Тролльхол

3. Юхан

— С приездом, Арина. Вижу, вы подружились с моей помощницей?

— Здравствуйте, Юхан. Фроя угостила меня кофе и поведала мне древнюю тайну вашего острова.

— О, это вполне в ее духе! Она обожает подавать кофе вместе с тайнами.

Наконец-то он продемонстрировал Рин свою улыбку! Но без нее было куда лучше, потому что растянувшиеся по горизонтали плотно сжатые губы лишь подчеркивают холодность его взгляда.

Рин невольно съеживается от мысли, обрушившейся на нее подобно тяжелому снежному кому: «Боже, что я вообще здесь делаю?! Он же смотрит на меня так, будто я не художница, приехавшая по его приглашению, а соседская овца, забежавшая в приоткрытую дверь, и он теперь раздумывает, выгнать ли меня, пока я не нарушила его идеальный порядок, или зажарить на гриле к ужину! Вдруг он — псих с маниакальными наклонностями? Черт! Кира ведь меня предупреждала…»

— Фроя показала вам дом? — Вопрос Юхана прерывает мрачные фантазии Рин, но от страха она не может внятно ответить, лишь мямлит нечто невразумительное, похожее на блеянье той самой воображаемой овцы, и отрицательно мотает головой.

— Идите за мной. — Он поворачивается и выходит из гостиной, даже не убедившись, что она последовала за ним.

Как назло, со спины он кажется еще привлекательнее, а может, у Рин возникает такое впечатление от того, что строгие глаза мистера Айсберга больше не обдают ее ледяной холодностью. Ей приходится сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд от его спины и посмотреть туда, куда он указывает.

— Здесь кухня. Вся техника запрограммирована на английском, так что, думаю, разберетесь. Фроя готовит раз в день, поэтому вам придется подогревать ужин в микроволновке. Или можете сами приготовить что-нибудь, если хотите.

— Когда я работаю над картиной, то забываю о еде, обхожусь кофе и бутербродами. — Рин всеми силами старается говорить невозмутимо, но дрогнувший голос выдает ее страх. Наверняка Юхан замечает, как сильно она его боится, и продолжает заметно смягчившимся тоном:

— А если работа над картиной займет несколько месяцев? Все это время — только кофе и бутерброды?

— Да, этого вполне достаточно.

— Что ж… У меня тут неплохая кофемашина. Готовит эспрессо, американо, капучино, латте, лунго… даже не помню всех вариантов.

— А есть… э-э-э… просто турка? Я обычно варю кофе сама.

— Да-да, где-то была, и не одна. Поищите в шкафах с посудой. И не скромничайте. Берите и используйте все, что понадобится. Как говорят у вас в России, будьте как дома!

— Но не забывайте, что вы в гостях! — продолжает Рин с озорной усмешкой. Страх, сжимавший стальной рукой ее сердце, немного ослабляет хватку.

— Верно сказано. Об этом действительно не стоит забывать. — Юхан произносит это совершенно серьезно, без малейшего намека на юмор, и таким тоном, что Рин невольно вздрагивает. Мистер Айсберг вновь источает арктический холод.

— Замерзли? — спрашивает он, бросая на Рин быстрый пристальный взгляд, и, не дожидаясь ответа, выходит в прихожую.

— Подойдите сюда, я покажу вам, как управлять системой обогрева! — Юхан повышает голос, чтобы она услышала его оттуда, и восклицание звучит как приказ. Следуя на зов, Рин чувствует себя дрессированной собачкой и думает с мрачной веселостью, что это все-таки лучше, чем быть овцой, которую собираются зажарить.

Юхан стоит у пластикового короба, висящего на стене в прихожей.

— Здесь регулируется температура. Дом отапливается газом, который подается из газгольдера. Сам котел находится в отдельном помещении, система газоснабжения полностью автоматизирована и оснащена специальными датчиками, контролирующими ее герметичность. В случае утечки сработает сирена, и тогда нужно будет сразу же покинуть дом. Но не переживайте, система вполне надежна и безопасна. Утечка может произойти только из-за механического повреждения, однако продырявить газовую трубу или котел не так-то просто даже при большом желании. Чтобы согреться, достаточно просто передвинуть тумблер выше по температурной шкале. — Юхан двигает взад-вперед белую выпуклость на панели управления и, отступая на шаг, говорит: — Давайте-ка, теперь попробуйте сами.

Выпуклость даже не шелохнулась под пальцами Рин, словно вросла в пластиковый корпус.

— Смелее. — Юхан накрывает ее ладонь своей, сжимает и сдвигает выше. Тумблер легко перемещается на следующую отметку, и тотчас рука Юхана резко отдергивается, словно от ожога. Он трясет кистью, словно чувствует реальную боль, но вдруг смущается, поспешно убирает руку за спину и отводит глаза.

Что с ним? Неужели это реакция на прикосновение к ней? Похоже, ледяная броня мистера Айсберга дала трещину! Рин скользит взглядом по его лицу, но не замечает на нем выражения неловкости, оно вновь выглядит холодным и непроницаемым, хотя… кажется, стало бледнее обычного.

Юхан обходит ее, пересекает холл и останавливается между двух выходов, ведущих в одинаковые с виду коридоры: высокие потолки, кремовые стены с яркими постерами и мягкое ковровое покрытие кофейного цвета на полу примыкают к двустворчатым белым дверям с большими круглыми ручками из хромированного металла.

— Справа ваша территория, слева — моя. Постарайтесь не перепутать. — Юхан посылает Рин многозначительный взгляд, красноречиво говорящий о том, что ей лучше не пытаться ступить на его территорию.

— Не беспокойтесь, у меня хорошая память. — Она кивает и замечает, как Юхан вздыхает с облегчением: по всей видимости, он не на шутку переживает о неприкосновенности своего личного пространства.

Великолепно! Мистер Айсберг не горит желанием, чтобы гостья часто попадалась ему на глаза, а значит есть шанс на то, что ей удастся вполне сносно провести здесь время.

— Если я вам понадоблюсь, можете позвонить в дверной звонок у входа в дом. Ну, или по телефону. Однако я часто отлучаюсь в Стокгольм по делам, могу отсутствовать несколько дней, тогда обращайтесь к Фрое, она живет неподалеку. Я вам сообщу номер ее телефона, а также номер Хуго, это наш лодочник, тот, что привез вас на остров. Вдруг захотите прокатиться до Бьёрхольмена, провести вечер в кафе, например, или пройтись по магазинам, а то и предпринять экскурсию по островам — обратитесь к Хуго, он подскажет вам расписание рейсов. Кстати, входная дверь запирается на кодовый замок, код три единицы.

— Три единицы? Серьезно? — Рин потрясенно ахает. — Это называется, заходи кто хочет! Или у вас есть охранник?

— Охранник? Нет, что вы, здесь совсем нет преступности. За всю мою жизнь помню лишь, как у старой Эббы пропало два комплекта постельного белья, но потом оказалось, что их унесло ветром во время сушки, потому что Эбба забыла зажать их прищепками. Поначалу-то она утверждала, что комплекты исчезли из комода, а значит, в дом проник вор. К счастью, Хуго нашел пропажу на одном из крошечных необитаемых островов, когда проплывал мимо на своей моторке. Его внимание привлекли пестрые полотнища, реющие флагами на макушках сосен. Ему пришлось порядком потрудиться, чтобы достать их оттуда. Но тогда он был еще молод. Сейчас бы едва ли справился с этим делом. Н-да… С тех пор прошло немало лет, жаль, что их не вернуть. И Эбба больше не сушит белье. Она его теперь совсем не стирает. Не замечает грязи… ничего не замечает…

— Почему? Что с ней случилось?

— А? — Юхан внезапно вздрагивает. Его затуманенный взор резко фокусируется на лице Рин. — Извините, я просто… задумался. Если вы не против, я, пожалуй, пойду к себе.

Как обычно, не дожидаясь ее ответа, он просто поворачивается и, перешагнув порог, идет по узкому глухому коридору на «свою территорию».

С сожалением, которого сама от себя не ожидала, Рин провожает взглядом удаляющуюся фигуру хозяина дома, возвращается в гостиную за чемоданом и отправляется осматривать комнату, предоставленную в ее распоряжение.

Первое, что она видит, распахнув двери, это раздутые ветром шторы, похожие на паруса, они рвутся навстречу ей, заполняя собой все пространство. Кажется на миг, что под ногами не пол, а корабельная палуба, которая вот-вот закачается. Обе створки дверей с тихим щелчком притворяются за ее спиной. «Паруса» сразу оседают и льнут к окнам. Рин решительно раздвигает их в стороны и восхищенно прищуривается на густо-синий простор, открывшийся перед ней. Лишь спустя пару секунд оборачивается, чтобы оглядеться. Сразу бросается в глаза то, что комната явно «мужская», хотя ей и пытались придать немного женственности с помощью кружевного покрывала на кровати и букета белых роз в простой прозрачной вазе на столе. Вся мебель — и этот стол, и шкаф, и кровать — выглядит так, словно ее сколотили из таких же досок, что и стены, а потом выкрасили одинаковой белой краской. Даже пол белый и совсем голый, за исключением пестрого крошечного коврика у кровати.

Просто маниакальное пристрастие к белому цвету!

Маниакальное… Это слово уже не впервые за сегодняшнее утро приходит ей на ум. Рин нервно стискивает кулаки и вдруг обнаруживает, что до сих пор держит свой чемодан за длинную выдвижную ручку, словно еще сомневается, что готова здесь остаться.

Прохладный воздух с моря тонкой струйкой вливается в приоткрытое окно, слегка колышет шторы и листву на стеблях роз, скользит дальше, кружит по комнате и окутывает Рин, уже пропитанный розовым ароматом. Она смотрит на цветы. Не может быть, чтобы мистер Айсберг распорядился принести их сюда. Скорее всего, это Фроя позаботилась. На душе теплеет от мыслей о том, что завтра она вновь увидится с улыбчивой домработницей, и ее сердце, озябшее в обществе мистера Айсберга, отогреется. Не так уж все и плохо, думает Рин, подкатывает чемодан к шкафу и наконец решается выпустить его из рук.

В кармане ветровки неожиданно оживает телефон. Рин вынимает его и, увидев на экране улыбающееся лицо Киры, отвечает на ее видеовызов.

— Ну, как ты? Вижу, уже добралась! — радостно кричит подруга, глядя куда-то за спину Рин. — Покажи-ка мне хоромы своего шведа! О, неплохо, неплохо. Обожаю такой стиль, изысканный минимализм. Что это там у тебя? Цветочки? Интересный поворот. А говорила, он предпочитает мужчин!

— Кира, тише! — Рин прикрывает динамик пальцами, опасаясь, что Юхан может услышать эти слова, и поспешно убавляет громкость.

— А он что, где-то рядом? — Кира стреляет глазами из стороны в сторону. — Вы будете жить в одной комнате?

— Да нет же!

— Вечно ты скрытничаешь! А еще подруга.

— Перестань.

— Запомни, не будет тебе с этим шведом счастья. Поматросит и бросит. Нарисуешь свою картину, и дуй домой, иначе я сама приеду и вытащу тебя оттуда.

— Кира!..

— Признавайся, вы уже?.. — Она многозначительно вскидывает брови несколько раз подряд.

— Да я его увидела всего лишь полчаса назад! Он приехал домой позже меня.

— А-а-а… Не встретил даже?

— Кира, хватит выдумывать! Он заказал мне картину, и на этом точка.

— Точка, не точка, а в вазе — цветочки! — Подруга подмигивает и продолжает изучать попадающее в камеру пространство вокруг Рин. — А вид из окна какой? На море? Покажи-ка. Ух, отпад просто! Красотища… Хотя, ну а толку-то, если это север, не поплавать, не позагорать.

— Мне и не надо. Я жару терпеть не могу, ты же знаешь.

— Тем более тогда не стоит там задерживаться. Зря ты вообще поехала. Вдруг он не заплатит?

— Заплатит. Мы подписали договор.

— А-а, да, помню, ты говорила. Европейцы, они такие, любят все оформлять документально. Для того и брачный договор придумали, чтобы добром с женами не делиться. Так что, даже не помышляй за него замуж выходить!

— Мне надоела эта тема, Кира. Расскажи лучше про свое замужество. Назначили дату свадьбы?

— Еще нет. Ему пока не до этого, он в творческом запое, весь ушел в свою картину, с головой. Там тако-ое… Он не показывает, но мне удалось подглядеть. Талантище, одним словом!

— Верю. А мои работы он показывал кому-нибудь? Их возьмут на ту выставку? — Рин наконец решается задать этот вопрос, волнующий ее уже давно.

Кира мнется, явно не хочет говорить правду и пытается придумать для нее что-нибудь щадящее. Конечно же, понимает Рин, картины не возьмут, зря спросила.

— Он говорит, что вопрос пока не решен. Позже уточню. Времени еще полно, выставка только через месяц.

— Ага… Ну, ладно. — Рин кивает.

Кира расплывается в жалостливой улыбке. А вот этого не надо. Рин не любит, когда ее жалеют. Бездарь, так бездарь! Не калека же. Странно, что Юхан так высоко оценил ее творчество и доверил запечатлеть на холсте свое родовое гнездо. Наверное, у него не самый изысканный вкус.

Кира неожиданно выпаливает:

— Знаешь, ты меня извини за шутки насчет шведа. Просто я знаю, что буду скучать по тебе. А вообще я могу тебя понять. Это ведь твой первый заказ, хоть какая-то востребованность, а то ведь уже сколько лет рисуешь для пыльных углов. Но молодец, что не бросаешь! Я уверена, что однажды ты напишешь свой шедевр.

— Наверное. — Рин становится как-то нехорошо. Кажется, что пол и впрямь, будто корабельная палуба, вдруг начинает покачиваться под ногами. Она прислоняется спиной к подоконнику, продолжая держать телефон перед собой.

В глазах резко темнеет. Рин думает, что у нее проблемы с давлением, но тут Кира меняется в лице, вскрикивает в ужасе и, тыча рукой в камеру, таращится в окно, находящееся позади Рин.

Темнота продолжает быстро сгущаться, однако становится ясно, что это происходит не в ее глазах, а в комнате. Рин резко оборачивается.

Все окно покрыто не то грязью, не то глиной, и чья-то рука продолжает с противным скрипом елозить по стеклам, размазывая жидкую липкую массу.

Телефон выскальзывает из пальцев Рин, падает на подоконник, отскакивает и летит на дощатый пол. Громкий стук и хруст разбитого экрана не привлекают ее внимания, она смотрит на оконное стекло, туда, где между чужих пальцев виднеется чей-то глаз.