Трофей дракона (СИ)

Глава XX. Предатель

Когда они остались вдвоем, Ратмир закрыл плотнее двери. Церцея все так же пораженно смотрела на него, до сих пор не веря в то, что он жив.

Она стояла перед ним, такая прекрасная и невозможно желанная. Наверное, минуту Ратмир подавлял в себе желание подойти к ней и прижать девушку к своей груди. Но его останавливал ее взор: строгий и холодный.

— Как ты, царевна? — спросил он тихо, делая несколько шагов к Церцее и пытаясь прочитать на ее непроницаемом лице, о чем она думает сейчас.

Взор-лезвие, которым окинула его девушка, пронзил существо Ратмира. За то время, что они не виделись, что-то изменилось в ней. Раньше он никогда не видел у Церцеи подобного взгляда: ледяного, предостерегающего. Ему вдруг подумалось, что страдания изменили ее. Она всегда казалась милой, веселой, порывистой. Но теперь перед ним стояла строгая дева, которая лишь внешне казалась безобидной, но внутри ее существа горел ледяной испепеляющий огонь. Он понял, что раньше даже не догадывался об этих свойствах ее души. Слово «опасна» отчего-то всплыло в его сознании. И это было непонятно ему, ибо это слово не сочеталось с ее прелестной, легкой и чарующей внешностью.

Наконец она перевела свой пристальный взгляд с его лица чуть в сторону, как будто ей было неприятно смотреть на него.

— Итак, ты жив, — холодно произнесла она, обхватив себя руками, словно замерзла.

— Да. Выжил, — ответил он коротко. — Пришлось, правда, присягнуть на верность императору.

— И ты говоришь это так спокойно?! — тут же вспыхнула она. Ее видимое безразличие и холодность вмиг исчезли, и она даже указала в его сторону рукой. — Ты! Тот, которому мой отец дарил искрящееся перо феникса, как лучшему витязю чародейной сотни!

— Царевна…

— Ты так просто предал нас?! Наши народы! Нашу планету! И теперь служишь этому захватчику, исполняешь его приказы?! — ее глаза метали молнии, и Ратмир впервые видел такую Церцею — гневную и обвиняющую.

Он немного оторопел от слов, явно не ожидая от нее такого дикого яростного выпада.

— Ты многого не знаешь, царевна, — холодея, произнес он.

Именно этого он и боялся. Что она станет считать его ничтожеством, переметнувшимся на сторону врага.

— Что мне надо знать, предатель?! — выпалила она.

Пошатнувшись, Ратмир почувствовал, как тревожными траурными ударами забилось его сердце. Она упрекала его за трусость и называла предателем. Он не мог сказать ей, отчего так поступил. Не мог сказать, что одним своим решением перейти на сторону драконовых спас несколько сотен своих ратников и… Он оборвал свои мысли и хмуро взглянул на нее.

— У нас не было выбора, — тихо выдохнул Ратмир, еще пытаясь объяснить всё.

Но он видел, что она не хочет слушать его объяснения. Она уже записала его в своем сердце в предатели.

— Предатель! Не ищи оправданий!

— Ты вольна называть меня, как тебе угодно, царевна, — выдохнул он.

Не в силах смотреть в ее сверкающие негодующие очи, он опустил глаза в пол.

Ее слова били прямо в сердце. Как же он любил ее в этот момент. Сегодня, приехав в Элий, он жаждал прижать ее к своей груди, сказать, что все будет хорошо. Но нет, она сразу же выстроила перед ним неприступную стену, даже не захотев понять его. Она обличала его беспощадно и жестко, не меньше, чем корил себя он сам. И он до сих пор трепетал от единственного взора на нее.

— Зачем ты вообще приехал сюда?! Чтобы поглумиться над нами? — распалялась Церцея. Она чувствовала, что ярость и возмущение переполняют ее, и сама испугалась своих диких порывов. Но отчего-то не могла успокоиться. Весь его вид вызывал у нее негодование. — Показать, что ты теперь с ними и что мы тоже должны подчиниться врагам? Да? За этим ты приехал?

— Я прибыл доложить волю императора Сумрачного. Вам решать, покоряться или нет.

— Вот из-за таких малодушных истуканов, как ты, драконам и удалось покорить Черипаху! — воскликнула она.

— Я не стоял в стороне, Церцея, мои ратники бились до последнего.

— Врешь! — прошипела она. — Те, кто бился до последнего, ушли к предкам. А ты жив!

— Ты упрекаешь меня в том, что я жив? Благодарю…

— Выворачиваешь мои слова, как тебе угодно, княжич?! Я не это сказала!

— Церцея, ты должна понять, я…

— Они уничтожили северахов! Всех! Я знаю про то! — она замолчала, словно что-то вспоминая, и глухо просипела: — Погоди… мастер Вячеслав говорил, что северахов уничтожали бывшие царские ратники вместе с драконами, и предводителем был один из княжичей… Это был ты?! — вскричала в ужасе она.

— Да… только….

— Мерзавец! Какой же ты мерзавец, как ты мог пойти на подобную подлость?! Ты так боялся за свою шкуру, что пошел на убийство невинных! Безжалостно уничтожал с драконами целую расу и давал приказы своим людям?

— Церцея! — он угрожающе выдохнул, не в силах выносить ее обвинения, которые резали его по живому.

Она схватилась рукой за свое горло, словно задыхалась, на ее глазах заблестели слезы.

— И я… Я тебя оплакивала… — просипела она — Я тебя… — она замялась, помня, как любила его. Сейчас же она не могла понять, как так ошиблась в этом страшном монстре, который помогал драконам уничтожать своих сородичей, целую расу, расу, которая была такой же их семьей, как и другие четырнадцать. Это было невыносимо. — Убирайся прочь, предатель! Ненавижу тебя! — прохрипела она в исступлении, более не в силах смотреть на него. — Прочь! Я более не желаю тебя видеть никогда!

После ее словесного выпада Ратмир как-то весь сгорбился и, наверное, минуту молчал. Он сжал кулак, чувствуя, как Церцея добивает его страшными словами. Он понимал, что надо уйти немедля, ибо ее ненависть терзала его душу. Она была слишком дорога ему. Но теперь она не захотела понять и выслушать его. Она гнала его беспощадно и жестко, а он все еще любил ее.

Наконец Ратмир нашел в себе силы и посмотрел ей прямо в лицо. Вперив болезненный и мрачный взгляд в девушку, молодой человек тихо произнес:

— Я лишь пришел сказать тебе… — он замялся, ибо до прихода сюда жаждал сказать ей о самом сокровенном, о том чувстве, которое сейчас толкнуло его подняться в ее комнату, о том, что он скучал по ней и переживал за нее. Но в этот миг ей это было не нужно. Потому он глухо выдохнул и, смотря поверх ее головы, отчеканил: — Я пришел уведомить тебя, царевна, что завтра поутру жду вашего решения. Готовы ли вы с сестрами по доброй воле ехать с нами в Белгримор или же …

Он оборвал фразу на полуслове и, быстро развернувшись, вышел прочь из ее спальни, не закрыв дверь.

Церцея с болью смотрела ему вслед глазами, полными слез, и из ее горла вылетело одно только слово, которое жгло ей сердце:

— Предатель…

— Не получается! — удрученно вымолвила Церцея и резко открыла глаза.

Окинув мутным взором всех шестерых сестер, стоявших рядом, и двух мужчин, она тяжко вздохнула.

— Попробуй еще, — попросила Сияна. — У тебя же всегда получалось, хотя бы раз в месяц. Энергия дара должна была накопиться.

— Да, — согласилась Церцея. — А сейчас нет, не знаю отчего. Вижу только нашу планету, окутанную сине-голубыми нитями, и все. Я сама не понимаю, что со мной.

— Скорее всего, твой дар ясновидения начал затухать, ведь Цетуриана переместилась на Темную сторону галактики, — объяснил старец Горан.

В этот поздний час царевны, Горан и Вячеслав собрались в дальней библиотеке крепости, чтобы обсудить, как следует поступить в теперешней ситуации, когда прибыли посланники Аргона Сумрачного. После недолгих обсуждений Вячеслав попросил Церцею войти в состояние безвременья и посмотреть будущее. Она единственная обладала даром ясновидения, но редко пользовалась им, ибо еще не достигла в нем совершенства. Но все надеялись, что видение Церцеи подскажет, как действовать дальше.

— И что же, мой дар теперь навсегда скрыт? — обеспокоенно спросила Церцея.

С двенадцати лет она могла видеть будущее. Правда, не часто, а когда концентрация ее дара достигала пика в шишковидной железе. Поначалу, в отрочестве, это были просто картинки, а потом даже некоторые подвижные эпизоды. Мастер Вячеслав помогал Церцее развивать этот дар, который был сопутствующим к ее основному дару — Дару Земли.

Два года назад, когда планета переместилась в левый рукав галактики Друин, дар ясновидения стал давать сбои, как и дары других ее сестер. По совету мастера Вячеслава Церцея уже три месяца накапливала светлую энергию в своей шишковидной железе, чтобы совершить медитацию как можно лучше. И сейчас она попыталась увидеть будущее, но ничего не вышло.

— Нет, он восстановится. Однако в ближайшее время, скорее всего, может еще сильнее затухнуть, ведь мы опускаемся все ниже по звездному рукаву, — объяснил Горан. — Сейчас светлые энергии не поступают на планету напрямую, а лишь отражаясь от наших двух солнц. Потому ваше волшебство, царевны, стало не таким сильным. Когда планета вновь переместится в середину галактики, ваши дарования достигнут прежней силы.

— Но это будет через сто двадцать лет, Горан, — заявил мрачно Вячеслав.

— И как узнать, как победить этих демонов? Да и вообще, если наши способности станут еще сильнее угасать, Горан, как мы одолеем их? — спросила Асия.

— Через пятьдесят лет Цетуриана начнет движение к центру галактики, и дарования ваши начнут постепенно восстанавливаться, — заверил Вячеслав.

— Мы что же, все эти пятьдесят, нет, сто лет будем терпеть владычество этих страшилищ? — в негодовании спросила Океана.

— Я не знаю, — вздохнул Вячеслав и продолжал: — Надо на время затаиться и принять волю драконов, пока мы слабы и не решили, что делать.

— Таиться пятьдесят лет? — выпалила Асия. — Я не узнаю вас, мастер!

— Это так долго! — вторила ей Океана. — И что, до этого времени драконы будут властвовать на нашей земле и уничтожать наших жителей?

— За это время они разрушат всё! — добавила Сияна.

— Вы правы, царевны, драконы рушат все, — кивнул Вячеслав, мрачнея. — Уже пятая часть рабов-жителей работает на каменоломнях, лесоповале, на стройке замков и укреплений.

— Вот! Они уничтожают нашу планету и нас! Они погубили несчастных северахов и собираются штурмовать Храмовые горы! Вы же сами говорили о том! — подхватила разговор Церцея. — Вячеслав, Горан, мы должны что-то сделать, чтобы остановить их.

— Бедные хромы, маленькие беззащитные существа, — помотала головой Лисия, жалостливо говоря о еще одной цетурианской расе — хромах, которые жили в Храмовых горах на юге материка. — Они даже драться не умеют, только и знают, как стучать молоточками и кирками день и ночь.

— Во-первых, хромы не так просты, — заявил Горан. — Только они знают все подземные лабиринты-ходы в горах. И армия дракона точно обломает зубы, а может, и крылья о Храмовые горы.

— Этому Сумрачному императору нужны самоцветы и ценные породы, вы же сами говорили, Вячеслав, — не унималась Океана, — потому темные демоны точно не отступят от своей затеи покорить самую протяженную каменную гряду Цетурианы. А хромы не отдадут свои горные богатства и погибнут!

— Никогда не понимала, зачем они добывают камни и копят их? — нахмурилась Ирия.

— Они чтут заповеди Хрома, который велел хранить все богатства гор и не отдавать никому, они одержимы этими заветами Божественного Хрома, — объяснила Океана. — Я же с батюшкой много раз посещала их горное царство и знаю, о чем говорю! За свои камни хромы полягут все, но ничего никому не отдадут! Так завещал им Хром!

— Ты права, сестрица, — кивнула Церцея, вздыхая. — Даже матушка не могла упросить их отдать мизерную часть добытых самоцветов. Она просила камни на восстановление разрушенных магических башен в царском дворце.

— Драконы не будут церемониться. Они уничтожают всех, кто оказывает им сопротивление, — всхлипнула Лисия, она была самая чувствительная из царевен. — Уничтожат несчастных хромов так же, как бедных северахов.

— Хватит терпеть все это драконье бесчинство! — возмутилась Асия. — Надо собирать рать против этих демонов! Пусть Церцея не видит теперь будущее, но я знаю, что надо делать! Втайне соберем рать здесь, на Черипаху… я говорила с Любимом. Бросим клич по царствам других материков. Ведь Боррысь и Равай еще не захвачены драконами. Вайнеги, арыси, беглы — они наверняка будут с нами заодно!

— Довольно, царевны, — вмешался в их бравые речи Горан. — Действительно, раса хромов в опасности, ибо драконы не отступят, а хромы будут сражаться до последнего своего самоцвета. Но сейчас собирать рать из цетурианцев тоже не выход. Полягут миллионы. Мы не умеем драться. Мы росли в слишком большой любви и добре. Цетурианцы не умеют убивать живых существ, и мы не сможем изменить их менталитет в одночасье, пойми, Асия. А драконовым не составит труда утопить все в крови.

— И что делать? — спросила с вызовом Асия.

— Надо искать другие пути… — твердо ответил Горан.

— Я согласен, — отозвался Вячеслав.

— Какие, мудрый Горан?

— Если бы я знал, — пролепетал удрученно Горан. — Но моих знаний не хватает для того, чтобы решить эту головоломку. Оттого я уже давно не могу спать спокойно. Была надежда на провидческий дар Церцеи, что она хотя бы немного подскажет нам, что делать.

— Но вы жили в эпоху той памятной битвы между Голубыми и Белыми царями, — сказала Церцея. — Две тысячи лет назад…

— Тогда я был совсем юн, Церцея, — вздохнул Горан. — И тогда на бой с зарвавшимися Голубыми царями поднялась вся планета, потому нам удалось одолеть их, ибо их желание главенствовать над всеми расами, единолично править, быть выше всех прочих было слишком самонадеянно и гнусно.

— Верно! Вам же удалось поднять всю планету! Надо сделать так же, мы сможем, — не унималась Асия.

— Не выйдет, Асия, — замотал отрицательно головой Вячеслав. — Я изучал хроники той битвы. Рать Голубых царей была в сотни раз меньше, чем рать Белых, на стороне которых выступала большая часть цетурианцев. И Голубые цари не казались такими кровожадными, как драконы. Они тоже родились на Цетуриане и пытались избежать напрасных жертв. Какими бы они ни слыли коварными и наглыми, по своей сути они были гораздо добрее, чем эти кровожадные пришельцы. Возможно, потому Голубые и проиграли, что не смогли пойти на многочисленные кровавые жертвы даже ради завоевания верховной власти. Но за это их уничтожили всех до единого.

— Откуда они были, Горан? — спросила Церцея. — Эти Голубые цари и их приспешники?

— Да, мне тоже интересно, — кивнул Вячеслав. — В хрониках Цетурианы я ничего не нашел о них. Какой они были расы?

Горан долго молчал и как-то странно смотрел на всех некоторое время, словно решая, стоит ли говорить об этом теперь. Ведь прошло столько веков.

— Мне непросто об этом вспоминать, но Голубые цари и их рать были из разных рас, гарпии и соколы, олеины и русины. Все расы Цетурианы. Просто эти существа возомнили себя Богами, решив стать сильнее и выше других. Поначалу они создали некое тайное сообщество «избранных», а потом…

— Все ясно, — прервал его Вячеслав.

Все замолчали, понимая, что та древняя битва не шла ни в какое сравнение с теперешним захватом Цетурианы драконами. Пришельцы с Туманной империи имели миллионы воинов, смертоносное оружие и обладали жестокими сердцами, именно поэтому простое восстание цетурианцев могло окончиться страшными жертвами. Никто этого не хотел из присутствующих, довольно было печальной участи северахов. Они были жутким примером неповиновения, и их стерли с лица планеты.

— Подождите, а озеро Вечности?! — вдруг воскликнула Сияна. — Недавно вы, мастер, говорили мне, что в нем хранится вся мудрость нашей планеты! Может оно как-то помочь?

— Умная девочка, ты права, — закивал согласно Горан. — Как я сам не подумал. Церцея, тебе надо искупаться в озере, возможно, твой дар ясновидения проявится сильнее. Ведь воды озера Вечности наполняют организм живительными энергиями.

— Но озеро Вечности в подземном храме Белого града, — сказала Церцея. — Нам туда не пробраться.

— Почему же? — удивился Вячеслав. — Аргон Сумрачный прислал целую свиту, чтобы доставить вас, царевны, в Асгард Белый, — добавил он старинное название Белого града, — нынче названный драконами Белгримором.

— Верно! — согласился Горан.

— То есть вы предлагаете принять предложение Сумрачного? — спросила Асия.

— Да, — кивнул Вячеслав. — Вы сделаете вид, что смирились с волей дракона, и последуете в Асгард Белый, но только для того, чтобы у Церцеи была возможность искупаться в озере Вечности. Она должна увидеть будущее. Возможно, после этого мы поймем, как освободить нашу планету от этих хищников-пришельцев.