========== ЧАСТЬ 1. Глава 1. ==========





Это место мы открыли сравнительно недавно. В ходе путешествия через Врата двое идиотов подрались за пульт телепортации, ввели не ту комбинацию и в итоге вместо тропического пляжа улетели сюда.



На первый взгляд эта планета тоже показалась курортом — здесь стабильно управляемая погода, и дожди идут исключительно по расписанию. Вот уже две сотни лет метеостанции не фиксируют стихийных бедствий… Метеостанции — это я заговариваюсь чуть-чуть. Они называют их «tempestas pila», и «приборы» эти выглядят как крупные шары, наполненные фосфоресцирующим газом. Особые специалисты — «Повелители погоды» — умеют считывать данные с этих разноцветных потоков газа и на основе полученной информации направлять климат.



Искусству этому обучает целый академический факультет, но метеорология всё равно остаётся закрытой наукой, как и несколько других, имеющих здесь такие же странные имена.



Одним словом, нормальному современному человеку этот мир с первого взгляда покажется сказкой, но на деле впечатление это обманчиво. Местные обитатели не только имеют склонность к пафосным названиям, но и сами живут… Даже не знаю, по законам Древнего Рима? Впрочем, в Риме не было каст. Зато в Индии — рабов…



Наши историки и социологи пока не вынесли свой вердикт. Но факт остаётся фактом, в мире, который уже владеет технологией Врат, до сих пор существуют господа и рабы. А также воины, жрецы и прочая ерунда.



Общая политика нашей организации — ни во что не совать нос. «Первая директива», проще говоря. Принцип невмешательства во всей красе. Или, как ещё говорят — «В чужой монастырь со своим уставом не лезут». Но всё же, выбирая между здоровьем и благополучием граждан Сети и правом неприсоединившихся миров на самоопределение, мы выбираем первое, потому что если мы не будем защищать тех, кто нам верит — грош нам цена.





Меня зовут Марк Эванс.



Собственно, я — специалист аналитического отдела и знаток древних языков. Курс базовой оперативной подготовки проходил, но больше для того, чтобы сдать зачёт.



И когда сэр Патрик Гиннес, вызвав меня к себе в кабинет, сказал, что именно я отправлюсь на Аурелию с целью освобождения сенаторской дочки, воспользовавшейся папиной установкой Врат и нашедшей море приключений на свой поп, я поначалу было подумал, что попал… в кошмарный сон.



Впрочем, у нас, как и в любой военизированной организации, решение начальства не принято обсуждать, и всё, что я позволил себе спросить, было:



— Могу я узнать, что обусловило ваш выбор, сэр?



Гиннес молча развернул ко мне свой минипланшет, на котором крупным планом было изображено сразу две моих головы. Только одна — нормальная, стриженая, с аккуратными золотыми очками на носу. А другая — с серьгой в ухе и волосами до плеч. В первое мгновение я подумал, что фотошоп.



— Это Бастиан Бейзил, — прокомментировал данные шеф, — брат пострадавшей Эллис Бейзил. И это имя станет твоим на время задания.



Я подавил желание спросить, почему бы им не отправить на задание его.



— Служу Сети, — вместо этого отчеканил я, — с вашего разрешения… могу идти?



— Иди, — Гиннес вздохнул, и, уже развернувшись к двери, я поймал его отразившийся в стекле взгляд. Мне показалось, что он смотрел с тоской…





Аурелия встретила меня солнцем и жарой — не самый мой любимый набор. В первые дни я просто знакомился с людьми и осваивал легенду — она у меня была двойной. С одной стороны, я, Бастиан Бейзил, прибыл сюда, чтобы отыскать сестру. Но это не каждому стоит знать. И потому с другой я — богатый бездельник, иномирный турист, который ищет приключений на те же мягкие места. И с этой целью повсюду заводит знакомства, со скоростью света работает языком, пьёт и гуляет до утра.



Стоит ли говорить, насколько к подобным фортелям не привыкла моя голова… Однако приказ есть приказ. А на крайний случай у нас есть набор медикаментов, в том числе кое-что, что за пять секунд детоксицирует организм.



Пока жил на Земле, никогда не задумывался о том, что у меня с внешностью что-то не то. А вот стоило отрастить — по приказу шефа — волосы, надеть серьгу и попасть сюда, как оказалось, что вся женская половина населения и добрая половина мужской ухлёстывает за мной.



Для легенды — хорошо. Я всегда на виду, и мне хочется доверять. А нравится мне это или нет, всем, по большому счёту, всё равно.



Есть ещё одна причина, по которой, как мне кажется, выбрали меня. Оперативники у нас по большей части — шкафы с антресолями, как будто объелись генно-модифицированных грибов. А элита Аурелии в основном обладает хрупким телосложением и невысоким ростом — ну, в общем, как я… Накачанные бицепсы и широкие плечи здесь по большей части атрибутика рабов. Впрочем, и в этой сфере исключения есть…





Эти особенности местной культуры я и изучал, сидя в Амфитеатре столицы Аурелии — Кормакса — с компанией «друзей» и наблюдая состязания рабов. Сначала был бег, потом прыжки и что-то ещё, пока, наконец, не начался рукопашный бой.



«Друзья» в числе четырёх человек взялись посвятить меня в местную культуру и быт. Они как раз и таскали меня по клубам и театрам, где по большей части танцевали специфические танцы рабы. За спиной у всех них тоже стояло по рабу, потому для каждого из присутствующих был ожидаем вопрос:



— Бастиан, а почему у тебя нет раба?



Для каждого, кроме меня. Я поперхнулся лимонадом, который держал в руках, и Закари, задавший этот вопрос, тут же принялся увлечённо стучать мне по спине.



— Рабыни? — с надеждой спросил я.



— Рабыню — как-нибудь потом, — Закари махнул рукой, — во-первых, они дороже в несколько раз. Во-вторых, ясно же, что тебе надо мужика.



Я покосился на своё отражение в стекле, отделявшем нас от арены. Сделал вид, что не совсем понимаю, зачем мне надо именно мужика, хотя в целом, пожалуй, Закари был прав. Впрочем, я не исключал возможности, что это проверка… И он попросту хочет выяснить, есть ли у него шанс.



— Не понимаю, зачем мне раб, — осторожно сказал я.



— Кроме очевидного? — Закари поднял бровь. — Например, дом убирать. Готовить обед. Сумки носить. Универсальная вещь.



Я вздохнул. С точки зрения Аурелианской логики Закари был прав, а объяснять ему, что у меня набор трансформирующихся уборочных дронов, не было ни возможности, ни сил.



— Я бы всё-таки не спешил, — пробормотал я, снова прикладывая стакан с лимонадом к губам. Но вся компания одарила меня такими взглядами, что я решил: лучше до конца состязаний молчать. А Закари припечатал меня решительным:



— Завтра поедем на аукцион. Выбирать.



Настрой Закари, мягко говоря, подпортил мне неплохой до того день. Я не хотел раба. Я не привык, что кто-то крутится вокруг меня. И знакомиться настолько близко с местными обычаями вовсе не спешил. Как я буду скрывать, зачем приехал сюда?



С этими мрачными мыслями я сидел и смотрел на арену, теперь уже думая только о том, как бы поскорее уйти, когда там появилась очередная пара бойцов. Состязания явно набирали обороты, поскольку у этих были уже не голые руки, а два копья, и я, не выдержав данного ранее обета молчания, спросил у Закари, сидевшего ко мне ближе всех:



— Они будут насмерть драться… или так?



Закари одарил меня насмешливым взглядом.



— Как зрители решат.



Ну да, я же знаток древних языков… Должен бы и это знать. А я, дурак, думал, что на представление посмотреть пришёл…



Двое бойцов начали бой. Теперь, зная, что один из них, возможно, в ближайшие несколько минут умрёт, я уже не мог так спокойно потягивать лимонад. Всё моё внимание сосредоточилось на двух мужчинах, ловко работавших копьями. Один из них был широкоплеч и накачан, как и большинство местных рабов. Другой заметно отличался, то ли манерой движений, то ли фигурой — он был так же высок, но гораздо стройней — с такого расстояния было не разобрать.



— Их специально выращивают? — спросил я, не отрывая взгляда от арены.



— В основном да, но бывает… — Закари неопределённо повёл рукой. «Бывает, что их попросту похищают из других миров», — перевёл для себя я, и по позвоночнику пробежал холодок. Что же всё-таки с этим худощавым было не так?



— Нравится? — насмешливо поинтересовался Закари, проследив мой взгляд. Я не расслышал вопроса, но на всякий случай кивнул. Мне ужасно не хотелось, чтоб в грязь упал этот худощавый раб…



В любом случае, ребята не дали мне досмотреть до конца.



— Я не люблю кровь, — капризно сообщила одна из наших девушек, Иза. В подтверждение своих слов она так дёрнула за поводок своего раба, что ошейник впился ему в горло, разрывая кожу, — просто фу. Мальчики, давайте лучше по домам, а вечером на танцы пойдём?



Кларк — второй из ребят компании, который, кажется, без особой надежды давно уже ухлёстывал за ней — посчитал своим долгом поддакнуть:



— И правда, пора по домам. Такая жара.



Я только фыркнул. При всей моей нелюбви к палящему солнцу я не стал бы из-за такой ерунды прерывать выход на прогулку. Но… мне тоже не хотелось знать, чем закончится этот бой. Поделать я всё равно ничего не мог.



Я встал и, вслух согласившись с обоими, вопросительно посмотрел на Закари и Парисса, остававшихся на своих местах. Парисс нерешительно приподнялся.



— Вы идите, — разрешил Закари, не глядя на нас, — мне тут нужно закончить дела.



Я пожал плечами. Парисс встал. И вся наша дружная команда двинулась по направлению к летающему экипажу. Ещё одна занимательная вещь, в изобилии присутствующая в Аурелии — и ни в одном из других миров. На вид они похожи на кареты, только без колёс, и не нуждаются в лошадях. К тому же места внутри куда комфортнее, чем могли бы быть в доисторическом транспорте, кресла даже мягче и шире, чем в наших аэромобилях престиж-класса. Впрочем, сравнить мне особо не с чем — на Земле, кажется, и не доводилось ездить в таких.



Весело переговариваясь, хихикая и иногда отвешивая оплеухи рабам, вся компания расселась по местам. Кто-то мысленно приказал экипажу взлетать, и тот принялся развозить нас по домам.



Мой коттедж оказался третьим по счёту, и я порядком спёкся в салончике, набитом людьми, когда меня наконец высадили и позволили отправиться домой. Иза попыталась на прощание расцеловать меня — кажется, только затем, чтобы позлить Кларка, но больше почему-то взбесился Парисс. Меня так достал их гомон, что было уже всё равно. На ходу скидывая одежду, я стал подниматься к себе и ступил в душевую уже в одних джинсах — слава богу, у них тут был нормальный, не испорченный никакими изысками душ — когда раздался звонок в дверь.



Издав недовольный стон, я стал спускаться назад. Мельком взглянул на монитор камеры внешнего слежения — ещё один гаджет, привезённый с Земли — и увидел стоящего за дверью Закари. Он держал в руках поводок, но в тот момент этот факт никак меня не обеспокоил. Зная, что легко мне от него не отделаться, я стал открывать дверь, и стоило её распахнуть, как я обнаружил, что прямо передо мной на коленях стоит темноволосый молодой человек. Тот самый, которого я на арене видел днём. У него был взгляд… Такой взгляд трудно описать. Он смотрел сквозь меня и одновременно силился пронзить меня насквозь. Ненависть и страх мешались в нём.



Наверное, я стал заражаться от своих друзей, потому что этот взгляд странным жаром отозвался у меня в животе. В ушах зашумела кровь.



Я перевёл взгляд на Закари, не в силах озвучить вопрос.



— Подарок по случаю приезда, — Закари протянул мне поводок, — показать, как его дрессировать, или разберёшься сам?



В другой руке Закари виднелся маленький чёрный цилиндрик, назначения которого я тогда ещё не знал.



Вот так у меня появился раб.





========== Глава 2 ==========





Я продолжал стоять неподвижно, судорожно перебирая в голове варианты дальнейших действий.



«Мне не нужен раб», — собирался было повторить я, но Закари меня опередил.



— В общем, тут всё легко, — он выставил цилиндр перед собой, позволяя мне получше его разглядеть, — инструкция в документах есть. Но если тебе не нравится, что делает твой раб, делаешь примерно вот так.



Закари пошевелил пальцем, и раб вскрикнул от ярости и боли, а потом завалился набок. Желваки гуляли по его щекам так, что, наверное, крошились сжатые зубы.



— Ты справишься, — пообещал Закари, вкладывая жезл мне в ладонь. Потом шагнул по направлению к двери, продемонстрировал пачку бумаг и пояснил: — Документы на обувницу кладу. Следи, чтобы не украл… Хотя ему всё равно далеко не сбежать, у нас ограды на каждом шагу.



«Ограды», — машинально отложил я в голове, но решил не показывать лишний раз, что о происходящем на Аурелии не знаю ничего.



В наш отдел поступали отчёты со статистикой продажи и смертности рабов — открытая информация, Аурелия не пытается её скрывать. Фотографии как туристов, так и наших спецов, так что я знал, к примеру, как выглядит их летающий экипаж. Но по-прежнему оставалось множество вещей, о которых у нас не имели представления вообще.



Закари наклонился ко мне, поцеловал в щёчку — никогда не привыкну к подобным открытым проявлениям чувств среди мужчин. Или он меня мужчиной не считает? Я решил мысленно отодвинуть этот вопрос и, пока Закари разворачивался и шёл к своему странному экипажу, сосредоточился на рабе. Тот лежал на земле, не поднимаясь. Зубы его были стиснуты, и он по-прежнему смотрел на меня с той же бешеной злобой. Я молчал, дожидаясь, пока Закари уйдёт, но тот, как назло, у самого экипажа остановился и оглянулся на меня:



— Мы вечерком к тебе зайдём. Покажешь остальным раба… ну и чего-нибудь попьём.



С улыбкой махнув рукой, Закари скрылся за дверцей экипажа.



Я снова перевёл взгляд на раба.



— Вставай уже, долго будешь лежать? — без задней мысли поинтересовался я.



Раб, не меняя выражения лица, скользнул обратно на колени и уткнулся головой мне в ноги.



— Простите, хозяин! Желаете меня наказать?



В последнее мгновение я успел отступить на шаг назад.



— Идём за мной, — уже мягче попросил я, начиная догадываться, что моего искромётного юмора он не поймёт.



Развернувшись, я направился в дом и стал подниматься на второй этаж, чтобы взять биосканер — надо же оценить состояние «имущества», которое мне привезли.



Уже добравшись до первой ступеньки, замедлил ход, задумавшись о том, стоит ли демонстрировать весь ассортимент привезённой с собой техники… рабу. Слово в голове укладывалось с трудом. Это в наш-то просвещённый двадцать шестой век…



Я оглянулся на раба, пытаясь зрительно оценить, так ли необходимо его лечить, и обнаружил, что тот, оставаясь на коленях, пытается ползти за мной.



— Так, — испустив усталый вздох, я опустился на диван и потёр виски. С чего же начать? Что я вообще знаю о рабах, кроме того, что они здесь есть?



Рабство у разных народов имело разные ограничения, хотя формально суть и была одна — человек и его жизнь принадлежат тебе целиком. Однако я смутно вспоминал, что у некоторых народов за особые заслуги рабов полагалось отпускать.



«Ну отпустишь ты его, ну и что? — тут же оборвал я себя. — Закари тебе покоя не даст… Да и ещё одного может подарить».



Я опять вздохнул. Как ни терзал меня соблазн стать великим отпускателем рабов, освобождая их по одному, было абсолютно понятно, что это не вариант.



— Принеси мне документы, — попросил я раба, решив, что уж для того, чтобы не вставать и делать мелкую работу по дому, вполне имею право использовать его. — Только сначала на ноги встань! — торопливо добавил я, увидев, что раб собирается так на коленях ползти к тумбе для обуви.



Через полминуты моё распоряжение наконец оказалось исполнено, а раб снова замер на коленях у моих ног.



Я принялся листать прилагавшийся к подарку буклет. Кто только додумался такое издать? Однако, судя по всему, идея дарить рабов была на Аурелии вполне в ходу.



«Инструкция», оставленная Закари, оказалась довольно проста. Раба нужно было наказывать, рабом нужно было управлять. Отпускать раба на свободу без предварительного прохождения двухгодичной бумажной волокиты было нельзя. А тот небольшой жезл, который вручил мне Закари, служил для того, чтобы активировать вживлённый в голову рабу чип и вызывать у него семнадцать видов различной боли, и, подчиняясь воле владельца, трансформировался в кнут.



Я повертел его в руках, невольно направив на раба. Тот напрягся всем телом, приготовившись к удару, но не издал ни звука.



Я подумал и, следуя инструкции, представил, как жезл превращается в рукоятку кнута — тот тут же изменил форму и обзавёлся кнутовищем.



Раб стиснул кулаки, но продолжал сидеть не двигаясь и молчать.



Я вернул кнут в состояние жезла. Хотел было отложить в сторону, но решил не рисковать — вдруг он захочет наброситься на меня. Пристегнул к поясу и наклонился к рабу, более внимательно разглядывая его.



Он был старше меня. Вряд ли ему было больше тридцати, хотя всё может быть. Скуластое лицо с запавшими щеками… кожа слегка шелушилась, бывать на солнце он, очевидно, не привык.



— Ты недавно стал гладиатором? — спросил я.



— Семь ночей назад, хозяин.



Раб не пытался перечить или провоцировать меня, в его голосе не было вызова. Но всё равно слово «хозяин» из его уст звучало так, как будто он меня шлюхой портовой назвал.



— Как к тебе обращаться? — спросил я.



— Как пожелает господин.



Я кивнул, принимая ответ и приготовившись использовать его на себя.



— Я желаю знать имя, которым тебя называли прежде.



— Их было много.



— Ты родился рабом?



— Нет.



Я отметил про себя и этот факт, но решил пока эту тему не развивать.



— Так как тебя звали до того, как ты стал рабом?



Раб долго молчал.



— Попробуем жезл? — спросил я.



— Ксавьер.



Я вздрогнул. Имя сливалось с ним. Подходило ему. Бешенство в глазах Ксавьера стало сильней, а я испытал почти непреодолимое желание протянуть руку и коснуться его щеки. Поймал себя на том, что уже делаю это, и раб отдёргивается от меня, стискивает зубы в ярости, а потом, как лопнувший воздушный шарик, сдувается, опускает плечи и замирает.



— Простите, хозяин. Служу вам.



Я убрал руку. Желание прикасаться как смыло водой. Облизнул губы.



— Что ты умеешь? — спросил я. Думал, что раб опять начнёт упираться, но тот тихо сказал:



— Драться учили. Ухаживать за господином или госпожой, — раб помолчал, похоже, не желая договаривать, но всё же закончил: — радовать по ночам.



Я молчал. Смотрел на него. Хотел бы я, чтобы он ночью порадовал меня, только что-то плохо представлял этот процесс… вроде как под дулом пистолета к сексу принуждать. А если у него вообще не встанет на меня?



Идиотская ситуация — слов не подобрать.



— Ты так и будешь перемещаться по дому на коленях? — спросил я, чувствуя, что и мой голос теряет всякую силу. Постарался взять себя в руки — но так и не придумал достойных интонаций. Что мне из себя, доминанта изображать? Или как Иза на нём злость срывать? Так садизмом я не страдаю, мне что-то людей на поводке водить не в кайф. Попытаться показать ему, что я справедливый господин?



Пока это выглядело как наиболее взвешенный вариант. И ребятам не в чем будет обвинить меня, и раб не выкинет ничего.



Я поймал себя на том, что хотя сам спросил его имя, мысленно продолжаю называть «рабом». Назвать его Ксавьером означало признать, что здесь, на коленях, передо мной стоит человек… Человек с искалеченной судьбой, который был таким же, как и я, чтобы потом стать рабом.



Я глубоко вздохнул, успокаивая расшатавшиеся нервы, и за собственным вздохом с трудом расслышал ответ:



— Как прикажет господин.



— Очень хорошо, — согласился я. — На коленях без особого распоряжения не стоять. За мной следом без моего на то желания не ходить. По умолчанию… — я сбился, предположив, что он может и не знать таких слов, — пока другого не прикажу, перемещаться по дому по-человечески.



Других идей относительно того, какие правила установить, у меня не было, но, оглядевшись по сторонам, я добавил:



— Не подниматься на второй этаж.



Гаджеты туда отнесу, нечего ему технологии Сети изучать.



— В случае возникновения любых непредвиденных обстоятельств сообщать мне.



Я поднялся и направился к себе. До вечера оставалась пара часов, и я хотел было закончить принимать душ и немного отдохнуть, но мысли о Ксавьере никак не давали мне покоя.



Я вспоминал его движения на арене. Где-то я уже видел подобную технику, вот что зацепило мой глаз. И ещё теперь я жалел, что так и не досмотрел, чем закончился бой.



Выйдя из душа и завернувшись в полотенце, которое казалось бескрайним по сравнению с моим тщедушным телом, я выглянул на лестницу и перегнулся через перила. Нахмурился, поняв, что Ксавьер стоит неподвижно посреди комнаты. «Святые Врата, — осенило меня, — я же не разрешал ему садиться на диван…»



— Ты так и будешь для каждого движения ждать понукания с моей стороны? — поинтересовался я.



Ксавьер дёрнулся, и когда он вскинул голову, чтобы посмотреть на меня, в глазах его метнулся страх.



— Простите…. Хозяин. Вы не сказали, что мне делать, пока вас нет.



Он, похоже, раздумывал, упасть на колени вопреки приказу или всё-таки подождать.



Я закусил губу. Может, всё-таки пустить его на второй этаж? По крайней мере так мы побыстрее найдём общий язык. А пока я не знаю, чего от него ждать… вряд ли смогу отдохнуть.



— Ксавьер, — сказал я наконец, сформулировав мысль. — Мы с тобой сегодня после ухода ребят поговорим о том, чем тебя занять. А пока просто сядь и отдохни. Я спустился спросить… Тот бой с копьями на арене… кто победил?



Ксавьер какое-то время молчал.



— По правилам боя, — наконец сказал он, и я обнаружил в его голосе непонятное упрямство, — проигрывает тот, кто первый упадёт в грязь.



— Кто упал первым?



— Халегир.



Я кивнул, невольная улыбка скользнула по губам, но я тут же помрачнел.



— Ты его убил?



Ксавьер снова долго молчал.



— Нет, — сказал он наконец. Но хотя я должен был испытать облегчение, что-то очень сильно не понравилось мне в его словах. Что ещё можно ему сказать, я не знал, и потому поспешил смыться на кухню.





========== Глава 3 ==========





Ксавьер изо всех сил старался не выдать страха, который посещал его в моменты особой близости нового господина. За последние полгода у него сменилось шестеро хозяев, и он сделал определённые выводы: самыми опасными были те, кто обладал самым невинным лицом.



Этому Ксавьер не доверял. Он пытался изображать человечность — впрочем, не слишком старался. А значит, за пазухой у него был припрятан камень.



В сознании остро отпечатался тот момент, когда мальчишка услышал, что раб обучен постельным забавам. Какое пламя блеснуло в его глазах! Ксавьера пробила дрожь при мысли о том, что предстоит его ублажать.



Мальчишка… Ксавьер стиснул кулаки. Младше его самого. Тощий как жердь, с холёным домашним лицом. Аристократ, иначе никак. Здесь, в Аурелии, аристократы души не чаяли в том, чтобы следить за собой. Больше им нравилось разве что издеваться над теми, кто слабей. «Слабей» здесь означало только одно — с чипом в голове. Маленький комочек металла, который разделял человекоподобных на людей и рабов. Что бы ты из себя ни представлял. Одного касания к «жезлу власти» хватит, чтобы смешать тебя с дерьмом.



Ксавьер снова и снова представлял, как мальчишка, которого нужно называть господином, разглядывает этот опасный предмет. Хитроумное орудие пытки, которому невозможно противиться. Иногда Ксавьер думал — почему не сделать чип, который подчиняет жертву целиком? Зачем действовать через боль? Но тут же смеялся над самим собой. Как бы они развлекались тогда, если бы ещё и рабы подчинялись без слов? И так изнывают от тоски среди своих вычищенных до блеска городов под солнцем, которое без приказа повелителей погоды никогда не закроют облака.





Ксавьер ждал. Время шло. Мальчишка оставил его одного. Как будто игрушку забыл убрать в сундук. Не дал разрешения ни присесть, ни пойти следом за собой… Впрочем, за ним и нечего ходить. Только лишний раз напоминать себе, кем ты стал.



Спустя долгих полчаса появился опять. Разрешил сесть на диван. Явно лучшего применения не нашёл. Сам спустился и ушел на кухню.



Ксавьер продолжал стискивать кулаки.





Марк



Чем кормят рабов?



Я открыл холодильник и размышлял над этим непростым вопросом. Вообще-то, наверное, тем же, чем и простых людей. Но мне что теперь, есть с ним за одним столом? Я, как бы это сказать, по натуре интроверт. Мне как-то проще с планшетом, чем с людьми. Тем более… с рабом.



Само это задание представляло собой фарс, раскромсавший мою жизнь пополам. Я за все предыдущие двадцать четыре года столько не пил, не танцевал и не таскался по развлекательным мероприятиям, сколько за последние несколько недель. А теперь кроме всего этого мне с незнакомым человеком под одной крышей жить… И к тому же его кормить?



Тут я вспомнил, как Зак похвалялся, что раб — это универсальная вещь.



— Ксавьер! — окликнул я. Подождал чуть-чуть, надеясь, что не придётся идти в комнату самому или, ещё лучше, поднимать с колен.



Нет, к счастью, команды он запоминал хорошо. Через мгновение показался в дверях. Я поманил его, и Ксавьер остановился по правую руку от меня.



— Во-первых, что ты ешь?



— Что прикажет господин.



Я скрипнул зубами. Манера отвечать на вопросы подобным образом уже начинала злить.



— Ладно… — сказал я, сдерживая себя, — вот тут у нас зона свежести, тут молочные продукты. Можешь брать из верхней части всё. В нижней камере продукты для гостей. Ты умеешь готовить обед?



— Если господин прикажет.



— Если господин прикажет, а ты не умеешь, господину давиться твоей едой?



Ксавьер не отвечал. Я обернулся и обнаружил, что он стоит на коленях.



— Я приказа не отдавал, — чувствуя, как нарастает злость, сказал я, — я задал вопрос. Ты сам по себе умеешь готовить или нет?



Ксавьер молчал. Я видел, как гуляют по его лицу желваки.



— Ладно… — сдерживая напряжение из последних сил, процедил я, — вот тебе первый приказ. Приготовишь мне обед. То, что умеешь готовить хорошо.



Я подумал и добавил:



— На себя тоже приготовь.



Переступил через его ноги, перегородившие мне путь, и двинулся прочь. Только на выходе обернулся и добавил:



— Если тебе удобнее готовить на коленях — не буду мешать. Но если от этого пострадает моя еда — советую встать.





Ксавьер проводил господина взглядом. Ненависть поднималась солёной волной, но то время, когда он пытался сопротивляться, уже прошло. Ксавьер свои возможности понимал достаточно хорошо. Дождавшись, когда «господин» выйдет, он поднялся на ноги и принялся разглядывать содержимое холодильника, пытаясь выяснить, в чём кроется подвох. Проверка, как много он позволит себе?



Наконец, решившись, он достал ветчину, хлеб и принялся делать сэндвичи — по крайней мере, с таким блюдом облажаться трудней.





Когда Ксавьер вышел в комнату, господин сидел на диване согнувшись и, низко наклонив голову, покручивал в руках жезл. Лицо у него было задумчивое, глаза горели любопытством.



На всякий случай Ксавьер поставил поднос с едой на стол и только потом, опустившись на колени, спросил:



— Желаете опробовать, господин?



Господин поднял на него взгляд совсем ещё детских, мечтательных карих глаз.





Марк



Ничего не могу понять по нему. Морда кирпичом. С такого станется устроить побег. Может, пусть бежит и ну его, меньше проблем?



Тут же напоминаю себе, что Зак подарит ещё. Нет уж, сосредоточимся на одном рабе… В конце концов, я богатый бездельник или нет? Быть не может, чтобы не справился с тем, кто мне принадлежит.



В голове скопилось море вопросов. Ловлю себя на том, что вместо того, чтобы сконцентрироваться на задании и хотя бы на предстоящем вечере, сижу и думаю об этом рабе. Покручиваю в руках странный цилиндрический предмет. В инструкции сказано, что он предназначен для наказания и подчинения рабов. Всё равно непонятно, в чём суть.



Появляется Ксавьер с подносом в руках. Даже не сразу замечаю его — поднимаю глаза, только когда слышу вопрос. Он опять на коленях. Нет, ну мне-то что? Может, удобнее ему так… Взрослый же человек…



— Как это работает? — спрашиваю его.



Вижу, как мечется по горлу кадык. Горло красивое… Только сейчас понимаю, что как мне его привезли, так он и остался почти обнажён. В одной набедренной повязке, не скрывающей даже мускулистых ног. Может, по сравнению с другими рабами он и худой, но меня такой как тростинку сломает. А некоторые местные богатеи ещё более тощие, чем я… Так почему же рабы не восстанут? Не уничтожат их всех?



«Оружие...» — отвечаю сам себе. Должно быть оружие, которое удерживает их. Ну, и те ограды, о которых говорил Зак. Вот только кого будет проще об этом расспросить… Его или раба?.. Пока бы выяснить, что это за хрень у меня в руках.



— Жезл Власти предназначен для того, чтобы сломить волю раба, — как по выученному говорит раб.



— Это я читал… — протягиваю задумчиво. От самого названия смешно, но от Аурелии ничего другого не ожидал. Правда что ли попробовать нажать? Следственный эксперимент, так сказать…



Провожу по цилиндрику кончиком пальца, как написано в инструкции.



Ксавьер сгибается и валится боком на пол. Едва успеваю броситься к нему и не дать удариться о стол головой. Уже по дороге вспоминаю, как такую же демонстрацию мне устроил Зак.



Раб оказывается у меня в руках. Зубы стиснуты, по лбу струится пот.



Глажу по промокшим волосам.



— Извини…



Раб испуганно смотрит на меня.



— Я бы не проверял, если бы ты мне нормально сказал! — тут же взрываюсь я. — В следующий раз будешь внятно на вопросы отвечать!



Страх в его глазах чуть отходит в сторону, его дополняет злость. Знал бы, как я испугался… Надо прощупать, на какой он работает волне и какой с точки зрения физики даёт эффект.



«Экспериментатор хренов», — тут же ругаю себя. Может, он вообще не понимает языка Сети? Какой-то у нас с ним конкретный дисконнект…



— Из какого ты мира? — спрашиваю его.



Молчит.



Как воды в рот набрал. Сейчас опять начну выходить из себя. «Спокойно! Стисни зубы и помни, они не ведают, что творят!» Ну да… Драгоценный седьмой постулат.



Делаю глубокий вдох.



— Ксавьер, очевидно, у нас с тобой нет причин друг другу доверять. Но в качестве жеста доброй воли, — я отпускаю его и демонстрирую открытые ладони, основной жест при общении с недоразвитыми аборигенами, — я хочу сказать, что не собираюсь усложнять твою жизнь более, чем это необходимо. Меня не интересует самоутверждение за твой счёт. Я также не нуждаюсь в том, чтобы подтверждать свою власть — по крайней мере до тех пор, пока ты не будешь пытаться оспаривать её. Однако, поскольку тебя поселили в мой дом, и ты будешь жить и питаться за мой счёт, мне кажется логичным, что ты будешь заботиться обо мне и выполнять мои поручения. Андестенд?



— Думаешь… — в глазах раба опять появилась злость, — я должен быть благодарен тебе?



Я моргнул.



— Думаю, — осторожно сказал я, — пока тебе не за что меня благодарить. Но мне бы хотелось, чтобы ты проявил уважение к моему образу жизни и привычкам.



Ксавьер явно хотел возразить, но я опередил его.



— Я в свою очередь обещаю уважать твои потребности и… желания. В той мере, в которой они не перечат моим.



На редкость идиотский диалог двух людей, которых заставили жить под одной крышей, когда ни у одного из них к этому душа не лежит.



— Желания… — Ксавьер скривил губы, с презрением глядя на меня, — у рабов не может быть желаний. До этого ты в инструкции не дочитал… господин?



Я сглотнул и закусил губу. И что мне ему объяснять, что я тут такой же неместный, как и он?



— Правила для раба в большинстве культур устанавливает господин. Я прав?



Ксавьер насторожённо и выжидающе смотрел на меня.



— Значит, я решаю, имеет право мой раб «желать» или нет.



Наступила тишина. Я предчувствовал, что это далеко не последний наш разговор относительно того, что кому можно и что кому нельзя. Хотелось лишь верить, что мы сдвинулись с мёртвой точки взаимонепонимания хотя бы на миллиметр.



Мысли против воли уплывали совсем не туда. Я разглядывал сидящего передо мной мужчину и думал о том, как он красив. Среди элиты Аурелии не мало красавчиков, но тут совсем другая красота. Даже в Сети такую не часто найдёшь. А может быть, я просто схожу с ума…



Сам не заметил, как протянул руку и провёл кончиками пальцев по его щеке. Ксавьер тут же напрягся, с трудом удерживаясь, чтобы не отшатнуться от меня.



Я отдёрнул руку, внезапно осознав, что касаюсь человека, мужчины, который, похоже, ненавидит меня. И о каких ночных усладах тут может идти речь?



Я поднялся на ноги и протянул ему руку, предлагая встать, а в следующее мгновение раздался звонок в дверь.





========== Глава 4 ==========





Ксавьер



Падаю на колени, не дожидаясь приказа. Руки за спиной сцеплены в замок.



Господин дарит мне очередной хмурый взгляд, но пока я не вижу никакой связи между его взглядами и действиями… Скорее наоборот, может активировать жезл просто потому, что у него такой каприз. Чего и следовало ожидать…



Оставаясь на полу сбоку от дивана, наблюдаю, как сам открывает дверь и впускает гостей. Знаю почти всех. Щёки начинают пылать.



Из шестерых, что пришли сюда, в последние полгода я побывал у четырёх.



Закари. Он любит причинять боль. Ему нравится страх. Слишком свободный, слишком живой, чтобы существовать в лощёных дворцах этой земли.



Иза. Ей нравится унижать. Она ненавидит мужчин — и ей всё равно, свободный ты или раб. Но только свободному нельзя причинить физического вреда…



Парисс. Своих тайных желаний не выдаёт никому. Ему нужен мужчина, который будет владеть им сам. Из Парисса получился бы идеальный раб. Но ему нельзя… Он рождён в касте жрецов. И потому за его желания платил я.



Кларк… передёргиваюсь, увидев его холеное лицо. Короткие волосы, лежащие аккуратной волной. По нему никогда не скажешь, на что способен этот человек. А может, это Иза делает его таким …



Ещё двоих видел мельком.



Лайза — в отличие от темноволосой Изы, блондинка. Иза отдавала меня ей пару раз. Не ожидал, что красивые девушки когда-нибудь будут вызывать такое отвращение к себе.



Глен — этого только видел со стороны на таких вот дружеских вечерах.



И тут до меня начинает доходить. Смотрю на нового господина. Он один из них. У него какая-то своя игра, но сейчас они все вместе будут играть в неё со мной.





Марк



Здороваются. Как же их много… Лучше бы правда на танцы пошли.



Иза смеётся, когда я ей об этом говорю.



— Я же не знала, что Закари нам другое развлечение найдёт.



Кошусь на раба. Ну да, помню, как родители подарили мне плеер, когда мне было семь лет. Так друзья не успокоились, пока каждый с ним не поиграл. Плеер, правда, прожил в итоге всего три дня… Его даже не хватило на всех. А у меня осталась психологическая травма на всю жизнь.



Сейчас начнут тягать моего раба.



— Ксавьер, принеси нам вермута и закусок. Из нижней камеры, — поспешно говорю ему. Может, удастся чем занять «друзей» прежде, чем до смотрин дело дойдёт…



— Ты ему имя не стал менять?



Смотрю на Лайзу с удивлением.



— Зачем?



— Деперсонификация, — отвечает за неё Парисс, — раб должен знать, что с тобой начинает новую жизнь. Что ты теперь — его единственный господин.



Задумчиво смотрю Ксавьеру вслед. Логика в словах Парисса есть. Но мне… нравится, как это звучит. «Ксавьер». Ещё бы он при этом на коленях не стоял…



Веду плечами, пытаясь избавиться от фантазий, которые накатывают солёной волной. У раба такие руки… жилистые… Так и хочется ощутить их на своих плечах.



Тут стоит сказать, что Закари был прав. Я предпочитаю мужчин. Мне нравится, когда тот, кто рядом со мной, сильнее меня. Когда можно облокотиться на его плечо. Правда, по большей части мне не везёт, и размер плеча оказывается прямо пропорционален козлиности его владельца. Так что я давно оставил активный поиск для тех, у кого запросы пониже.



— Садитесь, — решительно предлагаю я, указывая на пару диванов по обе стороны от зеркального столика и два кресла, стоящие по бокам. Видимо, тот, кто подбирал мне этот дом, заранее знал, какие компании будут сюда ходить.



Ребята, хихикая и подёргивая поводки рабов, располагаются по местам. Невольно всплывает аналогия с маленькими чихуахуа, которые были в моде на Земле несколько сотен лет назад. Правда, аурелианцы явно предпочитают питомцев покрупней. Мне кажется, или Лайза своему рабу начинает за ухом чесать?



Поспешно смаргиваю, отгоняя наваждение. Но всё равно остаётся ощущение, что ко мне в гости приехал зоопарк — и ещё вопрос, какая его часть опаснее для людей.



Пока девчонки завязывают непринуждённый разговор, появляется Ксавьер с подносом в руках. На подносе всё безупречно — как и было заказано: вермут, вино, бокалы на всех. Нарезки ручной работы — у меня в холодильнике всё было в брусках. Аккуратненько так… когда только успел?



Начинает расставлять содержимое подноса на столе. Хоть по комплекции и не скажешь, с сервировкой он явно знаком. Внутренне подбираюсь от мысли, как мне повезло. А в следующее мгновение Парисс интересуется:



— А где хлеб?



Не вижу на подносе ни малейшего места под него.



Первый порыв — сходить самому, но Ксавьер уже говорит:



— Сейчас принесу.



Спокойно так, без вызова, но мне жутко нравится его тон. От него мурашки бегут по животу. Такое чувство, как будто всё за тебя уже решено.



Ксавьер шагает в направлении кухни, я полуинстинктивно очерчиваю взглядом контуры его мощной фигуры. Взгляд опускается вниз, и я вижу тяжёлый, по моде отделанный металлом ботинок Кларка, наступивший на обнажённую ступню.



— Сначала прощения попроси. И на колени встать не забудь.



Началось.



Подавляю первое желание броситься вперёд с криками «Не смей трогать мою вещь, урод!». Конспирация и дипломатичность, чтоб его, прежде всего.



— Кларк, — сам не ожидал такого ледяного тона от себя. — С тобой Иза хотела поговорить.



Кларк, отвлекаясь от своего развлечения, принимается оглядываться по сторонам — Иза как раз шмыгнула в туалет для гостей, но он этого не заметил, в отличие от меня.



— Кажется, на веранду пошла, — говорю я, и, поднявшись, Кларк бросается следом за ней. Напоследок не забывает припечатать обнаженную ногу Ксавьера посильней, так что у меня внутренне содрогается всё. Но властного господина уже не узнать — сам на коленках ползать готов.



Надо бы разобраться с ногой… Вдруг повредил…



Но когда оглядываюсь на Ксавьера, того уже нет, зато Закари подзывает меня к себе, предлагая присесть.



— Кларк, вообще-то, был прав, — негромко говорит он, — нельзя позволять рабу так говорить с собой.



Парисс, однако, слышит. Почему-то облизывается и включается в разговор.



— И смотреть. Ты видел, какой у него взгляд?



Хмурюсь.



— Мне что, его наказывать за один только взгляд?



— Конечно! — хором отвечают мне все вчетвером. Потом Лайза с улыбкой достаёт из сумочки кнут, — Это, кстати, тебе. В дополнение к первому подарку, так сказать.



С недоумением смотрю на кнут.



— У меня же жезл есть.



— Жезл — не комильфо! — поясняет вынырнувшая откуда-то Иза. Подхватывает за поводок своего раба и тянет, заставляя ползти за собой к креслу. Обращаю внимание, что все рабы и правда передвигаются на коленях — кроме моего.



— Почему обязательно на коленях? — спрашиваю я, и пять недоумевающих взглядов устремляются на меня.



— Чтобы всегда знали, кто здесь раб, а кто человек! — отвечает Иза за всех.



У меня начинает кружиться голова. Есть, наверное, какой-то предел способности человека к толерантности и впитыванию обычаев других культур. Даже доказывать не хочется ничего. Впрочем, смотрю в глаза Изиному рабу… видел его уже много раз. И, судя по лицу, ему абсолютно всё равно.



— Пальчик натёрла, — жалуется госпожа, и тот без дальнейших понуканий принимается расстёгивать ремешок её босоножки на высоком каблуке. Иза не забывает играючи выдёргивать ножку и иногда бить его пальцами по щекам. Очевидно, раб знает эту игру и не пытается возражать.



«Ну и чего ты лезешь со своим уставом в чужой монастырь?» — напоминаю я себе. Усаживаюсь, но взгляда от происходящего не могу отвести.



— Эй, как тебя там, — слышу голос Доминика, — не видишь, господин хочет, чтобы его так же приласкали?



Отрываю глаза от представшей моему взгляду картины и вижу, как Ксавьер опускается на колени у моих ног и принимается стаскивать домашнюю туфлю. Щёки у него при этом пунцовые, каждая мышца напряжена, так что он на античную статую становится похож. Красавец, что и сказать… И очень трудно отказать себе в удовольствии, когда он сам подносит мою ногу к губам и принимается целовать. Тем более, что все присутствующие, похоже, смотрят на нас.



Глаз Ксавьера не вижу. Он, кажется, полностью погружён в процесс, а у меня от прикосновений его губ мурашки разбегаются в паху. Век бы так и сидел…



— У тебя прикольный раб, — нарушает молчание Лайза, — я его тоже пробовала один раз. Всегда краснеет так… как будто живой.



Три события происходят почти одновременно.



Иза толкает подругу локтем под ребро, и та издаёт тихое «Ой».



Ксавьер вздрагивает и на мгновение поднимает на меня взгляд, полный нечитаемой смеси чувств — здесь и стыд, и ненависть, и ожидание, и мольба, и боль.



Инстинктивно отдёргиваю ногу, увидев этот взгляд, и девчонки смеются.



— Ущипнул? — спрашивает Иза.



— Надо наказать, — поддерживает Лайза.



Не имею ни малейшего желания давать ей наказывать моего раба.



— Если кто его и накажет, то только я, — сообщаю твёрдо.



— Давай.



Чёрт.



Встаю, иду искать жезл. Щёки пылают, потому что я не вижу за Ксавьером никакой вины, но если сейчас не покажу, какой я господин, они меня съедят.



Наконец нахожу пульт и ещё несколько минут трачу на поиски инструкции к нему. Всё это время Ксавьер стоит посреди комнаты на коленях как истукан. Взгляд устремлён в пол. Вспоминаю, как он рухнул сегодня к моим ногам. Может, лучше кнут? Потому что как он себя чувствует, когда включается пульт — вообще не понять.



К счастью, найти инструкцию я так и не успеваю. Вижу краем глаза, что девочки уже затеяли новую игру.



Иза пристраивается на плечи к моему рабу, понукая его встать на четвереньки.



Оборачиваюсь к ней, уже готов любую команду этому несчастному жезлу отдать, лишь бы Иза рухнула с моего раба. Встречаюсь взглядом с Ксавьером и леденею за мгновение до того, как успеваю что-то нажать.



Пытаюсь подать ему знак, чтобы сбросил Изу, а сам направляю жезл и делаю вид, что вожу большим пальцем по сенсорному полю.



Не понимает. Чёрти что. Может, ему нравится её держать? Может, он у нас натурал?



Девчонки явно готовятся проверять…





========== Глава 5 ==========





Марк



— Я тоже хочу, — сообщает Лайза и пытается пристроиться на спину к Ксавьеру рядом с подругой. Прежде чем успеваю что-нибудь сказать, слышу голос Кларка:



— Если развлекаться, то всем! Давай, Бастиан, устрой нам полный показ.



— Что вам показать? — нехотя интересуюсь я и тут же добавляю: — Пусть сначала слезут с моего раба.



Девчонки обиженно фыркают, но встают и рассаживаются по своим местам.



Закари берёт командование парадом на себя.



— Пусть встанет в центр, — распоряжается он, — стол подвинь, ты, — это он уже Ксавьеру. Ксавьер не поднимается с пола, переводит вопросительный взгляд на меня.



Чувствую, что бы я сейчас ни сказал, буду выглядеть полным идиотом. Разговаривать с Ксавьером, как это только что делали ребята, абсолютно не хочется, но и слабость показывать нельзя.



— Подвинь стол, — киваю я, стараясь вложить в голос спокойную уверенность. Надеюсь, получается не жалкая мольба…



Ксавьер отводит равнодушный взгляд и, понукаемый тычками и окриками ребят, принимается двигать стол. Меня не оставляет противное чувство, как будто я не только нахожусь в вольере с шимпанзе, но и сам передразниваю их. Мелькает мысль, что Ксавьер тут один сейчас на человека похож. Уж не знаю насчёт других рабов… Для меня сейчас существует только один. На красивых, лощёных парней и девчонок противно смотреть.



Ксавьер заканчивает перестановку, тем более непростую, что на столе по-прежнему стоит куча принесённой им еды, а его продолжают тормошить и пинать со всех сторон, и опускается на колени в центре между диванами. Смотрю на него и вдруг понимаю, что он с этой процедурой знаком, причём куда лучше меня.



— Повязку сними, — бросает Закари. Ксавьер остаётся неподвижен, и тогда Зак оборачивается ко мне: — Скажи ему, чтобы наши приказы тоже выполнял. А то так и будет тормозить.



Не очень мне нравится этот приказ… Но всё-таки говорю, глядя на Ксавьера:



— Делай, что они скажут.



— Да, господин.



Голос такой… неживой. И сам Ксавьер смотрит мимо меня. Вижу, как гуляют по скулам желваки.



Берётся за повязку. Я тоже отвожу взгляд. Почему-то хочется хотя бы для себя знать, что я не участвовал в этом, не смотрел.



Слышу негромкое хихиканье девчонок и, не удержавшись, поворачиваюсь на звук.



— Закари, что-то ты плохо подарок выбирал. Обидишь нашего Басти некондицией такой.



Взгляд замирает на выбитой на верхней части бедра татуировке: «Неудачник». Стрелочка указывает на член.



Щёки пылают огнём — мои. Боюсь представить, каково Ксавьеру. Определённо, шимпанзе пора разгонять, но я с места сдвинуться не могу. А Зак тем временем продолжает отдавать команды.



— Повернись, осмотрим со всех сторон! А то никто не понимает, зачем я тебя купил!



Пока Ксавьер вертится, выполняя приказы, девчонки и Парисс тянут к нему руки, начинают щупать, поглаживают не желающий отзываться член.



Один Кларк сидит в сторонке мрачный как туча и изо всех сил старается не смотреть ни на Изи, ни на раба.



— Что-то не работает! — жалостливо сообщает та. Кларк, видимо, улучив возможность показать себя, поднимается и подходит к Ксавьеру.



— А он, наверное, рабочий только с одной стороны, — не скрывая злости, сообщает он, — а ну повернись, открой зад, посмотрим, что у тебя там.



Всё. На этом месте я больше выдержать не могу.



— Стоять! — сам не ожидал такого от себя. — Это уже я сам буду проверять.



Перевожу дыхание и уже тише говорю:



— А то вам волю дай… мне самого вкусного не достанется.



Девчонки переглядываются и хихикают. Закари насмешливо смотрит на меня. Похоже, не верит. Да пошёл он, честное слово…



Поворачиваюсь к Ксавьеру и командую:



— Наверх и в душ. Приведешь себя в порядок и жди в спальне.



Ладно. К счастью, вопросов не возникает. Раба нехотя выпускают и лишённые главного развлечения обращаются к своим рабам.



Изка отвешивает своему ленивую пощёчину.



— Всё из-за тебя! — констатирует она.



— Простите, госпожа.



Голос раба не выражает ничего. Привык.



Веселье переходит в обычную колею — пьём, гости шутят. Я смеюсь, хотя никак не могу заставить себя не смотреть в сторону лестницы, куда удалился Ксавьер. Хорошо хоть не ползком. После такого не захочешь вставать… Может, лучше бы я продемонстрировал, как работаю с кнутом.



— Абель, обслужи Бастиана, — слышу голос Закари вдруг. Он сегодня с худеньким черноволосым рабом… Совсем не таким, как мой. Хозяин в дорогой шёлковой рубашке и кожаных штанах, а раб тоже в набедренной повязке.



— Чтобы легче снималось, — усмехается Закари, заметив мой взгляд.



Абель, не поднимаясь с колен, подползает ко мне, пытается поклониться и берёт в руки ступню. Начинает целовать. Противно. Как будто это меня принуждают, а не его.



— Не хочу! — капризно отталкиваю раба ногой, так что тот опрокидывается на спину, и встаю. — Ребята, мне завтра рано вставать.



— Ну… — поднимается невнятный гул, но потихоньку гости начинают собираться, дёргать рабов за поводки и двигаться к двери.



Наконец дверь закрывается за последним из гостей, и я получаю шанс перевести дух. Прислушиваюсь. На втором этаже шелестит вода. Нашёл душ и пока не закончил. Хорошо. Будет хоть пара минут прийти в себя.



Я поднимаюсь по лестнице, стягивая пропитавшуюся потом и сигаретным дымом футболку, на ходу бросаю её на пол — потом разберусь.



Надо бы тоже в душ… Но он у меня пока что один. Так что я просто беру в руки полотенце и стучусь.



Ксавьер не открывает, но и дверь оказывается не заперта.



Чуть приоткрыв, заглядываю к нему и сглатываю, наблюдая, как усиленно трёт своё безупречное тело.



— Ты занимаешься спортом? — вырывается само собой, потому что я сколько ни качаюсь — всё равно остаюсь дрыщ дрыщём. А он почему-то… вот такой.



Ксавьер вскидывает и замирает, опасливо глядя на меня. Потом, видимо, вспоминает, что должен ответить на вопрос.



— Как прикажет господин.



Преодолеваю желание его прибить. Впрочем, и сам Ксавьер, видимо предчувствуя расспросы, всё-таки снисходит до меня:



— Некоторые из предыдущих хозяев приказывали следить за собой.



«Следить за собой» — это очень мягко говоря. Аполлон и Зевс в одном лице.



— У меня бы так не вышло, — признаюсь я. Потом вспоминаю, что вообще-то зашёл к человеку, который стоит голый под душем и не может попросить меня выйти. — Я тебе полотенце принёс, — демонстрирую белое полотно, — заканчивай и выходи. Я тоже в душ хочу.



Закрываю дверь с обратной стороны. Ксавьер появляется с полотенцем на бёдрах меньше чем через минуту. Смотрит на меня, будто раздумывает, опуститься ли на колени.



— Не надо, — говорю я и отвожу взгляд. Потом всё-таки заставляю себя посмотреть ему в глаза: — Жди меня здесь.



Кивнув, Ксавьер шагает к кровати и начинает опускаться на пол около неё. Я секунду колеблюсь. Не исключаю, что в чужой квартире и сам бы так сел — не ложиться же на постель. Но тут мне эта поза слишком напоминает о том, что произошло полчаса назад.



— Ты пока приляг, — говорю ему, — в смысле, на кровать. Я недолго, скоро подойду.



Ксавьер сжимает кулаки, но выполняет приказ.



Я же ныряю в душ. Тоже усиленно тру тело мочалкой, силясь избавиться от ощущения въевшейся в кожу гадости, и думаю о том, что он не только следил за собой. Определённо, занимался и борьбой. Не знаю только где и когда.



Случайно подношу мочалку к лицу и втягиваю впитавшийся в неё аромат. По всему телу пробегает дрожь. Боже мой, он же эту же мочалку брал.



Вдыхаю запах и, прижимая мочалку плотно-плотно к плечу, начинаю обрабатывать тело ещё раз. Легко представляется, что это касается меня его рука.





Ксавьер



Тело бьёт крупная дрожь. Пытаюсь избавиться от неё, но никак не могу.



Твари. Убил бы их всех. И этого заодно.



Мысли о прошедшем вечере мешаются с мыслями о том, что будет теперь. Сомневаюсь, что смогу выполнить ночные обязанности после всего, что только что произошло. Впрочем, скорее всего новому хозяину плевать. Значит, будет доказывать до утра или прикажет ублажать. Или… в самом деле станет проверять. На любителя верхней роли он не похож, но кто их там разберёт… Может, как у Парисса — комплекс у него.



Зажмуриваю глаза, тщетно задавая себе вопрос, закончится ли всё это когда-нибудь. Трудно представить, что никогда — хотя и знаю сам, что это непреложный факт. Здесь, на Аурелии, оказавшийся рабом остаётся им навсегда.



Стоит опустить веки, как передо мной снова мелькает дюжина рук. Повсюду. Скользкие, как змеи. В такие моменты в самом деле понимаешь, что ты не человек. Просто вещь, резиновая кукла для них для всех. Зачем кукле вообще мысли? Чтобы думать, как ублажить хозяина — скажет тебе любой. Но думать об этом не выходит — и не получится, наверное, никогда.



Кулаки сжимаются сами собой.



Один из них. Хорошенький, и на свободе, может быть, я бы захотел его сам. Но не так. Отвратительна одна мысль о том, что я принадлежу ему. Что у него в руках будет жезл, а вместе с ним — полная власть. Некоторым, как Изе, нравится дразниться им, когда ты у неё внутри. Нравится показывать, что даже теперь она полностью управляет тобой.



Пытаюсь лечь поудобнее — нога сначала ныла, теперь начинает неметь. Никак не удаётся уложить её так, чтобы не задевать.



Сам не знаю, как с этими мыслями удаётся погрузиться в сон. Непростительный просчёт…





Марк



Когда выхожу из душа, Ксавьер уже спит. Сжимает кулаки даже во сне, и зрачки нервно мечутся под веками. Бедняга. Какой-то полный дурдом. Не понимаю, какое удовольствие можно находить в том, чтобы так издеваться над другим. Больше никогда не прикажу ему подчиняться их приказам. Лучше уж пусть насмехаются надо мной.



Приближаюсь и рассматриваю неловко вывернутую ногу. Та посинела — хорошо постарался Кларк. Чёртов урод.



Всё-таки палева не избежать… Нужно достать сканер, проверить, нет ли перелома. Потом лечить.



В комнате царит полумрак. Может, не разглядит, что у меня в руках…



Отхожу и начинаю копаться в ящике стола, который до сих пор никогда не закрывал на замок. Теперь придётся… Но это пока меньшая из проблем. Достаю аптечку — синий чемоданчик с набором аппаратов на все случаи жизни. Присаживаюсь на кровать и провожу биосканером над ногой.



Суки. Перелом. Косточки мелкие, с моими знаниями анатомии только и собирать. Кларк — урод. Не ожидал от него.



Выбираю из аптечного набора регенератор и, переписав на него данные со сканера, пытаюсь нарисовать в виртуальном окошке схему, по которой нужно срастить кости.



Такие вещи, пусть даже с прибором в руках, но должен делать врач. Нам дают регенераторы в походный набор, но одно дело, когда тебя зажали где-нибудь в перестрелке, и ты экстренно работаешь над собой… А иное — другого человека лечить.



Кое-как всё-таки обрабатываю пострадавшую конечность. Осторожно поворачиваю, чтобы пройтись регенератором с другой стороны.



Ксавьер легко шевелится. Мгновенно всё его тело напрягается, и он распахивает глаза. Вырывает ногу из моих рук и поджимает под себя. В глазах уже и не ненависть — один только страх.



— Тихо, — говорю я и снова демонстрирую раскрытые ладони, только в одной по-прежнему удерживаю регенератор. — Ляг как лежал. Мне нужно закончить.



Ксавьер, явно преодолевая себя, снова вытягивает ногу и позволяет мне продолжать.



— Болит? — спрашиваю я и краем глаза замечаю, что Ксавьер качает головой.



Несколько секунд размышляю. Хочется провести полное обследование, но лучше сделать это, когда он будет спать. И мне кажется, сейчас куда важнее другое…



Я откладываю приборы, закрываю чемоданчик и забираюсь на кровать рядом с ним. Ксавьер всё так же насторожённо смотрит на меня.



Не могу удержаться и прикасаюсь пальцами к его плечу. Ощущаю, как напрягается его тело, и тут же отдёргиваю ладонь.



— Прости, — тихо говорю я, неуверенно заглядывая ему в глаза. Тут же поправляюсь: — Не только за это. За весь этот вечер прости. Не нужно было позволять им касаться тебя…





========== Глава 6 ==========





Марк



Ксавьер смотрит всё так же насторожённо, будто подвоха ждёт.



А я не знаю, что ещё могу сказать. Что я не знал, что они собираются творить? Что никогда в жизни у меня не было рабов? Что я и компаний-то таких до прошлого месяца не знал?



Или, ещё лучше, что я — секретный агент и собираюсь при первой возможности его освободить?



Стискиваю голову руками и понимаю, как сам за весь этот прошедший вечер устал. Как хотел бы, чтобы можно было провести его с Ксавьером вдвоём и выяснить, что тот представляет из себя — вместо того, чтобы демонстрировать этим ослам.



А я ведь хотел ещё исследовать жезл… Не буду я делать ничего. По крайней мере, точно не сейчас.



Прикрываю на мгновение глаза и стараюсь успокоиться. Сомневаюсь, что у нас после всего случившегося может получиться нормальный разговор.



— Ксавьер, как ты себя чувствуешь?



Ксавьер непонимающе смотрит на меня.



— Я имею в виду — что-нибудь, кроме ноги, болит? Ты же после арены…



Ксавьер нехотя качает головой.



— Всё хорошо, господин.



Какое тут, нахрен, может быть хорошо… Подавляю вздох.



Надо же ещё решить, где его поселить… не укладывать же на всю ночь в свою постель… Даже я такого радикального сближения не переживу, а ему, наверное, сейчас вообще не до того, всю ночь не уснёт.



В кабинете тоже нельзя… там же планшеты и прочее оборудование.



Смотрю опять на него. Что же мне делать с тобой?



Остаётся диван в гостиной. Содрогаюсь внутренне — сам туда неделю входить не смогу. Но иначе только если его оставить у меня в спальне, а самому идти на диван. Всё равно вряд ли в чужой спальне в такой ситуации уснёт.



— Я ничего не собираюсь проверять, — решаю уточнить я. Закусываю губу, не зная, сказать ли, что всё-таки хотел бы… потом…



— Вы очень великодушны, — слова Ксавьера наполняют насмешка, презрение и злость, — сам скажу: было пару раз.



У меня щёки начинают краснеть. Надо бы ответить, что мне вовсе не нужно это знать — но вообще-то я хочу, хочу знать о нём всё!



— Здесь, в рабстве? — тихо спрашиваю я.



Кивает головой. Желваки продолжают гулять.



Взгляд падает на татуировку. Удержаться не могу от вопроса. Вижу, как Ксавьер стискивает кулак.



— Не справлялся с обязанностями, — отвечает он так же зло и поднимает на меня пристальный взгляд, — желаете продать?



Сглатываю. Куда я тебя могу продать? Мне бы до тебя хоть рукой дотронуться, и чтобы ты не отшатывался от меня.



— Думаю, с этим вопросом мы разберёмся потом, — веду плечом. Кусаю губы, судорожно соображая, что ещё сказать. — Мне понравилось, как ты на арене выступал.



Мрачно кивает. Выжидающе смотрю на него, надеясь, что сейчас озвучит, что творится у него в голове.



— Гладиаторы пользуются спросом, — говорит он наконец, устав игнорировать мой взгляд, — только вы ошиблись, молодой господин. Я на арене едва ли неделю. Меня продали как расходный материал.



Вздрагиваю.



— Это как?



— Когда раб надоедает — его ещё можно продать. Но если никто не хочет покупать — остаётся продать на арену, чтобы публика могла посмотреть на кровь. Нельзя же чемпионов каждую неделю убивать.



Всё ещё с недоумением смотрю на него.



— Но ты же сказал, что первым упал Халегир.



— Упал, — согласился Ксавьер, — но вообще-то мне нельзя было побеждать.



Очень смутно понимаю всё, что он говорит, но откладываю информацию в сторону с намерением разобраться с утра.



Снова тру виски и сползаю с постели.



— Идём, — приказываю ему.



Ксавьер тоже опускает ноги на пол и следует за мной. Спускаемся на первый этаж. Оглядывает разгромленную гостиную, как и я.



— Убрать? — устало спрашивает он.



Качаю головой.



— Нет, потом, — снова закусываю губу, — я тебе постель на диване пока постелю. Ты поешь чего-нибудь, днём так и не успел.



Сворачиваю в бельевую и выбираю постельное бельё.



Когда возвращаюсь, Ксавьер стоит на коленях перед столом и нехотя заталкивает в рот остатки еды.





Ксавьер



Отсрочку дал… Собирается дрессировать? Отличный способ показать, что он отличается от своих друзей. Только хватит уже с меня.



Как же я ненавижу их всех…



В первый год думал — смогу сбежать. Думал, может из Сети за мной кто-нибудь придёт. Да нихрена. Кому ты сдался такой?



Только из-за этой чёртовой надежды не покончил с собой.



Сейчас, наверное, уже и верить перестал… А смириться, что теперь всегда будет только так — всё равно не могу. Не умеют они ломать рабов. Иногда думаю — лучше бы сломали, хоть бы уже не чувствовать ничего.



Каждому новому хозяину нужно устроить представление для друзей. А как же ещё? Жалеет он… Ну да, жалеет, что мало успел рассмотреть сам. Так кто виноват, что ты такой идиот?



Теперь вот соблаговолил объедками с хозяйского стола накормить. Чувствую, захочет, чтобы на коленях благодарил. Небось за жезлом пошёл. Урод. Чёртов урод. Как же я ненавижу вас всех…





Марк



— Тебе если не нравится — иди на кухню, возьми что-нибудь ещё.



Подхожу к дивану и начинаю стелить постель. Поправляю покрывало, сдёрнутое Изкиной спиной, накрываю простынёй. Чувствую, как лопатки буравит его взгляд, так что каждая мышца невольно напрягается. Не выдерживаю, оглядываюсь на Ксавьера. Всё так же на коленях стоит.



— Я сам могу… господин, — кивает на постель.



— Не надо, я меньше устал.



Меня всё ещё совесть мучает за то, что произошло. Подумав, присаживаюсь на пол напротив него — только не на колени, а по-турецки. Ловлю его опущенную вниз ладонь и сжимаю в своей.



— Прости ещё раз. И не надо ждать подвоха от меня. Я просто… — не знаю, говорить или нет. Всё-таки слабость показывать нельзя… но нужно как-то разрушить стоящий между нами барьер. Может быть, он ещё станет моим союзником. Уж точно скорее мне захочет помочь он, чем Закари или Парисс. Ещё бы точно знать, что его не подослали для того, чтобы за мной следить…



«Я просто не имею понятия, как себя вести», — фраза так и замирает на языке, когда до меня вдруг доходит, что у него на теле может быть жучок. Если не было сразу — на случай, если я всё-таки буду сканировать его целиком и проверять — то всё это представление с «пощупать-потрогать» — отличный способ его закрепить.



Прослушка и съёмка тоже? Всё-таки нет, камеру на голом теле не спрячешь. Потому, осмелев, сжимаю его руку сильней, но та остаётся расслабленной и неподвижной — вырвать не пытается, наверное, считает, что нельзя.



— Ладно, — вздыхаю в который раз, — заканчивай сам, я закуски уберу.



Меняемся местами, и к тому времени, когда я заканчиваю относить на кухню остатки вечернего разгрома, Ксавьер уже стоит на коленях у застеленной постели.



Не буду я его разубеждать.



— Укладывайся, — говорю настолько мягко, насколько могу. Поднимается и снимает с бёдер полотенце. Замирает на мгновение, но отвернуться не просит. Едва соображаю отвернуться сам. Уверен, опять оба красные стоим. И ещё подозреваю, что у Изки таких проблем нет.



Краем глаза вижу, как он забирается под одеяло. Уже собираюсь уходить. Не удерживаюсь, делаю шаг к дивану и быстро провожу кончиками пальцев по его ещё влажным волосам.



— С этого момента будешь подчиняться только мне. Я обещаю, что никогда не отдам тебе приказ слушаться других.



Эти слова, наверное, ничего не значат для него. Но мне всё-таки хочется их сказать. Хочется знать, что я обещал это самому себе. Ты будешь только моим.





Поднимаюсь к себе в спальню. Колеблюсь — перестилать ли постель. Боюсь, что с его запахом на своём одеяле тоже не усну.



Долго ворочаюсь с боку на бок, вспоминая его губы на своих ногах. Я бы повторял это мгновение ещё и ещё… Если бы только не его полный обиды и ненависти взгляд.



Какое удовольствие доставляет Изе, когда кто-то смотрит на неё так?



Переворачиваюсь на другой бок. Подозреваю, что так и не усну до утра. Вообще не надо было их пускать.





Ксавьер



Впервые за несколько лет сплю под одеялом. Жарко и непривычно, хотя и не отказался бы от этой мгновенной возможности почувствовать себя человеком ни за что.



Отступают в сторону даже воспоминания о том, что я делал в этой комнате несколько часов назад. Просто хочется спать. Представить, что я далеко-далеко, хотя бы на несколько часов. Что этот проклятый аурелианец не поднимет меня на ноги своим жезлом в любой момент…



Кажется, что за сегодняшний день я прожил целый год. Бой на арене уже представляется вчерашним сном — а ведь плечи и живот ещё болят.



Наконец, несмотря на боль, погружаюсь в глубокий сон.





========== Глава 7 ==========





Ксавьер



Руки в тисках наручников, цепи тянутся к потолку. В моей части комнаты царит полумрак, хотя на другой половине светло. Ребята в шёлковых рубашках и девчонки в коктейльных платьях. Все красивые как на подбор. Смеются, танцуют, потягивают вино. Иногда поглядывают на меня, и тогда по телу пробегает дрожь.



Каждый взгляд — как обещание, что вот-вот они вспомнят обо мне. Вот-вот кто-то скажет:



— А теперь десерт!



Нет, Закари ничего не говорит. Подходит молча, поигрывая кнутом. Улыбка на губах и весёлый огонёк в глазах.



Без всякого предупреждения с коротким замахом наносит удар — попадает наискось по животу.



Хриплю, мышцы непроизвольно напрягаются, но не могут сдержать удар.



— Тренируйся, раб!



Улыбка Закари становится шире. Он прохаживается кругом меня и наносит ещё один удар, потом почти без паузы ещё один.



Девушка — имени не знаю, да и лица не узнаю. Глаза чёрные, а платье синее, и бокал красного вина в тонких пальцах, унизанных кольцами.



— Отдай мне его поиграть.



— Зачем тебе? — даже сквозь туман боли вижу огонёк ревности в глазах Закари, и, силясь её унять, он наносит ещё один удар.



— Ну, хочу, — просто тянет та и касается губами бокала с вином, — пусть встанет на колени. Почему смеет при мне оставаться на ногах?



Потому что руки привязаны к потолку!



— Понял, что леди недовольна, раб?



Кнут снова врезается в тело пониже спины.



— Да… — хриплю. Проще соглашаться, чем ждать, пока накажут, а потом умолять. Всё равно придётся умолять — они умеют наказывать так, что боль давно уже невозможно терпеть, а смерти всё равно нет. У них множество средств не подпустить смерть — даже к рабу. Игрушку всегда можно починить.



— Извинись! — приказывает Закари.



Кнут вспарывает кожу на спине. Снова хриплю. Стискиваю зубы, но после третьего удара сдаюсь.



— На колени! — приказывает незнакомка.



Да как я на них спущусь!



Закари наконец проявляет милость. Ослабляет цепи, и я, не колеблясь, падаю на колени.



— Простите, госпожа.



— Лижи, — протягивает мне красивую ножку в открытой босоножке на каблуке. Только от того, что она красивая — ничуть не легче. Это всё равно чёртова чужая нога, которую мне предлагают целовать.



Я, может, и согласился бы, только цепь всё равно слишком коротка, её не хватает, чтобы я дотянулся губами до её ног.



— Не слушается? — интересуется Закари. — А мы сейчас научим его служить господам.



В спину врезается новый удар.





Не знаю, что становится причиной того, что открываю глаза — во сне всё тело разрывает боль. Наяву что-то тихо пиликает совсем рядом, и стоит поднять веки, как вижу прямо напротив себя карие глаза. Инстинктивно пытаюсь податься назад, но не могу — там только диван.





Марк



Всё равно не могу уснуть. Когда встаю, чтобы добраться до кухни и выпить воды, часы показывают около трёх. Протираю глаза. Состояние не рабочее, но раз уж всё равно не сплю, надо сделать хоть что-нибудь полезное.



Достаю аптечку и сканер, спускаюсь на первый этаж. Действительно захожу на кухню, чтобы выпить немного воды, а потом возвращаюсь в гостиную. Осторожно отодвигаю в сторону одеяло. Сглатываю, секунду любуясь его красивым телом. Напоминаю себе, что пришёл не для этого, и любоваться он мне не разрешал. Хотя будь у меня такое тело, я бы только и делал, что показывал его всем.



На первый взгляд повреждений нет, но стоит начать прощупывать, как Ксавьер вздрагивает и начинает ворочаться во сне.



Убираю пальцы от греха подальше и включаю сканер. Жучков всё-таки не нахожу. А вот ушибов полно — видимо, синяки ещё не успели расцвести.



Миленький ты мой. Едва удерживаюсь, чтобы не погладить по щеке. Почему молчал? Давно бы уже вылечил всё.



С неудовольствием обнаруживаю неправильно сросшееся ребро. Никаких догадок, как его поправлять. Это нужен нормальный врач.



Вообще сросшихся переломов полно. Остаётся только материться про себя.



Добравшись до широкой груди, замираю. Под ключицей сканер пищит — внутри металл.



И как назло раньше, чем соображаю, что это такое, Ксавьер открывает глаза и начинает инстинктивно отодвигаться от меня.



— Тихо! — опять демонстрирую раскрытые ладони и сканер в них. — Что у тебя тут? — легко касаюсь кончиками пальцев того места, где сканер заклинило. Молчит.



У меня зубы скрипят. Неужели всё из него силком тащить?



— Меня интересует, — поясняю я, — не оставил ли кто-то из ребят для меня сюрприз. Ну там… прослушивающее устройство, например.



Расслабляется и качает головой.



— Так что это? — уточняю я.



— Осколок.



— От чего?



Не хочет говорить. Правда, что ли, его пытать?



— Господин, делайте то, зачем пришли. Наказать хотели… или ещё что?



— Ещё что, — мрачно уведомляю его я. У него только усталость в глазах, как будто готов уже на всё. — Даже знать не хочу, о чём ты сейчас подумал, — произношу вслух, — я с незнакомыми мужчинами не сплю. А тебя пока не получается узнать.



— Раб — не мужчина, — констатирует он.



— Извини, не утешил.



Вопреки собственным словам, ловлю себя на том, что опускаю ладонь на его бок и провожу вдоль него. Кожа такая горячая, чуть сухая. Удивительное чувство испытываю, прикасаясь к нему — как будто впервые за долгое время ощущаю под пальцами живое тело. Конечно, это не так. Но все ощущения обостряются в десятки раз. Гладил бы так бесконечно, а потом…



Закрываю глаза, закусываю губу.



— Мне нужно выяснить, — почти спокойно объясняю вслух, — в самом ли деле ты здоров. Вот, — демонстрирую ему ещё раз свой прибор.



Ксавьер с полминуты с удивлением смотрит на меня, потом резко садится и хватает запястье — до боли стискивает его. Переводит взгляд на моё лицо.



— Ты — из Сети, — констатирует он.



— Да, — это, в общем-то, и не секрет. Секреты во всём остальном.



Секунду держит мою руку, оставляя на запястье красные пятна, а потом резко отпускает.



— Простите, господин.



— Ксавьер! — окликаю его, но он больше не смотрит на меня.





Ксавьер



На короткий миг вспыхивает глупая надежда.



За мной… всё-таки пришли? Если даже нет… Он человек… Настоящий, из Сети. Можно попытаться позвать на помощь…



Надежда гаснет так же внезапно, как и зарождается в голове. Идиот. Раз он здесь и в компании Закари, раз ему дарят рабов — значит, он всё равно один из них. Даже если родился в Сети. Богатенький урод.





Марк



Хотел бы я знать, что творится у него в голове. Но что-то мне кажется, что ничего хорошего.



— Ты сам из Сети? — спрашиваю я.



Молчит.



— Ну что, мне жезл в ход пустить?



— Наказывайте, если считаете нужным, господин.



Сволочь. Знает, что не накажу.



Облизываю губы, стараясь выиграть несколько секунд на размышления и подобрать линию, которая будет наиболее продуктивна.



— Ксавьер, я действительно из Сети. Я здесь недавно и пока знаю очень немного. Мне бы пригодилась твоя помощь.



Смотрит исподлобья зло.



— Мне нужна твоя помощь, — уже более твёрдо повторяю я. — И если ты пообещаешь мне помочь, я обещаю, что, уезжая, попробую забрать тебя с собой. Заберу, — тут же уточняю я.



Ни звука в ответ.



— Когда вы будете уезжать, вам будет всё равно.



— А ты сделай, чтобы не было всё равно! — во мне начинает зарождаться гнев. — Понимаешь же, что человека, который мне помог, я не смогу бросить здесь!



— С чего бы вдруг? Попользуетесь и бросите. Как все.



Молчу и стискиваю зубы.



— Многие хозяева начинают с этого, — поясняет он, — говорят, что если будешь хорошо служить… Я бы посмеялся, только мне уже давно не смешно.



Откладываю чёртов сканер и тру переносицу.



— С тобой будет тяжело, — констатирую я.



— Да, — соглашается Ксавьер, — через месяц надумаете продать.



Мрачнеет.



— Если правда в вас есть что-то человеческое — продайте на арену.



Слов не нахожу. Что ещё могу сказать. Я вообще никуда никого не хочу продавать.



— Ладно, — устало сдаюсь я наконец, — пойду спать. Ты тоже спи. Утром поговорим.



Честно говоря, у меня нет особой веры в то, что утренний разговор принесёт больше плодов. Но когда снова поднимаюсь наверх, мне наконец-то удаётся уснуть.





Ксавьер



Кошмары мучают остаток ночи. Просыпаюсь засветло и в очередной раз уснуть уже не могу. Решаю не дожидаться приказа — опускаю ноги на пол. Наверняка после вчерашнего всё тело будет ныть.



С удивлением понимаю, что нет. Ничего не болит. Повожу плечами, встаю…



— Доброе утро, — зевая, господин сползает по лестнице, протирает глаза. Лохматый спросонья и почти смешной. Трудно поверить, что это существо может держать в руках кнут… Но обманываться не стоит. — Тебе яичницу или тосты?



— Что прикажете, — говорю спокойно.



Поднимает бровь.



— Приказываю отвечать на мои вопросы и не делать мозг.



Молчу. Дело в том, что любой ответ может оказаться неправильным, и мне не хочется играть в эту игру. Если им хочется причинить боль — они начинают искать повод. Но если всё равно сделают по-своему, то зачем им помогать?



— Короче, тосты, — заключает он, — собери постель. Я сейчас приду.



Разбираюсь с постелью. Складываю одеяло, подушку, простыню. Раньше, чем успеваю закончить, господин появляется в дверях. С тостами в руках. Наверное, сейчас будет беситься, что я не успел…





Марк



Какое-то время любуюсь. Приятно представлять, что этот человек, этот мужчина, Ксавьер… Что он у меня дома потому, что сам захотел. Что он захотел меня. И после долгой ночи складывает постель, а я приношу ему завтрак…



Мышцы переливаются при каждом движении под кожей сильных рук. Слегка обгоревшей. Думаю, что надо дать ему крем… или намазать самому.



— Простите, господин, — зачем-то опускается на колени, едва повернувшись ко мне. Всё наваждение как рукой сняло.



— Марк… — слово само срывается с языка.



— Вы решили называть меня так?



Морщусь. Дерьмо. Так ты должен называть меня! А как я поправлюсь теперь? «Бастиан, я хотел сказать? Просто забыл, что меня немножко не так зовут?»



— Да нет. Просто размышляю вслух, — устало опускаюсь на диван около него. Не удерживаюсь и касаюсь его волос. Мотаю головой и командую себе: «Проснись!»



— Если хочешь, садись рядом, — предлагаю ему. Ставлю тосты на стол, достаю планшет, устанавливаю рядом с тарелкой и начинаю искать нужный сайт.



— Нужно тебя одеть, — показываю ему одежду, — лучше, если займёшься этим сам. Я в куклы играть не люблю.



Цепляю с тарелки тост, забираюсь с ногами на диван и откидываюсь на спинку.



Ксавьер с сомнением смотрит на планшет. Затем на меня.



Откусываю кусок и снова опускаю ноги на пол, а тост — на тарелку.



— Ксавьер, ты случайно не заметил, сколько раз за сутки общения с тобой мне пришлось повторять приказ?



Стискивает зубы, опять по скулам гуляют желваки.



— Желаете наказать?



— Сейчас реально накажу! — не выдерживаю я. Рука так и тянется врезать по башке. — Ксавьер, мне не кажется нормальным, что со мной по городу будет ходить голый человек. А тебе предстоит много ездить со мной. Надеюсь, что не только для красоты. Но оставим этот вопрос на потом. Пожалуйста, сделай как я говорю.





Ксавьер



Вот теперь всё встаёт на свои места! Опять повезёт показывать друзьям.



Мрачно утыкаюсь носом в монитор. Не хватало ещё самому себе подбирать цирковой наряд….





========== Глава 8 ==========





Марк



Чуть отодвигаюсь и достаю из-за пазухи второй минипланшет в надежде наконец приступить к основным обязанностям.



Я на этой планете недели три. С Закари познакомился на второй день в ночном клубе — как и предполагалось по схеме. Теперь уже думаю, что аналитики наверняка просчитали, что он на меня западёт. Но мне об этом никто не удосужился сказать. Он довольно быстро решился ввести меня в компанию друзей — хотя и не имел особых причин мне доверять. Но он-то ведь не агент. Это нас вечно тянет всё перепроверить десять раз.



Кое с кем из этих ребят общалась перед тем как пропасть и моя названая сестра. Не знаю точно с кем, но, судя по фотографиям и звонкам, она появлялась в тех же местах, иногда на фото можно разглядеть, что кто-то из моих новых знакомых сидит за тем же столом.



Тем не менее за время нашего знакомства об Эллис никто из них ни разу не упомянул. Как будто и не было её.



Пока особых ниточек я не нашёл — оставалось развивать отношения и стараться узнать как можно больше… Практически обо всём. Теперь вот мне пришло в голову, что можно было бы расспросить ещё и рабов — они как тени, всегда рядом с хозяевами, всё видят, но ничего не говорят.



У меня с собой что-то вроде детектора лжи — небольшой приборчик, который снимает всплески мозговых волн. Только он не такой уж небольшой… В кафе с собой не возьмёшь. Да и запалиться на улице с ним не хочу. В общем, сначала надо выяснить, что именно спрашивать — и у кого.



Искоса поглядываю на соседний монитор — поначалу Ксавьер явно не решается разглядывать сайт всерьёз, вяло листает то, что попадается на глаза. Я бы ушёл наверх, чтобы его не смущать, но боюсь, что без меня он попытается выйти в сеть… и мало ли что. В общем, не могу пока настолько ему доверять, чтобы оставлять свой комп.



Постепенно однако Ксавьер входит во вкус. Вижу, как начинает листать страницы всё быстрей и даже берёт в руки планшет.



Правда, почти тут же спохватывается и косится в мою сторону. Встречает мой взгляд и аккуратно устанавливает планшет обратно на стол.



— Простите, господин, — тихо так говорит… От давешнего гонора нет и следа. Наверное, успел уйти глубоко в себя.



— Ничего, — хочется погладить его по волосам. Дать понять, что всё хорошо. Но, наверное, от этого будет только хуже, и я, прокашлявшись, пытаюсь вернуться в образ. — Выбрал? — спрашиваю уже холодней.



И рикошетом возвращая мне этот лёд, Ксавьер говорит так же равнодушно:



— Да.



Указывает на монитор. Смотрю и думаю — издевается или нет? Закари, по крайней мере, точно с ума сойдёт.



У него в корзине набор рваных джинсов и чёрных футболок. Ну как раз по той погоде, что тут за окнами стоит.





Ксавьер



Поначалу неловко чувствую себя так близко от него. «Хозяин» вроде бы и не давит — на словах, но на деле сидит надо мной, забравшись с ногами на диван, и я никак не могу отделаться от мысли, что следит.



До того как попал сюда, об одежде я особо не задумывался, а тут вдруг ловлю себя на том, что мысленно примериваю на себя почти всё. Хочется наконец себя человеком ощутить, а не папуасом в рваных штанах. Хотя по такой жаре… Пожалуй, льняные штаны самое оно.



Впрочем, тут же отказываюсь от мысли их взять. Не могу уже носить эту дрянь. Ещё и низко на бёдрах сидят… А у меня на бедре это дерьмо. Постараюсь не демонстрировать лишний раз. Может, повезёт, и сегодня не будут раздевать… Не всегда же так тщательно изучают чужих рабов. Хотя с моей удачей… Только на эту самую удачу и уповать.



Начинаю медленно злиться. Вожусь с этими тряпками, как будто на самом деле для себя их беру. Всё равно как приду — заставят снять.



Ну и хрен с тобой, масса Том. Сказал выбирать — я выберу, а покупать или нет — решай уже сам.



Начинаю сосредоточенно выискивать в ворохе разноцветных летних рубашек и свободных брюк то, что носил в шестнадцать лет. Понятия не имею, какой у меня теперь размер, но учитывая, как я похудел… может, как раз тот и есть. Забываюсь, беру в руки планшет, и тут же загривком чувствую на шее пристальный взгляд.



Чуть поворачиваю голову и сглатываю. Так смотрит на меня… как будто разденет прямо сейчас.



Не хочу.



Ненавижу их всех за то, что никогда не знаешь, что им в голову взбредёт.



Сейчас поручают работу, а через минуту уже выпороть хотят или тащат в кровать. Девчонки в этом плане вообще без тормозов, но тут и у парней сломан какой-то переключатель в мозгах.



— Простите… — только и остаётся сказать. И не знаю, что дальше ждать. Отставляю планшет.



— Ничего, — и спрашивает: — выбрал что-нибудь?



И смотрит на экран. Даже не могу определить, что сильнее, злость или страх… Сейчас точно пойдёт свой чёртов жезл искать.



Хмыкает. Ну и… что теперь?





Марк



Конечно же, закончить разбираться с Ксавьером мне никто не даёт. Стоит посмотреть на его планшет, как тут же начинает пиликать другой.



— Заказывай, — только и успеваю бросить ему и нажимаю приём.



На экранчике лицо Парисса.



— Привет, — говорю. Улыбаться особо не хочется.



— Обиделся?



— На что? — хмурю брови, пока не совсем понимаю вопрос.



— Ну, девчонки хотели проверить тебя.



Всё равно не понимаю ничего.



— Вчера, — поясняет он.



Меня как окатило ледяной водой. Вот идиот. Это что, вписка была? И, похоже, не только для раба.



— Ты так зеленел смешно, — из-за плеча Парисса показывается весёлое личико Изы, и она хихикает, подтверждая собственные слова. — Ну, ты же не обиделся на нас?



А как я на вас обижусь, вашу мать? Вам развлечения, а у меня работа тут у вас… Сам как чёртов раб, даже послать толком не могу…



— Чего мне обижаться из-за раба, — усмехаюсь я и откидываюсь на спинку дивана, — вообще не понимаю, чего вы ждали от меня.



— Разного, — загадочно говорит Иза, — слушай, мы собираемся на пляж. Ты пойдёшь?



Смотрю в окно. Ну и жара…



— А потом заскочим к Глену домой. Познакомишься с его сестрой.



Мне, к сожалению, важна тут каждая сестра… И каждый выход на чёртов пляж.



— Давайте, — с улыбкой отвечаю я. — Только через полчаса. Мне ещё надо разобраться с рабом.



— Раба, кстати, не забудь взять! А то кто тебе зонтик будет держать? Мы тогда заедем через часок.



Вообще эти штуковины без колёс вызываются по сети абсолютно бесплатно, и я вполне мог бы доехать сам… Но чего уж теперь.



Смотрю на Ксавьера. Что, интересно, за время моего разговора по телефону произошло?



Ссутулился, сидит сосредоточенно удаляет то, что едва не накупил.



— Эй, — едва успеваю его за руку ухватить, когда в корзине остаётся несколько футболок и две пары штанов, — ты же слышал, у нас времени час! Что творишь?



— Ничего, господин.





Ксавьер



«Нужно разобраться с рабом». Думать надо было головой. Мало тебе на неё проблем?



И выходками своими только будешь всю эту кампанию смешить. Раб — а оделся как человек.



Хоть бы уже утопиться, пока они там будут загорать… Так ведь выловят твари и всыпят ещё.





Марк



— Плавки лучше бы взял, — приходится его оттолкнуть, потому что это проще, чем объяснять.



Сам выбираю чёрненькие под стать, кидаю в корзину и нажимаю «заказать».



Смотрю на Ксавьера.



Отодвинулся. Выжидающе и с опаской смотрит на меня. А потом отворачивается, и мне остаётся ловить слабую тень его взгляда, отражённого в мониторе.



— Как прикажете, господин.



— А если я тебе прикажу эту фразу не произносить?



— Как при…



Косится на меня.



— Что произошло? — спрашиваю. — Только что же всё было хорошо.



Пожимает плечами. В принципе, понятно, что большего можно не ожидать.



— Не хочешь видеться с моими друзьями? — предполагаю всё-таки я.



Опять пожатие плеч, но голову наклоняет ещё ниже, едва не утыкается в колени лбом.



— Ксавьер, я тебя никому из них больше не отдам, — тихо говорю я. Всё, что могу сейчас пообещать. — Не жди от меня подвоха. Просто чтобы научиться вести себя с тобой, мне нужно тебя понять. А ты не говоришь мне ничего. Вчера вот обмолвился, что тоже из Сети…



Дёргается, испуганно смотрит на меня. Ну да, он такого не говорил, но там было легко понять. Так хотел, чтобы я забрал его с собой…



— Ну как я могу принуждать к чему-то такого же человека, как я?



— А другого… Как они?



Не понимаю его.



— Рождённого рабом вы принуждать бы смогли?



Не знаю, что творится у него в голове. Но и признаваться в том, что не пробовал никогда, тоже не хочу.



Отворачивается и снова смотрит перед собой. Долго молчим.



— Господин… — наконец хрипло произносит он. — Можно плавки… не надевать… при них? Я в джинсах при вас постою.



Озадаченно молчу. До меня так и не доходит, пока он рукой не касается бедра.



Не могу больше. Прижимаюсь сзади к его плечам и обвиваю руками грудь. Не знаю, что сказать. Только вжимаюсь носом в горячую шею. В ушах от его близости шумит. И он напрягается, но, кажется, не пытается отстраниться от меня. Это так хорошо…



— Сам решишь, — только и могу коротко выдохнуть я.





Доставка тут работает на ура — это я проверил ещё в первые дни, когда пришлось экстренно половину собственного гардероба менять. И цены, кстати, тоже очень низкие, хотя качество мне пока толком проверить не удалось. Такое чувство, что они всю одежду штампуют на каком-то своём «магическом» станке.



Так что через полчаса курьер уже заносит в дом коробки. К тому времени Ксавьер отправлен во двор воздухом подышать — судя по словам Зака, ему всё равно не сбежать, да и у меня охранные барьеры по периметру сада стоят. Сам принимаю посылку, расплачиваюсь карточкой и начинаю разбирать.



Уже на первой коробке начинает дёргаться бровь.



— Ксавьер! — кричу. — А это что?



Появляется и смотрит на меня. На ошейник в моих руках. Медленно опускается на колени.



— Желаете надеть?



— Я спросил — что это? — не могу избавиться от усталости в голосе. Как же с ним тяжело…



Молчит.



Читаю этикетку:



— Незаменимое средство при воспитании и наказании раба. Не позволит ему потеряться в толпе. А если хотите немного прогуляться без него — поводок из крокодиловой кожи позволит привязать свою собственность к столбу.



Закатываю глаза. Да ну его к черту! Ладно эти дебилы, но Ксавьер-то зачем купил?



Швыряю чёртову дрянь на диван, как если бы она была ядовитой змеёй.



— Не угодил? — тихо спрашивает он. Таким голосом, как будто ждет, что я принесу кнут.



— Идиот! — всё что я могу сказать.



Лезу дальше в коробку. Ну, наконец-то. Джинсы, носки, кроссовки… Ничего так. Всё остальное вроде согласовано со мной. Убираю обратно и двигаю к нему.



— Иди, одевайся, — говорю, — устроишь мне показ мод.



Передёргивается, но я не реагирую. Тем более времени на полноценный показ у нас всё равно нет. Успеваю посмотреть только пару футболок — обе как влитые сидят на нём, подчёркивают плоский живот и рельефную грудь. Так и хочется подойти и провести рукой, скомкать ткань, забраться под неё… Интересно, он сам не боится в таком на публику выходить?



Стиль ему тоже более чем идёт. Ловлю себя на том, что улыбаюсь, глядя на него.



— Парень моей мечты, — вырывается само собой.



Ксавьер становится ещё мрачней, но стоит, на колени не падает и не приближается ко мне.



— Ошейник не забудьте застегнуть.



Как обухом по голове.



— Зачем? — снова спрашиваю я.



С некоторым удивлением смотрит на меня.



— Так закон. Чтобы знали, чей раб.



Непроизвольно сжимаю кулак.



— А если я не хочу? — спрашиваю зло.



Ну не хочу! Вот даже если бы был настоящий раб! Хочу поверить хотя бы на пять минут, что такой парень просто хочет погулять со мной!



Пожимает плечами почти равнодушно.



— Вам можно. Накажут меня.



Дерьмо.



Комментарий к Глава 8



Обложечка: https://pp.userapi.com/c847218/v847218817/5315e/wvlx8GpEzZ0.jpg





========== Глава 9 ==========





Марк



Вообще-то, после тщательного изучения законов выясняю, что накажут всё-таки обоих. Мне положен штраф по размеру примерно как если бы машину оставил не там. Ему — порка кнутом перед возвращением мне. Это если полиция не решит, что имел место побег. За побег пока наказание не хочу изучать — «от недели до года в питомнике» мне мало о чём говорит.



Кроме того обнаруживается ещё десяток правил, связанных с содержанием рабов. Соответственно первому его нельзя никуда без особой метки отпускать, нужно оставлять при входе в храмах и в некоторых кафе. В публичных местах сидения для свободных рабам занимать нельзя — если хозяин садится, раб должен встать на колени у его ног. Вроде как чтобы остальным посетителям не загораживать обзор. Я так же обязан всегда носить жезл с собой — на случай, если мой раб проявит агрессию, и нужно будет его утихомирить. Обязан предоставлять жезл сотрудникам органов, если меня остановят на улице, и предоставлять возможность проверить работоспособность — батарейки в нём, что ли, могут сесть?



Больше пока не нахожу ничего актуального для себя.



Всё время пока изучаю портал городской службы по контролю за поведением рабов, Ксавьер, как и предписано, сидит на полу у моих ног.



Хорошо, что я догадался перед выходом эти правила посмотреть, иначе наверняка сделал бы всё не так — жезл не захватил бы, чёртов этот поводок не одел и взял бы ему на пляже шезлонг.



— Жаль, — говорю я вслух, искоса поглядывая на него. Не верит и делает вид, что не слушает меня. — Я бы хотел нормально сходить на пляж с тобой, — всё же объясняю ему, но от гробовой тишины, которая служит мне ответом, создаётся неприятное впечатление, что я веду разговор с большим дрессированным псом. Впрочем, это мгновенное чувство делает ещё более нестерпимым желание погладить его по голове. Уже протягиваю руку и только в последний момент останавливаю себя.



— Ксавьер, ты не мог бы всё-таки разговаривать со мной, — предпринимаю очередную попытку я, — в конце концов, ты же должен исполнять мои желания — если ты мой раб.



Молчит. Как воды в рот набрал. Снова начинаю обдумывать возможные подходы к нему — угрожать? Он боится этого своего жезла вообще или нет? Иногда такое чувство, что ему наплевать. А порой вижу в глазах отчётливый страх.



Возможно, его пугает не боль, а что-то ещё. Но если он так и не станет разговаривать со мной, выяснить удастся только опытным путём. Что ж… если он сам ставит меня в условия необходимости эксперимента, пусть пеняет на себя. Рано или поздно я точно наступлю на его любимую мозоль.



Итогом всех этих размышлений становится то, что звонок в дверь раздаётся раньше, чем я успеваю переодеться и подняться к себе.



Поднимаюсь, иду открывать.



Счастливая Иза стоит на пороге в обнимку с Париссом. Рабов, как ни странно, рядом нет.



— А чего не пользуешься рабом? — сразу же интересуется она. — Его же можно отправлять открывать.



— Я размяться люблю.



— Уже решил, к чему будешь его применять?



Оба переводим взгляд на Ксавьера, который продолжает стоять на коленях как истукан. Вечный караул у святого огня — вот что он напоминает мне сейчас.



— По секрету, — шепчет Иза так, что слышат все, — говорят, гладиаторы в постели хороши. Хотя… — тут же смеётся собственным словам, — он же «неудачник» у тебя…



Вижу, как у Ксавьера бледнеет лицо и по скулам начинают гулять желваки.



— Не знаю, ночью отработал вполне хорошо, — лениво потягиваюсь и зеваю, размышляя о том, что нельзя оставлять Ксавьера внизу, пока они тут, — пошли, киваю ему в направлении лестницы, — поможешь переодеться. Изи, подождёшь несколько минут?



Иза кивает. Располагается на диване, не забыв скользнуть кончиками пальцев по плечу раба.



— А может, он нас пока развлечёт? — спрашивает меня.



— Развлечёт как-нибудь потом. Я без него шнурки не смогу завязать.



Не знаю, ржёт она надо мной сейчас или нет. Мне точно смешно.



— Надо было из машины захватить своего, — вздыхает Иза и с тоской разглядывает собственные, натруженные долгим сидением в машине, ножки в открытых босоножках. Вот уж хрен. Если кому-то мой раб и будет ноги целовать, то только мне.



Очень надеюсь, что Ксавьер сейчас не начнёт тормозить, но, к счастью, свою власть доказывать не приходится — встаёт с пола и поднимается по лестнице следом за мной мрачный как чёрт.





Ксавьер



Ненавижу эту дрянь. Запах духов на весь дом. На мгновение мне кажется, что «хозяин» всё-таки оставит меня ей. Ноги свои Иза любит особенно — эту её «слабость» я запомнил хорошо. И ноги-то сами по себе ничего… если бы хозяйка такой сукой не была.



Ловлю себя на мысли о том, как хозяин терпит её? Тут же одёргиваю. Он же один из них. В компании, видимо, новенький, вот и всё. Скоро научится всем премудростям. А меня для того и подарили, чтобы научить.



Мрачнею с каждым шагом, но выбора особо нет. Куда не рыпнись — везде силки. У меня восемь побегов на счету. Что такое «питомник», я изучил хорошо. Как собака в клетке на каше и воде у всех на виду. Спина не разгибается, и мозги тупеют, солнце палит. А три раза в день по расписанию плеть. И главное, шансов-то нет. Везде эти их силовые барьеры, которые даже глазом не разглядишь.



Погрузившись в воспоминания, видимо, пропускаю какой-то приказ, потому что замечаю хозяина, только когда он щёлкает пальцами у меня перед носом несколько раз.



— Футболку, говорю, сними.



— Сейчас?



На дорожку, что ли, решил всыпать кнута? Что б мне веселее было рядом на жаре стоять?



Впрочем, выполняю приказ. Мелкий садист.





Марк



Хочу всё-таки намазать ему спину. Джинсы, может, и не снимет, а в футболке этой чёрной на солнце с ума сойдёт.



Не то чтобы из голого альтруизма… Хочется, честно говоря, потрогать это тело лишний раз. Благо такой хороший предлог.



— На постель садись, — отворачиваюсь, достаю из ящика успокаивающий крем и забираюсь на кровать с ногами с другой стороны.



Плечи у него… ммм… Таких не бывает на Земле. Только на картинках и в кино.



Выдавив немного крема на пальцы, принимаюсь тщательно втирать. Тщательнее, чем надо бы в медицинских целях — но он мой раб или нет в конце концов? Каждый бесподобный бугорок обведу рукой, каждую впадинку изучу. Будем считать, что я решил его попытать.



Правда, напряжён так, что невольно мелькает мысль, будто для него это и в самом деле пытка.



— Почему ты так напряжён? — шепчу в самое ухо вопрос.



— Господин, — тихо произносит он, и у меня мурашки стайкой пробегают от горла к самому паху, — ваше право поиграть, но если вы хотите втянуть меня в игру — не стоит. Я и так выполню любой ваш приказ.



Всё настроение пропадает. Гад.



— Ладно, — в собственном голосе слышу разочарование, — меня намажешь потом.



Ухожу в душ, быстро смываю утренний пот и напряжение, поселившееся в паху.



Под струями горячей воды мысли снова уплывают не туда, и ловлю себя на том, что представляю, как Ксавьер здесь… Стоит на коленях у моих ног. Обнимает за бёдра. Наклоняется к моему паху и…



Пф… Времени. Нет. Ксавьер в моих мыслях встаёт, поворачиваясь ко мне спиной, и уходит за дверь. Невольно задумываюсь об идиотской татуировке у него на бедре. Думаю о том, что мужчина не стал бы такое писать. Скорее, написал бы что-то наподобие: «sex-doll» или «петух». Другой принцип унижать. Значит, у девушки был…



Вопреки тихому голосу совести, скребущейся в углу под ванной, меня эта мысль радует. Значит, девушками он по горло сыт. И это повышает шанс, что ему буду интересен я.



Всё-таки помогаю себе избавиться от напряжения рукой — иначе, наверное, вообще никогда до пляжа не дойду. Обматываю полотенце вокруг бёдер и выхожу.



Изи стоит посреди комнаты, а Ксавьер на коленях у её ног. Кого-то я сейчас убью.





Ксавьер



Странный господин со своими играми наконец отстаёт от моей спины.



Вопреки всякой логике, прикосновения его рук не кажутся мне неприятными, хотя я и не могу объяснить, чем они отличаются от прикосновений десятков других рук. Хочу продлить это мгновение, но ему решать, когда заканчивать игру.



Пока он плещется под душем, успеваю немного обдумать ситуацию — но лишь для того, чтобы прийти к выводу, что от меня не зависит ничего.



Новый господин пытается меня приручить, вот и всё. Ему неплохо удаётся — уже хочется понравиться ему. Конечно, он заметно выигрывает на фоне Изы и её друзей, но вряд ли я когда-нибудь забуду, как обманчива невинная внешность. Наружная слабость на поверку всегда оказывается либо обманкой, скрывающей жестокость, либо обыкновенной гнильцой.



Смотрю на свои руки. Сжимаю кулаки. Если слабость — это обман, то что такое сила? Я этой твари могу одним движением шею свернуть — а что толку, когда у неё пульт от моей головы, «Жезл власти» — от одного названия тошнит.



Почему из всех миров меня угораздило застрять именно здесь? Бессмысленный вопрос. Я и не успеваю погрузиться в него, как в дверь раздаётся негромкий стук, и, не дожидаясь ответа, пришедший распахивает её.



Иза. Одна, без раба. Поигрывает плетью в тонких руках.





========== Глава 10 ==========





Ксавьер



— Господина нет, — отвечаю на невысказанный вопрос. За такой голос ненавижу сам себя. Знаю, как он бесит её.



— А кто разрешал тебе говорить?



Тот самый случай, когда проще встать на колени, чем спорить. Что и делаю.



— Простите, госпожа, — опускаю взгляд в пол.



Иза неторопливо подходит ко мне — вижу только её стройные ножки. Плеть упирается под подбородок.



— Ты быстро теряешь навыки, раб.



Молчу. Мне ведь не разрешали говорить.



— Забыл, как надо приветствовать госпожу?



Стискиваю зубы.



— Ну! Отвечай!



— Вы не моя госпожа, — цежу сквозь зубы и тут же получаю удар наотмашь по лицу — хорошо, что не плетью, а рукой. — Простите… госпожа.



Всё-таки опускаю лицо в пол и целую носок босоножки.



— Ты, видимо, решил, что Бастиан будет что-то здесь решать. Что сможет — или захочет — тебя защитить.



Молчу. Ничего я не решал. Тут не успеваешь решать, потому что никогда не поймёшь, какой таким, как ты, в следующее мгновение взбредёт в голову каприз.



— Так вот, Бастиан — никто. Ты побудешь у него, а затем вернёшься к нам. Так что не забывай — если нам захочется, мы по-прежнему можем с тобой поиграть.



Тело бьёт дрожь. Я помню… помню, как ночью господин обещал, что никому меня не отдаст. Знаю, это смешно. Захотел — и сказал. Просто слова. Но мне слишком хочется верить, что это правда. Может, потому и начал наглеть… чуть-чуть.



— Простите, госпожа, — оставляю на её пальцах ещё один поцелуй.



Кажется, Иза хочет сказать что-то ещё, но именно в этот момент открывается дверь ванной.



Иза поворачивает голову в сторону господина. Я не смею поднять головы. Только чувствую, как щёки начинают пылать. Поза — лучше не придумаешь. Не только на коленях, но и кверху задом. Чтобы уж точно знал, как нужно меня держать.



— Изи? — спрашивает господин. Мягко, но в голосе звенит напряжение — или мне просто хочется верить, что это так?



— Зашла спросить, долго ты ещё? — у Изы тоже голос совсем другой. Не такой, как секунду назад.



— Ну, видишь, душ принимал. А это что?



Краем глаза вижу, что кивает на мой откляченный зад.



— Он мне грубил. Пришлось заставить прощения попросить.



— Да? — решаюсь чуть повернуть голову и вижу, как у господина взлетают брови вверх. В такие мгновения у него совсем не хозяйский вид. — А мне почему-то не грубил. Ты спускайся, я скоро подойду. Я с ним сейчас сам разберусь.



Снова стискиваю зубы и снова утыкаюсь лбом в ковёр. Конечно, слово госпожи — закон. Даже если попытаюсь опровергнуть — кто поверит рабу?



Изи нехотя отступает назад, шагает к двери и прикрывает её за собой.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги