Трикветр

Глава 18

Три последующих дня я практически жила в кабинете или Храме. Загрузила себя работой настолько, что могла заснуть сидя за столом. Робер просто уносил меня в спальню. Утром он пытался убедить меня, что готов принять нового мужа и заткнет свою ревность туда, где ей самое место. Я верила ему. И все равно бегала от встреч с Торером. Мне нечего было ему сказать. Наконец, на третий день… Опять на третий день. Что-то часто число три меня преследует в мире Лиор.

— Да как ты не поймешь, Робер, он ребенок для меня. Он мне даже не в сыновья, во внуки годится. Я не могу представить его мужем. Да я с ним буду чувствовать себя, словно младенца насилую. Да. Я не слепая. У него изумительная фигура, он сильный волк, альфа. Но Робер, ему семнадцать. По меркам моего мира он несовершеннолетний. За что мироздание дало мне в истинные ребенка, у которого едва молоко на губах обсохло.

— Но ведь обсохло. Ты ж им своим приказом вернуться, чтобы стать рабами, десяток лет накинула. А ведь они бы могли убить наставника и бежать. Но у них хватило мужества сдержать данное слово. Не предать. Согласись — это поступок взрослого мужчины.

— Поверь, я и отношусь к нему, как ко взрослому, пока не представлю его в своей постели. — И этот его взгляд побитой собаки. Все последние дни, при каждой встрече со мной.

— Так не отнимай у него надежду, прими. Истинная для волка — это больше чем жизнь. Волки — собственники до мозга костей в отношении к женщине. Я говорил с ним, и он принимает свое положение третьего мужа в нашей семье. И у нас не остается времени для того, чтобы дать ему возмужать или постареть. До парада светил времени всего ничего. Решайся, Ллиррия. Иди. Он ждет тебя в обители хранителя судеб.

Когда я открыла дверь гостевой комнаты обители судеб, Торер уже почти перестал меня ждать. Он сидел прямо на полу, привалившись к стене. Отрешенный взгляд направлен мимо двери. Обычно прибранные длинные волосы взлохмачены. На плечи наброшен тонкий плед, словно еще не отогрелся, придя с мороза.

— Торер Ульв Сварт, Вы все еще не потеряли надежды обрести истинную своей парой? — мои слова вывели его из состояния анабиоза. Он, наконец, меня увидел.

— Нет. Крея Ллиррия?

— А Вы ожидали здесь еще кого-то?

— Нет, простите. Я приготовился ждать намного дольше. Мне объяснили, что рано или поздно Вы примете меня. Я не надеялся, что это будет сегодня.

— А я вот решилась именно сейчас, — что я несу. Надо хватать за руку и идти к хранителю, пока решимость меня не покинула. — Вставайте, нас ждет Хранитель в соседней зале.

Он только сейчас понял, что все еще сидит, глядя на меня снизу вверх. Резко вскочил, сбросив плед. А он изменился. Возмужал. Больше не напоминает испуганного щенка, с которым у меня ассоциировались воспоминания первой встречи. Не похож на робкого подростка, который лепетал мне свое признание. Гордый, сильный, решительный мужчина, каким, наверное, был его отец. Похоже, Робер прав. Испытание, которое я устроила волчатам, действительно прибавили им лет по десять к их реальному возрасту.

— Крея Ллирия Лиорена Лиора, готовы ли Вы принять супругом сэра Торера Ульв Сварта? — вывел меня из паутины мыслей голос хранителя судеб. Мда. А ответы будущего крея я прослушала.

— Да, эми.

— Является ли это решение добровольным, принятым Вами без ментального давления?

— Да, эми.

— Готовы ли Вы принять супруга в свой род?

— Да, эми.

— Пройдите к вершителю судеб, приложите ладони. — Камень засветился зеленым. — Ваш союз принят и одобрен. Вершитель судьбы принимает чистоту ваших помыслов и истинность пары. — Снова отозвалась легким жжением Роза плетений, принимая символ рода избранного, изменяя рисунок руны. Значит, на правом предплечье мужа появилось плетение брачного браслета. По описанию Робера, процесс весьма болезненный. Но Торер даже не дернулся. Только зрачки на миг потемнели, показывая, что боль он почувствовал. Клятвы приняты. Вершителю судеб не нужны слова.

— Крея Ллиррия, крей Торер, вы можете пройти к родным для поздравлений.

Хранитель открыл портал в Малый зал дворца. Нас там уже ждали. Ну, Робер, ну и жук. Никто, кроме него, не знал о моем сегодняшнем решении. И когда только успел подготовить? И как он может быть столь спокоен, фактически отдавая меня сейчас другому мужчине?

— Рия, если не готова, можешь сегодня не проводить консумацию. Тор тоже тебя боится. Ты у него первая. Просто поговорите наедине максимально доверительно. Не держи своих тревог и страхов. Тор хороший мальчик, он все сделает правильно. — Робер шептал мне эти слова на ушко вместо поздравления. — Я тебя очень люблю, именно поэтому принимаю Тора не как соперника. Полюби его, как меня. Ты сделаешь счастливыми нас обоих. Верь мне, девочка.

Сколько не тяни, а чему суждено, то сбудется. Настал момент, когда мы остались наедине. Решимость моя сразу сдулась. Слова, что я тщательно подбирала, пока шли к покоям Тора, выветрились из головы. Тор, тоже молчал. Напряжение росло, а мы так и стояли посреди гостиной.

Пять вдохов. Эми, как же я благодарна Вам за это упражнение!

— Крей Торер, куда позволите присесть? Я могу попросить чашку чая у хозяина этих покоев? — Вопрос дежурный и вполне невинный сбросил накопившееся напряжение.

— Прошу сюда, — Тор показал рукой на мягкие кресла у накрытого к чаю стола. Взяла в руки чашку, показав и закрыв границы личного пространства.

— Крей Торер Лиоренн Лиор, Как Вам нравиться Ваш новый статус?

— Какой из них, крея? Как я могу оценить статус, полученный только номинально?

— Не сердись, Тор, ты разрешишь так себя называть? — резкая смена тона разговора заставила Тора приподнять одну бровь. Будем думать, что удивила.

— Да, крея, Вам можно все, Вы в своем праве.

— Не думай, что волнуешься ты один. Я волнуюсь не меньше твоего. Так получилось, что наше первое свидание происходит уже после того, как нас официально объявили мужем и женой. Поэтому предлагаю сразу отбросить церемонии раскланивания и обращаться на ты. Сегодняшний день уравнял нас в правах.

— Благодарю, я постараюсь. Я тоже могу называть Вас… тебя просто по имени?

— Я бы не отказалась и от сокращенного имени. Думаю, со временем ты придумаешь для меня такое, которое будет нравиться нам обоим. Я не тороплю.

— А крей Робер…

— Да, Робер выбрал. Но это был его выбор. У тебя должен быть свой.

— Я подумаю.

— Расслабься, Тор, все хорошо. Мы с тобой просто знакомимся. Думаю, Робер рассказал тебе нашу историю знакомства.

— Да, но сказал, что о себе… ты расскажешь сама.

— Мы решили, что все-все о себе я расскажу, когда соберется вся семья. Я расскажу, тебе только то, что объяснит мотивы моего поведения по отношению к тебе. Многое будет выглядеть неправдоподобно, но поверь мне пока на слово. Я не солгу ни в единой фразе.

— Робер предупредил, что ты…

— Не продолжай, я думаю, что ты не усомнишься в моей искренности.

— Я уверен в этом и доверяю тебе.

— Верю. В тот день, когда вас выкинуло порталом на территорию крафства, крея Ллиррия умерла. Почти. В мире, откуда родом моя душа, такое состояние называют клинической смертью. Тело еще живо, а души уже нет. Хвала Хранителям, получилось провести ритуал привязки души. Но душа пришла из другого мира. В своем мире я прожила долгую по тем меркам жизнь, была замужем, очень любила своего единственного мужчину. После его гибели больше ни с кем не нашла в себе сил даже встречаться. Наши дети уже давно взрослые. Даже внуки мои сегодня старше тебя.

— Поэтому ты относилась ко мне, как к несмышленому ребенку?

— Да, более того, сейчас, видя в тебе взрослого мужчину, я продолжаю мысленно обращаться к тебе — малыш. Прости, если иногда вырвется случайно. Это подсознательно. Я так внука часто называла.

— Я не буду обижаться больше.

— У меня остались воспоминания Ллиррии, ее имя, титул, обязанности. А чувства, восприятие мира и людей в нем, извини, привыкла к слову, никак не могу перестроиться, имею в виду разумных, чувства я сохранила свои. Это свойство души, а не тела. Никто не должен понять подмены души, поэтому мне приходится прятаться за маску имиджа креи. И только с теми, кто посвящен в эту тайну я могу быть сама собой.

— Значит теперь и я в их числе? Ты сказала, что очень любила мужа…

— Да, у меня в том мире больше не было других мужчин. У нас, там я имею в виду, вообще нормой считаются отношения, когда одна женщина и один мужчина. Есть, конечно, и другие варианты, но для себя я считала их неприемлемыми. Поэтому мне трудно было принять любые отношения здесь — я воспринимала их как измену своему единственному. А уж тем более, сложно принять необходимость трех мужей. — Я встала и подошла к окну. Как сказать, что я не готова пока?

— Ты разбередила свою душу воспоминаниями? — почувствовала, как его руки легли мне на плечи.

— Да, Тор, я все еще скучаю по ним.

— Я тоже скучаю по родителям. Они погибли шесть лет назад под обвалом в горах. Нас с сестрой забрал к себе дядя. Теперь он для нас и мать и отец. Скажи, ты могла бы меня поцеловать? Пусть не как мужчину. Хотя бы, как своего внука? — не думает же он, что я не прикасаюсь к нему, потому что мне неприятно? И руки убрал.

— Как внука? Или ты просто… не важно. Хорошо, но если захочешь большего. У нас все же свидание. — Только бы не показать, как я не готова к продолжению. Медленно повернулась к нему лицом. Да, а внучок-то на полголовы меня выше. Взяла руками голову, наклонила. Легкий поцелуй в одну щеку, потом в другую, потом в кончик носа. Мой ежик любил именно так, когда ему лет пять было. Но ведь у нас первое свидание? Посмотрела Тору в глаза. Нет? Да? Хочет большего, но боится спугнуть. Почувствовала себя семнадцатилетней девчонкой. А что я теряю? Рано или поздно это должно произойти. Для него будет лучше, если это будет прямо сейчас. А я? Моя психика, думаю, выдержит и не такое. Поплачусь потом подушке, и все пройдет. Медленно, не отрывая взгляда, прикоснулась губами к его губам. Принял, несмело еще обнял и прижал к себе. Быстро учится. Разорвала поцелуй. Спрятала лицо у него на груди, словно стыдливая школьница. Пусть думает, что смутил. Рук не убрал. Обнял смелее.

— Спасибо, Лири. — Заглянула в глаза. Блестят, надеюсь не слезы.

— Тор, покажи браслет, — смутился. Надеюсь, я не бегу впереди паровоза? — Сними курточку и рубашку. Рукава узкие, не поднимутся так высоко? Ты стесняешься?

— Н-нет. Я и сам хотел посмотреть, — старается держаться независимо, но видно, как дрожат кончики пальцев. Вязь тонкого кружева изящно огибает плечо в верхней трети. У Робера такой же, только ярче.

— Красиво. Больно было? — Кончиками пальцев обвела контур рисунка.

— Обожгло слегка, но терпимо. У тебя тоже браслет?

— Нет. Изменения в Розе плетений. Хочешь посмотреть? У тебя есть большое зеркало?

— Хочу. Зеркало есть. Только в спальне, — о, вечер перестает быть целомудренным.

— Не смущайся, я не смогу посмотреть без зеркала, а мне тоже хочется.

— Нет, все нормально, идем.

— Помоги расстегнуть, пожалуйста. Мне не достать крючки. — Руки дрожат, дыхание сбилось. Сорвался, впился поцелуем в лепесток Розы. Молодец, малыш. Ты все правильно делаешь. Посмотреть сможем и потом. Повернулась, ответила на поцелуй.

— Прости, я не должен был, прости, только не плачь, пожалуйста. Скажи что-нибудь. Все плохо да? Я тебя обидел?

— Милый мой малыш, все хорошо. Все так, как и должно было быть. Успокойся. Со мной все хорошо.

— Но ты плачешь, я же вижу. Тебе не понравилось?

— Посмотри на меня. Я плачу, потому что мне хорошо с тобой. Ты мой самый нежный и ласковый малыш на свете. Ты мне веришь? Иди ко мне. Обними.

— Люблю тебя, Лири. Больше жизни. Никому никогда не позволю тебя обидеть.

— Верю. Я тоже тебя люблю, малыш. Не обижайся, что так тебя называю. Ты мой любимый мужчина, крей моей души, мой малыш. Поспи немного, у тебя был слишком трудный день сегодня. — Теперь браслет на руке Тора стал таким же ярким. Изменения в Розе я тоже прочувствовала.

— Скажи, а что сказал тебе Робер вместо поздравления?

— А как ты поняла, что это было не поздравление?

— У тебя было такое лицо.

— Сказал, что оторвет мне кое-что, если я не сделаю тебя своей сегодня ночью. И побьет, если покажу тебе, что не поверил твоим словам. Потом добавил, что пошутил, но если упущу свой шанс, второго ждать буду долго.

— Сильно запугал?

— Нет, у нас так отец напутствует сына в таких случаях. Но это считается секретом.

— Должность у него такая, знать чужие секреты.