— Можешь вставать, — слышу над головой.



Сначала подозрительно смотрю на господина, потом всё-таки начинаю подниматься. Щёки продолжают пылать. Стыдно ещё и от того, что в полный рост я выше его — уже повод придраться к рабу.



Господин смотрит задумчиво и мрачно.



— Ксавьер, ты не мог бы не выделываться при чужих?



Молчу и только чувствую, как кровь приливает к щекам ещё сильней.



— Хочешь кого-нибудь побесить — беси лучше меня. У тебя это получается очень хорошо. Но портить отношения с ребятами мне сейчас нельзя. Так что постарайся меня не подставлять.



Сжимаю губы в тонкую полосочку, подумываю опуститься на колени. А как мне ещё реагировать на его слова? Что бы я ни сделал — я буду их бесить. Просто потому, что у них руки чешутся пустить в ход в плеть.



В конечном счете так и делаю.



— Простите, господин, — говорю.



Бастиан смотрит на меня с толикой злости, но не тянется ни за жезлом, ни за кнутом. Ни разу не потянулся за весь прошедший день.



— Знаешь, — произносит он, отворачиваясь, — твоё «простите» мало стоит, если ты одинаково говоришь его всем — и Изе, и мне.



Отходит и открывает ящик стола. Всё-таки кнут? Внутренне напрягаюсь.



Достаёт шорты и футболку и бросает на кровать. Чуть разматывает полотенце, которое покрывает его бёдра. Косится на меня. Стесняется раба? Правда такой здесь новичок?





Марк



Обидно, честное слово. Как я могу во что-то ставить слова человека, который одинаково реагирует на Изу и на меня?



Лучше мне с ним вообще не разговаривать пока, а то какой-нибудь ерунды наговорю.



Подхожу к комоду, достаю одежду и бельё. Машинально тянусь к полотенцу и тут впадаю в некий ступор.



Конечно, я переодеваюсь при мужиках. Скажем, в фитнес-центре Инициативы никто не будет делить раздевалки по принципу «у кого на что встаёт». Но именно на Ксавьера прямо сейчас член реагирует как-то не так. Приходится набрать воздуха в грудь и напомнить себе: «Я — господин. Мне можно всё. Повышенное либидо иметь в том числе». «К тому же, — мелькает в голове мысль, — это отличный шанс немножко похвалиться собой. Я, может, и не Аполлон, но что-то божественное во мне тоже есть».





Ксавьер



Когда рядом с тобой голый человек — очень трудно не смотреть. Причём, если отвернуться от женщины лично мне проще — как никак с детства нас учат, что подглядывать за девчонками нехорошо — то на мужчину глаза сами косят, как их не опускай. Тянет сравнить.



Абсолютно глупо сравнивать в моём положении, но, может быть, я надеюсь доказать себе, что хоть чем-то лучше него… К тому же он не запрещал.



Господин… Бастиан… как называла его «госпожа»… на самом деле не такой хлипкий, как большинство местных господ. В одежде разницы не разобрать, тем более у него все футболки свободные, как будто специально подобраны, чтобы фигуру скрывать. На деле у него, конечно, тонкая кость, но он похож даже не на бегуна, скорее на мастера боевых искусств. Полностью сухие мышцы, совсем тоненькие, но видны, когда он обнажён. Он и лицом довольно хорош — если бы не те обстоятельства, которые столкнули нас… мог бы меня заинтересовать. Теперь какое там… То же, что и с Изиными ногами: когда принуждают, удовольствия ноль. Волосы тёмные, мягкие, до плеч. Сейчас немножко влажные после душа, липнут к аккуратным ушам. Губы чуть полноваты — южная кровь. И карие глаза. Наверное, горяч.



Предпочитаю передвинуться немного за кровать, когда от последней мысли начинает шевелиться в штанах. Сейчас увидит — смеяться начнёт. «Неудачник» запал…



Бастиан, впрочем, полностью увлечён собой. Натягивает плавки, длинные льняные шорты с кучей карманов, светлую футболку — мальчишка как мальчишка. Подходит к туалетному столику, цепляет на пояс жезл. Вот теперь — господин. Пытаюсь отвести взгляд, но поздно.



Господин как раз берёт в руки ошейник и подходит ко мне. Подносит к шее. Пальцы легко проходятся по коже. Мягкие, хотя, конечно, ситуация не может не напрягать. Смыкаются за спиной. Он так близко, что чувствую запах его шампуня — с какой-то смолой, сладковато-горький… В десятки раз более притягательный, чем все запахи в этом проклятом мире.



Ошейник смыкается сзади на шее. Бастиан, похоже, пытается нащупать замок.



— Вам помочь? — спрашиваю и в собственном голосе слышу лёгкую хрипотцу. Сердце бьётся слишком сильно, даже для того, чтобы можно было это страхом оправдать.



Господин странно смотрит на меня. Не могу его взгляд прочитать.



— Я сам, — как-то глухо отвечает он. Мягкие пальцы долго ковыряются под моими волосами, то и дело задевая шею, пока та, склонённая перед ним, не начинает ныть. — Так не туго? — спрашивает он.



Поднимаю глаза. Вот что я могу сказать? Будет знать, что не туго — захочется ещё затянуть. Скажу, что туго… не хочется врать. К тому же слишком свободный ошейник будет натирать, когда он станет поводок туда-сюда рвать.



— Если можно, ещё на одну.



Кивает, и всё начинается по новой. Наконец справляется с застёжкой и цепляет поводок. Закрываю глаза на миг. Не могу привыкнуть. Как к животному. Лучше не думать, что в тебе есть что-то человеческое, чтобы не чувствовать этот диссонанс.



Убирает руки, напоследок проводит кончиками пальцев по подбородку, так что по телу пробегает дрожь.



— С бархатной подложкой не мог взять? — спрашивает вполголоса, создавая этой тональностью странную интимность. Его руки всё ещё лежат на моих плечах, лицо совсем рядом с моим, и длинные волосы касаются моего запрокинутого лица.



— Простите, господин… — просто нет никаких мыслей, как ещё передать недоумение по поводу того, что он говорит.



— Ну, как для игр. Тут что, таких нет?



Молчу. Откуда же я знал, в какие ты игры собираешься играть?





Марк



Пытаюсь напомнить себе, что ошейник — это унизительно, а Ксавьеру неудобно стоять на коленях полчаса, пока я ковыряюсь с замком.



Не помогает.



Он слишком близко, и я чувствую запах собственного шампуня на нём. И ещё что-то — его собственный аромат уже примешивается к нему. Касаюсь кожи, и пальцы дрожат. Конечно же, не могу проклятую пряжку застегнуть.



А когда вижу дело своих рук, просто схожу с ума. С этой чёрной футболкой… кончики ключиц чуть виднеются в вырезе. И ошейник пересекает светлую кожу.



Мой. Ощущаю это необыкновенно остро и сглатываю. Чуть тяну за поводок. Непривычно будет им управлять. У нас даже для собак давно уже силовые поводки — удлиняются и укорачиваются на ту длину, на которую хозяин решит.



Конечно же, здесь такой бы не подошёл. Им же важно не управлять, а показать власть. Видеть, как другие на коленях стоят. В другое время порассуждал бы о том, как вышло, что эти люди, у которых все инстинкты оголены, освоили столько технологий, неизвестных нам? Полностью обустроили свой мир. Чувствую, в этом диссонансе зарыт какой-то подвох. Но сейчас абсолютно не до того. Ксавьер на коленях передо мной, и у меня в руках поводок.



Невольно провожу языком по губам. Чуть отстраняется, натягивая поводок. Не знаю, что он сейчас подумал, но боюсь, что попал в точку — хочу раздеть его прямо тут и уложить на кровать. Или… приказать наклониться и мне ноги лизать. Как вчера. Долго ещё не забуду этот кайф.



Член опять предательски напрягается в штанах, и я начинаю подозревать, что Иза будет нас ждать до утра.



— Если станет неудобно — сразу говори. Или если… дёрну как-то не так.





Ксавьер



Киваю, хотя понимаю, что это — просто слова, и лучше молчать. Многие любят развлекаться так. Мол: «Нравится, да?» — и по заднице плетью.



От этих мыслей начинаю краснеть.



Пошли они все. Тем более, что хозяин как раз тянет поводок вверх. Приноравливается и направляется к двери. Уже в коридоре, у самой лестницы, оглядывается на меня и твёрдо говорит:



— И ещё. Я не хочу, чтобы ты стоял на коленях перед кем-нибудь, кроме меня.



— Да, господин.



— Нет, не «да», — разворачивается ко мне и подходит вплотную. Стискивает поводок в руках, и в глазах его горит непривычный угрожающий огонёк. Но это пламя ровное, оно даже успокаивает меня — хотя сам не могу понять почему. — Это приказ. Я не говорю: ты можешь не вставать перед ними на колени. Я запрещаю тебе. Ты понял меня?



Сглатываю и киваю.



— Слушаюсь… господин.



— Бастиан, — тихо прерывает он. — Они все — господа. Я — Бастиан для тебя. Не смей равнять меня и других. Настоящий господин — только я.



Киваю. Чувствую, как пересохло в горле от этого странного тона.



— Да, гос… Бастиан.



Сам удивляюсь тому, как от вибраций его имени на моём языке по телу пробегает дрожь. Он прав. Слово «господин» давно потеряло смысл. Ненавижу его. Для меня оно равнозначно слову «урод».



В требовании называть его по имени… Подчиняться лично ему… Есть какая-то новая ступень подчинения, которой я до сих пор не знал.



Я давно уже решил, что для того, чтобы вытерпеть всё, что происходит здесь, нужно просто представить, что это — не я. Просто абстрактный раб.



Бастиан, кажется, меня разгадал. Он хочет, чтобы подчинялся именно я, Ксавьер. И подчинялся именно ему.





========== Глава 11 ==========





Марк



Надеюсь, я выбрал правильный подход…



Мне трудно управлять людьми. Давно заметил это за собой. Даже распоряжение отдать секретарю — целое испытание. Приходится через себя переступать. Но на чужом поле приходится играть по чужим правилам, и, судя по всему, он попросту не поймёт, пока я буду его «просить».



От этой мысли мне горько. Ксавьер совсем не похож на человека, который привык подчиняться. Что должны были сделать с ним, чтобы он так себя вёл?



И я же вижу, что, несмотря на набор стандартных фраз: «простите, господин» и «что прикажете, господин», он отгородился стеной, которая исключает любой, даже самый маленький шанс найти с ним общий язык.



Я устал. Приходит осознание, что все прошедшие сутки вместо того, чтобы отдыхать и разрабатывать план, думал о нём. Это неправильно, и я обещаю себе прекратить и сосредоточиться на задании. Однако очень скоро понимаю тщетность этих попыток.



Безмерно радуюсь тому, что мы наконец-то выбрались из дома. На улице стоит нестерпимый зной, но в салоне этого странного аэрокара работает кондиционер.



Изин раб опускается на мостовую перед дверью и открывает её для госпожи. Изящная ножка госпожи ступает на пол салона, и она падает на одно из сидений. Парисс уже там и напротив него — кто-то ещё.



Задумавшись об этом, упускаю момент, когда Ксавьер точно так же становится на колени и открывает для меня другую дверь.



Сглатываю. Хочу и не могу смотреть на него. Забираясь внутрь, полуинстинктивно прохожусь по его ладони рукой и, наклонившись настолько близко, насколько позволяют приличия, шепчу:



— Спасибо…



Ныряю внутрь и наконец начинаю понимать, что тут происходит.



Напротив Парисса сидит Закари, с веером игральных карт в руках. Он тут же радостно здоровается со мной. Следом переводит взгляд чуть в сторону и хмурится, когда видит, как забираются внутрь державшие дверь рабы.



— Ты не слишком его разодел? — спрашивает он. Ни малейших сомнений быть не может, о ком идет речь.



Я невольно притягиваю Ксавьера к себе — тот, оказывается, уже сидит на коленях у моих ног. Собственно, потолок машины и не позволил бы встать в полный рост. А рабам ведь запрещено сидеть с людьми.



— Мне нравится, — говорю вслух.



— А мне нет, — отрезает Закари.



— Но я думал, ты подарил мне раба, чтобы он нравился мне? — с демонстративным удивлением смотрю на него.



Закари поджимает губы и отворачивается.



Нервно бросает какую-то карту на «стол». Вместо стола у них спина какого-то раба — голова наклонена вниз, и с моей стороны виден только приподнятый голый зад.



Морщусь. Кажется, Изи замечает выражение моего лица.



— Зак, ты как всегда. Вот не мог нам более красивую часть показать? Твой Абель мне бы и ножки пока полизал.



Меня начинает тошнить. Хотя кондиционер и работает вовсю, в машине становится душно.



Я раньше не прислушивался к разговорам про рабов, это всё было от меня как за прозрачной стеной.



— Сейчас закончим партию, и можешь его наказать за то, что не так встал.



Мне хочется посмотреть на Ксавьера. Понять, как он реагирует на это всё. Но я понимаю, что за мной так пристально следят, что каждое движение может быть интерпретировано против меня.



Просто опускаю руку ему плечо. Оно так напряжено, что уже вряд ли напряжётся сильнее из-за меня. Надеюсь, хотя бы он не вывернет мои действия как-нибудь не так…



Наблюдаю за игрой. Сами карты не четырёх мастей, а шести, хотя числовые значения, кажется, у большинства тоже есть. Между мастями, похоже, есть какая-то градация, но правил до конца понять не могу.



— Хочешь сыграть? — интересуется Закари у меня.



Вообще-то, попробовать было бы неплохо. Вдруг пригодится где… Но я качаю головой.



— Не сейчас.



— А жаль, я бы поставил своего раба против твоего.



Вот теперь уже точно не хочу.





Ксавьер



Стою на коленях у самого колеса. Рука господина гуляет по-моему плечу. Наслаждается… Новую игрушку приобрёл.



Наблюдаю зад какого-то несчастного мальчишки прямо перед собой.



Мне их не жаль. По крайней мере, не всех.



Рабы, которых растили здесь, в питомниках — как овощи. Они сами виноваты в своей судьбе. Позволяют делать с собой всё.



Но те, кто попадает на Аурелию снаружи, часто просто не готовы к тому, что их ждёт. Среди них тоже встречаются разные. Даже те, кто заслужил свою судьбу. А ещё и те, кто хотел её сам — думал, что здесь будет проще. Хозяину постель греть или прислуживать в доме элиты.



Конечно, и эти плохо изучили матчасть — иначе вряд ли бы полезли в петлю. Но всё же не думаю, что должен сочувствовать другому только потому, что он такой же раб, как и я. А вот с господами всё проще… Из всех прёт одинаковое дерьмо.



И я не особо удивляюсь, когда Закари с Бастианом заводят разговор о том, чтобы сыграть в карты на меня и этого худенького раба.



— Я же правил не знаю. Давай ты мне сначала всё объяснишь?



Закари хмыкает.



— Иди тогда сюда.



Господин прижимается к нему. Ловлю себя на мысли, что мне неприятно видеть такой альянс. Всё-таки Бастиан хотя бы на первый взгляд не так плох… А Закари… Обычная привыкшая к вседозволенности дрянь.



Хотя не могу не признать, что девушки сохнут по таким. Красив, темноволос. Строен, но всё же более крепок на вид, чем они все. В отличие от Парисса, даже мышцы под футболкой видны. И тоже в чёрном — как и я. Заметил его взгляд, когда я только в машину влез. По-моему, выкинул бы меня на дорогу, если бы мог.



Сука.



Я знаю, что всегда тебя бесил. И даже знаю чем. Только никто из нас не скажет этого вслух. Ты — потому что боишься признаться самому себе. А я — потому что ударить тебя всё-равно не могу.





Марк



Закари, конечно, специально рассчитал всё так, чтобы мне пришлось примкнуть к его плечу. Ну ничего, родной. Я даже руку пристрою к тебе на плечо — наслаждайся. Глаз видит, да зуб неймёт.



Не знаю, как называется их игра, а я играю в дурака.



К тому времени, когда экипаж останавливается около пляжа, я уже немного разбираюсь в правилах, но меня так мутит от обилия горячих и голых тел кругом, что не нужен никакой пляж.



Рабы выбираются первыми, чтобы держать дверь. Заков Абель получает затрещину за то, что роняет карты, лежащие на спине. Передёргиваюсь. Слишком отчётливо ощущаю, что дай только Закари волю — был бы на его месте я.



Выгружаемся. Ловлю поводок Ксавьера, который успел выпустить из рук. Иза пристально следит за мной. Вижу, что ей не терпится меня поучить, как обращаться с рабом.



— Ты бы так его не отпускал, — говорит она мне, — а то сбежит.



Пожимаю плечами.



— Переживу.



— Тебе выпишут нехилый штраф.



— За то, что потерял свою же вещь?



— Ну… — нехотя признаёт Иза, — всё же не вещь, а раба.



— В чём разница? — наивно спрашиваю я.



— Вещь без тебя не натворит вреда. А раб… — Иза замолкает и, отвернувшись, двигается ко входу на пляж. Парисс и Закари уже там, тащат шезлонги.



Иза берёт руководство установкой «лагеря» на себя, я тем временем получаю несколько минут свободного времени наедине с Ксавьером. Которыми и пользуюсь тут же. Тяну за поводок — не очень вежливо, зато внимания посторонних не привлечёт — так что ему приходится наклонить голову к моему плечу.



— Да, господин.



Кусаю губу.



— А ты когда-нибудь бежал?



Долго молчит. Уже начинаю думать, как зайти с другой стороны, когда он наконец говорит:



— Да. Несколько раз.



Стискиваю поводок.



— Ксавьер, не надо от меня бежать. Я тебя официально освобожу.



Молчит. Чуть поворачиваю голову, вижу, как напряжено его лицо.



— Не веришь? — спрашиваю его.



Качает головой.



— Всё равно не рискуй. Я прошу. Я буду давать тебе немножко свободы, если ты обещаешь, что не сбежишь.



— Свободы, которую в любой момент сможете отобрать?



— Уж какая есть, такую и дам.



Опять молчит, и вижу, как выражение его лица сменяется с напряжённого на усталое.



— Как скажете, господин.



Морщусь. Но пусть. «Бастиан» в самом деле лучше наедине.



— В джинсах оставайся, раз уж решил, — говорю ему, — а футболку лучше сними.



Кивает. Хорошо. Первый нестандартный ответ.



— Шезлонг мне, пожалуйста, принеси.



Знаком показываю туда, где составлен пляжный инвентарь.



— Не знаешь, за него нужно платить?



— Нет, господин. Сейчас принесу.



Нехотя выпускаю поводок, начиная ощущать, что мне нравится эта связь. И нравится, что он рядом со мной. Мне так спокойнее. Как будто бы в самом деле у меня появился сенбернар. Знать бы ещё, что он любого за меня загрызёт… Но, вопреки всякой логике, это чувство пробивается и так.





Иду к ребятам, которые вовсю расставляют на столе напитки и еду. К счастью, всё-таки не на спине раба. Когда, не удержавшись, спрашиваю «почему», Зак отвечает:



— Он мне ещё понадобится. К тому же всё разольёт.



Ну да. Плохой раб.



Я с собой ничего не взял, потому просто стягиваю футболку и штаны, сворачиваю их валиком и жду, когда вернётся Ксавьер.





Ксавьер



К счастью, за пять минут моего путешествия за шезлонгом ничего не происходит — что довольно странно для Аурелии, где на каждом шагу ожидаешь встретиться с каким-нибудь дерьмом. Господин, честно говоря, рисковал, отпуская меня, потому что к бесхозному рабу, да ещё и без клейма, тут может придраться любой.



Поворачиваю к небольшому участку, где расположилась компания господ, и вижу Бастиана, который, извиваясь змеёй, стягивает футболку. Как гусеница кокон. Удивляюсь ещё раз тому, насколько он пропорционально сложён — а следом тому, что это вдруг стало меня интересовать. Не хватало для полного счастья на господина запасть.



Привычно стискиваю зубы и тащу к месту, захваченному компанией, чёртов шезлонг.





========== Глава 12 ==========





Марк



Всё никак не дождусь — куда там мой раб запропал? Надеюсь, по дороге его не украдут?



С каждым днём меня этот мир всё больше начинает напрягать. Они какие-то… без тормозов. Никогда не поймёшь, чего от них ждать. Закари двадцать шесть, Изе — двадцать семь. Оба старше меня, но похожи на великовозрастных детей, которые никогда не видели последствий своих дел. Да и какие у них дела… Пляж… Вечеринки… На гладиаторов посмотреть. В клуб ещё могут сходить.



Закари с Париссом заводят какой-то не совсем понятный спор — как на птичьем языке говорят.



— Не пойдёт, — говорит Зак.



— А я сдам, — отвечает Парисс. Аж глаза горят. Кого или что он собирается сдавать? Опять о своей карточной игре?



Наконец появляется Ксавьер. Несёт в руках шезлонг. Хотел бы я сделать монтаж. Ксавьера оставим, под вторую подмышку ему вставим ещё один шезлонг, а этих всех — вырежем к чёртовой матери. Можно даже с их едой. Хотя креветки на столе и запотевшее пиво смотрятся очень даже ничего.



Ксавьер ставит шезлонг и смотрит на меня. Такое чувство, что вот-вот отвесит поклон. Но, похоже, подобная вежливость со стороны рабов у них не в ходу.





Ксавьер



Смотрю на него. Не знаю, что сказать. То есть знаю… Хотя бы «Всё сделано, господин». Но, во-первых, на меня странно действует его взгляд. Как наркотик какой-то — мысли разбегаются, и становится трудно соображать. Во-вторых, я бы всё равно принёс, даже без господина, если бы он попросил. Как-то всё выходит не так…



Ну, и в-третьих, просто не хочу светить своё присутствие лишний раз. И без того Зак, вроде бы увлечённый разговором, косится на меня.



Господин кивает и одними губами произносит:



— Спасибо.



У меня мурашки по спине бегут. Мог бы и не говорить…



Пододвигает под нужным углом поставленный мной шезлонг и устраивается в него. Чуть приподнимается, ловит поводок, притягивает мою голову к себе. Конечно, противно, когда тебя таскают за поводок… Но он это делает так, что хочется потянуться за его рукой.



Приближает губы к моему уху и тихо приказывает:



— Футболку сними.



Киваю, сглотнув от звука его голоса, и как только Бастиан отпускает поводок, принимаюсь выполнять приказ.



— Что у тебя там за тайны с рабом? — вклинивается Парисс. Этому-то чего не хватает? Тоже решил приревновать?



Бастиан хмыкает и с насмешкой смотрит на него.



— Всё-то тебе нужно знать. Вы же не хотите меня развлекать — болтаете о какой-то ерунде, понятной только вам.





Марк



Вообще, в этой ерунде неплохо было бы разобраться… Вдруг что-то важное. Но пока больше похоже на субкультурный трёп «о своём».



Тянусь к одежде и беру флакончик с молочком. Довольно успешно втираю в грудь и в живот, а затем предсказуемо начинаю корячиться, пытаясь достать до лопаток.



— Давай помогу, — Закари решительно отбирает у меня флакончик, еле успеваю вырвать из рук.



— Спасибо, не пачкай руки! Это дело для раба, не хочу тебя напрягать!



Ужасно не хочется ощущать его руки на своих плечах. Не перестаю надеяться, что расследование обойдётся без того, чтобы с ним спать.



Ксавьера тоже не хочется к процессу привлекать — просто потому, что он явно желанием не горит. Но всё же оборачиваюсь к нему и передаю флакончик.



Ксавьер берёт. Встаёт на колени и, дождавшись, пока я отвернусь, начинает неторопливо втирать. Руки у него… как у врача. Уверенные, но не настойчивые. Оглаживают меня ровными твёрдыми движениями. Больше всего жалею, что с такой «техникой» он всю мою узкую спину освоит за полминуты… А я бы помлел вот так ещё, можно даже час или два… Интересно, он умеет делать массаж?





Ксавьер



Даже не знаю, радоваться мне или чувствовать себя уязвлённым.



Не хочется, чтобы Закари его трогал. Что довольно глупо, учитывая положение, в котором я нахожусь. Но и выполнять «дело для рабов» не очень приятно именно потому, что оно для рабов.



Если бы не этот факт… у господина очень приятная на ощупь спина. Узкая, почти не загоревшая. Я бы погладил её ещё, да боюсь, кремом это уже не оправдать.



Сам не знаю, как так выходит, что, закрывая флакончик, поднимаю глаза на Закари, и несколько мгновений мы смотрим друг на друга в упор.



— Ты бы отучил раба на свободных глаза поднимать, — говорит он. — Позорит он тебя.



Есть огромное желание убить его, но теперь уже точно не могу отвести взгляд.





Марк



Закари сегодня всё больше начинает меня раздражать. Ксавьер его явно чем-то не устраивает. Так и хочется спросить: зачем тогда подарил? Хотя я, честно говоря, уже рад, что ему в голову вступила эта блажь… Если, конечно, это в самом деле была блажь. Моментально вспоминаю кусок металла у Ксавьера под ключицей. Далеко не у каждого найдётся подобный изъян. Что-то тут не так.



— Мой раб смотрит на тебя не так, — повторяю я и оглядываюсь на Ксавьера. У того и правда взгляд… Вот-вот дыру в Закари прожжёт. — Странно. На меня мой раб всё время смотрит, как я хочу. Может, ты не вызываешь должного уважения у рабов, а, Зак? — улыбаюсь и хлопаю его по плечу. — Шучу. Я за день посчитаю все его проколы и вечером накажу. Это будет игра. Пусть гадает — заметил я очередной косяк или нет.



Закари поднимает брови.



— Может, сразу посчитать? Уверен, уже пару десятков наберём.



Улыбаюсь загадочно и качаю головой.



— Нет, так не интересно. Ожидание… уже часть наслаждения, — облизываю губы плотоядно как могу. Вообще-то этот жест я у Кларка подсмотрел — он иногда так делает, когда на Изу смотрит из-за угла.



Когда он уже отвяжется от меня?



Откидываюсь на спинку шезлонга и закрываю глаза, делая вид, что полностью ушёл в себя. Уже опустив веки, ловлю поводок Ксавьера пальцами — так, на всякий случай, чтобы не сомневаться, что он рядом со мной.



Закари наконец отходит и возвращается к обсуждению загадочной игры. Они так и называют её «Игра».



— Ты не можешь так сделать, Парисс. Если не хочешь играть по правилам — сразу говори «пас».



Молчу, стараясь запоминать детали разговора. Веки снова приподнимаю и поглядываю на Ксавьера.



Только с первого взгляда кажется, что он как истукан. Сейчас уже вижу, как каждая мышца на его теле напряжена. Не нравится ему так стоять. А мне не нравится, что приходится его принуждать.



Купаться, что ли, пойти? С рабом… Чтоб вытащил, если буду тонуть.



От этой соблазнительной мысли приходится отказаться, когда вспоминаю про Ксавьерово бедро. Не захочет он джинсы снимать. А я не стану его заставлять. Так и будем печься на раскалённом пляже.



Вспоминаю, зачем его взял, наклоняюсь и прошу:



— Зонтик принеси, — киваю на лавку с инвентарём.



Кивает, поднимается и идёт выполнять.



Наблюдаю, как удаляется его подтянутая фигура. Мышцы восхитительно перекатываются при ходьбе. Будь я таким господином, как Закари или Иза, лучше бы приказал ему целыми днями ходить вокруг меня… И просто смотрел бы.



Из собственных мыслей меня вырывает какой-то бедлам, начавший происходить между ребятами. Оглядываюсь и вижу, что появился Глен.



Пока мне с этим парнем довелось пересечься всего пару раз. Он на голову ниже, чем Закари, и такой же худенький, как мы с Париссом, но всё же не кажется таким субтильным и смазливым, как последний. В Париссе есть что-то женственное. Мне кажется, это может быть следствием воспитания: его отец — один из жрецов Металлического Бога. Пока толком не знаю, что это за Бог, но факт остаётся фактом — Парисс папашу боится до смерти, а тот вроде бы старается следить за поведением сына… Но, похоже, без всякого успеха.



У Закари отец — большая шишка в касте воинов, хотя я и не уверен, что статус «воина» ещё имеет значение в этом обществе, где уже много десятилетий нету войн.



А вот что из себя представляет Глен, мне до конца непонятно, потому и хочется завязать с ним контакт.



Он подходит ко мне и протягивает руку, предлагая её пожать. Пожимаю. Смотрит спокойно, в обстановке общего безумия этот взгляд подкупает.



— Вечером у меня? — говорит он вроде бы и всем, а в то же время такое чувство, как будто только мне.



— Не знаю… — протягивает Иза, — опять притащится Кларк… Может, на пляже устроим вечеринку? — хихикает. — А кто не успел, пусть сам попробует нас отыскать.



Разговор уходит в сторону, а я снова отворачиваюсь, выискивая глазами моего Ксавьера. Идёт, несёт огромный зонт в руках.



Приближается, и я вижу, что у зонта нет подставки. Вроде бы чего стоит с их уровнем жизни сделать обыкновенную подставку, чтобы зонт втыкался в песок? Про антигравитационную я уж молчу…



Но, видимо, куда веселее, когда зонт над тобой держит раб. И Ксавьер, опустившись на колени, раскрывает надо мной зонт.



— Сам не обгори, — тихонько говорю, наклоняясь к нему. Зонт он держит так, что тот закрывает меня целиком, а ему тень не попадает даже на лицо.



Вижу, как пробегает по красивому горлу кадык.



— Мне приблизиться к вам?



Не хочется ни приказывать, преодолевая сопротивление его привычек, ни ёрничать. Просто киваю и пододвигаюсь так, чтобы он мог локоть с зонтом опереть о подлокотник шезлонга.



— Иди сюда.



Смотрю ему в глаза, и на мгновение возникает чувство, что стена между нами расступается. Надолго ли? Пока не хочу об этом гадать.





Я оказываюсь самым прозорливым — вопреки всякой логике магических метеостанций, начинается дождь, и вся компания, визжа, набивается к нам под зонт. Всякое удовольствие от той удобной позы, в которой мы устроились, сходит на нет, потому что Ксавьера начинают с обеих сторон толкать Зак и Парисс, Иза пытается влезть ко мне в шезлонг, и только Глен остаётся мокнуть под дождём.



— Иди к нам! — зовёт его Парисс, но тот качает головой.



— Места нет.



Плюнув про себя на намеченный план, решаю использовать его слова как предлог. Киваю Изиному рабу:



— Иди сюда. Будешь зонт держать.



Сам выскальзываю и, подхватив одежду с шезлонга, куда уже падает Изи, подаю Ксавьеру знак передать зонт и следовать за мной.



— Ты куда? — кричит Изи мне вслед.



— Футболка промокла. Домой сушить пойду.



Уже от выхода с пляжа вызываю экипаж. Вижу, что Глен поглядывает в мою сторону, как будто собирается последовать за мной. Подмигиваю. Его, однако, решаю не ждать. Миную открытую Ксавьером дверь, жду, пока тот заберётся в салон, и отдаю «такси» приказ везти домой.



Потом смотрю на Ксавьера. Вдруг всё-таки жучок? Рука сама тянется к его ключице, отводит в сторону прилипшую к шее прядку мокрых волос.



— Когда мы вдвоём — не нужно на полу сидеть, — говорю ему.



Отводит взгляд. А жаль. Мне нравилось, как он смотрит на меня. Обжигающе, будто к лицу горелку поднесли.



Закусываю губу, заставляя себя не тянуться к нему, не касаться его.



— Мне неловко, что я выше вас, — вдруг говорит он. Мешкает, а затем добавляет: — Бастиан.



И это «Бастиан» звучит так, что у меня всё напрягается в паху. Как будто он мне сказал: «Мой лорд».



Отвечать ему я ничего не хочу. Только ловлю кончик поводка и начинаю нервно теребить, надеюсь, это не доставляет дискомфорта ему.



Комментарий к Глава 12



Вторая глава будет уже утром





========== Глава 13 ==========





Марк



Дома для начала отправляюсь в душ. Вспоминаю о том, что нужно обустроить комнату для Ксавьера да ещё запустить дронов, чтобы убрали вчерашний бедлам.



Ксавьеру дать распоряжения забываю и потому, когда выхожу, вижу, что он стоит неподвижно около моей кровати.



Хочется подойти и обнять, но я удерживаю себя. Нельзя обнимать малознакомых мужчин, даже если они вызывают такую бурю эмоций…



— Ксавьер, если я куда-то ухожу, не оставив тебе заданий, пожалуйста, веди себя ну… как дома. Хорошо? Телевизор там посмотри…



— Пульт не отзывается на команды рабов.



Хмурюсь.



— Перенастроить я могу?



— Не знаю. При мне не пробовал ни один из господ.



Поджимаю губы.



— А сколько ты здесь? — спрашиваю я его.



— Пять лет.



Закусываю губу.



— Тебе было около двадцати, когда ты попал сюда? — спрашиваю наугад.



— Двадцать три.



Меня безумно радует, что он начинает отвечать, но надо всё-таки отправлять его в душ.



— Иди, — показываю на дверь, — потом спустишься ко мне, я буду на первом этаже.



Сам иду вниз, запускаю дронов, делаю сэндвичи на двоих. Достаю планшет и вместе с ним и бутербродами сажусь на диван. Пробую искать эту их «Игру», но ничего не нахожу.



Некоторое время мысленно систематизирую то, что пока что удалось узнать — но особо важного нет ничего. Вся эта компания меня смущает, но никаких особых зацепок она мне пока не дала.



Потом нахожу номер Глена в базе и звоню ему.



— Привет, — улыбаюсь.



— Привет, — отвечает он.



— Мне так жалко, что не получилось сегодня заглянуть к тебе домой…



— Я понимаю, — у Глена приятная улыбка, что настораживает в общем контексте только сильней, — меня тоже достал этот бедлам. Может, заедешь как-нибудь потом… Без них?



Киваю.



— Когда?



Глен, кажется, сверяется с какими-то материалами на краю своего экрана.



— Я уеду завтра до конца недели. В понедельник, может быть?



— Хорошо.



Прощаемся, нажимаю отбой. Поднимаю глаза и смотрю на Ксавьера, стоящего у основания лестницы. Скулы напряжены, кулаки сжаты.



— М… Иди сюда.



— Посчитали все ошибки?



Только глазами хлопнуть могу.





Ксавьер



С ним уютно находиться вот так, вдвоем… я даже не чувствую неправильности в том, что сижу на коленях возле него. Вижу, что в его глазах нет презрения — и сам ненадолго перестаю себя презирать.



Он всю дорогу теребит поводок, но за полчаса езды ни разу не дёрнул так сильно, чтобы причинить боль. Всё равно ненавистна мысль о том, что он держит этот чёртов кожаный ремешок в руках. Как я хотел бы сидеть возле его ног вот так же… Но без ошейника… И без поводка.



Наверное, я схожу с ума. А может, мальчишка использует какой-то феромон. А может, у меня просто слишком давно не было такого вот спокойного дня, в котором почти отсутствует боль — пару раз уткнувшиеся под рёбра локти Парисса и Закари уже не в счёт.



Мы возвращаемся домой, и он даёт мне какое-то время, чтобы прийти в себя. Оставляет одного, хотя мог бы отправить убирать разгромленный вчера дом или просто для развлечения поставить, к примеру, на колени на горох. Некоторые любят развлекаться так. У них тут есть какая-то теория о том, что раба нельзя оставлять без дела ни на миг — чтобы не начал бунтовать.



Они правы, вообще-то. Пока тело терзает боль, а руки заняты обязанностями, мыслей о том, чтобы устроить побег, нет. Они появляются вот в такие дни, как теперь.



Но я, наверное, полный идиот, потому что мне не хочется его подводить. По крайней мере, пока… Нет ничего более подлого, чем обманывать того, кто доверяет тебе.



Выходит из ванной распаренный и порозовевший. С трудом удерживаюсь от того, чтобы предложить намазать его каким-нибудь средством после загара. А он так смотрит на меня… Как будто хочет завладеть целиком, прямо здесь. К моему собственному удивлению, эти мысли не вызывают отвращения. Я почти жду, что он прикажет сделать что-нибудь, чтобы его ублажить.



Вместо этого господин заводит какой-то идиотский разговор о том, что я могу делать что захочу, и отправляет меня в душ.



Оттираюсь долго — мне нравится стоять под горячей водой. Нравится смывать с себя тот позор, который покрывает меня день за днём.



Но в этот раз невольно начинаю думать о Бастиане и о том, что, может быть, ему всё-таки можно доверять.



С этими мыслями и спускаюсь на первый этаж, чтобы замереть, невольно вслушиваясь в разговор.



Глен. Стоило чего-то подобного ожидать. Похоже, господин заинтересован им — хотя мне этого интереса и не понять.



Всё-таки я идиот. Даже если он и прикажет мне прикоснуться к себе, я всё равно останусь для него просто рабом.



Поворачивается, смотрит и чуть кивает. Приказывает приблизиться к себе.





Марк



— Я не собираюсь наказывать тебя, — говорю спокойно как могу и протягиваю руку, показывая ещё раз, чтобы приблизился ко мне. — Садись.



Встаёт на колени на пол и опускает голову. Упорно смотрит мимо меня.



— Ксавьер?



Молчание в ответ.



— Что тебя расстроило?



И снова тишина.



Вздыхаю. Ладно, есть повод расстраиваться, когда тебя водят на поводке.



Переворачиваюсь на живот и свешиваю руки так, чтобы мы могли вдвоём рассматривать планшет. Тема пикантная, но я хочу разделить её с ним, чтобы это не было тем, что я ему навязал.



Открываю вкладку магазина «игрушек». Вижу, как Ксавьер леденеет…



— Тихо, — кладу руку ему на плечо. — Хочу, чтобы ты знал, что если я что-то из этого буду покупать, то только по согласованию с тобой. И ещё — что если нам потребуется что-то из мм… снаряжения для рабов, мы будем покупать это здесь. Тут, по крайней мере, все товары сделаны так, чтобы не навредить тому, кто их будет носить.



Нехотя кивает, хотя напряжение по-прежнему отражается на его лице.



— Мне не нравится ошейник, который ты купил.



Опускаю руку и касаюсь кончиками пальцев красной полосы. Надо её залечить. Как раз сейчас и займусь.



— Навязывать тебе что-то я тоже не хочу… Ты сам понимаешь, что если ошейника не будет, накажут прежде всего тебя. Так что держи, — сую ему в руку планшет, — выбери что-нибудь, а я сейчас подойду.



Оставив его одного, быстро поднимаюсь наверх и достаю медицинский набор. Когда спускаюсь и подхожу к Ксавьеру со спины, мне кажется, что он быстро закрывает какое-то окно. Но не думаю, что за две минуты он мог что-нибудь серьёзное успеть.





Ксавьер



Первое желание получив планшет — использовать его, чтобы устроить побег. Но первую минуту трачу на размышления о том, чем он может помочь.



На второй пытаюсь выйти в общую зону — она дублируется в большинстве миров, где знают Сеть. В обязательном порядке сайт посольства доступен для всех. Однако я едва успеваю ввести адрес и дождаться загрузки, как чувствую, что Бастиан приближается ко мне.



— Выбрал что-нибудь? — едва успеваю закрыть окно.



Мгновение молчу, затем признаюсь:



— Не успел.



Вместо ответа чувствую мягкие руки у себя на шее, там, где с ней соприкасался ошейник.



Мимолетное напряжение быстро сходит на нет, потому что движения мягки и ненавязчивы. Закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на них и на секунду поверить, что они предназначены мне. Так давно меня не касались руки человека, который не испытывает ненависть или презрение ко мне…





Марк



Закусываю губу, водя пальцами по его коже. Силюсь преодолеть желание наклониться и поцеловать. Эта близость плохо действует на меня. Может, в самом воздухе Аурелии что-то не то? Что-то, что пробуждает инстинкты в её обитателях — и во мне?



Не знаю. Скольжу прибором по красной полосе, пока она не исчезает, а напоследок, не удержавшись, наклоняюсь и касаюсь поцелуем его влажных волос. Он ведь не почувствует, да?



— Господин… — произносит хрипло. Так, будто раскусил меня.



Мотаю головой. Опускаюсь на пол у него за спиной и обнимаю с двух сторон. Одной рукой перехватываю планшет.



— Давай, — кладу голову ему на плечо, — чёрное тебе идёт. Я бы хотел выбрать что-то, что не будет так сильно демонстрировать, что ты раб. Вот этот похож на обычный аксессуар, — тыкаю пальцем в картинку с кожаным ремешком. Сбоку небольшая пряжка, но врезаться в кожу не должна.



Ксавьер косится на меня, будто решает, втягиваться в процесс или нет. Больше всего боюсь услышать его обычное «Как пожелает господин». Конечно, не самый лучший способ на первом совместном вечере скрасить досуг…



— Пряжка будет впиваться.



Испускаю облегчённый вздох.



— Тогда предложи свой вариант.



Он выбирает нечто похожее, но вместо пряжки какая-то птица.



Смотрим ещё парочку вариантов, но в итоге останавливаемся на нём. Нажимаю «заказать» и откладываю в сторону планшет.



Закусив губу, смотрю на него.



— Ксавьер…



— Да.



— Поговори со мной.



Колеблется, но в итоге говорит:



— Хорошо.



Начать с главного или издалека?



— Как ты сюда попал?



Молчание в ответ.



— Ксавьер…



— Я не скажу, — спокойно говорит он и поднимает на меня взгляд. В глазах ни напряжения, ни страха, он вроде как констатирует факт.



Это мне не очень нравится.



— А если я достану жезл?



В зрачках вспыхивает злость.



— Можете доставать. Я не отвечу на этот вопрос.



Так… Не кроется ли за этим что-то большее, чем упрямство? Будто в подтверждение моих слов Ксавьер говорит:



— Можете задать любой другой вопрос. Я отвечу. Но на этот — нет.



— Почему ты так мне не доверяешь? — тихо спрашиваю я. Не удержавшись, протягиваю руку и дотрагиваюсь ладонью до его щеки. Ксавьер напрягается, а затем закрывает глаза и быстро прижимает мою руку.



Поверить не могу, что он не отталкивает меня. Сердце сейчас выпрыгнет из груди.



— Я знаю, что вы любите играть в игры, — говорит он после долгого молчания, — но я больше не дам втянуть себя в игру.



«Игры». У меня у самого одни игры на уме. Не может ли он говорить о том же, о чём думаю я?



— Ладно, — соглашаюсь наконец. Второй вопрос на самом деле не менее важен, чем первый. — Что у тебя в груди. Вот здесь?



Осторожно высвободив свою кисть из его руки, провожу кончиками пальцев по месту, где сканер нащупал металл.



Вижу, как проскакивает по горлу Ксавьера кадык.



— Это тоже… Осталось от одной игры.



Он открывает глаза и смотрит на меня незнакомым, обжигающим взглядом. Как будто видит насквозь.



Закусываю губу.



— Было очень больно? — спрашиваю, мысленно ругая себя за то, что увожу разговор не туда, что не выясняю, не может ли это быть жучок.



Ксавьер ведёт плечом.



— Вы не испытывали такой боли, которую испытывал я. Нам с вами не договориться о том, что значит это слово — «боль».



Вздыхаю.



— Они не боятся повредить имущество? — спрашиваю, уже не рассчитывая продолжить разговор.



Ксавьер удивлённо смотрит на меня.



— Всегда же можно отправить в Хрустальный шар.



Хрустальный шар? Это ещё что за хрень?





Ксавьер



Тут же жалею о том, что сказал. Давай, идиот. Расскажи ему обо всех игрушках, которые могут помочь издеваться над тобой.



Впрочем, жалеть поздно — господину не надо повторять дважды. Он лишь пару мгновений с любопытством смотрит на меня, а затем тянется за планшетом и принимается изучать интернет. Заглядываю в экран сбоку. Точно. Выбирает Хрустальный Шар.





========== Глава 14 ==========





Марк



Громоздкую хрень, которая займёт всю бельевую или половину подвала, обещают привезти только к концу недели. Но это ничуть не умаляет моего восторга, потому что это, чтоб его, настоящий! Регенерационный! Модуль! С двумя сотнями встроенных программ и уровнем воздействия до восьмидесяти пяти процентов — для сравнения мой походный регенератор имеет мощность пять процентов, то есть может вылечить соответствующий объём повреждений, после чего его придётся несколько суток заряжать на солнце. Тяжелораненый за это время десять раз успеет, как говаривали предки, «Отправиться к Ветрам».



А эта установка разве что конечности на место не пришивает — хотя не знаю, под контролем врача, может, и пришьёт. В Сети такие есть только в крупных медицинских центрах, один образец стоит несколько миллионов универсальных, а здесь — слоган сайта гласит «Такая должна быть в каждом доме!». Ну, положим, не совсем такая, я всё-таки долго копался, выбирая самый эргономичный вариант. Были, например, с серебряными корпусами, похожими на НЛО, а программ у них около ста. И ещё — спасибо Ксавьеру — обнаружился такой параметр, как «уровень болевого воздействия» — добрая половина этих «хрустальных шаров» работает без анестезии вообще. Мне остаётся только задать риторический вопрос:



— Какой ненормальный будет экономить на анестетике… — вглядываюсь в цену, — две сотни местных унтов, когда это подразумевает, что тебя буквально будут резать по живому? Модуль с анестезией стоит всего чуточку дороже…



Ксавьер выразительно смотрит на меня. Ответ, в принципе, приходит мне в голову и так, но он всё-таки произносит его вслух:



— «Шары» часто используют для восстановления повреждённых рабов. Зачем рабам анестезия?



Брр.



Всю следующую неделю нахожусь в предвкушении — любопытно самому, но более того меня всерьёз привлекает возможность изучить устройство этого модуля… А в идеале и утащить её домой. Интересно, Инициатива конфискует её или нет? Готов приобрести за свой счёт…



Всё это время Ксавьер потихоньку привыкает ко мне.



Привычка сидеть на полу и стоять на коленях в присутствии господина, похоже, вбита ему в голову настолько прочно, что спорить о её целесообразности бесполезно.



Но он начинает разговаривать со мной. Он называет меня Бастианом. А однажды, буквально за день до того, как привозят модуль, мы отправляемся на прогулку — недалеко, я хочу немного изучить окрестности и побережье без «друзей», на случай если придётся экстренно отступать к вратам. В тот день идёт дождь — оказывается, это какая-то программа озонизации города, и этих дождей планируется около десятка. Ума не приложу, как ребята могли не рассчитать и в такой день отправиться на пляж.



Дождь уже подходит к концу, но улицы мокрые, и я со своей ловкостью глубочайшего аналитика падаю в лужу, умудрившись при этом подвернуть ногу. Поводок, на котором обязан водить Ксавьера, тяну за собой. Он вроде бы пытается меня подхватить, но то ли от неожиданности, то ли потому, что ему хочется посмотреть, как господин будет барахтаться в грязи, не успевает. Рушится на меня и придавливает собой.



У меня от его близости мгновенно набухает член. К своему удивлению, обнаруживаю, что к бедру прижимается такой же тугой бугорок. Рука выпускает ошейник в инстинктивной попытке придержать его за поясницу, и пожар стремительно расползается по всему телу. Ксавьер смотрит мне прямо в глаза, и меня как будто уносит морской волной. Слышу, как его сердце стучит совсем рядом с моим — тяжело и гулко, и каждый его удар отдаётся набатом в моём теле.



— Простите… господин… — хрипловатым голосом произносит он. Ксавьер не краснеет. Наоборот, будто бы испытующе смотрит на меня — ждёт, прогоню или нет? Прогоню, а как ещё? Не валяться же посреди улицы под рабом.



— Помоги мне встать… — шепчу, не делая ни малейшей попытки подняться самому. Да и куда мне? Ксавьер раза в два меня тяжелей.



Поднимается — тоже будто бы нехотя, а может, ушиб что-нибудь. Хотя я ему вроде бы падение смягчил…



Протягивает руку. Я искренне пытаюсь принять её и встать, но нога подворачивается опять. Чёрти что.



На сей раз Ксавьер успевает подхватить меня. Сразу же берёт на руки. И всё это время продолжает смотреть в глаза.



Никогда меня никто так не держал. Страшно, что уронит, и потому обнимаю его за шею. Если честно, не только поэтому… Мне хочется оказаться ещё чуточку ближе к нему.



— Куда? — спрашивает он. Улыбка затаилась в уголках губ. Или мне это только кажется?



— Ты собираешься меня всю прогулку на руках нести?



— Если господин прикажет.



Отвожу взгляд. В одно мгновение иллюзия разбивается в прах. Всё дело лишь в том, что прикажет «господин», вот и всё…



— Поставь, — бормочу, силясь скрыть вздох. — Вызову машину. До дома далеко.



Не могу привыкнуть к местному языку и то и дело срываюсь на те обозначения предметов, к которым привык.



Что-то меняется у Ксавьера в лице, но он выполняет приказ.



— Простите, — повторяет ещё раз.





Ксавьер



Несколько секунд, когда мы так плотно прижаты друг к другу, сводят меня с ума. Наблюдаю за Бастианом несколько дней. Поначалу не могу избавиться от подозрения, что где-то притаился подвох. Но с каждым днём, наоборот, всё труднее заставить себя не верить ему. Не наблюдать за ним. Не ждать, что позовёт.



Бастиан неловок. Этикет если изучал, то, похоже, получил за него неуд. Не ожидал такого от богатого мальчишки — а может, это как раз откат? Он так старается сбежать от необходимости вечно следить за собой?



Меня ничуть не удивляет, что он падает в лужу, потому что Бастиану свойственно постоянно что-то ронять, разбивать, биться о край дверного проёма плечом. Он как будто бы вообще находится не здесь, а где-то далеко в собственной голове.



Если бы не проклятый поводок, который лишает меня какой бы то ни было свободы движений, я бы его сразу поймал. Ненавижу себя в тот момент, когда падаю на него. Как никогда остро ощущаю свою бесполезность — даже защитить его не смогу, если что. К тому же тело действует само по себе, выдавая мои непоследовательные реакции с головой.



Бастиан елозит подо мной, как будто назло.



— Простите… — только и могу сказать.



Кровь шумит в ушах.



— Помоги мне встать…



Безумно не хочется его отпускать. Схожу с ума — иначе никак. Но всё-таки поднимаюсь и пытаюсь выполнить приказ.



Бастиан не может стоять. Ногу подвернул. И это безумно радует меня, потому что можно взять его на руки и ещё немножко подержать. Я бы и проносил его так остаток дня… Он весит от силы пятьдесят килограмм.



А Бастиан будто смеётся надо мной.



— Ты собираешься меня так всю прогулку нести?



Да, собираюсь. Нельзя?



— Если господин прикажет.



Пытаюсь вложить в слова весь тот бедлам, который творится у меня в голове. Неожиданную нежность, желание прижать к себе и не отпускать… и понимание того, что решает только он.



И Бастиан решает за нас двоих.



— Отпусти, — говорит он, — вызову такси.



Чёрт.



Стоит он всё равно с трудом — придерживается одной рукой за моё плечо и на ногу старается не наступать.



Местный вычурный экипаж приближается через пару минут и везёт нас домой.





Марк



Наконец оказавшись дома, пытаюсь доковылять до второго этажа. Я бы смог! Но Ксавьер, судя по всему, видит положение иначе. Снова подходит, берёт меня на руки и относит в спальню.



Я уже больше смущён, чем обрадован такой заботой. До кучи, пытаясь раздеться, обнаруживаю, что потянул плечо.



Ксавьер какое-то время наблюдает, как я корячусь и ойкаю, потом молча приближается, опускается на колени и принимается снимать кроссовок с больной ноги. Руки у него бережные, но уверенные. Зачарованно наблюдаю за каждым движением и за тем, как, стянув носок, он массирует ступню.



Закусываю губу. Больно, но, конечно же, терплю. Исподлобья смотрит на меня.



— Я всё правильно делаю?



Слабо улыбаюсь.



— Спасибо.



Кажется, его руки замирают, а мы какое-то время просто смотрим друг на друга.



Хочу спросить — противен ли я ему? Я вовсе не обязан нравиться ему только потому, что я его господин. Только потому, что я не псих, как все они тут. И только потому… что я сам от его близости с ума схожу.



Но, конечно же, об этом ни слова. Потому что все эти вопросы могут прозвучать безумно глупо, если мне только мерещится этот огонь в его глазах. Если он просто делает то, что, по его мнению, должен делать хороший раб.



— Спасибо, — повторяю я. Осторожно отстраняю его руки, потому что это пытка — чувствовать, как он касается меня, и думать, что для меня это значит больше, чем для него.



Ксавьер медленно отодвигается, но с колен не встаёт. Смотрит перед собой.



Я пробую стянуть футболку, спина ноет. Так и сяк стараюсь её размять, но никак.



— Сделать вам массаж?



Вздрагиваю, смотрю на него и только теперь понимаю, что всё это время он следил за моим отражением в оконном стекле.



— Ты умеешь?



Кивает, на мгновение прикрывая глаза, поворачивается ко мне.



Закусываю губу.



— Я бы хотел…



«Если это не будет неприятно тебе…» — так и не решаюсь произнести вслух.



— Ложитесь.



Выполняю распоряжение, и его руки оказываются на моих плечах. Медленно схожу с ума, когда они дотрагиваются до меня, тело плавится от каждого прикосновения, и в конце концов, не выдержав этой пытки, я переворачиваюсь в его руках.



Получаются почти объятия. Ксавьер выжидающе смотрит на меня.



— Ксавьер… — голос осип.





Ксавьер



Никогда не думал, что буду мечтать о том, чтобы господин отдал приказ прикоснуться к себе. Хотя бы как-нибудь. Всё равно как. Взять на руки. Приласкать. Пусть даже хорошо будет только ему.



А сейчас он так смотрит мне в глаза… Я почти уверен в том, что он скажет сейчас, когда он произносит моё имя, «Ксавьер», слегка осипшим голосом…



— Ксавьер…



Молчит. Смотрит в глаза.



— Когда мы наедине, пожалуйста, обращайся ко мне на «ты».





Марк



«Хрустальный шар» привозят в воскресенье — это через три дня после нашей прогулки под дождём. Три дня я отлёживаюсь дома под предлогом повреждённой лодыжки, которую регенератор залечил бы за пять минут. Заодно есть чем объяснить «друзьям», зачем мне этот самый шар.



Когда его привозят, спрыгиваю на одной ноге по лестнице на первый этаж, хотя лодыжка уже почти не болит.



Курьер закатывает коробку в дверь, расплачиваюсь картой и остаюсь стоять, тупо глядя на то, что оказалось передо мной. По форме это, естественно, никак не шар — собственно, шар и не пролез бы в дверь.



— Ксавьер! — зову. Тот появляется из бельевой, которую временно переоборудовали в место обитания для него. Окон нет, но, по-моему, Ксавьера это даже радует — он вообще старается перед окнами лишний раз не вставать, будто думает, что за домом могли следить. — Знаешь, как её собрать?



— Да.



Ксавьер покупкой явно не очень доволен. Но…



— Показывай! — потираю руки я.



Пользы от меня почти нет. Вся конструкция абсолютно не похожа на то, к чему я привык. Хотя, судя по тому, как отлаженно действует Ксавьер, для него процедура не нова.



Мешкает какое-то время, прежде чем попросить:



— Вы не могли бы сразу сказать, куда её отвезти? Чтобы два раза не собирать.



До меня доходит, и я некоторое время размышляю. Бельевая занята. В подвал… Если модуль понадобится всерьёз, то до подвала можно и не дойти.



Есть ещё одна кухонная подсобка на первом этаже — приходится предложить её.



Ксавьер кивает, перемещаемся туда. Гора непонятных деталей быстро растёт, стараюсь разобраться в устройстве, но с первого раза не могу.



Наконец огромный и действительно похожий на полупрозрачный шар прибор, размером в человеческий рост, обретает завершённые черты.



— Будете проверять? — спрашивает Ксавьер, протягивая мне серебристый, по здешней моде эллипсоидной формы пульт.



Киваю. Обязательно. И её, и тебя.



Инструкцию я кое-как изучил, пока Ксавьер занимался ручным трудом, и потому примерно представляю спектр того, что эта штука даёт. Она не только лечит… Здесь есть функция пластики и ещё кое-что, что может причинить и боль. Наверное, поэтому Ксавьер так напряжён.



Спрыгиваю со стремянки, на которой сидел до сих пор, подхожу к нему и на мгновение обнимаю. Вплетаю пальцы в волосы и слегка массирую затылок. Надеюсь расслабить.



— Раздевайся, — негромко приказываю ему.



Отступаю назад, и Ксавьер принимается выполнять распоряжение без дальнейших вопросов. Только лицо становится мрачнее с каждым мгновением.



Вижу, как он неуютно чувствует себя без одежды, но ничего с собой поделать не могу — смотрю и смотрю. Потом со вздохом велю залезать внутрь.



Крышка захлопывается, включаю сканирование, которое идёт несколько минут. Всё это время стою, нетерпеливо покусывая губу, пока наконец строчки результатов не выползают на экран.



Глаза медленно лезут на лоб.



Ксавьер истощён, хотя в последнюю неделю я старался ни в чём не ограничивать его. Переломов куда больше, чем я нашёл в первый раз — но остальные аккуратно «склеены», видимо, такой же машиной. В крови следы химических препаратов — модуль выдаёт только названия, которые мне ни о чём не говорят. Надо пробивать по нашим базам или по сети. И мне очень не нравится этот металлический фрагмент.



Стучу по стеклу, пытаясь показать рукой, чтобы открыл маленькое окошечко для лица.



Ксавьер догадывается и делает, что я прошу.



— Ксавьер, одну небольшую операцию проведём прямо сейчас. У тебя на какие-то анальгетики аллергия есть?



Ксавьер смотрит с беспокойством, но с удивительной для неподготовленного человека точностью перечисляет ряд препаратов, которые лучше не применять.



Киваю, настраиваю подачу других.





Ксавьер



Без всякой радости смотрю, как машина тянет щуп туда, где зашита капсула, но возразить ничего не могу. Эластичные ремни прочно фиксируют руки. Скальпель разрезает кожу — чувствительности совсем нет. Бастиан действительно первый из моих хозяев, кто решил потратить обезболивающее на раба. Остальные просто не понимают: зачем?



Щуп неторопливо извлекает из тела продолговатый кусочек металла и в открывшееся окошко подаёт её господину. Боюсь представить, что будет теперь.





========== Глава 15 ==========





Марк



Глен прерывает наше интереснейшее занятие своим звонком — едва успеваю подать Ксавьеру знак, чтобы выходил.



Капсулу держу в руке, пытаясь понять, что передо мной. Это точно никакой не осколок… Но вполне может быть жучок. Почему же сканер не поймал сигнал?



— Привет, — изображаю радостную улыбку и пристраиваюсь за кухонный стол. Ксавьеру показываю на пальцах, чтобы сделал кофе на двоих.



— Привет. Ты хотел заехать ко мне?



Точно, хотел.



— Приглашаешь? — стараюсь улыбаться как можно соблазнительней.



— В том-то и дело, — лицо Глена картинно мрачнеет, и меня посещает мысль, что мы оба меняем маски, не имеющие никакого отношения к нашим лицам, — в эти дни не смогу. Дома отец. Но в пятницу собираюсь пригласить к себе всех. Ты придёшь?



Киваю. Обнаруживаю, что помимо чашки кофе на стол рядом со мной опускается креманка с мороженым и с трудом сдерживаю настоящую улыбку, рвущуюся с губ.



— Приду.



Прощаемся, нажимаю отбой и смотрю на Ксавьера, с трудом заставляя себя молчать, вместо того чтобы выдать что-нибудь предельно неуместное наподобие: «Я тебя люблю». Как этот человек умудряется в меня проникать? Пробирается сквозь зону отчуждения, и вот уже хлоп — его рука внутри моей индивидуальной капсулы, а креманка с мороженным вместе с ней.





Ксавьер



Смотрю на Бастиана и не могу отделаться от беспокойства. Больше всего меня сейчас волнует капсула. Даже звонок Глена меркнет рядом с ней.



Бастиан прячет её во внутренний карман рубашки, которую носит дома расстёгнутой поверх футболки, и принимается за мороженое. Даже не знаю, рад я тому, что смог ненадолго отсрочить осмотр или нет…





Марк



Ксавьер так смотрит на меня… Как будто сейчас в спальню позовёт. Ну уж нет, это станет лишь дополнительным доказательством того, что что-то не чисто с этой фигнёй. Надо исследовать эту капсулу со всех сторон. А лучше отправить её в лабораторию домой.



— Ксавьер, ты в технике разбираешься, как я понял?



Похоже, удаётся выбить его из колеи.



— Как… любой нормальный человек… не покупавший техники почти пять лет.



Улыбаюсь.



— Мне как раз нужно, чтобы ты разбирался в технике, которую не купишь в Сети. Попробуй перенастроить на себя систему управления домом.



— Нужен ваш доступ, — твёрдо сообщает он.



Киваю.



— Я дам, войдёшь в систему под моим именем и поковыряешь её.





Ксавьер



Молчу. Он понимает, что я могу настроить внешнюю дверь и охранные контуры так, что спокойно сбегу?



Встаёт, идёт в комнату, в самом деле открывает мне доступ к пульту, машет рукой «на удачу» и поднимается по лестнице на второй этаж. А я сижу и смотрю на интерфейс, которого не видел скоро как пять лет… И думаю о том, что действительно могу. Могу покинуть этот дом. И что потом? Любой охранный барьер засечёт меня и активирует чип.



Вздыхаю. Нет, Бастиан не идиот… Наоборот, поумнее других.





Марк



Наконец-то обеспечив Ксавьера увлекательным и продуктивным занятием, уединяюсь в спальне и, достав весь набор анализаторов, которые привёз с собой, начинаю крутить капсулу так и сяк.



Довольно быстро понимаю, что оболочка экранирует широкий спектр сигналов — медицинский аппарат вряд ли мог бы засечь этот предмет, если бы я заранее не знал, где искать. А сканер среагировал на него именно потому, что заточен на поиск жучков — вот переломы, например, он определил далеко не все.



Однако чтобы найти нужный спектр и посмотреть содержимое на просвет, приходится попотеть. Для этого не хватает пары часов, которые я высвободил для себя. Сижу несколько вечеров, придумывая тем временем Ксавьеру одно идиотское поручение за другим — он уже настроил под себя дом, на второй день даю ему ограниченный доступ в сеть и отправляю изучать карту города, расписание движения рейсового транспорта, учить телефоны вызова экипажей, даже условия заказа скайфлаев и яхт. Отдаю себе отчёт в том, что, получив подобную информацию, он может попытаться бежать… но надеюсь, что не будет рисковать. Поняв на третий день, что занять его целиком всё равно не могу — да и глаза его запавшие не радуют ничуть, задаю ещё один вопрос, который меня интересует с первого дня:



— А что за технику ты использовал на арене?



Молчит. Не буду донимать, но…



— С тех пор как ты попал сюда, я не видел, чтобы ты тренировался. А я-то надеялся, что мне подарили бойцового раба.



Поджимает губы, во взгляде мелькает злость.



— Вы не приказывали.



— Приказываю. По два часа в день. Начинай прямо сейчас. Вдруг на меня кто-нибудь нападёт, а ты не готов?





Ксавьер отправляется в сад, а я — к себе, и изо всех сил стараюсь не отвлекаться на то, как он катает невидимый шар в руках во дворе. Явно не занимался очень давно. Если и поддерживал форму по приказу хозяев, то не так. Но всё равно приятно смотреть, как перекатываются мышцы у него на спине.



Капсула. Сосредоточься, Марк.



К четвергу я наконец нахожу к ней подход и остаток вечера сижу в кабинете и грызу ноготь, разложив приборы перед собой. Тут прямо «волшебное яйцо» — как сказали бы здесь. В одном полуторасантиметровом чипе полный полевой набор. Передатчик, приемник, устройство для записи звука… Камеры нет, через кожу-то не поснимаешь. А кроме того — гранула с ядом и микроскопическое взрывное устройство. Он мог покончить с собой в любой момент. Но не стал.



Мне не нравится мысль, что Закари послал его следить за мной. Но пока эта мысль и не подтверждается… Химический анализатор показывает, что капсуле больше пяти лет.



Мне удаётся запустить одну из записей. Там два голоса. Ксавьер стонет. Кто-то другой говорит:



— Мне нравится, когда ты ползаешь на коленях передо мной. Ты не встанешь с них никогда.



Не успеваю дослушать этот информативный фрагмент, когда раздаётся стук в дверь.



Ксавьер не заходит без разрешения. Никогда.



Торопливо прячу в футляр приборы и туда же убираю капсулу.



— Да.



— Вы не ужинали, — Ксавьер с подносом стоит в дверях. Не могу сдержать улыбки.



— А ты?



— Я внизу перекусил.



— Я бы предпочёл, чтобы со мной.



Ксавьер колеблется.



— Вторую чашку для чая принести? — спрашивает он и тут же поясняет: — Я правда поел.



— Неси, — киваю ему. Отбираю поднос и принимаюсь расставлять на кофейном столе.





Вечер проходит в тишине, я отдыхаю и пытаюсь переварить то, что узнал. Надо бы ещё раз проверить Ксавьера на жучки, во всех спектрах и строго своими приборами… Но, честно говоря, что-то подсказывает мне, что это всё. Больше следящих устройств нет. Да и это было установлено не ради меня.



С профессиональной точки зрения нужно просмотреть записи… За все пять лет. Но мне неловко. Я не хочу выяснять историю Ксавьера таким путём. Но и заговорить с ним о сути своей находки пока не могу, потому что не знаю, как преподнести этот разговор.



На горизонте к тому же маячит вечеринка у Глена — и о ней я тоже не хочу говорить, потому что предчувствую, какой нас ожидает дурдом. Напоминаю об этом Ксавьеру только утром.



— Подбери что-нибудь из одежды… можешь новое заказать, я расплачусь.



Мрачнеет и, похоже, не заказывает ничего.



За час до выезда вижу его в той же чёрной футболке, которую он приобрёл в первый день. Хотя джинсы, кажется, другие, но, по-моему, это случайность, а не дань уважения моим друзьям.



Держа в руках ошейник, медленно подхожу к нему.



Ксавьер стоит. Не торопится мне помогать. Чего-то ждёт.





Ксавьер



Сегодня у Бастиана на поясе жезл и кнут. Впервые за то время, что я провёл у него. Воспоминания оживают и с новой силой заполняют мозг. Рядом с ним мне почти удаётся забыть кто он и кто я. Он ни разу не приказал мне ничего сверх того, что я сделал бы для него и так. Но сейчас всё встаёт на свои места. А я не хочу. Пусть прикажет мне встать на колени. Пусть даст знак, что я раб. Иначе я начинаю об этом забывать.



Тянется, приподнимается на цыпочки… Прикладывает ошейник к моей шее и пытается застегнуть так.



Не выдерживаю. Перехватываю его руки и несколько мгновений прижимаю к себе, не в силах определить, чего хочу — помочь ему или оттолкнуть.



«Так нужно», — мерцает в его глазах.



Я знаю. Слишком хорошо знаю, что значит «нужно», но я не хочу быть рабом для тебя. Именно для тебя.



Бастиан приближается, и его лоб утыкается мне в подбородок. Чувствую его дыхание у себя на шее. Мягкие волосы касаются щеки. Так и стоим, пока контуры не оповещают о том, что приближается такси.



— Я сам, — тихо говорю наконец. Его руки исчезают. На лице Бастиана облегчение, а меня посещает чувство, будто только что я его потерял.





========== Глава 16 ==========





Ксавьер



Поездка в машине проходит почти спокойно. Бастиан сидит на пассажирском месте, я — на полу. Гладит меня по голове, порождая идиотское желание зажмуриться и прижаться щекой к его ноге.



Да что ж это со мной? Всё, готов остаться рабом? Не могу заставить себя ненавидеть его…



Все последние дни ожидаю, когда случится «взрыв». Причём как в переносном смысле, так и в буквальном. Ручки у господина шаловливые, и надеяться остаётся только на то, что капсулу ему не расковырять… Не знаю, ей он занят или чем-то ещё, но всю неделю сидит у себя, так что мы видимся только за едой.



Он, кстати, первый за время моего пребывания здесь, кто изъявил желание есть с рабом. По крайней мере, за одним столом. Но капризы господ, как говорится, неисповедимы. И всё равно то и дело ловлю себя на мысли, что мне нравится смотреть на него, нравится, когда он рядом со мной. Нравится, когда его пальцы вот так зарываются в мои волосы и слегка щекочут чувствительный затылок.



«Как собачке за ухом чешет», — напоминаю я себе, но стоит разозлиться, как новое прикосновение заставляет забыть эту мысль.



Впрочем, тишина и спокойствие заканчиваются, едва экипаж останавливается у ворот парка дома Глена.



Стараясь не показать эмоций, выбираюсь из него, встаю на колени и открываю Бастиану дверь.





Марк



У меня щёки горят, когда он делает так. Хоть не езди на машине вообще. Поначалу было легче, потому что я мог воспринимать его как раба. Но с каждым днём всё трудней.



Выбираюсь, ловлю поводок и тяну за собой. Надеюсь, догадается встать.



— Идём.



План вечера, в принципе, прост. У меня камера на воротнике. Ксавьеру к ошейнику прицепил ещё одну. Остаётся гулять, «развлекаться», по возможности расспрашивать обо всём. Всю информацию проанализирую утром. И довольно удобно, что теперь у меня есть вторые «глаза».



В парке играет негромкая музыка, шелестят струи фонтанов, тут и там раздаётся негромкий смех и стоны рабов.



Ребята машут мне рукой — вся компания расположилась на небольшой полянке с несколькими скамейками и столиком с закусками и вином. Глен тоже здесь.



Обмениваемся приветствиями, пристраиваюсь на свободное место. Ксавьер садится у ног. Когда мы вдвоём, это выглядит совсем… не так. На людях смотреть на него тяжело. Да и сам он стискивает зубы, но всё написано на лице.



— Как подарок? — спрашивает Закари, кивая на Ксавьера. Наверняка назло.



— Весело. Купил этот ваш шар… что ж ты мне про него раньше не рассказал? Теперь можно его сколько влезет пороть — всё равно заживёт.



Девчонки хихикают.



— Ты попробуй электричеством, — с видом знатока предлагает Парисс, — он его боится до жути… Ну, в смысле, как и все рабы.



«Он?» — отпечатывается в голове. В такие минуты мелькает чувство, что тут все знают про Ксавьера больше меня. Невольно перевожу взгляд на него и вижу, как Ксавьер побледнел, даже в темноте.



Пытаюсь погладить по волосам, но напрягается только сильней. Остаётся вздохнуть.



— Мы собирались пойти потанцевать, — говорит Лайза и будто в подтверждение своих слов ловит Парисса за руку и тянет, заставляя встать. — Ты с нами пойдёшь?



— Устал, хочу посидеть, — отвечаю ей.



Девчонки уводят Парисса и Кларка, рабов тоже забирают с собой. Остаются Закари и Глен.



Глен долго задумчиво разглядывает то Зака, то меня. А Зак подсаживается ближе и предлагает мне бокал. Делаю глоток и тут же незаметно выворачиваю руку. Капсула детокса, закреплённая на запястье, падает в ладонь, давлю её, и содержимое впитывается в кожу — пьянеть мне нельзя.



— Я хотел показать тебе дом, — говорит Глен. Зак бросает красноречивый взгляд на него. — Но, наверное, потом, — запнувшись, продолжает Глен, — мне нужно проверить кое-что. Минут через двадцать, хорошо?



Смотрит он однако на Закари, а не на меня, и в глазах скорее требование, чем просьба.



— Хорошо, — отвечает тот за меня, — Бастиан будет ждать. Я не позволю ему сбежать, — кладёт руку мне на плечо. Борюсь с желанием сбросить её. Зак хорош собой, и будь у меня задача подцепить кого-нибудь на одну ночь, я, наверное, повёлся бы на него. Но есть вещи, которые нестерпимо раздражают в нём, даже если отбросить тот факт, что ему плевать на всех, кроме себя. Манера решать за других — в их числе.



Глен уходит, а рука Закари остаётся лежать у меня на плече. В другой — бокал, из которого он потягивает вино.



— Знаешь, — задумчиво тянет он, — когда я увидел тебя в клубе в первый раз, сразу понял, что мы должны переспать.



У меня от такого комплимента едва вино поперек горла не встаёт. Поднимаю брови.



— Чего ж не переспал?



— Решил, что мне будет мало одного раза, — поясняет он. — И потом, ты сказал, что у тебя нет в городе друзей… Вот я и решил предложить тебе своих.



— Пожалел?



— Вроде того.



Сейчас вылью на голову вино. Спокойно, Марк.



Закари скользит взглядом по парку, пока не останавливает его на Ксавьере. Наверное потому, что у Ксавьера тоже такой красноречивый взгляд, как будто он хочет вылить Заку на голову что-нибудь. Признаюсь, мне это льстит. На сердце становится тепло от мысли, что эта ситуация не нравится ему так же, как и мне.



— А ты как пользуешься рабом? — спрашивает Зак.



— По-разному, — вижу, как щёки Ксавьера начинают краснеть.



— Сзади или спереди, я имею в виду?



Не могу смотреть на Ксавьера, отвожу глаза. Ну… Если бы пользовался… Хотел бы, чтобы он меня… Только Заку не надо этого знать. От прикосновений рук Ксавьера меня как током пробивает, ему не понять. Тело плавится, соглашаясь заранее на всё. Хоть вниз головой.



— Он был недолго у меня, — признаётся Зак. Слова его привлекают моё внимание куда лучше, чем всё, что он делал до того. — Мне понравилось сзади его брать.



Чувствую, что сейчас под скамейку сползу от стыда. И даже знать не хочу, куда смотрит Ксавьер сейчас.



— Я, собственно, просто хотел узнать, — Закари поворачивается ко мне и приближает к моему лицу своё лицо, — как ты любишь… Когда ты… или когда тебя?



Именно в этот момент у моих ног происходит движение столь быстрое и мощное, что поводок вырывается у меня из рук. Закари хватается за нос и валится на землю с обратной стороны скамейки — как раз вниз головой, только ноги торчат. Ксавьер отлетает в другую сторону, валится набок и стискивает руками голову, так что я хватаюсь за жезл — вдруг случайно нажал?



Прикосновение, похоже, активирует его, и Ксавьер выгибается дугой.



Зак за это время встаёт, со злостью смотрит на него и вытирает окровавленный нос.



— Плохо воспитываешь раба, — цедит он, — дай накажу сам.



— Я уже дал ему разряд, — отвечаю я, изо всех сил пытаясь изобразить спокойствие, хотя сердце яростно колотится в груди, а самому хочется броситься к Ксавьеру, обнять и помочь встать.



— Мало дал, — Зак всё же немного успокаивается, видя, что моя рука лежит на жезле. — Извиняйся давай, — подходит к Ксавьеру и порывается пнуть его. Едва успеваю заслонить собой, но ничего толкового в ответ на слова Закари придумать не могу. Приходится повернуться к Ксавьеру и приказать:



— Извинись. Я не отдавал приказ его бить.



Вижу, с каким трудом Ксавьер отрывает ладони от головы и заставляет себя подняться на колени.



— Простите, господин.



Руки стиснуты в кулаки, смотрит перед собой.



— Плохо извиняешься, раб. Целуй, — Закари суёт ногу ему под нос.



Уж и не знаю, всё-таки врезал бы я ему или продолжил отыгрывать роль богатенького дурачка, но, к счастью, из темноты появляется Глен.



— Время вышло! — радостно сообщает он. — Бастиан, моя очередь тебя развлекать!



Развлечения у вас, чтоб его!



Сам стискиваю зубы и силюсь выровнять дыхание.



— Дай поводок, — не глядя приказываю Ксавьеру. К счастью, тот без всяких фокусов вкладывает его мне в ладонь. — Вставай, идём в дом.





========== Глава 17 ==========





Ксавьер



Понимаю, что этот вечер станет одним из моих «любимых» воспоминаний, уже когда приходится опуститься у ног Бастиана в грязь. Господа, конечно, на скамейках сидят. А рабам никто не будет же коврики подстилать.



Бастиан сидит, теребит поводок. Разговор опять заходит обо мне. Кто и как хотел бы меня наказать. Я смотрю на Бастиана и стараюсь понять: серьёзно он говорит или нет?



Шар стоит уже неделю. Если бы хотел меня выпороть и засунуть туда — кстати, в его духе эксперимент, ну, чтобы проверить, всё ли там работает или нет — давно бы это сделал.



Бастиан ни разу не попытался ударить меня. Даже ладонью по щеке — что было бы ещё унизительнее принять от него, чем настоящую боль.



Влезает Парисс со своими воспоминаниями. Я тоже невольно вспоминаю. Нет, не само электричество пугает меня, а то, что Парисс усиливает заряд, пока я не закричу. Пока не начну по-настоящему орать.



Я, конечно же, кричать не хочу. Но в какой-то момент осознаю, что или так, или он заставит меня сдохнуть здесь. Связанного. У его ног. С электродами, примотанными к самым чувствительным местам.



Ненавижу его. Ещё и его. Всех их ненавижу, до одного. Сжимаю кулаки.



Наконец большая часть компании уходит танцевать — но радость моя заканчивается довольно быстро. Остаются Зак и Глен, но Глен тоже сбегает. А Закари подсаживается к Бастиану вплотную.



Уверен, он специально начинает этот разговор. Хочет унизить меня в глазах Бастиана. А у меня нет ни малейшей возможности возразить — меня и не спросит никто. Тем более это правда. Я ложился под это дерьмо. Рука сама сжимается в кулак, когда Зак об этом говорит, и я уже на грани — но чип сдерживает меня. Свободных бить нельзя. На этот счёт вполне конкретный контроль.



Однако следующая фраза уже срывает все тормоза. Закари летит кувырком — а я в другую сторону от него. Голову пронзает адская боль, но куда болезненней следующая волна — когда пальцы господина касаются жезла, и меня выгибает дугой. Болезненней уже потому, что это именно он наказывает меня. Потому что он хочет сидеть рядом с Закари, пока тот обнимает его, а моё место — только у его ног.



Никогда это не волновало меня так, как волнует сейчас. У меня нет ни малейшей возможности противостоять Закари просто потому, что он свободный, а я — раб. Я всегда буду рядом, на поводке. Как пёс. А он будет гладить по плечам и соблазнять.



Следовало ожидать, что господин заставит меня извиняться перед его дружком. Следовало… Но я не ожидал. Стою на коленях, и Бастиан смотрит на меня, ждёт, когда я поцелую этой твари ботинок. Нет. Лучше разряд.



И я даже не радуюсь тому, что появление Глена переворачивает расклад. Протягиваю Бастиану поводок, поднимаюсь на ноги. Меня всё ещё пошатывает, но на это сейчас никто не обращает внимания — даже я сам.





Марк



Внимательно оглядываюсь по сторонам, заходя в дом.



— Раба лучше снаружи оставь, — говорит Глен, чуть оборачиваясь ко мне, — хочу поговорить с тобой наедине.



Рука стискивает поводок так, что тот врезается в ладонь.



— Зачем? — спрашиваю его.



— Не зачем, а о чём. О твоей сестре.



По спине пробегает холодок. Выловил первую часть легенды. А как насчёт второй? Стараюсь выглядеть как можно более естественно и оборачиваюсь на Ксавьера. Не хочется мне оставлять его одного… Но и внимание к своему нездоровому отношению к рабу лишний раз не стоит привлекать.



— Иди в парке погуляй. Подойдёшь сюда же через двадцать минут.



— У него часов нет. Жезлом позовёшь.



Поднимаю брови. Опять все знают что-то, кроме меня.



— Он же работает издалека. Пустишь разряд, и раб прибежит.



Только бы не закатить глаза.



— Через двадцать минут, — повторяю я, — не оспаривай мои приказы для него, Глен. А то он решит, что мне можно не подчиняться, — и, уже повернувшись к Ксавьеру, добавляю, — а если не появишься — жезлом позову.



Глен с любопытством смотрит на меня. Ксавьер выходит — с трудом заставляю себя выпустить поводок. Глен очерчивает рукой холл и предлагает присесть на один из диванов. В углу слабо мерцает камин, на котором стоят бокалы и коньяк. Пока я усаживаюсь, Глен подходит к ним и наполняет два.



Принимаю из его рук бокал, салютую, прикладываю к губам. Капсулы детокса хватает на несколько часов, так что можно спокойно пить, будь там хоть мышьяк.



— О моей сестре, — повторяю я, — у меня есть сестра?



Глен с улыбкой достаёт из кармана рубашки небольшое фото, на котором действительно Эллис и… я. Почти я. Оба улыбаются, у Бастиана рука вытянута вперёд. На заднем плане — океан.



— Зачем она приехала сюда? — спрашивает Глен, пока я разглядываю фото. — У вас же вон, своё побережье есть.



Веду плечом.



— Людей часто манят места, где всё не так, — едва ли не первые искренние слова с тех пор, как я оказался здесь.



— Как бабочки летят на огонёк.



— Да.



— А ты приехал из-за неё?



Не нахожусь, что ответить. Перевариваю услышанное и пытаюсь проанализировать, сколько он мог узнать. Но уж если тут пропала моя сестра, очевидно, что я приехал из-за неё. Потому говорю:



— Да.



— Мне жаль, — почти мягко произносит Глен и забирает фотографию из моих рук, — но ты её не найдёшь.



Поднимаю на него взгляд.



— Она мертва?



— Зависит от того, что ты понимаешь под словом «смерть». Уезжай. Тебе не разобраться в том, что происходит здесь.



— А если нет? Тоже пропаду?



Глен серьёзно кивает.



— Может быть.



Молчу. Конечно, уехать я не могу, как минимум пока не выясню, врёт он или нет. А вот легенда раскрыта… и что теперь? Стиль поведения надо срочно менять?



— Не бойся, я никому не скажу, — внезапно заявляет Глен, — я просто хотел тебя предупредить.



Делаю глубокий вдох.



— Узнал ты — могут узнать и они.



— Вряд ли. У большинства местных нет доступа во внешнюю сеть. Ни у кого из ребят точно нет.



Вот оно как… А у меня почему-то есть…



— Тогда спасибо, — благодарю на всякий случай. Отставляю бокал и встаю, — что предупредил.



Глен кивает и никоим образом не препятствует мне, когда я направляюсь к двери. Выхожу в парк и какое-то время размышляю, как это всё понимать. Если он замешан в похищении Эллис — мог бы меня уже сдать. Если нет — зачем ему мне мешать? Покрывает кого-нибудь из ребят? Или… просто старается втереться в доверие? Если последнее — то зачем?



В конце концов прихожу к единственному выводу, что потрясений мне на сегодня хватит — надо ехать домой от греха подальше, и там уже решать, как на это всё реагировать.



Достаю планшет, вызываю экипаж. Проверяю время — забыл засечь, но двадцать минут, наверное, ещё не прошли.



Краем ладони задеваю жезл — уже касаться его боюсь, чувствительная дрянь. Ещё не хватало поступать, как Глен предложил.



Вместо этого вывожу сигнал с камеры на планшет: тоже не очень хорошо, но как-то же надо его искать… Надо было прикрепить ещё наушник и микрофон…



Впрочем, мысли обрываются на полуслове, когда вижу, как подпрыгивает изображение с камеры, взлетает чья-то рука. Кажется, Ксавьера кто-то бьёт, но большая часть в кадр не попадает. Он тоже наносит удар, отшатывается и падает. Да что за дерьмо, где он хотя бы есть?



Наконец камера ловит фонтан с мраморным дельфином, оглядываюсь по сторонам и несусь туда, не переставая повторять ругательства про себя.



— Закари! — ору ещё издалека.



Их там двое. Зак и Парисс. Ксавьер уже лежит. Почему лежит? Я же видел, как он на арене дрался… Что за ерунда в этой Аурелии на каждом шагу?



Для Закари я явно не авторитет, потому что он отвешивает Ксавьеру ещё один пинок под ребро.



— Парисс, я на тебя в полицию заявлю за порчу чужого раба!



Парисс замирает с занесённой для удара ногой. Трус. Но это в данном случае хорошо.



— Зак, а ты будешь трахаться сам с собой, предупреждаю один раз!



Тоже помогло. Слов не хватает сказать, как бы я их назвал. Смотрю на Ксавьера, который, баюкая правую руку, пытается встать. «Нельзя проявлять жалость к рабу, — напоминаю себе. — Нужно как-нибудь показать, что я такой же самодур, как они».



— А ну встал! Я устал уже от этого проклятого парка! На руки меня возьми, до машины понесёшь!



Если у Ксавьера и хватает сил на удивление, то я уже не могу различить его на покрытом ссадинами и кровоподтёками лице.



Дерьмо. Какое же дерьмо. Скорее бы домой…



Ксавьер послушно поднимает меня на руки. Одной рукой почти не держит меня, цепляюсь ему в шею изо всех сил.



Шепчу, наклоняясь к уху:



— Потерпи. Давай к воротам самой глухой тропой.



Кажется, целую вечность добираемся до такси. Ксавьер опускает меня на землю и порывается открыть дверь — только шикаю на него и подталкиваю внутрь.



Опускается на колени на полу и смотрит перед собой. Набираю воздуха в грудь. Столько вопросов нужно задать… Но в машине… не хочу. Только ловлю его руку — здоровую — и стискиваю в своей. Она так напрягается под моими касаниями, что тут же выпускаю её.



Экипаж останавливается перед домом, Ксавьер снова выходит первым. Дверь, впрочем, не держит.



— Вас понести? — спрашивает меня устало и зло.



— Иди в дом, — так же устало отвечаю ему. Сую карточку в паз на двери, жду, когда оплата пройдёт, и иду за ним. — Сразу в подсобку, — говорю ему. — Раздевайся и начинай. Рубашку сниму и подойду.





Ксавьер



Что начинать? Пороть самого себя? Нет уж, простите, господин, я вас подожду.



Стягиваю перепачканные футболку и джинсы — футболка ещё и порвана, проще выкинуть. Впрочем, может, ему понравится так меня водить…



Бастиан появляется на пороге и секунду разглядывает меня.



— Ты ещё не начал? — он нетерпелив. — Сколько можно раздеваться? Я уже на второй этаж сходил.



Стискиваю зубы, опускаюсь на колени и цежу с такой вежливостью, какую только могу изобразить:



— Простите, господин.



Бастиан стоит и не отрывает глаз от меня. Рука тянется к жезлу, который по-прежнему на поясе висит. Кнута уже нет.





Марк



Я не знаю, что сказать. Его лечить надо сейчас, а не говорить. Я так и думал, что он уже запустит программу, и пока будет лежать в камере — поговорим.



Но у нас всё опять как-то не так. И мне приходится произнести:



— Ясно. Давай сначала кое-что проясним.



Ксавьер даже не делает попытки взглянуть меня.



Ловлю его запястье и осторожно ощупываю. Вывих. Его даже лучше руками вправлять, потому, ничего не говоря, резко тяну на себя.



Ксавьер стискивает зубы и шипит от боли, но продолжает молчать.



Не отпуская руки, присаживаюсь на корточки перед ним.



— Что это было, Ксавьер?



— Простите, господин.



Не могу. Наклоняюсь и прижимаюсь к его лбу своим. Закрываю глаза.



— Ксавьер, перестань, — облизываю губы, — прости меня ты.



Замолкаем опять оба. Тишина висит так долго, что открываю глаза и смотрю на него. Ксавьер тоже озадаченно вглядывается в меня.



— Я не хочу, чтобы они так говорили о тебе, — поясняю наконец, — но я не могу… спорить с ними. Мне пока что нужно с ними дружить. Я стараюсь… — запинаюсь, не в силах сообразить, как закончить, и пробую объяснить иначе: — Я не слишком умею красиво толкать речи. Отвечаю им как могу.



Ксавьер безмолвен. Мне так хочется сейчас, чтобы он стиснул мою ладонь… Но, конечно же, нет смысла этого ждать. Ему бы сейчас справиться самому, что говорить о том, чтобы поддерживать меня.



— Я не могу смотреть, — неожиданно произносит он, — как Закари касается тебя.



Вздрагиваю и чуть отстраняюсь, чтобы заглянуть в глаза.



— Ксавьер?



Молчит. Как будто уже пожалел о своих словах.



Мнусь и задаю идиотский вопрос, который не относится ко мне, но всё же мучает:



— Это правда… То, что Зак сказал?



— Да, — отвечает резко, во взгляде злость, — да, он брал меня.



Убираю руку от его ладони, потому что пальцы сжимает судорогой. Не хочу, чтобы Зак… не хочу это представлять. Не хочу об этом знать.



— И ты хочешь вернуться к нему?



Страх, настоящий глубокий страх проносится у Ксавьера в глазах. Такой страх я не видел в его зрачках с того первого дня, когда он оказался у меня.



— Не надо. Я больше не нарушу ваш приказ.



— Я не… — роняю на ладони лицо и долго с силой тру глаза, — я просто спросил, — объясняю наконец, — я бы не хотел тебя отдавать. Если только ты не хочешь этого сам.



Губы Ксавьера вздрагивают.



— Я на свободу хочу, — шепчет он, и мне кажется, что это тоже первые искренние слова, которые он произнёс при мне.



— Я сделаю, что смогу.



Наверное, он по-прежнему не верит мне, но на всякий случай я всё же добавляю:



— По крайней мере, я точно не оставлю тебя здесь. Иди в модуль, Ксавьер. У тебя всё лицо в крови.



Он начинает выполнять приказ, и тут я вспоминаю главный вопрос, с которого начался разговор:



— Так что это было? Почему ты отлетел от него?



Уже ступив одной ногой в шар, Ксавьер поворачивается ко мне.



— Раб не может ударить свободного. Чип, — он дотрагивается до виска здоровой рукой, — посылает разряд сам. Это чтобы раб не мог бунтовать.



Непроизвольно опускаю голову. Жду, когда он устроится в модуле, закрываю крышку, запускаю его и приваливаюсь к стене спиной.





========== Глава 18 ==========





Марк



Рабство на Аурелии — это не то рабство, которое было у нас на Земле много веков назад. Оно не обусловлено низкой производительностью труда и потребностью в рабочей силе. На чём строится их экономика, вообще пока непонятно до конца, но точно не на рабах.



Рабы нужны, как я вижу пока, скорее для того, чтобы развлекать. А «развлечения» мои друзья прямо-таки возводят в культ. Они собирают все их разновидности, какие только можно найти в других мирах. Тут есть и римские Колизеи, и петушиные бои, и кальяны, и алкоголь тысячи сортов. Главная статья импорта для Аурелии — алкоголь. А вот на экспорт не идёт ничего. Разве что ресурсы, которые есть и на любом другом из миров. Технику вывозить строжайше запрещено.



Некоторое время назад Аурелия пробовала продавать рабов. Аурелианского раба может позволить себе только очень богатый человек, а как это оформляется официально — мне лучше не знать. Но это урождённые рабы, идеально воспитанные, готовые по приказу господина на всё. Штучный товар.



Очевидно, самим аурелианцам такие скучны. Проверяя Ксавьера в медицинском модуле, я всё не оставлял попыток отыскать чип, о котором он говорил, но, во-первых, ничего не нашёл. Во-вторых, задумался о том, что если разработана целая технология для сдерживания таких, как он, значит, он далеко не единственный, ставший рабом обитатель Сети. Могу ошибаться, конечно, но маловероятно, что местные, выращенные в питомниках, будут бунтовать. Они же не умеют ничего, кроме как господ ублажать.



Мысли о том, что мой объект, Элисс, мог оказаться в подобном положении, давно уже посещают меня, но, честно говоря, именно сейчас волнуют меньше всего. Хотя очень даже должны — если ее постигла такая судьба, значит, и я никак не застрахован. Вопрос, как они сумели это провернуть…



— Ксавьер… — зову я. Ксавьер поворачивает лицо ко мне. — Я чипа не нашёл.



Кивает.



— Так и должно быть. Если бы «шары» их видели, кто-то мог бы попытаться достать.



Молчит некоторое время, будто колеблется, говорить или нет, а затем продолжает:



— Я уже пробовал искать.



Так…



Запускаю комплексную оздоровительную программу, а сам присаживаюсь на стремянку, стоящую в углу.



— Мне не нравится, что ты не можешь свободных бить.





Ксавьер



А мне-то как не нравится…



Закрываю глаза. Тело то тут, то там задевает боль, и сразу же следует обезболивающий укол. Но, несмотря на эти импульсы, мне необычайно спокойно и легко. Как будто твои руки поддерживают меня, а не металлическое ложе и эластичные бинты. Это странно — глупо верить, что ты не причинишь мне вреда, но я так хочу. И ещё я хочу спать… Наверное, лекарства с непривычки дают такой эффект.



Модуль работает долго. Бастиан успевает уйти куда-то и вернуться с высоким стаканом, в котором плещется цветное питьё. Всё происходящее настолько необычно и непохоже на всё, что происходило со мной последние пять лет…



Бастиан смотрит внимательно и напряженно, как будто боится, что машина сделает не тот укол. Но это исключено. Если только он сам не прикажет ей.





Марк



Как бы всё-таки достать эту дрянь?



Ну ладно, пока жезл у меня… Хотя и я могу случайно нажать. А если к кому-то ещё попадёт?



Как раз вспоминается закон относительно того, что по требованию нужно дать полицейским его проверять. Когда я эту инструкцию читал, всё выглядело как-то… не так безумно, как сейчас.



К тому же это самонаказание — очень, очень большой барьер, если придётся экстренно бежать. Жаль, если Ксавьер не сможет мне помочь.



Тру висок, но придумать не смогу ничего. Очевидно, всё-таки придётся поэкспериментировать с длиной волн. Но не сейчас — от анальгетиков Ксавьер явно уже проваливается в сон. Зато модуль выправил ему перелом. Все сегодняшние повреждения тоже залечил.



Как же это несправедливо, что этот слабак Парисс может ударить его, а Ксавьер в ответку — нет.



Ладно, будем решать вопрос. Модуль пищит, и я провожу по панели, приказывая крышке отойти.





Ксавьер



Не знаю, может быть уже сплю, но мне кажется, что Бастиан достаёт меня из шара и куда-то несёт. Укладывает на постель и некоторое время сидит надо мной. Приехали… Меня будет носить на руках мой же господин.





Марк



Тяжёлый, однако же. Встать не сразу могу. Потом ухожу, делаю на двоих чай, хотя Ксавьер вряд ли сейчас сможет пить, но всё-таки приношу чашку вместе с бутербродами к нему в бельевую и ставлю на свободную поверхность около кровати.



— Если поешь — отходняк лучше пойдёт, — говорю ему.



Сам присаживаюсь с планшетом на полу, облокотившись спиной на ту же тумбу, на которой стоит чай. Втыкаю в ухо наушник и беру в руки чай. Монитор, правда, стараюсь держать так, чтобы Ксавьер не разглядел. Конечно, с точки зрения здравого смысла надо было в гостиной сесть, но я не хочу его оставлять.



В холле, куда меня приглашал Глен, успел прилепить под столешницей камеру. Видно плохо, но по ногам могу узнать Изу, а чёрные остроносые ботинки, наверное, принадлежат Заку, да и голос его.



— Ничего у тебя не выйдет, Зак, — действительно, это Иза насмешливо вступает в разговор, — Глен уже на двух дорожках на двадцать шагов впереди тебя.



— Глен играет не по правилам.



— Глупости, — слышу смешок, — это же Игра. Просто тебя раздражает, когда выигрывает кто-то другой.



— Могла бы мне помочь.



— Зачем? У меня свои дела…



— Неужели тоже решила принять участие в игре?



— А почему нет? Я и не выходила из неё.



— Смешно, — на самом деле в голосе Зака злость, — ты же видишь, профиль не твой.



— А у меня широкий профиль, — ноги Изы приближаются к ботинкам Зака, и на несколько мгновений наступает тишина. Потом туфелька Изы начинает ползти по брюкам Зака вверх.



Ладно, это уже неинтересно. Закрываю окошко и снимаю наушник, напоследок поставив сигнал на запись.



Почему у меня такое чувство, что играют на меня? Паранойя или что-то ещё?



Зак пытается меня соблазнить… А Глен? Чего добивается он? Хрен его поймёшь…



Если бы Ксавьер рассказал мне, как тут туристы переходят в разряд рабов…



Отворачиваюсь от монитора и разглядываю его. Ксавьер спит. Дышит ровно и на лице покой. Редко удаётся увидеть его таким.



Хочется верить, что с Заком его действительно не связывает ничего, кроме того факта, что Зак любит издеваться над людьми.



Есть Ксавьер так и не стал, так что можно рассчитывать, что наркотики будут действовать до утра. И я позволяю себе маленькую подлость: поднявшись на ноги, склоняюсь над ним и касаюсь губами уголка его губ. По венам электричество бежит. Оторваться труднее, чем я мог бы ожидать секунду назад. Хочу ещё. Втянуть его в настоящий поцелуй… Пока он спит под обезболивающими, ага. Придурок ты, Марк. Скорее всего, его воротит сейчас не только от женщин, но и от мужчин. Вот и не может на твои обнимашки с Закари смотреть…





После каждой такой вечеринки по три дня прихожу в себя — и это ещё при том, что я не пью. Как люди так изо дня в день живут?



Впрочем, на данный момент это удобно и мне, и им, потому как я остаюсь дома и несколько дней по вечерам вместо кино смотрю прямые трансляции из холла Глена. Ксавьер по утрам занимается во дворе. Меня подмывает встать в пару с ним, и я тут же вспоминаю, что он не сможет меня ударить. Представляю, насколько эти тренировки выглядят бессмысленно для него. Ладно… будем считать, что «господин приказал за собой следить». От этих упражнений тело у него не только наливается силой, но и становится гибким, как у тигра, так что сдерживаться при виде него всё трудней.



Ничего особенно интересного я со своей камеры больше не записываю, разве что момент, когда приезжает отец Глена. Встреча феерична даже с учётом того, что угол обзора не позволяет рассмотреть ничего, кроме ног. Глен, конечно, и так самый воспитанный из всей этой компании, но перед отцом он ведёт себя как самурай перед сёгуном. Ни слова поперёк. Задумываюсь, кстати, о том, что старшего поколения на наших вечеринках не видел ни разу. Оно и понятно — зачем им молодёжь, а молодёжи — они? Но всё же интересно было бы взглянуть и на них…



И как по заказу, на третий день раздаётся звонок от Изы. Приглашает посмотреть загородный дом и обещает торжественный приём.





========== Глава 19 ==========





Марк



— М… Ксавьер, а ты чего-нибудь менее… агрессивного подобрать не мог?



Подозрительно оглядываю очередную пару «чёрное с чёрным». Впрочем, нет, джинсы на этот раз синие. Зато продраны на одном колене.



До Аурелии мне излишне вольным казался даже хипстерский стиль. Серый костюм в моём случае не чаянье души: и единственный возможный вариант прийти на работу, и не получить нагоняй. Я от этого особо никогда и не страдал. Здесь вот пришлось к шёлковым рубашкам привыкать. Местные одеваются куда более вольно, чем я привык. Но манеру ходить на приёмы в драных джинсах мне не понять.



— Если господину не нравится, я могу снять, — предлагает Ксавьер.



Скептически смотрю на часы — до отъезда пятнадцать минут.



— И поехать голым, как подобает рабу. Ничего другого у меня нет.



По-моему, кто-то начинает наглеть.



— Не люблю, когда ты разговариваешь со мной так, — шагаю к нему. Ошейник держу в руках — пора уже надевать.



— Да? — насмешливые искорки мелькают у Ксавьера в глазах.



Правда не люблю. А вот когда смотришь так… С ума схожу.



— Сам будешь надевать или хочешь, чтобы я?



— Как по…



— Ксавьер.



Улыбается. Точно решил поиздеваться надо мной.



— Как пожелаете, господин, — упрямо повторяет он.



Как можно одной-единственной вежливой фразой так довести?!





Ксавьер



Поразмыслив, встаю на колени. Хочу, чтобы он коснулся меня, пусть одевает сам.



Бастиан смотрит на меня так… В подобные минуты он вызывает почти невыносимое желание схватить в охапку и зацеловать. Когда Бастиан бесится, он ужасно милый, и я ловлю себя на том, что временами мне нравится его раздражать.



Однако, ни о каких поцелуях речь по-прежнему не идёт. За три прошедшие недели Бастиан ни разу не приказал даже руку себе поцеловать.



Бастиан приближается настолько, что почти прижимается ко мне грудью. Почти обнимает меня. И смотрит сверху вниз, смотрит в глаза — так, что нестерпимо ни отвести взгляд, ни продолжать смотреть в эти обжигающие карие глаза.



Он наловчился довольно быстро застёгивать пряжку, но я этому не особо рад. Раньше перед каждым выходом мы могли несколько минут провести вот так, вплотную друг к другу. Теперь вся процедура занимает едва ли тридцать секунд.



Бастиан уже готов отодвинуться, когда я не сдерживаюсь. Перехватываю его руку и самовольно целую. Оба замираем на несколько мгновений, и, кажется, щёки Бастиана начинают розоветь.





Марк



И как я должен это понимать?!



Мне и так тяжело находиться рядом с ним, касаться его… И помнить о том, что нельзя ничего предпринимать. Что любое моё пожелание он воспримет как приказ.



Теперь он будет не только на коленях передо мной стоять, но и руки целовать? От одного этого мимолётного касания губ по всему телу разгорается такой пожар, что впору плюнуть на поездку и бежать в душ.



— Вставай, — тихо говорю ему и собственный голос едва слышу за шумом прибоя, звучащем в ушах, — и давай… Ты не будешь сегодня устраивать драк. Если я не прикажу.



Серьёзно кивает.



— Хорошо.



Встаёт.





Глен с нами не едет. Закари тоже нет. Однако в экипаж Изы и без того набивается столько людей, что мне удаётся отболтаться от совместной поездки и заказать свой.



Ксавьер усаживается у моих ног, прислонившись к бедру плечом. Смотрит в окно. Наверное, это первая наша поездка, в которой он так спокоен, как сейчас. Но мне всё равно невыносимо хочется протянуть руку и коснуться его. Погладить по волосам…



Заставляю себя сделать глубокий вдох.



У меня на этот вечер план. Не просто расставить жучки, но и влезть в домашнюю сеть. Если у Изы в доме установлены камеры — а это довольно-таки ожидаемо в особняках подобных семей — то могли сохраниться и записи, в том числе те, где есть Эллис. Я это вполне смогу сделать сам — по крайней мере, взломать сеть мне будет проще, чем весь вечер улыбаться этим… «друзьям». Но всё-таки размышляю… Поделиться с Ксавьером своими планами или нет? И если да, то как их обосновать?



Его собственную запись я до сих пор не проверил. Хотя иногда ловлю на себе такой его взгляд, что кажется, будто он хочет задать очень важный вопрос. Может, о ней? Но Ксавьер молчит, и я тоже молчу. А капсула лежит в запертом ящике стола. Кабинет стараюсь запирать. В доме это сейчас единственное место, куда ему по-прежнему нельзя. Из спальни всё оборудование переехало туда.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги