Триумвират: Баланс

Глава 13

Меня как обухом по голове пригрели, знатно так приложили. Все звуки пропали в окружении и фокус весь сосредоточился на ректоре, точней на его обнаженном теле. Я понимала, что сложен он хорошо, еще после той утренней встречи на поле, но такого тела я все-таки не ожидала. Наверное, будь я художницей, то захотела бы его нарисовать. Не было перекаченных мускулов или недоразвитой мускулатуры. Все было в меру, очень гармонично и эстетично. Взгляд скользит по всему телу, примечая шрамы разных размеров, в основном мелкие, но есть один большой, что пересекает грудь и ребра с правой стороны. Думаю, это было адски больно, мне даже стало жаль ректора. Но сожаление продлилось буквально пару секунд, так как взгляд опускался все ниже и дошел до конечной точки, на которой я, собственно зависла. Естественно венцом осмотра стали далеко не ректорские ноги. Природа явно любит свое творение в лице ректора, потому что во всем не обделила. Даже в невозбужденном состоянии он выглядел внушительно.

В детстве я часто бегала с мальчишками, которые очень не любили носить штаны, особенно в жару, порой даже разделяя их нелюбовь. Но то было давно, а вот взрослого полностью обнаженного мужчину я видела впервые. Увиденное не оставило меня равнодушной, все тело горело от смущения и было очень жарко, но природное любопытство не позволяло отвести взгляд.

— Может мне покрутиться, чтобы вы все рассмотрели? — злой и хриплый голос ректора слышался где-то отдаленно.

— Было бы неплохо. — я не сразу поняла, что и кому ляпнула, а когда до затуманенного мозга дошло, закрыла свой рот руками, в страхе заглянула ему в глаза.

Они потемнели, стали почти черными, появилось ощущение, что сейчас сверкнёт молния и бомбанет гром. Я даже почувствовала запах озона, как и надвигающуюся грозу с обещанием скорейшей расправы над глупой студенткой.

— Что вы….

— Демьянчик, ты уже вернулся? — шум, раздавшийся в гостиной, заставил замереть нас обоих, ректор даже договорить не смог.

За дверь раздались шаги, которые точно двигались в нашем направлении. Сердце в очередной раз ушло в пятки. Это какой-то дерьмовый нереальный кошмар. Я даже забыла про обнаженного ректора, погрузившись в свои мысли, а вот он про меня нет. Он быстро подошел ко мне и схватил за подбородок, заставляя на него посмотреть.

— Замри. — пробормотал он, глядя прямо в глаза. Я почувствовала, как тело замерло и перестало мне подчиняться, двигать я могла теперь только глазами. Страх сковал пуще прежнего, а взгляд заметался по разным сторонам. — На меня смотри, Велора.

— Скрываю от чужого взора то, что взору моему представлено. — четко проговорил ректор, стоило поймать мой взгляд.

Я уже ничего не понимала и сделать ничего не могла. Ректор же отошел к шкафу, откуда достал полотенце и повязал его на бедрах. Как раз вовремя, потому что в ту же секунду дверь стала медленно открываться и нам предстала картина, которая будет наверняка сниться мне в кошмарах. Так как к двери я стояла боком, то видела и её и ректора. Судя по ошалевшему лицу мужчины, он был в не меньшем шоке чем я.

В медленно открывающемся проеме появилась сначала нога, облаченная в черный чулок и туфлю на шпильке, затем появилась полуобнаженная филейная часть зама ректора и только в конце появилась она вся. На губах слащавая улыбка, походка соблазнительницы правда подкачала, больше не на соблазнение похоже, а на то, что она перебрала с алкоголем. Судя по амбре, что сопровождало её шлейфом алкоголя, перебрала она все-таки реально. Аделаида прошла мимо меня, будто я пустое место и тогда я смогла понять, что ректор спрятал меня магией. Осознание ситуации помогло успокоиться и за разворачивающейся драмой я уже наблюдала с интересом.

Жаль попкорна нет…

Тем временем шатающаяся мадам еле подошла к ректору и, пошатнувшись, стала падать. Я бы на месте ректора дала ей упасть, но он подхватил, за что и поплатился. Цепкая женская ручонка ухватилась за край полотенца и ректор снова предстал моим глазам в чем мать родила. Картина, представшая нашим глазам, явно порадовала соблазнительницу, она застыла, открыв рот. Ректор же выругался на французском такими заковыристыми словами, что я не смогла разобрать, все они были мне не знакомы. Но явно неблагородное значение у них было, судя по интонациям. Продолжая материться, он подхватил полотенце и повязал на место, после чего скрылся за поворотом. Аделаида поплелась следом, едва переставляя ноги.

Эй, куда, мне же не видно….

Доносящиеся из-за угла звуки возни, матов и стонов подогревали мое любопытство. Хотелось пойти и посмотреть, что же там происходит, но, увы, тело все еще мне не подчинялось.

Ну блин, почему нельзя было сделать меня невидимой просто так, без обездвиживания, а? Интересно же.

Через 5 минут какофония звуков затихла и из-за угла показался ректор. Теперь уже он был в штанах и нес на руках бездыханное тело своего зама. Можно было подумать, что он её прибил, но, когда проносил её мимо меня она подняла с его плеча голову и громко рыгнула в его лицо. После этого она довольно улыбнулась и снова отрубилась, тишину комнаты заполнили звуки её храпа. Мне хотелось смеяться от комичности этой ситуации, но я не могла издать ни звука.

Дурацкое заклинание…

Увидев гримасу отвращения на лице ректора, я в который раз пожалела, что не художница. Эту эпичную картину нужно увековечить, а художник из меня аховый. Жизнь в такие моменты по истине жестока. Тем временем ректор уже очнулся и пошёл к выходу. Буквально через пару минут, как он ушел я почувствовала, что тело снова мне подвластно.

Дурой я не была и решила по-тихому сбежать, и мне это почти удалось, если бы не маленький нюанс. Малюсенький просто. Дверь была закрыта на замок, но замка не было. Я её пинала, толкала, даже ударила пнула со всей силы от досады, за что бедная моя ноженька явно не сказала мне спасибо, конечность прострелила адская боль.

Нужно научиться себя сдерживать… Так можно и калекой остаться…

Я эту дверь даже ощупала всю, но пальцы скользили по сплошь гладкой поверхности. Ректор тоже дураком не был и замуровал меня. Была гениальная мысль вылезти в окно, но окна тоже оказались закрыты без замков и открыть их не получалось. Портить имущество, разбив стекло, я не собиралась, поэтому пришлось сесть на гостевом диванчике и ждать. Теперь, в освещенном помещении я могла все вокруг рассмотреть. Если ректор сам обустраивал свое жилище, то у него отменный вкус. Резная мебель расставлена четко и гармонично, любому перфекционисту увиденное пришлось бы по вкусу. Внимание привлек книжный стеллаж и сидеть я уже не смогла. Душа книжного маньяка требовала изучения. Люблю читать, узнавать что-то новое, библиотеку в интернате зачитала до дыр. Взгляд скакал с соблазнительных книжных корешков, не зная на чем остановиться. Знакомое название привлекло внимание. Потертая и старая книга, очень ярко выделялась на фоне других книг. Дрожащей рукой я прикоснулась к желанной обложке и потянула на себя. "Гордость и предубеждение", оригинальная версия книги. От осознания этого руки затряслись еще больше, поэтому книгу я вернула на место, чтобы не дай бог не уронить. внимательнее присмотревшись я поняла, что это не единственная старая и оригинальная книга. Говорят, что автор была неодаренной магически, но была гением в плане писательства.

Удивительное сокровище… Как же ректору повезло…

Прошло не меньше получаса, когда хлопок двери в полной тишине заставил подпрыгнуть на месте и повернуться к появившемуся в комнате мужчине.

— Чёрт, я про тебя уже и забыл. — ректор устало провел рукой по лицу.

— Так я может это, того самого, пойду? — ну а почему не попробовать, вдруг повезет. Но судя по злобному взгляду не в этот раз.

Эх, ну я попыталась.

— Итак, что ты забыла в моей комнате? — он зевнул и сел на диван, на котором ранее сидела я.

— Вы поверите, если я скажу, что я шла-шла и заблудилась? — не считаю себя дурой, но как выкручиваться из этой ситуации не понимаю.

— Зачем ты шла ночью в общежитие преподавателей? — он сосредоточенно смотрит на меня, а я в растерянности, что говорить.

— Так к Аделаиде шла, вы же советовали к ней обратиться, а все времени не было и вот я сидела в своей комнате сегодня и поняла- пора. — даже покивала для убедительности.

Боже, что за бред я несу…

— Честно врешь? — ректор так и не сводит с меня внимательного взгляда.

— Конечно, честнее меня никого нет. — даже руку к груди приложила, показывая какая я честная, пока смысл вопроса не начал медленно до меня доходить. — Стоп, что?

— И вот, что мне с вами, Велора, делать? — очередной зевок помешал ректору выглядеть грозным, он даже показался мне милым и я невольно улыбнулась. — Я не шучу, проникновение в чужую собственность — это не шутки. Вы больше не в своем интернате, вы в цивилизованном обществе. Где воровство, порча чужой собственности или взлом жилища караются строго.

Все умиление было смыто будто на меня вылили ушат ледяной воды. Он был прав, поэтому я даже не могла возмущаться или дать отпор. Это был большой прокол. Не нужно было идти на поводу у гордости и желания утереть нос зазнайкам. В итоге зазнайкой, которой утерли нос стала я сама. Высшая степень паршивости.

— Молчите? Надеюсь чувство стыда вам не чуждо и вам сейчас совестно. — ректор прокашлялся. — Надеюсь, на ваше благоразумие и, что об этой ситуации, а особенно о том, что вы видели и слышали никто, не узнает. Вы можете мне это пообещать, Велора? У меня сейчас почти нет резерва, чтобы наложить на вас заклинание, но, если вы расскажете о случившемся хотя бы одной живой душе, последствия вам не понравятся. Я ясно выразился? — я могла только кивнуть и покаянно смотреть в пол.

— Вашим наказанием будет помощь в столовой после обеда и ужина, занятий в это время как раз не будет. Думаю, пары дней вам хватит. Сейчас можете идти. Теперь, я, надеюсь, вы не потеряетесь? — я лишь покачала головой, не поднимая на ректора глаз. — Тогда можете идти.

Я стала двигаться все также не поднимая глаз и это стало фатальной ошибкой. Обходя ректора по дуге, я не заметила стены и врезалась в нее. По не счастливой случайности там висели рамки с фотографиями, и они попадали вниз. Звук разбившегося стекла будто смертный приговор прозвучал в полной тишине комнаты.

— П-простите-простите, я все сейчас уберу. — я стала вытаскивать фотографии из осколков и на руках начали проступать порезы.

— Осторожно. — рук коснулись теплые ладони ректора, но я практически не заметила этого. Мое внимание привлек снимок, который я держала в руках. — Вы, что сталкер?

— Чего? Какой еще стал… — он резко выхватил фотографию из моих рук. — Не трогайте больше.

— Нет, это нормально? У вас беды с головой да? — я даже подскочила, столько во мне было возмущения.

— Следите за языком, Велора, не забывайте с кем говорите. — я запыхтела как паровоз от высокомерия, что сквозило в голосе ректора.

— Вы мне сказали, что не занимаетесь маленькими детьми и тут… Что я тут вижу? Как фото Маришки у вас оказалось? Вы зачем за ней следите? — я обвинительно указала пальцем на фото, что сжимал в руке ректор.

— Какая еще Маришка? Это моя младшая сестра. — столько боли в этих словах было, что весь мой запал потух. — Покойная сестра.

— Но как… Она же… Они же… А близняшки у нее не было? — у меня в голове не укладывалось, на фото точно была Маришка, маленькая совсем, буквально в том возрасте, когда я её спасла.

— Нет, она была такая одна, единственная и неповторимая, пока её не похитили. — столько боли в словах ректора, будто по сердцу ножом провели.

На этой мысли меня посетила гениальная, а может и не очень идея. Я схватила ректора за руку и потащила за собой. Пазлы буквально складывались передо мной в идеальную картинку. В картинку, в которую верилось с трудом. Предвкушение вперемешку с болью наполняли меня, я на всех порах неслась в общежитие и не замечала сопротивления ректора, если оно было. Похоже он был в шоке от моей дерзости и пока не оклемался. Я буквально влетела в общежитие, где ребята все еще отмечали и их пьяное улюлюканье встретило нас на входе.

— Ну что принесла нам вещь ректора, Велорка? Да проходи, мы знаем, что у тебя кишка тон… — увидев кто за моей спиной рыжий гад резко замолчал.

— Что тут прои… — договорить ректору я не дала, снова схватила за руку и потащила на свой этаж. Остановилась я только у своей дери.

— А теперь объяснитесь. Как вы додумались так себя вести? Ваша невоспитанность границ не знает. — ректор был зол, это было очевидно.

— Пожалуйста, подождите, минуту. Буквально минуту, вы должны это видеть. — трясущейся рукой я открыла дверь. — Пожалуйста, не уходите, это очень важно.

Так как мужчинам нельзя заходить в комнату, то ректор не стал исключением и остался стоять на пороге. Я же поспешила к маленькой спящей девочке.

— Мариш, эй, bébé, проснись золотко. — я еле разбудила малышку, и она недовольно стала капризничать.

Руки снова тряслись, потому что в глубине души я понимала, что моя догадка правильная. Аккуратно взяла малышку и медленно пошла к ректору. Казалось, время замерло и каждая секунда тянулась, как час. Он стоял на том же месте, где я его оставила, взгляд не скрывал его недовольства. Но с каждым моим шагом он изменялся. Сначала все краски сошли с его лица, потом опустились руки, безвольно повиснув вдоль тела. Далее я заметила слезы в его глазах. Когда же я остановилась перед ним то он упал на колени и по щекам уже текли слезы. Он пытался что-то сказать, но не произносил ни звука, только губы двигались, повторяя одно и тоже слово. Наконец я смогла разобрать едва слышное:

— Анна.