мужчин, которые носят перстни. Присмотревшись, Майкл увидел, что такие следы можно увидеть не только на щеке. Он посмотрел на Сергея, который устанавливал на бумаге кадр с губами Джози.

— Дикие Ивы, наверное, сейчас перемывают нам косточки и обдумывают, как от нас избавиться, — сказал Майкл с улыбкой.

— Если моя Джози перемывает мне косточки, я рад, — хмыкнул Сергей, бросая фотографию в проявитель и наводя следующий кадр. — Я ухаживаю старыми, испытанными приемами, и на этой стадии они пока эффективны. — Он вытащил фотографию из проявителя и, внимательно изучив ее, положил на стекло. — Ты представляешь, Джози не пригласили к Гилкристам на вечеринку в субботу! Эта женщина, Сьюзен Гилкрист, прочитала обо мне в газете и решила устроить вечеринку в мою честь, заявив, что пригласила только избранную публику. Но для меня самая избранная из всех — моя Джози. Она пойдет со мной!

Майкл надеялся, что Сергей сможет позаботиться о Джози у Гилкристов. Для нее это будет потруднее, чем справиться с диким жеребцом.

— Сегодняшняя газета! — Брэдли Гилкрист швырнул номер «Звезды Лоло» на стол, обведя взглядом Анжелику в шикарном костюме, сидевшую с равнодушным лицом, Джеффри и Эдварда Ливингстона. — Какой-то идиот прошлой ночью убил попугаев Мюриел Перкинс. Она дала огромный заголовок на первой странице: «Злодейское убийство попугаев». Если кто-то хотел привлечь симпатии горожан к этой старухе, он не мог придумать ничего лучше, чем убить ее птичек.

Анжелика строго посмотрела на двух молодых мужчин.

— Ты сходишь к Мюриел сегодня, правда, Эдвард? И сделаешь пожертвование на покупку новых птиц.

Эдвард оторопел, побледнел, но кивнул. Брэдли нажал на кнопку интеркома на столе, вызывая секретаршу. Если бы у Джеффри была такая же интуиция, как у сестры…

В восемь часов вечера Джози, Анжелика и Кло лежали в кузове старого пикапа Джози, глядя в усыпанное звездами небо у своего старого убежища. Шум воды в ручье заглушался кваканьем лягушек, с участка Неда Блекберна доносился запах свежескошенной травы. Несколько высоких стогов, как монументы, стояли в лунном свете.

— Ладно, черт с тобой, завяжи мне эти дурацкие хвостики. Просто расчеши и прихвати их резинками, — пробормотала Анжелика. Она была в бешенстве из-за того, что отец прибрал к рукам небольшую овощную ферму недавно поженившейся молодой пары. Кроме того, ее сильно потрясло убийство попугаев старой учительницы, которую любил весь городок.

Джози встала на коленки за ее спиной и стала расчесывать щеткой густые медные волосы подруги. Анжелика смотрела, как преломляется лунный свет в бриллианте на ее кольце.

— По-моему, что-то зреет в голове у нашей маленькой Кло, но она еще не готова поделиться этим с нами. Должно быть, что-то очень большое. Или она до сих пор витает в облаках, вспоминая Майкла и его большой… Ох! — Она обернулась к Джози: — Я разрешила тебе расчесать мои волосы, а не дергать их!

— Если ты будешь издеваться над Кло, я больше никогда не буду привозить тебе глину для масок. И никогда не буду делать тебе массаж. И не жди, что буду играть с тобой в теннис!

Джози потянулась к складному столику, на котором стояла бутылка вина, сырные крекеры и банка с маслинами. Достав несколько маслин, она отправила их в рот и с набитым ртом продолжила:

— Помните, мы делали керамические пепельницы в третьем классе? С каким удовольствием я разбила бы сейчас такую пепельницу об голову Сергея! Мне не нравится быть его моделью. Он сегодня, наверное, тысячу раз меня сфотографировал. И приготовил мясо в вине со всякими пряностями. Жалко, что я упустила старину Лайма: он такой сдержанный и спокойный. А Сергей какой-то… необузданный. Уверена, он, в конце концов, научит меня говорить по-русски. Вот сегодня, когда я объезжала кобылку Мардж Филдз, Сергей зашел в загон и стал что-то говорить ей на русском языке. Я не могу тренировать лошадей, когда мне мешают и балуют их! — Джози помрачнела. — Он такой ласковый… Самый ласковый мужчина из всех, кого я знаю. И очень страстный. Не уверена, что мне нравятся его восторги по любому поводу.

— Черт возьми, ласковый мужчина, который собирает для нее букеты цветов, готовит, убирает, заполняет кладовую деликатесами, и в довершение ко всему еще и страстный! Не понимаю, за что ты так ненавидишь его? А может, наоборот, влюбилась? — спросила Анжелика, делая невинное лицо в ответ на уничтожающий взгляд Джози.

Кло поджала под себя голые ноги. Она видела, каким взглядом Сергей смотрит на подругу.

— А как относится к присутствию Сергея Эдвард? Мне бы не хотелось, чтобы его жизнь на твоем ранчо оказалась для Эдварда еще одним козырем против тебя.

— Да, знаю, это может стать проблемой. Эдвард пришел недавно ко мне в студию и попытался поцеловать. Я как следует пнула его, но потом, конечно, извинилась, — тихо сказала Джози.

— Извинилась?! Только ты можешь быть такой овцой! — разозлилась Анжелика. — В этом весь Эдвард! Думает, что если женщина от него зависит, значит, не будет сопротивляться, — голос Анжелики стал жестким. — Не волнуйся, с Эдвардом я разберусь.

Кло подбросила крекер в воздух и поймала его ртом.

— Я не знаю, что мне делать с мамой. Она не воспринимает всерьез ухаживания Лайма, но сидит теперь безвылазно дома, чтобы не наткнуться на него.

Анжелика подняла бокал с вином.

— Пью за Майкла! Мне он нравится. Ты, наконец, расскажешь нам, каков он в постели?

— Нет, — отрезала Кло.

— Плохо! Если я не буду получать сведения о том, как ведут себя любовники моих подруг, мне придется брать кассеты с порнухой. Представляете, вы все будете умирать от оргазмов в постели, а я, невинная овечка, буду смотреть в это время порнуху!

— Или набросишься, наконец, на Куинна Лайтфезера, — усмехнулась Кло, подмигнув Джози.

— Прекрати сейчас же! Это низко! Меня нисколько не интересует Куинн Лайтфезер! — слишком горячо возмутилась Анжелика.

— Мне нужно какое-то место, где можно было бы спокойно работать, — задумчиво сказала Кло, меняя тему. — Видите ли, я планирую кое-что еще, кроме каталога…

— Ну вот, я же сказала, что что-то зреет в твоей светлой головке! — воскликнула Анжелика. — Переезжай ко мне, детка.

— Ты можешь остановиться у нас, если мы с Коди не будем тебе мешать, — добавила Джози.

— Так, значит, ты остаешься, да? — обрадовалась Анжелика и затопала ногами по дну кузова. — Господи, как я рада. Ты остановишься у меня, это решено. У меня есть компьютер.

— И стану твоим подопытным кроликом? Ты будешь испытывать на мне новые маски, массаж и педикюр с разным лаком? Спасибо! Нет, Анжела, у тебя достаточно проблем с семьей. Не хочу в них впутываться, — сказала Кло и помолчала, вспомнив трупики разноцветных попугаев в клетках среди кустов герани. — Они оставили Мюриел одного попугая, Кларка Гейбла.

Подруги промолчали, понимая, что это работа Клуба.

— И что она сделала с ним? — спросила Джози.

— Спрятала в надежном месте. Она, конечно, скучает по нему, но зато Кларк в безопасности.

— Я должна была предвидеть, что это случится, — мрачно пробормотала Анжелика. — Как это похоже на них — оставить одного как издевательство!

Джози вздохнула:

— Мы однажды завели с отцом чудесную попугаиху. Отец тогда пытался в очередной раз бросить пить. А потом арестовали твоего отца, Кло. Брэдли Гилкрист приехал к нам подписать чек по закладной, и на следующее утро мы нашли попугаиху мертвой. Я видела, как плакал тогда отец. Это было как раз перед тем пожаром, а после него он уже практически не трезвел. У него был такой растерянный, беспомощный взгляд, когда он смотрел на мертвую птичку! Он тогда попросил меня сделать для него что-то очень важное и взял с меня клятву никому об этом не говорить.

— О чем? — в унисон спросили Кло с Анжеликой.

— Я поклялась отцу никому об этом не рассказывать, — смущенно пробормотала Джози.

— Нам надо ее подпоить, — заявила Анжелика.

— Или защекотать, пока она не промочит трусы! — воскликнула Кло, и они вдвоем навалились на завизжавшую Джози.

В тот же вечер Майкл у себя дома опять изучал фотографии, которые ему напечатал и увеличил Сергей. Майкл видел достаточно трупов в жизни, чтобы понять: Гас был убит из старого ружья, которые до сих пор в ходу на Западе. Руки у него были предварительно связаны. Следы на запястьях были оставлены чем-то гладким, скорее всего наручниками. Майкл уже скопировал все материалы следствия с дискет Мюриел в свой компьютер. Из заключения судмедэксперта он знал, что под ногтями Гаса Балласа были обнаружены следы крови и кусочки ткани, как если бы он царапался и сопротивлялся. При этом на Сэме Мэттьюзе при аресте не было найдено никаких следов, кроме двух ободранных пальцев на правой руке. Майкл ни секунды не сомневался, что результаты следствия были фальсифицированы.

Эти гады оставили бедной старушке одного попугая. Она плакала, рассказывая ему, как нашла мертвыми своих бедных птичек. Мюриел, к сожалению, поспешила смыть все следы злодейства до того, как он пришел к ней. Кло помогла старой учительнице устроить похороны для своих любимцев, подобрала красивую коробку. Это немного утешило бедную женщину.

Майкл с грустью посмотрел на пожелтевшие фотографии, где на обратной стороне были надписи, сделанные рукой Уэйда.

— Я позабочусь об этом, отец, — прошептал он.

Скорее всего, отец, напечатав фотографии, испугался за жизнь своих детей, и особенно за дочь, которая как раз в то время стала невестой. Он сказал тогда, наверное, что случайно засветил пленку, и спрятал ее где-нибудь вместе с фотографиями. К сожалению, это сыграло на руку шерифу и полиции, которые утверждают теперь, что фотографии затерялись, чтобы скрыть отсутствие профессионального фотографа, которого они специально не стали вызывать.

Майкл насмотрелся за свою практику на снимки трупов, но здесь было личное дело, и он вытеснил из памяти другие образы.

Клуб победил тогда, много лет назад. И Майкл пообещал себе, что не позволит, чтобы это случилось вновь. Он не может позволить, чтобы что-нибудь случилось со Стеллой или Кло. Кло…

Поддавшись внезапному порыву, он торопливо достал из ящика стола старый конверт, в котором лежала сложенная пожелтевшая бумажка. Детским почерком Кло под красным, пронзенным стрелой сердцем было выведено: «Кло + Майкл».

Майкл тяжело вздохнул и провел пальцем по рисунку. Связаться с Кло после всех долгих лет безнадежной тоски было форменным сумасшествием. Он знал, что не выдержит второго удара, если она уйдет от него.

Любоваться Кло, вслушиваясь в ее ровное, глубокое дыхание, было роскошью, которую он не мог сейчас себе позволить.

Орсон возвышался над стойкой, вцепившись в стакан с виски.

— Мэгги Тен Фезер была лучшей наездницей в этом городке! Она носилась, как ветер, на своем Аппалузе, могла танцевать, стоя на его спине, без седла. Черные волосы развевались, как крылья ворона, — гладкий черный шелк, пахнувший травой. Они были такие длинные… косы ниже колен… — Орсон Смит говорил это, обращаясь больше к себе, чем к Куинну за стойкой. — Она стояла на спине лошади и была прекрасна, как колдунья. Она была самой красивой индеанкой из всех, когда ей было шестнадцать лет… Моя прекрасная Мэгги… моя бедная девочка… — заплакал Орсон.

Куинн вытер последнюю пивную кружку и поставил ее на полку над баром. Старик постепенно превратился в старую развалину, во всем подчиняясь Клубу и окончательно забыв о правосудии. Наверное, он сломался в тот самый момент, когда впервые нарушил закон.

Неожиданно мутные заплывшие голубые глаза сфокусировались на Куинне.

— У тебя такой же взгляд, как у нее, — ты смотришь мимо глаз куда-то в пространство. И такие же черные волосы.

— Она моя кузина. Приглядывала за мной, когда мои родители были слишком пьяны, чтобы отвезти меня в школу резервации. Да и потом, когда они смылись отсюда.

— Кузина… — повторил Орсон, затем опять посмотрел на Куинна и пьяно улыбнулся. — Поэтому ты так на нее похож. Ты мне всегда нравился, мальчик. Хорошим ты был парнишкой, вот что я тебе скажу. И вырос в красивого мужчину. Я держал тебя на руках, когда ты родился. Кроме шапочки черных волос и голодного крика, ничего из себя не представлял, но Мэгги гордилась тобой. У нее была книжка, куда она все о тебе записывала, когда у тебя появился первый зуб, как ты учился чему-нибудь индейскому…

Куинн забрал у старика стакан и поставил его в раковину.

— В резервации научиться быть индейцем нетрудно.

— Хорошим был мальчиком, — повторил Орсон. — И вырос таким сильным. Я тоже горжусь тобой, — пьяно бормотал он. — Думаешь, Мэгги помнит тебя? Думает о тебе?

— Может быть. А может, и нет. Я навещаю ее время от времени, но она почти никогда не узнает меня, — сказал Куинн, вспоминая, как Мэгги в детстве учила его различать целебные травы на лугах, учила проникать в другие миры, позволяя дышать сладким дымом, изучать и понимать видения…

В глазах старика появилась боль. Лысина его в венчике растрепанных волос блестела под лампой. И этот комический контраст между искренним страданием и хамским видом усилился, когда он опустил голову на скрещенные руки, почти упав на стойку. Одна прядь сальных волос смешно загнулась над ухом.

— Я видел ее сегодня. Сидит там, в белой комнате, такая же белая, как стенка… и с пустыми глазами. Она должна была бороться… — со слезами в голосе пробормотал он.

— Да, — угрюмо согласился Куинн. Он вспомнил, какой живой была Мэгги, как звонко смеялась, как ласково гладила его по голове. Она вышла замуж за пьяницу и скандалиста, и Орсон удалил его из города. А потом Куинну стало известно, что Мэгги пыталась убить себя.

— Я теперь совсем один… — пожаловался Орсон, глядя мутными глазами на Куинна, который тушил верхний свет.

— Я оставил сообщение на автоответчике Анжелики. Она заедет за вами, — сказал тот, гадая, почему Анжелика так заботится о старике, когда он напивается.

Впрочем, вокруг Анжелики всегда какие-то секреты и тайны. Для него осталось загадкой, почему она тогда отдалась ему, скрыв от всех то, что произошло между ними. А как она хотела убежать с ним тогда и выйти за него замуж…

У Куинна перехватило дыхание. Орсон посмотрел на него с надеждой.

— Ты не придешь ко мне как-нибудь в гости, мальчик? Будем друзьями, а?

— Может быть, — невозмутимо кивнул тот, решив про себя, что не хочет иметь дела с этим старым негодяем.

Орсон вдруг вцепился в руку Куинна скрюченными пальцами.

— Не забывай Мэгги, мальчик! Если со мной что-то случится, позаботься о ней.

Куинн молча кивнул, заметив, что в дверях бара появилась Анжелика. На ней была блестящая шелковая рубашка, черные обтягивающие джинсы и грубые ботинки. На голове задорно торчали два хвоста. На пальце в тусклом свете лампочки над входом сверкнул огромный бриллиант. Она пересекла зал, обходя столики с уже поставленными на них стульями, и присела у стойки рядом с Орсоном. Проигнорировав Куинна, как он и ожидал, она нежно обняла старика.

— Привет, Орсон! Плохая ночь?

Орсон тоже попытался обнять ее, но чуть не свалился. Человек, который когда-то обладал властью и богатством, казался сейчас одиноким и жалким.

— Я всегда любил тебя, Анжелика. И Куинна. Мэгги хорошо его воспитала.

Куинн повесил на шею полотенце, налил в кружку кофе и пододвинул ее к Анжелике. Она достала лед из стакана и бросила его в кофе.

— Ну, Орсон, какие у нас сегодня проблемы?

— Кто-то убил попугаев Мюриел, — испуганно прошептал старик, округлив глаза. — Я люблю Мюриел. Никогда не был с ней особенно дружен, но она любила Мэгги, и этим все сказано. Мэгги и Куинн… Они для меня очень дороги.

— Твои хвосты совсем не подходят к этой шикарной одежде с Пятой авеню, — сказал Куинн, дотрагиваясь до одного хвоста на голове Анжелики.

— Убери руки! — прошипела она, отстраняясь.

— Почему ты так к нему относишься? — спросил Орсон, а когда Анжелика поднесла чашку с кофе к его губам, удивленно пробормотал: — Ой, я сейчас, кажется, намочу свои штаны…

Куинн быстро вышел из-за стойки и, поддерживая Орсона, повел его в туалет.

— Спасибо, — бросила Анжелика, когда они вернулись, и Куинн помог старику взгромоздиться на табурет. — Орсон, выпей это. Куинн, ему нужно что-то перекусить. Иногда он забывает поесть.

Куинн подогрел кастрюльку с куриной лапшой Стеллы, налил в миску и пододвинул вместе с ложкой к старику. Анжелика взяла ложку и стала кормить его, вытирая подбородок платком.

— У тебя доброе сердце, Анжелика, — не удержался Куинн.

Зеленые глаза Анжелики сверкнули.

— Слушай, я могу с легкостью бросить его здесь, если ты будешь мешать! — сказала она с вызовом. — Ешь немедленно, Орсон, иначе я уйду. Глотай!

— Они уберут меня, как убрали Мэгги, — пробормотал вдруг Орсон.

— Никто тебя не уберет, — строго сказала Анжелика и посмотрела на Куинна. — Он делал для меня кое-что, когда я была маленькой. Понятно?

— Я? — икнув, спросил Орсон.

— Да, ты, — твердо сказала Анжелика. — Я этого никогда не забуду.

На лице ее быстро промелькнула боль, но тут же оно снова стало замкнутым и невозмутимым. Куинну, который наблюдал за ней, вдруг захотелось обнять и утешить ее. Но эта женщина надежно прятала свои раны от всех за маской враждебного высокомерия. Она бы только посмеялась над ним.

— Я помогу тебе отвезти его домой, — предложил Куинн, ожидая, что она откажется.

Анжелика враждебно посмотрела на него, но, очевидно, слишком устала, чтобы возражать.

— Только никаких нравоучений и никаких вопросов! — сухо бросила она.

Куинн вышел из-за стойки и недолго думая, подхватил старика на руки. Худое старческое тело было невесомым — оно, казалось, состояло из костей, обтянутых кожей, и страха, который Куинн остро чувствовал.

Позднее, в темной спальне в доме Орсона, Анжелика уложила старика в постель и выпрямилась, потирая поясницу. Она выглядела такой расстроенной, слабой и беззащитной, что у Куинна дрогнуло сердце.

— Ты придешь ко мне, если я тебе буду нужен? — тихо спросил он, со страхом и надеждой ожидая ответа, как будто от этого зависела его жизнь. Здесь, под храп пьяного старика, все наигранное между ними куда-то исчезло.

— Орсон защищал меня, когда я была маленькой, ничего не требуя взамен. Он никогда ничего не говорил о том… о моем отце и обо мне. Я прибегала к нему иногда, он всякий раз оказывался рядом, когда был мне очень нужен. Я выжила и никогда не забуду этого. Он не похож на остальных… Он добрый, но слишком слабый… — Слезы показались в ее глазах, но она упрямо тряхнула головой. — Мне надо ехать. Позвони мне, если это случится вновь.

Куинн схватил ее за руку, когда она шла мимо него. Неожиданно он разозлился на нее за то, что она опять убегает от него, как весенний ветер в грозу, который невозможно догнать или удержать.

— Да, ты выжила — и сбежала в Европу. Ты сбежала от своего краснокожего любовника. Тебе было стыдно?

Обвинение, сжигавшее его изнутри так много лет, вырвалось у него неожиданно. У Анжелики потемнели глаза, хранившие слишком много тайн, казалось, она сразу постарела. Ему стало больно за нее и опять захотелось прижать к себе.

— Может быть, — сказала она и, ничего не добавив, поспешно вышла.

Куинн остался ни с чем. Она крепко заперла своих демонов. Он услышал, как захлопнулась входная дверь, и присел на кровать рядом со спящим стариком. На тумбочке рядом с кроватью стояла фотография в рамке. Это был снимок смеющейся, счастливой Мэгги с каким-то крохотным голым мальчиком на руках. Кто он? Неужели ее сын? Не этот ли ребенок плакал в его видениях? И где он теперь?..

Когда он, наконец, оказался в своей комнате с открытым окном и начал вдыхать через орлиное перо сладковатый дым, в видениях опять возникла Огненная Женщина. Она уверенно шла по старым тропам, поджигая землю, искры сверкали вокруг нее, как солнце, а глаза были синие, как горные озера. В волосах у нее бушевал огонь — и все время плакал ребенок…

В пять часов утра Кло сидела на полу гостиной, разложив вокруг материалы каталога. Сергей управился с работой за неделю: ему хотелось проводить побольше времени с Джози и Коди. Ее подруга очень смущалась, потому что никогда в жизни никто не заботился так о ней и ребенке, не помогал управляться с ранчо и домом. Чек, выплаченный Сергеем за проживание, не позволял ей быть с ним грубой, но она сопротивлялась, устраивая Сергею тяжелую жизнь. Она заставляла его скакать верхом по таким горным кручам, по которым даже опытные наездники не решались ездить. Сергей теперь появлялся в городе верхом, как заправский ковбой, рассказывал Кло о своих успехах в покорении Джози, а потом отправлялся на кухню к Стелле полакомиться, выпить водки и излить душу.

Кло посмотрела на телефон, который так и не зазвонил, и в ярости швырнула в стену диванную подушку. Потрясающе! Она провела ночь с Майклом Бирклоу, он покормил ее завтраком, поцеловал в щечку, шлепнул на прощание и благословил на подвиги в работе.

— «Дерзай!» — зло передразнила его Кло, закрывая глаза.

Она не могла дерзать, когда ее тело требовало продолжения, когда неотвязные воспоминания о близости с ним возбуждали ее!

Кло застонала. За много лет она привыкла к тому, что ее использовали, а Майкл щедро отдавал ей себя. Он увлекал ее за собой к вершинам наслаждения, они были вместе каждый миг их близости…

Кло опять посмотрела на молчащий телефон и заметила мать, которая застыла в дверях, уже одетая для работы.

— Мам?

— О, доброе утро, девочка. Не помню, я уже заказала патиссоны? Их так хорошо было бы замариновать, правда?.. — сказала она растерянно.

Днем в магазине Кло столкнулась с женой Джеффри Гилкриста.

— Энн?

На запудренной щеке женщины угадывался большой синяк, один посиневший глаз был умело закрашен тенями. Энн старалась держаться в тени полки с продуктами, и Кло не стала подходить ближе, чтобы не смущать ее. Она притворилась, что ищет бутылку с оливковым маслом.

Энн улыбнулась, сразу напомнив ту веселую девочку, с которой Кло когда-то училась в одном классе.

— Привет, Кло! Я… рада, что ты вернулась.

— Давай вместе позавтракаем в «Пинто Бин», Энн, — предложила Кло. Она хотела дать ей возможность отдохнуть, набраться сил перед возвращением домой.

Здоровый глаз Энн расширился, отчего синяк вокруг другого стал еще заметней.

— О, я не могу. Джеффри заказал на вечер свой любимый обед, а бифштекс по-веллингтонски долго готовить. Мой муж любит, когда о нем заботятся… — Энн смущенно замолчала, машинально дотронулась рукой до щеки и сразу помрачнела. Трудно было представить сейчас, что она ровесница Кло. — Может быть, как-нибудь в другой раз. У меня очень много работы по дому, хотя у нас и нет детей. — Энн тяжело вздохнула. — Конечно, это моя вина. Джеффри такой страстный мужчина, он не виноват.

Кло дотронулась до ее руки — ей была хорошо знакома эта боль. Росс тоже унижал ее за то, что у нее не было детей… Ее вдруг охватила злость. Неужели она тоже была такой жалкой?

— Энн, — хрипло шепнула она. — Будем друзьями?

— Джеффри говорит, что у меня нет времени с кем-нибудь дружить, а я послушная жена. Кроме того, Дикие Ивы всегда попадают в какие-нибудь неприятности. Джеффри говорит, что каждой из вас нужно найти себе хорошего мужа. Тогда вы перестанете совершать ошибки, — торопливо проговорила Энн, как запрограммированная, и поспешила к выходу.

Шериф Монрой Тиббс перекинул языком жевательную резинку за щеку и набрал номер банка.

— Мистер Гилкрист, — заговорил он, — этот парень Бирклоу ищет на свою голову неприятностей. Если мы не припугнем его как следует в ближайшее время, он соберет вокруг себя единомышленников и взорвет нашу спокойную жизнь к черту.

— Я тебе уже говорил, он никогда не позовет сюда никого постороннего. Майкл — настоящий Бирклоу, а они решают все проблемы самостоятельно, как и мы, — многозначительно сказал Брэдли, давая Монрою тот ответ, который он хотел услышать.

Монрой Тиббс улыбнулся. Шеф любит говорить иносказательно. Нет, чтобы просто сказать: «Вытряси все жилы из этого проклятого Бирклоу, шериф!»

Но он и сам знает, что делать.